Джеймс Бишоп ощущал напряженную атмосферу суеты, словно в здании, в котором он находился, собралась стая муравьев, небрежно перебиравшие ножками в поисках личинок, обмазанных медом.
Он сидел на стуле в гримерной перед зеркалом, по периметру окруженном светильниками, пока девушка подготавливала его лицо для сьемок в одной из самых популярных телевизионных передач, регулярно выпускаемая в эфир по центральному каналу. Название передачи было достаточно длинным и не совсем обычным: "Открытые окна закрытых домов". Джеймс знал, что передача транслировалась не в прямом эфире, а в записи, но даже здесь, во время съемок, когда было достаточно времени для успешного завершения всего съемочного процесса, прежде чем запись пустят в эфир в вечерние часы спустя несколько дней, никто из участвовавших в создании очередного выпуска не мог сказать, что он спокоен. Джеймс непрестанно слышал раздававшиеся в коридоре недовольные, ворчливые высказывания начальников в адрес подчиненных за плохую работу.
Девушка непринужденно махала кисточкой перед лицом Джеймса, уже не нанося на кожу специальную пудру, а смахивая лишние пылинки воздушным потоком с его лица. Казалось, малейший промах в ее работе мог стать катастрофой не только для нее самой, но и для всей передачи, ведь она готовила главное действующее лицо этого выпуска - мистера Джеймса Бишопа. Закончив свою работу, она коротко сообщила:
- Вы готовы, мистер Бишоп.
- Спасибо, - поблагодарил ее Джеймс. Он внимательно вгляделся в отражение своего лица в зеркале, и его беспокоили мысли о том, что она переусердствовала, наложив слишком много бледной пудры. В конце концов, оставив эти мысли, он поднялся со стула, подправил свой пиджак и направился к выходу из гримерной. Оказавшись в коридоре, он свернул направо, в сторону главной съемочной площадки, где вовсю работал обслуживающий персонал.
Пока он шел по длинному коридору, никто из работников не обратил на него внимания - все с головой ушли в свою работу. Главная съемочная площадка представляла собой большое помещение, в котором одна из сторон была закруглена. Именно для этой стороны специально была подобрана изящная мебель белого цвета: кресло для ведущего и широкий диван для гостей. Мебель была выставлена друг напротив друга, немного повернутые в сторону к зрителям. Между зрителями и гостями передачи располагались кресла, по четыре с правой и левой стороны, для особых приглашенных - так называемых экспертов, которые активно участвовали в дискуссиях. Позади экспертов находились несколько операторов с камерами, установленные на высоких штативах - они направлялись на ведущего и гостей. Еще имелось несколько камер сверху, парящих в воздухе и охватывая всю оставшуюся часть студии.
Джеймс Бишоп прошел по студии и остановился на ее середине, охватывая своим взором все пространство, что его окружало.
- Десять минут до начала съемки! - прозвучал голос из приемников, спрятанных где-то сверху.
Пока что Джеймса обделяли вниманием, но его это нисколько не беспокоило. Постояв немного в одиночестве, к нему подошла женщина средних лет, его давняя знакомая - Бриджет Оллфорд. Именно благодаря ей Джеймс находился здесь. Она работала главным редактором в одной крупной газете. Ее деловые связи позволили ей через нескольких людей дойти до телевизионных боссов, которые проявили интерес к личности Джеймса Бишопа, поняв, какой информацией они стали обладать и которую они могли теперь донести до масс, увеличив и без того большой рейтинг.
Бриджет улыбнулась Джеймсу и спросила:
- Ну как?
- Все хорошо, - спокойно ответил он.
- Думаешь, стоит это делать?
- Об этом мы узнаем позже, - сказал Джеймс, а затем добавил: - Слушай, у меня с лицом все нормально? Мне показалось, что девушка в гримерной наложила на меня слишком много пудры. Нет ли ощущения, что я окунулся в кучу кокаина?
- Нет, - слегка усмехнувшись, ответила Бриджет и дополнила: - Но все морщины тебе запудрили.
- У меня их и не было, а сделали так, как будто я весь был ими покрыт.
