-Сколько у человека бывает счастливых моментов и переживаний, о которых вспоминаешь с улыбкой и умилением на протяжении всей жизни? Наверное, не так много. Если бы это случалось в большей мере, чем нам положено, как говориться в пословице, мы бы просто умерли от счастья. Умереть от счастья. В этом есть, какая то загадка на мой взгляд. Как ты думаешь Алексей?
- Не знаю, друг мой, даже не могу припомнить таких моментов в моей жизни. Всё перед глазами как прямая дорога без перекрёстков, а куда идёт она; то мне неведомо. Мам, принесите нам ещё один графинчик Смирновской и порцию селёдки.
На открытой веранде палило Калифорнийское солнце, океан пел свою вечно унылую песню, наводящую на раздумье и тоску. Низко над водой пролетело семейство пеликанов, похожих на птеродактилей с отвисшими челюстями.
- Алексей, давай я тебе историю о фламинго расскажу. Эти птицы и океан напомнили мне один случай. Как раз то маленькое счастье, мгновенье в моей жизни, о котором я тепёрь вспоминаю с умилением.
- Хорошо, вначале выпьем за перелётных птиц; пеликанов, фламинго и за нас с тобой.
- Эх, хорошо пошла!
Вот все твердят о Европе, какая она хорошая, какие там люди живут не то, что у нас в Калифорнии. Моя история произошла как раз там, а точнее во Франции. Бывал я в тех краях неоднократно, но дальше Бургундии, не забирался. Хотя, под конец моей жизни в Германии, мне довелось побывать на юге Франции в Провансе. Это место называется Камарк, где река Рона впадает в Средиземное море. Мне говорили, что испокон веков, раз в году, туда съезжаются цыгане со всей Европы. По лугам там бегают дикие лошади, свободные и гордые. Наверное, это единственное место в Европе, где они ещё остались.
Отправился я туда в конце Августа, начале Сентября довольно спонтанно. Мой приятель Ули Шнейдер, таксист из города Сант-Ингберт пригласил меня в эту поездку. Ули, так же как и я, был любителем американской фолк музыки. Ему очень нравилось, как я исполняю некоторые песни, и сам он играл на гитаре довольно не плохо. На этом и основывалась наша с ним дружба. Перед поездкой, Ули пригласил меня к себе домой и познакомил с женой и детьми. Жена накормила нас плотным, немецким завтраком и благословила в путь. По профессии Ули был учителем французского языка, но по каким то причинам не работал учителем, а был таксистом. Денег у меня тогда особо не было, всего пара сотен марок. Я сказал об этом Ули.
-Ни чего, будем жить там по минимуму. В дорогу мы отправились на зелёном микроавтобусе Фольксваген. Автобус был старый, и у Ули даже имелись отдельные деньги на починку, если что-то случится по пути. В то время, у меня не было вообще ни каких документов как ты знаешь, а границы между Францией и Германией в ту пору ещё существовали. Хотя границы были формальными, но небольшой мандраж у меня всё равно присутствовал. И вот, как назло, когда мы пересекали границу, на пропускном пункте стояли французские пограничники. Вначале они заглянули в автобус, посмотрели на наши гитары в кейсах, и спросили у Ули, куда мы едим. Я думал, что всё, - сейчас меня заберут. На всякий случай, с собой я взял одну немецкую бумажку с моей фотографией. Номер социального страхования. Ты, наверное, видел, этот документ у меня дома на стене до сих пор висит, для напоминания о тех событиях. Так вот, пограничник попросил документы. Ули дал ему свой немецкий аусвайс, а я протяну эту самую бумажку. Француз покрутил всё это в руках, ещё раз покосился на наши гитары и сказал: - Bon voyage mousers, и отдал в руки Ули наши бумаги. Да, перенервничал я тогда малость. Всё прошло гладко, а значит и наш voyage, в самом деле, обещал быт bone.
Вторая Глава. Дорога.
