Начало лета 1968 года не предвещало никаких неожиданных событий. Служба шла своим чередом: обеспечение учебного процесса, наряды в караулы, на кухню и дневальным.
В связи с переходом на двухлетний срок армейской службы все старослужащие, и я в их числе, с нетерпением ждали приказа министра обороны о нашем увольнении в запас этим летом. Настроение было "дембельское", то есть все мысли были о демобилизации.
Однако дни проходили за днями, но ничего не происходило.
И тут в середине июля меня вдруг неожиданно вызвал к себе замполит полка подполковник Дерябин. Явившись в штаб и подойдя к его кабинету, я постучал в дверь и приоткрыл её:
- Разрешите, товарищ подполковник!
- Да, да, заходите, Грибер, я Вас жду. Опять нужна Ваша помощь. Дело в том, что в пионерском лагере курсов "Выстрел" неожиданно уехал музыкальный руководитель, и дети остались без музыки. А Вы ведь работали когда-то в школе учителем пения, не правда ли? Значит, опыт работы с детьми у Вас есть. Мне сегодня позвонил заместитель начальника курсов генерал Дудченко и попросил направить Вас в лагерь в качестве музыкального руководителя. Как Вы на это смотрите?
- Предложение, конечно, интересное, товарищ подполковник. Но Вы же знаете, что мы со дня на день ждём приказ министра обороны о нашем дембеле. Ведь я уже отслужил два года и восемь месяцев. А вдруг приказ придёт в то время, когда я буду в лагере?
- Ничего страшного, в таком случае мы Вас демобилизуем сразу после окончания лагерной смены. Так что, не волнуйтесь и поезжайте! Сегодня вечером Вас отвезут в лагерь к нашим пионерам. Поработаете там месяц, отдохнёте и заодно побудете на "гражданке". Так что идите, собирайте свои вещи и готовьтесь к отъезду. Желаю Вам приятно провести время в лагере!
С этими пожеланиями я вышел из кабинета замполита и направился в свою родную батарею собирать вещи.
С одной стороны, я был рад хоть на месяц сменить армейский образ жизни на гражданский. Но, с другой стороны, было боязно упустить возможность демобилизоваться пораньше.
Однако, приказы командиров в армии не обсуждаются, а выполняются.
Придя в казарму, я тут же доложил командиру батареи о своём новом назначении и стал собирать свой незамысловатый скарб.
Машина за мной пришла из пионерского лагеря поздно вечером.
Приехав в лагерь после отбоя, я сразу же попал на вечернюю пятиминутку, где и познакомился со всем административно-преподавательским составом. Меня быстро ввели в курс моих новых обязанностей, выдали баян и сказали, что завтра я должен встречать пионеров на утренней гимнастике весёлой музыкой.
Так началась моя жизнь в пионерском лагере. О том, как пролетел месяц моей лагерной жизни, я рассказывать не буду. Все, кто хоть раз побывал в своей жизни в пионерском лагере, знают, какое это прекрасное время. Я напрочь забыл об армии и наслаждался представленной возможностью побыть гражданским человеком.
Но всему хорошему рано или поздно приходит конец. Отгорел последний пионерский костёр на закрытии лагерной смены, и я вдруг осознал, что приходится вновь возвращаться к своим армейским обязанностям, о которых я совершенно забыл, находясь здесь среди пионеров и пионервожатых.
Вернувшись в полк, я узнал, что долгожданный приказ о демобилизации всё-таки пришёл и часть моих сослуживцев уже успела отбыть по домам.
Я уже представлял, как через несколько дней меня также вызовут в штаб полка и объявят о моей демобилизации. Ведь у нас с замполитом полка была договорённость, что после работы в пионерском лагере меня отпустят из армии на все четыре стороны.
Однако произошли совершенно неожиданные события, разрушившие все мои ожидания.
В ночь на 21 августа 1968 года войска пяти государств Варшавского договора (СССР, Польши, ГДР, Болгарии, Венгрии) пересекли границы Чехословакии с целью подавления "пражской весны" - движения коммунистов-реформаторов. Всего за двое суток в Чехословакию было введено более 650 тысяч военнослужащих.
У нас в полку была введена особая готовность. Всем были розданы боеприпасы, противогазы и другие военные принадлежности. Полностью снаряжённые вещмешки находились у каждого солдата под кроватью.
О событиях в Чехословакии нам говорили на политзанятиях. Командиры разных рангов и политинформаторы убеждали нас в том, что экстремисты и правые элементы в Чехословакии активизировались и пытаются захватить власть в стране, оторвать республику от социалистического содружества, а также реставрировать капитализм. И поэтому наш интернациональный долг - оказать помощь братскому народу.
Я понимал, что наш полк занимает особое положение, и вряд ли его пошлют в Чехословакию для "оказания братской помощи".
Но всё равно на душе было тревожно и гадко. Моя демобилизация накрылась, как говорится, "медным тазом". Впереди были одна неизвестность и ожидания...
Снова потянулись тоскливые армейские дни и недели.
На моё счастье, я вдруг неожиданно простудился и попал в медсанчасть, а оттуда в военный госпиталь.
Здесь я должен сделать маленькое отступление и рассказать о своих связях с военным госпиталем.
