Иван Сергеевич закурил, подавился дымом, и помер. Его душа покинула катакомбы тела и, воспарив к потолку, бросила взгляд на усопшего. Тот сидел в кресле, положив тонкие руки на острые коленки. Сутулость в плечах... Там, где мозг, лысина... Между губ - чадящий окурок 'Примы'.
'Вот ведь как!' - подумалось душе. 'Жил я... И ещё бы жил, кабы не мой скепсис. Читал и слышал: 'Курить - здоровью вредить'. Думал, не про меня... Теперь ни здоровья, ни жизни'.
- Прощай! - душа прильнула к покойнику, поцеловала его в лоб и зашлась в спазме рыданий: - Прощай навеки-и-и-и!..
- Хватит! - громыхнул откуда-то командный голос. И под басы колокольного звона в прокуренном воздухе появилась чёрная точка. За пару секунд она вывернулась наружу, стала входом в тоннель. И не успела душа Ивана Сергеевича подумать, что бы это значило, как её оторвало от усопшего, подняло, завертело, и втянуло в свистящее жерло.
***
Полёт был недолгим. Иван Сергеевич ухватил краем глаза сияющий лозунг: 'Доброго пути!' - и плюхнулся на дно великой равнины. Не было там ни травы, ни ручья, ни малого камня. Бескрайнюю ширь устилала вонючая клеёнка. Точь-в-точь такая, как в мясном ряду Н-ского базара.
На клеёнке стояли огромные весы. Рядом с ними переминались два субъекта.
- Будем знакомы! - гаркнул один. - Я - Обвинитель!
- А я... Защит... ник... - прокашлял второй.
В тусклом небе полыхнула молния. Трескуче изгибаясь, она сложилась в корявую надпись:
'ВЫШНИЙ СУД'.
Иван Сергеевич побледнел... Защитник трагически вздохнул. И только Обвинитель излучал неподдельную радость.
- Перед нами Ухватов! - начал он с ликованием. - Иван Сергеевич, как записано в метриках. Сорока трёх лет... Образования среднего... Внешности обычной... Характера погано... Впрочем, господин Защитник, 'ДЕЛО' подсудимого перед вами. Вчитайтесь в него! И если вы не слепец - вам откроется истина. Ухватов грешник, путь которому - ...
И он указал на далёкий дымок.
Чашу весов повело книзу.
- Минуту! - кашлянул Защитник. - Я ознакомлен с 'Делом'. Поэтому скажу, как юрист - юристу: вы, дорогой коллега, предвзяты! Ухватов грешил... Но грехи его соотносятся только с одним человеком. Сосед Ухватова - Абдулла - негодяй, коих поискать!
Чашу весов повело кверху.
Обвинитель напомнил:
- Ухватов провёл акт кастрации над петухом несчастного узбека...
Чашу дёрнуло книзу.
- Всё так! - согласился Защитник. - Но Абдулла назвал петуха Сергеичем. Ухватов был оскорблён и унижен...
Чашу дёрнуло кверху.
- Оставим птицу! - махнул рукой Обвинитель. - Но... капкан?! Ухватов поставил его в мастерской Абдуллы, и тот перепутал его с табуретом. Если бы не Мойша Ковельтайм, гений микрохирургии, то Зульфия, жена Абдуллы, не ждала бы сейчас девятого ребёнка.
Чашу качнуло вниз.
- Абдулла был наказан! - крикнул Защитник. - По ночам он пИсал на грядки соседа! Горох не вызрел... Бобы сопрели... Клубника вышла пряного посола...
Чаша подпрыгнула.
И пошло... И поехало...
***
Каждый грех Ухватова, представленный Обвинителем, Защитник оправдывал грешком Абдуллы. И выходило так, что Иван Сергеевич не злодей, а справедливый мститель. А сосед его - террорист-извращенец.
Чаша весов работала, как помпа.
Вверх - вниз... Вверх - вниз...
Итог этой болтанки был неожиданным.
Обвинитель сказал, что Ухватов прочил жене Абдуллы, что она породит змеёныша. В ответ Защитник повёл речь о пользе змеиного яда. И весы, матерно скрипнув, дали трещину.
- Господи! - воскликнули юристы.
- Какого чёрта? - послышалось из облаков.
- Клиент феноменален... - потеряно сказал Обвинитель. - И ад, и рай - не для него.
- Так!.. так!.. - тихонько поддержал его Защитник.
Наверху сплюнули, чем-то звякнули, во что-то булькнули. Потом, с одышкой в голосе, дали команду:
- Гоните его обратно!
И - сочно хрустнули, обдав равнину запахом огурца.
***
Иван Сергеевич не успел вникнуть в суть этой беседы, как его подбросило, завертело, и втянуло в кишку знакомого тоннеля. В глаза бросилось: 'Доброго пути!' - и Ухватов понял, что его возвращают в прежний мир. "Ах!" - подумал он счастливо. "Значит, есть оно - второе пришествие!".
Подхватив с пола брошенный кем-то мелок, Ухватов чиркнул по стенке тоннеля: 'Верую!', потом: 'Курить не буду!!', а в конце пути с наслаждением вывел: 'Абдулла - козёл!!!'
