-Это браслет домашних любимцев, - озорная девчушка, лет пяти, аж завертелась на пяточках, поднимая левую руку над головой, чтобы дать разглядеть украшение из фальшивого серебра. И всё-таки скромно потупила глазки и призналась: -Сейчас все носят такие...
-Я знаю, сладенькая, - сладенько произнёс средних лет толстячок, сверкая из тени кустов потной порозовевшей лысиной, -У моей дочки такой же. Она твоего возраста, тоже сладкая, и тоже любит этот браслет. У неё с собачками. У нас есть пудель, очень смешной. А у тебя с чем?
Он мягко и осторожно взял пятилетку за руку, умилённо разглядывая фигурки животных, прицепленные к чешуйчатому ободку. При этом дрожащим большим пальцем водил по идеальной коже запястья. И словно заглядывал внутрь розового свободного топа, где лет через 8 - 10 обещались вырасти груди, а пока и сосочки выглядели мелкими прыщиками... многообещающими прыщиками, он чуть не застонал от мимолётной фантазии.
А всё же заметил:
-Странные у тебя кошечки...
На самом деле, странной была только одна. Между стандартными кошками: сидящими, спящими, лижущими свои серебристые лапы, сладко потягивающимися - висела одна золотая. С очень острыми закруглёнными ушками, с очень длинным и тонким хвостиком, и даже с горбом. Который напоминал сложенные крылья летучей мыши.
-А хочешь ещё разных подвесок для своего браслетика? - зашептал он, пытаясь прикоснуться губами к детскому ушку: -У меня их много-премного! Я дочке привёз. Она выбрала несколько, а остальные просила раздать сладеньким девочкам, вроде неё. Я вас познакомлю! Сможешь и кошечек выбрать, и дельфинов, и единорогов!
-Единорогов?! - глаза девчушки загорелись от радости.
-Единорогов! Поехали, сладенькая, тут рядом!
'Рядом' оказалось неблизко. И всю дорогу обладатель красивых подвесок отвлекал свою пассажирку рассказами об их формах, позах, расцветках. Но и сам не заметил, насколько старательно перед тем, как сесть в облезлый пикап, его маленькая попутчица нажала на бусинку носа своего нестандартного кота.
Наконец-то приехали. Пикап заехал во двор небольшого частного домика.
Всё так же, непрестанно болтая, толстяк подвёл свою спутницу к двери, выудил ключ и открыл.
Вошли. Хозяин дома развернулся, чтобы закрыть за собой, но девочка в нетерпении схватила его потную руку и запинаясь от предвкушения зашептала:
-Ну, где же?! Г-где же?! Н-ну, г-где?!
Мужчина не выдержал, вспотел ещё больше и тоже запинаясь сказал:
-Идём... т-там п-п-подвал... т-там...
Не успел он договорить, как входная дверь распахнулась, закрылась, а его горло сжала огромная и совсем не девичья длань. Вторая ладонь сжимала смартфон с открытой картой, на которой светились две 'шпильки', вколотые в одно здание: с красной головкой и с зелёной головкой.
Девочка снова нажала на подвеску-кота - и зелёная шпилька исчезла. А обладатель ладоней - здоровенный, брутальный и хищный, ну прямо Чёрная Борода - оглянулся на пленницу толстяка и очень ласково прорычал:
-Доченька, ты в порядке?
-Да, папочка! Ты, как всегда, вовремя!
'Папочка'-пират вздохнул с облегчением. И снова вздохнул, но теперь возбуждённо:
-Где?
-Там, папочка, - малышка указала туда же, куда и толстяк, говоря о подвале.
Ладонь на его горле угрожающе напряглась:
-Детей, значит, любим? - жертва рискнула что-то ответить, но получился лишь жалобный писк. И тот немедленно оборвался ироничным хмыканьем здоровяка. Словно по клавишам аккордеона, здоровяк поиграл пальцами по пересохшей холодной сверкающе-белой шее сдувшегося жирдяя. И вкрадчиво проревел: -Детей, значит любим? Понимаю. Сам отец. И очень люблю тех, кто любит детей. Давай, ногами быстрее!
