Жила-была собачка. Она была маленького роста, не умела громко лаять и больно кусаться. Вообще она была добрая. Поэтому большие и злые собаки относились к ней свысока. Однако, те, кто знал ее не первый день, очень ее уважали. Ведь она была очень умной - пожалуй, самой умной собакой Москвы. Звали ее Клевер. Когда-то раньше Клевер жил во дворе милицейского участка, многое знал о раскрытии всяких загадок и даже давал советы опытным милицейским псам.
Знаменитым он стал, когда разыскал пропавшего кота у бабушки одного известного человека. Как он нашел кота? Очень просто. Клевер пришел домой к этой бабушке и увидел, что в углу стоят большие рыбацкие сапоги ее внука - известного человека - стоят удочки, а вот рыбой нигде не пахнет. Клевер понял, что в доме есть рыбак, который любит, но не умеет ловить рыбу. Так бывает: кто-то очень любит какое-нибудь занятие, а оно у него не получается. Научиться, как следует этому делу, мешают лень или занятость. Вот так и получается, что у рыбака нет рыбы. Клевер отлично знал, что все коты обожают рыбу, поэтому он подумал, кот ушел из дому, обидевшись на своих хозяев, которые ему вместо рыбы давали "Китти Кэт". Клевер выяснил, что в соседнем доме живет еще один рыбак, который очень хорошо умеет ловить рыбу, да еще и работает на рыболовном корабле. Клевер решил, что кот тоже должен хорошо знать этого рыбака и, скорее всего, ушел жить к нему на корабль. И точно. Пришел Клевер на корабль и нашел там кота. Они поговорили, но кот возвращаться домой отказался. Сказал, что устроился на судно работать, что ему уже выдали резиновые сапоги и специальную брезентовую шапку.
Клевер вернулся к бабушке и рассказал ей обо всем, что узнал. Сначала бабушка расстроилась, а потом пошла и тоже стала работать на судне поваром, чтобы быть рядом с котом. Ухаживать за ним и следить за тем, чтобы он не питался всухомятку. Они долго работали на корабле. Потом бабушка устала, и они вместе с котом вернулись к ней домой. Кот научился за это время так хорошо ловить рыбу, что научил этому и бабушкиного внука - известного человека. И началась у них шикарная жизнь.
А про Клевера узнала вся Москва. А потом и Европа с Америкой. Ведь внук был известный человек и везде ездил. И начали к Клеверу обращаться всегда, когда надо было разгадать какую-нибудь тайну.
Однажды к Клеверу прибыла американская делегация во главе с Главным полицейским псом Ангри.
Ангри был одет в высокие ковбойские сапоги, весь перепоясан ремнями с пистолетами. В каждом ухе у него было по два наушника для экстренной связи с Президентом, директором ФБР, главным полицейским и родным домом, откуда его жена Пуши должна была регулярно сообщать ему, что у них на обед. Дело в том, что Главный полицейский пес Америки очень любил покушать, вечно сидел на диете, и поэтому обожал поговорить о еде.
Делегация приехала в Москву по неотложному делу. В Америке пропала единственная настоящая и очень древняя индейская Трубка Мира. Из-за этого индейские племена все время ссорились, а помириться без этой Трубки Мира они никак не могли. Такая уж у них традиция.
Клевер быстро оценил ситуацию и принял незамедлительное решение ехать в Америку. Добирались туда на самом быстроходном военном самолете и приземлились на военной базе Эндрюс. Оттуда на специальных быстроходных машинах - времени нельзя было терять ни минуты - доехали до прерий (по нашему - степи), где начинались владения индейцев. Здесь Ангри и все остальные полицейские собаки, ехавшие в машине с Клевером, вышли, показали ему направление на индейский поселок и уехали. Когда через два часа уставший Клевер увидел первые вигвамы, уже начинало смеркаться. Громадные индейские собаки с рычанием и лаем хотели было наброситься на Клевера, но он остановился, спокойно поднял лапу и сказал: "Га-а-а-в, гав, гав, гав, г-а-а-а-в!" На международном собачьем языке это означает: " Я пришел к вам с миром ". Собаки сразу же успокоились и повели Клевера к вождю племени.
Вождь как раз сидел с вождями других племен в главном вигваме. Все они горестно вздыхали и говорили, как же они мечтают помириться друг с другом и помирить все их племена, но без Трубки Мира сделать это невозможно. Чтобы познакомиться, Клевер показал вождям фотографию бабушки одного известного человека, которой он когда-то нашел кота. На фотографии была изображена счастливая бабушка со счастливым котом. На обороте на нескольких языках было написано: " Нашему дорогому Клеверу - самому умному, доброму и смелому псу на свете. "
Вожди, хоть и не умели читать, сразу полюбили Клевера. И на его вопросы о причинах их горестного настроения, рассказали ему о пропаже Трубки Мира, без которой они никак не могут начать счастливую мирную жизнь и все время ссорятся. Потом они накормили Клевера и уложили спать. Клевер спал прямо на улице, над ним было черное американское небе с бесчисленными яркими звездами. Это было очень красиво. Ему вспоминался такой длинный сегодняшний день: начался он в Москве, а заканчивался в далеком индейском поселке. Да и на самолете Клеверу раньше летать не доводилось. Но заснул он с мыслями о любимой московской косточке, которую он любил погрызть в минуты трудных раздумий над очередной таинственной загадкой.
Утром Клевер решил осмотреть окрестности поселка. Перед ним расстилалась поросшая зеленой травой бесконечная равнина. По ней бродили индейские лошади. Кроме них часто на глаза попадались невысокие холмики, как будто кто-то шел по степи с лопатой и время от времени откапывал небольшие ямки. Иногда возле холмиков были видны неподвижные фигурки каких-то зверьков. Вожди племен позже объяснили Клеверу, что под землей живет многочисленный народ сусликов, а возле холмиков находятся входы в их подземный город. Около наиболее важных входов суслики выставляют часовых. Клевер решил, что с этими часовыми нужно обязательно поговорить, ведь они, судя по всему, очень внимательно несут свою службу и могли бы помочь в поисках Трубки Мира. Клевер обходил холмик за холмиком, но при его приближении часовые быстро прятались под землю, закрывая за собой двери.
И вот, когда Клевер уже довольно далеко отошел от индейского поселка, около одного из самых больших холмиков он увидел поднимающийся к небу ровный столбик дыма. Подойдя ближе, он увидел, что дым идет прямо из-под двери в подземный город сусликов. Тут уж стало ясно, что поговорить с ними нужно, как можно скорее. К счастью, в индейском поселке как раз гостил вождь старинного индейского племени Икил Сус. Икилсусы с древних времен дружили с народом сусликов и всегда помогали друг другу. Вождь икилсусов, Феш послал своего ручного суслика с личным посланием начальнику полиции подземного города с просьбой принять его друга Клевера из России для важного разговора. Очень скоро пришло сообщение, что делегация сусликов будет ждать Клевера возле того самого холмика, рядом с которым тот заметил дымок.
Когда Клевер подошел к назначенному месту, познакомился с делегацией сусликов и рассказал о пропавшей Трубке Мира, те начали прятать в смущении глаза. Наконец, после долгих совещаний между собой, суслики рассказали Клеверу свою печальную историю.
Управляет сусликами Королева, которая выбирается всем народом один раз и очень надолго. Главное в претендентке на королевский трон у сусликов является вовсе не ум или какие-то деловые качества, а только красота. Суслики сами по себе существа очень умные, а поскольку живут они под землей, где преобладает серый цвет, то больше всего на свете они ценят красоту. Когда избранная Королева становится старой, ее со всеми почестями провожают в особый Дворец бывших Королев, а сами выбирают новую. Так вот, к величайшему горю всех сусликов и нынешней Королевы, новые выборы состояться не могут. Старая Королева от расстройства, что она не может пойти на покой и спокойно растить внуков начала потихоньку сходить с ума и придумывать всякие глупости. Начала вдруг курить. А не так давно выдумала курить трубку и потребовала доставить ей трубку и лучший трубочный табак. Вот кто-то из ее приближенных не нашел ничего лучшего, чем стащить индейскую Трубку Мира и заодно кисет с лучшим индейским табаком. Клевер спросил, нельзя ли попросить у Королевы вернуть Трубку Мира индейцам, которым она тоже необходима. "Что ты, что ты, - загалдели суслики, - конечно нет! Это будет величайший позор - требовать что-то от королевы! Никто на это не решится, да она и не отдаст. Нам самим не нравится курение Королевы, но она сказала, что бросит курить только после переизбрания и ухода на пенсию".
- Ну, хорошо, - спросил Клевер, - а почему же вы не выберете себе новую Королеву?
Суслики были так расстроены этим вопросом, что горестно закрыли лапами свои мордочки. И даже закаленный и всегда такой суровый начальник полиции не мог сдержать горестного стона. Суслики терли глаза, удрученно качали головами, но отвечать не торопились. Однако, увидев, что Клевер спокойно уселся на теплый камушек, и, судя по всему, готов был ждать ответа сколько угодно, с большим нежеланием начали кое-что рассказывать.
- У нас..., у нас... не могут состояться выборы...
- Но, почему же?
- О-о-о! Не спрашивай нас, Клевер!
- Как же я могу не спрашивать, ведь, если вы не выберете новую Королеву, индейцы так и останутся без Трубки Мира.
- ...у нас нет..., нет...
- Чего у вас нет?
- О - о - о - о! Нам стыдно об этом говорить!
- Скажите! Вам же легче станет, - настаивал Клевер.
- Нам не из кого выбирать...
- Как это? Совсем не осталось красавиц?
- О-о, если бы.... У нас совсем не осталось наших дам.
- А, где же они?
- Все наши суслихи покинули нас.
Клевер был озадачен. Ни о чем подобном ему еще слышать не приходилось.
