Гулин Юрий Павлович : другие произведения.

Польский коридор. Красным по белому

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Уважаемые читатели! Полный текст романа можно приобрести в Электронном издательстве "Аэлита" http://iaelita.ru/. Для тех кто считает сумму 35 рублей за электронную копию чрезмерной на том же сайте можно скачать бесплатную сокращенную версию романа, зайдя в Демо-каталог.

Александр Антонов

КРАСНЫМ ПО БЕЛОМУ

(альтернативная сага)

"Им нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия!"

П.А. Столыпин

Книга третья

КОДЕКС ЗВЕЗДЫ

ПОЛЬСКИЙ КОРРИДОР

   Октябрь 1920
   Варшава
  

"Осень, осень -- это моё время.
Серым утром так приятно взгляду.
Я в кофейне милой между всеми
Не спеша, как в облаке, усядусь..."

   Юлиан Тувим, ау! Долго нам ждать, когда прелестница муза и в ЭТОМ времени нашепчет тебе на ухо эти прекрасные строчки?
   Все еще будет, верьте, друзья. Но видно не этой осенью, когда поляки ждут от своего любимого поэта совсем других стихов.

Я в военной форме между всеми
На прощальном ужине, усядусь..."

   Как-то так...
   Этим октябрем, который только-только принял золотисто-багряную эстафету у брата сентября, вся Польша жила предчувствием войны. Не все ее желали, но, чего греха таить, таких было все-таки большинство, по крайней мере, среди варшавян.
   "Пан Казимир, вы слышали последнюю новость из "Гданьской щели?" - "А что такое?" - "Там опять с мостов стреляли в поляков!" - "Не думаю, пани Ядвига, что это так. Лига Наций такого бы не допустила. Но вот что мне известно доподлинно. Пан Махульский, который сопровождает грузы к морю, рассказывал, что когда они проезжали под одним из мостов на них сверху мочились русские солдаты!" - "Матка Бозка, какой ужас! Когда же, наконец, Маршал положит этому конец?!" В разговор вмешивается еще один поляк: "Вот вы, милостивый пан, упомянули Лигу Наций, мол, она чего-то там не допустит. Но отчего, позвольте спросить, эта ваша Лига сначала отдала нам "Северные земли", а потом передумала и передала их русским?" - "Вы так говорите, потому что вам не все известно, пан - не знаю, как вас величать, - чуть снисходительно улыбается пан Казимир. - Лига Наций действительно передала Польше земли Западной Пруссии от Гданьска до Померании. Но эти шельмы, русские, сумели увязать вопрос о передаче "Северных земель" с признанием Польшей потери Восточной Галиции". Как истинный патриот пан Казимир, разумеется, ни словом не обмолвился о том, что на территории Восточной Галиции существует теперь Западно-Украинская Народная Республика, признанное Лигой Наций государство. И именно отказ Варшавы признать этот свершившийся факт дал повод России придержать исполнение другого акта Лиги Наций, о передаче Польше так называемых "Северных земель". А неизвестный пан этого и вовсе не знал, потому возмутился вполне искренне: "Как? Русские хотят взамен одних земель отнять у нас другие?" - "Так", - коротко ответил пан Казимир. "Так вот что я вам скажу, панове, - грозно воздел к небу указательный палец правой руки неизвестный пан, - пока жива Польша - такому не бывать!"
   После подобных разговоров взоры патриотически настроенных варшавян, как правило, обращались в сторону Бельведерского дворца, где размещалась резиденция главы возрожденного польского государства, Начальника государства Юзефа Пилсудского, резонно полагая, что именно оттуда придет столь долгожданный приказ: "Войскам перейти в наступление!"
  
