"...Акуанол - HomoSapiensAquaticus, Человек Разумный Водный. Человек, у которого под ключицами образовались жабры, наподобие рыбьих. При нахождении акуанола в воде он спокойно может получать необходимый ему для жизнедеятельности кислород. На суше же акуанолы пользуются лёгкими, а жабры скрыты за плотным кожным покровом и практически остаются невидимыми... .
В закрытом массивными дверями от постороннего мира кабинете Великого Магистра Азры, находилось два человека: сам Великий Магистр и Рэй - руководитель лаборатории изучения происхождения акуанолов - народа, населяющего океанические воды Земного шара. Их сегодняшняя встреча не была официальной, поэтому о ней никто не знал. На проведении встречи настоял Рэй. Ему необходимо было получить разрешение Азры на дальнейшие работы или его согласие с тем, что цель достигнута и по результатам исследования появление акуанолов в мире вполне логично объясняется, так что дальнейшие изыскания бессмысленны.
Во время последней катастрофы, происшедшей несколько веков назад, акуанолы, тогда малочисленная группа, живущая среди людей, ушли жить с поверхности земли в моря и океаны. Они сумели забрать с собой большинство из существующих на тот момент научных знаний. Человек разумный -- Homo Sapiens Sapiens, уничтожая самого себя и всё живое вокруг, на столетия погрузил Землю в полумёртвое ядовито-радиоактивное состояние. И если на суше жизнь практически была истреблена, то в океанических глубинах она продолжалась и в них же возродилась жизнь человека. В морях и океанах строились города, в которых жили акуанолы - люди подвида Человек Разумный Водный - Homo Sapiens Aquaticus. В мире акуанолов не было расовой, религиозной и национальной розни, не было войн и ненависти, не было большинства болезней, как физических так и душевных, не было всего того, что погубило обычного разумного человека. Акуанолы продолжали развивать науки и искусства, доводя их, практически, до совершенства и, со временем, начали возвращаться на поверхность земли, чтобы проводить работы по её очищению. Многие города, поражённые нейтронным оружием, остались стоять в неприкосновенности, постепенно разрушаясь, и акуанолы теперь занимались их восстановлением и консервированием в надежде опять заселить в будущем. Однако при всём своём совершенстве в науке и технике, акуанолы до сих пор не знали, откуда они сами появились на этом свете... .
- Зачем вы попросили меня принять вас, Рэй? У вас есть конкретные результаты? - Магистр пристально смотрел на молодого учёного. Вместо ответа Рэй достал из кармана небольшой футляр, открыл его и передал Великому Магистру. На чёрной бархатной подушечке в футляре хранилось небольшое золотое кольцо. Азра поднёс его к яркой настольной лампе: два сердечка, рубиновое и изумрудное, заискрились в её лучах... .
Алэн лежал на спине с закрытыми глазами, вытянувшись и боясь пошевелиться. Пришвартованную яхту слегка покачивало, о её борт тихо плескала вода, по палубе стучали редкие капли затихающего дождя, где-то далеко гремела гроза, а ему мерещелось, что он в открытом море, в котором бушует шторм, и тошнота подкатывала к самому горлу.
- Главное глаза не открывать, а то опять всё поплывёт, - подумал он, - это ж надо было вчера так набраться! Интересно, я ещё сплю или уже проснулся? -
Иногда ему казалось, что его сознание работает чётко, а иногда он проваливался в какую-то чёрную дыру, и темнота непрозрачным саваном опутывала его.
Воспоминания далёкого прошлого, вчерашнего дня и приснившийся сон, настолько тесно переплелись вместе, что он не мог сейчас точно определить, что было на самом деле, а что является плодами его воображения или работой его подсознания.
Он проснулся от ощущения , что его разорвали в клочья: во рту было сухо и противно, правый бок болел, как будто из него вырезали кусок. Алэн потрогал его рукой, думая, что может быть вчера вечером не заметил как сильно поцарапал его или ушиб, но ничего нового не почувствовал: от надавливания боль не усиливалась, но и не пропадала.
- Похмелье, - подумал Алэн, - давно я так не напивался. - Весь его прошлый день вообще был наперекосяк. Сначала эта акула, которую он встретил в океане.
- Боже мой, ну и рожа у неё была -- вся в шрамах, - содрогаясь вспоминал Алэн, - она была так близко, что я мысленно попрощался со своими родными. -
Сейчас, когда сон, как ему показалось, окончательно отступил, Алэн пытался восстановить в памяти, что с ним происходило вчерашним днём.
Он лежал и думал, как ему удивительно повезло, что акула его не тронула, хотя была всего в нескольких метрах от него. Затем в его памяти возник образ плывущей женщины, которая решила утром искупаться в открытом океане, и к которой эта же акула подплывала снизу. Он тогда так перенервничал, что у него тряслись руки, когда он, уже сидя в лодке, открывал бутылку рома. После нескольких хороших глотков он начал приходить в себя, но остановиться уже не мог и только, когда в бутылка опустела приблизительно наполовину, он позволил себе отдышаться. Так что он вернулся в Таунсвилл, уже основательно набравшись. Но и этого ему показалось мало, и он потащил свою подружку Моник в бар здесь же, прямо в порту.
- Пойдём, Моник, не пожалеешь. В этом баре самая лучшая Bloody Mary во всей Австралии. -
- Ты же знаешь, я не пью эту гадость! Там хоть есть французское вино? -
- Там всё есть. Пошли, - схватив её за руку, Алэн, чуть ли не силой потащил её к дверям бара.
Когда они вошли, то буквально утонули в облаках табачного дыма, так там было накурено. Моник закашлялась и тут же, с порога, захотела уйти, но Алэну удалось убедить её остаться хотя бы на полчаса, чтобы он мог выпить свой котейль.
