Груздева Валентина Александровна : другие произведения.

Землячки 1. Баушка Настасья

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

Груздева Валентина Александровна: другие произведения.

Землячки 1. Баушка Настасья

Журнал "Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
<ххх8> <ххх8>  Ваша оценка:

  

Груздева В. А.


  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

ЗЕМЛЯЧКИ


  

1. Баушка Настасья


  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Груздева В.А.
   "Землячки". Один роман в восьми книгах, охватывающий женским взглядом семидесятилетний период событий.
   Они, уралочки, родившиеся на радостной волне человеческих желаний в год после окончания Великой Отечественной войны 1941 -- 1945 годов, пришедшие в первый класс в год смерти Сталина, юность которых ознаменовалась первыми полётами в космос Юрия Гагарина, Валентины Терешковой -- они и до сих пор среди нас. Разные судьбы. Разные характеры.
   Как они жили? К чему стремились? Как преодолевали трудности? Какие? Смогут ли они встретиться за одним столом, посмотреть в глаза друг другу, рассказать о своих достижениях? И есть ли о чём им рассказать в начале двадцать первого века?
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

От автора.

  
   Слава Богу, выдалась небольшая передышка. Вертящаяся фраза одного из моих педагогов "Не записанная мысль - - потерянная мысль" подтолкнула меня к действию, и я, как говорится, взялась за перо, имеется ввиду, конечно, за "мышку".
   Все начальные условия моих задач родом из пригородов Уральской столицы, города Свердловска. Каждые пять лет судьба выбрасывала меня с насиженного места. В первый раз это было неожиданно, непонятно, больно. Во второй раз - - досадно, жалко нажитого. В третий - - жёстко, пришлось задуматься, но уже не о прошлом, а о будущем. В четвёртый, в пятый - - пыталась договориться с судьбой, подсказывая не один, не два, а множество вариантов и путей выхода из очередного тупика и уже - - выбирала. В шестой, седьмой... десятый - - со смехом расставалась с прошлым и окуналась в новое, неизвестное, осознав неизбежность перелома, ведь "Судьба желающих ведёт, а не желающих - - тащит!"
   А на все эти пятилетние переделки судьбы накладывалась сетка сопутствующих десятилетних игр, которые обостряли мои желания и чувства, сначала боль и отчаяние, в последующем - - смех и радость осознания, и готовность к переменам.
   Пережитое написала легко, правда, в одну книгу не вошло. Вот так начинается семидесятый год моего пребывания в этом мире и первый год после выхода на пенсию, до этого как-то некогда было увековечить свои игры с судьбой.
   А ещё через семьдесят лет напишу продолжение, оно тоже будет не на одной страничке. Интересно, кто из вас его прочитает?
   Я благодарна Василию Дмитриевичу Фёдорову за слова, которые ведут меня по жизни с малых лет, они же стали и девизом всех всех этих книг.
  
  

Валентина.

  
  
  
  
  
  

Оглавление.

  
  
  
  

Глава 1 . . . . . . . . . . . . 7

  
  

Глава 2 . . . . . . . . . . . . 19

  
  

Глава 3 . . . . . . . . . . . . 81

  
  

Глава 4 . . . . . . . . . . . . 115

  
  

Глава 5 . . . . . . . . . . . . 173

  
  

Глава 6 . . . . . . . . . . . . 189

  
  

Глава 7 . . . . . . . . . . . . 253

  
  

Эпилог . . . . . . . . . . . . 271

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   []

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Не удивляйся, что умрёшь.

  

Дивись тому, что ты живёшь !

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 1

  
  
  
  
   - Куда ты опять собираешься на ночь глядя? Темнотища на улице! - Смотрела мать строго. - Не отпущу в ботиночках по такому морозу, тридцать два градуса днём было.
   - Всего-то навсего семь часов вечера доходит. Кто виноват, что в четыре уже темнеть зимой начинает, - думала она, не отвечая и молча натягивая тёплые гамаши.
   Она давно уже решила обходить все вопросы молчанием - - на все вопросы не найти ответа. Можно было, конечно, ласково соврать что-нибудь или, смеясь, превратить разговор в ничего не значащую шутку, или отвлечь внимание на закипевшую на камине кастрюлю. На сей раз она решила успокоить маму согласием.
   - Ладно, давай валеночки одену.
   - Собака из конуры носа не кажет! - Сердито ворчала та, передвигая прихваткой горячие чугунки на пылающей плите. - Уроки-то все сделала? Лидуськи что-то долго из школы нет, должна бы уж быть... Отец вот-вот явится, а у меня ещё скотина не кормлена... Хоть бы вынесла питьё Девке, сена-то я после дойки сама брошу...
   Она молча накинула на себя старую шалюшку с фуфайкой, висевшие у порога, всунула руки в рабочие рукавички, всегда лежащие на нижней ступеньке лестницы перед печкой напротив входа, подняла тяжёлое ведро для кормилицы-коровушки.
   - Да двери в стайку плотнее закрывай на вертушку потом, отскакивают от мороза, - неслось вдогонку.
   Она знала все эти тонкости давным-давно, все эти сетования повторялись ежедневно в течение всей её жизни. Как ей это надоело! Но другого тёплого уголка у неё не было... А зимы такие длинные... Словами она предпочитала пользоваться только когда была в хорошем настроении, так как давно, пожалуй, с самого детства все её высказывания, даже самые незначительные, приносили печальный результат, не для неё - - для окружающих. Особенно, когда она была с чем-то не согласна. Взрослея, она научилась подавлять в себе малейшее раздражение, не думать ни о чём плохом, никого не осуждать, не винить... Но иногда недовольство прорывалось наружу, тут уж, как говорится, "кто не спрятался - - я не виноват".
   Если со словами она как-то наладила взаимоотношения, то вот с мыслями своими она до сих пор справиться не смогла, что очень осложняло её жизнь. Быть очевидцем явных разрушений, краха надежд, или планов не очень-то приятно, когда знаешь, что ты их породила, не сумев обуздать свои выскакивающие из ниоткуда мыслишки. Хотя окружающие и не подозревают её в причастности к своим неудачам.
   Она раньше завидовала много говорящим, потом это чувство прошло само собой, она свыклась с молчаливостью, стала равнодушной к замечаниям, упрёкам в свой адрес, даже к обидам. Она жила в своей "скорлупке", расширяя свои владения радостями, которых, правда, было "по пальцам пересчитать". Но они всё же были! В них она раскрепощалась до неузнаваемости, сознавая свою силу, неотразимость, неуязвимость, уверенность в получении задуманного результата, и - - спокойствие, что её настроение никому не причинит ущерба.
  
  
  

х х х

  
  
   Ноги несли её сквозь морозный туман на встречу со взрослым мужчиной, к его жилищу, на окраину города, в район автобазы. Ещё утром, когда она шла в школу, он приостановил свой автобус, полный народу, на высоком подъёме, открыл дверцу и на ходу прокричал всего одно слово: "Сегодня!", это значило, что его мать уйдет на работу с восьми вечера до восьми утра.
   - Он ждёт меня! Ждёт! Он выйдет мне навстречу, стряхнёт изморось с белой пуховой шапочки, обнимет по-дружески крепко, поцелует, посмотрит веселыми серо-зелёными глазами, игриво засмеётся и спросит, как всегда: " Ты ещё тёпленькая?".
   Мороз начал покалывать щёки, пришлось поднять до глаз шарфик - - кроличий пух нежно обласкал лицо. Но ей хотелось как можно быстрее очутиться в крепких мужских руках, каждой своей кровинкой прижаться к его горячему телу, и целоваться, целоваться, и целоваться... Его поцелуи были всепроникающие, она не в силах была даже отвечать, просто уплывала куда-то и растворялась в пространстве... Но это было не её пространство - - там правил мужчина. В перерывах между поцелуями он весело рассказывал о чём-то, и снова кружилась голова от поцелуев и объятий, и так до тех пор, пока она полностью не теряла себя. Может это состояние называется любовью? Но она никогда не задавала этого вопроса, даже себе. За весь вечер она могла не произнести ни единого слова, кроме коротких "Да" или "Нет", если он спрашивал, будет ли она чай, или что-то в этом роде. Она не любила слова. Она жить не могла без своих чувств.
   В эту зиму ей досталось тёплое пальто от старшей сестрицы, которая приобрела себе новое, оно было и не такое броское на вид, простого тёмно-серого цвета, двубортное, и подлиннее предыдущего, и воротник тёплый. Правда, покрой натуральной его цигейки был обыкновенным, простыми прямыми углами почти мужского вида, но - - грел и шею, и затылок.
   - Вот за этим поворотом будет половина пути, идти ещё около получаса, - и она ускорила шаги.
   Мороз щипал коленки и забирался всё выше, приводил в дрожь бёдра, пытался по животу проникнуть до талии... Когда мужчина добирался до нижней половины её тела, направление это было противоположным, сверху вниз, оно согревало, расслабляло, обманутый жаркими поцелуями и объятиями разум соглашался на неизбежную процедуру, в которой тело её не находило радости, и она пыталась всеми силами вернуть его к чувственным поцелуям, которые были ей необходимы как эликсир жизни. А сейчас она замерзала... Не было никаких чувств. Голова была свежа как никогда. Зачем она идёт в такой дикий мороз в такую даль? Чтобы померзнуть? Или чтобы согреться? Или чтобы просто ощутить эту разницу температур?
   - Скоро уже год пройдёт с тех пор, как всё это началось... Да, это было перед Новым годом...
   После обычных танцев во Дворце культуры шесть-семь подружек направились домой, когда вдруг их пригласили в автобус, который держал путь в старую часть города, там уже было много народу, обещали развести по домам, и бесплатно, так как школьники. Все с радостью согласились. Так и было сделано. Она с одноклассницей, что жила напротив, вышли вместе последними. Водитель спросил фамилии, получил ответы и "спасибо". Потом такие поездки стали повторяться. Денег водитель не просил, но все ему молча клали на передок, кроме школьников. Вскоре все незнакомые перезнакомились.
   Как-то по дороге из школы её догнал автобус, тот самый, прямо перед носом открылись дверцы. До дома оставалось всего метров пятьсот. Денег в кармане не было, к тому же, если войти, то придется проехать до остановки, то есть мимо дома. Она продолжала идти по дороге, а открытая дверца продолжала её сопровождать. В автобусе люди начали веселиться - - ей это не понравилось, и она пошла в обратном направлении и, обойдя автобус сзади, перешла на другую сторону дороги. Но здесь её ожидала распахнутая дверь водителя, смеющиеся серо-зелёные глаза и мягкая улыбка полноватых губ.
   - Гордая?
   Она не ответила. Но характеристика ей понравилась. Конечно, она впервые разглядела его при свете дня, хотя сразу узнала по задорному смеху во время вечерних поездок.
   - Вот и финишная прямая, хотя до конца улицы ещё около километра. Когда она была здесь последний раз? Наверное, недели три назад... В прошлую зиму это было в пять раз чаще... А весной и, тем более летом, они встречались почти каждый день...
   Он не встретил её, это было уже несколько раз. Снег хрустел даже под мягкими валеночками. Она медленно шла вдоль улицы, стараясь не разбудить собак, как воровка, среди чуждых неуютных домов. Одна. Ни одной живой твари не встретилось ей на всём пути. Всё живое, и люди, и звери забились в тёплые укромные местечки. Какой поводок тянет её? И куда? За редкостью встреч и дальностью расстояний сердце и желания её само собой притомились... А тут ещё и зима... Она оглянулась - - никого. Кроме холодных далёких звёзд и насмешки лунного серпа. В ушах звенит его постоянный смех. Он смеялся всегда. Он смеялся везде. Он подсмеивался над всеми. И над ней? Если он и сейчас смеётся над ней, то он прав! Сейчас она достойна только жалкой насмешки. Она потеряла свою гордость. Она, как собачонка, ждала маленького лакомого кусочка, ради которого вся её остальная жизнь превратилась в сплошное ожидание. Ожидание чего? Чего она хочет? Она остановилась.
   - Ничего! Ничего не хочу, кроме одного - - пока никто не увидел, пока никто ничего не узнал, повернуть обратно и никогда в жизни не появляться в этом месте! Это не любовь, а игра в прятки, преступная связь! Это должно закончиться!
   Это был не крик души. Это был уверенный голос, спокойный, но настолько сильный, что проникал не только в уши её, а в каждую клеточку мозга. Казалось, он шёл снаружи внутрь головы, а не наоборот. Он гудел и окутывал всё пространство вокруг неё. Это был не её голос! Но мысли эти принадлежали ей. Когда шумы, как от микрофона, стихли, она подумала:
   - Что же это было?
   Из-за сугробов домика было почти не видно с дороги, одна крыша указывала на присутствие жилья. Подошла по узкой тропинке ближе и не поверила своим глазам - - света в окнах не было...
   - Как? Он не ждёт? Может его даже дома нет?
   Ей стало как-то не по себе. "Всё моё стремление ничего для него не значило!". Тявкнула собачонка во дворе, ещё раз, и замолчала. Она потопталась, пытаясь расшевелить её, покашляла - - ноль эмоций. Пришлось постучать в калитку. Потом слепила снежок и бросила в окно - - не долетело. Ещё снежок - - попала. В доме включили свет. Если бы сейчас он не вышел, или, выйдя, оттолкнул бы её, как навязчивую, низкую, потерявшую стыд попрошайку - - она бы не упала, она бы с радостью зачеркнула эту страницу жизни. Но он вышел. Не весь. Только голову высунул и крикнул, чтоб сама заходила. Она тихо, как бы извиняясь, вошла в дом... Она не услышала радости, даже иронической насмешки в его словах:
   - Удивляюсь, как ты по такой погоде...
   Он не стал продолжать. Помог снять пальто. Шарфик, шапочку и пуховые рукавички положил на опечек просушить. Подал тапочки, посадил на табуретку поближе к печке, сел напротив. Молчали оба. Она не смотрела на него от стыда. Но потом он обнял, прижал к себе, пытаясь растормошить, и всё пошло своим чередом.
   - Пора, голубушка, завтра ведь в школу.
   Он никогда не называл её по имени, он никогда не представлял её своим друзьям, о которых с интересом рассказывал - - оба очень тщательно скрывали свои отношения ото всех.
   - Родители-то не потеряют?
   Он включил радио, там шёл какой-то концерт.
   - Время проверю, мне ведь сегодня надо в ночное дежурство. Одна-то до дома доберёшься? Не замёрзнешь по дороге?
   Он никогда не дожидался её ответов. Может они просто его не интересовали, или привык к её молчанию и однозначности. Она молча наблюдала за спокойным, совсем "чужим" мужчиной, который собирал себе термосок на работу, нарезал хлеб, налил в баночку из-под майонеза варенье и со смешком облизал краешек. Она думала о том, что он очень долго терпит её присутствие подле себя, изо всех сил сдерживает себя, чтобы случайно не обидеть. Как умело он притворяется быть тактичным и боится увидеть любую её реакцию, любое её высказывание. Да он просто не хочет ничего знать ни о её чувствах, ни о её мыслях.
   - Нет! Он знает и мои чувства, и мои мысли, я перед ним, как на ладони, он знает все слова, готовые сорваться с моих уст! Знает! Может даже ждёт, когда я начну дружить со своей головёнкой и пойму, что просто мешаюсь ему под ногами!
   Он помог надеть пальто, натянул поглубже шапочку, хорошо укутал шарфиком, поднял воротник, натягивал рукавички на её руки и подпевал песенку, льющуюся из радио "...полюбить-то полюбила, а завлечь - - не завлекла...". Он даже сделал радио погромче, видимо, песня пришлась ему очень кстати. Он с радостью повторял слова. Снова и снова, даже, когда песня закончилась.
   - Подожди. Вместе выйдем.
   Заглянул в печку, пошевелил золу, закрыл трубу, оделся и, ласково выпроваживая её, продолжал напевать "...полюбить-то полюбила, а завлечь - - не завлекла...". Поцеловал. Крепко, настойчиво обнял за плечи, заглянул ей в лицо, приподняв за подбородок, и игриво пропел "...полюбить-то полюбила, а завлечь - - не завлекла...".
   - Ну, беги.
   И они пошли в противоположные стороны. Она привыкла и к тому, что он не назначал время следующего свидания. Она шла домой и, О! Ужас!, напевала песенку "...полюбить-то полюбила, а завлечь - - не завлекла...". Смысл слов пронзил её голову - - всё театральное действие сегодняшнего вечера сводилось к простому высказыванию, оформленному в слова, давным-давно осознанные человечеством.
   - Он сказал их... Сказал... Много раз... Глядя мне прямо в глаза - - "не завлекла!"
   Что-то ушло из её жизни. Умерло. Что?
   Однажды в его автобусе она оказалась одна, он захлопнул двери перед её носом и продолжал ехать дальше, мимо её дома. Она стучала по дверям, но он делал вид, что не слышит, потом засмеялся:
   - Посиди немного, сейчас развернусь на переулке и поедем обратно.
   Но развернуться помешали огромные сугробы, и после нескольких попыток пришлось ехать до следующего переулка. Там автобус заглох. Он вышел осмотреться, достал лопату, разгрёб снег, набросал каких-то досок от ближайшего дома, наконец, они развернулись в обратном направлении. Но он выключил двигатель и вошёл в тёмный салон.
   - Устал. Сейчас отряхнусь немного.
   Сняв телогрейку и бросив её на горячий мотор, уселся вдруг рядом, засмеялся и зажал её в объятиях. Сопротивления были бесполезны - - он только крепче обнимал и целовал и при этом похохатывал, наслаждаясь её реакцией.
   Она впервые в жизни оказалась в сильных мужских руках, обхвативших её плечи и спину. Но прикосновение его губ оказалось таким неожиданно ласковым... А лицо было таким близким и таким красивым... А глаза искрились таким живым интересом... А он целовал и целовал... Она вдруг поняла, что оказалась во власти неведомого до сих пор чувства, так как в груди стало тесно и необычайно пылали уши. Правда, ноги даже в валеночках были ледяными, и ещё верхняя часть головы казалась покрытой холодным инеем, даже мелькнула мысль "Уж не побелели ли мои волосы?". А он всё целовал и целовал, до тех пор, пока все её кончики не оттаяли. Ни с чем не сравнимое блаженство охватило её, и она предалась ему со всей страстью. Когда она совсем перестала сопротивляться, сказал:
   - Пора ехать.
   Шире - - дале. Когда была с подружкой, что живёт напротив, он кричал со смехом: "Выходим, девчонки!", но, когда она оставалась одна, они уже знали, что за этим последует, уезжали куда-нибудь подальше от её дома побыть вдвоём. Однажды он показал, где живёт и зазвал на чай. Она была против похождений по чужим домам, но он только смеялся и настоял на своём. После чая - - поцелуи, жаркие объятья... А потом произошло то, что душа её не воспринимала даже сейчас. Она царапалась, кусалась, облила его кипятком, перевернула стол, наломала посуды, кричала... Но никто её не слышал... Он сделал своё собачье дело. Она была раздавлена... Молчаливая ярость бушевала в её груди. Быстро одевшись, она выскочила на улицу и бросилась домой. Боже! Как далеко было добраться до дома! В совсем другую часть города! Она шла, стиснув зубы. Гнев управлял её движением. Даже взявшийся ниоткуда пистолет не изменил бы уже случившегося.
   Он догнал её на автобусе, открытые двери сопровождали её, сигналил сначала коротко, потом сигнал начал непрерывающимся эхом будить всех и вся в округе. Но внутренняя сила и сознание несправедливости захлестнули её, и искры ненависти к произошедшему требовали отмщения. Отъехав вперёд и выйдя навстречу, он силой затащил её в автобус и закрыл двери. Ехали молча. Он остановил автобус у самого её дома, чего раньше делать избегал. Свет в кухне ещё горел, значит, ещё не совсем ночь.
   - Что будешь делать? - Спросил заботливо.
   - Напишу записку отцу с твоим именем и утоплюсь.
   - Не делай этого! Не торопись, по крайней мере! Пожалуйста, обещай мне это.
   - Он убьёт тебя!
   Она требовательно стояла у закрытой двери, молчаливо отключившись от потока его слов, пока они не открылись.
   Теперь она знала, как старшая сестра родила ребёнка без мужа. Помнит, как матушка помогала той всеми средствами избавиться от нежелательной беременности, но у них ничего из этого не вышло.
   - Я этого позора не допущу, - сказала она вслух сама себе.
   Однако, через пять дней началась менструация, и она поняла, что самого страшного удалось избежать. Она продолжала ходить в школу, продолжала заниматься в самодеятельности, по выходным оставалась на танцевальные вечера, но уходила на полчаса пораньше через "чёрный" выход. Пешком, чтобы избежать любой возможности нежелательной встречи.
   К дому выгрузили огромную машину дров, и в выходные отец занимался распиловкой, привлекая то её, то матушку в помощники. Приветственный сигнал с проезжающего автобуса отец воспринял, как само собой разумеющееся. Она не повернула даже головы.
   Снег сошёл. Почва подсохла, и она старалась как можно дальше ходить от дороги, но и здесь исчезнуть совсем не могла - - автобус доставал сигналами.
   С мая месяца открывали летний сезон на танцплощадке в парке. Дворцовые праздники прекращались до наступления следующих холодов. Он никогда не танцевал, но поджидал её после окончания за пределами танцполя и сопровождал весь путь, пока они с подружками не разбегались по домам. Потом ещё проще - - незаметно поджидал её около дома. Контакт стал неизбежен. Он не извинялся, он схватил её в свои объятия и, как ни в чём не бывало, смеялся, целовался, о чём-то рассказывал, не давая ей вымолвить ни слова. Она замкнулась в себе. Он был на десять лет старше. В эту и в следующую встречи он ничего лишнего себе не позволял. А потом всё началось по-прежнему и постоянно. Она не беременела, и идиллия продолжалась. Хотя начало было не радужным, она привыкла к нему.
   - Вот и родительский дом. "...полюбить-то полюбила, а завлечь - - не завлекла..."
   Она не могла сказать, что любила. Скорее всего, даже не любила, но постоянное внимание с его стороны, частые встречи стала принимать, как должное.
   - "...не завлекла...". Это точно!
   Он не смог побороть её постоянную молчаливость и явную замкнутость, хотя на всём протяжении знакомства, всевозможных ухаживаний пытался это сделать. Так и получилось, что кроме личных встреч украдкой, у них не было общих интересов. Их отношения не будут иметь будущего...
   - Нет! Связи нет уже сейчас!
   Они уже далеки друг от друга. У них разные пути. Она ему больше не интересна. Да она и самой себе стала не интересна, и в последнее время это тяготит её больше всего. От сегодняшней встречи не осталось даже тепла.
   - Всё! Не будет больше стыдливого преступного согласия!
   Воскресенье. Яркое декабрьское солнце разливалось по большой светлой комнате, освещая самые тёмные уголочки. Пришлось даже чуть задёрнуть занавеску на окне, так как оно резало глаза. Она за своим столиком читала томик Драйзера, разложив вокруг учебники и тетради, с ручкой в руке, и делая вид, что выполняет уроки. Сытый серый кот спал у неё на коленях.
   В другом конце большой комнаты, на диване, отец смотрел телевизор, который купили совсем недавно, там показывали поездку Хрущёва Н.С. на Украину. Матушка с утра всех не по разу накормила блинами и хлопотала на кухне, младшие сестрёнки ещё нежились в постели и никому не мешали. Отец засмеялся, чем привлёк внимание всех домашних - - Никита Сергеевич в белом халате, впереди толпы колхозных чиновников разгуливал по свиноферме и спрашивал: "Чем вы их здесь кормите?" и сетовал во весь экран: "Плохо кормите! Надо так кормить, чтобы они говорили не "хру-хру", а "Хру-щёв, Хру-щёв".
   - Да-а, так простецки ранешние правители не высказывались, - резюмировал отец, выключая телевизор. - Пойду, пооткидываю снег. Мать, собирай девчонок, пусть идут со мной на улицу.
   Скоро все уже барахтались со снегом, а она с упоением читала любовный роман, временами поглядывая на них из окна.
   - Галина! Собирайся уже, вода кончается, надо в печь ставить, к обеду скотину поить-кормить. Дорожки тебе уже разгребли.
   Пришлось закрыть книгу на самом интересном месте, запрятать её меж учебников и тетрадей, и отправиться носить воду. Двести литров. Каждый день. Это была её обязанность. На коромысле по два ведра - - это десять раз. На соседнюю улицу через переулок. Каждая ходка - - это пятнадцать минут, итого получается - - два с половиной часа. В любую погоду. Потом надо будет порешать домашнее задание, а к шести часам вечера успеть во Дворец на занятия танцевального кружка. После него вечер танцев - - любимое мероприятие!
   Свежий снег искрился на солнце, ведёрки поскрипывали на коромысле, под горку идти было легко и даже весело. А вот обратно , в гору, подниматься было не сладко, надо было так распределить силы, чтобы после десятого раза не оступиться с узкой тропинки в сугроб.
  
  
  

х х х

  
  
   Силовая нагрузка давала о себе знать, в спине что-то болело. Она посидела, привалившись спиной к горячей печи, пытаясь согреть больную точку, потом, накинув старую пуховую шаль, пошла за стол заниматься. Немного погодя её внимание привлёк разговор на кухне. Отец присел на порог напротив камина, который топили вечером. Он любил там сидеть. Он только что явился из бани и что-то громко рассказывал матушке.
   - Сижу в парикмахерской... Ты ведь Нинку-то знаешь, она каждый раз говорит мне, что ни у кого в городе нет таких карих глаз с рассыпанными камушками по всей радужной оболочке, как у меня. И спрашивает: "Дочка-то у тебя с такими же глазками?". "Есть такое дело", - отвечаю. "Ты бы присмотрел за ней, больно уж, говорят, она за напарником твоим ухлёстывает". Я ей: "Что-то не видел я своего напарника у моих ворот. А вот под твоими окнами автобус его частенько простаивает".
   - Галина! Отнеси-ка еду собаке, - громко перебила его матушка, - вынеси из ведра соднова, да закрой задние ворота на ночь.
   Отец говорил нарочито громко, чтобы она могла слышать разговор, а матушка не хотела, чтобы он продолжал при дочери. Пришлось притвориться, что уснула за столом, подложив под голову руки и небрежно накинув сверху шаль. Не услышав ответа дочери, мать заглянула с кухни в комнату, и ещё громче:
   - Ты что, не слышишь? - И, увидев, как сонное лицо устало оторвалось от рук, - Галина, иди-ка накорми Джека.
   О чём родители говорили ещё, ей не пришлось узнать, она старалась как можно дольше задержаться во дворе, чтобы не мешать им и не проявить никакой заинтересованности к их разговору относительно себя. Дождалась, пока Джек вылижет посудину, взяла его за цепочку и вывела за ворота, пусть побегает, согреется. Запыхавшись, снова привязала его, и только после этого вернулась в дом. Пора собираться во Дворец, подружка вот-вот забежит за ней.
   Много раз, много лет мать пыталась отучить её от занятий хореографией, но и зимой, и летом, и весной, и осенью из года в год, игнорируя все запреты, все подвохи, все разговоры, она продолжала молчаливо отстаивать своё единственное право - - три раза в неделю по три-четыре часа заниматься тем, чем она хочет - - исчезнуть из дома, от постоянного контроля, необходимых кому-то обязанностей, от надоевшего школьного режима. Она не могла дождаться, когда закончится этот последний школьный год, её тошнило от заботы за скотиной, которой кишел двор. Она не понимала, какую радость в этом находили родители. Но восемнадцать лет ей исполнится только летом, к этому времени она получит аттестат, и наступит новая пора жизни, простая и свободная... Придётся ещё полгода молчаливо потерпеть.
  
  
  
  
  

Глава 2

  
  
  
  
   Огромный в два этажа белый колонный зал, высоко под куполом одна необъятная люстра в ансамбле со сверкающими позолотой причудливыми ангелочками под сводом, зеркальные простенки, в которых отражаются позолоченные стрелки больших часов, светлый мраморный пол, балюстрады наверху вокруг всего зала с важно прогуливающимися нарядно одетыми парочками - - всё говорило о благородстве и величии предстоящего. Сюда не допускались малолетки, не то, что на летней танцплощадке в парке. Исключение было только человек для десяти, как старшеклассников и постоянных участников художественной самодеятельности. Танцы всякий раз начинались торжественно. Эстрадно-духовой оркестр был наверху, настраивая инструменты. Люди заполняли окраины безбрежного фойе. Первым всегда был вальс. Вальс был ещё в середине вечера, белый танец - - приглашали дамы , и в самом конце - - прощальный. Вальс начинали всегда они, кружковцы, мастера танца. Ведущими у них были известные и уважаемые всеми шахтёры. Это была как традиция - - четыре пары под первые аккорды оркестра смело и вызывающе начинали скольжение от четырёх углов к середине фойе, там менялись партнёрами, обязательно делали какое-нибудь новое "па", демонстрируя своё умение, и вдруг замирали, так как гром оркестра стихал. Ровно на двенадцать секунд. В наступившей тишине внимание всех было приковано только к позам застывших танцоров. Через двенадцать секунд всё вновь приходило в движение, и только после этого вступали в кружение остальные.
   Костюмерная во Дворце была богатая, если у кого была нужда, могли подобрать там для любого дня любой костюм или платье, и девчонки этим, конечно, пользовались. Первый вальс танцевали не все, так как многие приходили гораздо позднее, поэтому именно в первом танце раздольно душа летала.
   Были танго, фокстроты, вальс-Бостон. Кстати, вальс-Бостон на летней площадке никогда не играли, поэтому здесь он звучал особенно. Кроме того, его не все умели танцевать, и на немногих любителей этого танца смотрели с интересом. С прошлого года её на каждый вальс-Бостон приглашал один и тот же человек. Он был лысоват и слегка сутулый, но всегда безупречно галантен. От подружек узнала, что работает инженером на руднике. Почему он выбрал именно её на этот танец, она не знает, другие танцы он не танцевал вообще, но и не уходил, просто смотрел на всех с третьего этажа. Он был прекрасным ведущим, она давно выучила весь ритм его движений и была безупречна. Они никогда не разговаривали, даже не знали имён друг друга, только в конце она слышала от него "спасибо" и какую-нибудь фразу, типа
   - Вы очень чувствительны, вам надо научиться не показывать этого.
   - Вы сегодня чем-то расстроены? Всё у вас будет хорошо, поверьте мне, я это знаю.
   - Вам очень пойдёт к лицу платье серого цвета, чуть ниже колен.
   В последние годы появились Твист и Чарльстон, оба танца прижились не только на летней танцплощадке, но и в этом зале. Как и каждый танец перед началом их объявлял в микрофон один из музыкантов. Это было что-то! Так как связка пары в обоих танцах отсутствовала, здесь царила безумная свобода, плясало всё вокруг, и на втором этаже, и на третьем, и на первом у раздевалки. Вся спортивная элита гнулась, как могла, перед кем хотела. Кружковцам же советовали сдерживаться и быть примером танца скромного, эстетично-стеснительного, и не расслабляться до вульгарности. В общем, все показывали друг другу, что хотели показать. Перерыва у оркестра не было, просто оставалась парочка музыкантов, которые исполняли свои новые мелодии, как соло. Кто хотел - - танцевал, кто не хотел - - шли в буфет, в игральные залы или в курилки. В любом месте можно было отдохнуть, был уголок для шахматистов, был бильярд, был телевизор, читальный зал. Вся эта радость длилась до половины одиннадцатого часа.
   Она ровно в десять часов, не дожидаясь окончания вечера, мчалась в тренажёрный зал, где у кружка была собственная раздевалка, и, переодевшись, убегала по "чёрному" выходу, попросив первого попавшегося хранителя дворцовых тайн закрыть за нею дверь. Ходьба до дома занимала тридцать минут времени, одна треть которого была по многолюдным улицам, вторая треть - - по освещённому высокому и длинному мосту через железнодорожные пути и далее по подвесному канатному мосту через обвалы шахт, и последняя треть - - по своей улице, в середине которой был её родительский дом. Она срезала все углы, укорачивая себе путь.
   Вот уже хорошо видна железнодорожная станция. Она с высоты моста всмотрелась вдаль. На противоположном конце, на горе, был единственный прожектор, который освещал узкий подвесной мост до самой станции. Его только что миновал высокий мужчина, который быстрым шагом шёл ей навстречу. Оглянулась - - сзади ни одного попутчика. Она замедлила темп, решив, что лучше всего разойтись с ним прямо у станции, между мостами, расстояние между которыми не более тридцати метров. Она очень точно рассчитала скорости обоих, вся собралась, как львица перед прыжком, и, едва они сошлись на середине узкой снежной тропинке между мостами, изо всех сил снизу толкнула его и быстро пролетела вперёд.
   - Галка! Ты что, с ума сошла! - Услышала она и обернулась. - Чего стоишь? Иди, вытаскивай меня!
   Она узнала его по голосу, он учился в одиннадцатом "в" классе. Её настороженность сменилась громким хохотом -- он лежал в снегу чуть ниже тропинки, на спине, руки без рукавиц и ноги в лёгких туфельках были подняты вверх, чтобы сохранить их от снега. Она хохотала до изнеможения, до коликов в животе. Смеялся и поверженный.
   - Коля! Как ты так низко пал! - Её хохот не прекращался. - Давай руку.
   Но вытянуть такого бугая ей было не под силу, и она продолжала только смеяться. Наконец он выбрался на тропинку, попросил у неё варежки, отряхнул ими забравшийся под брюки и в рукава снег. Она отряхивала его сзади, и оба хохотали, хохотали, и хохотали, переговариваясь.
   - Завтра расскажу ребятам - - не поверят.
   - А ты не рассказывай.
   - Ты что! Такой пассаж! Пусть хоть они поостерегутся, чтобы не оказаться в таком же положении. Лучше скажи, с чего вдруг ты на меня набросилась? Я даже поздороваться не успел.
   - Я думала, что ты меня толкнёшь, - хохотала она, - и решила не медлить. Извини, что не узнала тебя. Ты, наверное, Катюшку провожал? Что в туфельках-то по зиме ходишь?
   - Да у нас вечеринка была, думал, чтобы не переобуваться, как-нибудь добегу. И вот на тебе! А ты чего одна-то?
   - Да вот, от кавалеров убежала, что-то много развелось, а попутчиков так и не нашлось.
   - Может тебя проводить немного?
   - Да нет, не надо, ты же видишь, как я хорошо справляюсь. Давай - - каждый своей дорогой.
   - Ну, счастливо добраться.
   Она шла по подвесному мосту и громко смеялась, вспомнился Чехов "Ах, Моська, знать она сильна, коль лает на слона". Она как-то видела, как этот добродушный парень разгибал подкову перед ребятами на спор. Не заметила, как добежала до дому.
  
  
  

х х х

  
  
   Было холодно. На остановке, к которой приближалась, засуетился народ, оглянулась - - подходил автобус, освещая всё вокруг, и она, не раздумывая, отложила пешую ходьбу до школы в шесть километров, запасной пятачок у ней иногда появлялся в кармане. Еле-еле протиснулась в людские тела, но всё равно ехать лучше, чем идти.
   - Какая хоть следующая-то? - Спрашивали пассажиры друг друга, - окна все позамерзали, ничего не видно.
   Кто-то отвечал. Так и следили за маршрутом.
   - Все выходим через переднюю дверь, задняя не работает, - вдруг объявила кондукторша ни с того ни с чего.
   Делать нечего, все направились к единственному выходу. Салон почти опустел, на местах оставались единицы. Она плелась почти в самом хвосте людского потока. Темнота раннего утра вместе с леденящей изморосью не утруждали себя заботами о человечестве, предоставляя им право самим решать, на печке сидеть, или по ветру скитаться.
   Он вырос перед ней, как стена, которую она не могла обойти ни вправо, ни влево. С одной стороны сугроб выше её роста, с другой - - автобус.
   - Пропусти-ка людей, - громко сказал и прижал её к автобусу, пока не прошли ещё человек пять, потом уже потише, - приходи сегодня, завтра, послезавтра. Я один. - И, отпустив, стал осматривать переднее колесо, уверенный, что она непременно бросится на известную приманку, как собака на кусок мяса.
   - Ах ты, сукин сын! - Проговорила она, как ни странно, тоже по-собачьи. - Увидел-таки меня в темноте ещё при посадке! И двери задние специально не открыл, и кондукторшу или обманул, или подговорил людям неправду сказать. Лучше б научились остановки объявлять!
   Она шла и разговаривала сама с собой, но почему-то разными голосами. Она не была ни взволнована, ни возмущена личной встречей, это её больше не беспокоило. Её душа вопрошала:
   - До каких пор один человек единственного на маршруте автобуса с усмешкой будет манипулировать людьми?
   " - Хочу - - остановлюсь, хочу - - нет!
   - Хочу - - открою дверь, хочу - - нет!
   - Хочу - - поеду по своим делам, хочу - - нет!
   - Как хочу, так и живу! Как живу, так и работаю!"
   - Если люди вокруг слепые, то я-то вижу!
   - Надо раз и навсегда прекратить эти вольности!
   - Я готова накинуть на него уздечку!
   - Он не прав, поэтому победа на моей стороне!
   - Знать бы только, как это начать...
   С такими вот восклицаниями она поднималась по высоким ступенькам школы.
  
  
  

х х х

  
  
   Она помнит, как в прошлом году устроила дома финансовую трагедию. Её трёхрублёвые танкеточки, которые она носила третий год и зимой, и летом, совсем износились. Она уже и подбивала их не раз, и кожаную стельку внутри сменила, но они уже настолько износились внутри, что местами стали просвечивать, да к тому же совсем распались - - отслоились от подошвы. В мастерской сказали, что их лучше всего выбросить.
   Она уже два раза пропустила воскресные танцы. Когда дома никого не было - - плакала, уткнувшись в учебники. Подружки одна за другой перебрались уже в туфельки на каблучке. Её гордость не позволяла спросить у них цену, и она отправилась в магазины. Обувной магазин в городе, оказалось, был только один. Молча долго она высматривала что-либо подходящее. Выбор был довольно большой, но взгляд постоянно возвращался только к одной модели, к чёрным классическим "лодочкам" на довольно приличном "гвоздике". Цена - - 25 рублей 80 копеек. Они были всех размеров. По пути из школы заглянула ещё в один магазин недалеко от дома, там продавали и продукты, и промтовары, и школьные принадлежности, был и обувной отдел, в котором стояли и запавшие в сердце туфельки с той же самой ценой.
   Уставшая от молчаливого плача, она засыпала, и во сне ей снились то в большой стеклянной витрине одна-единственная пара её "лодочек", то она видела свои голые ступни и их следы на снегу, то свой взгляд, осматривающий откуда-то сверху свои красивые ножки уже в туфельках на "гвоздике". Однажды она проснулась от горьких собственных рыданий и, испугавшись, накинула на голову одеяло.
   Днём после школы матушка, обеспокоенная не в меру, усадила её перед собой:
   - Рассказывай, что случилось. Всё без утайки выкладывай.
   Пришлось показать ей старые танкеточки.
   - Девчонки уже все в туфельках на танцы ходят, а у меня вообще обуви нет. Мне уже пора туфли купить.
   - Что, и Вере купили?
   Она молча кивнула.
   - И сёстры-близняшки в туфлях?
   Она только кивнула.
   - И сколько надо денег?
   - 25 рублей, - и тихо добавила, - и 80 копеек.
   Матери показалось, что она ослышалась. Закипел чайник на плите, и она вскочила его отодвинуть.
   - Да это же четвёртая часть отцовской зарплаты! Иди давай занимайся! Распустила тут нюни...
   Перед ноябрьскими праздниками по первым холодам закололи двух поросят. Телёнка решили убрать в конце зимы. Мяса в семье всегда было достаточно, и молоко всегда было в избытке, поэтому излишки продавали, как правило, соседи разбирали. То ли у матушки была заначка, то ли она продала мяса, однако, через две недели после разговора она сказала:
   - Завтра после школы пойдём смотреть твои туфли.
   В магазине она не узнавала свою мать. Это была уже не хлопочущая у печи домохозяйка, постоянно двигающая огромные чугуны, кастрюли и вёдра, и ловко управляющаяся с разными ухватами, клюкой и прочими приспособлениями у горящей плиты. Это была уже не строгая мать огромного семейства, требующая беспрекословного исполнения от каждого своих домашних обязанностей.
   - Ну, показывай свои туфли, - обратилась она после того, как внимательно рассмотрела всё, имеющееся в продаже, словно эксперт, словно она для себя выбирала.
   - Вот эти.
   - У тебя очень хороший вкус, доченька. Даже слишком хороший. Ты знаешь, я тоже выбрала бы такие же. Садись, меряй оба сразу.
   Ножки её в капроновых чулочках легко скользнули внутрь обувки.
   - Ну-ка пройдись, я посмотрю, не упадёшь ли.
   Глаза матери искрились, лицо улыбалось и было совсем не таким, каким она привыкла его видеть. Скинув пальто, она, как козочка, продемонстрировала свою походку, даже покружилась.
   - Ну хватит, всё понятно, снимай и дай-ка мне.
   Она не верила своим глазам - - матушка сняла валенки и очутилась в её туфельках. Носочки на её ногах были новенькие, тоненькие. Ноги её были на один размер меньше. Она легко поднялась и важно прошлась, со смехом спрашивая продавцов:
   - Ну как?
   Те улыбались. В общем, она всех развеселила и себя тоже. По дороге домой, она выбросила коробку, а туфли завернула в новенькую тряпочку совсем невзрачной расцветки.
   - Отцу чтобы - - ни слова! Поняла? И младшие чтоб не пронюхали не дай бог!
   А дома плюс к этому достала из сундука и заставила её примерить совершенно новую, плотно прилегающую к телу то ли блузку, то ли свитер, тёплый, тонкий, фабричной работы, то ли что-то среднее между ними, с длинными рукавами, много ниже бёдер, с рисунком на груди, полукругом выбитым от горловины на всю ширину до рукавов, с пояском на незаметной пряжке, светло-чернильного цвета.
   - Это тебе от тёти Любы. Совсем новая вещь, из Германии, говорит, десятый год уже лежит, ни разу не одевала. Хотела к Новому году я подарок сделать, да ладно уж, носи. Скажи теперь, высушила я твои слёзы?
   Слёзы благодарности за понимание брызнули из её глаз.
   - Мама, я до сих пор всему происходящему не верю. Я есть стану в два раза меньше, и молоко буду сама носить соседям, и делать что по дому я ведь никогда не отказывалась.
   - Итак худоба худобой, ещё есть она будет меньше. Слава Богу, не война уже. По учёбе только не вздумай отставать со своими танцами.
   Это было в прошлом году. А сейчас она каждый день искала для платья подходящий материал. Это было, как бальзам на сердце. Рука сама притягивалась к очередному свёртку, медленно прикасалась тыльной стороной ладони, каждая клеточка которой совершенно по разному реагировала на текстуру того или иного рулона. И всякий раз она мысленно представляла, какое изделие из этого можно бы было сотворить. Выбор был огромен. Но ей нужен был особенный материал, в котором должны сочетаться праздничность и будничность, мягкость и строгость, тепло и холодность, цвет и рисунок. Каждый, на него смотрящий, должен был видеть только один оттенок сегодня, а завтра - - другой, при солнце - - одну текстуру, в сумерках - - другую. Целая неделя ежедневных похождений результата не дала, но ещё не все магазины были пройдены.
   Матушка научила её прясть шерсть, пух, вязать любые вещи от носков до пуховых платков, шить - - кроить, разбираться в тканях.
   - Когда у вас будет следующий привоз? - Услышала она вопрос одной из покупательниц.
   - На следующей неделе к среде обещали, - ответ продавца.
   Она в каждом магазине стала спрашивать то же самое. Оказалось, что завоз тканей во все магазины города делается в одно и то же время - - один раз в месяц. Видимо, и ассортимент одинаков, так как с одной базы. Следующую прогулку по всем точкам она наметила на следующей неделе не раньше пятницы, пока привезут, может вечером, пока разгрузят, пока разложат. А начать обход надо будет с центрального универмага, так как здесь самый большой выбор.
   Но не выдержала и зашла в универмаг в среду. Она сразу увидела новую группу товаров, пробежалась глазами и отметила только один рулон подходящего цвета - - он оказался слишком тонким и холодным. Принялась подробно изучать остальные. И вдруг, отвернув край какого-то тёмного материала, рука её задрожала, взгляду открылся мягкий серый цвет. Прочитала на этикетке "плательный трикотаж". Она развернула ткань шире - - однотонный. "Нет! Показалось. Не однотонный". Под верхним слоем проглядывались тёмные, почти чёрные крапинки изнанки, которые невозможно увидеть, если смотреть со стороны. Она попробовала материал на растяжку - - тянется в оба направления упруго. Ещё раз уставилась на этикетку - - ширина 55 см, цена за один метр 1 рубль 60 копеек. Быстро прикинув, сколько надо на платье, сосчитала стоимость - - не более шести рублей. Зайдя с другой стороны, ещё раз развернула рулон. "Да, материал подходящий, и цена приемлемая, по сравнению с туфлями". Он был как бы двойной, тёмная изнанка была плотной, сплошной и упругой, а на лицевой стороне серый цвет не был сплошным, он был очень мелким рисунком и сплошным только казался. Ещё раз растянув ткань, она не могла не удивиться - - вся эта мягкая серость внутри, хоть и не сплошь, была пронизана очень тонкой блестящей нитью, похожей на новогодний ёлочный дождь.
   - Всё! Ничего другого мне не надо, только о таком платье я мечтала. Пока не разобрали, срочно домой просить денег.
   Матушка сидела за машинкой и что-то перешивала сестрёнкам, напевая своим необыкновенным голосом старые-старые песни. За таким занятием она всегда была в хорошем настроении и никогда не скрывала этого.
   - Всё горяченькое. Мой руки и сразу - - за стол. - Как обычно, произнесла между мотивчиком.
   Она не любила суп, но налила полную тарелку и села напротив. А изнутри пёрла радость, и она еле с ней справлялась.
   - Мам, скажи, я ведь у тебя очень экономная?
   - Что ты этим хочешь сказать? Я тоже всю жизнь только и делаю, что экономничаю. Вот, из старого делаю новое, глядишь, младшая ещё зиму в тёплом походит, и посмотри, как красиво получается. Эту меховую жилеточку можно и сверху носить, можно и под свитерок одеть. Нравится?
   Действительно, матушка нашла очень удачное решение. Безрукавочка сверху была из новой крепкой ткани в красно-коричневые клетки, а тонкий рыжий мех слегка выставлялся изнутри по всем кромкам и придавал изделию детскую весёлость. Ощупывая мех, она решила внести свою творческую лепту:
   - Надо сделать по талии пару строчек, это придаст прочность соединения ткани с мехом, и пропустить внутри по ним шнурочек для завязок. Да ещё концы шнурка украсить круглыми рыжими помпошками - - и хоть сейчас на прилавок выставляй. Везёт же маленьким, им хоть что надень, всё красиво.
   Матушка налюбоваться не могла своей задумкой, но и не прислушаться к словам дочери не могла.
   - Да, ты права, у твоей вертлявой сестрёнки быстро будет мех - - отдельно, ткань - - отдельно. Надо прострочить и под поясок, благо цветной верх позволяет это сделать незаметно. Помпошки, конечно, тоже должны быть, это лучше, чем петельки да пуговицы.
   Она медленно съедала уже остывший суп, не чувствуя никакого вкуса, и думала, как аккуратней перевести разговор на деньги. Налила в кружку горячего чая с молоком, поставила перед собой большой поднос со свеженастряпанным печеньем в виде лунного серпа и посыпанное сахарным песком, глядела отвлечённо на заснеженные огороды за стёклами кухонного окна, когда услышала вопрос:
   - Ты чего хотела-то?
   - Я вот всё думаю, что за всю жизнь ни разу ни одной копейки не попросила на автобус. Почти все в школу ездят, а я хожу пешком. Я никогда не обедаю в школьной столовой, ни одного пирожка не купила в буфете - - только хлеб с маргарином из дома на большой переменке. Я ни разу не попросила денег в кино или на концерт, а при этом на сегодняшний момент просмотрела все, имеющиеся концертные коллективы от нанайских народных до классической музыки и не пропустила ни одного широкоформатного фильма, конечно, благодаря занятиям танцами во Дворце, хотя и за вход на танцы все люди платят деньги.
   Мать внимательно следила за словами дочери, то наклонив голову, то сняв очки, то опять продолжая что-то примерять и раскладывать по столу.
   - У меня никогда не было даже школьной формы, а у наших младших они с первого класса. Я уже четыре года ношу в школу вельветовый костюм, который получился у тебя удачный и до сих пор отлично выглядит на мне. Ни одного пальто у меня не было своего, всё чьи-то переделки. Хорошо, что у тебя ручки, как говорят, "обе правые". Я даже портфеля у тебя никогда не просила, а младшим ты каждый год без просьб покупаешь, так как за год от них уже ничего не остаётся.
   - Да, Галинка, в трудное время пришлось тебе расти, так же, как и старшей. А Лидуська-то наша заявила, что не пойдёт в девятый класс, а хочет в Свердловск уехать в училище поступать. Ты вот в этом году наверняка исчезнешь из дома. Конечно, младшенькой-то нашей больше всего радостей достанется. Что ж теперь-то? Всё равно ведь все выросли, всех выкормили. Так чего же ты от меня-то хочешь?
   - Мама, мне надо платье. У меня никогда не было хорошего платья. Всё какие-то юбки, детские лёгкие сарафаны, халаты. Скоро Новый год. Да и выпускной ведь нынче будет.
   - Продолжай, я слушаю.
   - Мам, я почти два месяца искала материал, а сегодня его привезли, мне только такое надо. Плательный трикотаж.
   - Сколько это будет стоить?
   - Не больше шести рублей.
   - До получки ещё полмесяца, надо хорошо посчитать, чтобы не занимать ни у кого.
   - Боюсь, что быстро разберут, рулончик совсем небольшой.
   - Как-то у тебя всё неожиданно получается, могла бы хоть и пораньше намекнуть. Платье - - это хорошо. Хорошее платье украшает человека. Фигурка-то у тебя замечательная. А цвет какой?
   - Сверху - - серый в чёрную крапинку и внутри с серебряной ниточкой.
   - Давай, я уберу машинку со стола, сниму с тебя мерки, и подумаем, как скроить.
   Она с радостью помогала убирать со стола, окрылённая тем, что матушка поняла её. К тому же она прекрасно знала увлечение матери шитьём, кройкой, моделированием и чувствовала, что та уже перебирает умом все возможные тонкости отделок и форм будущего платья.
   - Какую хочешь длину?
   - На десять сантиметров ниже колен.
   - Какие будут рукава?
   - Длинные. Узкие.
   - Плечи?
   - Точь-в-точь по пройме.
   - Горловина?
   - Сплошной круглый неширокий откидной воротничок, как лента.
   - Отрезное по талии?
   - Желательно - - нет.
   - Каков низ?
   - Сколько удастся - - расширен.
   - Какова ширина материала?
   - 55 сантиметров.
   - Вытачки сделаем в плечо. Итак, надо будет три метра и семьдесят сантиметров. Значит, четыре метра. По чём метр?
   - Один рубль шестьдесят копеек.
   - Итого шесть рулей сорок копеек. Что ж, ты всё правильно просчитала.
   Утром первым делом матушка подала ей лифчик, к которому на булавочке уже был пристёгнут платочек с деньгами.
   - Бери ровно четыре метра, да проверь. Физкультура сегодня у вас будет?
   - Нет.
   - Смотри нигде не раздевайся. И сама не щупайся.
   Новогодний бал приближался. Девчонки рылись в костюмерной, выискивая в огромных коробках атрибуты предстоящего праздника. Она уже припрятала для себя необычную находку, это была маска, она была так и подписана "Маска". Легкая из плотной бумаги, она полностью закрывала не только лицо, но и всю голову. Профиль лица был выдавлен и точно соответствовал человеческому, высокая конструкция была увенчана головным убором, так же выдавленным изнутри. Глаза, нос и рот свободно пропускали воздух. Понять, кому маска принадлежит, мужчине или женщине, было невозможно, такими, наверное, были в жизни фараоны. Серый цвет носил отпечатки ветхости изделия. К маске была привязана такого же цвета накидка, полукругом закрывающая плечи, верхнюю часть спины и груди. Надо было каким-то образом обновить реликвию. Костюмерша предложила простое решение - - разбрызгать пульверизатором подогретый канцелярский клей и сразу всё это обсыпать мелкими серыми блёстками, коих здесь имелось в неограниченном количестве, причём разных оттенков.
   Получилось очень уж великолепно, очень необычно. Но быть пусть даже половину вечера в этом наряде она всё-таки не решилась, так как её новое платье от этого бы не выиграло, маска забрала бы на себя всё внимание. Она выбрала лёгкие очки с изображением кошачьих глаз с вертикальными зрачками и торчащими ушками. Это было проще и легче. Занятия кружка были отменены по причине всеобщей подготовки к веселью, которое наступит завтра. Ёлка уже ждала посетителей.
   Она ходила по пустому фойе в туфельках и кокетничала с зеркалами в новом платье и кошачьих глазках. Вокруг стояла тишина. Она нравилась самой себе. Двойная ленточка воротничка снизу была тёмной и очень тонкой полоской выступала за его пределы. Разрезы внизу узких рукавов были намечены такой же тёмной полоской так же, как и нижние пятнадцать сантиметров длинного пояса. Это была мамина идея. В неосвещённом зале платье казалось почти белым, и чёрный удлинённый полукруг воротника отчётливо выделялся. "Завтра девчонки меня не узнают!". Ей вдруг очень захотелось, чтобы её родители хоть один бы разочек заглянули в этот сказочный мир.
   У каждого члена танцкружка был свой шкафчик. Платье она аккуратно повесила на плечики, завернула в пакетик очки, вниз поставила туфельки, переоделась и отправилась домой, полностью удовлетворённая своей репетицией. Начинались новогодние каникулы.
  
  
  

х х х

  
  
   Ах, эти новогодние вечера! Каждый день танцы, танцы, танцы! Она пресытилась ими. Сегодня она собрала свои платье, туфельки, "кошачьи глазки" и всё унесла домой, где сложила в коробку и запрятала высоко на шифоньер, заложив какими-то свёртками. Надо было сделать перерыв, голова просила умственной работы. В первые дни третьей школьной четверти она сдала в библиотеку всю художественную литературу и вплотную занялась учёбой, не бросая только занятия в самодеятельности.
   Как-то, возвращаясь из школы всей гурьбой, её постоянная спутница во всеуслышание заявила:
   - Галка, тобой водитель интересуется. Спрашивал вчера, почему я одна всё время выхожу, не болеешь ли ты, ходишь ли в школу, может родители тебя на танцы не отпускают?
   - А ты что?
   - А я сказала, что и в школу ходишь, и танцы ещё ни разу не пропустила, что просто раньше уходишь.
   - Итак, - думала она, - надо быть начеку, он точно может предпринять какие-нибудь другие попытки для встречи. Подружку винить нечего, она ведь не в курсе их отношений.
   В феврале предстояло сдать экзамены в машиносчётном бюро, где их четыре года по одному дню в неделю обучали работе на вычислительной технике, на это и было рассчитано одиннадцатилетнее образование, чтобы каждый школьник вместе с аттестатом получал и документы о присвоении ему какой-нибудь профессии. В их группе из восемнадцати человек все получат специальность "Оператор счетно-клавишных машин". Кроме этого будут и повара, и водители транспорта, и продавцы, и токари.
   Она ненавидела свою зимнюю одежду, своё старое зимнее пальто, которое скрывало её фигуру, домашние фуфайки, в которых носила воду и дрова, мечтала о том, чтобы скорее кончилась зима, и она никогда больше не прикоснётся к этим вещам. В следующий год она уже будет работать, и у неё всё будет новое и красивое. А вот пуховые рукавички, шапочку и шарфик она оставит себе и на следующую зиму, таких качественных вещей не было ни у кого из её подружек. А вместо валенок и войлочных ботинок у ней будут настоящие сапожки, "Не мешало бы присмотреться, сколько всё это стоит".
   Дома в свободное время она садилась за прялку около печки, она любила эти минуты молчания и спокойного занятия рук. Да и результат радовал совершенным качеством пряжи и её, и матушку. "Надо будет не забыть вычесать весной своего Джека". Она уже не один год в тайне от всех собирала собачий пух, вычёсывая своего питомца и собаку у тёти Глаши, благо они были одной масти, родные всё-таки. Набралось уже прилично. "Хорошо бы напрясть пух, пока прялка под рукой. А связать что-нибудь тёплое из него можно будет и позднее".
   Она не задумывалась над тем, кем она будет работать, но знала точно, что уедет в областной центр на любой завод и будет хоть кем, чтобы работать и получать свои деньги. В их небольшом шахтёрском городке для женщин работы нет, кроме медицины и торговли, но обслуживать людей - - это не для её души. Она хочет работать с механизмами, хотя не прочь работать и в строительстве хоть маляром, хоть штукатуром, ей нравилось выполнять эти работы по дому. Она первой предложила родителям отштукатурить внутренние стены дома. До этого они жили, как все соседи, просто в бревенчатых избах. Побелку всегда приходилось делать только ей. Потом настояла, чтобы покрасили потолок, перегородки, в доме стало светло и просторно. Потом перекрасили все стены и полки в сенях, в чулане, побелили в туалете. Она хорошо помнит, как матушка каждую неделю всё детство заставляла её скоблить деревянные ступеньки и пол высокого крыльца при входе в дом. Помнит, как она однажды бросила ей голик с хлоркой под ноги и крикнула:
   - Всё! Надоело! Если надо, скоблите каждый день сами. Сколько можно! Пора уже и покрасить, пока до дыр не протёрли.
   И нашлись деньги на краску половую, и она с удовольствием работала кисточкой. Краска осталась, и она выкрасила ещё новенький забор палисада, и даже собачью конуру, но мать не ругала. И сейчас, когда она входила к соседям то с молоком, то просто к подружкам, она просто поражалась тому, что те даже не замечают, в какой темноте и неопрятности они живут и считают это в порядке вещей.
  
  
  

х х х

  
  
   Она ехала, стоя у переднего сидения, и время от времени обменивалась репликами с отцом, который был за рулём. Он кому-то посигналил, потом притормозил, открыв заднюю дверь. Народу было много, и она не обратила на это особого внимания. И зря. Через некоторое время кто-то сзади прямо через неё перегнулся всем телом, чтобы пожать отцу руку.
   - Тише ты, дочку-то раздавишь!
   - Это твоя дочь? - Услышала она знакомый смех. И, почти обняв её за плечи, поставил впереди себя, пытаясь заглянуть в лицо то с одной стороны, то с другой. - Взрослая уже. - И, смеясь, он продолжал тискать её со всех сторон.
   Отец улыбался и ничего зазорного в этом не находил, он гордился своей любимой дочерью. Она, наконец, высвободилась и молча отошла подальше и уже не слышала их разговора.
   - Артист! - Только и смогла она подумать о произошедшем. А немного погодя, сопоставив события, ещё и обрадовалась - - если отец расскажет матушке о сегодняшнем "знакомстве", а наверняка так и будет, они успокоятся и не будут верить словам парикмахерши "она ухлёстывает за твоим напарником".
   Матушка с тех пор всё больше к ней приглядывалась, задавала будто бы ничего не значащие вопросы, пытаясь хоть что-нибудь узнать о её девичьих пристрастиях к противоположному полу, намекая о том, как появляются дети, рассказывала всякие истории из жизни своей, из жизни старшей дочери, обращала внимание на исключительные события соседских детей в этом плане. Следила за её передвижениями во времени, спрашивала, почему она задержалась сегодня, или удивлялась, почему она не идёт на танцы. Следила за её настроением. Но эти потуги ничего не давали, натыкаясь на ощутимый барьер, давным-давно искусственно созданный дочерью. Она с самых малых лет не допускала проникновения в свой внутренний мир кого бы то ни было. Она просто молчала. И когда приходила, искусанная в клочья собаками, которых разнимала, и когда - - с синяками после обычной драки со сверстниками, и когда - - с вывихнутой ногой после неудачного приземления на спор. Родители так никогда и не смогли узнать подробностей всех перипетий её бурной жизни и привыкли к этой скрытности. Матушка даже не знала, когда она стала девушкой, так тщательно изолировала она себя от внешних вмешательств. Обыкновенным молчанием.
  
  
  

х х х

  
  
   Она шла по левой стороне дороги, когда он притормозил в горку.
   - Жду сегодня. Придёшь?
   - Нет. - Она покачала головой.
   Впереди была остановка, народ уже весь поднялся в автобус, а он всё не трогался с места.
   - Меня ждёт, - подумала она, - не дождётся, не сяду.
   И она продолжала идти по левой стороне дороги, зная, что он видит её в зеркальце и давая понять, что не собирается ехать. Он понял её намерение и вышел из кабины. Подошёл.
   - Хочешь, я заеду за тобой?
   - Заедешь! По пути от парикмахерши что ли? - Вырвалось у неё как-то неожиданно.
   Он недоумённо глянул на неё. Но не смеялся.
   - Это каких небылиц про меня наслушалась? Кто тебе что наговорил? - Наступал он вопросами.
   Но она, не останавливаясь, шла дальше - - не побежит же он за ней, оставив свой автобус.
   - Приходи сегодня... Слышишь? Поговорим... Ждать буду. Придёшь? - Кричал он вслед.
   Она перед автобусом срочно перешла на другую сторону и продолжала путь. Он обогнал её, громко сигналя.
   - Зачем я заговорила про эту парикмахершу, ещё подумает, что ревную. Причина- то ведь не в этом.
  