   Этим погожим осенним днем война шла через анфилады Бельведерского дворца, шла в обличии чопроного джентльмена в безукоризненном черном костюме. Англичанин шел спокойным ни на миг не терявшим четкости шагом, зная, что все двери будут предупредительно распахнуты при его приближении, ибо в его лице к кабинету Пилсудского направлялась сейчас сама Великобритания, могущественная и неколебимая империя, над которой никогда не заходит солнце. Кто есть на фоне такого величия сам посланец? Да никто! Передаст, что велено, и можно спокойно смывать его в историческую клоаку. Потому имени его мы произносить не станем - для чего оно нам? Пусть останется безликим Черным человеком, вестником войны.
   Пилсудский встретил посланца стоя и не присел пока этого не сделал Черный человек.
   Вряд ли стоит утомлять тебя, дорогой читатель, полным пересказом их беседы. Ограничимся сутью.
   - Мне поручено передать, господин маршал, что вам следует поспешить с началом "освободительного похода", - перешел к главному Черный человек. - По данным нашей разведки, русский Генеральный штаб предпринимает меры для наращивания численности войск вблизи границ Польши. Взамен частей, отправленных на Восток, туда спешно перебрасываются воинские подразделения из других частей России. Кроме того русские снимают с консервации бронепоезда и часть кораблей Балтийского флота, а Путиловский и Обуховский заводы Петербурга выполняют срочный заказ на изготовление танков. Еще месяц, господин маршал, и для вас все будет слишком поздно.
   Пилсудский мрачно кивнул.
   - Мы это понимаем, ясновельможный пан. Более того. К сказанному вами могу добавить: новый комендант крепости Данциг всерьез занялся укреплением старых фортификационных сооружений и возведением новых.
   - Тем более, господин маршал, вам следует торопиться! - воскликнул Черный человек.
   - На какую помощь может рассчитывать Польша после начала боевых действий?
   Пилсудский произнес эту фразу стоя, тяжело опершись обеими руками о стол, не глядя на посланника. Черный человек счел возможным выглядеть удивленно-возмущенным.
   - Что я слышу, господин маршал? Получается, попадание в ваши руки немалой толики вооружения из арсеналов Австро-Венгрии и Германии, включая осадную артиллерию, вы считаете недостаточным?!
   - За то мы вам безмерно благодарны, - Пилсудский позу не изменил. - Но помимо материальной, нам требуется поддержка иного рода. Вы обещали воздействовать на Сенат так называемого Вольного города Данцига, чтобы он пошумел в Лиге Наций насчет притеснений со стороны русской армии, и что?
   Черный человек огорченно развел руками.
   - Увы, господин маршал. Оказалось, что население Данцига - а это в основном немцы - гораздо более боится польского присутствия, чем русского! Скажете, это наша вина?
   Пилсудский угрюмо промолчал, позволив Черному человеку без помех продолжить речь.
   - Тем не менее, даже те немногочисленные жалобы горожан польского происхождения, что нам удалось распространить в качестве официального документа Лиги Наций, заставляют русских вести себя в городе крайне осмотрительно, что замедляет скорость ремонтных и строительных работ на фортификационных сооружениях.
   Черный человек посмотрел на мрачного Пилсудского и добавил:
   - Но есть и весьма обнадеживающая для вас новость, господин маршал!
   Пилсудский, насторожившись, поднял голову.
   - Мощная эскадра кораблей флота Его Величества сегодня утром прошла Датские проливы и взяла курс на Данциг!
   Глаза Пилсудского радостно блеснули.
   - Добрая весть! Скажите, в случае необходимости эскадра поддержит огнем наши наступающие части?
   Черный человек улыбнулся с примесью кислинки.
   - Официальная цель визита эскадры - контроль за исполнением мандата Лиги Наций и, в случае необходимости, эвакуация граждан государств, членов Лиги Наций, которые находятся в Вольном городе Данциге. Но... - англичанин улыбнулся теперь уже хитро. - Командующему эскадрой дано задание расположить корабли в Данцигской бухте таким образом, чтобы они встали между берегом и кораблями русской эскадры!
   - И что это нам даст? - недоуменно спросил Пилсудский.
   - А то, что стрелять через наши корабли русские не посмеют. Таким образом, русские дредноуты не смогут поддержать огнем тяжелой артиллерии войска, обороняющие город!
   Пилсудский резко распрямился.
   - Сегодня же я объявлю мобилизацию! А наступление мы начнем тогда, когда корабли вашей эскадры встанут в Гданьской бухте.
  
  
   Петроград
   Генеральный штаб
  
   Нарком обороны вошел в Генеральный штаб в отличном настроении. Абрамов только что побывал на железнодорожной станции, где в условиях строжайшей секретности шла погрузка танков Т-31 (такую маркировку получил первый российский средний танк) на платформы.
   Киров не подвел. Без устали мотался между питерскими заводами, где работа над особым заказом была организована в три смены, то есть круглосуточно. Спал ли он в эти дни? Очевидно, да. Ну не может человек провести месяц без сна. Однако успевал везде, воодушевляя рабочих на трудовой подвиг. И танки, один за другим, покидали сразу два конвейера, чтобы через короткий промежуток времени оказаться уже на танкодроме. Там они проходили обкатку, там же тренировали экипажи. Потом станция, погрузка на платформы и секретным порядком вперед, к Бресту, к польской границе!
   Да ладно, скажите вы. Ну, погрузка, допустим. А в пути, какие секреты? Чем ты танк на платформе замаскируешь, чтобы он на себя похож не был?
   Эх! недооцениваете вы рабочую смекалку. Танк на платформе с помощью крана прикрывали сверху кузовом, так, что платформа становилась похожей на обычный грузовой вагон. В пункте разгрузки достаточно было раскрутить несколько болтов, и кузов рассыпался - разгружайтесь, товарищи танкисты!
  
