Этот текст я начал писать несколько лет назад. Сначала я думал, что это будет рассказ или эссе на определенную тему. Я хотел назвать его "Великое Ты". Тогда я написал совсем немного и остановился. Потом несколько раз пытался продолжить, но всегда натыкался на одно непреодолимое препятствие: я не знал, что именно хочу сказать этой историей. Текст рос, постепенно превращаясь в планах из рассказа в роман. Мое мировоззрение несколько раз менялось за это время, а с ним менялась и идея этого текста, но ни одного мгновения во мне не было ясности о том, что я пишу и зачем. Много раз я бросал эту затею, но проходило время, и вдруг снова возникало непреодолимое желание сесть и написать еще одну или несколько картинок из памяти. Одни из этих картинок почти стерты, процесс их вспоминания труден и болезнен. Другие кажутся четкими и ясными, но лишь до тех пор, пока не начнешь их описывать в деталях. Человеческая память - несовершенный инструмент. Я нахожусь полностью во власти своего прошлого, которое даже не могу сколько-нибудь точно вспомнить.
Сегодня я снова открыл этот файл, потому что пришло понимание. Я больше не буду пытаться сделать этот текст литературным произведением. Я больше не буду думать о том, что сказать читателю. Мне нечего сказать. Все, что представляет для меня интерес, является непостижимой тайной. У меня нет своего способа приблизиться к этой тайне, которым я мог бы поделиться. Нет открытий, которые бы уже не были кем-то описаны. Когда я берусь кого-то чему-то "учить", то отдаю себе отчет, что, возможно уже завтра, моя нынешняя "мудрость" покажется мне верхом тупости. Изрекать истины - не то, чего я хочу.
У меня есть жизнь, личность, тяжелый воз воспоминаний, который я волоку за собой много лет, и с каждой прожитой секундой он все тяжелее. В детстве и юности меня не раз охватывало отчаянье оттого, что все это, называемое моей жизнью, канет в Лету, исчезнет, не оставив никакого следа. Я не могу смириться с этим до сих пор, но и тащить за собой весь этот груз больше не хочу. Поэтому есть желание оставить его здесь, на этих страницах, а самому идти дальше свободным.
Итак, я пишу не для читателя, и не для себя - ни для кого. Если кто-то прочитает написанное - это его дело. Я не обещаю соблюдать ни хронологическую, ни смысловую связь (хотя сначала пытался это делать), буду писать что вспомнится, что всплывет. Таково мое желание сейчас.
Заголовок "Всплеск, волна..." - это начало стихотворения, написанного одним моим другом. Он уничтожал почти все свои стихи, скорее всего и это стихотворение уже никто никогда не прочитает. Но образ, порожденный этими первыми словами, стал частью меня, одним из сильнейших магнитов, притягивающих внимание к Тайне, намеком на саму Тайну. Пусть он останется намеком, я не буду его интерпретировать.
13.05.06
Ты. Где Ты? Кто Ты? Как звать Тебя? И куда кричать? Я ищу Тебя всю жизнь, нет, не одну - много жизней, хотя знаю, что Ты - ближе, чем самое близкое. Ближе ко мне, чем я сам.
Мои детские сны. Я настолько маленький, что ещё не знаю о своей малости. Я засыпаю и отправляюсь наверх, к небу, в сказочно красивый город, где всё голубое и золотое. И когда я собираюсь возвращаться, кто-то мудрый и добрый даёт мне наставления без слов. Легко, как по облаку, прохожу сквозь сияющие ворота в виде золотого солнца. Пурпурно-голубое утреннее небо - внизу. Потом - полёт. Радость - ветром - в лицо. Всё быстрее, быстрее, где-то внизу - дом, моя зелёная пятиэтажка с квартирой на четвёртом этаже. Уже рядом, и...
- Вставай!!! Ну сколько можно тебя будить?!
Не хочу открывать глаза. Сейчас мне нужно будет заталкивать что-то в рот, потом одевать что-то на себя - быстрее, быстрее! Потом - в холод, идти зачем-то в серое здание за высоким железным забором, где уже много таких же несчастных, как я, и огромные неумолимые тётеньки следят за тем, чтобы нам не было слишком хорошо. Не хочу туда! Там всё чужое! Здесь всё чужое...
Вот угол моего дома, тот самый угол, который я видел сверху. Тополь, узкая, недавно заасфальтированная дорожка, деревянный заборчик и большая лужа посередине. Там - Тайна. В груди что-то сжимается и начинает стучать быстрее. Но рука, держащая мою руку, тянет вперёд, и я повинуюсь, и скоро забываю свой сон, и остаётся только невыразимая тоска и ощущение Тайны на углу дома.
* * *
Момент, когда я впервые осознал себя. Комната со столом посередине - наша комната. Мама подходит к серванту и, открыв верхнюю дверцу, что-то там ищет. Я подхожу и встаю рядом. Передо мной - чёрные блестящие ручки на нижних дверцах. Но я смотрю выше. Там, за стеклом, за блестящими хрустальными вазами и узорчатыми фарфоровыми чашками - ещё одна такая же комната. Я уже знаю: это - зеркало. В самом низу той комнаты торчит голова с открытым ртом и большими ушами. Это - я. Я - там, и я - здесь. Но на самом деле я - здесь! Здесь - Я?!! На какое-то мгновение пространство вокруг, кажется, становится ощущаемым, и я вижу, или чувствую, или просто знаю: здесь - Я. И я такой - один. Я - один. Рядом стоит мама, но это - НЕ Я. Она - часть того мира, который для меня чужой. Я люблю её, но этот мир вокруг - он какой-то ненастоящий. Он появился совсем недавно, а я был всегда, и, кажется, у меня уже была другая мама, кажется, я даже смутно помню её лицо. Почему-то оно видится мне в голубом свете. И этот взгляд! Эта доброта, тепло и любовь - Оттуда! Я видел это и здесь, но здесь всё - слабо, блекло, как через мутное стекло. Где же Ты, почему оставила меня в этом чужом, холодном мире, когда заберёшь в моё родное, далёкое, где я - настоящий и всё - настоящее?