Народа в баре было, не протолкнуться: какие-то матросы, капитаны рыболовецких судёнышек, их подружки, местные проститутки и надо же... . В этой шумной, пьяной, курящей, веселящейся толпе, Алэн встретил своего друга, которого не видел много, много лет.
- Нет, это уму непостижимо, - улыбаясь, вспоминал Алэн, - встретить Армана Уэллиса в Австралии, через двадцать пять лет после того злополучного случая в Пуэрто Рико. -
Арман совершенно случайно забрёл в этот бар, гуляя по рыболовецкому пирсу со своей подружкой, которая, как и Моник, оказалась француженкой. Встреча с соотечественницей, как по волшебству, изменила настроение Моник. Довольная, что можно хоть немного поговорить на родном языке, она перестала капризничать и уже никуда не хотела уходить. Девушки приблизительно одного возраста быстро нашли много общего и сразу перешли на французский, перестав обращать внимание на Армана и Алэна, чему те были только рады.
Двое старых друзей никак не могли прийти в себя от столь неожиданной встречи. Они стояли возле бара и, минут пять, с силой хлопали друг друга по плечам, споря, кто будет платить за выпивку. Потом, наконец, договорившись, уселись, сделали заказ и начали неспешно, по очереди, рассказывать о себе.
Вспоминая этот вечер, Алэн окончательно проснулся и с опаской открыл глаза. Дождь кончился, небо расчистилось, и прямо ему в лицо через щель в занавеске, закрывающей иллюминатор, бил яркий свет полной луны. Он задёрнул занавеску поплотнее и с досадой посмотрел на часы -
"Черт, только четыре! Заснуть бы... Жаль, что Арман сегодня должен улететь домой в Сан Диего. Я ему рассказывал про вчерашнюю встречу с акулой. Он сказал, что у него презентация книги, а потом он прилетит обратно через три дня. Он думает, что это таже самая акула, которая была тогда, в Пуэрто Рико. Совсем чокнулся. Он полностью поехал на этих акулах. Не, ну кто бы мог подумать: он стал писателем и пишет фантастические рассказы, и его печатают! Дам ему телеграмму сегодня, чтобы он не возвращался сюда. Я его сам найду, через неделю, когда вернусь в Штаты... а сейчас мне срочно нужен АлкаЗельц, иначе моя голова треснет."
Алэн отбросил одеяло и присел, готовясь повернуться, чтобы перелезть через спящую Моник. Случайно рукой он задел свой живот, и его пальцы наткнулись на что-то липкое и холодное.
"А это что ещё за гадость?"
В недоумении Алэн откинулся обратно на свою подушку. Он ещё раз дотронулся до влажного пятна на животе и скривился от отвращения.
"Боже мой, какая мерзость! Поллюция в сорок четыре года! Дожил! Просто кино! Напился, отключился, поллюция, похмелье - такому набору любой режиссёр позавидует. Что же это такое со мной?"
Вздохнув, он опять присел и посмотрел на спящую рядом молодую девушку. Моник спала и что-то бормотала сквозь сон. Алэн заставил себя перелезть через неё и сполз с постели. Затем, накинув халат, босиком побрёл в душевую кабинку. Стоя под горячей струёй и ожесточённо отмывая своё крепкое тело, он продолжал недоумевать, что же это с ним произошло.
"Приеду домой, пойду к врачу, проверюсь, - думал он, - Или я псих, или... Когда-то я слышал, что такое бывает перед наступающей импотенцией. Вот только этого мне и не хватало.. Ох, как гудит голова, и правый бок почему-то болит, будто из него кусок выдрали. Ну нету на нём ничего! Ну нет, ни ссадины, ни синяка." Алэн попытался склониться к больному боку как можно ниже, но его чуть не стошнило при этом.
"Нет, так пить в моём возрасте вредно," - он вытерся большим махровым полотенцем, надел халат и вернулся обратно в каюту. Пошарив в аптечке, он достал АлкаЗельц, развёл его в стакане воды и залпом выпил с мыслью о том, что неплохо было бы поставить памятник тому, кто придумал это лекарство. Подойдя к койке, он лёг на самый её краешек и натянул на себя одеяло.
- Двигайся, Моник, - сказал он своей подружке, пытаясь отодвинуть её от края ближе к стене. Сил перелезать через неё у него не было.
- Merde - залезая под одеяло, услышал он голос отодвигающейся Моник.
- "Merde" конечно "merde," дорогая, столько Beaujolais выпить, - хмыкнул он. Проведя рукой по её гладкому, оливковому бедру, Алэн заметил, как внизу живота что-то приятно защемило.
- А неплохо было бы сейчас повторить вчерашний вечер, - подумал он, прижимаясь к Моник, - Моник показывала мне какую-то дикую позу из Кама Сутры. Вот, наверное, от чего мне болит бок. Не мальчик уже так изгибаться."
- Моник, слышь, Моник, - начал было тормошить её Алэн, но она опять пробормотала знакомое "Merde" и сняла с себя его руку. Криво усмехнувшись и поворачиваясь на спину, Алэн закрыл глаза.
- L'Amour не светит. Ну, и чёрт с тобой, спи. Вот у меня мозги набекрень. Какая ещё импотенция?! Бред! К чёрту, к чёрту! Но что же мне всё-таки снилось? - подумал он вновь.
