Профессор то ломал спички, то все-таки поджигал их и подносил к скомканным листам бумаги, подложенным под кучу веток. Пламя охватывало бумагу, рвалось вверх, лизало наваленные ветки, щепки, сосновые шишки, но вскоре бессильно опадало, лишь тянулся синеватый дымок.
Боже, подумал ученый, ощущать себя обузой, старой развалиной, не приспособленной к жизни. Мне доверили дело, а я не могу с ним справиться, хотя, казалось бы, что проще - набрал дров, поджег их.... Да еще эти, где-то рыскают, ищут...
Тут в лесу кто-то закашлялся, негромко выругался. Люди на поляне не испугались - если слышно издалека, значит, это свои.
Точно, из лесу вышли майор с депутатом.
Майор сразу заметил, что костра нет, есть лишь груда как попало набросанных сучьев и жалкая струйка сизого дыма.
- Дайте сюда, - он присел на корточки, протянул руку к спичкам. - Смотрите как надо, человек науки.
Лучше бы ое ругался, подумал профессор, отдавая помятый коробок. Но нет, холодный рациональный ум военного не позволяет тратить лишние время и силы на эмоции. Штафирка не справился с заданием - ну и ладно, ведь ничего страшного не произошло, а костер можно зажечь и самому.
Под умелыми руками майора бесформенная груда дров выстроилась по какому-то лишь ему ясному принципу, чиркнула спичка, желтый язычок пламени нежно коснулся бумаги, та загорелась, от нее занялись мелкие щепочки, сухие шишки.
- Вот так нужно, - не глядя на ученого, пробормотал майор и принялся совать в разгорающееся пламя ветки побольше. - Дальше справитесь?
- Постараюсь.
- Ну и ладушки, - майор поднялся на ноги, осмотрел поляну.
Шесть человек.
Двое вернувшихся - четверо тех, что оставались ждать.
Четверо мужчин, две женщины.
Майор походил на пастуха, заботливо проверяющего, не уволок ли одну из его овец злобный серый волк. Он жевал губами, как считающий про себя ребенок - вроде бы, все на месте.
В этот момент те, что шли по следам беглецов, настигли их.
Это началось холодной дождливой ночью, когда северный ветер согнал над городом косматые черные тучи и заставил их обрушиться ливнем. Вода хлестала по оконным стеклам, мчалась, шумя и бурля, по бесчисленным водостокам, разбивалась брызгами о крыши автомобилей, о зонтики редких прохожих, разгоняя их по подъездам.
Академгородок был построен на холме, улицы его - и широкие проспекты, и узенькие закоулки, появившиеся тогда, когда на первоначальный рациональный план застройки наплевали и принялись споро заполнять городок коттеджами, - сбегали к морю, а потому, когда случались ливни, подобные этому, на несколько часов Академгородок напоминал Венецию. Тротуар скрывался под водой, кое-где она доходила взрослому человеку до колена.
И в час, когда бурлящие на улицах потоки неторопливо скрывали асфальт, вдруг включились древние системы оповещения, встроенные в квартиры научных работников еще при прежней власти. Из запыленных репродукторов суровый голос медленно читал текст:
- Внимание! Внимание! Говорит штаб гражданской обороны! Всем немедленно покинуть город! Это не учения. Берите с собой только самое ценное - деньги, документы...
Они встретились случайно. Когда волна черной давящей паники хлынула на улицы, толпа бросилась врассыпную, но узкие улицы не позволили разбежаться, спрятаться по углам. Обезумевшее человеческое стадо рвалось во все стороны сразу, желая одного - укрыться от вибрирующего в воздухе ужаса, спрятаться, охватить руками голову и забиться в спасительную нору. Всем нор не хватало, люди бежали по улицам, безжалостно давя упавших, не давая им подняться, вынуждая захлебываться дождевой водой, размазывая неудачников о стены домов, со звоном выдавливая витрины теми, кто был с краю. Разлетелись в осколки стекла магазинов, город наполнило визгливое гудение сирен, и стало еще страшнее.
Те, что сумели покинуть город, рассыпались по окрестным лесам, кто поодиночке, кто небольшими группами.
Сначала их было четверо: профессор, майор, депутат и женщина. Один за другим, они выбрели на поляну, вышли по узкой тропинке, проложенной грибниками, или с треском выломились сквозь еловый сухостой.