- Но, почему же это произошло?
- О, мы очень плохо себя вели....
- Плохо вели себя?
- Да...мы не дарили им цветы....
- ...не дарили подарки...
- ...не ходили с ними в магазины...
- ...мы слишком много лежали на диванах...
- ...и смотрели телевизоры...
- ...мы не ходили с ними гулять...
- ... мы ходили без них на футбол...
- ...а они без нас - в театры...
-... мы пили слишком много пива...
- ... и..., и..., и..., - хором сказали все суслики, - мы не мыли посуду!!!
- Какой ужас! - сказал Клевер, закатив глаза. - И куда же они ушли?
- Этого мы не знаем. Мы сначала только посмеивались, думали, что без нас они не проживут, потом начали беспокоиться, потом начали их искать....
- ... и искали много дней, и вот прошло уже несколько лет, как мы одни...
- ...ходили разные слухи о том, где они могут быть, кое-что мы проверили, но все безуспешно!
- Грифы говорили, что они теперь дружат с барсуками...
-...но этому мы не верим, - грифы любят приврать.
- ...барсуки противные и толстые...
- ...да, но, говорят, они очень хозяйственные...
- ...ходили даже слухи о кротах!!!
- ...но в это мы уж никак не можем поверить...
- ...кроты такие ...
- ... да, такие...!
- ...ужасные!
- Так, хватит! - прервал причитания сусликов Клевер. - Я все понял. Сейчас я пойду в поселок, к вождям, все им расскажу, и мы решим, что же нам делать.
С этими словами Клевер оставил расстроенных сусликов. Он не спеша трусил по степи и удивлялся чудесам американской жизни. "Надо же", - думал он - "рассказать моей Грете - ни за что не поверит! Хотя..., хотя, пожалуй, лучше ей этого не знать!"
Совещание вождей длилось уже несколько часов. Мнения были самые разные. Одни яростно призывали перерыть в поисках трубки всю степь, другие призывали на головы сусликов всевозможные кары, третьи меланхолически поглаживали подбородки и молчали. Когда все желающие высказались, а ничего подходящего так и не было предложено, слово попросил Клевер.
- Что делают многоуважаемые индейцы, если хотят жениться, но в их племени нет незамужних девушек?
- Мы ищем себе жену в соседнем племени.
- Именно это я и хотел бы предложить вождям. Нужно найти сусликам Королеву в каком-нибудь другом городе.
Вождям эта идея очень понравилась. Возражение было только одно, но очень существенное. Местные суслики считали своих дам очень красивыми, и для того, чтобы они избрали Королевой суслиху из другого города, она должна была быть действительно настоящей, бесспорной красавицей. Но тут высказался вождь племени Икинму. Он единственный носил очки и пользовался среди других вождей большим авторитетом.
- Я слышал, друзья мои, что в мире есть места, где живут очень красивые женщины. Какие бы соревнования красавиц не проводились, они неизменно побеждают почти во всех. Но если в этих краях такие красивые женщины, то почему бы там не быть красивым суслихам? Мне кажется, там должны быть красивыми все дамы. Быть может, там природа такая, что рождаются только красавицы.
- Очень, очень мудрая мысль!- заговорили все вожди.- Но где же такое место?!
Вождь племени Икинму посмотрел на всех через стекла очков и поднял руку. Все, затаив дыхание, ждали.
- Это место, друзья, называется... Венесуэла! Вожди племен не привыкли бурно выражать свои эмоции, однако, Клевер заметил, что все они очень разволновались. Оказывается, все слышали о венесуэльских красавицах. И никто не был против того, чтобы привезти из этой страны красавицу-суслиху, и сделать ее Королевой подземного города.
Правда, об этом еще предстояло поговорить с самими обитателями города. Но это было не главное - никто не сомневался, что суслики согласятся - гораздо труднее было осуществить такое путешествие. Ведь ни вожди, ни сам Клевер не знали точно, ни где находится Венесуэла, ни как туда добираться. Понимали только, что находится она очень и очень далеко. Воспользоваться помощью Главного американского полицейского в этом случае было невозможно, так как телефонов в индейском поселке не было, машины, которые привезли Клевера, сразу уехали и должны были вернуться только через две недели.
Как и предполагалось, суслики с радостью согласились принять у себя иноземную красавицу.
Началась подготовка к путешествию. Клевера попросили возглавить экспедицию. Ведь он за один день отыскал Трубку Мира, чего уже много месяцев не могли сделать ни индейцы, ни Главный полицейский Америки. Все теперь очень уважали Клевера и внимательно слушали каждое его слово. Клевер согласился. К тому времени он уже решил, что в Венесуэлу нужно лететь на воздушном шаре. У индейцев, конечно, не нашлось ни одного воздушного шара. Тогда Клевер попросил шкуру большого бизона.
Шкура самого большого бизона, который жил лет 200 тому назад, лежала на полу в вигваме у вождя, и за это время изрядно затвердела. Когда шкуру расправили, внутри нее оказалось много места. В нее вставили дверь с убирающейся лестницей и два окна: одно, с форточкой - сбоку и другое маленькое - спереди, чтобы следить за дорогой. Чтобы воздушный шар мог лететь, внутри него должен быть теплый воздух. Поэтому внутрь шкуры Клевер поставил железную печку, а трубу от нее вывел наверх. Теперь для того, чтобы шар поднялся в воздух, следовало затопить печку, а чтобы опустился на землю, надо было только открыть форточку. Управляли движением поворотами бизоньего хвоста, к которому протянули специальные веревочки. Труба печки иногда издавала красивый гудок, похожий на паровозный. И вообще шар снаружи напоминал паровоз, а внутри это был уютный домик.
Показывать дорогу вызвалась любимая сорока вождя племени Акоросов по имени Тарратырвабло. Клевер решил называть ее просто Трындя. Она сказала, что сто раз бывала в Венесуэле по делам и прекрасно знает дорогу. Кроме того, в команду вошли скунс Питравонирвабло (Клевер называл его Петя), боевая белка Фэйспорванилба - чемпионка по метанию орехов (по мнению Клевера, ей больше подходило имя Фаня) и мангуст Громнагамба, которого Клевер звал Груня.
Через два дня экспедиция была полностью подготовлена. В далекую Венесуэлу путешественники везли личное послание Королевы. Оно было перевязано красивой ленточкой и запечатано королевской печатью. Старт назначили на раннее утро. Когда Клевер растапливал печку, на месте взлета уже собралось все индейское племя, все вожди, находившиеся в гостях и, конечно, белки, сороки, мангусты и скунсы - родственники Трынди, Пети, Фани и Груни. Одного Клевера никто не провожал - местные собаки считали его воображалой и сомневались не только в том, что, ему удастся вернуть Трубку Мира, но и вообще в существовании Венесуэлы. Но Клеверу было к такому отношению не привыкать. Он знал, что главное - это хорошо делать свою работу, а тогда уважение само придет.
Бизонья шкура медленно надулась, потом поднялась в воздух, прощально помахала хвостом и стала постепенно удаляться, пока не превратилась в маленькую точку, а потом исчезла и она. Все провожающие разошлись по своим делам, но каждый, конечно, старался представить себе, как проходит путешествие
А полет проходил по строгому распорядку. Утро начиналось в 6 часов утра. Подъем объявлял дежуривший ночью у руля член экспедиции. Потом была обязательная утренняя зарядка и Белка Фаня или скунс Петя готовили на плите завтрак. Обычно это были орехи, кукуруза, блины или какие-нибудь местные фрукты, которые собирали во время остановок. Конечно, Клеверу хотелось бы, погрызть вкусную косточку или хотя бы съесть котлетку, но где же ее возьмешь так далеко от Москвы. Посуду мыли по очереди. Затем начались повседневные занятия. Клевер вел журнал полета и описывал все происходящие события и свои размышления о них. Петя, Фаня, Груня отрабатывали боевые приемы и способы взаимодействия в условиях активной обороны с превосходящими силами противника. А, попросту говоря, не по-настоящему дрались друг с другом, по очереди изображая то медведя, то змею, то злобных шимпанзе, которыми так богаты проплывающие внизу джунгли. Например, Фаня швыряла орехи в мелькающего то тут, то там мангуста Груню. А тот должен был отбивать их хвостом и тут же ловить зубами, мгновенно разгрызая налету. Очищенные таким образом орехи потом складывали в мешок и использовали для приготовления пищи, а скорлупу сжигали в печке, что было хорошей экономией дров. Скунс Петр в это время стоял на страже командного пункта и тоже хвостом отбивал отскакивающие от стен корабля орехи, чтобы они не попали в Трындю, управляющую полетом. Потом все трое устраивали тренировочные схватки, и при этом так быстро бегали друг за другом, что становились почти не видны. То, что они находятся на борту, можно было определить только по отлетающим время от времени перьям Трынди и ее заполошным вскрикам.
Все эти тренировки пригодились уже во время третьей остановки, сделанной для пополнения запасов воды, пищи и дров. Как всегда, Трындя заметила хорошую полянку около красивого ручейка, посоветовалась с Клевером и открыла для посадки форточку. Бизон плавно приземлился, и команда вышла наружу. Белка Фаня полезла на дерево сбрасывать вниз орехи и бананы, Трындя залетела на самую высокую пальму, чтобы предупреждать о возможных опасностях. Остальные стали собирать дрова, орехи, бананы, наливать в банки воду и носить все это в свой воздушный домик.
