Аннотация: "ЭПИЛОГ" - это Эпилог Истории Человечества
Э П И Л О Г
Предуведомление:
Возможно, я совершаю ошибку, включив это произведение неизвестного автора в свой сборник (составленный из попавших случайно в мои руки произведений других неизвестных авторов), так как он (автор) намекает на участие в его творчестве неких космических сил (см. "постскриптум"), в то время как описанные им события вызывают, прямо скажем, серьёзное недоверие.
На основании реалий, упоминаемых в рассказе, легко установить, что эти события якобы имели место в доперестроечный период, однако в анналах истории ничего подобного зарегистрировано не было, невзирая на колоссальную значимость этих событий. Не подвергая сомнению компетентность упомянутых сил, остаётся предположить, что аберрация возникла в мозгу автора в процессе интерпретации полученной информации: очевидно, он невольно перенёс события в свою эпоху.
Ю.Г.
Э П И Л О Г
В последние годы участились сообщения о наблюдениях НЛО, контактах с инопланетянами, о различных явлениях, необъяснимых в рамках существующих теорий. Казалось, что человечество стало объектом пристального внимания со стороны Космоса.
* * *
Ночью у двенадцатилетней Леночки заболел живот. Папа позвонил в скорую, и пока та добиралась, Леночка корчилась от боли, прижимая руки к животу. Она была пухленькая девочка, даже слегка перекормленная, и имела вполне развитые формы. ещё прошлым летом на юге ей кричали "Мальчик, не бегай тут!", когда она носилась по пляжу, осыпая всех песком, но сейчас никто бы не ошибся. Наконец, скорая приехала, врач осмотрела Леночку, пощупала ей живот и сказала: "Да она у вас рожать собралась!" Мама только раскрыла рот от изумления и негодования, но врач остановила её жестом и добавила: "Будем госпитализировать". Мама заметалась по комнате, собирая вещи.
-- Идти можешь? -- спросила врач Леночку. Та кивнула головой. -- Помоги ей, Миша, -- сказала врач молодому помощнику. -- Во второй роддом, -- это она маме.
-- Я с вами поеду! -- заявила безапелляционно мама.
Врач устало посмотрела на неё и ничего не сказала.
Ночью подморозило. Мама помогла Леночке надеть шубку и теплую обувь, укутала ей голову серым шерстяным платком, а сама, как была, в халате, накинула на плечи пальто, сунула босые ноги в боты, повела вместе с Мишей Леночку к машине, помогла ей туда забраться и лечь на носилки. Уселась рядом с ней и взяла её за руку. Рука была влажная и холодная. Светлая прядь волос прилипла к потному лбу и потемнела. Мама достала из кармана скомканный носовой платок и обтерла Леночке лицо. Тут же ей захотелось отхлестать дочку по щекам. Этакая тихоня! Когда она только успела?! И с кем?.. Просто невероятно! Ужасно! Глаз не спускала с неё, и вот -- на тебе!!.. Машину тряхнуло, Леночка застонала, лицо её искривилось, и гнев сменился жалостью... Ладно, потом... Что уж сейчас...
В приёмном покое дежурная вытащила из шкафа застиранную рубаху и байковый халат мышиного цвета, но схватки у Леночки возобновились, пришла заспанная акушерка, Леночку водрузили на каталку и повезли прямо в операционную. Мама осталась в приёмном покое для заполнения необходимой документации.
В операционной акушерка осмотрела Леночку и пришла к выводу, что она на пятом месяце беременности. "Выкидыш", решила акушерка. Дальнейший осмотр показал, что она девственница. Акушерка послала за дежурным врачом, они вдвоём ещё раз тщательно осмотрели. Сомнений не было. "Надо бы показать Володьке", -- подумал врач. Но до прихода главного оставалось ещё часов пять. Пожалуй, стоит позвонить ему домой. Такой случай! Врач направился к телефону, но в это время схватки усилились, и ему пришлось заняться Леночкой.
Не успел он к ней подойти, как она родила. Вот именно: это не выкидыш оказался, а роды. Санитарка баба-Тоня, увидев младенца, плюнула, растёрла тапком и перекрестилась. Позднее, в узком кругу, она комментировала: "Всякое повидала, всяких тут приносют, но штоб с обезьяном трахались, такого не приснилось". Вертлявая Нюрка откликнулась: "А что, может, и не плохо? Ты спроси у роженицы!"... Но это было потом, а сейчас баба-Тоня плюнула на пол в операционной, и никто этого не заметил. В другое время она непременно получила бы за такой проступок строгое замечание, несмотря даже на то, что она тотчас растёрла свой плевок тапком, но сейчас внимание всех присутствующих (кроме роженицы) было приковано к младенцу. Младенец был с хвостом. Хвост длинный, длиннее ножек, и покрыт, хоть и редкими, но довольно длинными, сантиметра полтора, рыжими, жёсткими волосками. Крохотный, не более полукилограмма, младенец выглядел вполне здоровеньким. Врач поднял младенца за ножки, прихватив заодно и хвост, шлепнул по попке, и младенец тихонько запищал. Врач положил его на свои ладони (хотя вполне мог уместиться на одной), младенец засучил ножками и замахал хвостом. Его быстро завернули в пелёнку и унесли, стараясь, чтобы не увидела роженица. "В реанимацию", -- шёпотом сказал врач. Леночка лежала с закрытыми глазами и, казалось, спала. Врач взял её за руку, пульс был нормальный, дыхание ровное. Дверь приоткрылась, и показалась голова Леночкиной мамы. Врач махнул ей рукой, и она исчезла. "Займитесь", -- сказал врач акушерке и вышел в коридор.
-- Всё в порядке, -- ответил он вопрошающим глазам мамы.
-- Можно? -- мама показала глазами на дверь.
-- Она спит... Нет-нет, не волнуйтесь! Всё очень хорошо... Это бывает. Пусть немножко отдохнёт. Пойдёмте пока, посидим в кабинете.
-- ... Знаете, доктор, она такая скромная, такая тихая девочка, -- говорила сидя в кабинете Леночкина мама. Она примостилась на краешке стула, перекинув ногу на ногу, теребя сигарету, предложенную врачом, и поправляя беспрестанно свободной рукой то халат на груди и колене, то волосы. -- Вы скажете: "В тихом омуте черти водятся"... Конечно, конечно, сейчас такая молодежь... Эти видео! Стреляла бы тех, кто развращает наших детей!.. Но она в эти, так называемые салоны, никогда не ходила... Да-да, не смейтесь! Она всегда мне всё рассказывает!..
Высокий, грузный врач в мятом, но довольно чистом халате с короткими рукавами сидел за столом, положив на него мускулистые веснушчатые руки, покрытые золотистой шерстью, и внимательно слушал маму. Рыжеватые волосы курчавились на висках и затылке, а широкая залысина доходила до макушки. Толстыми пальцами он бережно держал сигарету, как бы опасаясь её раздавить.
-- Не надо волноваться. Я уверен, что вы правы, -- низкий голос его звучал уверенно и убедительно. -- Дело в том, что ваша дочь... девственница... Была, конечно...
-- Как это?!.. Что ж она, от "святого духа" зачала, что ли?!
-- От Святого Духа?.. Едва ли, -- врач вспомнил развевающийся хвост младенца. -- Возможно, самооплодотворение. Такое, в принципе, не исключено. Очень жаль, что вы раньше не обратились в консультацию.
-- Но кто мог подумать? Никаких признаков не было. К тому же, если это самооплодотворение, то и она не могла ничего знать!.. Да, самое главное: это был выкидыш?
-- Конечно... Плод бывает жизнеспособным не ранее шести месяцев, а тут и пяти не было.
-- Ну и слава богу. Она ещё сама ребёнок... А как это отразится на её здоровье?
-- Будем надеяться, что всё будет в порядке. Роды... то есть, выкидыш прошел очень легко. Даже без вмешательства со стороны. Опасности практически никакой.
