Я всегда считал себя резким и серьезным парнем, напугать которого - задачка не из легких. Но, не буду врать, сейчас мне страшно. Страшно даже оторвать взгляд от грязных мысков своих ботинок и поднять на нее глаза. Думаю, я тут сейчас такой не один. От услышанного становится зябко шкуре, а волосы, если б моя голова не была обрита наголо, давно уже стояли бы дыбом. И дело не только в том, что она рассказывала, и даже не в том что... Еще и вид рассказчицы жути нагонял такой, что сердце сбоило временами.
Вы фильм 'Иди и смотри' глядели? Да, тот самый, про сожженную фашистскими карателями вместе с жителями белорусскую деревеньку? В нем еще совсем молодой Алексей Кравченко снимался... Я смог от начала и до конца осилить ровно один раз и пересматривать не могу. Не потому, что фильм плохой а потому что не могу. Так вот, помните лицо главного героя в момент, когда фашисты амбар с жителями подожгли? Помните эту застывшую перекошенную маску вместо детского лица? Сейчас перед нами почти тоже самое, но только настоящее, без грима. И женское.
Она стоит перед нами, в накинутом на плечи тяжелом ватном армейском бушлате и чьих-то берцах на босу ногу. Да, в гуманитарный лагерь она пришла босая. По этой хрустящей под ногами полужидкой ледяной каше. До Чухломы - почти сорок километров, сколько она шла босиком - я не знаю, вряд ли все расстояние но... Даже пара сотен метров по вот этому босиком - уже пытка. Ей сразу же принесли табурет, но она его словно не заметила и продолжила стоять. По-моему, она вообще плохо осознает, что происходит вокруг кроме одного: она дошла до тех, кому должна все рассказать. И теперь рассказывает.
Отец - участковый в Чухломе, мама - бухгалтер в какой-то купи-продайной конторе, младший брат... Все как у всех. Потом - земля, заходившая ходуном и рушащиеся, как костяшки домино, пятиэтажки по соседству. Им повезло - частный сектор, только стекла повылетали и мебель попадала... А через три дня пришли толпой ЭТИ. Тюремные робы с номерами по описанию узнать не сложно, но вот количество беглых 'зе-ка'* малость ошарашило. Как и тот факт, что все они были вооружены. Тут явно не только охрану ИК* разоружили, у фсиновской 'вохры' столько просто нет. Отец, получивший табельный пистолет в 'околотке' еще перед самым ядерным ударом, пытался отстреливаться и велел им бежать в сторону Галича, к гуманитарному лагерю, к людям, к 'Стрижам', к нам...
Но ПМ - плохой помощник против десятка автоматов, думаю, он и первый магазин отстрелять не успел... Что было дальше, она описывает очень подробно. Как прибивали к стене дома уже мертвого отца, что делали с мамой, с ней самой, с младшим братом. И как их добивали выстрелами в голову, а в нее, воющую над телом матери, почему-то не выстрелили... Но при этом голос у нее, словно компьютерная программа, что на вокзалах в Москве отправления поездов объявляла: ровный, безжизненный, без малейшего намека на эмоции. И от этого тоже страшно и неприятно глядеть в ее сторону, проще землю взглядом буравить. Она сейчас вообще на манекен похожа, но не тот, что в витрине модных магазинов, а будто из комнаты страха в заезжем 'луна-парке': замершее морщинистой неподвижной маской лицо, длинные, белоснежные волосы, ярко зеленые, но при этом совершенно пустые, будто у целлулоидной куклы, глаза. И ровный голос без эмоций... Седая безумная старушка с лицом страшной статуи... Четырнадцати лет отроду. На которую боятся поднять взгляд битые-перебитые жизнью взрослые мужики, не боящиеся ни бога, ни черта.
Все, не могу больше! Отхожу, да что там, почти отбегаю в сторону. Едва успев разглядеть, чуть не врезаюсь в Артема Рыбальченко, отзывающегося на прозвище Фишер, бывшего офицера армейской контрразведки.
- Ты откуда? - непонятно зачем тупо спрашиваю я у него.
- Из Галича, в УВД катался. Пытался информацию проверить.
- И что?
- Ничего. Вообще. Сразу после ядерных ударов и землетряса связь была. Хреновая, но была. А теперь - тишина. По всем линиям. И отдел полиции молчит, и военкомат, и горадминистрация. Даже пожарную часть МЧС и пункт ПИО* тамошнего аэродрома вызывать пытались. Все без толку, нигде не ответили. Видимо, все правда.
- А были сомнения? - отмахиваю я рукой в сторону окруженной кольцом наших седой детской фигурки в огромном для нее бушлате, и голос мой чуть не срывается.
- Не заводись, Саныч. Это во мне прежняя должность говорит. 'Особист' на веру не принимает ничего и проверяет все. Иначе - говно он, а не 'особист'.
- Ладно, - чуть успокаиваюсь я. - Проверил. Информация не опровергнута, но и не подтверждена, разве что косвенно. Дальше что?
- Дальше - наших ждем. Я одну машину в сторону Чухломы отправил. Со всеми предосторожностями, да и ребята там бывалые - из 45-го полка*. Справятся. Вернутся, доложат, тогда и решим, что к чему.
Разведчики вернулись через три часа, уже поздним вечером. Хотя, сейчас, с этой висящей над головой мутной непроглядной мглой, утро, день и вечер почти неотличимы - серый сумрак повсюду, разве что ночь от дня отличается, ночью вообще ни черта не видно. На их доклад собрались все, кто к этому моменту в лагерь прибыть успел - больше двух сотен 'Стрижей' и тех самых, отовсюду понемногу набранных, резервистов. В общем, если коротко - все подтвердилось. Чухлома захвачена какими-то непонятными вооруженными людьми. Пресловутых тюремных роб и бушлатов ни на ком почти уже не видно, но нескольких человек все же углядели: переодеться-то они переоделись, но некоторые, видимо, из 'форсу бандитского' свои синтепоновые бушлаты черного цвета с серыми полосами и номерами на груди снимать не стали, так и таскали их поверх обычной гражданской одежды. Причем, что характерно, одежды по виду совсем новенькой, будто только из магазина или со склада какого. Впрочем, почему 'будто'? Наверняка тамошние магазины раздербанили.
