ДАЖЕ ЕСЛИ ВАМ НЕМНОГО ЗА ТРИДЦАТЬ...
Обманчив женский внешний вид,
поскольку в нежной плоти хрупкой
натура женская таит
единство арфы...с мясорубкой.
И.Губерман
Конец января 2014-го
Когда в двадцати сантиметрах от твоего лица пролетают пули из помпового ружья - ты начинаешь понимать, что потекшая под снегопадом тушь и замерзшие до онемения пальцы - это не самые большие неприятности в жизни.
Алое и белое - не слишком привычные сочетания цветов для скромной, тихой и провинциальной Полтавы. Лиза в оцепенении остановилась, засмотревшись на окровавленный снег.
Впрочем, этой ночью все было непривычным. Лед и пламя! Лиза огляделась. По всему периметру Полтавского Майдана, в железных бочках, горел огонь, который не могли остудить даже крупные хлопья холодного январского снега.
Яркое пламя костров, искрящийся в сиянии ночных огней холодный снег и гулкий, мерный бой палок, стучащих о металлические бочки, создавали иллюзию чего-то первобытного, дикого и неконтролируемого. Словно весь Майдан объединился в одного огромного зверя, который могучей лавиной обрушился на символ воплощения власти Януковича, оказавшийся столь хрупким перед истинным волеизъявлением народа. Лиза внезапно подумала, что идеи всегда побеждают деньги, как ни крути.
В эту ночь, Лиза ночевала в своей квартире, в центре. Они с мамой, насмотревшись по телевизору, сколько людей простудилось и даже умерло в Киеве от переохлаждения, в результате обливания водой из брандспойтов, решили взять с собой одеяла, привести пострадавших к себе, обогреть и спасти хоть несколько человек.
А началось все с того, что еще с вечера по Полтаве поплыли тревожные слухи: спецназ, вооруженный помповыми ружьями, забаррикадировался в здании областной администрации. "Правый сектор" заявил, что не отступит, на помощь к нему ринулись студенты с палками и битами; все окрестные магазинчики немедленно закрылись и максимально укрепили окна и двери; ни один таксист не ехал дальше городского почтамта, ни за какие деньги; все автомобили исчезли со стоянок в центре города; две машины -- брандспойта спрятались во дворе областной администрации...
Лиза с мамой, Анной Григорьевной, оделись в старые пуховые куртки и обмотались платками и шарфами до неузнаваемости. И все равно им было очень холодно. Они осторожно подошли к зданию ОГА, держа в руках большие пакеты с одеялами.
Вдруг из здания выбежали спецназовцы, человек пятьдесят, с помповыми ружьями, раздались выстрелы. Лиза охнула и потащила маму за угол.
- Хлопцы, на штурм! - скомандовал молодой парень возле сцены. Толпа с палками и битами полезла на помповые ружья. Вперед вдруг вырвались полтавские студентки с развевающимися по ветру волосами. Лиза была потрясена. Идиотки! Куда лезут! Им еще жить и детей рожать!
- Девчонки! Вы что, с ума посходили? Куда лезете? В Черкассах вчера убили студентку! - пыталась она схватить за руку пробегавшую мимо черноволосую красотку. Та только отмахнулась. Лизу увлекло в толпу и оторвало от Анны Григорьевны.
Со стороны Администрации раздалось несколько выстрелов. Лизе было очень страшно. Одно дело смотреть это все по телевизору -- и совсем другое дело, когда в двух шагах от тебя стреляют из помпового ружья.
- Бл@ть, - выругался один из спецназовцев, совсем рядом с Лизой, - Не буду я по девкам стрелять. Оце как хотите.
Грянуло еще несколько залпов. Толпа с криками отхлынула. Лиза бежала назад вместе со всеми и суматошно пыталась разыскать маму, но ее нигде не было видно.
Неожиданно стрельба прекратилась, и противники просто стали друг напротив друга, метрах в двадцати. Переговаривались. Возможно, именно вечное полтавское кумовство, знакомственность и семейственность и спасли ситуацию. Начались телефонные звонки...
- Вовчику, вы ж там, сукины дети, не сильно стреляйте. Там же мой оболтус, где-то с палкой воюет...
- Слышь, Мыколо, у меня сын ВВшник, в облоге стоит. Ты скажи там, своим "правосекам", шоб не дуже напирали. Дети ж там совсем...Двадцать лет. Да и не по своей воле...
Как бы там ни было, а Полтава обошлась небольшими жертвами. "Скорая" увезла двоих пострадавших: по одному с каждой стороны. (Кстати, в будущем, эти два пострадавших, очень подружились -- коварные полтавские медики, несмотря на то, что в больнице было полно свободных мест, злокозненно разместили их в одной палате).
Однако разъяренная толпа требовала выхода своему гневу -- в здании ОГА протестующие побили несколько окон, после чего ринулись в боковую улицу. Кто-то умный крикнул:
- На фига громить государственное имущество? Давайте офисом партии регионов займемся!
Все дружно крикнули: "Ура!" и побежали громить "регионы". Лиза наконец созвонилась с матушкой, отдала ей одеяла и велела возвращаться домой. Было совершенно ясно, что поливать людей водой никто не будет. Лизин сын, Костик, спал у бабушки, он был один в квартире, мог проснуться и испугаться выстрелов.
Сама Лиза помчалась дальше смотреть на революцию! Мама что-то кричала ей вслед, но Лиза была уже далеко. Когда она подбежала к офису регионалов, сразу увидела, что там выбивают окна. "Правый сектор", студентки и еще какие-то люди швыряли в окна камни, всюду слышался звон разбитого стекла. Рядом не было видно ни одного охранника правопорядка. Случайные прохожие шарахались в подворотни.
Лиза откинула капюшон и смотрела не отрываясь! Рядом с ней высокая, красивая, русоволосая девушка ожесточенно швыряла камни в окна здания. Лиза узнала ее. Именно эта девушка стояла с ящиком для пожертвований осенью, на ежегодном Полтавском студенческом балу. Лиза подошла ближе, тронула девушку за рукав. Та тоже узнала ее:
- А, и Вы тут. А где Ваш миллионер? Надеюсь, Вы не упустили такого щедрого мужчину?
- Не упустила.
Лиза, вдруг, подумала, что только славянские женщины способны в такие минуты, вести вполне светские разговоры. Она кивнула на костры возле офиса "регионалов", в которых разбушевавшаяся молодежь жгла компьютеры и оргтехнику, выволоченные из здания.
- У Вас к ним, я вижу, личные претензии?
- Ага! Они, с@ки, брата моего посадили! Он начинающий бизнесмен. Не хотел им отстегивать. Ну, сейчас они за все получат! По всей стране!
Девушка швырнула очередной камень. Кидала она их очень метко, как хоббит Бильбо - жолуди. Вдруг запиликал ее телефон, и она показала Лизе смс: "Вы замечены в уличных беспорядках. Предлагаем Вам немедленно прекратить участие в акциях. В противном случае, Вас отыщут. Оплот".