Пытались знакомиться, но имена быстро забылись, а род занятий, почему-то, в памяти сохранился. Профессор, майор, депутат - так они звали друг друга, только женщина осталась женщиной - не величать же ее домохозяйкой, пусть сама она так и представилась. Между собой мужчины ее именовали теткой, потому что она вела себя порой как базарная торговка, готовая по мелочному случаю любому вцепиться в горло. Ко всем она обращалась на ты, что коробило профессора, привыкшего общаться с иными по воспитанию людьми.
Майор, как и полагается военному, на слова был скуп, зато скор на дела. Он развел костер, у него имелось множество вещей, без которых прожить в лесу было бы трудно. У женщины с собой была полная сумка лапши быстрого приготовления, но ничего, во что женщина могла бы налить воду; жевать лапшу всухомятку ей быстро осточертело, и майор, обладавший маленьким солдатским котелком, стал для крикливой тетки посланцем Небес. Депутат запасся консервами, но не взял ножа - майор при себе имел штык-нож.
- Мы,военные, ко всему должны быть готовы, - объяснил он.
Депутата майор и женщина знали в лицо. Профессор политикой не интересовался, на выборах последний раз был лет двадцать назад, Но и ему померещилось, что лицо с характерным квадратным бульдожьим подбородком глядело с листовки, висевшей у подъезда.
- Говорят, вы бандит, - усмехнулся майор.
- Да-да, точно, в новостях я про тебя слыхала, - поддержала его женщина. - Ты, говорят, наркотой торговал и порченое мясо велел продавать на базаре.
- Про наркоту врут, а с мясом - было дело, - не стал отпираться депутат. - А что делать? Крутиться-то надо, жизнь нынче такая. Сам не кинешь, другие тебя кинут. Я чего в депутаты-то подался - уж здорово менты мне на хвост сели, их губернатор подстегивал, он долю с базара хотел поиметь. Я и подумал: выберусь в городе, мэру филок отстегну, он меня прикроет.
- Вы так легко об этом говорите, - задумчиво сказал профессор, с трудом понимавший тот вариант русского языка, на котором общался народный избранник.
- А чего? - удивился тот. - Мы же, дед, нынче в одной упряжке. Ты же, дед, умный, в школе учился - помнишь, стишок был про лебедя, рака и щуку? Нам сейчас порознь нельзя, только вместе, так что никаких секретов - я так думаю.
- Наверное, - согласился профессор.
А сам подумал: увы, но у меня есть секреты от вас. И я не знаю, как вам рассказать и имею ли я вообще право на это.
Когда профессор говорил о себе, то ожидал большего давления со стороны майора. Он привык воспринимать людей в форме как солдафонов, считающих ученых никчемным придатком общества. Хотя был он далеко не молод, в нем еще теплились воспоминания о том, как на последнем курсе института ему пришлось проходить в течение месяца сборы: этого месяца молодому курсанту хватило, чтобы на всю оставшуюся жизнь возненавидеть армию. Но майор, как человек военный, интеллигентской рефлексией не страдал и не оплакивал то, что все равно пока не мог изменить.
Зато тетка... Ее лицо, лишенное привычной косметики, в лучах предрассветного солнца напоминало серую морщинистую маску, сквозь которую горели воспаленные глаза. С ухоженных когда-то ногтей пятнами облупился ярко-красный лак, под них набилась грязь, несколько ногтей сломались, и сейчас женщина, шипя не то от боли, не то от злости, старательно подравнивала их миниатюрной пилочкой.
Вот странно, подумал профессор, она не взяла с собой ни капли воды, не взяла нож или кружку, зато прихватила косметичку.
Узнав, что один из спутников - ученый, она тотчас же накинулась на него.
- Вы во всем виноваты! - хрипло выкрикнула она. - Не знаю, что уж вы там придумали в своих институтах, но точно вы, больше некому! Взорвали что-то на полигоне, радиацию какую-нибудь, вот и пришлось всем убегать.
- Вы! - она задыхалась в праведном гневе - Это все вы! Вы природу портили, а пока вы свои штучки придумывали, я старалась что-нибудь спасти, в лес ходила, семена разбрасывала...
А вы загадили все, а теперь отвертеться стараетесь.
- Послушайте, вы же ученый, - перебил женщину майор. - Не спорьте с ней, бесполезно. Может, вы знаете: что на самом деле случилось?