На въездном КПП в Чухлому со стороны Галича - ни одного знакомого нашим разведчикам лица, а ведь парни с тамошней администрацией еще четверо суток назад контакт установили и с ополченцами на КПП дозиметрического контроля если и не задружились, то уж как минимум - познакомились. Зато сама будка КПП вид имеет очень характерный: словно после недолгой, но активной перестрелки, все стены пулями испятнаны - живого места нет, сплошное решето. Тел не видно, но оно и понятно, кто ж прямо рядом с трупами сам обустраиваться будет? Это уже совсем на голову больным нужно быть. Опять же, холод - не холод, а все же не совсем трескучий мороз на улице - разлагаться и вонять начнут. Вот тела и оттащили куда-нибудь.
Словом, прояснили ситуацию. Среди наших 'нестроевых' резервистов из Чухломы - четверо. Они как рассказ о творящемся в городе услышали - так их еле удержали. И то, исключительно доводами о том, что от четверых там толку не будет, только сами лягут почем зря. Мол, выдвигаться всей толпой нужно. И они теперь только команды и ждут, по всему видно. В общем, вопрос 'Что делать?' в нашем случае не возникает. Есть другой вопрос: 'Как?'. У уголовников явное преимущество в количестве 'активных штыков'. И они, упрощенно говоря, на укрепленной позиции, а мы - в чистом поле, хотя, скорее - в лесу. Зато на нашей стороне - высокий уровень индивидуальной подготовки, неплохая сработанность в малых группах, просто богатый опыт ведения боевых действий. Как в той поговорке, что я в какой-то книжке прочитал? 'Каждый мексиканец рождается с ружьем в руках, но половина большая половина так и не может научиться из него стрелять до самой смерти'. Так и тут толпой задавить горстку плохо вооруженных и не готовых к нападению деревенских ментов - это вам не с обученной 'спецурой' тягаться.
Впрочем - недооценивать противника тоже нельзя. Нас слишком мало - и трех сотен не будет. А в Чухломе, по самым примерным и скромным прикидкам разведчиков - не меньше тысячи рыл, а скорее - ближе к полутора. Четыре, а то и пять к одному при самом благоприятном раскладе... Какими бы подготовленными мы ни были - без толкового плана действий лезть не стоит. Так я Фишеру и сказал.
- Согласен, - кивнут он. - Я сейчас от местного УВД и военкомата людей жду. С крупномасштабными картами Чухломы и соображениями по проблеме. Сама по себе карта - это разноцветная бумага, на ней дыры в заборах и старые, не зарытые котлованы да траншеи под трубопровод на стройках не обозначены. А они - местные, глядишь, и подскажут что. И это, резервистов из Чухломы найди. От них, надеюсь, подробностей еще больше узнаем...
Операцию планировали до полуночи. Рядили и так, и этак, прикидывали, откуда в город входить удобнее. Зеки в Чухлому пришли с северо-востока, мы входить будем с противоположной стороны, с юна и юго-запада. Здорово портит планы здоровенное озеро, на берегу которого Чухлома стоит, но - делать нечего. Охватываем город в полукольцо и малыми группами движемся вдоль улиц по заранее намеченным маршрутам, уничтожая всех встреченных уголовников. Судя по тому, что от девочки узнали, там сейчас чисто средневековый беспредел, примерно как после команды: 'Отдаю вам город на три дня'. Все пьяные и творят, что хотят. А публика там изначально к дисциплине не приученная. Так что, ни про боевое охранение, ни про дозоры можно сильно не волноваться. Это не вражеская армия, это банда. Причем, банда свежесобравшаяся, стихийная, в которой никакого подобия иерархии (ну, кроме чисто зоновской: кто у них там в законе, кто - мужик, а кто и вовсе - чушкарь-парашник) в этом стаде пока еще нет. Этим и воспользуемся.
Когда постановка задач подходила к концу, в палатку тихой тенью проскользнула молодая женщина в полевой форме МЧС.
- Умерла ваша девочка.
Вокруг стола враз стих гомон десятка голосов и стало настолько тихо, что сломавшийся в кулаке Фишера карандаш треснул, будто винтовочный выстрел.
- Писец тварям. Я не я буду - живыми не уйдут!
Первых бандитов мы взяли в ножи на бывшем дозиметрическом КПП на подъезде к Чухломе, том, что возле местного молокозавода. Сам контрольно-пропускной пункт был смешной: бывший пост ДПС ГИБДД, со стороны похожий одновременно на коммерческий киоск начала девяностых, голубятню и трансформаторную будку. Этакий ярко-желтый из досок сколоченный сарайчик два на два, окна которого были прикрыты здоровенными ржавыми, некогда покрашенными синей краской 'ставнями'. Местные военные уже после ядерных ударов попытались его сделать хоть слегка похожим на фортификационное сооружение и по обе стороны от дороги возвели невысокие, примерно по грудь взрослому мужчине, стены из железобетонных блоков, а саму дорогу перегородили шлагбаумом из тонкой металлической трубы. Вот и вся фортификация. Думаю, когда бандиты напали, то пост сопротивлялся секунд сорок, вряд ли дольше. Но и за это время стены будки КПП превратились в решето. Защиты от холода и ветра они теперь не давали ни малейшей и 'дежурившие' у шлагбаума уголовники жрали водку у костра прямо под открытым небом, разве что полотняный туристический полог над своей лавкой кое-как натянули. Вряд ли они сюда встали добровольно, ведь все 'веселье' сейчас в городе, потому и к несению службы отнеслись, мягко говоря, без энтузиазма. Двое расселись на лавке под провисшим уже пологом, еще двое стояли лицом к костру и спиной к дороге. Бутылку водки передают по кругу и хлебают прямо из горла, закусывая колбасной нарезкой из вакуумных упаковок, навалом валяющиеся в раскисшей картонной коробке у костра под ногами. Караульщики, туда их в дышло! Ну-ну, готовьтесь.
С бесшумным оружием у нас был конкретный швах. Нет, вообще оно в 'оружейках' штаб-квартиры и 'региональных офисов' 'Стрижей' имелось, сам видел неоднократно. Хорошо быть 'дочерним предприятием' Министерства обороны: появляются возможности, о которых обычные ЧОПы, пусть даже и самые крутые, и мечтать не могут. Но когда нас отправляли сюда, о том, что может возникнуть необходимость в 'Валах' или 'Винторезах' никто и подумать не мог. Вооружили обычными модернизированными 'семьдесят четвертыми', магазинов дали с запасом... Патронами нас и местные снабжают неплохо, этого добра в закромах у Родины - эшелоны. Зато теперь без шума - не подойти, а зачем нам ставить в известность о своем присутствии всю уголовную братию в Чухломе еще до начала операции? А без шума как?
