Рынок бурлил, между торговых рядов бродили покупатели, надрывали глотку продавцы, стоящие за прилавками с товарами, грузчики что-то грузили на телеги, а потом эти телеги уезжали в неизвестном для меня направлении. Я же стоял, возвышаясь скалой над бурлящей массой, прислонившись к столбу, который был вкопан рядом с парковкой для лошадей, гм... то есть привязью, и следил за жизнью местного населения, ловя на себе неприязненные взгляды недалеко стоящих парней, работающих на этой привязи, местными аналогами парковщиков и сторожей, а так же снующих мимо покупателей.
Проходящая, в паре шагов, по своим делам женщина, лет сорока, с корзиной в руках, осмотрела меня с ног до головы, и презрительно пробурчав что-то себе под нос, пошла своей дорогой. Близился полдень.
Проснувшись, я оделся по местной моде, скинув свою одежду в мешок с кусками заранее поджаренной тыквы и засунув нож за голенище, так же как и у покойника, которому они раньше принадлежали, двинулся к городу, с четким планом действий - влиться в толпу и прикинуться ветошью, не отсвечивая, и не привлекая внимания. Тело, от волнения, пробивала мелкая дрожь.
К воротам города я подошел рано утром, быстро миновав поля и пригород. Надежды на то, что мой внешний вид не будет выделяться, не оправдались. Сложно слиться с толпой, когда твой рост метр восемьдесят пять и светлая шевелюра, а окружающие люди в подавляющем большинстве шатены, со средним ростом метр шестьдесят, шестьдесят пять. Стараясь не пялиться, я украдкой рассматривал окружающих людей, спешащих к воротам. Окружающие же не страдали моими предрассудками о вежливости и смотрели, словно на экспонат из кунсткамеры.
Одеты идущие рядом со мной люди были весьма разнообразно, похоже, здесь собрались не только жители из местного пригорода, но так же путешественники всех мастей. Посмотрев на одну из проезжающих мимо повозок, приковавших мое внимание тем, что была в отличии от остальных, присутствующих здесь, запряжена не лошадями, а странными быками, которые напоминали плод любви между яком и конем тяжеловозом, я запнулся и замерев на месте уставился на сидящего на козлах человека... или не человека... или все-таки человека...
Окружающий бред заиграл новыми красками. Мужик, держащий вожжи, ответил взаимностью и с интересом разглядывал меня в ответ. Крикнув что-то внутрь кузова, накрытого тентом, он опять уставился на меня, через мгновение наружу показались два таких же рогатых! Лица. Возничий указал в мою сторону пальцем, после чего двое новых персонажей так же уставились на меня с кривыми усмешками.
Выглядели все трое колоритно, широкие коренастые фигуры, бритые черепа украшали татуировки, из растительности остались только рыжие бакенбарды, сливающиеся с усами свисающими ниже подбородка. Лбы у всех троих украшали рога, толщиной в два больших пальца, вытягивающимися почти на пять сантиметров.
Поборов ступор и с трудом отведя взгляд от местных сородичей хеллбоя, я возобновил движение. Один из странной тройки что-то мне крикнул на местном наречии. Повернувшись к нему и показав полный набор зубов в дружелюбной улыбке, развел руками, давая понять, что не понимаю, после чего прибавил шаг. Сорится с этими троими, после того как заметил у возничего короткую шипастую булаву, желания не было.
Встав в одну из двух очередей, на которые разделился поток желающих войти в город, на пешеходов со всадниками в одной и повозками в другой, стал ждать, когда дойдет моя очередь, периодически ловя на себе напряженные и презрительные взгляды. Медленно подходя все ближе к воротам и стараясь не не обращать внимания на нездоровую реакцию толпы, удалось наконец-то увидеть процесс работы местного кпп.
Стражники, одетые в кольчуги, поверх которых была синяя накидка с белой полосой по центру и изображением вставшей на дыбы лошадью напротив сердца, и короткими мечами на поясах, проводили осмотр повозок. Какой-то чиновник стоящий рядом за конторкой, судя по всему, делал опись товаров, ловко орудуя пером, обмакивая его в рядом стоящую чернильницу, делал записи в толстой книге и осматривая, судя по всему особо подозрительные вещи, которые ему подносили на проверку, после чего въезжающий отсчитывал монеты и проезжал внутрь.