Врач посмотрел на часы.
-- Подождём ещё полчасика... Расскажите мне ещё о вашей дочке. Как она учится, с кем дружит.
-- Так вы все-таки думаете, доктор... что она с кем-то...
-- Нет-нет. Я ведь вам сказал... Просто так, пока мы тут сидим... Ваша дочка очень милый ребёнок, не правда ли?
-- Она ангел! Настоящий ангел! Вы скажете, что родители все так говорят... Нет, наоборот, сейчас все больше жалуются на своих детей. Но она действительно ангел. Хорошо учится, очень ласковая, правдивая. Очень хорошие у неё подруги, друзья. С плохими она дела не имеет! Уроки она часто готовит с одним мальчиком из нашего дома. Очень хороший мальчик. Отличник. Родители очень интеллигентные люди...
-- У вас больше нет детей?
-- Нет, она одна. У моего мужа есть ещё сын, от первого брака. Он уже взрослый. Уже свои дети.
-- Мне кажется, у вас очень хорошая наследственность.
-- Да, доктор. Вы заметили? Представляете, у меня ещё прабабушка жива! И в здравом уме и полной памяти, как говорится. Она вообще никогда в жизни ничем не болела. Ну, наше поколение уже не такое. Сами понимаете. Но всё равно, тьфу-тьфу-тьфу -- чтоб не сглазить -- на здоровье не жалуемся...
-- В каком классе ваша дочка?
-- В шестом. Нормально.
-- В какой школе?.. Нет-нет, не беспокойтесь! Никто ничего знать не будет! Мы вам дадим любую справку, если надо. Скажем, пищевая интоксикация?..
-- Да, доктор, спасибо большое... Такой скандал!.. Когда можно будет её забрать?
-- Дня три-четыре, может, пять -- понаблюдаем. Надо ещё анализы сделать, ведь мы ничего не успели...
* * *
Хотя дежурство кончилось, и можно было идти домой, врач дождался главного и рассказал ему о необыкновенных событиях этой ночи. Они пошли вместе в реанимационное отделение, и главный внимательно осмотрел младенца. Когда его распеленали, он слегка зашевелился и раскрыл ротик, но глаза оставались закрытыми...
-- Не знаю, правильно ли я поступил, скрыв ребёнка от матери и бабушки, -- сказал врач, когда они вернулись в кабинет главного. -- По правде сказать, я побоялся за роженицу: такого красавчика увидеть...
-- Да, Вася, ты явно превысил свои полномочия... Но, с другой стороны...
-- Бабушка обрадовалась выкидышу. Думаю, если бы они вовремя спохватились, сделали бы аборт. Хотя, кто его знает? Может, девочка мечтает о ребёнке? В конце концов, её право решать. Ну, а ты можешь меня дезавуировать: заявить, что я соврал. Или скажем, что ребёнка удалось реанимировать... Поговорим с ней. Пойду, посмотрю, оклемалась ли уже...
Леночка лежала в общей палате около двери. Увидев вошедшего врача, она покраснела и закрыла лицо простынёй. На вопрос о самочувствии ответила, что всё хорошо, хочет домой, может ходить, и ничего у неё не болит... Легко поднялась, сунула ноги в свои домашние тапки, надела мышиный халат, поправила рукой волосы и пошла за врачом.
Главврач даже встал и вышел ей навстречу. Элегантный, с аккуратным пробором в тёмных волосах -- то ли Запад, то ли -- провинция, -- в белоснежном крахмальном халате, он придвинул Леночке стул и усадил её около своего стола лицом к окну. Леночка низко опустила голову. Врач сел напротив неё. Главный занял своё место за столом и протянул Леночке пачку сигарет. Та замотала головой.
-- Правильно, -- сказал главный. -- Вредно. А я вот курю. Другим не советую, а сам курю.
Однако он не закурил и продолжал.
-- Ну, как себя чувствуем?
-- Хорошо.
-- Скажите... э-э-э... Леночка, а как вы себя чувствовали до вчерашнего дня?.. Не было у вас тошноты, например?
Она снова замотала головой.
-- Ну хорошо... мы вас, наверно, завтра выпишем.
-- А сегодня можно?
-- Зачем так торопиться?..
Она вдруг расплакалась совсем по-детски, всхлипывая, шмыгая носом и вытирая сопли пальцами. Главный достал из стола марлевый тампон, подошел к Леночке, погладил её по спине.
-- Не надо, не надо плакать. Ты уже большая... почти мама... На, вытри нос.
Она движением плеч стряхнула его руку, но тампон взяла и высморкалась в него.
-- Не могу я здесь... Все на меня смотрят... За что это мне?.. У меня ж ничего ни с кем не было!.. Другие девчонки уже давно... А я никогда, ни с кем... Я и с Петей дружу потому, что он не такой... не наглый... Теперь все узнают... Как мне жить дальше?..
-- Ну успокойся, успокойся... Во-первых, никто ничего не узнает. А во-вторых: что, собственно, узнавать? Ничего ведь не было!..
-- Как не было? А скорая сказала, что я рожать буду. И больно было!..
-- Мало ли от чего бывает больно? У тебя просто киста была... Жидкость скопилась. Пузырь такой. Он лопнул, жидкость вышла, вот и всё!
-- А как же скорая?
-- Ну что скорая? Ошибся врач! Такие ошибки очень часто даже бывают. Все думают, что женщина беременна, а приходит время рожать, там вода одна!
-- Правда?! -- Девочка уже улыбалась.
-- Конечно. А ты не хотела бы стать мамой?
-- Я?!
-- Ну, не сейчас... когда-нибудь...
-- Когда-нибудь?.. Лет через двадцать!
-- Вот как!.. Ладно... выпишем сегодня. Анализы только получим. Посмотрим...
-- ... Успокоилась совесть? -- спросил главный после ухода Леночки.
-- Старый лжец. Обманул маленькую девочку. А может, у неё проснулся бы ещё материнский инстинкт...
-- При виде такой зверушки... Так что ты обо всём этом думаешь?
-- Что тут думать? Баловалась она с этим Петечкой. "Поверхностный коитус". Сломать он ей не сломал, но живчиков своих напустил. Главная проблема -- откуда хвостик? Чьи это гены? Где этот хвостик в них сидит?
-- Петечку этого мы вытащим на свет Божий. это я организую. Проведём в их школе какую-нибудь показательную диспансеризацию.
* * *
Главный был доволен чрезвычайно. В его руках оказался уникальный экземпляр человеческой (человеческой ли?) породы, удивительнейший пример атавизма! Главный был не чужд науке. Напротив. Он любил науку. Даже больше, чем своих пациентов. Он следил за литературой, был в курсе событий, имел учёную степень, вёл кафедру, печатал много статей на разные темы, главным образом, в соавторстве со своими сотрудниками и аспирантами, и каждые два года выпускал по книге, без соавторов. Его хобби была наследственность. По этой причине появление на свет такого младенца вызвало у него особый интерес. Досадно, конечно, что роды произошли так скоропалительно, и его не успели предупредить. Уже сам факт появления в роддоме двенадцатилетней девственницы привлек бы его внимание, и он тотчас вызвал бы лаборанта с фотоаппаратом или даже видеокамерой и зафиксировал весь процесс родов. А тут ещё появление на свет такой зверушки! Это была бы сенсация! Но теперь уже ничего не поделаешь. В конце концов, даже только лишь наблюдение за развитием ребёнка может дать богатейший материал. И уж этого он не упустит! Надзор за младенцем он поручит своему верному Васе, давнему другу и однокашнику. Талантливейший мужик! Один только дефект, увы, весьма распространённый... Как ни странно, регулярные приёмы "валерьянки" никак не сказываются на его могучем здоровье и ясности мысли... Кроме того, надо будет привлечь к этому делу психолога, Бориса, тоже из их выпуска...
Со своими менее удачливыми однокашниками главный не чинился, но на людях держал дистанцию, и тогда они называли друг друга по имени-отчеству: Василий Федорович, Борис Иванович, Владимир Александрович.
