и парижанка Натали

Мы пьем из чаши бытия

С закрытыми очами...

М. Ю. Лермонтов

- С Вами все в порядке? - француженка-стюардесса, не сомневающаяся в необходимости исключительно родного языка, встревожено склонилась над элегантной парижанкой лет тридцати пяти.

- Благодарю, все хорошо! - тоже по-французски ответила женщина, тряхнув стильной стрижкой, как бы сбрасывая с себя овладевшие ею невеселые мысли, и тотчас ее рука почувствовала попавшую на нее теплую капельку. Самолеты всегда навевали на Наташу грустное настроение. Этот вид транспорта ассоциировался у нее с нечастыми перелетами из Парижа в Одессу и обратно. Так случилось, что там, в ее родном городе у моря последние двадцать лет, с тех давних пор, когда она уехала на поиски своего места под солнцем, мама оставалась жить совершенно одна. Даже родственников не осталось.

А в Европе у Наташи не было необходимости в таком "дальнобойном" и достаточно недешевом транспорте. Если случались поездки по Франции или более дальние, то оптимальным выбором, как правило, были железнодорожные экспрессы, связывающие своими маршрутами Париж с большей частью объединенной матушки-Европы. Раз уж невозможно оспорить у Рима статус Вечного города, то Главный город Европы - конечно же, ее Париж! Наташа не сомневалась в этом.

Полчаса назад в Бориспольском аэропорту мама проводила ее на посадку в самолет и сейчас, вероятно, уже сидит в автобусе, который к вечеру привезет ее обратно в город у моря. Наташа понимала ту настойчивость, с которой мама сопротивлялась уговорам закончить проводы еще в Одессе. Ей и самой в эти свои приезды сюда всегда хотелось максимально использовать время, чтобы побыть вместе. Наверное, мама, сидя в автобусе и устав от борьбы с предательскими слезами, также как и она, дала им теперь некоторую волю.

Наташа знала, что мама на самом деле переносила ее отъезд еще острее, чем она сама, но старалась не показать дочери своих чувств по поводу одиночества. И Наташа тоже до момента, пока мама не скрылась из виду вместе с толпой других провожающих, излучала веселость и беззаботность. Воля - их семейная фишка.

Чтобы как-то отвлечься Наташа посмотрела в иллюминатор. Самолет летел над обширной безоблачной зоной. Внизу в легкой дымке виднелась испещренная зелеными заплатками аккуратных прямоугольников долина. По ней достаточно быстро, это чувствовалось даже с большой высоты, тоненькой змейкой двигалась светлая длинная полоска. "Экспресс!" - догадалась Наташа.

Наши мысли! Какую все же волшебную, почти сказочную возможность путешествовать во времени и пространстве они могут нам дарить! Кроме них на это способны только сказки и еще фантастика. Сейчас мысли переместили Наташу в такой же экспресс, мчавший ее лет тринадцать назад с Французской Ривьеры в Париж. Тогда ей показалось, что вожделенное место под солнцем, наконец, уже неподалеку, и она почти хватает долгожданную удачу за хвост.

За панорамными окнами несущегося состава улетал назад Лазурный берег и южные картинки с пальмами постепенно сменялись пейзажами с древесными породами средней полосы. Жан-Пьер тоже устал от впечатлений и сейчас дремал в своем кресле напротив, а она, уютно устроившись, достала лист бумаги и ручку. Ей не терпелось описать маме невероятную, сказочную реальность, в которой она, Наташа, пребывала последние два дня, сказку, доступную очень немногим, даже из тех, кто в этом мире на дружеской ноге с золотым тельцом.

"Мамочка, твоя Наташка, выросшая в старом одесском дворе на Малой Арнаутской, ослепленная вспышками сотен фотоаппаратов и кинокамер, в платье "от кутюр" царственно преодолела величественный маршрут по всемирно известной роскошной лестнице во Дворец фестивалей в Каннах!" - начала она письмо своим бисерным изящным почерком. Склонившись над бумагой, она описывала впечатления от роскошных событий Международного Каннского кинофестиваля и снова полностью растворилась в последних двух, так непохожих на реальные будни, днях.