Соседнюю очередь, в которой стоял я, так же проверяли два стражника и писец, записывавший после несколько заданных вопросов и предъявленного документа, имеющего вид куска кожи с какими-то надписями которые разглядеть с такого расстояния не удавалось, правда, предъявляли не все, что-то в книгу. Беспокоясь о том, что за вход будут взимать деньги, после прочтения кучи книг, в которых так или иначе действие шло в средние века, я с облегчением вздохнул. Денег с людей входящих без товаров, не брали. Зато начало беспокоить отсутствие местного паспорта, но взглянув на очередного входящего в город, бедно одетого старика с посохом в руке, который не предъявлял документы, но все-таки вошел, немного успокоился.
- Сальян нара миск? - задал мне вопрос мелкий чиновник, поднимая усталый взгляд от книги. Посмотрев внимательно в мое лицо, которому я постарался придать максимально глупое выражение и осмотрев одежу, его лицо приобрело брезгливое выражение, которого не было, когда он разговаривал со стариком, одетым не намного лучше меня.
Я внутренне напрягся от такого предвзятого отношения, но взял себя в руки.
- Сальян нара миск? - повторил чиновник, двое стражников в это время напряглись и взялись за рукояти мечей.
Изобразив на лице самую дружелюбную и глупую улыбку, на которую был способен, и про себя приговаривая, 'Улыбайся, Макс, люди любят идиотов...' я вытянул руку и показал на проход в город.
- Мммммм! - лучше пусть принимают за блаженного. Иностранец, не знающий ни одного слова на местном наречии, будет только вызывать больше вопросов, особенно когда поймут, что говорит он на языке, который не понимает ни один местный полиглот.
Через мгновение стража расслабилась и посмеиваясь, стали что-то обсуждать, судя по тому, что в это время они поглядывали на меня, создавалось впечатление, что обсуждали мою персону Взгляд чиновника стал менее злым, но брезгливое выражение лица не поменялось, что-то записав в книгу, он махнул рукой. Приняв этот жест за 'Проходи', и почувствовав как расслабилась моя пятая точка, не убирая с лица глупого выражения, зашел в город и двинулся по центральной улице.
Город прямо скажем, не поражал воображение, что не слишком удивительно. Современный человек привык к более фееричным зрелищам, чем кварталы с одно или двух этажными каменными и в редких случаях деревянными зданиями. Пройдя бедные кварталы, вошел через очередные ворота, которые разделяли внутреннее пространство города, возле которых стоял скучающий наряд стражи, в более чистую и ухоженную часть города. Останавливать меня ни кто не стал, проводив мою персону неприязненным взглядом, стража продолжила нести службу.
Этот квартал меня радовал больше, чем тот, который был расположен рядом с воротами. Все сточные канавы были более глубокими и закрытыми каменными плитами, и судя по журчанию, доносившийся из-за редких решеток от которых поднимался неприятный запах, все нечистоты выносились потоками воды куда-то, за черту города. Крупные каменные плоские камни расположенные как попало, сменились на аккуратную брусчатку. Часто встречались куски зеленных насаждений. У большинства домов, был небольшой сад на заднем дворе, но больше всего начинали удивлять стекла, вставленные в рамы домов. Стекло было прозрачным и однородным, и совершенно не клеилось с моими представлениями о развитии техники в средние века, которые царили вокруг. Забавный факт надолго в сознании не задержался, отложившись где-то на глубине, а мозг продолжил анализировать окружающий мир.
По моим впечатлениям в городе жило тридцать-сорок тысяч населения, если сравнивать с средневековыми городами на земле, то это настоящий мегаполис. По улицам постоянно сновали люди. Игнорируя взгляды прохожих, и стараясь составить более целостную картину жизни живущих здесь людей, я размышлял о перспективах.