- Вот надоели, с@ки! - весело сказала девушка, - Как бы я первая их не отыскала! Оплот хренов! Ведь вычисляют они нас по телефонам! И мы их отыщем!
Варя, так звали русоволосую красавицу, запустила в окна регионалов очередной камень.
Со стороны городского рынка, к горящему офису подъехало две пожарных машины. Из них, не спеша, вышли несколько пожарников и прошли к нарушителям правопорядка.
- Э-э-э, панове, вы не могли бы немного подвинуться, чтоб мы с шлангами могли подобраться поближе? - спросил главный.
- Да, пожалуйста, подвинемся, - любезно ответил ему молодой, бойкий "правосек".
Пожарники опять таки, не спеша, вытащили шланги, долго обустраивали их поудобнее, и наконец-то включили пенную воду.
Как-то весной, Лиза случайно стала свидетелем пожара в Полтавском драматическом театре. Тогда пожарники приехали за минуту и потушили огонь моментально. Они действовали профессионально, четко и слаженно. Так что, ей было с чем сравнить. Она злорадно улыбнулась. "Смотри-ка, как они неспешны. Должно быть, их тоже заставляли вступать в партию регионов!" - подумала она.
Лиза решила вернуться к зданию ОГА, на Полтавский Майдан. Было ужасно холодно, ноги совершенно промерзли, куртка пропиталась запахом гари.
Она направилась вместе с небольшой группой студенток к зданию ОГА, и вдруг ее глазам предстало зрелище, которое она не смогла бы забыть до конца своей жизни. Страшные, агрессивные, огромные и распаленные полтавские "правосеки" чинно стояли в очереди за пирожками, в застекленном ларьке на углу администрации. Должно быть, ребята здорово проголодались за несколько бурных минувших часов.
О, это Полтава, господа!
Лиза подумала, что если бы такие события происходили где-нибудь в российской провинции, то уже давным-давно все окрестные магазины были бы уничтожены и разграблены. На всех углах, победители хлестали бы водку и дрались друг с другом. Одно слово, орда...
Продавщица ларька, трясущимися руками отсчитывала сдачу, но покупатели великодушно говорили ей:
- Да не ищите, девушка. Вон ту булочку мне лучше дайте на эти деньги.
Да, это Полтава, господа!
Лиза узнала в очереди программиста Сашу из своего управления:
- О, привет, и ты здесь!
Они помахали друг другу руками. И вдруг зазвонил Лизин телефон. Без всяких приветствий, очень строгим голосом, ее муж сказал ей следующее:
- Сейчас к тебе подойдет парень, с квадратной челюстью. Без разговоров, садишься с ним в машину, он отвезет тебя домой. Если каждый раз, во время моих командировок, ты будешь так себя вести -- клянусь, я посажу тебя на цепь, в спальне! Нет, пожалуй, сделаю подлиннее, чтоб доставало до кухни. Я уже подъезжаю, буду где-то, через час, - он отключился.
За два месяца до этого, ноябрь 2013 года
Лиза бежала под деревьями. Лес, как всегда, дарил удивительные запахи, оттенки и краски; темнело, но она ясно видела перед собой тропинку, и, как всякая городская жительница, испытывала необычайную радость от дикой и первозданной красоты почти нетронутого цивилизацией мира.
Будильник запищал неожиданно и пронзительно, внезапно прервав прекрасную прогулку. Лиза бегом нащупала кнопку и радостно открыла глаза. Недавно одна старшая и очень мудрая Лизина подруга настоятельно порекомендовала ей просыпаться радостно.
- Понимаешь, - сказала Валентина Николаевна, - Если ты начнешь свой день с отрицательных мыслей: "О, опять этот чертов будильник, снова идти на эту ненавистную работу и т.д." - то так твой день и пройдет, а если ты будешь просыпаться радостной, бодрой и веселой, со словами: "Урааа! Еще один прекрасный день, вставай, дорогая Лиза! Тебя ждут великие дела!" - то твой день будет радостен и прекрасен, и все у тебя будет ладиться.
Лиза чистила зубки, и размышляла, почему так бессовестно врет научная литература? Весьма солидные источники безапелляционно утверждали, что во сне невозможно почувствовать ни вкус, ни запах, что сны - черно-белые... Лично она всегда видела только цветные! И сегодня...Она явственно ощущала и влажный, пахнущий грибами воздух, и хруст веток под ногами, и вкус поздних яблок на полянке, видела такие яркие, осенние кроны деревьев...
- Наверное, я какая-то особенная, очень чувствительная, должно быть, раз мне снятся такие сны!
Лизе нравилось думать, что она - особенная и неповторимая.
Прихлебывая кофе с топленым молоком, она рылась одновременно в шкафу и косметичке, подыскивая наряд на сегодня и продумывая, как лучше накраситься.
"Тоже вот, глупость какая, - опять подумала она, - Ну что за ненормальные правила у визажистов! Почему это женщина должна подчеркивать либо глаза, либо губы, а иначе она будет выглядеть вульгарно?! А что, если Господь даровал ей и первое и второе, на чем прикажете остановиться? Ущемить глаза подчеркнуть губы? Нет, лучше подчеркнуть глаза -- а губы слегка? Ну почему, почему только что-то одно?!"
Пойдя на компромисс, прислушиваясь все же к мнению ненавистных визажистов, Лиза слегка подвела брови, глаза, и решила сегодня не слишком подчеркивать свои яркие, прекрасно очерченные губы.
Вообще, она не слишком переживала по поводу своей внешности, ей нравилось в себе все: и лицо, и фигура, она принадлежала к той категории счастливиц, которым с рождения дарована прекрасная наружность и которые, даже если бы судьба улыбнулась им меньше, ни за что не стали бы обогащать армии пластических хирургов.
Она просто не зацикливалась на своем внешнем виде и вела себя так, словно не замечала восхищенных мужских взглядов. Хотя, конечно же замечала! А вы покажите мужчину, который не посмотрит с интересом вслед высокой, длинноногой блондинке с огромными синими глазами. Вот чем Лиза всегда гордилась, так это глазами! Не голубые, а ярко-синие, огромные и чистые, с прекрасным разрезом и невинным взмахом ресниц! Это было ее непобедимое оружие и ее лучшая защита, когда необходимо было прикинуться дурочкой и "включить блондинку".
Бывая одна, она часто поднимала глаза к небу и говорила: "Спасибо тебе, Господи, что ты даровал мне глаза такого же цвета, как твой Небесный Престол!" Да, такими глазами можно и нужно было гордиться! Зеркало души...
