Гуларян Артем Борисович : другие произведения.

Будущее России в зеркале фантастики

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    13 августа 2008 года этой статье исполнилось четыре года. Она вышла в известном для всех фантастов журнале Бориса Стругацкого "Полдень, XXI век" № 5 2004 года. Спасибо за это самому Борису Натановичу, а также Вячеславу Рыбакову и Николаю Романецкому, принявшим живейшее участие в судьбе статьи. "Будущее России в зеркале фантастики" вышла, и заслужила своим авторам "славы дань: кривые толки, шум и брань" (А.С. Пушкин  ). "Молчаливый глюк Алла" с Тьмускорпионских новостей (Алла Кузнецова) процитировала отрывки нашей статьи на Форуме, посвященном творчеству братьев Стругацких. Критик, скрывшийся под псевдонимом "В.Канис" нас ругнул на страницах "Книжного Петербурга" (№ 1-2, 2005), а Михаил Леонтьев, главный редактор журнала "Профиль", похвалил нашу статью в личной беседе с одним нашим общим знакомым. Казалось бы, авторы получили все, что хотели, и все, что им причиталось. Почему же через четыре года эта статья сейчас появляется вновь?
    Все дело в этой фразе, увидевшей свет четыре года назад: "Следующая война обязательно будет. И не потому, что стоик Марк Аврелий учил своих последователей, что худшее всегда еще впереди. Просто России настала пора подниматься. Это упасть в ничтожество можно без всякой войны, а когда поднимаешься из ничтожества, всегда найдутся желающие подтолкнуть тебя назад. Те, которым сложившееся положение выгодно. Так что война будет".
    Это из статьи, которую вы собираетесь читать. Наша страна сейчас живет в предвоенный период. Война в Южной Осетии - это, конечно, еще не Халхин-Гол (Халхин-Гол у нас еще впереди), но это уже бои на КВЖД 1929 года. А так как темп жизни за истекшее время ускорился как минимум в два раза, у нас не двенадцать, а только пять лет до РЕШАЮЩЕГО СТОЛКНОВЕНИЯ. В этих условиях один из авторов статьи решил напомнить некоторые рассуждения и выводы, которые мы вели вдвоем пять-шесть лет назад за стаканом доброго вина.

© Гуларян А.Б., 2004

© Третьяков О.В., 2004

 

Статья дается в авторской редакции. С журнальным вариантом статьи можно познакомиться в журнале Бориса Стругацкого "Полдень. XXI век", 2004, Nо 5

 

БУДУЩЕЕ РОССИИ В ЗЕРКАЛЕ ФАНТАСТИКИ.

Вступление. "Поэт в России - больше, чем поэт".

Когда мужик не Блюхера, и не милорда глупого
Белинского и Гоголя с базара понесет.

Н.А.Некрасов

Великий поэт не совсем прав.Конечно, очень хорошо, когда у населения страны высокие художественные вкусы, и все поголовно тянутся припасть к высокой классике... Ведь именно о противопоставлении "низких" и "высоких" жанров в литературе говорится в вынесенных в эпиграф строках Н.А.Некрасова. "Легкий жанр" литературы существует всегда. Каждая эпоха создает свою массовую культуру, которая и уходит вместе с эпохой. Вспомним хотя бы жанр журнального романа-фельетона XIX века, которым зачитывалась вся Европа, да и Россия тоже, ожидая новую главу романов-фельетонов Дюма или Верна.От этой эпохи нам остались имена западных писателей Александра Дюма, Рафаэля Сабатини, Жюля Верна, Конан Дойла, Фенимора Купера, Луи Буссенара. Но ведь сочинителей развлекательных романов было великое множество. Но их известность не пережила рамок своей эпохи.
Свой собственный жанр развлекательной литературы сформировался и в России. И если она не оставила своим потомкам известных имен, то виной тому длившийся 70 лет в отечественной литературе принудительный социальный оптимизм. С точки зрения "соцреализма" даже герои Джека Лондона в силу неприкрытого индивидуализма казались подозрительными. Только недавно к нам стали возвращаться романы И.И.Лажечникова, М.Н.Загоскина,В.В.Крестовского, Н.Н.Брешко-Брешковского. А литературные критики с удивлением вспомнили, что стихи Н.В.Кукольника отодвигали в свое время на второй план творчество любезного сейчас каждому русскому сердцу А.С.Пушкина.
На первый взгляд, причина успеха приключенческой литературы проста. По мысли Артуро Перес-Ревьерте, выраженной устами одного из персонажей: "Герой или героиня обладают такими достоинствами и чертами характера, которые заставляют читателя отождествлять себя с литературным персонажем. Сегодня по тому же принципу строятся телесериалы".[1] Даже в переходные и революционные эпохи публика желает неожиданностей и развлечений ("Хлеба и зрелищ").
Но "легкая" литература (если она претендует на роль именно литературы, а не чтива) выполняет и определенные сверхзадачи. Советский академик, астрофизик А.Б.Северный в ночь перед защитой докторской диссертации перечитывал роман Жюля Верна "Паровой дом", как он потом признавался друзьям, в пятнадцатый раз. Академик В.А.Обручев заметил, что хороший научно-фантастический роман не только дает научные знания в популярной форме,но и пробуждает в читателях интерес к самостоятельному поиску знаний по описанной проблеме.[2] Романы Александра Дюма, являясь по форме классическими романами "плаща и шпаги", пережили свою эпоху, так как говорят о дружбе, верности, чести, достоинстве - обо всем том, чего в любую эпоху не хватает. И не даром через сто тридцать два года после смерти прах Александра Дюма перенесен в Парижский Пантеон, и гроб его во время церемонии был прикрыт плащом с девизом, известным любому мальчишке на планете: "Один за всех, и все за одного".
Еще А.И.Герцен писал: "Каждая самобытная эпоха разрабатывает свою субстанцию в художественных произведениях, органически связанных с нею, ею одушевленных, ею признанных... Великий художник не может быть несовременен. Одной посредственности предоставлено право независимости от духа времени".[3] Полностью соглашаясь с первой частью приведенного утверждения, можно и нужно поспорить со второй. "Субстанцию" эпохи можно разрабатывать по разному: великий художник преломляет окружающее, свободно видоизменяет материал;посредственность этого не делает, и значит, служит лучшим зеркалом эпохи. Вывод один: следует признать массовую культуру репрезентативным источником по современной эпохе, как концентрированное выражение "злобы дня". И применять к "легким" жанрам литературы - фантастике, детективу, боевикам - научные методы исследования. К слову: "Глупый милорд", то есть "Повесть о приключениях английского милорда Георга и о бранденбургской маркграфине Фридерике-Луизе, с присовокуплением к оной истории бывшего турецкого визиря Марцимириса и сардинской королевы Терезии", к началу XX века вышел в Москве 97-м изданием.
В отличие от демократического поэта XIX века мы ничего не имеем против существования массовой культуры и не делим жанры литературы на "высокие" и "низкие". Ибо вопрос эпохи изменился: в XIX веке русские люди спокойно могли выбирать между низкими и высокими жанрами своей отечественной литературы, то сейчас мы выбираем - иметь свою массовую культуру, или не иметь своей культуры вообще, а пользоваться ее западным вариантом.
Так и произошло в начале 90-х годов XX века, когда новая Россия превратилась на некоторое время в американскую культурную провинцию. В кинотеатрах было полное засилье голливудских боевиков, вся страна обливалась слезами вместе с богатыми,а на книжных "развалах" господствовали переводные книги Гарри Гаррисона, Пола Андерсона, Андре Нортон, Урсулы Ле Гуин и прочих западных авторов. Рынок есть рынок, и отечественный читатель, семьдесят лет отгороженный от мира "железным занавесом", интересовался, прежде всего, запретной прежде западной массовой культурой.
Положение стало медленно меняться в середине 90-х годов. В отличие от "почившего в Бозе" советского кинематографа, русская литература выжила и преуспела. Ларьки заполнены произведениями отечественных авторов. Издательства выпускают целые серии детективов, since fiction, fantasy. Кто не читал книги детективных серий "Черная кошка", "Русский бестселлер", "Детектив глазами женщины" и даже "Черный котенок" для детей? Приключенческая фантастика представлена сериями "Абсолютное оружие", "Звездный лабиринт", и не стареющей "Рамочкой". Все детективные и фантастические серии идут действительно массовыми тиражами, настолько массовыми, что полки книжных киосков начинают затариваться. Достигнуто устойчивое равновесие с западными, переводными бестселлерами. То есть мы создали свой аналог западной массовой культуры за последние десять-пятнадцать лет, начиная практически с нуля. Если так можно выразиться, отрастили, как ящерица отращивает хвост.
Здесь сказался феномен самой читающей страны в мире. Высока доля не только читающей, но и пишущей братии.Сначала появились книги Юрия Никитина, а фильм Бодрова-младшего - потом. В отечественной литературе 70 годов прошлого века возникло явление "самиздата". Поэтому в переходную эпоху нашлись люди, открывавшие частные издательства, загрузившие полиграфическую промышленность. Удовлетворяется любой вкус: детектив, фантастика, любовный роман. Это означает, что в западной литературе не хватало чего-то для нас существенного, не удовлетворяло психологические и культурные запросы русского читателя. В тоже время в отечественной литературе есть какая-то "изюминка", что и определило ее развитие и успех.
Только в единственном жанре мы не смогли преодолеть отставания от Запада - у нас нет женского любовного романа. Полки книжных магазинов забиты романами о любви западных авторов. И поскольку никто не пытается эту монополию нарушить, наше общество подобное положение устраивает. Как и господство латиноамериканских сериалов на нашем телевидении.
То есть, "вызов и ответ" в различных областях массовой культуры привели к совершенно разным результатам: где-то мы смогли противопоставить Западу свое, отечественное, где-то нет. Здесь кроется подоплека различий между культурой мышления западного и российского обществ. Напрашивается вывод, что нашим современникам импонирует авантюризм, непредсказуемость, риск. Вообще, вся русская литература - это литература острых ситуаций в обществе или в душе героя. Это верно как для массовой литературы, так и для классики: Л.Н.Толстого,Ф.М.Достоевского, А.П.Чехова. (Это острое ощущение чеховских персонажей, когда ничего не происходит, но - "Жизнь прошла!") Даже в произведениях И.С.Тургенева и М.М.Пришвина есть острое ощущение полноты жизни, когда человек как бы просыпается, видит окружающий мир по-новому и чувствует свое единение с природой. Западные же писатели больше внимания уделяют человеческим взаимоотношениям и отношениям полов, чем остроте ситуации.
Какие же жанры существовали в романе-фельетоне XIX века? Это, прежде всего роман-авантюра, или по-другому, "роман плаща и шпаги", научно-фантастического романа и романа-путешествия, а также детектива. Какие жанры существуют в развлекательной литературе сегодня? Немеркнущий детектив, "космическая опера", альтернативная история, фэнтези, киберпанк. В стиле этого последнего, а также компьютерных игр, современное "чтение" можно разделить также на "срелялки" и "стратегии". Но можно предложить и другой подход - не жанры, а дискурсы. Дискурс - это речевая практика, языковая конструкция. Сразу вспоминаются известные по первым курсам вузов "Речения Ипувера" - египетский папирус, в котором жрец и вельможа Рамсеса Ипувер описывает народное восстание под видом пророчеств о будущем. Сложно? Сложно. Но именно в таком виде могло сохраниться подобное свидетельство в официальной древнеегипетской истории - дискурсе, отражающем язык тогдашней власти.
Единое семиотическое поле современной литературы распадается на отдельные дискурсы, характеризующее настроения той или иной социальной группы или всего общества. Некоторые из них будут рассмотрены в предлагаемых очерках.

Очерк первый: О практическом значении антиутопий.

 

Огромные размеры территории, спасавшие Россию тысячи раз, сейчас являются причиной ее бед. Чтобы окрепнуть и стать конкурентоспособной, ей потребуется, кроме всего прочего, такая разветвленная сеть новых шоссейных и железных дорог и телекоммуникаций, которую США, Япония и Западная Европа, даже объединив свои усилия, не смогут построить. Если добавить к этому огромное количество экологических проблем, в силу которых отравляются последние остатки хороших земель и разрушается здоровье населения, то перспективы на будущее поистине безрадостны.
Русский народ обречен. Но мы должны сделать все возможное, чтобы он этого не осознал.
Ральф Петерс, американский писатель.