Стаю обезьян первой заметила Фаня. Обезьяны приближались к путешественникам, спрятавшись в высокой траве и вооружившись палками. Намерения их явно были недобрыми. Фаня закричала, предупреждая об опасности, и Клевер едва успел сказать: "Га-а-в, гав-гав-гав, га-а-в!", думая, что это приветствие сделает обезьян дружелюбнее.... Но, куда там. Те уже бежали к шару, угрожающе размахивая палками и вопя изо всех сил. Фаня сделала гигантский прыжок на соседнее дерево и, пролетая над головами обезьян, выпустила в них не меньше 30 крупных орехов, которые доставала из заплечной сумки. Каждый орех попал в цель, а в вожака попали сразу пять орехов, физиономия его сразу так распухла, что другие обезьяны перестали его узнавать и подумали, что остались без предводителя. Это сразу внесло разлад в их действия. Беда, однако, была в том, что у Фани почти закончились орехи. Хорошо, что полный их мешок был у Груни. Тот начал сам обстреливать обезьян орехами и еще успевал перебрасывать их Фане. Трындя тоже проявляла чудеса храбрости. Она совершила несколько боевых разворотов над поляной, каждый раз очень метко сбрасывая на нападающих тяжеленные кокосовые орехи. От этой тройной атаки обезьяны полностью остановились и в изумлении начали смотреть друг на друга. А изумляться было от чего. Все они были покрыты вздувшимися от ударов орехами волдырями. Никто не мог никого узнать. Однако полностью исход боя был решен, когда Петя запустил ядовитую струю точно в физиономию вожака банды. Тот испустил такой вопль, что все обезьяны мгновенно побросали свои палки и убежали в джунгли.
Путешественники собрались было перевести дух, как вдруг увидели, что среди них нет Клевера. Трындя первой заметила какое-то шевеление травы неподалеку от их летающего домика. Все побежали туда и увидели, что Клевер сражается с огромной коричневой змеей. Змея злобно шипела, сворачивалась в кольца и старалась укусить Клевера ядовитыми зубами. Тот ловко уворачивался, не давал змее пробраться в дом, но не знал, как с ней справиться. Конечно, ведь никогда раньше Клеверу не приходилось драться со змеями. Мангуст Груня, не раздумывая, прыгнул к змее и, воспользовавшись тем, что она была занята Клевером, вцепился ей в горло своими острыми зубами.
Так закончилась эта битва. После нее путешественники так сдружились между собой, что было понятно, что они смогут теперь совершить любой подвиг.
Строгую дисциплину на борту воздушного Бизона нарушала иногда только Трындя. Она единственная знала дорогу в Венесуэлу и поэтому днем всегда стояла у руля. Трындя намечала направление движения - например: летим вон на ту высокую гору.... Потом закрепляла веревочки управления, и была совсем свободной до тех пор, пока шар не подлетал к этой горе. Иногда в такие минуты она разговаривала с друзьями или перебирала орехи и бананы, а бывало, и готовила обед.
Но больше всего Трындя любила смотреть в окно. Она показывала всем интересные и красивые места, над которыми пролетал воздушный домик. И все было хорошо до тех пор, пока Трындя не замечала на земле что-нибудь блестящее. Тут ее словно подменяли, и из дисциплинированного члена команды она превращалась в обычную взбалмошную сороку: взмахивала крыльями, билась о стекло, кричала что-то неразборчивое и умоляюще поглядывала на Клевера. Тот сначала крепился, но долго выдержать Трындины мучения не мог и открывал форточку. Она выпархивала в окно и через полчаса возвращалась с какой-нибудь блестящей вещицей. Обычно это были просто разноцветные стеклышки, но была также чайная ложка и чашка с одной малюсенькой трещинкой. Самыми же дорогими Трындиными находками были серебряная цепочка, серьга, браслет с красивыми камушками и детское маленькое колечко. Все это она хранила в специальном мешочке и часто с умилением рассматривала.
К концу второй недели полета Трындя объявила, что "за тем большим деревом начинается Венесуэла". "Начинаться-то она, начинается,- подумал Клевер,- только где же тут сусликов искать?".
Решили лететь до тех пор, пока внизу не покажутся степи, похожие на те, в каких жили суслики в краю индейцев. Ждать пришлось недолго, и уже на следующее утро Трындя радостно сказала, что джунгли закончились. Все подбежали к окнам и увидели зеленую, а кое-где пожелтевшую равнину.
Открыли форточку и начали плавное снижение. До поверхности было еще довольно далеко, когда внизу показалось множество ямок с расположенными рядом холмиками. Стало понятно, что воздушный Бизон подлетает прямо к подземному городу сусликов.
Во время путешествия Клевер не раз представлял этот момент и всегда беспокоился о том, как удастся встретиться с обитателями подземного города. В краю индейцев это помог сделать ручной суслик вождя Икилсусов. Но ведь здесь вокруг не было ни одного знакомого суслика. К счастью, население города и не думало прятаться. Наоборот, все с любопытством окружили воздушный домик. А когда путешественники спускались по лестнице на землю, принялись хлопать в ладоши и радостно кричать. Гости были очень удивлены и Клевер спросил, верно ли, что они прилетели в страну Венесуэлу?
- Да-да, конечно, вы в Венесуэле - услышал он в ответ.- Мы давно вас ждем и очень рады, что вы сделали у нас остановку".
- Но откуда вы знаете, что мы должны прилететь?
- Птицы разнесли повсюду весть, что в воздушном домике летят великие герои, которые победили страшную банду разбойников-обезьян. Эти обезьяны давным-давно не давали покоя всем джунглям. Они такие страшные, что их боялись даже пумы. Они разоряли наши подземные города. Спасибо-спасибо вам, великие герои.
Конечно, такие похвалы было очень приятно слушать. Петя, Фаня и Груня гордо изогнули хвосты и приосанились. Трындя пригладила перья и задрала клюв вверх.
- Это произошло совершенно случайно,- скромно ответил Клевер, - просто мы испугались, что они разрушат наш домик, и защищались, как могли.
-Нет-нет-нет! Вы великие герои и мы будем рады, если вы погостите у нас, прежде чем пуститесь в дальнейший путь.
- Но мы не собираемся никуда дальше лететь, разве что обратно. Ведь мы летели именно к вам, уважаемые суслики.
Тут уже пришел черед удивляться сусликам. Тогда Клевер торжественно вынес из воздушного домика письмо Королевы. Увидев королевские печати, суслики пришли в большое возбуждение и сказали, что открыть и прочитать письмо может только особа не менее знатная, чем та, что письмо написала, то есть Королева.
Договорились, что пока путешественники будут ждать ответ, им будут оказаны всяческие почести. Они могут отдыхать и гулять, где им заблагорассудится, принимать ванны в горячих источниках, отдыхать на самой мягкой травке, им принесут самые вкусные орехи, плоды и ягоды, какие только есть в этой стране. А Клеверу опять так захотелось свою любимую косточку..., но он крепился, не желая смущать гостеприимных хозяев. Он ведь понимал, что никаких косточек у них нет.
Через несколько часов принесли ответ Королевы. Она сообщала, что была бы очень рада помочь великим героям, а также и своим далеким родственникам из страны индейцев. Но не может этого сделать, потому, что, как ей кажется, суслики, которых покинули их дамы, так и не сделали правильных выводов. Они опять совершают те же ошибки, из-за которых остались одни. Что это за ошибки написано не было.
Полночи путешественники не спали. О каких ошибках пишет Королева? Что же теперь делать? Ведь не лететь же обратно ни с чем! Никогда еще Клеверу не приходилось решать таких сложных загадок. Наконец, так ничего и не решив, все собрались спать. Трындя, как всегда перед сном, решила перебрать свои блестящие сокровища и любовно разложила их на своем красивом мешочке.... И тут Клевер все понял!
- Друзья мои, мы не привезли красавицам-суслихам никаких подарков! Вот в чем дело! Нам нужно обязательно преподнести им подарки. Какие же мы глупые!
Все тут же уставились на Трындины богатства. А бедная Трындя растопырила крылья и со словами: "Ни за что!!!"- упала грудью на сокровища.
Уговаривали Трындю долго. Она согласилась расстаться со своими драгоценностями только после того, как Фаня пообещала ей отдать колечко с лапки ее бабушки, которое подарили ей много-много лет назад какие-то ученые люди и которое с тех пор считается семейной реликвией. А Клевер - прислать золотую медаль с выставки ученых собак, завоеванную им в прошлом году.
На следующее утро Клевер с глубоким почтением передал Трындины сокровища Королеве, сказав, что эти дары просили передать суслики, в знак глубокой любви к своей будущей предводительнице. Конечно, это была неправда, но Клевер надеялся, что этот случай все же научит сусликов с уважением относиться к своим дамам и больше никогда не придется из-за их неправильного поведения кого бы то ни было обманывать. Сами путешественники остались у одного из входов в подземный город и в большом волнении ожидали ответа Королевы. Через короткое время к ним вышли придворные и сказали, что Королева с благодарностью принимает великолепные дары чужестранцев. Сейчас на большой поляне будут накрыты столы для большого пира в честь великих героев, на котором Королева объявит о своем решении.
И тут же из всех дверей стали выносить столы и стулья. Следом несли разнообразные блюда и напитки в запотевших кувшинах. Скоро столов стало так много, что за ними мог поместиться весь подземный город. Все ждали Королеву. И вот появилась красивая дама в великолепном длинном платье нежно-зеленого цвета. У нее была немного седая чудесная густая шерсть, завитая в ровные локоны. Путешественники подошли к ней, чтобы познакомиться. Каждый, кто пожимал ей лапку, удостаивался ласковой улыбки и внимательного взгляда синих глаз из-под сдвинутых на кончик носа очков. Клевер заметил на Королеве трындины сокровища: на шее серьгу на серебряной цепочке, на запястье браслет, а на пальце колечко. "Какая все-таки наша Трындя умница", - подумал он. А та действительно даже ни разу не посмотрела в сторону бывших своих богатств и вообще вела себя так учтиво, словно ей каждый день приходится общаться с коронованными особами.
