- Евгения Игоревна, доброе утро, меня зовут Надежда. Константин Алексеевич попросил меня помочь, как я могу к вам обращаться?
Высокая стойная блондинка лет сорока села в кресло на против меня, достала блокнот и ручку, грациозно по всем правилам этикета скрестила ноги в лодыжках, и немного отвела колени в сторону. Строгий пучок на затылке - каждый волосок тщательно уложен специальным средством: похоже дамочка перестаралась и затянула его сильнее, чем требовалось, от этого ее глаза выглядели как две узкие щелочки, облепленные дюженой мелких, явно нарощенных ресниц. Белоснежная блузка, юбка-карандаш и пара красных в тон помаде туфлей завершали образ - эдакая современная Мэри Поппинс. Только если от сказочной няни пахло мылом "Солнечный свет" и тостами, то от ее современницы несло дорогущим парфюмом и высокомерием.
- С вами все в порядке? - скрыв свое раздражение, по поводу моего затянувшегося молчания и откровенного разглядывания ее персоны, дамочка поправила очки и сделала учавствующий взгляд.
Кивнув, я задрала ноги на кресло и поджала их под себя, мысленно вычеркивая ее из списка возможных союзников. "Мэри Поппинс, до свидания!"
- Женя, можете называть меня Женя. - я едва успела прикрыть рот рукой, чтобы подавить напавшую неспроста зевоту.
Как следует выспаться мне так и не удалось, и дело было вовсе не в новом месте. Перелет и пережитые в течение дня эмоции тоже не причем. Всему виной одна единственная причина, и имя ей - Вадим. Я прекрасно понимаю, что рано или поздно нам придется встретиться лицом к лицу. Заглянуть друг другу в глаза. И чесно признаюсь - я боюсь этой встречи. Боюсь того, что будет после. Я видела его реакцию во время разговора с отцом, конечно, она была очевидна, ничего другого я не ждала. Но изучив его за те несколько месяцев, что мы были вместе, могу смело сказать - бывало и хуже. Гораздо хуже. Жестче. Больнее. Да, Вадим мастер бить по больным местам. Он злопамятен и никогда не прощает обидчиков. Его ненависть к отцу и брату реальный того пример.
- ... Женя, вы меня слушаете? - пощелкав в воздухе пальцами, дамочка нервно вздохнула.
- Да, конечно.
Блондинка была сейчас похожа на Медузу Горгону, казалось, еще немного и ее идеально прилизаные волосы вырвутся из пучка и превратятся в змей, а злющие глазенки навсегда обратят меня в камень. И все это потому, что я ее ни хр*на не слушала, а только делала вид.
- Продолжим. Константин Алексеевич изъявил желание, чтобы официальная часть проходила в Москве, а торжественная в Тулоне. Если вы не в курсе, этот город находится во Франции. - в ходе разговора между делом, дамочка постоянно пыталась ужалить меня. - Это портовый город, и часть празднества будет проходить на яхте. Надеюсь, что такое яхта, объяснять не придется.
Вот слышала я где-то, что если Горгоне выколоть глаза - она сама окаменеет. Ей богу, еще немного и у меня появиться желание проверить, действительно ли это миф.
- Не придется. Я знаю, что такое яхта. - обменявшись "дружелюбными" взглядами и улыбкой, мы продолжили беседу.
- Что касается платья, букета и прочей мелочи - я оставлю вам несколько свадебных каталогов, посмотрите, может что-нибудь понравиться. Я присмотрела наиболее выгодные для вашей комплекции варианты, и отметила их красной галочкой. Обратите, пожалуйста, на них внимание.
Мне сейчас показалось, или она действительно назвала меня толстой? Не отрицаю, после родов я набрала несколько лишних киллограммов, да и формы мои заметно округлились, но я не толстая!
- Это все? - двухчасовая беседа с высокомерной, пафосной дамочкой начала меня раздражать.
- Нет. Завтра к обеду вы должны быть готовы, я записала вас на полный комплекс процедур в салон красоты. Там вас, наконец-то, приведут в поряд. Теперь все. - дамочка сняла очки, положила их поверх блокнота и попыталась встать.
Больше молча терпеть унижения я не могла. Взрыв. В моей голове бушевал вулкал, фонтан эмоций выплеснулся на ружу и вряд ли кто-то смог бы его остановить.