Мы живем в переломную эпоху. Все чаще вспоминается афоризм о том, что чем столетие интересней для историка,тем для современника печальней. "Шаррим, рокош и фейт - одновременно?! Господа, в какое интересное время мы живем".[4] Человечеству все труднее отвечать на вызов времени, оно утрачивает надежду на положительный результат своего поступательного развития. Это проявляется в психологических сдвигах, которым подвержено все большее количество людей. На эту опасность указывал еще Иван Ефремов в своем романе "Лезвие бритвы". Правда, он связывал рост алкоголизма, наркомании и хулиганства с отрицательными сторонами городской жизни.
Но не беспорядочная городская жизнь тому виной, а неуверенность человека в своем завтрашнем дне. Эта неуверенность может проявляться в разных социальных феноменах. На рубеже слома эпох всегда обостряются эсхатологические настроения - "ожидание конца света". Мы долгое время мечтали осчастливить все человечество. Мы хотели, чтобы нынешнее поколение советских людей жило при коммунизме, на Марсе цвели яблони, а в мире был мир. Философы называют такие настроения мессианством, и считают, что они вообще очень характерны для России. Распад советской империи поменял знак этим мессианским настроениям на отрицательный. Раз нам не удалось принести свет и счастье всему человечеству - мы принесем мрак, распад и ужас. Единственное, что невозможно при мессианском сознании - помыслить себя просто стоящим в стороне.[5] Эсхатологические представления о скором всеобщем крушении мира после распада СССР оказались у нас более сильными, чем последующий "синдром тысячелетия". Во многих фантастических произведениях конца 80 - начала 90-х годов XX века свершившийся или совершающейся распад СССР или России присутствует если не в качестве основной, то второстепенной линии сюжета.
Черный эсхатологический мессианизм находит свое выражение в жанре антиутопии. Первое подобное произведение появилось на надломе горбачевской перестройки в 1989 году. Речь идет о нашумевшем романе Александра Кобакова "Невозвращенец". К сожалению, этот роман сейчас уже подзабыт, поэтому коротко напомним сюжет. Руководство КГБ получает возможность послать своего агента в недалекое будущее с тем, чтобы он, возвратившись, помог скорректировать политику страны. Герой попадает в мир,где Москва 1993 года совмещена с Буденовском 1995 года. Страна развалилась, и корректные прибалты загоняют русских в концлагеря; власть бессильна, и вечером по Москве люди ходят только вооруженными; совершается очередной переворот, и генерал - спаситель отечества въезжает в Кремль на белом танке. На улицах города черносотенцы отлавливают евреев, а исламские фундаменталисты берут в плен заложников, чтобы добиться освобождения своего лидера.
Точность "попадания" автора поразительна - он предугадал все. Возможные возражения можно свести к следующему. Во-первых, все перечисленное одновременно невозможно: люди физически не в состоянии сделать себе столько гадостей сразу. Во-вторых, такое положение не может длиться долго - не хватит сил, да и цивилизованный мир не потерпит рядом с собой Ливан 80-х годов размером в одну шестую часть суши.
Стоит упомянуть также повесть Андрея Балабухи "Распечатыватель сосудов или на Моисеевом пути", напечатанную в журнале "Уральский следопыт в 1991 году.[6] Она представляет собой экологический детектив, посвященный проблеме вырождения человеческого рода. Проводя расследование исчезновения известного ученого и общественного деятеля, частный детектив открывает подноготную борьбы политической элиты своего государства. В непримиримой и тайной для остального общества схватке сошлись сторонники и противники генетической селекции,искусственного отбора здорового потомства: "Заткнись,идиотка! Какие дети! Не будет у меня никаких детей! Ты что думаешь, дура, их как медали вешают? За труды? Сказки! Про землю, про демографический оптимум - все сказки. Прокляты мы. За грехи отцов. Они дышали тем, чем нельзя дышать,пили то, что нельзя пить, лечились тем, что калечило... - Он задохнулся. - На игле торчали, водку жрали... А за это мы прокляты. Бездетностью прокляты. Нельзя нам иметь детей! У трех из четверых генетические дефекты, ясно? За породу детей дают, за породу!"[7]
Но интересно, что развитие основного сюжета происходит в условном прибалтийском государстве "Биармия" входящем в Конфедерацию, образовавшуюся на месте распавшегося СССР. В Конфедерацию входит множество независимых друг от друга государств - от Новгородской республики, до Ассоциации Приморья. А теперь - самое главное - повесть была опубликована в январе 1991 года, еще при "живом и здравствующем" СССР.
Отдал дань черной эсхатологии известный талантливый писатель Вячеслав Рыбаков в своем романе "Гравилет "Цесаревич"", удостоенном премий "Бронзовая улитка" "Странник" и "Франкон-95". Наш мир предстает в этом романе результатом чудовищного эксперимента безумных и беспринципных ученых из параллельной реальности. Существование параллельных реальностей обычно обосновывается писателями-фантастами сложной наукообразной теорией, совмещенными пространствами, гипер-переходами и прочими фантастической атрибутикой. Но В.М.Рыбаков был лишен такой возможности: его "Великий эксперимент" происходит в последней трети XIX века, когда в науке царил позитивизм и классическая механика. Автор вынужден был воспользоваться приемом из арсенала Жюля Верна: наш мир, наша реальность оказывается выращенной в специально сконструированном автоклаве в другом мире, в другой реальности, не знавшей революций, мировых и гражданских войн после 1870 года. Жюль-верновская эпоха - вера в окончательное торжество человеческого разума - отвергает чудовищный эксперимент и самих экспериментаторов. Но миры обмениваются душами, что рождает все описываемые в романе коллизии.
Роман увидел свет в 1993 году, на пике социальных потрясений и эсхатологических ожиданий в нашей стране. Автор рисует мир, у жителей которого искусственно устранены все сдерживающие стимулы - то, что в просторечии зовется просто человечностью. "Из приемника сыпалось тупой скороговоркой: "Сараево... Босния... очередная кровавая акция колумбийской мафии... "красные кхмеры" нарушили перемирие... новые жертвы в Сомали... Ангола... столкновение на демаркационной линии между Чехией и Словакией, есть жертвы... непримиримая вспышка оппозиции... очередная вспышка расовых волнений во Флориде... избиение эмигрантов из Турции в Мюнхене... взорван автобус с израильскими гражданами... взорван еще один универмаг в Лондоне..."" [8]
Так постепенно сформировалось целое литературное направление эсхатологической фантастики, описывающее будущее нашей страны исключительно в черных тонах. Типичным примером подобной фантастики является роман "Четвертый Рим" В.А.Галечьяна и В.А.Ольшанецкого.[9] Авторы этого романа рисуют XXI век в России, весьма напоминающий последние дни Римской империи. Тут стоит немного остановиться, и представить себе хоть кратко сценарий подобного распада.
Распад "pax Romania" происходил в несколько стадий, каждая из которых была по-своему мучительна. На первой стадии от империи отпадали дальние провинции. Это слабо задевало ядро империи, однако, "освободившиеся" провинции почти немедленно варваризовывались и выпадали из торгового оборота - и не только, как часть империи, но и, как независимые государства. Из-за этого падал общий торговый оборот империи, и, следовательно, ее связность. Замыкалась цепочка положительной обратной связи. А центробежные процессы, раз начавшись, только нарастали.
В отпавших и пограничных провинциях неизбежное снижение культурного уровня сильнее всего ударило по романизированной части населения. Само по себе это повышало "социальную энтропию" - меру страдания человека в обществе. Попытки Рима сохранить свои владения (равно, как и попытки не сохранять их) сопровождались "локальными вооруженными конфликтами" по всем границам империи,что приводило к дальнейшему падению уровня жизни и уровня культуры.
Периферия выключалась уже не только из товарного, но и из информационного оборота, ослабляя информационные потоки в Империи и опять-таки уменьшая связность. На следующей стадии Империя раскололась на Восточную и Западную. Это, прежде всего, ударило по Христианской Церкви, идеологической основе Империи. Раздел, уменьшив размеры подлежащих управлению областей, на короткое время понизил "транспортное сопротивление". Однако сокращение налоговых поступлений подорвало мощь флота. На Средиземном - внутреннем море Римской империи - усилилось пиратство. Это привело к сокращению торговли.
Опять начал падать уровень жизни, сокращаться информационный и материальный обмен. Попытки централизации привели к усилению бюрократии - с очевидными последствиями. Попытки компенсировать нехватку денег за счет порчи монеты обернулись глобальным финансовым кризисом и полным расстройством денежного обращения. Речь шла уже не об автаркии регионов, а о натуральном хозяйстве отдельных деревень."Я мог бы написать на доске самые элементарные формулы, описывающие динамику социальной энтропии, и они доказали бы, как дважды два: чем малочисленнее социум, тем меньше у него вариантов развития и тем, следовательно, меньше шансов выжить - но ребята плохо помнят, сколько будет дважды два".[10]
Разбираемый роман В.Галечьяна и В.Ольшанецкого застает Россию XXI века на последней описанной стадии крушения империи: автаркии отдельных регионов и даже деревень. Страна уже расколота на части - упоминаются в качестве самостоятельных государственных образований Петербург, Москва, Казань, Орел, Елец, Нижний Новгород, Тюменская республика. Авторы рисуют эпизод - в руки главного героя попадает карта СССР в границах 1985 года: "Перед тем, как отдать карту, они с братом долго с удивлением рассматривали изображение гигантской страны, равной которой по величине и мощи не было в истории"[11]. В тексте даны также многочисленные ссылки на предшествующие этапы сценария распада: "вторая Крымская война",[12] "семь темных лет, когда никто ни во что новое не одевался".[13] Разбойничьи отряды из Орла и Ельца перехватывают московские поезда и грабят их, так что в Киев лучше добираться через Прибалтику. А в Казани засел генерал Шамир, основатель нового имамата. Только Петербург представляет собой цивилизованное государственное образование, западную витрину страны. Витрина эта очень хрупкая и разлетается на мелкие куски на глазах читателя. И читатель понимает, что демократия и благосостояние - "не про нас", и в XXI веке россияне обречены существовать на задворках цивилизации.
Невольно вспоминается четверостишие поэта В.С.Соловьева:
Примером павшей Византии
Мы научиться не хотим,
И все твердят льстецы России:
"Ты Третий Рим, ты Третий Рим".
Действительно, во всех приведенных сценариях распада страны, так или иначе, присутствует опыт распада Римской империи. В этом случае исторические параллели и сопоставления сыграли над нами дурную шутку.Народная пословица права: "Любишь кататься - люби и санки возить". Претендуешь на римское величие - будь готов испытать и римское падение.
Итак, в жанре антиутопии современной отечественной фантастики воплотились характерные для нашего менталитета идеи мессианизма (пусть даже черного) и отождествление Московского государства с "Третьим Римом". Но можно выявить также третью, довольно неожиданную составляющую рассматриваемых сценариев. Это традиция критического реализма в нашей отечественной литературе. Вы удивлены? Порассуждаем.
Главным объектом изображения в литературе критического реализма XIX века был "маленький человек" большого города, его неустроенность и страдания. Эти герои обитали на периферии городской жизни и жизни вообще: по подвалам, чердакам, у зловонных помоек, у черты города. В более "облагороженном", революционно-демокрическом варианте реализма герои опять находятся за пределами нормального течения жизни и времени: "лишние люди", "люди будущего", "новые люди". При этом во всех романах реалистического направления XIX века неизменно возрастает "социальная энтропия", то есть мера страдания человека в обществе. Н.К.Михайловский прекрасно показал в своей критической статье "Жестокий талант", что великий писатель Ф.М.Достоевский мучает своих героев без всякой литературной необходимости, при каждом повороте сюжета придумывает для них все новые и новые страдания.[14] И это логично: поставь своего героя на ноги, выведи его "в люди" - и он исчезнет, как объект изображения. С антиутопией тоже самое: чем хуже, тем лучше. Главное - не предупредить общество, а запугать читателя, выплеснуть на него свою злобу, желчь и разочарование.
Именно по такому пути пошел А.Б.Баюканский[15] автор детектива "Черный передел". Рассмотрение детектива среди фантастики может показаться неправомерным, но не спешите с выводами. Книга рисует перед читателями картину распада СССР, но не самопроизвольного, а инициированного. В трактовке писателя, СССР развалился не сам, а благодаря международному заговору сверхмогущественной Ассоциации, объединяющей в единое целое западную мафию и спецслужбы, масонов и иезуитов, еврейские капиталы и русскую дворянскую эмиграцию. Цель Ассоциации проста и дается на первой странице романа: "не разрушая страны, разрушить систему этой "империи зла", разрушить строй, а затем медленно и верно переориентировать на западные ценности души и умы населения".[16] Остальной текст романа описывает механизм "наведения порчи" на нашу страну, правда, в отдельно взятом российском регионе, на периферии жизни и времени.Хотя действие романа переносится то в США, то в Москву, то вообще в Южно-Китайское море, основное внимание уделено "старинному русскому городу" Старососненску, где действует резидент Ассоциации Павел Эдуардович Субботин (агент ? 29 - и никаких нулей) и проводит акты саботажа на одном из крупнейших в стране металлургических комбинатов. Этот "новый человек" изучил психотронику, чтение чужих мыслей, волновой гипноз, использует супераппаратуру вроде микрофонов-клопов, которые невозможно обнаружить, поскольку при прикосновении они превращаются в комки использованной жевательной резинки (?!). Чем не научная фантастика!?
Но дело в том, что автор претендует на реализм, причем реализм критический. В ход пошли все литературные средства, помогающие роману мимикрировать под действительность: вписанность сюжета в исторический контекст, типизация описываемых персонажей, сенсационность объяснений некоторых известных событий, которая, тем не менее, не выходит за рамки возможного. Читатель невольно попадает под обаяние этой книги, и готов уже воскликнуть: все так и было! Роман являет собой наглядный пример того, как хорошо история последних десяти лет существования СССР укладывается в пресловутую "теорию заговора". Только заговорщики у А.Б.Баюканского излишне демонизированы: анонимный глава Ассоциации, Гроссмейстер, стоящий над "руководителем проекта" сэром Генри, судя по некоторым недомолвкам, сам Сатана. Даже гордость проявляется, какой уровень был задействован, чтобы нас "свалить". Гордость... и недоверие к сюжету. Ведь не так все было! Сами развалили страну, сами раскачивали лодку!
Все три рассмотренных составляющих современной фантастической антиутопии - мессианизм, имперские стереотипы и критичность мышления не выходит за границы традиционного семиотического пространства нашего сознания. Но романы, описывающие будущий "русский ад" выходили не только у нас, но и на Западе.
На исходе горбачевской эпохи в Америке выходит роман Ральфа Питерса "Война 2020 года", вышедший в русском переводе в 1995 году.[17] Ральф Питерс видит XXI век как противостояние двух мощных сверхдержав - США и Японии, опирающихся на электронные технологии. Советский Союз - депрессивная держава, ставшая шахматной доской для новых игроков. По этой шахматной доске двигаются пешки - русские и мусульмане, а когда их возможностей не хватает, противники сходятся сами лицом к лицу. Русские в романе Питерса так и не оправились от перестройки. СССР удержался от распада ценой нового застоя. Промышленность стоит, армия деградирует и разваливается. Единственное учреждение, которое по прежнему эффектно действует - КГБ. Описания Москвы 2020 года очень похожи на то, что мы сами наблюдали во времена Гавриила Попова. В конце концов, этой ситуацией воспользовались исламские фундаменталисты, поддержанные Японией. СССР быстро проигрывает им войну по сценарию осени 1941 года и теряет Среднюю Азию. Тогда в дело вмешиваются американцы.
Проанализируем ситуацию, изложенную в книге. Книга Ральфа Петерса рассчитана на американского читателя, и выполняет внутреннюю сверхзадачу. При этом так актуально звучащее предупреждение об опасной агрессивности исламского фундаментализма здесь не причем. Главное - что судьбу планеты по-прежнему решают две сверхдержавы, использующие весь остальной мир в качестве геополитической шахматной доски. И это "момент истины" для всего американского менталитета. Китайские мудрецы говорили в свое время, то сверхсила равносильна полному бессилию, ибо сила может проявлять себя только в противоборстве с сопоставимой силой. Потеряв нас в качестве врага, американцы судорожно стали искать себе нового противника: в японцах, китайцах, Саддаме Хусейне. Сейчас они, кажется, успокоились.
Сама будущая война выглядит неубедительно. Она слишком технологична: у кого техника быстрее и совершеннее, тот и берет верх на поле боя. Это слишком по-американски. На фоне совершенной электроники XXI века тактика боя выглядит убого - как фронтальное столкновение враждебных армий, проводящих глубокие наступательные операции по образцу 1941 года. И, наконец, совершенно неубедительно выглядит высокотехнологичное оружие в руках мусульман. Не воюют мусульмане высокотехнологичным оружием даже в XXI веке. А как они воюют, все могут видеть по телевизору в репортажах с Ближнего Востока. Эта тактика уже определилась в своих деталях.
Суть этой тактики состоит в организации на территории противника - государства Израиль - ряда террористических актов, направленных исключительно на уничтожение мирного населения. При желании, можно "прикрыть" силовым "зонтиком" важнейшие военные и промышленные объекты, можно обеспечить охраной политическое и военное руководство, но ни армия, ни спецназ, ни госбезопасность не в состоянии защитить все детские сады, школы, больницы и родильные дома, кафе, клубы и дискотеки. Подготовка террористических групп, действующих против неохраняемых целей, может быть минимальной. С точки зрения исламского менталитета, эти, состоящие из женщин и детей и убивающие женщин и детей, группы чрезвычайно дешевы и высокоэффективны. Причем, они эффективны не только, когда убивают, но и когда погибают.
Руководители фундаменталистов просчитали, что массовые скоординированные действия таких террористических групп приведут к панике. И если Израиль еще "держится", не смотря на угрозы и террор, то это объясняется особенностями национального самосознания евреев, которые готовы бороться и нести жертвы. Они понимают, что отступать им нельзя, и некуда. Так что сцена ритуального убийства заложников кавказскими боевиками в московском дворике у Александра Кабакова выглядит гораздо убедительнее мусульманского моджахеда на японском танке из вольфрамового сплава из романа Ральфа Питерса. Тем более что террористы показали всему миру, как они используют высокие технологии. В этих условиях слова Ральфа Питерса о "религии лачуг" и "вечной заурядности" ислама[18] кажутся сейчас неуместными, как и та старательность, с которой американский автор хоронит нас и нашу страну.
Но даже жанр антиутопии может превратиться в светлое явление, если за него берется талантливый писатель с чувством юмора. Речь идет о романах Евгения Лукина "Катали мы ваше солнце" и "Алая аура протопарторга". Для этого писателя фантастический антураж его произведений становится способом, позволяющем показать абсурдность ситуации развала и дележа пространства единой страны.
В первом романе перед нами предстает плоский мир народной сказки, покоящийся на трех китах и накрытый сверху хрустальным куполом. Солнце в этом мире искусственное, запускается на небо вручную с помощью катапульты. Вернее, таких солнц несколько: одно должно светить миру, пока остальные катятся к точке старта по "Преисподней" - специальному желобу под землей. И в этот мир, принципиально неделимый, автор привносит наши современные амбиции, мотивы и стремления. И мир начинает делиться: каждая страна выгораживает себе часть тоннеля, забирает определенное количество солнц, обзаводится своей стартовой катапультой.
Мы застаем волшебный мир уже в середине раздела, когда над каждой страной восходит свое солнышко. Правда, и мир нам открывается не сразу весь, а через восприятие главного героя, простого человека, который постепенно посвящается в тайны искусственного светила и становится одним из мастеров "преисподней". На его глазах из-за амбиций и конфликтов мастеров в "преисподней" и князей на поверхности земли делится единое берендейское государство и принадлежащие ему два солнца. Сам герой от этого даже выигрывает, так как его социальный статус повышается. Но, читая о том, с какой нерегулярностью запускается на небо солнце, или как вырубаются и продаются за границу леса в будущей "сумеречной зоне", мы понимаем, что общее положение в мире только ухудшилось. Это снова возвращает нас к сценарию распада Рима. Раздел, уменьшив размеры подлежащих управлению областей, на короткое время понизит "транспортное сопротивление" (представленное в книге конфликтом между теплынцами и сволочанскими возчиками), но затем последует сокращение торговли и падение уровня жизни. В сказочном мире уже есть места "вечной ночи" - там, где местное солнце взорвалось, а замены ему не было. То есть распад понизил коэффициент выживаемости системы до нуля.
Первое впечатление от второго романа Евгения Лукина - это хороший сатирический гротеск на современную политику, как в нашей стране, так и во всем мире. Политические интриги романа неожиданны и по-византийски коварны: начальники "подсиживают" талантливых подчиненных, подполье принимает "заказы" спецслужбы на устранение неугодных людей, а непримиримые политические противники оказываются "сиамскими близнецами" неспособными существовать друг без друга. Роман насыщен такой массой остроумных шуток, примочек, приколов, что они выступают как самостоятельная ценность. Но шаржировка персонажей Евгения Лукина не карикатурная, а лубочная: это уже не пророчество Кассандры, это здоровый юмор.
Распад России на отдельные области-государства и даже районы-государства, а также существование в мире Евгения Лукина паранормальных явлений и нечистой силы мы сначала воспринимаем как условный фон к сюжету, выполняющий служебную функцию. В одной из первых глав романа сверхспособности главных героев поставлены в прямую зависимость от харизмы, от поддержки избирателей: "Пока народ верит в своего избранника - он не утонет ни при каких обстоятельствах. Даже когда слух об отставке достигнет людских ушей, поверят ему далеко не сразу. Должна пройти неделя, а то и две, прежде чем средства массовой информации убедят население, что народный любимец только прикидывался таковым. Однако и в этом случае наверняка останется какое-то количество непереубежденных упрямцев. Разумеется, по воде при такой поддержке не прогуляешься, а вот чудо помельче можно и сотворить".[19] Однако скоро читатель убеждается, что описанная в романе система крошечных государств Баклужино и Лыцк, с их борьбой за вступление в НАТО или против НАТО, с их Демократической Лигой колдунов и Коммунистической Патриархией, является только метафорой формирующейся в настоящее время "сетевой структуры" мира.
"Сетевая структура мира" или "горизонтальный" самоорганизующийся мир - это модные ныне термины, мелькающие в СМИ и научных публикациях. Они утверждают, что современный мир - это большая паутина, состоящая из сетевых ресурсов и информационных технологий. Внутри этой паутины свободно существует - сливается, сталкивается, рвется - множество совсем мелких паутинок, и все, что их связывает - это единые правила игры. Но подобные единые правила сформулировал для своих героев Евгений Лукин: возьмем, к примеру, эпизод, когда подполковник Выверзнев раскланивается на улице с красноярским шпионом, подрабатывающим еще на оренбургскую разведку. Подполковник при этом философски замечает про себя, что население в Баклужино маленькое, поэтому каждый на кого-нибудь работает.[20] Через информационные технологии и горизонтальные связи происходит также взаимодействие различных культур со своими системами ценностей и правилами игры. И это находим у Лукина хотя бы в сцене взаимодействия западной и отечественной нечистой силы: "И этих-то двух часов гремлинам шестого флота вполне хватило, чтобы разжиться у местных домовых контрабандным ладаном. А к ладану, между прочим, тоже привычка нужна. Дозу опять же знать надо".[21]
Читая главу, посвященную "воскрешению" протопарторга Африкана, мы открываем для себя еще одну особенность "сетевого" информационного мира: иерархии больше нет, и ее остаточные элементы - правительства, международные организации, политические лидеры - находятся в такой же прямой зависимости от состояния связи и доступа к свежей информации, что и простые люди. И приведенная выше цитата о зависимости сверхспособностей политиков от поддержки избирателей может читаться по-другому: эффективность исполнительных решений правительств зависит не от силовых приемов и административного усилия, а от готовности общества пропустить их через свою информационную "сеть". Таким образом, магия в мире Евгения Лукина - это метафора современных политтехнологий.