Наконец, обязательные церемонии были окончены и все расселись за столами. Первое слово взяла Королева. Она рассказала о далеком городе сусликов, из которого ушли все дамы, и о причинах, заставивших их покинуть родной город. Когда она рассказывала о недостойном поведении сусликов, многие из присутствующих недоверчиво покачивали головами. А Клевер подумал о том, какие же, наверное, счастливые суслихи живут в этих местах. Дальше Королева перешла к пропаже индейской Трубки Мира, о ее долгих поисках, закончившихся приглашением Клевера. Дольше всего она рассказывала о самом путешествии и знаменитой теперь битве с бандой обезьян. Рассказала Королева и о подарках, которые привезли с собой путешественники: "Сегодня я надела эти дары в знак уважения к гостям, но завтра же я передам их в городской музей, чтобы все желающие могли на них любоваться".
И, наконец, помолчав, Королева сказала: " Я подумала и решила пойти навстречу просьбе наших далеких родственников из края индейцев. И посылаю к ним мою любимую племянницу Каролу, завоевавшую, как все знают, недавно звание Величайшей Красавицы. Это очень скромная, умная, добрая и хозяйственная суслиха. Думаю, что она станет достойной Королевой, а наши города с этого момента станут между собой дружить". С этими словами поднялась и поклонилась путешественникам сидевшая рядом с Королевой дама. О-о-о, какая она была красивая! Густая голубоватая шерсть трепетала при каждом дуновении ветерка. Чуть-чуть раскосые карие глаза смотрели нежно и немного насмешливо, а вокруг головы были заплетены косы с разноцветными полевыми цветами. "Да-а-а, - подумал Клевер, - надо же, какая все-таки бывает на свете красота". Даже Трындя, которая во многих местах бывала и много чего повидала, сидела с раскрытым клювом.
После этого начался пир. Много всяких вкусных вещей было в тот вечер съедено и выпито. Невиданные сорта плодов заморских растений, редкие орехи, ягоды, грибы, сладкая кукуруза и картофель и много чего такого, названия чему Клевер не запомнил, потому что и слов таких никогда раньше не слышал. Произнесли множество речей, прославлявших народ сусликов и его Королеву, отважных путешественников, красоты и чудеса этого мира.
На следующий день начали собираться в обратный путь, запасались дровами, пищей и водой. И надо сказать, что Карола оказалась очень веселой и работящей суслихой и старалась во всем помогать нашим бывалым путешественникам. Перед отлетом Королева поговорила с Клевером наедине. Со слезами на глазах она сказала, что очень любит свою племянницу Каролу и с трудом представляет разлуку с ней. Она попросила, чтобы во время полета Клевер обучил Каролу всем премудростям управления Воздушным Бизоном. Тогда она сможет один или два раза в год брать положенный Королевам отпуск и прилетать в родные края.
И вот Клевер привычно чиркнул спичкой, в печке весело затрещали дрова, и из трубы летающего домика повалил дым. Трындя два раза задвинула заслонку, раздались протяжные прощальные гудки и домик начал медленно подниматься в небо. Суслики, все, как один, достали платочки и начали ими размахивать, время от времени утирая слезы. Внутри домика тоже не обошлось без рыданий - Карола стояла перед окном и, пока можно было еще что-то разглядеть на земле, махала своим розовым платочком. Да и у остальных глаза были на мокром месте.
Обратный полет, благодаря попутному ветру, занял намного меньше времени, чем ожидалось. Никаких приключений на этот раз не было. Карола быстро выучилась управлению воздушным судном и всегда стояла у руля, когда Трындя вылетала на поиски блестящих сокровищ. Кроме того, она взяла на себя приготовление еды и всегда баловала путешественников чем-нибудь вкусненьким. Клевер даже попросил у нее рецепт приготовления оладьев из бананов с орехами, чтобы баловать ими своих московских друзей друзей и Грету по праздникам. Наконец, показались индейские вигвамы, и стало понятно, что долгая дорога подходит к концу.
Встречать воздушный домик опять высыпали все индейцы, их гости, индейские собаки и суслики. Нет слов, чтобы описать радость встречающих. Суслики проявили по отношению к Кароле чудеса учтивости и сразу повели ее в подземный город, чтобы представить Королеве и начать организацию выборов. Путешественников же окружили радостные индейцы, и те начали рассказывать обо всем, что случилось во время полета. Выяснилось, что в эти края тоже дошли слухи о битве с обезьянами и коричневой змеей, но точно было неизвестно, кто были герои, победившие в этом сражении. Все были горды и счастливы, когда узнали, что это были Клевер, Трындя, Фаня, Груня и Петр. Индейцы потрясали копьями и томагавками, а собаки устроили настоящий концерт. Теперь они смотрели на Клевера совсем другими глазами.
На следующий день у сусликов были выборы Королевы. Разумеется, ею стала, по единодушному решению, Карола. Состоялась передача власти, а дальше произошло то событие, ради которого Клевер прилетел в Америку. Из ворот города вышла делегация сусликов. В своих лапках они с благоговением держали Трубку Мира и торжественно передали ее индейским вождям, нарядившимся по этому случаю в самые праздничные свои наряды. Не теряя времени, вожди пошли в Главный Вигвам и занялись ритуалом заключения вечного мира между всеми индейскими племенами.
Вот так и закончилась эта история. В заключение надо сказать, что, узнав, что у сусликов появилась новая Королева, прилетевшая из далеких краев, в город начали возвращаться суслихи. Почему это случилось, Клевер точно не понял, но он точно знал, что теперь им каждый день дарят цветы и подарки, берут на футбол, ходят с ними в театры. Кроме того, суслики начали убирать в своих квартирах и по праздникам печь оладьи из бананов. Пока так будет продолжаться, одиночество сусликам не угрожает.
А через несколько дней Клевер уже подлетал на быстроходном американском самолете к Москве. Его сопровождала та же делегация во главе с Ангри, что несколько недель назад забирала из Москвы для проведения поисков Трубки Мира. В специальном футляре Клевер вез американскую медаль. На ней была надпись: "Лучшему сыщику". В другой красивой коробочке была Почетная грамота. Но Клевера больше интересовала сейчас другая коробочка. Та, с которой ждала его в аэропорту жена Грета. В коробочке, что была у нее в руках, лежала та самая, любимая Клевером московская косточка. Обняв Грету и почувствовав запах косточки, Клевер подумал: "Наконец-то я дома!"
Приложение: рецепт банановых оладьев, которые жарила Карола: на два банана добавить 100г молотых орехов и 0.5 стакана манки(можно густую манную кашу), 1яйцо, при желании добавить изюм. Жарить на подсолнечном масле.
Одноклассница.
Леша Горшков, наверное, был из тех, кого называют вечными студентами. Он уже учился когда-то в нашем институте. Знал в старинном здании все входы и выходы, был знаком с преподавателями и за руку здоровался с деканом. Немногословие и мудрая улыбка поднимала его над толпами шумных недорослей, впервые оторвавшихся от материнской юбки. Казалось, что все, видевшееся нам мало-мальски значимым, он уже испытал на себе. Знал ветеранов институтской альпсекции, когда-то занимался боксом, ходил в геологические маршруты и работал на буровой. У него постоянно не было денег, одежда была та, которую он сам мог себе купить. От него пахло табаком и холостяцким бытом. Но было что-то еще, что выделяло его среди других 23-летних институтских стариков. Тех, что тоже и в армии послужили, и поработали в экспедициях, и дымили как коптильни, и также страдали от безденежья. Была в нем теплая интеллигентская неуверенность и почти детская незащищенность, странно сочетавшаяся с ощущением надежности и бесстрашием дворового авторитета. Доброта, мягкость и боязнь обидеть уживались, если было необходимо, с твердостью и прямотой. Он был талантливый человек, но, думаю, не знал ни самого этого факта, ни, конечно, того, в чем заключалось его призвание. Институт с нами вместе он не закончил - ушел в академический отпуск с четвертого курса. Никто из знакомых никогда его больше не видел. Никто не знает, что с ним стало, в чем проявились его таланты и кого он сейчас греет своим теплом.
Эти выходные Леше, наконец-то, удалось провести в городе. От буровой до него было километров 15 - совсем немного для 22-летнего парня, соскучившегося по благам цивилизации. Программа была обычная - баня, ресторан, вечер с буровым мастером, у которого была выходная неделя и городская квартира. И в ресторане все, как будто, хорошо складывалось. И деньги были, и девчонки веселые попались.
Весь вечер испортила назойливая девица, сверлившая Лешу взглядом из другого конца зала. Просто некуда было от этого взгляда деться. Она напомнила щенка - спаниеля, из детства, который часами не отводил от Леши глаз. Но главное, она была чем-то похожа на одноклассницу, с которой было много чего связано, что никогда не улучшало Лешиного настроения. Несколько раз он даже почти решился к ней подойти, но не подошел - каждый раз что-то отвлекало.
В общем, настроение было испорчено. Девиц, к немалому их неудовольствию, проводили домой, а сами еще часов до четырех утра сидели с буровым мастером на кухне в его квартире и опустошали запасы спиртного из холодильника. Из-за этого проснулись позже, чем планировалось. А это было важно, так как чтобы попасть с утра на работу, нужно было успеть к переправе через Юлу до пяти часов вечера, позже никакими силами лодочника работать было уже не заставить.
Места были северные, километров 300 к юго-востоку от Архангельска. Дорога, хорошо наезженная гусеничными вездеходами, тракторами, "Уралами" и начальскими "УАЗиками", шла прямо через тундру. Но надежды встретить здесь попутку не было никакой. По эту сторону реки бурение было уже закончено, и теперь на оставшиеся скважины транспорт шел, делая большой крюк, через мост недалеко от Сылоги.