- И у меня тоже все! Я стерпела, когда вы назвали меня дурой, пусть и завуалированно. Так же стерпела, когда высказались по поводу моей фигуры. Но, терпеть, когда меня называют неухоженной или грязнулей, я не собираюсь. Кто дал вам право так разговаривать со мной? Если я не Москвичка, это не значит, что я выросла в глухой деревне где только и делала, что доила коз и коров. Хотя в этом я тоже ничего плохого не вижу. Когда были живы мои родители, мы много путешевствовали. Я побывала в разных странах и видела много прекрасных городов. И так, для справочки, я с отличием окончила школу. По-вашему, люди живут только здесь - в столице? А как же остальные - сброд, д*рьмо, нелюди? Чем вы лучше нас? А я вам скажу - ни чем. Люди в этом городе стали как роботы - бесчувственные, бездушные машины. Вам чуждо, сострадание, чувство стыда. Вы даже любить по-настоящему разучились. Хотя сомневаюсь, что вы вообще сейчас понимаете о чем я говорю. Вам самой от себя не противно? Ну конечно, о чем я?! Машина, сказано - сделано! - к моему удивлению, дамочка сидела и внимательно меня слушала, слегка приподняв уголки губ.
Я решила, что на сегодня хватит, итак много лишнего ляпнула, к тому же, давно пора проверить Кира. Не прощаясь, я встала с кресла и направилась к лестнице. Едва я успела поставить ногу на первую ступеньку, как мерзкая дамочка ожила и окликнула меня.
- До завтра, Женя! Не забудьте, я заеду за вами в обед.
Господи, дай мне сил не убить завтра эту женщину. Мало, как выразился Антон, змеиного логова, так еще и эта стерва свалилась на мою голову.
Металическая лестница с деревянными ступенями и перилами, вместо балясин была украшена кованым узором. Я стала медленно подниматься на верх, задевая пальцами холодный метал, проводила по незамысловатым декоративным завиткам. Они напомнили мне мою жизнь - я никогда не могу загадывать наперед, планировать, даже на короткий срок. У судьбы на все свои планы, и они всегда идут в разрез с моими. Подобно этим завиткам она загибает меня, ставя на колени, выворачивает на изнанку, оголяя самые незащищенные и без того кровоточащие места, а потом бьет по ним. Даже страшно подумать, в какое еще д*рьмо судьба окунет меня с головой в этот раз?
- Поздравляю.
Я подняла глаза и увидела спускающегося Антона. Он опустился еще на одну ступень и остановился в полуметре; запах его парфюма окутал меня, резко ударил в нос и растворился, оставив лишь легкий шлейф и невовремя нахлынувшие воспоминания. Трехнув головой я прогнала их прочь. Расправила плечи, сложила на груди руки и натянула привычную маску. Все-таки стервой быть проще.
- И с чем же? - легкая улыбка коснулась его губ, но моментально исчезла, ее по-хозяйски сменила привычная наглая ухмылка.
Прямой взгляд, нахальный, как и его хозяин, безцеремонно блуждал по моему телу. Красив, зараза, как бог - коварен, как сам дьявол. У любой девушки при виде этого мужчины потикли бы слюнки. У любой, но не у меня, хотя, сдержать было не просто.
- Ты ее уделала. Первый раз вижу, чтобы кто-то взялся перечить Надежде, и она молча стерпела нападки. Значит, по ее мнению, ты чего-то стоишь. - сунув руки в карманы джинс, Антон опустился еще на одну ступеньку.
- Плевать. Она высокомерная, напыщенная курица - ее мнение меня не интересует.
Столь близкий контакт нервировал. Этот мужчина, даже на расстоянии вытянутой руки, давил на меня. Испытывал. Его взгляд переместился с тела на лицо. Теперь он неотрывно смотрел мне в глаза. Какая-то непонятная, давно забытая дрожь пробежала по телу; мне захотелось спрятаться от этого взгляда.
- Как знаешь. Просто хотел предупредить, что Надежда, не такая уж... не знаю, какой ты представила ее в своей голове. Короче, нормальная она. Не со всеми, но это так. Всего в этой жизни она добилась благодаря уму и упорству - ее уважение нужно заслужить. Уже много лет Надежда является правой рукой отца и другом семьи. Она может многое. Подружись с ней, дышать легче станет.
Я молча стояла и слушала. Пыталась уловить подвох, но его не было, по-крайней мере мне так казалось. Настараживало только одно - с какой стати Антон взялся мне помогать?