- Ты же сам прекрасно понимаешь, Джеймс - придется терпеть. Долго терпеть. И какие-то там причуды телевизионщиков ничто, по сравнению с тем, через что тебе предстоит пройти.
- Я знаю, Бриджет. Я благодарен тебе.
Они постояли немного молча.
- Жаль, что Верна не смогла приехать сюда.
- Поверь, будет лучше, если она посмотрит по телевизору, чем здесь. Хотя для нее и так это будет настоящей пыткой.
- Я схожу за кофе, - сказала Бриджет. - Тебе принести? Еще есть время.
- Нет, спасибо. Мне нужно собраться с мыслями.
Бриджет удалилась, оставив Джеймса одного, но, как оказалось, у него совсем не было времени, чтобы привести свои мысли в порядок - он почувствовал прикосновение чьей-то руки к своему локтю. Обернувшись, Джеймс увидел человека, который смотрел на него, довольно растянувший улыбку. Казалось, от зубов этого человека мог отражаться свет - настолько они были белоснежными и идеально ровными. Этим человеком оказался Брэндон Фейн - бессменный ведущий программы. Его волосы уже давно поседели, а спина постоянно находилась в чуть согнутом положении. Многие его поклонники, а их было немало, особенно женщины, то и дело обсуждали занимаемое им кресло ведущего на протяжении уже двадцати пяти лет, и все гадали, надеясь, что этого никогда не произойдет, когда он уйдет на покой. Брэндон Фейн обладал всеми навыками шоумена, и никто из молодого поколения не мог сказать точно, получил ли он их в процессе своей долгой карьеры на телевидении, или он уже был ими наделен с самого рождения.
Лучезарная улыбка Брэндона Фейна околдовывала каждого, с кем он общался, однако, на Джеймса она не могла повлиять столь магически, как на остальных.
- Готовы, мистер Бишоп? - спросил Брэндон.
- Уже давно, - ответил Джеймс, сохраняя внутреннее спокойствие и силу духа.
- Я хотел бы с вами быстро обсудить несколько деталей, пока еще есть время до эфира.
- До эфира? - резко спросил Джеймс, сморщив лоб. Впервые в его голосе прозвучало волнение.
- Ну да. Это прямой эфир. Ну, так вот, Джеймс, как я понял, вы психолог, специализирующийся на семейных отношениях. Вы только занимаетесь проблемами брака?
На долю секунды Джеймс побледнел, а сердце внутри забилось быстрее. Брэндон не заметил в нем перемен, так как в своих руках он держал листки, в которых пытался через свои очки правильно понять смысл написанного о Джеймсе Бишопе, в частности, о его небольшой биографии и основной информации о его методах работы, из-за которой и происходила вся эта шумиха.
Джеймс понимал, что нужно немедленно взять себя в руки. Уверенность прежде всего.
"Соберись, идиот, - начал он наставлять самому себе. - Какая тебе разница, прямой это эфир или запись".
- Да... - проговорил Джеймс, но ему показалось, что он ошибся - ответ был произнесен неуверенно. Чуть откашлявшись, он добавил более четким голосом: - То есть, не только проблемы брака. Я могу решить большинство проблем, с которыми сталкиваются люди.
- Хм... - пробубнил Брэндон, но его "хм" не было похоже на издевательскую ухмылку. Вместо этого прозвучало что-то вроде ответа "так", словно пометка галочкой в перечне уточнений. Однако у Джеймса ослабла способность профессионально мыслить и анализировать происходящее. После этого "хм" на него нашло раздражение и злость.
"Чертов старик", - выругался Джеймс и сглотнул комок слюны.
- Вы разработали свою методику один, или у вас есть коллеги, кто поддерживал и помогал вам?
- Один.
- Но я так понимаю, у вас есть кто-то в качестве рабочего персонала, кто помогает вам в ее осуществлении?
- Есть.
Брэндон Фейн еще немного пробежался глазами по листочкам, а потом поднял голову и взглянул на Джеймса - тот уже пришел в норму. Ведущий не заметил ничего такого, что было бы не выгодно приглашенному гостю.
- Что ж, подробнее расскажите уже в эфире.