Первая перспектива, которая вырисовывалась, это получить перо под ребра в ближайшей подворотне. Так что в бедные кварталы лучше не соваться, да и не особо шляться в принципе по улицам после наступления темноты. Район портов тоже по идее должен быть более опасен, чем центральные. Короче до наступления ночи нужно будет найти какой-то угол, в который можно будет забиться и спокойно переночевать.
Так же, в полный рост, вставала проблема денег. Как я уже успел убедиться, они тут есть. Местное общество не пошло коммунистическим путем, и главным инструментом товарно-денежных отношений являлись деньги. Свои запасы, две запеченные тыквы и небольшой запас уже приготовленных улиток, я смогу растянуть не больше чем на два, максимум три дня. Нужно найти работу, вспоминая про методы казни в средние века, пробовать себя в качестве карманника совершенно не хотелось. Да и сложно лазать в карманы людям, когда ты настолько выделяешься в толпе. Но как искать работу в средневековом городе неизвестной планеты, не то что не понимая жизни местного общества, но даже не зная языка, хотя бы на базовом уровне, представления не было совершенно.
Побродив по городу и так и не попав в центральные богатые кварталы, в которые меня не пустила стража, в довольно невежливой форме отправив назад при попытке пройти очередные ворота, я к полудню вышел на рынок.
Похоже, все рынки, во всех мирах были одинаковыми. Вокруг царил шум толпы, вокруг сновали люди, постоянно что-то покупая и продавая, продавцы надрывали глотки пытаясь привлечь внимание к своим товарам. Идя между рядами, я разглядывал ассортимент, обливаясь слюной, нормальной еды мой желудок не видел уже давно.
Большинство торговцев меня игнорировали, да и не мудрено, на платежеспособного клиента я был совершенно не похож, особенно в одежде, которая мне была явно тесновата и кое-как заштопана в множестве мест. Довершало картину исхудавшее, небритое лицо, несущее на себе следы измождения. Проходящий мимо лоточник, на лотке которого была какая-то выпечка, громко крича, привлекал внимание к своему товару. Мимолетно весело улыбнувшись, подумал, что с моими познаниями местного языка, он с таким же успехом мог бы обкладывать всех матом, отличия я бы вряд ли заметил.
- Хая! Сарка рой! - отвлекшись на свои размышления, я даже не заметил, как сбил с ног девушку, несущую в руках корзину с покупками, которые теперь валялись на брусчатке рядом с упавшей шатенкой.
- Извини.. ммм... - еле успев скорректировать слова извинения, что вырвались на автомате, в мычание, дабы не выбиваться из образа блаженного, наклоняясь к девушке, чтобы помочь ей подняться.
Довольно высокая, по местным меркам, шатенка со слегка вьющимися волосами, заплетенными в объемную косу, большими зелеными глазами и красивым лицом, подняла на меня взгляд. Сначала в нем промелькнуло удивление, потом появился легкий испуг. Улыбнувшись, что бы успокоить ее, помог шатенке подняться, после чего быстро подобрав корзину начал собирать разбросанное по брусчатке содержимое.
Удивление красотки быстро прошло, как в общем и испуг и она, отряхнув свое коричневое платье выгодно подчеркивающее привлекательную фигуру, присоединилась ко мне в сборе разбросанных покупок, что-то затараторив на местном языке. Судя по интонациям, сначала шли обвинительные речи, а потом вопросительные. Я же в ответ просто улыбался и разводил руками. Мычать в ответ симпатичной девушке не хотелось совершенно, но и на кофе пригласить я ее не мог, как минимум по трем причинам: незнание языка, отсутствия в карманах денег, и в принципе понимания есть ли тут кофе и кофейни.
- Мараграс! Сафо сарка миен!? - Нарушила нашу неловкую пародию на интимную беседу женщина лет сорока, несущая с собой большую корзину забитую продуктами, опасливо посматривая на мою небритую, отощавшую физиономию.