- Мне нужно подняться и проверить сына. - я хотела продолжить свой путь, но он опередил, спустился еще на одну ступень и оказался прямо передо мной.
Я чувствовала его дыхание на своей шее, слышала биение сердца. Так далеко и так близко. Скользко. По краю. На грани сорваться и рухнуть вниз. Или сильно, до боли в костяшках, бить в грудь. Чтобы не был таким хорошим, не прятал того дикого зверя, с которым я уже встречалась однажды. Нельзя - неправильно. Это всего лишь иллюзия. Я на секунду закрыла глаза чтобы перезапустить программу, вернуться к прежней установке. Вдох - выдох. Почувствовав легкое касание в области виска я резко распахнула глаза.
- Перо. Это всего лишь перо. - Антон поднес руку к моему лицу и показал, зажатое между пальцами, маленькое перышко. - У тебя сейчас такой взгляд, будто ты собираешься меня убить, ну, или, как минимум, подвесить за одно место и долго пытать.
- Мне нужно проверить сына. - что бы в очередной раз не сболтнуть лишнего, я обошла Антона и поспешила подняться в нашу с Кириллом комнату.
Только оказавшись за закрытыми дверями, я смогла привести себя в порядок. Кирюша продолжал мирно спать, развалившись поперек огромной двухспальной кровати, которая стояла посреди комнаты. Накрыв сына легким пледом, я подошла к окну.
Сбивчивые чувства наполняли меня. Я корила себя за реакцию. За то, что едва не поверила. Люди не меняются, они только подстраиваются под ту, или иную ситуацию. Исключений нет. Прикидываться мягким и пушистым может каждый, только вот глаза не умеют врать; в голове тут же возник образ: серо-зеленые с легкой мутной поволокой, бесстыжие, наглые, но, черт возьми, такие пленительные. А когда Антон злится, они превращаюься в темно-зеленые, глубокие, как болото, в воды которого зайдя однажды, уже не выберешся никогда. Блестящая гладь обманчива, это - мираж, обман зрения. С каждым шагом тресина будет засасывать еще сильнее, пока не задушит, не поглотит в омут с головой.
***
Первая неделя проживания в "гадюшнике" прошла без эксцессов, но это ничтожно мало, по сравнению с обозначенным мне в два-три года сроком. Это капля в море. Обстановка в доме меня душила, и я по-прежнему чувствовала себя лишней. Не мое это место и никогда не станет. С того дня, как мы встретились на лестнице, Антона я больше не видела: возможно он переехал в свою квартиру, а может завис у очередной подружки. Я старалась не думать ни об этом, ни о нем в целом, все внимание уделала исключительно Кирюше. Этому прозорливому мальчишке доставляло огромное удовольствие осматривать дом. Он брал меня за руку, и тащил вдоль многчисленных коридоров разглядывать картины и осматривать пустые комнаты. Особый интерес вызывал кабинет Константина Алексеевича, а если быть точнее, огромное кожаное кресло, в котором малыш, при возможности, был готов кататься сутками на пролет. Такая возможность выпадала довольно редко: Константин, в последнее время, практически не выезжал из дома, все больше работал в кабинете и порой не покидал комнату до поздней ночи. Видно было невооруженным взглядом, что его что-то тревожет, угнетает. Пару раз, спускаясь перед сном налить Кирюше молока, я натыкалась на него, застывшего у окна с бокалом в руке. Константин задумчиво смотрел в даль, и не реагировал на посторонние звуки. Я старалась как можно меньше пересекаться с ним, да и вообще с любым мужчиной семейства Соболевых, чтобы не портить себе жизнь, и поберечь без того растрепанные нервы.
Уложив сына спать я взглянула на часы: тринадцать тридцать, как минимум, два часа в запасе у меня есть. Решив потратить это время на себя любимую, я быстренько схватила полотенце и отправилась в ванную. Вода забирает усталость, негатив и помогает расслабиться. Надежда запланировала на вечер первую примерку свадебного платья, а после знакомства с ее придирчивым характером я знала, что буду выжата, как лемон. Эта женщина не знает пощады. Если она что-то задумала, то так тому и быть. Результат на выходе - сто процентов, на меньшее она не согласна.