Думал ли я тогда так? Наверное нет. Эти мысли были сформулированы позже, лет через несколько. Это ничего не меняет в пронзительном чувстве Тайны и, еще не явном, но уже непреодолимом одиночестве неразделенности этой Тайны.
Я, запыхавшийся от беготни, стою посреди комнаты и слушаю отца. Кажется, он говорил о том, что нельзя лазить в подвал - это опасно и все такое. "Ты же взрослый парень!" И до меня вдруг доходит. Я скоро стану совсем взрослым, и это значит - никогда не полезу исследовать подвал, не буду бегать по стройкам, не пойду на болото... Взрослые не играют, не исследуют, не делают то, что интересно. Они работают. Они серьезно относятся к жизни и не занимаются всякими глупостями. Но как же я буду жить без моего подвала?! Неужели забуду все, и стану деловито ходить на работу и ворчать, что вот, снова подвал не закрыт? Ведь все забывают, вряд ли я - какое-то исключение. Нет, не хочу, не могу быть взрослым. Ну неужели это так обязательно - взрослеть? Я хочу оставаться ребенком, живым, таким, какой есть, я не хочу ничего забывать!
* * *
Я жил снами. Там - всё ярко, живо. Там происходят настоящие события. Там от меня что-то зависит. Там есть Ты - обычно девочка одного со мной возраста, но мог быть и мальчик, и взрослый, и даже совсем нечто неопределённое. Но было одно, по чему я всегда узнавал Тебя - взгляд, тот самый - взгляд Оттуда, и чувство чего-то настоящего, чувство Тайны. А может и не было ничего, кроме чувства?
А потом было пробуждение. Как не хочется возвращаться в этот странный, непонятный и непонимающий мир, где я делаю то, чего не хочу и где глаза не встречают взгляда, а если и встречают, то это взгляд насмешки, злости или равнодушия.
* * *
Школа, поступление в институт - всё в серой пелене. Мир вокруг - тюрьма. Люди - как заводные игрушки. И сам я - такая же игрушка. Только сломанная - не хочу участвовать в этой игре. Вот и хожу, неприкаянный, часами по городу, смотрю на старинные дома. Некоторые из них кажутся живее людей. Учёба в институте, за которую так боролся, летит в тартарары. Какая разница? Что мне карьера (слово-то какое смешное!), да и вообще вся эта жизнь, если в ней не хватает самого главного. Чего? Не знаю. Знаю только, что без этого нельзя, без этого - незачем.
Подхожу к остановке. Всё как обычно, такая же толпа безликих, не замечающих друг друга людей. Одна фигура явно не вписывается в картину. Девушка. Плачет. Плачет не скрывая, не обращая ни на кого внимания. И на неё никто не обращает. Что же могло случиться у неё, что она вот так, на улице?.. Но почему я не могу отвести взгляда? Почему мне, где-то в глубине души, приятно на неё смотреть? Как удар током - вспышка понимания: она - живая. Из всего множества людей на остановке, включая меня, она одна - живая!!! И следующая мысль: неужели нас может сделать живыми только большое горе? Неужели нет другого пути? Он должен быть, и я должен его найти. Неважно как долго искать, неважно, какую заплатить цену. Я найду настоящее, а если его нет - я создам его!
- Нашёлся герой! Кому же ещё спасать человечество, как ни пустому мечтателю, не способному осуществить ни одной своей мечты? Посмотри на себя: ты же похож на призрак, ты не можешь даже заставить себя сделать утреннюю зарядку! Ты готов часами стоять перед нужной тебе дверью, потому что боишься постучать! У тебя нет друзей, и даже приятелей, ты никуда не ходишь, кроме учёбы, и ни с кем не общаешься. Из всех ходячих мертвецов на земле ты - самый мёртвый!
- Да, я знаю. Я - не герой. И любой нормальный человек может больше меня. Но они живут в фальшивом мире, и им, кажется, всё равно. А я так не могу. Значит, я должен найти выход. И для этого мне нужно измениться самому. Для начала, хотя бы стать нормальным человеком! Я найду книги, я узнаю, как это делается, я буду развивать волю, а потом - я не знаю, что ещё, но я найду. Не могу не найти.
Учиться уже невозможно - ни ум, ни тело мне уже не подчиняются, сосредоточение на чём-либо превращается в муку, карандаш то и дело выпадает из рук на чертежи. Я взял академический отпуск и дал себе год на изменение себя. Я наивен и невежественен, но я уже чувствую, что меня ведёт сила, которая превосходит моё невежество. И сердце замирает от сладкой и пугающей мысли: обратиться к этой Силе, назвать и позвать её. И вот я, стесняясь даже самого себя и стен вокруг в пустой тёмной комнате беззвучно взываю куда-то вверх: "Господи, или не знаю, как Тебя ещё называть? Если Ты есть - откликнись, дай какой-нибудь знак, мне очень важно знать, что я не один!". Тишина. Ничего не произошло. Совсем ничего. Но в сердце как-то незаметно стало тепло и спокойно. Что-то прекрасное и давно забытое вновь со мной. "Спасибо! Ты - здесь. Я узнал Тебя."