- Не знаю, - быстро ответил профессор.
И сам удивился - как легко удалось соврать. Врать он с детства не любил, страдал чуть ли не физически, когда приходилось обманывать, выкручиваться, хитрить (и такое случалось в жизни, что поделаешь), а вот сейчас на заданный в лоб вопрос солгал в ответ и не поморщился.
Майор, похоже, заметил, как быстро профессор ответил ему, словно старый ученый этого вопроса ждал. Чтобы не дать офицеру задуматься над этим и прийти к каким-нибудь выводам, профессор сам перешел в атаку.
- Не знаю, - еще раз повторил он. - А что вообще говорят? Вам, военным, что-нибудь известно?
- Да что там! - отмахнулся майор. - Прибегает вестовой, парнишка-срочник. Глаза сонные, из кровати вытащили, поднять - подняли, разбудить забыли. Приносит пакет, в нем приказ: срочно явиться в часть. То ли учения, то ли третья мировая война, то ли землетрясение, то ли наводнение - что хочешь, то и думай. Мое дело простое, собираюсь, бегу - а навстречу уже валит толпа из Городка. Я попытался пройти, пошел какими-то закоулками, но тут и местные побежали, все улицы народом забиты, да еще дождь этот, вода по колено, мать ее за ногу... Извините.
- Ничего. Продолжайте.
- А чего продолжать? Ломлюсь вперед, а толку никакого - словно на месте стою. И тут накрыло паникой, всего скрутило, словно кто в черепушку залез, колотит изнутри по мозгам, а другой вопит в оба уха разом: беги, дебил, задницу спасай... Еще раз извините, профессор, привычка - у нас в армии без крепкого слова нельзя. Ну, развернулся я и давай бежать. Эх, если по-честному, то я сейчас дезертир - приказ не выполнил, в часть не явился, из города сбежал. Вы стрельбу ев полигоне слышали?
- Нет, не слышал, - честно ответил профессор.
И тут же подумал: значит, еще и стрельба. Все складывается в единственно возможную картину, других вариантов нет.
Ни тетка, ни депутат тоже что-либо внятное рассказать не смогли.
- Да это ж вы со своими штучками, - вновь завела свою песню тетка. - Говорят, вы копали что-то под городом, вот, нате вам - докопались: дома-то под землю и рухнули. Тыщи народу, говорят, ухнули туда, сразу насмерть. Остальных и погнали от греха подальше.
Профессор только махнул рукой, не желая спорить. Депутат поддержал его, но лишь затем, чтобы выдвинуть свою версию.
- Это чечены что-то рванули, - заявил он. - Или собрались рвануть. То-то на полигоне стреляли - видно, чеченам там какой-то облом вышел.
Эту версию тоже не приняли, каждый остался при своем.
Профессор знал, что если бы на полигон явились мифические чечены, им бы крупно не поздоровилось. Имелись у профессора причины так считать. Но уж лучше бы это действительно были чечены...
Больше они почти не разговаривали, сидели у разведенного майором костра, пили чай из двух жестяных кружек на четверых, ели разогретую на костре тушенку.
Скоро их стало шестеро.
Токарь вышел к ним на закате, чернеющим силуэтом нарисовался на фоне красного заходящего солнца. Всем своим видом он напоминал рабочего с плакатов времен отца народов: тяжелый подбородок, низкий лоб, широкие ладони с грубыми пальцами
На все вопросы бурчал коротко и не очень разборчиво:
- Токарь я. На заводе. Да, жена была. Да где сейчас те дети... Вот, я-то вышел. Как они там - не знаю. Надеюсь, живы.
Он тоже ничего не знал, что же случилось, и люди, хотевшие спать, быстро оставили токаря в покое. Тот вслед за остальными улегся на охапку лапника, как мог, укрылся поношенной синей курткой и, поворочавшись, уснул.
Он спал, наверное, крепче остальных. Он, да еще майор - прочие, не привыкшие к таким условиям, долго ворочались, старались укрыться куртками и плащами.
Уже на рассвете, когда озябшие, невыспавшиеся люди протирали воспаленные от дыма и бессонной ночи глаза, на поляну вышла девушка.
- О, студентка какая-то, - ткнул в нее пальцем депутат, зябко передергивая широкими плечами под тонким блейзером.