   Дежурный офицер, отдав рапорт, доложил:
   - Товарищ нарком, вас ожидают в ситуационной комнате!
   Абрамов кивнул и направился в указанный адрес. В ситуационной комнате ему навстречу устремился Бонч-Бруевич.
   - Ну, наконец-то, Глеб Васильевич! Четыре часа назад в Польше объявлена мобилизация. Нарком вслед за начальником Генерального штаба подошел к огромной карте России и прилегающих территорий, которая занимала всю стену. На карте флажками были отмечены "горячие" точки. Абрамов отметил, что Варшава теперь украсилась флажком изображающим стяг Войска Польского.
   - Еще до объявления мобилизации, - продолжал доклад Бонч-Бруевич, - перед самым рассветом отряды Пилсудского вторглись в пределы ЗУНР. - Абрамов перевел взгляд в район Львова. - Махно внял нашим предупреждениям, - говорил Бонч-Бруевич, - и сосредоточил невдалеке от польской границы конную группу Кожина. Сведений о столкновениях между петлюровцами и внутренними войсками Украины пока не поступало.
   - Что Брусилов? - спросил нарком.
   - Привел войска округа в полную боевую готовность. Пока нападений на гарнизоны не отмечено.
   - От Миронова есть новые сообщения?
   - Нет, - отрицательно покачал головой начальник Генерального штаба. - Сведения старые: казачий корпус сформирован и ждет команды на отправку. Командовать корпусом Миронов намерен сам.
   - Хорошо, - кивнул Абрамов, - Что-то еще? - спросил он у Бонч-Бруевича, заметив, что тот читает только что принесенный бланк радиограммы.
   - Да, - оторвал взгляд от текста радиограммы Бонч-Бруевич, - в Балтийское море вошла английская эскадра, количество вымпелов, класс кораблей и курс уточняются.
   - Ну, с курсом, положим, ясно, - Абрамов посмотрел на Бонч-Бруевича, - Идут на Данциг, Михаил Дмитриевич?
   - Несомненно! - кивнул начальник Генерального штаба.
   - Как мы и ожидали, - констатировал Абрамов. - Передайте Развозову, пусть действует согласно заранее утвержденному плану, а мне дайте провожатого к "вертушке", надо доложить о создавшейся ситуации Председателю Совнаркома.
   - Слушаюсь, - коротко кивнул Бонч-Бруевич. Отошел, а вскоре к Абрамову подошел офицер и сопроводил к телефону.
  
   Нарком обороны и начальник Генерального штаба пили чай в кабинете Бонч-Бруевича, когда принесли свежие сообщения.
   - От Развозова, - начал зачитывать Бонч-Бруевич. - Остатки армии Шишко срочно грузятся на корабли, для отправки в Данциг. - Бонч-Бруевич кинул взгляд на Абрамова.
   - Всё верно, - кивнул нарком. - Объявленная Польшей мобилизация развязывает нам руки в этом вопросе.
   - Уточнен состав английской эскадры, - продолжил Бонч-Бруевич. - Четыре линкора, два крейсера, семь эсминцев, плюс вспомогательные суда, всего 17 вымпелов. Наша эскадра вышла из Хельсинки. Постараются прибыть в Данцигскую бухту не позже англичан. А это от Брусилова, - начальник Генштаба опять кинул взгляд на наркома. - Алексей Алексеевич сообщает, что попыток атаковать гарнизоны петлюровцы пока не предпринимали. Зато есть сообщение о крупном боестолкновении между гайдамаками и конниками Кожина. Исход боя остался за петлюровцами, Кожин отступает.
   - Посмотрите, Михаил Дмитриевич, - попросил Абрамов, - нет ли депеши от Махно.
   - Сейчас, - Бонч-Бруевич стал перебирать оставшиеся бланки. - Вот. Есть. Сообщает, что готов принять помощь.
   - Лучше поздно, чем никогда! - с плохо скрываемой досадой произнес Абрамов. - Михаил Дмитриевич, подготовьте приказ Миронову: корпусу выступать. Да, пусть согласует маршрут движения эшелонов с украинскими товарищами.
   - Слушаюсь! - Бонч-Бруевич встал и направился к выходу из кабинета.
  