Самое важное на фестивале - традиция "monter les marches", что означает "подниматься по лестнице", той самой, знаменитой из двадцати четырех ступеней, ведущей во Дворец фестиваля, той самой, которую редкий человек во всем мире не видел по телевизору, но еще более редкий поднимался по ней под вспышки кинокамер и восторженные возгласы.

"Подниматься по лестнице" - это здесь не только целая традиция, но и огромная честь, олицетворяющая особенные заслуги и исключительность в искусстве кино. Этой лестницей могут шествовать только высоко поднявшиеся в своем творчестве актеры, певцы и продюсеры с мировыми именами, привезшие на фестиваль свои фильмы. На эти двадцать четыре ступеньки направлено множество объективов, которые в режиме реального времени передают репортажи во все точки мира.

Но все по порядку! В наши планы, мамочка, немного вмешалась забастовка контролеров железнодорожного транспорта. Вместо прямого экспресса из Парижа, мы приехали в Канны другим - из Марселя. Там между поездами у нас случилось пару часов незапланированного свободного времени. Правда, его было недостаточно, чтобы позволить себе посмотреть знаменитый "Сад развалин", с которых обычно начинают знакомить с Марселем. История живописнейшего порта на Средиземноморье начинается до нашей эры именно в этом месте. Наша Одесса по возрасту просто младенец в сравнении с древним стариком Марселем. В свое время войска Юлия Цезаря пытались завладеть им. В следующий раз, который, надеюсь, будет не таким "случайным", обязательно посмотрим эту древность.

Зато удалось увидеть две столь контрастные архитектурные достопримечательности Марселя: Ситэ-Радьез (Сияющий город) - 17-этажный бетонный жилой шедевр Ле Корбюзье и базилику Нотр-Дам-де-ла-Гард в романо-византийском стиле. Последняя расположена в самой высокой точке и оттуда как на ладони весь Марсель. Это как раз то, что нужно людям, очень ограниченным во времени, но желающим составить хотя бы весьма общее впечатление о городе.

Поздно вечером в пятницу, наконец, попав в Канны и представляя какой будет плотность графика завтрашнего дня, мы бросились в отель отсыпаться. У Жан-Пьера здесь друзья, которые работают на фестивале - Поль и Изабель. Изабель многих знает, на фестивале она пресс-атташе и может многое - любые билеты и пропуска. В ожидании ее звонка мы вышли позавтракать, погуляли по райски красивому бульвару Круазет, обсаженному частоколом пальм, полюбовались в гавани роскошными яхтами и пейзажами Напульской бухты, на берегах которой расположен Канн.

Главные события этих ежегодных международных кинотусовок происходят в красивейшем Дворце фестивалей, расположенном практически на набережной, а с тыльной стороны он окружен знаменитой аллеей Звезд, где по традиции известнейшие актеры оставляют отпечатки своих ладоней.

Позвонила Изабель. Наша фестивальная программа началась с обеда у министра. Нужно думать, это был министр культуры или что-нибудь в таком роде, его имя мне ничего не говорило. Но сам факт! Министр! Мы все четверо с приколотыми к бортикам воротников пропусками, которые достала Изабель, ели невероятные вкусности и пили лучшие вина. Все это проходило на высоте какого-то N-ого этажа на огромной открытой террасе, утопающей в пальмах. Естественно, у нас были вымышленные имена (Мадам и Мсье Соньер)...

Вечером в 19.00 нас ждало "восхождение по лестнице" по пропускам с теми же именами и легендой, согласно которой я была русской актрисой, "которую открыл Тарковский". Поэтому необходимо было соответствовать. Изабель позаботилась об особых пропусках туда, где можно к этому подготовиться. На террасе отеля Мартинец есть примерочная с безумно роскошными нарядами из коллекций от самых известных модельеров мира. Мамочка, как невероятно трудно выбирать, когда есть из чего! За пару часов до меня там выбирала себе платье, не поверишь, Катрин Денев!..