***
Из тоннеля он вылетел, напевая блатной романс, и горя желанием стрельнуть сигарету. Но тут же осёкся, увидев, что парит над кладбищем.
Внизу, перед мрачной пастью могилы, стоял гроб, на который опускали крышку.
- Гвозди-то! Гвозди подлиньше берите! - услышал Иван Сергеевич. - Да вбивайте! Вбивайте почаще!
Это был баритон ухватовской тёщи...
- Лопату мне! - поднял в небо ворон бас жены Ивана Сергеевича.
- И нам! И нам лопаты! - затенькал хор детей Ухватова.
"Вот и всё...", - печально подумал Иван Сергеевич. "Хоронят меня. И ни слезинки... ни слова доброго...". По давней привычке он стал размышлять, на ком бы ему отыграться, в кого слить давящий негатив. Жена и тёща для такой роли не подходили: Ухватов их боялся... Дети? Но их крепкой банды он страшился не меньше... Значит, выбор, как всегда, был однозначен.
- Аб-дул-лаа! - по-змеиному прошипел Иван Сергеевич.
- Ла-ла-ла! - ответили, дразняще, облака, и Ухватова понесло к Н-ску.
***
...Покружив над отчим подворьем, Иван Сергеевич навестил дом соседа. Никем не видимый, он проник в него через дымоход.
Ни Абдуллы, ни жены его с бессчётными дочерьми, Ухватов не застал. 'В роддоме они!' - словно для него, сказал кто-то кому-то за окошком. И плюнув на матрасик в новой детской коляске, Иван Сергеевич покинул вражье логово.
***
Абдулла и впрямь нашёлся в роддоме. Он ходил туда-сюда по холлу первого этажа, и, поднимая руки к потолку, требовал то ли от бога, то ли от своей Зульфии:
- Да-а-ай! Да-а-ай мне сына!
Восемь его дочерей пугливо жались у стены.
Иван Сергеевич хотел дать Абдулле пинка, но поймал себя на мысли, что враг достоин сочувствия. 'Каково ему жить... в бабьем царстве-то!..' - подумал Ухватов. 'Хоть бы одним пацаном прирос!'
Тут Иван Сергеевич вспомнил змеёныша, коего прочил милой узбечке, и устыдился...
'Что со мной?' - размышлял он, по-ангельски облетая отсеки родильного дома. 'Мне жаль Абдуллу! Значит, я болен... очень болен. Хотя... может ли болеть тот, кого нет?!'
С такими думами Иван Сергеевич проник в комнату с табличкой 'Тихо! Идёт прирост населения'. Там он увидел, как тужится на странной кровати Зульфия, как хлопочут вокруг неё люди, сплошь в белом. И, став очевидцем этой картины, Ухватов сошёл с ума. Он вдруг понял, что любит Зульфию! Что во имя любви к ней готов на всё!
Ухватов тихо подлетел к женщине, безотчётно обнял её, поцеловал в искусанные от страданий губы, и ощутил, как сливается с нею, и как меркнет... меркнет свет в его глазах...
***
А потом случилось чудо.
Иван Сергеевич услышал стук своего сердца!
Он чувствовал, как течёт по его венам тёплая кровь. Он до судорог напрягал мышцы ног и до боли сжимал кулаки.
Он дышал! Он был осязаем! Он - ЖИЛ!!!
***
Врач поднял на руки вопящего Ухватова, глянул ему ниже пупка, и сказал:
- Зульфия! У вас мальчик.
- Я-я-я-я! - подтвердил это наблюдение Ухватов.
- Как назовёте? - спросила юная медсестра.
- Махмудом... - прошептала Зульфия. И добавила нежно: - Абдуллаевичем!
Никто не видел, как в стерильном воздухе появилась точка, ставшая началом тоннеля. Из него вышли два субъекта и приблизились к Ухватову.
- Мда-а, - покачал головой Защитник.
- Бывает! - изрёк Обвинитель.
- И вовсе он не змеёныш...
- Ну да! Симпатяга!
Обвинитель погладил Ухватова по головке, а Защитник положил рядом с Зульфиёй лёгкий свёрток.
- Пора! - сказал Обвинитель.
Юристы вернулись в тоннель, встали у его порога, и в последний раз глянули на бывшего клиента. Ухватов таращил узбекские глаза... пускал пузыри... сучил ножками...
Обвинитель указал пальцем вверх - и хохотнул:
- А наш старик-то... Большой шутник!
- Но кому от этого плохо? - спросил Защитник.
В мгновение ока тоннель уменьшился до точки, которая тут же пропала.
***
- Откуда цветы? - воскликнул врач. И все ахнули, увидев под левой рукой Зульфии букет хризантем.
- Си-и-иние! - восхищенно пропела юная медсестра.
- Таких не бывает! - авторитетно сказал пожилой акушер.
- Кхе, кхе, - насмешливо кашлянули откуда-то сверху. Чем-то хлопнули... во что-то булькнули... со вкусом причмокнули.
Врач уловил запах шампанского. 'Чудится!' - решил он, и устало пошёл к выходу в коридор.
Открыл дверь. Прислушался.
В холле первого этажа кто-то отбивал чечётку...
Это, узнав о рождении сына, плясал счастливый Абдулла.