  
  

х х х

  
  
   Перед восьмым марта приехала старшая сестра, Надежда, сыночку её шёл уже второй год, он умел уже ходить, пухленьким был и спокойным. Приезжала она редко. Это была мамина любимица, родилась она вскоре после начала войны, и раннее детство её прошло без отца. Вспомнилось, что матушка недавно ездила к ней. "Зачем?". На этот раз с ней прибыли двое молодых людей, оба интересные мужчины, совсем не похожие друг на друга, видимо, были друзьями. Стало понятно, что один из них - - будущий зять, и приехали знакомиться. А товарища захватил, наверное, для храбрости. Понавезли всяких магазинных продуктов, даже водку. Отец не был любителем выпить, но в компании с родственниками, которые частенько собирались у них в доме, не отказывался и выпивал одну-две стопки, после чего его сражал сон часа на два. Пока гости доходили до кондиции, он, отдохнувший уже, сидел среди них, но спиртное в рот больше не брал. А матушка немного выпивала своей собственной настоечки, так как даже после одной рюмки водки у неё несколько дней болела голова.
   Накрывали стол в большой комнате. Впереди три выходных дня. Она решила принарядиться, достала своё любимое платье, одела туфельки. Матушка осмотрела её и велела низ каблучков обмотать мягкой кроличьей шкуркой, чтобы не испортить полы.
   - Лучше выбери серые с толстой кожей и сделай мехом наверх, - посоветовала она, - и в тон платью будет и несколько необычно, тебе ведь нравится удивлять всех.
   И понеслась её душа в новую азартную игру. Пока все хлопотали с приготовлениями, она завила чёлку, нагрев на камине круглый, давно припрятанный стержень от сломанной во Дворце плойки, подвела брови совсем чуть-чуть. Тем же чёрным карандашом подтемнила верхние веки и подкрасила губы, в последнее время всегда имеющейся пищевой добавкой для тортов, которую хранила в малюсенькой пластмассовой баночке из-под обыкновенного сантиметра. Младшие сестрёнки тоже принаряжались, одна училась в восьмом, другая в пятом классе.
   - Всем за стол! - Прозвучала команда.
   Она вошла в комнату последней. Постояла в дверях, красуясь и привлекая к себе внимание, медленно подошла к столу. Свободный мягкий стул был рядом с матерью - - как всегда, ей отводили роль быть на побегушках. "Нет! На сей раз пусть этим занимаются другие!". Она взяла свободный стул и переставила его напротив вновь прибывших, младшие быстрёхонько раздвинулись. Отец - - на одном краю стола, мать - - на другом.
   - Пора начинать. - Сказала она. А в мозгу крутилось "Я пришла! Что ж вы молчите? Восклицайте!" и, улыбнувшись, присела. - Каков же повод торжества?
   Интрига всё ещё сохранялась. "Намеренно? Очень даже интересно". Сестра сидела в середине между двух мужчин, как раз напротив.
   - Который из них? - Думала она. - Может быть родители тоже думают "который?", хотя матушка-то наверняка уже знает.
   Наконец один встал.
   - Мы... вот... с Надеждой решили пожениться... Приехали познакомиться. А это мой друг.
   А второй в это время наполнял рюмки, спрашивая тихонько каждого, кому, что, сколько.
   Она быстрёхонько зацепилась за слово:
   - Знакомиться - - так знакомиться. Показывайте паспорта.
   Мать было шикнула на неё, но отступила, так как всё уже закрутилось. Мужчины оба бросились к одёжке, которая висела в прихожей. Можно было подумать, что они собираются быстро смыться. Отец даже засмеялся. Те уже усаживались опять за стол, держа в руках бумажники. Она взяла протянутый "женихом" паспорт, вслух прочитала с комментариями фамилию "понравилась", имя "тоже хорошее", отчество "довольно-таки редкое", дату рождения, место рождения, военнообязанный, открыла ещё одну страничку:
   - Состоит в браке..., - она округлила глаза, - с моей сестрой! Как же так! Вы уже поженились? Так у нас сегодня не просто знакомство, у нас сегодня свадьба! За это событие я бы выпила шампанского! - Безо всякого стеснения требовала она.
   - Как тебе не стыдно! - Пыталась приструнить её матушка.
   Но она не обращала на неё никакого внимания. Отец смеялся. Мужчины опять засуетились, принесли с кухни шампанское, умело открыли, пробка ударилась в потолок, отскочив от которого, напугала дремавшего кота, пустующие стаканы наполнились. Она уже оказалась ведущей этого застолья:
   - С законным браком, сестра!
   Все попробовали бурлящий напиток, даже малолетки. Дальше пошло уже веселей, начались разговоры, смех, вопросы - ответы. Она хорошо выступила, ей этого было достаточно, она больше не вмешивалась в происходящее, стала просто членом семьи, ела, смеялась, больше слушала, чем говорила, помогала варить пельмени, которые замороженными всегда хранились в чуланке.
   Друг новоиспечённого мужа вдруг захотел, чтобы огласили и его паспортные данные и протянул ей корочки. Она доверила это действие младшей сестричке, пусть знакомится со страницами документа, который ей в этом году предстоит получать, и откровенно смеялась, когда та еле-еле выговаривала по нескольку раз "Ве-ни-а-мин", видно было, что та слышала такое впервые.
   Позднее включили радиолу, играли пластинки, танцевали. Отец свою любимую Цыганочку с выходом, младшие - - Чарльстон, им все аплодировали, потом всех объединил Твист, потом отец попросил вальс и пригласил её на танец. Зять оказался очень подвижным, с обаятельными уловками, и, когда завели пластинку с Барыней, она задумала раскрутить его на перепляс.
   Хоть под баян, хоть под гармошку, хоть у костра, хоть на полянке у домов, и на праздниках, и на простых вечерних посиделках, на всех капустниках во Дворце культуры, даже на тематических вечерах в школе Барыню плясали все, и стар, и мал, плясали от души, выделывая выкрутасы, пока не выдыхались, расходясь по очереди. Но всегда оставалась пара, желающая обратить на себя внимание уставших, продолжающая распевать незатейливые частушки. По тематике это могло быть знакомство, спор, насмешки друг над другом, критика. Это могли быть двое парней, или две вихрастые девчушки, даже старушки на лавочке в этом стиле делились сокровенными событиями своей жизни, их старинные прибаутки она давно записывала. Но всё-таки это был перепляс. Лицом близко друг к другу, один вдруг резко подпрыгивал, потом приседал чуть ниже прежнего уровня, изображая всякий раз доселе невиданную позу, в наступившей тишине мотивно произносил две строчки, затем под проигрыш баяна в этой позе оба молча поворачивались на своём месте на 360 градусов. Затем второй участник уже со своими словами проделывал то же самое.
   Это могло длиться и пятнадцать минут, иные спортивные парни, бывало, по часу веселили собравшихся. Это было не только словесное состязание, но и артистичное хвастовство. Опускались с каждым куплетом всё ниже и ниже, пока кто-то из них не касался попой земли или пола - - это был проигравший. Если не было музыкального сопровождения, их повороты сопровождались подбадривающими хлопками собравшихся с хоровыми припевками "Барыня, барыня, барыня-сударыня! Барыня, барыня, барыня-сударыня!".
   Когда пластинка уже кончалась, она скинула туфельки и, подпрыгнув, присела перед зятем, выставив слегка согнутые коленки в стороны, и полушёпотом пропела всем известные шутливые словечки:
   - Вот нога, а вот другая.
   А меж ними - - кладовая.
   Он, захохотав, принял вызов, оставил на ногах только носки и, заговорчески подмигнув, проговорил:
   - Вот бок, вот другой.
   Есть и ключ от кладовой.
   Со смехом оба стали поворачиваться вокруг своей оси.
   - Терешкова Валентина завершила свой полёт.
   Может скоро и Галину помчит в космос звездолёт!
   - Ехал к тёще на блины, а нажрался водки.
   Будет вместо головы пятно от сковородки!
   - Ты, сестрица дорогая, не сердися на меня.
   Нынче времечко такое, любишь ты - - гуляю я! - Крутнулась она перед молодой женой под усердные припевки с хлопками.
   - В лужу сел. В лужу сел. Долго-долго так сидел.
   Пока шедшая свинья за собой не позвала.
   - Говорят, что я с лицом баушки Настасьи!
   Что змея под язычком! И душа из страсти!
   - А меня родила мама маленьким-премаленьким.
   Никогда не говорила, что я буду стареньким.
   - Повезло сестре-тихоне с развесёлым муженьком.
   Как бы мне найти такого. Да держать под каблуком.
   - Моя милка словно рыбка, не ревнует, не кричит.
   Это же какая пытка, когда хочется блажить!
   - Не ругай её мамаша, что в подоле принесла,
   Богородица-то наша тоже в девках родила!
   - Пацаном хохмить любил, нарядился девкою,
   всех девчонок перещупал в темноте под вербою! - Зятёк первым задел пол задницей, но не остановился. Ёрзая и подпрыгивая вокруг своей оси, под хохот родных приглашал её присоединиться. Ничего не оставалось, и она, задрав подол, бросилась рядом, продолжая:
   - Ох, попка моя, до чего ж ты горяча!
   Совершенно без стесненья ищешь приключения!
   - Наша маленькая шаечка, шали, шали, шали!
   Нашу маленькую шаечку - никто не шевели! - Пропели они оба, поворачиваясь в противоположные стороны на попах под припевки и хлопки со всех сторон.
   Потом хохотали все возбуждённо. Зять, довольный до предела своим исполнением, не мог не заметить:
   - Ну ты, Галина, даёшь! Довела меня до изнеможения. Давненько я так не плясал. Не подняться мне ведь теперь.
   Сестрички бросились его поднимать. Ей руку подал его дружочек. Все проголодались и потянулись к столу. Потом матушка, которую не пришлось долго уговаривать, блеснула своим неповторимым голосом.
   - Присядь-ка, Галинка, рядом.
   И они на два голоса спели её любимую песню "... Где эти карие очи? Кто их ласкает теперь?...", мать - - ярко первым, она - - тихонько вторым. Закончила матушка почему-то со слезами на глазах и ушла на кухню. За столом никто не шелохнулся. Но вскоре та с улыбочкой вернулась, извинившись за свою слабость. Наконец, зять вымолвил:
   - Впечатляюще! Никогда такого пения не слыхал.
   Спать прибывших мужчин положили на пол, для таких случаев всегда имелось по два матраца на каждой кровати.
   Утром, едва она проснулась, зять уже наводил ревизию во дворе. Начал с собаки, косточки из карманов были неиссякаемыми, не удивительно, что Джек сразу принял его за "своего" и с удовольствием носился по улице, время от времени получая порцию лакомства. Отец не без гордости демонстрировал собственное хозяйство, рассказывая о повадках каждой живности в отдельности. Войдя в дом, зятёк твёрдо огласил план работы на предстоящие два дня:
   - Итак, сегодня с утра чистим стайки и развозим на огород по снегу накопившийся за зиму навоз, а то скоро снег растает, а на носилках таскать это будет много труднее. Завтра с утра все занимаемся снегом, сначала чистим крыши, соднова трубу бы побелить, а то чёрная уж очень.
   - Известь у меня всегда готовая есть, - тут же поддержала матушка.
   - И откидываем весь снег от погреба, от стаек, и вокруг дома от фундамента. - Закончил он. - Мать, правильно я говорю?
   - Всё правильно ты говоришь, Володя, только праздничный день ведь сегодня, не грех ли столько работы провернуть?
   - Работать никогда не грех. Да и рабочей силы здесь сегодня достаточно, надо пользоваться моментом.
   Матушка умудрилась ещё с вечера замесить тесто, и завтракали чаем с молоком и пирогами мясными и с капустой.
   - На обед будут блины, - сказала она, - всех накормлю досыта.
   Была дана команда, чтобы через полчаса все были готовы.
   - Мам, пока убирают стайки, я достану известь да залезу на чердак, внутри трубу побелю. Всё равно ведь мне достанется.
   Вся верховая работа обычно доставалась, действительно, только ей. Она и снег с крыш сбрасывала каждый год, бывало, и не по разу, а летом на покосе как стога метать, наверху - - только она, "и лёгкая, и ловкая", как говорил отец.
   До обеда зять подготавливал технику для развозки навоза по всей огромной территории огорода. Сколотил ящик, который накрепко гвоздями прибил к найденным на сарае лыжам. Нашёл где-то старое корыто, это, видимо, для второго экипажа. А для третьей пары извозчиков приспособил большие лёгкие сани с вёдрами. Проверил на прочность все вилы, лопаты. Потом они с матерью занесли из чулана для всех рабочие фуфайки, старые пальто и куртки, достали с полатей все имеющиеся валенки, портянки, тёплые носки, распечатали коробку с тёплыми рабочими рукавицами. И, надо же, всем всего хватило и всем всё подошло. Отец только успевал причмокивать и диву давался, как всё быстро решается-то.
   Потом был обед. Блины матушка делала сразу на двух чугунных сковородах, даже не переворачивая, так как жару в печи хватало со всех сторон. Темп был таким бешеным, что она едва успевала их стряхивать один за другим. Блины были тонкими, краешки - - в мелких кружевных дырочках и, конечно же, наивкуснейшими. На столе - - сметана, масло, варенье, молоко, сахар. За стол садились по двое, наедались горячими досыта, потом садились следующие. В этот раз начинали с мужчин, кончали младшими, потом мужчины делали второй заход и так далее, пока в животе места хватало.
   - Трудно будет наклоняться-то после такого обжорства, - заметил зять, - полежать кверху пузом хочется.
   - Галина, вода кончается, - тихонько намекнула матушка.
   Немного отдышавшись после обильной еды, стали собираться в огород. Абсолютно все, младшим тоже была команда одеваться и быстро на улицу, каждому найдётся дело, зять никого не баловал, даже малыша снарядили. Тоже одеваясь, она сказала во всеуслышание:
   - Да не ленитесь! И без перекуров чтоб! Через два с половиной часа чтобы всё сделано было, приду - - проверю. - И хотела было выйти, но услышала вопрос зятя:
   - А ты куда?
   - Она у нас - - водовоз, - ответила за неё матушка.
   И, помахав всем ручкой, она вышла на холод.
   Они действительно справились с намеченной работой до вечера.
   - Что оценить нашу деятельность не идёшь? - Игриво спросил друг зятя. - Всё дочиста развезли, пойдём покажу.
   - Утром виднее будет, - ответила она по-деловому, - некогда мне. На танцы собираюсь.
   - На танцы? Возьми меня с собой, я тоже хочу на танцы.
   - Ну ладно, обратно веселей будет возвращаться. Только ведь далеко это и пешком.
   - А что, автобусы не ходят?
   - Я на автобусах не езжу. Принципиально.
   - Я согласен пешком.
   - Через час выходим.
   Так как на танцах она давненько не бывала, пришлось забежать к подружке, узнать, пойдёт или нет.
   - Знакомьтесь.
   - Веня.
   - Вера.
   В этот раз она разделась в общей раздевалке, он ухаживал. Пришлось ещё отобрать место в первом вальсе у подружки, заявив, что хочет перед кавалером покрасоваться - - уступили. Она прошла с ним на верхний этаж, показала комнаты отдыха, бильярдную и попросила оставаться здесь, пока она за ним не придёт, и взяла с него обещание, что он сверху обязательно посмотрит первый танец, обязательно с самого первого аккорда.
   - Ты должен увидеть своими глазами, как необычно начинаются в нашем городе танцы. Понимаешь?
   Они стояли над центральной частью фойе и, отвечая на приветствия или здороваясь первой, она комментировала:
   - Вот это - - наша учительница английского языка, она ещё не вышла за него замуж... А это прошли главный инженер рудника с женой... А вон в той стороне кучкуются любители буфетной выпивки... Вот в этой самой крайней комнате занимаются эстрадники... А направо есть ещё малый кинозал... А знаешь, этот Дворец строили пленные немцы... Ты видел когда-нибудь пленных? А я видела их в детстве много.
   Музыканты настраивались. За две минуты до семи часов она повернула его лицом к залу: "Смотри!", и сбежала вниз по широкой лестнице, весело стуча каблучками по светлому мрамору.
   Объявили начало вечера, и она в составе первых четырёх пар попала в центр внимания всей публики.
   - Скажи, что теперь ты будешь танцевать только со мной, - говорил он, когда она вернулась.
   - Не обещаю, - ответила она с улыбкой, - это не честно, такой симпатичный мужчина, да к тому же холостой - не женатый, может кому-то и понравиться. Пойдём вниз.
   Танцевал он неплохо. Приближалась пора вальс-Бостона. Её постоянный партнёр по этому танцу стоял наверху и следил за ней, конечно, он видит, что она сегодня пришла не одна. "Решится подойти и пригласить?" Она не могла спросить своего сегодняшнего кавалера, умеет ли он танцевать вальс-Бостон, не хотелось преждевременно насторожить его. Ей в голову пришла блестящая мысль подговорить подружек отвлечь его на первые минуты или, если понадобится, даже пригласить его хотя бы на разговор, если не на танец. А на "белый" танец она никогда ни с кем не выходила в круг, никто ещё не удостоился чести быть ею приглашённым. От своих правил она не отступит и сегодня. Задумано - - сделано. Подружки с радостью согласились разыграть спектакль. Едва объявили вальс-Бостон, как девчонки, несколько сразу, окружили их и попросили представить им спутника. Ей показалось, что он даже обрадовался, и после нескольких слов, отступив назад, обернулась - - партнёр, как всегда поклонившись, вовлёк её в настойчиво-прерывающуюся музыку танца.
   - С кем вы сегодня?
   - Случайный гость.
   За гостя она не волновалась, не маленький. Да и девчонки все бойкие, пускай его потискают, должно же состояться полное знакомство с "деревенскими барышнями".
   После очередного фокстрота она уселась на низкий широкий подоконник. Отсюда она всегда наблюдала за тем, с какой быстротой дамский персонал обнажал свои предпочтения, не заботясь ни о своей гордости, не скрывая своих чувств, разбрасывая прелести свои во время только трёхминутной радости, отведённой для женской половины за три с половиной часа танцевального вечера. А к её спутнику подошла симпатичная весёлая девушка и за руку, смущённого чуть-чуть, почти насильно закружила в вальсе.
   - Это правда, что никогда не танцуешь "белый" танец? - Спросил он её в следующем.
   - Да, это так.
   - А ты ещё, оказывается, и хитрая.
   - Да. И это так, - смеялась она.
   Ещё задолго до десяти часов она увела его в раздевалку. Пора исчезать, чтобы избежать нежелательной встречи, а возможно, сберечь нервы и здоровье спутника - - гость всё-таки.
  
  
  

х х х

  
  
   В следующее воскресенье, где-то в середине вечера, она чуть не задохнулась, увидев его среди парней, стоявших особняком почти рядом с тем местом, где они с подружками давно облюбовали местечко.
   - Этого ещё не хватало! - Она возмущалась всем своим существом.
   Она ещё была в танце и думала, если исчезнуть сейчас, он подумает, что она испугалась.
   - А что собственно произошло? Чего волноваться-то? Ничего особенного. Парни пришли на танцы. Что он, съест что ли меня здесь? - И успокоилась, решив не обращать на него внимание.
   Но девчонки уже обратили своё внимание на новеньких.
   - Ой, смотрите, все шоферюги сегодня пришли! Кучкой стоят присматриваются. Они что, без автобуса? А кто нас домой повезёт?
   - Выделяются, одеты, не как все, в свитерах. Не успели что ли переодеться?
   - Да у них и нет другой одежды-то.
   - Они поди и танцевать-то не умеют.
   - Всё, Твист начинается! Давайте все вместе в середину зала.
   Танец, как всегда, прошёл на "Ура!". Аплодисменты музыкантам в конце были несмолкаемые.
   - Девочки, а что если я приглашу нашего водителя на танго. Как вы думаете, он согласится? - Спросила одна из них.
   - Конечно, иди пригласи, может и другие за ним понемногу расшевелятся.
   Он, видимо, согласился. "Наверное, гордится, что его самого первого из всех заметили". И действительно, следующий фокстрот многие из них танцевали уже. На танцы ведь пришли, не на похороны. А потом был вальс-Бостон, танцующих было немного, больше смотрящих, и многие смотрели именно на неё, в этом она была уверена.
   - Такой красивый танец, а совсем единицы танцуют. Наверное, его скоро не будут играть, - озабоченно произнесла она.
   - Я люблю этот танец и нашёл выход - - я каждый раз плачу музыкантам за свой личный заказ.
   Соседи, видимо, осмелели. Он подошёл сзади.
   - Я вот хочу пригласить вас, не откажите, - и под локоть повёл её в сторону от девчонок.
   Танец был медленный. Танцор он, конечно, никакой.
   - Мне даже ухватиться-то не за что, ты совсем невесомая.
   Она равнодушно танцевала, как будто и не с ним, однако заметила, что он стесняется чужих взглядов и чувствует себя "не в своей тарелке".
   - Свет-то здесь всегда такой яркий? - И потом. - Ну скажи хоть что-нибудь.
   - Что вы хотите от меня услышать? - С озорством она заглянула ему в глаза и легко засмеялась, чувствуя своё неоспоримое превосходство.
   - Это - - он?
   - Кто "он" ? Или он "что" ? Не поняла.
   - Этот лысый что ли твой новый ухажёр?
   - Знаешь, в танцах главное - - ноги, а то, что выше моих глаз, я как-то не замечаю, по крайней мере стараюсь не замечать. Надо будет подняться наверх и посмотреть, какая лысина обнажила твои пагубные чувства. - Дерзкое веселье, наполнявшее её, уверенно стремилось наружу.
   - Так ты ещё и разговаривать умеешь? Что-то раньше я этого за тобой не замечал.
   - Когда мне хорошо, красноречию моему нет конца, мы просто мало знакомы с вами. - Она действительно наслаждалась своей речью. Слава Богу, она говорила то, что хотела.
   Она сейчас почему-то не испытывала той болезненной страсти, которая раньше поражала её при соприкосновении с ним. Ни одна клеточка её не реагировала. Танец кончился. Следующим должен был быть "белый танец". Она уселась на подоконник и попросила кого-нибудь остаться посидеть с ней.
   - Я вам что-то интересное расскажу, - пообещала она.
   Он слышал, как они смеялись, не обращая ни на кого внимания. К ним подошёл один из прибывшей компании, маслено так спросил:
   - Девчонки, вы почему никого не приглашаете? Ведь так хочется с кем-то потанцевать.
   - Достойных не видим, - ответили они почти хором.
   - Вот так, значит..., - и отошёл обратно.
   Рядом раздался хоровой смех. Видимо, вернувшийся ни с чем товарищ рассказал об отказе. А она рассказывала о парикмахерше в бане, о том, что та ревнует их водителя к каждому столбу, что та старше его намного, и что его автобус каждую ночь стоит у той около дома.
   У неё не было недостатка в партнёрах по танцам, приглашали наперебой. Через два раза они опять танцевали.
   - Нет. Это не лысый, - продолжил он начатый разговор.
   - Что, он отказался от дуэли? Надо будет это учесть, - язвила она, откровенно хохоча.
   - Не с ним ты была на прошлом вечере.
   - Соглядатаи доложили?
   - Друзья они называются.
   - Я даже знаю этого твоего друга с хвостом поджатым. Не только имя, фамилию, но даже год рождения и кличку. Наши девчонки очень веселятся от его кликухи, как увидят, сразу: "Глядите, и правда - - Сука!". Друзей выбирать надо уметь. Да мы всех вас давно знаем по косточкам.
   - Что, и мою кличку знаешь?
   - Конечно. Будем уточнять? - Она откровенно смеялась.
   - Давай не будем.
   - А почему не будем, "Бабник"? Тебе ведь она очень даже нравится, ты даже гордишься этим подворотным прозвищем среди друзей своих. - И, немного погодя, добавила, - Мне даже стыдно сейчас, что я с тобой была когда-то знакома.
   - Ты прям танцуешь совсем отдельно от меня.
   - Так это ведь танец, а не спальная кровать, - она смеялась непринуждённо, не взирая на его претензии, как будто они были не по адресу.
   Подойдя к подружкам, узнала, что все они сегодня без транспорта. "Неужели они толпой будут их провожать?". И она быстрёхонько собралась домой, наказав девчатам, если её вдруг спросят, всем отвечать одно и то же: "Сейчас должна подойти". Он не выпускал её из виду, она это заметила. Но он никак не мог предположить, что раздевалка её в другом месте, а выходов у Дворца огромное множество.
   В этот раз у неё нашлись попутчицы, так как только что закрыли универмаг, и они за разговорами даже сожалели, что путь оказался так короток. Больше на танцы она решила не ходить. Но занятия в кружке не бросала - - готовилась большая новая программа.
  
  

х х х

  
   Снег сошёл рано. Отец рассказывал по весне, что в Автобазу поступили шесть новёхоньких больших автобусов, четыре из которых будут дополнительно ходить в соседние города, а два - - по городу. Понастроили остановок автобусных, чего раньше жители не видывали, на каждой было расписание, дороги стали асфальтировать. Кучи асфальта привлекали внимание частников, их начали растаскивать по ночам, посыпая дорожки чуть ли не к каждому дому.
   Она не могла равнодушно наблюдать за происходящим и уже вторую неделю убеждала зятя, что не воспользоваться шансом, выпавшим раз в сто лет, просто глупо. Наконец, он согласился. И они вдвоём всю ночь тайком от всех таскали асфальт вёдрами, она нагружала, он носил, заполнили все ёмкости во дворе, которые попались под руку. А утром, когда отец ушёл на работу, принялись снимать во дворе с земли все сгнившие доски, всякие пристройки во дворе, перенесли всю рухлядь на улицу, перепилили, что годное, на дрова. Как положено, сняли верхний слой земли, разровняли ровным слоем щебёнку, также заранее припасённую, весь день утрамбовывали и, наконец, покрыли слоем асфальта. Двор преобразился. Решили ещё, что надо будет потом постелить тротуар из новых досок, чтобы можно было покрасить и ходить, как дома, босиком в огород. Матушка только ахала, сетуя на их воровские способности. Теперь в широком дворе на асфальте одиноко стоял только старенький "Запорожец", которым пользовались в летнее время, да конура Джека.
   - Это когда это вы сделали такое? - Только и спросил отец, войдя в дом после того, как сходил попроведать в следующее воскресенье свою любимую лошадку.
   - Да на прошлой неделе ещё, - усмехнулась она.
   Люди быстро привыкли, уже не бегали пешком за шесть-восемь километров, а даже одну остановку старались проехать. Пыль столбом из-под колёс уже не застилала окна в домах, на ухабах уже не дребезжали грузовые автомобили. Движение транспорта стало просто неслышным.
   Как всегда, в конце апреля проводился смотр художественной самодеятельности среди всех школ города, целых два дня. Присутствие в зале всех старшеклассников было обязательным. Местная газета приглашала всех желающих посетить это мероприятие, вход бесплатный.
   Концертный зал оба дня был полон до отказа. На второй день в два часа дня начался большой концерт городского Дворца культуры, в котором она принимала участие. Танцевали танцы всех народов мира, которые чередовались с солистами эстрады, музыкой оркестров и так далее. Она уговаривала родителей, чтобы они хоть один раз посмотрели, на что она способна, на что она тратила свои силы, чувства и желания очень многие годы, но они так и не собрались. Богатство и разнообразие костюмов просто очаровывало, об этом долго писали газеты, которые она показывала и маме, и папе, и сестрёнкам, были там и множество фотографий. Об этом упоминали даже по областному телевидению.
   А после окончания этого грандиозного события худрук танцевального коллектива представил всем человека из Свердловска. Он прибыл во Дворец по обмену опытом, просмотрел весь воскресный смотр, и в течение следующих двух недель обещал сделать постановку двенадцати новых танцев и просил учащихся предупредить об этом своих родителей, так как занятия будут каждый день по три часа. Кто не сможет быть каждый день, чтобы ему сообщили. Она отказываться не собиралась, но родителей на всякий случай уведомила и, чтобы сгладить впечатление, сказала, что на вечера танцевальные по выходным больше ходить не будет, но две недели придётся как-то потерпеть, так как потом она и с самодеятельностью всё закончит, хватит, лето будет свободна.
   Училась она неважно. Некогда было. Да и неинтересно. Однако, до "неудов" не опускалась, иначе пришлось бы расстаться с похождениями во Дворец, таково было условие школы. После смотра и концерта во Дворце культуры, она почувствовала к себе вопросительный интерес одноклассниц. Но только одна сказала:
   - Я смотрела только на тебя, ты танцевала лучше всех, чем меня очень удивила.
   И сделала попытку завести дружбу, даже поделилась своей мечтой - - будет учиться на стюардессу. Но времени на дружбу не оставалось, впереди выпускной, и - - кто куда!
   А на торжественном вечере, посвящённому празднованию дня Победы, новые танцы уже были показаны городской публике. В этот вечер старшеклассницы-подружки покидали Дворец на всё время выпускных экзаменов, а скорее всего - - навсегда.
   Но её приподнимали от земли её чувства! Чувства, которыми она была не в силах поделиться даже с родными! Ей сделали предложение! Ей одной! Из всего коллектива танцевального кружка, в котором было более тридцати участников. Человек, приехавший из области и занимавшийся с ними последние две недели, предложил ей работать у него. Он был хореографом небольшой группы танцоров, и они давали платные концерты с исполнением современных танцев, в основном в ресторанах. При этом все работали на одном заводе, хотя и в разных цехах. Концертрировали в основном по выходным.
   Она не сразу оценила предложенное, не привыкла надеяться на кого-либо, однако, его подробный интерес к её персоне не могла не заметить. Разговор происходил один на один над центральной частью фойе.
   - Вы занимались балетом? - Тонко заметил он.
   - Давно, ещё до шестого класса.
   - А что потом?
   - Балетмейстер уехал.
   - Я заметил ваши способности. А когда вам исполнится восемнадцать?
   - В самом конце августа.
   - Какие планы после окончания школы?
   - Неопределённые. Уеду работать в Свердловск, на какой-нибудь завод.
   - Думаю, что помогу вам найти работу, но при одном условии, что будете у меня танцевать. Коллектив у вас здесь сильный, но я не могу срывать с насиженных мест уже работающих людей. Вы подходите мне и по возрасту, и данные имеете достаточные.
   Он обещал устроить в хорошее общежитие, написал два адреса, по которым его можно было найти.
   - Как вы на это смотрите? Согласны?
   - Это просто счастливый случай для меня.
   - Ну вот, ко дню рождения и приезжайте, можно недели на две пораньше. Договорились?
   Она твёрдо пообещала, что обязательно приедет.
   Прорисовывались первые шаги её будущего. Надо любыми обманами подкопить на поездку денег. Можно требовать от родителей на обеды во время экзаменов, но не использовать. Просить на автобус, а ходить пешком. На выпускной взять больше, чем понадобится, на подарки учителям. "Да и копилка у меня почти полнёхонька". В общем - - была бы цель!
  
  
  

х х х

  
  
   У зятя энергия била ключом, сказал, что после посадок начнём строить баню.
   - Брёвна есть, я посмотрел - - достаточно.
   - Прошлогодние, - уточнил отец, - отлично подойдут на сруб.
   - Досок на сарайке у вас полно, хватит и на пол, и на полог, а что похуже - - для кровли подойдут. Кирпича, вижу, тоже достаточно.
   - В прошлом году печь перекладывали, осталось, - пояснила матушка.
   - Нержавеющие колоды под горячую воду и под холодную я сварю на работе, сразу с кранами.
   Толь для покрытия крыши у него есть в гараже, посуше будет - - привезёт. И дал родителям указание:
   - Надо только ещё до посадок точное место определить для фундамента. И запасать цемент, чем быстрее, тем лучше. Щебёнки, слава Богу, целые кучи остались от дорожных работ, надо только навозить необходимое количество. Этим мы займёмся с Галиной, опыт у нас уже есть, - довольный закончил, - летом уже париться будем свежими вениками.
   Он к тому же привёз две фляги под воду, якобы возить на санках легче, чем таскать на коромысле. Она подумала, что возить воду по снегу, слава Богу, ей не придётся. Наверное, её место займёт подрастающая сестрёнка. Ей представилась картинка, как полную четырёхведёрную ёмкость маленькая девочка в гору зимой напротив ветра изо всех сил пытается сдвинуть с места, не говоря уж о большем. А прохожие диву даются, кто это заставляет её исполнять столь непосильный труд. И засмеялась про себя: "Так эти фляги вместе с водой зятю и достанутся, ведь сестричка-то действительно собирается нынче в училище документы сдавать. Ха-ха!"
   Май со второй половины палил лучами. Посадки все были закончены. В школе всё шло своим чередом. И всё свободное время она учила билеты, загорая в кустах смородины в конце огорода.
  
  

х х х

  
   Лабаз-гора, самая высокая, разделяла город на две части как раз по середине, с одной - - старая часть, частный сектор, механический завод, клуб, магазины, конечно, аптека, сберкасса, школа-семилетка, с другой - - соцгород с многоэтажками, Дворцом культуры, рудоуправлением, новостройками, и двумя школами десятилетками, в одной из которых она и училась.
   Лабаз-гора - - "запретная зона", всюду были вбиты столбики с такими табличками. Но, невзирая на это, по самому хребту была нахоженная тропа, сюда постоянно все ходили, так как с высоты открывался весь город по обе стороны. Видно было и знаменитое своими целебными грязями озеро Ижбулат, которые использовали в местном профилактории для лечения. С противоположной стороны - - старые известковые карьеры, заполненные чистейшей водой протекавшей речки Вязовой, притока реки Чусовой. А с самой высокой точки в ясную погоду можно было видеть огни областного центра. Во все праздники отсюда запускали салюты. А в конце мая здесь появлялась самая первая земляника. И друг зятя, зачастивший к ним с самого первого приезда, напросился с ними за ягодами.
   - Конечно, если не боишься ноги износить, жалко что ли, - снисходительно согласилась она.
   Уже во второй свой приезд он надел ей на руку золотые часики на тонком браслетике, она сразу поняла, что это было сделано уже с согласия родителей, так как они, раньше всегда строго относившиеся к излишествам, в тот раз ничего против этого не высказали. Он был уже вполне самостоятельным человеком. Зять привлекал его ко всем работам по хозяйству, но видно было, что душе его было всё здесь чуждо, его интерес сводился только к одному - - обратить её внимание на себя. Он был высокий, стройный, симпатичный, с густыми чёрными волосами, добродушный, но какой-то уж очень посторонний, а может это ей только казалось. Прямыми ухаживаниями он не надоедал, но изо всех сил пытался проявить интерес ко всему, что бы она ни делала. Возможно, он просто знакомился с ней, изучая её интересы, её родителей, её друзей и знакомых. Он знал, куда она собирается после школы, без подробностей, конечно, и, возможно, это не противоречило его планам. Он не торопился завести с ней интимные отношения, так как она абсолютно не проявляла к нему интереса, хотя часики на руке должны бы были её к чему-то обязывать.
   - Я не просила, - оправдывалась она перед самой собой.
   Она не искала спутника на ближайшее будущее и ничего ему ни взглядом, ни намёком не обещала, друг зятя - - пусть им и остаётся.
   Он не восхищался красотами и просторами, открывшимися с Лабаз-горы, он не вдыхал всей грудью запах распустившихся черёмух, он признался, что первый раз в жизни видит, как растёт земляника, но даже в этом его удивление не проявилось, просто констатация факта и только.
   - А знаешь, то, что мы сейчас видим, это только одна десятая часть города, - объясняла она, - а девять точно таких же по площади городов находятся под землёй, один под другим, слой за слоем на глубину до одного километра - - шахты.
   - Да? Не знал.
   Она не увидела в его глазах любопытства, он не задал больше ни одного вопроса, он просто шёл по каменистой тропинке, по обыкновенной земле.
   - Неужели у него отсутствует даже воображение? - Думала она.
   Какими радостями живёт его душа в обыденной жизни, она не могла понять, да особо и не хотела.
  
  

х х х

  
   Учитель черчения всех перефотографировал, и вместе, и по отдельности для оформления стенда очередного выпуска. Прозвенел последний звонок. Прошёл выпускной бал. Она к этим событиям отнеслась совсем равнодушно: "Детский сад ей богу".
   Предстояло сдать шесть экзаменов. В первый день июня - - сочинение. Она мало знала учебную программу по литературе, но всегда получала пятёрки при прочтении стихов, которые с удовольствием заучивала легко и быстро, и по сочинениям на свободные темы, которые задавали каждую неделю на дом весь последний год.
   В чистом классе ещё не выветрился запах белой краски с обновлённых столов, которые были прикрыты газетами, чтобы защитить их от почеркушек, видимо. Расселись. Учитель вскрыл конверт, написал на классной доске четыре темы. Она, конечно, выбрала свободную "Образ женщины в социалистическом обществе", благо богатый газетный материал "Правды" и "Литературной газеты" был под рукой, к тому же недавно в космосе Терешкова побывала.
   Она только когда торопилась, всё-таки садилась в автобус.
   - Что это ты с неё деньги берёшь! Ты что, не знаешь, чья она дочь? - Услышала она смеющийся на весь салон голос. Хорошо ещё, что в автобусе было всего несколько человек.
   - И чья же? - Спросила молодая кондукторша.
   - Никифорова.
   - Да ты что! Правда? - И силой вернула ей деньги, взяв билет обратно.
   - Где ты там? Иди садись поближе вперёд.
   Но она осталась сидеть на месте.
   - Стеснительная, - смеялся он.
   - Что он себе позволяет! - Думала она, сгорая от стыда. - Совсем с ума сошёл! Разговаривает с ней при всём честном народе!
   Однако, вопрос экономии всегда был в центре её мозгов и она думала, что не плохо бы было попросить отца, чтобы он представил её всем кондукторам, которые обилечивают пассажиров.
   - Хотя с другой стороны он обязательно похвастается матушке, и та не будет давать денег на проезд. Нет, этот вариант для накопления средств не подходит.
   Но она хотела ездить бесплатно!
   В этот же день обратно она ехала с молодым водителем другого автобуса. Она не была с ним знакома, но по рассказам отца знала его имя. Народу было мало. Её остановка, а она не может подняться.
   - Сиди! - Звучит в голове. - Твоя - - следующая!
   Тронулись. Она медленно прошла вперёд и с вежливой улыбкой попросила, обращаясь одновременно и к водителю, и к пожилой кондукторше около него:
   - Адольф, вы меня не высадите здесь? Отец уже заждался, сидит, все глаза проглядел, а дочки с экзамена всё нет и нет.
   - Ты дядь Сашина дочка что ли? Будем знать теперь. Конечно, высадим. Как сдала-то?
   - Нормально!
   Притормозил и посигналил отцу. Тот помахал в ответ рукой.
   - Спасибо, Адольф! - Она уже бежала к дому.
   В следующей поездке с ними её руку с монетой кондуктор просто молча отодвинула в сторону.
   - Спрячь, - сказала тихо и прошла дальше.
   Она бесстыдно стала пользоваться репутацией отца. Нашла повод познакомиться со всеми водителями и кондукторами рейсовых автобусов, даже пригородных, всем рассказала, чья она дочь, так как поняла, что эти негласные порядки они установили сами.
   Он не однократно видел, что она выходит и садится не в черте города, а у лесного массива. Однажды, видимо, не выдержал, решил удовлетворить своё любопытство, вышел из автобуса, оставив дверцу кабины открытой, и подошёл.
   - Что ты здесь делаешь каждый день?
   Она не хотела перед ним отчитываться, но настроение было хорошее, и она с улыбочкой спросила:
   - Интересно? Побегай за мной - - узнаешь.
   - Ты не ответила.
   - И не собираюсь.
   Она на этой стороне стояла одна. Но наполненное солнцем тело и стройный хвойный лес, стоящий за спиной, как стража, давали ей чувство уверенности и неприкосновенности. Он ехал в другом направлении, и пассажиры ждали отправления, кто-то нетерпеливо нажал на сигнал, и он, не добившись результата, вынужден был продолжить свой путь.
   Всё, что связано с решением задач, её не беспокоило, она всегда с этим справлялась, будь то алгебра, физика, или химия, но вот теоретический материал надо было основательно готовить. А солнце сияло. И она, забрав экзаменационные билеты и учебник на очередной экзамен, уезжала загорать и купаться на городской пруд каждый день, якобы на очередную консультацию. За три дня прочитала всю математику, за экзамен - - "четыре". Точно так же по физике. Она не просто прочитала, она знала все ответы на все без исключения вопросы. И думала, как бесцельно прошли школьные годы, если бы не увлечения танцами, то нечего было бы и вспомнить. Целых одиннадцать лет каждый день она провела за партой и тянулась на "троечки", так как было неинтересно. Если бы можно было сдавать экзамены экстерном, как Ленин, например, она бы за три года справилась со всей школьной программой. А так - - никакого стимула. Робко принялась за учебник химии, так как никогда не могла понять, чем отличается кислота от щёлочи или от соли. И вот надо же такому случиться - - она просто влюбилась в химию, быстро одолев половину вопросов. Она поняла алгоритм периодической системы Менделеева, и, конечно же, опять "четвёрка". Все экзамены она отвечала на "пять", а "четыре" ей ставили преподаватели только потому, что она была "круглая троечница". Три учебника истории она тоже освоила за три дня, прочитав и запомнив, как сказку. Любая дата и связанные с ней события всегда стояли перед глазами, она даже помнила номера страниц, где они были написаны. Переводы с английского языка оказались довольно простыми. Зато на последние экзамены она приходила отлично загоревшая. Вот так прошёл июнь месяц.
   Сны она видела редко, но сегодняшний поражал воображение:
   "Большим острым ножом она долго и основательно срезала с голого полуживого тела мужчины всё, что попадало под остриё - - волосы, уши, нос, скоблила брови, сравняла с кожей губы, половой член, бородавки на теле, выдергала ногти на ногах... Тщательно, со знанием дела, заскабливала трёхрядной рыбочисткой оставшиеся после ножа неровности. Наконец, довольная тем, что тело приняло светлый оттенок, и перевернув на живот и ещё раз убедившись, что ничего на нём лишнего не осталось, она отряхнулась и осмотрела свою новенькую, как с "иголочки", униформу - - к ней не прильнуло ни единого волоска, так как качество ткани было неоспоримо".
   Ранний солнечный луч теплом коснулся лица. Она, потягиваясь, просыпалась, удовлетворённая проделанной во сне работой. Открыла глаза... Откинула одеяло...
   - Бог ты мой! Неужели я способна на такой садизм! Пусть даже не наяву, - удивлялась она, сидя на постели и рассматривая через окно, как солнечный свет буквально съедает остаточные капли дождя с листьев черёмухи под окном. - Неужели я так жестока? Нет, этого не может быть, моё сердце не такое. Я не хочу быть такой!
   Заглянувшее по касательной солнышко уже сменило свои предпочтения, и она вновь забралась под одеяло, размышляя:
   - Да, я иногда бываю резка, иногда не могу скрыть своего недовольства, бывает вредничаю, но злюсь редко, а уж жестокой - - такого чувства у меня никогда не было. Не отрицаю, я решительная, иногда во вред себе, требовательна одинаково ко всем. А как мне иначе защититься от этой жизни? Как сохранить себя?
   Крови она не видела ни одной капли. Но спокойствие, хладнокровие, и безразличие к жизни ещё живого человека, которого она, можно сказать, четвертовала, просто обескуражили её.
   - Неужели и правда, что-то перешло ко мне от баушки Настасьи, о ней разные страсти рассказывают.
  
  
  

х х х

  
  
   Трёхдневный дождь прекратился. Она, отрезав корочку чёрного хлеба и слегка посолив её, вышла в огород. Каждая травинка, каждый листочек обменивался своей радостью с восходящими солнечными лучами. Сощипнув несколько пёрышков зелёного лука с укропом и наслаждаясь вкусом хлеба, она, как всегда, прошла по меже до самых дальних уголков, осмотрела набирающие силу ягоды смородины, крыжовника, облепихи, съела горсть клубники и присела за столик под калиной, сооружённый зятем. Стрекотал первый кузнечик. Душа улыбалась.
   Сегодня она собиралась в фотографию. Сестра сказала, что фото с уголком могут понадобиться при приёме на работу. Наевшись малины по другой стороне огорода, она вывела Джека в огород, прицепив его цепочку к щеколде, поигралась с ним, пусть порадуется солнышку. Сполоснула грязные ноги и пошла собираться. Подвила волосы, легко подкрасилась, надела белую блузку под чёрный вельветовый костюмчик и отправилась пешком, так как хотелось ещё разочек пройтись по городским зелёным улицам, ещё раз взглянуть на знакомые места, где она знала каждый кустик, каждую выбоину тротуаров, каждый дом, каждый переулок. Пройтись по подвесному мосту, по высокому железнодорожному, через парк с танцплощадкой, взглянуть издалека на Дворец культуры и высоко за ним стоящую школу. Она уже не бегала в эти отдалённые места каждый день, как все годы учёбы. Только несколько раз бывала здесь в прошлом месяце - - сдать очередной экзамен. Наконец, аттестат получен.
  
  
  

х х х

  
  
   Её остановка. Она, как все, пошла к выходу, но перед ней захлопнулась дверь.
   - Опять насмехается. Ирод. - С презрением подумала она.
   - Что за шуточки! - Возмутились стоящие позади неё.
   Он только хохотал. И все оставшиеся поспешили выйти через ещё открытую заднюю. Но и там дверь перед её носом захлопнулась, придавив ей ногу. Входящих не было. Салон пуст. Даже кондукторши не было!
   - Очередная ловушка, - мелькнуло в голове. Она всё-таки высвободила ногу. - Как я попалась в неё? Совсем бдительность потеряла. Что предпринять? - Мысли заметались в разные стороны, - выйти на следующей, будут ведь там люди.
   Но он не пошёл по маршруту, а свернул вдруг меж домов.
   - Так ведь там нет проезда, там обвалы! - Недоумевала она.
   Он смеялся:
   - Попалась! Теперь ты от меня не убежишь!
   - Неужели здесь, среди домов, средь бела дня он намеревается играть в свои игры? Ну, это мы ещё посмотрим, - думала она, но вслух постаралась не перечить, наблюдая за его действиями.
   Автобус упёрся в скалу, и он выключил двигатель. До остановки не более пятиста метров. Совсем рядом с обоих сторон кварталы двухэтажных почти пустующих зданий, предназначенных к сносу из-за зоны обрушения, хотя в них ещё живут люди.
   - Ну, иди сюда поближе. Рассказывай, как экзамены сдавала. Закончила учиться? Или ещё нет?
   Она настороженно молчала, не считая нужным отвечать ему. Он перебрался в салон. Она поспешила сесть на сидение в середине со стороны близстоящего дома. Он присел перед ней боком, нога на ногу, и улыбался.
   - Не хочешь разговаривать? Ладно. Давай тогда хоть поцелуемся, давно уж не обнимались.
   Она, стиснув зубы, отвернулась. Смотрела в окно. Ей было противно смотреть на его безупречную физиономию, она знала эту подкупающую многих силу его обаяния, когда-то и она не устояла перед ней.
   - Ты не хочешь на меня даже смотреть? - Он взял её за подбородок и с силой повернул голову. Не отпуская, спросил, - Почему ты меня избегаешь?
   Она изо всех сил отбросила его ладони вверх и воскликнула:
   - Ты издеваешься надо мной!
   - Ничуть. Просто хочу знать.
   Она не находила слов. Молчала. Наконец, произнесла сквозь зубы:
   - Что-то поздновато у тебя проявился интерес к моим мыслям, тем более к словам.
   Она всё ещё не хотела даже взглянуть на него. Злость на сложившуюся ситуацию перехлёстывала через край, но она боялась дерзить, так как была заперта со всех сторон, неизвестно, как он себя поведёт.
   - Пойдём-ка, сядем рядышком, да поговорим, - ласково иронизируя, он взял её за руку, словно послушную овечку, и потянул на заднее сидение.
   Она же, отдёрнув руку, вцепилась в железный обруч переднего сидения и изо всех сил упёрлась спиной и ногами.
   - Вот как! Ты не желаешь со мной даже рядом посидеть?
   Он силой пытался оторвать её с места, но она, как вкопанная, не поддавалась.
   - Ладно, - он отошёл, снял куртку и бросил на мотор.
   Она с ужасом подумала, что ей с ним не справиться. Совсем недалеко сзади слышался шум проезжающих машин. "Хоть бы один человек появился поблизости... Ведь живут же в домах ещё люди!" Она с надеждой озиралась по сторонам, ища выход. Никого. Вокруг солнце, а она, как птичка в клетке. Он снова направлялся к ней, на ходу засучивая рукава рубашки и продолжая посмеиваться. Она внутренне готовилась к борьбе, уже не сводя с него глаз. Он прошёл мимо неё в конец автобуса и, как на разминке, подходил сзади. Не раздумывая, схватил её поперёк туловища - - она даже не прогнулась.
   - Так ты умеешь сопротивляться! - Хохотнул он.
   И началось... Конечно, он был сильнее. Он почти на руках тащил её на заднее сидение, по пути она цеплялась за поручни сидений руками, ногами, но это лишь замедляло движения, и только. Он бросил её и прижал сверху, расстёгивая одной рукой её одежду. Она изворачивалась, как могла. Потом оттолкнулась от стенки, и они вместе с сидением оказались на полу в проходе, причём он внизу. Она с неиссякаемой злобой била его по лицу и кричала, что есть сил:
   - Что ты делаешь! Что ты делаешь!
   Вскочила, но он поймал её за ногу, и она чуть не упала, успев схватиться за поручень сидения. Он повалил её на соседнее длинное сидение, находящееся вдоль окна, юбка её уже была на поясе, плавок не было. Одной рукой он расстёгивал брюки, когда она изо всех сил пнула его прямо в лицо. Это резко откинуло его назад, он спиной перегнулся через соседнее сидение и со всего размаха ударился головой о стекло, которое почему-то не вылетело, а только пошло мелкими трещинами. Она бросилась вперёд и, перекинувшись всем телом в кабину, нажала обе кнопки для открывания дверей. И хоть двери и открылись, она не успела сделать и шагу по направлению к ним - - он навалился сзади всем телом. Она вцепилась за руль и локтем давила на сигнал, он долго безуспешно пытался оттащить её. И тогда он начал её бить, бить по рукам, по голове, потом схватил за плечи и отбросил на мотор, как свою куртку.
   Закрыв двери, он молча смотрел, как она медленно сползает на сидение перед ним. Она закрыла глаза, давая себе время передохнуть, и уже думала, что уступит его жестокости, и чем скорее это случится, тем лучше, тем быстрее она отделается от этого зверя. Но он не хотел давать ей время для следующих подвигов. Он сомкнул её руки сзади и, как Зою Космодемьянскую, изо всех сил толкал на плаху.
   - За что? За что мне такое наказание! - Она всё ещё не хотела смириться и сопротивлялась, как могла. - Не хочу! Не хочу! - Кричала она, пытаясь высвободиться из-под него.
   - А я хочу! - И он продолжал своё насилие. - Вот уж теперь-то ты точно будешь моя. Только моя!
   Наконец, он оставил её. Она долго не могла подняться. Нашла глазами раскиданные вещи, туфли, натянула плавки и прошла к двери.
   - Что, ты и теперь на меня не посмотришь?
   - Ненавижу! - Не оборачиваясь, произнесла она.
   - От ненависти до любви - - один шаг. Сейчас ненавидишь, а завтра полюбишь меня. - В его словах не было злости, не было ненависти - - одно добродушие.
   - Ему хоть бы что! Ему наплевать, унижена ли она, в синяках ли она, изувечена ли её душа. Ему абсолютно не интересно, что я думаю, а ещё поначалу какие-то вопросы задавал. Нет! Она не может просто так уйти!
   Она изо всех сил сдерживала натиск бившихся в мозгу слов проклятия, так как не хотела сию минуту присутствовать при его неминуемой в этом случае смерти потому, что долгие месяцы отчасти считала и себя виноватой в сложившейся ситуации. Знала, что произнеси она эти губительные слова - - они тут же воплотятся в реальность, и с трудом искала им щадящую замену. И, развернувшись в дверях, уничтожающе сказала:
   - Знай, подонок, с сегодняшнего дня по жизни ты будешь только кувыркаться.
   Она медленно шла по изрытой ухабами дороге. Ей некуда было спешить. Слышала, как сзади завёлся мотор - - сейчас он проедет мимо, ещё раз надсмехнётся над ней.
   - Пусть последний раз поулыбается. Больше он никогда уже смеяться не будет! - Она это знала наверняка.
   - Ещё увидимся! - Посигналил он и скрылся за поворотом, выехав на главную.
   - Что-то плавки намокли..., - обеспокоилась она. - Кровь?
   Посмотрев по сторонам и убедившись, что вокруг никого нет, она, приподняв юбку, провела внутри рукой. Посмотрев на руку, сказала себе:
   - Нет... Не кровь... Так что же это?
   Но сырость мешала ей идти и пришлось остановиться. Она не понимала - - по ногам из намокших плавок стекало что-то белое и липкое.
   - Никогда такого не было... Что это? - Мучил её вопрос.
   Она только что миновала колонку. Решила вернуться. Ещё раз оглядевшись, сняла плавки:
   - В чём это они?
   Выстирала под струёй холодной воды, обтёрла ими ноги почти до самого пояса, юбку изнутри, снова сполоснула их и натянула на себя.
   До дома было всего две остановки. Она шла и всё сильнее чувствовала боль на голове, потрогала - - огромная рассечённая шишка. "Под волосами, слава Богу". Осмотрела больные места на руках - - синяки. Болело ещё в нескольких местах.
   - Надо будет как-то скрыть от матушки, ещё невзначай обратит внимание. И купаться вечером придётся вдали от подружек с ребятами. - Подумала она с горечью.
   Утром её подняло с постели чувство мести, она вся кипела, перед глазами одна картина сменялась другой. То она видела его размозжённое лицо в сплющенной кабине при аварии, то горевшего в ярком пламени его маленькой избушки, то свалившийся на его голову булыжник. Выводя Джека в огород, она видела его разъярённую зубастую пасть, терзающую его тело. Даже беря в руки нож, чтобы нарезать на столе хлеба, она ощупывала его остриё, как оружие мести.
   День за днём эти картины перерастали в пути достижения цели, её мозг начал культивировать всевозможные варианты их воплощения. Беря в руки иголку для починки, она думала, как запустить несколько бы таких ему в руки, пусть походят у него внутри по жилам, "хорошо бы горячие, чтобы жгло". Когда чистила стайки и выкидывала навоз, она тыкала его бессовестную морду в это говно. Она часто заговаривала бородавки, и ей захотелось вдруг не закапывать их в землю, а одну - - огромную, чёрную, волосатую - - перенести ему на нос, пусть все "полюбуются", она даже знала, у кого такую взять.
   Через несколько дней она поняла, чего она больше всего хочет - - он обязательно должен знать, что это именно она делает ему пакости и подлости, и делает это с великой радостью! Это она перед его автобусом рассыпает коробку гвоздей напротив её дома, чтобы полопались его колёса, а она бы в это время целовалась с кем-нибудь на завалинке. Это она протыкает их шилом под окнами парикмахерши, и он не может утром выехать на работу, а она с подружками в это время возвращается с ночных танцев. Это она обнимается с одним из его "верных" друзей средь бела дня на автобусной остановке у всех на виду. Это она собрала жалобы с заявлениями от пассажиров и принесла начальнику Автобазы с просьбой о наказании его за использование автобуса не по назначению и за несоблюдение расписания.
  
  
  

х х х

  
  
   Отцу на время покоса всегда давали отпуск, и они с матушкой уезжали с ночёвкой на лошади на два, а то и на три-четыре дня, оставляя на неё всё хозяйство, полностью полагаясь на её ответственное отношение к делам домашним. Это длилось, как минимум, до половины августа. Иногда они брали её с собой в помощницы, но к вечеру, оставляя их, она всегда возвращалась - - надо корову поить-доить-кормить, воды носить, за сестрёнкой младшей приглядывать.
   Спели ягоды, надо было собирать, варить варенья, компоты, сахарить, готовить джемы, повидло. В это лето она делала заготовки с особой тщательностью, предполагая, что будет увозить их с собой, угощать новых подруг, которые, наверняка, появятся.
   Привезли первое сено огромную машину. Скидали на сеновал и сразу отправились ещё раз. Помогали сосед с зятем. Сеновал заполнился только на половину. В следующее воскресенье, если не будет дождя, то ещё так же, две ходки. Все устали. Пока отец отводил машину на базу, все помылись в заранее истопленной баньке, все поели и, как убитые, свалились спать кто где. Отец явился совсем по потёмкам, матушка помогла ему сполоснуться, и он попросил её принести подушку под голову, так в баньке и уснул. А утром ведь всем на работу. Поднялись ещё до шести часов, а матушка уже и еды приготовила, и с собой всем пирогов наложила. Когда успела? Совсем что ли не спала? Но родители были очень довольны проделанной работой.
   Она, когда было много народу, уходила спать на сеновал. Обычно это, когда на субботу и воскресенье приезжала старшая сестра со своими. Вот и сейчас, когда все расходились, она спустилась в дом, поела немного и прилегла на диване, все мышцы после вчерашней работы ломило.
   - Галина! Я, пожалуй, посплю немного, с ног валюсь. Придётся тебе корову и доить, и в табун отправлять. Я только напоила её.
   - Хорошо, не беспокойся, я всё сделаю, - полежать не удалось.
   Матушка проснулась только к обеду.
   - Все косточки болят. Руки - - отдельно, ноги - - отдельно, всё тело по клеточкам разобрано. Но, слава Богу, половина сена уже дома.
   - Мам, вот посмотри, у всех соседей тоже по четыре-пять ребятишек, а скотину держит только, наверное, каждый десятый. Давно все всё распродали, и никто не умер, даже живут лучше нашего многие. Ну зачем вы себя и нас так мучаете?
   - Я бы рада уж всё бросить. Не раз отцу говорила, но его ж не переубедить. Когда ему ещё квартиру предлагали, он руками-ногами отказывался. Что ты, дочка, он не представляет жизни своей без дома, без скотины.
   - Ну можно хоть как-то вместо коровы козу держать, если уж так хочется. А поросята тоже, обязательно по два вам надо. Овец-то зачем столько, одной хватило бы для носков и варежек-то. Кроликов ещё полсотни. А как в городах люди живут? Хоть в нашем даже? В чистоте, в кино ходят, собой занимаются, гуляют под ручку по вечерам по асфальтовым тротуарам, в парке на скамеечках отдыхают.
   - Ещё когда Надюшка подрастала, предложила нам в Свердловске дом купить, а этот продать, чтобы можно было там жить и учиться в институте. Как я отца тогда уговаривала, что ведь четверо вас растёт, всем бы было хорошо, я бы на работу пошла. Он - - ни в какую, даже слушать не хочет. А сейчас-то уж что говорить, все разъедитесь скоро, одни останемся, там видно будет.
  
  
  

х х х

  
  
   - Пойду малину пособираю.
   - Так ты ж утром её собрала, всё ещё стоит, делай с ней что-нибудь, - проворчала мать.
   - И правда..., - подумала она.
   Её уже давно что-то беспокоило, но сосредоточиться она никак не могла. "Этот покос..., это сено... Как всё надоело! С ума можно сойти! Мне это надо? Скорей бы уехать, забыть все эти сотни раз повторяющиеся за день лица, предметы. Всё одно и то же. Каждый божий день!"
   - Как я устала... Ничего не хочу... Спать лягу, - и бросилась на подушку на диван, и уже сквозь сон донёсся голос матери:
   - Что это ты вдруг днём спать захотела? Ночью-то что делать будешь?
   Проснулась и удивилась, что солнце уже садится. И правда, раньше она днём никогда не спала. Малина в пятилитровой кастрюле всё ещё стояла на залавке, и она решила отнести её соседке, которая жаловалась, что у ней нынче вся малина вымерзла, "чёрт дёрнул перекопать поздней осенью". Потом уселась около грядки гороха с бобами, греясь в заходящих лучах, выбрала симпатичную репку, очистила, съела, приговаривая "какая вкуснятина". Выбрала ещё одну, точно такую же, но вкус был уже не тот:
   - Фу, какая гадость, а росли рядом совсем, - и принялась за бобы.
   Бесцельно побродила между грядок, зачем-то заглянула в баню - - всё сухо, чисто, дровишки в предбаннике аккуратно сложены... Что ей надо? Что она ищет? Она чувствовала, что ей что-то надо. Что? То ли что-то не доделала, то ли что-то забыла сказать. Это "что-то" зацепилось за её голову, и она никак не могла от него отвязаться. Какой-то дикий рефлекс толкал её по пять раз на дню заглядывать в бочки с водой, что пришлось выслушать замечание матери:
   - Что ты всё заглядываешь-то? Ходишь, как неприкаянная... Делать тебе нечего?
   Присела за пряжу, но веретено вдруг сорвалось и укатилось далеко под стол, нить уже запуталась за ножки стола, а оно всё никак не успокаивалось и продолжало свой извилистый путь. Она смотрела, и совсем не хотелось поднимать. Просто сидела и смотрела. Кот, до этого сидевший рядом, забрался на колени и, тяжеленный, начал ластиться к ней, цепляясь за плечи, чуть ли не целуя, пришлось его гладить.
   - Что-то я действительно расклеилась совсем в последнее время, - думала она, - радостей никаких не осталось, одни дела, дела, дела... Школа кончилась, танцы кончились... Совсем интересного ничего нет. Так дело не пойдёт, пора срочно что-то менять. Водой что ли хоть обливаться по утрам?
   Зря матушка беспокоилась, ночь она спала, но проснулась рано, попила молока и снова легла, не хотелось в такую рань никого тревожить. Перед закрытыми глазами появлялись, как на экране, отдельные картинки её жизни. Одни она задерживала, чтобы насмотреться досыта, другие просто перелистывала, от некоторых пыталась отвернуться, но они очень назойливо возвращались, вызывая её проявить чувства и добились-таки своего - - ею овладела тревога, неуверенность, боязнь, даже страх, она опять почувствовала себя уязвимой. Такое было всякий раз в ожидании... Она резко села на кровати:
   - Какое сегодня число? - Она обомлела. Оказывается, уже больше недели назад должна была быть менструация... А её не было! Она почему-то перестала себя контролировать, и - - на тебе, получай подлянку.
   - Нет! Никогда нельзя расслабляться в этой жизни! Так вот что меня подсознательно тревожило все эти дни! Какие-то силы свыше пытались подтолкнуть мои мысли в нужном направлении. Неужели это всё-таки случилось? Я беременна? И это случилось именно в тот момент, когда я ненавидела его больше всего на свете!
   Она попыталась вспомнить число, когда это случилось, но этим утром у ней это не получилось. Её словно обухом огрели по голове.
   - Это сделала не я! Это его грех! Он за него и ответит! - Кричало внутри.
   Неизбежное случилось. Что она знала о беременности? Практически ничего. И спросить не у кого. Единственное, что она знала, можно сделать аборт. Как? Когда? Где? Все мысли были только об этом.
   - Уехать! Срочно уехать! - Колотилось в мозгу, всё остальное исчезло из её сознания. - Никто не знает. Никто не поможет. Только я сама должна что-то предпринять. Только я!
  
  
  

х х х

  
  
   Она возвращалась с хлебом из магазина, когда сзади её догнал звук грохочущего трактора. Оглянувшись, решила сойти с дороги подальше, так как он тянул за собой грузовик с полным кузовом брёвен. Идя по полянке около домов, заметила далеко впереди Аллочку.
   - Вот с кем я должна поговорить, - мелькнуло в голове, и она замедлила шаги.
   Аллочка была их сверстницей, но после восьмого класса забрала из школы документы и поступила в медицинское училище на фельдшера. В это лето она жила дома и проходила практику в местной больнице. Это была высокая девица, очень практичная, но без каких-либо хитростей и безо всякой гордости. Она только раза три за всё лето ходила с ними купаться и призналась, что это её не очень привлекает. С ней легко и просто было разговаривать, она с радостью делилась своими познаниями, могла не по разу со всей серьёзностью отвечать на любые примитивные вопросы, например, чем отличается фельдшер от медсестры, от терапевта, от хирурга. Аллочка сидела на скамейке около своего дома и читала книгу, наверное, по медицине. Безусловно, она была влюблена в свою профессию.
   - Аллочка, как хорошо, что я тебя встретила, нужна твоя помощь. Пожалуйста, расскажи что-нибудь про аборты. Моя старшая сестра не хочет второго ребёнка и не знает, что делать.
   - А какой срок беременности?
   - Не знаю. Плачет и всё. И матери боится сказать, и мужу не хочет говорить, только со мной и поделилась.
   - Аборт делают только до десяти недель беременности. А бояться не надо. Врачи гинекологи очень грамотные. Вот у нас здесь делают два раза в неделю, человек по двадцать.
   - Нет, она не здесь живёт.
   - Работает?
   - Конечно, на заводе.
   - Ещё лучше. Тем, кто работает, делают бесплатно. Аборт считается бытовой травмой, больничного не будет, а только справка, так что и прогулов не поставят.
   - А долго лежать придётся в больнице?
   - Если всё удачно, то, как правило, два дня.
   - А потом что делать? Неужели все женщины делают аборты? Это же сложно, операция всё-таки.
   - Так предохраняться надо. Есть ведь масса способов, чтобы не забеременеть. У нас девчонки, кто учится, все их уже изучили. Надо только следить за собой.
   - Расскажи хоть что-нибудь поподробнее.
   - Ну, во-первых, надо знать, что женская яйцеклетка созревает только один раз в месяц, как правило, хотя бывают и исключения. Не встретясь с мужскими семенами, жизнь которых составляет не более 72-х часов, она выходит из организма в виде менструации. А созревание бывает примерно в середине между месячными, и эти дни легко определить. То есть поберечься-то нужно всего только три дня в месяц.
   - И как эти дни определить?
   - У женщины в это время, как правило, поднимается температура тела, всего на полградуса где-то, но это можно легко заметить, если измерения делать постоянно. Градусник лучше всего ставить в отверстие заднего прохода утром, не вставая с постели.
   - Аллочка, неужели всё так просто?
   - Это, конечно, при условии, что организм здоровый, не подвергся, хотя бы случайно, инфекции, сильному стрессу, не переохладился и так далее. Хотя существует и множество механических способов предохранения, но они для каждой женщины индивидуальны и подбираются врачом.
   - Ну, спасибо большое за науку. Пойду сестрицу успокаивать.
  