   Варшава
   Резиденция Пилсудского
  
   - Согласно ваших указаний, пан маршал, сроки проведения военной операции по возврату "Северных земель" определены от двух недель до одного месяца. Для успешного проведения осенней компании образовано три фронта: Северный, под командованием генерала Холлера, Центральный, под командованием генерала Смирлы и Резервный, под командованием генерала Иванкевича.
   Пилсудский внимательно следил за докладом генерала Розвадского, сверяясь в уме: все ли его замечания учтены при составлении окончательного плана боевых действий?
   - Основная роль в осенней компании отводится войскам Северного фронта. Как только вы отдадите приказ, обе его армии перейдут в наступление. 5-я армия генерала Скифского будет продвигаться по правому берегу Вислы. Ее задача перерезать железнодорожную ветку Кёнигсберг - Гданьск и выставить заслон в районе Эльблонга и Вислинской косы. Непосредственно освобождать Гданьск будет 1-я армия генерала Латника, которая блокирует крепость с юга и атакует ее с запада.
   - Не маловато ли сил вы отрядили непосредственно для штурма? - нахмурился Пилсудский. - Какими силами располагает Шишко?
   - Согласно мандату Лиги Наций русские могут разместить в крепости не более одной пехотной бригады плюс обслуга артиллерийских позиций. Даже с учетом той чехарды, которую они затеяли в последнюю неделю со сменой войск, у Шишко не более двух бригад.
   - А флот?
   - Его численность так же ограничена мандатом Лиги Наций. В настоящее время из кораблей, имеющих на вооружении тяжелую артиллерию, на Гданьском рейде находится только линкор "Республика". Правда, на подходе русская эскадра, но её появление в Гданьской бухте ожидается одновременно с приходом английской эскадры, которая, мы надеемся, сумеет нейтрализовать русские корабли.
   - На англичан надейся... - начал Пилсудский, потом осекся, пожевал губами и произнес:
   - Вот что, генерал, усильте-ка штурмовую группу одной дивизией из состава Резервного фронта.
   - Слушаюсь, пан маршал! Разрешите продолжать?
   - Сделайте милость! - буркнул Пилсудский.
   - Тактика войск Центрального фронта в этой компании сугубо оборонительная. 4-я армия генерала Скирского в районе Белостока и 3-я армия генерала Зеленского в районе Бреста прикрывают путь на Варшаву.
   - Полагаете, русские могут нанести удар с обоих этих направлений одновременно? - спросил Пилсудский.
   - Нет, пан маршал. На это у них, по нашим сведениям, не хватит войск. Скорее всего, прорыв следует ожидать со стороны Бреста. В этом случае армия Скирского ударит во фланг наступающим русским частям.
   Пилсудский молча кивнул, а Розвадский продолжил:
   - На случай возникновения непредвиденных обстоятельств образован Резервный фронт. Обе его армии размещены таким образом, чтобы при необходимости оказать поддержку войскам Северного и Центрального фронтов, они же прикрывают Варшаву: 2-я армия генерала Ружинского с северо-запада и 6-я армия генерала Енджерского с юго-востока.
   Пилсудский докладом остался доволен. Польша к победоносной войне готова. Осталось уточнить отдельные детали.
   - Какими силами располагают русские для наступления на Варшаву?
   - До трех полевых армий, две из которых они могут использовать на направлении главного удара. В принципе этого может хватить для того, что прорвать оборону и даже продвинуться вглубь нашей территории на десяток другой километров. Но когда их наступающие части будут контратакованы войсками нашего Резервоного фронта их наступлению придет конец.
   - Откуда такая уверенность? - спросил Пилсудский.
   - Для успешного наступления требуется либо многократный перевес в живой силе, либо значительное техническое превосходство, пан маршал. На данный момент ни тем ни другим русские не обладают. Войск у них не больше нашего, и серьезно увеличить их численность в короткий срок они не смогут. Перебросить войска с Кавказа им не позволит оперативная обстановка как на самом Кавказе, так и на Украине. Резервы из других регионов едва-едва закрыли брешь, образовавшуюся после отправки на восток экспедиционного корпуса Слащева. С ним же, кстати, ушли и все бронепоезда. Те же бронепоезда, что находятся в так называемом резерве, за столь короткий срок они вернуть в строй просто не успеют.
   - А танки, о которых нас предупредили англичане?
   Розвадский пожал плечами.
   - Да какие там танки, пан маршал. Два, три десятка машин типа Рено FT-17? Вы же их видели, большая их часть будет уничтожена при прорыве обороны.
   - Но англичане говорили о каких-то новых танках.
   - Если такие танки и существуют, то только на уровне опытных образцов. Нет, пан маршал, танков в этой войне нам нечего бояться!
   - А русские самолеты?
   - Это гораздо серьезнее, - согласился Розвадский. - Но, во-первых, англичане поставили нам новейшие зенитные орудия в достаточном количестве, чтобы прикрыть и войска и столицу, а, во-вторых, у нас уже есть и собственная авиация. Так что и с этой стороны, пан маршал, серьезных неприятностей ждать не приходится.
   - Ладно, - хлопнул ладонью по штабной карте Пилсудский, - убедили, давайте карандаш!
   Генерал протянул ему красный карандаш, Пилсудский надписал в углу карты "Утверждаю" и расписался.
   - Как только получаем от англичан уведомление, что корабли их эскадры встали на Гданьском рейде, тут же отдавайте приказ о наступлении!
   - Слушаюсь, пан маршал!
   - Ну, а теперь докладывайте, что происходит в Галичине?
   - Войска Пилсудского успешно продвигаются вглубь территории, пан маршал. В ходе недавнего боя отряды Кожина потерпели поражение и отступают. В том сражении отличились конники полковника Яноты!
   - Бывшего полковника, пан генерал, бывшего. Не забывайте, что Польша войны ЗУНР не объявляла, и наши люди могут принимать участие в боевых действиях исключительно в качестве добровольцев, оставивших службу в Войске Польском.
   Генерал склонил голову в знак покорности, но было видно, что он недоволен. Пилсудский похлопал его по плечу.
   - Так надо, Тадеуш. Дипломатия - гори она ясным огнем! Но так мы можем надеяться, что обе части Украины не объявят нам войну вслед за Россией, побоятся, что Лига Наций такого их поступка не одобрит.
   - А как объявят, пан маршал? - поднял голову Розвадский.
   - Тогда пусть пеняют на себя! - воскликнул Пилсудский. - Тогда нам никакая Лига Наций не указ. Пойдем на Львов! Соберем мы ради такого случая еще одну армию, а, Тадеуш?
   - Соберем, пан маршал!
  
