Играть бы мог - купил тальянку.
И пел бы... пел бы чуть  дыша
о том, как Разин полонянку
поил из общего ковша -

хотел, чтоб не была студёной 
в реке могильная вода... 
чтобы княжна казалась сонной
в последний миг - и навсегда.

Пил атаман с княжною вместе,
упрятав лютую тоску
на дне ковша, как в древней песне,
и гладил милку по виску.

О Волга, Волга! - мать разлуки.
Палач любви. Позор души.
В твоей стоомутной излуке
свою пропажу не ищи!

Так не найти в княжне печали.
Она монистами форсит,
и тянется к заволжской дали
смех на неведомом фарси.

А в неприкаянных деревнях
шептали дьяки:  "Боже свят!"  -
услышав, как во мгле деревьев
кипит ворон чертовский гвалт.

Пустел тот ковш...  И жизнь пустела,
с минутой счастья на двоих.
И тучка по небу летела,
чтобы дождём оплакать 
                      их.