  
  

х х х

  
  
   Была середина августа. Она собралась в Свердловск. Грудь волновалась. Первый раз она уезжала из дома. Впереди - - полная неизвестность. Всю ночь она почти не спала, боясь проспать на первый шестичасовой рейс, не доверяя даже матери, которая должна была её разбудить, и оделась задолго до назначенного времени. Билет был куплен заранее. У старшей сестры она давным-давно испросила нарисовать маршрут до Дворца культуры Верх-Исетского завода с номерами трамваев, с названиями остановок при пересадках, примерным временем в пути. Вчера она выписалась из паспортного. В девять утра она должна быть уже на месте. Уехать! Уехать! Уехать! И ничего больше она не хотела.
   Вот промелькнули последние постройки города. Кто дремал, кто читал, она же смотрела в окно. Какие прекрасные леса в округе, желтеющие берёзы, тёмная хвоя, пригорки кустарников прерывались низинами широких полей, и снова кружились хороводами белые стволы берёз со стройными стволами сосен, украшенные изредка красными плодами рябин. Эти картины, повторяющиеся перед глазами, кружили ей голову, то отступая, то сжимая пространство вокруг неё, хотя не решались довести её до оцепенения, и стоило поморгать глазами - - они отступали и вновь игрались вдали. Миновали ряд посёлков вдоль берега реки Чусовой, а впереди уже виднелись высотные дома областного центра.
   - Как быстро, - думала она, - быстрей, чем пешком до школы.
   Автобус мчался по широкой чистой дороге среди полей подсолнечника с одной стороны и бескрайних посадок - - с другой. Кое-где уже убирали урожай, работали люди, грузились машины.
   По городу ехали ещё с полчаса до автовокзала, потом - - трамвай, дождалась своего, доехала до центра, потом пересадка, ещё около получаса езды и вот - - конечная остановка на площади у заводской проходной. Глазами сразу нашла Дворец культуры - - копия Дегтярского, только серого цвета, смело вошла, как к себе домой, поднялась на второй этаж, спросила, где найти своего попечителя, и присела, так как он ещё не появлялся, должен скоро быть.
   Видела, как они, разговаривая, прошли почти рядом с ней, совсем в другую сторону.
   - Вдруг он не вспомнит меня? - Дрогнуло сердце. - Ну, тогда я напомню о себе! - И настойчиво постучала в дверь, в которую те только что вошли, и, не дожидаясь ответа, открыла. - Здравствуйте, Максим Петрович, я к вам из пригорода.
   Он узнал её, взглянул на часы.
   - Вы с документами? Тогда у нас до десяти часов есть время, идёмте сразу в отдел кадров, здесь недалеко, успеем.
   Он был спокойным и деловым, точно таким, как на занятиях с ними, поинтересовался, как добралась, по пути показал общежитие, в котором ей предстоит жить, но оно виднелось только вдали и только ему.
   - А цех, где вы будете работать, находится не здесь, надо на трамвае ехать в сторону железнодорожного вокзала, в отделе кадров вам всё расскажут. Подождите в приёмной. - И вошёл к начальнику один.
   Вышел быстро, переговорив о чём-то с секретаршей. Взяв её под руку, вывел в коридор.
   - Так. Возникла небольшая проблема. Начальник отдела кадров, оказывается, в отпуске до пятого сентября, и вместо него сейчас другой человек. Придётся нам обоим десять дней подождать, так как я работаю только с одним человеком из кадров, и только он один помогает мне в моих делах по устройству и на работу, и в общежитие. - И спросил. - Потерпим? До пятого сентября?
   Она молчала, не зная, что ответить, и думала, чем бегать сейчас по городу в поисках работы, в поисках пищи и пристанища, легче, наверное, согласиться. К тому же он ведь всё делает, как обещал, он ведь не виноват, что начальник отдела кадров в отпуске. Как от многих людей зависит её жизнь!
   - Поверьте мне, десять дней пролетят быстро, даже не заметите, как очутитесь на работе, и она у вас займёт всё свободное время на всю оставшуюся жизнь, даже может быть и надоест. Ну так как?
   - Хорошо. Скажите точно, когда я должна приехать?
   Он вернул её в приёмную, подошли к календарю, висевшему на стене. Пятое сентября оказалось субботой. Как хорошо, что она решила уточнить.
   - В пред выходной день начальник может и не появиться на работе. Чтобы зря не ездить, давайте уж лучше я в понедельник приеду?
   - Давайте не в понедельник, а во вторник, восьмого сентября, так же пораньше утром, - и пояснил, - по понедельникам на всём заводе во всех службах с утра проводятся оперативки, собрания, совещания, и в этот день, как правило, никого не принимают. Договорились?
   - Хорошо, восьмого утром я буду у вас во Дворце.
   Обратную дорогу она размышляла о том, что день прошёл всё-таки не впустую, узнала дорогу, увидела завод, место будущего проживания, подождёт две недельки, жила ведь в неизвестности перед этим два месяца. А тут всё-таки появилась уже конкретная определённость, "Надо пережить какое-то время, всё идёт своим чередом и всё будет хорошо". Путь домой оказался ещё быстрее, чем утром.
   - Мама, через десять дней меня ждут на работу, - только и сказала она на вопросительный взгляд.
   - Ну и хорошо, хоть картошку поможешь выкопать, - и не стала расспрашивать о подробностях поездки, так как знала, что бесполезно, хорошо хоть эти слова выдавила из дочери, - тут к тебе Вера забегала сегодня, а тебя нет, - и добавила, - за водичкой-то сходишь?
   Она пошла носить воду. Младшая сестрица уже уехала, даже как-то пусто стало без неё. Семья уменьшилась за короткое время сразу в два раза, себя она уже исключила из неё, и чувствовала себя словно в гостях, будто приехала на выходные помочь родителям. Сколько раз она прошла по этой тропинке до колодца? Наверное, миллионы раз! А может миллиарды? И засмеялась - - привязанный за лапку клевачий соседский петух у переулка при её приближении с несусветными петушиными ругательствами, косясь на неё, задом, сердито пятился к своей подворотне, освобождая ей дорогу.
   - Давай, давай, знай своё место, видишь - - это я иду, тесно мне, - приговаривала она, - да и негоже мне путаться в твоих привязках, перепрыгивать через них.
   Под вечер они с подружкой сидели, как всегда, на завалинке около её дома. Почему-то все всегда, и соседи, и ребятишки, собирались именно у её родительского дома, хотя скамейки были около каждого. Очень уж хорошим было это место, широкая длинная скамья на металлических основах была прочно вбита меж двух тополей. Под ногами под скамьёй её ручками был уложен асфальт. И покрашена она была её ручками в тон палисада. Она любила это место перед широкой зелёной поляной, и все остальные, видимо, тоже. Обсуждали последние новости. Вера с первого сентября начнёт учиться на фармацевта в Челябинской области, уже нашли съёмную квартиру, где она будет жить почти три года.
   - Гордячку твою сегодня в магазине встретила.
   - Аксанку! Приехала? Почему "мою"?
   - Так она только с тобой общалась, да с Лизой... Фифа...
   - Зря ты так, нормальная она. Не знаю, почему она меня в подруги выбрала, я слабая, она бесцеремонная, сильная.
   - Сказала, что на пруду вечером ждать будет. В техникум связи поступила, общежитие дали.
   - Валя в институт зачислена, тоже с общежитием. Майю в прошлом месяце встретила, представляешь, в июне сдала последние экзамены в техникуме, а ещё до этого выскочила замуж. Косу свою шикарную обрезала, модная такая, настоящая горожанка. Со свекровкой в Свердловске живут. А я с восьмого сентября буду работать на Верх-Исетском заводе в цехе игрушек, - пооткровенничала она.
   - Купаться-то, значит, ещё ходите?
   - Ага, собирайся после ужина, - ответила она, - мало нас уже здесь осталось.
  
  

х х х

  
   - Галина! - Мать, запыхавшись, бежала к ней по меже, размахивая руками. - Беги скорей, отец зовёт! Опять к тебе жених какой-то пришёл. На завалинке сидят. Одень вот на хоть футболку, а то у тебя ума хватит и почти нагишом выйти.
   Мать торопила её. Она просунула руки в футболку, не снимая перчаток, захватила на ходу с верёвки рабочие шорты и направилась из огорода на улицу. Она пошла не через двор, а с другой стороны дома, через палисад. Осторожно выглянула из-за угла и в ужасе отступила назад - - он сидел рядом с отцом на скамейке!
   - Зачем он сюда явился? Как он посмел! Опозорить меня пришёл?
   Её охватило такое возмущение, что кровь, казалось, закипела, и, медленно выдохнув, пришлось открыть рот, чтобы выпустить обжигающий пар.
   - Нет! Я не позволю ему здесь хозяйничать! Это моя территория! Здесь моя земля! Мой воздух! Мой дом! Мои родители! - Гремело внутри её.
   И вдруг успокоилась. Отец что-то с интересом рассказывал. Они сидели к ней спиной и не ждали её с этой стороны. Она бесшумно подошла поближе, наблюдая за своей тенью, чтобы ненароком не обозначить своё присутствие, и прислушалась к разговору.
   - Девчонка она хозяйственная, всё может, и шить, и вязать, со всем справляется, всё на ней держится, но больно уж самостоятельная, командует уже нами, ни чьих советов не слушает. Мать уже третий год жалуется, что не может с ней совладать, - и с нескрываемой гордостью продолжал, - а отчаянная с детства была. Я, когда лошадь купил, молодую ещё, не объезженную, отошёл только во двор сбрую бросить, выхожу - - она уже верхом на ней сидит и гриву гладит. И та стоит хоть бы что, даже не шелохнётся. Меня тогда всего затрясло, чуть заикой не сделался. Сам боюсь подойти, не дай бог взбрыкнёт, думаю.
   Он начал с таким наслаждением рассказывать про свою лошадь, и какая она красавица, и как она ходит, и что она ест, будто он лошадку свою замуж выдаёт, что ей стало вдруг весело. Она неслышно подошла сзади, обняла отца локтями, скрестив руки так, чтобы не замарать его своими перчатками.
   - Пап, ты меня звал? Я пришла. - Притворно-насмешливо проговорила она, совершенно игнорируя присутствие кого бы то ни было.
   - Чем ты занимаешься?
   - Тюльпаны сажу. Грядки копаю.
   - Вот видишь, тюльпаны она опять садит, третий год уже, - обратился он к "жениху", - столько земли уже под них заняла, картошку для скотины приходится в поле садить.
   И продолжал разговор как бы сам с собой:
   - Вот интересные всё-таки цветы, перед снегом их воткнёшь в землю, а весной, ещё снег кругом лежит, а они под плёнкой уже цветут. Ты представляешь, сиреневые! В Дегтярске ни у кого таких нет, только у нас, так мать говорит. А крупные, как мой кулак. Галинка там их подкармливает чем-то. И белые есть, и красные, каждые на своей грядке и в разных концах огорода, чтобы не переопылялись, значит. И матери нравится, она торгует ими с марта до майских праздников. А летом их выкопают и на это место садят хоть репу, хоть лук, хоть ещё чего. - И, обращаясь к ней:
   - Вот, дочка, ещё один жених пришёл.
   "Жених" аж подскочил от неожиданности:
   - Как? Я уже не первый?
   - И не второй, - заливался своим неповторимым раскатистым смехом отец.
   - И не третий! - Заносчиво подыграла она.
   Её взгляд встретился с озорными глазами отца, и оба враз разразились хохотом. Насмеявшись досыта, она сняла с поленницы дощечку, бросила и уселась на неё, скрестив перед собой босые грязные ноги по-мусульмански, сняла перчатки и с удовольствием слушала, как отец уже не первый раз за неделю интерпретировал развеселившее всю родню событие.
   - Да тут дней пять назад собрались все, дочь старшая с зятем приехали, картошку выкопали, поужинали, сидим все вот на этой завалинке, смотрим - - машина подъезжает, прямо перед нами дверца открывается. Москвич. Мы молча все рты открыли, думаем, кому что надо? Тот, за рулём, говорит: "Галя. Вот я на машине приехал. Теперь выйдешь за меня замуж? Помнишь, обещала?". Мы все смотрим на неё, она молчит. "Я научу тебя на машине ездить. Садись". Она, дочка, значит, встала, подошла поближе, погладила по передку, провела рукой по дверце и говорит: "Дай посидеть на твоём месте". Он вышел. Она хлоп дверцей и - - на газ. Мы все со смеху покатились, глядя, как он бросился вслед, бежал, махал руками, как курица, потом упал, бабы бросились его поднимать, отряхнули, успокаивают... А машина сделала круг до Лесничества, проехала по дороге мимо, посигналила нам ещё и, подкатив с другой стороны на прежнее место, остановилась. Галинка вышла, вздохнула и говорит: "Нет, мне "Волга" нужна". Я давно так весело не смеялся, как в тот раз. Осмеянный "жених" без слов сел в машину, и был таков. Больше не появлялся. Мать спрашивает: "Дочь, ты его знаешь?". "Конечно, - говорит, - я полгорода знаю. Он на известковом живёт, я с ним ещё в пятом классе целовалась, давно это было. Он тогда сказал, что дождётся, когда вырасту, и женится на мне. А я ответила: "Свататься на машине приезжай".
   Она вела себя так, словно была с отцом наедине и, довольная тем, что справилась со своими чувствами, думала, что он ничего о ней никогда и не знал, пусть-ка познакомится, сам пришёл. Она натянула перчатки и, встряхнувшись, с улыбкой пошла вдоль забора, как бы между делом вырывать крапиву, а сама, конечно же, слушала, что отец ещё брехать будет.
   - Мы потом три дня смеялись после этого. Откуда ему было знать, что она уже в десять лет за рулём сидела. Я ещё когда на старом "ПАЗике" спортсменов возил на игры, так она довольно свободно по футбольному полю круги наматывала, под моим чутким руководством, конечно. А когда мне на Автобазе мотоцикл "ИЖ" выделили, помнишь? При тебе ведь было. Её сосед за один вечер научил ездить. А я так и не смог на двух колёсах, пришлось его продать и "Запорожец" купить. Так дочь-то вперёд меня в него села. Иногда я даже сам, помню, просил сесть её за руль, полностью доверял. - Помолчав немного, продолжал. - Но, вообще-то, знаешь, она у нас не такая простая. Совсем не простая. Мать давно уж ей перестала перечить. Как только заметит тёмное облако у её глаз, просто отворачивается и уходит со словами: "Вылитая баушка Настасья!". Это моя покойная матушка Настасья-то. За глаза её ведьмой называли. Мы, когда с матерью поженились, она сразу заявила: "Ноги моей в твоём доме не будет!" Даже свадебную ночь были у её старшей сестры в доме. Пришлось тогда из деревни-то сюда и переехать. Да и меня самого считают урочливым. Только у меня это оттого, что мне сильно радоваться нельзя, как я заметил. Стоит мне погладить курочку - - на следующий день она дохлая лежит. Внучонка только на коленках подержу, поиграю с ним - - он всю ночь орёт благим голосом. Стоит посмотреть, как красиво цветок расцвёл - - он на следующий день засох. Родится телёночек, мать близко к нему не подпускает, пока что-то там не нашепчет. И так всю жизнь. Я уж и не суюсь никуда лишний раз. И радоваться сильно себе не позволяю. Так и стал только насмешником над всеми, да над собой, безо всякой радости.
   Так вот, Галинка-то вся лицом в эту баушку Настасью, просто вылитая! Но у ней это как-то по другому происходит, не так, как у меня, скорее даже, наоборот. Если она кого-то оговорит или чего не хочет, бесполезно заставлять, всё равно никакого результата не будет. Соседи вон все давно хотят тюльпаны развести, она протягивает им тазик с луковицами: "Выбирайте любые" - - ни у кого так и не выросло ни одного. Корова вон у нас Девка, и молоко отменное, и много, надо на покос с ночёвкой - - ни одну соседку к себе не подпускает, чтобы подоить. А Галинка под ней с подойником совсем маленькая ещё сидит - - и хоть бы что! Уже лет пять нас выручает. А петух вон у переулка, его каждый прохожий знает, хуже собаки, держат его привязанным к липе всё лето на верёвке, никому прохода не даёт, привязанный даже скольких уже людей исклевал, зараза. Одна дочка ходит мимо спокойно - - он, как только она приближается, со всего духу несётся к себе во двор укрыться и долго потом выглядывает, прошла или нет. Вот и говорю, не совсем она простая. Она и болячки может заговаривать, и бородавки сводить, откуда научилась, мы так и не знаем. Но уж если недовольна чем-то, или как скажет про кого-нибудь плохое - - так по сказанному всё потом и выходит. А уж если ругается - - даже свет гаснет и гардины отваливаются. Сам видел. Мать-то даже и побаивается её немного и пытается всё решать с ней полюбовно. А вот если она весёлая и радуется чему, то всё у всех сразу получается, и задачки у младших решаются сами собой, и кошки с собаками на задних лапах ходят, и у матери концы с концами сходятся.
   - Пап, ну что ты жениха пугаешь, он может калым хороший предложит, - она присела опять напротив и игриво поворачивала позолоченные часики на руке, любуясь отражением в них солнечных лучей, многозначительно намекая этим рассказать ещё про одного "жениха". Отец откровенно засмеялся, он понял её без слов.
   - Да, дочка, выросла ты уже. Женихи к тебе нынче - - один за другим.
   - А кто ещё сватался-то? - Не смог он скрыть своего интереса.
   - Весной тут из области зачастил один, друг зятя. Сразу на второй приезд одел ей на руку золотые часики. Нам с матерью не давал прохода, влюбился, говорит, с первого взгляда, чтобы мы, как родители, дали согласие. И квартира у него есть, и работает при должности, вроде институт закончил, и зять его нахваливает. А мы-то что? Чего нам в любви-то признаваться? Иди, говорим, сам с ней разговаривай. А он боится её, аж трясётся весь. Мать решилась спросить: "Дочь, пойдёшь за него замуж?". Так та: "Нет! Мне его имя не нравится".
   - Раз не согласилась, так калым-то надо было вернуть, - заметил он о приличиях.
   - Вернуть? Щас! Что упало, то пропало! Вернуть, ха-ха, как бы не так! Сколько времени он тут всем нервы трепал! - С нахальной издёвкой вскочив, бросилась она словами прямо в лицо.
   - Галинка! Успокойся, это напарник мой, говорит, что ему квартиру дадут, очередь подошла, если он женится.
   - Квартира должна быть само собой. Это не калым, а его приданое.
   - Да он не плохой мужик, давно работаем вместе.
   - Конечно, не плохой, симпатичный даже для своих лет, и глаза весёлые, - она уверенно оглашала известные ей качества, - и целуется он хорошо. Говорят. Я знаю его. И многие знают. А ещё, говорят, что он хо-о-роший бабник. Пап, он старше меня на десять лет! Мне такой муж не нужен.
   Она села с другой стороны отца, прижалась головой к его плечу и тихо мечтательно проговорила:
   - И не модный он какой-то. Не пара мы с ним. Я слишком хороша для него. Да и рано мне замуж-то. Из одной семейной жизни, родительской я имею ввиду, да сразу в другую! Из огня да в полымя? Не хочу. Мне давно на свободу пора. Покуражиться бы лет хоть десять без всяких условностей, а там видно будет.
   Встав и отчётливо дав понять, что разговору конец, сказала непринуждённо:
   - Пап, мне пора, сейчас ребята с девчонками забегут, пойду собираться, надо ещё умыться. Ты тут очень-то не откровенничай с чужими.
   Уходя, она слышала их последние слова.
   - Куда это она?
   - Да вот, придумали себе забаву, всё лето ходят по вечерам на пруд купаться. И не лень в такую даль! Сентябрь уже, а всё неймётся. Молодые, весёлые, умные, на сладкие пряники их не купишь.
   А она хвалила всевышнего:
   - Слава Богу, пронесло! Знай отец, что она через три дня уезжает, непременно бы проболтался. Хорошо, что она матушке не назвала конкретной даты отъезда.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 3

  
  
  
  
   Пока всё шло по плану. Начальник отдела кадров снял телефонную трубку:
   - Итак, первым делом - - общежитие. - Набрал номер телефона. - Нина Фёдоровна, надо прямо сейчас девушку устроить на постоянно в двухместную... Когда?... На Сколько?... Хорошо. - Положил трубку. - Комендант через час уезжает в командировку на три дня, придётся вам поспешить. Вот направление. Вот это - - на медкомиссию. Разовый пропуск в цех получите на выходе из проходной. Потом с приказом начальника цеха и со всеми документами явитесь снова сюда. Вперёд!
   Они взяли пропуск, и худрук по дороге объяснил, что в цехе она сама может выбрать себе место работы, так как там сейчас недобор.
   - Сначала обойдите весь цех, посмотрите всю продукцию, можешь даже покапризничать немножко. - Советовал он. - А вот это заводская столовая, здесь можно круглые сутки дёшево поесть.
   - А где медкомиссию проходить?
   - Поликлиника отсюда через квартал прямо по улице, можно к ней и со стороны общежития пройти напрямую.
   - Как долго это продлится, - удручающе произнесла она.
   - Таковы порядки. Главное, жить есть где. Через неделю работать начнёшь. Деньги у тебя есть?
   - Есть. На неделю хватит, надеюсь.
   - Когда снова в отдел кадров с приказом вернёшься. Ничего, что я на "ты" ? Когда выпишут тебе постоянный пропуск, сразу зайди на склад и получи спецодежду, тут рядом с проходной. И прямо на следующий день можешь смело выходить на работу.
   Он показал, как пройти к общежитию, и они расстались.
   - Удачи! - Пожелал он и напомнил. - И дней через десять - - жду у себя, комната 207.
   Общежитие было огромным, четыре этажа, стояло на углу в форме буквы "Г". Её ждали, сказали, как найти коменданта, та быстро поставила в паспорте штамп прописки, и в сопровождении дежурной она вошла в свою комнату на третьем этаже. Кто-то принёс постельные принадлежности, попросили фотографию на пропуск оставить, часа через два его можно будет забрать на входе внизу. Она посидела чуть-чуть, выложила из пакета платье, блузки, халатик, новые домашние тапочки, пару плавок с рубашками, прикрыла сверху принесёнными простынями. Варенье и свёртки со стряпнёй поставила за шторку на холодный подоконник. Документы оставить побоялась, засунула снова в пакет, свернула несколько раз:
   - Этот свёрток я не должна выпускать из рук ни днём, ни ночью.
   Попила водички из графина и решила, не теряя времени, отправиться в поликлинику.
   Сориентировалась легко, вышла прямо, куда хотела. Около регистратуры - - пусто. Подошла, спросила, в какие кабинеты можно попасть, ей прямо на обходной пометили номера, сказали, что можно везде без очереди, так как не больная, но в первую очередь - - смотровой и флюорография. Она отправилась в смотровой, так как это для неё было самое главное препятствие.
   - Вы беременны?
   - Да, восемь недель.
   - Будете рожать?
   - Нет, мне нужен аборт.
   - Да, похоже, что восемь. Поторопитесь. Зайдите к гинекологу за направлением. Женская консультация в правом крыле здания, - и сделала отметку в карточке.
   Она тут же направилась к гинекологу. Пришлось записаться, заняла очередь. Прислушалась к разговору двух встретившихся медиков в белых халатах:
   - Светлана Константиновна, поступила дочка-то твоя?
   - Да, поступила. Хорошо, что два года санитаркой у нас поработала, очень помогло, конкурс-то огромный был. Да и целый год на подготовительные курсы ходила по вечерам.
   - Сколько учиться-то?
   - Так чтобы стать настоящим врачом, это пять лет института, потом год работы, потом только защита диплома. А она ведь наметила для себя ещё и академию. Так что, почитай, всю жизнь ей придётся учёбой заниматься.
   Мигнула лампочка над входом в кабинет, Галина поспешила войти. Процедура повторилась. Она получила направление на операцию через два дня.
   - Где это находится? - Попросила написать адрес.
   Вернулась в поликлинику и начала ходить по кабинетам. За оставшиеся полдня половина отметок в её обходной уже были сделаны. Проголодалась. Направилась в столовую, надо было не только подкрепиться, но и узнать цены, чтобы распределить деньги, если не хватит, то придётся ехать домой, ещё и на дорогу надо оставить. Сытая, довольная успехами дня, вернулась в общежитие. Рассмотрела пропуск со своей фотографией, понравился. Постелила постель. Её соседки всё ещё не было. Она отправилась по коридорам, узнала, где находятся бытовые помещения, кухня, туалеты, прачечная. В другом крыле в холле стоял большой телевизор, столик с шахматами. Ей сразу всё понравилось.
   - Господи! Хоть бы у меня всё получилось! Хочу работать! Хочу работать!
   Делать было нечего и она надумала найти улицу, куда ей надо будет явиться через два дня к шести часам утра, чтобы в потёмках утром не плутать. Вахтёрша объяснила, что это не близко, надо ехать три остановки. И она поехала. С помощью прохожих, нашла нужный адрес, но ничего похожего на больницу в этом доме не было, никакой вывески она не увидела. Она в раздумье обошла дом ещё раз со всех сторон, наконец, решилась спросить у сидящих во дворе женщин.
   - Вам, наверное, на аборт? Так это в третьем подъезде на втором этаже, вон с той стороны.
   - Спасибо большое, - только и осталось ей сказать.
   Ступила в тёмный подъезд, высоко вверх вела узкая лестница, поднялась, затаив дыхание, на широкой двери вывеска "Посторонним вход воспрещён", рядом вход наверх был перекрыт.
   - А если не здесь? Надо узнать наверняка, - взялась за ручку, приоткрыла и прочитала "Операционная". - Это здесь, - удостоверилась она и тихо спустилась вниз.
   Надо было заметить время, за которое ей сюда предстояло добраться рано утром, и она спросила у первого встречного. Ей ответили.
   - А вдруг у него часы неверно показывают? - Обеспокоилась она и через пару минут обратилась к по пути идущей с часиками на руке девушке, - девушка, подскажите время, пожалуйста.
   Она побоялась взять с собой свои золотые часики, вещь всё-таки дорогая, и зря, без часов, как без рук. А как встать в пять часов утра, чтобы не проспать? Нужен надёжный будильник.
   - Ещё одна проблема, - подумала она, - срочно зайти в магазин и узнать цену.
   Её пробила дрожь при мысли, как может быть исковеркано её будущее, если она случайно проспит тот день и час, который должен изменить её судьбу! Раз и навсегда оставить прошлое - - в прошлом.
   Взяла по пропуску на вахте ключ от своей комнаты и взбежала наверх. Где-то сегодня ей на глаза попалась вывеска "Изготовление ключей", она обязательно должна сделать парочку запасных, но это не к спеху. Как за день устали её ноги! Сбросив с себя одежду, накинула халатик с домашними тапочками и пошла умываться. Вода была и горячая, и холодная, какое блаженство! Она всегда об этом мечтала. Здесь же лежали и несколько мыльниц, она, не раздумывая, открыла одну и вымыла голову.
   - Господи, хорошо-то как! Мне даже полотенце выдали!
   Она с удовольствием застилала постель чистёхонькими простынями, одеяло было шерстяным. Кровать была жёсткой, не с прогибающейся панцирной сеткой, как дома, и матрац был новый, мягкий. На стене над тумбочкой висело зеркало и маленькое радио, она включила его, и весёлая песня наполнила комнату "Если вы, нахмурясь, выйдите из дома...". Включила свет - - лампочек в плафонах было две, одна в комнате между кроватями и другая при входе, которая, видимо, перегорела. Рядом с входными дверями с обеих сторон были встроены два шкафа до самого потолка. Она принялась проверять их содержимое. С одной стороны одежда, наверху чемодан, с другой - - почти пустые полки, на одной посуда, внизу пустое ведро с тряпками.
   - Прибираться сегодня и завтра я не буду. Этим я займусь после того, как...
   Достала тетрадку с карандашом и записала вещи первой необходимости столбиком: часики, будильник, ключи, мыло, лампочка, плечики, кипятильник, сумочка. Наконец, решилась лечь на кровать, прямо на одеяло, в халатике. Пораскинула руки и наслаждалась новыми ощущениями, подхватившими её. Она ничего не хотела думать, ничего не хотела слышать, но слова, шуточные и не раз говорившиеся многими слова, лезли в голову и готовы были вот-вот сорваться с языка: "На новом месте приснись жених невесте".
   - Ещё чего не хватало! - Воспротивилась она вслух, вскочила быстрёхонько и громко отчеканила: - Никаких чтоб больше женихов!
   От нечего делать вышла в коридор. Несколько человек смотрели телевизор, она присела на свободное место позади всех.
   - Зайтуна! Не забудьте нас разбудить завтра, 216-тая, нам к семи на смену.
   - Не забуду. Записала, - послышался ответ дежурной.
   - Как хорошо, что можно попросить дежурную, чтобы утром разбудила, - подумала она, - но это только запасной вариант, дежурная-то ведь тоже может проспать, пять утра всё-таки.
   Пошла в закуток знакомиться с дежурной. Там были разложены подшивки газет, журналы, а позади неё в стеклянном шкафу, кроме всякой всячины, стояло несколько штук разных будильников.
   - А можно мне будильник в комнату?
   - Так они ж все не работают, у одних стрелки отпали, другие скрипят, а многие просто давно выбросить пора.
   - Можно я их пересмотрю?
   - Да ради Бога, хоть все себе заберите, место освободится, всё руки не доходят выбросить.
   Из шести она выбрала два одинаковых. У одного отпала минутная стрелка и находилась под стеклом, но он и тикал, и звонок у него работал - - это то, что ей нужно. Другой захватила для запчастей.
   - Я заберу вот эти, может из двух сделаю один.
   - Да ради бога.
   - А отвёртки у вас не найдётся?
   - Поройся вон в том нижнем ящике, там всякие.
   Второй будильник действительно не хотел ходить, пришлось его разобрать, оказалась разорвана пружина завода. Она сняла корпус, освободила ось со стрелками от механизма и принялась за первый. Возилась больше часа, но всё-таки добилась, чего хотела. Поставила на тумбочку, надо проверить и звонок, и ход, чтобы, если придётся, подрегулировать. Завела на пять часов утра, пять оборотов достаточно.
   - Генеральную репетицию ему устрою.
   Было почти двенадцать ночи, а в общежитии никто, казалось, не спал. Запахи с кухни вызывали жуткий аппетит, и она пошла за кипятком, наелась с пирогами домашними и только тогда сон настиг её, почти мгновенно.
   Разбудил её будильник. Он так весело перебирал колокольчиками, словно говорил: "Вот он я! Раньше всех!", она поспешила его утихомирить, " Надо будет его поближе на стул поставить сегодня, под руку". Проверила - - ровно в пять! И радостно поцеловала его. Уснула снова. Быстро. Проснулась от голода почти в восемь часов, включила радио, по точному сигналу снова проверила - - чуть-чуть отстаёт, подтянула регулятор к плюсику и первым делом - - поесть. Варенье, чай, пироги.
   - Как хорошо, что матушка насильно затолкала мне выпечки, ещё на два дня хватит. Сегодня я во что бы то ни стало должна пройти остальных врачей. Последним должен быть цеховой терапевт. Надо будет в самом начале узнать его график работы, так как только с его заключением можно будет поставить штамп в регистратуре. А после аборта надо ещё показаться гинекологу. Как много всяких мелочей!
   Только в половине третьего часа она вышла из поликлиники, долго пришлось ждать именно своего терапевта, которая начинала приём с двух часов дня. Но, слава Богу, с медосмотром закончено. Она отправилась в столовую.
   В своих записях она вычеркнула будильник - - он тикал перед глазами, ключи - - они ей ни к чему, мыло - - из дома привезёт, лампочку - - тоже, кипятильник - - не нужен. В списке остались плечики и сумочка, и то, и другое можно будет тоже из дома привезти, если в сумку войдёт. Сытая, она ничего не стала загадывать наперёд, сначала она должна пережить завтрашний день, и только потом можно что-то планировать. Тщательно помылась, вымыла ноги и - - спать. После девяти вечера проснулась, поела, наказала дежурной, чтобы разбудили в пять утра, завела будильник и снова улеглась под одеяло. Она не знала, что ждёт её завтра. Всё было собрано - - халат, тапочки, рубашка, как ей наказали, все документы. Мелочь на дорогу в кармане. На соседней кровати разложена одежда, чтобы утром быстро одеться. Не было ни злости, ни ненависти, только единственное желание - - освободиться от того, что связывало её с преступным прошлым. Так при свете она не заметила, как уснула.
   Прозвенел под ухом будильник, она на ходу, пока одевалась, жевала пирог с мясом. Постучала дежурная, она ответила. Через десять минут она была уже на трамвайной остановке. Добралась до нужного подъезда, открыла дверь и ужаснулась - - народу было сверху донизу. Заняла очередь. Видно было, что все между собой переговаривались, она видела шевелящиеся в полумраке губы, глаза, но не могла понять ни одного слова, её уши словно чем-то заложили. А сзади всё подходили и подходили. Минут через пятнадцать включили яркий, как ей показалось, свет, и женщина в белом халате сверху объявила:
   - Всем с первой беременностью подняться сюда, остальные пока ждут.
   Она, как и некоторые из очереди, стала подниматься, их пропускали на тесной лестнице. Одну за другой медсестра запускала в коридор, собирая направления, набралось человек пятнадцать.
   - Неужели все они пережили унижения, подобные мне?
   Абсолютно всех заставили раздеться, вымыться, сбрили волосы внизу, чем-то смазали, оставили в одних принесённых с собой рубашках и развели по палатам. Она напряжённо сидела на краешке постели, ни на кого не глядя, промежности горели... Принесли градусники, всем измерили температуру. Ещё около часа - - тишина, и, наконец, послышались первые фамилии, по три человека сразу, её очередь прозвучала в третьем разе.
   - Расслабьтесь, женщина, - услышала она настойчивые слова.
   - Это мне? - Мелькнул в сознании вопрос.
   - Ещё. Расслабьте живот... Вот так... Хорошо.
   И она полностью отдалась на волю врача.
   - И не закрывайте глаза, - донеслось со стороны головы.
   Обратно в палату её проводили, одна она бы точно заблудилась.
   - Неужели всё? Так быстро! А как долго я ждала этого!
   Легла, отвернувшись к стене. А в голове гремели слова: "Расслабьтесь, женщина!".
   "Женщина!", к ней никто раньше так не обращался. "Женщина!", так вот с какого слова начинается новый этап её жизни! Больше двух лет, каждый день, каждый час, смеялась ли она, шла ли под тяжестью коромысла, или уповалась танцами, или беспрекословно выполняла требования родителей, сидела ли на уроках в школе, купалась ли на пруду с подружками - - её неотступно преследовала мысль о возможности самоубийства. Каждый день, каждый час она сдерживала и не подпускала к себе это созревшее решение, которое измучило её душу. И вот сейчас пришло к ней освобождение. Наконец-то! И слёзы хлынули из её глаз. Смерть отступила, её больше не было рядом. Но какой мучительной ценой - - целых два года молчаливых страданий! От слёз промокла подушка, верхнюю часть груди распирало рыданиями, она ничего не могла с этим поделать.
   Видимо, кто-то позвал медсестру, которая бесцеремонно развернула её на спину, прощупала живот, приложила руку ко лбу.
   - Покажи, где болит?
   Она положила руки на грудь. Через некоторое время та принесла и заставила её выпить почти целый стакан отвратительной воды. Вскоре боль и слёзы отступили, она поняла - - успокоительное.
   Её разбудили поесть. Странно, но она ещё не проголодалась. Осмотрелась. В палате было шесть человек. На каждой тумбочке стоял поднос - - первое, второе, чай с лимоном. Осторожно присела, свернув испачканную кровью пелёнку и, рассматривая соседок по несчастью, принялась, как все, за еду. Оказалось вкусно, как давно не бывало. Поправив постель, перевернула сухой стороной подушку, накинула халатик и решила выглянуть в коридор. Нашла туалет, обмыла себя горячей водой, умылась. Нигде ничего не болело. Полнейшая лёгкость. Даже не верилось. Она побоялась сильно радоваться, чтобы не спугнуть охватившую со всех сторон надежду. Часы в коридоре показывали четыре часа дня. В соседней палате слышался смех.
   Примерно через час медсестра сменила всем пелёнки на чистые. Сразу после этого вернулась в палату в сопровождении врача. Чёрненькая, аккуратненькая, молодая, весело спросила:
   - Почему такие грустные? В соседней палате женщины уже вино разливают и анекдоты рассказывают, - и скомандовала, - ну-ка, девочки, быстро все подняли рубашечки.
   Она прощупала всех, что-то отмечая в записях.
   - Завтра до шести утра всем собраться по домам. Кроме вас, милочка, - обратилась она к одной, - вы за обедом кашу не доели, да и не нравитесь вы мне что-то. Придётся вам здесь задержаться. А кто здесь сегодня слёзы лил? - Спросила вдруг.
   Медсестра показала на её кровать.
   - Сестра, проследите, пожалуйста, чтобы ночью все спали с улыбками, - и обе вышли из палаты.
   - Слава Богу, пронесло, - подумала она, - распустила тут нюни, всех взбаламутила, - ругала она себя. - Завтра с самого утра надо съездить в свой цех, может удастся после обеда вернуться в отдел кадров и получить спецодежду. - Она по привычке всё ещё торопила события. - Надо за выходные съездить домой, привезти оставшиеся мелочи, часики не забыть, показать родителям паспорт с пропиской, пора в осеннее пальто забираться... Всё! Хватит! Спать! Утро вечера мудренее!
   Но сон не шёл, и она размечталась, то представляя себя гуляющей по набережной, которой никогда не видела, то на самом верху "Чёртова колеса", о котором только слышала, то сидящей в тени сквера напротив заводской проходной с мороженкой в руке...
  
  
  

х х х

  
  
   И зачем она вернулась в общежитие, надо было сразу цех поискать. Документы при ней, есть она не хочет, но раз уж так случилось, придётся хоть чай попить. Выложив из пакета одежду, подкрасилась, на кухне разговорилась с девчатами, узнала, как добраться до цеха игрушек, выспросила всё до мелочей, чтобы не плутать, и - - вперёд, на новые подвиги!
   - Вот эту молодую барышню поручаю вам, - обратился начальник цеха к вошедшему молодому парнишке, - познакомьте её с нашим производством.
   - Рафик. Я наладчиком работаю.
   - Галина.
   Он знал абсолютно всё и абсолютно всех, даже по именам, ей никогда не запомнить столько людей, сколько встретилось им на пути, но рассказывал очень хорошо, всё по порядку. Здание было трёхэтажное. На первом этаже пол был далеко углублён, за счёт этого помещение казалось необъятным. Окна с одной стороны были на всю высоту стены и обеспечивали светом каждый закуток. С двух других сторон стояли похожие друг на друга более десятка прессов, и только за одним из них работала женщина.
   - Новенькая? Давай её сюда, я ей всё расскажу, так что она никуда больше и идти не захочет.
   Её звали Тамарой, она работала штамповщицей. Всего их здесь было четверо, они работали в три смены понедельно и обеспечивали заготовками всех работниц второго и третьего этажа.
   - Вся продукция нашего цеха, - рассказывала Тамара, - делается из отходов сталеплавильного цеха завода. Сейчас мы выпускаем четыре вида детских машинок. Вот на этом стенде - - то, что выходит из-под наших прессов, около шестнадцати наименований. Каждый пресс настроен на определённый вид, этой настройкой занимаются наладчики. Пойдём, я покажу, как они работают.
   Переходила от одного станка к другому, запускала их в работу нажатием кнопок, выключала - - тоже.
   - Попробуй сама. Смелее. Молодец. Теперь на этом. Хорошо, - и продолжала, - нас здесь почти никто не контролирует, от нас требуется, чтобы заготовок всех видов было не менее, чем на одну неделю для работы всех остальных подразделений. Вот это - - ножницы, здесь разрезаются стальные листы, тоже автоматические. Придёшь сюда работать - - не пожалеешь, здесь лучше, чем на верхних этажах, сама увидишь.
   На втором этаже поступающие снизу заготовки полировались, глянцевались большими войлочными кругами с нанесённой на клей наждачной крошкой. Здесь было около пятидесяти женщин, сидящих рядами за маленькими приспособлениями для крепления этих кругов. Никто почти не обратил внимания на её появление, только Рафик водил её по рядам и показывал, что делают женские руки.
   На третьем этаже одна группа занималась точечной электросваркой деталей, все были в железных масках со стёклами для защиты головы и глаз. Другая группа - - покраской, все были в перепачканных краской фартуках, перчатках, обуви. Третья группа - - сортировщицы и сборщики готовых изделий. Оказывается, в цехе ещё было налажено производство вилок, ложек суповых, десертных и чайных, ещё подстаканников металлических и всяких блестящих полированных запчастей для будильников и прочего ширпотреба. Здесь контролёр подарила ей маленькую гоночную машинку:
   - В проходной скажешь, что бракованная, - и улыбнулась.
   - Рафик, веди меня вниз, хочу быть штамповщицей.
   - Тамара, принимай работницу!
   - Когда мне приходить на работу?
   - Тебе восемнадцать уже исполнилось?
   - Да.
   - Тогда давай так. Тебе ведь ещё оформляться надо, спецовку получить, а завтра выходные. Давай во вторник, я буду с утра, вот и выходи тоже. Пойдём, я тебе твой шкафчик в раздевалке покажу.
   - Завтра ведь ещё суббота.
   - Нам заводской профсоюз с прошлого года разрешил работать по пятидневной рабочей неделе. Больше сотни женщин ведь у нас трудится.
   - А во сколько смена начинается?
   - В восемь утра. Вторая - - с четырёх до двенадцати. Ночная - - с нуля до восьми.
   Из цеха вышла в одиннадцать часов. Она помнила табличку в отделе кадров завода, там перерыв на обед с двенадцати до часу. У неё появлялся час свободного времени, и она решила, не торопясь, провести его в заводской столовой около центральной проходной.
   - Что ж это я в цехе не спросила, где столько людей обедают-то? - И подумала, - не умерли ведь с голоду, значит где-то обедают. И о зарплате не спросила. В любом случае, целый месяц надо будет жить на свои, придётся дома просить всё-таки. Что ж, по крайней мере известно, сколько надо на питание и на проезд.
   В отделе кадров провела более часа, пока напечатали приказ, пока завели личное дело, пока заполнили трудовую книжку, пока оформили настоящий пропуск. Потом отправилась на склад, где ей предложили полукомбинезон, выбрала чёрный.
   - Можно я его примеряю?
   - Да я вам прямо по размеру даю, после стирки он ещё подсядет. Меряйте, если хотите.
   Был к нему ещё пиджачок, ещё крепкие рабочие ботинки, рукавицы, кепка, она выбрала в красную клетку, как у Олега Попова, клоуна известного, ещё защитные очки. Попросила всё перевязать и, не раздумывая, поехала снова в цех, чтобы не таскаться с этим во вторник утром. А оттуда прямо на автовокзал, домой на три дня! Ура!
   Билет ей достался на заднее сидение, многие ехали стоя , а она - - считала. За одну неделю израсходовано четыре рубля, два на дорогу, в том числе домой, два на питание. Двадцать три рубля остались в запасе, про них матушка ничего не знает. На один месяц ей понадобится не более двадцати рублей, даже если каждую неделю будет ездить домой. А если не поедет, то из дома ничего не привезёт, тогда в столовую придётся ходить два раза. Хоть так, хоть этак, двадцать рублей - - это питание и дорога.
   - Если выцыганить у матушки тридцать рублей, то можно купить зимние сапожки. Скоро снег выпадет, а у меня одни туфельки на ногах. Осеннее пальтишко хоть и старенькое, но без него не обойтись. А вот зимнее пальто надо обязательно новое. И нужна лёгкая большая сумка. Обязательно наварю сгущёнки побольше, тушёнки не забыть, можно супы варить. Захватить сушёной петрушки, лаврушки, луку, моркови...
   Она успела выскочить почти около дома, кто-то, видимо, попросил водителя остановиться.
   - Ура! Ура! Мама, я устроилась на работу! - Бросив пакет, она кружилась по комнате, завлекая за собой сестрёнку. - Глядите, что я привезла. - Достала яркую красную с чёрными полосками гоночную машинку. - Это я буду делать собственными руками! Представляете! Мам, давай, что тебе помочь, пока светло. Вода есть? - Она заглянула в кадушки.
   - Ты надолго?
   - На три дня. В понедельник вечером уеду. Во вторник с утра у меня первая смена.
   - Тогда завтра с утра наносишь. Давай за стол садись сначала, поешь, - заразилась та её весельем, - рассказывай да поинтересней, а то скоро отец с работы придёт.
   - Вот придёт, тогда всем всё по порядку и расскажу.
   - С голоду-то не умерла там?
   - Ой, не спрашивай, боюсь тебя расстроить. Если бы не твои пироги, не прожила бы. Надо будет мне с собой еды побольше взять. Дай-ка запишу, пока не забыла, что мне надо.
   Она составляла список необходимого. Долго. Всё добавляла и добавляла. Наконец принялась за еду - - жареная картошка с молоком.
   - Так что, денег-то хватило?
   - От восьми рублей, что ты давала, один рубль остался, получается, рубль на день. Из них два на дорогу туда-обратно, четыре - - на столовую, и один на всякие бланки, пропуска, какие-то сборы.
   Она достала паспорт, показала прописку, два пропуска, на завод и в общежитие, оба с круглыми печатями. Мать всё внимательно рассмотрела, прочитала и осталась довольна.
   - Галина, пока отца нет, хочу тебе посоветовать, пока не забыла, заведи обязательно сберкнижку и каждый месяц с зарплаты откладывай понемногу, на "чёрный день" пригодится.
   - Я сама об этом уже думала. Не беспокойся, я просто так деньги транжирить не буду. Мне бы только до первой зарплаты дожить без долгов, а она, наверное, только через месяц будет.
   Она чувствовала, что матушка своим умом уже прикидывает, сколько дочь попросит. Вопрос в том, сколько у ней в наличие окажется.
   - Какие первые покупки наметила?
   - Мама, я даже не знаю, сколько зарабатывать буду. Никаких. Уеду в осеннем своём стареньком, а через месяц снег уже повалит. С первой получки придётся на ноги что-то покупать, не в туфлях же зиму ходить. Ой! Ещё забыла записать пуховую шапочку с шарфиком. Завод не очень далеко от общежития, можно подольше в осеннем походить. Ещё вот пуховые собачьи клубочки надо взять со спицами, в свободное время свяжу себе свитерок, даром что ли я столько лет собачек вычёсывала.
   - Как у вас тут весело, - отец появился на пороге.
   - Вот, отец, дочь нам теперь не помощница, своя жизнь у ней начинается. Втроём остаёмся.
   - Зато зять у вас появился деловой, часто ведь приезжают, почти каждый выходной, - утешала она родителей.
   Матушка подала горячее на стол для отца, сама присела у печки.
   - Давай рассказывай, что да как.
   - В самый первый день в отделе кадров меня отправили в общежитие. Комната большая на двоих человек. Соседку я ещё не видела, она, говорят, в отпуске. Кровати новые, постель меняют каждые десять дней. Третий этаж, а здание четырёхэтажное. Есть большущая кухня, прачечная, умывалка, туалеты, в холле большой телевизор, газеты, шахматы. Дежурная на каждом этаже. Вход строго по пропускам через вахтёра.
   В комнате одно большое окно, столик, над ним зеркало и радио, две тумбочки. Два встроенных шкафа, один для одежды, другой для посуды. Посуда всякая, и чашки, и ложки, стаканы, кастрюли - - всё есть. Вода и горячая, и холодная. В конце коридора около кухни стоят два больших холодильника.
   - Надежда, когда начинала работать на камвольном, так на квартире сначала жила, а потом, когда общежитие дали, их шесть человек в комнате было. У тебя условия получше.
   - Потом почти три дня медкомиссию проходила, больше двадцати врачей, везде очереди, думала, с ума сойду. Проверили меня вдоль и поперёк, слава Богу - - здоровая. А сегодня с утра в цех ходила, спецовку на складе получала, трудовую оформляли.
   Она забрала у младшей машинку и поставила на стол перед отцом:
   - А вот такие игрушки выпускает наш цех, и не только такие, а я буду работать штамповщицей. Меня провели по всему цеху, показали все операции, там есть и полировщики, и точечная электросварка, и покраска, сортировщицы, сборщики, но мне больше всего понравилось работать на прессах. Даже дали попробовать.
   - Так что, куда хочешь, туда и иди что ли? - Удивился отец.
   - Выходит так. Людей везде не хватает. Все к себе зовут.
   - Интересно, а у нас в городе людям работать негде.
   - Надо поменьше на одном месте-то сидеть. Кто ищет, только тот находит. Ну вот, пожалуй, я всё рассказала.
   Она решила пока не упоминать ни о её покровителе, ни словом не обмолвилась ни о танцах, ни о будущих выступлениях в ресторанах с дополнительным заработком. Как-нибудь в следующий раз, если всё это будет. Родители даже не спросили, как называется завод, где она будет работать. А вот старшая сестрица об этом знает.
   - Мам, мне нужна большая сумка поприличней и крепкая, чтобы из дома можно было побольше увезти.
   - Смотри в чуланке, как будто знала, что тебе понадобится. Отец даже не видел ещё, что купила.
   Она занесла новую продуктовую сумку, тёмную в потайных полосках, с замочком сверху, с наружным большим карманом тоже на молнии.
   - Великолепно! Мама, я ведь только на первое время, я даже не испачкаю её, верну, как новенькую.
   - Да ладно уж, я всё равно со старыми таскаюсь, пока не прохудились.
   - А мыться-то где будешь?
   - Быстро они привыкли к своей бане, - подумала она, но вслух этого не сказала. - На работе большие бытовые помещения, там и спецодежду машинами стирают, домой, как отец, не носят. И множество душевых кабин, так как при пересменке масса людей одновременно моется. Два светлых металлических шкафчика мне выделили, один для рабочей одежды, другой - - для чистой.
   Она потихонечку по списку собирала и бросала в сумку, что хотела взять с собой, складывать хорошенько будет в понедельник, "В одну сумку точно не войдёт, что полегче опять придётся в пакет взять".
   - Мам, у тебя, случайно, не найдётся красителя чёрного? Мы ведь частенько с тобой раньше что-нибудь да перекрашивали.
   - Зачем?
   - Пальто покрасить. Материал у него прекраснейший, и покрой классический, и точно по мне. А вот цвет такой полинялый, так выгорел, что подмышки и низ воротника очень уж выделяются. А подклад мы у него в прошлом году меняли. Сесть оно не сядет, не один раз стирано уже.
   - Давай пороемся. Залезай на палати, там в самом углу синяя коробка есть, доставай.
   - У тебя запасов, мамочка, ну на все случаи жизни!
   Пришлось подтапливать камин. Притащили со двора огромный чугун, развели краситель.
   - Лучше я отпорю подклад, он ведь новенький, пришить недолго. Не стоит его в краску опускать, не дай бог линять будет.
   - Правильно мыслишь, дочка. Не забыть горсть соли в чугун бросить.
   Они до полночи по очереди помешивали варившееся пальто и еле сдерживались от смеха:
   - Как черти над кашей!
   Потом она Джека во дворе удивляла своей бессонницей - - прополоскала с уксусом не в одной воде и повесила на плечики до утра.
   - Как хорошо со светом-то во дворе, золотые ручки у Володи, слава Богу, - довольная говорила матушка, помогая ей. - Трубу не будем закрывать, жарища в доме. Хватит, пойдём спать. Утро вечера мудренее.
   Утром вынесла плечики с пальто в огород, чтобы на проветривании высохло быстрее. Потом - - носить воду, вчера последнюю до капельки издержали, ещё баню сегодня топить. Но она с удовольствием готова была горы свернуть, если понадобится, таким ключом билась её кровь, и радость выплёскивалась через край. Потом гладила новым электрическим утюгом, пока оно не пересохло и снова повесила на улицу.
   - Молодец, мам, что купила. Хороший утюг. Надо себя уважать.
   - Отец до сих пор не даёт в розетку включать. Боится. Опасно, говорит. Да я не обращаю на него внимания, не ему ведь гладить-то.
   - А в чугунном утюге угли раздувать так не опасно?
   - И я то же ему говорю.
   После обеда пришила подклад. Примеряла.
   - Посмотри, как хорошо у нас получилось. Как новенькое! Да я в нём ещё сто лет прохожу, очень оно мне нравится.
   - На-ко вот тебе. К пальто очень подойдёт. Модничай. Это на поминках мне досталось. Новый совсем.
   Она раскрыла малюсенький свёрточек, в котором оказался мягкий кашемировый платок, светло-серое поле которого было размечено на квадраты тонкими двойными линиями. Укутала быстрёхонько им шею под пальто, выставив один конец из-под верхней пуговицы наружу.
   - Красота, да и только! - Крутилась она перед зеркалом. - Спасибо, мамочка!
   - А одна ниточка в ткани-то так и не поддалась краске-то, - заметила та, - знать какая-то синтетическая.
   - Ну и пусть, зато такого ни у кого нет, она ведь едва-едва заметна, только при свете переливается красным.
   Вечером приехали Надежда со своими. На "Запорожце". Она ещё вчера заметила отсутствие машины во дворе. Оказывается, отец отдал её зятю, так как сам он даже летом редко на неё садился в последние годы. Полюбовались на её новенький наряд. Начались опять вопросы-ответы. После бани решили ничем сегодня не заниматься, а на завтра запланировали протянуть в баню кабель, который они привезли. Надо столб вкопать, может даже не один. Темнеть начинает всё раньше и раньше, а мыться приходится всегда ближе к вечеру.
   Мать с отцом спали на своей кровати, старшая с мужем - - на диване, младшая, как всегда, около печки на подростковой в маленькой комнате, напротив, на широкой кровати уже сопел малыш. Она осторожно передвинула его поближе к стенке и устроилась рядышком. Как быстро промелькнул субботний день. Сон не шёл. Думала, как она будет выглядеть в цехе в первый день работы. Вот она одевает комбинезончик... "Ой! На голое тело?", как это она не подумала, надо же что-то под него одеть. Не будет же она с голыми руками работать, нужна какая-то рубашка с длинными рукавами. Ей захотелось тут же встать и переложить сестрёнку на своё место. Она знала, что под тем матрацем у печки матушка складывала все старые вещи, используя их потом на тряпки для мытья полов, на прихватки. Их было там огромное количество. Сейчас? Как-то неудобно включать свет. "Нет. Этим я займусь завтра с утра". Надо не забыть своё серое трико из крепкого эластика, пригодится для занятий в кружке, ему было, наверное, более пяти лет, но оно ничуть не теряло своей прочности, плотно облегало её и было безразмерным в полном смысле этого слова, она в нём выросла. Она попыталась вспомнить, когда и откуда оно появилось, и не смогла, очень давно это было.
   Утром, пока мать вертелась у печи и кормила всех по очереди блинами, она свернула постель, сняла матрац. Боже! Сколько здесь богатства! Нашлись тонкие, почти просвечивающие футболки, на работу сгодятся. Трико мужские около десятка, протёртые в разных местах.
   - Откуда? У нас никто никогда такого не носил. Может это старые вещи зятя? Отцу мы шили всегда трусы и кальсоны из остатков ситцевых и сатиновых. А вот старые изношенные клетчатые отцовские рубашки, их привозила Надежда в подарки, когда начинала работать на камвольном комбинате.
   У всех рубашек были протёрты до дыр воротнички и обшлага. Она представила себя в клетчатой кепке Олега Попова и в такой же клетчатой мужской рубашке под полукомбинезоном и засмеялась - - картинка ей понравилась. На одном уголке кроватки лежали аккуратно починенные всевозможные виды носков от большущих до детских, она даже узнала среди них свои. План созрел, она займётся сегодня шитьём, из больших отцовских рубашек сделает себе хотя бы одну, и таким же образом - - трико. Пару футболок и две пары носков бросила себе в сумку.
   - Ты что, с нами не собираешься? - Спросил зять.
   - Нет. Не собираюсь. Я здесь уже не живу. Некогда мне сегодня, - смеялась она.
   Швейная машинка уже стояла на столе в больший комнате, а рядом - - шесть штук клетчатых рубашек, по паре одной расцветки. Быстро обрезала изношенные места, скроила новые воротнички и обшлага сразу на три из обрезанного низа рубашек. К обеду у ней были готовы три новые крепкие рубашки. Трико она будет реставрировать вечером, когда гости уедут. Убрала машинку со стола и вышла в огород.
   - Иду проверять работу. Справляетесь без меня?
   Зять уже прикреплял в бане плафон для лампочки.
   - Володя, а где выключатель?
   - А выключатель будет в доме. Здесь ему быть ни к чему.
   На обед матушка достала из печи картошку лишь пополам крупно нарезанную с тушёнкой и разогретые блины со сметаной и чаем. Пока все были в сборе, она продемонстрировала себя в новых рубашках, пояснив, что на голове у ней будет такая же яркая клетчатая кепка. Старшая с любопытством щупала их, как бы чувствуя нечто знакомое.
   - Да, да! Это из старых папиных рубашек, которые ты когда-то ему привозила.
   - Из моих? - Удивился отец. - Это как?
   - Да просто, пока вы свет проводили, села и сшила из старого новое. Целых три. На работу буду носить под спецовку.
   Старшая сестрица никогда не проявляла интереса к шитью, вязке, даже для починки привозила всё к матушке. И, конечно, теряла от этого многое, и интерес, и выгоду, и разнообразие.
   После обеда наносила воды, как всегда, и принялась рассматривать трико. Матушка подтвердила, что это трико зятя, он может вспомнить, что привёз их сюда, поэтому надо было часть оставить не тронутыми. Коленки у всех были протёрты, а вот задние части у всех оказались целёхонькими. Чтобы не терять время, решила просто состричь швы, сметала из задних целых половинок, прострочила по два раза каждый шов, слегка растягивая ткань. Обрезала длину, на низ пришила широкие чёрные резинки, найденные в саквояже. Решила, что одного трико ей достаточно, выстирала и повесила на верёвку во дворе. Вечером укладывала сумку.
   - А что, если мне ещё сгущёнки сварить литровую баночку, я бы и молоко не стала покупать?
   - Конечно, это выход, - ответила матушка, - вон его сколько. Ох, Галина, взрослая ты не по годам, Надюшка не такая.
   - Я и сама это знаю, как будто я уже не одну жизнь прожила.
   - Не пропадай совсем-то, хоть изредка домой появляйся.
   Утром мать положила на стол деньги:
   - Это всё, что у меня есть, двадцать семь рублей, - сказала она и, конечно, завернула в платочек и сама прикрепила булавкой к лифчику, - у отца через два дня получка.
   - Спасибо, мама. Мне хватит.
   - Билет-то вчера с местом купила?
   - Да. Девятое.
   - Всё у тебя получится. Но, если что, не забывай - - у тебя есть родители.
   Под вечер мать провожала её до остановки. Народу было не очень много, так как переполненные автобусы бывали обычно по воскресеньям вечером и по понедельникам утром. Она поздоровалась со знакомыми и, усевшись, смотрела в окно. Надо же, ещё недавно берёзы были в жёлтой листве, а сейчас ветер оставил их совсем немного. Да и сама она неделю назад ехала, обуянная тревогами, а сейчас в голове было пусто, никаких волнений, никаких забот, одно спокойствие. Ей было просто хорошо.
   Вечер был свободный и она, разобрав сумки, отправилась по магазинам, цель одна - - зимние сапожки. Ей нужны были простые чёрные, на среднем каблучке, безо всяких бляшек, застёжек и шнурков, укороченные. "Не забыть купить чёрный гуталин". Она не преминула воспользоваться возможностью и перемеряла почти весь ассортимент, имеющийся в продаже. Захватила с собой и чистые белые шерстяные носочки, с которыми и проводила примерку. Конечно, она нашла, что хотела. Из магазина вышла уже в обновке, а туфельки положила в пакет.
   А ноги несли её... Нет! Не в сторону общежития, и она поняла, куда... Сберкасса ещё открыта... Присела на лавочку напротив, а голова принялась заниматься арифметикой. При ней сейчас тридцать пять рублей. На месяц надо двадцать. Но ведь должен быть ещё кроме окончательной получки аванс. "Значит, на полмесяца надо только десять рублей". И она смело вошла в помещение сберкассы. "Хранить лучше здесь, чем таскать такую сумму день и ночь с собой, снять всегда успею".
  
  
  

х х х

  
  
   - Ты должна за одну неделю научиться работать на трёх станках, из-под которых выходят разные заготовки, - объясняла Тамара, - и уметь отличать друг от друга листы стали, так как они имеют разную толщину. У каждой заготовки должна быть своя толщина. И каждый станок настроен на определённую толщину.
   Она не заметила, как промелькнуло время.
   - Снимай рукавицы, пойдём в столовую. Обедаем строго по часам, ровно пятнадцать минут, чтобы не создавать очередей.
   Столовая находилась прямо в этом же здании. В неё можно было войти и с улицы, а можно было прямо из цеха. Она была небольшой. С другой стороны от раздачи был ещё и буфет. Они пришли первыми, но за ними вскоре образовалась небольшая очередь. Взяла гречу с отварным мясом и ватрушку со сметаной - - двадцать семь копеек. Это было даже дешевле, чем в столовой у центральной проходной.
   После обеда серьёзный человек около получаса читал ей лекцию по технике безопасности и попросил расписаться.
   - Постарайся прислушиваться к работе станка и не только, когда он работает, но и при включении, и при выключении, бывает, что напряжения не хватает. Когда привыкнешь, то даже по шуму научишься определять качество стали, ухом можно услышать и штамповку бракованных изделий, тогда срочно вызываем наладчика или мастера, пусть разбираются, - учила Тамара.
   К концу смены сказала:
   - Получится из тебя толк, - и спросила, - а разговаривать ты умеешь?
   И в первый раз за весь день Галина рассмеялась:
   - Ещё как умею! Просто некогда сегодня.
   - А смеёшься ты интересно.
   - У меня папка так же смеётся.
   Пришла сменщица для работы в вечернюю смену:
   - В нашем полку прибыло?
   Она тоже была разговорчивой. Познакомились.
   Мыться в душ она не пошла, сказав, что только что из бани. Да и бельё ещё было под спецодеждой поглаженное. Но больше всего она не хотела, чтобы кто-то увидел нижнюю часть её тела гладко выбритой. Просто умылась, переоделась. Кстати, ей выдали здесь огромный кусок хозяйственного мыла, который посоветовали разрезать пополам, так как он действительно не входил в руку.
   Весь вечер она прибирала в своей комнате, вымыла все полки, обтёрла двери, стол, в тумбочках, вымыла окна, перечистила посуду и, довольная чистотой, улеглась в постель.
   - О! Будильничек, где ты, дорогой мой. Буди меня, пожалуйста, утречком, - разговаривала она с ним, как с живым.
   А спать не хотелось. Завтра вечером она должна пойти заниматься во Дворец. Встала и под радио начала крутить пируэты. Потом, разогревшись, принялась за растяжки, шпагат получился с трудом. Постояла на голове, покаталась на спине, сделала "мостик".
   - Да. Надо начать заниматься. Надо же, за день нисколько не устала даже, - думала она, - а ведь целый день на ногах, ни разу не присела. А пирогами увлекаться не стоит, за лето, чувствую, что набрала вес.
  