   Петроград
   Генеральный штаб
  
   Начальник ГРУ генерал-майор Ерандаков вошел в кабинет без доклада, что указывало на чрезвычайную срочность сообщения. Потому Бонч-Бруевич в ту же секунду прервал совещание и попросил его участников на некоторое время переместиться в приемную. Пропуская мимо себя офицеров, Ерандаков со значением стрельнул глазами в сторону начальника ГМШ (Главный морской штаб) адмирала Бахирева. Бонч-Бруевич понял и распорядился:
   - Михаил Коронатовч, задержитесь!
   То, что сведения, с которыми прибыл Ерандаков, были получены от СВР (Служба внешней разведки) начальника Генерального штаба не удивило: по прямому приказу Ежова все разведданные добытые службами, подчиненными ВЧК и касающиеся военных приготовлений Польши, незамедлительно ложились на стол начальника ГРУ. А вот сами сведения его слегка озадачили.
   - Что скажете, товарищ адмирал? - обратился он к Бахиреву.
   - Тут все предельно ясно, товарищ начальник Генерального штаба! - насупил брови моряк. - Англичане хотят лишить оборону Данцига поддержки линейных сил флота.
   - Поясните, - попросил Бонч-Бруевич.
   - Если корабли английской эскадры встанут на внешнем рейде Данцига в линию, за которую не смогут проникнуть наши линкоры, в силу отсутствия там должных глубин, то...
   - Можете не продолжать, - прервал его Бонч-Бруевич. - Наши корабли не могут вести огонь, прикрываясь от ответного огня кораблями "союзников" - это понятно. Что предполагаете предпринять?
   - Немедленно дадим радио Развозову, но боюсь, что это уже ничего не изменит. Наши корабли идут по дымам английской эскадры.
   - А тот линкор, что находится в Данциге?
   - "Республика"? - уточнил Бахирев. - Это наша единственная надежда...
  
