* * *
На огни,
На тепло разметавшихся плесов,
На белесый песок,
слежавшийся вхруст,
будет осень,
привычная сонная осень,
Когда день синевой и безмолвием пуст.
Плоскодонками пляжи заставят,
И выплеснет тину.
Залижут следы твои
волны
наперебой.
А покамест сентябрь
Ищет краски для лучшей картины,
Ты пригрей
здешний берег,
Зачем нам глядеть на другой.
* * *
Мы - куклы из театра кукол.
Хоть неба свод,
хоть цирка купол,
Ты просто лучшая из кукол.
Издерганная и в слезах
с недоумением в глазах:
Зачем все это?
И не глупо ль
Опять, кривляясь, лезть под купол!
О, люди - карлики, кто б смог?
Не страшно, ахнув, оборваться
Страшней не вынесть корчей граций...
Да обойдется все, даст бог.
* * *
Покуда рассветает
или смеркается
Тень над тобой витает
и можно пить с лица.
Порою напиваться
до полусмерти,
вдрызг...
В счастливцы набиваться -
чтоб не перевелись.
Когда же дней настырность
не разлучает нас,
Тень складывает крылья
И пялит
Глаз.
* * *
Он все уверенней шагал,
Она была все невесомей!
И правильно, что не разжал
руки. В реальности веселой
Он не успел бы уберечь
От проводов и дуг трамвайных -
Ее, когда б нагрянул смерч
Внезапный.
Крен повальный
его не скряжевал:
Всегда
он приноравливал реальность
к тому, что не летало, да -
ря ему свою лояльность.
* * *
Заглазно, зазвездно...
На полупути
к свиданью -
зазренья колодка...
обняться,
примет путевых не найти,
не вырваться из околотка...
затравленной памяти.
Милая,
так
скатилась в провинцию пьеса,
что сдавший ее
окончательно смяк
и больше не празднует беса.
Черемушный
вдох мой!
Зарок от молвы!
На свет твоего поцелуя -
лишь тень,
лишь затменье несхожим,
увы,
ломящимся напропалую.
* * *
Отчаянность нужна, чтоб думать:
источиться -
Возможность упастись разъятости миров.
На этом свете быть - не плакать, и не длиться,
быть, как одна ... слеза.
Всего-то и делов:
отчаянность нужна, чтоб с каждою отключкой
В блаженных отмечаться,
супротив лет
гребя.
Черемуховый вдох!
Запечатлённость счастья!
До вывиха уключин - табань, не знать тебя!
Лукавство сватовства едва ли нам годится,
Мой ангел. Твоего бы - мой затянул в пике.
На этом свете - быть: не плакать,
и не длиться,
Быть как одна слеза у Бога на щеке.
* * *
Как мы хотим, чтоб нас любили -
Нас, не умеющих любить!
Все пароходы в этом мире
Должны разлуками трубить.
Все поезда и самолеты,
Нас уносящие к другим,
Должны стучать, реветь на взлете:
Любим, любим, любим, любим...
Запутавшись в понятьи долга
И накопив одни долги,
Мы присмиреем ненадолго
В плену намерений благих.
Но снова аэровокзалы
И расставаний поезда,
И угрызений запоздалых
Уже привычная узда.
* * *
Подолом крыльев прошурши
И чешуей капрона. Знаешь,
Как эти средства хороши,
Когда полжизни промотаешь?
Не сбив пыльцы, надежи нет
Увидеть как змеится след.
И как глаза в разрухе музык
Еще ясны, цепляясь за
просвет,
Что выветрен из кружев.
* * *
А музыка звучала,
Была такою близкою,
Казалось что не будет
Той музыке конца.
И, прикрывая воротом
И не давая выпорхнуть,
Я нес ее по улице -
Как чуткого птенца.
Но вот птенец стал птицею,
Затрепетал и вырвался,
И покачнулась улица
От звонкого крыла.
И превратилась в музыку
С огнями и деревьями,
Но ты ее не слышала,
А музыка была.
* * *
Наш роман никогда не окончится,
Это ясно уже по всему.
Ты приходишь в мое одиночество,
Словно стала женою ему.
Даже самая светлая музыка
Нас не в силах уже разлучить.
Над присягами всеми и узами
Лишь одно твое имя звучит.
Золоченых дорог твоих марево,
И осеннего леса кутеж...
Почему же все время мало мне
Тех даров, что навстречу несешь.
... Я растрачу себя бестолково,
В электричках твоих отсыпаясь,
Возвращаясь и радуясь снова, -
Раз уж ты мне
- такая -
досталась.
* * *
Все же детский порыв озорства
И в словах, и в движеньях -
К разлуке
не под стать выраженью лица
И глазам твоим с хмарью в излуки.
Эти горькие складки у губ
Убаюкает стук электрички.
Затаиться?
Но, ум жизнелюб,
Подчинится нажиму привычки
В разговоре найти поворот,
С неотвязчивостью пуританца
Охранять от дежурных щедрот
Эту зыбкую узость пространства.