Брэндон хлопнул Джеймса по плечу, и, улыбнувшись, ушел, скрывшись за возвышенным зрительским подиумом, где каждое место уже было занято. Когда он приблизился к зрительской аудитории, раздались выкрики его страстных поклонниц, на что тот махнул ладонью, расплывшись в счастливой улыбке.
Пока Джеймс стоял в центре зала и отвечал на уточняющие вопросы ведущего, в студии прибавилось народу: несколько экспертов заняли места в отведенных для них креслах, у всех камер стояли операторы, проверяя оборудование и четкость картинки, а вокруг самого Джеймса кружилось еще большее количество людей. Удивительно, как он не заметил такой перемены, но неожиданно нахлынувшее беспокойство словно отстранило его от реальности, от всех этих людей, вовлекая в пучину собственных переживаний.
- Пять минут, - вновь раздалось сверху из динамиков. Теперь Джеймс знал, что ему осталось пять минут до эфира, прямого эфира. Через пять минут он будет сидеть вон на том диване, а напротив его этот напыщенный старик. Он не столько боялся экспертов, которых стал уже рассматривать, пока те сидели и обдумывали предстоящую дискуссию, сколько именно прямого эфира. При записи он мог бы себе позволить промедление в ответах, мог бы найти время для обдумывания мыслей, прежде чем произнести их - потом монтажеры вырезали бы все лишнее, сделав из передачи живой, быстрый диалог. Прямой эфир этого не позволял. Думать нужно было быстро. Одно дело - несколько десятков зрителей в зале, другое - одновременно миллионы. Джеймс Бишоп всегда считал, что промедление перед одним человеком - показатель мастерства и профессионализма, показатель четкого обдумывания и выстраивания плана, стратегии, но промедление перед огромной толпой - провал, фиаско. Толпа, быстрая и непредсказуемая, сама потребует скорости. Иначе не поверят...
К Джеймсу через толпу пробралась Бриджет со стаканом дымящегося кофе.
- Ты почему не сказала мне, что это прямой эфир? - недовольным тоном спросил он у нее.
- Так, я думала, ты знаешь, - напрягшись, сказала Бриджет, а потом подбодрила его: - Все будет хорошо, Джеймс. Ты справишься.
Джеймс провел руками по своей голове, пригладив волосы.
"Не раскрывай себя. Что ты делаешь?", - обратился он к себе.
- Прости, Бриджет, - выдохнув, извинился Джеймс.
Бриджет ничего не сказала. Только улыбнулась.
Перед ними мгновенно появился молодой парень. На голове были натянуты огромные наушники, соединенные с микрофоном.
- Мистер Бишоп, мы начинаем. Садитесь вон там, на диван.
- Спасибо, - сказал ему психолог, а затем взглянул на Бриджет. Его молчаливый взгляд словно обращался к ней с просьбой пожелать ему еще раз удачи.
- Удачи, Джеймс. Все будет в порядке, - сказала она, поняв, как ему требуются слова поддержки. Если кто и знал Джеймса Бишопа так же хорошо, как и его супруга, Верна, которая отсутствовала, то это именно она.
Джеймс направился к дивану, в сторону, куда были наставлены камеры. Его уже ждал Брэндон Фейн, расположившись в своем кресле.
- Садитесь напротив, Джеймс, - обратился он к нему.
Джеймс кивнул и медленно опустился на диван.
Эксперты пристально смотрели на него. Некоторые из них сидели, словно затаившиеся хищники в траве, изучая свою добычу. Мимо Джеймса не прошел ни один такой взгляд. Он смог побороть свой страх, неизвестный никому, и его восприятие мира пришло в норму. Он видел и слышал все, словно ястреб, восседающий на скале.
Съемочная площадка освободилась. Зрители ожидали начала. Джеймс попытался рассмотреть Бриджет и место, где она расположилась, но у него не получилось - в зале убавили освещения, сосредоточив большую часть света на нем и Брэндоне Фейне.
Голос, принадлежащий тому же человеку, который объявлял до этого промежутки времени до начала эфира, строгим голосом объявил:
- Тишина в студии! Выходим в эфир. Десять, девять, восемь, семь...
Джеймс перевел дух, сделав три глубоких вдоха через нос.
- ...шесть, пять, четыре...
