Греков Митрофан : другие произведения.

Адова кухня. Вместо предисловия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    И вся эта бесовская вакханалия длилась и длилась, ускоряясь поминутно, и вот уже с гиканьем и свистом орава бесов, поочередно оседлывая бессильную, сдавшуюся порокам душу, уносилась дальше, глубже и плотнее в самую суть самого кромешного Ада, где нет спасения...
- Прошу встать. Суд идёт. - Секретарь суда - подержанная бесцветная женщина средних лет в неброском чёрном костюме, произнесла формулу начала судебного заседания, блеснула толстыми стёклами очков в сторону зала и сомкнула губы в узкую полоску. Вошёл судья. - Судебное заседание объявляю открытым. Подлежит разбирательству дело о банкротстве компании 'Аэродромы и Дороги'. Тихо было вокруг, лишь лёгким эхом отдалось звучание слов секретаря от стен дворца Правосудия. Василий Игнатьевич Хлыщов обычно не посещал судебных заседаний - для этого есть технический персонал: разного толка юристы, финансисты и прочие персоналии, называющие себя громким словом 'эксперты'. Однако на сей раз он присутствовал в зале - его посадили в первом ряду, в окружении своих адвокатов он выглядел довольно значительной фигурой, несмотря на невысокий рост. Причины, зачем он поехал в суд, Хлыщов не сумел объяснить бы даже самому себе. Внезапный эмоциональный порыв ли, чувство, что все летит в пропасть, надежда, что еще можно что-то изменить? Заседание было коротким. Выслушав прения сторон, судья вынес определение о введении процедуры наблюдения. Удар судейского молотка поставил точку в заседании... И в самом сне. Чёрт дёрнул копытом и проснулся. 'Фу-ты, еппонский городовой, приснится же такое...', - сказал он вслух и хихикнул: 'А сон-то - в руку, похоже... Чует мое чёрствое сердце - хорош гусь нам на потеху сегодня летит, развлекусь'. Причмокнув от предвкушаемого удовольствия, Чёрт поднялся с широкой кровати в квартире-студии на минус-сотом этаже элитного землескрёба, полюбовался в зеркало своим античным профилем, привёл себя в порядок и отправился на утренний осмотр вверенных ему Катакомб . 'Поляна' была довольно большой и часто беспокойной, но Чёрт давно уже поднаторел в житейских делах своих подопечных и легко справлялся даже с самыми нестандартными ситуациями. Руководство его за это ценило и уважало, что сказывалось и на обширности его полномочий, и на его достатке. 'Гуся' принесло ближе к вечеру. Новый посетитель Катакомб пребывал в шоке от своего последнего путешествия, а посему вид имел дикий, ошалело вращал глазами и, похоже, с трудом воспринимал новую действительность. Хотя, казалось бы, мог уж и попривыкнуть к капризам фортуны за последние полгода своей земной жизни. Досталось ему от неё по первое число. Совсем недавно он представал перед окружающими невысоким, светловолосым, с небольшой проплешиной на затылке, уверенным в себе мужчиной средних лет, владельцем стремительной походки, резкого голоса и холодного колючего взгляда почти бесцветных глаз, любителем дорогих серых костюмов и юных длинноногих брюнеток. И вот в один внезапный миг его жизнь резко перевернулась. Накануне судьбоносного события он возвращался в столицу в своём любимом Range Rover'е по федеральной трассе с очередного объекта. За рулём был его бессменный водитель и телохранитель Николай. Стояла глубокая ночь. Дорога была безлюдна и бесфонарна. До столицы оставалось сто пятьдесят километров, как вдруг откуда-то из кустов, с обочины, наперерез мчащемуся на большой скорости внедорожнику выскочил бронированный джип. Николай резко крутанул руль, но не справился с управлением, и тяжёлую машину перевернуло несколько раз, прежде чем она окончательно нашла точку опоры на земле. Из остановившегося броневика выскочили три вооружённых силуэта, окатили Range Rover синхронно тремя автоматными очередями, прыгнули в свой джип, и тот сорвался с места, увозя внезапную расстрельную бригаду в неизвестном направлении. Хлыщов потерял сознание как только увидел вооружённых людей, и очнулся только когда след броневика затерялся в десятках километров от места инцидента. Боли он не чувствовал - решил, что остался невредим. 