Стояло бабье лето, то есть лучшее в этих местах время года. Уже не было гудящих днем и ночью комариных туч. Еще не начались ни затяжные осенние дожди, когда тундра набухает водой и даже гати начинают плыть. Не начались еще снежные бури, внезапно сменяющиеся оттепелями с ураганными юго-западными ветрами. Ничего этого не было. А была эта сухая твердая дорога, с торчащими из земли по бокам гладкими валунами. Был слабо прогреваемый северным солнцем прозрачный воздух. Была звенящая тишина и кажущееся бесконечным безлюдное пространство вокруг.
Конечно, это счастье шагать по такой дороге. Только Леша сегодня ни воздуха, ни дороги с валунами не замечал. Раз уж вспомнил он ту свою одноклассницу, значит, теперь несколько дней она ему покоя давать не будет.
История-то, собственно говоря, простая до банальности. Влюбился Леша в одноклассницу. Дело было в Лодейном Поле, в девятом и десятом классах. Ну, гуляли, целовались, сидели на скамейках в парке, планы строили.... Ну, обычное дело. Ушел Леша в армию, а она возьми да и выйди замуж. Ну, опять же с кем не бывает. И никогда Леша больше ее не видел - она как-то быстро из города уехала. Только одно письмо от нее потом и получил: "Прости, Леша. Только тебя люблю..." Ничего было, конечно, не понятно, но никто потом, когда он уже пришел из армии, сколько он ни расспрашивал, ничего объяснить не мог. Только одна бабка спьяну бормотала как-то на ухо, что, мол, обещана она была давным-давно какому-то человеку.... Ну, кто ж ей будет верить, этой бабке? Чушь какая-то. Уехала Лешина девушка, кстати, как раз в эти края. Муж у нее не лодейнопольский был, а какой-то рыбак с севера. Доходили потом слухи через одного общего знакомого, который в Плисецке работал, что тяжело ей живется, муж жестокий и ребенка она потеряла, но все это как-то издалека, через десятые руки.
Вот ведь.... Все как у многих - так, как часто, очень часто бывает, а забыть ее Леша не мог. Вставали иногда перед ним ее огромные разноцветные глаза, глубокие, как у кошки. То ночью приснится и все шепчет: " Тебя одного люблю, Лешенька...! " То кто-то чем-нибудь ее напомнит, как вчерашняя девица из ресторана. И тогда все. Несколько дней все из рук валится, а на девушек, так просто смотреть противно становится. Ну, что за напасть!
Вот с такими невеселыми мыслями подошел Леша к реке. По времени, вроде бы, успел. Но лодка на том берегу, привязанная к причалу не качается, а лежит вытащенная на берег и перевозчика ни в ней, ни рядом нет. А это признак плохой. Если он уже в дом ушел, а тем более первый стакан успел принять, все - больше не поплывет. Самогон у этого лодочника знаменитый был, крепости необычайной. На еловых иголках настоянный, он мог бы напомнить знатокам английский джин. Только, знатоков таких в этих краях отродясь не водилось. Лодочника, правда, это обстоятельство ничуть не огорчало, поскольку окрестное население давно его продукт распробовало и с удовольствием употребляло.
Походил Леша вдоль берега, покричал, даже камни попытался бросать, но куда там. Речка широкая, не перебросить, да и бесполезно это, лодочник все равно уже не повезет. Начинало темнеть, стало холоднее, а ночью вообще могло подморозить. Надо было что-то придумывать с ночлегом.
На противоположной стороне реки стояло, кроме лодочникова, еще 2-3 дома, и все они были жилыми, а с Лешиной стороны был только один, да и тот заброшенный. Стоял он метрах в пятидесяти от воды. Темный, окна заколочены, мрачноватый немного, но крыша у него имелась, и от дождя и ветра он отлично мог защитить. Доски с входной двери Леша отодрал, ни в какие комнаты заходить не стал. Печь затапливать - себе дороже - пока растопишь, утро наступит, да и дымоход неизвестно в каком состоянии: можно и угореть.
А вот на чердаке было очень хорошо: сухо и тихо. Пол был засыпан галькой, так что безо всяких опасений был разведен небольшой костер, испечена картошка, А также разогрета тушенка и вскипячен котелок чая. Пара толстых чурбаков из ближайшего лесочка, должны были обеспечить Лешу теплом на всю ночь. Ну, вот, жизнь все-таки прекрасна, друзья мои. Телогреечку положим поближе к костру, но так, чтобы не загорелась. На крупную гальку поставим свечку, откроем книгу и мы почти в раю. Да, не забыть еще будильник завести, чтобы завтра встать пораньше и успеть к началу смены на буровую.
Проснулся Леша среди ночи, потому что по реке плыла в лодке разудалая компания. Шумели и кричали они на всю округу. Но пронзительнее всего хохотала какая-то женщина. Громко, с повизгиваниями, почти беспрерывно, как будто ее щекочут. Сначала Леша попытался не обращать на шум внимания, но потом проснулся окончательно. И начал к голосам с речки невольно прислушиваться. С удивлением обнаружил, что голосов-то как будто уже и не слышно. Все заглушал этот истерический женский смех. Странно было еще и то, что звуки ни вверх, ни вниз по реке не передвигались. А ведь трудно представить себе, чтобы лодка стояла на одном месте. "Да и откуда", - внезапно подумал Леша, - " здесь вообще взялась эта лодка, а в ней молодая компания? Здесь же на километры вокруг молодежи нет. И погода сейчас совсем не для водных прогулок. Да, наконец, просто на улице сейчас абсолютно темно".
Впрочем, смех этот, похоже, был уже не на реке. Он явно приближался к дому. Все ближе и ближе. Визгливый с какими-то всхлипываниями смех молодой женщины. Только смех уже вовсе не веселый, а какой-то болезненный и злой. Вот она остановилась и начала обходить дом. Сказать, что Леша испугался, это значит, ничего не сказать. Он был в ужасе. Из всех возможных мыслей в голове теперь билась лишь одна: " Только бы она не зашла...". Свечку он давно уже задул, а теперь принялся лихорадочно разбрасывать угли, чтобы полностью слиться с темнотой. Потом забился в самый дальний угол, натянул на голову телогрейку, закрыл глаза и в холодном поту продолжал повторять про себя: "Только бы не зашла..., только бы не зашла...".
В дом эта веселая женщина так и не заглянула. Побродила вокруг и как-то постепенно стала уходить все дальше и дальше, а потом и вовсе стало тихо. Леша дрожал в своем углу от страха и холода до самого рассвета. Но, чтобы снова разжечь костер или хотя бы одеться потеплее и подумать боялся. Рюкзак с теплым свитером, свечам и спичками лежал где-то в другом конце чердака. А шарить в темноте ему вовсе не хотелось. Так и представлялось, как натыкается его рука в темноте на холодную молчаливую фигуру.
Успокоился и уснул Леша только, когда посветлело небо за слуховым окном и стало понемногу теплеть. А, когда проснулся, понял, что на смену опоздал бесповоротно. Сквозь все щели, пробивался яркий свет, было тепло, а о ночном происшествии напоминали только разбросанные вещи и разбитый будильник. Леша собрался, спустился вниз, приколотил камнем доски к входной двери и пошел к реке.
Лодочник покуривал у причала, лодка, как обычно, покачивалась на воде и Леша через несколько минут оказался на другом берегу реки. Забирая деньги, лодочник, кивнув на другой берег, спросил:
- Это не ты ночью в том доме огонь зажигал?
-Ага,- отвечает Леша, - переночевал на чердаке. А что?
- Да, просто мы в тот дом не заходим никогда, там два года назад женщина повесилась...
Буровой лагерь было уже недалеко, и минут через сорок Леша уже заходил в свой вагончик, представляя непростой разговор с бригадиром и обдумывая, как будет оправдываться, отстаивая квартальную премию. Лешиного соседа по вагончику, Паши, тоже помощника бурильщика, на месте не было, но это было понятно, он остался после своей ночной смены вместо Леши на смену дневную. А вот где все остальные, было совершенно не ясно. Ни бригадира, ни выходного сменного мастера, ни шофера водовозки, ни тракториста - никого в лагере не было. Леша заглянул на кухню. Повариха что-то сыпала в стоящую на плите громадную кастрюлю.
- Мариш, привет, а где все? Дашь что-нибудь перехватить?
-Ой, Леша, ты пришел! Какой перехватить, беги на буровую скорей...
-А, что случилось?
-Беги, Лешенька, беги, Пашу задавило!
До скважины было километра полтора, и уже подбегая к ней, Леша услышал шум садящегося вертолета. Буровая стояла, сильно накренившись, и рядом с ней кучей лежал весь набор, штук двести, тяжеленных шестиметровых буровых штанг. В памяти, к Лешиному стыду, хотя и совершенно к месту, промелькнули строчки из старого гимна буровиков:
Смерть придет, как призрак старый и хромой
Где-нибудь в горах Бырранга.
Вдарит из каприза даже не косой,
А шестиметровой штангой...
Носилки погрузили в вертолет, и когда он взлетел, бригадир, повернувшись к Леше и показывая рукой в небо, сказал:
-А ведь там ты должен был быть. В рубахе, ты Леха родился.
С тех пор Лешу одноклассница его больше никогда не тревожила. Не то, чтобы он ее забыл,... нет, не забыл, конечно. Но сниться она перестала, и беспокойство мучительное от мыслей о ней прошло навсегда.
Крымская история
В Крым первокурсники геологоразведочного и геофизического факультетов Ленинградского Горного института (ЛГИ) уезжали около 23 часов севастопольским поездом с Московского вокзала. Они только что вернулись с месячной геодезической практики, проходившей под Вышегородом в Псковской области, и должны были провести сутки в общежитии на Шкиперском проезде Васильевского острова, попросту называемом Шкиперкой, начинавшем постепенно заполняться робкими абитуриентами 1970 года поступления.
