Аннотация: Прод пока не будет - финальная стадия. Либо книга издается, либо выложу все целиком
8 АПРЕЛЯ
9.00. Гарнизон близ бухты Казачья.
Виктор Никитин
Светлый солнечный день. Даже слишком солнечный - яркий свет так и резал глаза, отчего непроизвольно выступали слезы, и вся картинка становилась какой-то размытой и нечеткой. Виктор старался вытереть слезы, но на глазах словно застыла пелена - мутная, беловатая... Виктор даже запаниковал на какой-то момент, но все же картинка в конце концов сфокусировалась. Перед Виктором стояла его жена Алёна и улыбалась. Просто улыбалась - светлой, милой и такой родной улыбкой, от которой у Виктора со времен их знакомства просто сносило голову.
- Ты чего застыл, родной? - вздернула брови Алёна.
- Да я... - не знал, что ответить Виктор, не понимая, как такое может быть.
- Ты чего? - Алёна дотронулась до его лба, словно проверяла на наличие температуры.
- Ты жива?! - ошарашенно спросил он.
- А как же? - вновь усмехнулась жена. - Странный ты какой-то... Ой, мне к Артёмке нужно.
Жена взмахнула руками и резко развернулась, отчего ее волосы, связанные в хвост, едва не полоснул застывшего Виктора по носу.
- Лён, постой-постой! - вдруг ожил он, схватив жену за плечо, сам удивившись тому, что кожа на ощупь мягкая и теплая. - Но как? Я же сам... я сам все видел. Ты, Артёмка... вы были мертвы. Оба.
- Вить, - рассердилась жена, даже притопнула ногой с досады. - ну хватит уже нести эту чушь? Ты вообще какой-то странный, не находишь? Смотришь на меня, как на инопланетянина, глупости какие-то говоришь.
- Лён, послушай... - попытался было объяснить свое поведение Виктор, но в соседней комнате заплакал ребенок.
Только сейчас Виктор понял, что находится в своей квартире. Он удивленно осматривался, узнавая привычные предметы домашнего обихода, заодно пытаясь понять, как он здесь очутился, но требовательный плач, разносившийся из соседней комнаты, заставил его вздрогнуть. Плакал ребенок... Ребенок? Его ребенок? Но...
Виктор замотал головой, пытаясь упорядочить мысли, и непроизвольно глянул в зеркальную дверцу шкафа-купэ, занимающего всю противоположную двери стену. Этот шкаф они с Алёной заказали буквально за несколько недель до рождения малыша.
- Чертовщина какая-то... - вновь пробормотал он, только сейчас заметив, что все еще держит жену за плечо.
- Да пусти меня! Артём плачет! Ты чего? - Алёна дернулась и вырвавшись, бросилась в соседнюю комнату, откуда через секунду уже раздавалось негромкое 'не плачь, мой хорошенький, не плачь мой маленький'.
Виктор же стоял как вкопанный посреди небольшой комнаты, завороженно вглядываясь в собственное отражение, и не узнавая себя. На него смотрели уставшие глаза на осунувшемся сероватом лице, отросшие темные волосы давно требовали похода к парикмахеру, на плечах была старенькая потертая на сгибах кожаная куртка, постоянно расстегнутая, чтобы в случае чего легко было вынуть пистолет, а на ногах - тяжелые ботинки с заправленными в них черными джинсами, что в сочетании с камуфлированной пятнистой футболкой составляло какой-то раззвиздяйский образ. Виктор привычно потянулся к левой подмышке, но там все было в порядке - кобура вместе со своим содержимым была на своем привычном месте, почему-то от этого даже стало как-то легче, спокойнее... Хотя из-за чего ему нервничать? Все просто отлично, все просто замечательно. Рядом Алёнка с сынишкой, возится там с ним, агукает ему там что-то на птичьем языке, он дома, светит солнце, прекрасная погода... Да и вообще жизнь идет своим чередом. Разве что...
Виктор подошел к окну, и вновь яркий свет заставил его зажмуриться. Хотя казалось бы - куда уж ярче?! На улице все было так, как и обычно - по узким дворам то и дело проносились авто, где-то пробегали ребятишки... а вон и родное отделение милиции, чуть ли не у подножья высотки, где жил Виктор. Что это? Никитин попытался присмотреться, что же там маячило под деревьями. Но как он не напрягал зрение, картинка никак не хотела фокусироваться.
Все завершилось как-то резко. Откуда-то раздались автоматные очереди, сразу же, словно по команде, завыли сирены скорой помощи, закричали люди, а из всех возможных щелей повалили они... Виктор даже отсюда почувствовал тот гниловатый запах, вперемешку с химическим запахом растворителя, что исходил от орд мертвяков, вмиг заполонивших улицы.
Что теперь? Куда бежать? Отстреливаться? Но у него слишком мало патронов! Нужно туда, на работу, где все его парни, где есть оружие и крепкий забор...