Снимать часовых вызвались два 'сорокопятчика', те самые ребята из подмосковного разведполка спецназначения ВДВ, что на разведку по команде Артема катались. Ну, да, их, наверное, такому учат. Отдав нам свои автоматы и разгрузки, чтоб не громыхнуть чем-то невзначай, оставив себе только ножи и пистолеты, парни будто растворились во тьме. Ждать пришлось минут пять, я уже сомневаться в квалификации нашей десантуры начал, до КПП - и полусотни метров нет, где они пропали? Оказалось - зря сомневался: рывок двух стремительных фигур к костру я откровенно проморгал, хоть и ждал его. Чего уж об уголовниках говорить. Те, скорее всего, и понять не успели ничего. Короткая перебежка из темноты в круг света с разных сторон расстрелянной будки и короткие, практически синхронные удары ножами куда-то в область почек. Два тела с висящими на плече автоматами рухнули, как подкошенные. Минус два. Один из сидящих успевает вскочить и тут же получает явно отлично отработанный тычок между ребер, точно в сердце. Последний, похоже, принявший больше остальных, или просто на выпивку не такой крепкий, сидит на лавке, тупо таращась на валяющиеся в грязи трупы подельников. Один из разведчиков бьет его ногой в лоб. Затылок бандита со звуком двух столкнувшихся бильярдных шаров вписывается в стену КПП и тот сползает с лавки. Минус три, да плюс 'язык'. И все за считанные секунды. Хорошо в Кубинке разведку ВДВ готовят, уважаю. Хотя, что-то мне подсказывает, что теперь уже 'готовили', исключительно в прошедшем времени.
'Потрошить' пленного будут прямо сейчас, но уже без нас. Нам еще на исходную выдвигаться, почти до самого озера. Тут недалеко, по прямой примерно два с половиной километра. Но не по дороге, а через поле и старую, давно заброшенную 'промку', скорее всего, бывший мехдвор, где при Союзе колхозные трактора стояли. Между двумя деревушками в три дома, Зубарево и Тимофевской. А там как раз на окраину Чухломы и выйдем, аккурат к улице Октября которая через пару сотен метров пересечется с улицей Калинина, по которой мы в центр городка и двинемся, в сторону военкомата и отдела полиции. Попутно зачищая от зеков частный сектор.
А что тут выяснят, нам по рации передадут, благо - расстояние детское, а старенькими, но вполне рабочими 'Малышами'* нас в Галиче военкоматовские обеспечили. Сильно сомневаюсь, что у бандитов сейчас кто-то на радиосканнере сидит и эфир слушает. Нету там специалистов в этом вопросе и взяться им неоткуда.
На исходной позиции мы были где-то в районе часа ночи. Все по графику. Выпотрошенный, как та скумбрия, 'язык' на посту ДПС ничего особенно интересного рассказать не смог, разве что прояснил места примерной дислокации уголовников. Военкомат и городская администрация, по его словам, оборонялись дольше всего, а потому сейчас выжжены дотла, как и городская больница. А вот на здание ОВД напали в первую очередь и неожиданно, поэтому его захватили быстро. И в здании автостанции какая-то крупная ватага гуляет. И в сетевых универмагах 'Магнит' и 'Перекресток'. Понятно, что и по частному сектору мелкие группы бродят, ищут, чем бы поживиться. Но самые крупные группы - ОВД, автостанция и супермаркеты. Что ж, учтем.
В городе, кстати, до сих пор постреливают, пусть и не шибко густо. Сомневаюсь, что это кто-то сопротивляется, скорее - пьяная 'урла' резвится. Давно подмечено: дай дегенерату оружие и патроны и дай понять, что спроса за расход боеприпасов не будет, как этот тупой бабуин тут же примется палить во все стороны: по дорожным знакам, вывескам или фонарям. По-другому он не сможет, такова его бабуинья природа. Ну, это нам тоже на руку. Глядишь, и не обратят на нас в самом начале хоть какое-то время внимания на фоне общей пальбы. Понятно, что когда серьезный замес пойдет, все станет ясно, но хоть стартануть относительно спокойно сможем, а там... 'Главное - ввязаться в бой...'. Именно этим мы сейчас и займемся.
До самого военкомата проскочили практически без происшествий. Парочку каких-то пьяных в уматину упырей кончили по-тихому, без стрельбы на темных, едва подсвеченных только заревом далеких пожаров, улочках. Одного - ополченец из местных, второго - Игорь. И все, больше никого не видно и не слышно. Тишина и тьма, даже собаки не гавкают. Как-то не совсем к месту вспомнилось, что и фашисты, едва войдя в захваченные деревни, первым делом всех псов отстреливали. Но, похоже прямо сейчас тут, в глухом частном секторе бандитам не очень интересно в потемках бродить. Сюда они, скорее всего, планируют при свете дня заявиться. А пока веселятся там, где светлее. Ну, и мы сейчас к ним заглянем, на огонек.
Возле выгоревшего дотла здания военкомата, от которого остались лишь рассыпающиеся кирпичные руины первого этажа (тут таких домов много, первый этаж кирпичный, второй - деревянный), набитые все еще рдеющими углями рухнувших балок потолочных перекрытий и стропил крыши, натыкаемся на три самодельных креста. На них, прикрученные проволокой, распяты обугленные очень сильно обгоревшие тела в спекшейся и изорванной до состояния лохмотьев, но все равно узнаваемой форме. Сине-серый 'городской' камуфляж, думаю, и шевроны на рукавах разглядеть можно будет, если подойти поближе. Костромской ОМОН. Сомневаюсь, что ребят взяли живыми, уж больно тела их перекручены, так трупы в огне корежит. Скорее всего, уже мертвых из горящего здания вытащили, чтоб поглумиться. И причина понятна, вот она, прямо под ногами. Грязная каша перед пышущими жаром развалинами густо усыпана стреляными гильзами и залита черной в ночной темноте, запекшейся кровью. Похоже, парни очень дорого продали свои жизни.
К выглядящей почти так же городской больнице мы даже подходить близко не стали, там, скорее всего, тоже ничего не увидим и никого не встретим. Возле догорающих руин уголовникам делать нечего. Значит - к зданию отдела полиции, до него и осталось-то всего ничего. Вот только универмаг 'Перекресток' пока обойдем, там какая-то довольно крупная кодла гуляет, даже с улицы слышно. Сцепимся с ними сейчас - точно всю округу на уши поставим. А нам шухер поднимать пока рановато, бить нужно одновременно и повсюду, чтоб противник запаниковал, заметался. Пьяных и ни черта не понимающих давить будет легче. Да и не наша это цель, нам, по плану, сначала ОВД, а потом 'Магнит' отрабатывать придется. Кстати, стрелять-то в городе стали значительно чаще и гуще. Правда, пока это именно что одиночная пальба то тут, то там, ни одной затяжной перестрелки не слышно. И это радует. Значит, остальным группам тоже пока удается на позиции выйти относительно скрытно.