Я сдал этот экзамен! Это было почти невозможно, но я сдал. Перед экзаменом я молился Богу, и Он помог мне. Да, а я ведь обещал поставить свечку в храме, если Он мне поможет. Почему-то становится страшно. Я никогда раньше не был в храме. Я только слышал, что это так принято - ставить свечки. А если мне нельзя - я ведь не крещенный? И черт меня дернул... Ой. Так, наверное, тоже нельзя. Ну я влип! Обуреваемый страхом, недовольством, любопытством, и бог знает чем еще, все же иду по направлению к церкви на старом городском кладбище. Все-таки с Богом не шутят, раз обещал - надо сделать. Вот и церковь. Где тут вход-то? Обхожу церковь вокруг. Старушки в черных платочках продают свечи. Интересно, сколько это стоит - заслужить милость Бога? Ну, я думаю, немного - вон, женщина целую связку купила. Нищие просят милостыню. Этих лучше обойти подальше. Я сначала посмотрю. Встаю напротив входа на почтительном удалении и сквозь маленький проем пытаюсь разглядеть что-нибудь внутри. Вижу кусок иконостаса и толпу людей. Ничего к моим знаниям это не прибавляет. Может, еще откуда-нибудь видно, что они там делают? Снова обхожу церковь вокруг. На стенах росписи. Их сюжеты мне решительно ни о чем не говорят. Навстречу проходит какой-то священнослужитель. Вижу его лакированные туфли, поднимаю взгляд на лицо. Обычное недовольное лицо. Если бы не ряса - подумал бы, что это какой-нибудь конторский служащий, бюрократ, озабоченный бумажными проблемами своей конторы. Как же они обращаются к Богу - в таком состоянии? Или там, в храме, они - другие? Положение становится все более тягостным. Опять подхожу ко входу, вглядываюсь в сумерки подкупольного пространства. Там уже почти никого нет, остатки толпы выходят, крестятся на крыльце, и разбредаются, обсуждая обычные бытовые дела, как будто встретились у своего подъезда. Странно. Они были ТАМ, и ничего с ними не произошло? Они говорили с Богом и ничего не почувствовали? Мелкими шажками постепенно приближаюсь к проему. Надо, надо все-таки войти, больше нельзя откладывать! Поднимаюсь на крыльцо. Все тело дрожит мелкой дрожью. Там, за этим порогом - Бог. Там - Его дом. Сейчас я войду. Стоя на последней ступеньке и уже собираясь сделать шаг вперед, вижу, как массивная кованая дверь медленно, со скрипом закрывается передо мной. Несколько секунд ошарашено смотрю на мощные стальные пластины, прошитые толстыми клепками. Это же крепость! Сюда и на танке не въедешь. Откуда-то доносится скрипучий голос: "Все, два часа уже. Служба окончена". Вот те на. А я-то думал, что храм открыт всегда, что это - как маяк, убежище для заблудившихся душ. Я не выполнил свое обещание, не вошел, не поставил свечку... Медленно спускаюсь с крыльца, иду к воротам. Оглядываюсь. Луч солнца, пробившийся сквозь облака, играет на кружевном кресте. Горячий ком подступает к горлу. Ты здесь! Зачем я старался войти вовнутрь, под эти серые своды, когда Ты все это время был здесь? Этот горящий купол - вот моя свеча. А в церковь я опоздал. Навсегда.
Последний раз прохожу по коридорам "политеха". Отсчёт времени уже пошёл. Я уже прочитал первую книгу под названием "Гипноз", которую заказывал по почте, так как в рекламе говорилось, что она помогает развить волю и другие нужные качества. Я уже делаю некоторые упражнения из этой книги, вот только не могу понять, что такое "медитация". А это, похоже, самое важное. Прохожу мимо доски объявлений. Я всегда читаю объявления, как будто надеюсь увидеть послание Оттуда, или хоть какую-то зацепку. А, может быть, во мне ещё теплится надежда, что я не один такой, что есть люди, которые тоже ищут? Почему бы им не дать объявление? "Радость и счастье" - читаю на жёлто-красном листочке. Под надписью - улыбающееся лицо. Что-то новенькое придумали. Подхожу ближе. "Курс лекций Абариты Данцера с практическими занятиями по медитации". Ничего не понятно, но мне и не надо больше ничего понимать. Мне нужна медитация, значит мне нужно быть там.
Лекция идёт уже пятый час. Спокойно-энергичный остроносый швейцарец говорит о вещах, о которых я уже столько думал. Сначала я был в восторге: я не один! Потом стало скучновато: я жду информацию, я хочу уйти отсюда не с пустыми руками. На практическом упражнении не понял инструкцию и слишком глубоко дышал. Оказался в каком-то странном напряжённо-восторженном состоянии, и по-прежнему ничего не понимал. Но вот включили видео. Под звуки флейты и колокольчиков смуглый человек в индийской одежде просто смотрит на цветок. Но нет, он не просто смотрит, он смотрит так, как будто бы этот цветок - что-то живое и настоящее, как будто он видит в цветке Тебя. Смотрит на цветок и становится цветком, становится Тобой! И всё вокруг него - только Ты! Так вот что такое медитация!!! Что, что говорит Абарита? Что мы все можем стать учениками этого человека, соединившегося с цветком? Что для этого нужно всего лишь принести свою фотографию и заполнить анкету? Так просто? Конечно, я принесу, конечно заполню, лишь бы он принял меня, меня - недотёпу, меня - неспособного просидеть минуту с прямой спиной, меня - мучимого одиночеством и сексуальными фантазиями... Господи, неужели это правда, и я больше не один?