Девочка на них не смотрела: похититель не обманул - посреди комнаты на журнальном столике стояла стеклянная ваза со множеством разных подвесок.
Но сперва из кармашка коротких розовых шорт малышка быстрым движением извлекла чёрные латексные перчатки (великоватые для неё). Повозилась и через минуту склонилась над вазой. Долго мечтательно перебирала, не обращая внимания на истошные вопли и довольное кряхтение, доносящиеся снизу, примеривала, наконец, выбрала, стянула перчатки - и подцепила к браслетику очередную серебристую безделушку: миленького котёнка, играющего с пушистым хвостом.
Остальная сверкающая дребедень осталась в вазе.
-Спасибо, доченька, - тихий, но рёв пронёсся по комнате: это вернулся отец, один, проверяя ширинку и широкий ремень стильных джинсовых брюк, -Ты знаешь, как доставить удовольствие твоему странному отцу.
-С радостью папочка! - дочь осветилась улыбкой.
Часа через два она уже лежала в кроватке собственной спальни.
'Странный папочка' громыхал на кухне сковородками-гриль, готовя традиционный 'заслуженный антрекот' для бутылки 'заслуженного пива', напевая при этом что-то яростное, но весёлое, напоминающее гимн местной футбольной команды. Или не местной, не суть. Главное, у него снова было традиционно 'заслуженное настроение', а потому ничего не бесило, в отличие от 'незаслуженных' дней, когда по его же традиции всё раздражало, и раздражало изрядно.
Только не дочка. Доченька - никогда! Он относился к ней трепетно. Любил и лелеял в самом невинном, хотя и опасном для 'разных там' смысле. И потому, что в отличие от... (он подавил внезапно вскипевшую ярость) не была истеричкой. И мало того, подсобляла ему 'служить обществу и защищать'. И потому, что вообще была умницей, и красавицей, к тому же очень послушной.
Вот и сейчас перед тем, как забраться в кровать, она, как хорошая девочка, аккуратно почистила зубки. А как мечтательная, пять минут поглядела на уже потемневший задний дворик их дома. Немного запущенный, но с ухоженными розовыми кустами, растущими у дальнего забора на странной грядке два-на полметра.
Да, кроме отца в этом доме были и другие странности. Но самым странным оказался браслет. Не весь, но тот самый котейка: единственный золотой. С острыми ушками и крылышками-горбом.
Едва устроившись в постели, девочка выключила ночник, стянула браслет, наощупь отыскала любимую подвеску и не нажала на бусинку-нос, а принялась гладить кошачью спинку от головы до хвоста:
-И не нужен мне никакой единорог...
Под залитой лунным маревом занавеской медленно сгустились тени, обернувшись не золотым, но чёрным котом-близнецом того, на браслете. Нет, не котом: теперь, когда он был размером с настоящего, к тому же, внушительного мейн-куна, стало видно, что острые тонкие закруглённые ушки - никакие не ушки, а витые рога. Что хвост больше похож на львиный: лысый с кисточкой на конце. Что задние лапища согнуты коленями назад, зато передние - вперёд. Что горб расправился в настоящие адские крылья.
-Кацеби! - проворковала маленькая хозяйка, и Кацеби одним махом взлетел на кровать.
-Кацеби... - девочка принялась тискать и целовать лже-кота, тот заурчал и выгнул спину неестественно крутым изгибом.
-А когда будет очередь папочки? - прошептала малышка под его правый рог.
-Скоро. Обещаю, что скоро. Пусть ещё нагрешит - ещё наберёт наказание... И мы отомстим за мамочку... Обещаю, сладенькая моя, - горячо прошептал Кацеби в маленькое хрустящее ушко, лизнув его язычком и жадно сверкнув жёлтым взглядом.
Заигравшись, малышка не заметила ни этого, ни тихого рокота в желудке своего хитрого друга.
И оба они упустили момент, когда свет от Луны на трепещущих занавесках обратился в мальчишку с лебедиными крыльями, который безжалостно и бесшумно примеривался к демонической твари раскалённым до холодного белого цвета мечом.