Здание отдела внутренних дел и правда, почти не пострадало. Видно, действительно, уголовникам удалось его взять быстро и практически без боя. Уже потом, на следующий день, мы от уцелевших местных узнали, что не успевшие закрепиться в отделе полицейские и ополченцы, пусть и с серьезными потерями, но отступили к военкомату и горбольнице. И вот там бандитам пришлось всерьез умыться кровью. Но численное превосходство - это фактор практически неоспоримый. Нет, если одна из сторон имеет намного лучше обученный личный состав... Но много ли тут было по-настоящему подготовленных бойцов, ну, за исключением костромских омоновцев? А росгвардейцев из ОМОН тут много быть не могло. Сколько прислали бы сюда в усиление, на пять-то тысяч городского населения? В Галич, с его шестнадцатью тысячами, прислали отделение - десять сержантов и старших сержантов со старшим прапорщиком во главе. А сюда... Не удивлюсь, если как раз тех троих, что мы на крестах у военкомата видели. Но дрались тут всерьез, с отчаяньем обреченных, из-под слоя гильз у военкомата и земли-то толком не видно было.
В ОВД я прямо на входе налетаю на здоровенного щербатого детину, спускающегося со второго этажа. Тот, увидев нас, в первый момент явно опешил и замер с раззявленной в широком зевке пастью: шлемы, бронежилеты под разгрузками, явно армейского вида форма, шевроны 'Стрижей' на рукавах... На уголовников мы в таком прикиде точно не похожи. Но сообразить, что происходит, я ему не дал. Еще гляди заорет, или за автомат схватится. Одиночный выстрел, прямо промеж глаз громилы появляется третье, не предусмотренное 'первоначальным проектом' отверстие, и он с грохотом и лязгом ссыпается вниз по лестнице.
- Чика, мать твою, ну какого у тебя там? - раздается сильно нетрезвый голос откуда-то со второго этажа.
Все, медлить нельзя. Бегом взлетаю по ступенькам и вламываюсь через полуоткрытую дверь в кабинет, из которого, как мне показалось, доносился голос. Второй бандит, габаритами не сильно покойному Чике уступающий, вольготно полулежит на массивном кожаном диване с пухлыми валиками. Увидев меня, пьяно таращит зенки и пытается привстать, потянувшись за прислоненным к столу автоматом. Ага, сейчас! Еще один выстрел, на этот раз - в вырез расстегнутой олимпийки, в волосатую грудь, точно в солнечное сплетение. Уголовник пару раз молча, словно аквариумная рыбка, 'амкает' широко раскрытым ртом, и сползает под стол.
А нормально они тут сидели! На застеленной старыми газетами столешнице - богатый такой натюрморт: несколько бутылок недешевой водки, вскрытые консервные банки с паштетами и шпротами, кое-как нарезанная крупными ломтями сырокопченая колбаса, батон хорошей, явно дорогой ветчины, хлеб для тостов, банки с маринованными огурчиками-помидочиками и черемшой... Короче, сидели и не в чем себе не отказывая, выпивали. Интересно, а не скучно им было просто так бухать-то?
С этой мыслью я и вхожу в смежный кабинет. И замираю на пороге. Сунувшихся за мной следом Боровкова и пару резервистов, которых я пока только по именам и знаю, выносит назад, словно ураганом. Судя по звукам, там теперь кого-то сильно тошнит. Думаю - ополченцев. Игорь на желудок покрепче, у него опыт богаче. Впрочем, сомневаюсь я все же, что мы с ним такое где-то видели. Вполне могли бы увидеть в Египте, но нам повезло: мы последним 'бортом' успели улететь до того, как исламисты захватили гостиницы туристической зоны. Зато эта пара выродков обеспечила нам возможность посмотреть на все на Родине...
На многочисленных книжных полках стоящего в комнате шкафа стоит с десяток прогоревших почти до основания толстых сувенирных свечей, и их дрожащего, мерцающего света вполне достаточно, чтобы в подробностях разглядеть все. Хотя, лучше бы нам этого вообще не видеть!
Тело, разложенное на письменном столе, явно женское. Что-либо еще сказать сложно. Руки наручниками прикованы к старой чугунной батарее, широко разведенные в стороны ноги - привязаны тонкой синтетической бечевкой к ножкам стола. Покрытая сгустками уже подсыхающей крови бечевка затянута туго, кожа на лодыжках содрана до мяса. Лицо несчастной - сплошная черно-багровая гематома, губы буквально расплющены, глаз не видно из-под вздувшихся, будто огромные волдыри, отеков. Все тело - в ссадинах, порезах, синяках и мелких ожогах, похоже, окурки об нее тушили, сволочи. Брюшина вспорота, и в ране видны сиренево-сизые внутренности, из которых торчат наружу какие-то щепки и карандаши. Из... в общем ниже ей вогнали разбитую водочную бутылку. Все вокруг залито кровью. Твою мать, это насколько больным ублюдком нужно быть, чтобы сотворить с человеком такое?! Значит, выпивали, закусывали, а потом шли в соседнюю комнату развлекаться... Сначала неоднократно изнасиловали, а потом выпотрошили, будто вивисекторы. Твари!
Но самое страшное - она еще жива. Впрочем, жизнью это назвать нельзя, скорее - агонией. Выпирающие из разреза кишки мелко и часто вздрагивают, из горла временами вырывается хриплые клекочущие то ли всхлипы, то ли вздохи, на разорванных в лохмотья губах лопается и опадает грязная кровавая пена. А я-то думал, что после вчерашней седой несовершеннолетней старушки меня уже ничем не проймешь... В груди начало ворочаться что-то черное и недоброе. Зря, ой зря я этих упырей убил так легко и быстро. Ну, ничего, их снаружи еще много, мне хватит. Но что мне делать сейчас? Женщине этой не поможет уже даже сам Склифосовский лично, причем, во главе со всем Институтом скорой помощи его имени. Тут уже ничто не поможет... Но она все еще дышит. И каждая секунда этой агонии для нее, наверное, все равно, что целая вечность в аду... Да за что ж мне вот это?!