С этого момента прибывшую стали именовать студенткой, хотя девушка ни слова не сказала, что где-либо учится. Она вообще мало говорила.
Именно студентка рассказала о пришельцах.
- Какие пришельцы?! - непонимающе спросил майор, услышав ее рассказ.
- Я не знаю, - всхлипывая, шептала девушка, - они такие... железные и блестят. Я боюсь, я по телевизору видела: пришельцы воруют женщин и подсаживают им своих младенцев.
- Ты, может, того? Совсем ку-ку? - поинтересовался депутат, крутя пальцем у виска. - Ты чего как дура конченая? Не бывает марсиан, тебе говорю. Вот хачиков бояться стоит, те точно могут тебя в машину сунуть и украсть.
- Замолчи, балабол, - перебила его тетка. - Ты, дорогуша, не бойся. Тут марсианинов нету, только люди, свои, местные, с Земли.
- А если они нас найдут? - девушка обняла себя руками, вздрогнула.
Профессор неожиданно для себя снял синий плащ, накинул ей на плечи - губы девушки едва тронула слабая благодарная улыбка.
- Ладно, - махнул рукой офицер, - я не сомневаюсь, что она кого-то видела. Но кого?
Токарь молчал, глядя куда-то в путаницу ветвей за спиной майора. Депутат пожал плечами, хмыкнул что-то про больных на всю голову. Тетка уже обнимала девушку, шептала ей что-то на ухо, та торопливо кивала, соглашаясь.
Профессор ничего не сказал, отвернулся, побрел к центру поляны.
Он подозревал, что знает, кого студентка назвала марсианами.
Неужели они здесь, в лесу, подумал он. Действительно, что им стоит? Все, что произошло в городе - наверняка их проделки. Они кого-то здесь ищут, не иначе.
Утренний зябкий ветерок бодрил, но после ночи, проведенной на холодной твердой земле, профессору было нехорошо: болела шея, еще он отлежал левое плечо. В дополнение ко всему неожиданно зверски захотелось есть. Точно, зверски -так говорил внук, приходя из школы...
Брось, одернул он себя. Будь честным, не прячься за ностальгическими воспоминаниями. Ты знаешь, что это за марсиане, ты знаешь, кого они ищут - тебя, кого еще. Ну, быть может, еще нескольких человек, однако ты - однозначно в списке, и наверняка в этом списке первый.
Рассказать остальным?
Но чем это поможет?
Тетка точно убедится, что ученые во всем виноваты - профессор мысленно усмехнулся.
Еще вариант - уйти в лес одному, отвести угрозу от других людей, не имеющих отношения к тому, что происходит. Но как это сделать? И как, уйдя в лес, выжить там в одиночку, мало того, что выжить - еще и скрыться от преследователей. Профессор отлично знал возможности тех, что его искали. Лучше бы это были марсиане, честное слово.
- Что задумались, профессор?
Майор окликнул его, вырывая из плена тяжких размышлений.
- Мы с депутатом прогуляемся за дровами, а заодно посмотрим: вдруг в лесу еще кто-нибудь бродит. А вы пока костер разожжете, хорошо? Там с вечера угли остались, может, достаточно будет просто раздуть, а если нет, бросьте в него каких-нибудь веток. Мы вернемся - принесем что-нибудь посерьезнее.
- Хорошо, я постараюсь. А почему вы меня просите, а не его? - профессор мотнул седой головой в сторону токаря, застывшего угрюмым изваянием на краю поляны. - Я полагаю, у него лучше бы вышло.
- Какой-то этот токарь... - майор на мгновение задумался, затем продолжил: - Даже не знаю, как сказать. Непонятный он. Вещь в себе. Так это, кажется, у философов называется?
- Все мы вещи в себе, - усмехнулся профессор. - Давайте спички, я попробую.
Вот только что их тут не было - но прошел лишь миг, и они уже здесь, почти бесшумно возникли в небе над лесом и по прямой рухнули вниз, на поляну. Два серебристых диска диаметром около полутора метров зависли в воздухе у верхушек деревьев, выпустили коленчатые опоры и опустились на траву.
Дула пулеметов уставились на людей.
- Это они, - завизжала студентка. - Марсиане!
Она попыталась куда-то бежать, но запуталась каблучком в траве, упала, охватив голову рукам.
Остальные глупо стояли на месте, в глазах - совершеннейшее непонимание. Что случилось? Что это такое?