- Ну, ясно, я обладал женщиной... во сне. Боже, какие страсти! Совсем дошёл, как юнец. Интересно, кто же это был в этом сне со мной? Кто она, эта счастливица? Не Моник, это уж точно. С чего бы это ей ещё мне сниться? Мне её наяву хватает с избытком. Если она влезет в мои сны и начнёт так же транжирить мои деньги в них, как наяву, то я разорюсь. Сейчас, сейчас я вспомню. Ну-да, это была Она. О-о, только этого мне не хватало. Я её и видел-то всего дважды. Сначала, когда она проплывала прямо надо мной возле рифа, а затем когда выходила из воды на берег. Она шла по мелководью, обнажённая, нисколько не стесняющаяся этого, уверенная, что никого кроме неё нет на этом белоснежном пляже. Так, наверное, Афродита выходила из пены морской. Стоп, вот где ещё была эта чёртова акула, которая сначала плавала под ней, а потом ещё приблизилась ко мне, явно отгоняя меня прочь, как будто охраняла Её, и в конце... ."
Алэн слегка нахмурился, вспоминая начало прошлого дня... .
...С утра, ещё до рассвета, пока Моник спала в гостинице, он уехал в яхт-клуб, где у причала его ждал небольшой скоростной катер, взятый напрокат. В нём уже лежало всё необходимое снаряжение. Скутер для подводного плавания, гидрокостюм, заправленные воздухом баллоны, маска, ласты, два фотоаппарата: один обычный, другой для подводной съёмки - всё было сложено заранее. Надо было попасть на место с рассветом и провести под водой как можно больше времени. Небольшой остров, -- "мой остров," как он его называл, на котором никогда никого не было, и коралловые рифы невдалеке, были той маленькой точкой в океане, куда он направлялся. Здесь Алэн уже несколько лет подряд делал свои лучшие снимки, за многие из которых получал призы на выставках... .
Последняя была в Чикаго, в Художественном Музее. В Чикаго жили его родители и сестра Стэлла, там он родился, там же была его квартира, которая практически всегда стояла пустой, потому что на самом деле он жил в море, а домой приезжал только отдохнуть, повидаться с родными и друзьями и ещё - "сменить девочку". На эти периодические смены "девочек" родители реагировали очень болезненно, и с годами их печаль только усиливалась. Они считали, что Алэну пора остепениться и завести семью. Правда они не вмешивались и предпочитали делиться своими переживаниями с дочерью, которая была счастлива в браке, обожала своего мужа и четверых детей: двух мальчиков и двух девочек. Алэн тоже любил своих племянников и, приезжая домой, старался проводить с ними как можно больше времени. Дети всегда его ждали, они души в нём не чаяли - он возился с ними, играл, водил в музеи и Зоопарк и разрешал им делать всё, что они захотят: даже ходил с ними в отвратительный Макдональдс кушать бургеры, запивая их Кока-Колой. Но самое главное: он всегда привозил им в подарок интересные находки со дна моря.
В последний свой приезд, после того как дети пошли спать, Стэлла попросила Алэна остаться на кофе.
- Почему ты не женишься? - спросила она его.
- Ой, Стэлла, только не начинай эту песню! Мне достаточно укоризненных взглядов мамы, как будто я украл что или обманул кого, сразу хочется куда-нибудь сбежать. Так ещё ты! Дай мне покой, ладно? Ты мне кофе будешь делать или заведёшь эту волынку с женитьбой? Не будешь кофе делать, так я домой пойду. В Старбаксе попью по дороге. -
- Вот твой кофе с молоком, как ты любишь, одна ложечка сахара. Не кипятись, Ал. Мы же все любим тебя, мы хотим, чтобы ты был счастлив. -
- Счастлив, несчастлив... Что вы как дети? Да кто согласится со мной жить, я же всё время в море. И не просто в море, Стэлла, а под водой. Где я смогу найти такую же психопатку как сам? - ответил Алэн.
- Но ведь есть много женщин, увлекающихся дайвингом. Что, неужели нет ни одной, кто бы тебе подошёл? -
- Я не нашёл. Раньше ещё как-то думал, а потом... Да счастлив я вполне, живу как хочу, никому ничего не должен, никому не мешаю, чего ещё надо? - И он пренебрежительно махнул рукой.
- Но ты так любишь детей, Ал, неужели... - Она не договорила.
- Господи, да что ты всё любишь не любишь? Ну, что дети, что? - улыбнулся Алэн, - Буду твоих любить, они для меня как свои. Вон у тебя их сколько, поделишься? Слушай, зачем тебе так много? -
- Очень надо, никого не получишь. Ты же их всех под воду утащишь, и что я тогда буду делать? Своих заводи. - И, глядя на его внезапно погрустневшее лицо, вдруг встала и со словами: "Подожди-ка," - вышла из комнаты. Через секунду Стэлла вернулась и протянула ему небольшую чёрную коробочку.