Дорога. Само состояние движения всегда приводило меня в восторг. Ты вроде как стоишь на месте, а всё вокруг тебя меняется. Меняются пейзажи, города, деревни, люди, а ты остаешься тем, кто ты есть, жадно глотая глазами, ушами и всеми другими чувствами, все, что встречается на пути. Отдал бы теперь многое, чтобы вот так вновь, забросить всё к чертям и отправиться в путь, куда глаза глядят. Хотя сам знаешь, жизнь засасывает, мы брат стареем и прирастаем одним местом к своим диванам и квартирам. Ведь живя в Америке, каждый из нас может на одну зарплату отправиться в любую точку мира, но почему-то мы этого не делаем. Давай Лёха по стопке ещё. Ну, хопаньки!
Дороги во Франции есть платные и бесплатные. Если хочешь ехать быстрее, то надо платить, а если ни куда не торопился, то рядом проходит бесплатное шоссе. Мы ни куда не торопились, и поэтому выбрали бесплатную дорогу.
Тем более она проходила через маленькие деревни и сады. Уже дальше на юго-запад, после Лиона стали попадаться огромные виноградники и старинные шато.
До Бургундии, места были знакомые. Год назад я путешествовал по этому маршруту автостопом. В одной из деревень, проезжая мимо, мы оба заметили памятник жертвам фашизма, похожий на те, которые стоят у нас в России на дорогах, где ни будь под Смоленском или Курском. У меня с Ули завёлся интересный разговор на эту тему. Об этом, наверное, надо рассказать более подробно. Ули и я были очень демократичными и свободными людьми с хиповой философией любви и общего братсва. Ули был на много старше меня, и на самом деле был хиппи в шестидесятые годы, я же только родился в самом конце того времени, и в последствие стал вторичным продуктом того движения или идеи, как впрочем, и всё в той стране, где мы родились.
- Ты знаешь, меня как немца смущает это напоминание о войне. Какое отношение, я, Ули Шнейдер имею к той войне. Ты русский я немец, мы вместе едем на юг Франции, в одной машине. Странные они французы.
Я, конечно, постарался быть как можно более дипломатичным в этом серьёзном для него вопросе.
- Не думай Ули, что только во Франции ставят такие памятники. В России эти напоминания о прошедшей войне находятся по дорогам в гораздо большем количестве, чем здесь. А помнить я считаю нужно, для того, чтобы такого больше ни когда не случилось.
Тут Ули завёлся и я почувствовал, что мой ответ ему не понравился. Он начал кричать и что-то мне доказывать. Конечно, как всех порядочных немцев, его воспитали с врождённым чувством вины и любое напоминание о войне, с болью откликается в сердце каждого приличного бюргера.
Мне же до сих пор не понятно и больно, когда некоторые русские, услышав немецкую речь, сразу начинают блистать своими знаниями немецкого языка, который ограничивается только двумя неизменными фразами; - хайль Гитлер и хан-де хох. Несколько раз, уже в Америке, когда люди слышали что я русский, назвали меня коммунистом. Это было не приятно.
Остаётся только сожалеть об ограниченности умственных способностей таких вот людей и пропаганды в том обществе, которое с детства прививало такое мышление.
- Ули, но ведь факт остаётся фактом, историю не изменишь. Мой дед воевал летчиком, моя бабушка была медсестрой. Ведь погибли миллионы людей, вот эти монументы и ставят в их память. Давай не говорить на эту тему. Ули кивнул головой, и сосредоточился на дорогу.
- Я хочу заехать в одно шато и попробовать вина. Как ты на это смотришь? - Это будет не очень дорого? Я тебя приглашаю, ответил Ули, сворачивая с шоссе на грунтовую дорогу через виноградники к шато. Рядом со зданием, стояла небольшая группа туристов, которых приветствовал интересный персонаж. Это был настоящий француз, какого только можно себе представить. Ему было где-то лет так за сорок. Он был одет в помятый и не первой свежести пиджак, а на шее у него был повязан красный платок. На голове у него была одета шляпа, и был он слегка пьян, что придавало ему колоритный вид и настоящий французский шарм. Но больше всего, меня поразил его огромный багровый нос, точно такой, какие можно встретить у наших алкоголиков возле винно-водочных магазинов. Я еле удержался, чтобы не рассмеется.
В руках он держал бокал с вином, и что-то страстно рассказывал, размахивая свободной рукой по воздуху.
