Столь странно и диковато смотрящаяся на листе бумаги (для гражданского читателя) команда построения курса, была с интересом и любопытством выслушана курсантом, три года назад, до поступления в училище, окончившим музыкальную школу по классу фортепьяно и с вниманием слушающим не только смысловое значение команды, но и различающим и прислушивающимся к фонетическим особенностям при их произношении исполнителем команды. Резкие , высоко и звонко звучащие команды его замкомвзвода , едва различимый при произношении команды московский говорок своего отделенного и напористый фальцет комода другой группы уже были усвоены и запомнены как Турецкий марш Моцарта и этюды Черни, какие принадлежали уже к отдаленной и забором, и уставом ,гражданской жизни, но помнились, как и черный потертый временем SCHREDÖR1 с старинными бронзовыми канделябрами (подсвечниками) из его домашней комнаты в доме деда в Новочеркасске, на котором проигрывались и марш и этюды. Воспитатели всерьез и надолго занялись исполнением своих служебных обязанностей , голоса их на протяжении дня звучали беспрерывно ,объекты воспитания были постоянно в поле зрения, курсанты только постигали непростую науку не мозолить глаза начальству , избегать его праведного гнева и пытались понять суть жизни воинского коллектива, его основные законы и правила, естественно , допуская при этом много тактических и стратегических ошибок, дающих массу поводов для плодотворной и результативной работы своим воспитателям-младшим командирам, командная оскомина которых могла лишь только сниться курсанту в не укороченных ,на время наряда, снах .Короткие сны не успевали создать сюжет сновидений, защитные силы организма срабатывали. Наряды на службу и на работу имели высокий входной конкурс, отбоя от претендентов на место у тумбочки дневального, на кухню или на чистку умывальника с его дальним проходом , туалетом, в первые месяцы учебы никогда не было .Незабываемые, памятные многим , политые потом курсантов ,тщательно изученные сначала сержантами , а потом и курсантами ,открытые места и потаенные уголки казармы ,пыльными и не пройденными не были...
"Кууурссс...!!! .Раа..айясь, ..смии...раа!!!".
Звуковое восприятие этой команды ассоциировалось у курсанта с рыком льва, выходящего на охоту в саване, столь мощно и басовито оно звучало в казарме. Строгие сержантские голоса казались курсанту детским лепетом в сравнении с голосом невзрачного на вид и малого ростом старшины (хозяйственника) курса-сверхсрочника по фамилии Рыбащук. В этом водопаде звуков слышалось грозное предупреждение к нарушителям дисциплины, формы одежды, опоздания в строй и не отдания воинской чести, обещание ночных бдений с "Маруськой" при полировки полов казармы и гарантировался зеркальный блеск умывальника ; курсант замечал, что и бравые сержанты-воспитатели замолкали и с вниманием слушали сверхсрочника. Особую пикантность ,по мнению курсанта, несла в себе молчаливая ,по своему смыслу , фамилия сверхсрочника. Услышав эту команду в первый раз в исполнении сверхсрочника , курсант с трудом удержался от смеха, настолько непривычно и непредсказуемо для его восприятия она прозвучала. Внимательный взгляд замкомвзвода , обещавший от одного до двух нарядов , заставил курсанта напрячь свои лицевые мускулы и придать мертвое, неподвижное выражение своему лицу . Неподвижное выражение своему лицу он то придал и вроде бы оно и замерло, но сладить со смехом , щекотавшим его сознание и грудную клетку , он так и не смог , а значит и сомнения относительно количества нарядов (один или два ,с учетом прежних его грехов) уверенно отметались прочь ,...в пользу двух, тем более улыбка сержанта при втором его взгляде , точнее сарказм ее, уже был понят курсантом правильно, усвоившим эту характерную черту своего замкомвзвода. Своеобразная улыбка его была благородным предупреждением-"Иду на Вы", именно так романтическая блажь, юношеская дурь курсанта ее классифицировала . Несомненно , сержант обладал задатками диалектика, знающим, что количество обязательно перейдет в качество, а может житейская истина "повторенье- мать ученья ", лежала в основе его педагогических навыков.