Как-то во время одного из кроссов по пересечённой местности у меня вдруг появилась резкая сильная боль в правом боку. Надо признаться, что у меня и раньше случались такие боли при быстрой ходьбе или беге. Но в этот раз боль была такой сильной, что я катался по земле.
Меня тут же отправили в медсанчасть. Там не удалось установить причину этой боли, и поэтому я был переправлен в военный госпиталь, который находился на другом берегу нашего озера Сенеж.
После всех проверок врачи поставили мне диагноз: камни в жёлчном пузыре. Как впоследствии оказалось, диагноз этот был ошибочным. Рентгеновские снимки оказались некачественными, так как на них были видны какие-то пятна, которые врачи приняли за камни. Меня, естественно, оставили в госпитале и начали лечить.
Следует отметить, что боль моя прекратилась уже по прибытии в госпиталь. Но раз врачи говорят, что надо лечиться, значит, надо.
Я добросовестно принимал все лекарства и ходил на все процедуры.
Очень скоро мне стало скучно из-за вынужденного безделья. И тут в клубе при госпитале я обнаружил фортепиано. Радости моей не было предела. Всё своё свободное время я проводил клубе, музицируя на фортепиано.
Вскоре на звуки музыки потянулись в клуб и другие больные, а за ними и медсёстры, и врачи. Я с удовольствием устраивал импровизированные концерты для своих благодарных слушателей.
Об этом стало известно начальнику госпиталя. Он несказанно был рад таким музыкально терапевтическим сеансам, как он называл мои выступления. У нас завязались такие хорошие отношения, что по окончании моего лечения ему не хотелось отпускать меня обратно в часть. На прощание он мне сказал, чтобы я сразу же приехал к нему в госпиталь, если почувствую себя плохо.
И вот я снова оказался в госпитале, где меня ещё помнили. Я был встречен, что называется, с распростёртыми объятиями.
Простуду мою очень быстро ликвидировали. Но вот выписывать меня из госпиталя совсем не торопились.
"Отдохни, - сказали мне, - подлечись хорошенько. И тебе хорошо, и нам приятно."
Целый месяц я устраивал концерты в госпитале на фортепиано и на баяне, который откуда-то специально привезли для меня. А какие песенные и танцевальные вечера мы проводили!
Но время безжалостно двигалось вперёд, и во второй половине октября мне всё таки пришлось вернуться в полк.
Обстановка здесь нормализовалась, и я понял, что пора предпринимать какие-то шаги для моей демобилизации. Ведь если сам о себе не позаботишься, так кто ж о тебе вспомнит!
За время моего пребывания в госпитале многие старослужащие уволились в запас. Нас, служивших почти три года, осталось буквально единицы. Поэтому служить совсем уж не хотелось.
Я пошёл в штаб к подполковнику Дерябину, чтобы напомнить ему о нашем уговоре. Он, честно признаться, был обрадован моему появлению. Близился праздник - 7 ноября. А тут начальником штаба был назначен бывший командир танкового батальона, которому я не раз и не два помогал с художественной самодеятельностью.
В конце концов, собравшись все вместе, мы пришли к соглашению, что я подготовлю праздничный концерт в клубе полка и помогу в организации концерта в Доме офицеров, а после этого меня сразу демобилизуют.
Я рьяно принялся за "дембельскую" работу. Были задействованы все творческие силы полка и курсов "Выстрел". 5 и 6 ноября 1968 года состоялись мои последние концерты на армейской службе.
7 и 8 ноября были праздничными днями. А 9 ноября утром я уже был в штабе, чтобы напомнить о себе. Мне сказали: "Приходи завтра." Я пришёл на следующий день, но всё повторилось.
Тогда мне в голову пришла мысль: " А не позвонить ли мне, по старой памяти, командиру полка?" Задумано - сделано.
12 ноября, в свой очередной приход в штаб, я услышал от замполита полка подполковника Дерябина следующее:
- Могу Вас обрадовать. Ваши документы находятся на подписи у командира полка. Так что, вполне вероятно, завтра Вы уже сможете уехать домой. Подробности Вы можете узнать у начальника штаба.
Выйдя от Дерябина, я тут же направился к начальнику штаба. Тот подтвердил мне слова замполита:
- Твои документы, действительно, у командира полка на подписи. Он сам их затребовал. Как только он их подпишет, я тебе сразу позвоню. Иди, собирай вещи.
Обрадованный таким известием, я отправился в казарму паковать свой "дембельский" чемодан.
После обеда меня позвали к телефону. Голос начальника штаба сообщил мне:
- Всё в порядке, ты демобилизован. Завтра утром приходи в штаб за документами и денежным довольствием. Поздравляю тебя!
О моих чувствах в этот момент вы можете только догадываться!
В оставшееся время до вечера мне предстояло обойти всех моих друзей, знакомых и сослуживцев, чтобы проститься перед расставанием.
13 ноября утром я пришёл в штаб. Все формальности заняли какое-то время.
И вот я наконец-то получил документы и деньги.
Можно ехать домой!!!
Тепло попрощавшись со всеми, я направился к проходной Высших офицерских курсов "Выстрел".