Девушка обернулась и начала что-то горячо отвечать. Женщина же, похоже взявшая на себя роль наседки, отвечала ей, недвусмысленно показывая на меня пальцем. С сожалением признав, что на этом празднике жизни я совершено лишний и привлечение внимания к моей и так выделяющейся персоне на пользу не пойдет, подобрав последние четыре яблока и подойдя к девушке, стоящей рядом со своей надзирательницей, кинул их ей в корзину, но через секунду, хитро подмигнув зеленоглазой, выхватил одно из яблок и отсалютовав двумя пальцами от виска, развернулся к ним спиной и бодрым шагом двинулся вдоль рядов, на ходу вгрызаясь в плод. Из-за спины раздался возмущенный крик наседки и смех зеленоглазой, я лишь помахал в ответ, не оборачиваясь, надкушенным яблоком и усмехнувшись, прибавил шаг.
Эта встреча меня развеселила и отогнала прочь, впервые за последнее время, все размышления о своем будущем в этом мире, о родном мире и о перспективах возвращения домой. Все-таки здесь есть красивые девушки, а значит этот мир уже не так уж и плох.
Сделав небольшой круг по рынку, находясь до сих пор в приподнятом настроении, я вернулся к началу и прислонившись к столбу у коновязи, где прибывшие на четвероногих средствах передвижения покупатели могли их оставить, перед тем как пойти по торговым рядам, стал следить за происходящим, пытаясь установить соотношение цен местных денег и товаров, стараясь хоть в чем-то, наконец, разобраться. Простояв так почти два часа и почувствовав разыгравшийся голод от витавших вокруг запахов, я двинулся прочь. От яблока, которое я подрезал у зеленоглазой, в желудке не осталось и следа, а здесь мне не светит ни найти работы, ни купить что-то поесть, за неимением местной волюты.
Немного прогулявшись, я зашел в небольшой парк и сев на первую попавшуюся лавочку, развязал мешок и достав кусок тыквы впился в него зубами. Проходивший мимо мужик, увидев эту картинку, что-то презрительно сказал глумливо улыбаясь.
- Укуси меня. - Произнеся ему в след свое пожелание, я с жадностью откусил еще один кусок тыквы.
Эти беспричинные презрение и злоба, смешанная с удивлением начинали бесить, особенно при учете того, что на других нищих такой реакции не было. Больше всего злило то, что причин я не видел. Весь день ходил и как идиот всем улыбался, а в ответ всегда две реакции, либо призрение, либо смешенная со страхом злоба. Черт, это жутко бесило. Реакция не новая, в своем мире с ней тоже приходилось сталкиваться. У каждого человека своя система ценностей и оценки других людей, от денег до политических взглядов, черт, да даже марка телефона может вызвать подобную реакцию. В своем мире я относился к этому с иронией, по большому счету мне было плевать на мнение малознакомых мне людей и объяснять им те или иные свои действия, нужным не считал, но всегда понимал причину реакции. Сейчас же, она меня ставила в тупик и злили не эмоции, вызванные моей персоной, а непонимание причин. Ладно, я проводил взглядом очередного прохожего, будем считать, что у них тут у всех поголовно комплекс Наполеона распространен. Доев кусок тыквы, кое-как приглушив голод, пошел в направлении портовых кварталов, там я еще не был.
Порт встретил меня суетой. Вокруг сновали люди, разгружая и загружая корабли, пришвартовывали свои небольшие лодки рыбаки, которые утром выходили на рыбалку, а сейчас вернулись с уловом. Ходили несколько нарядов стражи, выделяясь синими пятнами из общей серой массы. Недалеко от пирсов стояли и сидели мужчины одетые в какое-то тряпье. Изредка к ним подходили люди, после чего несколько голодранцев уходило с ними к ближайшему кораблю или лодке, и занимались разгрузкой или погрузкой.
Еще раз осмотревшись вокруг, я двинулся к поденщикам и присел немного в отдалении от рабочих на пустую грубо плетеную корзину, в которой зияли несколько дыр, перевернув ее вверх дном. Люди бросали на меня неприветливые взгляды, кто-то даже что-то крикнул, но не увидев ни какой реакции с моей стороны, быстро потеряли интерес. Я же, увидев как с корабля, стоящего недалеко, спускаются две высокие фигуры, замер с открытым ртом. Чувство реальности опять начало ускользать, и картина мира, в которую я с трудом впихнул местную рогатую народность, вновь начала трещать по швам.