* * *
Кончился год, отпущенный на изменение себя. Я уже другой, совсем другой. И хотя всё ещё напоминаю привидение, всё же я стал спокойнее и сильнее. Я знаю, куда иду. Исчезли мучившие меня головные боли. Появились первые друзья (конечно же, из центра Шри Чинмоя, где я медитирую). Теперь я даже веду чтения для гостей центра, и уже почти не боюсь говорить на публике. Вот только к учёбе мне уже не хочется возвращаться. Я вышел из "академки", хожу на занятия, но всё это уже не интересно, и я проваливаю зачёты один за другим и ничуть об этом не жалею. Прохожу по "родным" коридорам и чувствую, что меня здесь ничто не держит. Скоро я уйду отсюда навсегда, а пока хожу, удивляюсь и наслаждаюсь нежданной свободой. Мысли текут плавно и ненаправленно. Они накладываются на ритм шагов и образуют какие-то причудливые строки. Я ещё не понимаю, о чём они, и зачем, но запоминаю, чтобы, придя домой, записать на клочке бумаги и положить в ящик на долгих три года:
Засыпай, малыш, спокойных снов.
Ты пришёл на эту странную планету
Из далёких голубых миров
Лучиком божественного света.
Спи, тебе уже не долго спать:
Скоро час настанет пробудиться.
Предстоит тебе ещё понять,
Для чего ты на земле родился.
Утром встанешь, двери распахнёшь,
И пойдёшь по жизни как по полю.
Ты увидишь правду здесь и ложь,
Ты познаешь волю и неволю.
Предстоит тебе учиться жить,
Много бед, сомнений испытаешь;
Ты поймёшь, чем стоит дорожить
Когда что-то невозвратно потеряешь.
Будет по миру носить тебя судьба,
Будут радости и униженья;
Ты узнаешь, как сладка борьба,
Но поймёшь и горечь пораженья.
Скажешь: "В этом мире счастья нет"
И опустишь руки бессловесно...
Но когда-нибудь ты вспомнишь свет,
Что сиял в твоей стране небесной,
И поймёшь, зачем к планете голубой,
Обгоняя звёзды и кометы,
Ты летел в пространстве мировом
Лучиком божественного света.
Прошел ещё год. Я медитирую, то есть сижу каждый день (или почти каждый...) с прямой спиной, пытаясь изо всех сил сосредоточиться на нужных образах и мыслях, пою молитвенные песни, читаю духовные книги, ем только вегетарианскую пищу, время от времени даже начинаю бегать по утрам. Жизнь интересная и насыщенная, никакого сравнения с серостью прошлого. Но я хочу большего. Я хочу узнать Тебя.
Волгоград. "Дни радости" - ученики съехались со всего Поволжья чтобы медитировать вместе. Я - среди них. Я почти не пропускаю этих ежемесячных сборищ. В зале дома культуры - тишина и запах благовоний. Между двумя огромными окнами - любовно украшенный алтарь с цветком, свечой и портретом Учителя. Я не могу сосредоточиться. Перевожу рассеянный взгляд с одного предмета медитации на другой. Мысли не подчиняются, как будто кто-то отключил рубильник, питающий мою волю, и теперь она беспомощно дергается, пытаясь собрать остатки сил. Сдаюсь. Перевожу взгляд за окно. Там - легкая гибкая берёзка шелестит изумрудными листочками на фоне ослепительно голубого неба, грациозно поддаваясь порывам летнего ветерка. Не могу оторвать взгляда от этого простого естественного движения. Моя душа уже там - радостно покачивается вместе с тонкими ветками, я уже не ощущаю тела - только небо и ветер, и краешком наблюдающего сознания понимаю, что - вот она - медитация, я наконец освоил её, только оставив все попытки, бывшие лишь подготовкой, что все месяцы ежедневного сосредоточения были - для этой минуты...
* * *
Я медитирую уже три года. Уже прошло время, когда медитация была моим дыханием и я не мог обойтись без неё больше нескольких часов. Я веду чтения для интересующихся и курсы для новичков. Вся моя жизнь посвящена духовному развитию, больше я ничем не занимаюсь, если не считать кратковременных подработок то тут то там, разумеется, ради очередной поездки на "Дни радости". Но на этот раз я еду в Волгоград работать. Здесь открывается "божественное предприятие" - вегетарианское кафе, в котором работают только ученики. Я уже приезжал сюда чтобы вместе с другими добровольцами вычищать помещение ужасной забегаловки, закрытой из-за постоянных драк и скандалов. А теперь директор будущего кафе позвонил мне в Ульяновск и предложил приехать уже в качестве повара.
- Но я не умею даже яичницу приготовить!
- Ничего, посмотришь, научишься. Здесь замечательная команда подбирается, ребята очень интересные, с разных городов.
- Хорошо, приеду.
В конце концов, йог должен уметь всё.
Поезд пришел в пять утра. Февральская ночь еще далека от завершения, но здесь, в Волгограде, тепло и совсем нет снега. Мне хорошо знаком этот путь: величественный вокзал, пустынная площадь, проспект, уходящий в бесконечность, спуск под землю, к скоростному трамваю - местному аналогу метро. И вот я на месте, поднимаюсь на пригорок, поправляю старый походный рюкзак и иду через парк, залитый лунным светом, к фантастическому силуэту дома культуры. Под крышей, на самом верху горит маленькое окошко. Где-то там я буду жить. Останавливаюсь и смотрю. Таинственный, манящий свет окошка, над ним - такой же манящий и таинственный свет луны. Здесь меня ожидает великая Тайна, здесь мне откроется что-то очень важное, может быть - самое важное. Как я это понял? Не знаю... Может, это просто луна? В окошке появляется силуэт, несколько секунд кто-то вглядывается в темноту, потом исчезает. Меня ждут. Я все стою перед высоким крыльцом, пытаясь проникнуть в тайну. Как я попал сюда? Откуда? И кто такой - я? Я стою сейчас на этой площадке посреди парка, надо мной светит луна, за плечами висит рюкзак... Это просто картинка, идеально нарисованная картинка с ощущениями, звуками, запахами. Но откуда она взялась? Ответь мне, откуда все это?! Я знаю, что Ты здесь, ответь мне!!!