Первые двое суток младенец провёл в общей палате, однако, к сожалению, слух о нем разнесся по всему роддому, и все, даже едва оправившиеся мамаши норовили добраться до него, полюбоваться хвостом. Пришлось перевести его в кабинет Василия Федоровича и устроить там образцово-показательную палату, которую, впрочем, никому не показывали, и вообще делали вид, что её не существует вовсе. Доступ туда был строго ограничен, и главный, чтобы прекратить ажиотаж, велел объявить, что младенец скончался. Васе он великодушно разрешил пользоваться его, главного, кабинетом. В случае особой необходимости.
Василий Федорович не был этим слишком ущемлён. Он предпочитал работать в вечер или ночь, и свободных помещений в его распоряжении было предостаточно. Семейная жизнь его сложилась не очень удачно. Отношения с женой были не то, чтобы плохие или натянутые, а -- прохладные. Они не ссорились, а просто каждый жил сам по себе. Жена тоже получила медицинское образование, но врачом никогда не была, работала в НИИ, имела свой круг знакомых, свои интересы. Взрослая дочь жила отдельно, своей семьёй. Так что дома никто его не ждал, и они с женой пользовались квартирой, так сказать, посменно, стараясь не мозолить друг другу глаза, хотя на стыках смен супружеская жизнь продолжалась.
* * *
Несмотря на объявленную кончину, младенец здравствовал, рос, и ему даже не понадобились никакие специальные условия, которые обычно приходится создавать для недоношенных детей. Две первые недели он ещё не открывал глаз, но с аппетитом сосал соску, а через месяц достиг уже размеров нормального новорожденного. Пора было решать, что делать с хвостом. Главному очень хотелось его оставить, чтобы посмотреть, каковы будут его функции. Но Вася сформулировал свою точку зрения так: "Все-таки он человек, а с этим хвостом будет белой вороной". Из человеколюбия решили хвост ампутировать.
Операция прошла благополучно, младенец вскоре поправился, и теперь следовало узаконить его существование. Леночкины роды прошли по документам как выкидыш, и вообще трогать её не хотелось. Решено было сделать так. Три дня назад одна роженица отказалась от ребёнка и сбежала, не дождавшись даже выписки. Ребёнок её умер, и хвостатого младенца (теперь уже бесхвостого) записали вместо него. Был, однако, риск, что она вдруг одумается и затребует своего ребёнка назад, но решили этим пренебречь. И ещё надо было решить: как оставить ребёнка при роддоме, чтобы держать под наблюдением? Роддом не приют. И статуса "сын роддома", в отличие от "сына полка" не существует! Выход нашли такой. Уговорили бабу-Тоню взять над ним опеку. Пообещали, что хлопот ей с ним не будет, дело чисто формальное, а она будет получать на него пособие в качестве вознаграждения за своё согласие. Беззаконие, правда... А что делать? Корыстных целей, впрочем, здесь не было, так что в случае чего дело пошло бы по административной линии, а не по уголовной. А побуждения вполне благородные: ради Науки!
Нарекли ребёнка Мартыном. Баба-Тоня, как опекунша, настаивала на имени Макак, но согласилась на Мартына, когда ей сказали, что Мартын -- это, якобы "мартышка мужского рода". На самом деле, имя "Мартын" было произведено от названия месяца март -- месяца, когда Мартын родился. Для краткости его стали звать просто Март.
Так Мартын, он же Март, стал постоянным жильцом роддома N 2. Помещался он по-прежнему в кабинете Василия Федоровича. В три месяца он уже начал самостоятельно вставать на ножки, держась за решётку кроватки, и лопотать, и главный подключил к наблюдению психолога Бориса. Март вполне явственно произносил "ня-ня" и "дай", и Борис определил: "вундеркинд растёт". "Дай" совершенно недвусмысленно интерпретировалось как "дай", а "ня-ня" могло означать, в зависимости от обстоятельств, "няня", "дядя" или "мня-мня", что на языках многих "туземцев" выражает, как известно, понятие "жрать хочу"... Борис протянул ему палец, Март крепко за него ухватился и повис, суча в воздухе ножками. "Геркулес растёт", -- определил Борис.
С изучением наследственности дело обстояло хуже.
-- Петечка на роль папаши не котируется, -- сказал главный. -- Совсем мальчишечка, на год моложе Леночки. С фимозом.
-- Ну, это не препятствие, -- заметил Вася.
-- И анализы не подтверждают. Практически невозможно.
-- Значит, кто-то другой. Свет на нем клином не сошёлся.
-- Конечно. Проверили весь класс. Один есть там у них. Переросток. Четырнадцать уже. По некоторым показателям ближе всех. Только вряд ли ограничился бы поверхностным коитусом, если бы она к нему в лапы попала. Он своё дело знает. Трипперок даже нашли.
-- Может, все-таки он?
-- Вряд ли. Слишком много отрицательных показателей.
-- Кто же тогда? Будем ещё искать?
-- Можно всю школу проверить. Можно весь город. Всю страну. Но только, знаешь, парадокс какой? Леночка не мамаша вовсе.
-- Как это??
-- Если по анализам судить, она не может быть его матерью. Я сам тщательнейшим образом проверил повторно. И её и ребёнка.
-- Уж не думаешь ли ты...
-- Ничего я не думаю. Я об анализах говорю.
-- Хочешь сказать, что методы ненадёжны?
-- Возможно. Но это уже другая проблема. Я только хочу сказать, что искать отца незачем. Я думаю, наследственность не имеет отношения к данной мутации. Это -- не атавизм. Видимо, причина какая-то внешняя -- радиация, химия, черт знает, что ещё... Вряд ли мы когда-нибудь узнаем. Жаль, конечно, но что поделаешь...
* * *
Поругиваясь про себя, Василий Федорович сочинял очередной отчёт о повышении рождаемости в роддоме N 2. Он сидел в своём кабинете, возвращённом в прежнее состояние, и поглядывал время от времени в открытое окно. Такая погода, а тут этот отчёт. Смена кончилась давно, а ты сиди и пиши!.. Как вдруг, нечто за окном привлекло его внимание. Окно кабинета выходило на детскую площадку соседнего двора. Со своего места врач видел верхушку гимнастического сооружения, представляющего собой железную сварную лестницу, выгнутую аркой. На этой лестнице повисла маленькая фигурка и, легко подтягиваясь на руках, поднималась со ступеньки на ступеньку. Поднялась с одной стороны арки и спустилась с другой. Потом он снова увидел эту фигурку, но теперь она шла поверх арки. Ноги были босы, цеплялись пальцами за перекладины, а руки, слегка расставленные, балансировали в воздухе. Это был, конечно, Мартын. "Упадет, чертяка", -- подумал врач, и в этот момент, как по его команде, фигурка пошатнулась и упала вбок, но тут же одна рука зацепилась за арку, потом вторая, фигурка качнулась два раза на руках и вскочила снова наверх. "Ф-ф-ф-у-у-у", -- выдохнул врач. Он подошел к окну и хотел крикнуть Марту, чтобы тот слез, но в этот момент мальчишка сиганул рыбкой вниз. Врач зажмурился, а когда открыл глаза, Март, как ни в чём ни бывало, бежал подпрыгивая по двору. "Супермен!"... "Супермальчик", -- поправился он.
-- ... Геркулес, кажется, из него получится, а вот насчет вундеркинда -- сомнительно, -- говорил главный. Ростом он с пятилетнего, а по умственному развитию ему и трех нельзя дать.
-- Но ведь не три года ему, а только год и три месяца, -- возразил Борис.
-- Что ты, Володя, -- вмешался Вася, -- если это не чудо-ребёнок, то каких тебе чудес ещё надо?
-- Да нет, ребята, конечно, он -- чудо. Просто... когда смотришь на него, чувствуешь несоответствие физического развития и умственного. Но, конечно, темп развития поразительный.
