В августе 1989-го у Мясного Бора, что в Новгородской области, прогремели оружейные залпы. С воинскими почестями земле были преданы останки солдат и офицеров, погибших в окрестных лесах в 1942-м году. Склонив головы, рядом с братской могилой стояли родственники погребённых и студенты-поисковики, день за днём буквально перебиравшие своими руками заболоченную почву тех мест. Почву, с которой за десятки лет почти сроднились павшие герои...
А спустя два месяца ко мне, в отдел городской жизни киселёвской газеты, пришёл Владимир Иванович Онюшев. Страстный радиолюбитель, он в один из октябрьских дней вышел в эфир, и оказался на связи с москвичом:бывшим преподавателем Военно-Воздушной академии имени Жуковского, а тогда - одним из организаторов поисковых раскопок вблизи Мясного Бора, Владиленом Чулковым.
Во время того сеанса В.И.Онюшев получил информацию, которая лишила его покоя. Она сводилась к тому, что во второй половине лета,неподалёку от деревни Мясной Бор, поисковики обнаружили останки бойца и его личный медальон, в котором находилась записка. В ней говорилось о том, что владелец медальона - Иван Иванович Патрахин, 1911 года рождения, призванный в армию 11 октября 1941-го. Указывался его домашний адрес: "НСО, Киселёвск, улица Безымянная, дом N 19, и упоминалась фамилия женщины: "Доброва". От её имени сохранилось только окончание: "...ия". Хорошо читалось отчество: "Захаровна".
В записке указывалось и место рождения Патрахина. Однако, время сберегло лишь фрагменты текста: "Алтайский край, Соло......ий район, деревня ......оловка". Приводилось звание погибшего: "Старший сержант".
Владилен Ильич обратился к Онюшеву с просьбой помочь в поиске родственников Патрахина. Этим Владимир Иванович и занялся. Ради этого и пришёл в редакцию.
***
В.И.Онюшев передал мне номер телефона Чулкова, по которому я звонил не менее десятка раз, ввергая в шок редактора, Любовь Сергеевну Васильеву. Междугородный разговор стоил тогда недёшево, и я умудрился "наговорить" в общей сложности на пятьдесят с лишним рублей. Деньги для советской поры - внушительные. Но расходы редакции того стоили.
Чулков обрисовал мне один из самых тяжёлых, и постыдных для военного руководства страны, эпизодов далёкой войны. В июне 1942-го, на крохотном пространстве длиной менее двух километров, и шириной всего 400-500 метров, происходила жуткая мясорубка. Группавоинских частей, относившихся к Волховскому фронту, отвлекла на себя значительные силы фашистов и попала в окружение. Смертельное кольцо сжималось не то чтобы с каждым днём, а - с каждым часом. По оценкам историков, на том пяточке погибло ни много, ни мало, почти сто тысяч красноармейцев. По сути дела, насквозь простреливаемый клочок заболоченного леса был превращён в огромную могилу. Новгородцы до сих пор называют его Долиной смерти...
Рассказ Владилена Чулкова дополнили две публикации в "Комсомольской правде", увидевшие свет в мае 1989-го. Из них стало понятно, почему о безнадёжном сражении вблизи Мясного Бора наша историческая наука почти не упоминала. Говорить о нём правду - означало бы признать страшные просчёты Ставки, на которые ещё весной (!) 1942-го указывал командующий Волховским фронтом К.А.Мерецков. 24-го апреля он докладывал И.В.Сталину: "Вторая Ударная армия совершенно выдохлась. В имеющемся составе она не может ни наступать, ни обороняться. Если ничего не предпринять, то катастрофа неизбежна..." В этих словах - призыв к благоразумию Главнокомандующего, который не был услышан.
Повод к замалчиванию тех событий давала и трагическая НЕПРАВДА о том, что ВСЯ 2-я Ударная армия, под командованием генерала Власова, сдалась в гитлеровский плен. Вдуматься: десятки тысяч солдат и офицеров, по воле Ставки безвестно канувших в болотах Новгородчины, были причислены к предателям Родины!Более кощунственного надругательства над памятью о них придумать сложно.
А Патрахин, по данным, которые мне предоставил Киселёвский горвоенкомат, проходил как раз по категории без вести пропавших... И не старшим сержантом, как указывалось в медальонной записке, а - по уточнённым данным - лейтенантом. Чему, - пояснил в телефонном разговоре Владилен Чулков, - удивляться не стоит. Потери в командном составе 2-й Ударной были таковы, что вчерашний сержант утром следующего днямог быть произведён в офицеры. А на выправление медальонных записокне хватало времени.
***
6-го ноября 1989 года в городской газете вышел мой первый материал, посвящённый возвращению доброй памяти об Иване Ивановиче Патрахине. Назывался он "Воскрешение из безымянных". И, признаюсь честно, реакция на него превзошла мои ожидания.
С публикацией ознакомился ветеран труда Владимир Авдеевич Килимник. Едва он прочитал фамилию "Патрахин" -как тут же с изумлением и радостью крикнул супруге: "Аня! Твой отчим нашёлся!". А когда просохли первые слёзы - Килимники позвонили своему старому знакомому,Н.К. Агееву, который готовил к изданиюКиселёвский томобластной Книги памяти.