Ули начал мне переводит. Рассказывал он об истории этого шато и вине, которое изготавливалось здесь ещё со времён Людовиков. Ули заплатил какую-то сумму за билеты на тур и дегустацию вин. Мы примкнули к группе туристов и спустились под сырые каменные своды винного погреба.
Внутри находились винные бочки и покрытые пылью ряды бутылок. Наш гид рассказывал о процессе приготовления вина и Ули переводил мне всё что успевал. Француз говорил очень быстро, и особо не волновался, что вокруг него в основном были не французы. Если не понимаете, сами виноваты, учите язык, - говорил его вид. В руке у него продолжал находиться тот же бокал. Тогда вино меня мало интересовало, и я больше старался обращать внимание на людей, находившихся в том месте. Конечно, личность этого гида была ярче всех. Позже мне Ули объяснил, что это своего рода представление и делается это с умыслом для завлечения туристов. Наверное, в каждом французе живёт частичка Мольера думал я, глядя на него с умилением. Затем мы опробовали несколько бокалов этого божественного вина. Бутылка стоила около ста долларов, сказал мне Ули и выписывают его в Америку богачи и звёзды. Так что вот и я на несколько минут стал звёздочкой...
Третья глава. В дороге.
Давай Алексей, ещё раз вздрогнем, как говорится. Надеюсь, что я не утомляю тебя подробным рассказом. Сидим, греемся на солнышке тут с тобой. Помнишь, как в детстве пели "On the road again" Вили Нельсона. Так вот я всё о том же.
Время было уже позднее, и заночевали мы в красивом месте, возле канала, на усыпанной разноцветными цветами поляне, рядом с маленьким домиком, в котором жил человек, открывавший и закрывавший шлюзы. Вся Франция связанна каналами, по которым можно доплыть до самого Средиземного моря. Вдоль канала идёт велосипедная дорожка, так, чтобы было можно сойти на землю и ехать на велосипеде рядом с яхтой. Когда ни будь я это должен сделать. Теперь это можно себе позволить. Спал я хорошо, и снилась мне ночью далёкая в ту пору Америка. Смешно сейчас подумать.
С утра мы позавтракали, приготовив кофе на походной газовой плитке вместе с круасонами и вареньём.
Чем дальше мы ехали на юг, тем больше менялся пейзаж и люди. Всё чаще начинали попадаться красноватые дома в средиземноморском стиле. Всё больше встречались милые старички возле своих домов под роскошными платанами, в тени которых они играли в свою любимую игру, шары.
Где-то возле Гренобля, меня заинтересовало одно гигантское изображение, нарисованное на здание, которое было похожим на доменную печь или атомный реактор. Это был рисунок маленькой девочки, которая сидела на коленях, и держала в руках имитацию атома. Это Green Peace, постарался, объяснил мне Ули, увидев краем глаза мой интерес. В Гренобле находиться ядерная электростанция. Это как напоминание было сделано после Чернобыля. Разговор пошёл о Чернобыле. Теперь мне стало стыдно за свою родину перед Ули, и я не пытался оправдываться.
К середине дня воздух становился всё жарче и жарче. Уже почти все дома были желто-красного цвета, и чувствовалось приближение к морю. Ули поставил какую-то французскую музыку, а я молча курил самокрутку стряхивая пепел в открытое окно Фольксвагена. Говорить не хотелось, и я предался пустому мечтанию, полностью отключив свой мозг и мысли. Когда мы въехали в Прованс, уже начинало смеркаться. У Ули был конкретный план, где мы будем останавливаться. Он уже неоднократно бывал на юге Франции и теперь хотел побывать в новых местах. Я же был, как говориться в народе, с ним до кучи, однако мне было интересно всё. В немецком я зыке есть хорошее слово, которое Ули постоянно твердил мне. Das ist einmailg. Дословно можно перевести это как, смотри, это всё неповторимо. Теперь я вспоминаю это и считаю, что он был прав. Мы проезжали, например, мимо старинных замков, из которых казалось, выскочит тот самый кот в сапогах, за которым гонится людоед, размахивающий своей дубиной. Всё это имело специальную подсветку, так, - чтобы в темноте эти здания казались более красивыми и романтичными. Да французы всё-таки знают смысл в красоте. Однако друг мой, я смотрю, ты скучаешь, или это столовое вино Љ21 разморило тебя на солнце? Как ты догадался, в моей истории должна присутствовать женщина и рассказ мой без неё получился бы нудным и безвкусным. Конечно, меня интересовали все достопримечательности древней культуры, римские колизеи и акведуки, сохранившиеся на юге Франции, однако, люди, как я говорил выше, интересовали меня больше всего. И как ты догадался, женщины в особенности.