Столь интересно начинающийся день был отмечен еще одним событием, которое заставило курсанта всерьез задуматься о правильности своего выбора учебы в военном училище.
В этот же день курсанты были отведены строем в клуб училища, где с ними было проведена ознакомительная встреча с профессорско-преподавательским составом училища. С вниманием и интересом слушал курсант каждого из выступающих, основным лейб -мотивом на собрании звучала мысль о том что они станут офицерами -золотым фондом армии, под руководством высококлассных специалистов и квалифицированных педагогов-воспитателей. Бальзамом, кружащим голову, были эти правильные и ожидаемые в тот момент слова для сознания курсанта. Не менее половины курсантов пришло в училище из семей военнослужаших , меньшая часть из армии ,встречались студенты и большая часть курсантов поступило в училище по убеждениям служения своей стране, в те времена таких было не мало, не качай головой гражданский читатель, такие были ... .
Согретый и очарованный такими душевными словами о золотом фонде, сразу и безоговорочно причислив себя к этому будущему ,для себя ,золотому фонду, курсант "поплыл в облаках " своих мечтательных и нереальных представлениях о будущей службе, а значит и жизни в училище . Но в облаках мечтаний он был недолго, сверхсрочник Рыбащук сумел привести его к реалиям земной , натуральной жизни в училище, изменив его школьное, книжное представление о взаимоотношениях военнослужащих .
Приведенный из клуба курс был в очередной раз построен в казарме. Построение курса становилось обычным делом, правда привычки стоять молча еще, у большей части курсантов, не было. Желание общения ,столь свойственное молодости, вступало в конфликт с дисциплиной строя, проявлялось перешептыванием, смешком, по- разному.
В этот раз курс был построен по случаю выдачи нового обмундирования, и всего того, что к нему прилагается, то есть пристегивается и пришивается -эмблем, погон ,петличек, ремней.
Стояли долго и нудно , получая поочередно все положенное "имущество" в руки. Молодой организм непривычен к безделью, деятельная натура ищет занятия -перешептывание перешло в активную фазу, завязывался общий разговор с элементами диспута, слух был у всех отменный и удачная фраза, произнесенная в одном конце строя , вызывала живейший отклик и дополнение в другом конце строя. Что-то подобное отраженным волнам, в неправильно согласованной телеграфной линии ,изучаемой позднее в памятном многим курсантам курсе ЛРТУ(линейных радиотехнических устройств), происходило с курсом, еще "ненагруженном" пониманием дисциплины строя.
Сверхсрочник, управившись с раздачей имущества, обратил наконец-то свое внимание на шум в казарме, напоминающий гул роя пчел, покидающих свой улей. Вспоминая свои права воспитателя он произнес свою , уже понятную и становившуюся привычной для восприятия слуха курсанта фразу ,упомянутую в начале повествования. В казарме стало тише, но по аналогии с законами радиотехники, по которым время затухания колебания не мгновенно, а имеет определенную длительность, перешептывание еще было отчетливо слышно. Педагог-воспитатель решил усилить,упучшить процесс воспитания ,повторив первоначальную фразу и дополнив ее введением новых слов, каждое из которых, взятое по отдельности ,было обычным и привычным , но произнесенные вместе слова дали удивительный результат по воздействию на сознание курсанта. Позднее ,знакомясь с курсом "Военная педагогика и психология" курсант не нашел ни самой пед. фразы ,ни обоснования подобной методы воспитания--теория всегда отстает от житейской, казарменной ,не диссертабельной-определим ее так, практики сверхсрочников.
Не буду томить читателя , привожу эту памятную для меня фразу дословно :
-"Кууурссс...!!!... .Раа..айясь, смии...раа!!!... В душу-грушу..., матерь -вашу,... смии...раа!!! "
Курс затих, тишина стала абсолютной. Эта фраза стеганула по сознанию курсанта , находящегося в состоянии определенной эйфории от впечатлений, испытанных в клубе училища, намного больнее удара от нагайки , полученной им однажды от конного сторожа- объездчика , охранявшего виноградник в окрестностях Новочеркасска, куда он забрел полакомиться столь любимой им "Изабеллой".Убегая от объездчика в рощу, соседствующую с виноградником, он долго еще слышал его крики, возгласы человека , разгоряченного жарким донским солнцем, виноградным самогоном, азартом погони, содержание речи которого представляло дивную смесь из реплик по поводу отношения объездчика ко всем ближайшим родственникам убегающего от него подростка и своего, очень личного, непростого, выстраданного набегами таких же подростков, отношения к расхитителям социалистической собственности и несознательному поведению старой лошади, не желавшей резво скакать в такую жару по кустам , сквозь которые продирался, уходя от погони, подросток....
