Судьба может быть хрупкой, как крылышко стрекозы.

(восточная поговорка)

Весь прямоугольник давно немытого окна занимала картинка, похожая на поле шахматной доски. Это стена с окнами недавно построенной высотки, выросшей со скоростью гриба после обильного осеннего дождя всего метрах в ста от ее старенького двухэтажного дома. Стремительно взметнувшаяся ввысь громадина стала значительно ограничивать доступный ей для наблюдения внешний мир. Исчезло из поля видимости даже небо с плывущими и непрерывно меняющими свою форму облаками. Раньше, наблюдая за этим увлекательным и загадочным процессом, можно было надолго забыть реальность, давно удручающую Анну Петровну.

Во всех восьми квартирах их дома, визуально и психологически придавленного нависшей новостройкой, жили в основном такие же старики и старушки, как и она сама . Практически все они поселились здесь сразу после его постройки - в далекие пятидесятые. Каким роскошеством тогда казались им эти отдельные сорок с лишним метров!.. Со временем семьи увеличивались и те, кто жил на нижнем этаже, стали пристраивать у своих окон небольшие площади. Потом дети вырастали, женились, выходили замуж и разлетались кто куда. Сейчас опять остались здесь только те, кого дом помнил как своих первых молодых новоселов. И дом, и они теперь изменились до неузнаваемости.

Анна Петровна когда-то очень любила свою квартиру и считала везением то, что им с мужем достался именно второй этаж. Здесь был небольшой балкончик, с которого открывался отличный вид на ухоженный зеленый скверик, уютно расположившийся на том самом месте, где нынче стоит громадина-высотка. Теперь в редкие дни при помощи внука соседки - он не поладил с родителями и временно перебрался к старушке - она добирается до балкона. Там в стареньком плетеном кресле сидит целый день. А вечером после лекций он возвращается и помогает ей вернуться к постели, которая по периметру на расстоянии протянутой руки обставлена и обложена множеством необходимых ей вещей.

Сегодня утром Анна Петровна услышала торопливый топот сбегавшего вниз по лестнице соседа, посмотрела на стенные часы и поняла, что он, вероятно, проспал и сейчас опаздывает, а стало быть, сегодня ему не до нее. Привычными движениями спокойно разложила по полочкам вокруг постели горку вещей, приготовленных для того, чтобы взять с собой "на дачу" - так она называла кресло на своем балкончике. Затем принялась наблюдать за передвижениями на "шахматной доске".

Там, где должна располагаться исходная позиция ферзя, на лоджию вышел мужчина лет пятидесяти, сонно потянулся, посмотрел вниз, перегнувшись через перила, и скрылся внутри квартиры. Утром он обычно просыпался поздно и никуда не торопился, но и свет по вечерам у него гас, как правило, только за полночь. Анна Петровна давно его "вычислила". То, что он человек творческой профессии, ясно было сразу. Позже методом исключений она пришла к окончательному заключению - писатель!

Вот появилось движение в районе позиции центральной пешки - это домохозяйка - она также была давно "вычислена". На этой лоджии почти всегда сушилось белье. Вот и сейчас там стали его развешивать и, как всегда, большая часть его - мужские сорочки. Детского белья никогда не бывало. Значит, детей нет, муж - чиновник или бизнесмен, материальное положение позволяет жене не обременять себя работой вне дома. Вот она, оставив свое занятие, заспешила внутрь квартиры, но через минуту вернулась с зажатой ухом телефонной трубкой и, разговаривая, продолжила развешивать сорочки.

Так, двигаясь глазами по "шахматной доске", Анна Петровна проводила часы, надолго превращаясь в неосознающего себя в этой реальности стороннего наблюдателя. Чаще, чем на других позициях доски, ее зрение оказывалось в районе позиций ферзя - у "писателя". В подростковом возрасте ее сын проявлял склонности к творчеству - учителя всегда хвалили его сочинения по литературе, а на выставках художественного творчества его работы всегда занимали не ниже второго места. Они с мужем очень гордились его маленькими достижениями. С тех пор прошло много времени... очень много! Возможно там, далеко, его способности реализовались в профессию, поэтому вероятный нынешний образ сына ассоциировался у нее с пятидесятилетним на вид "писателем". Всякий раз, попадая глазами на ферзевую позицию, мыслями она переносилась в то очень далекое время...

Тогда, заметив перемены в муже, она подумала - банально разлюбил или встретил кого-то. Не стала инициировать откровенных разборок - не хотела скандала на глазах у достаточно успешного в школе подростка-сына, боялась травмировать его хрупкую в этом возрасте психику. Решила - правильнее будет дать мужу время определиться и пыталась жить так, будто ничего не видит. Было трудно. Помогала занятость по работе - в то время она стала партийным руководителем на большом заводе. Дом, все же, изо всех сил старалась не запускать - ведь это могло стать аргументом, склоняющим мужа к нежелательному для их семьи решению. Ее мужчины были ухожены и накормлены. Тем не менее, старший из них все больше замыкался в себе и становился угрюмее...