Было мне тогда двадцать с лишним лет, кровь так и играла как у Орловского жеребца. К тому же совсем недавно, мне пришлось расстаться, после продолжительного романа с одной немкой. С пребольшим удовольствием я глазел на маленьких француженок в лёгких юбочках.
Глава Четвёртая. Мост трёх духов.
По плану Ули, мы должны были заехать вначале в город Арл. Тогда я особо не интересовался живописью, так знал немного о художнике Ван Гоге, который тесанул себе по уху бритвой и сожительствовал с проституткой. Женские ножки привлекали меня гораздо более чем импрессионизм. Мы бродили весь день по старинному городу. Пол дня, провели в Колизее, а затем отправились на развалины замка, который как утверждал Ули, являлся самым старым замком в Европе. Замок был, в самом деле, поразительным. Везде были надписи на всех языках, и я свободно мог прочитать историю, того или другого места на английском или немецком языке. Больше всего мне тогда заинтриговал рассказ англоязычного гида, что неугодных людей сбрасывали во время пира с окон замка в пропасть. Ну а на самой верхней точке этой горы, находилась маленькая комнатка, в которой был выключен свет, и играла приятная классическая музыка, а на стене показывали слайды работ Ван Гога. Мне хотелось общения, пойти туда, где много народа, где шумно и весело. Ули, наоборот искал уединения и созерцания искусства, истории и природы. Как теперь я его понимаю. Заночевать мы решили в старинном городке под названием Pont du Trois Espri. Что значит мост трёх духов. Мост пролегал через шумную и быструю Рону. Древнее моста, признаться честно я ни когда не видел. Место и городок этот мне стразу очень понравилось. Мы расположились прямо у этого моста, рядом с такой же старинной церковью. Весь город был до того старым, что казалось вот из-за угла сейчас выедет Д"Артаньян на своей лошади.
-Ули, неужели в этих домах и зданиях до сих пор живут люди Да, представь себе живут, и купить это можно не дорого, однако в сортир им ходить некуда. Все здания были освещены специальной подсветкой и в темноте казались более романтичными. Настроение было у меня отличное, так Ули решил пойти сегодня вечером в ресторан отужинать и слегка выпить. То, чего я дожидался с нетерпением. Мы увидели, какой то ресторанчик на платановой алее и вошли вовнутрь.
На нас никто не обратил внимания, хотя в ресторане, по-видимому, сидела местная публика. Ули выбрал столик, а я пошёл играть в пинг-бол машину, которая почему-то находилась в этом ресторане. Когда я вернулся к столику, в нашу сторону направлялась молодая и смазливая официантка. Уди начал заказывать по-французски, я сказал ему, что хочу заранее. Когда она ушла, Ули сказал, - Знаешь, как она на тебя смотрела, когда ты играл в пинг-бол и сейчас тоже, когда нас обслуживала. Эх, мне бы твои годы молодые. От такого хода дел, сердце моё загорелось и графинчик с вином на столе, оказался как нельзя кстати.
Мы потихоньку ели и пили, разговаривая на различные темы. Я старался делать всё как можно медленней, для того чтобы побыть в этом месте как можно дольше. Я тоже заметил, что она как-то странно посматривает в мою сторону, и ликовал от радости, но незнание французского языка сковывало меня по рукам и ногам. Мы ещё некоторое время пробыли в ресторане, выпив пару графинчиков красного вина. Не думай друг мой, ни чего с этой официанткой у меня не было. Просто припоминаются почему-то такие моменты, когда начинаешь задумываться. Мы пошли к нашему автобусу на набережную. Перед тем как лечь спать, я отошёл в сторону выкурить последнюю за день сигарету. Конечно, я думал об этой маленькой француженке и уже сожалел о том, что не заговорил с ней хотя бы на английском языке.