   Данциг
  
   Радио от комфлота попало к командиру линкора "Республика", когда тот с мостика наблюдал за входом на внешний рейд кораблей английской эскадры. "А этот куда прет?" - ворчал капитан 1-го ранга Яновский, наблюдая как легкий английский крейсер идет прямо в ту часть бухты, где находился линкор. В этот момент шифровальщик и передал ему бланк радиограммы. Прочитав, Яновский бросил на крейсер полный ярости взгляд, с губ моряка сорвалось далеко не уставное словечко. Но дальше все было по уставу. "Боевая тревога! Штурмана с лоцией в рубку!"
   Еще через несколько минут Яновский спрашивал стоящего на крыле старшего офицера: "Что там?" - "Лезет, чертяка, - отвечал тот, не отрываясь от бинокля, - похоже хочет нас обойти и встать ближе к берегу!" Перекрыть дорогу супостату могли бы эсминцы, но все они находились на внутреннем рейде Данцига и сюда никак не успевали. "Куда он лезет, куда?" - торопил Яновский штурмана, склонившегося над лоцией бухты. "Думаю, сюда, товарищ командир, - ответил тот, тыча в карту тупым концом карандаша. "Что тут?" - заглянул в лоцию Яновский. "Что-то типа неширокого пролива между банками, - доложил штурман. - Ближе, чем здесь, к берегу не подойти ни одному кораблю" "Какая там глубина?" - спросил Яновский. "Для англичанина достаточная" - "А для нас?" Штурман с сомнением покачал головой: "Можем днищем зацепиться, товарищ командир, да и бортами тоже. А если и влезем, как обратно выходить будем?" - "То уже другая печаль, - ответил Яновский. - Прокладывай курс!"
  
   Командир английского крейсера распорядился застопорить ход, когда увидел прямо по курсу борт линкора. Он немедленно сообщил о происходящем командующему эскадрой, на что тот с присущим англичанам хладнокровием ответил: "Не страшно. В ту щель русский дредноут не пролезет, скоро уткнется в мель носом. Сдаст назад, сразу проникайте в пролив. Останется стоять так, пусть стоит. В таком положении серьезной огневой поддержки береговым силам он оказать не сможет. Видит бог, большего поляки от нас требовать не могут!"
  
   Шишко, когда ему доложили о маневрах "Республики", тут же вскочил на дрезину и примчался в Нейфарвассер, буквально прибежал на ближний к месту событий бастион и теперь в совершеннейшем обалдении наблюдал со стены за происходящим на море.
   Меж тем линкор очень осторожно приближался к берегу. Достигнув, видимо, какой-то определенной точки, стал поворачивать вправо. Почти этот маневр завершил, когда послышался сильный скрежет. Линкор дернулся и замер под небольшим углом к береговой линии относительно совей продольной оси.
   "Приплыли!" - констатировал Шишко и приказал сигнальщику вызвать командира "Республики" к нему с рапортом.
  
   Глядя на приближающегося каперанга Шишко предвкушал, какой разнос он ему сейчас устроит. Но увидев, с каким довольным лицом тот к нему шествует, передумал. А приняв рапорт со всеми необходимыми пояснениями, так еще и поблагодарил за службу.
   - Значит, вот какую бяку хотели учинить нам англичане, - покачал головой Шишко. - Комфлота о своих достижениях доложил? - спросил он у Яновского.
   - Так точно!
   - И что Развозов?
   - Дал добро!
   - Ну, значит, так тому и быть! - подвел черту Шишко. Потом хитро глянул на Яновского. - Ты теперь, стало быть, из командира корабля превратился в командира береговой батареи?
   Яновский неопределенно передернул плечами.
   - Ладно, - добродушно усмехнулся Шишко. - Закончим с делами, снимут твой линкор с мели. Есть еще что сказать?
   - Так точно! Комфлота приказал передать на берег все орудия за исключением орудий главного калибра. Все равно бы это пришлось делать перед снятием с мели, чтобы уменьшить осадку, - пояснил Яновский.
   - О це дило! - обрадовался Шишко. - Вместе с комендорами?
   - Так точно! Так же на берег приказано перевести большую часть команды.
  