С корабля спустились трое, насколько я мог судить, мужчин, ростом метр семьдесят, метр семьдесят пять. Кожа была иссиня-черной. Черные волосы, заплетенные в тугие косы, открывали острые кончики ушей, тянувшиеся к затылку, а в лицах с резкими чертами проявлялось что-то звериное. Один из них засмеялся и я слегка передернул плечами, развитые резцы, которые он оскалившись выставил на всеобщее обозрение, больше напоминали клыки хищника, чем зубы.
Тройка быстрым шагом прошла мимо поденщиков, о чем-то переговариваясь на языке, который заметно отличался от местного наречия, и скрылась, свернув в какую-то улочку. Я же продолжал сидеть с открытым ртом, пытаясь собрать заново развалившееся представление об этом мире. Что будет дальше? Рыжие рогачи тут есть, неправильные клыкастые негры тоже, дальше будут зеленокожие гоблины? Или эльфы? Я судорожно вздохнул, маразм крепчает, чем дальше, тем меньше я что-то понимаю в этом мире.
- Хэй, Корса, мали ран? - вырвал меня из размышлений голос молодого парня, который подошел к поденщикам и сейчас обращался ко мне, рядом с ним уже стояло три голодранца.
- Ммммм? - я встал и вопросительно поднял бровь.
Парень внимательно посмотрел мне в глаза, потом осмотрел одежду, и хмыкнув, махнул рукой зовя идти за собой. Выбранная им тройка уже двинулась за ним, не мешкая, подобрав свой мешок, я бодро зашагал за парнем.
Его реакция меня удивила, ни следа эмоций, которые уже стали для меня привычными, не было. Был только хитрый прищур глаз и саркастическая усмешка.
***
Аласт быстрым шагом подошел к толпе поденщиков. Сегодня удалось перехватить раньше всех хорошего клиента, который только что причалил с грузом кож и мехов, и нуждался в грузчиках. Осмотрев присутствующих быстрым взглядом, ткнув пальцем в троих парней, которых часто брал и остановился взглядом на светловолосом бугае, который сидел и с ошарашенным выражением лица, смотря в след уходящим асаи.
- Что за новое лицо? - Аласт обратился к ближайшему оборванцу из выбранной тройки.
- Дык не знает ни кто, сегодня прибился, нелюдимый, молчит, не отвечает, когда люди спрашивают. Одним словом полукровка, - мужчина сплюнул себе под ноги и скривился - удивляемся, что до сих пор не на кого не кинулся, у этих выкидышей горных великанов, как люди говорят, всегда беда с головой и злые сильно.
- Полукровка? - губы Аласта растянулись в усмешке. Ну что взять с этой темноты. Тут, в восточных провинциях, и не видели ни когда полукровок. Парень родился и вырос на юге Кароссы в портовом городе Нарина. В горах, на границе, от которой город находился в недели пути, между Кароссой и королевством Савента, были горы, в которых жили великаны, часто устраивающие набеги на близлежащие поселения в предгорьях.
После набегов оставались трупы и рождались полукровки, которые хоть и были ниже, чем их чистокровные родственники, но обладали таким же агрессивным характером, в сочетании с низким интеллектом, который так же был особенностью полукровок унаследованным от своих высоких предков, делал из них опасных животных. Чаще всего их продавали в качестве гладиаторов в королевства юга или просто убивали.
Аласт внимательно осмотрел сидящего недалеко парня. Звероватых черт, которые были присущи полукровкам, не было. Высокий лоб и светлая шевелюра, выдавала в парне скорее северянина, чем выродка великанов. М-да, нужно же было так вымахать. Аласт почесал нос, может высокородный? Среди них это не редкость, хотя вряд ли, парень еще раз придирчиво осмотрел бугая, какого черта потомку высокородных ходить в обносках, по крайней мере полноправному, а бастарды редко вымахивают до таких же размеров.
- Хэй, Половина, работа нужна?
Реакция бугая оказалась забавной, повернувшись, с его лица пропало ошарашенное выражение, острый взгляд впился в Аласта, после чего так же быстро, наползла улыбка и глуповатое выражение лица, прежним остался только взгляд.