-- А не пора ли нам о его карьере подумать? -- сказал Вася. -- С его данными в спортивную школу запросто возьмут. Он там всех переплюнет. И мозгов для этого ему хватит.
Но это предложение было отвергнуто: нагрузка там большая, чрезмерная; это может нарушить естественный ход развития, а желательно, чтобы эксперимент был чистый.
* * *
По улице шла весёлая компания подростков и футболила по весенним лужам консервную банку. На тротуаре у роддома стоял толстый круглолицый мальчик лет десяти и лизал мороженое. Он был одет в бесформенные коротковатые штаны из мышиного цвета байки, белую застиранную рубаху, заправленную в штаны, похожую на ночную сорочку, больничные шлепанцы, подвязанные бинтом, чтоб не сваливались.
Предводитель, высокий и мосластый, с угреватой физиономией, по кличке Прыщ, отделился от компании и подошёл к мальчику.
-- Эй, рыжий, дай лизнуть, -- он протянул руку за мороженым.
Мальчик широко улыбнулся, показывая крупные редкие зубы, его лицо стало ещё круглее, чебурашечьи уши, казалось, оттопырились ещё больше, а маленькие светлые глазки превратились в щёлочки, прикрытые светлыми ресницами. Он охотно протянул Прыщу шоколадный брикет, завёрнутый в бумажку.
-- Эй, братва! -- крикнул Прыщ и откусил от брикета.
Братва бросила банку и сбежалась к ним. В один миг от мороженого ничего не осталось.
-- Ты хороший парень, -- сказал Прыщ и потрепал мальчика за волосы.
Мартын (это был он) улыбнулся ещё шире.
-- А деньги у тебя есть? -- спросил Прыщ и ощупал карманы Мартына. Денег не оказалось, и Прыщ заскучал.
-- Хочешь, я тебе сделаю котёл?
Мартын радостно закивал головой. Прыщ с размаху хлопнул его обеими руками одновременно по ушам. Мартын схватил Прыща за руки, тот громко завизжал и отскочил назад. В правой руке Мартына остался кусок окровавленной джинсовой ткани. Двое из корешей Прыща бросились к Мартыну. Защищаясь, он выбросил им навстречу обе руки, и кореша отлетели на середину мостовой. Прыщ, зажимая правой рукой рану, подвывая, понесся прочь, и вся компания побежала за ним. Мартын с отвращением посмотрел на окровавленную тряпку, отбросил её прочь, увидел кровь на своей руке и испуганно побежал домой.
Сегодня был его день рождения. Исполнилось два года.
* * *
Владимир Александрович медлил с публикациями о Мартыне. Это было не в его обычаях, но в данном случае имелись причины. Он опасался, что Мартом чересчур заинтересуются в высоких научных кругах и, скорее всего, заберут в Академию, а он, Владимир Александрович, останется на бобах. Как вдруг, в западной прессе появилось сообщение о рождении хвостатого младенца где-то на Ямайке, а вслед за этим подобные сообщения посыпались одно за другим из разных концов света. Оказалось, что даже в родном Отечестве такие случаи были, но о них по разным причинам помалкивали, а некоторые даже засекретили, так как полагали, что они вызваны неблагоприятными экологическими условиями, и начальство боялось вызвать панику среди населения. Многие умалчивали, не желая травмировать оглаской родителей и детей, а некоторые, подобно Владимиру Александровичу, сохраняли материал для себя. Весьма интересным оказался тот факт, что все детишки родились примерно в одно и то же время. Сейчас им всем было около года. Примечательным было ещё то, что принадлежали они различным расам и народностям, так что говорить о наследственности или о влиянии местных экологических условий не приходилось. Поэтому вопрос о причинах мутации казался неразрешимым, и оставалось лишь наблюдать за развитием детей. В этом у Владимира Александровича было преимущество -- опережение остальных на целый год. "Непорочных зачатий" нигде больше не наблюдалось, но гены младенцев также сильно отличались от родительских. Владимир Александрович немедленно выдал серию статей, а на следующий год -- монографию, которую на этот раз написал втроём с Васей и Борисом.
* * *
Утреннее солнце разбудило Мартына, и он потягивался лежа на спине, вытягивая длинные мощные руки, покрытые густыми рыжими волосами. За последние два-три месяца он необыкновенно возмужал и даже брился безопасной бритвой, подаренной ему дядей Васей.
-- Ну и вонища! -- заворчала Нюрка, входя в процедурную. Она сморщила вздернутый носик и, виляя тощими бедрами, пошла открывать окна. -- Топор вешай! -- продолжала она ворчать, переходя от окна к окну. -- Козлом от тебя воняет! -- определила она наконец.
Мартын потянул носом, потом соскочил с кушетки, подбежал к Нюрке, стал её обнюхивать, полез к ней под халат.
-- Да не от меня, дурень, а от тебя, -- отмахнулась Нюрка.
Но Март облапил её, прижал к себе. Нюрка стала отбиваться, открыла рот, чтобы заорать на него, но вдруг затихла, удивлённая, и так, с разинутым ртом, и замерла.
Василий Федорович, проходя по коридору, услышал необычные звуки в процедурной, приоткрыл дверь, заглянул в комнату, прикрыл дверь и огляделся. В конце коридора показалась процедурная сестра, Василий Федорович быстро пошел к ней навстречу и под каким-то предлогом увёл в одну из палат...
Встретив немного погодя Мартына, дядя Вася потрепал его по могучему плечу и спросил, как обычно:
-- Ну как, брат Март, как жизнь?
Мартын, с сияющим лицом, готов уже был рассказать ему о своих открытиях, но, вспомнив строгий наказ Нюрки молчать ("как партизан"), только подпрыгнул на одной ножке и ответил, как обычно:
-- Лучше всех!
-- Да, брат, хорошо тебе живется...
В тот же день главврач со своими друзьями Васей и Борисом собрались на совет. Март явно вышел из младенческого возраста, и хотя ему было всего три года, нужно было пересмотреть его статус малолетнего воспитанника. Собственно говоря, Мартын уже фактически из этого статуса вышел. Не зная, куда девать силы, он охотно выполнял всякую тяжелую работу -- играючи перетаскивал железные кровати, помогал отвозить и привозить белье. Ему даже давали небольшие карманные деньги из сэкономленных на грузчиках, и все были довольны. Деньги он тратил на мороженое и сласти, из которых предпочитал овсяное печенье... Но как быть с ним теперь? Держать такого здоровенного мужика в роддоме становилось неудобным. К тому же, несмотря на его рост почти сто шестьдесят сантиметров и мужественный вид, по умственному развитию он оставался на уровне пятилетнего ребёнка, и от него можно было ожидать непредсказуемых поступков. Придумать, однако, ничего не удалось, и решили оставить пока все, как есть. Но судьба решила по-своему...
* * *
В один прекрасный день... Нет, в один ненастный осенний день перед главврачём появился посыльный и вручил ему пакет. Тотчас после его ухода главный вызвал к себе Василия Федоровича и сообщил ему невеселую новость. Некая больная СПИДом указала на Марта как одного из своих клиентов.
-- Отправим его к Сергееву, -- сказал главный. -- Отведешь туда сам.
Сергеев заведовал клиникой СПИДа. Для любителей лингвистической точности, переименовавших, например, "туберкулезные" диспансеры, институты и прочие учреждения, связанные с этой болезнью, в "противотуберкулезные", чтобы никому не пришло в голову, что целью этих учреждений является распространение туберкулеза, а не его лечение, заметим, что полное наименование клиники было "Научно-исследовательский и экспериментальный институт, клиника и диспансер по изучению, диагностированию, лечению и профилактике заболевания СПИДом среди населения" (сокращенно: НИЭИКДИДЛПЗСПИДСН). Сергеев не был однокурсником Владимира Александровича, он окончил институт годом позже, но они были в хороших отношениях, хотя и не в таких приятельских, как среди однокашников. При клинике был стационар для "принудительного лечения лиц, уклоняющихся от такового".