Будущие геологи и геофизики впервые испытали ощущение начала новой жизни, которое появляется при возвращении в город после полевого сезона. В течение суток общежитие было похоже на большой веселящийся перевалочный лагерь. Девочки приводили себя в порядок, собирались в новую дорогу и были полны забот, мелькая по коридорам, как птички. А мальчики в основном слонялись из комнаты в комнату и занимались ненужными на первый взгляд, но страшно важными вещами.
В комнате у Леши Горшкова, на столе стоят две бутылки "Каберне", тарелки с нарезанным хлебом и колбасой. Рядом ручной машинкой производится стрижка желающих "под ноль". Учитывая, что за месяц в Вышегороде у многих отросли бороды, из комнаты выходят натуральные абреки, правда, слегка захмелевшие.
- Да, Грэг, - сказал Леша, пробующий силы в роли парикмахера,- если бы не красная борода был бы ты вылитый Ибрагим Оглы. Страшный был человек.
"Угрюм-река" Григорию нравится, а сравнение не очень. Он задумчиво рассматривает себя в зеркало:
- На Ибрагима не знаю.... А вот на уголовника я точно похож... страшного.
Потом приятели показывали свои новые прически в других комнатах, кого-то еще стригли, где-то снова выпивали и закусывали, чем Бог послал, да и укладкой рюкзаков все же нужно было заняться. Дел было много...
А за пять минут до отхода поезда, в центре Московского вокзала, прямо возле бюста Ильича, Леша обнаружил, что у него нечего курить. Поэтому, когда севастопольский поезд набрал ход и скрылся в летней белизне ленинградской ночи, Григорий все еще сидел на рюкзаках около вождя, а Леша стоял в очереди за сигаретами.
Всего опоздавших было пятеро. Кроме Леши и Григория была еще Танечка Апельсина, ожидавшая отправления поезда в каком-то парадном неподалеку от Московского вокзала вместе с провожавшим ее женихом - студентом специальности "Техника разведки месторождений" того же геологоразведочного факультета и два совсем темных африканских негра.
У дежурного по вокзалу все решилось быстро. Негров куда-то вежливо проводили и в следующий раз они объявились только через три месяца в деканатском коридоре института, а остальным сказали, что в ближайшие сутки никаких поездов, проезжающих Бахчисарай, не будет, и предложили уходивший утром Новороссийский поезд с остановкой в Джанкое:
- А там как-нибудь доберетесь...
Троица, с перепугу забывшая, куда они вообще, в конечном счете, должны добраться, переглянулась и согласилась на Джанкой.
Ехать предстояло около двух суток. По прошествии времени вся дорога воспринималась, как сплошное испытание едой. Дело в том, что или на вокзале, или по дороге на вокзал, или еще в общежитии, у Григория пропали все деньги - то есть выделенные родителями 30 рублей, которых должно было хватить до следующей стипендии. У Леши денег отродясь не бывало. Надежда оставалась только на Танечку. И она не подкачала. У нее было рублей 20, из которых она выдала по 4 рубля своим спутникам, а остальное оставила на дорогу от Джанкоя до Бахчисарая, и далее до поселка Куйбышево, в районе которого, как было установлено после отчаянного мозгового штурма, и должен был находиться полевой лагерь ЛГИ. Все деньги, решено было тратить очень экономно, не только потому, что отныне было принято коллективное решение стать серьезными и ответственными (на что только нужда не толкнет), но и потому, что никто точно не представлял, сколько будет стоить дальнейшая дорога.
Стиснув зубы, компания собралась провести несколько голодных суток и тратить деньги разве что на чай с сахаром и хлеб с солью. На самом деле голодно было только первые несколько часов, пока ехавшие в вагоне женщины не поняли, что перед ними не беглые каторжники. После этого можно было есть на выбор украинские пампушки или осетинские пироги, яйца вареные и огурцы малосольные, вареную картошку, вяленую рыбу, пирожки с разными начинками, не говоря уже о яблоках и прочих фруктах. Под шумок пытались разжиться закуской и какие-то непонятные личности из соседних вагонов, но были с позором изгнаны сердобольными мамашами, прочно взявшими шефство над "сиротинушками" и "дитятками".
Так они и коротали время между едой, сном и историями из личной жизни. Поскольку особенной личной жизни у Татьяны и Григория не было по причине малолетства, то рассказывать приходилось все больше Леше. Он был из институтских стариков. Ему было 23 года, то есть он и в армии успел послужить, и в экспедициях поработать, да и в институте он уже начинал учиться, уйдя пару лет назад в академический отпуск по таинственным, но, похоже, романтическим личным обстоятельствам.
В Джанкой поезд приехал часа за два до рассвета. Вагон, окружала бархатная теплота южной ночи. Казалось, что густой воздух, насыщенный терпкими ароматами трав, цветов и стрекотанием цикад, нужно раздвигать руками. На фоне бесчисленных звезд угадывались узкие контуры тополей, подсвеченных заходящей луной.
Выяснили, что до Бахчисарая можно доехать на электричке, ждать которую предстояло еще около часа. Пока осматривали вокзальные достопримечательности, Лешей и Григорием, заинтересовалась вокзальная милиция. Причем, особенно их увлекал Григорий. Леша, хоть и был пострижен наголо, все же был гладок лицом и одет в приятного апельсинового цвета жеваные брюки. Григорий же, мало того, что кроме блистающей лысины, семафорил еще упомянутой ранее рыже-красной густой бородой, имел еще и штаны весьма оригинальной конструкции. То есть, в целом это были нормальные полевые штаны из брезентухи, но имевшие, с точки зрения стороннего наблюдателя, существенный изъян: нормальной длины в них была только одна штанина, а вторая, обгоревшая еще в феврале во время сушки у костра, не доходила до колена. По линии огня она сохранила почти естественный причудливый контур, который в целях экономии материала был лишь слегка выровнен ножницами. Паспорта и студенческие билеты были проверены несколькими нарядами, пока вышедший из дежурки милицейский капитан с пирожком в одной руке и стаканом чая в другой не сказал:
- Ребята, да бросьте вы их. Уже три дня такие чудики едут.
Что было правдой - в горной части Крыма были учебные лагеря нескольких московских и ленинградских геологических ВУЗов.
До Бахчисарая доехали без приключений, а дальше, к поселку Куйбышево, настроились идти пешком, так как рейсового автобуса нужно было ждать до обеда. Татьяна резонно сказала, что все равно весь путь до обеда не пройти, а стало быть и идти смысла нет. Но Леша был уверен, что попадется какая-нибудь попутка, поэтому, спросив дорогу, компания двинулась вперед. И действительно, не прошли они и километра, как были подобраны пустым ПАЗиком, водитель которого по-дружески сообщил, что "ваших" он вчера до обеда возил. Это, однако, не помешало ему потребовать за перевоз три рубля.
- Рубль,- строго сказала Таня.
Водитель высадил их в центре поселка, горестно вздохнув, положил в карман рубль и показал дорогу в "лагерь к студентам":
- От поселка идти еще километра три.
Куйбышево состояло их двух-трех десятков улиц, застроенных по большей части одноэтажными домиками, утопавшими в цветах за невысокими деревянными заборами. Стояло раннее утро, не было видно ни одного живого существа. Молчали даже собаки. Все, должно быть, наслаждались последними часами прохлады перед наступлением знойного дня.
- Грэг, сегодня у Томочки Кузмицкой день рождения,- сказал Леша. - Нужно ей цветы подарить.
Томочка была самой красивой девушкой факультета.
- Где же их взять? - наивно спрашивает Григорий, не замечая, что путь их проходит среди сплошных цветников.
- Сейчас найдем, - Леша посмотрел на ушедшую вперед Татьяну и полез через какой-то забор.
За забором были видны нескольких цветочных горок, окруженных ярко зелеными газонами. Вдоль выложенных разноцветными камнями узких дорожек росли ровно постриженные кусты барбариса, плотная стена которых разрывалась стволами фруктовых деревьев. Немного дальше угадывались очертания небольшого домика, чьи розовые стены и небольшие окна были густо увиты виноградом. Леша подошел к розовому кусту, присел и несколько минут рассматривал цветы. Когда выбор был сделан, и Леша уже полез в карман за перочинным ножом, Григорий немного повернул голову и увидел под одним из деревьев почти незаметную на фоне кустов зеленую скамейку. На скамейке сидела девушка в легком ярком платье с заплетенными в косу белокурыми волосами и с цветочным венком на голове. На коленях у нее лежала книга, а рукой она машинально поглаживала маленькую похожую на болонку собачку. Если бы девушка не подняла голову, заметить ее на фоне окружающего буйства красок было бы совершенно невозможно. Сейчас же она рассматривала красную бороду Григория с интересом не меньшим, чем тот рассматривал ее сад.
Неизвестно сколько продолжалась бы эта немая сцена, если бы собачка не выскользнула из-под руки девушки и не бросилась, огибая кусты и заливаясь истошным лаем, в направлении Леши. Он еще только начал поднимать голову, когда она уже повисла на нем, как пиранья, ухватив зубами за брюки пониже спины. Все вокруг мгновенно изменилось. Девушка, вскочив, тоже побежала к Леше с криком: "Жучка, Жучка, нельзя!!", тот крутился вокруг себя, опасаясь схватить собачку руками, и не придумав пока никакого другого способы действий, а все несколько сотен поселковых собак начали рассказывать друг другу, как Жучка спасает хозяйские розы.
Девушка оторвала болонку от Лешиных штанов и начала с ним какие-то переговоры. Конечно, расслышать что-нибудь из-за собачьего лая вокруг было нельзя. Видно было, что Леша то покаянно прикладывает руки к груди, то показывает ими куда-то в сторону, а девушка покачивает головой, при этом поглядывая иногда в сторону Григория. Наконец, она зашла в дом, вернулась с большими садовыми ножницами и, отрезав несколько крупных бордовых роз на длинных стеблях, завернула их в какую-то ткань и отдала Леше. Потом, держа собаку в руках, прошла с ним до калитки и, сказав что-то на прощанье, выпустила на улицу.