Отношения с Господом у Лизы тоже были особые. Когда-то в детстве от матери - уроженки Западной Украины и очень набожной женщины, Лиза крепко усвоила одно правило: Бог - это наш отец небесный! Вот как с отцом она себя с ним и вела, разговаривала, делилась радостями и горестями, просила у него все, что казалось ей нужным и необходимым, рассказывала о своих делах и главное - благодарила! За здоровье, за внешность, за необыкновенную красоту природы, которую ей дано лицезреть. Она действительно любила Бога, Творца и Созидателя во всей его необъятности, непостижимости и величии!
После того, как ушел из жизни ее отец, Лиза стала общаться с Богом даже чаще обычного. Ей, почерневшей от этой внезапно свалившейся на семью утраты, знакомый священник, отец Павел, как-то сказал: "Ты же верующая, Лизонька. Ты же понимаешь, что он просто ушел в другое измерение. Относись к нему так, словно он в другой комнате, ты можешь о нем молиться, с ним разговаривать, просто видеть его не можешь".
Только после этого разговора ее "отпустило", она начала есть, пить, и даже снова научилась радоваться жизни. В канун сорокового дня после смерти отца, Лиза мысленно попросила его: "Папа, приснись мне, пожалуйста. Я хочу видеть, куда ты уйдешь". Он приснился, веселый, шутливый. Сидит на стуле и острит, как всегда, вытянув вперед свои длинные ноги. Повсюду - зелень, листва, чудесные ароматы цветущих садов. Вокруг какой-то горный поселок с крошечными, словно нарисованными домиками под красными черепичными крышами. А сама Лиза смотрит на это дивное селение сверху, потому что движется по канатной дороге, в красивой кабинке...И опять так ясно ощутимы все цвета, оттенки и запахи....Как это люди черно-белые сны видят?
В то утро, после сорока дней гнетущей безысходности, Лиза впервые проснулась умиротворенной.
Отец Лизы, Василий Андреевич Сологуб, был потомком чудом уцелевшего после сталинских чисток, старинного украинского рода из Полтавщины, славного своими походами на турков. Несмотря на мирную профессию учителя, Василий Андреевич обладал воинственным характером, унаследованным от предков, был вспыльчив, язвителен и фанатично гордился своим происхождением. Лиза с самого раннего детства знала, что ее прабабушка была из польского графского рода Краснецких, а сами Сологубы приходились родней даже Николаю Васильевичу Гоголю. В доме хранилось несколько старинных вещей, опять-таки, чудом уцелевших после всех ссылок, арестов и депортаций прабабушки Краснецкой. Сохранилась только одна фотография времен ее молодости, и Лиза отчетливо осознавала, от кого она унаследовала глаза, великолепно очерченные губы и упрямый, выдвинутый вперед подбородок.
Несмотря на все тяготы жизни, прабабушка Краснецкая сумела не только дожить до глубокой старости, сохранив ясный ум и твердую память, но и выполнить свою главную миссию на земле: родить, сберечь и дать дорогу в жизнь двум своим детям.
Мама Лизы, Анна Григорьевна Штельмах, волей случая оказавшаяся в Полтаве на пару дней и оставшаяся там на четыре десятка лет, была куда более скромного происхождения, но считала себя ровней любым аристократам, ибо выросла во Львове, была "пани" до кончиков ногтей, научила маленькую Лизу любить и уважать в себе будущую Женщину, "держать" дом, а также весьма прилично готовить. Надо сказать, что большинство украинских женщин знают толк во вкусной еде, любят и умеют готовить.
В молодости, отсутствие диплома не позволило Анне Григорьевне получить соответствующую ее личности, по ее понятиям, работу, а трудиться на простых должностях она не захотела. Да и в самом деле, виданное ли это дело - жене директора школы работать какой-нибудь гардеробщицей! Так и провела все время дома, храня и лелея семейный очаг, ухаживая за аристократическим мужем и растя ненаглядную Лизоньку. "Простое женское счастье", отмеренное судьбой Анне Григорьевне сполна, это ведь весьма мудреная штука. Тут уж будь любезна и психологом быть, и дизайнером, и швеей, и врачом, и учителем и поварихой и Бог знает кем еще...И все это без диплома. И не учат этому в институтах. А жаль.
То, что Анна Григорьевна не сумела получить приличного образования, служило вечным источником ее горестей и комплексов, а также постоянным предметом насмешек и подтрунивания над ней со стороны мужа-интеллектуала. Пожалуй, это было единственным, что омрачало Лизины воспоминания о детстве. Она росла любимым, балованным и желанным ребенком. Ангельская внешность, восприимчивость, тяга к знаниям и хороший музыкальный слух вкупе со способностями к танцам, практически предопределили ее судьбу. Ей уготованы были либо факультет хореографии, либо областная филармония. Каково же было удивление родителей, когда Лиза после окончания школы подала документы на экономический факультет торгово-экономического института. Свой выбор потрясенным родителям она объяснила так: музыка и танцы - хороши, но это не профессия для солидной, уважающей себя женщины.
- Ты же знаешь, мама, как важно иметь диплом, свидетельствующий, что ты умеешь не только махать ногами?
Это был удар ниже пояса. Мама - как раз знала. И Лиза начала изучать экономику.
Погода в этот день не радовала. Если с макияжем Лиза разделалась довольно быстро, то с выбором костюма ей пришлось повозиться. Солнце раз пять показывалось на горизонте, потом так же благополучно исчезало, и Лиза, потеряв терпение, остановилась все-таки на теплом бежево-коричневом кашемировом костюме с прямой юбкой до колена, или, вернее, до середины коленной чашечки, то, что француженки называют "юбка играет с коленом".
Деловой стиль в одежде она терпеть не могла, но сегодня предстояло собрание городского актива, на котором будут присутствовать все "шишки" города и нарушить дресс-код она, с ее воспитанием, никак не могла. Пять лет работы в государственной службе давали о себе знать. Она была дисциплинирована, сдержана (это с ее-то вспыльчивой натурой!) и немногословна среди незнакомых людей. Особенно, если эти люди - отцы города и области. Правда, шальная натура и тут дала себя знать! Пиджак ее костюма явно предполагал наличие хотя бы легкой блузки. Лиза блузку не надела... Чрезвычайно интересный уголок груди, той самой, воспетой поэтами впадинки, соблазнительно высовывался при каждом ее движении. Костюм был хорош! Тетка Лизы, мамина младшая сестра, уже более шестнадцати лет живущая в Италии, регулярно поставляла ей модные наряды. Это было отнюдь не лишне для молодой женщины, живущей с сыном на зарплату государственной служащей. Выключая свет по всей квартире, Лиза еще раз осмотрела себя во всех попавшихся по ходу зеркалах и осталась весьма довольна! Такого костюма в Полтаве не сыщешь! Впрыгнув в итальянские коричневые туфельки на танкетке, Лиза брызнула пару раз на мочки ушей и запястья любимым "Ангелом" от Тьерри Миглер, и бросилась к дверям. Она опаздывала уже самое малое минут на пятнадцать! Это с ее-то пунктуальностью!