Надо сказать, что слово "лечение" в названии клиники присутствовало, как говорят в Одессе, "для блезира", поскольку эффективного лечения ещё не существовало, а больные использовались в качестве подопытных кроликов, и персонал клиники так их между собой и называл. Зато диагностика была отработана на высшем уровне. Новейшие методы позволяли получить результаты с полной достоверностью и не более, чем за три дня.
Хотя Мартына нельзя было пока причислить к уклоняющимся от лечения, предполагалось поместить его в стационар. Оставлять его, пораженного страшной болезнью, в роддоме было, очевидно, невозможно, а другого дома у него не было. Опека бабы-Тони была изначально фиктивной, да и в любом случае вряд ли она согласилась бы держать больного у себя. В то же время, пребывание Марта в клинике Сергеева позволяло продолжить наблюдение над ним в новых обстоятельствах. Казалось, главный не был так уж убит горем, теряя своего подопечного. Открывались новые горизонты. Зато дядя Вася искренне переживал.
-- Что с Нюркой будем делать? -- спросил главный. И сам ответил. -- Пусть пока возьмет отпуск. Сергеев проверит, а там видно будет. Больше никого он тут не трахнул?
-- Кажется, нет. Нюрка хорошо его опекала.
-- Дай то бог... Всё равно надо всех проверить. Кто его знает... Чтоб шума и паники не было, проведём всеобщую диспансеризацию.
Проверка показала, что в роддоме всё благополучно. Слава Богу!..
Результаты Нюрки и Марта тоже оказались отрицательными. Нюрка вернулась на работу, а Марта пришлось в клинике оставить: узнали, что после взятия у него крови на анализ он был соблазнен одной из пациенток, несомненно больной...
Повторный анализ Марта также дал отрицательный результат, но обнаружили, что среди пациенток клиники Март был прямо нарасхват. Пришлось строго изолировать его от остальных больных. И снова результат оказался отрицательным!.. Это было невероятно! Полный иммунитет?!
И тогда Сергеев совершил преступление. Он вкатил Марту лошадиную дозу вирусной культуры. Немедленно появились антитела в огромном количестве. Через две недели, однако, не оказалось ни вирусов, ни антител. Повторные, самые тщательные анализы неизменно давали отрицательный результат. Интерпретировать это можно было, примерно, так: СПИД у Марта протекает подобно гриппу у обыкновенных людей и, по-видимому, не более опасен для него!
Сергеев поделился своими наблюдениями с Владимиром Александровичем, умолчав, правда, о своём преступном эксперименте. Впрочем, он получил от Владимира Александровича согласие на проведение любых экспериментов по своему усмотрению, в пределах, разумеется, допускаемых врачебной этикой, но. по существу, это была карт-бланш, и Сергеев раздвинул эти пределы весьма широко. Цель, разумеется, была, как водится, самая благородная: спасение человечества...
Достичь этой цели, увы, не удалось... Никакие сыворотки, никакие вакцины, никакие препараты, изготовленные из крови несчастного Мартына, не приносили никому из больных ни малейшего облегчения. К счастью, эти эксперименты не нанесли заметного вреда здоровью самого Марта, а несчастен он был единственно от стеснения его свободы, причём, главным образом, в части сексуальных контактов. Впрочем, время от времени, в сугубо научных целях, ему эти контакты не только разрешали, но и предписывали. Разумеется, под строгим контролем и при обеспечении надлежащего выбора партнёрши.
В конце концов, под давлением некоторых обстоятельств, пришлось прекратить эксперименты и вернуть Мартына в родной роддом. Владимир Александрович вкупе с Сергеевым опубликовали ряд интересных статей, но более ничем облагодетельствовать человечество им не удалось.
* * *
А "некоторые обстоятельства" заключались в следующем. Проблема мутантов, подобных Марту, начала приобретать международные масштабы. Пребывание мутантов в своих собственных семьях с момента достижения половой зрелости становилось тягостным для всех членов семьи. Повышенная сексуальная активность в сочетании со склонностью к промискуитету приводила к острым конфликтам. Попытки родительского воздействия традиционными методами с легкостью отметались могучими отпрысками. К тому же, при половом воздержании тела мутантов испускали чрезвычайно сильный запах, неустранимый ни частым купаньем, ни дезодорантами. Это делало просто невозможным длительное пребывание с ними в недостаточно интенсивно проветриваемых помещениях, и также вызывало конфликты. На помощь мутантам ринулось Общество защиты детей, что ещё более накалило обстановку. К нему присоединилось также Общество защиты животных, которое выразило протест против отсечения мутантам хвостов, заявляя, что судьба хвоста должна находиться в руках самого мутанта, и лишь ему одному принадлежит неотъемлемое право решать вопрос ампутации. Правда, к этому времени уже не осталось ни одного мутанта с хвостом, а рождение мутантов прекратилось так же внезапно, как и началось, так что вопрос этот имел чисто академическое значение. Это не мешало, однако, защитникам хвостов выступать с грозными филиппиками в адрес гнусных вивисекторов, покалечивших бедные создания без их согласия. Наконец, образовалось Всемирное общество защиты мутантов, взявшее на себя функции защиты всех прав своих подопечных.
Вот эти-то права составили наисложнейшую проблему. Действительно, в чём эти права состоят, и как их реализовать без ущемления прав остальных людей? Как, например, предоставить мутантам сексуальную свободу, не ставя под сомнение закон о растлении малолетних, существующий во всех цивилизованных странах?.. А как эту свободу ограничить?.. Или взять хотя бы вопрос о дееспособности. Следует ли не считать дееспособным мутанта до восемнадцати или даже до двадцати одного года? А что, если до этого появятся у него не только дети, но и внуки? или правнуки? или прапрапраправнуки??.. С другой стороны, определять гражданскую и юридическую способность лица на основании его сексуальных способностей едва ли приемлемо: не говоря уж о возникающих в связи с этим трудностях чисто технического характера, интересы слишком многих людей могли бы при этом серьезно пострадать...
Для решения этих и подобных вопросов решено было созвать международный симпозиум с участием юристов, психологов, физиологов и других специалистов, участие которых могло бы оказаться полезным. Для проведения симпозиума был определен город, в котором родился и проживал Первый Мутант по имени Мартын. Кроме специалистов, на симпозиум прибыли несколько десятков мутантов в сопровождении родственников и опекунов.
Всеобщее возбуждение, возникшее вокруг проблемы мутантов, отодвинуло на второй план даже случаи появления НЛО, свидетельства о встречах с инопланетянами, рассказы о полтергейстах и тому подобных чудесных явлениях, чрезвычайно участившиеся в последнее время. Мутанты были налицо, их любой мог увидеть при желании, и при этом они были не менее экзотичны, чем инопланетяне, которых видели только единицы, да и те не могли дать достаточно подробного и достоверного отчёта о виденном. Мутанты будили нездоровые фантазии, заставляя многих беспокойно ворочаться на своих одиноких или даже супружеских ложах, а кое-кто почти открыто изъявлял желание взять мутанта (или мутантку) в спутники (спутницы) жизни. Многие связывали появление мутантов с космическими факторами, ставя это в один ряд с другими необъяснимыми событиями, а некоторые высказывали подозрение, что мутанты являются подкидышами какой-то чужой цивилизации, наподобие кукушат.
Мартын обо всем этом ничего не знал. Он радостно вернулся к родным пенатам и окунулся во всеобщую любовь и восхищение. Бедная Нюрка вынуждена была поступиться своими единоличными правами, и стайка молодых сестричек и санитарок порхала вокруг него, надежно блокируя случайных претенденток из рожениц.