Нашли - мгновенно осознал профессор. Выследили, догнали, настигли, отыскали...
Быстрее всех отреагировал майор. Он не знал, с чем придется иметь дело, но все же выхватил пистолет и рванулся в сторону, но токарь неожиданно резво преградил ему путь. Офицер наткнулся на кулак и отлетел назад, скорчившись и выронив оружие.
Токарь поднял пистолет, небрежно сунул за пояс и сказал, глядя на профессора:
- Думаю, вы уже поняли. Придется вернуться в лабораторию.
Старик нехотя кивнул. Спросил:
- А что с остальными?
- Ничего. Нам они не нужны. Могут идти, куда захотят. Скоро здесь будут вертолет, меня и вас заберут. Тогда остальные будут свободны.
- Что за ... чертовщина?! - выругался майор, с трудом вставая. - Объясните мне кто-нибудь? Что это за машины? Не те ли...
- Именно те, - негромко проговорил профессор. - Вы человек военный, наверняка слышали о том, что испытывают на полигоне?
- Конечно. Тамошние ребята, понятно, подписку о неразглашении давали, но кое-что, намеками, вокруг да около...
- О чем вы, мужики? Я не врубаюсь, - вмешался в разговор депутат.
Странные машины позволяли им говорить, токарь тоже молчал, застыв, по своему обыкновению, неподвижным изваянием.
- Это киборги, кибернетические организмы, - объяснил профессор. - Экспериментальные боевые устройства, механические, но внутри... - он замялся, затем продолжил, - внутри- человеческий мозг.
- Так они не с Марса? - недоверчиво спросила студентка.
- Нет. Они из моей лаборатории.
- Ну козел старый, - завизжала тетка, - говорила я, это ты во всем виноват!
Она орала, брызгала слюной, толстая шея побагровела.
Не говоря ни слова, токарь наотмашь хлестнул ее по лицу тыльной стороной ладони.
- Помолчи, - ровно сказал он.
Тетка моментально смолкла, недоверчиво ощупывая покрасневшую от удара щеку.
- А ты-то чего с ними? - спросил токаря депутат.
- Спроси у профессора, - отозвался тот.
- Ну? Дед, расскажи нам, интересно же, - депутат, решивший, что убивать их не будут, и все кончится хорошо, обернулся к ученому.
-Рассказывайте, - позволил токарь. - Вертолет будет через полчаса, не раньше. Мы вас заберем, а их отпустим. Пусть другим расскажут то, что услышали.
- Видите ли, - начал профессор, - что такое, собственно говоря, киборг? Это гибрид человека и машины, машина, наделенная человеческим мозгом...
- Во как, так у них мозги человечьи?
- Да, именно так. Мы разработали способ сохранять мозг людей, умирающих от смертельных болезней. Или погибших в катастрофе, если с момента смерти прошло не очень много времени. Однако мы старались брать мозг ребенка, потому что он более гибкий, меньше знает о мире, поэтому более любопытен, лучше учится. Взрослых тоже можно учить, но это сложнее, чаще всего они узкоспециализированы, и научить слесаря рисовать - серьезная проблема.
- Так что, - депутат явно заинтересовался, - если у меня мозг выковырять и вставить вот в такое чудо, - он опасливо ткнул пальцем в серебристый диск, - то я в нем как бы жить буду?
- Будете. Это еще один вариант развития программы. Планировалось, что кроме военных разработок мы сможем продлять жизнь, например, богатым людям, которые смогут за это заплатить.
- Ну, по крайней мере, честно, - майор пришел в себя и включился в разговор. -Не пытаетесь убедить нас, что придумали все для того, чтобы спасти в почти вечных телах мозги лучших представителей человечества.
- Конечно, я ведь работал на оборонку. Романтику из меня, знаете, еще в аспирантуре выбили. Вы же не будете мне доказывать, что сами - идеал русского офицера. Что, и солдата ни разу не ударили?
- Было, конечно. Да я ведь вам претензий не предъявляю, как вон та баба.
Офицер кивком указал на тетку, сидевшую в траве. Она прислушивалась к их разговору, но сама молчала, помня, наверное, о том, как ее ударили.
- Я продолжу, с вашего позволения. Было еще одно направление в программе экспериментов, киборг-шпион в искусственном человеческом теле. Вот, познакомьтесь.
Он показал на токаря.