  
  

х х х

  
  
   Она, как к себе домой, прошла в раздевалку, поздоровалась, спросила:
   - Здесь Максим Петрович проводит занятия?
   - Да.
   Смотрела, во что переодеваются девчата. На ноги у ней ничего не было, и она захватила только тонкие носочки.
   - Не подскажете, можно ли здесь мне что-нибудь из обуви подобрать?
   - Можно и в носках пока, а потом в перерыве в костюмерной любые подберёте. Сейчас она ещё закрыта.
   Ровно в семь вслед за всеми прошла в тренажёрный зал, но осталась у входа. Человек двадцать заняли свои, видимо, излюбленные места у станка. Зеркала были по всему периметру.
   - Всё, как у нас, - подумала она.
   Вошёл баянист, и вслед за ним её попечитель. Улыбнулся ей. Она скромно кивнула. Взял её за руку и поставил в середину.
   - Итак, начинаем. И-и-и раз, и-и-и два...
   Многое из разогрева было ей знакомо, но было тяжело, сказывался трёхмесячный простой.
   Во время перерыва он представил её всем: "...прошу любить и жаловать...", попросил, чтобы проводили в костюмерную, где она выбрала лёгкие полуботиночки на шнуровке. Второй час занятий - - отработка отдельных движений, потом десять минут перерыв и ещё один час репетиций в полную силу. Парней здесь было меньше, чем девчонок. Потом оказалось, что это ещё не весь коллектив, многие работают посменно и поэтому приходят заниматься по утрам с девяти до двенадцати дня. И так каждый день, кроме субботы и воскресенья.
   Он подошёл к ней после занятий:
   - В этом коллективе ты будешь три недели, войдёшь в норму. Потом мы будем заниматься с тобой отдельно и в другом месте. Ты меня поняла?
   Она кивнула.
   - Вот и хорошо. Чтоб ни одного пропуска. Ясно? - Он говорил не командным, а спокойным голосом, но это было всё-таки требование.
   Так начались её любимые занятия хореографией. Утром на следующий день её ножки до самого пояса болели, но боль эта ей была знакома и приятна, она знала, что через неделю её как рукой снимет.
   На смену пришла пораньше, так как поняла, что менять они друг друга приходят за двадцать минут до начала. Познакомилась ещё с одной работницей и поняла, что та беременна.
   - Через три недели она собирается в декретный отпуск, - пояснила Тамара, - так что за это время ты должна всему научиться, будешь работать вместо неё.
   - А кто четвёртый?
   - Она сейчас в отпуске, выйдет недельки через две.
   - А вдруг я не успею научиться? Как я одна-то буду работать? Страшновато.
   - Месяца три ты будешь работать только с утра, это почти до нового года. А мы будем меняться. Успеешь с каждой поработать, а там видно будет. Обычно у нас с утра по двое и работают. Здесь четверых держат потому, что всякое ведь бывает, и на больничный надо то с детьми, то самим, и в отпуска всем надо, и увольняются люди.
   - Ты меня успокоила, теперь мне ничего не страшно. Тамара, а с той стороны столовой ещё какие-то цеха?
   - Да, там стальные канаты производят. Раньше и цех-то назывался "Сталькан". Но всё меняется, мы расширяем своё производство, и соседнее производство год от года растёт, и для производства канатов выделили новую территорию, скоро они уже полностью туда переберутся. Здесь все площади нам останутся.
   Пироги она за неделю съела, и в пятницу решила сварить суп, так как матушка заставила её всё-таки взять немного картошки. Ещё на неделе купила килограмм мелкой вермишели. Впереди - - выходной день. У неё никогда в жизни не было ни одного дня, чтобы было нечем заняться, и она решила посвятить воскресенье знакомству с городом. Было уже прохладно, сентябрь жил во второй половине, но сухо, хотя и облачно.
   Вылежавшись досыта в постели, она слегка позавтракала. Ей всё больше нравился подоконник, он был широченным и холодным, хотя отопление уже включили. Поглаженные занавески из грязно-коричневых после стирки имели приятный жёлтый цвет, они скрывали за собой все консервные банки, которые она привезла из дома. Но ей не нравились тумбочки, которые стояли перед кроватями, и она решила немного изменить обстановку - - поставила их к окну, в изголовье кроватей. Во-первых, у окна оказалось просторнее, а, во-вторых, чистые шторки не закрывались головками кроватей, и будильник будет не в ногах, а под рукой. Кроме того, зимой голове теплее будет, и кровати оказались прямо в центре с обоих сторон. Столик остался не тронутым, хорошо, что он был не на её стороне. Напротив стола, для полного счастья, со своей стороны она поставила две табуретки, у столика и двух будет достаточно.
   Бросив в карман около рубля разменной монеты, "половину желательно привезти обратно", и, запрятав паспорт с аттестатом на пустую верхнюю полку под груду половых тряпок, она вышла на улицу. Доехала до центра - - площадь 1905-го года. Слева "Фотография", "ЗАГС", "Книги". Уже поднявшись на ступеньки, спохватилась и не взялась за ручку двери: "Нет, читать я не буду, нет у меня сейчас столько свободного времени". Перешла на другую сторону площади. В тенистом скверике художники прямо на улице рисовали картины, здесь же их и продавали. Она просмотрела все - - ни одна не понравилось. То ли дело фотография, точное до мелочей изображение. Она представила себя с фотоаппаратом в середине этого сквера и около - - массу людей, желающих сфотографироваться. А все те пейзажи, которые здесь рисовали, тоже можно сфотографировать, их разбирали бы быстрее в сотни раз, чем картины. Далее стоял магазин "Пассаж", три этажа. Вот сюда она и направилась. Обход начала с верхнего этажа, заглянула на каждый прилавок, наслаждаясь разнообразием, в каждый отдел, наблюдая за тем, что покупали люди больше всего. Рассматривала, во что одеваются, как держатся, как разговаривают. Прошла по первому этажу и остановилась у женской одежды, рассмотрела образцы в стеклянных витринах - - всё, что душа пожелает. Зашла в отдел "Пальто", внимательно пересмотрела весь ассортимент.
   - Выбрать, конечно, можно, даже и по деньгам доступно, - сделала она вывод, - но это только в крайнем случае.
   Наконец, в тупике глаза её потеплели - - меха. На кассе стоял перечень: кролик, норка, соболь, котик, горностай и так далее. Пошла по рядам, нашла свой размер и принялась за изучение. Она узнала, чем отличается соболь от норки, от выдры, от котика и, чтобы основательно без пробелов узнать данную тему, обратилась к наблюдающему за ней продавцу:
   - Хочу увидеть горностай.
   - Вы будете покупать?
   - Конечно, я ваш потенциальный покупатель.
   Он завёл её за пристенок. Там товару было ничуть не меньше, видимо, просто площади не позволяли выставить всё имеющееся. Он включил свет и подвёл её к стойке с одеждой в самом дальнем углу.
   - Ну вот, теперь я знаю, что такое горностай, - подумала она, а вслух спросила, указав на короткую шубку, - какова цена?
   - Горностай - - самый дорогой мех, сейчас посмотрим, - и назвал цену.
   - Понятно... Надо думать... Спасибо. - И вернулась в торговый зал к норковым шубкам.
   Они были разного пошива, и прямые, и приталенные, и длинные, и короткие, от тёмных до рыжих. Она решилась примерить одну. Ей показалось тяжеловато, но, посмотрев на себя в зеркало, была приятно удивлена, отражение очень уж было привлекательно. Сняв, заглянула во внутренности - - тонкий ватный подклад, крупно простроченный. Мздра мягкая, толстая, ровная. Рука потянулась за этикеткой...
   Она медленно шла по широкому мосту через набережную и размышляла:
   - Мне целый год надо работать, и при этом ничего не есть, чтобы купить такую.
   В одном месте сразу три кинотеатра - - прочитала афиши, "Нет, в кино я не пойду". Выглянуло солнце, но лишь на одну минуту. Побрела вдоль набережной до привлекающего внимание большого здания, пока не удалось прочитать: "КОСМОС".
   - Так вот где находится новый кинотеатр, его столько раз показывали по телевизору. - Глянула на часики, три доходит. - Ладно, на сегодня хватит, отправляемся в обратный путь.
   Выйдя из трамвая на конечной, рассмотрела весь товар в прилегающих киосках. Глаза наткнулись на болтающиеся по ветру пакеты всевозможных расцветок. Выбрала два одинаковых, тёмно-серых с мелкими звёздочками, как ночью в небе. На вахте спросила, в какой стороне буфет, и купила пол-булки чёрного хлеба, от выпечки воздержалась.
  
  
  

х х х

  
  
   Как хорошо в своей комнате. Тихо. Чисто. Включила радио. Хорошо пообедала безо всяких столовых. Достала спицы и пять клубочков с собачьим пухом. Сделала образец вязки. Рассчитала и набрала первый ряд переда будущего свитера, рисунок которого давно продумала. Радио делало своё дело, руки делали своё, а голова - - своё. Она как-то не могла понять, почему в танцкружке не занимаются по выходным дням. Домой ездить каждую неделю она не хотела, опять - - вода, скотина, родители, пусть привыкают без неё обходиться. Одного раза в месяц достаточно, чтобы показаться и отчитаться.
   И ещё у ней была одна забота, которая никак не покидала её с самого первого дня - - куда спрятать деньги и документы, чтобы не таскать их всё время с собой. Она и глазами, и руками обшарила все уголки комнаты, даже все половицы и плинтуса. Она представила себя закоренелым вором, который знал, куда люди прячут свои богатства, и не могла найти ни одного потайного местечка - - всё было доступно и на виду.
   - А если посмотреть на эту ситуацию не сверху, а снизу? - Что-то шепнуло тихонечко в ухо.
   Она начала перебирать все предметы и уголочки, мысленно переворачивая абсолютно всё. Добралась до тумбочек. Встала, отложив вязку, и перевернула свою вверх дном, предварительно освободив, "Интересно!". Днище углублено внутрь сантиметров на двенадцать. Ножки были достаточно высоки, чтобы не двигать её во время мытья полов. Если бы к днищу прикрепить жёсткий карман, то этого пространства было бы достаточно, чтобы спрятать хоть целый клад.
   - Так, место я нашла, - думала она, - измеряем периметр. Так, 40 на 50. Значит, размера кармана 35 на 35 будет достаточно.
   Она поставила тумбочку на место и снова принялась за вязку. Голова перебирала всевозможные варианты материала: картон, обложка книги, фанерка...
   - Нет, это всё не то... И как всё это крепить? В последнее время в продаже появилась пластмассовая посуда, всякие тарелки, подносики, шкатулки... В следующий выходной вернусь в "Пассаж" и всё внимательно рассмотрю в этом отделе, - решила она, - и сантиметр надо купить, всегда пригодится.
   Но в намеченное воскресенье пошёл дождь, а зонта и плаща у ней не было, и она осталась дома наедине со своей вязкой.
   Новая напарница на работе оказалась очень уж разговорчивая, она рассказывала и о себе, и обо всех. Заставляла её работать вместо себя, лишь следила, и всё говорила, и говорила, и говорила. Таким образом за неделю поневоле пришлось узнать биографии почти всех работников цеха, вплоть до начальства. А она работала, слушала, молчала и думала:
   - Вот так и про меня она всем будет рассказывать. Нет! Никогда никому она правды не скажет ни про родителей, ни про свои мечты, ни про увлечение хореографией. Надо будет на досуге продумать всё враньё на эти темы.
   Как-то, разбирая переполненный ящик с бракованными отходами, ей попалась почти плоская паковка, она отложила её в сторону. Позднее спросила разговорчивую напарницу:
   - Вот такие паковки где делают?
   - Вон, на большом угловом. Но их совсем мало выпускаем, пару сотен в год.
   - Мне вот такую же надо, только в два раза поглубже.
   - Так попроси Рафика, он поможет. Всё равно станок простаивает.
   И, когда он пришёл в очередной раз узнать, всё ли нормально работает, уже тараторила:
   - Рафик, надо Галину познакомить вон с тем станком.
   Ей уже не раз приходилось наблюдать, как он проверяет и настраивает параметры станков на определённые размеры. Он же, видя её интерес, каждое своё действие сопровождал словесным объяснением.
   - Рафик, а где ты так умно научился работать? - Спросила она, смеясь и пряча за спиной свою паковку.
   - Так я же наш техникум заводской закончил.
   - У завода свой техникум есть?
   - Есть.
   - И на кого там учат?
   - Многим заводским специальностям.
   - И сколько ты учился?
   - После школы два с половиной года.
   - Мне вот похожую на эту надо вещь сделать, - показала она.
   - А куда тебе такую?
   - Сейф в общаге хочу сделать для документов несгораемый.
   - Знакомо дело. А как крепить будешь, и куда?
   - Всё тебе расскажи, - с хитрой улыбкой отвечала она, - а ты такой умелый войдёшь да и возьмёшь сразу всё моё копеечное состояние.
   - Не так быстро, - смеялся он, - подожду, когда разбогатеешь.
   Так, полушутя-полусерьёзно, они пытались поставить задачу, чтобы потом найти её решение.
   - Образно говоря, мне нужен большой портсигар, размером 35 на 35 сантиметров и высотой не более восьми сантиметров. Одна часть будет крепиться намертво, а нижняя часть должна открываться, можно частично, это идеальный вариант.
   - Я хочу уточнить, открываться должна нижняя часть?
   - Да.
   - Давай так. Я тебе в течение следующей недели принесу готовое изделие. Есть у нас здесь человек, который любит всякие незаурядные вещицы делать.
   - Рафик, денег у меня нет, я ещё не заработала.
   - О чём ты говоришь! Он для души всё делает. Только сто поцелуев, и всё!
   - Ты шутишь, - смеялась она, - я тоже целоваться люблю.
   - Вот меж собой и договоритесь, - весело ответил он, направляясь к угловому прессу. - Давай со станком разбираться, раз уж я здесь.
   К ним заглянула молоденькая чисто одетая девица:
   - Кто здесь Никифорова?
   - Я.
   - Сколько аванс будете получать?
   - А можно узнать, когда будет окончательная получка?
   - Десятого.
   - Тогда мне аванса не надо.
   - Что? И каждый месяц так будет?
   - Да.
   - Понятно, - ответила та и убежала наверх.
   - Трудно будет без денег месяцами жить, - жалеючи смотрела на неё напарница. - С деньгами как-то веселее, хоть бы немного аванса выписала.
   - Зарплата-то одна и та же, хоть десять раз в месяц получай.
  
  
  

х х х

  
  
   Максим Петрович подозвал её в перерыве:
   - Тебе домашнее задание - - три раза в день, утром, днём и перед сном делать "мостик" и шпагат по двадцать раз, как минимум. Твои ножки должны крутиться на полный размах циркуля в любом положении, хоть лёжа, хоть стоя, хоть в воздухе. Поняла меня?
   Она кивнула.
   - Как в общежитии устроилась?
   - Спасибо, очень хорошо. Соседку пока не видела, одна пока.
   - А работа?
   - Штамповщицей быть захотела. До нового года только в первую смену. Через неделю на разряд сдавать уже заставляют.
   - Молодец. Так держать!
  
  
  

х х х

  
  
   На третьей неделе рядом с ней работала беременная женщина. Она была немногословна, но улыбка не сходила с её лица.
   - Люся, - представилась она.
   - Галина.
   - У меня дочку тоже Галкой зовут.
   Обычно заготовки наверх относили в самом начале смены, там за день контролёры каждую партию проверяли, а к вечеру распределяли по работницам второго этажа для дальнейшей обработки. Ей ещё не приходилось подниматься наверх, и она решилась впервые попросить:
   - Можно я сегодня отнесу? Ни разу ещё там не была, только расскажите, куда и кому?
   - Хорошо, только не забудь, чтобы расписались в приёмке.
   Маленькие наполненные коробочки оказались довольно тяжёлыми. На третьем этаже подошла к окошку и поставила на металлический прилавок свою ношу.
   - Здравствуйте. Принимайте нашу работу.
   - Здравствуйте. Здравствуйте, - отвечали ей весело, - как тебя называть, красавица?
   - Галина.
   - Галка, значит.
   - Нет, не Галка. Галина меня назвали папа с мамой. И мне так нравится, - требовала она, но глаза её при этом смеялись.
   Подняться пришлось семь раз.
  
  
  

х х х

  
  
   На неделе Рафик позвал её за собой. Они перешли по улице в небольшую мастерскую. Там на большом кожаном диване сидел могучий усатый дядька. Из-под расстёгнутой спецовки сквозь дыры в тельняшке высовывались чёрные волосы. Она поняла, кто выполнял её личный заказ и засмеялась, подумав о поцелуях:
   - Так здесь и пираты работают! Приятно познакомиться со сказочным героем. Галина.
   Он рассмеялся, довольный таким началом:
   - А я дядя Вася.
   Она артистично открыла рот и округлила глаза, долго ничего не могла сказать, потом произнесла:
   - У меня зятя старшего Васей зовут... И, сколько помню, всегда в тельняшке... И у него точно такие же усы, всё детство щипала их, когда щекотал меня... Бывают же такие сходства... Только он чуть помоложе вас, - врала она, не скрывая смеха.
   Пока они с Рафиком что-то там обсуждали, она осматривала мастерскую. Здесь стояли токарный, фрезерный, сверлильный станки, которые она знала ещё со школьных уроков труда, ещё какие-то, была печь. "Неужели кузница?". Рядом на стеллажах в металлических коробках по видам разложены гайки, болты, винты, замысловатые крючки и прочие мелкие изделия.
   - Ну мне пора. - Рафик ушёл.
   - Что тебе понравилось в моём хозяйстве?
   - Вы ещё и кузнец?
   - Ещё и кузнец, и чтец, и жнец, и на дуде игрец. А ты где работаешь?
   - Штамповщица.
   - Тогда тебе вот здесь интересней будет, - и открыл соседнюю дверь.
   Ростом он был в два раза выше её, а шире, наверное, раза в три. Мастерская оказалась не такой уж маленькой. Соседнее помещение предстало перед ней наичистейшим и светлым. Вдоль стен на многоярусных узких стеллажах размещалось множество изделий, каждое было подписано, имело свой номер.
   - Давно работаешь?
   - Третью неделю.
   - Увидела что-нибудь знакомое?
   - Нет.
   - Так вот, в станки, на которых ты работаешь, наладчики при настройке вставляют разные колодки и снизу, и сверху, чтобы выдавить определённую форму. А я занимаюсь их изготовлением по чертежам от конструкторов и технологов. Здесь собраны почти все их виды, которые использовались в производстве игрушек за многие годы. Вот последние, которые стоят в твоих станках.
   Потом он повёл её ещё в одно помещение рядом с печью, которая почти вся была, как склад, завалена металлом.
   - Это моя работа по хозяйственным делам, кому - - двери для гаража, кому - - тумбочку железную под инструмент, кому - - балкон понадобился на первом этаже, и всякое такое.
   - Что, и лошадей подковываете? - Спросила она, показав на большой наполненный ящик.
   - Лошадей не подковываю, но подковы делаю, - поправил он её стилистику, возвращая её в мастерскую.
   - Теперь о главном, - загадочно хмыкнул в усы и, выдвинув настольный шкафчик, положил перед ней "портсигар".
   Она медленно трогала руками и рассматривала совершенное изделие со всех сторон. Идеальная форма, с одной стороны две части соединены на рояльные петли, с другой - - продолговатая кнопка. Она надавила на неё и "портсигар" открылся, как настоящий. Внутри в двух местах на внутренние скобочки были натянуты пружинные ленточки.
   - Господи! Красота-то какая! - Промолвила она. - Просто не верится! - Захлопнула, послышался щелчок. Нажала кнопку - - открылся. - Мне с вами не рассчитаться за это чудо.
   - Значит понравилось?
   - Слов нет. Бесподобно. Никогда ещё моё желание не исполнялось с такой точностью. Спасибо большое. Я перед вами в долгу.
   - Да чего уж там. Я люблю делать неординарные вещицы, тем более для дам.
   Она отодвинула от себя свой сейф.
   - Чего-то не хватает? Верно? - Глаза его улыбались.
   - Да. Надо на одной стороне просверлить по углам четыре дырочки.
   - Вот и я об этом же. Только не дырочки, а отверстия. Просто хотел уточнить, где? - Он карандашом наметил крестики. - Так подойдёт?
   Она кивнула.
   Он тут же сделал ей четыре отверстия, подобрал под них четыре шурупчика с шайбами и гайками, и сам засунул ей всё это в верхний карман полукомбинезона.
   - Ну, беги.
   - А целоваться! - Засмеялась она. - Я так давно не целовалась с усатыми!
   - Ну, проказница! Разрешаю. Только в щёчку!
   Она вопросительно смотрела на него:
   - Но мне не дотянуться!
   - Вот когда подрастёшь, тогда и приходи. И чтоб ты знала, мои усы неприкосновенны! - С игривой гордостью пояснил он и вздохнул. - Весёлая ты.
   - Спасибо, дядя Вася.
   - Забегай.
   Она пропустила весь обед. Извиняясь, сказала, что была у дяди Васи и советовалась с Люсей, как ей теперь вынести свой сейф.
   - Отдашь его мне, вместе выйдем, меня с моим животом уже давно не проверяют.
   Ей понадобилось всего пятнадцать минут, чтобы прикрутить сейф на место, "Хорошо, что я отвёртки тогда не вернула дежурной, всё получилось просто замечательно!". Она бросилась на кровать, раскинула руки и прислушалась к себе - - душа и тело её были спокойны, и поняла, что засыпает. Противиться этому состоянию она не захотела.
   Щёлкнул будильник, проходя время побудки. Она открыла глаза, "Шесть часов вечера должно быть".
   - Спасибо, умненький ты мой будильничек.
   Легко поднялась, включила радио и, придерживаясь за спинку кровати, опустилась на шпагат под песню Карел Готта, "Мостик", шпагат, "мостик", шпагат..., и так по двадцать раз. Потом сбегала за кипятком, попила чай со сгущёнкой и - - во Дворец. Вот так и проходили её денёчки, ни минуты свободного времени.
   На следующий день вечером её тренер-попечитель сказал:
   - Завтра, в субботу, в пять часов вечера подойдёшь ко мне в кабинет, захвати туфельки, оденься понарядней, я приглашаю тебя на вечер - - юбилей у одного крупного начальника заводского. Будет около тридцати человек. Хочу познакомить тебя кое с кем. Придёшь?
   - Конечно.
   Она хоть и выкладывалась на тренировке полностью, но досадно думала про себя:
   - Неужели он задумал сватовство? Если это так, то придётся быть готовой к тому, чтобы расстаться и с тренером, и с хореографией. А из общежития меня не имеют права выгнать, я прописана и работаю, как все проживающие в нём, на заводе.
  
  
  
  
  

Глава 4

  
  
  
  
   Они вошли в небольшой зал, уже сервированные столы расставлены по одному по периметру буквой "П", впереди чуточное возвышение, типа сцены с микрофоном по середине и с пианино с правой стороны. Центр довольно свободный. Максим Петрович посадил её лицом к залу за предпоследний столик слева на шесть персон и оставил. Потихоньку зал заполнялся. Она изучающе смотрела на окружающих, не забывая охватывать взглядом сверху и свою гордую осанку в своём любимом и единственном платье. Без всяких хитростей все здоровались между собой, и до неё долетали разговоры больше всего о работе. Рассаживались, как она заметила, строго по отведённым местам, видимо, оповещены были заранее. За её столик непринуждённо уселись два приличных мужчины, весело поздоровались, назвав себя по имени-отчеству. Через некоторое время к ним присоединились их супруги, тоже поздоровались и назвали себя по именам. Кресло рядом с ней оставалось не занятым. Знакомым оказался пока только один - - начальник её цеха, супругой была такая же, как он, полноватая женщина, довольно бойкая. Оставался пустующим только длинный стол в изголовье буквы "П" с букетом цветов по середине, понятно, что для юбиляра. Молодых среди всех было лишь человек пять, не более. Наконец в сопровождении своей свиты появился юбиляр, и одновременно зазвучал микрофон. Под звуки приветственного гимна и аплодисменты присутствующих появилась ведущая. В шуточных стихах коротко рассказала о поводе сегодняшней пьянки и предложила наполнить бокалы за здравие юбиляра. Потом прошёл к микрофону знакомый ей начальник отдела кадров и вручил виновнику торжества какой-то значок и грамоту за достижения в труде. Пока все наливали и выпивали, ведущая объявила:
   - Группа "Веер".
   И в зал с двух сторон под звуки пианино влетели шесть пар гимнастов в тёмно-синих облегающих костюмах с широкими голубыми поясами, плотно стягивающими верхнюю часть туловища. Незащищёнными были только бицепсы мужчин и руки девушек. На лбу у всех были развивающиеся голубые повязки. Все, и она в том числе, замолкли с открытыми ртами. Сделав с бешеной скоростью несколько трюков, мужчины с силой выбросили своих партнёрш вперёд, и те прямо в движении на полном шпагате скользили по мраморному полу зала, даже слышно было, и застыли в своих вызывающих позах перед столом юбиляра. Когда гости опомнились и разразились аплодисментами, они, также искромётно исполняя движения, уже скрывались из виду.
   Она была шокирована увиденным. Всего две-три минуты назад в зал ворвалась сила, красота, скорость, и исчезла так же быстро, словно видение. Она даже не успела разглядеть элементы исполнения, кроме последнего.
   - Девушка, давайте мы за вами поухаживаем, а то вы скромничаете.
   Она сделала своё личико попроще и улыбнулась в ответ. Решила глотнуть шампанского и отведать из нетронутой тарелки. Действительно, почему бы не поесть на дармовщинку. Вечер был хорошо спланирован, ведущая не давала покоя, продолжались поздравления, подношение подарков вперемежку с концертными номерами.
   - Группа "Веер", - услышала она.
   С двух сторон появилось нечто - - две девушки невидимыми шагами аккуратно завладевали вниманием гостей. Одна в зелёном, другая в светло-розовом. Лёгкие пышные платья, перетянутые в талии, были в раскрытых бутонах роз сверху донизу. На зелёном - - розы белые, на розовом - - коричневые. Следом появилась ещё пара, в жёлтом с красными и в бордовом с жёлтыми бутонами, потом третья пара в светло-сером с чёрными и в белом с голубыми. На головах - - тончайшие плетёные и высоченные короны, может шляпы, невообразимых конфигураций и так же утыканы розами. Но зачаровывало не столько количество бутонов, сколько кукольные движения артистов. Они совершенно не сопровождались музыкой, и показывали публике какие-то замысловатые позы, замирая в них подолгу, то с кокетством нагибались в поклоне, как сломанные роботы, то поднимали руку, перебирая пальцами, внимательно рассматривая каждый. Их движение по залу было намеренно затяжным. Проходя близко от столиков, они с заискивающими улыбками намеренно хлопали огромными приклеенными разноцветными ресницами, а глаза их откровенно смеялись. Просто - - живые куклы. Они продолжали движение, заходя на второй круг. Ни одно их движение не повторялось, и хотелось узнать, что ещё они могут изобразить. А они буквально творили! Сейчас это были куклы- манекенщицы, они демонстрировали, как на подиуме, но всё в той же манере, подолгу замирая в каждой позе. Незаметно подключилась музыка, так же незаметно в зале начал тускнеть свет. Послышались первые восторги, оказывается, девушки начали из разных мест вытаскивать из своих нарядов розы и дарить их гостям. Досталось и их столику - - жёлтая и красная. Настоящие! Живые розы! Невообразимо, но факт. Почему-то хотелось верить, что их наряды действительно из живых роз. Вдруг свет погас. И в зале остались только одни движущиеся платья, на которых розы светились! Такими же цветами, как и прежде!
   - Искусственная подсветка, - подумала она. Но впечатление сказки оставалось очень долго.
   Включили свет. Куклы по-кукольному поклонились под взрыв аплодисментов.
   Вечер продолжался. Снова поздравления, подарки, тосты, концертные шутки. Начались танцы под оркестр. Она посмотрела на пустующее рядом кресло и принялась было за еду. Всё было вкусно. Соседка отказала своему мужу, и он обратился к ней:
   - Вы танцуете вальс?
   Она согласилась. Танцевать он умел. Давно она не танцевала. Потом - - фокстрот, танго, твист, а она - - ела. Наконец, оркестру передышка. Ведущая продолжала называть титулы, фамилии и имена желающих поздравить юбиляра. И опять она услышала:
   - Группа "Веер".
   Зазвучал саксофон. Появившийся луч света нашёл его, страдающего, на крутом утёсе перед звёздным небом. Потом высветил пару. Мужчина и женщина в центре зала исполняли под плачущую музыку очень лирический танец. Она узнала сюжет "Полонянки". Полубалет, полутанец, интимные отношения. Он длился долго, и постановка была исключительной. Она знала вариант танца, где девушка была в плену, плену жестокости, за колючей проволокой. Здесь же она видела девушку, пленённую любовью. Очень красиво, особенно конец. Луч света исчез одновременно с исчезновением музыки. Опять бурные аплодисменты под вспышкой люстры.
   Максим Петрович соизволил появиться. Поприветствовал всех. Выпил со всеми. Как сто лет не евший, набросился на еду.
   - Первый раз за день, - оправдывался он. Немного успокоившись, спросил: - Ну, как тебе мои?
   - Ваши? - Она вопросительно смотрела на него, соображая.
   - Понравились?
   - "Веер"? - Она всё ещё сомневалась в его причастности.
   - Да. "Веер". Я хотел, чтобы ты их увидела.
   - Кроме "Веера" здесь нечего было смотреть.
   - Так вот что хочу сказать. Сегодня ты только краешком глаза соприкоснулась со своим возможным будущим. Я на тебя очень рассчитываю. Но хочу предупредить, это займёт у тебя всё свободное время, включая и все выходные. Бывают у нас свободные моменты только после больших праздников, я имею ввиду после ноябрьских, после новогодних...
   - Вы думаете, я смогу?
   - Думаю, что сможешь.
   - Когда начинать?
   - Хорошо бы со следующей недели.
   - Тогда я завтра съезжу домой, а то я ещё ни разу дома не была. Покажусь, отчитаюсь, и потом - - в полном вашем распоряжении, делайте со мной, что хотите.
   - Договорились. Занятия обычно три раза в неделю, но для новеньких - - каждый день. Комната в другом крыле, 115-тая. Занятия среди недели провожу не я. Я - - только в субботу и в воскресенье с утра до обеда. Тебе из одежды надо купить только чешки. Тебя будут ждать. Мне надо бежать, а ты, если хочешь, веселись.
   Нет, она не хочет веселиться. Ей надо домой.
   Вечером она собирала сумку, хотя собирать в неё было нечего. Деньги у неё есть, получка будет на следующей неделе. Сгущёнки, тушёнки, варений, солений на месяц ей хватит. Никаких пирогов. Из дома она должна приехать с пустым пакетом.
   Будильник всегда будил её в шесть утра. Сегодня с утра никакой гимнастики. Она купила билет, поднялась в кассу предварительной продажи, купила обратно на семь тридцать вечера. И успокоилась.
  
  
  

х х х

  
  
   - Как! Ты уже вечером обратно?
   - Как! Ты ничего с собой не возьмёшь?
   - Как! Ты сможешь приехать только после праздников?
   Все вопросы матери она только выслушивала. Лишь в конце дня высказалась:
   - Мама, я там живу. Я там работаю. Работаю в три смены. У меня только один выходной. У меня там подружки, друзья. Приезжать на один день, как сегодня - - для чего? Стоять на одной ноге туда и обратно без места - - я не хочу так ездить каждую неделю. Было бы лето. Зимой, сама знаешь, то рейс отменили, то в дороге сломался. И мне привыкнуть надо к новому режиму. И вам пора поменьше обо мне думать. Неплохо мне там, всё нравится, на следующей неделе на разряд буду сдавать экзамены. Не бездельничаю ведь я. Вязка, книги, телевизор есть, люди вокруг неплохие. Весело там.
  
  
  

х х х

  
  
   На первом занятии их было всего трое. Маленькая хрупкая старенькая женщина мужским голосом говорила:
   - Девочки мои, я знаю, что одна из вас занималась балетом, другая - - танцами, третья - - гимнастикой. Я испытала на себе все тонкости этих искусств. То, чем мы с вами будем заниматься теперь - - это гремящая смесь всех трёх видов с добавлением огненной лавы вулкана. Самой трудной неделей будет первая. Я буду вас в буквальном смысле слова ломать. Сразу хочу обратить внимание на питание. Утром - - сливочное масло обязательно. Вечером после занятий - - только горячее питьё, можно со сладостями. В течение дня есть можно несколько раз, но только через час после того, как запросит желудок. Это просто совет.
   На следующий день на занятиях их было только двое, "балерина", видимо, не смогла встать.
   В среду в зале, кроме них, было четырнадцать человек. Она даже растерялась, так как чувствовала себя рядом со всеми неумёхой. Это был весь коллектив, и занятия проходили сосем по другому сценарию. Не было никаких пар. Все знали всё. После короткой разминки через руки мужчин прошли не по одному десятку раз все девчонки. Их крутили, гнули, бросали в сумасшедшем темпе под музыку. И вокруг корпуса, и по полу, и в воздухе. Десятки раз одно и то же. Думать было некогда, только делать, делать, и делать, при этом сохраняя осанку и одев на лицо улыбку. Это было что-то!
   В четверг на занятия она пришла одна. Видимо, "гимнастка" не выдержала жестокости вчерашнего тренинга.
   В пятницу она советовалась с тренершей:
   - Я пытаюсь придерживаться ваших советов в питании. Но я всё время хочу есть. Целый день.
   - Если хочешь - - надо есть, иначе тебе не выдержать. Попробуй на работу взять кусок мяса, или яйцо, или пару ватрушек, бутылку молока, наконец. Потом, когда войдёшь в норму, это пройдёт. Не забывай, завтра и послезавтра занятия с девяти утра до двух дня. Захвати что-нибудь поесть, или хоть попить, хоть минералки.
   На работе вместо Люси, ушедшей в декрет, работала Татьяна, молодая девица, лет на пять старше её, очень бойкая, у которой было много подружек на верхних этажах, где она часто и пропадала, за что всё время получала замечания то от мастера смены, то от наладчиков, хотя она совершенно на них не реагировала.
   Из всех штамповщиц она больше всех ценила именно Тамару, так как та больше всего отвечала её представлениям - - деловая, ненавязчивый воспитатель, точная в дисциплинарном плане, решительная и быстрая в трудных ситуациях. Это правильно, что именно её выбрали здесь бригадиром. Сразу после ухода Люси именно Тамара при первом же появлении мастера смены потребовала назначить время экзаменов для "новенькой".
   - Нечего на нас экономить. Они всё могут, даже и штатное изменить.
   - Это как?
   - Да очень просто, отдать квалификацию четвёртого разряда на другой участок, и будет у тебя всю жизнь только третий.
   В пятницу перед обедом к ним пришёл начальник цеха с инженером по технике безопасности. Вместе с Тамарой все подошли к станку, за которым она работала. Она встала.
   - Здравствуйте, Никифорова, - и когда их глаза встретились, сказал вполне утвердительно, - кажется, мы с вами где-то встречались, - и продолжал вопросительно смотреть на неё.
   - Конечно, я же приходила к вам, когда оформлялась на работу.
   - И то правда. - Многозначительно сказал он и, уже обращаясь к Тамаре, спросил. - Как она, справляется?
   - Замечательная работница будет!
   И они все, разговаривая, вышли из цеха. Тамара вернулась довольная и хитро так спросила:
   - Где это ты с нашим начальником встречалась?
   Но ответа так и не дождалась. Лишь за обедом пришлось поинтересоваться:
   - Когда же экзамены-то?
   - Считай, что сдала.
   - Как это?
   - Да так. Начальник сказал, что сделает приказ с первого дня. Вот и всё. Видно, понравилась ты ему, раз приказ задним числом будет.
   За месяц обещали семьдесят рублей. Повышение разряда даст дополнительно ещё двадцать. Кроме того, говорят, бывают иногда премиальные и ещё какая-то тринадцатая зарплата.
   - Отец всю жизнь получает чуть больше ста рублей в месяц, - сравнивала она, - на шесть человек семьи.
   По крайней мере половину она решила откладывать во что бы то ни стало.
   - Шубка у меня всё равно будет, даже если и не сразу, то к следующей зиме точно.
   Следующая неделя прошла так же, как и предыдущая. Она чувствовала, что справляется со своим телом, хотя синяков и ссадин по всему телу хоть отбавляй. Но надежда на полную победу над собой прибавляла ей огромную силу. Даже Максим Петрович сказал ей с улыбкой:
   - Я давно понял, что есть в тебе кураж. А все твои болячки окупятся с лихвой, - и добавил, - если не сдашься.
   Свободного времени теперь у ней не было даже для вязки начатого свитерочка.
   Половина октября. Утром неожиданно было увидеть первый снег. Кашемировый платочек она уже носила на голове поверх пальто, обмотав одним концом вокруг шеи. Народу на работу по освещённым улицам спешило очень много, но никто ни на кого не обращал внимания. Ей было приятно быть чужой в этой толпе. Она никому ничем не обязана, ни от кого не зависит. Работала она теперь по вечерам да в выходные, а за станком штамповочным только отдыхала.
  
  
  

х х х

  
  
   Уже засыпая, она почувствовала, что кто-то шаркается около её двери, даже пытается вставить ключ, но не может, так как свой она всегда оставляла в замочной скважине, закреплённым на половину оборота. Она, затаив дыхание, на цыпочках в темноте стояла у двери и прислушивалась. Наконец постучали. Заслышав голос дежурной по этажу, она включила в прихожей свет и распахнула дверь. Перед ней стояли две огромнейшие сумки и рядом с ними незнакомая женщина. Она так привыкла быть одна, что даже забыла, что комната на двоих.
   - Здравствуйте. Я здесь живу.
   Она облегчённо вздохнула, "слава Богу, не воры".
   - А откуда у вас ключ?
   - Да я запасной сделала давно уже. Всегда со мной.
   Пока та раздевалась да умывалась, Галина принесла кипяток и заварила чай.
   Её соседку звали Маша, она с монтажниками всё время была в командировках в разных городах области, в Сибири, на Алтае, в общем, куда пошлют.
   - Сейчас отдыхаем десять дней, а потом, сказали, в Казахстан.
   - А что ты делаешь? Ты что, монтажница?
   - Нет, я просто учётчица.
   - Интересно, наверное, разные города это ведь как разные страны.
   - Поначалу было интересно, а как привыкла, то вроде ничего особенного. Я ведь уже больше десяти лет разъезжаю, во многих местах уже не по одному разу побывала. А ты где работаешь?
   - Штамповщицей в цехе игрушек.
   - Ну давай спать. Я так устала, два дня в поезде, а там с мужиками только пьянка.
   - У меня будильник на шесть часов, не помешает?
   - Нет, конечно, отосплюсь за день. Вечером поболтаем.
  
  
  

х х х

  
  
   - В верхней части у тебя всё нормально, работает каждая мышца, и шея, и плечи, и руки, и спинка, и грудь. А вот на нижнюю часть придётся тебе обратить внимание. У тебя очень симпатичная попка и высокие бёдра, но работать ты ими не умеешь. Твоя попка должна научиться улыбаться, строить гримасы, подмигивать, задирать носик, если хочешь. Она должна ходить ходуном, точно так, как твоё личико, каждой клеточкой.
   - Так я же в трико.
   - Мы все носим одежду. Но глаза мужчин даже при этом всегда видят нас голыми, такова их природа. Я вижу, ты к моим советам прислушиваешься, поэтому давай-ка сядем и поговорим на эту тему.
   Они присели на низенькую скамеечку, и та продолжала:
   - Думаю, скоро придётся тебе быть в основном составе. Выступать приходится в ресторанах, публика там разношёрстная, но почему-то всем нравятся именно женские задницы, а мы не прочь на этом заработать, это первое. Второе, у нас очень дорогие костюмы, можно сказать золотые, их нельзя стирать. Поэтому ты должна следить за своей гигиеной. Ты уже знаешь, что на репетициях мужчины таскают вас за все места. Скажу тебе, все без исключения девчонки регулярно сбривают себе кудряшки под мышками и с промежностей, каждые десять дней. Тебе придётся делать то же самое, если не хочешь, чтобы перед выходом на сцену это сделал тебе Максим Петрович, а такое уже бывало. - И она засмеялась своим мужским хриплым смехом.
   - Это бритву что ли надо покупать?
   - Нет, бритвой надо бриться каждый день. Достаточно иметь дома бритвенный приборчик и пачку лезвий. Это стоит копейки. И ещё, мыться с мылом надо каждый раз перед, а не только после занятий. Мужчины очень чувствительны к поту женщин. Только, пожалуйста, никаких духов, только вода и мыло. Понятно?
   - Это как-то неожиданно для меня. Я каждый день моюсь в душе. Там женщины, а я - - бритая, спрашивать будут.
   - Здесь два варианта. Или смело заявить, что всю жизнь так будешь выглядеть с этого дня, или мыться в плавках. Все ко всему привыкают быстро, сама увидишь. Ты девочка умная и должна понять то, что я сказала. И чем быстрее, тем лучше для всех.
   Первое, что ей пришлось сделать на следующий день после работы, это купить бритвенный прибор с лезвиями, так как знала, что на сегодняшней тренировке она должна быть в соответствующей форме.
   Соседка по комнате уже ждала её, на столе стояла огромная сковорода жареной картошки.
   - Купила ведро картошки сходила, так по ней соскучилась. Садись давай, пока горячая.
   Галина не могла отказаться от такого счастья, так как давно такого не едала. Принесла из холодильника бочковые солёные огурчики, когда-то привезённые из дома, бутылку молока, и они, переговариваясь, принялись за вкуснятину. Насытившись, стали разглядывать кучи добра, разложенного на обеих кроватях.
   - Это девчонки из соседних комнат знают, что я везде езжу, и заказывают, кому что надо. А я вот и таскаюсь с этими баулами, не могу отказать. Я всегда привожу больше, чем заказывают, так что, если надо, выбирай, а то скоро ничего не останется, расхватают.
   Она разглядывала разложенные стопками вещи. Решила взять пару плавочек и ночнушку.
   - В Набережных Челнах очень хороший трикотаж. В Казахстане тоже очень дешёвые простые вещи, постельного много.
   - Маша, мне так много надо. К новому году хочется родителям подарки сделать. И сама гол, как сокол. Но я только-только начала работать и у меня, честно говоря, ни гроша.
   - Ну тогда подумай, что бы ты хотела, списочек составь. Что будет, то и привезу, потом рассчитаемся. В любом случае это гораздо дешевле, чем здесь покупать.
   - Спасибо, я обязательно что-нибудь закажу. Спасибо. Ты знаешь, мне к семи надо бежать, а я ещё не умылась.
   - Куда?
   - У меня тут старшая сестра, только что из роддома, без мужа, и я каждый вечер и по выходным хожу ей помогать, купить, поесть приготовить, поводиться, а то тяжело ей одной приходится. Так что вечеровать тебе одной придётся, - и она поспешила ретироваться в туалет с бритвенным приборчиком.
   - Тут на подоконнике в литровых банках сгущёнка, варенья, пользуйся, - говорила она, собираясь, - я вернусь после десяти.
   Вечером на столе стояли несколько коробок шоколадных конфет, пара железных банок кофе и куча разбросанных денег. Комната оказалась не закрытой, но в ней никого не было. Кровати были помяты, на них всё ещё находились привезённые вещи, но и правда, расхватали почти всё. Она переоделась и начала прибираться. С обеих постелей всё убрала на табуретки. Пошла мыть посуду и сковороду, которая так немытая и была засунута в шкаф.
   - Нечистоплотная. Неряха, - думала она, - как хорошо, что будет всё время в командировках. Придётся потерпеть, куда деваться-то.
   Быстро вымыла пол и улеглась в постель с тетрадкой и карандашом составлять список задуманных подарков. Она давно привыкла к тому, что в общежитии до полночи не спали. Ей даже нравилось, что вокруг так много живых людей, они ей не мешали, она спокойно засыпала под топот ног в коридоре.
   - Байковых тёплых рубашек отцу пять штук и тёплое нательное бельё. Матушке пять ночных трикотажных рубашек и столько же рейтузов.
   Потом подумала, что мать обязательно поделится с любимой дочкой, тогда и зятя нельзя обидеть. И решила всё умножить на два и добавить пару комплектов постельного на двухспалки. А с соседкой она как-нибудь рассчитается, зато подарки будут весомыми. Для Олюшки-шестиклассницы купит материал на платье, даже на два платья, сама соберётся и выберет, слава Богу, тканей - - глаза разбегаются, а матушка уж сошьёт.
   Она уже засыпала, когда в комнату открыли дверь с весёлыми голосами Маша с девчатами. Облокотившись, смотрела, как раскупаются последние вещицы.
   - Ты что, уже спать? Давай хоть чай попьём, девчонки вон сколько конфет натащили.
   - Ну чай, давай. Неси кипяток.
   - А кофе ты пьёшь?
   - Я не знаю, что это такое, никогда не пробовала.
   - Одну баночку я возьму с собой в командировку, а вторую здесь откроем. Но перед сном его нельзя. Только с утра рекомендуется, а то всю ночь не сможешь заснуть. Это я случайно у проводницы в поезде обнаружила, она, видимо, им торгует.
   Через несколько дней Маша спросила её:
   - Ну что, составила список? Мне завтра уже в дорогу. - Прочитала и попросила, - вверху фамилию свою напиши.
   - Надолго командировка?
   - Недели на три.
   - Маша, а какая у тебя зарплата?
   - Сто десять-сто двадцать в месяц.
   - И хватает на поездки?
   - Так мы же на командировочные ездим, так иногда даже они остаются. Зарплату только на свои радости тратим.
   - Ну ладно, счастливо тебе съездить.
  
  
  

х х х

  
  
   Занятия начались со слов:
   - Итак, наши планы: суббота - - в гостинице "Большой Урал", в воскресенье - - в "Русских пельменях", в следующие и в субботу, и в воскресенье - - в "Космосе". Залы все одинаковые, кроме ресторана "Русские пельмени", там по всему залу колонны.
   Подвёл её к одной из участниц, имя которой она впервые услышала:
   - Вот, Настёна, тебе замена. В субботу и в воскресенье Галина поедет с нами, расскажешь и примеряешь на неё все костюмы.
   - Хорошо, Максим Петрович, не беспокойтесь, всё сделаю.
   - Итак, Галина, - обратился он к ней, - со следующих выходных начинается твоя работа. В субботу в четыре часа от Дворца уже будет ждать автобус. Вернёмся очень поздно. Так будет теперь всегда.
   Одеть она решила юбку с футболкой, новые плавочки, если примерка, то легче будет снимать. Снег стаял почти совсем, день был безветренный - - не замёрзнет. Автобус был уже полностью загружен коробками, когда она подошла. Почти все были в сборе.
   - Садимся. Пора. Кого ещё нет?
   - Вон, последние двое бегут, - ответил кто-то.
   Она подумала, посмотрев на часики: "Какой всё-таки точный этот Максим Петрович, ни одной минуты не оставляет в запасе. А ведь никакого командного тона".
   Ресторан открывается в шесть часов. Ребята разгружали коробки, словно ёлочные игрушки, очень осторожно. Никакой костюмерной не было. Коробки все подписаны и были расставлены на полу по порядку номеров.
   - Моя цифра - - это "5", - объясняла Настёна, - а рядом - - это название номера. Сегодня у меня четыре выхода, поэтому четыре коробки под номером "5".
   Быстро переоделись, почти мгновенно, почему-то в тренировочные одёжки, вынутые из пакетов, совершенно не стесняясь друг друга и парни, и девчонки, чуть ли не задевая себя чужими телами, так как было тесно. Пианист уже сидел за инструментом. Она поняла, что началось освоение территории, на которой предстояло выступать. Репетиция заняла минут тридцать. Оставалось ещё чуть более получаса свободного времени.
   Распечатали первые коробки и спокойно начали переодеваться, раздевая до гола и не обращая никакого внимания друг на друга.
   - Давай-ка примеряем тебе обувь в первую очередь. Остальное должно всё подойти. Ростом и по комплекции мы здесь все одинаковые, специально так подбирают, а вот ноги могут быть разного размера. Какой ты носишь?
   - Тридцать шестой.
   - И я тридцать шестой. Господи! Сделай так, чтобы всё подошло! - Взмолилась Настёна.
   Видимо, Всевышний услышал, первая пара была ей в самый раз.
   - Так, гимнастические, значит, тебе все подойдут. Давай-ка откроем вот эту коробку, здесь туфельки на довольно высокой шпильке. Надо будет тебе в них недельку позаниматься, поэтому после нашего завтрашнего выступления заберёшь их с собой на каждодневные тренировки. Ну-ка одень... Теперь пройдись... Не жмут? Слава Богу! Ну, мне надо одеваться. Обрати внимание, в коробке всё уложено по порядку. То, что сверху, одевается первым, это очень важно. Все костюмы немнущиеся, но очень много есть с мехами, с блёстками, головные уборы с разными шпильками, поэтому складывать надо очень аккуратно. Сразу после нашего первого выступления ты должна одеть то, что я буду снимать. И так после каждого.
   Ресторан - - есть ресторан. Зал наполнился только часам к восьми. Всё это время у микрофона кто-то пел или просто звучала музыка. А всех танцоров провели в соседнее помещение, где было гораздо свободнее, даже предложили всякие напитки. Так они сидели и понемногу болтали. Одна пара была одета не как все, это для "Полонянки". Ей рассказали, что номер "5" находится в середине с правой стороны от зрителей. Выход от выхода разделяют, примерно, тридцать-сорок минут. Так как выступление проходит прямо среди столиков, то бывает, что кого-то конкретно просят оказать честь что-либо станцевать, и для этого есть у каждого сольные номера. И ещё много чего она узнала за сегодняшний вечер. Очень много.
   На следующий вечер всё повторилось в "Русских пельменях", только репетиция здесь длилась более часа, даже ресторанным работникам пришлось сделать перестановку столиков, чтобы освободить пространство вокруг четырёх колонн внутри зала и прикрепить прожектор для "Полонянки" на одну из этих колонн. Зато они исполняли свой номер в необыкновенной видимости.
   - Меня очень беспокоят два вопроса, - призналась она Настёне, примеряя кукольное платье, - сумею ли вытащить розу из платья?
   - Ну давай попробуем. Это очень просто, она ведь находится в специальном кармашке. Один вот здесь, а другой вот здесь. Кармашки сделаны из особого материала и плотно укреплены с изнанки, даже колючки розы, если б хотели, не смогли бы за что зацепиться. Главное, роза не должна касаться поверхности самого платья. И в танце для этого отведено достаточно времени. Давай ещё разок... Теперь нижнюю... Походи пока, порепетируй.
   - А ещё, я ведь знаю только два ваших номера. А ещё два? Я ведь их и видела-то пару раз только.
   - Не беспокойся. Они групповые и совсем простые, там совершенно нет ни одного сложного движения, только голые попы и ноги на высоких каблуках. За неделю репетиций тебе их Фёдор покажет, он теперь за тебя в ответе. Он из-за этого следующую неделю будет в ночную смену работать.
   - А ты почему уходишь?
   - А я выхожу замуж. Максим Петрович ещё с весны ищет мне замену. Наконец-то он разрешил мне идти под венец. Так что, когда ты надумаешь замуж выходить, предупреждай его заранее, а не как я.
   С понедельника она с Фёдором, на высоких шпильках, засучив трико выше колен, всю неделю, весело смеясь, крутила попой, выполняя простые интимные движения.
   "Космос" был просторен. Она не волновалась, так как руки Фёдора, ни на секунду не отпускавшие её всю предыдущую неделю, она чувствовала даже ночью. Только перекрестилась перед первым выходом. В воскресенье уже всё шло, как по маслу.
   Когда сели вечером в автобус, Максим Петрович сказал:
   - Ну, ребята, кто считать будет?
   - А все считать будем, - послышались весёлые голоса.
   - Ну тогда считаем вслух. За два вечера в "Космосе" - - четыре тысячи пятьсот рублей. Убираем тридцать процентов, это - - одна тысяча триста пятьдесят, остаётся три сто пятьдесят, делим на пятнадцать человек, получается по двести десять рублей. Подходим по одному, расписываемся.
   Она сидела, думая, что она пока "новенькая".
   - Галина! Ну-ка смелее, тебя теперь это тоже касается. Как твоя фамилия? - И сам ответил, - Никифорова. Дай-ка я тебя впишу в ведомость... Расписывайся вот здесь... И чтоб ты знала, пятнадцатый - - это я.
   - Будем знать теперь, что "Космос" хорошо платит, - начались обсуждения.
   - Зато мы в этом месяце два раза бесплатно выступали.
   - Можно почаще к ним наведываться.
   - Репертуар надо обновлять, не будешь же с одним и тем же выходить в зал. Это ведь не транзитные пассажиры в ресторане железнодорожного вокзала.
   - Костюмы легче поменять, да рисунок. В движениях-то мало кто разбирается.
   - Пусть Данка хорошо подумает, мы ж ещё далеко не все места объехали. Лучше, чтоб мы знали все дорогие места и все дешёвые, чтобы можно было выбирать.
   Максим Петрович молчал. Только слушал. Когда все примолкли, сказал:
   - Я хочу, чтобы вы продолжали обсуждения. В любое время жду оригинальных предложений. А Данка - - работает.
   - Давайте проведём конкурс на лучшую оригинальную идею.
   - Да! Да! Давайте, я - - "за".
   - Мы дома подумаем, - подытожил кто-то, - приехали уже.
   У неё были попутчицы, двое девушек жили с ней в одном общежитии. Шли, без умолку болтая.
   - Девочки, а кто такая Данка?
   - Да ты видела её. Она иногда на занятия приходит. Незаметная такая, сидит в уголке или на подоконнике, молчит всё время.
   - Она у нас самая главная, - пояснила подруга, - всю нашу самодеятельность придумала именно она. Она и костюмы готовит, и рисунки танцев, и с ресторанами договаривается, и с ателье, и с транспортом. На ней всё завязано. У ней не голова, а сборище фантазий, которые мы претворяем в жизнь. Максим Петрович только хореограф, хотя от него тоже много зависит, он и с заводским отделом кадров контактирует, а тут и работа, и жильё, да и пашет без выходных только за то, что нам во Дворце предоставляют помещение для занятий. По этой же причине приходится бесплатно заводские вечера обслуживать.
   Все двести десять рулей она сразу убрала с глаз долой в свой сейф. Её нищие головные клетки никак не могли осознать, что такие деньги можно заработать только за одни выходные. Был первый час ночи. Завела будильник и уснула сразу.
   Весь следующий день за станком она считала, "даже если бы в два раза меньше, допустим, сто рублей, то в месяц будет четыреста". Вырисовывалась реальная шубка через два месяца, то есть до нового года. Однако, твёрдо решила, что можно сойти с ума, и, отбросив все соблазны, к вечеру уже совершенно спокойная выбросила все мысли о деньгах, заменив их привычными словами "труд" и "работа".
   - Трудимся, трудимся, трудимся. Всему своё время, - твердила она вслух весь вечер, прибираясь в комнате.
   На занятия во Дворец ей, как всем, теперь надо было быть три раза в неделю - - среда, суббота, воскресенье. Значит, ускорить вязку, возможно половину зимы придётся проходить в осеннем пальто. И по пятницам варить обязательно суп, чтобы за выходные не умереть с голоду.
   Её тело ежедневно требовало физических нагрузок, и перед сном около часа она в стойке у головки кровати командовала сама себе:
   - Держим осанку! И-и-и, батман..., шпагат..., вперёд..., назад..., сели..., встали... Повернулись. С другой стороны, и-и-и, батман..., шпагат..., вперёд..., назад..., сели..., встали...
   Иногда под весёлые ритмы из радио вертела голой попой перед зеркалом, смеялась... Эта разминка успокаивала её, придавала уверенность в завтрашнем дне, и она с лёгкостью засыпала.
  
  
  

х х х

  
  
   - Давайте обсудим наши планы. Ноябрьские праздники нынче четыре дня, четверг, пятница, суббота и воскресенье. В среду - - торжественный во Дворце, а после в малом зале для элиты - - наше небольшое благотворительное выступление. В четверг, седьмого - - работаем в студенческом кафе Горного института, которое арендовали для делегатов какой-то большой конференции по металлургии. Зал там прекрасный. Восьмого - - решается с железнодорожным рестораном. Будем потом два дня отдыхать или нет?
   - Будем! - Послышались радостные голоса.
   - Я тоже так думаю. Надо отдохнуть, так как в следующий раз это будет, видимо, только после новогодних праздников. Значит, договорились. Приступаем к занятиям.
   - Как? А обсуждение оригинальных идей? - Спросили ребята почти хором. - Мы же готовились! И пока Данка здесь.
   - У вас есть идеи? - Данка оживилась. - Давайте, давайте поговорим. Я хочу их знать.
   - Можно я. Надо использовать оркестры ресторанов, а то наш пианист с расстроенным и не модным инструментом не просматривается на фоне гремящей весь вечер музыки. Хотя бы заключительный танец можно исполнять под "Мурку" или нечто похожее. И ещё, надо использовать музыкальный репертуар новинок, даже зарубежных. Полстраны слушают "Би-Би-Си" и везут из-за границы пластинки с джазовой музыкой, мы должны использовать этот интерес для себя.
   - Почему бы не запланировать поездку всем коллективом на один месяц в Сочи на море, с детьми, с жёнами, там масса пансионатов. Все артисты проводят там летние концерты. И денег у отдыхающих, как правило, хватает - - надо с нами делиться. Заранее договориться с отделом кадров по отпускам, нас ведь немного. Послать гонца туда, наконец, договора от имени завода оформить.
   - Мне довелось видеть заядлого искусного торгаша, продающего живую рыбу. Когда она изо всех сил бьёт хвостом, в этот момент он называет максимальный вес от удара. Но я обратил внимание на азарт покупателей. Именно за ОЧЕНЬ! живую рыбку выбрасываются деньги. Сейчас в ресторан идут поесть, попить, потанцевать. А почему не добавить в меню страничку с заголовком "Группа "Веер", как в ночных клубах Прибалтики? Танец - - 20 рублей, поцелуй на коленях клиента - - 100 рублей, погладил ножки - - 50, шлепок по заднице - - штраф 200 рублей. Мы должны быть среди посетителей, а не сами по себе. Почему у нас самый сексуальный танец - - групповуха? Секс - - дело двоих, и надо выпустить всех в зал. В конце концов, мы можем получать деньги за это "меню" прямо от клиента, минуя администрацию ресторана. Главное, разыграть азарт посетителя. Если надо, использовать для этого подсадных "уток", как на привокзальных лохотронах.
   - А я сегодня ночью мечтал о собственном ночном клубе. Мы сейчас относимся к министерству культуры, а нам надо найти подход к министерству торговли. Почему бы не заставить работать мозги в этом направлении. Торгаши, в том числе общепит, более подвижны в своих интересах. В нашем областном центре должен быть ночной клуб, и он должен быть сконструирован с нашим участием. Одна большая круглая низкая сцена с четырьмя небольшими залами для клиентов. Небольшие залы создадут очередь снаружи, и цены взлетят. Это плюс для всех, в том числе и для нас. Мы сами будем там устраивать порядки. А в дневное время его можно оккупировать для репетиций. Надо думать о будущем, о нашем будущем. Мы ведь можем быть и неплохими барменами, и администраторами, может даже тренерами.
   Галина тоже решила высказаться, не зря же она полночи делала свои умозаключения:
   - У нас должна быть цель - - завладеть вниманием не работников ресторана, а их посетителей. Для этого мы должны заявить себя. У нас прекрасное название. "Веер" - - это магическое слово, оно пришло к нам через Европу из Китая и Индии. В этих древних странах веер является талисманом извечно обновляющейся жизни, считается, что через порталы веера можно переходить из одного мира в другой. У нас должна быть афиша, где должен быть атрибут названия, то есть веер, это могут быть солнечные лучи, пальма, головной убор - - есть ведь у Пушкина "под косой Луна блестит", просто заколки в виде веера, это может быть кисть руки, удлинённая в два раза и так далее. Этот атрибут должен присутствовать и в нашем репертуаре. Пусть он лишь на десять секунд выплеснет свой размах, но он должен подчеркнуть наше имя. Афиши должны висеть не только за неделю на ресторане, но и в центре, и на вокзалах. Кроме афиши должны быть значки, которых мы можем наштамповать сколько угодно, каких угодно, даже с лицами нашими, и даже раздавать их бесплатно. Это могут быть открытки, это могут быть картины в сквере у "Пассажа" и так далее. Это первое.
   Далее. Скажите, для чего служит повязка на лбу? Чтобы не мешали волосы. Верно? Так что же мы демонстрируем лысеющие головы наших мужчин? Эту ошибку надо срочно исправлять, она режет глаза. Под повязкой должны быть волосы настоящие, густые, чёрные, или рыжие, или белые. Почему бы не сделать один танец из брюнеток с короткой стрижкой, а другой из блондинок с прямыми длинными волосами? Это создаст впечатление группы большой, сильной, это нас увеличит, значит, возрастёт цена. И когда на нас будет большой спрос, можно пойти даже на авантюру, сказать, что нас не четырнадцать человек, а двадцать четыре, пусть платят. Кто больше даст, там и выступать будем. Это второе.
   Теперь. "Полонянка" у нас - - это пленница любви. Слов нет, исключительные и постановка, и исполнение. Её легко интерпретировать в вариант с сексуальным бытовым насилием, если сделать грамотную имитацию, то мужская половина зала точно придёт пережить свои чувства не один ещё раз.
   Кроме того, я предлагаю включить в репертуар классику, например, вальс-Бостон. Танцуют его не все, а кто захочет - - нам не помешает. Мне понравилась идея с "меню", я хотела бы включить туда вальс-Бостон.
   И последнее. У нас нет комических номеров, а ведь люди хотят веселиться, особенно в конце второй половины вечера. Я вот слышала, что в Одессе заключительный номер "Варите" начинается выходом Чарли Чаплина с подружкой, но, обратите внимание, под вполне современную песенку "Ах! Одесса, море на просторе...". Эта песня славит город, их родной город! Никто не остаётся за столиком. Все, и Чарли Чаплин, и девушки с голыми задницами, и все пьяные, и все трезвые минут десять-пятнадцать насыщаются единым ритмом. И именно за этим они приходят завтра снова. Для нашего города в нашем репертуаре должно быть нечто подобное.
   Ещё забыла, даже в нашей деревне "Метелица" исполняется под идущий снегопад, порывы ветра и завывание вьюги, а любовная сцена под зонтом сопровождается шумным дождём, и зрители волнуются, не промокли ли они. У нас же здесь цвето-шумовые эффекты на самом низком уровне. Всё.
  
  
  

х х х

  
  
   Она только что внесла горячую кастрюлю супа с кухни и собралась уже поужинать, как в комнату ввалились обе сразу Таня с Валей.
   - Как вы меня нашли? - Улыбаясь, она встретила их вопросом.
   - У дежурной спросили. Она всех знает. У ней списки всех жильцов, - смеясь, говорили они наперебой, - говорят, очень скромно ты живёшь, чуть ли не затворницей.
   Они жили в одной комнате на первом этаже около буфета. Таня приехала из города Асбеста прошлым летом, устроилась лаборантом и сама пришла в танцкружок, так как до этого тоже была в самодеятельности, пока училась в школе. А Валя уже четвёртый год жила здесь, сначала работала няней в детсаде, её заставляли учиться, и она даже год проучилась в педагогическом, но поняла, что ей это не нравится и бросила учёбу. А в прошлом году сдала вступительные в УПИ, Уральский политехнический институт, и с удовольствием учится на дневном. А на работу ходит только расписаться в получении зарплаты, которую полностью отдаёт другим работницам детсада, выполняющим работу за неё. Это, видимо, всех устраивает.
   - Я сейчас сторожем ночным числюсь.
   - А давно вы по ресторанам выступать начали?
   - Прошлой весной собралась группа. Сначала раза три на заводе выступили, попробовали, значит, а перед ноябрьскими праздниками уже за деньги стали выезжать.
   Галина рассматривала у Вали на виске большую чёрную бородавку, которую та тщательно скрывала под приспущенными волосами. Она видела разветвлённую сеть корней, запущенных в кровеносные сосуды. Даже чувствовала боль от их внедрения в глубину мозга девушки, но старательно скрывала вдруг явившуюся ниоткуда настороженность. Она продолжала вести разговор, но взгляд постоянно возвращался к чужой болячке.
   - А ребята?
   - Они уже женаты все, кроме Саши. Кто без детей, живут в малосемейном общежитии. А двоим приходится снимать квартиры, так как с ребятишками не место в общаге, не разрешают.
   - А Данка? - Её всё больше интересовала эта персона.
   - А Данка из другого района. Как они встретились с Максим Петровичем, мы не знаем. И где работает, тоже не знаем, скрытная она очень. Говорят, она пыталась создать несколько таких групп, как наша, но по слухам, все они развалились. Это Максим Петровичу удалось, благодаря связям с заводом, сохранить нас. Пока.
   - Значит, это не вечно, - думала она.
   - Ну мы пойдём. Посмотрели, как ты тут живёшь, к нам теперь забегай.
   Обе девчонки были простые, правда, Валя - - более серьёзной и более целеустремлённой. Одно радовало точно, что после ночных концертов она возвращается не одна по тёмным улицам. Помыла после девчонок посуду и принялась за вязку. Беспокоила ещё одна мыслишка, как отблагодарить дядю Васю за бесценный и бескорыстный подарок. Она даже точно знала, что он не откажется от новой тельняшки, но в магазинах таковых не было. И сожалела о том, что поздно об этом спохватилась, а можно было бы заказать эту покупку Маше.
  