Мыльная пенка приятно касалась кожи. Сделав воду погоречее я откинулась на спинку и закрыла глаза. Как мало нужно для счастья, особенно, когда ты сидишь в золотой клетке. Я подумала о том, что уже около недели не звонила домой. Дом... есть ли он у меня?! Со смертью родителей слово "дом" потеряло свою важность. Оно стало пустым и не нужным. Временное пристанище, съемнае квартира, но только не дом. От этого слова больше не веет теплом, горячими мамиными булочками с маком и изюмом, больше не слышно звона новогодних игрушек и папиного заливистого смеха, когда установленная им елка в очередной раз падает на пол. Всего этого нет. Остались только воспоминания, больно царапающие по незаживаемой в сердце ране. Смахнув выступившую слезу, я с головой ушла под мыльную, покрытую пеной воду, а когда воздух кончился, вынырнула обратно.
Водные процедуры пошли на пользу моей нервной системе. Отдохнувшая и зарядившаяся энергией воды, я закуталась в полотенце и вышла в пустой коридор. Мурлыкая под нос песенку из рекламы я все ближе приближалась к своей комнате. Пара шагов отделяла меня от двери, когда я поняла, что та открыта. Ускорившись, я буквально влетела в комнату и увидела, что Кира нет на кровати. Проверила все шкафы, под кроватью, в надежде, что маленький сорванец просто играет со мной в прятки, но сына нигде не было. Мое внимание привлек небольшой пуфик, стоящий около двери: по всей видимости, Кирюша проснулся, открыл дверь и пошел меня искать. Решив остановиться на этой версии и не поддаваться накатившей панике, я быстро нацепила халат и побежала на поиски.
Как сумасшедщая я бегала по этажам и осматривала комнаты, заглядывала во все потаенные уголоки. Такого страха мне еще не приходилось испытывать. На лбу и спине выступил холодный пот. Все перемешалось, в голову лезли самые страшные мысли, и первая была о том, что это дело рук Вадима. Исследовав верхние этажи, я спустилась на второй. Дверь в библиотеку была заперта и я устремилась к следующей комнате. Дверь была приоткрыта, сквозь маленькую щель пробивался лучик света, а так как в кабинете Константина небыло окон, я сразу поняла, что в комнате кто-есть. Так и было. Заглянув, я увидела Константина Алексеевича, он, как обычно, сидел в кресле, а на руках у него, что-то возбужденно щебеча, восседал Кир. Мое сердце сделало кульбит, замерло, и вновь застучало в привычном ритме.
Картина умиляла: эта парочка выглядела как закодычные дедушка и любимый внук. Кому скажи - не поверят, что еще месяц назад ни один, ни другой не знали о своем существовании.Решив понаблюдать, что же дальше будет делать Константин, я прислушалась и замерла, стараясь не наделать шума. Соболев-старший ласково гладил Кирюшу по головке и улыбался. Я не могла поверить своим глазам: весь из себя, такой грозный, властный, этот мужчина сейчас просто сиял от счастья, но как не пыталась услышать о чем они говорили, у меня не вышло разобрать ни слова. Несмотря на мое отношение к Константину, я была рада, что они с Кирюшей нашли общий язык. Все же он имеет полоное право общаться с внуком и мешать ему в этом я не собираюсь. Позже, Кир вырастет и сам решит - кто для него друг, а кто враг.
Тихонько постучав, я открыла дверь. Константин Алексеевич резко перевел взгляд с внука на меня, и одобрительно кивнул, позволяя войти. Кирюша тоже уставился на меня, но в следующую же секунду спрыгнул с колен деда и прыгнул в мои объятия.
- Я искал тебя. - крепко прижав к себе ребенка, я поцеловала его.
- Знаю, маленький, но больше так не делай. Я очень испугалась за тебя.
Константин молча сидел на своем месте и наблюдал за нами.
- Извините, я постараюсь, чтобы такого больше не повторилось. - взяв на руки сына, я поспешила покинуть кабинет.
- Женя, - его голос звучал непривычно мягко. - Приводи его ко мне по чаще, пожалуйста. Я хочу, как можно больше видется с внуком. Да, и еще, Кириллу необходимо подыскать няню.
- Я против. Я сама прекрасно справляюсь с сыном. То, что произошло сегодня ужасное недоразумение. - мужчина слегка улыбнулся, и жестом поросил меня остановить монолог.