* * *
"...Но что может сделать человек? Что можем сделать мы с вами, чтобы создать совершенно иное общество? Мы задаем себе очень серьезный вопрос. Существует ли вообще что-то, что может быть сделано? Скажет ли нам это кто-нибудь? Так называемые духовные вожди, которые, как полагают, понимают эти вещи лучше нас, говорили об этом, стараясь повернуть нас и втиснуть в новый шаблон, что увело нас не слишком далеко; искушенные ученые люди говорили нам, но и это не продвинуло нас дальше. Нам говорили, что все пути ведут к истине: у индуиста - свой путь, у кого-то другого, как, например, у христианина или мусульманина - свой, и что все они встречаются у одной и той же двери. Но это, если внимательно рассмотреть, окажется совершенным абсурдом. К истине нет пути. В этом красота Истины. Она живая. К неживой вещи путь имеется, потому что она неподвижна. Но когда вы видите, что истина - нечто совершенно живое, движущееся, никогда не стоящее на месте, что она никогда не пребывает ни в храме, ни в мечети, ни в церкви, и что никто, ни религия, ни учитель, ни философ не может вести вас к ней - тогда вы так же увидите, что это живое нечто есть то, чем вы в действительности являетесь: ваше отчаянье, ваша боль и скорбь, в которых вы живете."
Поднимаю глаза. Я один посреди маленькой комнаты без мебели, бывшей гримерной. За окном - темнота. Передо мной на полу - тонкая книжка Кришнамурти. Я один. Полчаса назад у меня был мой Путь, мой Учитель, братья и сестры, идущие вместе со мной. Я знал, что делать, к чему стремиться, с чем бороться. Или только казалось, что знал? Тишина. Пустота. Что наделал этот странный индус с орлиным взглядом? Я больше не могу следовать указаниям Учителя, я больше не могу читать книги, не могу медитировать. Я не знаю, что делать, не знаю, зачем что-то делать, я вообще ничего не знаю. Вообще. Ничего. Не знаю... Это и есть истина - я ничего не знаю. Искристый, заливистый смех. Это мой смех? Я ничего не знаю. Я ничего не знаю!!! Что бы я сейчас ни делал - это пустое, никчемное действие незнающего, кем-то запрограммированного автомата. И эти мысли - такая же механическая реакция на слова, прочитанные в книге. И эта мысль - реакция на предыдущие мысли. И эта. Волны, гонимые неведомым ветром. Вот еще одна мысль, она еще не пришла в голову, она рядом, на подходе! Вот эмоция - через долю секунды я почувствую страх, а пока он рядом. Он настоящий, отдельный от меня. Я люблю его! Золотисто-розовая вспышка из груди, и то, что должно было стать страхом - растворилось, стало частью золотисто-розового сияния. Это сияние - любовь. По крайней мере, мне хочется его так назвать. А вокруг кишат другие существа, часть из них узнаю как эмоции, другие больше похожи на мысли, только тяжелые, не такие, как те быстрые, мгновенные мысли, проносящиеся сейчас в голове, фиксирующие все происходящее и тут же исчезающие. Одно за другим существа приближаются к границе золотого сияния, как мотыльки к огню, и растворяются в нем. Беспокойство. Пропало. Радость обладания "высоким переживанием". Растворилась. "Я достиг...". "А вдруг кто-нибудь...". "Но...". А любовь все сильнее, она уже ни на что не направлена, просто светит как солнце, становится почти невыносимой. Странно, эмоции и мысли приходят снаружи, а любовь - она изнутри, она - во мне. Или вместо меня?
Сегодня дежурю в мойке. Это значит, весь день, с одиннадцати утра до семи вечера, я стою перед тремя огромными стальными чанами и повторяю одну и ту же операцию: принесенную посуду - в горчичный раствор слева, постоявшую в нем - ополоснуть в центре, и - в хлорку справа. Из хлорки - опять ополоснуть, и - на стеллаж сзади. Прибегают девочки из зала, хватают все, что есть и приносят грязное. Цикл непрерывен: горчица - вода - хлорка - вода - стеллаж. Вот эта тарелка была уже три раза, а эта чашка - четыре. Думать не о чем. Смотрю на блестящий кафель стен, висящую фотку Гуру с озорным мальчишеским лицом, лампочку на титане... Хочется петь. Пою во весь голос, в зале играет музыка, вряд ли там меня слышно.
- Перерыв уже, иди, отдохни!
Выхожу в пустой зал, сажусь на голубой мягкий ковролин сцены, рядом с попугайчиками в клетке. Как же здесь красиво! Спокойная, светлая красота. Белая деревянная люстра, голубые стены, репродукции Шри Чинмоя на стенах - яркий, чистый акрил. Стена чуть неровная - обычно незаметно, но сейчас я почему-то вижу все детали. Тонкая трещинка на стене. Я люблю эту трещинку. Боже, как я ее люблю! Я и есть - эта трещинка! Слова кончаются, они не могут последовать за переживанием. Еще остается образ: летящая ввысь ракета. Воздух все более разряжен, пронзительная синева. Движение замедляется. Нужно что-то отбросить вниз, чтобы двигаться дальше. Внизу остаются мысли, и ракета делает рывок. Потом еще и еще, отбрасывается что-то, что уже никак и не называется, потому что нечем называть, на последнем рывке внизу остается "я"...
Я отбросил "я"? С этой мыслью мир возвращается на привычное место. Что сейчас было? Я отбросил "я" - какая смешная мысль. Не знаю, сколько это длилось. И что длилось? Знаю только, что меня не было. Меня не было, но что-то было, что-то воспринималось. Что? Как? Не знаю. Не помню. Встаю и иду мыть посуду.