Итак, перед нами разделенный и разобщенный мир, который ничуть себе не комплексует по поводу своей разделенности. Ибо коэффициент выживаемости этой системы бесконечен, так как она строится на принципах боковых горизонтальных связей, сплетающихся в единую сеть. В этом романе сочувствие вызывают не наши литературные соотечественники, а представители иерархических структур - Америка и НАТО, которых баклужинские и лыцкие политики беззастенчиво используют в своих целях.
Подводя итог этому очерку, следует признать, что российская антиутопия рубежа двух веков сыграла свою положительную роль. Благодаря этим романам мы заглянули на самое дно пропасти, в которую нас толкали, и в последний момент успели отшатнуться. И, несмотря на все старания ральфов питерсонов, мы начали уже отползать от края уготованной нам пропасти. Не даром эсхатологические идеи уже потеряли над нами власть: очередная "страшилка" Л.Ионина "Русский Апокалипсис: фантастический репортаж из 2000 года" осталась практически незамеченной обществом. Поэтому хочется присоединиться к мнению Кирилла Еськова, оспорившего позицию Вячеслава Рыбакова о "воплощенном аде" на Земле. На самом деле нам досталась вполне приличная реальность.

 

Очерк второй:  Виртуальный эскапизм

 

- О-о! - воскликнул Принц, - Вам повезло, сэр брат! Это же запретная "Сага о Кольце Власти"! К сожалению, немногие смогли дочитать ее до конца, не повредившись в рассудке. А те, чей разум оказался не столь крепок, стали наряжаться в одежды героев, мастерить деревянные мечи и щиты, бегать по лесам и полям на потеху добрым поселянам. Неужели у вас дозволяется читать такое даже в детстве?
- Дети тоже люди.
Успенский М. Там, где нам нет.