Не могло быть и речи, чтоб успеть добраться до работы на маршрутке. Лиза энергично замахала рукой, и почти не спросив согласия затормозившего возле нее водителя, плюхнулась на переднее сиденье и живенько запричитала:
- Здравствуйте! Простите! Я так опаздываю! Вы ведь в сторону театра едете? Подбросьте до райисполкома!
- Та, подброшу детка...
Добродушный усатый толстяк на новом синеньком "Ланосе" действительно направлялся в сторону театра.
С тех пор, как Лиза начала читать книги Луизы Хэй и произносить аффирмации, с ней постоянно происходили маленькие приятные истории и совпадения. Теория Хэй работала безотказно! Все машины шли в нужном Лизе направлении, все очереди расходились, стоило ей остановиться возле кассы супермаркета, в самое трудное безденежное время вдруг, словно ниоткуда, появлялась некая денежная сумма...
Вот и на работе, из тридцати сотрудников управления социальной защиты населения, именно ей, рядовому главному специалисту, поручили присутствовать на заседании актива города. Лиза была польщена. Она любила городские мероприятия и вообще, была активной горожанкой.
Заседание было назначено на десять утра, и Лиза, успев на работу вовремя, собралась еще переделать кучу дел. В коридоре толпилось несколько человек, двое из них - с маленькими детками и Лиза сказала, что примет их вне очереди. Маленькие детки оказались все из одной семьи, просто они попеременно бегали от мамы к бабушке. Лиза обратила внимание, что дети ухожены и развиты не по годам. Секондовские одежонки отнюдь не портили их румяные от утренней прохлады мордашки.
- Мама, мама, а мозна мы тозе с тобой в кабинет зайдем?!!! - хором закричали они.
- Нет, я сама войду, - ответила высокая статная женщина, поднимаясь со стула навстречу Лизе.
- Ну, мама, мы тозе зайдем! - опять хором закричала ребятня.
Лиза вежливо сказала:
- Вы можете взять их с собой.
И, обращаясь к малышам,
- А вы будете сидеть тихо-тихо?
-Даааа!!! - опять хором крикнули малыши, да так, что штукатурка едва не обсыпалась с потолков.
Лиза заулыбалась. Она любила детей, ее сыну Костику, шел 6-й год и материнские чувства у нее были в той стадии развития, когда одинаково хорошо относишься уже просто ко всем детям, потому что всегда помнишь о своем.
Малыши действительно вели себя в кабинете на удивление спокойно, примостившись вдвоем на одном стуле, они внимательно смотрели по сторонам. Лизе они так понравились, что она достала из стола "рошеновскую" шоколадку и угостила их.
- Это вам за примерное поведение!
Дети, пацаны - погодки в возрасте около трех-четырех лет, вопросительно посмотрели на маму. Та кивнула. И только тогда они принялись за угощение, оставив ровно половинку. Лиза очень удивилась и полюбопытствовала, почему они не съели всю шоколадку.
- А у нас есе две сталсых сестленки есть, они в сколу узе ходят, это мы им аштавили!
Лиза чуть не прослезилась. И почему-то подумала, что именно из таких мальчиков потом вырастают подлинные Мужчины.
- Ешьте, сказала она, - я для сестричек еще дам.
Дважды уговаривать не пришлось, шоколадка моментально исчезла, и Лиза достала вторую, "сестленкам". Пацаны хором сказали: "Спасибо!" и опять затихли.
Лиза невольно восхитилась женщиной, сумевшей так воспитать трехлетних мальчишек. И задумалась: а поделился бы так шоколадкой ее Костик?
Женщину звали Ольга Сарычева, она приехала с матерью и четырьмя детьми из России два месяца назад, купила трехкомнатную квартиру в их районе и теперь пришла узнать, положено ли ей социальное пособие на детей и субсидия для оплаты коммунальных услуг. В этот день Лизе явно было не до расспросов, но она все же полюбопытствовала:
- А чего ж из России уехали? Всяко, там жить все-таки полегче, чем у нас на Украине.
(Ух, нельзя такие слова произносить государственным служащим!)
Ольга замялась, а потом торопливо начала рассказывать о дочери-астматичке и необходимости для ее здоровья более мягкого климата.
Посмотрев место регистрации женщины, Лиза очень усомнилась в том, что климат Полтавы мягче, нежели в Сочи, но промолчала. Вести такие расспросы у нее не было никакого права. У каждого своя жизнь. Да и Ольге они были крайне неприятны.
Лиза быстро набросала на бумажке перечень документов, необходимых иностранцам, проживающим в стране, для оформления пособия на детей. С субсидией было еще сложнее, надо было выяснить все с гражданством, датой покупки квартиры, но Лизе очень захотелось помочь этой женщине, и она уже знала, что перевернет небо и землю, а поможет этой Ольге собрать все документы. Вообще, Лиза была, что называется "человек на своем месте". Именно таким людям, старающимся всегда и во всем помочь ближним, и нужно работать в системе социальной защиты. Время приближалось к девяти, надо было спешить, еще в центр минут сорок добираться...
Лиза дописала на бумажке свой рабочий и мобильный телефоны, фамилию, имя, отчество и сказала, что до следующей недели большую часть справок собрать вполне можно. Вот только надо помотаться. Мама малышей попрощалась очень тепло, было видно, что она не привыкла к такому приему в чиновничьих кабинетах. Вошел следующий посетитель, но Лиза быстренько переадресовала его к своей напарнице Светлане Анатольевне, выбежала в коридор, и, хлопая дверями, промчалась к начальнице отдела Екатерине Ивановне Чубач и ее заму, Раисе Петровне Абдуллаевой прокричав:
- Доброе утро, начальницы! И сразу - до свидания! Вы не забыли, что я сегодня на собрание актива города еду? Буду после 14-ти ноль-ноль!
- Пока, пока, красотка наша, - сказала Катя Ивановна. Обе начальницы, подняли на секунду головы от вороха бумаг и оглядели ее наряд.
С коллективом и начальницами Лизе повезло просто сказочно! Почти пять лет назад, пораньше выйдя из декрета, нахально пользуясь "телефонным правом", но все-таки честно победив в конкурсе на замещение вакантной должности ведущего специалиста, она попала в отдел социальной защиты населения.
Ей сразу стало ясно, что как бы ни тяжела была учеба, а с работой она никак не сравнится. Домой частенько приходила после восьми вечера, и просто падала в постель. По выходным таскала домой кучу папок, учила законы и методики, но уже через пол-года отдел мог гордиться таким сотрудником; ее быстро повысили до главного специалиста (уже без всяких телефонных звонков), и к ней, порой, бегали за советом коллеги, проработавшие гораздо дольше ее.