Подхожу к столу вплотную, зачем-то стараясь не наступить в ее запекшуюся кровь на полу, словно от этого кому-то станет легче, достаю из ножен клинок. Еще никогда в жизни мне не приходилось убивать человека ножом. Но сейчас это не убийство, это - акт милосердия. И нож мой - не просто нож, а мизерикорд*. Аккуратно, будто в руках у меня не отточенный клинок, а медицинский шприц, а я пытаюсь максимально аккуратно и, по возможности, безболезненно сделать укол, вонзаю острие чуть ниже обезображенной кровоподтеками и ожогами левой груди. Тело на столе на секунду выгибается дугой и, вздрогнув, вытягивается. Все. Прекратилось сипящее горловое бульканье, последний раз опали на губах кровавые пузыри. И внутри меня прямо сейчас будто что-то умерло. Словно тонкая ниточка оборвалась. Тонкая, но очень важная. И теперь я - уже не совсем я. И ждать от меня можно чего-то такого, на что я еще вчера считал себя в принципе не способным...
- Саня, - доносится из соседней комнаты голос Боровкова. - Что там?
- Уже ничего, Игоряныч, - машинально вытираю клинок о рукав куртки я. - Уже ничего...
В углу комнаты - небольшая кучка рваного тряпья, в котором можно опознать форменное платье и разодранное в клочья женское белье. Приподнимаю обрывки за чудом удержавшийся на плече погон. На пол падает за что-то зацепившаяся синяя косынка... Младший лейтенант юстиции. Скорее всего - помощник следователя... Среди тряпок вижу знакомую книжицу служебного удостоверения. Света свечей достаточно, чтобы разглядеть фото и записи. Все верно, помощник следователя следственного отделения, младший лейтенант, совсем еще молодая и очень хорошенькая, удостоверение выдано полгода назад - девочка совсем, только-только на службу поступила... Суки! Зубами рвать буду тварей!!!
Выхожу в комнату со 'скатертью самобранкой', возле которой ждут меня бойцы моей группы. Как я и предполагал, стошнило не Игоря. Ну, да, он и покрепче, и видел побольше. А остальные... Злее будут. Их злость и безжалостность нам еще очень понадобятся, причем, я бросаю взгляд на часы, уже через пятнадцать минут, если никто не обнаружит себя раньше.
- Все, хватит сопли жевать, - жестко бросаю я своему сбледнувшему с лица воинству. - Нам еще 'Магнит' громить, со всеми обитателями. Что встали? Пошли! Через пятнадцать минут - начало 'концерта'!
Начать точно по плану, ровно в два часа ночи, все же не получилось. Буквально за пять минут до 'времени Ч' откуда-то со стороны городской администрации донеслась заполошная перестрелка на пару десятков стволов, причем среди панических, на полмагазина, очередей опытное ухо отлично различает уверенные, пусть и частые одиночные выстрелы. Будто точки в конце чьих-то беспутных и бестолковых жизней.
К счастью, мы до конечной точки своего маршрута, относительно недавно построенного на небольшом пустыре сетевого универмага 'Магнит', добраться успели и лежали за невысокими кустами неподалеку крыльца. Ну, теперь уже ждать нечего. Короткий кивок Боровкову (роли мы заранее распределили), шустрая перебежка к крыльцу. 'Магнит' тут типовой - быстровозводимая каркасная конструкция на примерно полуметровом бетонном цоколе-основании, обшитая снаружи белым сайдингом с фирменными 'магнитовскими' красными 'сапожками' понизу стены и под крышей . Я слева, Игорь - справа от входа, я распахиваю входную дверь, и мы почти одновременно забрасываем в помещение по две оборонительные осколочные 'феньки'*. Одну - подальше, почти до противоположной стены, благо, и размеры у магазина относительно скромные, и стеллажи - по два, примерно, метра в высоту, никак не до потолка. Вторая пара - поближе к входу. Чтоб досталось всем здешним 'обитателям', что выплывают из алкогольного забытья, потревоженные близкой перестрелкой, и пытаются подняться на ноги. А вот это - откровенно лишнее. Забросив бандитам по паре чугунно-тротиловых 'гостинца', мы скатываемся с крылечка и растягиваемся в грязи, прижавшись к бетонному цоколю. Пластиковые стены для осколков - вообще не преграда, за ними прятаться - та еще смертельно опасная глупость.
Едва почти над нашими головами отгремели четыре взрыва, практически слившиеся в один, обе подчиненные мне тройки, со мной во главе, вламываются в окончательно разгромленный магазин, в клубы вонючего дыма сгоревшей взрывчатки. На полу среди перевернутых и опрокинутых полок и стеллажей - тела, много, по меньшей мере, три десятка. Каждому - по две-три пули одиночными в быстром темпе. Шевелится - не шевелится, полный ли у лежащего туловища комплект рук-ног, или какая-то отсутствует, на месте ли голова - плевать. 'Контроль' - он для всех. Кто там был жив, а кто уже мертв - разберемся позже. А пока - 'Только мертвый не выстрелит в спину'. Это я снова старого ханкалинского знакомца-омоновца вспомнил. А как можно быть точно уверенным, что тело перед тобой мертво? Разве что убить его лично. Без вариантов.
С 'Магнитом', вернее, с квартировавшими в нем бандитами, покончено буквально за пару минут. А вот на выходе нас ждет неприятный сюрприз: от здешней автостанции в нашу сторону ломится на рысях немаленькая такая толпа. Точно не наши. У наших всех на рукаве сейчас гибкая светоотражающая пластиковая лента кислотно-желтого цвета. Такой простенькой опознавалкой 'свой-чужой' нас еще перед вылетом в Египет обеспечили. А что? Яркая, видна издалека, одевается за секунду, легкая и места в кармане занимает не многим больше мотка изоленты. Да и дорогу себе мощными фонарями подсвечивать наши не станут, дураков нет.
Ну, раз чужие, значит, обеспечим теплую встречу. Тут уже не одиночными работать нужно, а плотным и сосредоточенным автоматических огнем, благо, толпа хоть и немаленькая, но бежит компактно, по дороге. Ага, на обочинах же грязь, испачкаться не хочется. Дебилы нестроевые!
Шесть автоматов на дистанции меньше полусотни метров в толпе наступающих просто просеки прорубают. Продолжающие сыпать с неба грязные хлопья шипят и испаряются, соприкасаясь с раскаленной сталью автоматного ствола, оставляя на ней грязные жирные потеки. Те из бандитов, что поглупее - бросаются наутек, и ложатся под новыми очередями. Те, что поумнее, падают на землю и, прикрываясь трупами тех, кому повезло меньше, пытаются отползти и найти себе хоть какое-то укрытие. Ну, да, кто ж им позволит?
- Гранатами!!!