По дороге к лагерю происшествие, разумеется, обсуждалось. При этом Татьяна ругала Лешу, а заодно почему-то и Григория, категорически отказываясь принимать во внимание аргументы, касающиеся Томочкиного дня рождения. Леша посмеивался, Григорий помалкивал, вспоминая изумленные глаза, косу и венок из полевых цветов. Когда Татьяна ушла вперед, Леша посмотрел на Григория:
-Хорошая девушка попалась, однако.
-Да..., а что она там тебе говорила?
- Спрашивала, кто мы такие, зачем нам цветы и почему просто не попросили?
-А ты?
-Ну, рассказал, что денег нет, что день рождения ...
-А она?
-Про день рождения ей тоже как-то не очень понравилось, но потом, пожалела нас - все же штаны-то ее собачка мне порвала. Она, между прочим, просила, чтобы я тебе спасибо сказал.
- За что?
-За то, что борода у тебя такого цвета. Сказала, что ты вылитый моряк Билли Бонс. Так удивилась, что рассердиться не успела. Спросила, где ты такую краску яркую берешь.
-Ничего себе...обижает, - только и смог сказать Григорий, которому такие вопросы уже не один раз задавали, но пиратом еще не называли никогда.
-Сказала, что ее зовут Света, и на танцы в поселок приглашала.
Лагерь обнаружился издалека по приятному голосу Дина Рида, на всю округу восславлявшего через репродуктор прелести Элизабет. На большую площадку с баскетбольным кольцом на одном конце и футбольными воротами на другой, предназначенную для проведения утренних зарядок и общих сборов, без излишнего энтузиазма, цепляя одной ногой другую, подтягивались обитатели лагеря. Все это было похоже на принудительный сбор населения деревни, занятой жестоким врагом. Звуки "Элизабет" выглядели, как дополнительное утонченное издевательство. Вот и Томочка подошла с закрытыми глазами и в изнеможении прислонилась к стойке баскетбольного щита. В ответ на поздравления Леши и Григория, сделала попытку открыть глаза, увенчавшуюся успехом ровно наполовину: "Мальчики..., это вы... спасибо..., как доехали...?"
Таким образом, вся компания все же успела на первую физзарядку и последовавшую за ней речь начальника лагеря, доцента кафедры динамической геологии и известного весельчака Игоря Абрамовича Одесского. Такие ежедневные утренние выступления, в которых описывались вчерашние лагерные происшествия и давались рекомендации, как не попасть в герои выступления завтрашнего, будили народ лучше всякой утренней зарядки. По-видимому, из-за многих забот, связанных с первыми днями полевой жизни, Игорь Абрамович не стал особенно насмехаться над нашей троицей, сказав только, что в связи с перенесенными ими тяготами самостоятельного путешествия им решено предоставить особо запоминающиеся спальные места. Где спала последующие два с половиной месяца Татьяна, для Григория с Лешей осталось тайной, потому что все это время девичьи палатки охранялись не хуже гарема бахчисарайского султана. А вот им самим достались койки в левом переднем углу 20-местной палатки, в метре от которого располагался столб с репродуктором, направленным прямо в ухо Григорию, из которого каждый день, без единого перерыва, ровно в 6-30 утра раздавался призыв Дина Рида: "Э - ЛИ - ЗА - БЕТ... Э-ЛИ-ЗА-БЕТ!"
Первый день был посвящен ознакомительной геологической экскурсии по всей территории учебного полигона. Для геофизиков и геологов она проводилась отдельно. Для последних ее проводил Александр Иванович Шалимов - доктор геолого-минералогических наук и автор многих книг, популяризирующих геологию. В том числе и знаменитых "Охотников за динозаврами". На Александре Ивановиче одета белоснежная футболка и такого же цвета бриджи. На ногах - легкие и крепкие ботинки, явно не Мончегорской обувной фабрики, а в руках - неземной красоты, геологический молоток из нержавеющей стали с укороченной прорезиненной ручкой. На фоне окружавшей его, разношерстной компании, потрясавшей геологическими молотками на длинных деревянных ручках, он выглядел настоящим сахибом рядом с галдящими аборигенами. Впечатление несколько портило отсутствие пробкового шлема, что впрочем, с лихвой возмещалось джентльменскими манерами Александра Ивановича.
Весь учебный полигон имел размеры около 20х20 км и охватывал долину реки Бельбек, на которой и стоял поселок Куйбышево, и прилегающие участки горной местности. Крымские горы собственно представляют собой всхолмленное плато, разрезанное многочисленными долинами ручьев и небольших рек. Высоты над уровнем моря достигают 600 -700 метров, а местные перепады могут составлять 250-400 метров. Это как раз те самые метры, которые нужно было каждый день проходить по нескольку раз то верх, то вниз, чтобы выполнить основную задачу практики - составить геологическую карту. Одними из самых необычных образований в Крымских горах являются куэсты (некоторые говорят квесты). Это горы ассиметричной формы. У них совершенно плоская горизонтальная или слегка наклонная широкая вершина, плавно переходящая с одной или двух стороны в окружающее плато. С других же сторон они имеют почти вертикальные склоны высотой до 2-3 сотен метров. По виду они напоминают утюг, перевернутый вверх плоской поверхностью. Одна из куэст километрах в семи от поселка Куйбышево, так и называлась - "Утюг".
Составлением геологической карты занимались будущие геологи. У геофизиков целью практики было научиться работать электро- и магниторазведочными геофизическими методами. Всю территорию полигона нужно было исследовать методом вертикального электрического зондирования (ВЭЗ) и магниторазведкой. Первый из этих методов, исследует электропроводность пород, вторым изучаются их магнитные свойства, а также общий магнитный фон площади. Все практиканты - и геологи, и геофизики - были разбиты на бригады, состоящие из 6-7 человек. За каждой бригадой был закреплен свой участок полигона.
Со следующего дня началась работа. Подъем в 6-30 утра, зарядка, напутственная речь Одесского, завтрак, выход на маршрут, возвращение и обед в 16 часов, обработка полученных за день материалов. Остающееся свободное время использовали, кто во что горазд. Шатались по лагерю, пели песни, пили "Крымское игристое", сидели у костра. Надо сказать, что, несмотря на молодость лагерного контингента, сил на проведение активного досуга оставалось не так уж много. Многочасовое лазание по горам при сорокаградусной жаре изматывало порядочно.
День начинался с того, что бригада, построившись гуськом, с полузакрытыми глазами выходила в направлении намеченной заранее точки начала маршрута. Впереди, как положено, шел бригадир, выполняющий до полного пробуждения остальных, роль поводыря. Правда, не было гарантии, что и в середине дня при описании обнажения тот же бригадир, подняв голову, не обнаружит, что вокруг не видно ни одной живой души. На вопросы типа:
- Саня... Владимиров...Ты где? Что делаешь?
Мог быть получен вялый, но исчерпывающий ответ:
- Лежу на коллювии. (щебенисто-глыбовые отложения горных склонов).
Надо сказать, что неудобства полевой жизни в значительной степени компенсировались наличием на территории всего учебного полигона большого количества заброшенных фруктовых садов, принадлежавших в довоенные годы переселенному из Крыма татарскому населению. В них росла изумительно вкусная вишня, черешня, алыча, абрикосы, персики. Часто среди плодоносящих деревьев журчал по любовно выложенному камнем руслу ручей с изумительно вкусной прозрачной, ледяной родниковой водой. Иногда угадывались очертания фундамента разрушенного дома, почти полностью замаскированного расторопной южной растительностью. Набрести в знойный день на такой сад, сбросить рюкзаки, стоя на коленях, напиться, а потом, лежа под фруктовым кустом, бездумно смотреть в ясное бирюзовое небо и машинально отправлять в рот сладкую ягодку - вот оно, счастье.
В первый же субботний вечер лагерь собрался в Куйбышево на танцы. В утренней речи Одесский уделил этому мероприятию особое внимание, указав на недопустимость взятия с собой на танцплощадку геологических молотков, лопат, зубил и ломиков. Ответственным за соблюдение порядка, а в случае необходимости и за переговоры с местным населением был назначен Паша Харитонов. Паренек невысокого роста, занимавшийся дзю-до и легко поднимавший каждой рукой по две 32-килограммовых гири, Паша пользовался на факультете непререкаемым авторитетом. Надо сказать, что он быстро нашел общий язык с местными парнями и все набеги лагерников на поселок Куйбышево всегда оканчивались более или менее мирно.
Григорий, который терпеть не мог лишнего шума и суеты, пошел вместе со всеми в надежде увидеть Свету. Понимал, конечно, что после происшествия с цветами шансы на знакомство с ней призрачные. Не забыт был и моряк Билли Бонс. Каково же было его удивление, когда она сама как-то незаметно оказалась возле него:
- Вы, что же, Гриша, не помните меня?
- Да, нет, почему же, помню...,- промямлил Григорий, опасаясь, что сейчас его опять спросят про способ окраски бороды.
- А, что же Вы не подходите и не просите у меня прощения за тот ужасный поступок?
- Да, я хотел..., но думал, что Вы так на нас рассердились, что и разговаривать не захотите.
- Конечно, я очень рассердилась..., но потом простила. У вас же было безвыходное положение... - день рождения первой красавицы. А, Томочка ваша и, правда, красивая.
- Да, она не моя... а, Вы что ее знаете?
- Знаю-знаю. Не хотите куда-нибудь отойти подальше от этого шума?