Резок был, очень неприятен ему был этот переход от его книжных представлений, всех его иллюзий относительно учебы в училище к реалиям этой курсантской жизни, но свершился он быстро и не без помощи упомянутого педагога-воспитателя, в стилистике речи которого он узнавал много общего, сходного с оборотами речи лихого объездчика. Впервые он позволил задать себе вопрос , все ли верно он оценил, решив поступать в военное училище, и надо ли это было делать вообще? Ранее он и не задумывался о самой возможности сомневаться в своих способностях правильно оценивать свои решения. И не нормативная лексика сверхсрочника была тому виной, с ней он был знаком, живя во многих местах необъятного Союза. Осознание того , что подобные сверхсрочнику эрудиты-лингвисты будут им командовать, навязывать ему свою волю была причиной его размышлений. Смутное теоретическое представление по этому вопросу у него было и до поступления, но мандатная комиссия ( о ней было рассказано ранее) и практика первых недель значительно расширили его базу знаний, заставила его следовать основному принципу философии -все подвергать сомнению.
Перед отбоем, после вечернего построения он был отправлен в наряд на работу вместе с одногрупником. Для определенности повествования рассказчика будем называть курсантом, а его проштрафившегося коллегу по учебной группе -Курсантом. Им двоим старшина поручил уборку умывальника, рядом , в туалете, начинали свой труд еще два бедолаги-курсанта. Для курсанта это был уже второй наряд в его службе и он уже представлял себе весь ход этой воспитательной процедуры, уже знал что спешить с исполнением не стоит, рекогносцировка в умывальнике ему подсказывала, что уборка будет от входа в умывальник и до часу ночи. Своим предположением он поделился с Курсантом, тот кивнул головой в знак согласия , он тоже был уже не новичком в "нарядном" вопросе. Время и пространство умывальника в этот вечер и начало ночи принадлежало им двоим. Дождавшись полного прекращения хождения и вечернего ,финального перекура "старослужащих ", они приступили к уборке .Мудрые и строгие строки Общевоинского устава предлагали курсанту стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы, сознание же курсанта еще не соглашалось с этой истинной; обида была в душе курсанта - и на сержанта, и на сверхсрочника , и на себя , любимого. Взяв в руки веник он начал подметать "бычки" , разбросанные возле урны, непроизвольная гримаса брезгливого отвращения на его лице была замечена Курсантом, и он спросил :
-Противно?
-Да ..., не без этого...,признаваясь, ответил курсант.
-Нас куют , а мы крепчаем2, -продолжил Курсант своим насмешливым, ироничным , как это представлялось курсанту в тот момент, голосом.
Мрачный от своих мыслей курсант не стал ни спорить, ни соглашаться с высказанной мыслью Курсанта; не было настроения ни дискутировать, ни изливать душу. Окатив водой из шланга керамические плитки пола и стен, они принялись протирать стенки умывальника, каждый свою.. Работа понемногу отвлекала курсанта , но минор настроения все еще владел им.Постепенно затихало в казарме, прекращалось хождение "старослужащих " , только слышался шелест тряпок - да тихие переговоры соседей -штрафников-" золотарей", так мысленно окрестил их курсант.
-Смотри какие звезды над Киевом -нарушил молчание Курсант, всматриваясь в открытое окно умывальника.
-Обычные...-буркнул курсант, внимательно взглянув на Курсанта, что то было в этом парне, что заставляло обращать на него внимание.
Философ он или лирик ?-задал себе вопрос курсант, но ответ был не ясен, приходилось откладывать выяснение этого вопроса на потом.