* * *
Однажды Мартын шел по улице, радуясь летнему солнцу и запаху свежескошенной травы, просачивающемуся из скверика сквозь городской смог. Вдруг он ощутил в груди сильный толчок. На другой стороне улицы он увидел существо сказочной красоты и обаяния. Оно было невысокого роста, с пышной копной черных волос на голове, спадавших на широкие плечи и обрамлявших прелестное круглое лицо. Аккуратная чёлочка закрывала лоб до самых бровей. Гладкая смугловатая кожа с кирпичным румянцем на щеках лоснилась на солнце и, казалось, сама излучала свет. Торс обтягивал бежевый свитер, закрывая длинные полные руки до самых запястий и облегая на груди два полушария такой совершенной формы, какой Мартыну ещё не доводилось видеть. Джинсы-варенки так же плотно облегали бёдра, выделяя сзади два полушария не менее совершенной формы, но значительно больших размеров. Огромными прыжками Мартын пересёк мостовую, не обращая внимания на мчащиеся машины, и едва не вызвав сразу несколько аварий. Шоферы орали ему вслед проклятия и махали из окошек кулаками, но он этого не замечал. Перед обворожительной незнакомкой Март остановился, как вкопанный, уставился на неё сверкающими глазами и осторожно протянул руку, сгорая от желания погладить её щёчку. Она, однако, отвела голову и кокетливо смотрела на Марта своими очаровательными маленькими глазками, поставленными у самой переносицы.
-- Чао! -- прохрипел сдавленно Мартын.
-- Чао! -- пропела мелодично незнакомка.
Мартын молчал, пожирая её глазами и тяжело дыша. Ноздри его раздувались. Острый мускусный запах незнакомки пьянил его.
-- Как тебя зовут? -- спросил он наконец.
-- Марта. А тебя?
-- А меня -- Март! Ха-ха! Совсем одинаково! Пойдем ко мне!
-- Нельзя. Мама заругает.
-- У тебя есть мама? -- эта мысль поразила Марта. Он думал, что мамы бывают только у очень маленьких детей.
-- Да. Вот она, -- Марта показала рукой на женщину, стоящую в нескольких шагах от них и разглядывающую витрину.
-- Мама! -- закричала Марта. -- Март пришёл.
Мама подошла к ним, и Мартыну она тоже понравилась, но не так, как Марта.
-- Вы тоже приехали на симпозиум? -- спросила мама.
Мартын не знал, что такое симпозиум, но знал, что ниоткуда не приезжал.
-- Нет, я здесь живу. А вы где живёте?
-- Мы в гостинице, -- ответила Марта. -- Нас там много. Пойдем к нам.
Около гостиницы Мартын увидел целую толпу таких же, как он и Марта. Они оживленно разговаривали, некоторые бегали вокруг, играли в салки.. С этими невысокими, плечистыми взрослыми детьми Мартын сразу почувствовал себя в своей тарелке. Они сказали ему, что все они мутанты, а значит, не такие, как все остальные люди. Некоторые из них говорили совершенно непонятно. Мартына это очень удивило, и ему объяснили, что есть разные языки. По его просьбе они высунули свои языки. Мартын их внимательно осмотрел, но разницы не обнаружил. Оказалось, впрочем, что они прекрасно понимали друг друга и без слов.
Когда папы и мамы пришли к ним и захотели увести своих детей, мутанты устроили настоящий бунт. То есть, это, конечно, не был настоящий бунт. Они не нападали ни на кого, ничего не громили. Они просто заявили, что хотят быть вместе. Ну что с ними делать? Такого ребёночка, хотя и трёхлетнего, за ручку не уведёшь! Не вызывать же милицию или пожарную команду с брандспойтами... Пришлось согласиться, хотя бы временно, на компромисс. Обратились к местным властям, нашли выход: предоставили им помещение школы. Благо, время летнее. Организовали полсотни раскладушек, матрасы, постельное белье. Разыскали несколько учительниц, согласившихся поработать воспитателями под общим руководством завуча. Родители и опекуны облегченно вздохнули, получив, пусть недолгую, передышку.
Мутантов разместили по шесть-восемь человек в классе, перетащив мебель в другие помещения. Мальчиков поселили на третьем этаже, девочек -- на втором. Воспитатели также поместились на втором этаже, заняв учительскую и кабинеты завуча и методиста. Сама завуч ушла ночевать домой.
С воспитательной работой вышел, однако, конфуз. Учительницы с опаской смотрели на мощные волосатые фигуры мутантов, носившихся в полуголом (а может, и голом? -- кто их разберет!) виде по коридорам и лестницам, и не решались их воспитывать. В конце концов, они сочли за благо запереться в своих помещениях, пустив всё на самотёк. Беготня и возня продолжались всю ночь, и воспитатели лишь вздрагивали, слыша топот под их дверьми, и тихо молились, чтобы к ним не ворвались. Но к ним никто не рвался, а утром все мутанты спокойно собрались в столовой в ожидании кормежки. Они получили на завтрак булочки с чаем, а потом высыпали на школьную площадку и стали там резвиться. Пришла завуч, и воспитатели во главе с нею пошли в обход. Войдя в один из классов, превращенных в спальню, они ахнули: половина раскладушек сломана, белье разбросано по полу, одна или две подушки распороты, и перья рассыпаны вокруг. В другом классе Мартын и ещё три мутантки проводили занятие по изучению сравнительной анатомии. Воспитатели очень смутились и, стараясь не шуметь, повернули обратно, зато мутанты нисколько не смутились и даже не взглянули в сторону воспитателей.
-- Нет, этот бордак надо кончать, -- нерешительно сказала завуч. -- Мы, правда, за их поведение не отвечаем, но всё же...
И она решительным шагом направилась к телефону. Ей пообещали разобраться, принять меры и навести порядок. Однако, единственное, что сделали, это вынесли все раскладушки, матрасы разложили рядами прямо на полу, разорванные подушки заменили целыми и вымели мусор. Можно было бы самих мутантов мобилизовать на эту работу, но они были настолько поглощены своими новыми отношениями и перевозбуждены, что решили оставить их в покое до конца симпозиума.
* * *
Между тем, дебаты о мутантах приобретали всё больший размах. Общество защиты мутантов выдвинуло лозунги: "Свободу мутантам!", "Мутанты всего мира, соединяйтесь!", "Мутантам -- государственный суверенитет!" Комиссия по правам человека встала на их защиту и подала петицию в ООН. На основании рекомендаций, выработанных на симпозиуме, было принято решение предоставить мутантам территорию в Центральной Африке, почти обезлюдевшую в результате СПИДа, для образования Республики Мутантландии. Немногие оставшиеся местные жители, поголовно больные СПИДом, охотно дали согласие на создание нового государства, рассчитывая на получение значительных субсидий от развитых стран, а также на помощь со стороны мутантов. Так проблема была решена, и мутанты со всего света были доставлены самолетами на новоселье. Первым Президентом Республики, насчитывающей пятьсот двенадцать мутантов и сто двадцать шесть местных жителей, был подавляющим большинством избран Мартын как самый сильный, самый красивый и самый умный.
* * *
СУЩЕСТВА вели между собой разговор. Это были Существа, ибо они существовали, и это был разговор, ибо это был обмен информацией: поочередно следовали вопрос и ответ. Одна информационная система посылала запрос другой, и та выдавала соответствующую информацию первой и всем остальным.
Существа простирались в пространстве за пределы всех известных человечеству измерений, представляли собой ультратонкую субэфирную структуру и не могли быть обнаружены никакими доступными людям средствами на данном этапе цивилизации. Сами же Существа имели возможность воздействовать на органы чувств живых существ, обитателей планет, вызывая в этих органах требуемые возбуждения и передавая таким путем информацию.
Язык, на котором общались Существа между собой, был так же мало похож на человеческий, как последний на язык муравьев или пчёл. А возможно, ещё менее. Имена Существ были непроизносимы на человеческих языках, и лишь обрывки имен улавливались и запоминались людьми.
Итак, в пределах возможностей человеческого понимания, разговор Существ выглядел, примерно, так.
-- Поведай нам, о, Махве, про свои эксперименты! -- провозгласил Председательствующий, обращаясь к одному из Существ.