- Что это? Кольцо? - удивился Алэн, открывая её, - Золотое, два сердца: рубиновое и изумрудное. -
- Кольцо, - ответила сестра, - кольцо нашей бабушки, а до неё прабабушки. Оно передаётся из поколения в поколение. Никто не знает, сколько ему лет, но зато считается, что оно соединяет сердца и приносит детей. Так мама мне говорила, отдавая его, когда я выходила замуж. Родители хотели двоих, вот нас с тобой двое; мы с мужем хотели четверых - у нас четверо. А у мамы было две сестры и три брата, бабушка с дедом хотели шестерых. Только они все в ту войну погибли, мама одна и осталась. Помнишь, она рассказывала, что ей и отцу собака помогла выжить в лагере. Они ещё совсем детьми были. -
- Помню, конечно. Они с отцом так и прошли вместе по жизни, и собака была всегда в их семье, и всегда в память о той собаке это был эрдель по имени Лэди. А вот про кольцо не помню. -
- Да, мама тебе про него не говорила, знала, что ты не поверишь. Ей удалось это кольцо сохранить, а про его силу она тебе не говорила, потому, что ты -- скептик. Только мне рассказывала; пусть теперь оно твоё будет.Конечно - это сказки, просто совпадение, никто ведь не знает, сколько должно быть детей, но всё равно: надень на палец своей избранницы и, если изумрудное сердце станет красным, а рубиновое зелёным, значит ваши сердца и души соединились, и у вас будет столько детей, сколько вы захотите. Ты знаешь, что удивительно, это кольцо всегда всем впору, как будто оно живое и само принимает размер пальца, на который его надевают. Бери, нам оно уже больше не нужно. -
Она помолчала немного и спросила: - А если без шуток, Алэн, сколько детей ты хотел бы иметь? -
- Сколько, сколько? Что у тебя за разговоры сегодня! Чего ты пристала? Разве когда ты любишь человека и он любит тебя, нужно думать сколько будет детей? Да сколько Бог даст. О чём ещё мечтают те, кто любят друг друга? Чтобы были дети, а у них свои дети, а у тех свои... разве нет? Ну, а чтобы ты больше не задавала мне глупых вопросов, пусть будет восемь - это моё счастливое число, довольна? Четыре девочки и четыре мальчика, рассматривая кольцо, сказал он и вздохнул. Затем закрыл коробочку и, вставая из-за стола, спрятал ее в карман.
- Всё, мне пора. Поздно уже. Кофе, как всегда, был замечательный, сестрёнка. Спасибо, - сказал он и, поцеловав Стэллу в щёку, вышёл в прихожую.
- Это раньше по столько детей в семьях было. А сейчас, другое дело. Женщина - не рыба, икру метать! Восемь, - передразнив его, вдогонку засмеялась Стэлла, - ты хоть знаешь, что это такое, детей рожать? -
Она пошла за братом, подождала пока он наденет свой плащ, затем весело рассмеялась и подошла, чтобы попрощаться.
- Дурачок ты, Алэн. Такое иной раз ляпнешь, - ласково сказала Стэлла и вдруг, пригнув его голову, быстро-быстро, зашептала ему в ухо, - Ал, слушай, а если оно всё-таки волшебное, это кольцо, а?! Живое, а?! Представляешь?! Ты сейчас сказал, что хочешь восьмерых детей, и чтобы у них были свои дети, а у тех свои, и ещё и ещё, а кольцо это запомнило... Ну что ты смеёшься, ну почему не может быть хоть немного сказки. Ладно, иди, может среди твоих девочек будет та, которая войдёт в твоё сердце. -
- Угомонись, никто никого рожать на будет, ни детей, ни рыбок. Забудь про это, Стэлла, - уже в дверях, повернувшись и подмигнув, ответил ей Алэн.
- Не будет, - резко дёрнув головой, будто отгоняя от себя что-то, думал он, спускаясь в лифте и сжимая, лежащую в кармане коробочку, - они все одинаковые, только выглядят по-разному. -
До рыжеволосой, миниатюрной француженки Моник была Джэнифер, стройная, высокая, немного грубоватая американка, а до неё было много других. Все встречи и расставания с девушками были абсолютно одинаковые - легкие и необременительные. Разговаривая с ними, Алэну не надо было даже думать над своими словами. Внутренне подсмеиваясь, он как будто читал заранее заготовленный текст. Его это вполне устраивало - минимум усилий, никаких обязательств и хороший секс. Так было и в последний раз.
Джэнифер вернулась с ним в Чикаго из поездки, побывала на презентации его работ в музее, пошла на вечер, устроенный им для своих друзей, и там же распрощалась, сказав только:
- Поздравляю, прекрасные работы! Ты умница! Прощай, дорогой. Мне было хорошо с тобой. -
После чего поцеловала его и ушла, не оборачиваясь. Тогда к нему и подошла Моник. Она даже не подошла, а как бы возникла из ниоткуда, держа в своей холёной ручке бокал шампанского, прямо рядом с ним когда он стоял в кругу своих друзей и слушал одного из них. Как она появилась на закрытом вечере он не знал да его это и не очень интересовало. "Наверное кто-то из приглашённых привёл. И как только все эти женщины чувствуют, что место свободно. Вот сейчас она мне скажет, что всю жизнь мечтала заниматься дайвингом, но всё не с кем было, - подумал тогда он, улыбаясь Моник. Она взяла его под руку и стала говорить с приятным французским акцентом, как она завидует тому, что он "плавает под водой" и что сама "мечтает погрузиться на дно океана, чтобы понаблюдать за этими очаровательными, красочными рыбками." Он сразу же предложил ей присоединиться к нему и провести три недели у Большого Барьерного Рифа на его яхте, которая ждала его возвращения в австралийском Таунсвилле. Весь следующий месяц Моник, не переставая, говорила о предстоящей поездке всем его приятелям и даже пробовала убедить Алэна приобрести для неё необходимое для дайвинга снаряжение. Но он, помня ошибки прошлого, заказал всё напрокат, и её снаряжение ждало их уже на яхте. Видя, в какой восторг приходит Моник каждый раз, когда он рассказывает о дайвинге, он было подумал, что она действительно хочет увидеть этот неповторимый и ни с чем не сравнимый, опасный и завораживающе-манящий к себе голубой мир. Сама, а не с экрана телевизора... .
