Некоторые странности она заметила, когда Саша был младенцем. Страшные рассказы о мокрых пелёнках на практике остались без подтверждения. Лена, понимая, что грязные пелёнки не слухи, а факты, сама удивлялась, что Саша оказался таким чистоплотным. Тем не менее, Саша напрочь отказывался писать, не отходя, так сказать, от кроватки, а если и случалось, то это было целиком вина Лены - она могла быть чем-то занята в другой комнате.
Возникает вопрос - как мать может надолго бросать ребёнка одного. Спешу вас заверить, что он не справедлив. Просто всем надо какое-то время побыть наедине с собой, а что касается Лены, то ей это было просто необходимо. Лена растила сына одна. Забеременела она случайно, но предъявлять претензий Косте было не то, чтобы бесполезно, просто Лена не хотела иметь с ним ничего общего ещё до того как узнала, что она на девятой неделе. Да и Костя куда-то пропал. Ходили слухи, что он уехал в Москву.
Родители, хоть и были ошарашены новостью, но, как и все рассудительные люди, они допускали, что такое может случиться, тем более за их дочерью тянулся длинный хвост "женихов". В общем, Лена сначала перешла на заочку, а потом и вовсе бросила институт. Дело было даже не в том, что не хватало времени, просто за пару месяцев до сессии она поняла, что потеряла даже тот небольшой интерес к учёбе, который у неё был. Когда ей надо было уйти, с Сашей приходила посидеть мама - благо они жили в соседних домах (пожив первые два года с родителями, Лена решила начать привыкать к самостоятельной жизни).
Она проводила время с подругами - 20 лет - не возраст, чтобы сидеть дома, да и по своей натуре Лена не могла долго находиться в четырёх стенах. Однако на первом месте для неё всё равно был сын, которого она оставила сама, потому что хотела ребёнка.
Саша рано научился читать и даже писать, хотя последнее ему не очень-то нравилось. В четыре года его записали в детскую библиотеку и библиотекарь с некоторым удивлением заполняла на него формуляр. Её настораживало, что он сразу взял четыре книги. Она ничего не сказала его матери, но когда через неделю мальчик вернул три из них, женщина как бы ненароком спросила, понравилось ли ему. Малыш как будто прочёл её мысли и стал пересказывать книжки, отпуская при этом комментарии. Библиотекарь посмотрела на Лену, как бы спрашивая, не она ли научила сына, что его могут попросить рассказать о прочитанном, но та сама выглядела удивленной и гордой.
Несколько дней назад Лена заметила, что Саша что-то украдкой пишет в маленьком блокноте, который он попросил ему купить за пару дней до этого. Лена решила, что мальчик видел как взрослые с умным видом что-то записывают в маленьких записных книжечках и захотел себе такую же. Она купила сыну блокнот с веткой рябины на обложке и четырёхцветную шариковую ручку, надеясь, что блокнот будет в основном предназначаться для рисования, а не просто для выведения каракуль. Саша подарку обрадовался, хотя и сделал замечание по поводу обложки - лучше бы просто однотонная. Вечером, убирая Сашины вещи, Лена из любопытства заглянула в блокнот, но он был пуст. Потом она видела, как Саша довольно часто что-то писал или рисовал, или просто сидел и листал заполненные страницы. Промелькнула мысль, что Саша ведёт дневник.
Блокнот лежал на письменном столе в комнате сына.
Сама Лена никогда не вела настоящий дневник. Разные тетрадки с анкетами одноклассников, записная книжка со стихами, которые вписывались туда по инерции с подругами, но дневник - никогда. Лена не доверяла свои мысли бумаге.
Когда ей было двенадцать лет, она познакомилась с опубликованным дневником её вымышленной сверстницы, которая таинственно погибла. Дневник настолько потряс, что она прочитала его несколько раз подряд. Когда та девочка догадалась, что его кто-то читал, Лена решила никогда не записывать свои переживания, пока не появится компьютер, и она не отведёт специальный файл. Однако компьютер купили, но до дневника руки не доходили сначала из-за игр, а потом из-за того, что компьютер наскучил.
"Если бы он был постарше, я не стала бы читать", - сказала себе Лена и открыла блокнот.
На первой странице были выведены какие-то непонятные символы. Как будто скучающий человек на лекции или собрании думал о своём и машинально рисовал всё, что приходит в голову. На следующем листе (оборотная страница была чистой) неровным подчерком было написано: "Никита вышел во двор посмотреть на пролетавших над домом журавлей". Предложение было написано прописью.
Наверное, мама решила научить его писать, не отрывая ручку, - Лена вспомнила, как её саму учили этому по началу невозможно трудному занятию. - Что-то терпения маловато, - усмехнулась она про себя.
Следующая страница. Ничего. Справа нарисована какая-то рожица.
"Неэкономный какой, надо будет сказать, чтобы на каждой странице писал".
Следующие три страницы были исписаны предложением про Никиту. С каждым разом подчерк становился всё уверенной и, хотя до каллиграфичности было далеко, создавалось впечатление, что писал человек с уже сложившимся подчерком.
"И давно они занимаются?" с уколом ревности подумала Лена. Мама учила Сашу только когда дочь просила её подменить - о пропусках в ежедневных часовых занятиях не могло быть и речи, - но Лена не думала, что мама станет почему-то в тайне от неё дополнительно учить внука. "Неужели она считает, что я сама не способно подготовить ребёнка к школе?"
Следующие несколько листов были вырваны.
Лена закрыла блокнот и положила на место. Делать замечания по поводу вырванных страниц она не стала, потому что немного стыдилась того, что заглянула в блокнот сына без спросу. Впрочем, ничего постыдного в том, что мать интересуется детскими записями нет, решила она.
Несколько следующих дней Саша просидел с блокнотом и даже выносил его на улицу. Иногда он доставал его из кармана и вроде как перечитывал написанное. Лена решила, что через какое-то время он сам принесёт ей показать, что там и терпеливо ждала. Терпения хватило на три дня. Вечером, уложив Сашу спать, она увидела блокнот, который лежал на письменном столе.
В блокноте, из-за того, что отдельные слова и целые фразы были зачёркнуты, на четырёх листах содержалось следующее:
Не знаю, как лучше начать, всё это похоже на какой-то сон, не знаю, кошмарный или нет. Наверное, уже первое предложение должно вызвать у тебя сомнения в том, что это пишет твой пятилетний сын.
Был бы уверен, что в этом есть смысл, я бы дождался старшего возраста. Я не могу больше это выносить.
Лена дочитала первую страницу. Она чувствовала возбуждение и страх оттого, что она стала участницей чего-то очень странного. Но всё это было только на уровне ощущений, потому что даже когда есть время проанализировать своё состояние в той или иной ситуации двумя-тремя словами выразить это просто невозможно. Невозможно даже до конца разложить по отдельности каждую эмоцию, потому что на словах и на бумаге остаются только следы пережитого. А Лена уже перевернула страницу.
У меня было время подумать о том, как тебе всё рассказать. Тебе будет легче прочесть это, чем услышать, как детский голос рассказывает всякие странные вещи о переселение душ. И почему только я родился у ТЕБЯ? Может так нужно, чтобы я полюбил тебя не только как девушку и сестру, но и как мать?
Наверно ты догадалась кто я.
Лена прикрыла блокнот. На пороге её комнаты стоял Саша.
- Кажется, нам надо поговорить, - невесело усмехнулся он.