На чёрном как сажа небе сияли звёзды, Рона клокотала своёй неуёмной водой, которая с грохотом разбивалась о вековые камни моста трёх духов.
Пятая Глава. Vicle Gardeole.
Наконец, мы разбили наш лагерь на автостоянке у самого моря, в небольшой деревне под названием Vicle Gardeolе.
Первым делом я полез в воду, которая была уже довольно холодная. В воздухе витал запах ракушек, а вода отражала солнечные лучи, переливаясь изумрудным цветом. Так я совокупился и с тем и с другим. После купания, мы решили немного помузицировать, удобно разместившись на красных валунах. Медетировать на что-то необъятное очень завлекает, согласись Алексей. Ведь и теперь, мы находимся не где-либо, а прямо у океана. Давай по чуть-чуть старина!
Так прошло несколько дней. Всё что мы делали, это валялись на камнях под солнцем, читали книги и играли на гитарах. Чтобы не надоедать, друг другу, в течение дня мы расходились в разные стороны. Ули шёл на левую сторону, а я, на правую. Во время всей поездки, я разучивал две сложные мелодии Чета Эткинса, и для того, чтобы полностью овладеть ими, понадобились: ноты, касетник, большое количество табака и терпения. Всё это было в наличие, и сам процесс увлекал меня.
Но вскоре и это надоело, как и чтение книг. Надо сказать, что совсем не далеко находился город Монтпельер, в котором согласно Ули, кипела жизнь, и находился один из крупнейших университетов в Европе. Туда то меня и манило для экшена. Недаром французский пограничник пожелал бон вояжа. Экшен меня ждал впереди.
Глава Шестая. Виноград.
-Ули, что будем делать вечером? Давай сходим, куда ни будь. Ули согласился и предложил пойти поужинать в какой ни, будь местный ресторанчик. На том мы и порешили. С собой я предложил взять наши гитары, и мы отправились в деревню. Уже темнело, и в болотах за дюнами расквакались лягушки перекликаясь со стрекотанием миллионов кузнечиков. У меня было хорошее предчувствие. Ресторан находился в помещение, похожим на сарай, но такого французского духа, и такой отменной еды я не встречал ни где. Позднее я узнал, что южане французы не переваривают северян, а в особенности- парижан. Мы расположились в уголке за небольшим столиком. Столы были сдвинуты, на подобье как на русских свадьбах и за ними сидела большая группа народа. Все очень громко разговаривали, пили и ели. Мы с Ули беседовали за едой и краем глаза поглядывали на наших соседей. Прошло несколько часов, и вина выпили мы уже изрядно. Тогда Ули предложил мне достать гитары. Начали мы своё выступление с французских песен, которые раньше мы репетировали. Ули запел, а я стал ему подыгрывать.
Наши соседи прислушались и после второй или третьей песни к нам подошёл изрядно выпивший парень, который сразу мне пришёлся по душе. На нём был чёрный пиджак, слегка помятый, белая рубашка и голубые джинсы. Глаза были чёрные как смородина и глядели они из-под густых бровей, ниже которых находился большой и прямой французский нос. Он заговорил с нами едва стоя на ногах.
Оказалось, что это местные люди, отмечают конец сборки урожая винограда для местной винодельни. Несколько дней спустя, я понял, до какой степени у этих людей развит культ к этому напитку. Парень этот постоянно улыбался и когда узнал, что я русский, запел что-то вроде "Вставай страна огромная", при этом он тряс кулаком в воздухе, как бы подчёркивая, что-то огромное, великое и могучее. Этим самым он рассмешил меня, так как было очень, похоже. После этого, он сказал: - Броненосец Потёмкин и глубоко заглянул мне в глаза. Пойдём, они нас к себе за стол приглашают, обидятся, если мы откажем. Мы пересели за их стол, и новый друг представил нас: Ce"t La Ruse avec une Bosh. Тогда я не понял того, что сказал Филу, но в тот вечер Ули сказал мне, что бош,- это оскорбительное слово у французов, которым они называют немцев. Затем мы пели ещё множество различных песен. Вино текло рекой, как оказалось, всё ещё только начиналось. После примерной немецкой жизни, мне захотелось такого вот разгула, по-русски, до самых чёртиков как говорят. Внимание всё было приковано ко мне. Люди расспрашивали меня, как да что. Что я думаю о Ельцине и Горбачёве. Стандартные вопросы того времени. На столе появлялись всё новые и новые вина, и каждый хвалил то или другое. Так же в компании находилось несколько симпатичных француженок. Филу увидел опытным глазом, как я покосился на одну из них. - Это Моника, - шепнул мне он на ухо, а рядом с ней её отец. Отец был, наверное, самым пожилым из присутствующих. Хочу заметить, что Филу и остальные говорили со мной по-английски, как кто мог, но понимали мы друг друга прекрасно. Ули тем временем беседовал с кем-то другим, а я с Филу пил уже на брудершафт Филу объяснял он мне, - это моя кличка. Вроде змеи, но хороших людей, эта змея не жалит. Время было позднее и народ, собирался расходиться. Каким то образом ему удалось уговорить Ули, подбросить группу людей в соседний город. В автобус набилась крупная толпа народа, и мы поехали в сторону моря. Кто-то вышел по дороге, но основная группа направлялась домой к Филу.