'Займусь собой позже, сейчас надо понять, как отсюда выбраться', - сказал он себе и занялся осмотром окружающего пространства. Машина лежала на боку, надёжно перекрыв ему выход справа. Левая дверь со стороны пассажирского сидения была искорежена так, что только лазером и возможно было бы ее вскрыть. Единственная целая дверь была со стороны водителя, но доступ к ней прочно заблокировала широкая спина Николая. После нескольких попыток достучаться до своего водителя, пассажир понял, что тот безвозвратно умер. С телефоном тоже вышла незадача: во время столкновения с броневиком Василий Игнатьевич по своей давней привычке увлечённо орал в трубку на собеседника за какие-то огрехи, от удара телефонный аппарат отлетел в дальний угол автомобиля и разбился. Дополняло картину то обстоятельство, что Range Rover лежал ниже уровня дорожного полотна, и это лишило выжившего последней надежды на то, что его быстро найдут. И тут он понял, что не чувствует своих ног. Попробовал пошевелить ими - безуспешно. 'Наверное, от шока', - подумал потерпевший, - 'ничего, пройдёт сейчас'. Поскольку выбраться самостоятельно он не смог, то решил дать себе отдохнуть, пока восстановится чувствительность в ногах, и заодно надо было крепко подумать. Довольно быстро он вычислил в уме, кто на него наехал (в прямом и переносном смыслах), и уже начал фантазировать, как холодна и дерзка будет его месть, но тут же себя прервал - с такими партнёрами месть очень даже уверенно приведёт его к потере собственной головы. Здесь это блюдо не поможет. Нужно просчитать варианты, где бы ещё по-быстрому занять-украсть-выклянчить денег, чтобы частично утолить аппетит вновь активизировавшихся кредиторов. Потом он отключился. Под утро его нашли в бессознательном состоянии двое туристов, спозаранку отправившиеся в лес по дары природы и совершенно случайно выбравшие точкой спуска с дороги место ночной аварии. В тот же день по факту происшествия было возбуждено уголовное дело (потерпевший не стал подавать заявление, это сделали прибывшие по вызову туристов скорая и полиция, которые, конечно, не могли оставить без внимания труп и огнестрел), но, в связи с недостаточностью улик, следователи быстро и аккуратно занесли в отчёты ещё один 'глухарь'. Провалявшись в больнице с месяц, Хлыщов вернулся в родные пенаты. Здоровье ему окончательно поправить не удалось - ноги так и не восстановились, и вдобавок авария спровоцировала несколько необратимых процессов в его организме, среди которых половая дисфункция была меньшим из зол. Врачи разводили руками, изучая результаты обследования и только бормотали: 'Такого просто не может быть'. Но против фактов не попрёшь. Буквально в течение месяца цветущий мужчина превратился в дряхлого костлявого уродца, корчащегося на инвалидном кресле от всё усиливающихся болей, усердно поставляемых раковой опухолью где-то в недрах его тела, и умоляющего, чтобы ему помогли умереть. Желающих, однако, не находилось. Родственники не хотели грех на душу брать, а кредиторы - его долги на себя принимать (потому как всем известно, что убийца должника становится сам должником перед остальными кредиторами - по крайней мере, в той системе координат, в которой при жизни обитал наш 'мученик'). Последние свои дни бывший успешный делец провёл совсем незавидным образом. Сын его давно жил своей жизнью и крайне редко вспоминал своего отца, практически не уделявшего ему внимание в детстве и юности. Родители, ранее имевшие статус советских инженеров средней руки, а ныне - сильно потрёпанные жизнью пенсионеры, были плохими помощниками в деле ухода за малоподвижным сыном. И только бывшая супруга поначалу старалась оказывать ему помощь, но ей быстро надоели постоянные капризы и истерики, несмотря на то, что, конечно же, она