  
  

х х х

  
  
   - Смелая ты. Раскритиковала наших руководителей по всем швам. Данке теперь работы хватит на целый год, - сказал Фёдор.
   - Я и сама уже три ночи не сплю, об этом думаю. Много лишнего наговорила?
   - Думаю, что всё для пользы дела. Не бойся, Данка не обидчивая, она всё нормально воспринимает. Вот увидишь, результаты появятся.
   Она по опыту знала, что выступать было легко и радостно, а вот тренировки, особенно здешние, выматывали по полной программе. Но человек ко всему привыкает, это она тоже знала. А вот к деньгам? Не надо большие надежды на это возлагать. Большие деньги могут оказаться только временным явлением. Она чувствовала это, судя по рассказам своих новых подружек. "По крайней мере, до нового года безденежье мне не грозит. А там определимся".
   Работа шла своим чередом.
   - Тамара, подскажи, как мне узнать по секрету день рождения одного человека?
   - Что, влюбилась что ли?
   - Ага, - смеясь ответила она.
   - Уж не в Рафика ли?
   - Ну что ты, нет, он же татарин, а я всё-таки крещёная.
   - Ну, слава Богу, а то он тут зачастил к нам в последнее время. У молодых ведь быстро это дело получается, - подшучивала та.
   - Так как? Очень надо, - не унималась она.
   - А где работает-то?
   - Да у нас в цехе.
   - Господи! Уж не в начальника ли цеха?
   - Что ты всё придумываешь? Он же женатый. Да и живот у него вон какой!
   - Так у нас тут и мужиков-то раз, два и обчёлся.
   - Я, когда время подойдёт, тебе первой расскажу, а пока это в секрете должно остаться. Игру я затеяла. А влюбляться мне ещё рано, так что успокойся. Так как узнать-то? Не могу я у людей спрашивать.
   - Знаешь, можно у бухгалтера спросить, у них все данные на карточках есть.
   - А если не скажут?
   - Хорошо попросить надо.
   При первой же возможности, оказавшись вдали от Тамары, она уже пытала наладчика:
   - Рафик, а как у дяди Васи фамилия?
   - Кошмар, - сказал он, делая ударение на второй слог и обтирая пальцы от смазки.
   - Ты что, не слышишь?
   - Я же сказал, Кошмар, - повторил он.
   Она непонимающе смотрела на него. Рафик смеялся.
   - Ну что за шуточки, - сделала она обиженное лицо.
   - Да не обижайся ты, у него фамилия Кошмар, с ударением на первый слог, но все говорят, когда приходится, как я - - Кошмар, с ударением на второй слог. Привыкли так, даже и ему самому нравится.
   - Ты что, смеёшься надо мной? Таких и фамилий-то не бывает.
   - Не русский он - - украинец, а там ещё интереснее есть.
   Она долго думала, что человек дядя Вася необычный, и фамилия у него ему под стать, необычная. При одних мыслях о нём так становилось тепло на душе, что улыбка не сходила с её лица.
   - Я всё-таки заметила, как вы с Рафиком поболтаете, так ты полдня потом улыбаешься, - опять подшучивала Тамара.
   - Он, конечно, интересный парень, но - - не мой.
   - Так тогда не надо его привораживать к себе.
   - Что ты имеешь ввиду? - Она вдруг сообразила, о чём та намекает, и с оторопью уставилась на напарницу.
   - Вот и я о том же. Поняла?
   Она долго не могла продолжать работу, обдумывая все последние разговоры с Тамарой. Не нужны ей пока вздыхатели. С этой минуты никакого внимания к Рафику она больше не проявит.
   На следующей неделе подкараулила, когда бухгалтерша возвращалась из столовой, и пошла за ней следом. Вошла. Та уже сидела за своим светлым большим столом среди кучи бумаг.
   - Здравствуйте.
   - Вы что-то хотели?
   - Вы не подскажите нам, когда день рождения у дяди Васи? - Она не осмелилась назвать его фамилию.
   - Давайте взглянем, - порылась в ящичке и ответила с улыбкой, - Кошмар, 25-го апреля.
   - Спасибо, вы нас выручили, - довольная успехом, быстро ретировалась, не желая услышать любопытных вопросов.
   Итак, времени для подготовки подарков у неё было достаточно. Хотелось устроить ему настоящий праздник, молнию выпустить, повесить на самое видное место. Наверняка найдутся многие, кто захочет его поздравить. Она сидела за станком, а душа летала по рифмам. У неё редко такое бывало, но иногда стишки просто сами слетали с языка и, если она их не успевала записать, то на следующий день, как ни пыталась, вспомнить не могла. На этот раз она не упустила момента. Встала, взяла посменный журнал и на самой задней страничке карандашом набросала всё, что крутилось в голове.
  
  
  

х х х

  
  
   Девятого ноября раненько она была уже на автовокзале. Купила билеты. До дома - - стоя. Обратно на завтра - - с местом. Так как перед праздниками выпало прилично снегу, она достала свои пуховые шарфик и шапочку. Рукавички до морозов отложила, на руках были новые кожаные перчатки. Ещё из обновок была у ней белая мягкая сумочка со множеством карманчиков внутри и снаружи, теперь это была её постоянная спутница.
   Джек узнал её, радостно тявкая, когда она ещё не открыла двери.
   - Привет, Джек, - пришлось приласкать его первым.
   - Господи! Дочка! А я думаю, на кого он так радостно тявкает?
   - Здравствуйте.
   Мама была не одна. Сестрица спросонья выглянула на кухню и поторопилась одеться да заправить постель.
   - Ты что, даже без поклажи совсем?
   - Конечно, я теперь от сумок отвыкла уже. Вот, возвращаю тебе хлебную в целости и сохранности.
   - Олюшка, давай быстро умывайся, завтракаем, - как всегда распоряжалась матушка, - скоро в школу, она всё ещё под одеялом валяется.
   - Ох, как я по картошечке-то соскучилась! А молочка-то как я давно не пила настоящего!
   - Заметно. Худющая-то какая стала, прямо смотреть жалко, - ужасалась мать, осматривая и охлопывая её со всех сторон.
   Она, как всегда, была в своей вельветовой юбочке с тонким свитерочком.
   - С деньгами- то как?
   - Послезавтра получка, рублей пятьдесят обещали. Пойду сразу в сберкассу положу. Не знаю, не хочется мне зимнее пальто покупать. Ходьбы-то у меня всего пять минут до трамвая, да и теплее в Свердловске, чем здесь. Пока сухо было, в центр съездила, в кино сходила, цены посмотрела в магазинах. А по слякоти не хочется лишний раз на улицу бежать. С аванса вот сапожки зимние купила. Свитерочек начала вязать, красиво получается.
   - А ешь-то что?
   - Так у меня ещё варенья стоят. Картошки ведро купила. Один раз в неделю суп варю, потом три дня ем. А в основном все в столовой питаемся, так проще и дешевле. Готовят вкусно. Круглые сутки в буфете общежития и хлеб, и молоко можно купить на крайний случай.
   - Поросят мы убрали. Мяса возьми.
   - Нет, мясо не возьму, хранить негде. Разве только отварить кусочек с собой, если не очень жирное.
   - Не жирное. Хорошие нынче поросята, мясные.
   - Я бы вот сала топлёного взяла картошку жарить, не нравится мне на подсолнечном. И тушёнки, если осталась.
   - Да хоть сколько в подполье. А работа-то как?
   - Хорошо, мам, на работе. Нравится. И люди рядом хорошие. И не устаю нисколько. Нарадоваться не могу. - Заглянула в кадушки. - Кто воду-то носит?
   - Я. Кому же ещё, - вздохнула матушка. - Два дня зять возил. А вчера уехали.
   - Пойду, Джеку гостинцы вынесу, да в огород выйду, в грядки с тюльпанами, пока совсем не замело, надо обручи вбить под плёнку. Весной в мёрзлую землю этого не сделать. А уж потом воду носить.
   Она сняла свою блузочку, натянула старую рабочую кофтёшку, вместо юбки - - тёплые гамаши, подвязала старую пуховую шаль, накинула фуфайку и пошла проверять хозяйство. Прицепила Джека в огород. Сняла с сарайки медные полу-обручи и целый час провозилась с ними около грядок. Не заходя в дом, накинула на плечо коромысло и привычно отправилась до колодца.
   - Галина! - Звали сзади, - Подожди.
   Она осторожно развернулась с полными вёдрами. Её одноклассница, живущая около колодца, пыталась её догнать. Она раньше всех уехала в область, так как там уже жили и работали её две старшие сестры и брат.
   - Ты на праздники? Когда уезжаешь?
   - Завтра после обеда, - соврала она.
   - Приходи сегодня к нам, поболтаем.
   - А вас много приехало?
   - Да все собрались.
   - Как-то неудобно. Лучше - - ты к нам. Я вот воды наношу и свободна. До вечера - - никого дома. Ладно?
   - Ладно. Часа через два?
   - Ага.
  
  
  

х х х

  
  
   Прозвенел коротко звонок.
   - Что это? - Удивлённо спросила она.
   - Володя провёл звонок, так захотелось ему. Чтобы не стучать в двери, нажал кнопку и прекрасно. Кто бы это мог быть?
   - Это, наверное, ко мне, Ирку встретила у колодца, хотела прибежать поболтать, - ответила она и пошла встречать гостью.
   - Здравствуйте, тётя Нина.
   - Добро пожаловать. Вы тут хозяйничайте, а я за хлебом сбегаю, по времени должны уж привезти.
   Она усадила её за кухонным столом пить чай с печеньем. Они хоть и учились одиннадцать лет в одном классе, и бегали детство вместе, и в семье у них было пятеро, почти все ровесники её сёстрам, но близкой дружбы между ними никогда не было, видимо, потому, что та не интересовалась ни танцами, ни музыкой, загорать ей бледнотелой было противопоказано, и в лес за ягодами она никогда не ходила со всей ребятнёй. Галина решила, что не будет с ней откровенничать.
   - Ну, рассказывай, где чем ты занимаешься? Ты ведь сразу после последнего экзамена улетучилась, мы с тех пор и не виделись.
   - Ты же знаешь, у нас все старшие давно в Свердловске обосновались. Толик самый первый уехал, следом за ним Нелля. Как только она вышла замуж, они купили дом. Потом к ним Вика уехала, тоже быстро замуж вышла. Пришлось Толику оставить им дом, и он ушёл на квартиру. Так и живёт до сих пор один, ему ведь скоро тридцать лет будет.
   - А почему не женится?
   - А куда жену приводить-то?
   - Он так давно работает. Квартиру не дают?
   - Так только женатых на очередь ставят. Это ведь не наша деревня. Как замкнутый круг получается.
   - А ты?
   - У сестёр живу. Они дом расширили, сейчас стало две половины, на двух хозяев, значит, дети- то ведь растут. Конечно, я им там не нужна, сама чувствую.
   - А где работаешь?
   - Так мы все на стройке работаем, и зятья тоже. А Нелля так у нас там самая бойкая, бригадиром заворачивает. Поэтому и отстроили домик-то, как картинка, любо-дорого посмотреть. Толик только у нас шоферит, но не далеко, на Уралмаше. А ты чем занимаешься?
   - А я на камвольном. Ткачиха, можно сказать, - нагло врала она.
   - У тебя ведь старшая сестра тоже там?
   - Ага.
   - Живёшь?
   - В общежитии. Молодёжи полно, и общежитий много, целый городок.
   - Нелля вот рассказывает, что планируют для молодых семейных пар строить многоэтажки за счет денег. Ссуды будут выдавать на всех крупных предприятиях людям. А потом, когда заселятся в новые квартиры, из зарплаты много лет высчитывать будут. Сестры говорят, "выдадим тебя замуж и будешь в такой квартире жить, главное, в очередь надо побыстрей попасть на такое жильё". И собирают мне деньги на первый взнос, какие-то 30 процентов, да жениха мне ищут без устали.
   - Ира, а ты нисколько не изменилась. Всё такая же рассудительная и медлительная.
   - Мне все так говорят, - вздохнула та, - сёстры-то у меня бойкие, а мы с Толиком тихонями родились.
   Матушка с полными сумками в обеих руках вернулась из магазина.
   - Что ты гостью на кухне держишь? Быстро стол мне освобождайте.
   Они уселись в большой комнате на диване и, видимо, Ире совсем не хотелось уходить. Уже поговорили обо всех одноклассниках, что знали, о родителях всё переговорили, уже не слышалось ни вопросов, ни ответов, а она всё никак не собиралась.
   - Давай хоть телевизор включим.
   - Нет! Мы его только после шести вечера включаем. У нас порядок такой, - обрезала она все попытки дальнейшего время препровождения, - мне сейчас к тётке на Вязовку надо сходить, мать посылает. Пойдём, я тебя соднова провожу, - зная, что это совсем в другую сторону, сказала Галина.
   Выпроводив со ступенек, легко попрощалась и вернулась во двор, якобы забежать в туалет перед дорогой. Поверила "подружка" или нет, это её уже не интересовало.
   - Мам, папка также почти без выходных работает?
   - Так автобус за ним закреплён. Не держать же водителя дополнительно на выходной. Стоит отказаться, его место займут быстрёхонько. А так ему отгулы на сенокос дают ещё, отпуска-то не хватает. Вот они по переменке с напарником и работают по выходным.
   Они сидели, прислонившись к печи, в большой комнате.
   - Что мы сидим без дела-то? Давай-ка я доставлю радость обоим. - И принесла из чуланки чистый мешок, набитый доверху. - Давно вот хочу заняться сшить одеяло новое на диван. Ты ведь тоже любишь с тряпками возиться. Широкое, мягкое, вата у меня есть, тоже давно уж приготовила. Поможешь мне красиво сделать, - и высыпала на пол кучу лоскутков.
   Все они были знакомы. Это от её детских платьиц... Это от сестрёнкиных... Это она соседке шила... Это были совершенно новые обрезы, оставшиеся от кройки. Они с удовольствием начали их сортировку по различной текстуре. Ситцевых было огромное большинство. Остальные сложили обратно и вынесли. Стали разбивать по цвету. Потом расстригали на одинаковые квадраты и, наконец, отодвинув стол, в свободном углу начали прямо на полу составлять рисунок, по паре каждой расцветки, чтобы одинаково с двух сторон получилось.
   - Да тут не на одно одеяло хватит!
   - Дай бог, одно сделать, а там видно будет.
   - Так давай, я прямо сейчас тебе и перешью их все, к вечеру справлюсь. А на неделе с ватой уж сама разбирайся. Ты по порядочку знай подавай, чтобы мне время не терять.
   И они принялись воплощать идею в жизнь, едва успевая друг за дружкой. В конце концов получилось необыкновенное произведение искусства. Им обоим нравилась проделанная работа, и обе поспешили убрать всё с глаз долой, так как скоро должна уже Олюшка вернуться, а там и - - отец.
  
  
  

х х х

  
  
   Через неделю после праздников приехала Маша, опять с большими баулами. Весь вечер раскладывали привезённый товар. До чего же приятно новые вещи перекладывать, особенно если они твои. Она отдельными стопками сложила десять мужских байковых рубашек, десять трикотажных ночнушек, десять рейтузов. Все, как она и писала в списке, по паре были одной расцветки.
   - Ну и молодец эта Маша, - думала она, - даже все размеры точные, одни чуть побольше, другие чуть поменьше.
   Перешла к ценникам. Она уже знала, сколько стоит в магазинах города всё подобное. Действительно, привезённое на четверть дешевле. Расписала всё на листе бумаги, подбила итог - - 75 рублей, то есть почти месячная зарплата, но это её уже не пугало. "Маша может ещё за доставку возьмёт?". Она приготовила на десятку побольше, но отдавать пока не спешила. Лишь перед сном сказала:
   - Маша, спасибо тебе большущее, ты так выручила меня, нарадоваться не могу, что родителям подарки сделаю. У меня у самой рука бы не повернулась столько сразу купить, ей богу. Сколько я тебе должна?
   Та открыла свою большую записную книжку:
   - Семьдесят пять рублей.
   - А за доставку?
   - Ну вот ещё, буду я с соседки комиссионные брать!
   - Нет, я так не могу, не красиво как-то с моей стороны...
   - Всё! 75, и ни копейки больше. Всё! Не приставай больше ко мне с такими вопросами.
   - А если я ещё захочу что-нибудь?
   - Да ради бога!
   - А куда вы теперь направляетесь?
   - Говорят, на север. Норильск.
   - А там что ценного можно приобрести?
   - Там всё очень дорого, почти в два раза, там и районный коэффициент не как на Урале, и зарплаты северные. Разве только что-нибудь редкое очень. Обычно детские меховые изделия заказывают - - натуральные, тёплые, ноские. Кофе. Спирт чистый.
   Как же она не подумала о своём племяннике-то! Она даже не знает его размера. Надо будет срочно в магазине посмотреть на него что-нибудь, чтобы прикинуть, какой размер ему подойдёт.
   - Маша, а мне нужна мужская тельняшка очень большого размера, наверное, 58 - 60 по плечам. Только настоящая, двойная, тёплая, она ещё внутри должна быть как бы махровая.
   - О! Это как раз только на севере и можно купить.
   - Да ты что! - Обрадовалась Галина.
   - Да! Там же Северный Ледовитый океан, там все города портовые, морфлот всюду.
   - Всё, решено! Я заказываю тебе тельняшку. Нет, две! Только вторую - - на меня, спать в ней в морозы буду. Что я, хуже морячков что ли?
   Она уже представляла себя в тельняшке и на общей кухне, и в холле у телевизора, и на работе в раздевалке.
   - Ни у кого нет, а у меня будет! Красота! А ещё мне надо шубку натуральную для племянника. Три года ему будет.
   - Детские вещи такие обычно побольше размером заказывают, на вырост, детки ведь быстро растут, а шубкам ничего не делается, они по наследству переходят к младшим.
   - Завтра узнаю, какой ему надо размер примерно.
   - Три года будет, говоришь? Я в прошлом году кому-то такую привозила. Сейчас посмотрю.
   Маша опять достала свою записную книжку. Видимо, там записей было за много-много лет.
   - 34 - 36 надо брать. Лучше 36-ой, если мальчик, так как они обычно крупнее девочек.
   - Ну, Маша, ты просто бюро находок! Может ты сразу скажешь, сколько это стоит?
   - Конечно... Сейчас... Тридцать пять рублей.
   - А на тельняшки?
   - Вот такого мне ещё никто не заказывал. Но тельняшки там точно есть, сама не раз видела.
   - Если я дам семьдесят рублей пока. Хватит?
   - Думаю, хватит.
   - Ой, как хорошо с тобой, Маша, про тряпки разговаривать! Зови иди девчонок, пусть всё разбирают, пока весь вечер впереди, а то завтра с утра всем на работу.
   В последнюю неделю ноября, оставшись одна, она решила свести дебет с кредитом. Закрыла дверь на ключ и впервые выгребла из своего сейфа всё, что складывала туда. Разложила по купюрам. Пересчитала. Два раза - - 750 рублей. Это не считая тех, что отдала Маше.
   - За пять пар выходных дней - - девятьсот рублей, то есть за каждые субботу плюс воскресенье по сто восемьдесят рублей в среднем, считая и благотворительные концерты. Получается почти в десять раз больше месячной зарплаты. - Проигрывала она все эти сравнения. Потом голова её перешла к планам:
   - Никому я сейчас ничего не должна.
   - Десятого декабря получка, на месяц хватит.
   - Подарки оплачены, даже наперёд.
   - Значит, эти 750 рублей, что лежат сейчас перед глазами, я могу израсходовать.
   Она хоть и прикидывала раньше, что это так примерно будет, но старалась свои мозги не тревожить раньше времени. И вот это время пришло. Завтра после работы она едет покупать себе шубку. А всё, что останется, если останется, она положит на сберкнижку. Она пока не позволила себе радоваться, так как может и не хватить, завтра видно будет. Привязала денежки в платочек к лифчику, как это делала когда-то матушка, постелила постель, и совершенно бессмысленным взглядом уставилась в потолок.
   - Не надо торопить события, - думала она, - пусть всё идёт своим чередом. Я готова к новому испытанию, испытанию радостью.
   Она снова шла мимо стеклянных витрин в "Пассаже", перед одной остановилась:
   - В сентябре такого здесь не было.
   Перед ней стоял манекен в короткой норковой шубке и в слегка расклешённых брюках. Она подумала, что уже не раз ей встречались молодые девицы в брюках, "Как удобно, никаких поясов, никаких чулков, подтяжек, никаких подолов, только трико под низ и носочки". Решила первым делом посмотреть цену на шубку, нашла свой размер, выбрала почти чёрную, у неё вместо воротника был капюшон, точно, как на витрине, наконец посмотрела ценник - - 620 рублей.
   - Хватит, - выдохнула и обратилась к продавцу. - Я примеряю?
   - Да, конечно.
   Не входя в примерочную, прямо посреди торгового зала перед зеркалом сняла своё пальтишко и одела зимний наряд.
   - Плечи как раз, - смотрелась она, - низ довольно свободный, по спинке даже лёгким воланом, сантиметров на пятнадцать выше колена, рукава чуть-чуть длинноваты, хотя пальчики видно.
   Она не стала поднимать капюшон, так как он прекрасно лежал на плечах, почти как воротник.
   - Отложите, пожалуйста, я через пятнадцать-двадцать минут заберу.
   Оставалось сто тридцать рублей. Пошла искать брюки. Долго перебирала из подходящего размера, но ничего не могла найти, решила спросить у продавца:
   - Мне нужны такие, как вон в той витрине.
   - Так вам надо в женский отдел, а здесь всё для мужчин.
   - Это куда?
   - Пойдёмте, я покажу, - и подвели прямо к стойке с брюками.
   - Спасибо.
   Она опять принялась рассматривать всё подряд. Слава Богу, брюк в женском отделе было совсем немного, на одной стойке размещались все размеры сразу. Ей непременно нужны были чёрные. Чтобы не терять время, опять призвала на помощь продавца:
   - Помогите мне, никак не могу разодраться в размерах, что-то их много на этикетке.
   - Вы для себя?
   - Да.
   - Какая у вас длина?
   - Чего?
   - Брюк.
   - Я не знаю.
   Та осмотрела её внимательно и уже попыталась было снять с крепежей, но она запротестовала:
   - Мне только чёрные нужны.
   - Хорошо, давайте чёрненькие достанем. Вот эти вам должны подойти. Примеряйте.
   Она закрылась в примерочной. Брюки были больше, чем хороши. Во-первых, никакого ремня, только вшитые по бокам широкие резинки внутри пояса. Во-вторых, никакой ширинки, вместо этого шнурок, вдетый внутрь пояса, свободные концы которого, одетые в металлические бляшки, свисали до самого интимного места, привлекая внимание, "Очень интересно!". Слегка зауженные в коленях, брюки внизу создавали вид расширенных, но таковыми совсем не были. Низ был идеальным. По длине они чуть не касались пола, скрывая её каблучки, "Это хорошо, даже если подсядут после стирки, всё равно будут как раз". И только после этого она решила показаться продавцу.
   - Они как на вас сшиты, - улыбнулась та.
   - Сколько они стоят?
   - Восемьдесят два рубля.
   Она скрылась в примерочной. Брюки снимать не стала, одела сверху пальтишко, достала все деньги, отдельно в карман положила 82 рубля, в другой - - 620, в пакет свернула свою юбку и подошла к кассе расплатиться. Взяла чек.
   Вернулась за отложенной шубкой. Внимательно рассмотрела тёплый подклад, мздру, изучила капюшон, переложила в её глубокий карман деньги, сняла пальто и снова облачилась в свой зимний наряд прямо перед зеркалом. Застегнула все пуговицы, они оказались внутренними, подняла капюшон, потянула за вшитый в него шнурочек - - мех нежно обласкал лицо, и в таком виде подошла к кассе. Расплатилась, взяла чек и попросила пакет. Сложила туда своё пальто, сверху - - пакетик с юбкой и вышла из магазина. Было ещё не совсем темно.
   Она шла через припорошенный снегом сквер, в котором в сентябре продавали свои картины художники, среди множества людей, пути которых в нём пересекались, и душа её кричала! Но, стесняясь прохожих, она только шептала, обращаясь к небесам:
   - Боже! Спасибо тебе! Спасибо тебе, Боже! За то, что согрел мою душу и тело в этом жестоком климате! Мне теперь не страшны самые страшные холода! Спасибо! Спасибо! Спасибо!
   На вахте никого не было, и она зашла за барьер взять ключ.
   - А вы к кому, девушка? - Услышала сзади и обернулась. - Ох, извините, не узнала вас в зимней одежде.
   Она уже поднималась по лестнице, как вдогонку:
   - Богатой будешь!
   Галина переплюнула три раза через левое плечо.
   В своей комнате рассмотрела всё ещё раз. Брюки оказались не тонкими, а настоящими зимними, с лёгким ворсом внутри. Повесила сначала пальто, потом шубку на плечики поверх одежды, брюки положила на головку соседней кровати, "Послезавтра надо будет купить штук пять плечиков и лёгкое трико под брюки, можно ещё носочков. Завтра занятия, некогда будет". У ней осталось сорок восемь рублей. Десятку отложила в свой сейф, громко произнеся:
   - Он никогда не должен пустовать!
   Накинув халатик, пошла на кухню, аппетит разыгрался не на шутку, видимо, она всё-таки переволновалась. Доела позавчерашний суп, напилась горячего чаю с засохшей ватрушкой, вымыла посуду и принялась для полного успокоения за вязку, "Надо закончить сегодня передок, совсем немного осталось".
   На работе, конечно, обратили внимание на её одежду. Татьяна спросила в раздевалке:
   - Новая?
   - Нет. Старшая сестра ещё в прошлом году отдала, себе новую купила, длинную. А вот брючки новые.
   - А где твоя сестра работает?
   - Нигде не работает, - с лёгкостью врала она.
   - А где деньги такие берёт?
   - Так у неё муж шахтёром под землёй работает, а для женщин у нас дома работы нет никакой, сидят дома с ребятишками.
   Та, видимо, удовлетворилась ответом.
   Занятия в кружке шли своим чередом. Отрабатывались новые элементы, много новых элементов. Рисунка пока им не показывали. Данка давно не появлялась. Но ни одни выходные они не оставались без дополнительного вечернего заработка.
   Она для собственного интереса завела, как и Маша, большую записную книжку, в которой отвела по две развёрнутые странички каждому ресторану или месту выступления с четырьмя графами: "Дата", "Танцы", "Зарплата", "Примечания, тип зала". Для полноты записей пришлось восстановить в памяти все выступления с самого начала, их набралось уже около двух десятков.
   Наконец, Максим Петрович, видимо, решил, что нового разучили достаточно, пора выходить на рисунок. Все с интересом слушали его задумки, перебивая вопросами. "Молодец он всё-таки!". Две совершенно новых спортивно-гимнастических постановки с участием сольной, седьмой, пары в центре или на сцене. И на десерт добавил, что они решили включить в программу, и клубную, и ресторанную, вальс-Бостон, и предложил единственное сегодняшнее занятие посвятить его оттачиванию:
   - Времени больше нет, поэтому с ним вы должны разобраться сами, это вам домашнее задание. Знайте, что с новыми номерами мы будем выступать только там, где уже бывали не по разу. В следующую среду репетируем выход в костюмах в полную силу.
   И принялись за вальс-Бостон, пока под звуки пианино. У всех было такое приподнятое настроение, что смех ему приходилось нередко обрывать. Однако, она была вскоре удивлена тому, что вальс-Бостон никто из коллектива прилично не умел танцевать, и пришлось Максим Петровичу взять её себе в пару, чтобы целый вечер учить тонкостям этого прерывистого замирания в танце. По ходу дела добавлялись и его собственные зарисовки движений, оригинальности которых её также порадовали, так как они временами полностью игнорировали музыку, временами музыка отсутствовала вообще, были и открытые элементы стриптиза. Главным в этом танце ставилось - - выражение страстного чувства.
   А на досуге дома она обдумывала серьёзный вопрос - - куда девать деньги, которые скопятся, например, за год? Она не находила им применения. А деньги-то большущие. Надо было задумать что-то очень значительное. Что?
   В среду, едва она появилась, шуму было уже на всю раздевалку.
   - Быстро одеваемся на Бостон, - торопили девчонки.
   Она нашла свою коробку, девчата помогали со шнуровкой корсета. Всунула ноги в цветные, как платья, туфельки...
   - Итак, начинаем..., - слышалось уже.
   Парни в смокингах с бабочками. Дамы в блестящих чуть удлинённых, облегающих верх, платьях с широким низом, с огромным декольте, переливающихся всеми цветами радуги, каждое разными оттенками. Грудь была настолько поднята полукорсетом, что трудно было дышать. Данка появилась, когда они уже выделывали первые "па", молча досмотрела весь прогон. Потом заставила всех одеть парики, дамам - - светло-русые гладко зачёсанные, собранные в большой крендель сзади, мужчинам - - тёмно-русые с густой волнистой шевелюрой впереди и с бакенбардами. Девчонкам, кроме того, белые перчатки и на руку - - накинутая шёлковая петля с настоящим веером.
   - Во время всего номера веер здесь не открывается, - пояснила она, - давайте ещё раз всё с начала и ладом.
   Потом заставила примерить парики мужчинам на свой первый номер, по которому было замечание о лысинах, Фёдору достался белый, а девчатам на заключительный номер - - чёрные короткие стрижки. Прощупала все головы, сделала какие-то записи и ушла. А коллектив вживался в новые костюмы ещё около часа. Потом сложили, каждый в свою коробку, и вторую половину вечера - - всё по новой да ладом.
   Перед самым новым годом в субботу целых полдня их фотографировали. Все номера в костюмах. Каждое движение и крупным планом, и вдали, и всех вместе, и по парам. Пришлось делать это и в фойе с дополнительным освещением, и на широких лестницах, и в тренажёрном зале. Все измучились. Кроме того, Максим Петрович посетовал, что костюмов становится всё больше, а с местом их хранения появляется проблема.
   Все жаждали, что новый год начнётся с новых показов.
   - Увы! - Сказал худрук, - Данка сказала "Нет!". Нет, значит, нет.
   - Вот так. Безо всяких объяснений, - думала Галина, - да и нам ли об этом думать? Наше дело исполнять. - И она отбросила все заботы и фантазии на эту тему.
  
  
  

х х х

  
  
   Домой она собралась только восемнадцатого января на два дня. Билетов на ближайшие четыре часа не было. Поднялась в предварительную продажу, купила на обратный путь. Ждать до двенадцати дня не хотелось, и она с огромной Машиной сумкой, которую та одолжила ей для поездки, пошла на место посадки, "Если водитель знакомый, то может посадит". Народищу была тьма-тьмущая. Времени до ближайшего рейса - - полчаса. Постояла минут десять среди толпы, вслушиваясь в разговоры. Оказалось, что автобусов не хватает, и даже расписание изменили поэтому. Оставила поклажу на знакомую женщину и пошла на поиски. Обошла всю стоянку, своего автобуса не нашла, "Наверное, ещё не пришёл". Прошла на место высадки пассажиров и стала ждать. Душа возликовала, когда она увидела его - - за рулём был знакомый. Сразу подошла к дверце водителя.
   - Здравствуйте, Адольф.
   Он её рассматривал.
   - Адольф, я Никифорова, дяди Саши дочка. Помогите до дома добраться, один день всего свободный за полгода выдался.
   - Ба! Какая ты стала, совсем не узнать.
   Она ждала его решения.
   - Строго сейчас, контролёры делают посадку только по билетам, переполненные, как раньше, не дают отправлять. Давай так, на выезде по трамвайной линии на первой автобусной остановке, она прямо напротив станции с той стороны, успеешь, недалеко.
   - Ещё проблема, со мной сумка больше моего роста, мне с ней, наверное, не влезть.
   - Откуда ты едешь?
   - С севера.
   - Значит, так сделаем, я сейчас поставлю автобус вот здесь на стоянку, неси туда свою поклажу. Я пойду путёвку отмечать, а ты - - на остановку.
   Она прямо среди массы транспортных средств бегом бросилась за своей сумкой, поблагодарила женщину и подошла к спасительному номеру "143".
   - Что у тебя там?
   - Подарки, конечно. Сто лет дома не была.
   Он втащил её сумку и положил рядом с собой на мотор.
   - Ничего не прольётся?
   - Ничего. Я побежала.
   - Входи в переднюю дверь, у дома высажу.
   - Хорошо. Спасибо.
   На остановке вместе с ней вошли ещё человек десять. Она, как все, передала деньги, получила билетик и уже спокойно стояла в толпе людей. Ей совсем не хотелось рассматривать пассажиров и искать знакомых. Но всё-таки минут через пятнадцать её потревожили настойчиво. Пришлось оглянуться.
   - Вот это да! Сестрёнка! - Удивилась она.
   Лидуська сидела на третьем сидении и, видимо, попросила людей, чтобы её позвали, и изо всех сил махала ей рукой, чтобы подошла. Пришлось к ней с трудом пробираться. У обеих улыбка была до ушей от неожиданной встречи.
   - Ты что, без ничего?
   - Без ничего, - соврала она.
   - Надолго?
   - Завтра обратно.
   - С билетом?
   - Ага.
   - Часто ездишь?
   - Два месяца не была.
   - А нас вот на пять дней всех выгнали, какую-то дезинфекцию в общаге делают. Куда хотите, говорят, чтоб ни одного не осталось. Пришлось вот нам с подружкой поехать.
   - Здравствуйте. Сонька.
   - Галина.
   - Это сестра моя, - объяснила Лидуська и продолжала, - Где работаешь?
   - На ВИЗе.
   - Приоделась, я даже узнать не могла сразу. Много получаешь?
   - Прилично. Ты почему дома-то не показываешься? Уехала, как в воду канула, родители беспокоятся.
   - А что там делать-то? Воду таскать?
   - Нравится учиться-то?
   - Да, нравится. И учиться нравится, и жить нравится.
   - Кем будешь-то?
   - Фрезеровщиком. Плюс аттестат о среднем образовании.
   - Сколько учиться?
   - Почти четыре года. Ты замуж ещё не вышла?
   - Нет, не собираюсь пока.
   - Ищи городского, с квартирой чтоб.
   - Какая ты практичная у нас.
   - А ты у нас модница как была, так и осталась.
   Обе смеялись и болтали без умолку, не обращая внимания на тесноту. Даже попутчики все вокруг притихли, прислушиваясь к их разговору.
   - Вот моя деревня, скоро дом родной, - шутила сестрёнка при въезде, - как быстро доехали-то.
   - Мне остановят прямо у дома, так что приготовиться пора.
   - Даже так! Ну, тогда вперёд!
   И они стали пробираться к передней двери. Девчонки выскочили, а она застряла со своей поклажей, пока эту сумищу передали ей, пока Адольфа благодарила.
   - Ну-ка, красавицы, взяли с двух сторон быстро! - Уже командовала она ими.
   - Вот и приезжай домой! А дом на замке, - смеялась младшая, - смотри-ка, звонок сделали, - фиксировала перемены.
   Достали ключ, повеселились с Джеком, разделись и - - за стол. Матушка, видно, ушла совсем недавно, так как печь была ещё не закрыта, наверное, в магазин. Галина заглянула в кадушки.
   - Девчонки, я пойду воду носить, а вы тут развлекайтесь сами. Только чур, сумку я сама при матушке открывать буду.
   Под хрустаток снега под ногами и весёлое поскрипывание ведёрок на коромысле вспоминались прожитые месяцы.
   - Господи! Уже и новогодние праздники прошли, скоро январь кончится. Как быстро летит время! Так же быстро пролететь может и год, и два, и три. А что потом? Не буду же я до старости танцевать. Или буду всю жизнь сидеть за станком, как все, и штамповать, штамповать, штамповать. Всю жизнь за девяносто рублей в месяц. А ведь всего четыре месяца назад я была этому так рада. Чему я буду радоваться через год? Валя вон учится в институте, надо и мне об этом задуматься. А чему я буду радоваться, когда не будет дополнительного заработка и вдруг кончатся танцы? В самодеятельность я однозначно уже не вернусь. Жить, как Маша, десяток лет в общежитии? Нет, надо что-то думать. На жильё даже в очередь не поставят, пока не выйду замуж. А потом заводские рабочие ждут не один десяток лет, пока эта очередь подойдёт. На свои деньги можно купить дом, но дом мне не нужен! Мне на всю оставшуюся жизнь хватило родительского. А квартиры в многоэтажках все ведомственные, все по очереди. А может не все? Я ведь не знаю этого наверняка. Не знаю. Значит, надо поинтересоваться. Надо поговорить со сведущим человеком. С кем? Кто со мной будет разговаривать на эту тему? Кому я нужна? - Разговаривала она вслух сама с собой и пришла к выводу, - я нужна только Максим Петровичу. Вот его и надо подробно обо всём расспросить, пока я ему нужна. Господи, наконец-то я нашла достойную тему для изучения. Очень даже достойную. И деньги для этого есть, по крайней мере будут в недалёком будущем. Итак, меня интересует вопрос, можно ли в принципе купить квартиру? Ведь упоминала Ирка, что строить собираются жильё за свои деньги.
   - Спасибо, Галина, опять выручила, воды натаскала.
   - Скажи спасибо, что младшую тебе привезла показать, а то она сама бы не собралась, - шутливо отвечала она.
   А девчонки уже разбирали её сумку, разложили на диване кучками.
   - Мама, иди-ка посмотри, что Галина вам навезла.
   - Пойдём, мам, посмотрим.
   Матушка присела на краешек дивана и неуверенно начала разглядывать всё по порядку.
   - Это что, всё нам?
   - Всё вам, делите, как хотите.
   - А это?
   - А это племяннику моему.
   - Господи, это сколько же это всё стоит?
   - Вам это ничего не стоит. Это вам от меня подарки.
   - Ты лучше покажи, в чём приехала, - смеялась Лидуська.
   - В чём? - Переспросила матушка.
   - Ладно. Только не заикайся.
   Пришлось облачиться в обновки, к которым она уже успела привыкнуть.
   - Красота-то какая, Галина. И что? Так в штанах и ходишь по городу?
   - Да, мам, так в штанах и хожу. Никаких юбок, подолов, чулков, подтяжек. Тепло и удобно. Это сейчас модно.
   - А это сколько стоит? - Мать щупала шубку.
   - Дороговато, конечно, но деньги я честно заработала.
   - Как ты могла столько заработать за 4 - 5 месяцев? - Мать очень строго смотрела на неё.
   - Сейчас расскажу.
   Она осталась в одном трико, носочках и футболке. Прямо у всех на глазах села на шпагат, Сонька ахнула. И прямо в этом положении, наклоняясь в разные стороны, не терпящим возражения голосом уверенно говорила:
   - Кроме того, что я работаю и получаю больше сотни в месяц, я ещё занимаюсь, как ты понимать должна, своими любимыми танцами в заводском Дворце культуры. Нам почти каждую неделю приходится выступать вот, примерно, с такими номерами. И нам за это ещё и платят. Так что танцы меня здорово выручают. Я после работы только в столовую успеваю забежать, чтобы на занятия не опоздать. И так каждый Божий день по три-четыре часа, то есть до ночи. Все пять месяцев! Вот откуда у меня деньги!
   Матушка поверила и вроде успокоилась, так как принялась рассматривать подарки уже более внимательно, уже как свои.
   - Слава Богу! Отступилась, - думала она, - а вот старшая сестра может поинтересоваться ценой и более тщательно.
   - А вон, кажется, и племянник приехал, - заметила Лидуська.
   - Какой племянник? - Переспросила матушка, оторвавшись от тряпок.
   - Мой племянник, - смеялась сестрица.
   В окно было видно, что по тропинке к дому уже подходили родственники.
   - Здравствуйте! - Гремел зять. - Вот и мы. Ждали?
   - Конечно, ждали. Все давно только вас и ждали, - смеялась Лидуська.
   - И ты здесь! Как это ты решилась заехать к родителям-то?
   - Да случайно совсем, зятёк.
   - Ох, вижу, весёлые у вас язычки у всех.
   Конечно, начали разглядывать подарки. Надежда была настолько тронута ребячьей шубкой, что чуть не прослезилась. А зять смотрел больше всего на тёплое бельё. Но никто ничего не разбирал, ждали порадовать отца. Только малому примерили - - пока великовато, но на следующую зиму будет уже носить.
   - А это Олюшке нашей на платья, надеюсь сошьёте сами.
   - А почему мне ты ничего не подаришь? - Потребовала Лидуська.
   - Подумай и скажи, чего ты больше всего хочешь?
   - Можно, я ночью подумаю?
   - Вот, что во сне приснится - - завтра расскажешь, - сказала Галина, а сама подумала, что отдаст ей две пары новых колготок и денег, раз оставила без подарка, хорошо, что захватила с собой.
   Младшая, вернувшись из школы, восприняла приехавшую толпу без восторга. Отец, конечно же, тоже был доволен, цены его не интересовали. Одно тёплое бельё он примерил и сказал, смеясь, что не снимет его до самого лета, а второе сразу отдал зятю.
   Она не вникала в их делёжку, это её уже не касается. Поняла только, что всем всего хватило, и все к вечеру успокоились. Их, троих девчонок, положили спать на диван. Мать укрыла их новым одеялом, которое они с ней кроили в прошлый приезд. Когда все поразлеглись, матушка тихонько позвала её:
   - Галина! Вставай-ка. Дело есть ещё одно.
   Она вышла к ней на кухню. Та сидела со свечкой в руках.
   - Крещение Господне ведь сегодня наступает. Давай-ка, делай своё дело. Не зря же ты приехала именно сегодня. Да как раз и вся семья в сборе.
   Каждый год в крещение матушка уже много лет заставляла её освящать домашнее хозяйство. Ничего не оставалось, как взять в одну руку мелок, в другую - - горящую свечу и, начиная от входных дверей вправо, идти с молитвой по периметру да ставить крестики на дверях и окнах. Потом оделась, пошла во двор, там обошла все уголочки, все сарайки, стайки, все затворы. Когда вернулась, зять уже похрапывал за печкой. Матушка ждала её так же, сидя за кухонным столом.
   - Мам, а почему я Алевтину крёстной не зову? Она же меня, говорят, крестила.
   - Так ты ж ещё в первом классе отказалась её так называть, когда тебя в октябрята приняли. Я ещё тогда заметила, что бесёнок в тебе веселится. Пришла с октябрёнским значком и с порога заявила: "не буду больше Альку крёстной звать. Какая она крёстная мать, если старше всего на один год и меньше меня ростом". Так и живём всю жизнь рядом не с крёстной, а просто с Алевтиной. Да и старше она тебя не на один год, а на целых три. И посмотри, переросла тебя намного и шире в два раза стала.
   - Мам, а я этого момента не помню.
   - А как крестили, помнишь? Ты ведь уже тогда большенькая была, четыре года тебе было.
   - Помню, конечно, меня ж тогда почти голую в холодную воду засунули.
   На следующий день все были дома, даже отец, и семейное веселье продолжалось. Лидуська заставила её повторить вчерашние изгибы, и Галина, довольная, что может их чем-то удивить и развлечь, попросила:
   - Так, отойдите все от дивана вон в ту сторону, освободите место до самого окна.
   Она с разбегу прокатилась на шпагате, скользя по гладкому крашеному полу, потом покрутила пируэты, погнулась в "мостиках", в общем, показала себя.
   - Ну ты даёшь! - Только и сказал зять.
   - Скажи кому, ведь не поверят, опять скажут, что вру, - отец был довольнёхонек.
   - Кстати, меня ваш Адольф в автобус без билета взял. Если б я была не твоя дочка, меня бы сегодня здесь не было. И сумку помог затащить, и около дома нас всех высадил, - говорила она, поднимая престиж отца, - я, правда, соврала ему, сказала, что с севера еду, что сто лет дома не была.
   Отец только хихикнул.
   - Уж чего- чего, а врать-то ты мастерица, вся в отца. Недаром про него говорят: "Ему соврать - - что палец обоссать", - вставила свои любимые словечки матушка.
   Провожать их вышли за ворота все вместе с Джеком. Гостить оставались только Лидуська с подружкой.
   За два дня она почему-то устала от шумных разговоров, от громкого смеха, которые стояли в ушах всё время, пока она не добралась до своей комнаты, до её спокойного время препровождения со спицами в руках. Сегодня она должна закончить свой свитерочек и состирнуть. А когда выпадет чистый снег - - ещё и вывалять его в снегу, только тогда он начнёт пушиться.
   В середине февраля Данка, развернув огромнейший плакат, объявила:
   - Поздравляю всех! С этого дня у нас своя афиша. - И обратилась почему-то именно к ней. - Нравится, Галина?
   - Конечно... Слов нет... Просто великолепно!
   - А нам можно сделать по одному такому? Дома повесим.
   - Сколько угодно. Я это предвидела, вот в этом рулоне каждому по одной. Это монтаж. Все плёнки у меня, чтобы следующую дешевле смонтировать. Так что с этого дня смело можете выходить с новыми номерами, они уже достаточно хорошо отработаны. Впереди 23-е февраля, знаете, что на Химмаше, а 8-го марта - - точно два дня в "Космосе", давно там не бывали.
   - Раз уж разговоры, давайте уточним ещё кое-что, - обратился Максим Петрович, - мы решили, что в знакомые залы вы будете выезжать без меня. В таких случаях старшим у вас будет Семён. Имейте ввиду, он отвечает только за коллектив и безупречное исполнение. С музыкой, с транспортом, с деньгами и прочими вопросами - - это не его дело. Это первое. И второе, чтобы вы знали, за высказанные идеи, часть которых уже воплощена в жизнь, Данка из своего кошелька премирует вот эту девицу, - и взял её за плечо, - в сумме 750 рублей.
   - Ну что вы... Зачем..., - промямлила она, краснея от стыда.
   - Это уже решено. А теперь пора заниматься. По местам!
   Свободные деньги она теперь два раза в месяц относила в сберкассу, за два с половиной месяца накопилось уже около двух тысяч, ещё эти 750 рублей.
   Вязать ей уже было нечего, она подальше убрала спицы. И всё свободное время выходила смотреть телевизор, слушать чужие разговоры. Покупать она ничего не хотела, магазины оставила до весны, а может до лета. Подступиться к Максим Петровичу с мучающим её вопросом пока никак не могла решиться. Как-то зашла к дежурной в закуток посмотреть газеты. Все они были в подшивках, "Правда", "Комсомольская правда", "Литературная газета", "Известия". Напротив на нижней полке под столиком стопкой друг на друге были прошлогодние, сверху она прочитала "Строительная газета".
   - Зайтуна, можно мне одну прошлогоднюю подшивку в комнату взять дня на три?
   - Возьми, конечно, я запишу.
   Она освободила полностью стол и в большой надежде, что это может её как-то просветить, принялась читать всё сподряд с самого первого номера. Когда легла спать, газетные заголовки всё ещё стояли перед глазами, а мозги, сдвинутые в новом направлении, пытались их расположить в доступный порядок для обдумывания. На следующий день она поняла, что печатают на каждой странице из номера в номер и хоть продолжала заглядывать в содержание каждой статьи, но ненужную полемику обходила взглядом. Три дня не хватило, она даже один месяц не успела освоить, но начала привыкать к строительным терминам. Хорошо, что в среду можно было отвлечься на занятия кружка, а то она бы потихоньку могла сойти с ума. Потом появилась Маша, и она отнесла подшивку обратно.
   Возвращались они, как всегда, трое.
   - Девчонки, а поделитесь со мной, куда вы деньги деваете, хорошо ведь получаем.
   - Я половину родителям отвожу, там ещё семь человек и нужда большая, - сказала Таня.
   Валя молчала.
   - Я тоже родителям помогаю, но ведь всё равно остаются, - пыталась Галина продолжить тему.
   - Так надо купить себе что-нибудь. Приданым обзаводиться пора, всё равно ведь замуж когда-то выходить. Зима вот скоро кончится, дни станут длиннее, веселее будет, и траты побольше будут. Мы заняты с утра до ночи, а другие-то и в театры ходят, и в кино, и одеваются "с иголочки", и в отпуска на море ездят, даже за границу некоторые. Я вот прикинула, так все мои денежки в один миг исчезнут, если выйти замуж, надо и занавески на окна, и телевизор, и холодильник, и мебель, и постельного сколько, и мужа одеть, дети появятся.
   - А ещё лишние деньги люди в карты проигрывают, - Валя вступила в разговор, - у нас даже студенты такие есть, даже сами себя в залог отдают, так проигрываются. Деньги там, говорят, побольше наших крутятся.
   Валя была серьёзней Тани и одевалась она интересней. Если они были всё в одном и том же, то Валя всегда меняла даже тренировочную форму, да и в общежитии её не увидишь в халатике с домашними тапочками. На стиль её одежды, так же как и на взгляды, влияло молодёжное окружение института, в котором она училась.
   - Валя, а кем ты будешь после института?
   - Химиком.
   - Что значит химиком? Объясни поподробней.
   - Я и сама толком ещё не знаю, ещё ведь только первый курс. В январе вот первую сессию выдержала, шесть экзаменов. И ещё потом целый год только общеобразовательная программа. Только с третьего курса начнётся специализация, надеюсь, к тому времени разберусь и выберу своё направление для будущей работы. Это может быть и начальник центральной заводской лаборатории, и главный технолог, может научная деятельность, пока не знаю.
   - Валя, а в вашем институте кроме химиков кого ещё учат?
   - Да много факультетов. И механики, и технологи по всем отраслям промышленности, и финансистов, экономистов, бухгалтеров, я всех-то даже и не знаю. УПИ - - это же самый большой и самый престижный ВУЗ на нашем Урале.
   - А почему ты решила стать именно химиком?
   - Так в школе мне химия больше всего нравилась, да и преподаватель у нас замечательный был, он и заметил моё пристрастие к этому предмету.
   - А я химию поняла, только когда к экзаменам в последний год готовиться начали. А до этого все годы не умела отличать кислоту от щёлочи, - смеялась Галина.
   А дома, лёжа в постели уже, она задала себе вопрос:
   - А кем бы я могла быть, если б вдруг захотела выбрать себе учёную профессию?
   И перед глазами медленно рисовалась картинка - - она в строгом костюме со строгим взглядом у большого окна в чистом просторном кабинете, как у бухгалтерши, за столом. За совершенно пустым столом.
   - Не может же стол быть пустым, - подумала она.
   И перед глазами на столе появился отрывной календарь, она присмотрелась к дате - - 1974 год!
   - Господи! Это же будущее! - Тихо изумлялась душа, боясь спугнуть увиденную картинку.
   Потом стол стал заполняться деньгами, пачками денег, перевязанных резинками, как в сберкассе у кассира, которые она совсем недавно видела. Полный стол денег! Не в силах более удерживать картинку мозга, Галина расхохоталась:
   - Моя душа хочет работать только с большущими деньгами! Интересно, как называется такая профессия?
   И в следующие дни она размышляла на эту же тему, сидя за станком. Никогда до этого времени в их семье ни одного слова не было произнесено родителями с намёком на то, что возможно обучение после школы, вся жизнь, все разговоры сводились только к работе. Слово "учёба" ассоциировалось у ней только со словом "школа". И несколько дней Галина морщилась от этого сходства. Ей стоило огромных усилий преодолеть эту, внушённую с молоком матери, зависимость. Но в подсказки судьбы она верила однозначно:
   - Если я хочу удержать соприкосновение с деньгами, мне, видимо, придётся всё-таки учиться. Эту связь требуют высшие силы, - она это знала наверняка, - надо будет самой точно определиться. Путь мне предложен.
  
  
  

х х х

  
  
   - Маша сейчас в городе Кирове. Интересно, где такой? - Галине вдруг захотелось купить большую карту, чтобы следить за передвижениями соседки, может даже отмечать фишками места её временной дислокации. Наверное, она так и сделает, повесит большую карту над пустующей кроватью. На этот раз она заказала ей простых носочков для всей родни и парочку новых трико из эластика для себя, разных расцветок, но не ярких. Она бы с превеликим удовольствием нагрузила обе матушкины руки деньгами, но знала, что та не возьмёт ни копейки, так как насмотрелась подобных отказов, когда Надежда начинала работать.
   А сейчас после мытья и приборки опять взялась за "Строительную газету". На этот раз дела пошли быстрее, через неделю она уже закончила просматривать сентябрьские выпуски. Ей пришлось выписывать незнакомые часто повторяющиеся слова и обозначения, чтобы потом у кого-то узнать их суть, такие как себестоимость, или ХР, К, Д и так далее. Список был уже на три страницы . Столбиком. Некоторые значения слов она сумела найти в самих газетах, но много оставалось неясным. Здесь же наткнулась на последней странице на заголовок "Всё о кофе", где расписывалось подробно, каким оно бывает, что не "оно", а "он", то есть мужского рода, как лучше молоть зёрна, как заваривать кофе, когда его лучше употреблять и с чем. Она решила записать рецепт приготовления этого редкого напитка на последнюю страничку своей записной книжки.
   - Попробую в выходные, - решила она, - зря что ли открытая баночка у Маши стоит. Понравится если, можно будет и заказать.
   Заглянув в баночку на следующий день, к своему удивлению никаких зёрен там не обнаружила. Почитав, что написано мелким текстом, поняла, что оно уже молотое. Решила всё-таки заварить, сделала с молоком - - "Можно пить вместо чая по утрам".
   Седьмого марта они впервые выступали с вальс-Бостоном. Зал был знаком. Сегодня с ними была Данка. Оказывается, она предварительно заставила оркестр разучить музыку, и генеральная репетиция танца проходила уже под звуки эстрады.
   - Вот бы всегда так! - Ликовала её душа. - Совсем другое дело!
   Может афиша, а может праздник сделали своё дело - - зал был полон уже с самого начала, и первый номер решили начать пораньше. Кроме новых париков во всех номерах, у девчонок в первом выходе волосы сзади были в виде заколки облачены веерной радугой, это предворяло некий стиль всей программе в соответствии и с названием группы, и с рекламой. А в заключительном стриптизе роскошные веера кокетливо игрались с почти голыми попами.
   - Завтра вы будете здесь без меня, - сказала Данка и похвалила, - хорошо получилось. Даже лучше, чем я думала.
   К тому же и оценили их в этот раз дороже.
   Она так устала читать эти газеты, что машинально начала просто перелистывать страницы. Две газеты попались с какими-то законами, постановлениями, она даже не взглянула в эти огромные мелкие тексты. Но она знала точно, что непременно должна напичкать свою голову различной информацией на интересующую тему, так как только в этом случае мозг сделает единственно правильный выбор. В следующих номерах всё чаще стали попадаться слова "молодёжная политика государства в жилищном строительстве", "строим своими силами", "домострой", "малометражное строительство", где в самом начале постоянно были ссылки именно на один и тот же закон и на постановление Верховного совета СССР. Наконец, она поняла, что пропустила что-то главное. Пришлось вернуться и прочитать все указания властей на эту тему, иначе ей не выстроить логическую цепочку и не понять, что обсуждают в следующих номерах. Начала читать, но глаза уже слипались, пришлось отложить до завтра, "Нет, до послезавтра. Завтра - - занятия кружка".
   Через день решила зайти после работы в столовую, чтобы не тратить время на приготовление пищи, и с новыми силами принялась читать, "Две огромных газеты за сегодняшний вечер я должна освоить во что бы то ни стало".
   Удалось ей это с большим трудом, но закон ей понравился, правда, лишнего в нём было чересчур многовато.
   - Кто их сочиняет? Что у них за мозги? Можно было бы и в десять раз короче написать, понятней бы было. - С этими мыслями она стелила постель.
   Однако, засыпая, ей казалось, что зацепилась за что-то фундаментальное, очень серьёзное и отпускать эту ниточку она не должна, "в следующие дни надо прочитать декабрьскую полемику на эту тему. А потом ещё раз вернуться к этим двум газетам, если понадобится".
   Как оказалось, последующие выпуски газет обсуждали именно этот закон во всех ракурсах, разбирая по каждой его статье все вопросы, все проблемы вполне конкретно. Высказывались разные города, разные предприятия, разные министерства. Суть заключалась в том, чтобы по всей стране начали обеспечивать жильём молодые семьи, выделяя на это и места в общей очереди, и создавая молодёжные кооперативы, где молодые будут сами участвовать в строительстве, или в каждом строящемся доме выделять несколько квартир, или строить семейные общежития и так далее. Она решила эти две газеты вынуть из подшивки и оставить у себя. Отнесла подшивку на место и заложила её в середину стопки. За текущий год она начнёт читать хотя бы через недельку. Отдохнуть надо.
   - Снег-то какой валит! - Отряхивалась Маша, затаскивая свои сумки поздно ночью.
   - Интересно, заметит она карту? Свет-то только в прихожей, - думала она, лёжа в постели и не проявляя особой активности к разговору.
   Та, оставив сумки в прихожей, разделась, выключила свет и сразу - - в постель. Однако, заметила.
   - Это что это? - Услышала Галина тихий вопрос.
   - Ковёр, - ответила так же тихо, - спи, завтра расскажу.
   Карта СССР была географическая. Зелёные равнины, коричневые хребты гор, голубые ленты рек, синева морей действительно в лунном свете смотрелись, как ковёр. Она уже пометила красными кружочками конфетти на клее те города, которые знала, Маша днём должна догадаться, что это места её командировок. За вечер они должны закончить, должна же соседка помнить, сколько раз бывала в каждом городе, столько красных пятнышек и будет стоять вокруг него кругом или полукругом. За десять лет это уже около ста меток - - целая история. Этим можно даже гордиться.
   - Ты что, к сестре сегодня не идёшь? - Спросила Маша на следующий день.
   - Нет. Завтра. Я теперь раз в неделю хожу, договорились по средам да в выходные, - ответила она. - Давай скажи, понравился тебе мой "ковёр"?
   - Тоже мне, придумала! - Засмеялась та.
   - Сколько можно мне на пустую кровать смотреть! А теперь здесь всегда живая карта путешественницы перед глазами. Давай сначала хоть по памяти наклеим красных меток по городам, сколько вспомнишь, а потом уж пойдёшь девчат приглашать за товаром. Пусть посмотрят на твои маршруты.
   И они принялись за воссоздание истории. Маша называла, Галина клеила. Через час карта приобрела живой вид, потом наелись жареной картошки с молоком и начали заниматься торговлей. Конечно, показывали свою настенную живопись, при этом Маша хвалила её за изобретение, а она Машу - - за подвиги и размах трудовой деятельности. Даже дежурная по этажу заинтересовалась коридорными разговорами и заглянула, постучавшись:
   - Можно, я тоже посмотрю?
   - Конечно, конечно, заходите, - как экскурсовод, она всем показывала, называя города. С линейкой в руке так весь вечер и провела.
   Уже поздно, лёжа в постели, спросила:
   - Маша, а почему ты замуж не выходишь?
   - Я давно замужем.
   Галина от удивления перевернулась:
   - Замужем?
   - Почему тебя это удивляет? - Смеялась та.
   - Ну расскажи что-нибудь, интересно ведь.
   - Да всё, как у всех, влюбились, женились.
   - А где познакомились?
   - Так в первой командировке и познакомились, месяц игрались, а потом ЗАГС.
   - А где он сейчас? - Осторожно спросила она.
   - У него здесь, на улице Крылова, мать живёт, старенькая уже стала. Ни мне, ни ему, ни матери его неудобно было как-то жить вместе в однокомнатной квартире. А здесь, в общежитии, в комнате я была одна, и мы с комендантом договорились, чтобы она пока не подселяла никого, деньги ей за это платили. Вот, на твоей кровати он и спал. А три года назад коменданта сменили, с новой мы договориться не смогли, очень принципиальная женщина. Идти к нему в квартиру к постоянно ворчащей матери я не захотела. Вот так и живём. Пока в командировке - - вместе, а как возвращаемся - - он туда, я сюда. Да и лучше так, я хоть здесь отдыхаю от него, надоел уже.
   - А дети?
   - А детей нет. И не будет уже. Внематочная беременность у меня была. Операция. Сейчас думаю, что это даже к лучшему. Куда бы я с ним? Ни садиков, ни жилья. Он всё время по командировкам, а я бы с ребёнком да с его матерью в четырёх стенах... Как представлю, даже плохо делается. Лучше так, как есть.
   - А в очереди на жильё стоите?
   - Так ему ж никто не даст, у него есть жильё!
   - А купить никак нельзя? Вы же много, говоришь, получаете.
   - Как это купить? Жильё бесплатно дают, а не продают.
   - Говорят, что закон какой-то вышел, будто за деньги будут строить.
   - Да, рассказывали нам на политинформации про этот закон. Так он ведь для молодёжи, до тридцати лет только. А мы уже перешагнули этот возраст. Будет, вроде, и наш завод строить дом по этому закону, даже список составляют молодых семей. Только молодёжи-то на заводе из шести тысяч - - половина. И откуда у молодых деньги-то такие возьмутся?
   - Так ссуды завод должен, якобы давать.
   - Не знаю. Мы-то с мужем в эти списки никак не попадём.
   Всё! Галина не хотела больше продолжать этот разговор. Её захлестнула мысль, что на заводе готовят списки семей. Завтра же она обратится к Максим Петровичу. Нельзя оставлять этот вопрос без внимания ни на минуту. Даже если затея будет безуспешной, попытка - - не пытка.
  
  
  

х х х

  
  
   - Девочки, меня сегодня не ждите, мне задержаться надо, - сказала она у порога подружкам и бегом бросилась в кабинет руководителя, "Хоть бы он не успел уйти".
   Дёрнула за ручку, "Слава Богу, здесь ещё".
   - Максим Петрович, мне надо с вами поговорить! - И тихо добавила. - По личному.
   - Ну садись. Рассказывай, что так разволновалась?
   Она развернула перед ним газеты. Кратко объяснила их суть.
   - Говорят, на заводе составляют списки молодых семей и будут строить многоэтажку. Я должна попасть в этот список.
   - Я что-то слышал об этом, но, честно говоря, не вникал в тонкости.
   - За деньги будут строить. Вы же знаете, деньги мы получаем хорошие, мне вот даже девать их некуда. Хочу квартиру.
   Он осмысливал поставленную задачу:
   - Наверное, только семейным.
   - У меня есть семья. Сестра младшая здесь учится. Я же живу одна почти всегда, соседка работает в "Домнаремонте", постоянно в командировках, так сестрёнка всё время со мной живёт. Фамилии у нас одинаковые, родители одни и те же - - это уже семья.
   - А где учится?
   - На гособеспечении в училище на заводе имени Калинина первый год, ещё три года учиться будет. Там же в общежитии и прописана.
   - Да. Цель у тебя хорошая. Даже мне интересно стало помочь воплотить её в жизнь. Хорошо, я всё разузнаю. Но быстро это не получится, так как начальник отдела кадров напрямую этим вопросом не занимается. Ему ещё надо будет связаться и с профсоюзом, и с другими службами.
   - Пожалуйста, Максим Петрович, поторопитесь, как бы поздно не было.
   - Надо будет мне ещё с каждым в нашем коллективе поговорить, может кто-то ещё захочет. Но в первую очередь, безусловно, узнать про списки. Всё. Я тебя понял.
   - И ещё. Поинтересуйтесь ценами.
   - Ладно.
   Ей казалось, что она не шла по тротуару, а летела над ним с бешеной скоростью - - дома и переулки просто мелькали по бокам.
   И на следующий день с утра душа её горела огнём.
   - Тамара, а скажи, в городе есть церковь?
   - Есть.
   - Действующая?
   - Действующая.
   - А где?
   - На Московской остановке, сзади тюрьмы, около кладбища. Что, грехи замаливать собралась?
   - Ага.
   - Когда нагрешить-то успела?
   - Пасха скоро. Матушка иконку просила привезти из церкви.
   Она решила, что обязательно надо сходить в церковь, помолиться, так как без высших сил с поставленной задачей ей не справиться. Наметила прямо на завтра после работы.
   Спросив у прохожих, как пройти к тюрьме, быстро нашла. В церкви почти никого не было. Галина впервые в жизни была в таком заведении. Ей сразу предложили купить свечки.
   - Вам за здравие или за упокой?
   - Мне помолиться надо.
   - Тогда за здравие души своей вон в той стороне ставьте.
   Купила три свечки. Ещё выбрала иконку Божьей Матери средней величины в деревянной рамочке. Потом захотела купить молитвенник, выбрала с крупным текстом на русском языке. И направилась ставить свечки. Зажигала и приговаривала:
   - За здравие души моей, рабы Божьей Галины, - припоминая когда-то слышанные слова матери.
   Молитв она знала много, матушка наговаривала их всю жизнь, и ложась спать, и выходя из дома, и входя к скотине, и во время грозы, в общем, во всех бытовых случаях были свои молитвы. Молилась усердно. Иисусу Христу "Отче наш..." девять раз, потом Божьей Матери - - защитнице тоже девять раз, потом обошла абсолютно все имеющиеся в церкви иконы, крестилась перед каждой и просила, и просила: "Господи! Помоги мне с квартирой!".
   Когда вышла на улицу, было уже темно.
   - Максим Петрович, у меня могут возникнуть проблемы.
   - На работе?
   - Да. Сегодня одна из трёх штамповщиц, работающих посменно, намекнула, что хочет поработать только с утра, даже предложила мне с ней поменяться.
   - Что ты ответила?
   - Ничего. Посмотрела на неё только. И промолчала.
   - Молодец, что мне сказала. Завтра с утра я этот вопрос решу, надеюсь, раз и навсегда. Не беспокойся, никто тебя не тронет. Тебе самой-то не в тягость всё время с утра? Многим ведь первая смена не нравится.
   - Нет. Я уже привыкла.
   - Всё. Я понял тебя.
   Фёдор, партнёр по танцам, завёл с ней разговор во время занятий:
   - Галина, хочешь, я познакомлю тебя с очень хорошим парнем?
   - Ему что, жениться пора? Очередь на жильё подходит?
   - Я давно замечаю, что ты довольно практичная дама, но подумай-ка хорошенько, люди живут именно парами, вдвоём легче двигаться по жизни.
   - Хорошо, если движения эти окажутся в одном направлении.
   - Так я об этом же.
   - Я двигаюсь. И за себя. И за того парня. И за не один десяток совершенно обездвиженных даже. Причём настолько энергично, что боюсь повредить окружающих. Даже родные в стороны разбегаются.
   - Так может часть энергии твоей безграничной следует в другое русло направить?
   Если б видели окружающие, как залилось краской... Нет! Не лицо её... А всё тело обожгло огнём, бёдра, живот, грудь! Враз полыхнула кровь и мельчайшая вибрация потрясла её. Она вдруг осознала, что находящийся рядом мужчина почувствовал это, и прямо посмотрела ему в глаза. Он больше, чем нужно, сжал свои прикосновения. Этого было достаточно, чтобы дрожь прекратилась.
   - Да, тело иногда не слушается мозгов, - констатировала она, - а иногда и командовать пытается. И, пожалуйста, Фёдор, не надо меня провоцировать. Или ты партнёршу вздумал заменить? Я не выйду замуж без пленительной любви. Я не против знакомств с противоположным полом. Но слабак твой товарищ, если сам не может познакомиться с дамой.
   - Так он занят совсем другими делами.
   - Вот-вот! Видимо, разные у нас с ним направления. Даже, если пересекутся орбиты на миг, неизвестно, кто кого столкнёт... в пропасть, в которой потеряется будущее. Я в ней оказаться не хочу.
   Да, все сердечные чувства, все рефлексы с некоторых пор подчинялись её голове. Именно голова, сознательно или бессознательно, ведала всеми её действиями, и она давно поняла, что головёнка её знала все пути, все направления, которые обязательно приведут к положительному результату, помогут преодолеть все трудности, спасут в чрезвычайной ситуации. И она доверяла своему советчику, прислушиваясь к неведомо откуда возникающим подсказкам, совсем не бесчувственным и, как всегда оказывалось, правильным. Даже словами она говорила иногда не своими, а первый раз слышанными, исходившими не от сердца горячего, а от головы, и она верила им.
   Стоило задать самой себе вопрос, моментально следовало несколько ответов, но именно первый вариант ответа был самым надёжным и быстрым для решения возникающей проблемы. Она в этом убеждалась неоднократно, так как если она выбирала любой другой путь, он в конечном счете всё равно приводил её к решению, но более извилистым путём, иногда сопряженным с неудачами или потерями. Поэтому она редко задумывалась над выбором решений, чаще стала просто действовать и говорить, полностью доверяясь судьбе.
   - Меня начальник цеха только что вызывал, - сказала Тамара неделю спустя.
   Но Галина никак не отреагировала, "Станки ведь работают, можно и не услышать". Но перед умной Тамарой дурочкой не прикинешься, и через некоторое время спросила, не отрываясь от работы:
   - Зачем вызывал?
   - Про тебя шёл разговор.
   - Я догадываюсь, о чём, - она не собиралась юлить, но и секретов выдавать не собиралась.
   - Наша Танька заявление написала, чтобы работать только с утра.
   - Она разговаривала со мной на эту тему.
   - Что ты ей ответила?
   - Ничего. Промолчала.
   - А почему ты не хочешь посменно? Лучше ведь, легче, ночью даже поспать можно, дома времени свободного больше.
   - Начальник сказал, что я не хочу? - Жёстко решила уточнить Галина.
   - Нет. Просто сказал: "С утра будет работать только Никифорова".
   Она молчала, зная, что начальник не сказал ничего лишнего. Некоторое время спустя разговор продолжился.
   - Я, конечно, не любопытная, но какое-то влияние на нашего начальника ты имеешь.
   - Не по адресу такое замечание. Я на начальника не оказываю влияния. На нас обоих влияют с другой стороны.
   Тамара долго ничего не говорила, видимо, расшифровывала её объяснение.
   - Придётся Таньке налаживать отношения со своим сменным мастером. Жалуется он на неё, вот она и хочет "смотать удочки".
  
