1

Люди, работающие в театре,
похожи на зеркала,
которые отражают только одного человека:
Константина Сергеевича Станиславского,
некоторые умеют отражать Мейерхольда,
но все они - немного ущербные люди,
если говорят, что театр -
это единственное, что у нас осталось...
Точнее у них, - 
а у меня - стеллажи стихов в голове,
пьяные музы в спальных мешках
и дом, в коротом нет ни одного зеркала.

2

Актеры и поэты - 
это Инь и Янь,
Тристан и Изольда.
Иногда мне кажется,
что между ними любовь,
а на самом деле
между ними бездна,
и вот я гляжусь в эту бездну
и ничего не вижу,
иногда плюну в нее - и отойду,
перепрыгну на другую сторону,
потопчусь там - и назад,
и так всю жизнь.
Надеюсь,
скоро эту бездну сравняют с землей,
и я буду просто ходить по земле.

3

Человек склонился над пьесой.
Его намерения очень серьезные.
Вот он вытаскивает из пьесы
кишку, потом вторую,
его рука застряла в желудке,
его упорство поражает,
человек знал - он непобедим!
Пьеса почти не сопротивляется.
Вот он вытаскивает руку из желудка
и принимается за почки,-
слава Богу, их только две,
но еще есть тазобедренный сустав
и половые органы,
но человек справится с ними,
он на пьесах собаку съел.
Пот течет черными ручьями по его лицу
и стекает в открытые внутренности,
человек кряхтит.
Cолнце уже успело зайти и снова выйти.
Долго держать пьесу на открытом воздухе нельзя - 
она разлагается.
Я стоял на холме и смотрел в подзорную трубу.
Человек выглядел очень смешным:
мятая одежда, худая спина.
Наверное, он не ел больше трех дней.
Пару раз он падал,
но его поднимал дух Станиславского.
Я убрал трубу и пошел дальше.

Впереди меня ждала забегаловка
и жирные гамбургеры:
они лежали на витрине, похожие на младенцев.
Я заказал два или три,
не помню.
В голове уже рождались какие-то стихи
я обязательно запишу их, - 
а пока - мне было искренне жаль этого человека
и еще больше пьесу