То, что Моник будет укачивать и ни о каком её погружении под воду разговор не пойдёт, он понял ещё в самолёте, когда у неё широко раскрылись глаза и она, схватив его за руку, затихла в кресле, стараясь даже не дышать, лишь только шасси оторвались от взлётной полосы. Бедняжка так и просидела, застыв, весь перелёт, оживившись ненадолго в магазине Duty free в аэропорту Сан Франциско, где была пересадка. Так что кончилось всё как всегда: он ходил на погружения один, а Моник ждала его на берегу: или в гостинице, которую пришлось снять в центре города, потому что её, якобы, укачивало даже в яхте, стоящей у причала, или на пляже, куда она приходила после пробежки по местным магазинам и кафе. Эти её походы стоили ему немало. Моник не настаивала на том, чтобы он платил, но всегда счета из магазинов попадались ему на глаза именно тогда, когда она влажно целовала его в губы и, лукаво улыбаясь, шла в ванну, на ходу сбрасывая с себя всю одежду. После этого он, вздыхая, прятал счета в свой бумажник. В эти моменты он думал, что ему просто крупно повезло быть сыном бывших эмигрантов из Восточной Европы, которые сумели создать в Америке целую сеть продуктовых магазинов. Родители не чаяли в нём души, и, когда он, закончив один престижный университет, заявил, что хочет посвятить свою жизнь подводной фотосъёмке, пошли на всё, чтобы его желание исполнилось: ему была куплена шестиместная яхта и всё необходимое для дайвинга оборудование. Он не знал отказа и в деньгах, и, если сначала пользовался ими, то в дальнейшем, по мере того, как его работы становилось всё более популярными, всё меньше тратил средства родителей. Сейчас он чувствовал, что помощь родных вновь может оказаться не лишней: Моник не чувствовала стеснения ни в постели, ни в покупках, но при этом всегда соотносила своё "искусство любви" с суммой денег, потраченной ею в магазинах. Если сумма была значительна, то и любовные ласки не имели предела. Вчера как раз был один из таких дней, вспоминал он.
Назавтра ему надо было рано вставать, чтобы добраться до места с рассветом. Они угомонились в час, а в четыре тридцать он попробовал прижаться к ней, но она только простонала, не прерывая свой сон: "Милый, у меня после этого ресторана слегка болит голова, давай подождём до утра". Её утро начиналось в районе одинадцати, а его в пять, к тому же для Моник это был уже новый день, и никаких покупок ещё сделано не было. Он тогда только усмехнулся про себя и вышел тихо из номера, стараясь её не разбудить.
Алэн быстро добрался до своего острова и хотя там, как всегда, никого не было, он на всякий случай спрятал катер в небольшом гроте в скале, а сам оттуда же ушёл под воду и прямо из грота попал в открытый океан. Добраться до рифа было делом всего лишь нескольких минут; солнце уже вставало, и его косые лучи, пробиваясь через толщу воды, были похожи на золотистые струи, пронизывающие этот сказочный мир. С этими лучами коралловый риф оживал и его пёстрые обитатели, казалось, с охотой позировали перед фотокамерой. Одна мурена, наполовину высунувшись из расщелины, принимала такие позы, как будто она была не рыба, а настоящая фотомодель. Он настолько увлёкся ею, что полностью забыл, где находится; забыл, что это не его мир, что он в нём просто гость и при этом незванный. Как будто почувствовав опасность, змеинообразная рыба внезапно спряталась в своём убежище, а по освещённому солнцем коралловому рифу быстро протекла большая расплывчатая тень, от чего сразу же стало темно и неуютно. Он обернулся, - прямо над ним проплывала огромного размера акула мако. В чистейшей воде были отчётливо видны её холодные глаза, которые смотрели прямо на него, ничего не выражая при этом, как будто его перед ней просто не было. Этот неприятный взгляд хозяйки океана, холодом пробежал по его спине. Сколько раз за свою жизнь он ни встречался с акулами, каждый раз эти встречи и этот их пустой взгляд действовал на него, будто ледяной душ. "Мако, - подумал он, - самая любопытная, непредсказуемая и опасная из всех. Хочется верить, что она не голодна. Ну и размерчик, я таких мако ещё и не видел. Интересно, сколько ей лет." Акула была всего в метрах четырёх от него, она плыла к нему боком и неясно было, последует атака или нет. "Если она сейчас повернёт ко мне, - подумал он, - то Моник придётся самой оплачивать сегодняшний поход по магазинам." Мако чуть развернулась в его сторону. "Что я теряю? - пронеслось в его голове, и он направил свой фотоаппарат в сторону рыбы, - может быть её отпугнёт вспышка." Мако медленно приближалась, наконец она была так близко, что не надо было даже использовать зум, чтобы сделать её портрет. Он смотрел на акулу через видоискатель, а она несколько боком подплывала к нему. "Какие характерные шрамы, возле её рта, наверное, она была несколько раз на крюке," - подумал он. Ему показалось, что мако хитро прищурилась и криво усмехнулась, показав свои крючковатые зубы. Почувствовав, что под маской пот начал заливать его глаза, он нажал на кнопку спуска; вспышка сработала, и мако отпрянула в сторону. Он сделал ещё несколько вспышек и мако растворилась в синеве.
Вспоминая всё это, он вскочил с постели и одним прыжком очутился у стола, где лежал его электронный фотоаппарат. Вчера он был слишком пьян, чтобы просмотреть всё заснятое. Алэн схватил камеру и начал прокручивать те снимки, которые сделал в воде. Вот эта мако, она явно улыбается ему какой-то ничего хорошего не обещающей улыбкой. Пот опять покрыл его лоб, и он судорожно вытер его рукой.
- Так вот откуда пришёл этот кошмар, от которого я проснулся! Мне же приснилось, что акула пошла на меня именно тогда, когда я был с этой женщиной. Хорошо, а дальше, что было дальше? Я запутался, где кончается явь и начинается сон? - спросил он у самого себя. А дальше наяву был шум мотора, какая-то лодка шла к его острову.
