В мае 1957 года маму повысили по службе ( она стала старшим бухгалтером ) и предоставили ей комнату в коммунальной квартире недалеко от центра города Кокчетав.
В 50-х годах 20-го века население Кокчетава состояло наполовину из спецпоселенцев ( немцы, чеченцы, ингуши и другие ) и политических ссыльных, которые уже отбыли сроки в лагерях. Их положение было унизительным, но многие приспособились к условиям своего существования и жили не хуже так называемых "свободных" людей.
Волею судеб нам с мамой пришлось жить в одной квартире с чеченской семьёй, которую в 1944 году переселили из Чечни в Казахстан.
Нашими соседями по квартире были муж и жена, которые так же, как и мы, занимали одну комнату в этой квартире. Люди они были, в общем, спокойные и даже, можно сказать, дружелюбные. Во всяком случае, между нами никаких конфликтов никогда не было.
Глава семьи рассказывал нам о том, как их вывозили с родной земли на чужбину:
- Ночью 23 февраля 1944 года оперативная группа, состоящая из одного оперативного работника и двух бойцов войск НКВД, появилась в нашем доме и начала производить обыск. Искали огнестрельное и холодное оружие, валюту и антисоветскую литературу. От моего отца требовали, чтобы он выдал участников созданных немцами отрядов и лиц, помогавших фашистам. А потом нам объявили, что чеченцы проявили себя антисоветски, создавали бандитские группы, убивали бойцов Красной Армии и честных советских граждан. И поэтому нас выселяют из родных мест.
- Затем всю нашу семью, включая женщин и детей, погрузили на грузовые машины и под охраной вывезли в район вокзала. С собой нам разрешили взять еду для всей семьи на несколько суток, мелкий бытовой и сельскохозяйственный инвентарь из расчета 100 кг на каждого человека, но не более 500 кг на семью. Можно было также взять с собой деньги и бытовые драгоценности. Мы сдали скот и зерно, и нам выдали какие-то квитанции. Сказали, что по ним мы получим скот и зерно от местных властей на новом месте жительства.
- А потом нас погрузили в вагоны, в которых раньше перевозили скот. В каждом вагоне находилось по 45 человек. Почти месяц мы ехали, сами не зная куда. Началась эпидемия тифа, но лечения не было никакого. Люди умирали и от тифа, и от сильного переохлаждения, и от разных хронических болезней, и от физической слабости. Мы хоронили их во время коротких остановок на глухих безлюдных разъездах прямо возле поезда в снегу, который был чёрным от паровозной копоти. Отойти от вагона дальше, чем на пять метров, запрещалось под страхом смерти.
- А когда мы прибыли в Казахстан, то оказалось, что местное руководство не в состоянии предоставить нам ни скот, ни зерно, ни продовольствие, ни жилья, ни работы. Мы были оторваны от своего традиционного образа жизни и с трудом приобщались к жизни в колхозах и совхозах. В этом наша трагедия. Больше всего на свете мы мечтаем вернуться в свои родные места, где мы сможем жить и работать, как прежде.
- Я никак не могу понять, как вы сами, по своей воле приехали в Казахстан, оставив родной дом на Украине.
Где работали наши соседи, я не знаю. Однако несколько раз в день сосед молился, расстилая коврик посреди комнаты.
Ни разу ни он, ни его жена не взяли без спросу что-либо из наших вещей. О каком-либо воровстве с их стороны не могло быть и речи. Сосед говорил нам, что у них запрещено воровать у людей частную собственность. Его отец убил бы его, если бы узнал, что он украл у кого-нибудь что-либо.
Что же касается собственности государства, здесь никакой запрет не действовал. Бери всё, что плохо лежит.
У нас была очень большая по размеру комната. Ну, очень большая, такая большая, что в ней можно было организовывать танцы. Один недостаток был у этой квартиры: там было так холодно, что мы в мае выходили на улицу погреться.
Мама попросила на работе предоставить нам другую комнату, пусть не такую большую, но, главное, более тёплую.
И вскоре мы переехали в другую коммунальную квартиру.