* * *
В Волгограде было почти лето, а здесь, в Одессе, сойдя с поезда в легких курточках и кроссовках, мы ступили на мартовский снег. В огромном зале вот-вот начнется медитация, приехали сотни человек из центров Шри Чинмоя со всего бывшего Союза, и не только. Ищу глазами своих - ульяновских. А вот и Лешка. Радостно здороваемся, рассказываем друг другу последние новости. Но какой-то он груженый, явно о чем-то умалчивает. Я теперь сразу вижу такие эмоции, не только в себе.
- Что случилось?
- Рита с Олегом. Они больше не ученики.
- Как?
- Известно, как. "Витальные проблемы". Ребенок у них будет.
- Ребенок? Как это произошло?
- Ну ты видел, Олег ей все цветочки носил. А тут работали вместе, вдвоем. Потом сели медитировать. Потом за ручки взялись...
Сижу в зале, на общей медитации. Этот месяц я купался в блаженстве, оно всегда было со мной, во мне, и вытесняло все остальное, стоило только вспомнить о нем. Я любил все и всех: небо над головой, трещинку на стене, горы немытой посуды в моечной, и недовольного директора. Если появлялось что-то, мешающее этой любви, этому блаженству - оно либо растворялось, либо отбрасывалось. И вот теперь, в первый раз, я снова чувствую себя маленьким и беспомощным. Рита и Олег. Мои друзья. Прекрасные души. Этот путь для них - всё. И вот они ушли. Они будут жить как обычная семья, растить ребенка, устраивать быт. Ссориться, ругаться. Жалеть о том, что потеряно, винить в этом друг друга. Они не узнают этого блаженства, которое узнал я. Они будут искать счастья там, где его нельзя найти. Не смогут расстаться с прошлым и не смогут вернуться в него. Откуда я все это знаю? Не знаю. Но мысли очень ясные, в них трудно усомниться. И самая тяжелая, железобетонной неотвратимостью навалившаяся мысль: я ничего не смогу изменить. У меня есть мое блаженство, моя любовь, но я не знаю, как этим поделиться, я ничего не могу сделать для людей, которых люблю. Кому нужно такое блаженство, которое не можешь разделить хоть с кем-нибудь? Где-то на периферии сознания: "а, может, у тебя уже и нет этого блаженства? Может, осталась только память?" Нет, я знаю, я и есть это блаженство. Я - эта любовь. Даже если сейчас я только помню об этом. Это не может быть потеряно, это не то, что у меня есть, это и есть - я. А вокруг - страдание. Что я могу сделать? Если я не могу избавить от страдания тех, кого люблю - пусть я буду страдать вместе с ними! Я не забуду своей любви, и когда-нибудь вместе с ними найду выход. Да будет так!
Молитва услышана, это я понял сразу. Совершенно отчетливое ощущение падения, с постоянным ускорением, в бездонную глубину. Гигантская воронка тьмы обступает все ближе. Свет, в котором уже привык жить, остается где-то наверху, дальше и дальше. Какая-то часть его все еще вокруг меня, но темнота сжимается, и вот уже свет остался только в моей груди, и продолжает сжиматься в ослепительную белую точку. "Меньше самого малого, больше величайшего..." При чем тут слова из Вед? Тьма уже сомкнулась надо мной, облепила скользкими щупальцами. Вырываться нет ни сил, ни желания. Свет в центре груди - далекой звездочкой. Медитация закончена, жизнь продолжается. Я хожу, для всех - такой же, как и раньше. Что это было? Просто образ? Сон? Как будто ничего не изменилось. Такие же проблески любви и блаженства, стоит только вспомнить. Или не такие? Почти незаметная разница. Все то же, только нет удовлетворения. Только все чаще приходят мысли о том, что делать дальше. Все больше приходится бороться с ленью и апатией. Все чаще на медитациях смотрю на левую половину зала, где сидят девочки, и сам себя за это ругаю. Все чаще после "прекрасной медитации" хочется выть на луну... И где-то в потаенной глубине - точное знание: это - начало. Начало конца?.
* * *
Сухой и терпкий степной воздух летнего Волгограда. Какой восторг вдохнуть его после душного троллейбуса! Или восторг - не от воздуха? Мы идем вдвоем - я и маленькая, хрупкая на вид девушка с детским лицом, открытым, смелым взглядом и таким подходящим ко всему этому именем - Иришка. Мы только что были на совещании в офисе, обсуждали будущее нашего предприятия, выдвигали какие-то новаторские идеи, а теперь возвращаемся в кафе. Вообще-то ученикам нельзя оставаться наедине, но это в помещении, а на улице, где много людей? - никто ничего про это не говорил. Мы идем, говорим о чем-то, иногда молчим, но все мое существо - ожидание чуда. Как во сне. Может, она похожа на ту девочку из снов? Трудно определить. Я почти не помню лица, а может, оно каждый раз разное... Но это ожидание чуда, эта тайна. Эта... нежность? Любовь?! Да, здесь есть то, что я уже привык называть любовью, в этом нет ничего особенного. Но здесь есть и что-то еще. Манящее, загадочное. Запретное...
- Знаешь, Костя, я хочу тебе сказать... Я в тебе чувствую что-то... что-то особенное...
Что? Что она говорит? Да, она чувствует то же, что и я! Боже, ведь я мечтал об этом, мечтал в тайне даже от самого себя, но она говорит об этом вслух! Вот так, почти спокойным голосом, почти не выдавая волнения. Я боюсь повернуть голову, но чувствую кожей - там - натянутая до предела струна. Что же делать? Сейчас она скажет все, и я должен буду что-то ответить. Я не смогу солгать, я тоже все расскажу. А потом? Как мы будем дальше работать вместе? Как будем глядеть друг на друга при встречах? Скрывать? Нет! А когда узнают - придется уйти из центра, вернуться по домам. Мы из разных городов... А если?.. Нет, это невозможно! Я посвятил себя духовному пути, она - тоже. Может быть, я смог бы обойтись без центра, без учителя, но она... Нет, нельзя!