- Если мако недалеко, она может заинтересоваться этим одиноким звуком. Эти рыбы на редкость агрессивны, - думал он тогда, - надо предупредить людей в лодке. Правда островок совсем рядом, только бы никто не вздумал сейчас купаться. Надо подняться на поверхность. Если я начну махать руками, меня заметят... Нет, они могут подумать, что мне нужна помощь и пойдут сюда... А чёрт, всё равно поздно, мако вернулась. -
Акула возникла из синей темноты и по спирали стала вновь приближаться к нему. Он опять приготовил свой фотоаппарат. В это же время другая тень прошла по нему.
- Неужели ещё одна? - ужасаясь, подумал он и посмотрел вверх.
Прямо над ним плыла женщина. На мгновенье залюбовавшись её лёгкими, грациозными движениями и удивительно стройным телом, он забыл про мако, которая тут же напомнила о себе, появившись прямо между ним и женщиной, уже развернувшейся, чтобы плыть обратно к острову. Алэн начал делать снимки, по привычке глядя в видоискатель, но мако больше не обращала внимание на вспышки, и он с ужасом увидел, как рыба, не торопясь, начала кружить под плывущей женщиной, всё ближе и ближе поднимаясь к ней, и сужая эти свои круги смерти.
Сейчас он разглядывал свои снимки, как хронологию событий, вновь обращая внимание на странную улыбку акулы, ему даже показалось, что на некоторых снимках она подмигивала ему.
А тогда, тогда ничего не подозревающая женщина, продолжала медленно, с наслаждением плыть, лёжа на спине, а мако, также медленно, приближалась к ней, казалось, что она принюхивается к жертве. Он ещё подумал, что эта стремительная рыба, зная, что жертва никуда не денется просто издевается или растягивает удовольствие перед атакой. Последнее, что он мог сделать, - это отвлечь мако каким-то звуком, и он включил свой скутер для подводного плавания. Это помогло: акула переключила своё внимание на новый звук и поплыла в его сторону. Воздуха в баллонах осталось только, чтобы добраться до берега, и ему больше ничего не оставалось, как попытаться это сделать. Мако шла за ним по пятам. Догнать его ей ничего не стоило.
- Она играет с нами, как кошка с мышкой. Разделается со мной, а на десерт ещё успеет прихватить эту любительницу утренних купаний. Если она пойдёт в атаку, надо будет развернуться и попытаться ножом попасть ей прямо в нос или в этот холодный рыбий глаз, других вариантов у меня нет, - так он думал тогда, ежесекундно оглядываясь назад, наблюдая за большой рыбой, которая с улыбкой плыла за ним.
Ему казалось, что он чувствует на своей спине её дыхание, хотя какое может быть дыхание под водой. Единственное чему он радовался было то, что его путь начал расходиться с направлением, по которому плыла женщина. Мако плыла чуть позади него, как привязанная. Было похоже, что она и не рыба вовсе, а охотничья собака, которая идёт по следу. Находясь всего в нескольких метрах сзади, она не приближалась, но и не отставала. Наконец он достиг своего грота.
- Сейчас она бросится! - подумал он, зажмуривая глаза, - здесь темно и ей ничего не мешает. Или она ждёт пока я сяду в лодку. Эти рыбёшки разбивают их за пару секунд."
К его удивлению, ничего не произошло, и он, уже сидя в лодке, сбросив с себя акваланг и сжимая в руке нож, нащупал бутылку рома, лежащую в рюкзаке, приготовленную, чтобы согреться после долгого пребывания в воде. Выпив примерно половину за один присест, он начал приходить в себя.
- Она не пошла в грот, - вспыхнуло в его голове, - тогда она могла пойти к пляжу, а там эта дура, которой нечего делать по утрам. Вплавь, окружным путём я не доберусь, к тому же, эта улыбающаяся рыбка где-то рядом. Зато здесь есть выход, который прямо ведёт к пляжу. Оттуда его не видно, он скрыт за густыми кустами. -
Машинально схватив фотоаппарат и не выпуская бутылку рома, он выбрался на узкий берег грота и прошёл через расщелину в скале к белоснежному пляжу.
Выбравшись наружу, Алэн хотел было пройти через кусты и выйти на пляж, но то, что он увидел, раздвигая густые ветки, заставило его остановиться. Из воды, покрытой лёгкой пеной, переливающейся на солнце радужными красками, выходила женщина необычайной красоты. "Афродита, - облегчённо подумал он тогда, - богиня, рождённая из пены морской." Он забыл про акулу и, судорожно отхлебнув ром, начал из кустов снимать эту женщину, которая, щурясь на солнце, шла по мелководью к пляжу.
Сейчас он, чуть наклонив голову набок, улыбаясь, с интересом рассматривал эти вчерашние снимки. Вот она идёт по этой пене, абсолютно нагая, зачем-то поднимая руки вверх, к небу и опуская их плавно и ритмично, как будто летит над водой. Вот она вышла на берег, подняла голову к солнцу, зажмурила глаза и, расставив руки в стороны, застыла, вся покрытая жемчужными каплями воды. Вот она собрала длинные волосы в пучок и, слегка наклонившись, начала их отжимать. Вот она подошла к своей одежде, оставленной на песке. Вот достала какой-то крем и начала накладывать его на своё загорелое тело. И вот, наконец, её портрет, снятый через зум.
"Какое странное чувство: где-то я её видел, но где? Не помню. Наверное, очень давно... Нет, не помню. Интересно сколько ей лет? Где-то от тридцати пяти до сорока. Нет, она не красива, - думал он сейчас, вглядываясь в мельчайшие детали её лица, - она превосходна. Кто она? А вдруг Афродита? Я её буду называть Дита, до тех пор пока не узнаю её настоящее имя. Вот она уже оделась, а вот села в свою лодку... . А что это там в море, прямо за лодкой?"