испытывала к нему огромную жалость. Наскребя денег на сиделку, она предоставила ей ухаживать за больным, перевезя его в однокомнатную квартиру на окраине столицы, которую он купил когда-то, только что перебравшись из Лесогорска. Больше экс-супруга с ним не виделась, и отдала последние почести только на похоронах. Сиделка, быстро почувствовав бесконтрольность, напрягаться сильно по уходу за 'клиентом' не стала. В конце концов её приходы сократились до пары часов в день, а потом она и вовсе стала приходить раз в два дня, лишь чтобы бросить кусок хлеба в миску и налить кувшин воды - она считала этого вполне достаточным для поддержания жизни в не по её вине угасающем теле. Ни о каком надлежащем уходе и речи не было. Главное, что переводы за свою 'работу' она исправно получала по почте. В один прекрасный осенний вечер, у дома, в котором проживал наш больной, появилась машина службы спасения. Поводом послужило беспокойство соседей, уже пару дней чувствовавших крайне неприятный запах в подъезде. Когда он стал невыносим, последовал вызов оперативной бригады спасателей. Дверь, откуда предположительно исходил этот запах, пришлось выламывать. Бессознательное тело старика, изгвазданное с ног до головы характерными коричневыми потеками, валялось в коридоре. Из одежды на нём было только нечто наподобие грязной женской сорочки. Бригада скорой помощи, прибывшая следом за спасателями, заткнув носы, доставила пациента в ближайшую больницу. В реанимации царил шум и зашкаливал градус напряжённости: вечер выдался тот ещё - накануне привезли стопятидесятикилограммового мужчину, который постоянно кричал, вырывал из себя катетеры и бесконечно пытался ускользнуть из-под опеки медсестры путём сползания с кровати на пол; ещё двое пациентов лежали молча на койках вдоль стены - на них у реаниматологов до этого ушло несколько часов, вытащить с того света удалось обоих, и теперь пациенты, видимо, отдыхали от страшной борьбы. Вымотавшиеся врачи наконец покинули больницу, а на ночное дежурство осталась дневная медсестра - в больнице не хватало персонала реанимационного отделения, и многие медсёстры часто отрабатывали по очереди по две-три смены подряд. Дежурного врача-реаниматолога ждали только к пяти часам утра. Девушка пробежалась взглядом по картам пациентов, осмотрела реанимированных, на всякий случай привязала забывшегося пациента 'полтора центнера' накрепко к кровати лоскутами разорванной простыни, и только присела выпить чашку чая, как в отделение вкатили старика, прикрытого кем-то простынёю с ног до головы, чтобы хоть чуть-чуть приглушить распространение вони, исходившей от него. И так несладко пришлось видавшей виды медсестре в ту бесконечную смену, но последний прибывший её почти доконал. Скрепя зубы она обмыла тело, изведя на это недельный запас перевязочных материалов и салфеток, но долго ещё запах напоминал о том, в каком состоянии был доставлен несчастный старик. Наконец медсестра поставила пациенту капельницу, и тот, казалось бы, успокоился. Забрезжил рассвет. В отделение раньше времени вернулся один из врачей, вызвали двух медбратьев и санитара - в реанимацию привезли очередного 'критического'. Персонал реанимационного отделения был занят новым пациентом, пытающимся отдать Богу душу, уже около часа, когда незадачливый 'экскремэн' пришёл в себя, решил, что нечего ему тут делать и попытался встать с кровати. Ноги его, однако, тотчас же подкосились, и он рухнул, до крови ударившись виском о ножку кровати. Сделав неудачную попытку подняться, он повторно приложился к металлической ножке. Тихонько подвывая он елозил руками по полу, подгребая под себя будто бы что-то очень ценное. Можно было даже расслышать в его бормотании отдельные слова и сочетания: 'наебали меня, суки', 'я в дерьме', 'жертва я, жертва!', 'дайте мне мой кусок!', 'я был честным бизнесменом, а они...', 'не отнимайте у меня последнего...'