Случилось это уже во второй половине дня, когда супруга Николая Петровича срочно побежала к подруге на другой конец улицы, видимо, не все новости по телефону обсудишь, некоторые только с глазу на глаз можно. Раз хозяйка за порог, то хозяин себе занятия стал самостоятельно придумывать. Залез в душ, помылся, белье свежее одел, приготовился выйти завтра на работу после рождественских выходных. Присел у телевизора, да потом вспомнил, что не заглядывал два дня в почтовый ящик, а наверняка районку принесли. Как был в халате, хозяин вышел на площадку, притворил неплотно дверь и стал спускаться к почтовым ящикам, поигрывая ключом. Газеты, к сожалению, не оказалось. В подъезде было так холодно, что Николай Петрович поспешно затрусил вверх по лестнице, но у двери он ощутил страшное разочарование, так как дверь оказалась запертой, порыв ветра, проникший в подъезд, захлопнул ее перед самым носом. В более глупом положении он, вероятно, никогда не оказывался. Было холодно. В соседней квартире справа никто не жил уже лет десять. Друзьям в двенадцатой квартире можно было не звонить, так как они сегодня уехали погостить к дочке в Рязань. Оставалась девятая на этом этаже, либо пришлось бы забираться выше или ниже этажом. Надежды на соседнюю квартиру слева было мало, потому что здесь жила молодая особа, которая дома появлялась довольно редко, они с мужем чаще ночевали у родителей. Но время поджимало, тело мерзло, и Николай Петрович нажал звонок.
Какое-то время за дверью было тихо. Потом голос соседки тихо спросил изнутри:
- Кто?
Давно так не радовался Николай Петрович. Как будто бы он уже очутился внутри. Где тепло и уютно.
- Это сосед из десятой квартиры! - торопливо начал он. - У меня несчастье, откройте, ради бога!
Замок щелкнул, дверь приоткрылась, и в щели показалось испуганное лицо хозяйки квартиры:
- Что случилось?
- Дайте войти! - простонал застывающий от пронизывающего рождественского холода в неотапливаемом подъезде Николай Петрович и, отодвинув плечом дверь с хозяйкой, ворвался внутрь, к теплу.
Альбина осталась очень недовольной вольностью соседа. Она стала перед ним в коридоре неприступной стеной, не пуская дальше, хотя дверь успела закрыться - к счастью Николая Петровича. Он, зябко кутаясь в халат, стал сумбурно объяснять молодой Альбине происшедшее. У той лицо по-прежнему оставалось очень недовольным, как будто ее пытаются начать насиловать.
- Ну что ты, дорогуша? - наконец уяснил проявляемую к себе неприязнь Николай Петрович. - Хочешь, чтобы я замерз под твоей дверью? Случилась неприятность, вот и все! Жена скоро придет и освободит от моего присутствия. У самой что ли не бывало подобного?! Сколько раз по телефону звонить прибегала, пока свой не провела - мы же тебя не выгоняли...
Альбине не жалко было для соседа квадратного метра жилья на время, но здесь вмешалось одно обстоятельство, о котором Николай Петрович знать не мог: в туалете однокомнатной квартиры сегодня сидел и ждал развития событий спрятавшийся любовник энергичной Альбины, ее начальник Петухов Валентин Иванович, а для нее по- простому - Валечка. Показать Петухова было невозможно, никто не должен был знать про служебный роман Альбины. Потому что муж у нее к современным нравам относился подозрительно и наверняка мог значительно накостылять Валечке, не взирая, чьим начальником там он был. Как теперь покинуть квартиру, когда настырный глазастый сосед рядом? Головка у бедной Альбины враз заболела от навалившихся проблем. И кроватное мероприятие сорвалось, так тщательно спланированное задолго до Нового года. Обещавшее небольшое, но долгожданное повышение по службе.
Но ситуация диктовала сейчас принятия каких-то срочных мер. Кто вперед появится: жена Николая Петровича или муж Альбины - никто предугадать не мог, а рисковать ей не хотелось. Поэтому на нижайшую просьбу зайти и сходить по маленькой Альбина протестующее схватила соседа за рукава пушистого халата и потащила его в комнату:
- Нельзя! Там у меня беспорядок! Посидите в кресле у окна.
- Но я же продрог, мне, извини, отлить надо! Пусти, пожалуйста, бог с ним, с беспорядком, я глаза могу закрыть, если хочешь! Вслепую попробую...
Альбина приходила понемногу в себя и старалась держать все под контролем:
- Сказала: нельзя - значит, нельзя! Даже вслепую! Сейчас греться будем, - она придумывала, как создать условия для Петухова, чтобы он мог бесшумно смыться. Сейчас не до хорошего, главное сохранить все в тайне.
А у соседа, как назло, видимо, разрывался мочевой пузырь, потому что он упирался и не шел в комнату, все цеплялся за дверь туалета, где беспокойно вздрагивал Валечка, сидящий в кромешной темноте на крышке унитаза и готовящийся драпануть, как только появится возможность. Он знал об особенностях характера мужа Альбины и не желал быть покалеченным.
Альбина решила использовать все возможные методы, чтобы помочь любовнику. Она ласково попросила Николая Петровича:
- Пойдемте чаю попьем, мы ведь с вами как следует друг друга-то и не знаем! Пользуясь моментом, так сказать. У меня есть чудесный торт. Рождественский! Вы мне его порежете, пойдемте на кухню, - и она первый раз за эти минуты попыталась кокетливо улыбнуться.
Николай Петрович взвыл и стал рвать неподдающуюся дверь для желанной встречи с унитазом, но не получалось. И не могло получиться, потому что кроме крепкого шпингалета дверь с обратной стороны придерживал двумя руками цепкий Валентин Иванович. Готовая на все ради начальника, имевшего о-о-очень ревнивую жену, Альбина расстегнула свой короткий халатик и начала его распахивать, пытаясь женской уловкой увлечь соседа из коридора на кухню и освободить путь для бегства Петухова. Почуяв коварство, Николай Петрович распахнул наружную дверь и выскочил на площадку. Он увидел вернувшуюся жену Клаву, возившуюся с замком, и обрадовался, как никогда в жизни. Хотя и досталось ему дома - Клава тоже была живым человеком и не сразу взяла в толк, отчего ее муж такой возбужденный выскочил в одном халате от соседки - но все обошлось, и жизнь как-то сразу наладилась.
И не знал он, что некий Валентин Иванович Петухов, раздосадованный происшествием, не мешкая ни минуты, также быстро выскочил из девятой квартиры, покинув уютный уголок, где иногда предавался плотским утехам. Альбина не получила желанного повышения. Зато все осталось в бо-о-ольшой тайне!