В общем, я выбрала платье от "Эскада" и с ним мы отправились в салон красоты, куда согласно другому пропуску, мы должны были попасть в 15.00. Там меня причесывали и делали макияж. Кстати, когда увидели, как я была накрашена до этого, спросили имя автора этого творчества. Я сказала, что макияж наношу сама. Мне не поверили и сказали: "Ничего не нужно менять!". Подпудрили, подправили и все. Меня назвали самородком в макияжном искусстве и почему-то преподнесли в подарок образцы косметики, причем именно в моем колорите. У Изабель отвисла челюсть!

В отеле аккуратно, чтобы не испортить макияж принимаю душ, надеваю "Эскаду" (это платье стоит больше, чем наша квартира на Малой Арнаутской!) и застываю у огромного зеркала. Черт побери! Какая же я у тебя красивая! И у себя! И у... Тарковского! С этими восклицаниями в мыслях под бесконечные вспышки мы с Жан-Пьером вместе со знаменитостями совершили свое "восхождение по лестнице" во Дворец фестивалей и окунулись в его атмосферу. Иллюминация, роскошь, бриллианты, шампанское...

Вечер закончился просмотром фильма, претендующего на "Золотую пальмовую ветвь", а после мы опять благодаря стараниям Изабель попали на роскошный ужин со всей командой этого фильма. Одни знаменитости, актеры, режиссеры, продюсеры и я - загадочная "русская актриса Тарковского" с сопровождением. Мадам и Мсье Соньер! Опять вкусности под изысканные вина. Часам к четырем утра, объевшиеся и упившиеся, мы возвратились в отель. Так закончилась суббота 17 мая, по факту уже в воскресенье...

Долгожданный сон был глубоким, но недолгим. Воскресный день снова закружил нас изысканными завтраками и обедами в роскошных отелях. Все они находились в полушаге друг от друга, но нас возили в машине, иначе восторженная толпа могла бы растерзать всех знаменитых и не очень знаменитых, а вместе с ними "Мадам и Мсье...". Машина, облепленная фанами и полицейскими, пытающимися их "разгребать", медленно перевозила нас от одних вкусностей и знаменитостей к другому набору тех и других.

Никто толком не знал, кто мы, но вместе с теми, с кем передвигались в одной машине, при выходе из нее мы попадали под шквал вспышек. Постоянно приходилось держать лицевые мышцы в состоянии "чиз", я даже устала от этого. Нелегко же приходится этим знаменитостям! Вот мы подъезжаем, выходим из машины, восторженные крики и аплодисменты, затем скрываемся в стенах очередного отеля, где нас уже ждет столик с серебряными приборами. Но сбросить с себя этот "чиз" по-прежнему нельзя - на тебя оценивающе впрямую и украдкой смотрит множество глаз.

Да, наверное, действительно трудно быть "звездой"! И дело не только в лицевых мышцах. Я подумала, каким невероятным испытанием являются все эти вкусности для людей, которым профессионально необходимо удерживать свое тело в берегах. Не заметила, чтобы кто-то из них отказывал себе в удовольствии попробовать все эти райские угощения. Все что-то жевали, что-то потягивали из бокалов. Может, потом для компенсации в промежутках между фестивалями они вообще отказываются от еды?

Ближе к вечеру по плану опять нужно было в салоне причесываться и краситься, но, учитывая свой вчерашний успех у профессионалов, я решила сделать все самостоятельно, а заодно сэкономить лишние полчаса для мини-релакса в горизонтальном положении. Впереди снова предстояла "всенощная" с "чиз" и нескончаемыми вспышками.

