- Привет, - широко улыбаясь, поприветствовала меня гостья, и смело шагнула через порог, вкатив за собой чемодан.
Я стояла, очень правдоподобно изображая Лотову жену, не в силах не только что-то произнести в ответ, но и пошевелиться.
- Ты извини, что без звонка... Пустишь меня на несколько дней? Мне просто больше некуда податься.
- Как ты меня нашла? - почти шепотом выдавила я из себя вопрос, возникший у меня в голове, как только я увидела ее на пороге с багажом.
- Ой, да разве это проблема?.. - весело отмахнулась Катя.
Задавать вопросы как-то сразу охота пропала. Молча глядя, как, непринужденно чирикавшая Катя, освободившись от поклажи, разоблачается, освобождаясь от верхней одежды, и шарит взглядом по полу прихожей, я, медленно выходя из ступора, сообразила, что взгляд этот означает поиск тапочек. Указав пальцем в сторону, где стояла пара мохнатых шлепанцев, я "кавалерийской шаркающей походкой" направилась обратно на кухню.
Плюхнувшись на стул, я смотрела, как Марат с аппетитом продолжает поглощать яичницу, поочередно прихватывая с тарелок то ветчину, то помидоры, удивляясь его беззаботности.
- Пришла Катя... - начала, было, я, желая ввести его в курс столь неординарного события, но закончить не успела.
- Привет честной компании, - по-прежнему улыбаясь, без сколько-нибудь заметного смущения на жизнерадостной физиономии, бодро поприветствовала она нас с Маратом, то ли позабыв, то ли не придавая значения тому, что со мной она уже имела удовольствие пообщаться в прихожей.
- Привет, - оторвавшись, наконец, от своей яичницы, Марат не без интереса, как мне показалось, взглянул на вошедшую.
Не дожидаясь приглашения, Катя уселась, сложила одна на другую руки на столе, и, устремив на Марата невинно-заинтересованный взгляд, представилась:
- Я - Катя.
- Марат, - склонил голову в вежливом поклоне Марат.
Взглянув на меня, она сдвинула бровки, видимо, пытаясь что-то сообразить или вспомнить, но тут же вновь перевела взгляд на Марата, расплывшись в улыбке.
- Ой, так вы, наверное, Каюмов? Марат Каюмов, да? Тогда я вас знаю.
- Неужели?
Равнодушный тон явно указывал, что вопрос был риторическим, но Катя энергично взмахнув руками, принялась объяснять.
- Ну, конечно! Когда мы собирались строить дом, мне все знакомые про вас уши прожужжали. Каюмов, Каюмов, только Каюмов!.. Я, конечно, заинтересовалась. Теперь знаю о вас практически все.
Марат подперев голову, прикрывшись от Кати рукой, посмотрел на меня, закатил глаза к потолку, и незаметно покачал головой.
Я же, постепенно выходя из прострации, пыталась сообразить, что же мне делать? Выставить на ночь глядя ее на улицу я не могла, но и оставить у себя было бы с моей стороны ужасной глупостью. Мне и без нее проблем хватало. Самым верным решением, казалось бы, было потребовать у нее объяснений. Но меня смущало присутствие Марата. Расспросами я могла бы поставить Катю в неловкое положение.
- Есть будешь? - так и не придя ни к какому решению, спросила я.
Катя, небрежно кивнув в мою сторону, продолжала восторженную оду таланту модного дизайнера.
- Вы такой талантливый и в тоже время такой скромный!
Усмехнувшись, я встала из-за стола, чтобы взять тарелку и вилку для Кати.
- Почему? - не обращая более на меня никакого внимания, она продолжала атаку на Марата.
- Почему талантливый или почему скромный? - съехидничав, встряла я в разговор.
- Талант от Бога - это не обсуждается, - ответила она мне. - Мне интересно, почему вы сторонитесь общества, ведете такой затворнический образ жизни?
Поперхнувшись, Марат закашлялся.
Поставив перед Катей чистый прибор, я подошла к нему и постучала по спине. Выпив воды, Марат поблагодарил меня и продолжил есть, не обращая больше внимания на Катю. Но она не унималась.
- Да, я все про вас знаю, но ни разу не встречала в обществе. Разве это не странно?
- Кать, поешь... И может все же объяснишь, что привело тебя ко мне?
- Я ушла от Леньки, - ничуть не смущаясь, ответила она, как-то уж очень равнодушно.
- Ну, допустим, - чувствуя, что начинаю раздражаться, спросила я. - Почему ко мне-то?
- Я ушла по-английски, не простившись... Попросту говоря, сбежала. А искать меня у тебя никому из них не придет в голову. Да ты не переживай. Я ненадолго. Мне бы только пару недель перекантоваться...
Марат перестал есть и удивленно посмотрел на меня. Не выдержав его взгляда, я потупилась и принялась рассматривать букетики на скатерти, искусно вышитые в незапамятные времена моей бабушкой, почему-то столь привлекавшие мое внимание именно в последние дни.
- Любезнейшая, - обратился он к Кате, - а не кажется ли вам странным, что вы даже не поинтересовались мнением хозяйки?
- О чем?
- Насколько удобным для нее будет ваше пребывание в ее доме?
- А чем я помешаю? Аглая, я ведь не помешаю? - интонация, с которой она произнесла последнюю фразу, была скорее утвердительная, чем вопросительная.
Я молчала, не зная, что ответить. В свое время дед потратил много времени, пытаясь научить меня говорить нет в ответ на беспардонные или просто неудобные просьбы. Выходило, что эти уроки прошли для меня даром. Но ведь она и не просила вовсе. Оторвавшись от изучения вышивки, я посмотрела на Катю, без стеснения заполнявшую свою тарелку едой. Похоже, что ситуация ее нисколько не напрягала.
- Две недели... - пробормотала я.
Марат осуждающе помотал головой и тяжело вздохнул.
- Ну, я не знаю... Это я так сказала, приблизительно... Может чуть больше. Вообще-то, мне и самой не хотелось бы задерживаться дольше. Все зависит от того как скоро мне удастся все правильно оформить. Бумажная волокита...
- Ты о разводе?..
- Нет, - энергично помотав головой, ответила Катя. Но взглянув на меня, улыбнулась и скороговоркой добавила: - То есть да, конечно... Ну и еще там кое-что...
- Кое-что - это что? - уже не скрывая своей неприязни, поинтересовался Марат. - Да и разводы, как мне известно, так быстро не оформляются. Уж, не на веки ли пришла ты поселиться?..
В ответ Катя лишь весело рассмеялась. Закончив есть, она отодвинула от себя пустую тарелку и широко зевнула.
- Пардон, - извинилась она игриво. - Спасибо, ребята, что накормили, напоили... Не обижайтесь, но я бы уже и спать легла. Глаза слипаются...
И она снова зевнула, продемонстрировав ровные ряды здоровых зубов.
- Послушайте, Катя... - взглянув на меня, снова заговорил Марат. - Время позднее, и указывать теперь вам на дверь не гуманно даже с моей точки зрения, не говоря о простодушной Аглае, но завтра мы вернемся к разговору...
- Марат...
- Помолчи пока, - остановил он меня.
- Решение будет зависеть от того, насколько убедительно вы расскажете свою историю.
Закончив, он встал и вышел из кухни.
- Разве он здесь живет? - удивленно вскинула бровки Катя.
- Пойдем, я покажу тебе, где ты можешь разместиться.
Марат сидел на диване в гостиной, вытянув вперед и пристроив свои длиннющие ноги на журнальном столике. Я подошла и, скинув его ноги на пол, устроилась рядом на диване. Какое-то время мы, молча, смотрели по телику передачу о кошках.
- Ты давно знакома с этой девицей, - не выдержал первым Марат.
- А что?
- Не нравится она мне.
- Почему?
- А тебе нравится?
Я пожала плечами.
- Ты намерена оставить ее у себя жить?
Я снова отделалась пожатием плеч.
- Кто она такая?
- Катя.
- Это я уже усвоил из непродолжительной беседы. Что ты еще о ней знаешь?
- По правде говоря, я вижу ее второй раз в жизни.
- Что?! - взвился Марат. - У тебя с головой все в порядке?
- Не кричи. Я была у нее дома. Очень приличный, знаешь ли, дом... Сплошной антиквариат... Мебель из семнадцатого века... Фарфор, хрусталь, серебро... Икра черная лоханками...
- Что ж она от такой роскоши и к тебе с чемоданом?..
- Ты мне не веришь? Ты руки ее видел?
- Руки? Ты про стекляшки?
- Ничего себе стекляшки! - возмутилась я.
- Это стекляшки, Аглая. Имитация. Очень качественная и дорогая, но бижутерия.
- Вот так сразу определил, на глаз? Ты же не ювелир. Откуда ты знаешь?
- Какая разница, - отмахнулся он. - Я вот что подумал... Может и все остальное...
- То, что я не так хорошо как ты разбираюсь в бриллиантах, вовсе не означает, будто и во всем остальном мне так легко пустить пыль в глаза... А уж икру я еще и пробовала!
- Не злись.
Он обнял меня и, притянув к себе, прижался щекой к волосам.
- Сегодня ты как-то иначе пахнешь. Что-то знакомое... Машки твоей парфюмерия?
- Марат... - слегка отстранившись, я посмотрела на него с наигранным беспокойством. - Должна ли я это понимать как то, что тебе знаком Машкин запах? Объяснись!
- Это называется - с больной головы на здоровую...
Прижавшись к нему, я спрятала лицо у него на груди.
- Не надо...
- Не буду, успокойся.
Обняв чуть крепче, он наклонил голову, уткнувшись носом мне в висок, и очень тихо сказал в самое ухо:
- Я останусь...
Я напряглась и затихла, перестав дышать.
Часть шестьдесят пятая.
- Не бойся, я вовсе не претендую на половину твоей кровати... Просто не могу оставить тебя с этой девицей наедине.
Но что-то во мне уже изменилось. Напряжение ушло, внутри медленно растекалось приятное тепло... И, обвившись руками вокруг его шеи, я подняла голову. Его лицо было так близко, что знакомые черты расплывались, невозможность сфокусировать взгляд перешла и на мои мысли, которые, потеряв четкость, расползлись, как масляные пятна по воде. "Это хорошо. Так и надо" - последнее более-менее здравое промелькнуло у меня в голове. Найдя губами его губы, я закрыла глаза.
Не знаю, сколько прошло времени. Может быть много, может быть совсем ничего. Время утратило свое значение. Придуманное человечеством для лучшей ориентации в пространстве, нужно ли оно было сейчас, когда и само пространство перестало для меня существовать. Ощущения и чувства внутри меня, а все, что вне - просто не важно. И так легко... И никаких границ...
- Я думала, что вы забыли выключить телевизор...
Катя стояла и смотрела на нас с Маратом. Простой и ясный взгляд, в котором не было и тени смущения или любопытства.
- Стучать надо, прежде чем войти, - первым опомнился Марат. - Или там, откуда ты заявилась, правила приличия не в ходу?
- Так здесь же нет двери, - улыбнулась она, даже не подумав отвести взгляд в сторону.
Это было правдой. То, что у нас называлось гостиной, правильнее было назвать холлом, но Катино вторжение в моих глазах не выглядело от этого менее беспардонным. Задержись она с появлением еще на несколько минут, и картина, открывшаяся ее взору, была бы не интимной, а вполне себе эротической с элементами порнографии.
- Ну что, девушка, так и будем стоять? - все более раздражаясь, спросил Марат.
- А что?
- Убедилась, что телевизор выключить не забыли? Спокойной ночи.
Улыбка на ее лице приобрела сальную игривость. Постояв еще некоторое время, разглядывая меня изучающим взглядом, Катя, наконец-то, отвернулась и ушла в сторону кухни.
- Неприятная девица...
- Сами виноваты, - вздохнула я, высвобождаясь из объятий.
- Интересная постановка вопроса.
- Не надо было забывать, что мы не одни.
- Не надо было оставлять ее. Интуиция мне подсказывает, что эта Катя преподнесет еще не один неприятный сюрприз.
- Брось... Какие сюрпризы?
- Гашка... - снова прижав меня к себе, перешел он на шепот.
- Не теряй голову, она вот-вот проследует в обратном направлении.
- Да пошла она...
- Марат...
Но руки помимо моей воли уже снова обвивали его шею. Постепенность, с которой так приятно нарастало желание, нарушенная внезапной помехой, лопнула, взорвавшись, и окатила все мое существо обжигающей волной. Ничто уже, казалось, не в состоянии было остановить меня пока доведенная до экстаза, я умиротворенно обмякну в спокойной безмятежности удовольствия.
- Кхе-кхе... - прозвучавшее в пелене дурмана, отрезвило меня.
- Твою мать!.. - выругался Марат, резко отстранившись от меня. - Что еще?!
- Спокойной ночи, - весело подмигнув, Катя вошла в комнату, которую я определила ей для ночлега, и закрыла за собой дверь.
Я сидела, не зная, что теперь делать. Все вдруг разладилось, осталось лишь чувство неловкости. Марат, откинувшись на спинку дивана, молчал. Молчала и я. Ситуация настолько нелепая, что и глупее вообразить было сложно.
- Я, пожалуй, устроюсь здесь. Не нравятся мне ее блуждания по чужой квартире. А ты иди к себе. Поздно уже...
Я кивнула и встала.
- Марат...
Он взглянул на меня. Выражение его лица мне показалось слишком никаким, что ли? Сожалел ли он о том, что все так ничем и не закончилось? Было не понятно. И, не зная, что сказать, я пошла в ванную.
Открыв краны, я села на бортик ванны. Лицо горело. Щетина, отросшая за день на лице Марата, весьма успешно поработала наждачкой. Да уж... И это все, что осталось мне напоминанием? Не густо. Может это провидение заботится о том, чтобы из разряда потенциальных шлюх я не перешла в разряд действующих? Я встала и подошла к зеркалу. Подмигнув своему отражению, я стерла с лица выражение задумчивой растерянности. Нахваталась от Машки мистической глупости. Пусть все идет, как идет и будет, что будет.
Быстро раздевшись, я выдернула пробку из отверстия слива ванны, передумав, нежится, погрузившись в нее. Включила душ и залезла под рассекаемые им струи воды. Хорошо... Буквально физически ощущая, как вода, смывая и увлекая вместе с собой в слив, все, налипшие на меня за день тревоги и досады, я легко вздохнула и собралась уже пропеть песенку самодовольного мышонка из детского мультика, но вспомнив, что в гостиной находится Марат, ограничилась радостно-глуповатым смехом.
Возрожденная к новым жизненным перипетиям, я намазывалась питательным кремом не без удовольствия наблюдая собственное отражение в зеркале. А что? Очень даже милая мордашка: правильные черты, большие серо-зеленые глаза... Но это сейчас серо-зеленые, а при ярком свете они у меня становятся искристо-изумрудными. Редко кто не восхищался этим преображением. В самом деле, красиво. Сама знаю, чего скромничать? Только не понятно от кого я унаследовала этот редкий цвет глаз. В основном моя внешность была скопирована с маминой, но глаза у нее ярко-синие, васильковые... По папиной линии все имели глаза карие: от янтарного до самых темных оттенков коричневого... Всем, конечно, известно, что при смешивании желтого и синего получится зеленый цвет. Но это, когда смешиваешь краски... Что-то я очень сильно сомневаюсь, что подобное можно распространить и на генетику.
Поставив баночку с кремом на место, я прямо-таки уперлась взглядом в бритвенный станок, одиноко и поэтому особенно нагло выглядывающий из стеклянного стаканчика. "Опа!" - пронеслось у меня в голове. Марат в ванной был. Видел? Очень даже может быть. Прятать теперь бессмысленно. Если видел, то вызовет лишь еще большие подозрения. А как объяснить? Я-то бритвой не пользуюсь, предпочитая эпилировать ненужную на теле растительность в салоне. Сколь веревочка не вейся... Вот она - народная мудрость - снова вылезла в своей неопровержимости. Так, стоп. Чего это я? Откуда Марат может знать о салоне? Многие же пользуются. Пора, пора заняться нервишками. Ново-пассит попить, что ли?
Встряхнув головой и убедившись, что высушенные феном волосы правильно улеглись как бы в небрежном беспорядке, я вышла из ванной.
- Не передумал?
- Что? - непонимающе взглянул на меня Марат.
- Не передумал провести ночь на этом диване?
- Нет.
- Тогда пойдем со мной.
- Зачем?
- Выдам тебе подушку, одеяло и прочие постельные принадлежности.
Он встал и пошел за мной следом.
Апартаменты, хозяйкой которых некогда была баба Лина, состояли из двух смежных комнат. Одна - большая, светлая, другая - с небольшим под самым потолком окном намного меньше, прозванная дедом чуланом. Нянька хранила здесь хозяйственные принадлежности: одеяла, подушки, столовое и постельное белье, полотенца, всевозможные пледы, покрывала и прочий текстиль домашнего назначения. После ее смерти здесь все осталось по-прежнему. Я лишь изредка проводила плановую инвентаризацию, перетряхивая и проветривая, свое приданое.
- Интересный у тебя... дом, - оглядывая нянькин чулан, сказал Марат. - Язык не поворачивается назвать это квартирой.
- Знал бы ты, сколько здесь пронеслось ураганов после смерти деда. Треск такой шел, прости Господи...
- Не понял... Каких ураганов?
- Потом расскажу как-нибудь, - вздохнув, отмахнулась я.
- Сам выберешь или на мой вкус?
- Да мне без разницы, на чем спать, - пожал он плечами.
- Тогда подставляй руки.
Нагрузив, я подтолкнула Марата к выходу.
Вернувшись в гостиную, он скинул принесенное на диван и обернулся ко мне.
- А покажи мне свою комнату, - неожиданно попросил он.
- А что там интересного? - пожала я плечами.
- И все же мне любопытно взглянуть.
- Ну, пойдем...
Часть шестьдесят шестая.
- Заходи, любопытствуй, - распахнув перед ним дверь, пригласила я Марата в свою опочивальню.
Он вошел, покрутил головой.
- Не надо, не включай свет, - заметив, что я потянулась рукой к выключателю, попросил он.
- Ну, как?
- Славно. Просторно, два больших окна и вещей не много, а уютно.
- А что? Нагромождение мебели создает уют?
- Нагромождение - нет. Но полупустые комнаты на меня нагоняют тоску. Минимализм, хайтек... Для других - пожалуйста, сам же предпочитаю классические интерьеры.
- А ты, оказывается, старомодный зануда. Удивил. Что ж ко мне-то постоянно придираешься?
- Разве?
- Ладно, уже действительно поздно.
- Выгоняешь?
- Ты сам так решил...
Я, так и не войдя в комнату, стояла, прислонившись к дверному косяку. Выходя, Марат остановился, и повернулся ко мне. Он стоял очень близко, и мне пришлось высоко поднять голову, чтобы посмотреть ему в лицо.
- Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, - кивнула я ему в ответ.
Забравшись под одеяло, я настроилась на долгие размышления и самокопания, поскольку и сегодняшний день, а особенно вечер, выдал на-гора достаточно "породы", в которой нужно было разобраться, систематизировать и распределить по приоритетам. Но мысли мои текли все медленней, путались, лениво цепляясь друг за друга, и уже совсем скоро я заснула.
Проснулась я как-то вдруг: без привычной полудремы и ленивых потягиваний. Открыв глаза, я увидела, что дверь была приоткрыта, и за ней кто-то стоял, не видимый в приоткрывшемся проеме. Я испугалась, и, натянув одеяло до самых глаз, судорожно соображала, где я оставила телефон, потому что рядом на тумбочке его не оказалось.
- Кто там? - собравшись духом, спросила я так тихо, что и сама-то себя еле расслышала.
Но некто, не видимый, вопрос мой услышал. Дверь распахнулась шире, и я увидела на пороге силуэт высокого мужчины. Затаив дыхание, я ждала, что будет дальше.
- Можно войти?
- Фу, - выдохнула я, признав в незнакомце Марата. - Напугал как... Я и забыла, что со вчерашнего вечера живу в общежитии.
- Так я войду?
- Входи.
Он вошел и закрыл за собой дверь.
- Ну, что ты там топчешься. Проходи, раз пришел. Что еще случилось?
Молча присев на край моей кровати, Марат, потупившись, рассматривал собственные руки.
- Ну?.. О, Господи... Пришел и молчишь... Который сейчас час?
- Двадцать минут шестого, - скользнув взглядом по часам на руке, удовлетворил он мое любопытство.
- Очуметь... Я бы еще могла спать и спать...
Приподнявшись, я протянула руку и дотронулась до его плеча.
- Так и будешь молчать?
- Гаш, я замерз... Холодно...
- Так нечего по ночам разгуливать в таком виде... И смущать девушек, - добавила я после небольшой паузы.
Прижавшись щекой к моей руке, которую я так и не убрала с его плеча, он тихо вздохнул.
- Пустишь погреться? - спросил он, пытаясь, видимо, придать интонации вопроса игривость, но у него не получилось.
- А ты пошляк. Не ожидала...
Убрав руку, я смотрела на него в упор. Он повернул ко мне голову, но, не выдержав моего взгляда, снова отвернулся.
- Прости.
Я молчала. Его вопрос мне не понравился, но я не злилась и не сердилась. Скорее удивилась. Я действительно не ожидала от него ничего подобного. Таких слов не ожидала. Резкость моего ответа, наверное, была не слишком адекватна, тому, что чувствовала, но подходящих слов, чтобы объясниться с ним я не находила.
- Ты хочешь, чтобы я ушел?
Этого я не хотела. А чего я хотела? Пуститься в пустые разговоры, делая вид, что и теперь не понимаю, зачем он пришел? Глупо и не честно. Нет, не честно... Какая-то нелепая детская игра. Сколько можно играть в прятки, закрыв ладошками глаза, и при этом подсматривать в щелочку между раздвинутыми пальцами? Кого я пытаюсь обмануть?
Он встал и уже шагнул к выходу, когда я резко поднялась.
- Марат...
Он остановился, но не обернулся.
Сидя на коленях, я смотрела на его спину, но в моей дурацкой голове вертелась лишь мысль, что выгляжу я сейчас, пожалуй, не лучшим образом.
Не услышав от меня ничего более, Марат пошел к двери. Он уже взялся за ручку, когда я вскочила с кровати, и, подбежав к нему, обняла и прижалась лицом к его спине.
- Марат...
- Что?
- Какой ты холодный...
Повернувшись, он подхватил меня на руки.
- Так я действительно замерз... И ты замерзнешь, если будешь бегать босиком.
Вот и все. Рубикон перейден. Я уже на другом берегу, и терять мне больше нечего. Вернуться я не смогу. Сейчас произойдет то, что должно произойти. Конец моим мучениям. Вот и хорошо... Можно расслабиться. Я закрыла глаза.
За дверью что-то бухнуло, перешло на звонкое треньканье и смолкло.
- Тудыть твою... - тихо прошипел Марат. - Похоже, она что-то разгрохала.
Опустив меня на пол, он распахнул дверь и вышел.
Вернувшись к кровати, я надела тапки, и последовала за ним.
В гостиной было темнее, чем у меня в комнате, и я зажгла свет. Предположение Марата оказалось верным: на полу, разлетевшись на значительное расстояние друг от друга, валялись осколки большой керамической вазы, еще недавно стоявшей на маленьком столике возле дивана. Не задерживая внимания на скорбных останках, я посмотрела на Катю. Лицо ее выражало растерянность, что было вполне естественным, на мой взгляд, а вот наряд, в котором она предстала публике в наших с Маратом лицах, меня озадачил. Нечто до неприличия коротенькое на тонких бретельках из почти прозрачной ткани совершенно не скрывало подробностей анатомии женской фигуры.