Великий советский фантаст Иван Ефремов упоминал в своих романах такое чисто западное явление как эскапизм - "стремление уйти куда попало от жизни непосильной и тревожной".[22] В эпоху развитого социализма у нас этого явления, понятно, не было. Зато сейчас он расцветает пышным цветом. "Уход" может осуществляться несколькими способами - в хобби, в клуб по интересам, в искусственно созданный литературный мир.
Эскапизм среди разных общественных групп проявляется по-разному. Сильнее всего ему подвержена молодежь, рассуждающая примерно так: "Разве не лицемерно упрекать молодежь в том, что она не хочет создавать ничего долговечного, стремится скорее взять побольше от жизни? Что мы в Европе не хотим сажать деревья и строить прекрасные дворцы? Сначала дайте нам будущее, такое же долгое, какое было у вас, на всю жизнь, а потом требуйте и упрекайте. Не дадите, то пеняйте на себя, а не на нас, это вы такой мир приготовили нам".[23]
У некоторых он проявляется в мягких формах - коллекционирование марок, джазовых пластинок, клубы общения по интересам (в том числе - клубы любителей фантастики); другие заводят себе эстрадных кумиров и начинают на них охотиться, третьи становятся фанатами футбольных команд. Но есть одна интересная для нас форма молодежного эскапизма, связанная с фантастической литературой. Называется она ролевой игрой. В нее можно играть и одному, но лучше командой. В настоящее время ролевые игры переживают расцвет, что спровоцировала фантастическая литература. Правда, не наша, отечественная, а пришедшая из-за рубежа. Мы имеем в виду "Повесть о Кольце" Джона Толкина (В других вариантах - "Властелин Колец"). Мир Средиземья Джона Толкина это нормальное fantasy о борьбе Добра со Злом и о трудной борьбе Добра. Ни один персонаж из нашего мира в этой сказке не присутствует, и, вообще, Средиземье - это совершенно автономный по отношению к нам мир. А реальные люди в эту сказку уходят.
В этом мире можно стать кем угодно: эльфом, гномом, хоббитом или остаться человеком; выбрать себе имя и биографию и самозабвенно лупить друг друга деревянными мечами во славу Эльберет Звездносияющей по четвергам в Нескучном саду. Этим и заняты фанаты попроще, из подростков. Более искушенные люди пишут статьи и исследования, где сравнивают оксфордского профессора Джона Толкина с визионерами Сведенборгом и Даниилом Андреевым. Интересно конечно представить себе "Повесть о Кольце" рассказом о загробных странствиях души из мира бодрствующего в мир смерти,[24] или метаисторическим повествованием по примеру андреевской "Розы Мира", в котором Толкин предугадал и языком мифа описал крах великой Советской империи.
Проблема состоит в том, почему в ролевых играх реализуется мир Толкина, а не других авторов? Сама ролевая игра описана еще Львом Кассилем в повести "Кондуит и Швамбрания2.[25] С культом, выросшим из книги наше общество тоже знакомо по романам Михаила Булгакова и братьев Стругацких. Но почему именно Толкин? Почему 1992 год был объявлен годом его имени, а в США снят фильм по его трилогии с бюджетом, превышающим расходы на "Титаник"? Почему, в конце концов, именно в нашей стране было написано несколько продолжений к Толкину?
Ответ прост: "Повесть о Кольце" - это сказка, поражающая своей достоверностью. Как правильно отметил критик А.Зеркалов, это "виртуозно сложная и одновременно очень простая книга".[26] И секрет этой виртуозной простоты состоит в том, сто сама книга является конечным продуктом громадной работы автора по созданию мира Средиземья. При этом Толкин действовал как настоящий демиург, создал для своего мира несколько языков (эльфов, гномов и язык Мордора), сотворил рунический алфавит, сложил эльфийские песни, разработал генеалогические деревья, именные словари - это самостоятельный труд объемом 250 страниц убористого текста в добавление к "Повести о Кольце" и "Сильмариону". И созданный им мир получил объемность и задышал!
Эта достоверность и подкупает многочисленных поклонников ролевых игр, и никто сейчас не вспоминает, что трилогия о Кольце была подготовлена у нас к печати еще в 1982 году, но макет был рассыпан после того, как президент США Рональд Рейган назвал нас "Цитаделью Зла" (один из эпитетов Мордора в "Повести"). Это был очень сильный приаровский ход: за тридцать пять лет со дня выхода "Повести о Кольце" на Западе общий тираж изданий составил около десяти миллионов экземпляров. Рассказывают, что после выхода книги стены нью-йоркского метро покрылись надписями: "Да здравствует Фродо!"[27] Поэтому сравнение с Мордором стало серьезным ударом по международному имиджу Советского Союза.
Правительство Ю.В.Андропова отреагировало мгновенно, и Толкин был запрещен в нашей стране. Поэтому, когда железного занавеса не стало, выяснилось, что мы оказались не готовы к восприятию этой книги, что в условиях диссипационных процессов современной эпохи привело к появлению не только фэн-клубов (что для нас было бы вполне обычно), но и массовому увлечению ролевой игрой. Ответ на этот цивилизационный вызов был дан писателем Н.Д.Перумовым, решившим написать продолжение знаменитой трилогии.
В трилогию Пирумова "Кольцо Тьмы"входят три романа "Эльфийский клинок", "Черное копье" и "Адамант Хенны". За триста прошедших лет мир Средиземья потерял иммунитет против зла. Но зло, потерявшее Хозяина, не исчезает, а растекается по миру. Потомок Боромира Гондорского, Олмер обращается к Тьме, но зло в его руках - инструмент против силы, правящей миром Средиземья и пытающейся из самых добрых побуждений приостановить развитие мира. Оправдывая свои действия, Олмер говорит: "Да, они (эльфы) Первородные, но кто дал им право распоряжаться нашими судьбами и судьбами целых народов?" Дело заканчивается Великим Вторжением и гибелью мира Толкина. "Адамант Хенны" описывает новый мир - мир Пирумова.
Говоорят, что Юрий Никитин возмутился подобным поступком своего коллеги, заявив, что, беря за основу своего романа сконструированный другим писателем мир, ты обязан его сохранить в неприкосновенности. Но в данном случае, прав как раз Ник Перумов, а не Никитин и поклонники Дж.Толкина, считающие, что жизнь укладываются в некие этические рамки. Ибо книги Толкина в нашей стране на просто публикуют, а старательно навязывают нашему читателю. Полки книжных магазинов заполнены переизданиями "Властелина Колец", который уже не расходится - рынок затоварен. Тем не менее, появляются все новые и новые переиздания. Кому это выгодно? И куда смотрят маркетинговые службы крупных издательств, бросающих книги на ветер? Может быть, на Запад, который пытается на творчестве Дж.Р.Р.Толкина воспитать в нас комплекс неполноценности: "Вы Мордор, вы Мордор, а Добро идет только с Запада"? В таких условиях стоит защищаться всеми доступными средствами, не считаясь с проблемами этики, В том числе, переосмысливая навязываемый нам мир в собственном ключе.
Ибо вместо рухнувшей "империи зла" всегда появляется новая. И часто ею становится бывшая "империя добра". Ведь сущность империй неизменна, какие бы милосердные и человеколюбивые лозунги они не выдвигали. И если народ или отдельный человек не доросли до выдвигаемой империей системы ценностей и не готовы ее принять, в дело вступает сила. "Ну а чем американцы в Германии и Японии после войны занимались? Прогрессорство в чистом виде".[28]Поверив Толкину, в возможность эры жалости и милосердия, русские поклонники ролевой игры оказались более наивными, чем наши предки. Еще в XVI веке московский книжник Филофей знал, что история есть непрерывная смена царств (так тогда назывались государства, претендующие на выражение принципов универсальности и всемирности).
В этой связи интересна только что вышедшая книга Кирилла Еськова "Последний кольценосец",[29] где история, рассказанная Дж.Р.Р.Толкиным, описывается взглядом проигравшей стороны. Роман Кирилла Еськова построен на основе малоизвестной теории "исторических последовательностей" советского/российского историка, профессора И.М. Дьяконова. Последний на основе обобщения большого количества исторических материалов попытался выделить восемь фаз исторического развития человеческого общества, и определить закономерности фазового перехода.[30] Ученый отмечает, что трансформация нашего мира зависит не только от исчерпания возможности развития общества при данной технологии и возникновения социально-психологического комплекса социальной несправедливости, но и от перестройки производственных отношений с опорой на новую технологию производства оружия. Хотя мы и не видим в романе Еськова огнестрельного оружия, а рассуждения автора вращаются вокруг преимуществ стального арбалета, читатель понимает, что Третья эпоха исчерпала возможность развития Арды в точности "по Дьяконову". И все равно, как происходящее называть: "сменой царств" или "сменой фаз". Получившийся у Еськова мир более жесткий, и более живой, чем английский прототип Толкина. Здесь нет абсолютно добрых или абсолютно злых персонажей. А борьба никогда не кончается, и вслед за разрешением старого спора начинается новый конфликт.
Поклонники ролевой игры не сумели противостоять этому вызову, и разделились на "светлых" и "темных". "Светлые" признают только сочинения Толкина, а "темные" - еще и русские "апокрифы".
Но взрослым и солидным людям такая форма эскапизма как ролевая игра не к лицу. Не могут же они самозабвенно бегать, размахивая деревянными мечами? Латиноамериканские же телесериалы предназначены в основном для женской аудитории. Чем заняться мужчинам? Выражением этой проблемы стало появление нового жанра в научной фантастике - "литературы ухода". Этим термином мы обозначим группу научно-фантастических произведений, сюжетом которых является уход или бегство главного героя из опостылевшей ему реальности в другой мир.
Предтечей этого литературного направления служит дилогия Эдмонта Гамильтона "Звездные короли" и "Возвращение к звездам".[31]Переведенные на русский язык сначала в журнальном варианте, а потом отдельным изданием, романы Гамильтона произвели большое впечатление на читающую публику. До этого мы были знакомы с научной фантастикой, в которой главные герои уходили в космос на Подвиг, или, на худой конец, ради Свершения. Именно этому посвящены романы И.А.Ефремова, братьев А.Н. и Б.Н.Стругацких, Дм. Биленкина, С.И.Павлова, А.Л.Колпакова и других. Здесь же мы впервые увидели человека, который ушел к звездам жить так, как ему хочется, потому что земная жизнь его не устраивает.
И словно бы выбило пробку из бутылки! Один за другим появлялись романы, в которых главный герой из нашего настоящего отправляется на подвиги в космос, прошлое или будущее. Теперь любой мужчина, вернувшись со службы домой и, завалившись на диван, может с головой уйти в приключения любимого героя.
Ближе всего к творчеству Э.Гамильтона романы Евгения Гуляковского, например, роман "Красное смещение".[32] Главные герои обоих авторов - ветераны войны, не нашедшие себе место в послевоенном мире. Миры звезд, в которые они уходят, условно-сказочные, плоскостные. Приключения выступают как само-ценность для развития сюжета. Только, если Гамильтон использует шаблон авантюрно-приключенческого романа, то Гуляковский идет от русской народной сказки.
Более добротно написаны романы Василия Звягинцева, Александра Бушкова, Сергея Лукъяненко.[33] Не даром они стали бестселлерами, и многие читатели уже с удовольствием познакомились с приключениями Андрея Новикова и его друзей на Валгалле, или десантного майора Станислава Сварога, в одночасье ставшего лордом на планете Талар, или бывшего сержанта Сергея в "Реальности Храмов".
Наблюдая, какой популярностью пользуются произведения вышеперечисленных авторов, невольно задаешь себе вопрос: что было раньше, курица или яйцо? То есть, психологический сдвиг в сторону эскапизма привел к расцвету "литературы ухода" или сама литература способствовала расцвету подобных настроений? Вопрос не так прост, как кажется на первый взгляд. Мы имеем дело с очень интересным и неоднозначным явлением, когда целое литературное направление паразитирует на социальной проблеме.
Герои А.Бушкова и В.Звягинцева - неординарные люди с несложившейся судьбой. Есть в них что-то чеховское: острое сознание, что жизнь прошла, а ничего не достигнуто. "Вообще ничего путного не выходило. А то, что жизнь не вышла, выяснилось уже давно. Стоило ли долбить в училище французский, если не быть атташе ни в Париже, ни даже Бухаресте, и даже детективов на французском не достать? А те заграницы, где побывать довелось, лучше забыть навсегда. Стоило ли млеть возле ясноглазой студенточки, если из нее через десять лет получилась законченная стерва? Стоило ли становиться хорошим десантником, чтобы удерживать на тронах чужедальних мудаков? Стоило ли читать столько книг?"[34]
Но если А.П.Чехов, проводя героев через кризисную ситуацию, приводит их к выводу, что нужно жить, нужно работать и "мы еще увидим небо в алмазах", то нас такой исход не устраивает. Ведь мы были "рождены, чтоб сказку сделать былью", и уровень претензий у наших современников на порядок выше, чем у современников Чехова. Это могло бы вызвать острые социальные потрясения, если бы не появился громоотвод в виде сказок для взрослых. Человек желает уйти от решения грозящих ему социальных проблем, и это рождает социальный заказ на литературу определенной тематики.
В этом отношении показателен эпизод из романа Василия Звягинцева "Бульдоги под ковром", когда главный герой Андрей Новиков перемещается на короткое время с базы инопланетян в Россию декабря 1991 года, и ничего, кроме шока, там не испытывает. Все его попытки проанализировать увиденное оканчиваются безрезультатно (сам он и его товарищи ушли из реальности Земли между похоронами Брежнева и началом перестройки). И когда инопланетяне предлагают ему выбрать год возвращения в реальность Земли, он выбирает 1920. Перекраивать историю оказывается ему куда интереснее, чем решать проблемы современности. Это не только интересный индикатор, характеризующий психологию конкретного писателя. Василий Зягинцев, наверное, не осознает, что в этом эпизоде у него получилась метафора нашего современного общественного положения. Шестидесятники очень долго и непримиримо боролись с советским режимом, а когда этот режим рухнул, потерялись в новом времени. Оказалось, что им нечего делать среди "новых русских", которым они расчистили путь. Последним из шестидесятников ушел со своего государственного поста Анатолий Приставкин. Из диссидентов на телеэкране мелькает время от времени В.И.Новодворская, да и то потому, что это любимый персонаж пародиста Максима Галкина.
Необходимо отметить также, что наши писатели выпускают произведения самого высокого качества. Александр Бушков, разрабатывая мир Талара, снабдил его, по примеру Толкина, геральдикой, подробными географическими описаниями, денежными и наградными системами государств, описал существующие сословия. Его мир также получился объемным и живым. Но конкуренции толкинскому не составил. Скорее всего, потому, что экологическая ниша была занята: ролевых игр не может быть много.
Высокий спрос на произведения Бушкова, Звягинцева и Лукьяненко объясняется, на наш взгляд, не только качеством этой литературы, но и большой жизненностью, правдивостью главных героев. Эту жизненность им сообщают общие с нами "точки боли". Андрей Новиков "со товарищи" отстаивает свой личный суверенитет перед лицом двух галактических сверх цивилизаций, как он делал это перед коммунистическим режимом. Майор Станислав Сварог чувствует себя потерянным и даже ненужным в своих 90-х годах ХХ века, ему, как помним "...надоело поддерживать на престоле чужедальних мудаков". Став лордом на Таларе, он скоро понимает, что его ввели в игру, как свежую шахматную фигуру - "серого ферзя", и "переиграть это назад" нельзя. И тут к бывшему майору на помощь приходит опыт прежней жизни - смирение солдата ("если так уставом положено") - что и позволяет ему выигрывать партию за партией. Отставной сержант Сергей из романа Лукьяненко "держит" сначала свой городской район, потом целую галактику, хотя и то и другое ему даром не нужно, а нужна только галактическая принцесса...
Мы видим, что собственные проблемы герои привносят и в иной мир. Эпоха крепко держит современников, не отпускает их даже в ином времени и пространстве. Ведь у нас с нашей эпохой общие "болевые точки". "Я не верю Сеятелям. Они не мои потомки - они лишь дети моего времени... Он протянул щупальца в будущее, мой двадцатый век, и если тогда огромной державой правили болтуны, взяточники и пьяницы, то ничуть не лучше нынешнее правительство Земли".[35] Не случайно в повести братьев Стругацких "Попытка к бегству" заключенный гитлеровского концлагеря Саул Репнин пытается убежать от своей судьбы через пространство и время, чтобы на далекой планете столкнуться с системой концлагерей. И не даром Василий Звягинцев выбрал в качестве эпиграфа к одной из частей своего "бесконечного" романа слова философа Мориса Меттерлинка: "Все, что с нами случается, бывает по природе таким же, как мы сами... На всех путях вы встретите только самого себя".

Очерк третий: Война, которой не было.

(Сослагательное наклонение в истории).