И вот самая торжественная часть фестиваля - его закрытие! Последнее "восхождение по лестнице". Да, я забыла тебе написать, что во время царственного шествия по ней эти слепящие вспышки не так уж бесплодны как для тех, кто шествует, так и для тех, кто щелкает. Для первых - это неожиданные и живые профессиональные снимки, для вторых - возможность неплохо заработать. Дело в том, что традиционно все фотографии на следующий день выставляются в специальном павильоне, и каждый может купить роскошные снимки известных актеров или найти собственные, если ему, конечно, посчастливилось, как нам, попасть на "восхождение". У нас есть несколько таких снимков.

Итак, мы опять царственно "взошли"! Во Дворце сегодня в обстановке пышности подводят итоги и вручают награды. Главный приз Международного Каннского кинофестиваля - "Золотая пальмовая ветвь". Приз за лучший дебют - "Золотая камера". Есть и другие призы второго ряда. В этом году "ветку" получили два фильма: "Вкус вишни" (Иран) и "Угорь" (Япония). Иранский фильм - это анализ реального и нереального, вечного и преходящего в контексте рассказа о человеке, решившем покончить жизнь самоубийством. На просмотр японского фильма мы, к сожалению, не попали.

После пышной церемонии вручения наград последовал не менее великолепный банкет в огромном специально приготовленном павильоне. Он был искусно декорирован в роскошном стиле Людовика 14-ого. Никогда в жизни не видела ничего более красивого! Там мы буквально, как говорят французы, "терлись локтями" с самыми известными мастерами кино, принцами, графами и другими знаменитостями. Не знаю, существует ли другое такое место, где была бы такая их плотность на квадратный метр вместе с бриллиантами, рубинами и прочими их драгоценностями.

Танцуя или прохаживаясь в великолепном интерьере, мы несколько раз буквально "лоб в лоб" столкнулись с Катрин Денев. Кстати, выбор ее платья мне показался не самым удачным. Даже двумя часами позже, когда в этой примерочной уже была я, там еще оставалось множество более удачных нарядов. Впрочем, нужно признать, что лучший наряд для нее - ее имя.

В какой-то момент мы проходили мимо Изабель Аджани. Это известная актриса и президент фестиваля. Она осмотрела меня с ног до головы, скосив в мою сторону глаза. Заметь, не я ее, а она меня! Мне даже пришлось внутренне побороться со своими одесскими корешками, чтобы не позволить себе шутку с напоминанием "где мы могли раньше с ней видеться". Хорошо, что корешки в этот раз меня правильно поняли. Это не то место, где можно было бы позволить себе некоторые одесские вольности.

После банкета далеко за полночь мы отправились на весьма роскошную виллу (опять благодаря стараниям Изабели). Там, еще перед входом по обе стороны широкой лестницы, всех встречали два ряда официантов в белых фраках с подносами, на которых предлагалось шампанское. Кстати, здесь подается только настоящее шампанское, а не тот шипучий напиток, который у нас называют этим словом и продают на каждом углу и даже на Привозе.

Помнишь, я писала тебе о том, как Жан-Пьер решил показать мне редкий сохранившийся образец зрелой готики - Реймсский собор? Это как раз в Шампани. Тогда я впервые попробовала то, что на самом деле является и по праву называется шампанским, причем в непосредственной близости от плантаций, где выращивают для него виноград.

Я отвлеклась! Возвратимся на виллу, куда мы попали ночью после церемонии закрытия фестиваля. Это была, наверное, самая роскошная из всех великосветских тусовок! Может, бывают и роскошнее, тогда там, вместо особого пропуска, как у нас, более логичным может быть только реальная корона на голове с королевской горностаевой мантией в придачу.

Не знаю, попадали когда-нибудь на такие праздники жизни реальные русские актрисы, открытые Тарковским, но твоя Наташа за эти дни так вжилась в этот образ, что на заключительном бале фестиваля, там на вилле чувствовала себя уже вполне на уровне звезды. Сейчас я гораздо лучше понимаю чувства Наташи Ростовой у Толстого на балу во время ее первого настоящего выхода в свет.