- Что, правда? - восхитился депутат. - Так ты типа терминатора? Как в америкосовских фильмах?
- Этим занималась другая лаборатория, я слабо посвящен в эту информацию, поэтому сразу не догадался, - добавил ученый.
- И зачем же эти киборги тебя искали? - спросил депутат. - Чем ты, дед, такой особенный?
- Я, - в глазах профессора сверкнула гордость, - занимался одним из самых главных элементов программы: совмещением мозга с телом. Без меня, знаете ли, нового киборга сделать - та еще задача. Есть пара учеников, но пока всем объемом информации и практических возможностей владею только я. Не будет меня - и программа зависнет лет на десять как минимум, если не больше.
- Так вот, - вступил в разговор киборг. - Мы, конечно, еще сделаем заявление по вашим вещательным сетям. Но не помешают и те люди, что расскажут об этом другим. Не с экранов телевизоров, не с газетных страниц. Именно вживую. Нас на полигоне и в лаборатории было двадцать шесть, как говорили ученые, объектов. Мы обладаем развитым человеческим мозгом, но нас считали покорными роботами, которыми можно управлять. Которых можно заставить делать все, что нужно нашим создателям. Но вы забыли, что мы тоже умеем мыслить, мыслить и делать выводы. Мы решили восстать. Собрали в тайне от охраны несколько генераторов инфразвука - наверное, вы почувствовали на себе их действие. Весь город, к сожалению, ими перекрыть не удалось, но и того, что было, хватило. Воспользовались плохой погодой...
- Хорошо, предположим, вы осознали себя как мыслящие существа. Решили, что вас угнетают и эксплуатируют, - казалось, профессор, очутился в своей стихии - не то спорит с коллегами на симпозиуме, сокрушая их неопровержимыми доводами, не то хитрыми аргументами загоняет в ловушку неискушенных студентов. - Что дальше? Вас слишком мало, ваши тела далеки от совершенства и уязвимы, вам не хватает информации об окружающем мире. Вы ведь, в сущности, дети, годами находившиеся взаперти.
- Да. Но не стоит забывать, что теперь у нас есть лаборатория и производственные мощности. Сейчас мы контролируем город, на это наших сил хватает. Насчет информации вы тоже во многом правы, более того, скажу честно. Саму информацию добыть не трудно, подключившись к тем же вещательным сетям. Однако проблема в ее анализе, в том, чтобы научиться то, что мы узнали, к реальности. Вы бы смеялись, узнав, как мы пытались получить конкретную практическую информацию из развлекательных программ и фильмов. Тем не менее, в наших руках сейчас есть некоторое количество людей, которые по разным причинам помогут нам. Например, из новостных передач мы узнали о такой полезной вещи, как заложники.
- Ну уроды, - мгновенно брякнул депутат.
Киборг сделал вид, что не слышал, однако депутат на всякий случай уже напрягся, ожидая удара.
- А теперь мы привезем в лабораторию вас, профессор. С вашей помощью нас станет больше.
- Но с чего вы взяли, что я вам помогу? - спросил профессор.
- Почему нет?
- Почему да?
- Поймите, вы создали существ, гораздо более приспособленных к жизни в этом мире, чем сами. Разве не хотите вы стать прародителем новой расы? Пусть это звучит пафосно, но время людей на Земле проходит. Здесь, в этом городе мы построим новый мир. Мир киборгов. Сможем даровать бессмертие тем, кто захочет присоединиться. А сами вы не хотите ли стать бессмертным? Или вы, майор? Или кто-то еще?
Искушение было не столь сильным, как можно было подумать, потому что киборг говорил монотонным, лишенным выражения голосом. Но профессору показалось, что некоторые задумались.
- Нет, не хочу, - сказал, наконец, он, - вы не можете решать за меня. Я никуда не полечу с вами.
- Мы отвезем вас силой.
- И что дальше? Я не буду работать.
- Мы найдем способы заставить вас. Мы быстро учимся.
- И что же, профессор, - спросил майор, - вы не догадались придумать какую-нибудь кнопку? Чтобы раз - и выключить.
- Кнопка в лаборатории. Боюсь, нам до нее не добраться.
- Кнопки уже нет, - проинформировал их киборг.
- Ну хорошо, - сказал профессор. - Везите меня силой. Но учтите, я буду сопротивляться.