  
  
  

Глава 5

  
  
  
  
   В этот вечер её ждала радость. Максим Петрович просил задержаться после окончания. Все три часа занятий она с тревогой думала, что ему удалось узнать. Ей не хотелось терять надежды на любое, пусть малюсенькое, но положительное направление по вопросу жилья, и она весь вечер, как и весь предыдущий месяц, твердила: "Господи! Помоги мне с квартирой. Господи! Помоги мне с квартирой".
   - Ну вот. Слушай. Дом уже начали строить, говорят, котлован вырыли, фундамент начинают закладывать. Начальнику отдела кадров удалось забронировать три квартиры для участников нашей самодеятельности, с профкомом он договорился. Из наших пока желание высказали только ты и Семён, и Сотников ещё собирается, но пока точно не определился.
   Однокомнатных не будет, только двухкомнатные. Полная стоимость около девяти тысяч рублей. Первый взнос надо уже платить не менее трёх тысяч, это надо сделать до мая месяца. Есть у тебя такие деньги?
   - Да.
   - Так, денежный вопрос решён. Хорошо. Теперь тебе надо написать заявление на получение жилья и всякие там документы, в том числе о составе семьи. Сходишь с ними в профком, тоже до мая месяца. И только потом тебе дадут номер счёта, на который ты должна перечислить деньги. Твоя фамилия в профкоме известна. Если в документах что-то не успеешь, не тушуйся, скажешь, что позднее донесёшь. Главное, надо заявление написать.
   - А где найти профком и до которого часу он работает? Я в четыре ведь только кончаю.
   - Отпросишься у начальника на часок пораньше, скажешь, что в кадры вызывают. А профком в заводоуправлении на первом этаже, направо. Они до пяти работают.
   На следующий день она была в профкоме, прямо там написала заявление, в котором указала состав семьи из двух человек, две сестры. Ей дали список документов, которые необходимо предоставить, и сразу дали номер счёта, куда перечислить деньги.
   - В сберкассе вам помогут, там всё знают, мы с ними уже договорились. Деньги в первую очередь, а потом уж документы собирайте, - советовали ей.
   Она моментально сносилась за паспортом и сберкнижкой и перевела три тысячи, куда следовало. Получила двойной квиток, одну часть которого должна будет сдать в профком, а другую оставить себе.
   - Завтра - - срочно к сестрице, - диктовала она себе, - а потом уж своими документами заниматься.
   Она ехала на завод имени Калинина. Толком не успела расспросить, где он находится, знала только номер трамвая, на котором можно доехать.
   - Не подскажете, - обратилась к одной пассажирке в возрасте, - я правильно села, мне на завод имени Калинина?
   - Да. Это через четыре остановки.
   - Спасибо.
   Места в вагоне были, но сидеть она не могла. Как отреагирует сестрёнка на её выгодное предложение, она даже подумать не могла. Неужели та может отказаться от квартиры только потому, что не захочет вместе с ней жить.
   - Нет. Она не откажется от такой радости - - жить и работать в областном центре. Она у нас практичная, - думала она, глядя в окно и считая остановки.
   - Следующая остановка - - завод имени Калинина, - объявил вагоновожатый.
   Она осматривалась. Проходная. А ей надо найти общежитие заводского училища. Пришлось спрашивать прохожих. Знали не все. Уточнила направление и отправилась на поиски, "Хорошо, что дни стали длинными, до ночи времени много, найду".
   - Скажите, у вас проживает Никифорова Лида? - Спросила вахтёра.
   - Да, эту девочку я знаю.
   - Я её сестра. Она сейчас у себя?
   - Да. У вас с собой есть документы?
   - Конечно, вот пропуск рабочий.
   - Придётся оставить. Проходите в 209-ю, второй этаж. Но у нас только до одиннадцати.
   - Я только проведать.
   Она вошла без стука. Четверо девчонок что-то искали под одной из кроватей. Чтобы привлечь их внимание, она громко захлопала в ладоши.
   - Галина! Как ты меня нашла! Вот уж неожиданность! Какими судьбами? - Удивлялась Лидуська.
   - Да вот, дело появилось неотложное. Мне бы с тобой наедине поболтать надо.
   - Дело? Ко мне? - И, спохватившись, представила, - это ещё одна сестра моя, - и пояснила, - Надя недавно приезжала, мать послала узнать, как я тут учусь. Может и тебя тоже послали?
   - Нет. Я сама по себе. Так как, найдём укромное местечко?
   Они стояли у окна в длинном коридоре, и Галина объясняла сложившуюся ситуацию:
   - Мне надо помочь получить отдельное жильё, а для этого я должна иметь семью. А кроме тебя здесь никто не живёт. Мне нужны твои документы, копия паспорта, копия свидетельства о рождении, справка с места жительства и справка из училища, что ты учишься. Все должны быть заверены и с круглыми печатями.
   - Но я не хочу жить в твоём общежитии, мне и здесь хорошо. Да и далеко это. Нет. Я буду здесь жить.
   - Так сделай это для меня. Я буду одна жить. Кто поможет мне кроме тебя? Мне ведь только документы нужны.
   - Это надо за справками ходить, я даже не знаю, куда.
   - Ну, пожалуйста, нельзя мне шанс упускать такой. Конечно, я понимаю, что тебе не хочется этим заниматься. Но я тебе денег дам, чтобы отблагодарить.
   - Сколько? - Заинтересовалась сестрица.
   - Сколько скажешь, дело-то стоящее.
   - Ладно, правильно, что пришла. Помогу, сестра всё-таки.
   - Так сколько ты хочешь?
   - Сколько твоя шубка стоит?
   - Двести пятьдесят рублей.
   - Тогда 500 рублей хочу. Одна ведь будешь жить. Думай.
   Её не волновала эта сумма, но пришлось сделать вид, что озадачена подсчётом.
   - Ладно. Договорились. Только деньги тебе я положу на сберкнижку. И не здесь, а дома. Сходим вместе. Поняла? Это тебе на приданое будет. Не трать их. А если тебе нужны будут деньги, приезжай ко мне в любое время, всегда выручу. И, по крайней мере до окончания училища, сберкнижка будет у меня, я может ещё туда что положу. Согласна?
   - Согласна. Вполне разумно. А то я и правда истратить их могу. А сейчас дашь сколько?
   - Дам десять рублей.
   - Можно и больше, - скривила Лидуська губки.
   - Через неделю приеду снова. Все документы должны быть уже готовы. Вот тогда дам пятьдесят рублей за хлопоты.
   - Через неделю!
   - Да. Нечего время тянуть. В следующий вторник. Вот, я написала, что конкретно надо. Только не забудь, печати - - это самое главное.
   На обратном пути она размышляла:
   - Как интересно повернулся разговор. Сестрице и в голову не могло прийти, что я говорю не об общежитии, а о квартире. Я её просто купила. Она, наверное, думала, что я торговаться с ней буду. И совсем за дёшево продалась сестричка. Всё к лучшему. Бог даст, всё получится.
   На вахте ей подсказали, что все копии документов делают в отделе кадров - - это на завтра. Сразу зашла к коменданту, чтобы сделали справку с места жительства, тоже пообещали, что завтра будет готова.
   Во вторник снова отправилась к сестрице, та сумела всё приготовить. Галина всё внимательно прочитала, проверила подписи, печати. Отдала ей, как обещала, пятьдесят рублей.
   - Когда теперь рассчитаешься со мной?
   Давай так. У меня редко выпадает выходной в субботу. Вот мой телефон на вахте в общежитии, а я должна знать, как позвонить тебе. Примерно за неделю я позвоню и скажу, в какую субботу поеду домой. Только паспорт чтоб с тобой был. Я твоему вахтёру прямо скажу, чтобы она тебе записала, например, "в субботу, 14-го мая еду домой. Никифорова". А ты потом мне также позвонишь. Поняла?
   Лидуська проводила её до вахты, узнали номер её телефона, попрощались, смеясь, обе довольные сделкой.
   Документы в профком она вместе с квитанцией об уплате первого взноса сдала 15-го апреля. Опустошённая беготнёй, она сидела на своей кровати и никак не могла сосредоточиться. Решила просто лечь под одеяло и моментально уснула, даже не заведя будильника , первый раз за всё время его существования. Но утром он, как исправный часовой, щёлкнул один разок, проходя время побудки, и она открыла глаза.
   - Вот это да! - Удивилась себе самой. - Спала одиннадцать часов беспробудным сном!
   Чай, хлеб, масло и - - на работу. "Господи! Как хорошо на работе. Знай себе штампуй, и ничего больше".
  
  
  

х х х

  
  
   Приехала уже под вечер. Дома никого. Заглянула - - кадушки пустые почти, отправилась носить воду. Потом сходила за дровами, сложила в камин.
   Отец вернулся с работы. Обрадовался её приезду. Сел, как всегда, на свой любимый порог напротив камина и следил за тем, как она наполняет чугуны, разжигает камин. Начался неторопливый разговор.
   - Лидуська-то наша так и не показывается?
   - Один раз только и была тогда с тобой. Мы уж старшую отправляли к ней узнать, как она там учится, всё нормально вроде. Даже не хочет вспоминать о доме, о нас, значит. Может ты бы хоть иногда её проведала там. Мала ведь совсем.
   - Все у вас маленькие. Одна я с малых лет большая была.
   - Знаешь, Галинка, мать у меня совсем с ума сходит. Говорит, что молоко кроме тебя никто не пьёт, девать его некуда, и хочет корову продавать.
   - И правильно сделает. Сколько можно с этим говном возиться. Картошку в поле садить не надо будет. Покос, как у всех, две недели будет для лошадки, а не всё лето до осени. Мамка хоть отдохнёт немного. С утра до ночи всю жизнь - - одни ухваты, вилы, вёдра, чугуны таскает. Сколько можно-то!
   - Ну вот... И ты туда же, - вздохнул он.
   - А сейчас-то она где?
   - Наш-то магазин на ревизию закрыли. Ушла за хлебом в дальний, наверное. Вчера тоже туда ходила.
   - Меня вот не стало, так ещё и воды-то столько таскать каждый день надо. Ты ведь ни разу за всю жизнь до колодца не сходил. И хлеба в двух руках сумками не таскал. Ни разу даже по пути на своём автобусе не подвёз её. Пора бы и совесть иметь.
   - Так ведь я людей вожу, нельзя останавливаться-то, только на остановках.
   - Пап, я, конечно, рада, что немного по наглее вас обоих. Я последние два года учёбы, - приврала она, - всем водителям и кондукторам объявила, что я - - твоя дочь, и они меня все бесплатно возили, и даже по дороге останавливались, чтобы подбросить, а не только на остановках. Должна же быть хоть какая-то радость для семьи от твоей работы.
   - Да ты что! Я и не знал, - засмеялся он.
   - А сколько раз меня прямо у дома высаживали, ты ведь заметил, наверное, - продолжала она, - ты у нас очень уж честный. А я не такая, и всегда с удовольствием пользовалась твоей незапятнанной репутацией.
   Галина знала, что ему понравятся слова и о его порядочности, и о её непорядочности. И не ошиблась, он смеялся.
   Матушка с двумя сумками спешила по узкой тропинке к дому, и она, накинув шаль, вышла ей помочь, открывая и закрывая за ней двери сначала во двор, потом в сени, потом в дом. Та на ходу говорила:
   - Ой, дочка, новостей-то у нас сколько! Даже не знаю, как отец к этому отнесётся, но - - дома всё расскажу. Только позднее вечером. - Бросила сумки, разделась. - Хорошо, что печку догадались растопить, пора уже. И чугуны греются. Хорошо.
   - Это Галинка хозяйничает, - проговорил отец.
   - Ты что, и воды уже наносить успела? Господи, хоть отдохну немножко.
   Олюшка вернулась из школы и, пока все толкались на кухне, сразу разложила свои учебники и тетрадки.
   - Как учёба-то идёт, сестрёнка? Справляешься без меня? - Заглянула по тетрадкам. - Ну и почерк у тебя! Раньше ты получше писала. Посмотри, как аккуратно написано в отцовских тетрадках. Сейчас покажу.
   Пришлось достать с полатей свёрток с конспектами отца, которые делались не без её помощи, когда он заочно учился на механика. Он целых четыре года просил её многостраничный материал изложить в одном абзаце, который потом переписывал. Или нарисовать какой-нибудь узел двигателя, так как у него это не получалось красиво. Или составить таблицу расхода ГСМ, а потом её перечерчивал. Или решить задачу. Таким образом она познакомилась с теоретической частью транспортных средств.
   - Видишь, ни одной помарки, буковки, как нарисованные, одна к другой, заголовки выделены отдельной строкой. Душа радуется, когда такие записи в руки берёшь, поэтому и оценки только "четыре" и "пять". А у тебя даже в дневнике и то мазня. Дневник - - это твоё лицо. Учительница, когда смотрит на почерк, сразу представляет твоё лицо. В данном случае оно измазано чернилами. А ты ведь у нас не такая, ты у нас самая красивая. И твой портрет тоже должен быть таким же.
   - Девчонки, за стол!
   - Пойдём, поедим, а я потом быстро помогу всё сделать с уроками, чтобы утром к этому не возвращаться.
   После ужина отец немного посмотрел телевизор, но сон сморил трудягу, и мать отправила его на кровать. Скотина была накормлена, в доме тепло, все дела переделаны. Они с матерью на кухне тихо ведут разговор.
   - Решила я корову продать. Ей ведь уже больше десяти лет, ещё немного - - и только на мясо. Молоко-то отменное.
   - Отец уже поделился твоими соображениями.
   - Ну, и?
   - Я ему сказала, что давно пора. Сколько можно тебя в этом рабстве держать. Всех вырастили, всех выкормили. Я сказала, что в наше время молоко и мясо дешевле в магазине купить. Много ли вам надо-то!
   - Галина! Послезавтра ведь за коровой-то придут. Не знаю, когда ему и сказать. Если скажу сегодня, он ведь всю ночь спать не будет. А как утром перед работой - - ещё страшнее может быть.
   - А ты ему ничего не говори ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Он ведь в стайку-то заглядывает только по выходным и то только к лошадке своей.
   - И то правда.
   - А когда увидит да спросит, поздно будет волноваться-то. Скажешь, что предупреждала ведь. Появились покупатели сегодня или вчера и сразу увели. Только и всего.
   - А ещё, знаешь, я, когда ещё объявления расклеивала, встретила Лукьяныча, ты знаешь, он много лет врачом в нашей школе работал, а сейчас он в поликлинике. Говорю: "Возьми меня на работу, хоть кем, хоть на полставки". А сегодня попадается, смеётся: "Ну что, приходи через пару недель, у нас молодая в декрет уходит, пока временно. А где временно, там и постоянно может быть".
   - Мама, так это же замечательно!
   - Как-то всё враз закрутилось, страшно даже.
   - Если всё получается, как задумано, значит всё правильно, значит так и должно быть. Не отступай. Если б ты знала, как хорошо работать, и зарплата своя, и трудовая заполнена, и среди людей. Ты ведь у нас не лентяйка какая, не то что некоторые на завалинке сидят, и в хозяйстве пусто.
   - Я и трудовую свою старую берегла столько лет, у меня шесть лет стажа во время войны. Если бы ещё хоть десяток лет поработать, может и пенсия своя будет.
   - Поросят нет. Телёнка закололи. И кроликов - - долой. Наваришь тушёнки на лето, как всегда.
   - Так и скажу, хочет лошадь держать, пусть сам с ней и вошкается, и поит, и кормит, и навоз пусть каждый день сам выбрасывает. Надоело уже. От коровы хоть толк какой-то. А эта стоит только, ест да срёт. Не ездит на ней, не косит, не пашет, одно своё - - только налюбоваться на неё не может. Оставлю пару кроликов пуховых и всё, им не так много надо, горстку сена да морковку на день.
   - Дай бог, чтобы всё у тебя получилось.
   - Ты меня успокоила, дочь. Так всё и сделаю.
   - Я знаю, ты у нас решительная. Всё будет хорошо.
  
  
  

х х х

  
  
   Зима затянулась. Весь март - - снегопад. Апрель, а ни одной прогалинки. Галина в тёплых сапожках на среднем каблучке, в короткой норковой шубке, в своей пуховой шапочке возвращалась от родителей, где провела два дня, как на курорте, напилась досыта настоящего коровьего молока, наелась маминых блинов с черничным сиропом, даже наносила воды полные кадушки в сопровождении Джека. Последняя остановка перед выездом на трассу. Она уютно устроилась на втором сидении от входной двери и всё ещё пребывала в эйфории, обласканная родительским домом, как глаза её среагировали на нечто в толпе входящих - - все клеточки её тела мгновенно приняли бойцовскую стойку. "Лучшая защита - - это нападение", - звучали слова из вчерашнего телефильма.
   Он вошёл почти последним и стоял, зажатый со всех сторон людьми. Ни искорки в глазах, ни прежней улыбки. Он не пытался даже продвинуться к водителю, чтобы, как у них принято, поздороваться.
   - Откуда он в такую рань не в своём конце города? - Думала она. - Почему не на работе, а едет в область?
   Он ни на кого не смотрел, передал, как все, деньги, получил через некоторое время билет. Ни "пожалуйста", ни "спасибо" не слетели с его губ, которые не казались ей привлекательными, как когда-то совсем недавно. Он чувствовал себя пассажиром, это сбивало с него всю спесь, это ему было несвойственно, и она знала, что скованность его объясняется именно этим. Круг его подпитки был очень ограничен - - его жилище, руль его автобуса, да десяток друзей. Только в присутствии этих атрибутов он чувствовал своё превосходство. Во всех других обстоятельствах он был потерян, слаб, даже беспомощен.
   Она же, наоборот, с малых лет жила, вооружённая силой своего одиночества, уединения, замкнутости, концентрируя внутри неиссякаемую энергию, которую выплёскивала именно в непредвиденных ситуациях, которые постоянно искала, чтобы уравновесить себя.
   Небольшой поворот головы, и он увидит её. Какой? Посторонней? Чужой? Нет! Она всё ещё не простила его ! Она не может этого сделать, пока не отомстит, не растопчет, не унизит его, не засмеётся радостным смехом, пока не увидит, как он раздавлен! Она чувствовала на своих руках не накрашенные бабские ноготочки в простых сереньких перчатках, а перчатки боксёрские, которые положат его на лопатки одним ударом. И не вдали от людских глаз, а на виду у всего народа! Она одним взглядом прекратит все возгласы жалости окружающих над поверженным! Своими сапожками наступит на его горло, прервав его дыхание!
   Его несколько оттеснили в салон, пытаясь пройти к выходу на пригородном посёлке. Стало посвободнее. Он оказался в метре от неё, спиной, на другой стороне прохода, но так и проехал весь путь, ни на кого не взглянув, с пустыми ничего не значащими глазами. "Вот и подъезжаем, следующая остановка - - предпоследняя". Многие засобирались к выходу, но не он. Его переталкивали с одного места на другое, он передвигался. Стали освобождаться места.
   - Нет! Я не позволю ему спокойно усесться! - Она машинально встала, её разум уже не поддавался контролю и действовал самостоятельно.
   - Вы не выходите здесь? - Громко обратилась она к соседке. - Разрешите мне встать.
   Он всем телом развернулся на знакомый голос. Они оказались лицом к лицу. Он пытался даже удержать её рядом, чтобы выходящая толпа не разъединила их - - она с силой сбросила его руку. Хотелось вцепиться когтями в лицо! Искалечить! Убить! Увидеть, как физическая боль исказила бы его болезненной гримасой!... Но какая-то несокрушимая холодная сила, взирающая с настороженностью откуда-то сверху, натуго спеленала её грудь, плечи и руки по локоть и, Опять ! В который раз !, не позволила ей раскидать по сторонам стоящее перед ней ненавистное существо.
   - Я - - твоего - - выблядка - - бросила - - в больнице. - - Духу - - чтоб - - твоего - - не было - - рядом ! - Не своим, а совсем чужим голосом произнесла она, выделяя каждое слово.
   И, оттолкнув его сумочкой, прошла к выходу.
   - И это всё, что ты смогла? А хотелось-то большего? - спрашивала она себя.
   И остановилась, почувствовав нестерпимую боль в руках - - её накрашенные ноготки, выставляясь сквозь перчатки, терзали белую сумочку. Она медленно разжала пальцы, стянула дырявые перчатки и, отшвырнув, не глядя, в сторону, зашагала по морозному утру.
   - Он ещё жив... Он ещё ходит по этой земле... Всё ещё впереди. Он получит своё сполна! Я это знаю!
  
  
  

х х х

  
  
   На этот раз в сумке кроме продуктов она привезла аккуратно переложенные тюльпаны. Много тюльпанов. Завтра она поставит букеты на своём столике, и у дежурной по этажу, и на вахте, и Тане с Валей, и на работе будет букет. Хотелось почему-то ещё начальника цеха порадовать. Но самое главное, через три дня у дяди Васи будет день рождения. Она была счастлива от того, что он будет долго радоваться оказанному вниманию в этот день. Уже была готова газета с поздравлением, которую она повесит около проходной на стенде, которая затмит все давно болтающиеся там приказы. Несомненно, будут останавливаться, читать, и многие будут его поздравлять.
   Валя оказалась мастерицей по таким делам, собственно она всё и сделала, и ватмана лист у неё нашёлся, и гуашь. И стишки ей понравились:
   - Галина, ты что, стихи пишешь!
   - Нет. Только сочиняю, - ответила она скромно, - иногда. На радостях.
   Валя с радостью за один вечер всё оформила. Газета уже больше месяца ждала своего часа. Так же, как и тельняшка. Она ещё раз внимательно всматривалась в текст:
  

   С Днём Рожденья !
  
   Лучше нет такой красы,
   как дяди Васины усы !
   Нет добрей и веселей
   бескорыстнейшей души !
  
   Почему цех много лет
   выполняет нормы?
   - - Потому, что только он
   делает всем формы.
  
   Украинский богатырь
   и моряк бывалый
   бросил якорь как-то он
   на нашем на Урале.
  
   И с тех пор сотню сердец
   женских и девичьих,
   как и игрушечный наш цех,
   хранит в своих ручищах.
  
   Дядя Вася ! Поздравляем !
   Любим ! Ценим ! Уважаем !

  
   - Интересно, будут искать того, кто это сделал? - Думала она. Но почему-то знала, что сам дядя Вася обязательно догадается. - Да и какая разница, догадается, может и нет, главное, что я своё дело сделала, - и это радовало её больше всего.
   - Что, какой-то сегодня праздник? - Удивлялись Таня с Валей.
   - Нет. Просто цветы поспели, девать некуда.
   - Ты что, их выращиваешь?
   - Да. Целые плантации, - отвечала она, - только выращивала, больше уже не буду. Это последние, осенью посадила, теперь вот расцвели. Так что радуйтесь весне.
   Двадцать пятого апреля она на час раньше уехала на работу, надо было всё сделать инкогнито и пораньше. Она всё продумала, даже купила коробку кнопок и клей на всякий случай. Пройдя через проходную на территорию ещё в полутьме, крепко накрепко повесила свою газету. Кнопки оказались хорошими, и, успокоившись, пошла со скрытым в пакете букетом в раздевалку. Переодевшись и захватив две, давно приготовленные, литровые баночки, освободившиеся из под варений, пошла к своим станкам.
   За полчаса до начала смены с большущим букетом вошла к дяде Васе. Слава Богу, он был уже на месте, улыбался на своём диване. Она артистично поставила перед ним на стол букет, подошла к нему вплотную и взялась за уши:
   - Не отвертишься сегодня от поцелуев. С днём рождения! - Говорила она, тиская его за уши. - Расти большой...
   Он и не пытался отворачиваться, только смеялся:
   - Куда уж больше-то, итак два метра, аккурат тебя в два раза и выше, и шире...
   Достала из под спецовки тельняшку, развернула перед ним, встряхнула:
   - Как ты думаешь, угадала я с размером? - Вопрошала она, настойчиво прикладывая к его плечам. - Настоящая, спецзаказ на север делала, только для тебя, чуть не сорвалось "и для себя", а то больно уж ты износился, вся щетина в дырках, ой, простите, в отверстиях светится. Прими, пожалуйста, от чистого сердца.
   Он, видимо, и не хотел отказываться от подарка:
   - Я так понимаю, это в благодарность за твой "портсигар"?
   - Правильно ты понимаешь. Не могу я быть в долгу.
   - Тогда дай я тебя расцелую, - совсем развеселился он.
   Она быстрёхонько отскочила подальше и игриво отвечала:
   - Нет! Мои губки неприкосновенны!
   - Ну, проказница, слова мои повторяешь!
   Оба смеялись, понимая друг друга.
   - Ну ладно, всего тебе, чего хочется! Побежала я.
   Галина уже добежала почти, как из-за угла появился начальник цеха, видимо, тоже с поздравлений день начал.
   - Здравствуйте, - улыбнулась она и подумала, - конечно, он понял, откуда я иду, дорожка-то одна.
   - Здравствуйте. - Глаза его были многозначительны, другого определения им она подобрать так и не могла.
   Пока начальник отсутствует, она всё-таки решила разделить оставшиеся цветы и бегом направилась к тому в кабинет. Но обратно выйти незамеченной всё-таки не удалось - - бухгалтерша открыла к нему двери.
   - У меня тюльпаны расцвели, хочу начальника порадовать.
   Та подошла, поправила букет, улыбнулась:
   - Красивые... Крупные какие...
   Вернулась к прессам, прикрыла оставшиеся тюльпаны газетой:
   - Ну вот, всех порадовала, кого хотела, а свои поставить не во что. Надо где-то баночку раздобыть.
   Приятно было зайти в общежитие, её, уже раскрывшийся букет, третий день стоял на самом видном месте, напоминая каждому входящему и выходящему, что весна вступила в свои права. И вахтёры с улыбкой сами говорили ей: "Здравствуйте, Галина". И дежурная по этажу, она слышала, всем рассказывала, что это Галина из 311-ой сама выращивает, девчонки, видимо, всем разболтали.
   Идя вечером после занятий кружка, она с восторгом рассказывала Тане с Валей, как весело прошёл сегодняшний день:
   - Около Валиной газеты целый день толпились работницы, а потом поневоле всем приходилось поздравлять именинника лично, даже начальнику цеха, а потом продолжила вечерняя смена.
   На следующий день тема продолжалась:
   - Тамара! Я должна тебе кое в чём признаться, - она помнила своё обещание, рассказать ей первой.
   - Давай, признавайся, - смеялась та.
   - Это я газету нарисовала дяде Васе с поздравлением.
   - Я давно это знаю.
   - Давно! И как давно?
   - Да с самого первого дня, как ты задумала.
   - Правда? - Удивилась она. - А как ты узнала?
   - На то я и бригадир, должна всё видеть и знать, я ведь за всех вас тут головой отвечаю.
   - Ну всё-таки?
   - Да записи твои карандашные на последней странице журнала почитала. Сразу всё и поняла, как газета появилась.
   - Ты настоящий бригадир, Тамара! Действительно всё видишь и знаешь.
   - А стишки-то давно сочиняешь?
   - Совсем редко получается, только от большой радости.
   - Чем это тебя наш дядя Вася порадовал, может расскажешь?
   - Он мне сейф сделал под документы в общагу. Да такой красивый, на всю жизнь не износится. Вот и воспылали чувства благодарности.
   - Молодец! Хорошо получилось.
   - Только ты никому особо не рассказывай. Тамара, вот хочу к тебе обратиться, только ты мне можешь помочь.
   - Обращайся.
   - Корыстная цель меня гложет давненько, даже ночами спать не даёт.
   - Говори.
   - Хочу вилок и ложек всяких и для себя, и для всей родни сделать, и родителям похвастаться, и сестрицам на приданое, и столовых, и десертных, и чайных. Так хочу, что ни о чём больше думать не могу в последнее время, совсем голова моя с ума сходит. Должны ж они увидеть наши изделия со штампом "ВИЗ". Скажи, это возможно?
   - В принципе, возможно. Это сколько же тебе надо?
   - Четыре сестры, родители и я, получается шесть комплектов.
   - У тебя ещё четыре сестры!
   - Да, - врала она, - одна уже замужем, старшая.
   - Ты об этом больше никому не заикайся. А я с контролёрами поговорю, у них бывает брак, иногда даже целыми партиями. И спи спокойно, за лето сделаем. Устраивает тебя такое время?
   - Конечно. Спасибо, Тамара! Я знала, что ты только и можешь мне помочь.
   Ещё одна неделя пролетела.
   - А где газета? - Спросила она на проходной.
   - Дядя Вася снял, сказал, возьмёт на память, в своей каморке повесит.
  
  
  

х х х

  
  
   С мая по сентябрь Максим Петрович разрешил занятия в полную силу проводить только по средам. Это всех, безусловно, обрадовало.
   - При условии, что будете сами поддерживать форму. 115-тая комната, кому нужно, всегда вечерами свободна и в полном вашем распоряжении. Как только замечу, что кто-то из вас расслабился - - немедленно все возвращаемся к прежнему усиленному режиму.
   Свободными от выступлений были объявлены 20 и 21 мая, то есть можно будет съездить домой. Прослушав план выездов на предстоящий месяц, приступили к тренажу.
   30- го апреля после торжественной части, посвящённой празднованию Первомая, для работников заводоуправления, как всегда, в банкетном зале Дворца, выступали с совершенно новыми номерами. Теперь, когда она реально вступила во взаимодействие с заводским профсоюзом по случаю строительства квартиры, Галина считала своей обязанностью увеличить их радости в этой жизни - - пусть отдыхают и наслаждаются зрелищными танцами бесплатно. Такой же вечер провели перед днём Победы для ветеранов войны.
   Маша только что уехала. На этот раз она заказала ей больших пакетов для хранения шубки и большую лёгкую непромокающую сумку на подобие тех, с которыми та сама путешествовала. Вещички у неё всё-таки появляются, а складывать некуда, так по полкам и рассованы.
   После праздничных дней появилось свободное время, и она занялась анализом своего финансового состояния. Оставив на приданое Лидуське и прочие мелочи 600 рублей, остальные положила в сберкассу - - сальдо 1900. За десять дней известила по телефону сестрицу, что в субботу, 20-го мая, едет домой. Та тем же вечером ответила, что прибудет в назначенное время.
  
  
  
  
  

Глава 6

  
  
  
  
   Галина наслаждалась затишьем, наступившим после кутерьмы с оформлением документов на получение жилья, после шумных праздничных дней, после отъезда соседки. Не хватало ей этих совершенно одиноких вечеров, очень не хватало. И она, лёжа в постели, предавалась воспоминаниям.
   Давным-давно, она ещё не ходила в школу... Нет, ещё задолго до школы, ещё когда не был перегорожен двор с маленькой соседской избушкой тёти Фени, Алькиной матери, она с корзиночкой в руке по просьбе матушки собирала по гнёздам яйца. Ей это занятие нравилось. Она давно заприметила, где какая курочка несётся, и как только, кудахтая, та слетала с гнезда, она нащупывала тёплое яйцо и осторожно опускала в свою корзинку. Она могла заниматься этим с утра до вечера. Она собирала не только в своих стайках, но и в стайках тети Фени.
   Она помнит, как та вместе с мамой стояли, скрестив руки на груди, и наблюдали за её действиями:
   - Доченька, нельзя ведь у тёти Фени яйца-то забирать, ей ведь тоже кушать хочется.
   Но она так не думала, так как их дом был большой, новый и в нём жило много человек, а у тёти Фени - - маленький, старенький и в нём жило только двое. И она продолжала делать своё дело. Больше того, она и половичок от соседнего порога переложила к своим дверям, больно уж он пушистый и красивый был. И кое-какие метёлки с лопатами переставила, правда, с трудом, в свой уголок.
   Как-то посетила она соседский туалет, он ей не понравился, но её внимание привлекла стопка старых пожелтевших книг, из верхней вырывались листы, видимо, для подтирания попы. Они лежали аккуратной высокой стопкой, и она перетаскала все, кроме верхней, в свой туалет. Он был широкий, чистый, не то, что у тёти Фени, но попы здесь вытирали газетами, для которых была полочка.
   На следующее лето из стопки книг оставалась только одна. А мама с папой уже почти заканчивали плотную перегородку между оградами, и она решила, что надо ещё пополнить запасы книг. В туалете у тёти Фени ими оказался заставлен целый уголок, и она принялась их выбирать, которые с картинками - - себе, конечно. Её заинтересовала самая нижняя, она была необычной, по размерам она превосходила остальные, поэтому её, наверное, и положили на низ. И обложка у ней была не твёрдая, как у всех, да ещё и цветная. Она эту книгу принесла домой и уже несколько дней рассматривала в ней цветные, большие, на всю станицу, непонятные и очень загадочные картинки.
   Как-то, встав утречком, когда мама ушла доить корову, она на железном листе около горящего камина увидела свою книжку и, поняв, что её приготовили для растопки, быстро спрятала, засунув в валенок на самом дальнем опечке, и улеглась под одеяло, будто и не просыпалась. А сама прислушивалась к действиям вернувшейся с подойником мамы. Та процедила молоко, потом шумела чугунами и кастрюлями, подбросила в камин дров, но про книжку, видимо, не вспомнила, по крайней мере слов никаких не высказала.
   - Выспалась? На-ко молочка парного выпей, - сказала, как всегда, протянув полную кружку, - да поваляйся, рано ещё, вот отправлю Надюшку в школу, тогда вставай.
   Кончилось лето, скоро зима будет - - белая полянка, белые крыши, холодный туалет. Она соображала уже, что будут с опечка снимать валенки, и, пока никто на неё не обращал внимания, искала место, чтобы перепрятать свою книжечку. Наконец, нашла. Она завернула её в несколько газет и засунула в самый дальний угол на фундамент под сенями. Место это было складом ненужных вещей, всякие бочки вверх дном, колёса, старый умывальник, который летом всегда ставили в огороде руки мыть, косы - - сено косить, досочки мелкие стопкой, и всякие другие разности. До весны сюда точно никто не заглянет.
   Ей хотелось научиться читать, тогда она бы могла разгадать все ребусы в этой книжке. И она приставала к старшей сестре, чтобы та научила её буквам.
   - Вот пойдёшь на будущий год в школу и научишься, - отвечала та, она была очень серьёзной.
   И, тем не менее, она научилась узнавать некоторые. "А" - - первая буква в алфавите, так все говорили. "Я" - - последняя буква в алфавите, так ещё чаще повторяли. Она приставала ко всем, чтобы ей показали эти буквы, и добилась своего.
   - Вот, смотри, это "А", а это "Я", и отстань от меня, - сердито говорила Надя.
   - А вот эта широкая, как жук, как называется? - Через некоторое время опять привязывалась она.
   - Это буква "Же", - отвечала та, смеясь, - слово "Жук" с неё начинается.
   Она время от времени выискивала в газете какую-нибудь понравившуюся букву и, пока не узнавала, как её зовут, никому не давала покоя. Так научилась узнавать "Д" - дом, "Ф" - Феня, "М" - мама, "П" - папа, "Н" - Надя, "Г" - Галя и так далее. Она знала, что букв всего в алфавите тридцать три, и просила показать ей алфавит, который никак не могла представить, но никто так и не смог этого сделать. Задумалась над тем, а сколько она знает букв, но сосчитать смогла только до двух. Она рисовала буквы в тетрадке, обводила на газетах, начала различать в словах по слуху, но читать так и не научилась.
   Матушка, видя её интерес, начала с ней упражняться в счёте, быстро научив считать до десяти.
   - А на часах больше десяти чисел, - как-то заметила она, и той пришлось продолжить обучение.
   Весной она проведала свою книжечку, стряхнула сверху газеты пыль, положила сверху пустую коробку, чтобы незаметно было:
   - Полежи ещё годик, вот научусь читать, и мы с тобой встретимся.
   Она перерисовала название книги и решила, что сама научится его читать. Она никому не покажет этого слова. Никто и никогда от неё не услышит этого слова, потому, что это только её слово, это только её книга. Ложась спать, она представляла загадочные буквы. Когда научилась читать первые четыре "МАГИ" - - стала интуитивно подбирать окончания, и первое, что пришло ей на ум, это звучание слова "могила".
   - Неужели про кладбище? - Задавала она себе вопрос.
   Она уже знала, как хоронят людей, мама водила её на кладбище. И ноги у мёртвых она щупала, чтобы во сне не приснились, так мама говорила, и это было не один раз. Кладбище находилось за горой напротив, она бы и сама могла уже туда дойти.
   Позднее она поняла, что это вовсе не "могила". А вот когда она шла в белом фартуке с большим белым бантом в первый класс, её уже сопровождало слово "МАГИЯ".
   Все первые годы своей учёбы она время от времени читала свою "Магию", сначала названия под картинками и заголовки, потом небольшие тексты под заголовками. Прочитала в конце книги "Оглавление", по которому потом что-нибудь выбирала для изучения. Но никто и никогда из родных не видел её за этим занятием. У неё уже были две младшие сестрёнки, и матери было просто не до неё, а в доме было достаточно мест, куда той недосуг было каждый день заглядывать.
   Взрослая сестра, старше её на шесть лет, училась в десятом классе и очень стеснялась бородавок, которые были у ней на всех пальцах.
   - Хочешь, я уберу все твои бородавки? - Как-то предложила она.
   - Конечно, хочу.
   - Только ничего не спрашивай. Просто закрой глаза, сиди, молчи, и хоти. Очень сильно хоти.
   Перед этим она не один десяток раз мысленно проделала эту процедуру точно по книге и, когда поняла, что полностью готова без запинки всё повторить наяву, решила помочь сестре, которую было очень жаль. Бородавок было штук пятнадцать, и она провозилась долго, но сделала всё очень тщательно.
   - Посиди ещё немного, я в туалет схожу.
   Когда вернулась, сестричка всё также сидела с закрытыми глазами.
   - Ну вот всё. Если получится неудачно, ещё раз повторим, - уверенно произнесла она, - даже не заметишь, как исчезнут.
   Это был первый удачный опыт в её жизни. Она поняла это, когда через полтора месяца Надя, счастливая, показывала свои руки родителям. Поначалу та не думала, что именно сестричка сделала ей такой подарок, так как продолжала не один уже год и мазать чем-то, и жечь, и ковырять свои бородавки. Но мать была умная женщина и пыталась выяснить, "Что?" помогло:
   - Не может быть, чтобы мазь помогла, ты ей уже три года мажешь. И кислотой уже раз десять жгла, всё равно корни остаются, а потом опять прорастают. Может соль? Так нет, ты ей не переставая трёшься. - И своими вопросами пытала каждый день свою любимую дочь, заставляя пораскинуть мозгами. - Вспоминай давай, что ещё делала? Может новое что пробовала?
   Наконец, и до сестрицы всё-таки дошло, что раньше все эти известные средства действительно не давали желаемого результата, и, вспомнив, сказала:
   - Так это Галинка со мной что-то делала...
   - Что? - Допытывалась матушка.
   - Не знаю. Я с закрытыми глазами сидела... Она даже не прикасалась ко мне...
   Ей же мать давно не задавала вопросов, так как знала, что бесполезно, если дочь не захочет, из неё ни одного слова не вытянешь.
   А книга учила её "Возможно всё!", "Испытай себя!", и она дружила со своей помощницей, изучая одну тему за другой.
   Она помнит, как с печки в морозную ночь сделала матери, бродившей в темноте по дому со свечкой, замечание:
   - Мам, неправильно ты всё делаешь, не так надо начинать.
   - Яйца курицу не учат! - Бросилась было та словами. - Чего глазеешь? - Но, видно, подумала и, усомнившись в своих действиях, спросила всё-таки. - А как надо начинать? Может покажешь?
   - Давай, - она с лёгкостью спорхнула с печки. - От входной двери надо начинать. И в правую сторону. И мелок дай мне в руку ещё.
   - Зачем?
   - Сейчас посмотришь.
   А на следующий день спросила:
   - В школе рассказывали?
   - Нет.
   - А где?
   - Не помню, слышала где-то. - Ответила она, а сама думала, - Как бы не так, расскажи тебе, опять книжку в печку бросить захочешь.
   Всё, что бы она ни вычитывала, ей нравилось, но она пыталась начать с малого.
   - Чтоб вы были прокляты, - ругалась мать почём зря, - вороньё проклятое, всю клубнику опять поклевали!
   А через день:
   - Галина! Ты что ли это придумала? Нитками всё перепутано, запуталась я, упала, всю ягоду рассыпала!
   - Мам, а скажи, поклёванная сегодня клубника? - С явной хитринкой в глазах, спокойно спросила она.
   - Нет, слава Богу, вся хорошая в этот раз. Я только с большой грядки успела собрать.
   - Ну вот, значит, ниточки мои помогли. А тебе просто знать надо, осторожней заходить в клубничный ряд. Пойдём, я покажу.
   - Так их даже не видно!
   - Это тебе не видно, а птицы видят лучше человека. А ворон ещё и думает. Если бы была яркая верёвочка, она бы его не смутила, а чёрная тонкая нить его насторожила. Посмотри, я вот эти два рядка специально не обвязала и, пожалуйста, ни одной целой ягодки, все покусанные.
   - Лучше бы ты извела это воронье гнездо совсем.
   - Так дерево-то в соседнем огороде.
   - Так соседи-то так же мучаются!
   - Ладно. Сделаю.
   Она помнила, что в прошедшем году распрекрасную капусту поела мошка и решила исправить это положение.
   - Ты с ума сошла! Капусту она выдернула, а полынь садит! Да ещё на ведро навоза!
   - Мама, успокойся. Да, один корешок в центре грядки я убрала. Но зато все остальные до снега целы будут, никакой мошки не будет. Вот посмотришь.
   - На ботанике что ли учили?
   - Нет.
   Матушка была чистоплотной и, возясь с огромным хозяйством, всегда и неустанно следовала правилам гигиены, но вот избавиться от тараканов никак не могла. Те покидали на время доску около печки, но через некоторое время опять возвращались. И, не зная, что с этим делать , уже обращалась за помощью к дочери:
   - Галина! Сделай что-нибудь с тараканами, замучили совсем.
   - Хорошо, сделаю. Зимой не будет.
   А в ноябре:
   - Как ты их вывела?
   - Хорошо попросила, только и всего, - ответила она скрытно.
   Со временем она начала осознавать, что любое её слово, любой взгляд, любое желание, даже движение - - стали проявлением этой магии. А книга всё учила её и учила. Она стала сдержанней, тактичней, старалась не проявлять отрицательных эмоций, которые моментально приводили к разрушительным действиям. Поэтому научилась радоваться, и даже в очень критических ситуациях одевать на личико улыбку, и не высказывалась, а молчала.
  
  
  

х х х

  
  
   - Да, давненько я не открывала свою учительницу. Надо будет привезти родную книжечку из дома. Со мной ей вольготней будет, - подумала Галина, погружаясь в сон.
   Она поехала на автовокзал в пятницу сразу после смены. И удачно, билеты были. Сразу купила на обратный путь. В городе весна не так заметна, а за городом - - любо посмотреть! Берёзки в зелёной листве, дорога чистёхонькая, солнце греет даже через стекло, не езда, а одно удовольствие.
   Дома были все. Традиционные вопросы-ответы.
   - Водички поносить?
   - Когда обратно?
   - В воскресенье.
   - Так завтра может? Хватит до утра.
   - Нет. Давай я сегодня часть, а завтра само собой. Мам, я так соскучилась по коромыслу, - смеялась она, - не поверишь, больше всего.
   - Ну иди, коль хочешь, прогуляйся, сбрось охотку.
   Потом, забрав Джека, вышла посидеть на скамеечку. Следом присел отец.
   - Тебя тут жених твой спрашивал.
   - Который? - Она подумала, может Веня.
   - Да напарник мой, - и добавил, - бывший.
   - А что, он сейчас уже не твой напарник?
   - Не. Он уехал. Уволился. В прошлом году ещё.
   - А что ему тогда надо было? Ностальгия замучила?
   - Спросил, где ты теперь? А мы с матерью даже адреса твоего не знаем.
   - Слава Богу, что не знаете. Не хватало мне ещё самовары свои за собой таскать.
   Зная, что отец любил поговорить, поинтересовалась:
   - И чем же он сейчас занимается? Наверное, так же баранку крутит?
   - Конечно. Он же, как и я, ничего больше не умеет. Говорит, на Уралмаше. Мать свою он схоронил осенью, а потом домишко их сгорел, он и уехал. Квартиру снимают с братом подружки твоей, что у колодца живут, вроде одноклассники они.
   - А мамка-то где?
   - Да в огород пошла.
   - Пойду посмотрю, что в огороде делается, - сказала она , взяв Джека за цепочку.
   А матушка с лопатой в руке начала копать грядки под мелочь.
   - Мам, ну что ты ничего не говоришь, давай я тебе вскопаю. Сколько надо?
   - Да надо бы завтра морковку да горох посадить обязательно. Земелька-то в самый раз.
   - Сколько грядок под морковь? Все рядом? Давай, я буду копать, а ты рассказывай. Работаешь?
   - Работаю, - заулыбалась она, - второй месяц уже.
   - Отец-то не умер, вижу, от продажи коровы?
   - Лошадь свою собирается продавать.
   - Да ты что! Сам решил?
   - Сам.
   - Ну, слава Богу. Значит покоса нынче не будет. Сколько лет я об этом мечтала. Давно надо было мне из дома уехать. Надежда-то приезжают?
   - Конечно, каждый выходной. Завтра, Володя сказал, огород надо вскопать.
   - И Лидуська завтра приедет. Точно вскопаем. Была я у ней недавно, телефонами обменялись. А на работе-то как?
   - Хорошо. Все знакомые. В белом халате полы мою, лентяйкой, даже не нагибаясь, так понравилось, что и домой лентяйку купила. Зарплату уже один раз получила, 70 рублей. Знаешь, я так давно себя человеком не чувствовала, только сейчас это поняла. И кормят меня там, даже домой приношу. А главное, и дома ведь всё успеваю. Вот от кроликов бы ещё избавиться. Осенью всех кур уберу к чёртовой матери, надоели до чего! Хоть во дворе чисто будет. А всё-таки одного поросёночка Володю попросила привезти, за лето выкормлю.
   - Тюльпаны-то все продала?
   - Все, сколько смогла, остальные раздала.
   - Молодец. И луковицы все продавай, они тоже дорогие. Или раздай, пусть в садах цветут. Я потом подпишу на каждой полочке, как сорта называются.
   Они провозились до самой темноты. Ещё раз поужинали и -- спать.
   Утром она подала ей, как всегда, кружку парного молока.
   - Откуда?
   - У соседки беру, у Таси. Сколько надо, столько и даёт. Сегодня вот трёхлитровую. Пей. Никто, кроме тебя да меня, парное-то молоко не любит.
   - Красота! Коровы нет, а молоко есть.
   - Скажи, что тебе с собой приготовить?
   - Ничего, кроме тушёнки, если есть. Да варенья черничного возьму литровую баночку, - и добавила, - мам, я там носков всем привезла, раздели сама.
   - Ладно. Я уже видела. Спасибо.
   - Ты говори, что по мелочи надо. У меня большие возможности.
   Прозвучал звонок. И следом заявилась Лидуська.
   - Здравствуйте. Спите ещё? А Галина ещё не приехала?
   - Галина с вечера здесь. Успела и воды наносить, и грядок накопать, - отвечала матушка.
   Пришлось срочно вставать. Пока сестричка с дороги завтракала, она уже у порога была готова.
   - Мама, мы вдвоём на часок отлучимся. Надо нам.
   И они, весело болтая, шли по утру по широкой улице, как вдруг навстречу им, сигналя, очутился знакомый "Запорожец".
   - Это куда это вы? - Гремел зять, приоткрыв дверцу.
   - Да на гулянку с утра, - веселилась Лидуська.
   - А я вот лопаты новые на всех везу, хотел работой всех загрузить. Сбегаете, значит?
   - Дураков работа любит, - смеялась та, не останавливаясь и продолжая ход.
   - Ну! Ну! - Ему ничего не оставалось, как продолжить свой путь.
   Сберкасса была недалеко. Они быстро оформили вклад и отправились обратно. Зять ещё насаживал на черенки новенькие нержавеющие лопаты, как опять раздались язвительные нотки:
   - А мы думали, вернёмся, а огород уже вспахали. А тут ещё инструмент готовят.
   Все собрались за стол завтракать. Насмотреться друг на друга не могли, и всё смеялись, и смеялись, подшучивая друг над другом.
   - Хватит вам смеяться-то, - утихомиривала мать, - совсем сил не останется для огорода-то.
   - Так не останется - - бросим, не наш ведь огород-то, - не унималась Лидуська.
   Не очень рада этому шуму была младшая Олюшка, даже вышла из-за стола раньше всех, оделась и ушла в огород. За ней потянулись и остальные.
   - Мать, - обратился зять, - ты не торопись с нами, делай, что по хозяйству нужно, твоё дело - - чтоб мы с голоду не умерли, а вскопаем мы и без тебя, смотри нас сколько.
   - Ладно. С утра я морковку посажу, Галина вчера грядки вскопала, а потом обед готовить буду. Баню-то когда топить?
   - Завтра с утра. - Сказал зять. - Все согласны?
   - Все, - ответили хором.
   И принялись за работу. Часок ещё повеселились, потом шутки прекратились само собой. Ещё через полчаса, примерно, зять скомандовал:
   - Перекур! Пятнадцать минут.
   До этого никто не хотел показывать свою слабость, но подустали основательно и сразу разбрелись молча, кто куда. Галина пошла осмотреть тюльпаны. На самой ранней грядке стебельки все подсоли. Принесла ведро и быстренько выкопала луковицы, отнесла прямо со стебельками в баню под крышу, крупно перевязала, пусть досыхают от земли.
   Ещё один заход, на этот раз сил хватило только на час, тяжело с непривычки. Отдохнули. И еле-еле поплелись продолжать, опираясь на лопаты.
   - Обед готов! - Послышался долгожданный призыв.
   И опять, как утром, все смеялись, опережая друг друга перед умывальником.
   - У тебя на сколько билет? - Спросила Лидуська.
   - На пять вечера.
   - А у меня на три часа, позднее не было. А с телефоном у нас хорошо получилось. Правда?
   - Да, мне тоже понравилось.
   Пока после обеда все отдыхали, она, посоветовавшись с матерью, пошла выкапывать остальные тюльпаны, нечего место занимать, какие годные, будет видно, когда подсохнут, остальные надо просто выбросить в компостную яму, за лето перегниют. Все уже взялись за лопаты, а она всё ещё вошкалась около своих грядок. Но дело своё закончила. И удивлялась ещё, что её, даже шутя, никто не оговорил. Отнесла, разложила в предбаннике на специально отведённые полочки и только тогда присоединилась к остальным.
   - Что, место нам для работы приготовила?
   - Да, Володя. Надо будет всё перекопать. Соднова ведь.
   В пять часов вечера опять сидели за столом и слушали рассуждения зятя:
   - Если сегодня до темна не поработаем, завтра на целый день хватит.
   - Нет, лучше уж сегодня подольше, завтра с утра нам не собраться, разболеемся ведь.
   - Вот и я также думаю. Давайте лучше не спеша, но сегодня. А если сколь и останется на завтра, то не больше, чем часа на два, пока банька топится, для разминки, так сказать. А тебе, Галина, воды в баню наносить. Можешь сразу после еды и отправляться. Раньше истопим - - раньше вымоемся.
   - Хороший у нас бригадир. Правда? - Шутила Лидуська.
   - Ты против этого?
   - Нет, нет, Володя, ты здесь бесспорный хозяин. Я ведь только похвалила тебя.
   - Скажи, Володя, хотел бы ты иметь свой дом?
   - Нет! Нет! Боже упаси! Мне этого вполне хватает. Как ни приедешь, так всегда напашешься, потом за неделю отдохнуть не успеваешь. И ведь ни одного выходного без работы, и зимой, и летом. Это ж каторга!
   - А я думал, тебе нравится, - удивился отец.
   - Оно, конечно, вроде всё получается, это хорошо. Но я ведь не бесконечный, мне скоро тридцать пять будет, ещё чуть-чуть и я буду бессильным стариком, а в этом состоянии лучше в квартире на чистом диване с газетой спокойно засыпать, а не по холодным туалетам бегать.
   - Ещё один приговор вынесен родительскому укладу жизни, - подумала она и спросила, - а квартиру вам когда обещают?
   - Строят много, целыми кварталами, у нас ведь свой стройтрест, свой цементный в городе. Говорят, в течение двух лет уже, недавно узнавали. Ну что, отдохнули? Тогда встаём.
   На завтра не оставили ничего. Но пластались до самых до потёмок. Зато утром спали часов до десяти, пока матушка не известила - - банька готова:
   - Кто первый - - вставайте. После бани - - блины.
   Галина решила, что пойдёт последней, а может и не пойдёт. Наелась блинов первая и снова завалилась под одеяло.
   Когда после обеда все разъехались, она быстро сполоснулась. На колодец идти было не надо, так как скотины-то не осталось почти, собрала пакет, не забыла свою "МАГИЮ". Матушка предложила взять хоть десяточек блинчиков. Олюшка валялась на диване. Отец похрапывал. Она тихо позвала:
   - Мама. Я у тебя оставлю сберкнижку. Это Лидуськина. Мы положили сегодня на неё пятьсот рублей. На приданое. И договорились, что, пока она не кончит учиться, сберкнижка будет у меня. Она с этим согласилась. Но я не хочу, чтобы она у меня там в общежитии четыре года болталась. У тебя дома пусть будет. Ладно?
   - Конечно. Со всеми своими документами положу, ты знаешь, где. Правильно, пусть учится спокойно.
   - Ну ладно. Я поехала.
   Матушка вышла проводить её за ворота и долго махала рукой, потом села на завалинку и досидела-таки, пока она в автобусе не проехала мимо дома.
   - Как хорошо. Никому ничего не должна. Лето начинается. В следующие воскресные дни можно отправиться на пляж, говорят, он рядом совсем, за заводом. Какая красота! Если погода не подведёт, целых два свободных дня до самого вечера - - загораю! Ура!
   Вечером, лёжа в постели, открыла книгу и заглянула первым делом в оглавление, пробежалась по заголовкам.
   - Как много ещё не прочитанных тем, - думала она, - на всю жизнь хватит.
   Потом, закрыв глаза, попробовала восстановить в памяти ритуал сведения бородавок. И принялась за чтение этого большого раздела, дабы проверить, всё ли она об этом помнит. Было ещё только девять вечера, когда она закончила, а насыщенные прочитанным мозги требовали реализации давно задуманного. И она спустилась к подружкам. Захватила с собой остатки из четырёх банок разных варений, смешав их. Получилась почти литровая банка, это - - повод, "Хоть посуда освободится, да места на подоконнике больше будет".
   Они смотрели в холле телевизор.
   - Таня, отнеси к себе, лишнее у меня. Только, когда баночка освободится, вернёте, - отослала она. Сама обратилась к Вале, - зайди ко мне через полчасика, только никому не говори, будто в туалет. Хорошо?
   Они сидели за пустым маленьким столом с двух сторон. Казалось, что они сидят здесь давным-давно. Валя не торопилась. У ней не было вопрошающего взгляда. Просто жила сама в себе. Через некоторое время их глаза всё-таки встретились.
   - Валя, - спросила она серьёзно, - хочешь, я уберу твою бородавку?
   - Хочу, - не отводя взгляда, ответила та.
   Галина закрыла двери на ключ и сказала:
   - Только ничего не спрашивай. Возьми вот три витаминки в рот и держи на языке, - подала ей баночку с витамином "С" в драже. - Просто закрой глаза, сиди и молчи.
   Справилась она быстро. Но для устойчивого результата решила повторить процедуру, так как бородавка была довольно большая да и находилась в очень уязвимом месте. И этого ей показалось мало, она ещё раз с увеличением объёма проделала всё нужное.
   - Посиди так ещё немного, - сказала она, - я в туалет схожу, - накинула пальтишко и спустилась на улицу.
   Вечернее солнце только-только скрылось за крышами домов. Вечер был по-летнему тёплый.
   - Ну вот. Всё. - Уверенно произнесла она, вернувшись. - Не заметишь, как сойдёт.
   Они ещё молча долго сидели за столиком. Просто сидели. Потом Валя встала:
   - Спасибо.
   - Спасибо не красиво, надо денежки платить, - весело смеясь, почему-то произнесла она излюбленную Танину поговорку и задумалась, "Не зря же слова слетели с языка?". - Давай так. Когда бородавка исчезнет, тысячу принесёшь.
  
  
  

х х х

  
  
   - Вот уж и ночь настаёт... Завтра - - новый день. Бог даст, и Валя будет радоваться жизни, - думала она, разбирая постель. - Где ты мой будильничек, буди меня утречком, пожалуйста, - поворачивая завод, разговаривала она вслух.
   И, уже засыпая, в голове вертелся злой вопрос:
   - Зачем это он меня спрашивал? Что ему опять от меня нужно? Когда же конец-то этому придёт!
   А утром, проснувшись раньше будильника, ещё не открыв глаза, она досматривала остатки сна - - начальник цеха, играючи, наступал ей на ноги, то на одну, то на другую, почти как в танце, "Что бы это могло значить?".
   - Галина, тебя начальник цеха вызывает, - крикнул Рафик, заглянув к ним.
   - Это, наверное, по отпускам, - предположила Тамара, - у тебя по графику с пятнадцатого августа. А нам за лето ещё троим надо сходить.
   - А сколько длится отпуск?
   - У нас у всех по двадцать четыре дня.
   - А можно позднее пойти?
   - Позднее можно, а раньше тебе нельзя. Вот на следующий год можешь уже в любое время попросить.
   Она размышляла, вспоминая, какое время в прошлую осень показалось ей самым сложным. Наверное, ноябрь, начало зимы, начало выступлений, много тренировок. В сентябре ещё тепло и светло.
   - Так иди, он же ждёт, - настаивала Тамара.
   И она отправилась к начальнику цеха.
   - Здравствуйте, Никифорова, - начал он первым.
   - Здравствуйте.
   - Рассказывайте, как работается?
   - Нормально.
   - Мне вот приходится уточнять, когда вы собираетесь отпуск использовать?
   - Мне лучше после всех наших.
   - Я правильно понял, что ты не претендуешь на летний период?
   - Да, пусть сначала все сходят, а потом уж я.
   - Это уже легче для меня. Тогда второй вопрос - - вам всё лето придётся работать в чьей-то смене. Здесь какие могут возникнуть у нас проблемы?
   - Я должна быть свободна каждый вечер в среду. Ещё могут появиться дни среди недели тоже в вечернее время, если на заводе будут какие-то торжественные мероприятия. Но я их заранее не знаю. Их может и не быть.
   - Я тебя понял. Среда - - вечер должен быть свободным. Давай так. Я дам указание Тамаре, она будет за этим следить и, соответственно, решать вопросы подмены. Вас это устраивает?
   - Вполне.
   - Какие-нибудь претензии к начальнику цеха имеются? - Уже улыбаясь, спросил он.
   - Нет. Спасибо. Никаких. - Тоже улыбнулась она.
   - Тогда вы свободны.
   - Интересно, знает он, что я занимаюсь в кружке? - Думала она. - Или начальник отдела кадров держит это в тайне?
   - Ну как? - Спросила Тамара.
   - Нормально.
   - Когда в отпуск пойдёшь?
   - Я сказала, что после всех.
   - Правда! - Обрадовалась та.
   - А ты когда?
   - Наверное, тогда в июле получится, по графику.
   - Только там небольшая проблема у меня возникает, тебе начальник скажет.
   - Какая проблема?
   - Думаю, не очень страшная.
   - Пойду, сразу узнаю.
   - Иди, пока он у себя.
   Тамара вернулась совсем деловая:
   - Значит, так. Завтра среда, ты - - с утра. А послезавтра Татьяна идёт в отпуск, пойдёшь вместо неё до конца недели в вечернюю смену. На следующей неделе, твоя - - ночная. Потом с утра, и так далее.
   - Хорошо. А что начальник про меня сказал?
   - Сказал "Интересная особа. Кто такая?".
   - А ты что?
   - Сказала, что работаешь хорошо, но держать язык за зубами умеешь, - засмеялась Тамара.
   Теперь стало ясно, что они ничего не знают о её занятиях и выступлениях.
   - А когда начальник цеха пойдёт в отпуск?
   - Никто не знает.
   - Тамара, а кто вместо тебя бригадиром будет?
   - Обычно Сергеева бывает.
   - Это разговорчивая-то наша?
   - Ага. Не бойся, с ней поладите. Она за лишнюю двадцатку всё исполнит.
   - Я бы знала, так сама бы её купила, и начальника бы не тревожили, - веселилась она.
   - Что, деньги лишние?
   - Есть кое-что подороже денег, - продолжала она смеяться.
   Максим Петровичу она сказала, что всё лето будет работать в три смены, и что по средам начальник цеха распорядился о подмене, когда надо.
   - Беспокоиться пока нечего. - И спросила, - Максим Петрович, а не скажете, где наш дом строится? Так хочется посмотреть.
   - За поликлиникой через квартал, там целый район планируют застроить, а у вашего в прошлом месяце было уже три этажа коробки собрано. Он там первый самый, рядом только котлованы роют да сети прокладывают. Найдёшь.
   Так как на следующий день ей на работу только к четырём часам, Галина отправилась смотреть своё будущее место жительства. А потом пройдётся по магазинам, надо купальник хороший, да из одежды на лето что-нибудь, да танкеточки простые.
  
