-Ты, Дима, зайди к Петру, узнай- можа Валетина пришла с пасеки. Так ты ей скажи: наша подружка, Клава, приехала. Она счас у Дуни. Ты обскажи Вале- пусть она Фене передаст. Можа Феня в деревню придёт повидаться, а то обидится, что не сказали.
Я зашёл. Валя была дома. У неё тоже была гостья, её знакомая, которая приехала к Трофимовне. Я передал просьбу бабушки. Валя пригласила меня попить с ними чаю.
Накрывая на стол, она сказала:
- Наша Трофимовна старенькая, а на подъём лёгкая, враз соберётся по своим делам. Я думаю - вечером уже дома будет. Она вон просила черёмухи побольше набрать. Так Пётр набрал. Смотрите, какая крупная да спелая. Она принесла целое ведро черёмухи. Ягода и правда была очень хороша. Я не удержался и взял большую горсть.
-Ты, Димушка, с косточкой-то не глотай. А то как бы худо не случилось.
Она весело вдруг рассмеялась.
-У нас в детстве случилось так-то с приятелем худо.
-Тёть Валя расскажи,- попросил я.
- Ну, давайте чай пить, а я расскажу, слушайте.
-Наше-то детство босоного было, да и бедное. Это у вас, что не схотите есть почти у кажного. Мы в школу ходили, так один учебник на двоих был, а то и на троих. А учились справно. Кто лучше, кто хуже, а учились. Ну и работали тож. У нас были
трудовые четверти.
-У нас тоже ,- сказал я.
-Да какое там! Ну, ладно, это не важно.
Ну вот, как-то в июле трудовую четверть уже сработали, дома тож с огородами мамкам помогли, ну и гуляли. И как-то решили на речку Говорушку сходить, порыбалить.
Идём себе, а навстречу рыжий Борька, тож наш приятель. Он не совсем на сопке жил. Не на нашей улице. Он у мари жил, на спуске, с другой стороны сопки.
Родители у него были в отъезде. У них большая семья. Отец шофером на лесовозе работал, мать, бабушка, две сестры и брат. И родни много было - все недалеко жили в соседних деревнях. Вот родители-то и уехали к родне. Малых с собой взяли. Дома бабушка да сестра старшая. Ну, бабушка его в новую рубаху нарядила и обутку на ноги -
сандалии. Он и важничат.
Мы-то босиком всё лето. Обутка только осенью да зимой. Зовём его с собой.
-Пойдём на рыбалку! День хороший, купаться можно и раков наловим.
Он не схотел, ну как же - у него сандалии и рубаха новая. Куда он такой нарядный с нами пойдёт! Он вниз пойдёт, к клубу, а на реку - нет.
Ну и ладно. Мы убегли.
А на речке черёмухи - страсть было! Вызрела чёрная, крупная. Мы накупались и черёмухи набрали. Много набрали и домой пришли. Разве можно было перед Борькой не похвастаться?
- Ты, вот, у клуба ходил, обновкой хвастался, а мы-то сколь черёмухи -то набрали да и накупались.
Ну, он вроде мириться стал. Он, мол, хвастаться никуда не ходил. А с нами не побёг -у него живот болел.
Ну, мы помирились, поверили.
А раз живот болит, то тогда лечись. Ешь черёмуху- нам не жалко. Он и налопался с косточками. Да так налопался, что до закрепления живота. Ну и не может никак облегчиться - живот и правда болит. Он терпит, никому не сказывает. А потом не выдержал - ребятам сказал, а они нам - девчатам. Одна ватага-то. И стали мы его лечить. И трясли его, и по дороге гоняли, и чё только не пробовали.
А тут Гришка говорит:
- Энто он от жадности не может сходить.
А мы понять не можем - об чём он? Почему от жадности? А он говорит:
-Черёмухи Борька с косточками налопался, вот живот-то и болит. Теперь ему ничего не поможет.
Толька и ляпнул:
-Дак он взорвётся!
-Как это?
-Он жрёт-то всё равно, а выхода-то нету! Ну и лопнет так-то!
-Что делать?
Мы хоть и злимся, а жаль его. Гришка штаны подтянул, они у него завсегда сползали, и говорит:
-Надо его напугать. Его с перепугу-то и пронесёт, как медведя. Если сильно напугаем, то обязательно получится.
И стали мы, думать, как напугать. И придумали.
Он очень всяких привидений боялся, а упокойников-то и говорить нечего. А тут, аккурат, дед Селихин помер. Дед вредный был, он Борьку часто ругал, особливо после того, как Борька у него в огороде все подсолнухи поломал. Мы, надо сказать, тоже упокойников
боялись, но всё же не так, как Борька. Вот и решили так дело обставить, будто дед из могилы к Борьке за подсолнухами пришёл.
В школе у нас наглядное пособие было по анатомии - скелет. Ну мы его взяли.
В школе баба Феня по хозяйству управлялась - убирала, звонок давала, и приглядывала за школой-то. Ну мы пришли вроде к ней в гости и скелет потихоньку взяли. Потом, решили, назад поставим. Обрядили скелет. Улучили время вечером, когда бабушка Борькина с соседками на лавочке лясы точит, сестра с подружками гуляет, а он дома один страдает. Дождались, когда он на огород вышел, да и внесли скелет в хату и поставили его в тёмных сенях так, чтобы Борька его обязательно сразу увидал.
А днём, чтобы страшнее было, мы ему про упокойников всяки страшные вещи рассказывали, особливо про деда Селихина вспоминали. Будто, как бабка Гришкина говорила, душа его сорок дён покоя знать не будет и к любому наведаться может.
Вот Борька в хату вернулся, а там упокойник-то стоит и руки к нему тянет.
Он как заорёт, да бежать, да о косяк дверной как шарахнется!
Выскочил, лицо белое и ничего сказать не может, только мычит, как бык. Бабушка его прибегла, соседи, не поймут, что с парнем-то, Ну и в хату.
Как скелет-то увидали, нас на расправу.
-Зачем схулиганили?
-Да мы не схулиганили, мы его лечили, - и рассказали всё.
Борьку к Трофимовне сразу отвели. Даже и фельдшерицу не звали, а прямо к Трофимовне. Она и помогла делу-то. Ему вроде полегчало. Однако потом ещё целую неделю заикался. Думали даже - всё, так заикой и останется.
Его отец нам:
-Ко двору нашему боле не подходите!
Ну, да ничего! У Борьки через неделю всё прошло.
Он сразу к нам сам припёрся. Мы ему:
-С тобой водиться боле не будем! Мы тебе помочь хотели, а батя твой на нас ругался!
Дома нам тоже влили. И за скелет от учительши попало. Но больше все смеялись, даже директор школы.
А мы на Борьку посерчали с неделю, да и помирились.
-Вот, Дима, помогать-то тоже знать, как надо!
Я смеялся до слёз, представляя картину Борькиного спасения.
ОСТАВЛЯЙТЕ ОТЗЫВЫ