Брэндон немного нагнулся к Джеймсу, посмотрел прямо ему в глаза и с серьезным выражением лица сказал такое, от чего тот почувствовал, будто его облили бензином и где-то сзади он услышал звук проведенной о коробок спички:
- Держитесь, Джеймс.
Затем Брэндон быстро вернулся в прежнее положение, дожидаясь окончания отчета и включения камер.
- ... три, два, один. Эфир!
Брэндон Фейн обнажил свои белоснежные зубы и поприветствовал зрителей.
***
Тремя часами позднее
- Тебе нужно выпить. Да и мне тоже, думаю, - сказала Бриджет.
Она провела Джеймса в свою гостиную, а сама ушла на кухню. Оттуда, открывая дверцы шкафчиков, она спросила:
- Что ты будешь?
- Виски со льдом.
Бриджет взяла два идеально чистых стакана и поставила на барную стойку. Достав бутылку дорогого виски, она наполнила им стаканы наполовину. Ее движения были быстрыми и нервными. Держа стаканы в обеих руках, она подошла к холодильнику, имевшему отделение для льда. Надавив на черный рычажок стаканом, сверху в него упали круглые кусочки затвердевшей воды. Она проделала то же самое со вторым стаканом и вернулась в гостиную к Джеймсу. Тот взял стакан, протянутый Бриджет, и дождался, когда она сама сядет на диван.
С минуту они молчали. Каждый из них думал о том, что происходило в студии. После того, как камеры отключили, и эфир прекратился, Бриджет подбежала к Джеймсу, и, взяв его под руку, повела к выходу из студии. Она вспоминала, как ощутила там раскаленный воздух, которым был наполнен зал, как услышала одновременно восхваляющие и оскорбительные реплики в адрес Джеймса. Но, казалось, больше всех возбужденными в этот вечер были зрители в студии, включая и ее саму, Бриджет. Выйдя из здания телестудии, они сели в ее машину - белый Фольксваген, что был припаркован на уличной стоянке. Она заняла сиденье водителя, а Джеймс сел рядом с ней, и они, решив, что лучше всего сейчас укрыться у нее, поехали к Бриджет домой. Ее большая квартира находилась в одном из домов шикарного жилого комплекса, на тридцать седьмом этаже. Отсюда открывался прекрасный вид на ночной город, освещенный многотысячными огнями.
Бриджет, отпив, посмотрела на Джеймса. Он сидел и продолжал молчать.
- Ты правда помог тому человеку? - спросила она тихо.
- Да, - ответил Джеймс. Он преподнес стакан к носу и понюхал его содержимое, проделав небольшие круговые движения. После этого он опустил к губам и отпил.
Бриджет восхищалась Джеймсом. Как он держался, как он отвечал на вопросы экспертов и зрителей, как он комментировал редкие замечания Брэндона Фейна, иногда насмешливые и глумливые. Как он выдержал такой натиск. Бриджет уже давно гордилась тем, что в свое время встретила Джеймса и их отношения со временем перешли в крепкую дружбу.
- Что ты намерен делать теперь?
- Все то же самое, что и до этого.
- Думаешь, теперь ты сможешь находить таких людей?
Джеймс не ответил сразу. Он немного сменил позу, больше утонув в кресле и расслабившись.
- Они сами будут находить меня. Человек всегда что-то ищет, и, дав ему узнать о себе как о том, кто может ему это предоставить, придет к тебе.
Внешне Джеймс был спокоен, как всегда, но внутренне он еще не остыл. Вместе с тем, внутри себя он улыбался, пока его лицо внешне выражало серьезность и сосредоточенность.
"Необходима разрядка".
- Позвони Верне, - попросила Бриджет. - Она волнуется. Я сейчас отвезу тебя домой.
- Да, - сказал Джеймс. Он сунул руку в карман своих брюк и вытащил телефон. Встав с кресла, он вышел из гостиной, приложив мобильник к уху.
Бриджет наблюдала, как Джеймс выходил, скрывшись в коридоре. Невзначай, сама того не осознавая, ее взгляд упал на его зад.
"Боже мой, - подумала она. - Как ей повезло... как ей повезло..."