И Махве поведал собравшимся.
-- Как уже известно Высокому Собранию, три миллиарда лет назад по местному исчислению, планета Тэрра была ещё безвидна и пуста, но условия стали уже подходящими для устойчивого существования углеводородных соединений, на основе которых я решил создать информационные системы, способные к гомеостазу, развитию и воспроизведению, то есть к организации той высшей формы движения материи, которая вульгарно называется жизнью. С этой целью я упорядочил несколько молекул, доведя их сложность до пределов, при которых количество структурной информации оказалось достаточным для выполнения указанных функций. Попытка оказалась удачной, процесс эволюции протекал вполне удовлетворительно, и лишь время от времени приходилось вносить кое-какие коррективы.
Около миллиона лет назад некоторые виды систем достигли достаточно высокого уровня развития для перехода к главному эксперименту -- созданию существ, приобщенных к Высшему Разуму. Для этого я выбрал подходящий по анатомическому строению вид млекопитающих и путем направленных мутаций получил всего лишь через несколько поколений удовлетворительную структуру тела и достаточный объём мозга. В дальнейшем эти существа буду называть условно "людьми". Прошли, однако, сотни тысяч лет, а почти никакого прогресса их мыслительных способностей не наблюдалось. Хотя они пользовались уже огнём, по образу жизни практически не ушли от своих предков-животных, не имели ни малейшего представления о морали, и даже такие основополагающие категории, как добро и зло были им неизвестны. После довольно бурного развития в самом начале, они, казалось, утратили вкус к жизни и даже к размножению, хоть я и постарался связать этот процесс с максимальным ощущением удовольствия. И всё это -- несмотря на прямо-таки райские условия существования -- идеальный климат и обилие легкодоступной пищи. Наконец, их поголовье начало даже сокращаться. Наш коллега Люсиф, также наблюдавший за экспериментом, пришёл к выводу, что причиной этого являются именно чересчур комфортные условия, не требующие от людей серьезных умственных и физических усилий. Он предложил остроумный выход из положения -- повысить их агрессивность, и любезно взял на себя необходимую коррекцию генетического кода. Выполнил это он весьма изящно, добавив в один из видов съедобных плодов химические соединения, вызвавшие требуемую мутацию. Результаты не заставили себя долго ждать. Всего лишь через одно поколение агрессивность людей возросла настолько, что начались между ними ссоры и драки из-за предметов, которых, казалось бы, всем хватало, в том числе, из-за самок. Пожалуй, из-за самок даже более всего. Мало того, что самцы стали объявлять самок своей личной собственностью, каждый старался захватить их для себя возможно больше, оставляя других самцов и вовсе без оных. Естественно, это вызвало массу конфликтов, и дело доходило уже до убийств. Я попытался было их урезонить, но потом решил предоставить событиям развиваться своим чередом, тем более, что желаемый результат был достигнут: рождаемость резко возросла, а увеличение численности и агрессивность заставляли людей расселяться на больших территориях, в том числе, в регионах с недостаточно комфортными условиями, что немедленно потребовало повышения их активности и роста умственного потенциала.
Всё же развитие шло в довольно медленном темпе, и лишь около десяти тысяч лет назад появились у людей признаки интеллекта. Они стали находить способы фиксации информации с помощью узелков, раковин, а также, что самое главное, -- в виде изображений. Это означало, что они достигли ступени, на которой можно начать приобщение к Высшему Разуму.
Передачу информации, содержащей элементы Высшего Разума, я осуществлял различными способами. Иногда это было появление перед большой группой людей эфемерного изображения передатчика информации, излагающего послание в доступной их пониманию форме, иногда -- сообщение избранному человеку в виде Откровения, иногда -- в виде сновидений. Это вызвало резкий скачок развития, но привело к значительной дифференциации человечества. Начались войны, порабощение одних племён другими и даже порабощение и угнетение одних индивидуумов другими в пределах одного племени. Основной причиной всего этого было извращенное понимание ими добра и зла. Понимание это сводилось к следующему: "Если сосед у меня украл осла, то это -- зло, а если я у соседа украл осла, то это -- добро". Очевидно, что с такими принципами невозможно построить не только светлое будущее, но и просто цивилизованное общество. Тогда я решил взяться за воспитание нескольких отдельно взятых племен, в надежде, что их достижения позаимствуют со временем и другие.
Так, например, для этой цели было выбрано довольно большое и сильное племя. Представители его отличались энергией и предприимчивостью и казались несколько сообразительнее других. Большое внимание уделяли они образованию, разработали к этому времени довольно совершенную письменность, и грамотность у них была обязательной. Обычаи этого племени не отличались от остальных племен, были жестокими и не могли быть совместимы с прогрессом. Поэтому я решил внушить им элементарные правила поведения, обеспечивающие цивилизованное развитие. Правила эти были сообщены их лидеру и обещана дальнейшая поддержка при условии соблюдения оных. Они умудрились, однако, исказить эти правила с самого начала, приспособив их к своим обычаям, но и в этом виде правила нарушались сплошь и рядом. Племя разделилось на несколько мелких, и те воевали между собой, что повлекло их ослабление и падение под ударами более сплоченных племен. Я несколько раз предупреждал их указанными способами, то есть обращением непосредственно к скоплению народа или через отдельных представителей, но коэффициент полезного действия этих мероприятий неизменно оказывался низким. Эффектные сеансы связи вызывали у них лишь дикие суеверия, а провозвестников, изрекавших истины, противоречащие их узкоэгоистическим интересам, они преследовали. Последнюю попытку я сделал, совместив оба эти метода и воздействуя одновременно на их разум и эмоции, но и это ни к чему не привело. Их Наставник, проповедовавший идеи всеобщей любви и единения, был попросту уничтожен. В результате, как и следовало ожидать, это племя было разгромлено и расселено по всему свету. А продолжая мнить себя избранным народом, представители этого племени жили среди других племён обособленно, не смешиваясь с аборигенами и тем самым не способствуя улучшению общего генофонда, а свой генофонд даже ставя под угрозу вследствие инбридинга.
Не принесли успеха также мои попытки помощи другим племенам. Так одно весьма многочисленное и многообещающее племя дошло до того, что однажды по приказу своего вожака уничтожило всех своих ученых и надолго отстало в развитии от других племен, несмотря на необычайную плодовитость.
После этого были оставлены попытки массового воздействия, и продолжалось лишь эпизодическое снабжение информацией отдельных представителей различных племен. К сожалению, большая часть достижений науки направлялась на создание орудий уничтожения людей и их имущества в нескончаемых войнах между племенами и внутри племён... Но самое поразительное произошло с учением Наставника, проповедовавшего наигуманнейшие идеи. Эти идеи были настолько извращены различными сообществами, называвшими себя последователями Наставника, что обратили его учение в полную его противоположность. Под предлогом защиты учения, которое они превратили в набор мёртвых догматов, они принялись уничтожать памятники культуры, созданные многими и многими поколениями различных народов, -- великолепные храмы и прекрасные статуи, ученые трактаты и произведения литературы, а заодно -- массы людей, вызвавших почему-либо подозрение в инакомыслии, причём, расправлялись с ними самыми жестокими способами. В первую очередь страдали люди образованные, видевшие пагубность подобных действий, а это не только стало угрожать достигнутому уровню цивилизации, но и привело, прямо скажем, к значительному регрессу. Пришлось несколько охладить их пыл, вызвав эпидемию чумы. Это помогло, и наука стала развиваться невиданными дотоле темпами. Увы! Это развитие создало за несколько веков критическое положение не только для людей, но и для всего живого на Тэрре, исключая, возможно, простейшие организмы...
Таков, вкратце, итог эксперимента на сегодняшний день.
-- А каково мнение по этому поводу нашего коллеги Люсифа?
-- Я думаю, -- отвечал Люсиф, -- что в качестве носителя информации белковые соединения имеют ограниченную перспективу. Высокое развитие систем на этой основе невозможно в принципе.