В сторону заваленной телами 'плешки' улетают осколочные гранаты. На этот раз - наступательные РГД-5 и РГН, у кого что было. Расстояние тут для оборонительных маловато, а укрытий и нет толком, можно своих же осколков хапнуть. Недостаток мощности успешно компенсируем количеством. Не меньше десятка разрывов вспухают там, где еще недавно шло в атаку вооруженное стадо в полсотни голов. Атака захлебнулась, толком не начавшись. Тем уголовникам, что еще живы, пребывать в таковом качестве осталось совсем недолго. Вперед сейчас пойдем - заодно и 'проконтролируем'. У нас нет ни сил, ни времени вести тут долгие позиционные бои. Наш единственный шанс - это наглость, скорость, и сметающий все на своем пути огонь. Остановимся, попытаемся где-нибудь окопаться - тут нас массой и задавят. А значит - только вперед. 'Штурм унд дранг'*, мать его. Смена магазинов и - контратака.
- Пошли!
Две более-менее сработавшиеся за последние дни тройки сейчас рванутся вперед. Но мы - не одни, вокруг, если верить ушам, настоящая война. Хотя, учитывая состояние большинства наших противников - избиение. Но после того, что я увидел вчера в гуманитарном лагере на перекрестке и сегодня в здании ОВД, жалости я не испытываю ни малейшей. Вы жалеете тараканов, которых давите ночью тапком на кухне? Эти - куда хуже и омерзительнее любого таракана. В голове сами всплываю слова из давно услышанной и также давно позабытой песни:
Но им нет права на то, чтобы видеть восход.
У них вообще нет права на то, чтобы жить...*
Именно, у этих тварей нет права жить. Точка!
- Пошли! Вперед! - еще раз гаркнул я и первым рванул в сторону скрытой ночной тьмой автостанции, петляя короткими зигзагами, чтоб затруднить прицеливание тому, кто уже вполне мог взять меня на мушку. Хрен вам, сегодня я не сдохну! Ну, по крайней мере - не прямо сейчас. Рано мне, мало я еще вас, паскуд, на тот свет переправил.
К небольшой площади между одноэтажным, опять же, сайдингом обшитым, павильончиком автостанции и какой-то, явно еще советской постройки, кафешки (типовой проект, я такие много где по всему Союзу в детстве видел, но вот до наших дней они разве что вот в таких уездных городках дожили), сошлись с разных направлений сразу шесть групп 'Стрижей' и резервистов. Нормально, почти сорок человек, тут можно и повоевать. Одно плохо: уркаганы здесь, видать, сели не шибко пьющие. Ну, или очень быстро протрезвевшие, и успевшие сообразить, что к чему и занять оборону. Не скажу, что сильно толковую, но если человек засел в хоть каком-то, пусть и самом простеньком и ненадежном, укрытии и приготовился к бою, взять его без потерь крайне сложно, да что там, практически невозможно. А терять людей мы себе позволить не можем, слишком нас мало. Значит, нахрапом не попрем.
Залегли в темноте по периметру площади, которую обложили со всех сторон. Расстояние между нами совсем смешное сейчас, даже 'сто сорок восьмые' не нужны, штатных, еще в 'Стрижах' полученных, портативных 'Моторол' - за глаза. Пока координируем действия - еще две группы подходят. Вообще хорошо! С павильоном автостанции проблем не будет, там стеночки тонкие, пластиковые, и засевшие в нем уголовники вот-вот на себе ощутят то, что успели почувствовать ребята-ополченцы на бывшем посту ДПС: полную беспомощность и беззащитность. Вот с кафешкой все сложнее. Как я и говорил - типовой проект советской поры: бетонные стены примерно в метр-семьдесят, а, выше - стеклянные окна-витрины под самую крышу. И бетон там, как и проект, советский. За таким не то, что от автоматной очереди спрятаться - не очень серьезный минометный обстрел пересидеть можно.
- Эх, 'Шмеля' бы сюда, - в сердцах выдыхаю я.
- Вот чего нету, Саныч, того нету, - отзывается из-за спины Боровков. - А РПГ не подойдет?
- Чего? - оборачиваюсь я к нему.
- РПГ, - терпеливо, будто ребенку, повторяет Игорь. - 'Семерка'. Правда, выстрел всего один, фугасный, но других не было, извини...
- Ты где его достал?
- Нашел, - разводит руками в ответ он. - Валялся тут, бесхозный... уже...
Вечно у него так: то джип бесхозный, то гранатомет. Но, врать не буду, очень удачно и чрезвычайно вовремя.
- Объемного взрыва был бы лучше, но фугасный - тоже ничего. Давай сюда!
- Ага, 'Поживешь с вами, научишься есть всякую гадость. Валяй, тащи свою колбасу!' - голосом мультяшного Карлсона-Ливанова прохрипел Игорь и протянул мне поочередно сначала 'шайтан-трубу', а потом брезентовый портплед с одиноко перекатывающимся внутри гранатометным выстрелом.
Пороховой заряд к нему уже прикручен. Заряжай, целься, да пали куда нужно.
Вызвал командиров всех подошедших к площади групп (ого, их уже девять, быстро ребята продвигаются!), сообщаю, что сигналом к атаке будет гранатометный выстрел по кафе. Но сначала - пластиковый павильончик автостанции.
- Огонь!
Вы видели когда-нибудь, как вагончик, размером с пару строительных бытовок, с фасадом на четыре окошка, превращают в груду строительного мусора сосредоточенным огнем полусотни автоматических стволов разом? Поверьте, есть на что посмотреть! Добив почти на две трети полный магазин (на 'контроль' валяющихся на дороге бандитов я и десятка патронов не потратил), меняю его на новый и привожу в готовность гранатомет. Плохо, что граната всего одна, да и осколочная 'морковка' сейчас была бы куда больше в тему, но хорошо хоть такая есть, уже хорошо. Целюсь в полуоткрытую дверь кафешки. По окнам стрелять не стоит, они там высокие и по всему периметру постройки, еще пройдет граната навылет без малейшей пользы. Грохнуло внутри неплохо, жаль, стекла окон повылетали наружу, осколки толстого витринного стекла на скорости - тот еще поражающий элемент, руки-ноги-головы от туловища отделить могут, словно гильотиной.
И снова рывок вперед. Но на этот раз нам не так повезло, как чуть раньше с 'Магнитом'. В провалах выбитых окон вспыхивают вспышки выстрелов, а навстречу хлещут горячим свинцом автоматные очереди. В воздухе, будто прямо над ухом, тонко и мерзко завыли пули. Чуть в стороне и позади кто-то громко и коротко вскрикивает. Такие звуки я слышал и в Чечне, и в Душанбе. 'Двухсотый'. Надеюсь - не Игорь. Оглядываться и проверять нет времени, сейчас - самому бы уцелеть.