Николай Константинович принял историю с "воскрешением"Патрахина близко к сердцу. Сам фронтовик, он хорошо понимал трагедийность статуса "без вести пропавший". Понимал и чувства родственников, десятки лет ничего не знавших о своём отце, брате, сыне. И, подключившись к сбору сведений об Иване Ивановиче, он многое уточнил, и открыл немало новых фактов.
Оказалось, что фамилия женщины в записке из солдатского медальона указана неверно. Речь нужно вести не о Добровой, а Дубровой Марии Захаровне - жене И.И.Патрахина и матери Анны Васильевны Килимник. Удалось точно воспроизвести место рождения Ивана Ивановича - Алтайский край, Солонешенский район, деревня Соколовка.
В армию Иван Иванович был призван 22-го октября 1941 года - через десять дней после рождения сына Виктора. Поначалу его направили в Томск, где шло формирование очередной воинской части. А уже в ноябре Мария Захаровна стала получать письма-треугольники с передовой. И.И.Патрахин, в составе 2-й Ударной армии Волховского фронта, принимал участие в операции по прорыву блокады Ленинграда, бездарность в организации которой стала очевидной уже в январе 1942-го. Но приказ об отступлении 2-я Ударная получила только в середине мая - когда время для её спасения было безвозвратно утеряно...
Шестого июня гитлеровцы пошли в наступление, и замкнули в кольце окружения семь дивизий, шесть бригад, и целый ряд более мелких соединений.
Окруженцы не имели продовольствия. По воспоминаниям очевидцев, солдаты и офицеры ели всё, что можно представить в кошмарном сне - листья, траву, еловые шишки, древесную кору, насекомых. И при этом - вступали в бой с неприятелем. Сытым, хорошо вооружённым. Выходившим на передовую, как на будничную работу - посменно... хорошо отдохнувшим...
***
19-го июня голодные, с несколькими патронами "на душу", красноармейцы смогли прорвать окружение. По коридору, шириной всего в триста метров, покатилась многотысячная масса измученных бойцов. В неё били сотни артиллерийских орудий. Над ней кружили самолёты с крестами на крыльях.
Участник тех событий А.С.Базюк писал в своих мемуарах: "Воображение не в состоянии воссоздать картину того, что творилось...Сплошная стена огня, непрекращающийся вой и грохот, одуряющий запах горелого мяса...". В этом аду и закончилась земная жизнь Ивана Ивановича Патрахина. Русского воина, верного присяге, Родине, и приказамвышестоящихкомандиров.
О том, при каких обстоятельствах погиб мой земляк, сказано в письме его сослуживца, Ильи Михайловича Сафонова, к Марии Захаровне Дубровой (оно хранится в семье Килимников):
"...Я с Патрахиным Иваном Ивановичем ... и с нами ещё Говор ...до последнего дыхания сражались вместе, но проклятая фашистская мина разлучила меня с ними. Когда мы с Патрахиным и Говором выходили из окружения, я отстал от них метров на двадцать пять, потому что у меня было много вещей - телефонного инвентаря. А то, возможно, и я бы не избежал такой участи. Я подбежал на то место. Не мог ничего отыскать от них, кроме туловища. Второпях не нашли его документов. Очень жалеем, потому что он был ... хороший командир".
Отсутствие документов полностью изменило посмертную судьбу И.И.Патрахина. Найди их тогда, в июне 1942-го, И.М.Сафонов - и наш земляк считался бы погибшим героем. Но в их отсутствии он стал одним из без вести пропавших. Показания свидетелей гибели бойцов для военных бюрократов ничего не стоили...
25-го июня фашисты наглухо закрыли спасительный коридор. На крохотном пяточке перепаханной минами и снарядами новгородской земли остались груды мертвецов и умирающих от ран. Даже мало-мальски здоровых бойцов, запертых в этом, до предела тесном, "котле" у Мясного Бора, не было. И в плен к фашистам, кроме генерала Власова с группой приближённых офицеров, не шли, а - попадали, потому что не было сил к сопротивлению. И в первые же дни плена сотнинаших бойцовумерли - настолько тяжёлыми оказались полученные ими ранения.
А в Москве их возводили в ранг предателей.
Возводили те, кто нёс прямую ответственность за гибель 2-й Ударной армии, считавшейся до той поры лучшей в Советских Вооружённых силах.
***
На мой вопрос: "Чем Киселёвск может помочьраскопкам в Мясном Бору?" - Владилен Чулков ответил однозначно: "Участием в поисковой работе". Этим же вопросом проникся и Н.К.Агеев, связавшийся со штабом поисковой экспедиции "Долина", где ему сразу сообщили о готовности принять молодёжный поисковый отряд из Киселёвска. И весной 1990-го такой отряд в Новгородскую область выехал. Причём, в одном лагере с нашими ребятами - в трёх километрах от Мясного Бора - стоял отряд из Коломны, который, годом ранее, извлёк останки Патрахина из болотной хляби.
Мистика, да и только...
Тот киселёвский отряд был первым, но не последним. После него в местах гибели 2-й Ударной армии работали ещё три наших поисковых экспедиции. Так возвращение в память людскую Ивана Ивановича Патрахина послужило святому делуактивного поиска без вести пропавших воинов. И где-то в глубине души моей живёт надежда к тому, что когда-нибудь... где-нибудь... кем-нибудь... будут найдены и останки моего деда, Семёна Ивановича Горбачёва, без вести пропавшего в том же1942-м году.