Аласт усмехнулся, такой цирк он видел впервые. Насколько нужно быть идиотом, что бы притворяться полукровкой? Махнув парню рукой он повернулся и пошел к короблю заказчика. Загадки, загадками, а работу нужно выполнить.
***
Проработали мы вчетвером до самого вечера. Сначала разгружали тюки с кожами с большого корабля, потом же переключились на рыбачьи баркасы, из которых перегружали рыбу в повозки. Закончив с очередным кораблем, я сел, скрестив ноги, на землю и морщась от запаха рыбы, посмотрел на солнце, начинающее клонится к закату.
- Корса, ванта тун. - Ко мне подошел нанявший нас парень, которого, насколько я понял из разговоров, звали Аласт и уронил рядом со мной небольшой шевелящийся мешок, похоже премию в виде рыбы выдали каждому.
Я со вздохом поднялся, подобрал мешок и вопросительно посмотрел на Аласта. Парень усмехнулся, после чего достал мешочек с деньгами и отсчитал десять медных монет, на этот раз усмехнулся я и продолжил держать руку, в которую Аласт ссыпал монеты. Парням, работавшим со мной, выдали по пятнадцать. Улыбка парня стала еще шире, и он добавил не хватающие пять монет.
Зажав монеты в кулак, я благодарно кивнул и с чувством что меня поимели, двинулся прочь. Выданных монет, судя по моим наблюдениям на местном базаре, хватит на небольшую головку козьего сыра и может быть еще на пять-шесть лепешек. Не густо... Последний раз у меня такое ощущение было, когда я летом, в старших классах, подрабатывал на лесопилке в моем городке.
Не успев пройти и пятидесяти метров, мучаясь размышлениями о том, где и как я буду готовить рыбу, мне заступили путь двое мужиков, одетых в тряпье. Взглянув на них осмысленным взором, удалось вспомнить, что их лица я уже сегодня видел, в толпе поденщиков.
- Сфаро рен! Канто ина санти ран! - Разразился возмущенной речью щербатый тип с клочковатой бородой.
Я с грусть про себя вздохнул, какого черта им от меня надо.
- Ммммм. - промычав в ответ и улыбнувшись по шире, я попытался пройти дальше, но они вновь заступили дорогу.
- Сфаро! Ран ломсу квита! - продолжил разорятся щербатый, строя злобную гримасу.
Уронив мешок с рыбой и поставив рядом другой с пожитками, я убрал улыбку с лица и повел плечами, разгоняя в уставшем теле кровь. Все дело движется к драке, сомнений больше не было. Бежать было некуда, да и смысла тоже, завтра я собирался снова придти работать в порт. Других вариантов, что бы добыть денег пока не предвиделось, а значит, придется доказывать представителям местного пролетариата, что я имею право на работу и кусок, который они считают своим.
Криво усмехнувшись, я посмотрел на щербатого и вопросительно поднял бровь. Щербатый ответил мне такой же улыбкой, а через мгновение на голову обрушился сильный удар, четвертый участник потасовки, подошел ко мне незаметно сзади и пустил вход дубинку. Охнув и пытаясь унять сноп искр, которые плясали перед глазами, я развернулся к новому участнику и нанес прямой удар в голову. Мужик уронил дубинку и потерявшись сел на землю, закончить дело мне не дали, по голове нанесли новый удар, от которого я упал на землю. Деньги, до этого зажатые в кулаке, покатились по мощенной камнем площади.
Мужик, не участвовавший в драке, кинулся их собирать, а щербатый в это время продолжал орудовать дубинкой, охаживая ей по спине, плечам и голове, которую я прикрыл руками, не имея ни какой возможности подняться. Вдруг откуда-то со стороны раздался злобный окрик и удары прекратились. С трудом приподняв голову, я увидел приближающийся наряд стражи. Щербатый помог подняться первому нападавшему, до сих пор сидящему на земле и кинулся вместе с ним прочь. Парень же собиравший монеты, подхватил мешок с рыбой и попытался схватить второй с вещами, но я вовремя в него вцепился. Плюнув на добычу, которую не смог вырвать, он побежал в след за своими напарниками.