- Алёна! Лён! - громко позвал он жену, но та не откликалась.
Виктор резко дернул штору, пытаясь закрыть окно, словно это могло отгородить его от того ужаса, что происходил внизу, спасти его семью, но вместо этого пластиковые крючки, на которых эта штора держалась лишь полопались, и тяжелое полотнище наполовину обвисло с гардины. Никитин не обратил на это никакого внимания - да, жене это не понравится, но это не смертельно. В отличие от того, что происходило там внизу.
- Алёна, собирай вещи. Нам надо уходить! - вновь крикнул Виктор и застыл, немигающим взглядом глядя на то, как из детской комнаты покачивающейся неуверенной походкой вышла жена. Вернее то, что раньше было его женой. Мертвенно бледная кожа со следами разложения, поблеклые взлохмаченные волосы, осунувшиеся черты лица и рот, замызганный стекающей по подбородку и шее кровью. Она еще что-то жевала, медленно приближаясь к оторопевшему Виктору и глядя на него своими белесыми бельмами.
- Лён... - застонал мужчина, чувствуя, как в груди словно разорвалась вакуумная бомба и пожирает все, затягивая куда-то в неизвестность. - Лён... ну почему?
Мертвячка не отвечала, только медленно приближалась, раскачиваясь на ходу как маятник и протягивая к Виктору свои скрюченные и измазанные алым пальцы. Чья это была кровь даже думать не хотелось - Виктор и так это понял.
- Лён, не подходи, - Виктор выставил перед собой в защитном жесте левую руку и инстинктивно сделал шаг назад, но мертвячка не обращала на это никакого внимания. Ее глаза смотрели на Виктора со смесью голода и ненависти, словно пожирая его глазами. Теперь Никитин понял смысл этой фразы. Слишком буквальный смысл.
Еще шаг назад. Едва не споткнулся о кресло, но вовремя сориентировался.
- Лён, я буду стрелять... не подходи, - не понимая зачем он это говорит, Виктор, выхватил из кобуры свой родной ПМ, щелкнув предохранителем. Этот щелчок словно дал отмашку зомби на атаку. Заскулив, оно бросилось на мужчину, расщепирив рот в жуткой ухмылке... Виктор не выстрелил, не смог. Только оттолкнул со всей силы то, что раньше было его женой. Тело с легкостью отлетело и впечаталось прямиком в то самое зеркало, куда еще совсем недавно вглядывался Виктор. Раздался звон разбившегося стекла, и осколки осыпались на пол блестящим водопадом. Виктор непроизвольно глянул в разбившееся зеркало, увидев там сотни своих отражений.
'Не к добру...' - пронеслось у него в голове, но времени размышлять не было - мертвяк опять поднимался, чтобы вновь наброситься на мужчину, а Виктор не мог стрелять. Хоть и выхватил пистолет, а нажать на спусковой крючок было выше его сил.
Мертвячка вновь поднялась, не обращая внимания на многочисленные порезы спины, головы и даже лица, и вновь направилась к своей цели. Виктор суетно пытался понять, как ему выбраться из комнаты, в обход зомби, но это было невозможно... Она была слишком близко, уже ее руки были буквально в нескольких сантиметрах от его лица, еще совсем недавно теплая и мягкая кожа превратилась в нечто серое и обвисшее, лучистые глаза теперь излучали потоки ненависти и ужаса... Виктор устал. Он так устал бороться, что принял, как ему казалось единственно верное решение - навсегда остаться с семьей. В любом обличье, в любом состоянии. Он отбросил ненужный пистолет и шагнул навстречу со словами 'Я готов!'.
Расщеренная пасть приблизилась и жуткая боль взрывом пронеслась по всему телу, ознаменовав окончание одной жизни и начало другой... Наверное, это чувствует человек, когда его душа покидает тело - какую-то тоску вперемешку с надеждой. Только на что надеяться-то...
Виктора что-то тряхнуло, словно выдергивая из небытия и приводя в чувство.
- Да очнись же ты! - вновь жгучий удар по щеке... Раскрыв глаза, Виктор с удивлением обнаружил себя не в своей квартире, а в чужом доме, лежащим на диване, а вместо осунувшегося страшного лица его жены, над ним склонилось знакомое лицо молодой девушки-медсестры, с тревогой глядящее на него сверху вниз.
- Что... случилось? - Никитин поднялся, пытаясь понять, что это было и где он находится, но голова была как чугунная, а в ушах и вовсе стоял звон.
- Вы кричали во сне, вот и пришлось вас разбудить... - подавленно ответила Аня и опустила глаза. Она почему-то всегда робела в присутствии бывшего капитана милиции, что не могло не бросаться в глаза. - Вам опять кошмар снился?
- Кошмар? - вдруг все понял Виктор. - Да, кошмар... снился. Да.
'Так значит, это все неправда и Алёна...'