Она слышала, как Джеймс разговаривал по телефону с Верной, его супругой. Джеймс ушел вглубь коридора, и до ее ушей доходили лишь звуки его голоса, но слова она не могла разобрать.
Бриджет допила виски. Она поднялась и отнесла стакан на кухню, оставив его на барной стойке. В ее походке появилась шаткость - столь быстро на нее подействовал виски в небольшом количестве.
Джеймс смолк. Бриджет решила, что тот закончил разговор. Повернувшись обратно, она увидела его, который стоял перед ней с пустым стаканом в руке. От такого неожиданного его появления перед ней она слегка испугалась.
Он подошел к ней, прижал к барной стойке и, протянув руку рядом с ее левым плечом, поставил пустой стакан.
"Нужна разрядка".
"Верна...", - в голове у Бриджет крутилось имя супруги Джеймса.
Он резко схватил Бриджет за грудь и начал массировать. Грудь была большая и мягкая.
"Верна...", - снова пробежала мысль у Бриджет, пока Джеймс массировал ей грудь своими ладонями.
"Верна..."
- Джеймс... - медленно простонала Бриджет, сдавшись и закрыв глаза.
Через короткое время в квартире Бриджет из ее спальни раздался скрип кровати.
***
- Добрый вечер. Как всегда, в этот вечерний час в прямом эфире программа "Открытые окна закрытых домов".
"Прямой эфир... Зря я мало смотрел телевизор", - упрекнул себя Джеймс.
- В этой студии вместе с нами присутствует один гость, практикующий психолог, мистер Джеймс Бишоп, который намерен рассказать нам о специфике своей работы с семейными парами и не только.
Джеймс обратил внимание, что Брэндон не пользовался суфлером. Он смотрел куда-то вперед, на одну из камер.
- Мистер Бишоп, - обратился Брэндон к Джеймсу, - Прошу вас, расскажите нам о своей работе и о... - Брэндон специально поперхнулся, - кхм, некоторых методах вашей работы с семейными парами.
Джеймс выдержал совсем короткую паузу и, определив, куда ему нужно смотреть, начал:
- Цель, с которой я сюда пришел, заключается в том, чтобы рассказать людям о возможности решения тех проблем, с которыми, я уверен, многие сталкиваются в повседневной жизни. Я...
- И что это за проблемы? - перебил Брэндон. Джеймс взглянул на ведущего, ожидая увидеть ухмылку на его старом лице, но увидел лишь серьезность и хмурость.
- Самые типичные, - ответил Джеймс. - Это и бессонница, и раздражительность, и чувство неудовлетворенности...
- Неудовлетворенности? - уточнил Брэндон, намекая на что-то еще.
- Да, неудовлетворенности.
- А что вы именно подразумеваете под этим словом?
- Душевная неудовлетворенность.
- Ну, хорошо, - заговорил Брэндон, предвкушая, как он будет раскручивать психолога. - Мистер Бишоп, расскажите нам о тех методах, при помощи которых вы собираетесь исправлять так называемую душевную неудовлетворенность у людей.
- Вы неправильно задаете вопросы, Брэндон, - совершенно непринужденно сказал Джеймс. В зале послышалось аханье. Операторы, держащие ручки штативов с видеокамерами, переглянулись между собой. Сам Брэндон сидел с невозмущенным видом - он, многоопытный журналист и телеведущий, многому научившийся и многое понюхавший, сам был не из робкого десятка. Зрители почуяли запах жареного. - Я не собираюсь ничего исправлять - это раз. Речь идет не только о душевной неудовлетворенности - это два. Никто не может решить проблемы другого человека кроме него самого - это вы давно должны были понять. Я могу лишь показать человеку нужное направление. Что касается душевной неудовлетворенности, то я могу сказать следующее: она трактуется и понимается по-разному - кто-то ассоциирует ее с несовпадением своих желаний, ожиданий с теми возможностями, которыми он обладает, но которые, как человек сам считает, не пригодны для их достижения. Проще говоря - несоответствие между душевными потребностями и повседневной жизнью. Кто-то сильно страдает от обиды, и он тоже ощущает эту душевную неудовлетворенность. Кто-то сильно устает на работе, а дома он вымещает свои проблемы на близких.