Даже негритята
В Африке родной
Все хотят обратно
В рейх наш дорогой!

Из песенки для детей
в гитлеровской Германии.

Теперь мы подходим к еще одной важной проблеме в научной фантастике. Ведь эскапизм, уход от реальной действительности, возможен не только в выдуманный мир, но и в альтернативную историческую реальность, которая тебя более устраивает, чем твое настоящее. Проблеме альтернативной истории в научной фантастике посвящена статья Сергея Зайкова и Николая Мухортова "История в сослагательном наклонении",[36] в которой авторы дают два определения альтернативной истории: это "развернутая парадоксальная метафора нашего мира" и "средство художественного моделирования реальности". Эти определения характеризуют два направления в западной научной фантастике, разрабатывающие альтернативную историю.
Разработке первого направления посвящены опубликованные у нас фантастические романы Дика Филипа Кинреда "Человек из высокого замка"[37] и Роберта Харриса "Фатерланд".[38] Оба романа рисуют будущее, в котором во второй мировой войне побеждает гитлеровская Германия. В романе Дика Филиппа Кинреда США вообще нет. Мир поделен между немецким Рейхом и японской Пацифидой, которые ведут "холодную войну". В романе "Фатерланд" русские остановили немцев на Урале. Там продолжаются упорные бои. США помогают Сибири военными поставками. Сюжет романа - срыв переговоров между Рейхом и США о нормализации отношений.
Сразу видно, что оба западных романа - парадоксальная метафора нашего мира с противостоянием двух великих держав, холодной войной и возможностью ядерного конфликта. Ситуация, описанная Диком Филиппом, является аналогом "карибского кризиса" (роман получил премию "Хьюго" за 1962 год) Роберт Харрис описывает в своем романе крушение политики "разрядки". Интересно, что главные герои произведений не видят выхода из создавшегося положения. Перед нами мир, историческое развитие которого зашло в тупик. Это не случайно - для буржуазно-демократической системы объединение всей Европы тоталитарным режимом (все равно, гитлеровским или сталинским) означает исторический проигрыш. И западные авторы интуитивно это чувствуют.
Хотя, как говорят литературоведы, первый роман, описывающий альтернативную историю, появился у нас,[39] наша же марксистская историческая наука не признавала в истории сослагательного наклонения. Это попахивало дессиденством. "Это выходит, в ихней сопряженке меня, может быть и вовсе нету? Антисоветчину гонят, бля".[40] Положение изменилось - потеряв цель впереди, наше общество задумалось - а правильно ли мы шли и продолжаем идти? Не стоит ли свернуть, пока не поздно. Это вызвало расцвет в фантастике жанра альтернативной истории. Какие же задачи решают авторы, работающие в этом жанре, и какие исторические развилки их привлекают? Оригинального ответа на вторую часть вопроса не будет: как и все наше общество, писатели-фантасты особое внимание уделяют Великой Отечественной войне и Октябрьской революции. С первой частью дело обстоит сложнее, ибо результаты работы у российских фантастов несколько другие, чем у их западных коллег.
Разбор построений альтернативной реальности хочется начать с нашумевшего проекта издательств АСТ и Terra fantastica - серии "Миры братьев Стругацких". Не имея возможности связать мир "Полдня" Аркадия и Бориса Стругацких с нашим "капитализированным" настоящим, авторы проекта "Миры братьев Стругацких" - Н.Ю.Ютанов, С.Б.Переслегин, А.Е.Чертков связали тексты серии с альтернативным вариантом исторического развития, в котором во второй мировой войне побеждает Германия.
Изложению этого варианта реальности посвящено предисловие Сергея Переслегина к первому тому "Миров братьев Стругацких". Это эссе, озаглавленное "Бриллиантовые дороги" представляет собой самостоятельное произведение с приложением в виде списка никогда в нашем мире не писавшейся научной литературы и краткой хронологии XX и XXI века.[41] В 1942 году в войне побеждает Германия. При этом СССР избегает ужасов холокоста, расчленения и превращения в колонию, так как военная победа вызвала в Рейхе переоценку ценностей, и, следовательно, отказ от людоедских планов Гитлера в отношении нашей страны. Интересно было бы спросить Сергея Переслегина, возможно ли такое при живом Гитлере? Правда, внутри "Черного ордена" СС якобы с 1938 года разрабатывался документ, озаглавленный "Декларация объединенной Европы", гарантирующий права всем населяющим Европу народам. За исключением евреев, разумеется. Но вряд ли эти "либералы" национал-социализма смогли бы склонить к своему проекту даже своего шефа Гиммлера, а не то, что фюрера. Из истории известно, что тоталитарный режим, затвердивший в период своего формирования определенную систему ценностей, в дальнейшем не в состоянии изменить ее. Ниже это будет показано на примере романов Федора Берзина.
В реальности С.Б.Переслегина формируется двухполюсная система мира, в основе которого лежит противостояние Берлинского пакта и Атлантического союза. А так как прямое военное столкновение между ними невозможно (мешает океан), противостояние переносится в космос, и начинается соревнование за освоение пространства. После "Пражской весны" 1968 года лидерство в Европейском союзе переходит от Германии к Советскому Союзу, и возникает Евразийский Коммунистический Союз, который постепенно включает в себя не только страны бывшего Берлинского пакта, но и Атлантического союза.
Рассматривая этот вариант альтернативной истории, нельзя избавиться от впечатления, что С.Б.Переслегин создавал реальность с заранее заданными свойствами. Он конструирует реальность, в которой военная агрессия сублимируется в космическую экспансию, и самое главное, проигрывает западная буржуазно-демократическая система. Наши 60-е годы для этого не подходят, не смотря на весь свой социальный оптимизм.[42] Ибо не понятно, как можно избежать "Пражского кризиса" при условии разделения Германии на два государства и в разделенной на два лагеря Европе.
Мир, сконструированный С.Б.Переслегиным, достаточно условен. Сам автор просто моделирует теоретическую ситуацию, и не задается целью создать исторически достоверную картину. Другой автор, Андрей Лазарчук, написавший роман "Все способные держать оружие",[43](в первоначальном варианте - "Иное небо") попытался поступить прямо противоположным образом. Он описал все граничные условия возникновения мира, в котором в 1942 году побеждает Германия, но Россия избегает геноцида. Но этих граничных условий так много, что их невозможно соблюсти без "бога с машины" - могущественной и всепроникающей, как в романах Пола Андерсона, организации, которая держит историю под контролем. В данном случае это группа хроноэмигрантов, пытающаяся избежать катастрофы постигшей человечество в их варианте реальности (хотя ситуация "бога из машины" рассматривается в самом романе как пример бесталанного управления). Поэтому можно сказать, что и этот мир получился достаточно условным.
После того, как самолет Гитлера взорвался в воздухе, немецкие генералы переломили ход войны и оккупировали СССР до Урала. Сталин, Молотов, Берия и Ворошилов повешены как военные преступники. В Сибири было создано независимое государство, выпустившее политзаключенных и ставшее антикоммунистическим. Новый глава Рейха - Герман Геринг - разоблачает теорию Розенберга и предоставляет Европейской России автономию. Формируется геополитическая система из трех великих держав - Рейха, Объединенных Наций и Великой Японии. Нейтральная Сибирь находится в центре мира и разделяет непримиримых врагов. Такое положение сохраняется до 1991 года, года под влиянием центробежных процессов Рейх начинает разваливаться, и сибирские егеря высаживаются в Москве. Происходит воссоединение, и в начале XXI века объединенная Россия стоит во главе мирового сообщества.
В данном случае мы видим перед собой как бы зеркальное отображение нашей реальной истории. У нас при победе СССР во второй мировой войне от распада Союза выиграла объединенная Германия, а при победе Рейха от его распада может выиграть объединенная Россия. Но только если бы ей позволили остаться Россией. Ведь все построения А.Лазарчука и С.Переслегина строятся на основе утверждения, что проигравший живет лучше победителя. Этот афоризм распространился еще в советское время, когда мы с завистью смотрели на Западную Германию и Японию. Утверждение о выгодности поражения по сравнению с победой почти превратилось в политологическую аксиому, хотя оно не верно и вредно по сути своей. Ибо, чтобы жить лучше всех, проиграв войну, надо сдаться на милость русским, самому жалостливому и гуманному противнику в мире.
Все как-то позабыли, что, сдаваясь нам в 1945 году, немцы не теряли ни страны, ни культуры, ни даже государственности. Более того, им выгоднее было сдаться, чем продолжать самоистребительное сопротивление. Мы же в 1941 году не имели такого выхода. Людоедские устремления Гитлера вынудили нас сражаться до конца. Поэтому, когда сейчас, пусть даже в фантастических романах пересматривают итоги той войны, это вредно. Это расслабляет, лишает воли к победе в будущих войнах (а они будут). Кстати, сама история России опровергает утверждение, что побежденный живет лучше победителя. Или мы "жить стали лучше, стали веселее" после татаро-монгольского ига?
И все же альтернативная реальность С.Б.Переслегина не просто "развернутая парадоксальная метафора нашего мира", подобно романам Дика Кинреда, Роберта Харриса или Андрея Лазарчука. Построенная им система мира информационно открыта, то есть ее можно "домысливать" самому. Ведь в мире, сконструированном Сергеем Переслегиным прорыв в ходе "Пражской весны" в новое качество для всего Человечества возможен, так как СССР и Германия входят в систему объединенной Европы и уравновешивают друг друга. События могут развиваться по двум вариантам альтернативной реальности: рассмотренный Переслегиным, когда Советский Союз препятствует вводу немецких войск в Чехословакию, и оставшийся не рассмотренным зеркальный вариант, когда единая социалистическая Германия мешает брежневскому руководству сместить правительство Дубчека. Последнее допущение возможно только в случае иного исхода пограничного сражения 1941 года. И быстрого окончания войны "освободительным походом" Красной Армии в 1942 году.
Именно этому варианту альтернативной истории посвящена третья часть уже упомянутого романа Василия Звягинцева "Одиссей покидает Итаку".[44] Уже само название части - "Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин" - раскрывает ее содержание. Красная Армия (с помощью вездесущего Андрея Новикова, принявшего образ "вождя народов" И.В.Сталина) дает убедительный отпор гитлеровской агрессии. Правда, В.Д.Звягинцеву не интересно, что будет дальше. Он пытается ответить на вопрос: могло ли советское руководство избежать фатальных ошибок 1941 года. "Есть события, железно детерминированные, которые наступают неуклонно и неизбежно, почти что независимо от желаний и дел людских. Вроде как начала первой мировой или поражения Японии во второй. Здесь все было не так. А скорее - как на шахматной доске, когда чемпион мира делает ход необъяснимо слабый, даже для любителя очевидно проигрышный, теряет корону, и всем остается только гадать, почему оказался возможным такой грубейший зевок. Так и здесь. До последнего дня сохранялась возможность сыграть правильно. В разработках теоретиков содержались все варианты действий, позволявших отразить и сокрушить агрессора".[45]Отразив и сокрушив агрессора, а также проведя частичную "десталинизацию" Андрей Новиков возвращается в свое тело, и мы не узнаем, как развивались события альтернативной Отечественной войны дальше.
Развернуто ответить на этот вопрос попытался писатель Федор Березин своим двухтомником "Встречный катаклизм" и "Параллельный катаклизм", вышедшим недавно в серии "Российская боевая фантастика".[46] Автор мастерски "закручивает" сюжет, заинтриговывая читателя. Начинает он с маленького реванша против современной Америки: ее мощнейший флот, как на выставленный кулак, натыкается на равное по силе боевое соединение под красным флагом с серпом и молотом и принимает бой. В ходе расследования выясняется, что это пришельцы из параллельного мира, где доминирует Советский Союз, а США находятся в глухой защите. И только во второй части Ф.Д.Березин описывает сценарий формирования этого мира. Сценарий, заимствованный у Виктора Суворова (Резуна): сталинский СССР начинает привинтивную войну против гитлеровской Германии и побеждает.