. Наконец на него обратили внимание, санитар заломил ему руки за спину, сгрёб в охапку и уложил на кровать. Пациент ещё немного поговорил сам с собой на столь волнующую его тему жертвенности, затем затих. Врач-реаниматолог через пять минут констатировал смерть. Похороны прошли более чем скромно. Если наш герой при жизни и задумывался о своём конце, то точно не так представлял он себе свой последний путь. У родителей на похороны сына не нашлось достаточно денег - при всей их любви к нему им нужно было думать и о собственной кончине, что была в их возрасте не за горами. Экс-жена и сын не спешили доставать свои более чем скромные сбережения, хотя, надо отдать должное, приложили усилия, чтобы у почившего был добротный деревянный гроб, и чтобы двое кладбищенских рабочих этот гроб с телом отправили в вырытую на краю затопленного кладбища могилу в двух километрах от какого-то заброшенного поселения на окраине области. А любовница, которой он когда-то отписал основные свои активы, чтобы на них не посягали особо ретивые кредиторы, - та и вовсе растворилась на просторах земного шара, умыкнув всё движимое имущество и документы на недвижимость. Прощальная церемония на кладбище не предполагала отпевания. Если когда-то потерпевший и задумывался о своём месте в Вечности и о душе, всё равно это ни к чему его в итоге так и не привело. И посему прощавшиеся обошлись гражданской панихидой. За неимением средств у родных на 'похоронного тамаду', последнюю речь доверили одному из копателей - колоритному персонажу с фигурой, которой позавидовал бы сам Шварценеггер, увитому разноцветными сюжетными татуировками по всему обнажённому до пояса телу. Из одежды на ораторе были лишь штаны цвета 'хаки' да резиновые болотные сапоги с голенищами выше колен. Он говорил о тщете бытия, о неизбежности смерти ('все мы там будем'), Царствии Небесном и 'пусть земля ему будет пухом'. Перегар, окутавший лёгким облаком провожающих, несколько мешал правильному восприятию и сосредоточению, но в целом речь была произнесена с жаром. На церемонии присутствовали только близкие и верная спутница его в делах бизнеса и отдыха в течение долгих лет мадам Детдомовкина, с младенцем на руках. А в вырытой для могилы яме стояла вода. Участок, который удалось получить семье для захоронения, находился в низине, и после долгих дождей, коими грешило нынешнее лето, обильно орошённая почва отказалась впитывать больше, отторгая излишки воды. Когда гроб опустили в яму, тот всплыл. Копателю-оратору пришлось спрыгнуть на крышку гроба, и он стоял на ней, пока набрасываемая вторым рабочим земля не придавила гроб ко дну ямы. Когда яма была засыпана полностью и сооружён напоследок небольшой холмик, копатели церемонно откланялись и отбыли восвояси. Следом за ним собрались и провожающие. Так завершил свои земные дни великий и могучий делец в области госзаказа. По особому сценарию за выдающиеся заслуги душа усопшего миновала посещение Чертогов Бога и сорокадневный круг мытарств и сразу после смерти прибыла в приёмный пункт Преисподней, где её ждал Чёрт. Приёмный пункт Преисподней представлял собой небольшую круглую комнату без окон с высоким потолком, что наводило на мысль о каменном колодце. Единственным источником света служила лампочка, висевшая на проводе, конец которого уходил ввысь и растворялся там в непроглядной тьме. В дверной проём виднелся убегающий в бесконечность тёмный коридор, по стенам которого периодически мелькали сполохи огня от далёких невидимых костров. Чёрт стоял, практически слившись со стеной, и наблюдал за не замечавшим его пришельцем. Он узнал человека из своего ночного сна, и теперь ему интересно было посмотреть на реакцию вновь прибывшего после прохождения Врат Смерти. Что ж, на своём длинном веку Чёрт не видел ещё ни одной грешной души, которая бы не получила потрясения от того, что ей определили место в Преисподней: ни из тех душ, что проходили, но не выдерживали сорокадневные мытарства, ни из более редких исключений, коих встречали в Преисподней сразу же на третий день после смерти, подобно пришельцу из Чёртова сна. Спустя некоторое время Чёрту надоело смотреть, как гость исступлённо скачет на месте и мотает взъерошенной головой, что-то бубня под нос. 