   **
  
   День выдался хлопотным. С утра поляки большими силами перешли в наступление, смяли малочисленное прикрытие и резво продвигались к крепостным укреплениям, окружая город с суши. Англичане им явно подыгрывали. Мало того что их корабли препятствовали нормальной постановке на внешнем рейде пришедшим из Хельсинки кораблям эскадры Развозова, так они еще всячески мешали постановке к причалам транспортов во внутренней гавани Данцига. В акватории порта то и дело возникали аварийные ситуации. Англичане сыпали обвинениями в адрес российских моряков в нарушении Морского права в части уклонения от столкновения при маневрировании, те, стиснув зубы, продолжали делать свое дело. Шишко откровенно задолбался отвечать на звонки проанглийского коменданта торгового порта, который требовал убрать транспорты от причалов - ему де они нужны для начала экстренной эвакуации граждан стран участниц Лиги Наций. Шишко было не до его проблем, да и надоело, и он перепоручил вопрос одному из своих морпехов. Полковник был мужик неразговорчивый, он просто перестал отвечать коменданту и лишь приказал усилить охрану причалов и маршрутов следования воинских подразделений и грузов.
   Комендант торгового порта, прекратив терзать бесполезный телефон, просто следил за действиями русских, благо из широкого окна его кабинета были видны многие причалы, где шла разгрузка. Комендант был откровенно шокирован, такого он просто не ожидал. Предполагалось - всё, что русские успеют к этому времени доставить по морю: одна стрелковая бригада и какое-то количество боеприпасов. Но вот уже выгрузилась как минимум дивизия, а количество ожидающих на рейде транспортов не уменьшилось и вполовину. Когда же с одного из судов на причал стали выгружать броневики и даже танки, комендант срочно связался с командующим эскадрой.
  
   В каземат Шишко не пустили. Дорогу преградил полковник в форме спецназа НГБ.
   - Товарищ контр-адмирал, вам сюда нельзя! - вежливо, но твердо объяснил полковник.
   - Что значит мне сюда нельзя?! - взревел Шишко. - Да кто ты, черт побери, такой?!
   - Поверьте, это в ваших же интересах, - сказал полковник, одновременно протягивая адмиралу бумагу.
   По мере чтения левая бровь адмирала удивленно приподнялась, гнева на лице поубавилось, зато на нем проявились признаки растерянности. Вернув бумагу полковнику, Шишко некоторое время потоптался на месте, явно не зная как ему поступить. Потом обратился к спецназовцу, уже не повышая тона:
   - Можно вас на минутку?
   Они отошли в угол, где их разговор никто не мог услышать и там Шишко спросил:
   - Кто эти люди там за дверью?
   - Вы уверены, что хотите это знать, товарищ контр-адмирал? - голосом в котором слышалось предупреждение, спросил полковник.
   - Да!.. - начал вскипать Шишко, но тут же осекся. - Да, полковник, я в этом уверен.
   - Хорошо, - вздохнул спецназовец. - Но эта информация только для вас. В каземате размещена особая штрафная команда.
   - Фу ты ну ты! - воскликнул Шишко. - Да у меня этих штрафников почитай батальон наберется, но никто их так не стережет. Этим-то откуда столько чести?
   - Обычные штрафники могут искупить свою вину на поле боя и вернуться в строй или, как минимум, рассчитывать на смягчение наказания, - ответил полковник. - А эти, - он боднул головой в сторону двери каземата, - могут только достойно умереть на поле боя, другого им не дано.
   Шишко порадовался, что тут так темно и полковник вряд ли заметит, как побледнело его лицо.
   - Так там?.. - он не закончил фразы, но полковник его прекрасно понял.
   - Точно так, товарищ контр-адмирал, - со значением подтвердил он.
   В этот миг из каземата донесся приглушенный толстой дверью взрыв смеха.
   - Они еще могут смеяться, - покачал головой Шишко.
  