И они пошли гулять по темным, насыщенным ароматами цветов улицам поселка. Оказалось, что Света приехала в Куйбышево на каникулы к бабушке из Симферополя, где училась на историко-филологическом факультете Педагогического института. В свободное время она работала в Крымском краеведческом музее и знала много интересного вообще об истории Крыма, начиная с античных времен, и о горном Крыме, где прожила всю сознательную жизнь. На вопрос Григория о заброшенных садах и разрушенных домах вокруг Куйбышево, Света помолчав, сказала:
- Темная это история. Документов об этом, конечно, никаких нет, но здесь старые люди хорошо помнят, как татар выселяли. Все быстро произошло, за 2 дня, в мае 1944 года, после освобождения Крыма от фашистов.
- А почему их выселяли?
- Многие с немцами сотрудничали, помогали им сопротивление организовывать, местность ведь хорошо знали, и против партизан воевали, хотя, конечно, далеко не все. Многие сами партизанили и на фронте геройски воевали. Только сюда из них никто не вернулся.
-Какими же в то время были эти дома и сады, если даже сейчас в них такие вкусные фрукты и такие красивые арыки...
-Татарское население считалось очень зажиточным. У многих дома, сады и имущество остались еще с царских времен. Между прочим, после их отъезда ходили упорные разговоры о том, что наиболее ценные вещи в надежде на будущее возвращение успели, будто бы, собрать в одном месте и спрятать.
- А, разве выселение не внезапно произошло?
- Оно хоть и планировалось, как неожиданное, о нем все-таки знали. Ведь постановление ГКО было принято 11 мая, а выселять людей начали 19 мая. И слухи успели просочиться. Выехать никто бы не смог, за дорогами уже присматривали, а вот спрятать ценные вещи вполне могли успеть.
- А почему решили, что они собрали и спрятали все в одном месте?
- Наверное, потому, что понимали, что прятать в своих подвалах бессмысленно - легко найдут и заберут в пользу государства. Потаенных, но никому неизвестных мест, не так уж много. Поэтому и предположили, что если где-то что-либо и спрятали, то, скорее всего в одном месте.
- Ну, а что же эти сокровища не искали?
- Как это не искали? Сколько я себя помню, мы в детстве только это и делали. Все игры были этому посвящены. Этим и взрослые занимались, даже специальные группы приезжали из Симферополя. И награды обещали за находку. Только так ничего и не нашли. А потом потихоньку об этом забыли, и теперь все воспринимается уже почти, как легенда...
Так прошел этот субботний вечер. А на другой день, в лагере, у ночного костра Григорий рассказал всем, имеющим уши, историю о татарском кладе.
На следующий день никаких изменений в лагерной жизни заметно не было. А вот еще через день ковыляющие на зарядку геологи с удивлением обнаружили, что все группы геофизиков бегут на спортплощадку в лучших олимпийских традициях; на зарядке энергично размахивают руками, слушают Одесского без обычных диссидентских реплик и даже торопят его, как будто бы желая поскорее выйти на работу. Завтрак геофизики съели быстро, похватали свои катушки и магнитометры и почти бегом ушли в леса. Озадаченные геологи, не успевшие еще съесть ни одной ложки утренней каши, остались за столами одни.
После обеда произошло почти то же самое. Вместо того чтобы разойтись на сладостную сиесту геофизики дружно и без всяких признаков сонливости двинулись к камеральному помещению, прихватив журналы наблюдений, арифмометры и логарифмические линейки.
Дима Куклин, сидевший за одним столом с Григорием, Лешей и Леней Пантилеевым веско сказал: "Разберемся!" Среди геофизиков двое были членами институтской секции спелеологии, а Дима, пользовался в секции авторитетом даже у старичков, не говоря уже о первокурсниках. Так что он имел серьезные основания рассчитывать на то, что трудовой энтузиазм геофизиков найдет скорое объяснение.
Через три дня, вечером в палатке Дима рассказал, что геофизики ищут ни много, ни мало, как татарский клад. Они объяснили, что с помощью как раз тех геофизических методов, которым посвящена практика, вполне вероятно отыскать запрятанные ценности. Ведь, можно было предположить, что ценности эти хотя бы частично сделаны из металла, следовательно, обладают повышенной электропроводностью, а это легко может быть зафиксировано при использовании ВЭЗ. Если же среди запрятанных предметов имеется железо, что тоже вполне возможно, то и магнитные их свойства будут резко отличными от окружающих менее намагниченных пород. Такие резкие отличия физических свойств, каких - либо участков территории от окружающего более спокойного фона на языке геофизиков называются аномалиями.
Однако все это казалось очевидным только теоретически. Дима рассказал, что почти сразу кладоискатели столкнулись со сложностями. Используемая ими методика электроразведки была рассчитана на поиски электрических проводников на значительных глубинах, а им требовались, скорее всего, глубины до 40 метров. Студенты не могли посоветоваться с преподавателями, так как было очевидно, что их вмешательство сделает, по меньшей мере, неинтересной, а то и невозможной, всю затею. Поэтому геофизики штудировали учебники, стараясь разработать методику работ, соответствующую задачам поисков небольших по размеру и неглубоко залегающих электропроводников. Оказалось, что среди студентов были светлые головы, которые очень быстро поняли, что для получения нужного результата нужно варьировать разносами электродов и теоретически рассчитали их величины. Кроме того, работу нужно было построить так, чтобы одновременно выполнялась и программа практики.
Другой сложностью было то, что для правильного понимания результатов своих измерений (говоря профессиональным языком их интерпретации) геофизикам нужно было достаточно хорошо представлять геологическое строение тех участков, где они работают. Для этого им была необходима помощь геологов. Дело в том, что с самого начала было высказано разумное предположение, что клад мог быть запрятан в какой-нибудь карстовой полости, а, попросту говоря, в пещере, которые иногда встречались на территории полигона. Пещеры, как известно, могут образовываться только в тех породах, которые растворяются водой. На территории полигона такими породами были известняки. Поэтому, если геологи, сверившись со своими картами, посчитали бы, что найденные геофизиками объекты с повышенными магнитными или электропроводящими свойствами находятся внутри слоев известняка, то такие места требовали бы прямой проверки. По существу, перед студентами обеих специальностей стояла задача комплексного геолого-геофизического изучения территории. Только предметом поисков были не месторождения полезных ископаемых, а гипотетические татарские сокровища.
И, наконец, еще одной сложностью была как раз прямая проверка возможных мест нахождения клада. Чтобы обследовать пещеру, необходимо было и соответствующее оборудование, и опыт. Всего в лагере было шестеро членов институтской секции спелеологии. Два из них были геофизики, никакого практического пещерного опыта не имевшие, и четыре геолога - Дима, Григорий, Леня Пантилеев и Нина Малыгина. Они уже дважды выезжали на спелеологические сборы под Адлером и работали в Воронцовской системе пещер (кстати, именно там и сгорела брючина на штанах Григория). Но, самое главное, сразу после практики, в сентябре, в районе этих пещер должен был состояться сбор секции. Туда должны были подъехать спелеологи-старшекурсники, которые проводили лето на производственных практиках в геологических экспедициях в разных концах страны. Спелеологическое оборудование - веревки, проволочные лестницы, крючья, светильники - находилось у Димы, Лени, Григория и Нины, которые и должны были привезти его к пещерам. Ведь старшекурсникам везти все это в какой-нибудь Магадан, все лето таскать с собой, а потом приехать с этим под Адлер было очень затруднительно. Следовательно, у геологов имелось все необходимое для обследования возможных мест нахождения клада. И они, разумеется, проявили к его поискам не меньший интерес, чем геофизики.
Весть о том, что, быть может, каждый день студенты ходят по несметным богатствам, быстро стала всеобщим достоянием. Вечером у костра или в палатках перед сном эта тема обрастала поразительными подробностями. Вспоминали о несметных богатствах крымских ханов, убеждали друг друга, что потомки ханских родов, наверняка, должны были проживать в окрестностях пос. Куйбышево, воображали сундуки с золотом, скрытые в прохладной темноте пещер. Григорий, почти каждый день видевшийся со Светой, приносил все новые удивительные факты о довоенной жизни в этих местах, возбуждавшие охотничий азарт кладоискателей. Григорий, правда, был большой фантазер, и, ссылаясь на Свету, многое лихо придумывал во время вечерней трехкилометровой прогулки из поселка в лагерь.
Жизнь разительно изменилась. Теперь ни один человек не залеживался по утрам в кровати, никто не тянул время за завтраком. Ежедневно материалы прошедшего дня обрабатывались, как и должно быть в образцовых геологических организациях. Этого требовал сложившийся порядок взаимного обмена информацией. Вечером Дима, получал от геофизиков данные о местонахождении наиболее интересных аномалий, выявленных за прошедший день. Назавтра бригадирам геологов давалось задание изучить геологическое строение вблизи этих аномалий, на предмет возможного нахождения в этом районе пещер. Через один- два дня геофизикам передавались геологические разрезы через аномальные участки, и делалось заключение о целесообразности их обследования.
Остававшиеся в полном неведении преподаватели поражались невиданному энтузиазму подопечного контингента, и где-то даже проявляли обеспокоенность его стремлением больше времени проводить в маршрутах.
Вскоре появилась первая находка. В один из дней геофизики выявили четкую магнитную аномалию. Они быстро уточнили ее границы и поняли, что она может вызываться чем-то находящимся в подвале разрушенного здания. Они сумели отыскать щель, по-видимому, ведущую куда-то вниз, но без фонарей и веревок лезть туда не решились. На следующий день Дима, Леня и Нина организовали штурмовые работы и обнаружили в подвале дома заброшенную кузницу. Большое количество железа - прутья, кувалды, молотки, наковальни - и вызывали, в полном соответствии с законами физики, аномально высокое магнитное поле. Вечером всем стало известно: методика работает и дает результаты!
В ходе сложного процесса обмена сведениями иногда выдвигались требования, выходящие за рамки геолого-геофизического информационного бартера. Однажды, возвратившись с вечернего рандеву с геофизиками, Дима сказал: