Множество лет, дни и ночи напролёт, я нагоняю время, опровергая его парадоксальную суть. Дорога которой не будет конца, остановиться, одуматься, предложить альтернативный вариант, компромисс, уступить. Нет возможности время одолеть в этой долгой игре, поздно быть правым, когда смерть, когда сам мертвец. Излагать на бумаге истории, которые станут письмом вникуда, за плечами пустота. Это все, далее горизонт.
Лабиринт слов, отголоски эха уводят в сторону, местами пугают. Значения и смыслы, толи день в закате, толи пролилась ночь и народилась луна. Тайные мысли, призрачные образы, едва различимые знаки судьбы. Абсурд реальности и каждый в этом месте имеет правоту выстрелить, за его спиной стоит другой и он тоже готов убивать. Тени выбывших персонажей расходятся по своим темным углам.
Привет тебе новорожденный, как дела, как остальное? С чем в эту жизнь пришел, с чего начнешь? Молчишь? Зачем тебе слова? Болтать без умолку делая мозолистым язык, отложи на время этот труд. Идем со мной в мир сказок и историй страшных, долгих. Может, выйдешь из тени на свет, уймешь полуночные страхи, сбросишь дрожь. Демоны ждут новую душу, конечно же, я с готовностью предам тебя и уплачу свои долги, жить то надо. Да, я останусь мерзавцем, но все же живым.
Прими мою откровенность должным образом, невинность всегда будет в цене, как легко даётся сейчас правда, потому что более нет свидетелей нашему разговору, как просто и это пьянит. Страшная сказка продолжается бесконечно долго, мир жалящих змей довольно устойчивый мир, в котором не мучает совесть, еще в нем нет тошноты.
Когда-нибудь я перестану морочить судьбу своими холостыми выстрелами. Останется время для всяких пустяков и бутылки вина года кометы. Я случайно припомню загубленные души и руки по локоть в крови не смытой. Напьюсь, молчи судьба и совесть заткнись.
Давным-давно на рыночной площади я потерял веру и кошелек, осталась лишь жалкая жизнь, мелочевка в карманах, планы не вернуться домой. Продолжилась сказка, время плотоядных чудовищ, людоедов, беспринципных лжецов в которых хочется слепо верить. Храм пустеет, мельчает бог и вера, телевизионщики перестанут трепаться по этому поводу, и пожалуй всё. Чудеса далеки, не возможны, чудеса остались на уровне бытописания посвящённых людей.
Ничего не меняется, но всегда что-то происходит, с этим и живём. Настоящее по ряду причин отдаёт безвкусицей, но очередным послезавтра слова наполнятся смыслом и твоё победоносное поражение, вызовет в памяти теплую, что, ни на есть усмешку, в этом и живем.
Гремят фанфары исходящего дня, барабанят воздух августа лапки розовых мартовских зайцев. Течёт оживлённое движение разномастного карнавального шествия бытия. Смятение и неуклюжий шаг, новое время, ты в прострации, привыкаешь иначе жить. Роза ветров обновляется.
Осмысленность взглядов обращенных вдаль, глубинное озарение, тектонические сдвиги идей некогда бывших в отдалении. Крыши и витражи, плоские стёкла башен, пульс и жажда, течение масс, да много всего существует, появляется, без ответов. Чудо порошок гаитянской ведьмы впусти на радость человек. Пляски богобоязненной паствы в миг уверовавшей в свою богоизбранность. Богопротивление без начал, но свет и тьма стары как мир, новое богословие сверх рационализм или очередная палата?
Мир вам на кладбищах и война в сердцах. Заряжай братка патрон, обматывайся пулеметною лентой и смело в бой. Истребляй без сожаления бешеных кобелей и сук, будет долгая ночь длинных ножей, пока не настанет тотальная победа. Фанатский приют и теплое пиво, ты зализываешь раны, получаешь любовь на лежаке пропитанном насквозь сигаретным дымом.
Жизнь зачастую питает склонность к повторениям. Я узнаю себя среди других людей и вижу, каким буду завтра. В прозе уживается любой стиль изложения - Всё не так уж и плохо, и не будет значительно хуже, чем есть сейчас. Если ты не собрался выйти и рискнуть, но даже после останется многое на своём месте - говорит тихий голос со стороны.
Иллюзия отсутствия уйдёт в иллюзорное присутствие. Ты, да вот же стоишь с сигаретой в руке, ждёшь тех, кто проходит мимо, глаза поутихли, равнодушны к потоку невостребованных процессов, да и сам так сяк, не изжил правды, не переборол склонность лгать. Выбираешь между самоучителем по рисованию и стихами гениального самоубийцы, что первым вылепить из глины?
Звуки города в спешке, ни секунды обратно. Суета из сонма сует, когда молчание просто последний выдох, и далее в путь, который не омрачит ни пробка в час пик, ни ледоход по пропащей весне не в сезон, тебя обгоняют дважды, трижды, живые, так и живём.
Мир опять или вновь, но на целых две минуты изменился, неумолимо роднясь с хаосом, который со слов философов породил его. Значит очередной пролёт над расписной под хохлому гармонией, она проглядывает в наших с тобой сувенирах на лотке, мы торгуемся, продаём, отцовско-дедовское наследие и спускаем барыши в клубах.
Ждем-с милостей свыше, мясистей, жирней - приговариваем на холопский манер, поглядывая на отпущенное время. Желаете-с водочку-с барин - предлагает ушлая челядь, которую не перевариваем в любом виде, не выносим на дух. Ждем и желаем, как наши дети, внуки, правнуки.
Время глобализировано до микросекунд и не играет той драматичной роли что прежде, а мы не в расчёт. Молодимся, стыдясь морщин, диетически дышим, путаем ценности, ложась под скальпель хирурга. Выходим новыми штопаными моделями с худобой в голове, и её подправит человек с вывихом там же.
Быстрая радость, всем счастья с горой, практически реализованный миф о вечной молодости дарован, по крайней мере это видно и не вызывает стыда или критики. Всё облечённое сегодня вечером будет уличено, затем оправдано, вот такой-то медиа фаст фуд. Много стало советов, и все советчики во благо запутались окончательно в сказанном, сойдясь единогласно (после нас хоть потоп). Деньги рекою текут, все остальное мельчает.
Реклама шила на мыло, новостной потоп, оголтелые люди предлагают и продают, мысли, постулаты, глупости. Война всегда в цене, никогда бы не подумал, что кровопролитие ограничено пятью минутами, одним испугом неизвестного, сорока пятью словами включая знаки препинания, патриотичной отмашкой и несколькими мертвыми телами. Плачут женщины и дети, цинизм справедливости запределен, как грабеж. Террор повержен, завтра он опять поднимет голову с худобой и вывихом.
Портрет бородатого убийцы подправит хирург, заштопает где надо, произведёт липосакцию отложений его кровавого кала и денди сойдёт с конвейера. Купит гармонию под хохлому, оттянется в клубе гламурном, водки закажет со знакомой ненавистью к тем же. Махнёт за город с девками, а поутру вера, война, террор, в офис.
Так и живем, переминаясь с ноги на ногу, в терпимом хотении жертвенного поступка, на подступах к горке каменистой, дабы поутру запечатлеть единство с небом, но пора уходить в предзакатную осень. Печаль растворится после кофе и бутербродов. Сытым ждешь восход солнца, все же легче.
Разговоры полны пресных впечатлений. Скоро цены на адреналин упадут, первое лицо авторитетно заверило в этом. Нам осталось засомневаться и ждать, это прогноз не более, на все сто вероятен и девяносто девять не реален, как и желание жить, бросить курить, пить беспробудно. Заметно похудеть, разутюжить морщины, рассчитаться с кредиторами, обрести духовность, будучи вне зоны действия сети, да мало ли начал долгостроев.
Приходят новые люди в разнообразии почти одинаковые. Каждый хочет куда-то вырваться, благо тур агентств полно. Ничего не делать, мечта человечества со времён выселения из рая. Бежать туда, где звёзды ярче и крупней, житуха полна щедрот и теплоты.
Туда, где горизонт это бескрайность синевы океана, белый песок, ты человек, потягивающий неторопливо коктейль и больше никого, ничьей власти. Только ветер и свобода, хорошее обслуживание, ВИП зона, приемлемые цены, лучше халва и щербет, полноценная халява.
Засыпаешь, проезжая свою станцию метро и локтём получаешь в ухо, отпихиваешь тела, ползёшь к заветному выходу, а там стена из бочкотелости, вся геометрия из плоти и крови. Сопит, раздражена, готова высказать лаконично своё мнение. Час пик, никакого намёка на падёж и вымирание человечества.
Улицы залиты светом, они пылают манящим огнём, двери открыты и за каждой обман, душно от животных парфюмов на запах слетаются все. Заводилы банкуют, транс, рубилово, очередь в туалет. Посмотри, как загибается чел на рейве он пропащий торч, последние телодвижения, сгорает сердце, выгорает мозг, сыплются потертые монеты.
Толпа выбирает фюрера и в крестовый поход, что-то и где-то громить во имя высоких целей. Брусчаткой на встречу движется крестный ход смиренных людей опричников, а после настанет революция разъярённых, подвыпивших приматов, бойня, гражданские разборы. Будут украшать стены домов разбитыми рожами и мозгами, кровь исправно течет сменяемыми веками. Двери борделей открыты, за каждой девица победителя ждет. Утром похмелье и все та же первобытная темнота.
Город. Игра света и тени, море огней, текучесть, отсутствие горизонта, бесконечные петли бетонных дорог, энергия масс близость нервного срыва. Я молчу, курю в сторонке, потягиваю свой кофе. Сон города существует ли он? Когда все замрет на месте, исчезнут звуки. Крысы и люди в своих норах уснут, перестанет в груди пульсировать время и сердце на кончике часовой стрелки замрет. Город уснул, погрузившись в фазу глубокого сна.
Механический голос извне говорит - Угомонись незнакомец, город спит, не тревожь его сон дай отдохнуть. Эскалатор уводит вглубь подземки, пустынный вестибюль, редкие пассажиры бесшумны словно тени, последний поезд давно ушел, и вскоре погасят свет.
Так и живём в задумчивости и тревогах о себе, не помня себя в оконченном представлении прошедшего дня. Уже довольно поздно - напоминает механический голос. Да конечно - соглашаешься ты. Извините, зазевался, рефлексировал, просто завис. Фильм был длинный в долгих полутонах, так бывает в поздний час, ты вроде бы бодрствуешь, хотя в действительности уже спишь.
Поздно, утреннее солнце, когда оно придет? Завтра? Или же прозвучит вопрос - Куда ехать? - спросит механический голос, а ты понадеялся, лелея крохотную уверенность, что он знает и всё разрешиться до завтрашнего утра, чудесным образом и само собой, так собственно и живём, незачем подводить черту морального толка.
Ещё есть ночь полная огней, шума, модных улиц, машина приобретает очень уж полезное свойство. Промчаться сквозь это на вылет, на выселки, в старый город к дому на склоне холма, в окнах там горит свет, на кухне плита, еда разогрета. Ждёт она, уже женщина, уже жена, уже близкий для тебя человек. Ты вспомнил несколько чувств первоочередных, живых, забавных.
Хотел закурить, но лучше на кухне у окна в любимых тапках, вдыхая аромат кофе, будучи здесь барином, а за окном ночь. Бездомные собаки воют на луну, пугая лаем темноту, сокрытых помыслов, затей преступных. Отрешённость, сигаретный дым обволакивает пустоту, а в церкви молится народ, слетевшийся на свет мерцающий, рождественских гирлянд. Дышит ладаном, тихо шепчет тайны.
Так и живём, задавая откровенные вопросы, получая не менее очевидные ответы, кто-то помнит о золотом правиле нравственности и его по обыкновению обманывают, да он и сам не прочь попрактиковаться в данной системе координат и ценностей. Отвлечённость или опять отвлекли, главное вслушаться, выслушать, тогда можно вникнуть и уловить суть очередной игры. Обогнать или опередить время.
Человеку достаточно того, что ему не достаточно. Зачем мы упорствуем в желании повернуть время вспять? Пытаемся затянуть паузы и нарезать больше счастливых моментов, запечатлеть навсегда, вставит в рамку, обязать быть доступным и под рукой. Остаются пожелтевшие письма, забытые истории из частной жизни. Время спешит, время идет. Извини дорогая всё эта проклятая спешка, её не промотать назад, когда на холмах жили исполины кедры, и имени у человека ещё не было.