Конечно, "своей" она стала не сразу, к ней присматривались и испытывали, к тому же ее начальство побаивалось "великого" человека, по звонку которого она пришла сюда, и первое время Лизе было не очень уютно. Кроме того, Господь наградил ее яркой внешностью и острым языком - сочетание, не особо способствующее успеху в преимущественно женском коллективе.
Но, прошли месяцы, будни и праздники, а, как известно, ничто так не сближает людей, как совместно выпитая бутылка коньяка, и хотя бы один субботник.
Лиза показала, что не боится ни труда, ни отдыха и - стала неотъемлемой частью коллектива. Ее рецепты, тосты и анекдоты передавались из кабинета в кабинет, стихи о женщине и любви она могла прочесть в любой подходящей обстановке, а исполнить сногсшибательный танец - на любой вечеринке.
Прозвища, которыми она втайне наградила почти всех сотрудников, приклеивались к ним намертво. Ее меткого языка действительно побаивались, даже любимые начальницы. Но в целом, она была очень светлым и неконфликтным человеком, всегда сглаживала неприятные ситуации, а порой просто не позволяла им возникнуть, испытывала пиетет к мудрым людям и всегда с удовольствием у них училась. Коллектив платил Лизе взаимностью - он тоже ее обожал.
Екатерина Ивановна, говоря о ней с одним из "великих" городских чиновников, приглашенного на корпоратив и обратившего внимание на неординарную сотрудницу, как-то заметила:
- Вы знаете, я очень люблю Лизу! Но она у меня, как бомба - я никогда не знаю, чего от нее ждать...и когда она взорвется.
К чести Лизиной пунктуальности, в концертный зал городского Дома культуры, где проходило заседание актива, она успела вовремя, оставалось даже время осмотреться.
Полтава - город небольшой. Всего-то населения триста пятьдесят тысяч! Особенность полтавчан в том, что практически все они знают друг друга. По городу ходит поговорка "Вся Полтава спит под одним одеялом". Невозможно прийти в дом к совершенно незнакомым людям и не найти там одноклассника, кума, свата, брата, родственника бывшей сотрудницы или сослуживца по армии.
Люди, которые собрались сегодня в ДК, тем более знали друг друга, хотя бы понаслышке. Высший чиновничий и предпринимательский бомонд области и города, не спеша собирался на еще одно скучнейшее, но обязательное мероприятие. Солидно прошествовал губернатор с первым замом, вслед потянулись начальники управлений и отделов, директора крупных предприятий, затем, все мышки рангом поменьше, вроде Лизы.
Негромкий говор, оценивающие взгляды, запах дорогих духов, деловые туалеты и деловые разговоры. Лиза забавлялась, наблюдая за происходящим. Как всегда легкий холодок слышался даже в приветствиях между вечно соперничающими "городскими" и "областными" группировками. Лиза была "районная", а значит в стороне от соперников.
Она полезла в сумочку отключить мобильник, и вдруг, ее словно током ударило: прямо в пяти шагах от нее стояла эффектная черноволосая женщина в точто таком же итальянском костюме!!! Сомнений быть не могло, абсолютно одинаковые костюмы...в таком собрании...это было страшно неловко и досадно! Женщина тоже заметила Лизу, несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, Лиза хотела было уже потихоньку ретироваться, как вдруг незнакомка приветливо улыбнулась и решительно направилась к ней.
- Здравствуйте! - сказала она, протягивая руку, - вот ведь забавная ситуация, я была уверена, что наряд у меня сегодня эксклюзивный. Меня зовут Ирина Сергеевна Кондратенко, я из Комитета по делам молодежи горисполкома. А Вы откуда?
Лиза представилась по всем правилам. И сказала, лукаво улыбаясь:
- Знаете, все уже смотрят на нас, наверное, в ожидании разборок. Мы точно не станем таскать друг друга за волосы? Я страшно люблю обманывать ожидания недоброжелательных людей! А давайте подружимся, и даже в зале сядем вместе?
- А давайте! - в тон ей, игриво ответила Ирина Сергеевна. И Лиза поняла, что, кажется, обзавелась еще одной подругой. С первого взгляда пришлась ей по душе эта Ирина. Ну, кто бы еще повел себя так очаровательно в такой непростой ситуации?!
- Ну- ка, ну- ка, - послышался густой мужской баритон у них за спиной, -это что тут за красавицы - близняшки: одна черненькая, одна беленькая, а? Здравствуй, Ирочка, здравствуй, деточка, ну представь мне скорее сестричку! Ха-ха-ха!
Несколько полноватый, высокий и немолодой господин в ладно скроенном черном костюме, ловко скрывавшем его полноту, улыбался им прямо голливудской улыбкой. Ирина Сергеевна тоже улыбнулась, но больше Лизе, нежели мужчине.
- Мой старый знакомый, Николай Николаевич Дашков, генеральный директор ООО "Нефтегаз-Полтава", - отрекомендовала она подошедшего, а это моя коллега - представитель управления социальной защиты населения- Елизавета Васильевна Сологуб.
- Ну до чего вредная ты, Ириша! - пророкотал Николай Николаевич, -Ну прям таки уже "старый" знакомый. Не старый, а давний! Ха-ха-ха!
Лизе господин Дашков не понравился, сразу и бесповоротно. Может потому, что у него были такие развязные манеры и его взгляд нагло, упорно и оценивающе скользил по ней во время всего разговора, а может потому, что его темно-карие глаза были холодны и совершенно не смеялись, когда смеялся он сам.
- Здравствуйте, Павел Семенович, - приветливо поздоровалась Лиза с проходящим мимо "великим" областным начальником, по слухам - правой рукой самого губернатора, ну а для Лизы - просто дядей Пашей, старинным приятелем покойного отца. Это и был тот самый человек, который помог ей попасть в госслужбу в самом начале ее "Великого пути".
- Здравствуй, Лизочка! - Павел Семенович Резуцкий искренне пожал ей руку и даже остановился на минуту вместе со всей своей свитой, в которой Лиза разглядела председателя своего райисполкома.
"До чего же удачно! - мелькнуло в голове у Лизы, пусть знает, что меня сам Резуцкий Лизочкой зовет!"
-Как дела? Как матушка? - продолжал разговор Павел Семенович, но ответы Лизы потонули в шуме надвигавшейся толпы.
Председатель райисполкома безусловно заметил Лизу, хотя был очень занят тем, что старался изо всех сил не быть подхваченным толпой, которая дружно напирала сзади в желании поскорее усесться в уютные синие бархатные кресла; все спешили занять свои места, заседание начиналось.
Павел Семенович сказал ей на прощанье, что очень рад ее здесь видеть и величаво двинулся к первым рядам. Господина Дашкова нигде не было видно, и Лиза с Ириной Сергеевной, заметив два свободных места в середине зала, стали пробираться туда.