Виктор опустил голову на руки, потер переносицу и глаза, пытаясь успокоиться. Сон... Но он был такой реальный, такой настоящий... Ведь он даже сейчас чувствует тепло ее кожи... Нет, это какое-то наваждение, игра буйного воображения или вообще последствия полученной при попытке самоубийства травмы. Еще бы! Кто запросто, без последствий для психики переживет смерть новорожденного ребенка и последующего самоубийства жены? Нет, Виктор не был слабаком, но и его силам тоже настал предел. Тогда... Он попытался убить себя, но подоспевшие друзья-сослуживцы умудрились этому помешать, ударив по пистолету и изменив этим траекторию движения пули. Виктор выжил, но некоторое время он был сам не в себе. Медсестра из районной поликлиники, которую он и патрульный спасли, присматривала за ним, стараясь не оставлять его в этой беде. Может быть, именно она и вытянула его, помогла его сознанию вернуть ясность. Но, как видно, прошлое не отпускало, приходя в подобных снах... в кошмарах. Хотя что там кошмаров бояться, когда выберись в город - и кошмар сам предстанет наяву.
Но военный городок, на территории которого сам по себе образовался анклав выживших, укрепляли монументально, добротно и с умом. Уж это то не прошло незамеченным - все же тот особняк, что заняли милиционеры во главе с полковником Смирновым, был почти у самого края, буквально в сотне метров от возведенного КПП с пулеметной точкой, заменившей вкопавшийся чуть ли не по самую фару БТР.
Дом был большой, трехэтажный, с кучей разнообразных построек дополнительного назначения, таких как летняя кухня и сауна. Запасливый и далеко не бедный бывший хозяин даже скважину пробурил, так что с водоснабжением проблем не было. А электричество добывалось при помощи установленных чуть дальше на мысе Херсонес ветряков - завод по их изготовлению так кстати был раздерибанен.
Весь костяк этого анклава, как практически и везде, где выжили люди, основывался на военных, но и другие силовики были при деле. Та же команда Смирнова была переманена из здания Гагаринского РОВД, где держала оборону в первые дни начала Беды и куда свозила тех выживших, кого удалось спасти.
Место нового поселения было лучше не придумаешь. Конечно, в реалиях города и нынешней ситуации: выступающий в Черное море полуостров с мысом Херсонес на острие попросту отгородили от остального мира сначала сеткой с колючей проволокой, а затем и принялись строить более существенное укрепление - все же зомби-мутанты то и дело пытались разжиться свежей человечинкой, чтобы продолжить свой процесс видоизменения. Поселившиеся на территории анклава ученые из Института биологии южных морей, изучающие в свое время подводную живность, быстро переквалифицировались и стали с удвоенным рвением изучать новые виды неживности. Они даже предлагали откормить зомбака и проследить, до каких пор он мутирует, конечен ли или бесконечен сей процесс. Но командование, представив, какую угрозу может принести мутировавший мертвяк в анклаве, напрочь отвергло это предложение, приказав тренироваться на кошках. Но эти животные по необъяснимым причинам не мутировали... Пока ученые ничего не могли объяснить, но уже кое-какие наработки у них имелись. Некоторые 'горячие головы' из яйцеголовой братии предлагали совершить рейд к городскому дельфинарию, чтобы проверить, обернулись ли тамошние обитатели - дельфины и афалина, потому как более двух недель без корма вряд ли бы они протянули, но опять командование дало отбой - соваться в центр было слишком опасно... Зато обещало подумать над тем. Чтобы попытаться добраться до дельфинария морем - все же встреть зомби посреди морской глади - это шанс на миллион.
- Виктор Иванович, вы пришли в себя? Все нормально? - Аня вновь встревоженно глядела на Виктора, так и сидевшего с опущенной головой.
- А? Что? Да! - Никитин резко поднялся, едва не задев девушку, и суетливо похлопал себя по левой подмышке, ища там кобуру, которой, естественно там не оказалось. - Пистолет? Где мой пистолет?
- Виктор Иванович, мы его забрали... ну тогда, - Аня не знала, какие слова лучше подобрать. Вообще, она бы предпочла не вспоминать о том дне и не упоминать его, но порой прямые вопросы требуют прямых же ответов.
- Мне нужен пистолет, - упрямо повторил Виктор. - Анна Михайловна, вы поможете мне?
- Я? - испугалась девушка безумного блеска в глазах мужчины. - Но у меня нет... Вернее, есть... Но я как медработник обязана быть с оружием, и вам лучше обратиться к товарищу полковнику. Мне страшно... - тихонько призналась она.
- Почему? Чего вы боитесь?
- Вас. Вы изменились, стали другим.
- Весь мир стал другим в целом, и я в частности. И не бойтесь меня. Я ничего плохого не сделаю... - пообещал Виктор, отвернувшись. И тихо добавил, - вам.