- Я не говорю, что ты плохая мать. Невкоем случае. У меня отличный внук и это только твоя заслуга. Я понимаю, что ты не хочешь никому доверять сына, но это необходимо. Скоро тебе придется часто отлучаться из дома, возможно, из страны, кто-то должен за ним приглядывать. В конце концов, кормить, поить и купать. Один я не справлюсь, уже не в том возрасте. Я позвоню в агенство, и они пришлют несколько кандидатур, подходящую выберешь сама.
Доверять ребенка чужому человеку и, уж тем более, не на час-два, а на неопределенный срок, эта мысль никак не могла ужится в моей голове. Крепче обняв ребенка, я брякнула, что подумаю, и вышла из кабинета Константина.
***
- Не сутулься. Расправь плечи. Девушке не подобает ходить согнутой буквой зю. - на протяжении второго подряд часа я только и делала, что выслушивала одергивания и замечания Надежды. Эта женщина - дьявол в юбке.
Просмотрев все представленные в каталогах платья, я решила остановиться на платье в пол с зауженой юбкой и небольшим шлейфом. Белоснежную ажурную ткань дополнили тонкие золотистые закорючки и от этого казалось, что я не иду, а плыву по воздуху.
- Женя, расправь плечи. Ты должна быть грациозной, легкой, а сейчас складывается чувство, что тебе мешок с картошкой на спину взвалили и заставляют нести.
Вот интересно, а когда мы успели перейти на ты? Я скорчила в спину Надежды недовольную рожицзу и в ту же секунду взвыла от боли: портниха, исправляя некую одной ей заметную мелочь, нечаянно уколола меня иголкой.
- Поделом тебе. Бог, Женя, Он все видит. - нескрывая ухмылки, Надежда кивнула в сторону зеркала.
Ничего не понимающая портниха, вертела головой и пыталась уловить смысл слов моего персонального цербера. И только Кирюша не обращал ни на кого внимания, малыш сидел на диванчике и играл с пугавицами, которые портниха любезно ему предоставила.
- На сегодня, пожалуй, все. - Надежда еще раз оглядела меня с ног до головы, - Переодевайся, я отвезу вас с Кирюшей домой.
Подобрав подол платья, я поплелась за специальную ширму, портниха пошла следом за мной, так как в одиночку справиться у меня вряд ли получится.
Всю дорогу до дома мы провели в абсолютной тишине: ни подколов, ни замечаний, радио тоже молчало. Кирилл уснул, едва машина тронулась с места: возможно Константин был прав, что всюду таскать с собой малыша не лучшее решение проблемы, и мне, действительно, стоит подумать о няне. Поправив упавшую на глаза Кирюши челку, я глубоко вздохнула и перевела взгляд в окно. Когда- то я мечтала жить в этом городе, бредила. Была четко убеждена, что не сломаюсь, добьюсь цели и смогу занять достойное место. Мечтала, что люди проходящие мимо по улице, будут оглядываться, показывать на меня пальцами, петь диферамбы и просить афтограф. Наивно? Пожалуй. Это была всего лишь детская мечта двух сестер-близнецов из провинциального городка на юге России, которой так и не удалось сбытся.
Подъехав к парадному входу, Надежда остановила машину. Кир продолжал мирно посапыпать, и я не стала его будить. Обговорив планы на завтрашний день, я попращалась, закрыла дверь и пошла в дом.
Кирилл достаточно крупный мальчик, и хоть говорят, что своя ноша не тянет, но, едва поднявшись на третий этаж, я поняла, что мне срочно нужен передых. Аккуратно переложив спящего сына на другую руку, я присела на ступеньку. Спину ломило от усталости, ноги распухли от неудобной обуви на высоченном каблуке, в которой Надежда заставила меня проходить весь вечер. Быстро же я отвыкла, а раньше без проблем танцевала в такой обуви. Даже не верится, кажется это было в прошлой жизни. Чужой, бессмысленной жизни. Единственное, чего мне не хватает, так это музыки и танцев. Не хватает ритма, который заставляет мое тело двигаться, который отключает голову и, на время пока играет музыка, запечатывает все мысли. Ритма, который заставляет сердце биться сильнее, чувствовать более остро и полностью отдаваться мелодии. На душе стало тоскливо и грустно. Пока Кир маленький у меня связаны руки; танцы занимают много времени и сил. Конечно, возвращаться в клуб я не собираюсь, это все осталось в прошлой жизни, большая сцена и карьера балерины мне не светят, а вот преподавать я, пожалуй, смогла бы. А если Константин сдержит обещание и по окончании нашего договора выполнит все условия, то, возможно, я смогу открыть собственную студию, как мы и мечтали с Крис в детстве. Маленький огонек надежды зародился в душе. Настолько маленький, практически призрачный, что кажется вот-вот затухнет, едва успев появиться. Взглянув на Кира, мне захотелось собрать всю волю в кулак и сильно стукнуть по чему-нибудь твердому. Стукнуть и заорать, что я смогу. Ради него. Ради себя. Стоит только выждать два, возможно, три года, и наша жизнь измениться... мы будем свободны. Я давно перестала мечтать, планировать, но это была не мечта. Это была четкая постановка цели, подробный план выживания. Главное не задохнутся и не сдохнуть раньше. Вот такой поток контрастных мыслей бушевал в моей голове.