  
  

х х х

  
  
   Да, дом строился только один, прямо рядом с жилыми четырёхэтажками, "Боже мой! Кран со строителями уже начали ставить шестой этаж! Не ошиблась ли я? Нет, не ошиблась, точно, шестой этаж". Она подошла с торца и осторожно по мостикам перебралась в здание. Нигде никого не было, и она поднялась на второй этаж, рассмотрела планировку во всех трёх квартирах. Средняя была чуть поменьше боковых, все окна, даже в кухне выходили на юг. А вот в боковых, которые были побольше, одна комната, самая большая, выходила на юг, а все остальные помещения - - на север, и у них ещё были очень большие коридоры в прихожих, в средней он был почти в три раза меньше.
   - Так, мне надо во что бы то ни стало попасть в боковую квартиру, - решила она, спускаясь вниз.
   Обошла здание кругом.
   - Шесть подъездов, - отмечала взглядом. - Интересно, сколько будет этажей?
   Подошла к строителям, которые кучковались, видимо, на перекуре:
   - Сколько этажей у дома будет?
   - Здесь все девятиэтажки будут, - весело ответил молодой человек, - это для молодожёнов дом. Выходите за меня замуж, вместе отпразднуем новоселье.
   - А в каком подъезде мы будем жить? - Поддержала Галина разговор.
   - Лучше всего в середине. Вот, в третьем, наверное, здесь будет стоянка для машин. Ну так как?
   - А на каком этаже будет наша квартира? - Не унималась она.
   - Мы ведь не старики, даже если лифт не будет работать, легко на седьмой поднимемся. Согласна?
   - А в разных подъездах квартиры одинаковые?
   - Конечно. Стандарт.
   - Ох, так и хочется прямо сейчас в третьем подъезде на седьмом этаже, налево - - новоселье отпраздновать! - Смеялась она. - А газ будет или электроплиты?
   - Газ, конечно. Он же дешевле.
   - Всё. Уговорил. Пойдём, - она взяла его под руку и демонстративно потащила, якобы в третий подъезд.
   Он от неожиданности начал сопротивляться, но она упорно тянула его. Вокруг все хохотали. А он, не ожидавший от неё такой прыти, отбивался, как мог.
   - Ну вот видите, какая нынче трусливая молодёжь! - Смеялась она, отпустив его и обращаясь к остальным, разводя руками, - ну как тут замуж выйти.
   - А у нас тут и смелые есть, - послышалось из толпы.
   - Спасибо, я уже один раз вышла, - говорила Галина, уже отходя от них.
   Потом вернулась. Они все воззрились на неё.
   - Передумала я. Решила за смелого замуж выйти. Где тут смелый-то? - Сквозь хохот проговорила она. Потом, сдерживая смех, спросила. - А можно ещё узнать, когда сдавать-то будут?
   - Планируют в январе.
   - И ещё, обои или побелка будет?
   - Это уже не к нам, мы только с блоками работаем. Вот к отопительному сезону нам на смену отделочники придут, это с ними надо разговаривать.
   - Ну, спасибо вам большое. Приятно было с вами побеседовать. Хватит сидеть бездельничать - - быстро за работу! Жить негде! - Игриво скомандовала она.
   На обратном пути с улыбкой до ушей думала, что хорошие строители, значит, и хороший будет дом, и хорошая будет у ней квартира, и третий подъезд ей нравится, и седьмой этаж - - лучше не придумаешь.
   Купила купальник, танкеточки и ходила выбирала, что купить из одежды. У ней не было определённого желания, поэтому полагалась только на свои глаза, может им что приглянется. Наконец, после примерки, купила костюм из мелких чёрно-белых ромбиков, ткань немнущаяся, толстая, синтетическая, можно и отдельно юбку носить хоть с футболкой, хоть с чёрным свитерочком, которого у ней ещё не было, можно и с высоким воротом, можно просто застегнуть пиджачок безо всего.
   Единственное, что её сегодня беспокоило, так это то, как она одна после двенадцати ночи будет возвращаться после работы. Но все её опасения рассеялись в первый же день - - народу после вечерней смены валом валило. Вот почему в общежитии до полночи был шум-гам. "Надо же, ключ в двери изнутри!". Она постучала.
   - Галина, ты откуда среди ночи? - Удивилась Маша.
   - Я со второй смены иду.
   - А я ещё днём приехала. Весь вечер жду, жду. Картошку аж два раза разогревала.
   - Нет, я на ночь не ем. Только чай.
   - Голодная что ли ляжешь?
   - Я не голодная. В девять часов хорошо в столовой поела.
   - Ну давай хоть чай попей, у меня кекс есть.
   - Как хорошо, что я "МАГИЮ" в пакет засунула, - думала она с тревогой, - не дай бог кому на глаза попадётся, умыкнёт кто-нибудь. - Как съездила?
   - Да как всегда. Ладно, завтра с утра полдня впереди, наговоримся, давай спать.
   - С этой Машей опять нет времени гимнастикой заниматься. Хоть во Дворец идти что ли? Не будешь ведь при ней кривляться, разболтает всем ещё.
   Каждое утро, просыпаясь, она видела над собой иконку Божьей Матери, которую повесила на стенке в изголовье. Маша отметила новинку:
   - Я тоже всегда с собой вожу маленькую такую же.
   Доели вчерашнюю картошку и принялись рассматривать привезённый товар.
   - Я чехлы твои на полку положила, посмотри, и сумка там.
   - Какие чехлы?
   - Специальные для меховых изделий.
   - Даже такие бывают? Как многого я ещё не знаю.
   Чехлы, один покороче, другой подлиннее, были из специального материала, лёгкие, плотно закрывались молниями. Очень её понравились, очень хороши. О сумке и говорить нечего.
   - Маша! Что бы я без тебя делала! Спасибо большое. Что бы тебе заказать такое, необыкновенное, трудновыполнимое? Надо подумать.
   Сбросала в новую сумку все свои пакетики и никак не могла придумать причину, чтобы уйти на пляж, который ещё и найти надо. Выручила сама Маша:
   - Мне сегодня надо к свекровке съездить, прихворала она, муж вечером звонил. Так что я отправляюсь на свидание. Давненько мы с ней не виделись, - говорила та, одеваясь.
   - Ну давай, гуляй.
   Как только за Машей закрылась дверь, Галина одела купальник, он замечательно смотрелся, и принялась за разминку. Через полчаса, захватив книжку, поспешила на поиски водохранилища. Было пол-одиннадцатого утра, солнце уже стояло высоко и грело! Грело! Водная гладь раскрылась сразу за домами, "Действительно, прямо за заводом". Пляж был не очень большим, весь просматривался, а вот водному простору с одной стороны не было конца, с другой - - он примыкал прямо к заводу. Бросила на песок тонкую клеёночку, наверх - - доисторическое покрывальце, скинула одёжку и улеглась на спину, поперёк солнечным лучам.
   - Господи! Красота-то какая! - Радовалась душа.
   Она видела, как купалась ребятня. Нет, купаться она пока не готова, рано ещё, начало июня только, вода должна быть ещё холодной. Но что сегодня к ней прильнёт первый загар, в этом она была уверена. При посменной работе можно быть здесь каждый день часа по три-четыре. Впереди - - суббота, воскресенье. На следующей неделе - - в ночь, можно на пляже отсыпаться. Нет, она не пропустит ни одного солнечного дня. Ни одного! Так начиналось лето. Хорошо начиналось.
   В среду рассказывала Максим Петровичу о своём посещении стройплощадки:
   - Шестой этаж начали. Сдадут в январе. С сентября уже отделочные работы начнутся, сразу после включения отопления. Квартиры двух видов. Та, что в центре -- поменьше, с очень маленькой прихожей, все окна на юг. Все боковые с большими прихожими, комнаты одни на юг, другие на север. Максим Петрович, у меня теперь одно желание - - попасть в боковую на седьмой этаж и в средний подъезд. Я вот написала. Наверняка уже этим кто-то занимается.
   - Никифорова, третий подъезд, седьмой этаж, налево, - прочитал он и засмеялся. - Ну и хваткая ты!
   - Ну, пожалуйста!
   - Хорошо, я как раз на следующей неделе собираюсь в ту сторону, сам загляну в профком, меня там знают.
   - Спасибо, Максим Петрович.
   - Семён, подойди ко мне.
   Переговорив с тем, видимо, по этому же вопросу, приступили к занятиям, предварительно выслушав планы:
   - Итак, до конца июня заказами обеспечены, это первое. Второе, всё лето занимаемся сольными номерами, их должно быть семь. Все учим всё. По окончанию сезона я отберу лучших исполнителей по каждому. Осенью выходим с ними на публику. Данка занимается костюмами.
   На следующую неделю засобирался дождь. Пришлось срочно покупать зонтик.
   - Ну и хорошо. Пусть прольётся до конца недели, пока я с утра работаю.
   Максим Петрович не подвёл. Подозвал её с Семёном:
   - Докладываю. Ваши заказы исполнены. Действительно, трафарет лежал на столе в виде шахматки, половина которой была уже заполнена. Правильно ты мыслишь, Галина. При мне девушка, проверив сначала по списку, ручкой вписала ваши фамилии в клеточки. Семён - - квартира 61 на третьем этаже, Галина - - квартира 73 на седьмом этаже.
   До конца июня обошла все нужные магазины, чтобы узнать цены на список первоочередных приобретений, который был всегда при ней, где она ручкой проставляла не только цены, но и габариты, ширину тканей и так далее. А лёжа на пляже, сопоставляла свои будущие потребности с возможностями:
   - Постельное, шторы, полотенца сама сошью. Значит, должна быть уже швейная машинка. Завтра же после работы узнать, где они продаются, купить придётся ещё до сдачи дома. В первые же дни после получения ключей - - софа, диван, два кресла, столик, и всё для кухни. Холодильник тоже нужен. Что же это я на балкон свой не взглянула? В следующий поход на стройку надо будет его измерить.
   Фёдор как-то в конце месяца высказал ей комплимент:
   - Среди нас негритяночка появилась.
   Она было вопросительно взглянула на него, но вдруг поняла, что "негритяночка" относится к ней. Да, она основательно уже потемнела.
   - Солнце воздух и вода - - наши лучшие друзья, - отчеканила она, улыбаясь.
   - Когда это ты успеваешь?
   - У меня ж не семеро по лавкам. К тому ж на пляже вполне здоровый контингент, приятно не только посмотреть.
   - Галина, сколько тебе лет?
   - А как ты думаешь?
   - Иногда думаю, что 20. А когда слушаю, кажется, что 40.
   - В обоих случаях ошибаешься. - Смеялась она. - Мне уже скоро 100 стукнет.
   В самом конце июня ей пришлось перейти в другую смену, и у ней получилось сподряд две недели в ночь, Тамара собралась в отпуск.
   - Не трудно будет тебе две-то недели ночных?
   - Нет, не трудно. Хорошо даже.
   И она продолжала праздновать лето. Разок только собралась съездить домой, и то только на денёчек. Там всё шло своим чередом. Лошадь продали, покоса нет. Матушка довольная. Купили новый хороший диван, большой полированный стол в комнату, сервант на кухню для посуды. Занавески новые висят. В огороде всё растёт.
   В середине июля Валя, вся светясь, зашла перед занятиями и положила перед ней на стол тысячную купюру:
   - Это больше, чем долг. Это благодарность моя.
   Слава Богу, девушка счастлива, и совсем не жадная. Она со своей стройкой как-то подзабыла о времени, а оно летело. К началу августа на её счёте было 3700 рублей.
   В августе на доме начали работать электрики, плотники. Стелили полы, вставляли окна, двери, сколачивали кладовки, устанавливали розетки, выключатели. Галина смотрела за их работами в первом подъезде, и многое ей не нравилось. В самом конце коридора, напротив входной двери, между спальной и залом, оказывается, была большая кладовка. Она бы здесь сделала уютный уголок. Ширина два метра, длина два метра, а вместе с дверями в комнаты длина увеличивается до трёх метров - - это же целая комната! Можно поставить хоть диван, хоть два кресла, хоть столик со швейной машинкой, которая обязательно у ней будет. Нет, она не даст в своей квартире испортить это место и загородить его. Работали довольно ловко и быстро, поэтому надо что-то срочно было решать. Она подошла к двум мужчинам, которые сколачивали эту самую кладовку.
   - Интересуетесь, барышня?
   - Да, мне в этом доме жить.
   - Хороший будет новый дом, - заметили они между делом.
   - Хорошо вы работаете, быстро всё ладите, приятно смотреть.
   Они с удовольствием выслушивали её похвалу.
   - А если я попрошу вас немного изменить кладовку, вы мне сможете помочь?
   - Конечно. А что вам надо сделать?
   - Я хочу переставить кладовку.
   - Как переставить? Куда? - Они вопросительно остановили свою работу и заинтересовались её потребностью.
   - Я в своей квартире всё равно буду переделывать. Может вы мне сможете сразу сделать так, как я хочу?
   - А как ты хочешь?
   - Кладовку перенести в маленькую комнату. Она даже будет в половину меньше этой.
   - А здесь что будет?
   - Ничего. Я здесь диван поставлю, мама спать будет. Это же целая комната, а нас пять человек. Можно?
   - Подумать надо, - сказал один.
   - Так зачем переделывать, пусть она там и спит, - возразил другой.
   - Нет. Я хочу, чтоб дверей здесь никаких не было, и перегородок тоже.
   - Бригадир может не разрешить, у нас ведь всё по стандарту, могут замечание при приёмке дома сделать.
   - Я у вас буду принимать, - твёрдо сказала Галина, - я заплатила деньги за квартиру. Если вы не откажете, я договорюсь с бригадиром. Я вам заплачу, сколько надо. Пожалуйста, помогите мне, хочется ведь в чистой сразу квартире жить, а не ломать всё после въезда.
   - А квартиру что, уже знаешь свою?
   - Да, 73, в третьем подъезде, - она уже видела их денежный интерес, - всё ведь в ваших руках. Пожалуйста.
   - Значит, ты хочешь, чтобы вот здесь ничего не было?
   - Да.
   - А покажи, что ты хочешь в маленькой комнате? - Они вошли в будущую спальню.
   - Вот, прямо за дверями, сверху донизу, поставить половину вашей кладовки. Конечно, нужны будут дверцы, ещё может часть с полочками сделать. Получается, что и шифоньера здесь не надо будет. За дверями не видно. Всё красиво будет.
   - Так, понятно. Мы поговорим с бригадиром, что он скажет. Какая квартира-то?
   - 73. Третий подъезд, седьмой этаж, налево. Точно, как вот эта.
   - Приходи завтра с утра.
   - Ладно.
   А рядом, вдоль главной улицы, с торца её дома уже рыли котлован для нового дома. И напротив, с другого торца, техника копошилась.
   На следующий день она ещё раз показывала уже бригадиру, какую планировку она задумала. Это был пожилой человек , он слушал её молча, но в конце концов кивнул головой:
   - Хорошо. На вашу ответственность. Вообще-то неплохо. - И уже обращаясь к мужичкам, сказал, - сделайте, как гражданочка хочет, только чтоб красиво было.
   - Спасибо большое.
   - Да чего уж там.
   А она решила уточнить тонкости, даже дала нарисованный эскизик с размерами, который плотникам понравился, с указанием квартиры.
   - Как тебя зовут?
   - Галина.
   Сказали, что её заказ будут делать в нерабочее время, то есть вечером, уже сегодня.
   - Загляни завтра, если что не так, подправим сразу.
   - Скажите, сколько мне денег приготовить, чтобы с вами рассчитаться?
   - По пятьдесят рублей.
   - Значит, сто?
   - Да.
   - А подскажите ещё, к кому мне обратиться, чтобы в это опустевшее место розетку и выключатель сделали?
   - Да, если там жилое помещение будет, конечно, надо. Есть у нас деловой электрик, мы с ним сами договоримся. Только покажи сразу, на какое место.
   - Вот сбоку на эту стенку, рядышком и выключатель, и розетку, и место под лампочку над ними прямо на стене. Я здесь "Бра" установлю.
   - Ладно, завтра прибегай с утра, электрику тоже деньги не забудь.
   - Спасибо. До свидания.
   А она, окрылённая устройством квартиры, предалась ещё большим фантазиям. Ей уже надо стало в прихожей во всю длину поставить целую стенку, чтобы можно было и одежду повесить, и все лишние монатки куда-то складывать. В спальной ведь только спальные принадлежности. А ещё будут и пальто, и платья, и обувь, не будет же торчать всё по прихожей развешанное и расставленное по полу. И светлые конструкции хочется, а мебель в магазинах только тёмная. И она на четыре с половиной метра длины набрасывала схему за схемой своих фантазий. Наконец, по линеечке аккуратно начертила свой результат.
   - Хорошо бы, если бы дверцы у стенки не открывались наружу, нарушая свободное пространство, а двигались, как у дяди Васи, в стороны туда-сюда. Надо будет забежать посмотреть, как они у него устроены. А вот если бы я была строителем, я бы стенки в квартире подвижными делала, хочешь - - правую комнату побольше, сдвинул вправо - - левая побольше, а когда застолье большое, юбилей, например, или свадьба, можно и вплотную сдвинуть, - фантазировала она.
   В ночные смены ей понравилось работать. Во-первых, целый день свободен, все дела можно переделать, даже домой на денёк слетать, чтобы показаться. Во-вторых, ночью на верхних этажах не работали на покраске, сортировке и сварке, то есть почти полцеха, было тише, спокойней. Она находила время даже часа полтора поспать под самое утро. И вымыться в душе можно было пораньше, пока никого нет.
   Сдав смену, она бежала в мастерскую.
   - Здравствуйте, дядя Вася.
   - Здравствуй, здравствуй, весёлая. Проведать меня зашла?
   - Нет, дядя Вася. Дело есть на миллион.
   - На миллион! Ну давай, делись своим миллионом. Садись, чайку с утра попьём, заодно и поговорим. А ты что в чистом-то?
   - Так я после ночной.
   - Ну вот и хорошо, спешить некуда.
   - Пока чайник кипятится, давай посмотрим двери твои, в музей которые.
   - Двери? Ну пойдём посмотрим.
   - Вот за этим я и пришла, - остановившись перед сдвинутой вправо дверью, сказала она и присела, чтобы рассмотреть, на чём они так плавно катятся.
   - Что тебя там так заинтересовало?
   - Дядя Вася, мне вот такие же планки с колёсиками надо.
   - Тебе раздвижные двери надо? - Усомнился он.
   - Нет. Только то, на чём они катаются.
   Он, задумавшись, похихикивал, соображая, что ей именно надо, и заваривая заварку.
   - Объясни, куда тебе такое надо?
   - Зять у меня деловой очень. Решил в прихожей стенку мебельную соорудить, чтобы барахло всё туда поместилось. Прихожая шириной два метра, длина четыре с половиной метра, плюс ещё свободная длина для открытия входной двери. А я ему предложила створки сделать вот такими, как у тебя, раздвижными. Он, конечно, согласился, а как сделать, не знает. Вот я и пришла выяснить. Ты должен мне помочь.
   - Ишь ты зоркая какая, успела рассмотреть глазками своими. Так, понял я тебя. Скажи мне, из какого материала дверцы будут?
   - Он фанеру приготовил. Подойдёт?
   - Так. А сколько створок он планирует? На четыре с половиной метра двух маловато будет, как минимум, штуки четыре надо.
   - Да, он тоже так говорил. А ещё ему до самого потолка надо, с антресолями.
   - Антресоли я посоветую сделать обычными, они мешать никому не будут, не так часто открываются.
   - Ладно, так и передам.
   - А чтобы четыре дверцы катались, не задевая друг друга, планочки, и верхние, и нижние, придётся делать двойными. И ещё, уголочки хотя бы, у створок придётся укрепить металлом для колёсиков. Когда надо-то?
   - Быстро не надо. Он только идею обдумывает, хотя настроен решительно. Если я ему сегодня принесу твоё согласие, то он точно в ближайшее время материалами займётся.
   - Значит, месяц сроку ты мне даёшь?
   - Может и больше. Только объясни, как я это должна с завода вынести, чтобы меня не арестовали.
   - Да я вывезу спокойно, любому в машину брошу, об этом и речи нет. У нас ведь транспорт не проверяют, только женщин по сумкам шарят.
   - Спасибо, дядя Вася, приятно иметь с тобой дело.
   - Как твой сейф, верно служит?
   - Слов нет, спокойствие и надёжность. Первый месяц так нацеловаться с тобой не могла, - смеялась Галина.
   - А то я думал, что щёки мои целый месяц горят, - тоже шутил он.
   - Ну, я побежала.
   - Нечего бегать. Учись спокойно ходить, как требует техника безопасности.
   Не заходя в общежитие, она летела на стройку. В сумочке у ней был чертёж стенки. Сразу поднялась в свою квартиру. Там орудовал только электрик.
   - Здравствуйте. Работу принимать пришла.
   - Здравствуйте, - улыбался совсем молоденький мальчик.
   - Разве бывают такие молодые электрики? - Шутила она.
   - Мне уже 18 лет, - смущался он, - вот заканчиваю. Смотрите. Я весь кабель в стене провёл, выдолбил. Потом отделочники всё приведут в порядок. Здесь вот у самого выключателя и у розетки запас провода сделал, так надо, дом-то на сто лет рассчитан, а проводки обгорают иногда. Если понадобится, вытягивается легко.
   - Спасибо. Сколько я тебе должна?
   - Сколько дадите.
   - Ты уже должен знать себе цену.
   - Пятьдесят рублей.
   - Возьми. Спасибо большое.
   Вошла в спальню и успокоилась. Совсем невидимый за открытой дверью уместился огромный шкаф с тремя дверцами и антресолями под потолок. За левой дверцей - - полочки снизу доверху. Открыла другие - - всё, как в шифоньере, и длинная перекладина для плечиков, над ней полочка. Даже ручки у дверц были фабричные - - круглые тёмные. Все вместе именно ручки создавали вид настоящей мебели. Ей всё понравилось. Пошла искать своих плотников. А они уже поднимались по лестнице, она узнала их голоса и решила вернуться в квартиру.
   - О! Хозяйка уже здесь! Ну как, понравилась наша работа?
   - Слов нет. Я в восторге, - она доставала деньги со своим чертежом, - большое спасибо. Но я вас так просто не отпущу. Очень вы мне понравились. Вот, посмотрите, - протянула лист бумаги.
   - Что ещё?
   Она развернула их лицом к сплошной длинной стене прихожей:
   - Вот здесь вы мне должны построить стенку.
   - Нет. Это абсолютно точно запрещено. Нас потом заставят её разбирать и выносить. Нет. Нет.
   - Так ведь не сейчас. Примет комиссия дом, а сразу после сдачи почему бы не сделать. Я ведь не совсем безумная. Вы ведь на этой огромной площадке работать будете ещё много лет. Как только получу ключи, я вас найду. Не отказывайтесь. Подумайте. Только из ваших материалов, чтобы мне с этим не возиться. Мужа у меня нет, кроме вас-специалистов мне не к кому обратиться. Я рассчитаюсь с вами сполна.
   Они смотрели друг на друга, потом один решился-таки:
   - Ну давайте посмотрим, что вы тут нарисовали. Может и правда, после сдачи дома. Почему бы нет?
   Галина посвятила их в свою задумку, рассказала, как будут выглядеть и открываться створки, объяснила, что они должны быть из фанеры, растолковала про направляющие планки и колёсики:
   - Меня просили уточнить толщину фанеры, чтобы уголочки к створкам металлические изготовить для крепления колёсиков.
   - Здесь подойдёт пяти миллиметровая.
   - Поняла. И ещё посоветовали направляющие планки и вверху, и внизу устанавливать на ровный брусок, чтобы сами дверцы не касались ни пола, ни антресолей.
   - Это понятно.
   Вообще, идея им понравилась, и они согласились.
   - Только до начала работы вы должны определиться с ценой, чтобы у меня не возникли проблемы по этому поводу. Давайте я запишу ваши фамилии, чтобы найти потом быстрее, и фамилию бригадира, на всякий случай.
   Плотники ушли, забрав чертёж и озадаченные, но она была уверена, что всё задуманное исполнится. Ещё раз полюбовалась новенькой кладовкой и отправилась в столовую, а потом - - спать. Она сделала на сегодня всё намеченное.
   После середины августа пошли холодные дожди, мелкие, серые, противные. Пальтишко одевать было ещё рано, и она пошла смотреть плащ, вдруг и сентябрь будет таким же. Если б ещё немного постояла хорошая погода, крышу бы на доме закончили в сухое время. Но это уже не её дело. Она изменить ничего не может.
   В последние дни августа Максим Петрович объявил:
   - Всем спасибо, что за лето не растолстели. Пятого и шестого сентября все свободны, копаем картошку, прибираемся в садах. Остальные выходные сентября концертные залы ждут вас. Занятия оставим пока только по средам.
   Она тут же позвонила Лидуське, чтобы приезжала домой пятого числа выкапывать картошку. Погода вроде наладилась. На стройке всё ещё заканчивали крышу, но внутри начали устанавливать сантехнику. Да ещё красили белым наружные панели балконов.
   Ехать домой пришлось рано утром, так как работала в вечернюю смену. Билет был без места. С собой везла только шесть пустых литровых банок. На этот раз Лидуська приехала раньше её, ещё с вечера.
   - Что. Картошку-то убирать собираются, - спросила она, - а то поди скажут, что рано?
   - Так ведь ждут Володю, как он решит, - ответила та.
   - Где родители?
   - Мамка где-то здесь была, отец на работе сегодня.
   - Когда уезжаешь?
   - Завтра на четыре часа.
   - А у меня на шесть вечера. Что новенького?
   - Ничего, кроме новой мебели.
   - Я уж видела. Вы учиться уже начали?
   - Ещё с десятого августа. Ты всегда с утра работаешь?
   - Нет. В три смены перевели, ещё с весны.
   - О! Галина приехала! - Появилась матушка, - Давайте позавтракаем, пока никого нет, я вот молочка принесла, тёплое ещё. Олюшка, вставай за стол.
   - Она ведь уже в седьмой класс пошла. Как быстро год пролетел. Скоро замуж запросится.
   - Мы сейчас оба на работе, она у нас хозяйничает, и за водичкой иногда сходит, и в доме приберёт.
   - Работаешь-то всё временной?
   - Пока ещё временно.
   - Хорошо у вас стало, диван, занавески, стол под скатертью. Красиво.
   - Никогда так хорошо не жила, девчонки. Никогда. Не могу нарадоваться.
   Прозвенел звонок, и следом голос зятя:
   - Копаем сегодня картошку?
   - Да, надо начинать, - сказала матушка.
   - Значит, опять не зря приехали.
  
  
  

х х х

  
  
   Галина решила сходить в профком, выяснить некоторые вопросы и ещё раз подтвердить свою уверенность на получение жилья.
   - Скажите, а могу я ещё внести сумму на счет стройки, нам с сестрой родители решили помочь деньгами?
   - Конечно, у нас уже несколько человек полностью заплатили. Вот, возьмите номер счёта и переводите, в сберкассе помогут заполнить правильно.
   - А расскажите о процедуре получения ключей, мы ничего об этом не знаем.
   - Стройтрест хочет отчитаться данным объектом в этом году. Планируется приёмка рабочей комиссией завода в последние дни декабря. Именно до конца года завод перечисляет деньги за полную стоимость дома строителям. В декабре с каждым квартиросъёмщиком уже завод будет заключать договора на выдачу ссуд, и с января у вас начнутся вычеты из зарплаты, которые рассчитаны на десять лет.
   Ключи и ордера вы получите сразу после принятия дома рабочей комиссией, так как охранять квартиры уже никто не будет, ибо строители покинут объект. Но до этого момента договор должен быть обязательно заключён.
   Видимо, подключение горячей воды и газа будет только в январе, после устранения всех замечаний и после подписания акта Госкомиссией.
   - А потом?
   - Прописывайтесь смело в январе.
   - Это где?
   - В паспортном отделе ЖКО, тут рядом с проходной.
   - Я вижу, что не вся ещё шахматка заполнена, есть пустые клеточки.
   - Да. Мы не можем вписать некоторых, так как у многих осложнения с деньгами, не могут набрать первого взноса. Решили ждать до декабря.
   Душа её успокоилась, так как поняла, что самый больной вопрос для завода - - это деньги, а не состав семьи. Зашла в хозяйственный магазин, "Как много мелочей надо приобретать!". Заинтересовалась звонками:
   - Можно "Птичку" послушать как звенит?
   - Пожалуйста.
   - Красиво поёт. А "Собачку"?
   - "Собачки" все разные. Вам какую?
   - Мне самую злую, рычащую.
   - "Р-р-р-р-Гав, р-Гав- р-р".
   - Я вот эту и возьму, - подала деньги.
   Зашла в "Ткани", записала цены на широкое простынное полотно, полотенечное, рассмотрела тюль, "Плотные шторки мне ни к чему на седьмом этаже, да и домов напротив никаких". В "Электротоварах" глаза упёрлись в отдел швейных машинок, приглянулась одна в белом корпусе, и лапка не чёрная, а серая, очень удобно - - хоть белое, хоть чёрное хорошо будет видно при шитье. Рассмотрела инструкцию - - электрическая, сорок восемь операций.
   - Сколько вот такая стоит?
   - Двести семьдесят рублей.
   - Она тоже в чемоданчике, как все?
   - Да. В сером.
   Прошла в другой конец магазина - - "Стиральная подождёт, пылесосить нечего". Записала размеры и цену приглянувшегося холодильника.
   Дома приготовила деньги отдельно для покупки швейной машинки, отдельно четыре тысячи для перевода, "в декабре за квартиру останется заплатить около двух тысяч", и отправилась избавляться от денежной наличности.
   Со стройки уже убрали кран и демонтировали рельсы. С лицевой стороны дома бульдозер делал планировку прилегающей территории. Со стороны подъездов всё уже было расчищено почти до самой дороги у стоящих внизу двойным рядом гаражей. Несколько редко посаженных голых берёзок окаймляли белыми стволами по самому краю детскую площадку, стоянку для автомашин, и на противоположном конце - - распределительную газовую установку, огороженную красной металлической решёткой.
   В подъезде монтировали перила. На площадке между первым и втором этажами стояли узкие ящики с бледно-жёлтой плиткой. Поднялась к себе - - пока всё, как было. Наверху слышались женские голоса, решила посмотреть, что они там делают. На девятом этаже в средней квартире во всех комнатах были леса расставлены, видимо, маляры начали работать. Она смотрела, как аккуратно и быстро две женщины, переговариваясь между собой, затирают потолки. Не привлекая внимания, заглянула в другую квартиру, двери которой тоже были открыты. Здесь одна в ванной, другая в кухне укладывали плитку, потолок и стены в кухне были уже белыми. В третьей квартире ещё никого не было.
   - Только что приступили к работе, - подумала она и ретировалась.
   Данка просматривала сольные постановки долго и молча. Старались вовсю. В конце часа попросила одеть костюмы, которые оказались по два одинаковых.
   - Итак. Давайте не по одной паре, а по две, у обеих будет по два сольных номера. Здесь и синхронность в глаза бросается, и глазки у зрителей раздваиваются, это проще для нас. На "бис" может любая пара выходить с любым из своих номеров. Начали! - Скомандовал Максим Петрович.
   Опять прошли все номера не по разу. Потом перерыв. Сняли костюмы. Данка уже удалилась. И ещё третий час - - всё снова да ладом, но уже каждая четвёрка со своей программой.
   В конце сентября все штамповщицы уже отгуляли отпуска свои, и бригадир сказала:
   - Галина, можешь в отпуск собираться.
   - Тамара, я очень хочу в конце декабря пойти. Это возможно?
   - Думаю, что да.
   - А до этого в графике с такими же условиями по средам остаться можно?
   - Попробую договориться. А в конце декабря, это с какого числа?
   - Хоть с самого последнего. Мне январь нужен.
   - Понятно. Пойду поговорю с начальством тогда.
   Когда вернулась, сказала:
   - Всё. Начальник на всё согласился, лишь бы работа шла нормально. В отпуск пойдёшь с 27-го декабря.
   - Спасибо.
   К дяде Васе она зашла в начале октября после ночной смены.
   - Ну как, получилось у нас что-нибудь?
   - Как не получиться-то. У меня не должно быть, чтобы не получилось. Ты с ночи?
   - Ага.
   Они прошли за кузнечную печь.
   - Ну-ка, попробуй поднять, железо всё-таки, может тяжело показаться.
   - Да. Но ничего, до трамвая-то всего метров триста. Подняла, значит, и донесу.
   - Тогда начнём смотреть. Я разрезал четыре с половиной метра пополам для удобства. При установке каждые две части планок скрепляются внутри очень прочно вот такими шпильками. Идеально, безо всякого зазора. Постарайтесь плотно вбить в торцы, это ещё даст больше гарантии для соединения. Поняла?
   - Поняла.
   - Теперь о колёсиках. Для наружных дверц они должны быть внутри шкафа, а для внутренних дверок наоборот - - в прихожую смотреть. Давай всю мелочь сложим в пакет, я его водителю отдам. А планки перебинтуем крепкой лентой, чтоб удобно нести было.
   Она помогла ему справиться с этим делом. Потом присели за чай.
   - Где-то через полчасика должны привезти металл, разгрузка минут пятнадцать. Так давай, я отправлю тебя прямо в кабине, у остановки трамвайной он тебя высадит.
   - А сам он куда поедет?
   - Так обратно на завод.
   - Это к центральной проходной?
   - Ну.
   - Так я с ним туда и доеду.
   - Ещё лучше. Попросишь хорошо, так и до дома довезёт. Только через проходную тебе сначала пройти надо, лишь потом в машину сесть.
   - Хорошо. Спасибо. Я тогда пока в столовую загляну. - И, доставая сотенную, сказала. - Зять сам оценил твои труды, извини, если мало.
   - Да нет, не мало, почти целая месячная зарплата, - усмехнулся, довольный всё-таки.
   До общежития её довезли без проблем.
   Пока Маша не приехала, Галина открыла швейную машинку.
   - Надо ниток купить, - смекнула она, - даже попробовать нечем.
   Пришлось спрятать снова в чемоданчик, который ей нравился не меньше, и с табуретки поставить на верхнюю полку, Маша туда не заглядывает. А пухленькую инструкцию на досуге хорошо почитает. Познакомиться надо с возможностями оборудования.
   Она две недели с трудом сдерживала себя, так хотелось посмотреть, не оставили ли маляры без внимания её бывшую кладовку. Выждав время, пошла. Хорошо, что не раньше, они работали только на шестом этаже. Да, полностью заделали все дырки. Нажала выключатель, лампочка осветила белёхонькие стены и потолок - - придраться было не к чему. Стены вокруг белоснежной ванны до половины выложены свело-жёлтой плиткой, так же и в туалете. В кухне такой же плиточкой был выложен только уголок у раковины. Кухня была квадратная, так же, как и спальня, но чуть поменьше.
   А дома, анализируя свой осмотр, забеспокоилась вдруг, почему в комнатах и в прихожей стены необработанными остались, "завтра же пойду узнаю".
   - Так под обои не надо затирку делать, - услышала она ответ.
   - А мне надо затереть! Дырки-то на стенах приличные есть. - Думала она. - Обои-то лет через пять-шесть будут грязные, а я после их снятия задумала побелку делать.
   На следующий день с утра, захватив с собой старое трико с футболкой, отправилась заниматься затиркой своих стен. Женщины, видя её настрой, не возражали, дали ей и раствор, и резиновые перчатки, и лопаточку, и табуретку. Она занималась своей эстетикой больше недели. Её проверяли, подсказывали, посмеивались, но она быстро к их шуткам привыкла. Главное, большое грязное дело было сделано. По пути рассмотрела свой балкон, он был глубоким, так как являлся продолжением перекрытия между этажами, ширина 1,3 метра, длина чуть меньше шести метров, то есть на всю ширину большой комнаты. Здесь она будет ранней весной загорать, любопытных глаз нет.
   - Надо будет настелить деревянный пол на высокие лаги и закрытую панель изнутри весной побелить, а то серая какая-то. А вот если бы сейчас найти досок, то можно и покрасить их во время покраски полов.
   Нашла на стройке своих мужичков, сказала размеры, попросила напиленные уже крепкие толстые гладкие доски принести на её балкон.
   - Потом рассчитаемся. Да про лаги не забудьте, ровные и высокие чтоб.
   Они согласились. Даже сами постелили их.
   - Господи! Совсем нет свободного времени! Хорошо, что работаю посменно, а то все эти вопросы по квартире я бы просто не смогла решить.
   В декабре с верхнего этажа начали клеить обои. Следом другие красили окна изнутри, кладовки, двери. Её кладовочка стояла открытой, сохла изнутри. Вот-вот должны были начать красить полы. Она дождалась этого момента и, предварительно проалифив, рискнула покрасить пол на балконе при температуре на улице минус три градуса.
   Уже в третьей декаде декабря узнала, сколько ей осталось заплатить, и перечислила последнюю сумму. Оставалась одна неделя до отпуска и менее двух недель до нового года.
   За два дня до нового года она получила ордер и ключи от квартиры.
   - Ура! Ура! Ура! - Ликовала душа. А головёнка продолжала крутить своими шурупиками. - Прежде чем что-то оставить в квартире, я должна сменить замки. Кого попросить? Хорошо, если строители ещё работают. Срочно в магазин и на стройку!
   Ждала, осторожно в носочках ступая по свежевыкрашенному полу. Пришёл один, за час вставил оба замка, один накладной с плавающим ключом, другой - - по форме точно такой же, как старый, на то же место. Рассчиталась и за работу, и за доски балконные. Сказала, что ждёт их ставить стенку в прихожей сразу после пятого января, дата Госприёмки.
   - Да, мы всё уже приготовили. Вам обойдётся это в двести рублей, - и добавил, - это всё вместе с материалами.
   - Я согласна. Я теперь всё время здесь, нигде не работаю, так как многодетная мамаша. Семью не перевезу, пока стенку не поставите, - серьёзно сказала Галина. - Ещё раз спасибо. Жду. - Интересно, поверил он или нет? - Думала она с улыбкой до ушей. А мысли уже стремились вперёд. - Завтра с утра покупаем вещи первой необходимости, наверное, придётся сходить в магазин около десятка раз.
   Но ноги занесли её почему-то в мебельный.
   - А машину, не подскажете, можно как-то сейчас заказать?
   - Посмотрите со двора, крытая такая наша, если стоит, значит, свободна. Если нет, то скоро подойдёт. А... Вот и водитель. Ты свободен?
   - Один час. Потом - - заказ.
   - Мне достаточно, здесь недалеко, до нового дома.
   - Что будете грузить?
   - Диван вот этот, два кресла-кровати такой же расцветки, столик чёрный, и стол-книжка белый пластик.
   Кассир отбивала чек и считала деньги, а он уже тащил столик к выходу.
   - Мне ещё четыре табуреточки беленьких отбейте.
   Один из грузчиков уселся рядом с ней в кабине.
   - Вы мне поможете поднять наверх, - утвердительно сказала Галина.
   - Какой этаж?
   - Двенадцатый, - пошутила она.
   Посмеялись.
   - По три рубля за этаж, - подвёл итог водитель.
   - Тогда только до седьмого хватит.
   Она не стала уточнять, каждому или нет, просто отдала двадцать один рубль. И осталась одна среди мебели. Вытащила из пакета деньги, чеки, кучу паспортов на каждое изделие, бросила на столик, и раскинулась на диване. Отныне она будет спать только здесь, "Не забыть ещё купить сегодня свечек, мелок и спички". Пролежала бездумно совершенно более получаса.
   - Надо сейчас спокойно сходить в столовую поесть. - Рука потянулась к кошельку, пересчитала наличность. - Шестьсот рублей. Оставляем двести на пятое число плотникам, а остальные можно расходовать. Ничего, сегодня вечером выступление, заработаю. Январь тоже весь расписан, слава Богу. Завтра и послезавтра - - праздничные дни, магазины не работают, как хорошо! А сегодня надо многое по мелочи прикупить. Можно в общагу за своими вещами успеть до вечера. А в четыре часа, как штык, с автобусом на выезд.
  
  
  

х х х

  
  
   - Девочки, мне сегодня немножко в другую сторону.
   - Новый год встречать идёшь?
   - Ага.
   - Поторопись. Двадцать минут осталось.
   Свет в подъезде горел только на первом этаже. В темноте поднялась на седьмой этаж. "Надо ещё номерок к двери купить". Включила свет в прихожей и закрылась на оба замка. Вскипятила электрочайник, заварила пакетик в чашке, намазала ватрушку клубничным вареньем. Зажгла свечу. Будильник стоял на кухонном столе, отсчитывая последние минуты уходящего года. Иконка лежала рядом.
   - С Новым годом, душа Галина! С Новосельем! - Вслух поздравила она себя. - С Новыми успехами!
   Перекусив, включила во всех комнатах свет, открыла все имеющиеся двери, и со свечой в руке пошла по всем уголочкам и закуточкам славить своего Бога. Потом, смочив пол, осторожно передвинула диван поперёк половиц в центр комнаты, бросила под голову мягкую тельняшку и под новым ватным одеялом уснула крепким сном.
   Проснулась. Темно за окном. Выспалась.
   - Надо же, на новом месте не приснился жених невесте, - довольная смеялась она над собой.
   Было восемь утра.
   - С Новым годом! - Пела душа. - С Новым счастьем!
   Накинув на голое тело одну тельняшку, она по смоченному полу расставляла мебель, к одной стенке - - диван, к другой - - по углам кресла с чёрным столиком между ними. Затёрла насухо пол, вымыла у порога, собрав в пакет вчерашнюю стружку от упаковок. Белый пластиковый стол-книжку полностью раздвинула на кухне у окна, поставив рядом пару табуреток. Другую пару табуреток отнесла в любимый закуточек к самой дальней стенке, а над ними повесила афишу "Группа "Веер", приколов осторожно к обоям, аккурат против входной двери. Раскрыла на кухонном столе машинку и принялась шить пододеяльник двухсторонний, простынки, наволочки, да полотенца подшить нарезанные. Как давно она не занималась любимым шитьём, так соскучилась. Машинка строчила, не уставая, зазывая подпевать. До обеда она с этим занятием справилась, убрала машинку под афишу. Сидя на столе, жуя ватрушку и запивая чаем, рассматривала в окно открывшийся пейзаж с северной стороны дома.
   Остался лоскут белого материала, и она задумала вымыть окна, предварительно соскоблив лезвием излишнюю краску со стёкол. Ещё два часа пролетело. Раскинула в большой комнате гардины-струны - - не хватает до стен около метра, "Не красиво, значит, из двух придётся сделать одну, а оставшееся крепление - - по серединке. А на кухню небольшую другую купим".
   Сидя в автобусе среди своих, видела их сегодня совсем другими глазами.
   - Надо же, мои глаза и мой взгляд на жизнь изменился, - думала она, - как будто не год прошёл, а полсотни лет.
   Она смотрела и смотрела в знакомые лица. Целый год они - - одно целое, а она о них так мало знает. Хотя они о ней и того меньше, "Наверное, надо быть чуть помягче с ними и чуть-чуть поглупее".
   Третьего и четвёртого января ухлопала на магазины, всего накупила, и дверной глазок, и номерок, и термометры, шурупов, гвоздиков, отвертки, посуды всякой, радио, для будущей стенки в прихожей - - ручки, плечики, зеркало, эмали белой. Четыре метра дорожки с крупным бело-жёлтым рисунком, которую разрезала пополам, одну положила к входным дверям, другую - - напротив, в закуток на всю ширину между дверями в комнаты.
   Набрала продуктов, бутылку шампанского, бутылку коньяка, конфет, десяток мелких стопок, шесть широких фужеров, шесть пар чайных чашек с блюдцами, тарелок и тарелочек, красивый жёлтый поднос пластмассовый, ножик. Слава Богу, вилки и ложки у ней были собственного производства со штампом "ВИЗ".
   Радио уже напевало песни и передавало новости, квартира сразу ожила. После обеда с документами пошла в паспортный.
   - Я, наверное, первая?
   - Нет, вчера двое были.
   Паспортистка безо всяких вопросов отметила "выписано" из общежития и "прописано" в соответствии с предъявленным ордером.
   - Кто с вами ещё прописывается, заполняйте в бланках.
   - Пока я одна, через полтора месяца сестра приедет, она сейчас на практике.
   - Хорошо.
   - А куда мне платить за жильё теперь?
   - По коридору найдёте "Кассу", там спросите.
   - Спасибо. До свидания.
   К вечеру перед занятиями решила зайти в общежитие. Там скучала Маша:
   - Что с тобой? Куда пропала?
   - Знаешь, меня сестра попросила у неё пожить, вот я и собралась.
   Поболтали полчасика, и Галина вышла на улицу. Свистнула девчонок, обе оглянулись, дождались.
   - Что ж вы обе на свист-то оглядываетесь? Неприлично как-то. Такие дамы - - и на тебе! - Смеялась она.
   Пятого января она никуда не пошла, сидела с утра и ждала Госкомиссию. Где-то около одиннадцати часов услышала разговоры в подъезде, приоткрыла двери. Увидели дорожку у дверей, заходить не стали, только спросили:
   - Замечания есть?
   - Нет. Всё замечательно, - ответила Галина.
   Они задержались около электрощитков на лестничной площадке, что-то записывали, потом поднялись выше. Она дождалась, когда они пройдут обратно и тоже решила посмотреть щиток.
   - Наверное, списывали показания счётчиков. Который мой?
   Включив везде лампочки, нашла свой, он один крутился пока, списала показание. Затем карандашом подписала под ним свой номер квартиры.
   Позавтракав, собралась на почту, сделать заявку на установку телефона. Долго пришлось ждать какого-то мастера. Наконец, появился, взял заполненное стандартное заявление, спросил, когда лучше подойти. Договорились завтра с утра.
   - Хорошо. А телефон мне самой покупать?
   - Конечно, выберите любой, какой понравится, выбор большой.
   - Спасибо. Жду.
   Почему-то денег с неё никто не взял на этот раз.
   Утром монтёр долго возился со щитком в подъезде, потом сверлил около входной двери, однако, подсоединил. Побеседовал с телефонисткой, написал номер:
   - Всё. Проверяйте.
   Она набрала Лидуськину вахту и попросила передать свой новый номер телефона сестрице.
   - Спасибо. Куда мне заплатить деньги?
   - А это вам принесут квитанцию, в ней всё будет, платить на почте.
   - Спасибо. Молодой человек, не найдётся ли у вас часок свободного времени? Я вижу, у вас дрель, мне бы десяток дырочек просверлить. Я заплачу.
   - Мне сейчас ещё в одну квартиру надо в вашем доме, а после смогу. Вам под что сверлить?
   - Гардины.
   - Ладно. Ждите.
   Сделали сначала на кухне со столика, потом в обеих комнатах. Он не только просверлил, а вбил пробочки, натяжку хорошую сделал. Кроме того, вставил дверной глазок и номерок квартирный прикрепил, и звонок подсоединил.
   Добрые дела потихоньку делались. Вышла на балкон повесить термометр. Получилось. Показывал минус 24 градуса. А дома было тепло и светло. Весь вечер наслаждалась осмотром своей квартиры. Мечтала о красивых шторах, о стенке в прихожей, о люстрах, которые никак не могла выбрать, такое их было множество. В её "МАГИЮ" давно была вложена закладка с, якобы мистическим заклинанием, она знала его наизусть и часто для собственной настройки начинала утро именно с него. Ей захотелось, чтобы оно постоянно присутствовало в этой квартире не в закрытой книге, а открытым текстом, чтобы его видели стены, воздух, все предметы мебели. Всё пространство должно пропитаться единой мыслью, изложенной в нём, тогда при произнесении слов его сила во многом увеличится, её аура разрастётся до размеров всей квартиры.
   - Напечатать бы крупным текстом в типографии, как газетные заголовки, - думала она.
   Утром на следующий день её разбудила рычащая собака, она бросилась к двери.
   - Хозяйка, это мы.
   Они заносили, видимо, воровской материал, так как очень уж раннее было утро, ещё семи часов не было. Составили в прихожей, сказали, что ещё сейчас принесут. Галина поспешила убрать постель, вскипятить чайник, схлопнуть и унести коврик от входной двери, приготовила ведро воды с лентяйкой, отодвинула телефон за дверь, чтоб не мешал, развернула дяди Васины планки, вынесла из кухни стол, набросила на него плёнку со старым покрывальцем, на котором загорала, закрыла плотно все двери, чтобы сохранить от пыли помещения, выставила пару табуреток. Ждала с открытыми дверями, жуя хлеб с колбасой и запивая простым кипятком. Услышав снизу голоса, проглотила последний кусок.
   Провозились почти до обеда.
   - Хозяйка, иди проверяй дверцы, вроде получилось у нас.
   Она проверила плотность установки планок внизу и вверху, плавность открывания и закрывания, упоры боковые. И они приступили к сборке антресолей. Ещё через час закончили.
   Вся стенка внутри была разделена на три части. Четыре дверцы открывали внутреннее пространство, или могли полностью закрыть его. Если средние слегка раздвинуть, то открывался средний отдел. Галина попросила вставить в него зеркало, под ним сделать полочку для телефона, а в низу можно тапочки ходовые поставить или сапожки с дороги, при этом шкафы с двух сторон будут закрытыми. Да, с зеркалом почти во весь человеческий рост приоткрытая стенка имела совсем другой вид, можно сказать, праздничный. И жёлтый телефон, отражающийся в зеркале, удваивал своё присутствие.
   Наговорив кучу благодарностей и расплатившись, выложила им ещё одну необычную просьбу:
   - Пойдёмте в спальню... Мне нужна одна доска длиной три метра двадцать сантиметров и шириной сорок сантиметров, и потолще. Хочу увеличить подоконник на всю ширину комнаты.
   - Такую доску трудно найти, у нас всё больше половые, а они в два раза уже, если не в три. Может ДСП подойдёт?
   - Нет, ДСП здесь не подойдёт, нужна хвоя. ДСП тонка, от влажности и от перепада температур будет изменять форму, значит, краска будет лопаться. Мне нужна именно доска, чтобы я могла на неё и встать, и сесть, то есть прочность прежде всего. И из двух досок не надо, стык мне не нужен. Подумайте. Как найдёте что-то подходящее - - жду. Озолочу.
   Расставшись с плотниками, принялась обдирать обои, которые остались на задней части внутри стенки, мыть всё, убирать мусор, готовить чистоту для покраски белой эмалью. Этим она будет заниматься завтра с утра. Сегодня и завтра ещё концерты давать вечерами.
   За эти два вечера они сорвали хороший куш в ресторане железнодорожного вокзала. Теперь она может купить на шторы. Ей думалось, что девчонки всё равно когда-нибудь узнают о её квартире, так пусть они узнают эту новость от неё, надо пригласить их, и как можно скорее, "Вот повешаю шторки и приглашу".
   Галина шла прямо к открытию магазина. Обратила внимание на новый привоз, так как его ещё не развесили, как полагается, а просто всей кучей перебросили через высокую стойку.
   - Вуаль, высота 2 метра 80 см, - прочитала она. Подумала, - совсем прозрачная, с разными рисунками, как будто краской наштампованными.
   По низу шёл просто обработанный круглый шов. Образцов было больше десятка. Начала мысленно примерять на свои окна:
   - Вот это подойдёт на кухню - - яркие большие красные яблоки с зелёными листочками на невысокой ножке. Прямо, как на прилавке с фруктами, - улыбнулась она.
   Среди всего прочего ей попалось широкое белое поле с редко разбросанными жёлтыми тюльпанами.
   - Надо же, прямо в натуральную величину, как настоящие, с одним продолговатым зелёным листом, с чашечками коричневого цвета. Точь-в-точь, как в доме на грядке. Всё. Беру в большую комнату шесть метров. Нет! Семь возьму.
   В спальню подобрала белую тюль "Арка", готовое изделие шириной четыре метра, высотой по краям до подоконника, с широкой каймой, которая в середине полукругом открывала окно.
   - Купить ещё пару подушек, сколько можно на тельняшке головушке моей спать.
   Придя домой, сразу принялась за шитьё. Сначала на кухонное окно.
   - Если разрезать пополам, то получится аж две занавески до подоконника. С нижним круглым швом оставлю себе, а другую подарю Надежде на новоселье, пусть тоже свою кухню порадует, скоро ведь им жильё обещают.
   Потом, тщательно измерив высоту от пола до гардин, которые укреплены были на потолке, обрезала лишнюю высоту в тридцать сантиметров. Разрезала "тюльпаны" пополам, чтобы свободно можно было выходить на балкон, прострочила края. Пошла вешать. Сначала в спальне - - замечательно! Потом в кухне - - сплошное веселье! Потом в большой комнате. Хорошо, что у ней был стол-книжка. Она таскала его за собой во все высокие места, и, когда красила стенку в прихожей, и сейчас по всем комнатам, с табуретки ей было бы не достать до этих высот.
   - Боже мой! Какая красота! - Восторгалась она. - Просто воздушные. Во всю стену! Насквозь просвечивают. Видно одни тюльпаны!
   Коричневые чашечки очень гармонировали со цветом пола, как бы продолжали его, уводя на улицу. Зелёные листья оттеняли её мебель, которая сочетала мелкие бело-жёлто-зелёные цвета, но издали смотрелась всё-таки зеленоватой. Галина для полного счастья принесла и поставила на столик жёлтый круглый поднос с новыми фужерами с узкой золотой полоской по краю.
   - Больше в этой комнате ничего не надо.
   Оставался приличный отрез в тридцать сантиметров и длиной семь метров. Она соорудила из него живую невесомую гардину, перевязав пышными узлами в пяти местах, за которые и подвесила булавками на переднюю "струну", края свободно опускались на полметра около стен.
   - Импровизированный занавес театра! Но всё-таки - - гардина!
   Убрала машинку и засобиралась в общежитие. Её ещё не задерживали на вахте, так как пропуск никто не отобрал. Сдала коменданту постель, ключи. Забежала к подружкам:
   - Девочки, я приглашаю вас завтра вот по этому адресу сразу после работы. Вас ждёт большой сюрприз, - засмеялась Галина и, избегая вопросительные взгляды, поспешила ретироваться.
   А вечером, включив свет в комнате, обомлела - - её вуаль не просвечивала на тёмном окне, а отливала белым-белым цветом, на котором, как на снегу, были раскиданы жёлтые тюльпаны.
   - Люстру, значит, надо покупать только идеально белую.
  
  
  

х х х

  
  
   Утром отправилась за деликатесами для вечернего застолья, притащила опять полные сумки. Первым делом закрыла чёрный столик тонкой белой клеёночкой с цветочным узором в середине и по уголочкам, на которую поставила жёлтый поднос с тремя стопками и коньяк, на нижнюю полочку под скатертью - - тарелочку с конфетами "Белочка". В закуточек под афишу перекочевал стол-книжка, на котором красовалась белая швейная машинка.
   Перекусив из принесённых покупок, положила в жёлтую маслёнку кусочек сливочного масла, остальное в кастрюльке вынесла на балкон. С газовой плиты убрала всю посуду внутрь её, оставив на крышке только нож, открывашку, три вилки, три ложки. Продукты для гостей были на прохладном подоконнике - - бутерброды с маслом и красной икрой, колбаса копчёная, яблоки. Всё разделила пополам, себе тоже надо оставить. Шампанское решила не доставать, бутылки коньяка на троих достаточно. Простую колбасу тоже оставила нетронутой.
   В четыре часа нарядилась в своё единственное платье, подкрасилась, обула летние мягкие танкетки, и балдела, глядя на всю эту красоту и ожидая гостей.
   - Что же я сижу? - Подумала она. - Может ещё что-то надо сделать? - И, совсем обеспокоенная, спросила вслух. - Что?
   И поняла, что - - прочитать защитную молитву. Выключила радио и опустилась перед Божьей Матерью на колени.
   В шестом часу зарычала собачка. Галина не спешила к двери, "Пусть порычит, так, ещё разок", и только после третьего раза, улыбаясь, распахнула дверь.
   - Входите, гости дорогие, - полушутя-полусерьёзно говорила она.
   - Мы уже хотели обратно уходить. Темнотища в подъезде, - говорила Таня, заходя первой.
   - Знаете, пока собаку уводила..., - врала она, - проходите, раздевайтесь... Вот сюда, - приоткрыла крайнюю дверцу, подавая плечики, - давайте сами... Осматривайтесь.
   - Ты одна?
   - Да. Девочки, тапочек нет, оставайтесь в носочках, тепло здесь и чисто, - кричала она с кухни, нарезая яблоки, - я на стол соберу.
   Подружки всё ещё тёрлись в коридоре.
   - Ну-ка, возьми, - обратилась она к Вале, сунув той в одну руку тарелку с колбасой и сыром, в другую - - с яблоками, - неси в комнату направо.
   Когда вошла в комнату с бутербродами и салфетками, они сидели по разным сторонам дивана и молчали. А её улыбка была до ушей. Молча открыла коньяк.
   - Девочки, поздравьте меня с новосельем, - сказала она, поднося им наполненные стопки. А сама подумала, - сейчас вы у меня разговоритесь.
   - С новосельем?
   - Ты здесь живёшь?
   - Представьте себе, здесь я живу. Уже ровно десять дней. Давайте выпьем за меня, а потом поболтаем.
   Чёкнулись. Выпили. Она пересадила их к столику в кресла. Себе принесла табуреточку.
   - Ой, конфеты забыла, - достала изнутри столика конфеты, - ешьте давайте, вы ведь с работы. Я ещё помаленьку налью, выпьем, поедим, и пойдём смотреть квартиру.
   Коньяк делал своё дело. Девчонки заглянули во все уголки. Она включила радио в кухне. Вопросы-ответы, немного вранья. Опять за стол, даже поели хорошо.
   - "Р-р-р-р-Гав, р-Гав-р-р".
   - А где ты собаку держишь?
   - Да прямо у двери.
   - "Р-р-р-р-Гав, р-Гав-р-р".
   - Пойду посмотрю, что ей не нравится.
   Открыла двери. На площадке стоял Фёдор, рядом Семён и ещё кто-то.
   - Можно войти?
   - Добро пожаловать, - улыбалась Галина.
   - Вот, Семёна перевозили, и случайно узнал, что моя партнёрша чуть повыше живёт. Ну как не зайти? Думаем, может помочь чем надо?
   - Проходите смелее.
   - А собака не съест?
   - Не съест.
   Разулись. Услышали смех в комнате.
   - Ты не одна? Может помешали?
   - Я же многосемейная. - Хохотала она. - Давайте проходите, все уже заждались...
   - Семён, посмотри, у тебя такого нет, - показывал Фёдор на стенку.
   - Я уж заметил.
   - Хм, даже с зеркалом... И телефон!
   - Вот сюда, направо, - провожала она.
   - Здравствуйте... Нет, Семён, ты посмотри, они уже тут коньяк разливают! Мы что, опоздали?
   Девчонки совсем развеселились, завидев знакомые лица с восклицательными знаками в глазах. Пришлось сбегать за стопками.
   - Разливай, партнёр, помогать ведь пришёл.
   А Семён ходил и рассматривал, как прибита гардина:
   - И когда это ты успела, Галина?
   - Так ещё в прошлом году, - смеялась она.
   - А ведь молчит, как рыба, даже я ничего не знал, - укорял обиженно Фёдор.
   - Ребята, не зря ведь вы зашли, поздравляйте меня, наконец. А потом и квартиру пойдём смотреть.
   - С новосельем тебя! Нет, вы посмотрите, коньяк, красная икра, "Белочка"! - Выпив, глаголил Фёдор. - Чтоб жилось так же богато!
   Галина пошла на кухню нарезать ещё колбасы, сделать ещё бутербродов. Фёдор зашёл следом.
   - А просторно у тебя на кухне...
   - Даже слишком. Совсем пусто.
   - Давай отнесу. Хлеб есть?
   - Увы! Не рассчитала. Весь изрезала.
   Подошла к Семёну, которого заинтересовал закуток.
   - А у меня здесь кладовку сделали.
   - Так я заставила плотников убрать, такое место шикарное. В комнату соседнюю попросила перенести. Пойдём покажу, - раскрыла дверцы своего шифоньера.
   - Хорошо. И не видно совсем.
   Опять прилетел Фёдор:
   - А почему здесь пусто?
   - А здесь у меня тренажёрный зал, - смеялась она.
   - Можно приходить заниматься?
   - Только за деньги. За большие деньги! А в прихожей у меня понравилось? Пойдёмте, внимательно посмотрим.
   Она демонстрировала им движение дверочек, то один вариант, то второй, то третий, то четвёртый.
   - Ну ты даёшь! - Удивлялся Фёдор, присев и рассматривая низ. - Это кто же придумал?
   - Есть люди умные. Нравится? Вчера только покраску закончила, ещё не совсем просохла.
   - Ты меня всё больше и больше удивляешь!
   - Пора к столу, девчонки уже выпить хотят.
   - А здесь что?
   - Афиша. "Группа "Веер".
   - Я не об этом.
   - А о чём?
   - Нет, вы посмотрите, она ещё и швея! Давно?
   - Да как родилась, так и шью с тех пор. Вот сегодня перед вашим приходом шторки шила, наверное, ещё машинка не остыла.
   - А когда ты работаешь? Столько успеть!
   - А я не работаю.
   - Не работаешь?
   - Я в отпуске, - смеялась Галина.
   Вернулись к девчонкам, они, видимо, атаковали незнакомца, так как сидели с обеих сторон на диване, что-то выпытывая. Да, коньяк делал своё дело.
   - Есть тост. - Серьёзно сказал Семён. - За хорошую хозяйку. Умную, красивую, богатую. - Выпив, добавил, - мне, ребята, пора, а вы тут веселитесь. Галина, проводи меня. - И у порога уже, - если что надо, знаешь, где мы, обращайся.
   - Спасибо, Семён.
   Они сидели с Фёдором в креслах и болтали.
   - Скажи, а как тебе удалось попасть в семейный дом?
   - Очень просто, пришлось срочно выйти замуж.
   - А где муж?
   - Так мы вот три дня назад развелись.
   - Ну ты даёшь!
   - Я просто в прошлом году нашла самого вертлявого и купила. А в этом году выгодно продала его, и на вырученные деньги мебель вот эту приобрела.
   - Как так? Ведь это невозможно! Ты так просто об этом говоришь!
   - Возможно всё! Было бы желание, - утверждала она, глядя ему в глаза и думая, верит он или нет.
   Допили бутылочку до конца и засобирались по домам.
   - Слава Богу, кажется, новоселье состоялось, - прибирая посуду, думала она.
   В субботу Максим Петрович объявлял:
   - Вопрос первый, отдыхаем только 20-го и 21-го января. Второе. Едем нынче на юг?
   - Ура!
   - Ура!
   - Едем!
   - Едем!
   - Хорошо. Сейчас составляются графики отпусков. Все планируем с пятого августа, чтобы вернуться обратно к школе. У кого не получается - - сразу ко мне, буду решать с кадрами. Только не затягивайте, прямо завтра решайте со своим начальством. Не забудьте о семействе, у них тоже ведь и отпуска, и пионерлагеря. Данка готовит новую афишу, весной поедет договариваться с залами для выступлений. Имейте ввиду, что поездка за свой счёт, чтобы деньги у всех были. А теперь начинаем! Приготовились... И-и-и раз, и-и-и два...
   - Я предполагал, что ты авантюристка, но не настолько же, - продолжал Фёдор, видимо, прошлый разговор.
   - Да пошутила я, - улыбаясь, отвечала она.
   - Ничего себе шуточки, - тихо произнёс он и больше не сказал ни одного слова за весь вечер.
   - Обиделся, - думала она, но ни о чём не сожалела.
   Вечером на подъезде висело объявление "12 и 13 всем пройти инструктаж по газу... 16 и 17 обеспечить доступ в каждую квартиру для подключения газа".
   Решила позвонить сестричке:
   - Пожалуйста, пошлите кого-нибудь к Никифоровой Лиде, пусть позвонит сестре, у меня новый номер телефона, передайте ей, пожалуйста. Я буду ждать, не отходя.
   Не прошло и пяти минут, как она услышала первый звонок своего телефона. Довольно громкий.
   - Мне Никифорову.
   - Лидуська, привет. Давно дома не была?
   - Да с той самой картошки сентябрьской.
   - Я двадцатого поеду. Приезжай.
   - Да, надо, пожалуй, съездить показаться.
   - Договорились?
   - Ага.
   - Ну, пока.
   - Пока.
   Дождалась, пока на том конце положат трубку, и опустила свою.
   - Так, на работу мне 21-го числа, а это - - воскресенье, значит, только с понедельника, то есть 22-го января.
   Появились первые соседи, каждый день таскали вещи, мебель, хлопали дверями, в подъезде бегали ребятишки. Между первым и вторым этажами появились почтовые ящики с номерами квартир. Дом оживал. Три дня назад появилась горячая вода. Позавчера подключили газ. А завтра - - крещение Господне, и она приступила к полному освящению своего нового жилища, радуясь спокойствию, с которым горела в руке свеча.
   Домой взяла два больших крепких пакета, чтобы привезти картошки, моркови, свёклы, репку, горох с бобами, сушёной зелени, тушёнки, варений, то есть всё, что войдёт. Теперь она будет готовить дома каждый день, что-то очень уж проголодалась за свой отпуск.
   А дома два дня душа её отсутствовала. Вроде и разговоры те же, и шутки, и радости все рядом, и лица родные, и улыбка с лица её не сходила, и до колодца оба дня по знакомой дорожке, и с Джеком набегалась, и дни солнечные стояли, но она смотрела на всё это, в том числе и на себя, откуда-то со стороны. Нет, душа её была не здесь, а присоединилась, только когда она села в автобус с полными сумками в обратный путь.
  