'Прям шаманские пляски', - подумалось Чёрту, и он вышел на светлое пятно. Посетитель встал как вкопанный. - Ба, дружище, какие люди! Чего вытаращился? Чертей при жизни не видел? О... да я гляжу ты и сам из нашего племени! Что, каково, а? - Чёрт мерзко захихикал. - Добро пожаловать домой. Сейчас мы обустроим тут тебе жильё, будешь кум королю. С этими словами Чёрт взмахнул рукой: вдруг из ниоткуда прямо перед ним выскочил высокий стол с кипой бланков и стендом с ключами. Чёрт извлек из воздуха перо, схватил верхний бланк и принялся его заполнять. Потом проставил несуществующую печать, взял один из ключей и вручил его вместе с бланком посетителю. После этого он стремительно унёсся прочь по коридору, но уже спустя несколько секунд вернулся, таща с собой метлу, которую также вручил гостю. - На, это твоя работа на сегодня: подмести Катакомбы отсюда и до последнего шалаша на Конце Ущелья, там и недалеко до твоего жилища будет - адрес на бланке указан. До ужина управиться должен. Придётся, конечно, повозиться с липкой слизью отходов жизнедеятельности твоих коллег, но тебе не впервой, справишься. И тут новоиспечённый гражданин подземного мира резко пришёл в себя от посмертного шока, перестал трястись, лицо его внезапно обрело осмысленное выражение, он схватил метлу и потребовал позвать главного: - Я не потерплю, - вдруг завизжал он, - чтобы мной тут командовал какой-то рядовой чёрт! Я буду говорить только с акционером Ада! - Это с Вельзевулом, что ль? - вкрадчиво спросил Чёрт, нисколько не удивившись внезапной перемене в госте (все в итоге приходили в себя и все - в мгновение ока, этот - просто в числе самых быстро очухавшихся оказался): - ну ты махнул, брат. Даже такие титаны как Калигула или Гитлер ни разу не были удостоены аудиенции Сатаны в Преисподней. А ты на их фоне вообще мелочь пузатая, проворовавшийся хлыщ и беспринципное фуфло. Так что заткнись и слушай: теперь я - твой царь и бог, и твоя жена, и любовница, и твой лучший друг и враг и всё такое. Понял?! - Чёрт говорил, повышая тон, а слово 'понял' неожиданно рявкнул громовым голосом, и 'проворовавшийся хлыщ' заметно сник. - А теперь, Вася, давай, мети, - спокойно продолжил Чёрт: - после уборки тебя ждут увеселения, кое с чем ты знаком по своей земной жизни, а что-то будет внове даже для тебя. Как, например, перемалывание тебя под катком асфальтоукладчика: аттракцион 10D- формата, создан специально и эксклюзивно для тебя. Ведь раньше ты только слышал о таком чудесном представлении. И на сон грядущий - с щедрой руки Вельзевула даруется тебе уединение с представителем активного голубого населения человечества - говорят, что процедуры, которые им практикуются, для простаты грешной души весьма полезны. Этот аттракцион выписан тебе на регулярной основе. Чтобы не возникало больше желания заниматься экскре...экспериментальным искусством (Чёрт покривился) - больно плохо пахнет от него... Надеюсь, ты скоро по полной ощутишь всю прелесть обитания здесь - ведь тебе гарантировано море удивительных приключений, которые ты заслужил своей яркой интересной жизнью... - ... А... обязательно нужна эта пед... процедура, которая последняя?.. - Не перебивать, когда начальник говорит! Ты как себя ведёшь со своим боссом?! - резко оборвал его Чёрт и гневно стукнул кулаком по столу, после чего продолжил, как ни в чём не бывало: - Режим простой: на каждый день даётся новое задание. Насчёт еды здесь строго: один раз в день горбушка чёрствого ржаного хлеба и стакан воды. Сон - четыре часа в сутки - ну, это тебе знакомо. Завтра первое задание - спозаранку, вместо завтрака - приступаешь к своему любимому занятию: идёшь к старосте Катакомб и пытаешься развести его на деньги. Если получается - день тебе отдыха, если