Мир, описанный Федором Березиным, с полным правом можно назвать "страшненьким". СССР, превратившись в сверхдержаву и блестяще осуществив внешнюю экспансию, застыл в своем духовном развитии на уровне конца тридцатых годов. "И с удивлением Панин смотрел не на саму кавалькаду, он на лимузины и в собственной Москве насмотрелся, там их куда более и поразнообразней их типы. Смотрел он на народ окружающий, рекламы "Сникерсов" никогда не нюхавший, но оболваненный не меньше тех, кто жевал. Шеи тянутся, ноги на носки, дыхание остановилось, глаза распахнуты в умилении... Не застал он в молодости времена пионерии - "Будьте готовы!", горны расчехлены, барабаны как положено, но видел хронику военных лет. Нет, не у нас снимали - ехал, задравши правую руку, товарищ Гитлер, а сверху - дождь из цветов. Ведь не могли же набрать столько статистов. Сейчас, глядя на Аврору, Панин видел, что и не надо было. Фильм тот, документальный, слабоват, но название гениальное - "Обыкновенный фашизм"".[47]
Здесь Федор Березин сам тогоне зная, вступает в спор с Сергеем Переслегиным. С.Б.Переслегин утверждает, что Германия могла победить СССР в 1942 году не за счет военной силы, а за счет превосходства в военном искусстве. И действительно, читая мемуары 1941 года, невольно сравниваешь борющиеся стороны: одну - с "черным поясом" по каратэ, другую - с "качком" тяжеловесом. Кто победит? Нерациональная расплескивающая себя сила или великолепная координация, помноженная на боевое мастерство? В нашей реальности "тяжеловес" задавил "каратиста". А если бы наоборот? И С.Б.Переслегин допускает, что превосходство в военном искусстве способно вызвать у победившей стороны переоценку ценностей. Ф.Д.Березин показывает в своих романах, что ничего такого не происходит. Так кто же прав - С.Б.Переслегин или Ф.Д.Березин? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно более подробно рассмотреть роль Великой Отечественной войны в истории нашей страны.
Ведь именно кровавая драма Великой Отечественной войны подтолкнула духовное развитие нашего общества. Довоенная система ценностей была полностью переосмыслена, интернационализм и революционная романтика уступили место патриотизму и военной романтике. Расхожее выражение гласит: "Война все спишет". Если так, зачем И.В.Сталину потребовалось "зачищать" армию победителей? Но "чистка" не помогла: в обществе все же появилась критичность мышления, и все это завершилось "оттепелью". После же ее окончания советское общество пошло своей дорогой, а советское государство - своей. Правда, выяснилось это не сразу. Так что каждая эпоха считает себя умнее предыдущей в силу переоценки системы ценностей.
В рассматриваемом мире Федора Березина СССР воевал непрерывно 50 лет, при этом тактика боевых действий постоянно менялась. Федор Березин подробно описывает, как вчерашние кавалеристы пересаживаются в танки, как подводники осваивают новые лодки, построенные по немецким чертежам, как взлетают первые советские "ФАУ". Разворачиваются безумно сложные по замыслу многоходовые разведывательные операции. На одном военном искусстве и точности разведывательных данных СССР сумел оттянуть в описываемом мире применение ядерного оружия до 1949 года. И такая гибкость военного ума на фронте сочетается с железобетонной идеологической догмой в тылу. Здесь наблюдается видимое противоречие. По Переслегину, дилемма тут простая: либо гибкость мышления в военном искусстве - и тогда пересмотр всех идеологических клише, либо жесткая идеология - и полная неспособность к самостоятельным решениям. Но прав, наверное, Федор Березин - ведь задача СССР в его мире - не просто завоевать определенную территорию, но и "переварить" ее, сделать своей, советской. Значит, тоталитарный режим, затвердивший в период своего формирования определенную систему ценностей, оказывается не в состоянии изменить ее в дальнейшем.
Переиграв за советское командование ситуацию лета 1941 года, Василий Звягинцев уводит своих героев дальше, в 1920 год, на котором и останавливается. В последующих романах своей серии он создает альтернативную историческую реальность, в которой цивилизационный приоритет принадлежит не РСФСР, а белогвардейской Югороссии.
Напомним кратко основную сюжетную линию романов "Бульдоги под ковром", "Разведка боем" и "Вихри Валгаллы": группа землян, неформальным лидером которой является Андрей Новиков, получает от инопланетянина Антона океанский лайнер "Валгаллу", нагруженный самой разнообразной земной и инопланетной техникой, а также тоннель в 1920 год. Осмотревшись в новой эпохе, друзья набирают из русских офицеров-эмигрантов отряд, который тренируют по программе спецназа второй половины XX века, и с этим отрядом переигрывают гражданскую войну в пользу Русской армии генерала Врангеля. Но тут возникает новое препятствие - мировая "тайная закулиса", которой поражение большевиков экономически и политически не выгодно. Ударным отрядом "мировой закулисы" становится Англия. Поэтому друзья быстро заключают с правительством Троцкого почетный мир, и переключаются на нового врага, нанеся поражение английской эскадре.
Стоп, стоп, стоп. А ведь подобный сюжет уже был в русской эмигрантской литературе. Имеется в виду роман одного из лидеров белого казачества П.Н.Краснова, который был не только выдающимся военачальником, но и талантливым литератором, оставившим после себя несколько художественных повестей и романов о возможном реванше белых в России. Тоже жанр фантастики, между прочим. Нас должен заинтересовать роман "Остров доктора Немо". Сюжет его таков. Гениальный русский ученый, скрывшийся под псевдонимом "Доктор Немо" оборудует лабораторию на необитаемом острове в Тихом океане. Там он делает замечательные изобретения и открытия, делающие своего обладателя могущественнейшим человеком на земле. Соблюдая полную конспирацию, Доктор Немо набирает отряд молодых русских офицеров-эмигрантов, жаждущих реванша над большевиками, обучает их, и вручает в руки свое оружие. Далее начинается очищение страны от скверны - комиссары, чекисты и евреи сметаются со святой русской земли, и вот уже Сибирь и Север страны свободны. Но тайна убежища доктора Немо раскрыта. Снаряжается большая экспедиция союзницы большевиков Британии для уничтожения острова. На английские корабли грузится советский десант. Доктор Немо сознательно отправляет все средства защиты в свободную Сибирь и погибает героической смертью вместе с небольшим отрядом офицеров, отказавшихся его покинуть.
М-да, господину Звягинцеву определенно "светит" "желтая карточка". Но если в рассмотренных сюжетах наблюдается известное сходство, то задачи, стоящие перед авторами - разные. Для П.Н.Краснова реванш выступает как самостоятельная ценность, герои В.Д.Звягинцева, воплощая свою давнюю мечту о России, в которой "большевикам не было бы места", выходят на новый уровень проблем. А именно - кто управляет историей, как созидаются и рушатся цивилизации и государства. В результате происходит переоценка ценностей, и вместо белогвардейского реванша формируются геополитическое равновесие двух государств на территории бывшей Российской империи: троцкистской РСФСР и врангелевской Югороссии. Это равновесие выводит страну в другой спектр ментального излучения, и она становится невидимой для сверхцивилизации "Держателей Мира". Таким образом, С.Б.Переслегин и В.Д.Звягинцев считают геополитический баланс двух полюсов условием стабильности и устойчивого развитиясистемы (а не двух противоположных систем, как учили нас в нашей реальной исторической науке).[48] А А.Лазарчук и В.Звягинцев не исключают возможности существования организации, контролирующей ход истории.
К этой основной линии альтернативной реальности, расходящейся с нашей в 1920 году, Василий Звягинцев присоединил еще одну параллельную реальность, с которой столкнулись его любимые герои Андрей Новиков и Александр Шульгин. Она описывается в романах "Право на смерть", "Время игры" и "Дырка для ордена".[49] Здесь развилка произошла в 1904 году, во время русско-японской войны. Военные действия разворачиваются зеркально нашим, уже бывшим: внезапного нападения японцев на Порт-Артур не получается, на мине подорвался адмирал Того, а не Макаров, Цусимское сражение выиграно русскими. В результате этого русская дипломатия получает свободу маневра в 1914 году, когда Россия долго выбирает, на чьей стороне выступать. В конце концов, союзницей выбраны Германия и Япония, что привело к печальным последствиям для Британской империи и США. И если бы не пролетарская революция 1918 года в Германии и не убийство Николая II заговорщиками, от британских колоний не осталось бы и следа. В 1920 году власть в свои руки ненадолго берут большевики.[50] Но они сумели продержаться у власти всего два года, поскольку совершили фатальную ошибку: не перевели столицу из Петрограда в Москву. Опираясь на ресурсы Московского военного округа, генералы Корнилов, Деникин свергли большевиков. Но вновь созванное Учредительное собрание не смогло решить вопрос о будущем государственном устройстве российской демократии, и оставило его на "усмотрение будущих поколений". Так в России возникла демократическая республика, отягченная постом "местоблюстителя императорского престола".[51] Стоит согласиться с самим автором, В.Д.Звягинцевым, назвавшим весь изложенный сюжет "исторической химерой", которая поддерживается "снаружи" "Держателями Мира".[52]
Пересмотру результатов первой русской революции посвящен и роман "Из Америки с любовью" В.Д.Серебрякова и А.А.Уланова.[53] Дело происходит в конце 70-х - начале 80-х годов ХХ века в Российской империи, распростершейся от Польши до Филиппин и Аляски. Причем Аляска возвращена совсем недавно в результате молниеносной четырехдневной войны с третьеразрядной страной - США. Во главе России - император Александр IV, и никакой конституции, никаких общечеловеческих ценностей, ибо не было никакого "Манифеста 17 октября" в поворотном 1905 году, а был Успенский манифест об отречении Николая II в пользу брата Михаила. Михаилу удалось подавить революцию. Для этого он насытил государственный аппарат военными. В последствии ему удалось выиграть первую мировую войну. В силу этого в Германии произошла социалистическая революция, а Российская империя расширила свою сферу влияния в Восточной Европе. И вообще, небольшая и мобильная российская армия несет в романе Владимира Серебрякова и Андрея Уланова цивилизационный приоритет. Также как четко действующая "охранка", наружная полиция, и все силовые структуры. А террористов и всяческих повстанцев просто истребляют без вмешательства суда присяжных.
Читать все это, разумеется, приятно. "Греет" душу читателя. Однако, роман полон анахронизмов и несоответствий. И главное несоответствие видится между описываемой общественной системой самодержавной монархии и общественным сознанием главных героев, которые являются нашим современниками по духу. Именно по духу: их сознание динамично, ориентированно на все новое, обладает широким кругозором и эрудицией. Это люди современной культуры, модернизированного общества. Как они могли появиться в самодержавной империи, которая являлась традиционным социумом с архаичным общественным сознанием и громадной инерцией незавершенности общественной модернизации? Любой серьезный ученый скажет вам, что так не бывает, и что советское общество с его невиданными темпами роста, расцветом фундаментальной науки и полетами в Космос стало результатом коренной ломки системы ценностей и общественного сознания в ходе революции. Точно также и современное западное общество не смогло обойтись без ломки общественного сознания в ходе революций XVIII и XIX веков, хотя экономические предпосылки к капитализму вызревали там эволюционно.
В этом отношении построения Василия Звягинцева выглядят более жизнеспособно. У него революция была. Просто он отбирает у большевиков цивилизационный приоритет и отдает его белому лагерю, политически контрреволюционному, но психологически уже пережившему общественную трансформацию. Что за люди Михаил Басманов, Павел Кирсанов, Владимир Белли, Павел Остелецкий и другие офицеры, на которых опираются "хроноэмигранты" во главе с Андреем Новиковым? Люди, прошедшие мировую войну, революцию и гражданскую смуту, и в силу этого готовые на все и разучившиеся удивляться. Еще более толерантных ко всем новшествам и общественным переменам людей должен был сформировать второй альтернативный сценарий Васильева Звягинцева, расходящийся с нашей реальностью в 1904 году. Незавершенность определения политического устройства Российского государства предопределила особую остроту политической борьбы в этом мире, что хорошо показано в романе "Дырка для ордена". В подобных условиях мышление людей должно было сделаться гибким и открытым ко всему новому.
Что же делает таким популярным конструирование альтернативной истории в современной отечественной научной фантастике? Неудовлетворенность современным положением дел, современным состоянием мира. Изменить настоящее (даже в фантастическом романе) можно только поменяв что-то в прошлом. Но, изменяя прошлое, мы можем избежать только уже допущенных ошибок. Не окажутся ли новые болевые точки альтернативной эпохи гораздо хуже нынешних? "Если бы покойник ходил с бубен, еще хуже бы было"[54]... Не запутаемся ли мы в созданных нашими руками зеркалах исторических реальностей? Авторы научно-фантастических произведений на этот вопрос ответа, к сожалению, не дают.

 

Очерк четвертый: Война, которая будет.

Первая мировая война была войной мышления, порожденного детективами. Вторая мировая - с ее атомными бомбами и концлагерями, с кровавым контактом европейской и нацистской цивилизаций, цивилизаций, не способных ни понять, ни принять друг друга - была войной мышления, порожденного ранней - научной еще - фантастикой... Какую войну и какой мир породит мышление, воспитанное на современной развлекательной литературе? Я имею в виду фэнтези и смежные жанры.
Переслегин С. "Доспехи странствующих душ"

- Увенчав собою нашу затею, ты должен помнить о том, что только империя способна на жертву. И в этом, единственно в этом, ее честь и величие.
- Что такое жертва? - спрашивал Иван.
- Грубо говоря, жертва - это объективно ненужное сверхусилие. Что-то вроде Карнака, Царьграда или Петербурга. Это то, чего не может позволить себе народовластие. Это то, что переживет фанеру республики, какую бы великую державу она из себя не строила.
Крусанов П. "Укус Ангела"

Следующая война обязательно будет. И не потому, что стоик Марк Аврелий учил своих последователей, что худшее всегда еще впереди. Просто России настала пора подниматься. Это упасть в ничтожество можно без всякой войны, а когда поднимаешься из ничтожества, всегда найдутся желающие подтолкнуть тебя назад. Те, которым сложившееся положение выгодно. Так что война будет.
Российская история представляет собой четко выраженный ритм чередования периодов застоя с опережающими прорывами. Чтобы убедиться в этом, достаточно пролистать школьный учебник по истории России. Более того, не наблюдается общественных факторов, которые говорили бы, что русский народ отказался от своей привычной социальной практики решать возникшую историческую проблему "на рывок". В научно-фантастических произведениях современных авторов уже разрабатываются сценарии подобного рывка.
Сюда следует прежде всего отнести "Вариант И" Владимира Михайлова который прямо сейчас, на наших глазах уходит в область альтернативной истории. Он описывает сценарий возрождения России через ее исламизацию. Большинство русских в романе сознательно меняют обветшавшее православие на молодой и динамичный исламский фундаментализм. Экономику страны поднимают многомиллиардные кредиты арабских нефтяных шейхов. Храм Христа Спасителя перестроен в мечеть, а главный герой романа, генерал спецслужбы и лидер движения "Реанимация России" готовит возвращение в стране монархии. Разумеется, на исламский манер. Этот сценарий неактуален не только потому, что уже сейчас ясно, что Россия связала свою судьбу с Западом, а не с Югом. Этот роман, вещь, безусловно, заказная, но ни заказчики, ни сам автор не учли одного исторического обстоятельства: самосознание русской нации формировалось в XV-XVI веках в условиях жесткого противоборства с окружающими исламскими странами. Семьдесят лет принудительного атеизма недостаточный срок, чтобы вытравить из подсознания социально-психологические реакции. Поэтому ни о какой добровольной смене русскими веры в настоящее время речь идти не может. Тем не менее, Владимир Михайлов написал очень "русский" по своему духу роман. Ибо трансформация России православной в Россию мусульманскую происходит "на рывок", буквально в несколько лет.
По той же причине - ориентация нашей элиты на Запад - в разряд альтернативной истории постепенно уходят и последние книги Ю.А.Никитина из цикла "Русские идут", где русский спецназ крошит на куски Соединенные Штаты Америки.[55] Несмотря на это, романам Юрия Никитина суждена долгая жизнь и непреходящий интерес у читающей публики. Дело в том, что все его герои очень "русские" по своему менталитету: все свои дела и подвиги, они совершают именно "на рывок", "расплескивая" в этом порыве всего себя. На "рывок" группа Ермакова совершает свой дерзкий рейд по Латинской Америке и США. На "рывок" группа Филиппа захватывает танкер и взрывает его у берегов Англии.[56] Популярность романов Юрия Никитина у широкого круга читателей может свидетельствовать о принятии идеи нового рывка нашим "коллективным бессознательным". К тому же, не стоит забывать, что эти "виртуальные реванши" могут снова актуализироваться при изменении курса Запада в отношении России. История наших отношений с Западом свидетельствует, что русские всегда будут для европейской цивилизации чужими, союзниками "по случаю плохой погоды".
Существует в нашей научной фантастике явление, как принято говорить, "на все времена". Это творчество упомянутых выше А.Н. и Б.Н.Стругацких. Классик марксизма сказал, что писатель - зеркало эпохи. Мир, описанный Стругацкими, это "великое десятилетие" 60-х годов ХХ века, опрокинутое в будущее. Это был короткий период в нашей истории, когда болевые точки ушедшей эпохи уже исчезли, а новые еще не сформировались или не успели проявиться. В этом кроется разгадка необычайной популярности произведений мастеров, хотя в позднем творчестве Стругацкие фиксируют появление "болевых точек" в новом времени.
В наше время появился Проект "Миры братьев Стругацких", в котором авторы - редакция Terra fantastica - не только осуществили переиздание произведений самих Авторов, но и познакомили читателей с продолжениями этих произведений в проекте "Время учеников". Это была попытка вписать героев братьев Стругацких в современную жизнь. Здесь проявился важный феномен "тонкого мира": описанная в произведениях Аркадия и Бориса Стругацких Галактическая империя Человечества, как назвал ее С.Б.Переслегин, стала вполне реальным явлением нашего общественного сознания. Об этом свидетельствует хотя бы многочисленные клубы поклонников творчества Стругацких, для которых Текст Авторов является реальностью первого порядка (как и для ученых, занимающихся контент-анализом). Сейчас, в меняющихся общественных условиях, эта империя не хочет уходить в небытие, что и подвигло адептов фэн-движения на реализацию данного проекта. Проект "Миры Стругацких" можно трактовать как объективно ненужное сверхусилие, направленное на возвращение системы ценностей мира будущего по Стругацким в настоящее. В отличие от западных "общечеловеческих ценностей" ценности мира Стругацких основаны на приоритете свободы, праве на риск и неограниченности познания.[57]
Однако, "Время учеников" стало своеобразным индикатором того, насколько мы изменились. И модернизированные интерпретации событий, а также героев Стругацких вызывали оторопь у самих участников проекта: "И нас пытается за уши, за ноги втащить сюда и размазать. Ну, вроде как... Массачусетская машина захватила власть над миром, запудрила всем мозги и учинила галактический Гулаг... Или что учителя в наших школах - помесь блокфюреров из концлагерей и ротных то ли особистов, то ли политруков. Или что нашим ураном с Голконды злые коммунисты разбомбили бедную беззащитную Америку. Больше об Америке и позаботится некому - одни российские борцы с тоталитаризмом ее от России оберегают!"[58] В этом отрывке из входящего в последний сборник рассказа Вячеслава Рыбакова "Возвращения" дана краткая аннотация "достижений" проекта.
Роман Олега Дивова "Выбраковка" уже назван самым провокационным произведением последних лет. Но попробуйте найти эту книгу на лотках развалов и на полках книжных магазинов. Любое переиздание расходится в считанные дни. Народ принял эту книгу, хотя вся демократически мыслящая интеллигенция однозначно осудила этот "новый Гулаг". "\"Трудно сказать почему, но каждому из нас в глубине души непременно хочется быть посаженным, расстрелянным, пораженным в правах до седьмого колена. Смутное это желание мы называем обычно стремлением к порядку и социальной справедливости".[59]
Дело в том, что главные герои у Дивова выписаны очень ярко и характерно. Читатель не может воспринять их как "страшных и жестоких" чекистов времен "великой чистки". Ведь они выступают против дикого и кровавого бандитского "беспредела" с детской игрушкой в руках, которая не убивает. Это главное изобретение автора, примиряющее и общество в романе и читателей романа с Выбраковкой. Одновременно это реализация американской идеи оружия несмертельного действия, оружия, которым нельзя злоупотребить. Даже "положив" из игломёта всех людей на базарной площади, вы не нанесете вреда их здоровью. Просто доставите временное неудобство от обездвиженности. Поэтому выбраковщики используют свое оружие, не задумываясь. Но жизнь есть жизнь: в реальности на войне гибнут не только враги, но и друзья. И вот выбраковщики, не задумываясь, используют уже боевое оружие, отнятое у врага. Таков путь от пинк-болла до гражданской "разборки". Может быть, Олег Дивов действительно хотел нас "просто попровоцировать", и писал эту книгу с намерениями хулиганскими. А получилось, что он выявил готовность современного общества поддержать "наведение порядка крутыми мерами".
Мы уже обращались к творчеству писателя Сергея Лукьяненко в связи с проблемой "литературы ухода". Но С.В.Лукьяненко не просто описал приключения космического героя, а создал модель нашего будущего - Реальность Храмов. При этом сам нашумевший роман "Лорд с планеты Земля" представляет собой завершение этого сценария, начало которого положил сборник рассказов "Прекрасное далеко": "Дорога на Веллесберг", "Мой папа - антибиотик" и "Почти весна". Анализ этой реальности вызвал определенные споры среди критиков и любителей фантастики. Например, Всеволод Мартыненко отказал Реальности Храмов в праве называться постиндустриальным обществом, поскольку она не соответствует представлениям, изложенным в книге Тоффлера.[60] Прежде всего, Сергею Лукьяненко ставится в вину, что "процесс производства информационного продукта отделен от жизни", "сохраняется разница в обеспечении людей нового мира" (не лимитированное обеспечение натуральными продуктами считается более престижным), не решены проблемы генетики ("лишь одна пара из восьми получает право иметь детей"), и наконец - "зачем они вообще нужны, тридцать миллиардов, из которых лишь шесть заняты настоящей работой".[61] Однако, процессы в современном мире: запрещение клонирования человека, законы, налагающие ограничения на Интернет, выходки антиглобалистов, растущая демографическая диспропорция между Севером и Югом показывают, что прав все-таки Сергей Лукьяненко, психологически точно угадавший многие болевые точки грядущей эпохи. Что же касается построения общества общего благоденствия по Тоффлеру, где каждый будет заниматься тем, что ему нравится, предоставим эту возможность Западу: история показывает, что ничто не разоряет так, как попытка построить утопию.
Здесь стоит снова вспомнить теорию "исторических последовательностей" историка И.Дьяконова,[62] выкладками которого активно пользуются и Сергей Переслегин ("Бриллиантовые дороги", "Доспехи странствующих душ", "Опасная бритва Оккама"), и Кирилл Еськов, и некоторые другие авторы-фантасты. Напомним, что профессор Дьяконов поставил развитие человеческой цивилизации в зависимость от прогресса вооружения. Рассматривая Реальность Храмов, Сергей Переслегин отметил насыщенность его оружием.[63] Но модель будущего по С.В.Лукьяненко создана не "электронной мошкарой", "плоскостными мечами", "паутинными минами" и прочими военными "примочками", а изобретением социальным - Знаком Самостоятельности. "Сверхцивилизация Сеятелей-Странников создана всего одним социальным изобретением - Знаком Самостоятельности, получаемым "в среднем" в тринадцать с половиной лет"[64] - в своем комментарии Сергей Переслегин абсолютно прав. Ибо включение в общественные процессы самого "пассионарного" в человеческой жизни подросткового возраста должно дать гигантский толчок развитию человеческого общества. Что интересно - перед нами опять чисто "русский" вариант, вариант рывка. И не потому, что такова субъективная позиция автора: просто это любимый социокультурный вариант действий подростков во всем мире.
Романы Василия Звягинцева "Право на смерть", "Дырка для ордена" и "Время игры" рассматривались в предыдущих очерках в связи с жанром альтернативной истории. Но в этих романах имеется один смысл, который, будучи "распакован", представляет собой проект устройства будущей России. Речь идет о криптократии - "плоть от плоти, кровь от крови" порождении исторической "химеры". Дело в том, что по сюжету В.Д.Звягинцева описываемая альтернативная реальность появилась благодаря вмешательству одного из "Держателей Мира" в сознание последнего русского императора Николая II, в результате чего царь избавился от психологических комплексов и стал править страной четко, решительно и расчетливо.[65] Но эта реальность оказалась крайне неустойчивой, и требовала для поддержания своего существования постоянного вмешательства "Держателя", который то двух офицеров из нашего недалекого будущего туда закинет, то бурную активность журналиста Ростокина инициирует, то, вообще, "наведет" на свою реальность специалистов по решению всех проблем - Андрея Новикова и Александра Шульгина.
В подобном мире просто не могла не возникнуть идея криптократии - тайного ордена, руководящего страной и оберегающего Россию от проблем и потрясений. В социокультурном отношении эта криптократия представляет собой реализацию на практике идеи Л.Н.Толстого о необходимости объединения всех честных и порядочных людей для противостояния Злу. Технологически криптократия была создана с помощью изобретения русского ученого, доработавшего полиграф (детектор лжи) таким образом, что он мог замерять личностные характеристики человека. Таким образом, проблема перерождения тайной власти, ее "порчи" была исключена в принципе: в криптократию попадали самые достойные "бессеребряники".
"Между 2020 и 2030 годами власть в России полностью сменила и форму и суть. Реально правит хорошо законспирированная группа или каста, вроде пресловутых "сионских мудрецов". Нет-нет, это только в виде сравнения, для наглядности. Мы, конечно, не представляем подлинного механизма ее функционирования, но слишком много косвенных признаков. Причем, что следует отметить, - это власть удивительно эффективна и в то же время вполне гуманна. За тридцать лет она не выродилась в самодержавие или диктатуру. Она есть, и ее словно бы нет. Процветают и экономика и гражданские свободы. Непонятно, как это удается".[66]
Но несколько ниже автор сам объясняет, как это удается: "Идея, пришедшая в изощренный мозг армейского философа, была проста, как русский штык. И столь же эффективна, что в дальнейшем и подтвердилось. Любому командиру известно, что хорошо подготовленный десантно-штурмовой батальон рейнджеров-профессионалов может почти без потерь разгромить дивизию, а то и корпус, наскоро укомплектованный необученными призывниками и сорокалетними мужиками из запаса третьей очереди. То же самое и в политике".[67] То есть анонимность и конспирация - не главное. Главное - использование превосходства организации и тактики, которые строились в расчете на другие цели, но показали свою эффективность и в области политики. Идея действительно простая, "как русский штык". Этой идее вторят выводы С.Б.Переслегина из статьи "Опасная бритва Оккама" о системном превосходстве индустриальной армии над традиционной: "Мордор уже принадлежал к индустриальной фазе... Для того, чтобы сделать его армии непобедимыми, был нужен или порох, или простая гуманитарная технология штабной работы, давно открытая работниками умбарского ДСД".[68] Так может быть, главное не конспирация, а "гуманитарная технология штабной работы"?
Картина складывается очень интересная и неоднозначная. Ведь во времена кризиса горбачевской "перестройки" демонизация власти через ее анонимность была одним из сильнейших способов ее компрометации. И почвенники-патриоты, и западники-интеллектуалы объявляли, что власть не имеет лица: власть - это масоны и мафия, или - спецслужбы, референты и секретные институты. В силу этого власть - это зло, и невозможно себе представить, что она стремиться улучшить положение народа.[69] И через десять лет после подобных настроений Василий Звягинцев, шестидесятник, глотнувший свободы "в недолгие двенадцать лет, что пролегли между Будапештом и Прагой", писатель, пишущий "портрет поколения в предполагаемых обстоятельствах",[70] описывает "скромное обаяние" системы тайной анонимной власти. Притом во фразах, составленных в положительно окрашенных эмоциональных тонах. Это индикатор происходящих в обществе переоценок ценностей - хорошо все то, что на благо России. Даже если принять во внимание снисходительное похлопывание автором по плечу главы криптократов, генерала Суздалева: его герои Новиков и Шульгин уводят из под носа у главы ордена журналиста Ростокина вместе с технологией бессмертия.
Криптократия описывается также в романе Андрея Лазарчука и Михаила Успенского "Посмотри в глаза чудовищ", представляющего собой микс альтернативной истории, мистики и детектива. В романе описана тайная организация - оккультный орден "Пятый Рим", в котором даже название мистично ("четвертому же Риму не бывать"). Обладая тайной омоложения и бесконечно долгого продления жизни, орден аккумулировал в себе всех выдающихся людей прошлого, начиная с царя Ашоки и кончая выкупленным в ВЧК за алхимическое золото поэтом Н.С.Гумилевым. Последний и является главным героем романа. Но главное, что, несмотря на древнюю магию, доступ к тайным манускриптам и неисчерпаемый запас алхимического золота результаты работы "Пятого Рима" очень скромные. Тайный орден, созданный для руководства страной, фактически вытеснен на периферию политики. "Возразить было нечего. Орден неоднократно бросался в Большую Политику, но каждый раз выползал оттуда то с выбитыми зубами, то со свороченным набок носом, ворча и приговаривая, что если бы не... то мы..."[71] В чем же дело? Почему конспиративная организация, укомплектованная лучшими в стране умами, раз за разом пасует перед не таким уж изощренным противником? Только ли потому, что "Пятый Рим" с упорством Сизифа пытался понять Россию умом и проверить аршином"? А дело-то оказывается в системе отбора: в послушании и бессеребрянничестве.
Любые тайные ордена строятся на принципе послушания, то есть некоторых обязанностей, которые человек принимает на себя добровольно. Полковник Суздалев проходит свое послушание у "Витязей Отечества", опальный Гумилев проходит послушание в "Пятом Риме". При этом послушники заведомо проигрывают злодеям и честолюбцам, для которых власть - не обуза, а высшая ценность. Криптократия бессеребряников, может быть, и возможна. Но она не эффективна. Поэтому всегда стоит иметь в своих рядах некоторое количество людей беспринципных и испорченных. Чтобы иметь возможность натравить их на своих врагов, конечно же, беспринципных и испорченных.
Может быть, поэтому главный успех главного героя приходит в то время, когда он остается один. Все его друзья и наставники лишились своих оккультных знаний и способностей в результате магической атаки, и доживают свой век простыми обывателями. Это снова возвращает нас к Евгению Лукину и к трактовке магических способностей как метафоры информационных технологий. И главный герой, бывший поэт и бывший солдат Николай Гумилев, последний "таиник" великого ордена истово ждет своего дня и часа, чтобы сойтись в последней схватке с главный злодеем и властолюбцем, бароном фон Зеботендорфом. Описано это все очень талантливо. Именно поэтому может такой будущая война и будет - невидимое для простых людей столкновение спецслужб, тайных обществ и криптократов с применением "магии" - информационных технологий.[72]
К идее крипрократии очень близка идея выведения в России новой породы людей. Казалось бы, расплевались мы с этой идеей не так давно - но вот писатель Роман Злотников выпустил в свет романы "Русские сказки" и "Виват император" в которых попытался по-своему выстроить сюжет нового русского подъема. Этот сюжет стоится на двух идеях - неомонархизма: "Государству нужен Государь!" и создания на основе русской нации новой, "возвышенной" человеческой расы. В первом романе подвиги совершает супермен - продукт модификации человеческой породы методами науки, во втором "другие" - почти бессмертная человеческая раса, неуязвимая, мудрая и могучая Современный вариант люденов. Они хотят создать всеземную и всегалактическую империи с центром в России. В выборе отправной точки сказался простой расчет: если русские выжили не смотря на все свои исторические свершения в XX веке, то что будет, если эту землю "взбодрить" гигантскими инвестициями и чудесными технологиями? И вот уже бессмертный Император в Москве, на Красной площади готовится принять присягу гвардии - воссозданного Преображенского полка.
Можно по разному оценивать творчество Романа Злотникова: например, упрекнуть его в том, что первый роман является калькой с русской сказке о спящем и проснувшимся богатыре. Но именно его сюжеты процитировал другой писатель - Максим Калашников в недавно вышедшей книге "Оседлай молнию!". Поэтому сюжет Злотникова должен быть переосмыслен по другому: "Иными словами, если ваш враг непобедим в этой Вселенной - создайте для борьбы с ним другую Вселенную".[73]
Таким образом, "легкая" литература нашего времени однозначно свидетельствует о готовности русского народа в очередной раз поднять свою страну "на рывок", не считаясь с трудностями и потерями. В обществе происходит переоценка ценностей "хорошо - плохо" в сторону прагматизма - все хорошо, что ведет к благу для России. Дело осталось за малым - найдется ли у нашей политической элиты политическая воля, чтобы спланировать и осуществить такой рывок?