Воздух из распахнутого окна умывальника становился свежее, ночь вступала в свои права и тянуло курсанта к подушке. Понимая, что к ней, желанной , путь еще не близок , курсант с усердием стал протирать водопроводные краники над раковинами умывальника .Однообразная работа давала возможность подумать, поразмышлять .Вспоминая свой прожитый день он мысленно отметил свои ошибки и зная, что если муторно на душе надо стараться думать о чем то хорошем, стал пытаться вспоминать хорошее, что было с ним сегодня.
Но то, что казалось забавным и интересным утром, сейчас представлялось курсанту совсем иным, может быть и познавательным , но вполне предсказуемым в будущем и потому уже обыденным и не столь интересным.
Пытался курсант обдумать вариант шутливого письма своей школьной подруге, основой сюжета которого было сравнение отличий и совпадений признаков КВВИДКУСа и кактуса, но то ли время было позднее, то ли запахи умывальника и посапывание , доносившееся из казармы, тормозили , сковывали проявление его способностей в эпистолярном жанре, и с письмом дело шло туго, но основной план письма он все же составил.
Ощущая тяжесть в веках и борясь с зевотой курсант стал насвистывать мелодию песни из телеспектакля, показанного по единственной программе, принимаемой в его поселке, весной 70 года, мелодрамы, в канву сюжета которой умело и уместно была вплетена, и потому и запомнилась песня, звучавшая в этом телеспектакле. Тотчас за своей спиной он услышал слова из этой песни, напеваемые Курсантом, видимо и ему, парню , приехавшему в училище с берегов Волги, запомнились эта мелодия и слова.
Припев песни они оба повторяли уже вместе:
-Звезды в глаза светили,
Плакать не надо ,дети,
Ах, как они любили,
Ах, как они любили!
Хмурое настроение курсанта пропало, сонливость споткнулась и отступила, казалось , что и свет от светильника умывальника стал более ярким и не таким скучным и муторным делом стал казаться курсанту его наряд на работу. Один из "золотарей", выглянувший из смежного помещения спросил с шутливым участием:
-Вы там не " гигнулись"? Санитары не нужны?
-Нам песня драить и жить помогает -успокаивая "золотаря" ответил Курсант.
-Она как Морфей нас к подушке ведет,- вторил ему курсант, высказывая свое, заветное на тот момент, точнее -минутой назад, желание.
-Тише, -произнес Курсант, -А то птичка прилетит..., продолжил он, явно намекая на старшину курса, носившего фамилию представителя семейства пернатых.
-Да как каркнет перед строем -развил его мысль курсант. Он не ошибся со своим предположением, интуиция его подводила редко; прогноз хоть и был неопределенным во времени, но вполне , как выяснилось позднее, реальным.Накаркал курсант,... сам себе накаркал.
Дней через десять, при попытке прочтения ответного письма от подруги в строю , перед которым стоял старшина курса, он получил от него два наряда на службу , расширив свое представление о службе, углубил свои познания о ней, родимой. Казалось ему тогда, стоящему в строю , что все он учел верно - стоял за спиной Курсанта, лучи солнца "правильно" слепили глаза старшине и не должен был старшина заметить его "грешка ", но был очень внимателен, острым и по-птичьему зорок взгляд старшины, честно исполнявшего свои должностные обязанности....
Прошли годы...Рассматривая иногда свой фотоальбом, бывший курсант всегда задерживается на страничке, где находятся две фотографии , подаренные ему Курсантом, шутливый текст на одной из них, с преднамеренно введенной орфографической ошибкой рукой Курсанта, он помнит :
-А кто ето? А это Шура, хулиган и шалун.1971.
Какими они были разными эти ребята ,и как интересно, неповторимо шли дни тогда ,... как сложилось у них, думает бывший курсант , вспоминая своих друзей , ставших золотым фондом армии....
Шура..., Саша..., Александр Иванович Василенко, ...светлая о тебе память...
1 С.М. SCHREDÖR-пианино, С-Петербург, 1848г., встречается иногда в приличных домах СНГ.
2 Автору известен и основной , казарменный вариант этого утверждения.