нет - страхов тебе подсознательных сутки и ещё - кастрирую без наркоза. Лично. (Хотя тебе эти причиндалы и так тут без надобности, но на всякий случай не помешает.) Ну и далее по плану, так сказать... А, да, один момент: молить святых и Богородицу о прощении души - запрещено, взывать к Господу Вездесущему - тем более. Ты отрёкся от Него при жизни, и теперь у тебя впереди исключительно прекрасное существование в волшебных садах Вельзевула. За нарушение запрета - тройные порции удовольствия от нашего шеф-мастера Аваддона. Всё ясно теперь? Хлыщов кивнул головой, просчитывая в голове варианты своего дальнейшего существования во вновь заданных условиях - уж выкручиваться-то он всегда умел. - Ну, с новосельем тебя, Васька! - Чёрт по-дружески хлопнул дорогого гостя по плечу и вдруг очень серьёзно на него посмотрел: - А ты и вправду решил, что Ад - это то место, где тебе будет комфортно, что он ничем не отличается от того ада, в котором ты жил на земле, и что здесь легко освоишься и будешь как рыба в воде? Тут лукавый щёлкнул пальцами, начал терять очертания, и вскоре превратился в сгусток серого тумана, после чего растворился в воздухе. Василий Игнатьевич сразу решил, что это какое-то наваждение, попытался протереть глаза и неожиданно понял, что нечем: рук у него не было. Как не было и ног, и глаз, и его самого. Была только бестелесная субстанция, называемая верующими душой. Душа преставившегося Василия не ожидала такого поворота и попыталась послать мысленный сигнал (единственное средство общения, которое неожиданно осталось у Василия Игнатьевича в распоряжении) о том, что, мол, други, я всего лишь жертва обстоятельств и что надо играть по правилам, как вокруг неё завертелись бесчисленные серые тени в совершенно безумном танце, они тонко и пронзительно верещали, гнетуще воздействуя на беззащитную душу, но это было меньшее из зол: каждая из них пыталась овладеть душой Василия в каждое мгновение времени, утвердить над ней свою деспотическую власть, подчинить её себе полностью и беспрекословно - то были бесы: поклонение кумиру, гордыня, тщеславие, гнев, стяжательство, ложь, убийство, воровство, прелюбодеяние, чревоугодие и снова стяжательство, тщеславие, прелюбодеяние, ложь, гордыня, убийство... - десятки бесов, они дрались друг с другом на невидимых мечах, каждый миг пытаясь разорвать душу Василия на части. Тяжёлая вязкая масса бесконечного страха окутывала мятущуюся душу, всё сильнее с каждым разом, как побеждал очередной бес, и мука становилась всё более непереносимой, душа просила смерти, как избавления от боли, но теперь не было даже возможности суицида - жизнь вечная хлыщовской души в Аду была ему приговором Высшего Суда. И вся эта бесовская вакханалия длилась и длилась, ускоряясь поминутно, и вот уже с гиканьем и свистом орава бесов, поочередно оседлывая бессильную, сдавшуюся порокам душу, уносилась дальше, глубже и плотнее в самую суть самого кромешного Ада, где нет спасения, и царит только вечный, всепоглощающий и леденящий ужас, и где невозможно даже не то, чтобы найти подход к бесам, чтобы 'развести их на бабло и прочие радости на потребу чёрной душе', но хотя бы элементарно выклянчить себе 'место у параши'... С новосельем, Василий Игнатьевич! Продолжение романа.

___________________________________
  1. ↑Территория Преисподней, куда, в представлении Василия Игнатьевича Хлыщова и ему подобных, мотать бесконечный срок за свои земные грехи отправляются средней руки бизнесмены, замешанные в хитроумных мошеннических схемах и даже убийствах, проворовавшиеся чиновники, и прочая лишённая остатков человеческого достоинства и совести шушера, убежденная в том, что она - элита общества.
    2.  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.

    Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
    О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

    Как попасть в этoт список
    Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"