Первый час прошел довольно интересно, Лиза любила слушать отчеты медиков, строителей, мощного преподавательского состава города о проделанной работе. Ее не утомляли сухие цифры, она умела видеть за ними реальную жизнь. Пошел второй час заседания, внимание публики начало рассеиваться, к докладу приступили представители Центра занятости населения, и Лиза с Ириной начали потихоньку шептаться.
- А Вы заметили, как нервничала Севастьянова, когда Илюшенко говорил о недостаточном финансировании строительства детского диагностического центра? А какая забавная сегодня прическа у Петрашевич, что это с ней? Обычно вкус ей не изменяет. А кого имел в виду губернатор, когда говорил о силах, старающихся затормозить прогресс? Вы заметили, что в это время он смотрел исключительно на сидящих в первой ложе справа. Интересно, а кто там сидит, мне не видно совсем.
Они с Ириной Сергеевной вышли из здания вместе.
- Лиза, я такая голодная, а Вы? Давайте зайдем перекусить, здесь на Октябрьской, такая чудесная французская кондитерская открылась недавно!
- Правда? Я так редко бываю в кафешках, все работа и работа. Надо будет Костика туда на выходные сводить. У меня есть пятилетний сынишка!
Они шли мимо стадиона, обе в одинаковых костюмах, ничуть не смущенные данным фактом, обе красивые, стройные, элегантные. Обе одинаково наслаждались выглянувшим наконец-то солнышком, влажным насыщенным воздухом и с удовольствием болтали обо всем и ни о чем, чувствуя, будто знакомы тысячу лет.
- А давайте на "ты", Лиза? И никаких отчеств! Ну не намного же я Вас, ой, тебя старше! Тебе сколько лет?
- Тридцать четыре будет. А тебе?
- Сколько? Я думала ты вообще пацанка, лет 27. Ну молодец, хорошо выглядишь! А мне тридцать восемь.
- Сколько? - в свою очередь удивилась Лиза, ну ни за что б Вам, ой, тебе столько не дала! - Ира, а где ты костюм купила?
-Это муж привез, из командировки, в Рим ездил, на Виа дель Корсо купил, божился, что второго такого в Полтаве не будет ни у кого! Ха-ха-ха! А твой откуда?
- Тетка прислала, тоже из Италии, мамина младшая сестра, она уже 16 лет там живет, одинокая, никого у нее нет, вот и балует нас.
Кондитерская и впрямь оказалась чудесной! Белоснежные колонны в античном стиле, лепные стены, отделанные синим с золотом. Все это великолепие не выглядело ни вычурным, ни безвкусным. Хотя в любом другом месте, наверняка выглядело бы именно так.
У них разбежались глаза от предложенного ассортимента, но обе дамы помнили как о стройных фигурах, так и о тощих кошельках государственных служащих младшего звена, и со вздохом ограничились парой круассанов с клубничным джемом и ароматным кофе по-венски. Все это было поглощено с устрашающей быстротой, и, размышляя о том, до чего же повышают аппетит городские собрания актива, обе дамы милостиво разрешили себе еще по пирожному с взбитыми сливками.
- Там так много фруктов, успокаивающе сказала Лиза. - Это ведь намного меньше калорий, чем если бы мы, к примеру, съели шоколадку, Правда, ведь?
Ирина Сергеевна весело расхохоталась:
- Правда, Лизонька!
Они с удовольствием принялись за пирожные, и тут Лиза, сидящая лицом к входным дверям буквально простонала:
- Нееет, только не это!
Ирина Сергеевна резко обернулась. В дверях отчетливо нарисовался силуэт господина Дашкова. Он вальяжно вошел в кондитерскую, и не один, а в компании незнакомого обеим дамам высокого русоволосого мужчины в джинсах и модной кожаной куртке.
- Прямо Бельмондо, - успела шепнуть Ирина Лизе.
Несмотря на большое количество посетителей, две красотки в одинаковых костюмах были немедленно замечены как Дашковым, так и его приятелем, которого дамы дружно окрестили "Бельмондо", еще до знакомства.
- Смотри-ка, и наши девчата проголодались, - зарокотал Николай Николаевич, - Ох и утомляют меня эти чертовы собрания, а что поделаешь - надо на них бывать, положение обязывает. Мишенька, да поди ж ты сюда, познакомлю тебя с такими красотками! - это уже обращаясь к русоволосому.
- Ну вот, дорогие дамы, прошу любить и жаловать, этот красавец-плейбой - мой заместитель, Михаил Антонович Осауленко. Разведчик нефтяных просторов Родины, гонщик, кутила и холостяк, между прочим, один из завиднейших женихов прекрасных наших мест!
"Плейбой" и "кутила" оказался необыкновенно привлекательным, скромным и воспитанным человеком лет 37-ми. Русые волосы, зачесанные назад, пронзительные серые глаза, резко очерченные ноздри классически прямого носа и очень сексуальные губы. Он нежно поцеловал "девчатам" ручки, немного задержав Лизину в своей, и обе дамы, польщенные такой неслыханной галантностью, сразу весьма к нему расположились.
Зазвонил телефон Михаила Антоновича, он извинился, немногословно и отрывисто дал какие-то команды, так показалось Лизе, и опять включился в приятнейший процесс знакомства с "девчатами".
Безошибочным чутьем каждой дочери Евы, в возрасте от одного годика - и вплоть до бесконечности, Лиза сразу поняла, что произвела на Михаила Антоновича огромное впечатление. Он старался даже не смотреть на нее, но это у него явно не получалось. Заглянув раз в такие огромные, синие, незабываемые глаза, он уже не мог не возвращаться к ним снова и снова.
Беседа касалась, преимущественно, прошедшего собрания, новостей, услышанных там и каких-то общих знакомых Ирины и Дашкова. Михаил вдруг тихо спросил Лизу: "Вы не хотите потихоньку удрать отсюда?" Лиза вдруг некстати вспомнила, что забыла включить после собрания свой мобильный телефон. Она немедленно открыла сумочку и включила телефон. Три пропущенных звонка от мамы, восемь! - от начальницы и еще несколько с совершенно незнакомого номера. Она даже присвистнула. Катя Ивановна - не тот человек, чтобы тревожить подчиненных по пустякам, тем более, когда они отбыли на мероприятие областного масштаба. Лиза извинилась перед присутствующими и немедленно набрала начальницу.
Все, что произошло дальше, было как будто не с ней...
- Лиза, Лиза, - прерывающимся голосом заговорила Катя Ивановна, где тебя носит? Немедленно возвращайся на работу! Петрашевич еще час назад приехала! У нас тут такое творится!
- Катерина Ивановна, я уже еду, - вскакивая, сказала Лиза, -Скажите, Бога ради, да что случилось? У вас голос дрожит! С Костиком что-то? - прокричала Лиза, холодея от ужаса, и вспоминая, что еще было три звонка от мамы.