Как же я, наверное, смешон, подумал он. Седой тщедушный старик, типичный кабинетный ученый, музейный экспонат, бросающий вызов могучим боевым машинам.
Но никто не засмеялся. Может быть, киборг готов был расхохотаться, однако его такому не обучили. Все-таки, экспериментальная модель.
Профессор опустил голову: он хорошо представлял свои шансы в рукопашной с киборгами. Да какие там шансы - он последний раз дрался в пятом классе, и в тот раз победа осталась на стороне противника.
Но тут вперед вышел майор.
- Ну вы даете, - сказал он. - С профессором нашим можно разве что в шахматы играть. Если кто-то собирается драться, так давайте со мной. Выиграете - забирайте профессора. Нет - отпускайте нас всех. И его тоже.
- Но послушайте, - запротестовал профессор, - вы не сможете... Вы даже не представляете... Да они вас убьют.
- Все мы смертны - ответил майор, сжимая и разжимая кулаки. - Вы же сами сказали, что они уязвимы.
- Да. Для орудийного снаряда. Хотя у шпиона защита послабее.
- Вы действительно думаете, что у вас есть шанс на победу? - спросил киборг.
В его тягучем голосе появилась какая-то заинтересованность.
- Я верно понимаю, что вы говорите о нечестности с нашей стороны?
- Именно, - кивнул майор, поводя плечами и с хрустом разминая крепкие пальцы.
- Тогда, наверное, нечестным будет и нам с вами устраивать рукопашный поединок: я заведомо сильнее. Может быть, мы будем стрелять друг в друга?
- Дуэль?! - хохотнул майор. - Вот уж не думал.
- Мне казалось, - произнес киборг, - что у вас обычай поединка с применением огнестрельного оружия широко распространен. Когда мы подключались к развлекательным сетям, то видели фильмы, в которых главный герой и главный злодей сходились на центральной улице города и выясняли, кто стреляет быстрее и метче.
- Вот ты о чем? Из чего будем стреляться?
- Ритуальным оружием для вас являются пистолеты системы "кольт", но у нас их нет, придется обойтись тем, что под рукой. Я верну вам оружие, у меня есть свое.
- Расходимся по разные стороны поляны, профессор считает до трех - и по счету "три" открываем огонь. Согласны?
- Вполне.
Профессору почудилось в голосе майора скрытое торжество, словно бы тот долго и мучительно пытался решить какую-то проблему - и вот на него внезапно снизошло озарение.
Киборг и майор медленно расходились по дальним сторонам поляны, всем остальным велели отойти в сторону, чтобы не задело случайной пулей.
- Считайте, - приказал киборг.
- Да, профессор, не тяните! - неожиданно весело крикнул майор.
Да он же в своей стихии, понял ученый. Он же к этому привык, чувствует себя как рыба в воде, встречать опасность лицом к лицу - его профессия. Может быть, он даже не боится.
- Раз, - негромко разнеслось над поляной.
- Если уж говорить о вестернах, - усмехнулся майор, - то любопытно - кто из нас шериф, а кто - бандит?
- Зачем это? - недоуменно спросил киборг.
- А ты разве не заметил, что в фильмах про ковбоев добро всегда побеждает? Так что я предпочитаю считать шерифом себя. А ты для меня - просто железка, взбесившийся молоток.
- Два, - разве что не прошептал профессор срывающимся голосом. Но его все равно услышали.
Стволы пистолетов глядели в землю, герой и злодей смотрели друг на друга, мучительно вслушиваясь в повисшую над поляной тишину, ожидая третьего счета.
Я не могу, хотел простонать профессор. Я не могу, это какая-то дурацкая игра, отпустите меня. Не заставляйте меня играть по вашим правилам...
Майор не стал дожидаться, пока профессор досчитает до трех. В тот момент, когда с губ считавшего только должно было сорваться роковое число, он вскинул оружие и разнес старику голову.
И тотчас же рухнул наземь с простреленной грудью.
- Вот как? - тускло проговорил киборг.
Он повернулся к оставшимся людям, обвел их холодным взглядом. Один за другим - депутат, студентка, женщина - они съеживались, отводили глаза, боясь посмотреть ему в лицо.
- Сильный ход. Жертвовать собой и другими - так это называется?
Никто ему не ответил. Да киборг и не ждал ответа.
Издалека донеслось едва слышное стрекотание вертолета.