Медленно, чуть шелестя спадающей с костлявых плеч одеждой, Она подошла к стоящей у потрескавшейся стены узкой кровати, в изголовье которой висело небольшое чёрное распятие. Спёртый, удушливый воздух, насыщенный запахами лекарств, казался плотным и осязаемым. Давящая тишина нарушалась только хриплым дыханием умирающего, совсем ещё молодого мужчины, неподвижно лежащего с закрытыми глазами на спине. Она огляделась. Тусклое, трепещущее от каждого Её движения пламя свечи еле-еле освещало похожую на келью, комнату, где двигающиеся по стенам тени, казались пришедшими из тьмы призраками. Каждый раз, видя эту ночную картину, Она восхищалась её мерцающей зыбкостью. Это непостоянство дрожащих по стенам теней напоминало Ей о бренности всего сущего, о его уязвимости и неспособности сопротивляться Судьбе. Взглянув на распятие, Ей показалось, что мечущийся вслед за движениями пламени Иисус хочет сорваться с него и бежать туда, где есть чистый воздух, разнообразные звуки и яркий свет, туда, где есть Жизнь. Чуть заметно улыбаясь, Она покачала головой, как бы говоря, что ему придётся оставаться там, где он есть.
- Красивый, - бесстрастно подумала Она, обратив свой взор на лежащего перед ней больного и чутко прислушалась к его лихорадочному дыханию. Она постояла так какое-то время, внимательно разглядывая его покрытое испариной лицо, и ещё раз подумала, но уже не бесстрастно, а с некоторым оттенком горечи:
- Красивый, такой молодой... . -
Больной что-то прошептал в бреду, но что именно, Ей не удалось расслышать.
Она прикоснулась к его горячему лбу своими холодными иссушенными пальцами и отодвинула слипшиеся, влажные тёмные кольца волос; немного отпрянула, чтобы полюбоваться им напоследок, и, прошептав: - Господь с тобой, - медленно склонилась, приблизилась к его лицу и буквально впилась в его пересохшие губы, норовя не пропустить последний выдох.
Сколько раз за свою бытность Ей приходилось вот так срывать поцелуи уходящих из Мира сего, и никто из них не ответил на эту Её ласку. Да и у Неё самой ни разу ничего не дрогнуло внутри, ни разу никакие чувства не возникали в Ней: обычная ежедневная, ничего, кроме тени сожаления и лёгкого облегчения, не вызывающая рутина. Однако сейчас, Она почувствовала, что всё как бы не так, как всегда, всё как-то по-другому, как-то необычно, чуднО, волнительно, сладостно, и в тоже время очень страшно. Что именно не так, Она не понимала, но ощущала, что что-то, чего Она никогда не знала, о чём Она даже и предположить не могла, овладевает Ею, отвечая на этот Её прощальный поцелуй жарко, влажно, страстно, призывно.
- Что это с мной? Что это за теплота, вливающаяся в меня неудержимым потоком, согревающая всё моё существо, - содрогаясь, подумала Она и выпрямилась, чтобы ещё лучше разглядеть лежавшего перед Ней молодого человека. - Такого не может быть. Для меня чуждо всё мирское. -
Она застыла на короткое время, стараясь дышать ровно и глубоко и постепенно успокаиваясь. Наконец, взяв себя в руки, она вдруг резко, как будто её сломали в пояснице, наклоняясь к лежащему, с ужасом для себя увидела, как навстречу Её, стремительно летящему вниз движению, широко распахиваются два зелёных глаза, излучающих мягкий изумрудный свет. Ей захотелось задержать свой полёт, отпрянуть, отойти, но было уже поздно. Продолженное по инерции движение остановилось только тогда, когда Её встретили его губы, а его руки, казавшиеся секунду назад такими слабыми и беспомощными, заключили Её в объятия с силой, которую никак нельзя было ожидать от этого изнурённого тяжёлой болезнью человека.
Она попыталась вырваться, но то тепло, которое вновь начало вливаться в Неё, наоборот заставило Её прижаться к его телу.
Какое-то время Она ещё пробовала сопротивляться... вначале бешено, затем слабее, но вскоре полностью подчинила Себя его ласкам и даже не сразу заметила, что Её свободная чёрная мантия оказалась снятой с Неё и брошенной в дальний угол комнаты.
Через совсем короткое время Она уже полностью забылась, отрешилась от всего и лишь еле слышно стонала и трепетала, когда его пальцы пробегали по Её выпирающему позвоночнику, чуть вдавливая уставшие, стёртые многолетием, шейные позвонки вовнутрь. Она податливо замирала, когда его тёплые, чуть влажные ладони с силой давили Ей на спину, прижимая Её ещё теснее, к его горячечному телу. Она содрогалась в истоме, когда он нежно, чуть касаясь, пробегал по Её костяным рёбрам, отчего Ей становилось легко и тепло, и Она уже безропотно льнула к нему, плотно обхватывающему Её бёдра, а по Её пергаментному лицу неудержимым потоком потекли слёзы, когда он покрыл его поцелуями.
Она потеряла счёт времени в его объятиях, но наконец всё кончилось.
Она встала и оцепенела на несколько секунд, с ужасом понимая, что только что произошло; подняла с пола и набросила на себя свою мантию, натянула клобук... так глубоко, что он полностью скрыл Её лицо от его закрывающихся счастливых глаз, и, поспешно, брызгая слюной, прошептав: - Господь с тобой, - увидела, как он дёрнулся, окончательно закрыл глаза, и так застыл с улыбкой на устах.
Тогда с тяжёлым вздохом Она отвернулась и задула мягкое дрожащее пламя свечи, успокоив этим срывающегося со своего распятия Христа, затем, осторожно ступая, чтобы не скрипеть половицами, вышла из комнаты, плотно затворив за собой дверь.
Она шла и, уходя в Бесконечность, думала о том, как много Она потеряла в своей Жизни, как многого Она не знала.
***************************
А ровно через девять месяцев Смерть родила Бессмертие.