  
  

х х х

  
  
   - Как отдохнула, отпускница?
   - Тамара, мне нынче отпуск надо с пятого августа.
   - Вот. Из отпуска и сразу про отпуск. Как отдохнула, спрашиваю?
   - Замечательно. Очень результативно. Слов нет, прекрасно.
   - С пятого августа, говоришь?
   - Да.
   - А если не получится? По-моему, кто-то из наших уже записался на август.
   - Это не от меня зависит. Понимаешь? Если не получится, то начальника цеха трепать начнут уже завтра. Не хотелось бы до этого доводить. Серьёзно всё очень.
   - Ладно. Пошла я, пока не поздно, к начальнику.
   Вернувшись, сказала, что всё уладила, слава Богу, во-время.
   - Работать-то как намереваешься, спросить велел.
   - Как скажете, так и буду. Если не против, то до лета с утра поработаю, давно со всеми не виделась. А там можно и в смену. Как скажете. Только среда вечером мне по-прежнему нужна.
   - Ты хоть бы мне сказала, что в среду-то делаешь, можно и поделиться уже.
   - Тамара, я в среду и по выходным работаю с детскими коллективами -- это очень серьёзные коллективные мероприятия. Это всё, что я могу тебе сказать.
   - Понятно хоть немного стало. Не бездельничаешь, значит.
   В голове зрела ещё одна задумка, некогда виденная, и в небольшой перерыв Галина побежала в мастерскую.
   - Здравствуйте, дядя Вася!
   - Здравствуй, здравствуй, весёлая, - как всегда, отвечал он.
   - Повидаться вот зашла.
   - Ну как там ваша прихожая?
   - Зять балдеет от счастья, надивиться не может на своё чудо. Сестра говорит, придёт с работы, сядет в прихожей на табуретку и до самой ночи дверцы туда-сюда, туда-сюда, целый месяц уже поесть не дозовёшься, телевизор перестал смотреть, газеты не читает, совсем с ума сошёл, - смеялась она, довольная складным враньём.
   - Получилось, видно, хорошо.
   - Хорошо. Очень хорошо. Дядя Вася, а мне опять надо.
   - Опять что-то надо? - Хохотнул он. - Деловая ты, вижу. Ну говори.
   Она достала листочек с зарисовкой:
   - У них на балконе вот такие штучки стоят, верёвки на них для белья натянуты. Они совсем старые уже, резьба прогнила и не выдерживает нагрузки, гнётся. Распорки называются. Новые заказал. Длина 130 сантиметров, на концах резьба, на которые накручиваются заглушки. Две штуки надо.
   - А из чего они у него?
   - Из трубки с толстыми стенками. Можно, говорит, и из арматурного стержня, лишь бы поверхность гладкая была под покраску. Сделаешь?
   - Сделаю. Только трубки у меня такой нет, поэтому скоро не получится, пока на завод закажу, пока привезут.
   - Да хоть когда.
   - Ну забегай через месяцок.
   - Ладно.
   В начале февраля около её двери стояла огромная доска, она не входила в высоту коридора и была наклонена прямо поперёк её двери, заполонив ведущую вверх лестницу.
   - Господи! Уж не мне ли это?
   Открыв дверь, пролезла под неё, разделась. Попыталась занести в прихожую, но не смогла даже развернуть. Отодвинув коврик, стала ждать какого-нибудь мужичка, чтоб подсобил. Потом пошла к Семёну. Он только что заявился с работы. Вдвоём они быстро справились, пронесли сразу в пустую спальню и оставили на полу.
   - Это куда?
   - Подоконник хочу от стены до стены сделать.
   - Да. Надёжный подоконник будет, и стола не надо.
   - И кровати тоже. - Смеялась она. - Спасибо большое.
   В своём почтовом ящике обнаружила первое послание, счёт-квитанция для оплаты услуг связи. В своей записной книжке с конца выделила по паре развернутых страничек для ежемесячных записей по электросчётчику, по телефону, рядышком, видимо, будут ещё странички по ЖКХ.
   Собачка её время от времени подавала голос, соседи приходили знакомиться. На этот раз в дверях стоял Максим Петрович.
   - Проходите, Максим Петрович, рада вас видеть у себя.
   - Вот, думаю, надо зайти, посмотреть, как вы тут с Семёном устроились. Я только взглянуть, не более. А то тут Семён меня чуть за стол не усадил, еле убежал. Раздеваться не буду.
   - А почему бы нет?
   Он прошёлся везде. Ему явно нравилось. Она ходила следом и выслушивала комплименты.
   - Да, Семён прав, у тебя всё красивее.
   - Максим Петрович, так ведь я всех строителей замучила. Чтобы кладовку перенести, пришлось до верхних должностных лиц добраться, а потом свет проводить... Заставила пол на балконе постелить... А потом в прихожей вот этим заниматься... И всё ведь разные люди... Затирку стен сама две недели делала, потом чтобы после обоев побелку легче сделать.
   - Мастерица ты, я вижу, на все руки. Молодец! А как со ссудой, много платить?
   - Так я же полностью рассчиталась ещё до нового года.
   - Да ты что! - Удивился он. - Ещё раз, молодчина! Давай, так держать!
   - Заходите, Максим Петрович, двери для вас всегда открыты.
   Появился и плотник:
   - Вот, надо бы доделать своё дело.
   - Вот, надо бы получить за свою халтуру, - подумала она.
   - Как ты хочешь?
   - Я пока никак не хочу, пусть доска за зиму просохнет при комнатной температуре. Стойки я из металла под неё сделаю потом. А вас я хочу попросить ещё об одной услуге, мне бы лёгкий ящичек под инструменты, вот как у вас, и с ручкой, и чтоб закрывался.
   - Может мой и возьмёшь?
   - Я не против.
   - Найди тогда, во что мне инструмент свой переложить. А семья-то где?
   - Так я одинокая пока.
   - А говорила, что многодетная.
   - А я соврала, - смеялась Галина, ложа деньги на полочку у телефона.
   - А стенка-то хороша получилась, - любовался он на себя перед зеркалом.
   - Да, всем нравится.
   Рядом стройка разрасталась. С обоих торцов работали день и ночь краны. Слева, вдоль главной улицы, ставили второй этаж, справа - - укладывали фундаментные блоки. Далеко напротив, параллельно её дому, бульдозера копали котлован. Перед её балконом огромный двор был заставлен строительными панелями и конструкциями, "Скоро грязи будет!".
   Ей с детства нравилась мамина Гортензия, она огромными шарами цвела всё лето, и матушка заставляла поливать её раз в неделю марганцовкой, от чего шары становились розовыми, и такими они были большими, что в маленьком горшочке едва листья просматривались. Всю зиму он просто стоял в подполье, чтобы место на столе не занимать, а каждую весну снова оживал. А перед новым годом дома всегда расцветал Декабрист.
   - Непременно привезу себе весной отводки.
   Перед мартом прикинула денежное сальдо, хотелось в одной машине привезти кухонный гарнитур, холодильник, софу, и лампочки всюду пора закрыть люстрами и плафонами. В мебельном царил полный хаос, всё стояло не распакованным, друг на дружке. Продавцы сетовали на наплыв покупателей. Неразбериха подействовала на нервы, и Галина вышла на улицу. Направилась в соседний магазин, выбрала люстры, заплатила за холодильник.
   - У вас своих машин нет?
   - Нет. Все на мебельный работают.
   - Я тоже за мебелью. Вы до семи?
   - Да.
   - Пойду ждать очередь. Потом подъеду за холодильником сразу. Можно мне и люстры свои здесь оставить?
   - А вы в свой холодильник их и положите, он ведь не упакован. И у меня на виду. Только при погрузке не забудьте вынуть.
   - Спасибо.
   Как не суетливо, а всё-таки пришлось записаться в очередь на доставку. Получилось только на три часа дня. Деньги вперёд не взяли, сказали, только перед погрузкой.
   - Ничего не поделаешь, такой сегодня суматошный субботний день у меня. Куда деваться-то? Плохо всегда с утра работать, не хватает для себя времени. Хорошо хоть дни подлиннее стали немного.
   Расстелив у свободной стенки кухни на полу старенькое покрывало и клеёнку, а в спальне - - перевёрнутую дорожку от порога, чтобы пол не поцарапать нечаянно, отправилась к назначенному времени тратить денежки.
   Радость от существенных приобретений окрыляла. Холодильник грузчики сразу поставили на место. Белая эмаль, две камеры, в верхней части внутри два ящичка с решётчатым дном и два мелких подносика. К нему ещё в пакете стекло и три металлических решётки, и два контейнера для овощей на самый низ.
   - Стоящая вещь, - думала Галина, - теперь надо будет его чем-то загружать.
   Спать не хотелось. Достала небольшую выдергу с молотком и занялась распаковкой софы. Поставив на табуретки, прикрутила ножки и опустила на пол перед окном. Подход к окну остался свободен со всех сторон.
   - Вот здесь ты у меня и будешь жить, - разговаривала она вслух, укладывая матрацы все до одного светло-коричневого цвета.
   Перекрестила и отправилась с выдергой и молотком в кухню. За полчаса распотрошила кухонный гарнитур, собрала все деревянные упаковочные материалы, перевязала и вынесла на улицу в общую кучу такого же "добра". Вымыла полы, поела, застелила софу постельными принадлежностями и - - спать.
   - Завтра попрошу Семёна повесить все шкафчики на кухне и люстры.
   Он моментально снял установленную строителями раковину и умело установил мойку, к которой вплотную придвинул кухонный стол. Проверил намеченные крестики для шкафов, просверлил, вбил пробочки. Она помогла ему их повесить. Не прошло и часа, как всё было закончено.
   - А почему у тебя холодильник не работает? Ты его проверяла в магазине?
   - Конечно. И дома проверяла. Просто у меня нечего ещё туда положить.
   - Я отсюда вижу, что он у тебя неровно стоит. Найдётся блюдце?
   - Да. Вот.
   Он наполнил его до краёв водой и поставил наверх.
   - Видишь, одна сторона выше. Надо ровнять, иначе может разболтаться.
   Отрегулировал ножки, подкручивая их в разные стороны.
   - Вот, теперь хорошо. Что ещё?
   - Люстры бы повесить.
   - Говори, куда. Всё уже купила?
   - Основное всё, слава Богу.
   После ухода Семёна, помыла шкафы и полы и принялась раскладывать кухонные принадлежности и продукты. Очень долго провозилась, так как определить каждому предмету место постоянного жительства было совсем непросто.
   - Какая у меня просторная и светлая кухня, - радовалась она, сидя в воскресный день за столиком, который поставила напротив холодильника по другую сторону окна.
   Любовалась, любовалась и вдруг налюбовалась -- ей не понравились ножки у квадратного стола, "Не закрывать же пластиковый стол скатертью или клеёнкой, на кухне это ни к чему". Решила поменять его местом со стол-книжкой из закуточка, где ножки прикрылись белой клеёнкой.
   - Вот, теперь всё правильно, белый стол напротив белого холодильника, одна часть опущена и закрывает ножки. Для гостей его легко можно полностью раскрыть, места достаточно, вся стенка свободная. Замечательно!
  
  
  

х х х

  
  
   Утром у порога стоял Фёдор с букетом жёлтых магазинных цветов, похожих на астры.
   - Вы меня впустите?
   Галина была в одной тельняшке, которая была достаточно длинной, чтобы не видно было её голое тело - - тянулась почти до колен.
   - Как не впустить единственного партнёра по моим радостям.
   - Спасибо, - улыбался он, - а то куда бы я с букетом.
   - Проходи.
   - Я решил вот тебя с 8-ым Марта поздравить, чтобы ты не скучала в своей одинокой гордости. Держи, - протянул ей букет.
   - Спасибо. Мне даже и поставить-то, наверное, не во что.
   - Я это предусмотрел, - и достал из пакета вазу, высокую, тоже с жёлтыми полосками, тянущимися кверху.
   - Ты поддерживаешь мои жёлтые оттенки, - засмеялась она.
   - Я же внимательный.
   - Проходи, раздевайся. Я тоже пойду штанцы одену.
   Разговаривая сам с собой, он ходил по квартире и заглядывал везде. Она его сопровождала.
   - А это что? - Засунул руку в коробку, которая стояла на полу за софой.
   - Ручки. Обыкновенные шариковые ручки, только пустые, без стержней.
   - Так много. Ты что, коллекционируешь их?
   - Нет. Сначала просто нравились, и я собирала их. Потом попросила собирать и всех своих сестричек, что они и делали с усердием, да и сейчас делают. Теперь и ты будешь их для меня собирать, уже всё общежитие собирает, - смеялась она.
   - Но зачем?
   - Сейчас, когда их накопилось довольно много, я задумала воплотить в жизнь вдруг появившуюся в голове фантазию. Как будет результат, ты увидишь его первым. Договорились?
   - Вот что делает с человеком одиночество! Ей замуж пора, а она в куклы играет.
   На кухне ему нравилось больше всего:
   - А у нас на кухне теснотища неимоверная, пять человек там враз не помещается.
   - Кто с вами ещё живёт?
   - Тёща хозяйничает. Ребятишки-то совсем малые, Никитке - - три, Анютке год исполнился. Спасибо нашему Максим Петровичу, и в садик, и в ясли помог устроить, все ведь ещё работаем. А в холодильнике почему свету нет? Лампочка перегорела?
   - Нет. Только что привезла, не включен. Фёдор, а где вы мясо берёте, в магазинах одни колбасы. Я бы пельменей настряпала, наморозила бы сразу штук пятьсот, и месяц бы сыта была.
   - Ты съезди на центральный рынок, мы там покупаем.
   - А где это?
   - Мимо "Пассажа" по улице Вайнера пройдёшь до улицы Малышева, и чуть вверх вправо, сразу увидишь. Там всё есть.
   - Понятно. Надо будет собраться. Ну пойдём посидим, у меня шампанское ещё с новоселья есть где-то.
   Они сидели в креслах и непринуждённо болтали. В тесных комнатках за сценой они сотни раз тёрлись чуть не голыми друг о друга, не проявляя никаких эмоций, что и сейчас в красивой обстановке один на один они чувствовали себя лишь партнёрами по танцам.
   - Как хорошо, что люди носят одежду, - думала она, - одежда разнообразит, украшает, разрисовывает человека, создаёт иллюзию, обманывает, заставляет искать под ней что-то. И при этом совершенно отдыхает голова, которая точно знает, что ничего привлекательного под одеждой нет.
   - Ты что, совсем не думаешь о мужчинах?
   - Целыми днями только и делаю, что думаю о мужчинах, - вздохнула она игриво.
   - А ночами?
   - Спасибо Максим Петровичу, только дотронусь до подушки и пропадаю из этой жизни.
   - Это точно. Мы все так, нагрузка большая. И всё же?
   - Я бы рада порадовать части своего тела, да мозги не дают. - И уже совершенно серьёзно продолжала. - Мне с малых лет приходилось считать только копейки. До восемнадцати лет я ходила за шесть километров в школу. Пешком, так как не было пяти копеек на автобус. По пять лет носила танкеточки за два с половиной рубля! У меня никогда не было даже школьной формы, так как мать считала копейки от получки до получки, чтобы на хлеб большой семье хватило. А тут вдруг за полтора года я заработала почти двенадцать тысяч рублей. Слава Богу, что я их использовала разумно, не как мои подружки. И эта материальная часть так сильно зацепила меня, что я даже по сторонам смотреть перестала. Это - - моё, только моё, я не хочу ни с кем это делить. А ты всё хочешь выдать меня замуж.
   - Так ведь можно равноценного найти.
   - Где искать-то? Круг-то общения очень узок. И времени совсем не хватает. Я даже в центре за полтора года только два раза была. Ни себя показать, ни на людей посмотреть. А мне ведь ещё и выбор нужен. Я вот иногда сяду сюда и представляю сюжет из сказки, в которой перед привередливой принцессой море женихов расшаркиваются, до изнеможения хохочу потом над собой.
   - Да, трудная ситуация, но не безнадёжная. Замуж-то всё равно придётся выходить.
   - Понимаешь, не хочу я от любви голову терять, она у меня всё равно отдельно от тела будет. Да и не хочу, как курица, каждый год яйца нести, или на аборты бегать. Насмотрелась на старших достаточно. А мужу ведь понадобятся, если не жилплощадь, так дети. Да и командного голоса я не потерплю, а готовить - - я и учиться даже не буду. Так что по всем позициям трудно мне мужа найти.
   Фёдор слушал её внимательно, попивая шампанское.
   - Галина, к квартире - - привыкнешь, танцы - - не вечны. Всё это временно. Должно быть что-то постоянное.
   - "Временно", говоришь? А ты знаешь, мне нравится это слово! Временно - - сродни Времени, Пространству, Движению. А постоянство - - это застой. Душе моей ближе Космические характеристики. Человечество ошибается, беря за основу жизни константу, так как все мы в этом мире временщики. И сколько бы человек не создавал себе рамок, ограничений, правил, его всё равно крутит и вертит, мнёт, выжимает, отрывает, бросает. И чем прочнее его постоянство, тем больнее ему в этой жизни. Лучше с улыбкой менять направления, чем оставаться всю жизнь в одной обременяющей позе. На волне легче, чем под водой во много раз. И я не тороплюсь зацепиться за дно омута придуманных условностей.
   - Тебе придётся всё равно чем-то жертвовать. Знай, холостая жизнь здоровья тебе не прибавит. Лучше десять раз в молодости ошибиться, чем один раз в зрелом возрасте. Так что твоей умной головёнке придётся искать выход в этой ситуации. С годами сложнее будет.
   - Фёдор, - засмеялась она, - ты лучше ищи выход из своей сложной ситуации, в которой пребываешь. А моя головёнка не бездействует и нашла-таки один вариант.
   - Ну давай обсудим по-дружески.
   - Вот-вот, ты произнёс сейчас то слово, которое не только я, но и я, ценю более других. Не знаю, откуда эту фразу я вычитала, но как-то в одном из своих школьных сочинений я её привела как цитату "Дружба сильней любви, чище и бескорыстнее". И с тех пор я делю людей на две категории, тех, с кем бы я могла дружить, и тех, с кем - - нет.
   - Ты хочешь найти друга?
   - Да. Достойного меня.
   - Ты говоришь о любовнике?!
   - Да. О любовнике.
   - Ну ты даёшь! - Фёдор даже вскочил, хлопая себя по бокам.
   - Пойми, рано мне замуж. Не хочу я, чтобы кто-то ко мне привязался, голову потерял, ревновал к работе, к танцам, не хочу никакой ежедневной критики в адрес мозгов моих. Но я могла бы отдать часть свободного времени для личного интимного общения с мужчиной без претензий, понимающего меня, не навязчивого. Лучше, если бы он был ещё и женатый, не тёрся бы со мной сутками, а спешил ночевать домой.
   - Что ты несёшь! Одумайся!
   - Это же временно. Что здесь плохого? Для здоровья полезно, как ты говоришь, да я и сама так думаю. Именно для здоровья физического и для спокойствия души, чтобы в простой человеческой радости прожить несколько лет, а потом безболезненно расстаться. Это ведь только пока я не хочу менять всё кардинально. Хотя, как только захочу - - знаю, что сделаю это.
   - Нет, я, конечно, знаю, что тебе скоро 20 лет, иногда думаю - - 40, а сейчас ты рассуждаешь, будто на самом деле прожила 100 !
   - Я рада, что ты в этот раз правильно оценил мой возраст. Я действительно прожила жизнями всех родных, матери, отца, каждого из братьев, сестёр, соседей, подружек. Я не буду повторять их ошибок, горестей, сожалений, трудностей. Я рождена для радостей. Отец всегда любит повторять "когда Галинке хорошо - - всё вокруг весело крутится и вертится, кошки с собаками на задних лапах ходят, задачки у младших сами решаются, и у матери концы с концами сходятся".
   - А ты в Бога веришь? - Вдруг спросил Фёдор.
   - Верю. - Ответила она. - И не только в Бога.
   - А если от дружбы такой дети появятся?
   - Дети от бездумной любви появляются, а умные давным-давно научились этими процессами управлять.
   Они ещё около часа продолжали полемику на эту тему, пока не допили шампанское.
   - Наверное, мне надо уже пойти. Совсем ты мне голову задурила.
   - Приятно было познакомиться, - говорила она, улыбаясь.
   - Я пошёл. В четыре - - у Дворца. Ещё раз, с наступающим праздником.
   - До вечера. Фёдор, спасибо!
   После восьмого марта оказалось, что в доме есть лифт.
   - А людям пришлось столько мебели перетаскать наверх на руках, - сетовала Галина на неизвестно кого.
   Но хорошенько подумав, решила - - она так же бы поступила, иначе он давно бы от перегруза вышел из строя. Проехалась на нём раз пять, а потом сказала себе:
   - Нет, мне полезней по ступенькам ходить, иначе совсем разленюсь, и продолжала подниматься до своего этажа пешком.
   А весёлая капель всё настойчивее напоминала о весне. Всё свободное время она занималась хозяйством, мыла , стирала, гладила, шила, готовила пищу, и делала всё с любовью к каждой вещице, каждой половице, каждой тряпке. Дома она отдыхала от людской суеты, царившей всюду. А могла просто сидеть и ничего не делать. Она наслаждалась своим одиночеством среди новизны и красоты. Но это было только недолгих четыре вечера в неделю, всё остальное время она сутками работала в прямом смысле этого слова.
   Иногда она не спешила домой после смены, а садилась в широком сквере, который окаймляли с одной стороны Дворец, напротив - - центральная проходная, с другой стороны столовая, сзади - - трамвайная остановка с киосками. Апрельское солнце уже согревало множество людей, сидящих по всем аллейкам среди оформленных клумб и зеленеющих газонов. Вот и сейчас, выйдя из трамвая, она окинула взглядом излюбленное место отдыха, прикидывая, к какой лавочке направиться. Задержалась около книжной киоски. Ей ничего не надо было, просто глазела.
   - Мне правила дорожного движения. - Услышала мужской голос. - Это новые?
   - Да. Последнее издание, - ответила продавец.
   Галина подошла поближе. "Правила дорожного движения" стояли прямо около окошечка. Она решила купить книжечку.
   - Устрою экзамен папке, - со смехом думалось ей, - а то может в нашей деревне о нововведениях-то и вовсе не знают. К тому же пусть удивится её познаниям на его любимую тему.
   Сидела в сквере и листала книжечку, грея на солнце спину, пока оно не спряталось за домами.
   - Чтобы экзаменовать отца, надо хорошо подготовиться.
   Она изучала их две недели.
   В мае между праздниками асфальтировали тротуары у трёх домов, причём около её дома сразу со всех сторон. Хилые берёзки, посаженные осенью, начали зеленеть.
  
  
  

х х х

  
  
   Они сидели с Иркой-одноклассницей перед широкой поляной на завалинке родительского дома, и она слушала рассказ о извилинах судьбы своего первого возлюбленного:
   - Толик рассказывал, что они жили сначала вместе, и ему даже обещали жильё, так как в том цехе, где он работал, очередь была небольшая. Он тогда, говорит, искал тебя, они вместе, помню, приезжали, жениться надо было. Но твои родители адреса не сказали. А потом встретился с Розой. Знаешь ты её, с улицы Загородной, чёрненькая такая, татарочка. Она, ещё когда училась, практику каждый год в нашей семилетке проходила, пионервожатой была.
   Галина прекрасно помнила эту чересчур хрупкую кучерявую девушку в красном пионерском галстуке, всегда окружённую ребятишками, "Неужели та попала под влияние его улыбки?".
   - Она лет на пять нас постарше, - медленно продолжала Ирка разговор. - У ней комната была, и она работала учительницей младших классов, но совсем в другом районе. Так он перебрался к ней. Уволился, конечно. Так она его через полгода выгнала.
   - Ага! Так ему и надо! - Злорадствовала душа её.
   - Он приехал обратно к Толику, говорил, что у Розы шесть месяцев беременности и просил брата съездить к ней, как-то помирить их. Толик собрался, съездил, нашёл её в школе. Говорит, она серьёзная такая, строгая, дала ему от ворот поворот. И говорит, что тонюсенькая совсем, талию двумя руками обхватить можно, и что ни о какой беременности речи быть не может. Ну вот, он опять устроился на работу, только теперь на самосвале, не на автобусе. Так вместе и живут. А меня просили, чтобы я о тебе разузнала.
   - Он мне не нужен. Я тратить нервы на его перевоспитание не собираюсь.
   - Ты правда не хочешь его видеть? Он ведь уверяет Толика, что ты одна его любишь.
   - Я?! Я ещё никогда никого не любила! В нём и любить-то нечего! И никто его любить не будет, я это знаю точно. - Она встала, давая понять, что разговор окончен. - Там без меня уже, наверное, пол-огорода вскопали. Иди давай, Ира.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 7

  
  
  
  
   Галина только что свернула к своему дому, каблучки весело отстукивали ритм.
   - По нашему тротуарчику ритм совсем другой, не такой, как по основной улице, - отмечала она всякий раз, делая первые шаги по асфальтовой дорожке к своему подъезду.
   Жаркое июльское солнце палило с другой стороны дома, а здесь была прохлада и тишина, только несколько ребятишек мучили детскую площадку. Между зелёными берёзками внизу через дорогу белым пятном выделялся лист бумаги, приклеенный к гаражам.
   - Утром этого не было, - мелькнуло в голове, и ноги тотчас изменили направление движения. "ПРОДАЁТСЯ", - прочитала издали крупные, обведённые несколько раз печатные буквы, написанные от руки.
   Она аккуратно оторвала приклеенные концы и поспешила домой, придерживая почему-то взволнованное сердце, чтобы не выскочило, и приговаривая:
   - Точно говорят, "куда мой глаз глянет, туда меня и тянет".
   Она сидела в кресле и вспоминала, как случайно купила новые "Правила дорожного движения", потом две недели тщательно их изучала, потом устроила по ним экзамен отцу. А вот сейчас это объявление о продаже гаража. Зачем она сорвала его? Ведь гаражи для мотоциклов и для машин. Она вспоминала о тех случаях, когда ей приходилось бывать за рулём, как, соскальзывая с сидения, пыталась в детстве достать до педалей в отцовском автобусе; как въехала на огромном "Иже" передним колесом в ворота, не совладав с ним в первый раз; как часто она уже была уже водителем на "Запорожце", а отец рядом только пассажиром; как отец был категорически против её желания учиться на шофёра в восьмом классе, и пришлось оказаться в группе операторов счётно-клавишных машин. А теперь вот это объявление про гараж.
   - За день его могли прочитать десятки человек. - Пронеслась мысль. - Так что же я медлю? Интересно, где эта улица Викулова? Дом явно не в частном секторе, так как квартира номер 19, - и она поспешила на улицу.
   - Не подскажете, где улица Викулова? - Спросила у первого встречного.
   - Да вот она, первый ряд вдоль дороги с гаражами.
   - Значит, четырёхэтажки. Совсем рядом. Второй этаж.... - Она позвонила. Дверь открыл пожилой мужчина.
   - Я по объявлению.
   - Проходите. Разоболакайтесь. Мамка! К нам покупатели! Собирай на стол.
   Они втроём сидели на кухне, гораздо большей, чем у неё.
   - Вы не стесняйтесь, шанежки сегодняшние, берите, берите, - настаивала хорошенькая полноватая женщина. - Как вас зовут-то?
   - Галина.
   - Гараж очень уж хороший, большой, сухой, подполье есть, - рассказывал хозяин, - сами строили, ещё когда сын здесь жил. А сейчас уж давно пустой стоит. Старый я стал, да и болею, мотоцикл продал. А сын на севере уже седьмой год. Гараж-то на нём, под "Волгу" строили. Самый первый. Это уж потом около него остальные стали пристраивать. Приезжают каждый год, недавно уехали. Доверенность мне оставил на продажу.
   Она абсолютно верила его словам. Оба не вызывали никакого сомнения, вполне порядочные люди.
   - А вы для кого покупаете?
   - Для мужа. Но оформлять буду на себя. Нам вот тут в новом доме квартиру выделили. Хотим машину покупать.
   - Да. Сейчас "Жигули" все покупают. Очень много на завод привозят, быстро очередь идёт. По телевизору часто показывают завод на Волге. Тольятти.
   - А вы ещё работаете? - Спросила она.
   - Год до пенсии остался.
   - Когда пойдём оформлять?
   - Когда скажете. Я в отпуске.
   - Давайте в понедельник или во вторник с утра, мне во вторую надо будет на следующей неделе.
   - Лучше во вторник, он удачнее бывает, - посоветовала хозяйка.
   - Хорошо. А какую цену вы просите?
   - Сын сказал за 500 рублей.
   - Я не буду торговаться, пятьсот - - так пятьсот.
   - Мы ведь вам оставляем всё, что там есть, и канистры, и инструмент, и диван там ещё приличный, да абсолютно всё, даже удочки всякие. Нам уже ничего не надо.
   - Спасибо. В хорошие руки отдаёте, не беспокойтесь. Когда деньги?
   - Так вот оформим, там сразу и рассчитаемся.
   - Хорошо. Договорились. Надеюсь, вы другим не отдадите, ещё ведь могут покупатели появиться.
   - Ну что вы, как можно. Уговор дороже денег.
   - Спасибо. Спасибо за гараж. Спасибо за картофельные шанежки, очень вкусные.
   - Давайте я вам с собой заверну.
   - Что вы, что вы, здесь наелась, да ещё с собой! Нет, нет, нет.
   Но хозяйка уже заворачивала в большую салфетку.
   - Спасибо. Я зайду к вам во вторник в девять утра. До свидания.
   - Ждать будем.
  
  
  

х х х

  
  
   - Надо же! Гараж купила! - Удивлялась она самой себе. - Ну и что, очень хороший гараж, кирпичный, большущий, рядом с домом. Всё равно деньги некуда девать. Не пригодится, продам. Нет! Пригодится! Ой как пригодится! Видно, всё к тому и идёт - - придётся сесть за руль. Что ж, мысль интересная... Вот уж я поезжу... На пляж - - на машине! В магазин - - на машине! В театр - - на машине! В парк - - на машине! На работу - - на машине! Домой - - на машине! Обалдеть можно! Зато самой интересно, и других удивлю. Ура! Решено!
   На следующий день с утра собралась в профком, все очереди, наверное, там.
   - Здравствуйте.
   - Здравствуйте, - ответила знакомая девушка.
   - Скажите, в очередь на машину здесь записаться?
   - Да. А сколько лет вы на заводе работаете?
   - Через месяц два будет.
   - Как ваша фамилия? По-моему, вы у нас уже бывали.
   - Да. Жильё перед новым годом оформляла. Никифорова.
   - Вспомнила. Вы отдельным списком шли. А в каком цехе работаете?
   - Игрушек.
   - А в этом цехе нет очереди. Там только одному начальнику выделили. Больше нет желающих. У вас что и права есть?
   - Нет. Пока нет.
   - У нас только с правами на очередь ставят.
   - А где на права сдают?
   - В автошколе четыре месяца учиться надо. Там только что с июля новая группа начала заниматься.
   - А где это?
   - Напротив входа на пляж.
   Галина отправилась в автошколу посмотреть, где занимаются будущие водители. Дождалась перерыва и выяснила все подробности. Этот набор заканчивает обучение в середине ноября. Если к тому времени наберётся новая группа, то занятия начнутся сразу, если нет - - будут ждать полный набор. Попросила, чтобы её включили в список, она оказалась только четвёртой.
   - Узнавайте в ноябре, никак не раньше.
   - Хорошо.
   Снова зашла в профком.
   - Я записалась в автошколу. Сказали, что следующая группа будет обучаться, вероятнее всего, только после нового года. Я бы хотела, чтобы вы имели меня в виду к апрелю следующего года при распределении "Жигулей".
   - Вы хотите именно "Жигули"?
   - Да.
   - Давайте я для себя карандашиком помечу.
   - Будьте добры.
   Она давно знала и на себе испытала логическую цепочку развития событий в этой жизни, главное, не выпасть из неё, а успеть своевременно сориентироваться, настроить и себя, и окружающих на достижение результата.
   - Итак. Появилась новая цель. Вполне реальная. В этом направлении я сделала всё, что могла. Дальше пойдёт всё само собой. А теперь надо готовиться к групповой поездке в Сочи. До пятого августа посетить родителей. До первого августа можно отдохнуть, покупаться, домашние дела переделать.
  
  
  

х х х

  
  
   Данка объявляла:
   - Первое, все должны иметь расчётные счета в нашей сберкассе, деньги хотя бы через день будете переводом отправлять сюда. Я за вашу наличность не отвечаю. Второе, в автобусе сразу соберу деньги для водителя в оба конца. Он взял отпуск и выписал автобус для себя на весь период - - так дешевле. Оплата ваших путёвок будет сразу при поселении. Третье, детей до семи лет не берём. Девайте, куда хотите - - болезни, смена климата, зараза - - не уследить, таких случаев масса. Четвёртое, гимнастические номера - - один костюм на два номера. Точно так же для парных четвёрок. Пятое, выступления будут ежедневные, часто - - по два раза в день в разных местах. Репетиций не будет. Жить будете комфортно, все рядом, в пансионате для военных. И последнее, выезжаем пятого августа, в субботу, в шесть утра. Кто знает про себя, что плохо переносит дорогу? Нет таких? Хорошо. В пути будем трое суток. И ещё, пожалуйста, не ходите на море по одному, лучше группами, и не вступайте в связи ни с отдыхающими, ни с местными. Всегда держите друг друга в поле зрения.
   Огромный "Икарус" в задней части доверху был наполовину заставлен коробками с костюмами. Галина считала пассажиров - - двадцать восемь человек, из них две девочки и мальчик лет двенадцати. Два рулона с афишами лежали у переднего окна водителя. Она сидела с Фёдором на третьем сидении справа, он всех своих оставил дома. Сзади были Таня с Валей, впереди - - оба руководителя. Переднее сидение водитель занимать не разрешил. Заметила, что к стойке между лобовыми стёклами была прикреплена схема маршрута.
   Первый сон водителя был с двенадцати до четырёх утра. За окнами мелькали города, посёлки, реки, иногда какие-то памятники, обелиски. А на второй день - - безлесье с обеих сторон с редкими селениями. Горы остались далеко позади.
   - Смотрите, лиса! Ещё одна! Справа!
   - Вот и всё разнообразие, - думала она.
   Но она любила ездить, и ей было вполне комфортно. А вот на третий день они повернули на юг, на трассе стало больше транспорта, виднелись большие города, но они, видимо, многие объезжали. И стало вдруг жарко, почти каждые четыре часа останавливались, чтобы размяться, проветрить салон, остудить двигатель. Перед самым вечером Данка с картой Сочи объясняла водителю, как лучше добраться до пансионата. Но прибыли туда только в третьем часу ночи. За два часа разгрузились, поселились, и - - спать.
   Первые четыре вечера выступали в своём пансионате, так как была смена заездов. За эти четыре дня накупались все, даже обожглись на солнце, но довольны были все. Природа здесь совсем другая, темнеет рано и сразу, весь вечер трещат цикады. Обилие на столах фруктов покорили сердца всех. Потом от солнца начали даже уставать. Максим Петрович захватил с собой фотоаппарат, всех во всех видах перефотографировал, каждый день - - по плёнке. Прокатились на катере, покатались на водных мотоциклах и катамаранах. Каждый день по три-четыре раза приходилось мыться в душе, так как вода морская была очень солёной. На второй неделе захотели съездить на экскурсии, пришлось Данке заняться и этим вопросом. Но все радости были только до обеда, то есть до двух часов, а после - - спокойствие и тишина до вечера на территории пансионата - - Данка держала всех в строгости, такой не безразличной они её никогда не видели.
   Платили здесь дороже почти в два раза. Приятно было слышать на пляже разговоры отдыхающих о выступлениях "Группы "Веер".
   27-го августа сразу после концерта, ночью, помывшись, с полными сумками продуктов и покупок, отправились в обратный путь. Коробки все уже были в автобусе. Водитель выспался за день. Ночь, как убитые, все спали. Зато все три дня болтали без умолку, наперебой рассказывая истории друг про дружку и делясь самыми замечательными впечатлениями. Домой приехали в десятом часу вечера 30-го числа, почему-то гораздо быстрее, чем планировали. Данка сказала, что две недели отдыхаем, это известие все восприняли с криками "Ура!".
   - Здравствуйте! Здравствуйте! Здравствуйте! - Кружилась она по всей своей квартире. - Я приехала! Я приехала! Я приехала!
   Открыла балкон, завела будильник, сполоснулась под душем, и всё ходила из комнаты в комнату, заглядывая во все уголочки, гладила мебель, и смеялась, смеялась, смеялась. Наконец расстелила постель и улеглась, но долго ещё не могла уснуть, напряжение целого месяца в непривычной обстановке давало о себе знать.
   На работу ей третьего сентября, и Галина срочно собралась к родителям. Было начало недели, и с билетами не было проблем. Там два дня рассказывала, как весь отпуск провела на море, что через день ей уже на работу, так что картошку выкапывать им придётся без неё. Когда теперь приедет - - не знает.
   Вернувшись, позвонила Лидуське, чтобы та приезжала помогать убирать огород в следующие выходные. Из дома привезла отцовский "Учебник шофёра третьего класса" и какое-то пособие для механика, "Нечего зря время терять, изучать буду", и забрала с весны прижившиеся отводки Гортензии и Декабриста.
  
  
  

х х х

  
  
   Курсы начались только третьего января, и, чтобы в среду у ней был полный свободный день, Галина на четыре месяца купила за сто рублей свою разговорчивую напарницу, Тамару, конечно, поставила в известность.
   Училась она только на "отлично", старалась вникнуть абсолютно во все тонкости. И днём, и ночью проверяла себя на знание теории. Вождение тоже давалось довольно легко, они с инструктором исколесили все улочки и закоулки района. Но она знала свои слабости и просила показать ей город, центральные улицы, объездные трассы, автозаправки, ремонтные мастерские. Видно, приглянулась она молодому инструктору, и они намотали гораздо больше часов на "учебной", чем было положено.
   В свободное время обихаживала свой гараж. Начала с погреба, открыв на недельку, чтобы проветрился. Вытащила оттуда все сгнившие доски, побелила нижнюю часть стенок, которая была выложена кирпичами. Оставила открытым, хранить там она пока ничего не собиралась. Выскоблила все полки, обмела стены, навела полную классификацию имеющегося инвентаря, промыла две огромные бочки под запасную горючку. Уже по теплу с порошком горячей водой вымыла кожаный диван. И решила, что для полного счастья надо ещё простую старую электропроводку заменить на кабель. Нашла на стройке своего мальчика-электрика. Договорились.
   А в самом конце курсов им выделили для обучения два новеньких "Жигули", пришлось всем по очереди их осваивать. В начале апреля заглянула в профком, сказала, что на "отлично" заканчивает курсы и просила, чтобы её официально поставили в очередь на покупку авто. Оставила свой домашний номер телефона.
   Иногда, уставшая до изнеможения, она искала место в трамвае, чтобы присесть хоть на пять минут. А отдыхала только на работе за прессом.
   - Ничего, ещё немного, от силы месяц, и я достигну своей цели. К этому всё шло, - думала она, - и курсы закончатся, и гараж готов. Вот тогда и отдохну. Зима всё-таки не прошла даром.
   Только двадцатого мая её разбудил после ночной смены телефонный звонок - - приглашали в профком.
   - Выделили вам "Жигули". Давайте в первую очередь оплатите через сберкассу, а потом подойдёте забирать.
   - Я бы хотела сначала посмотреть, а потом платить. Может мне цвет не понравится. На всю ведь жизнь.
   - Они трёх расцветок, белые, красные и синие.
   - Всё равно хочу посмотреть.
   - Тогда идите на площадку. Я туда позвоню, пропустят.
   - Это куда?
   - После выхода - - направо, не доходя до сталеплавильного.
   Галина отправилась искать сталеплавильный цех. Далековато. Увидела издалека. Они стояли новенькие на низеньких железнодорожных платформах. Подошла. Назвала фамилию.
   - Заправка вот здесь, - сказал встречающий, - там и канистры есть.
   - Я пока только посмотреть.
   - Смотрите. Какую вам?
   - Красную.
   - Держите ключики.
   Она открыла дверцу, села за руль, осмотрела приборчики, заглянула в бардачок, в коем обнаружила техпаспорт и прочие приложения, рассмотрела сидения.
   - Нечего тянуть, быстрее в сберкассу, пока не набежали водители и не расхватали, - подстегнула она себя.
   В этот же день оформила документы в ГАИ.
   - Сегодня вечером на занятия во Дворец, а завтра днём отосплюсь после ночи и займусь своей машиной, надо всё до мелочей осмотреть, а потом с недельку поколесить около дома, - планировала она.
  
  
  

х х х

  
  
   - Лидуська, собирайся завтра домой. Билеты не покупай. Я заеду за тобой в восемь утра. На машине туда и обратно приедем.
   - Что? За богатого замуж вышла?
   - Сюрприз будет.
   - Ладно, сестрёнка, давно не веселились.
   Поворачивая к общежитию, Галина заметила, что на противоположном углу здания стояли ещё одни "Жигули", и Лидуська шла от них, видимо, пыталась узнать, не за ней ли. Коротко два раза нажав на сигнал, она остановила своё авто и приоткрыла правую дверцу, приглашая сестрицу. Но та стояла, как вкопанная, и голубые глаза её превратились уже в глазищи. Потом расчётливые мозги Лидуськи увидели границы её нищенских желаний, и, садясь рядом со старшей сестрой, она сквозь сжатые зубы произнесла:
   - Привет... Поверить не могу... Чья это?
   - Успокойся. По дороге всё расскажу.
   И всё-таки радость от солнечного утра, от комфортности, от молодости победили зависть и злость:
   - Да! Сюрприз... Где взяла-то?
   - Купила.
   - За сколько?
   - По дешёвке, - смеялась Галина.
   - Всё равно, сколько отдала?
   - Не пытай, не скажу.
   - Ладно. Теперь каждый выходной домой ездить будем.
   - Ага. Согласна.
   - Ну ты даёшь! - И вдруг захохотала. - А я всю ночь думала, что с новым зятем познакомлюсь.
   Они болтали, перебивая друг дружку, предвкушая удивление родных и соседей.
   - А права-то хоть есть?
   - Конечно, всю зиму училась.
   - Надо бы хоть бутылочку взять с тортиком, зять потребует ведь обмыть.
   - Я, конечно, захватила всё, но сама понимать должна, это ведь не на мотике около дома по полянке гонять. Транспортное средство всё-таки - - не пью.
   По знакомой дороге, да рядом с сестрой, да по цветущему лету! Хорошо-то как!
   - А ничего, нормально ездишь. Не зря тебя папка с детства учил.
   - Да. Не зря.
   - А вырядилась-то как!
   - Так пусть уж соднова удивляются.
   Она ещё с юга привезла себе лёгкий джинсовый костюм. Узкие в обтяжку брючки с потёртыми коленями, со множеством карманчиков, чуть ниже колен с бахромушками понизу, и короткая до пупа курточка с "оборванными" рукавами по локоть на белой футболке. На ногах были белые кроссовки.
   - Загораешь-то где?
   - Так у нас рядом с проходной водохранилище, хороший пляж.
   - Давно дома не была?
   - Знаешь, Лидуська, с прошлого года. Ну некогда было, работа, курсы, репетиции три раза в неделю, выступления по выходным. Ни минуты свободного времени. Думала, что вот-вот и не выдержу. Только в мае маленько оклемалась.
   - А где стоит на ночь?
   - Гараж купила.
   - За сколько?
   - Опять про цены! Не спрашивай! За свои заработанные. На вот тебе 50 рублей на моей радости, - протянула из левого карманчика.
   - Спасибо. Когда хоть я работать начну, скорей бы уж, надоело учиться.
   - Терпи ещё годик.
   - Придётся.
   - Лидуська, это ещё не всё. Не весь сюрприз, - говорила она, сворачивая на родную полянку и медленно подъезжая к родительскому дому, - но чуть-чуть попозже скажу, когда все соберутся.
   Она долго нажимала на сигнальную кнопку, пока все, кто был, не высыпали на улицу. А они сидели, смеялись и не выходили, наблюдая, кто как реагирует. Потом, улыбаясь, вышли, оставив дверцы открытыми с обеих сторон.
   - Ну ты, Галина, даёшь! - Первым начал зять. - Придётся нам теперь двор расширять, отец. Куда ставить-то?
   - Нашу, конечно, во двор, а твой "Запорожец", зятёк, и около двора ночует, - язвила Лидуська.
   Машину она поставила прямо у лавочки, чтобы любоваться всем можно было сидя.
   - Однако ж, давно не появлялись, - продолжал Володя, - мы уж думали, вы с голоду в городе умерли, а они - - на тебе! На новеньких "Жигулях"!
   - Что с голоду чуть не умерли, это точно, всё до последней копеечки ушло вот на эту прелесть, - парировала Галина, - да ведь и некогда было. Всю зиму на курсах, танцы не бросаю, выступления каждый выходной, а ведь ещё и работаю в три смены, не бездельничаю.
   - А сколько эта новенькая стоит? - Обратилась Лидуська к зятю.
   - Пять с половиной тысяч.
   Лидуська аж отвернулась от огорчения.
   - Но это ещё не все новости. - Сказала Галина серьёзно. - Пока все в сборе, хочу сказать - - я получила от завода квартиру. Двухкомнатную. Так что планируйте, когда будем праздновать новоселье. Всех привезу, всех отвезу.
   - Квартиру дали? - Переспросила матушка.
   - Да.
   - Давно?
   - В марте.
   Все молчали, обдумывая услышанное. Потом отец засмеялся, и враз стало всем весело.
   - Мне вне очереди дали, как активной участнице художественной самодеятельности. Так что, как видите, танцы меня опять выручают.
   - Ну давайте все в дом. Обедать. Потом болтать будете. - Скомандовала матушка.
   - Лидуська, помогай давай, - говорила она, открывая багажник, - нечего губки дуть.
   - На каком этаже? - Спросила рациональная сестрёнка.
   - На седьмом.
   - На седьмом этаже!
   - Ага.
   Продолжались расспросы и за столом.
   - А денег-то откуда у тебя столько? - Поинтересовался зять.
   - Так я танцами в пять раз больше зарабатываю, чем на работе.
   - И сколько же? - Уточняла Лидуська.
   - За каждое выступление сорок или пятьдесят рублей.
   - И кто такие деньги платит? Завод?
   - Нет, мы по ресторанам выступаем.
   Все ошарашенно застыли с открытыми ртами.
   - Три года уже, - решила она убить всех окончательно, - в прошлом году в августе весь месяц работали в Сочи, оттуда много денег привезли.
   - Ты что, по ресторанам ходишь? - Переспросила обескураженно матушка.
   - Нет, по ресторанам я не хожу. За столиками и за выпивкой я не сижу. Мы танцуем перед всеми, только и всего. А отдыхающие лишние денежки нам свои выкладывают.
   - Хотела бы я твоё выступление посмотреть, - заявила Лидуська.
   - Я много-много лет мечтала, чтобы и мама, и папа, и вы, мои сестрички, хотя бы разок посмотрели мои выступления! Сколько раз я всех вас приглашала на наши концерты во Дворец культуры, чтобы вы оценили меня по достоинству. Увы! Никто из вас не заинтересовался моим увлечением. Так что нечего сейчас делать вид будто услышали это впервые. А я рада, что мои многолетние усилия приносят сейчас ощутимую отдачу. А ты, Лидуська, обязательно посмотришь моё выступление. Вот будем в следующий раз в "Космосе" выступать, я тебе позвоню. Надо будет часам к пяти вечера подойти, я тебе столик закажу, можешь троих подружек захватить, оплату гарантирую. Но только домой я тебя проводить не смогу, придётся самой добираться. Мы около двенадцати заканчиваем. Договорились?
   - Ладно. Если с подружками! Да если оплатишь! За всех?
   - Конечно. Устрою вам праздник. Может только раз в жизни такое случится.
   После обеда она решила всех оставить со своими мыслями, пусть переварят всю полученную информацию, побеседуют между собой. Пошла в огород, отрезав корочку чёрного хлеба и слегка посолив. Поболтала с Джеком, отломила ему кусочек. Тот сначала долго мусолил его, но из вежливости всё-таки проглотил. Отщипнула пёрышки зелёного лука, сорвала укропчику:
   - Вот моя любимая пища, вкуснятина! Ничего лучше нет.
   Проверила баню, посидела за столиком под калиной, осмотрела ягодные кустарники. По другой стороне огорода вернулась в дом.
   - Ты бы к Вере сходила, здесь она, - сказала матушка.
   Все уже разбрелись кто куда. Отец лежал на диване. Она подсела к нему.
   - Пап, ну как ты? Не ругаешь меня?
   - Да за что ругать-то, Галинка? Не за что ведь. Просто неожиданно как-то всё, необычно. Мы ведь никогда столько денег не видывали. Лежу вот, считаю твою зарплату и никак сосчитать не могу.
   - Пап, я пока танцую, я всем сестрицам помогу. Квартиру вот Надежда получат, им на новоселье денег подарю. Лидуське на приданое я уже отложила. Олюшка учиться после школы намеревается, жить есть где, слава Богу, пусть приезжает. Но сам понимаешь, что ещё три-четыре года, и мои танцы кончатся. Потом просто по возрасту меня забракуют. И всё, сяду на свои 90 рублей в месяц и, как все, буду сопли на кулак мотать. Мне просто повезло, что я оказалась в нужном месте в нужное время.
   - Замуж-то не собираешься?
   - Какое там замуж! Мне времени поесть не хватает. Вот буду на 90 рублей жить, появится свободное время, тогда и жениха искать буду. Но только я теперь дорогая стала, не каждому это по душе.
   - Да. И гонору у тебя тоже хватает.
   - Ну ладно, отдыхай. Пойду я к подружке сбегаю напротив.
  
  
  

х х х

  
  
   Сегодня на территории цеха у проходной рядом с тёмно-синими "Жигулями" начальника стояли её "Жигули" красного цвета.
   - Ты что, машину купила? - Спросила Татьяна.
   - Как же быстро вахтёрши всем всё рассказали, - хохотала она про себя, а вслух серьёзно ответила, - это вместо кольца обручального! - "Пусть думает, что хочет, не буду я перед всеми отчитываться".
   Рядом полдня суетился Рафик, но никак к ней не мог подступиться, повода не находил. Она же, не отрываясь, сидела у станка. Наконец, он преодолел себя:
   - Галина, давно ездишь?
   - Да сегодня первый день, - улыбаясь, ответила она.
   - А права когда получила?
   - Так я ж одиннадцатилетку кончала. Вместе с аттестатом и права выдали.
   - Дорого?
   - Дорого.
   На следующей неделе Тамара высказалась по этому поводу:
   - Ну и удивила ты всех, даже меня. Но мне одно приятно, что ты рядом со мной работаешь, как будто это я машину купила, честное слово. Деньгами родственники, наверное, помогли?
   - Конечно, кто же ещё поможет. Отец свой "Запорожец" продал... Да зять расщедрился.
   - Молодец!
   - Да привыкнут скоро все.
   - Конечно, ко всему привыкают, и к этому привыкнут.
   Столкнувшись в своей жизни с болью и разочарованием, с унизительной нищетой и с большими денежными радостями, с огромными физическими нагрузками, привыкшая к целеустремлённости, она всё чаще стала задумываться о будущем. Танцы не вечны! Мысль о получении высшего образования всё чаще не давала ей покоя, а в последнее время в прямом смысле поднимала её по утрам и не давала заснуть вечерами. И Галина поняла, что освободиться ей от этого насилия поможет только направленное действие в этой новой для неё реальности.
   - С чего начать? С какой стороны подступиться? Рафик учился на заводе... Валя учится на химика... Медработники учатся всю жизнь... Кто мне может объяснить всю систему образования? Кто поможет направить мои шаги в нужном направлении? Даже Лидуська оказалась в данном вопросе практичнее меня.
   Не в силах более в одиночку выдерживать навязавшуюся проблему, собрала имеющиеся документы и после занятий робко обратилась к руководителю:
   - Максим Петрович, примите меня по личному вопросу.
   - Переоденешься и заходи. Подожду.
   Всё! Первый шаг сделан! Она быстренько собралась, отбросив все сомнения, и после "Девочки, меня не ждите" направилась к нему в кабинет.
   - Рассказывай, в чём нужда появилась?
   - Максим Петрович, - начала она, смущаясь, - я вот о будущем задумалась...
   - Уж не замуж ли собралась? - Спросил он с тревогой.
   - Нет. Не замуж. Учиться бы мне надо как-то начать.
   - Учиться задумала? Молодец. Кем хочешь стать?
   - Вот и не знаю. Посоветоваться с вами хочу. Жильё у меня теперь есть. С деньгами проблем, я прикинула, в ближайшее время не будет. И время не заполненное получается. Хочу в институт.
   - На кого выучиться-то хочешь? На воспитателя? На художника? Или на хореографа может?
   - Нет. Я хочу в будущем с денежными знаками работать, с цифрами. Я ведь уже имею одно свидетельство, вот посмотрите "Оператор счётно-клавишных машин", все дисциплины на одни пятёрки. Я вслепую левой рукой могу работать на счётных машинках, обрабатывать карточки по начислению зарплаты, приходно-расходные документы по материалам. Я даже одно лето между десятым и одиннадцатым классами полностью работала в машиносчётном бюро на время отпусков. И на перфораторных могу работать.
   - Значит, тебя привлекает финансово-экономическая деятельность, - резюмировал он, рассматривая свидетельство о присвоении квалификации. - А в аттестате-то какие отметки?
   - Круглая троечница...
   - Троечница! Что так?
   - Не любила учиться... Одиннадцать лет одни и те же лица, одни и те же параграфы, одни и те же учителя, надоело. Но я на экзаменах отвечала всё на "отлично", но мне ставили только четвёрки, а в аттестате, вообще, оказались одни тройки - - средние оценки за все годы учёбы.
   - Значит, в институт, на финансово-экономический... Что ж, у тебя впереди целая зима, времени вполне достаточно, чтобы подготовиться к поступлению. Я, конечно, помогу. Наш начальник отдела кадров обеспечит для тебя направление на учёбу от завода.
   - Это что?
   - Это - - гарантия зачисления при условии, что ты сдашь все вступительные экзамены по школьной программе. И, кроме того, завод обязан будет предоставить тебе и место для практики ежегодно, и трудоустройство после окончания. Кстати, ты на очное собираешься, или работать и на вечернем учиться?
   - Нет, я работать не хочу. Только учиться и танцевать.
   - Понял. А знаешь, у Семёна жена два года назад закончила в УПИ этот же финансово-экономический. Год поработала экономистом в плавильном цехе, а потом не без нашей помощи перевели в заводоуправление, сейчас возглавляет финансовую группу. Вы ведь в одном подъезде живёте. Она довольно общительная женщина, можешь обращаться к ней. Она и учиться тебе поможет, даже и на практику к себе взять, и все курсовые поможет сделать, и дипломную работу. Обращайся к ней, она грамотная, с работой своей справляется, я как-то интересовался.
   - Как её зовут?
   - Ирина Витальевна.
   - Вот с этого знакомства я и начну. Надеюсь, она просветит мои мозги, - засмеялась Галина.
   - Всё. Договорились. Мы готовим тебе направление, ты - - успешно сдаёшь вступительные.
   - Спасибо, Максим Петрович.
   - Давай беги. Темно уже.
  
  
  

х х х

  
  
   - Вот на тебе! Уснула на диване!
   Она с трудом вытянула из-под себя онемевшую руку и перевернулась на спину. Распрямившись, открыла глаза. Огромная Луна смотрела в окно, заливая всю комнату призрачным светом. Лёгкий ветерок с балкона игрался со шторками. Отражённые тюльпаны хороводили по всем стенам. Она долго смотрела на это завораживающее зрелище. Полнолуние. Полусонная собралась-таки с силами, поднялась, расстелила софу, и снова провалилась в сон.
   Будильник напомнил о том, что он всегда рядом. Протянув руку, она остановила перезвон колокольчиков и лежала, пытаясь осознать то, что никак не исчезало перед её взором: "Лицо. Одно лицо. Его лицо. Красивое-красивое. Улыбающееся. Большое, как вчерашняя Луна. Чистейшая кожа без единого изъяна, только с красным ровным цветом, будто освещённая фонариком с красным фильтром. Яркие серо-зелёные глаза, как нарисованные, только совсем недвижимые".
   Она уже встала, оделась, ходила по кухне, а изображение, очень отчётливое, никак не собиралось уходить.
   - Одно лицо, и ничего больше. Лицо и пустое пространство вокруг. Странный сон. Что бы это значило? - Думала она. - И абсолютно никакого чувства с моей стороны, словно я картинку на обложке журнала рассматривала.
   Заглянула в отрывной календарь:
   - Да. Вчера в 17 часов Луна вошла в третью убывающую фазу. Надо будет в "МАГИЮ" заглянуть в раздел "Сны после полнолуния".
  
  
  

х х х

  
  
   Она уже черпала "журавлём" второе ведро, когда Толик подходил к ней.
   - Вот... Увидел в окно..., - Как бы извиняясь, начал он. - Но я должен сказать тебе... - Он на минутку задумался, подбирая нужные слова. - Он разбился...
   - Я знаю, - просто ответила она.
   - Как! - Растерялся он. - Только позавчера схоронили... - Потом тихо спросил. - Ты всё ещё не простила его ?
   - Ты прав... Я его отпускаю... Пора оставить его наедине со Всевышним. Его там давно ждали. Пусть отчитывается.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Эпилог

  
  
  
  
   - Ура! Ура! Ура! - Звенело в голове.
   Широкий свободный проспект Ленина раскинул перед её "Жигулями" асфальтовую дорогу от самого УПИ до площади Коммунаров. Душа неудержимо стремилась вдаль по ВИЗ-бульвару до центральной проходной, далее мимо Дворца культуры до района новостроек. Её дворовая площадка уже кишела ребятнёй.
   - Здравствуйте! Здравствуйте! - Улыбаясь, кивала она соседкам, сидящим на лавочках у своего подъезда.
   Отстучала каблучками все семь этажей лестничных площадок. Почему-то нажала звонок в собственную квартиру и, услышав рычание своей "собачки", засмеялась. Распахнула дверь.
   - Это я! Я!
   Сбросила туфельки, повесила пиджачок на плечики в стенку, вошла в залитую солнцем южную комнату, прикрыла балконную дверь, настежь распахнутую на всю прохладную ночь, присела на диван, раскинув в стороны руки.
   - Как мне здесь хорошо! И над землёй высоко... И тихо... И красиво.
   Заглянула в кухню, съела с блюдца несколько крупных ягодок черешни. Успокоилась. Вошла в спальню - - строгая северная сторона ждала её. Подошла к окну, медленно опустилась на колени перед иконкой. Облокотившись на широкий подоконник и подперев голову руками, улыбаясь, долго всматривалась в глаза Богоматери, молчаливо делясь с ней благодарной радостью - - сегодня с утра она на "отлично" защитила свою дипломную работу.
   - Спасибо... Спасибо... Спасибо... - Не удержалась от нахлынувших чувств, взяла в руки, прикоснулась к ней губами.
   Услышала одобряющий шёпот множества шариковых ручек, цветным панно украшавших стенку под подоконником. Улыбнулась и им, проведя руками, как по клавишам - - в ответ с двух сторон вспыхнули два костра, играя алыми и жёлтыми бликами. Поднялась. Выходя из комнаты, как всегда, наткнулась глазами на отпечатанный в заводской типографии текст. И хоть давно заученный, прочитала вслух:

   ПОЛНА Я ЭНЕРГИИ !
   Я - - ЭТО Я !
   УДАЧНА, УСПЕШНА,
   И ВЕРЮ В СЕБЯ !
   НИЧТО НЕ СУМЕЕТ
   СОМНЕНЬЕ ВСЕЛИТЬ,
   РЕШИЛА : "ДОСТИГНУ !"
   - - И ЭТОМУ БЫТЬ !
   И ЧТО Б НИ СКАЗАЛИ ВЫ,
   "НЕТ" ИЛИ "ДА".
   Я - - КРАСИВА !
   ЗДОРОВА !
   И ВЕСЕЛА !

   Подтвердила прочитанное сжатием кулачков:
   - Да будет так всегда !
   Доела черешню, заварила крепкий чай, позавтракала с чёрным хлебом с маслом.
   - Чем заниматься? - Задала себе вопрос. - Впереди целых два месяца свободного времени! Сегодня только вторник. Занятия во Дворце только завтра. К родителям поеду на следующей неделе. Буду-ка я сегодня отдыхать! Поеду-ка я на целый день сегодня в центральный парк, давно там не была, на всех каруселях накатаюсь, мороженого наемся...
  
  
  

х х х

  
  
   Она запрыгнула на сидение "Чёртого колеса". Следом, на противоположное, заскочил молодой мужчинка. Галина сквозь чёрные очки наблюдала, как он держал в каждой руке по мороженке и не знал, как ими лучше распорядиться.
   - Может вы меня пристегнёте? - Обратился он уже в воздухе.
   - К себе? - Расхохоталась она искренне. - Вполне может быть. - Улыбаясь, неторопливо закрыла защёлку его сидения, сказав. - Посидите пока отдельно.
   - Давайте поможем друг дружке - - вы снимите очки, а я угощу вас мороженым, - предложил он.
   Она, не скрывая улыбки, сняла очки и зацепила их на ворот футболки. Он протянул один стаканчик мороженого. Молча приступили к лакомству, рассматривая друг друга, хотя делали вид, что любуются окрестностями. Она, загорелая, была в очень короткой джинсовой юбке, и он не мог не заметить, что она даже не пыталась ну хотя бы чуть-чуть повернуть колени в одну сторону.
   - Не боитесь высоты?
   - Я бесстрашная.
   - Совсем-совсем?
   - Совсем-совсем.
   - Приключений ищите?
   - А ищу! - Улыбалась она требовательно.
   - Кто ищет, тот всегда находит.
   - А вы?
   - Я - - согласен.
   - Вот он! Новый, озорной, захватывающий танец! Начался! - Искрилась душа её. - Начался на подъёме... В утренних лучах солнца... По кругу... Между небом и землёй... На "Чёртовом колесе"... Будем осваивать неизвестные "па" со следующим партнёром!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Подготовлены к публикации:

  
  
  
  

Книга вторая " Н "

  

   "Мама! Мама! Ты посмотри,
   я уж тебе по плечо",
   - говорит мне сын.
   И я удивляюсь сама,
   и знаю, что рядом с ним
   буду, сколько и он - - молода!

  
  
  
  

Книга третья " ИНТЕРЕС "

  
  

   Красивых мест в стране огромной много.
   Красивых городов - - Увы! Нема.
   Но как бы ни петляла жизнь в дороге,
   цель не упущу из виду я!

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

277


  
  
  
  
  
<ххх8>  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Батлер "Тринкет.Сказочная повесть" О.Куно "Горький ветер свободы" Ю.Архарова "Лиса для Алисы.Красная нить судьбы" П.Керлис "Вторая встречная" К.Полянская "Лунная школа" О.Пашнина "Его звездная подруга" Л.Алфеева "Аккад ДЭМ и я.Адептка Хаоса" М.Боталова "В оковах льда" Т.Форш "Как найти Феникса" С.Лысак "Кортес.Огнем и броней" А.Салиева "Прокляты и забыты" Е.Никольская "Белоснежка для его светлости" А.Демченко "Воздушный стрелок.Гранд" Н.Жильцова "Наследница мага смерти" М.Атаманов "Защита Периметра.Восьмой сектор" А.Ланг "Мир в Кубе.Пробуждение" Г.Гончарова "Азъ есмь Софья.Сестра" А.Дерендяев "Сокровища Манталы.Таинственный браслет" В.Кучеренко "Головоломка" А.Одинцова "Начальник для чародейки"

Как попасть в этoт список

Сайт - "Художники"
Доска об'явлений "Книги"

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"