Короткая и злая сшибка в темноте зала кафе, подсвечиваемой только вспышками дульного пламени. Стреляю не то, что по силуэтам, практически на ощупь. Менять опустевший магазин автомата нет времени, заученным движением скручиваю винтом туловище и автомат сам улетает за спину, а руки же уже рвут из кобуры ПММ. Выстрел, выстрел, выстрел... Распахивается дверь, что ведет на кухню. Наших там точно нет и быть не может, это заранее оговорили, чтоб друг друга не пострелять. Снова раз за разом жму на спусковой крючок... Да сколько ж вас там?! Похоже, тут окопалась реально крупная и относительно дисциплинированная банда: пистолет уже встал на затворную задержку, а противник еще не закончился и прет в атаку...
И тогда с тихим, совершенно неслышным в грохоте перестрелки, лишь мной одним ощутимым ширканьем из ножен на груди снова вырывается нож...
Задачу на охрану пути движения беженцев мы получили уже после ядерных ударов и даже не от своего руководства. Штаб-квартира 'Стрижей' была в Питере. А все, что осталось от Питера - это те самые нескончаемые колонным голодных, замерзших смертельно уставших людей. Самого города на Неве больше нет. И штаб-квартиры нашей нет, и даже командования Северо-Западным военным округом, все там остались, под радиоактивными солеными волнами Балтийского моря. И поэтому вводных нам нарезали из Костромы. Причем, при постановке задач, начальник костромского УФСБ еще и правильный пароль назвал, подтверждающий, что он уполномочен отдавать нам приказы. В принципе, учитывая особенности сложившейся ситуации, мы бы и без пароля перешли под командование старшего по рангу и званию представителя государственной власти, а уж при таком раскладе - сам бог, что называется, велел. Но вот старших среди нас костромской эфэсбешник не назначил, видимо, думал, что у нас своя иерархия и мы сами разберемся. И слегка ошибся. Иерархия. Конечно, была. Но вся она в Санкт-Петербурге осталась. Мы же - просто оперативная тактическая группа, которую после объявления степени боеготовности 'Полная' вывели подальше от ППД. Где мы и застряли без командиров и цели. Хорошо хоть не в пляжных шортах и шлепанцах на босу ногу: два десятка бронированных УАЗов 'Хантер' у нас имелось, личная стрелковка и небольшой запас боеприпасов.
Патронов и гранат нам костромичи подкинули с избытком, а в Галиче вообще что-то вроде центральной базы для нас организовали, с 'короткой' связью помогли, с горючкой для прожорливых броне-УАЗов. Ну, а руководителей нам пришлось выбирать себе самим. По принципу 'Кто большим авторитетом у личного состава пользуется и самое высокое звание раньше имел'... Короче, весьма неожиданно для себя я и оказался в числе этого самого самоназначенного руководства. В компании с Артемом Фишером и Русланом Гатауллиным, здоровенным казанским татарином, служившим до 'Стрижей' в 'Витязе'*.
Утро мы встретили на первом этаже чухломского ОВД, в помещении Дежурной части. Трупы бандитов выкинули в ближайшую канаву еще пару часов назад, тело замученной ими девушки всего несколько минут назад унесли родственники: за ней пришла словно выгоревшая изнутри седая мама и зареванный пацан лет десяти. Они потеряли за последние пару дней всех родственников: отец, опер из уголовного розыска, не успел отступить от захваченного здания ОВД к военкомату. Старший брат, год назад отслуживший 'срочку' двадцатилетний пацан-ополченец - успел. Что осталось от военкомата мы уже видели этой ночью. Мы с Игорем аккуратно завернули истерзанное тело в найденную в каптерке отдела серую милицейского еще образца плащ-накидку и вынесли на улицу, где на покрытом подмерзшей ледяной шугой асфальте стаяли детские санки. 'Словно в блокадном Ленинграде', - мелькнуло у меня в голове - 'Сами находят, сами везут, сами и хоронить будут'. Если ночью в Чухломе основными звуками были выстрелы и взрывы, то сейчас - многоголосый бабий вой. Прятавшиеся по домам сестры, жены и матери сейчас бродили по улицам и искали своих погибших. И находили.
В разгромленной комнате оперативного дежурного по отделу полиции мы прикидываем наши шансы. На правах выбранного нами самими 'старшего над старшими' Фишер берет слово.
- По словам пленных, те, кого мы тут на ноль помножили - лишь небольшая часть здоровенной кодлы, самовольно покинувшей зоны на территории Вологодской области. Связь с Галичем снова есть, я там у знающих людей уточнил, на Вологодчине две колонии особого и две - строгого режима, да с общим режимом - еще три. И это не считая колоний поселений и разных СИЗО. По колониям отбывали сроки примерно семь с половиной тысяч заключенных. Во время землетрясения минимум в трех ИК заключенные подняли бунт. И это информация из тех колоний, из которых успели доложить о случившемся... Судя по всему - подавить бунт не удалось. Потом вся эта орда двинула к расположенным там, неподалеку, складам кадрированных воинских частей, где вооружилась стрелковым оружием. Словом, даже если половина из них сейчас против нас - дела наши плохи. А в то, что сегодня никто из зеков свалить под шумок не успел, я не верю. И значит, скоро по нашу душу остальные заявятся. Даже не столько с целью отомстить за убиенного Татарина и его банду, плевать им друг на друга, сколько наказать сильно борзых. Какие будут мысли и соображения?
- За кого отомстить? - встряхиваю головой я.
- За пахана у этих упырей был некто Татарин, он же Татарчук Кирилл Олегович, неоднократно судимый по 105-й и 131-й статьям Уголовного кодекса. Короче, насильник и убийца. Наказание отбывал в печально известном 'Вологодском пятаке'*... Короче, мразь была первостатейная, клейма ставить негде.
- Тьфу, сука, такой позывной испоганил, тварина, - в сердцах сплевываю прямо на пол я. - Теперь новый выдумывать!
Вот ведь гадство, а. Но после произошедшего тут, мне быть Татарином точно больше не хочется. Это как с Гитлером. Где-то читал, что после окончания Великой Отечественной и до наших дней ни одного этнического немца в СССР и России не называли Адольфом - уж больно паскудные ассоциации у всего нашего народа с этим обычным, в принципе, именем. Причем, именно у наших, в Германии такого не наблюдается. Помню, смотрел в детстве снятые в ГДР спортивные телепередачи, вроде наших 'Веселых стартов', так там ведущий вполне спокойно откликался на Адди.