Тогда он не заметил этот треугольник над водой, а ведь это мако, всё та же мако, которая всё-таки пришла к пляжу. Последний снимок он сделал, уже не глядя через видоискатель фотоаппарата. Когда женщина на лодке ушла в море, он просто нажал случайно на кнопку и сейчас разглядывал морду рыбы, высунувшейся из воды, как будто специально, чтобы попозировать ему и продемонстрировать ещё раз свою обезображенную шрамами улыбку.
Мако - самая таинственная и удивительная из всех акул. Из-за одной из них он и начал заниматься подводной фотографией много лет тому назад.
Когда ему было девятнадцать, он проводил свои университетские каникулы в Пуэрто Рико. Стоя в один из дней на пляже, он фотографировал своих друзей, как вдруг все люди, находившиеся в воде, выбежали на берег с криками: "Акула, акула!" Действительно, недалеко от берега над водой торчал треугольный плавник акулы. Арман, его друг, тот самый, кого он вчера так неожиданно встретил в портовом баре, тогда стоял у кромки воды с гарпунным ружьём в руках. Арман увлекался подводной охотой и как раз собирался войти в воду. Он внезапно выстрелил в акулу и попал в торчащий над водой плавник.
- Представляешь, - рассказывал ему Арман вчера в баре, где перед ними стояла полупустая бутылка бренди, - я не знаю, что на меня нашло. Я вовсе не собирался в неё стрелять. Вдруг, мне что-то сказало, - Стреляй, ты должен оставить метку на этой акуле. - Мои руки сами подняли ружьё. Я даже не целился тогда: выстрелил наугад и попал, а акула, вместо того, чтобы исчезнуть в море, резким движением вырвала гарпун из своего тела и, сделав под водой круг, помчалась к берегу, ко мне. Я бросился наутёк. Когда обернулся, заметил девочку, а возле неё вертящуюся на песке громадную рыбину. Я не видел девчонки раньше, а то бы прихватил её с собой и оттащил подальше от воды. Мне показалось, что акула сейчас её разорвёт. Из-за меня, понимаешь? После этого была темнота, а очнулся я уже в лечебнице... - он замолчал. Они выпили, налили ещё по одной, и Арман добавил:
- Ты знаешь, Алэн, я с тех пор ни в кого не стрелял, никого не убил, даже комару даю напиться крови и улететь. И в воду не захожу, боюсь. Мне кажется, что она меня там ждёт. Я даже душ принимаю, и с ужасом смотрю на отверстие, куда уходит вода, может быть она оттуда выскочит. Ничего не могу с собой сделать. Мне везде мерещется это чудовище. Я хожу по всем рыбным базарам и рыболовецким портам, в надежде, что когда-нибудь узнаю её, пойманной рыбаками. А вдруг ты встретил сегодня ту же самую акулу, что была в Пуэрто Рико? У меня послезавтра презентация новой книги в Сан Диего, но я прилечу обратно через три дня. Вдруг это она. -
- Нет, он явно чокнутый, - подумал Алэн, ещё раз вспоминая, что происходило в Пуэрто Рико двадцать пять лет назад.
Алэн тогда всё это снимал, машинально следя через видоискатель фотоаппарата за тем, что происходит. После того, как Арман выстрелил и попал в акулий плавник, она не исчезала в воде, а наоборот, выбросилась на берег, в явном желании достать своего обидчика. К счастью, Арман успел отбежать достаточно далеко. Но прямо рядом с крутящейся на песке огромной рыбой сидела маленькая девочка, лет десяти, которая строила замок из песка. Девочка замерла, глядя на акулу широко раскрытыми глазами. Казалось, что время остановилось, все люди застыли, думая, что акула убьёт её, но та только повела головой рядом с её ногами и, рывком соскочив в воду, исчезла в глубине. Он чисто автоматически заснял и это. Впоследствии его снимок акулы рядом с девочкой обошёл многие газеты мира. Вот тогда он и решил, что будет заниматься подводной фотосъёмкой, чтобы как можно больше узнать этот закрытый для людей подводный мир. Алэн вспомнил сейчас, что в тот день, не выпуская из рук фотоаппарата и машинально делая снимки, он всей душой молил Б-га о том, чтобы с девочкой ничего не случилось.
"Вот в тот день я и напился прямо, как вчера. Вдребезги, - подумал он, - а на следующее утро у меня тоже было похмелье. Точно как сейчас, и голова болела и тело ломило. Интересно, эта девочка... Что с ней стало? Вон, Арман тогда попал в госпиталь с нервным расстройством. Когда его привели в нормальное состояние, он бросил университет и начал писать фантастику. Я закончил учёбу и защитился, но ни дня не проработал адвокатом. После этого случая я стал всё больше и больше времени уделять изучению поведения морских животных, а закончив учёбу, полностью посвятил себя подводной фотосъёмке. А эта девочка? Она была тогда в метре от акулы. Кем она стала? Повлияла ли эта встреча с чудовищем на её дальнейшую жизнь? Боже, как кричала тогда её мать, я этого никогда не забуду. А отец, он бежал к ней с такой скоростью, как будто мог ей помочь. А сама акула, что двигало ею тогда? Она выбросилась на берег будучи в ярости, но не тронула ребёнка, который был в сантиметрах от неё... ."