- Я... я не понимаю, о чем ты говоришь.
Молчание.
- Ну что ж. Ладно.
Все. Занавес. Молча подходим к зданию. Ничего не видя вокруг, иду в комнату, переодеваюсь и бегу. Бегу, не останавливаясь, не глядя по сторонам, не зная, куда и зачем. Бегу, пока не падаю без сил на крутом волжском берегу. Что я сделал? Я спас ее. Спас... от себя. Или - убил? Ведь если в ней сейчас умерло то же, что умерло во мне - значит убил. Потому что я сейчас - мертвец. Пустота. Меня нет. Не хочу быть... Солнце уже садится. Пряный запах травы. Синеватая дымка над Волгой. Не хочу смотреть! Не хочу никакого продолжения! Чайки. Рыбу ловят. Интересно, сколько сейчас времени? Не вечно же тут сидеть? Если бы я мог... Самого бездонного горя не хватает надолго. У него всегда есть дно. Тело замерзло и хочет есть. Я встал и побежал обратно.
Что у горя есть дно, я понял в четырнадцать лет, когда умерла моя любимая бабушка. Умерла неожиданно, на моих глазах. В этот день она еще встречала меня из школы, радовалась мне, как ребенок, хотя каждый шаг давался ей с большим трудом. Потом читала любимый детектив .В книге так и осталась ее аккуратная закладка. Вечером у нее сильно болела голова, приезжала скорая, сделали какой-то укол и уехали. Когда я уходил спать, посмотрела на меня долгим любящим взглядом. И я на нее. Мыслей не помню, но тяжесть навалилась на сердце. Я поспешил отряхнуться от нее, успокоил себя какими-то банальными словами. А потом, сквозь сон - опять скорая, колют что-то прямо в горло. Она неподвижна. "Я же говорил, что ей нельзя вставать!" Ничего он не говорил...
Весь следующий день - в серой пелене. Какая-то суета, все что-то делают. Зачем что-то делать, если человек умер? Ей уже не нужны все эти приготовления, ритуалы, процессии... Меня выгоняют во двор. Слоняюсь по нему без дела, почти без мыслей. Ничего особенного для внешнего взгляда - я часто так слонялся. Подходят дворовые ребята, говорю с ними, даже улыбаюсь, но ничего не чувствую, смотрю на себя со стороны. Удивительно: меня нет здесь, определенно нет, а тело привычно выполняет свои функции - думает, говорит, улыбается... Робот. Мама зовет. Ага, надо отнести этот пакет двоюродной сестре. Иду по улице. Солнце играет в молодой листве. Птицы поют. Как бы я наслаждался всем этим, если бы не... Но сейчас у меня горе. Поэтому я не могу радоваться. Не должен. Прямо перед глазами - ветка березы. Маленькие, клейкие листочки, насквозь просвеченные янтарным светом. Борьба где-то внутри, в груди. Я не хочу сейчас радоваться, она же умерла! Я не... Запах, аромат весенней травы, влажное благоухание. Волна, вал, цунами - смывает горе, как картонный домик, и уносит вдаль по течению жизни. Теперь я знаю: жизнь - это радость, а все, что ей противоположно - картонные крепости глупых людей. Радость смывает их, но люди строят новые, пока их самих не унесет потоком.
* * *
Сквозь закрытые веки пробивается солнечный свет. Где это я проснулся? Непривычно мягкая постель. Последний год я спал на полу, в спальнике. Или Волгоград был сном? Меня выгнали, вместе с другими мальчиками. Оставили в кафе только девочек, потому что "совместная работа создавала нездоровую атмосферу". Ну да, так оно и было. Хотя, думаю, нездоровая атмосфера была не только от совместной работы мальчиков и девочек.
А все-таки это был самый счастливый год моей жизни. И что теперь? Теперь у меня ничего нет. Это кончилось, ничего другого не начинается. Что, если бы я сейчас умер? А ничего. Ну умер и умер, нечего терять. Не для чего жить. Холодком по спине: я уже умер. Моя жизнь кончилась. Теперь - с чистого листа можно начать что-то новое. А можно и не начинать. Чего я хочу? Как там писали в этой брошюрке по менеджменту: что я хочу изменить в мире? Людей хочу изменить, их отношения. Это я теперь точно знаю. Может, пойти учиться на психолога? Да, я хочу понять, почему, даже испытав блаженство внутри, люди продолжают мучить друг друга. Почему эти существа, кажется, принципиально неспособны быть счастливыми в процессе самой жизни. Что могу сделать я, чтобы изменить это? А что, кажется, эта цель достойна того, чтобы жить дальше!
Странно, я поступил в университет. Две пятерки и одна четверка. Это не похоже на то, как я учился раньше.
Когда пришел в приемную комиссию и оказался в огромном вестибюле, заполненном людьми, было чувство, что попал в водоворот, мощный, затягивающий и рвущий на части. Как я все-таки отвык от обычных людей с их страстями, эмоциями, волнениями! Я жил в другом мире, прекрасном, но каком-то стерильном, искусственном. И вот я снова на земле, среди людей. Я боюсь их, боюсь стать одним из них. Но и хочу этого больше всего. Стать одним из них, пройти через все их глупости, заморочки, страдания... Пройти, и выйти - с той стороны.