- Потери наши подсчитали, - снова спрашиваю я.
- Да, - кивает Артём. - Двадцать четыре человека убитыми, полсотни раненых, из них восемнадцать - тяжелые. Их в Галич отправили уже.
- В строю?
- Сто восемьдесят два 'штыка'. Легкораненые эвакуироваться отказались, так что это вместе с ними.
- Что из Галича говорят по подкреплению?
- Обещали еще полсотни ополченцев. И омоновцы костромские уже в нашу сторону выехали. Они как про своих узнали, даже и разговаривать там не стали ни с кем - в 'Газель' свою загрузились и в нашу сторону рванули. Думаю, уже подъезжают. Парней на КПП я предупредил уже.
Ну, могло быть и хуже. По количеству нас будет почти столько же, сколько и чера вечером, да десять профессионалов из ОМОН - подспорье хорошее.
- Боровкова не нашли? - без особой надежды спрашиваю я. - Ведь до самого боя в кафешке рядом был. А потом - как в воду канул.
- Нет, - отрицательно мотает головой Фишер. - Возможно тело сильно изуродовано взрывом. Приметы какие-нибудь были особые?
- Чьи, мля, приметы? - раздается от входной двери знакомый голос. - Сан Саныч, охренела твоя голова! Ты что, опять меня в покойники пишешь?
На пороге, придерживая правой рукой ручку здоровенного деревянного ящика, окрашенного в стандартный армейский хаки, стоит Игорь собственной персоной, потный и распаренный.
- Я тут по его заданию боеприпасы объемного взрыва ищу, а он меня тут хоронит! Не, ну не подлец, а?!
- О, нашлась пропажа, - с деланным равнодушием констатирует Фишер. - прямо не прапорщик Боровков, а Кощей Бессмертный!
- Не, - не соглашается Руслан. - Для Кощея он слишком упитанный и симпатичный. Как в 'Южном парке' того пацана звали, что в каждой серии помирал, а в каждой следующей - снова живой?
- Кенни, - автоматически отвечаю я.
- Вот-вот, Кенни и есть, - с серьезной физиономией кивает Гатауллин. - Вылитый. Еще б болтал поменьше - и вообще полное сходство.
- Кенни? - Игорь на мгновение задумался. - А что - нормально. Давно хотел себе позывной нормальный придумать. Годится, заверните в красивую бумажку, беру!
- Ладно, пошутили-посмеялись, давайте о деле. По оружию и боеприпасам что? - это снова Руслан.
- Так а я об чем?! - чуть не в голос возопил Боровков-Кенни. - Сперва искал, потом - на себе волок!
- Что искал? Что волок? - по глазам вижу, Фишер уже не шутит.
- Так выстрелы ж к гранатомету! - Игорь даже не понял, какая гроза его только что счастливо миновала. - Ну, объемно-детонирующих, уж извини, Саныч, не нашел, а вот фугасных и кумулятивных по полтора десятка - получи и распишись. И противопехотных пять штук. Нужны?
- Очень, - отвечает за меня Фишер. - Но ты не один, кто боеприпасы и оружие собирал. Совсем цифрами вас грузить не буду, да и не подсчитано все до конца... Но, исходя из нашего количества, с учетом подкрепления из Галича, по четыре БК* на нос у нас уже имеется.
- Штатного, или 'кавказского'*, - уточняю я.
- Штатного, к сожалению, - чуть мрачнеет Артем. - Но и это немало. И Галич нас тут не бросит. Да и трупы на улицах еще не все проверены...
- К вопросу о трупах. Как там движется с телами бандитов?
- Пленные шуршат, как финские электровеники. Умеешь ты, Татаринов, личный состав мотивировать.
- Я такой личный состав в гробу видал, в белых тапках, - отмахиваюсь я.
Впрочем, Рыбальченко прав, грамотная мотивация - великое дело. Когда я распорядился отрядить немногочисленных пленных, понятно, под конвоем, на сбор и захоронение тел уголовников, некаоторые из них попытались привычно 'врубить дурака'. Мол, начальник, били нас сильно, ноги не ходят, спина не гнется... В общем, их послушать, так я им еще и талонов на усиленное питание задолжал. То ли в край охренели, уроды, то ли с бодуна не сообразили, насколько сильно власть переменилась.
- Так! - скомандовал я. - Кто не может работать по состоянию здоровья - два шага вперед!
Из куцей шеренги вышли трое. Или самые наглые, или просто тупые, теперь уже какая разница. В общем, пристрелил я их. Всех троих, прямо там, перед строем. А остальным сообщил, что тот, кто не способен мне приносить пользу - мне не нужен, а тот, кто мне не нужен... Тут последовал короткий кивок в сторону трех еще теплых тел в грязи. И все - жужжат, как пчелы. Все верно, дело исключительно в правильной мотивации.
13. Пункт ПИО - пункт полетно-информационного обслуживания при аэродроме.
14. Расквартированный в подмосковной Кубинке 45-й разведывательный полк специального назначения ВДВ.
15. Советская армейская радиостанция Р-148 'Малыш'. При весе в 3 килограмма обеспечивает вполне устойчивую радиосвязь на расстоянии до 6 километров.
16. Мизерикорд - он же 'кинжал милосердия'. Узкий кинжал, способный проникнуть между пластин средневекового рыцарского доспеха. Использовался для быстрого и относительно гуманного добивания поверженных врагов, для избавления от мучений.
18. Песня 'Последний воин мертвой земли' группы 'Оргия праведников'.
19. 'Штурм унд дранг' - (нем. Sturm und Drang), 'Буря и натиск'.
20. 'Витязь' - 1-й отряд специального назначения ВВ МВД России, входивший в штатную структуру ОДОН ВВ МВД, она же Дивизия Дзержинского. В 2008 году в ходе структурных изменений отряды специального назначения 'Витязь' и 'Русь' объединены, и переформированы в 604-й Центр специального назначения внутренних войск МВД России, который, в свою очередь, в 2016 году вошел в состав Росгвардии.
22. 'Вологодский пятак' - ИК-5 УФСИН России по Вологодской области, одна из семи исправительных колоний особого режима для пожизненных заключённых в России.
23. БК - боекомплект.
24. Штатный боекомплект в силовых структурах России - по четыре снаряженных магазина на автомат. При отправке на Северный Кавказ военнослужащие и сотрудники полиции получают двойной боекомплект - по восемь магазинов.