Дом, в котором он жил, был старинным; с двумя этажами и гаражом на первом этаже.
- Жена с ребёнком уехали к теще, объяснил он, так что можно не много расслабиться. На стене, по середине комнаты висела большая фотография женщины, кормящей грудью младенца. - Это мои девочки указал рукой на фото Филу. Это было очень мило и во всём доме чувствовалось присутствие доброго и хорошего духа.
- Попробуй вот это вино, оно довольно сладкое, называется мускат. Этот мускат знаменитый на весь мир и изготавливается из специального сорта винограда, предложил мне молодой парень, имя которого я уже не помню. Напиток оказался очень вкусным, и французы объяснили мне, как и в каких случаях его пьют. На столе оказались различные сыры и багеты. Пожилой отец Моники, оказалось тоже музицировал. По дороге к Филу, он захватил с собой песенник с французскими песнями. Вместе с Ули они запели дуэтом известные шлягеры, которых я, к сожалению не знал. Мы еще очень долго беседовали, пустив по кругу трубку. Не помню, кто начал разговор про Наполеона. Наверное, я. Спать мы легли, когда уже почти рассветало. Филу постелил мне место в самом лучшем месте и дал мне одеяло, которым он накрывал своего младенца. Почему-то он сказал мне это, подчеркнув сам факт.
Глава Седьмая. Софи Талон.
С утра, мы приняли душ и позавтракали кофе с поджаренным хлебом и вареньем. Ули уже начинал нервничать и я знал, что он хотел поскорее остаться один.
Мне же общение с новым другом было необходимо как воздух. Филу решил показать нам достопримечательности своей деревни. В начале, он отвёл нас к остаткам римского акведука, который когда-то проходил через эту местность.
После этого мы пешком пошли через деревню. Филу приветствовал всех старичков, которые сидели на улице и каждому, говорил что-то хорошее, так как все смеялись и улыбались ему в ответ. Может быть, я преувеличиваю, но у меня сложилось впечатление, что, пожалуй, это были самые счастливые люди, которых я где-либо встречал. Они умели радоваться простым вещам, сохраняя прекрасный человеческий облик и находить самое главное в жизни.
Затем Филу повёл нас в местный трактир, где его, конечно, тоже все знали. Мы провели там некоторое время. После, он сказал, что ему надо зайти домой и что жена уже должна была вернуться. В дом заходить он не стал, но стал кричать ей с улицы. Сцена была забавной. Он сложил руки рупором и закричал жалобным голосом, так что даже я, не зная французского языка, понял. Что-то вроде скороговорки в рифму Мумууу, это твой Филууу. Дальше я не знаю, что именно он спрашивал, но из окон раздалась женская ругань и в него полетел тапок.
-Ce"t ma femme Marie,- улыбаясь, сказал он, продолжая что-то говорить ей всё тем же жалобным голосом. Я наблюдал, как он играет голосом и мимикой лица. Домой, оказывается, идти он не собирался, и у него уже были свои планы.
- Он просит нас помочь одной женщине переехать, - сообщил мне Ули. Надо ехать в Монтпельер. Вот досада, какая. Ради этого стоило ехать в отпуск.