Мысли об экзаменах вызывали беспокойство, но где-то под ним была нерушимая уверенность. Я уже знал, что поступлю. Меня ведет Сила, и сейчас она привела меня сюда. Прямо перед экзаменами съездил на Грушинский фестиваль. А потом заходил в кабинеты, ничего будто не зная, и выходил с ошалелыми глазами и пятерками.
И вот я иду по полю и собираю раннюю картошку вместе с будущими однокурсниками. Люди, обычные люди, не загоняющиеся над проблемами смысла жизни, не знающие, что такое медитация, не стремящиеся ни к чему, кроме обычных человеческих целей... И я с ними, и ничем не отличаюсь от них. Куда меня еще занесет? Чего ищу я здесь, когда где-то есть Блаженство и Любовь? И снова какая-то неведомая сила сплетает из едва уловимых образов слова и строчки:
Разлита в мире благодать,
Святая, тихая отрада.
А я опять пойду искать
Того, что мне давно не надо.
Я сделаю себе корабль
Из грёз прекрасных и беспечных
И поплыву в пустую даль
По волнам жизней быстротечных.
Смеяться буду и рыдать,
Терять и достигать играя,
Чтоб ад и смерть сполна познать
И увидать сиянье рая.
Забуду вовсе о Тебе,
А может и себя забуду,
И буду мир искать в борьбе,
Тайком надеяться на чудо...
Но сгинут тщетные мечты,
Рассеются, как дымка в поле.
И вот мы снова - я и Ты -
Лицом к лицу ... и болью к Боли.
* * *
Дни Радости в Москве. Большой спортивный зал на краю Лосиного острова. Пение, медитации, рабочие группы. Много интересного. Но самое для меня интересное, сладко щемящее - мелькающий то тут то там легкий силуэт Иришки. Я не знаю, увидимся ли мы еще когда-нибудь, но я не хочу оставлять все так. Я в долгу. Я должен сказать ей. Хоть что-то. Отъезжаем, все с рюкзаками толпятся в вестибюле. Вот и Иришка с группой волгоградцев. Подхожу. Детский, прямой, чуть вопросительный взгляд - на меня. Ребята вокруг тоже поглядывают в мою сторону. Или мне кажется? Как здесь что-то сказать? Об этом! Ведь нельзя, они все... да и она неизвестно как воспримет! Но я не могу, не хочу больше молчать, пусть все провалится в тартарары, но я скажу. Вязкий туман, замедленные движения, как бывает в кошмарных снах, когда хочешь быстро бежать, но все двигается очень медленно. Я говорю что-то, какой-то невоспроизводимый бред... Детские глаза смотрят внимательно, и, кажется, понимающе, на секунду опускаются, и опять смотрят. "Все будет хорошо" - нежный, спокойный голос, взгляд все такой же внимательный, не дрогнувший ни на мгновение. Глупая, банальная фраза. Но странно - почему-то действительно стало хорошо. Тепло и спокойно. Улыбаюсь, поворачиваюсь и выхожу.
Варшава. Я еще раз поехал на концерт мира. Нет трепета и ожиданий, как в первый раз. Нет восторженности и тайны, как во второй. Просто поехал зачем-то, потому что была возможность. Это последний раз, я знаю это. Сила, которая привела меня сюда, зовет дальше, в неизвестность. А пока я здесь - хожу, глазею на дома, людей, фоткаю тех, кого хочу сохранить в памяти. Особенно, конечно, Иришку. Она рассказала мне, что тоже начала писать стихи, но с собой у нее их нет. Интересно было бы почитать.
Переполненный вокзал в Бресте. Дальше мы поедем разными поездами. Подхожу к Иришке и прошу ее прислать мне свои стихи, даю адрес. Она записывает и спрашивает: "Вот твой адрес, я пришлю тебе на него стихи. Но мне нужно пометить, кто это, а я забыла, как тебя зовут". Вот те на! Это правда, или она прикалывается? Было ли для нее все, что происходило со мной эти два года? Чувствовала ли она хоть что-то, что я в ней дорисовывал? Или все это мне приснилось, и я просто играл сам с собой? А какая разница? Мы больше не увидимся, и она, конечно, не пришлет стихов. Будничное "Пока!" отсекло еще один этап жизни, с его мечтами, надеждами, радостями и страданиями.
Перекресток. Ветер свищет
Над содомом пыльных улиц.
И над серым пепелищем
Только слово: разминулись.
Разминулись - нет возврата.
Не увидеть. Не коснуться.
Поискать ли виноватых?
Только поздно: не вернуться.
Не вернуться... Но полетом
Сквозь мерцанье звездных блесток -
Знаю - там, за поворотом
Будет новый перекресток!
* * *
Я больше не пойду на медитацию. Уже давно я не чувствую там ничего, кроме раздражения, неловкости и скуки. Да, Центр был для меня всем, здесь моя жизнь, близкие люди, цель и смысл существования. Здесь я намеревался достичь просветления и реализации, без которых моя жизнь - пустая скорлупка. Что будет дальше, если я уйду? Не знаю. Мне некуда идти, я остаюсь один, без цели, без друзей, без Учителя. Он вдохновлял меня, ободрял, катал на спине во снах... Как я могу оставить его, предать? А есть ли у меня выбор? Если и был, то он сделан давно. Может быть, тогда, когда я, неспешно прогуливаясь по ослепительно цветущему Волгограду, вдруг неожиданно обрадовался откуда-то прилетевшей мысли, тут же ужаснулся своей радости, попытался выкинуть мысль, но было уже поздно...
Выбор делается тихо и незаметно. Все бури, драмы, сомнения и метания начинаются позже, когда выбор уже давно сделан, и осталось только сделать шаг. Сейчас мне остался этот шаг, от него не уйти, и чем скорее я его сделаю, тем раньше придет что-то другое.