И тут весь сегодняшний ночной сон отчётливо восстановился в его памяти: они любили друг друга в воде, он и Афродита, прямо там, возле рифа, на утреннем солнце, которое ласкало их своими тёплыми золотыми лучами. Любили долго, несколько раз без остановок. Это было больше, чем блаженство, это было неимоверное наслаждение, пронизывающее их насквозь. "Фейерверк," - ему послышалось, что она, в изнеможении закрывая глаза от охватившего её оргазма, сказала именно это слово. И еще он вспомнил, как вдруг, в его сне, она дёрнулась, широко раскрывая глаза, и через мгновенье его охватила жуткая боль, будто кто-то разрывал его тело на части, -- именно в этот момент он и проснулся.
"Мако, - подумал Алэн, - эта мако всё-таки нашла меня. Не в воде, так во сне. Она пришла к нам обоим. Она нас разорвала. Почему? Почему мне приснился сон, в котором акула просто хотела есть? Или может она нас сознательно убивала за что-то. За что? За то, что мы любили друг друга в её царстве и без её на то разрешения? Какой странный сон!"
Прогоняя старые воспоминания и ночные видения, он несколько раз резко встряхнул головой, потом налил себе большой бокал коньяка и залпом его выпил. Из-за стола он уже не вставал, так и заснул, положив голову на руки.
Его разбудила Моник через несколько часов. Оказывается, вчера он обещал провести с ней день в городе, и она напомнила ему об этом. К тому же её "опять укачало" на стоящей у причала яхте, и поэтому она попросила его сойти на берег как можно быстрее.
- Как это тебе удалось вчера затащить меня сюда? - с лёгким раздражением говорила она, пока он одевался, - ну и хорош ты был. Я даже не понимаю, как можно было так напиться. Хотя в постели, надо признать, ты был бесподобен.Ты уже со своего погружения приехал абсолютно пьяный, так ещё и меня затащил в этот дешёвый портовый бар, где кругом были какие-то матросские рожи да дешёвые проститутки, и напоил какой-то бурдой. Ты безостановочно рассказывал своему другу про какую-то акулу, про какую-то то ли Афродиту, то ли Диту, я не поняла, и то плакал, то смеялся в голос. Счастье, что там была Люси, слушать ваш с Арманом бред было невозможно. Мне даже показалось вначале, что вы обкурились. Ты что, нашёл в море затонувшую бочку с ромом и всю её выпил? Ты мне обещал какой-то особый ресторан сегодня. Где-то за городом. Ты говорил, что там необыкновенно вкусные морские блюда и, особенно, омары. Ты ведь не забыл своего обещания? Жалко, что твой друг уезжает сегодня, я получила такое удовольствие, поговорив с Люси. Всё-таки французский язык гораздо приятней, чем английский, нет? Бедненький, что головка болит? - Глядя на его грустное лицо, с участием спросила она.
Он ничего не ответил, да ей это и не было нужно, она продолжала щебетать и щебетать, а ему больше всего хотелось остаться одному. "Как же мне найти тебя, Дита?" - думал он, одеваясь. Голова была тяжёлая, будто свинцовая... .
...Вечером они поехали далеко за город в этот ресторан, который находился в старом, стоящем на якоре, корабле. Когда Моник увидела корабль, то тут же захотела ехать обратно, но он её убедил, что в бухте всегда спокойно, что вода здесь стоит не шелохнувшись и похожа на болотную так что бояться качки совершенно нечего. Отважно преодолев на катере расстояние в пятьдесят метров от причала до корабля, Моник немного успокоилась и теперь, сидя за столиком, тщательно выбирала себе еду. Алэн сидел лицом ко входу и опять вспоминал то, что произошло вчера и свой сон, и ещё он непрестанно думал о Ней. Моник что-то говорила, но он смотрел мимо неё и не отвечал. Она наконец замолчала, несколько удивлённая тем, что он до сих пор не произнёс ни слова. Внезапно он вздрогнул и чуть подался вперёд - в зал входила Она. Его Дита шла за метрдотелем под руку с пожилым мужчиной. Проследив за взглядом Алэна, Моник посмотрела в ту же сторону и её глаза слегка сузились, как будто она увидела нечто удивительное, представляющее для неё опасность. Она перевела взгляд на Алэна, потом усмехнулась сама себе и спросила:
- Так это и есть та Афродита, про которую ты мне спьяну пробовал что-то рассказать? Красивая. Ты хочешь, чтобы я ушла? У меня такое ощущение, что я здесь уже лишняя. Да и ресторан этот все-таки покачивает. -
В ответ он только молча кивнул головой. Моник взяла лежащую на столе белую салфетку и, плотно прижав её к своим пухлым губам, оставила на ней ярко их красный отпечаток. Затем положила салфетку на стол прямо перед ним и сказала:
- Прощай, дорогой. Мне было с тобой очень хорошо. Пожалуйста, перешли завтра в отель мои вещи с яхты, - и ушла из зала и из его жизни.
Алэн так и остался сидеть, наблюдая за своей Афродитой. Он лихорадочно искал повод, чтобы подойти к ней, но так и не придумав ничего подходящего, встал и просто пошёл к её столику.
AbZ
Racine, WI
Mequon, WI
02/02/10
Bloody Mary (англ.) - коктейль Кровавая Мэри, делается на основе томатного сока и водки.
Лекарство, обычно применяемое при головной боли при тяжёлом похмелье
Merde (франц) - дерьмо.
Beaujolais (франц.) - очень молодое французское вино урожая текущего года.
L'Amour (франц.) - любовь.
McDonald's - сеть дешёвых ресторанов быстрого обслуживания.
Starbucks - cеть ресторанов, специализирующихся на кофейных напитках
Duty free (англ.) - магазины, где не надо платить местных налогов на покупку. Как правило расположены в международных аэропортах.