- Ули перестань ворчать, мне хочется увидеть этот город. Ты был здесь несколько раз, - а я ни разу. Ну, давай сделаем доброе дело людям. Ули покряхтел, но согласился. Не буду описывать этот чудесный город, всё равно хорошо не получиться. Ули запарковал автобус возле старинного многоэтажного дом. Лифта конечно в нём не оказалось, а наша эксплуататора жила на самом последнем этаже.
- Анди,- представил меня Филу девушке небольшого роста, так-так давайте по-французски знакомьтесь, обнимитесь и поцелуйтесь. Меня всегда восхищал этот обычай; с мужчинами знакомиться за руку, а с женщинами целоваться. Я немного оробел, но Филу подначивал, - давай, давай, обнимайся и целуйся. Несколько месяцев я не был близок с женщиной и по телу прокатилась лёгкая дрожь.
Софи была одета в спортивные трико и белую майку на голое тело. Чёрные и длинные кудри, обрамляли очень красивое лицо испанского типа. Позже она сказала, что в ней течёт много испанской крови. Но какие глаза были у этой маленькой пери! Вокруг Софи витала какая-то лёгкая тень добра, красоты и непосредственности. День выдался жарким и после нескольких спусков и подъемов по лестнице, я снял майку. Софи командовала наверху и подавала прохладительные напитки. Настал момент, когда я и она остались одни. Ули и Филу находились возле автобуса.
Она медленно подошла ко мне с полотенцем в руках и начала вытирать пот с моих плеч и лица. На этот раз меня кинуло в более крупную дрожь, от временного испуга и неожиданности. - Анди, Анди, - повторяла она как бы на распев. Затем она крепко обняла меня за шею и продолжительно поцеловала в губы. После этого, она громко рассмеялась, сверкнув своими горячими испанскими глазами. На губах ещё не остыл жар от поцелуя, но Софи уже как бы меня не замечала. Когда Филу поднялся наверх, они говорили о чём-то, то и дело, поглядывая на меня.
Наконец мы завершили погрузку. Теперь всё это надо было отвезти на какую-то улицу. Здание куда переезжала Софа, было ещё более старинным, чем-то, где она жила раньше, а район напоминал бандитские кварталы Марселя. Вокруг находилось множество арабских лавок, а по подворотням шныряли подозрительные малые. Этот район похуже, - объяснила Софи,- но зато дешевле, а это для меня теперь важно. Я хочу отблагодарить тебя и твоего друга. Вечером я приглашаю вас в ресторан. Мы быстро справились с вещами и отправились обратно на побережье вдвоём с Ули. Весь остаток дня, я посвятил приготовлению. Солнце уже начинало опускаться и по всему побережью и лугу, разливался мягкий красноватый свет. Я отправился собирать полевые цветы для Софи. Признаться честно, ни когда такого не делал. Цветы были очень красивые, разной формы и окраски.
Почему-то, вложил я в это собирание цветов, как говорится, много души и сердца. Наверное, в тот момент мне удалось достичь какой-то гармонии с природой, да и с самой моей жизнью. Солнце уже почти совсем скрылось за горизонтом, и вдруг, я услышал странный шум. Неожиданно, на водоёмы, которые находились на лугу, прилетела стая птиц.
Таких птиц я ни разу до этого не видел. Они были белого цвета с розовыми крыльями. - Это же фламинго! Вот это да, впервые вижу этих птиц не в зоопарке, а в природе.
Я попытался подойти поближе к стае, но подпускать меня они не захотели и я их спугнул, так и не успев прийти в себя от радости. Тогда мне показалось, что я слился с этим морем, цветами, солнечным закатом, цыганами, Францией, Софи Талон... Что жизнь моя, приобрела какой-то смысл, что на меня сошла Божья благодать, за все былые разочарования и потери. Что кто-то говорит мне, - Смотри и радуйся этой красоте. Ты счастливейший из смертных. Ты понял красоту и смысл этого секундного мгновения. Возьми это, и пронеси через всю жизнь, а если сможешь, то поделись с другими.
Фламинго улетели так же неожиданно, как и захлестнувший меня порыв чувств. Впереди предстояла незабываемая встреча с Софи Талон, ночь, шумный Монтпельер, и отменный вечер в ресторане с незаменимым вином.