- Как такое могло случиться? - строго вопрошал у нее Марат, впопыхах натягивая брюки.
- Я шла и случайно задела... Она дорогая?
- Она была дорогой, пока не превратилась в мусор, - ответила я, продолжая рассматривать подробности фигуры, столь явно выставленные на показ. - Интересно куда ты шла, если она оказалась у тебя на пути?..
- Я... - смутившись, запнулась Катя и посмотрела на Марата.
Отметив про себя, что смущение было проявлено незваной гостьей впервые с момента появления в моем доме, я поплелась на кухню за веником и совком. Все было слишком очевидно, и ждать пока она придумает какой-нибудь правдоподобный ответ, не имело никакого смысла. По дороге меня нагнал Марат.
- Иди к себе. Я сам все уберу.
- С чего бы вдруг такое рвение? - усмехнувшись, лениво поинтересовалась я, но настаивать на личном участии в уборке не стала, развернулась и пошла обратно.
Катя все еще была в гостиной. Она сидела на диване (том самом на котором провел ночь Марат) и, закинув ногу на ногу, игриво раскачивала мохнатую шлепку на мыске. Остановившись точно напротив, я смотрела на нее, пытаясь понять, как в прошлый раз я могла так расчувствоваться, что даже строила какие-то прожекты, желая помочь ей.
- Аглая, прости ты меня, дуру, - поднявшись, она взяла меня за руку и заглянула в глаза. - Я, конечно, оплачу стоимость вазы... Только у меня сейчас денег нет... Но я обязательно...
- Кать, - прервала я ее, - иди спать. Рано еще...
- Ну, не сердись... Ты ведь не выгонишь меня? Мне, правда, больше пойти некуда...
- Иди, утром поговорим...
- Иди, иди... Нечего своими "прелестями" светить... - раздраженно поддержал меня вернувшийся Марат. - Ну, что смотришь? Пора уж понять, что ошиблась адресом. Здесь ты восторженных зрителей не найдешь.
- Я... - попыталась она что-то сказать, но так ничего больше не добавив, развернулась и проследовала к себе, громко захлопнув за собой дверь.
- На удивление наглая девица, - возмущенно пробормотал Марат, сметая в кучу осколки разбитой вазы.
Оставив его реплику без ответа, я ушла к себе.
Я села на кровать, скрестив по-турецки ноги, и задумалась. Что-то в моей жизни пошло не так. И не что-то, а буквально все. И Марат, рядом с которым раньше было так спокойно, пробуждает во мне плотские желания, пугающие меня, потому что противостоять им мне становится все труднее, а отдаться им полностью, без оглядки я не могу и не хочу. Ладно, не могу - это лукавство. А не хочу - вполне искренне. Всегда считала секс продолжением любви, лишь частью многогранных любовных отношений. А я люблю его? А он? Он меня любит? Хорошо, допустим, что я еще не разобралась в своих чувствах. Могу сделать себе поблажку, поскольку не я же была инициатором нашего сближения. Но он-то мог быть и поконкретнее в выражении чувства, которое ко мне испытывает, нет? И Катя, свалившаяся мне на голову... С ней что делать? Странная она, и ведет себя странно... Марат прав: наглости ей не занимать. Нет, Катя здесь вовсе ни при чем. Не она виновата в том, что я оказалась в дурацком положении. Если бы я любила... Ну, не было бы никаких проблем с выбором. Не сидела бы я сейчас, пытаясь понять насколько морально, простившись три дня назад с Дмитрием, млеть от желания в объятиях Марата. Он, любимый, должен быть один! Надо пойти и во всем честно признаться Марату. А иначе я не просто потеряю к себе всяческое уважение, я свихнусь. Да!
Решение было принято. Но я, по-прежнему, сидела, не двигаясь с места. Снова и снова перебирая в уме все за и против.