- Нет, нет, успокойся, речь совсем о другом...Не хочу по телефону, но лучше я тебе скажу, пока доедешь. Лиза, у тебя сегодня утром на приеме женщина была, Сарычева, помнишь ее?
- Ну да, конечно помню, а что?
- Лиза, два часа спустя, как она вышла из твоего кабинета, в нее стреляли! Огнестрельное ранение, в грудь и руку! Прямо среди белого дня! Ее прохожие подняли, а милиция нашла в сумке ее паспорт и записку с перечнем документов и твоим телефоном. Они позвонили нам сюда, а потом с тобой переговорить хотели. Лиза, едь немедленно!
- О, Господи. - только и могла пролепетать Лиза, - Еду, еду уже!
Ее новые знакомые сразу поняли, что произошло нечто экстраординарное. Ирина сказала, что обязательно ее разыщет и они обменялись телефонами, спросила, не может ли она ей чем-нибудь помочь, Николай Николаевич предложил подвезти ее на машине, а Михаил уже вскакивал из-за стола, одновременно подзывая официантку и вытаскивая из кармана ключи от машины.
Лиза была в таком шоке, что даже не сразу сообразила, что уже едет в шикарном черном "лексусе" Михаила. Кажется, она не говорила ему, где работает, но машина уверенно и быстро двигалась к ее родному Драгиловскому райисполкому. Михаил, отрекомендованный Лизе отчаянным гонщиком, ехал, тем не менее, осторожно и сосредоточенно, лишних вопросов не задавал, только попросил ее номер телефона. Лиза машинально продиктовала, он сразу набрал ее номер и сказал:
- А теперь у Вас будет мой номер, и Вы в любое время сможете мне позвонить. Я могу спросить, что же все-таки случилось?
- У меня с утра была на приеме женщина, мне показалось, немного напуганная. А потом ее ранили... огнестрел... среди бела дня...Это в нашей-то тихой и мирной Полтаве! Ужас просто! У нее в сумочке была записка с перечнем документов для оформления пособия, ну и мой номер телефона. Так вот милиция теперь хочет побеседовать со мной. О, это они, наверное, звонят! Не буду брать трубку, пока с начальницей не переговорю!
"Лексус" Михаила затормозил на райисполкомовской стоянке.
-Знаете что, Лиза, я пока не буду уезжать отсюда. У меня еще полно времени. Вдруг я Вам срочно понадоблюсь? Да и не очень мне нравится, что милиция хочет с Вами переговорить. Знаем мы эти разговоры. Доведут человека...Я, Лиза, Вас здесь подожду, и, если надо, с милицией тоже вместе встретимся. Представите меня своим адвокатом. Кстати, у меня действительно юридическое образование, - чуть улыбнулся Михаил.
Лиза была ему очень благодарна, опыт общения с правоохранительными органами у нее был небольшой, а правду сказать, вообще никакой. Она поблагодарила и помчалась прямо в кабинет Чубач.
У Кати Ивановны пахло валерьянкой, рассказывать она сразу начала с сути, отвечая попутно на Лизины вопросы. Стреляли в женщину, которая была у тебя на приеме. Нет, детей в это время с ней не было, одна была, может, на рынок вышла, может в магазин. Две пули, но, вроде, для жизни не опасно. Стреляли прямо на улице, где та живет, из притормозившей машины. Свидетелей много. Отвезли в Первую городскую больницу, с детьми - мама пострадавшей. Маму милиция уже допросила.
Опять зазвонил Лизин телефон, все тот же незнакомый номер. Лиза ответила.
- Старший лейтенант Павличенко Иван Максимович, не могли бы Вы к нам сейчас подъехать? Мы прямо в двух шагах от Вас, райотдел, надо поговорить...о Вашей утренней посетительнице. Вы уже знаете, что произошло?
- Да, я знаю, я слышала, я приду прямо сейчас.
Михаил ждал у машины, курил. Увидев ее, выбросил сигарету в урну.
- Балуюсь иногда, а вообще - давно бросил. Ну что, едем?
Районный отдел милиции располагался в здании бывшего детского сада, который постарались максимально перестроить и приспособить к новым функциям. Некогда многочисленные двери, были искусно заделаны, оставлено только два входа: парадный и запасной. Михаил придержал тяжелую дверь, и Лиза зашла в полутемный, длинный коридор, видимо служивший некогда переходом из одной детской группы в другую. Лиза машинально отмечала все это про себя, удивляясь, что способна думать о чем-то еще, помимо предстоящей встречи.
Старший лейтенант Павличенко оказался высоким, худым и поджарым, как борзая собака. Лиза решила, что он желчный и злой человек и еще раз порадовалась, что господин Осауленко составил ей нынче компанию. Так было намного приятнее встречаться с лейтенантом. Она никак не представила Михаила, лейтенант не возражал против его присутствия, решив, видимо, что девушка просто пришла со своим мужем или другом.
Пока Павличенко заполнял протокол на стареньком, без конца зависавшем компьютере, Лиза немного пришла в себя и уже могла отвечать на вопросы. Впрочем, ничего конкретного она сказать не могла. Да, паспорт женщины видела. Гражданство -- российское. На прием пришла с самого утра, к восьми, Хотела оформить пособие на детей и субсидию для оплаты коммунальных услуг. Знаю, что у нее четверо детей и мама. Приехали в Полтаву месяца два назад. Нет, никаких лишних вопросов она посетительнице не задавала, потому вряд ли скажет лейтенанту что-либо полезное для следствия. Вот разве...Знаете, у меня было ощущение, что женщина эта чем-то напугана!
Павличенко даже подпрыгнул на стуле! Миша посмотрел на Лизу укоризненно. Да, малышка совсем не умеет общаться с ментами.
- А почему у Вас сложилось такое впечатление? - прямо впился в нее глазами старший лейтенант.
- Ну, знаете, она как-то озиралась очень нервно, очень неспокойно отреагировала на мой вопрос, почему они решили уехать из России...Я не могу точно утверждать...Но мне она показалась напуганной. Скажите, ее правда ранили в грудь и руку?
Павличенко очень удивился:
- Да нет, только в руку. И то, по-касательной. Жива-здорова ваша тетка, скоро выпишут, к детям вернется. Подпишите протокол, пожалуйста.
Лиза взяла протокол и внимательнейшим образом, вместе с Михаилом Антоновичем, вычитала его от начала и до конца, а потом поставила подпись и дату.
Павличенко, привыкший к тому, что в его кабинете все подписывают, не глядя, очень удивился. Но комментировать не стал.
Выйдя на улицу, Лиза с таким удовольствием вдохнула воздух, что Миша даже рассмеялся.
- Что, не любишь запаха казенных домов?
Этот внезапный переход на "ты", произошел как бы само собой и ничуть ее не покоробил.
- Да нет, почему же. Я и сама в казенном доме работаю, - улыбнулась она.