Не имея ни каких сил подняться, я продолжил лежать, все так же вцепившись в мешок. Один из подошедших стражников что-то спросил, но я не ответил. Второй же, легонько пнул меня сапогом по спине. Издав стон, я с трудом принял сидячее положение, уставившись мутным взглядом перед собой. Один из стражников присел передо мной и помахал перед лицом ладонью, что-то спросив, я машинально кивнул в ответ.
Стражники помогли мне подняться и о чем-то разговаривая, пошли дальше. Я же стоял все в том же месте пытаясь собраться с мыслями. День выдался совершенно неудачным. Посмотрев в сторону, куда убежали щербатый с компанией и скривившись двинулся к берегу реки. С трудом спустившись по крутому склону, рядом с пирсом, я положил мешок и умылся. Черт, прощать такое нельзя, иначе завтра все повторится по новой.
Сев рядом с тем местом, где умывался, я подтянул к себе мешок, достав оттуда рубашку, которая была порвана до состояния, когда починке уже не подлежала, кинул ее рядом и вынул из-за голенища нож. Парой быстрых движений, отделив рукава от остального тряпья, я вложил один в другой и завязал узлом один из краев. Нужно придти в себя и найти этих тварей. У них мои деньги... а главное, моя ЕДА!
Нашарив рядом с собой пару увесистых камней, засунул их в рукав, после чего засыпал внутрь получившегося продолговатого мешка песок. Взвесив в руке будущее орудие труда и обороны, прикидывая тяжесть, удовлетворенно хмыкнул и сделал еще один узел, фиксируя наполнитель, после чего повязал еще узлы по всей длине рукояти. Взмахнув импровизированным кистенем, признал его вполне годным и отложив в сторону, лег, вытянувшись во весь рост на земле.
Голова была еще мутная, тело болело. Особенно болел шрам от ножа чернобородого, который только недавно начал рубцеваться. Пролежав полчаса, я со вздохом поднялся, отгоняя головную боль мыслью, что голова это кость и поэтому болеть не может.
Снова умывшись, встряхнулся всем телом. Состояние организма еще было далеко от нормы, но больше времени у меня нет, найти нападавших нужно сегодня. Закинув мешок с вещами за спину и сунув нож за голенище, я взмахнул пару раз кистенем, привыкая к оружию и вскарабкался на пирс.
Напавших на меня поденщиков я нашел на удивление быстро. Они сидели под самым дальним пирсом, варя в котелке, на небольшом костре, мою рыбу. Вся тройка была весела и смеясь переговаривалась. Сердце забилось быстрее, меня начало охватывать бешенство. Почему бы и не веселится, ужин и бабки на халяву, день у них явно выдался лучше моего. Сделав глубокий вдох и перехватив поудобнее кистень, конец которого был обмотан вокруг правой ладони, лишь бы не убить, злобно оскалился и прыгнул с края пирса, прямо перед костром.
Тройка удивленно уставилась на человека, появившегося перед ними. Не тратя ни секунды, я нанес кистенем удар по голове парню, который собирал монеты, противник потерял сознание и разлегся, раскинув руки. Повернувшись к щербатому, попытался повторить удар, но мужик успел уклониться и удар шара, набитого камнями и песком пришелся по ключице. Взвыв от боли, он перекатился подальше, а я, не отвлекаясь на него, повернулся к третьему, и ударил пяткой в грудь, пресекая попытку подняться, после чего подскочив вплотную, ударил что было силы ногой в живот, добавив сверху по голове кистенем, возле костра добавилось еще одно бессознательное тело.
Поворачиваясь в ту сторону, где был щербатый, я успел заметить движение и отскочить, но нож все равно успел задеть левое плечо, распоров рукав и оставив неглубокий порез. Противник ощерился и что-то лающе проговорил.
- Кто кого поборет гнида! - Оскалился я в ответ и развел руки, предлагая сделать первый ход.