[1] Прес-Рвьерте А. Клуб Дюма, или тень Ришелье. М.: Иностранка. 2002. С.22 [Назад]

[2] См.: Брадис Е.П. Рядом с Жюлем Верном Л., 1985. С.10 [Назад]

[3] Герцен А.И. Собр. Соч. в 30 т. Т.1, М., 1954. С. 326. [Назад]

[4] Бушков А.А. Летающие острова. СПб., "Нева", 1996. С.306. [Назад]

[5] Розин М. Мифология предчувствия. // Знание-сила. 1991. ? 7.[Назад]

[6] Уральский следопыт. 1991. ? 1.[Назад]

[7] Уральский следопыт. 1991. ? 1. С.45.[Назад]

[8] Рыбаков В.М. Дерни за веревочку. Гравилет "Цесаревич". Харьков, Фолио, 1996 С.351[Назад]

[9] Галечьян ВА, Ольшанецкий В.А. Четвертый Рим. М., Космлполис, 1994.[Назад]

[10] Рыбаков В.М. Дерни за веревочку. Гравилет "Цесаревич". Харьков, 1996. С.355.[Назад]

[11] Галечьян В.А., Ольщанецкий В.А. Четвертый Рим. М., Космлполис, 1994. С.29.[Назад}

[12]Галечьян ВА, Ольщанецкий В.А. Указ. Соч. С.99[Назад]

[13] Там же. С.65.[Назад]

[14] См.: Михайловский Н.К. Литературно-критические статьи. М., 1957. С. 267.[Назад}

[15] Баюканский А.Б. Черный передел. М., ЭКСМО, 1995.[Назад]

[16] Там же. С.5.[Назад]

[17] Питерс Ральф. Война 2020 года. Минск, Вагриус, 1995.[18] Там же. С.441.[Назад]

[19] Лукин Е. Алая аура протопарторга. Катали мы ваше солнце. М., АСТ, 2001. С. 62.[Назад]

[20] Лукин Е. Указ. Соч. С. 56.[Назад]

[21] Лукин Е. Указ. Соч. С. 29. [Назад]

[22] Ефремов И. Лезвие бритвы. М.: 1988. С.589.[Назад]

[23] Ефремов И. Указ. Соч. С. 223. [Назад]

[24] См.: Коновалова М. Где находится "туда" и "обратно"// Уральский следопыт. 1993. ? 2. [Назад]

[25] Мы сознательно не упоминаем тимуровскую команду Аркадия Гайдара, так как она является попыткой "приручить" ролевую игру - навязать ей социально значимую функцию. Это составляет самостоятельную проблему. [Назад]

[26] Зеркалов А. Три цвета Джона Толкина.// Знание-сила. 1989. ? 11. [Назад]

[27] См.: Зеркалов А. Указ. Соч. [Назад]

[28] Звягинцев В.Д. Разведка боем. М.: ЭКСМО-Пресс, 1996. [Назад]

[29]Еськов К. Последний кольценосец. М., 1999. [Назад]

[30]См.: Дьяконов И.М. Пути истории. М.: Наука, 1994. С.165, 183, 205. [Назад]

[31] Журнальный вариант - Техника молодежи, 1988 год. Отдельное издание - Таллин, 1992 год. [Назад]

[32] Гуляковский Е. Красное смещение. М.: Эксмо, 1996. [Назад]

[33] Звягинцев В. Одиссей покидает Итаку. В 2-х томах. Ставрополь, 1995.., Разведка боем. М., ЭКСМО-Пресс, 1996., Вихри Валгаллы. М.: ЭКСМО-Пресс, 1997., Андреевское братство. М., ЭКСМО-Пресс, 1998.; Бушков А. Рыцарь из неоткуда. СПб.: Азбука, 1996., Летающие острова. СПб:, Азбука, 1996.; Лукъяненко С. Лорд с планеты Земля. М.: Аргус, 1997. [Назад]

[34]Бушков А.А. Рыцарь из ниоткуда. СПб.: Азбука. 1996. С.14. [Назад]

[35] Лукьяненко С.В. Лорд с планеты Земля. М., "Апгус", 1997. С.345. [Назад]

[36]См.: Капище Сварога. Харьков, 1992. [Назад]

[37] Дик Филипп Конред. Убик. Человек из высокого замка. Харьков, Сварог, 1992. [Назад]

[38] Харрис Роберт. Фатерланд. М., 1994. [Назад]

[39] Сергей Зайков и Николай Мухортов упоминают в своей статье роман под названием "Бесцеремонный Роман" (обыгрывается имя главного героя), написанный тремя авторами Гишгорном, Липатовым, Келлером. Современник авторов, комсомолец Роман попадает в прошлое и помогает НАполеону победу под Ватерлоо, что, по мысли авторов, на девяносто лет приближает пролетарскую революцию. [Назад]

[40] Бушков А. Волчье солнышко. М.: ОЛМА-Пресс, 2002. С.75. [Назад]

[41]См.: Переслегин С.Б. Бриллиантовые дороги. // В кн.: Страна багровых туч. Путь на Альматею. Стажеры. М., 2000. С.5-38. [Назад]

[42] Есть в нашей фантастике трилогия Аматуни Г.П. "Тайна Пито-Као", "Тинуэла", "Парадокс Глебова", увидевший свет между 1960 и 1966 годами. Особенно показателен последний роман, полный социального оптимизма: ошибки Хрущева исправлены, "Пражская весна" еще далеко, мир преисполнен надежды. [Назад]

[43] Лазарчук А.Г. Все способные держать оружие...М.: Издательство АСТ; СПб.,Terra fantastica, 1997.

[44] Звягинцев В.Д. Одиссей покидает Итаку. Ставрополь, ЮРКИТ, 1995.[Назад]

[45] Звягинцев В.Д. Одиссей покидает Итаку. Ставрополь, ЮРКИТ, 1995. Т.1. С. 504.[Назад]

[46] Березин Ф.Д. Встречный катаклизм. М.: ЭКСМО-Пресс, 2001; Параллельный катаклизм. М., ЭКСМО-Пресс, 2002. [Назад]

[47]Березин Ф.Д. Параллельный катаклизм. М.: ЭКСМО-Пресс, 2002. С.179.[Назад]

[48]В этой связи нам следует произвести переоценку феномена Двоевластия в 1917 году. Систему Двоевластия считали ответственной за развитие кризиса в стране, не замечая, что эта система очень адаптивна в условиях острого кризиса. Двоевластие выдержало провал наступления на фронте, июльское выступление большевиков и корниловский мятеж. И если произошел октябрьский переворот, то в этом виновна не система власти, а персонально руководители страны, оказавшиеся неспособными юридически признать произошедший в деревне передел земли. [Назад]

[49] См.: Звягинцев В.Д. Право на смерть. М.: ЭКСМО-Пресс, 1998; Его же. Время игры. М.: ЭКСМО-Пресс, 2001; Его же. Дырка для ордена. М.: ЭКСМО-Пресс, 2002. [Назад]

[50] См.: Звягинцев В.Д. Время игры. М.: эКСМО-Пресс, 2001. С.338 [Назад]

[51] См.: Звягинцев В.Д. Дырка для ордена. М., 2002. С.128-131. [Назад]

[52]См.: Звягинцев В.Д. Право на смерть. М.: ЭКСМО-Пресс, 1998. С.345. [Назад]

[53] Серебряков В.Д., Уланов А.А. Из Америки - с любовью. М.: ЭКСМО-Пресс, 2001. [Назад]

[54] Звягинцев В.Д. Одиссей покидает Итаку. Ставрополь, ЮРКИТ, 1995. Т.1. С.112. [Назад]

[55] См. Никиин Ю.А. Ярость; Империя зла; На темной стороне. [Назад]

[56]См: Никитин Ю.А. На темной стороне. М., 1999. [Назад]

[57] См.: Переслегин С.Б. Бриллиантовые дороги. // В кн.: Страна багровых туч. Путь на Альматею. Стажеры. М., 2000. С. 32. [Назад]

[58]Время учеников 3. М.: Изд-во АСТ; СПб.: Terra fantastica; 2000С.530. [Назад]

[59]Лукин Е. Указ. Соч. С.171. [Назад]

[60]См.: Мартыненко В.Ю. Оруженосцы бесстрастного бога. // Лукьяненко С.В. Рыцари сорока островов. М.: ЭКСМО-Пресс, 1997. С.560-561. [Назад]

[61]См.: Там же, С.562-563. [Назад]

[62] См.: Дьяконов И.М. Пути истории, М.: Наука: Восточная литература, 1994. С.153-154, 234. [Назад]

[63] См.: Переслегин С.Б. Доспехи странствующих душ. //Лукьяненко С.В. Лорд с планеты Земля. М.: ЭКСМО-Пресс, 1997. С.492. [Назад]

[64]Там же. [Назад]

[65] См.: Звягинцев В.Д. Время игры. М.: ЭКСМО-Пресс, 2001. С.425-426

[66]Звягинцев В.Д. Время игры М.: ЭКСМО-Пресс, 2001. С.434. [Назад]

[67] Там же. С.392. [Назад]

[68] Переслегин С.Б. Опасная бритва Оккама. // В кн.: Еськов К. Последний кольценосец. С.370-371. [Назад]

[69] См.: Розин М. Мифология предчувствия. // Знание-сила. 1991. ? 7. [Назад]

[70] Балабуха А. "1984 год по Звягинцеву или похвальное слово сослагаельному наклонению. // В кн.: Звягинцев В.Д. Одиссей покидает Итаку. Черкесск, 1995. Т. ", С. 601-602. [Назад]

[71] Лазарчук А., Успенский М. Посмотри в глаза чудовищ. С-Пб., 1999. С.441. [Назад]

[72] См.: Переслегин С.Б. Стратегия чуда: введение в теорию неаналитических операций.// www.igstab.com/ [Назад]

[73] Переслегин С.Б. Доспехи странствующих душ. //Лукьяненко С.В. Лорд с планеты земля. М., 1997. С.489. [Назад]

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"