- Лиза, детка, я очень тебя прошу на будущее: никогда ничего лишнего ментам не рассказывай. Они раздуют из этого невесть что, тебя затаскают по судам и следствиям. Ты зачем сказала, что эта женщина была напугана? Ответила бы на вопросы - и вся недолга. А теперь они тебя на допросы таскать начнут!
- Но, как же не сказать? А вдруг это поможет следствию? Этот Павличенко, по-моему, совсем не дурак - мужик, найдет преступников. Это же какой мразью надо быть - в женщину стрелять. Знаешь, она видная такая дама, может ревность?
- Может...А ты всегда так внимательно вычитываешь документы, которые подписываешь?
- О, это старая история, - рассмеялась Лиза,- На первом курсе института, у меня был один любимый препод, профессор, нуууу-у, настоящий профессор, с двумя "с", а не с двумя "ф",- съехидничала Лиза,- Шварцберг Натан Семенович, мировой дядька, он до сих пор преподает, сейчас в Израиле, так вот, он однажды сказал на лекции такую фразу: "Вы, славяне,- говорит,- В отличие от нас, никогда не читаете документы, которые подписываете, а потом тратите уйму денег, времени и здоровья, чтоб исправить последствия своей лени и невнимательности". И, ты знаешь, так меня это заело! Я, конечно, стопроцентная украинка, да еще с польской примесью, но документы с тех пор вычитываю всегда! Даже если стоит очередь и всех раздражает моя неторопливость. Не подпишу, пока не ознакомлюсь! Слушай, а ведь и ты очень внимательно читал! В твоей жизни тоже был профессор Шварцберг?
- Нет, - улыбнулся Михаил, - просто я - юрист. Это профессиональное. А у тебя польская кровь? Так вот откуда такая восхитительная, белоснежная кожа!?
Лизе комплимент пришелся по душе, и она просто улыбнулась.
Так, разговаривая, они дошли до машины, и Михаил спросил, куда ее отвезти. До конца рабочего дня оставалось пятнадцать минут.
- Ну, на работу я уже точно не поеду. Так, у меня сегодня восточные танцы на шесть вечера, но и туда не поеду. Что-то я сегодня не в настроении танцевать. Вы...ты, Миша, езжай по своим делам, спасибо тебе большое за помощь, а я, пожалуй, прогуляюсь немного, надо успокоиться.
- Лизочка, я же сказал, у меня сегодня полно свободного времени, и я тоже не прочь прогуляться. А что, панянка занимается восточными танцами? - полюбопытствовал он.
- Да, уже почти целый год. Я вообще люблю танцевать. А еще хочу научиться бить ирландскую чечетку! Мой покойный папа говорил: "Надо всегда чему-нибудь учиться, а то заржавеешь!"
Михаил сделал большие глаза.
- Но к чему это увлечение Востоком? Есть прекрасные народные танцы - бальные, наконец. Зачем тащить в свою среду что-то чужое?
- Миша, Вы...ты не прав! Восточные танцы - это прелесть! Они учат терпению и выносливости, они делают тело необычайно грациозным! Они развивают мускулы, о существовании которых славянские женщины даже не подозревают!
Михаил захохотал:
- М-да...Лиза. Я сразу понял, что Вы... ты - это нечто!
- И, знаешь, я даже Омара Хайяма начала читать....такое настроение мне восточные танцы невевают! Мне так нравятся его "Рубаи", там столько мудрого - о Женщине, о вине, о жизни...В общем, о самом главном! Я пришла к выводу, что мудрые мысли не стареют! Представь, он жил в средние века, а его истины и сейчас волнуют.
Они шли, не выбирая маршрута, просто шли и просто говорили. Начало смеркаться и Михаил предложил зайти в небольшое уютное кафе на Трегубовской, Лиза согласилась. Сегодня Костика из садика должна была забирать Лизина мама, Анна Григорьевна, и, поговорив с матушкой минут пять по телефону, Лиза окончательно успокоилась, и даже почувствовала голод. Кафе было крошечным, на четыре столика, и очень уютным. Лиза притворно нахмурила брови:
-Знаешь, Миша, если ты думаешь, что я принадлежу к числу тех женщин, которые берегут фигуру и рассчитываешь, что я весь ужин буду гонять по тарелке три зеленых горошины -- то ты очень сильно ошибаешься! Я весьма люблю покушать! И ужин со мной обойдется тебе ого-го!
Миша опять рассмеялся. И заверил ее, что готов на любые жертвы, лишь бы она осталась довольна. Он сегодня вообще необычно много смеялся. Эта женщина околдовывала его все больше и больше.
В эту ночь ей снилась демонстрация. Огромные толпы нарядных людей с красными флагами и плакатами шли к центральной площади, держа за руки маленьких детей. Повсюду шарики, бумажные цветы, привязанные к веткам. Маленькая Лиза шла за руку с папой. Он всегда брал ее с собой.
Все смеялись, шутили, поздравляли друг друга, договаривались о предстоящих обедах. Какой точно праздник был, она не поняла: то ли 1 Мая, то ли 7 Ноября...Но даже во сне было ощущение настоящего праздника! И так здорово пахли пирожки с капустой и с мясом на лотках. И мороженое - пломбир. Папа обязательно покупал ей пломбир, даже если мама наказывала за что-то.
Зазвенел будильник. Лиза открыла глаза. Ее пронзило чувство невосполнимой потери. Потери отца, детства и... Родины.
Лиза тряхнула головой, прогоняя остатки сна, и вскочила с кровати. Только позитив! Никакой тоски и воспоминаний! Только сегодняшний день и только хорошее!
Она встала перед зеркалом ванной и начала громко произносить аффирмации, как учила в своих книжках Луиза Хэй:
- Я люблю тебя, Лиза! Просыпайся! Сегодня будет удивительный день! Я - молода, красива, здорова, счастлива и благополучна! Я - неотразима! Я постоянно учусь и совершенствуюсь! Мой мир построен на радости и счастье! Я постоянно повышаю свой доход! Все, чем я занимаюсь, улучшает мое финансовое положение!
Она так часто произносила эти фразы, что заучила их, как молитвы. Нельзя сказать, что ей нравилось в теориях Хэй все, но очень многое она оттуда для себя почерпнула.
На новехоньком диване -- малютке завозился Костик.
- Доброе утро, мама! - малыш улыбнулся и протянул к ней ручки, едва открыв глаза. Лиза подскочила и расцеловала свое сонное, пахнущее неповторимым детским запахом сокровище.
- Мамочка, ты так чудесно пахнешь - сонно пролепетал ребенок.
Лиза засмеялась:
- Знаешь, я то же самое хотела сказать тебе!
Костик был крепок и росл не по годам, родственники еще на крестинах шутили, что назвать его надо было Ильюшей. Настоящий Илья-Муромец! Видно сказались козацкие корни Сологубов, а может, высоких Штельмахов и Краснецких.