Позже она узнала, что причина была гораздо масштабнее предполагаемой - мужа мучило желание кардинально поменять среду обитания, уехав из страны. Он мучился проблемой - как сделать свой отъезд минимально болезненным для нее и ее карьеры, поскольку ни на минуту не сомневался в том, что она никуда не уедет, даже с ним. В то время подобное решение ставило клеймо на всю семью. Кроме этой боли, он в одиночку переживал невозможность своего расставания с сыном...

Вот глаза снова зафиксировали активные передвижения хозяина ферзевых позиций по своей лоджии и вернули ее к реальности. "Писатель" нес что-то из глубины квартиры - видимо, устраивался печатать на воздухе - ближе к полудню становилось душно! Где-то за океаном и ее сын, может быть, также постукивает, склонившись над компьютером..., хотя, очень трудно ей представлять своего мальчика вот таким, уже слегка перезрелым, мужчиной. Последний раз она видела его подростком. Вокзал, нервно курящий муж и он, смотрящий на нее со слезами, сквозь которые видна была радостная растерянность перед будущим... Таким и хранит его в своей памяти.

Когда ему исполнилось пять...

"Писатель" эмоционально подбросил вверх разорванные в клочья листки и пару белых кусочков, похожих на порхающих бабочек, стали, кружась, медленно опускаться вдоль нижних лоджий к земле...

Там на Кавказе, на цветущем плоскогорье, куда они втроем с пятилетним малышом смогли взобраться, он бегал с сачком за какими-то необычно большими бабочками. Где-то в пыльном шкафу - она уже давно не имела возможности туда заглянуть - до сих пор хранилось в пожелтевшей картонной коробочке одно из тех привезенных и засушенных насекомых.

На лоджии работа не ладилась - дым сигареты монотонно передвигался то вправо, то влево - "писатель" нервно ходил туда-сюда. В какой-то момент остановился, постоял неподвижно секунду, затем энергично загасил сигарету, бросился к компьютеру и стал быстро писать. Муки творчества! В который раз она наблюдала за "писателем" и представляла сына...

За этим любимым занятием Анна Петровна не заметила, как на позициях пешек сняли, успевшее стать сухим, белье. К реальности ее вернул назойливый солнечный зайчик, несколько раз скользнувший по лицу. Глаза быстро нашли в углу шахматной доски во владениях ладьи девчушку, развлекавшуюся с зеркальцем и невольно прервавшую ее воспоминания.

Она напомнила одноклассницу сына, с которой последние годы перед отъездом он дружил. Утром, по пути в школу, она забегала за ним, а вечером, возвращаясь, он оставлял дома портфель и провожал ее домой - их семья жила дальше, за сквериком. Позже она еще какое-то время тайком от родителей забегала спросить о возможных известиях. Но известий не было. Не было их через месяц, не было через год, через пять... Опыт прежней партийной работы заставлял ее еще долго надеяться на то, что до нее они просто не доходят..., но там ее помнят! Теперь прошло так много лет, прошла целая жизнь, а надежда все еще теплилась. Неужели она не успеет увидеться с ним перед уходом?..

Сразу после их отъезда на заводе у нее также произошли перемены не к лучшему. Партийное начальство предложило ей поработать "пока" на заводском сырьевом складе, да так с этого склада через много лет ее и на пенсию проводили. С завода тогда она не ушла и из города не уехала - боялась, что так могут потеряться ее следы, и сын не сможет ее разыскать. Так и жила, не жила, а ждала... и всю жизнь жалела о своей ошибке - как могла не уехать тогда с ними!..

День клонился уже к закату, когда сквозь дремоту до нее донесся звук, похожий на дверной звонок. Она не сразу поняла, что это ее собственный квартирный звонок - так давно он звонил в последний раз. Все соседи знали, что дверь у нее не запирается с тех пор, как она прикована к постели, а кроме них ею давно уже никто не интересуется. Звонок повторился. "Кто бы это мог быть?" - подумала она и крикнула в сторону двери: "Открыто".

Уставшая уже немолодая женщина с потертой почтовой сумкой протягивала ей конверт и лист с ручкой - "распишитесь". Потом входная дверь за ней захлопнулась, а Анна Петровна в оцепенении продолжала держать в руках необычный конверт, оклеенный множеством ярких марок на непонятном языке. Она не могла решиться его распечатать. Может, это и есть именно то, чего она ждала всю свою жизнь?..

Елена Григорян 02/2009