Сегодня 19-ое мая, я сижу в экспрессе, который стремительно уносит меня прочь не только от пейзажей с пальмами в пространстве, но все дальше во времени от того сказочного праздника, в котором я жила под чужим именем. Впереди снова Париж, почти каторжная работа в модельном бизнесе, Жан-Пьер с его небольшой собственной квартиркой и продолжение тяжелого многолетнего восхождения в поисках своего места под солнцем. Стоп!..

Наташа сейчас, глядя вниз на землю из иллюминатора самолета, вспомнила, как спохватилась тогда в экспрессе после последних написанных ею предложений. Она забыла, что пишет письмо маме и выплеснула на бумагу то, что могла доверить только своему дневнику. Пришлось отложить завершение письма на потом, поскольку необходимо было полностью переписать весь последний лист, а экспресс уже несся по предместьям Парижа.

Проснулся Жан-Пьер: "Натали! Ах, какой роскошный был праздник! - блаженно потянулся он. По-французски эта фраза очень мелодично звучала. - Или мне это только что приснилось?" - уже без улыбки добавил он и посмотрел в окно на мелькающие парижские предместья. Наверное, в тот момент у него тоже мелькнули мысли, аналогичные тем, из-за которых ей придется переписывать последний лист письма к маме прежде, чем отослать...

"Столько лет прошло с тех пор, - думала Наташа, не отрываясь от светлой змейки, петляющей внизу на земле среди зеленых причесанных прямоугольников. - С Жан-Пьером пути потом вскоре разошлись. Впрочем, у него тоже карьерное устремление подавляло желание иметь семью и ребенка. Теперь есть небольшое жилье, правда, кредит по нему придется выплачивать еще много лет. Есть работа, но мне уже далеко не двадцать пять, чтобы по-прежнему работать на износ. Почти сорок! Одна. Годы мелькнули как пейзажи в окне экспресса. Мама там..."

Ее мысли прервала стюардесса, предлагавшая пристегнуть ремни. Ее Париж! В редкие свободные часы она любила перечитывать многочисленные рассказы Хемингуэя, посвященные этому Главному городу. "Париж - это праздник, который всегда с тобой", - написал как-то писатель, питавший к Парижу особенные чувства. Любила ли его Наташа? Безусловно! Но помимо Парижа у нее еще была Одесса, и какое из этих двух мест было ей дороже, по-прежнему не могла для себя определить. Раздваиваться всегда больно.

Сейчас ей было бы трудно однозначно ответить на вопрос: "Приехала она или возвратилась?" После стольких лет жизни в Париже, она чувствовала себя здесь привычнее, но там, в Одессе - уютнее и роднее. К тому же, там оставалась мама. Всякий раз, когда после перерыва она попадала в каждое из этих мест, возникали двойственные чувства, мешавшие в полной мере радоваться как одному, так и другому. В обоих вариантах что-то автоматически терялось...

Одесситка Наташа взъерошила молодежную стрижку, припудрила носик на миловидном, с виду почти девичьем лице, надела привычную беззаботную маску парижанки Натали и, войдя в проход между креслами, в веренице других пассажиров грациозно пошла к выходу из самолета. Какой-то по всей вероятности неискушенный наш соотечественник, шедший за ней, не отрывал глаз от стройной фигурки на точеных ножках, несущих, как он полагал, утонченную парижанку.

Он, вероятно, был из тех не вполне осведомленных мужчин, среди которых бытует ложное стереотипное мнение об изысканности и утонченности вкусов француженок и особенно парижанок. Каждый одессит знает, что женщины в его родном городе от природы обладают особым южным колоритом и необыкновенным шармом, поэтому легко могут дать серьезную фору парижанкам по большинству позиций.

Знающие в этом толк соотечественники в курсе, что в нашей стране есть необыкновенный город у моря, который всегда в изобилии растил таланты и красивых женщин, неосмотрительно щедро экспортируя это свое бесценное богатство.

Елена Григорян

01/2010