-- Согласен ли с этим коллега Махве?
-- Не вполне. Во-первых, среди представителей человеческого рода встречаются великолепные образчики. Я храню их матрицы и время от времени использую повторно. А во-вторых, предел их развития ещё далеко не достигнут.
-- Сомневаюсь, -- вступил снова в спор Люсиф. -- Насколько я могу судить, за последние пять-семь тысяч лет умнее люди не стали. Кроме того, опыт Тэрры и других миров показывает, что популяции подобных неполноценных существ, приобщенных к Высшему разуму, неизбежно заходят в тупик: попав в комфортабельные условия, они теряют вкус к жизни и погибают, а в условиях борьбы за существование достигают относительно высокой ступени развития, создают мощные средства уничтожения и тоже погибают, но при этом ещё губят почти всё живое на своей планете.
-- Я уверен, -- снова взял слово Махве, -- что ещё не все потенциальные возможности их реализованы. В последние века распространились прекрасные, гуманные идеи, призывы к свободе, равенству, братству...
-- Ха-ха-ха! -- сатанински захохотал Люсиф. -- Лучше вспомните, сколько крови было пролито под этими лозунгами! И каждый раз коллега Махве обращается ко мне за помощью: то чуму на них наслать, то холеру, то ещё что-нибудь, а теперь -- СПИД! Вся грязная работа достаётся мне. Лучше всего было бы предоставить их самим себе: рано или поздно они пустят в ход все свои арсеналы ядерного, химического и бактериологического оружия и решат раз навсегда все свои и наши с Махве проблемы! Даже если они сумеют воздержаться от войн, они неизбежно загадят всю планету всякого рода отходами и отбросами и лишь продлят ненадолго свою агонию.
-- Я не согласен с таким пессимизмом, -- сказал Махве. -- Я буду продолжать свой эксперимент на Тэрре, а если коллега Люсиф предпочитает, скажем, соединения на основе кремния, то в его распоряжении соседняя планета: там скоро возникнут подходящие условия... Но я полагаю, что коллега Люсиф сгущает краски. Я не сомневаюсь, что ему доставило немалое удовольствие участие в эксперименте на Тэрре. Чем иначе объяснить его усердие в разработке многочисленных тестов для исследования устойчивости человеческой психики...
-- О, да! И все эти тесты подтверждают, что психика их настолько неустойчива, что нет преступления, на которое нельзя было бы их спровоцировать! Жалкие существа...
-- Нет, нет, коллега Люсиф! Есть чистые души, неспособные ни на какие дурные поступки...
-- Исключения только подтверждают правило! Я считаю, что люди заслужили свою судьбу, и не надо препятствовать им дойти до логичного конца. И это будет великолепнейшее зрелище! Критические ситуации -- это самое волнующее в наших экспериментах... Коллеги! Многие из вас с интересом наблюдают за развитием событий на Тэрре, посылая туда свои зонды. Разве не убедились вы, вступая в контакты с людьми, что попытка приобщения человечества к Высшему Разуму провалилась? По существу, Высший Разум их не коснулся. Интеллект их находится на низком уровне, а полученные знания они употребляют лишь во зло...
-- Каково мнение коллег? -- спросил Председательствующий.
-- Позвольте возразить коллеге Люсифу, -- взял опять слово Махве. -- Контакты моих уважаемых коллег состоялись до сего времени только с индивидуумами ниже среднего уровня развития, или с детьми. По этим контактам нельзя делать выводов. Я буду продолжать эксперимент и надеюсь, что коллега Люсиф, несмотря на демонстрируемый им пессимизм, не откажется принять в нем столь же активное участие, как до сих пор. Я обращаюсь ко всем коллегам с просьбой соблюдать осторожность в своих контактах с людьми. Особенно следует позаботиться о том, чтобы появление ваших зондов не было принято за военное нападение какой-либо из противостоящих сторон и не спровоцировало военную катастрофу. Ну, а я принимаю меры для сохранения высших форм жизни от глобального уничтожения.
-- Желает кто-либо из уважаемых коллег высказаться по рассматриваемому вопросу? -- вопросил Председательствующий. -- Нет? В таком случае разрешите от имени Собрания поблагодарить коллегу Махве за интересную информацию и перейти к следующему вопросу согласно повестке дня. Дополнительную информацию о результатах эксперимента на Тэрре можно получить в частном порядке у коллеги Махве...
* * *
Тем временем СПИД на Земле распространялся с неимоверной скоростью. Появились комары-разносчики инфекции. Люди стали носить маски подобно пчеловодам, но к комарам присоединились блохи. Чтобы от них избавиться, люди уничтожили всех домашних животных, но зато расплодились в громадном количестве крысы, а с ними сладу никакого не было, поэтому, блох в домах становилось всё больше. СПИД охватил все сто процентов населения. И тогда началась эпидемия гриппа, перешедшая в пандемию, и род человеческий тихо угас...
Республика Мутантландия процветала. Туземцы учили мутантов жить в новых условиях, а мутанты выполняли под их руководством все работы до тех пор, пока СПИД не завершил свою мрачную миссию по дезинфекции планеты от человеческой плесени. Мутантов СПИД не коснулся. Дети мутантов рождались все до единого хвостатые и покрытые волосами по всему телу. Хвостов им никто, разумеется, никто не рубил, и они очень помогали лазать по деревьям. Постепенно мутанты туда и переселились: это было удобно и безопасно. Природа в этих краях очень щедра, изобилует съедобными растениями, и огонь стал им не нужен. ещё люди к концу своего существования осознали, что растительная пища гораздо полезнее в своём естественном, сыром виде. Впрочем, мутанты не брезговали и птичьими яйцами и даже мелкой живностью, тоже, конечно, в сыром виде. Охотники со страшным огнестрельным оружием исчезли, и леса наполнились зверьем. Шла борьба за существование. Наделённые большой физической силой, мутанты успешно сражались со зверьми, а если не могли справиться в одиночку, то выручала сплоченность. Худо приходилось беспечному хищнику, осмелившемуся приблизиться к их стойбищу. Только немедленное позорное бегство могло спасти ему жизнь. Сражались мутанты, в основном, зубами и когтями, и лишь когда требовалось поразить врага на расстоянии, пускали в ход камни и палки. Язык их усовершенствовался и приспособился к новым условиям. Человеческое ухо едва ли признало бы в нем членораздельную речь, но мутантам он служил великолепно, так как звуки его были хорошо слышны на большом расстоянии и несли всю необходимую информацию за счёт тональности и различных рулад...
И увидел Махве, что это хорошо. Оставалось подождать миллиончик лет, пока планета выздоровеет, и изгладятся на ней все шрамы, нанесённой человеческой цивилизацией, а тогда можно будет начинать эксперимент заново, с надеждой на более удачный вариант.
* * *
ПОСТСКРИПТУМ. Несколько слов о создании этого произведения.
Однажды среди ночи, в полусне, автор взял шариковую ручку и начал что-то писать. С этого момента он не мог ни спать, ни есть, ни отправлять прочие естественные потребности до тех пор, пока не закончил. Продолжалось это ровно две недели. В течение этого времени он не умывался, не брился, ни с кем не общался и не писал писем родным и друзьям. После этого он уснул и проспал целую неделю. Проснулся он гладко выбритым, подстриженным и вымытым. На пишущей машинке лежала рукопись "Эпилога", перепечатанная в трёх экземплярах. Оказалось, к тому же, что за эти три недели автор поправился на три килограмма, а родственники, друзья и знакомые нисколько не беспокоились за него, так как обычные контакты не прерывались...
Решение сообщить об этом чудесном феномене пришло автору после чтения газеты "Аномалия" и аналогичных ей, из которых он узнал, что подобные явления уже неоднократно наблюдались и давно нашли простое и естественное объяснение в космических силах, которые неусыпно наблюдают за нашей планетой и её обитателями и принимают деятельное, хотя и скрытое участие во всех происходящих здесь процессах