Добравшись до кравати, я уложила Кира и, нераздеваясь, рухнула рядом. Несколько секунд мне понадобилось, чтобы провалится в глубокий беззаботный сон. Сколько прошло времени я не знаю, мне показалось, что не больше получаса, я почувствовала на себе чей-то тяжелый взгляд. Резко распахнув глаза, я не сразу заметила в темноте сидящий напротив силуэт мужчины. Чвиркнув зажигалкой, он слегка осветил комнату, и я смогла разглядеть лицо. Стало жутко, по спине поползли мерзкие мурашки. Едва не закричав, я зажала рот рукой, на что он показал мне жестом, чтобы вела себя тихо.
- Иди за мной. - я услашала его шаги, а затем открылась дверь, и в комнату ворвался свет из коридора.
Остановившись в проходе, он развернулся и стал ждать мои дальнейшие действия. А я тупо сидела на кровати и пыталась сообразить, не сон ли это. Ущепнув себя за руку, поняла, что не нет, это не сон. Нащупала под подушкой телефон и проверила время: часы показывали далеко за полноч. Потерев сонные глаза, я все же решила выйти в коридор, и узнать, что нужно Вадиму. После него в комнате витал спертый запах алкоголя: бесить мужчину, когда он пьян, несамая лучшая затея. В коридоре Вадима неоказалось. Скорее всего он уже внизу, исследует бар. Спустившись в просторный хол, я обнаружила его вальяжно разлегшегося на диване. Как я и думала, золотистая жидкость уже поблескивала на дне его бокала.
- Сядь. - махнув в сторону кресла, Вадим сделал несколько больших глотков.
Я молча села куда он указал и, пряча зевуту в кулак, принялась внимательно слушать, одновременно разглядывая. Вадим почти не изменился, он по прежнему был красив, хорошо сложен, только взгляд стал жесче. Желваки нервно играли на скулах, и это не предвещало ничего хорошего.
- Ну здравствуй, Женечка. Неожиданная встреча, правда? - сглотнув, я потерла вспотевшие кисти рук, разговор получался напряженным. - Что, не рада меня видеть? А зря, я скучал.
Вадим поставил бокал на стол и встал, покачиваясь он сделал несколько шагов в мою сторону.
- Что тебе нужно? - я старалась говорить спокойным, ровным голосом.
Его грубый смех эхом разлился повсему холу.
- Это я у тебя хотел спросить. - схватив меня жаруку, он резко потянул на себя. - Сладкой жизни захотела?! Богатства, роскоши?! Поздравляю! Ты все это получила! - я стала медленно пятится назад и вскоре уперлась в стену, рука Вадима обхатила мою шею, и мне пришлось встать на носочки.
- Зря ты думаешь, что после свадьбы все закончится - ошибаешся. Все только начинается. - его рука на моей шее сжалась еще сильней и усышала собственный хрип. - Я клянусь тебе, каждый день ты будешь просыпаться с мыслью о смерти, с ней же будешь засыпать. Я сломаю твою гордыню, выну из тебя твою жалкую никчемную душенку и растопчу. Я разорву ее на столько кусков, что ты никогда в жизни не сможешь собрать себя целиком. Каждый день, раз за разом ты будешь проклинать тот момент, когда соврала мне про ребенка. Поверь мне, Женя, умереть и попасть в Ад было бы гораздо приятней.
Я закрыла на миг глаза. Хватка Вадима ослабла и он резко дернулся в сторону. Послышался звук битого стекла. Испуганно распахнув глаза, я увидела валяющегося на полу Вадима, рядом с ним, сжимая кулаки, стоял Антон.