Щербатого не нужно было долго упрашивать. Он сделал шаг вперед, держа нож перед собой, а я подцепив носком горстку песка, швырнул его ему в лицо. Рефлекторно отшатнувшись, щербатый пропустил удар кистенем по челюсти. Неловко отступив назад, пытаясь не потерять равновесие, он не заметил новый удар, пришедшийся прямо на голову. Упав на землю, щербатый скрючился от боли, что-то подвывая. Подступив ближе, я откинул нагой в сторону, выроненный противником нож и ударил еще раз кистенем. После чего уронил кистень и сев сверху на Щербатого, начал от души вколачивать его голову в землю кулаками.
Еле взяв себя в руки, я остановился, с трудом успокаивая тяжелое дыхание. Щербатый находился уже в полубессознательном состоянии, лицо превратилось в одно сплошное кровавое месиво, рядом валялись несколько зубов. Склонившись над ним, похлопал по щекам, приводя противника в сознание. Через минуту на меня уставился практически адекватный взгляд. Прижав за горло щербатого к земле, я оскалился и чеканя каждое слово проговорил, более чем уверенный в том, что хоть слов он не поймет, но общий смысл уловит точно.
- Слушай сюда тварь, еще раз встречу вас у себя на дороге, отправлю на корм рыбам. Понял? - Щербатый смотрел на меня ожидая продолжения. Жестко усмехнувшись, я отпустил горло и нанес сильную пощечину. - Понял, спрашиваю? - До мужика, похоже, дошло, что от него требуется какая-то реакция, испугано издав что-то невразумительное, он кивнул. - Вот и умничка. - Проговорил я, похлопав его по щеке. - А теперь спи родной. - с этими словами я нанес сильный удар в левый глаз, от которого щербатый потерял сознание.
Тяжело дыша, сев рядом с поверженным противником, я устало уставился на текущую воду. М-да, насыщенный выдался сегодня день. Скривившись, потрогал рану на плече, из которой сочилась кровь. Когда же, наконец, оставят мою тушку в покое, и не будут пытаться проделать в ней новые дыры, не предусмотренные природой?
Поборов усталость, я встал и проверил, живы ли первые два мужика, беспокоясь, не прибил ли их насмерть. Оба противника дышали, облегченно переведя дух, я обшарил тела всех троих, после чего выпотрошил все вещевые мешки и отобрал добычу.
К моим вещам прибавились две штопанные рубахи и одни штаны, принадлежавшие самому крупному из троицы, так же в мой мешок перекочевали пара плащей, ложка, и три ножа, оставлять колюще-режущее этим придуркам не было ни какого желания, выбрасывать же душила жаба. Туда же отправилась одна дубинка, остальные две я выкинул в реку.
Так же нашел съестные припасы, которым обрадовался, как ребенок подарку на новый год, несколько лепешек, немного соленого мяса, какая-то крупа, небольшой мешочек с солью и пол головки козьего сыра. Оторвав сразу кусок лепешки и засунув его в рот, я подтянул кошельки, которые снял с бессознательных тел. Быстрый подсчет показал, что я обогатился на семьдесят медных монет, а у щербатого нашлась даже одна серебряная.
Весело улыбнувшись, ссыпал деньги в кошельки и закинул их в мешок, голодная смерть, похоже, отменяется. Завязав тесемки, я услышал стон, донесшийся от парня, который первым потерял сознание. Встав и подойдя к нему, посмотрел в только что открывшиеся, еще мутные глаза.
- Выспался?
Парень что-то невразумительно промычал в ответ. Я ласково улыбнулся.
- Спи дальше - наклонившись, с этими словами, нанес удар, который вновь выбил сознание из тела.
Осмотрев поле боя, я подошел к костру, на котором стоял чудом не тронутый в этой свалке котелок с ухой и принюхался к содержимому. Обмотав руку кистенем, взял котелок за ручку и стараясь не расплескать содержимое, выбрался на площадь.
Через полчаса я уже сидел под одним из свободных дальних пирсов, объевшись ухой и с отличным настроением смотря на луны, взошедшие на ночном небе. В ближайшую неделю я не сдохну, по крайней мере, не от голода точно. На этой оптимистичной мысли веки опустились, и пришел сон о родном мире.