   Еще несколько дней назад людям, дружный смех которых так удивил Шишко, было совсем не до веселья. Все они, общим числом пятнадцать, принадлежали к когорте особо опасных мятежников и содержались в одиночных камерах тюрьмы Трубецкого бастиона Петропавловской крепости. В тот день они впервые после ареста встретились в небольшом внутреннем дворике со всех сторон окруженном каменными стенами. До этого им приходилось бывать здесь только поодиночке во время кратких прогулок. Теперь они сдержано здоровались, некоторые даже обнимались, но особой радости эта встреча никому не принесла, потому что все думали об одном.
   - Как думаешь, Паша, зачем мы здесь? - негромко спросил Крыленко у Дыбенко.
   Тот не успел ответить, его опередил находившийся поблизости Тухачевский:
   - Чтобы встать к стенке, - пожал плечами бывший начальник Генерального штаба, - ежу понятно!
   Поскольку сказал он это достаточно громко, все головы повернулись в его сторону, а Блюмкин так хотел что-то возразить, но открылась дверь, выбежали спецназовцы с "Самопалами" и выстроились вдоль стены. Их командир в форме полковника, тот самый, что позже беседовал с Шишко, сделал приглашающий жест в строну противоположной стены: - Прошу, граждане!
   Шли неохотно, построились, как попало. Полковник раскрыл папку, которую держал в руке и зачитал бумагу, из которой следовало, что следствие по делам закончено, но, прежде чем они (дела) попадут в трибунал, фигурантам предоставляется возможность принять участие в боевых действиях. Ропот и переглядки, потом Тухачевский спросил:
   - С кем воюем, гражданин полковник?
   - С поляками.
   Дальше полковник кратко обрисовал создавшуюся на западных рубежах России обстановку, не забыв упомянуть о том, что немалая доля вины в том, что она (обстановка) сложилась именно так, лежит на всех пятнадцати фигурантах.
   Голос подал Дыбенко:
   - Я правильно понимаю, гражданин полковник, нам предоставляется возможность искупить вину кровью?
   - Мёртвые сраму не имут - жестко ответил полковник. - В этом заключается весь ваш шанс. Кто хочет его использовать, выходи вперед!
   Первыми от стены отошли Дыбенко и Крыленко, чуть позже к ним присоединился Тухачевский, за ними потянулись остальные. Вскоре у стены остался одиноко стоящий субъект, отрешенно разглядывающий что-то у себя под ногами.
   - А ты чего, Паша? - крикнул Блюмкин.
   Тот не ответил и взгляда от земли не оторвал.
   - Твой архаровец? - поинтересовался Дыбенко у Блюмкина.
   - Мой, - подтвердил тот и попытался пояснить странное поведение своего бывшего подчиненного: - У него в отличие от всех нас ни чина ни звания вот и надеется видно на снисхождение.
   - А как же он безчинный и беззванный в нашей компании-то оказался?
   - Видно из-за фамилии, - криво усмехнулся Блюмкин.
   - Что за фамилия такая? - удивился Дыбенко.
   - Негодяев!
   - Что, серьезно? - не поверил Дыбенко, потом с сомнением произнес: - Фамилия и правда чудная, но неужели его только из-за этого к нам определили?
   - Да не ведись ты. - Тухачевский произнес это с раздражением, наивность Дыбенко стала его доставать. - Не видишь, он так шутит. Я слышал у этого Негодяева руки по локоть в крови.
   - Это точно, - подтвердил Блюмкин.
  
   То, что повезут в Данциг, от них не скрывали. С судна вывели под вечер уже в темноте, везли в закрытой машине. Заведя в каземат дали одну свечу на всех и закрыли дверь. Кое-как осмотрелись. Обстановка не богатая: параша, ведро с водой поверх которой плавает ковш и тюфяки набитые соломой вдоль стены. Подушек нет, но есть одеяла. Зато сухо и не очень холодно. Стали укладываться спать, когда у дальней стены послышался крик:
   - Товарищи, здесь есть кто-то еще, тащите свечу!
   Старожил каземата заслонялся от света руками, но его все равно опознали.
   - Негодяев!
   - Паша!
   - Ты как здесь?
   - Все-таки решил с нами? - поинтересовался Тухачевский, нагибаясь к Негодяеву. Чего молчишь? - Что рассмотрел у того на лице, распрямился и воскликнул:
   - Вот потеха, он не решил, а они его все одно сюда доставили!
   Конец фразы потонул во взрыве смеха, который и услышал Шишко.
  
   Петроград
   Генеральный штаб
  
   Начальник Генерального штаба генерал-лейтенант Бонч-Бруевич пребывал в недоумении. Он только что ознакомился с заявлением Советского правительства и теперь усиленно морщил лоб, пытаясь вникнуть в суть документа. За этим занятием и застал его нарком обороны Абрамов.
   - Что, Михаил Дмитриевич, - весело спросил он, после того, как они поздоровались, - не по зубам орешек?
   - Скорее, не по уму, Глеб Васильевич, - вздохнул Бонч-Бруевич, - Никак не возьму в толк: война это или как?
   Текст, внесший сумятицу в ум бравого генерала, гласил: "Несмотря на все усилия, предпринятые СФРР и рядом других государств членов Лиги Наций, разрешить так называемый "Польский вопрос" путем дипломатических переговоров не удалось. В ночь с 8 на 9 октября 1920 года польские войска вторглись на территорию бывшей Западной Пруссии (ныне подмандатной территории СФРР) и в настоящее время продвигаются по обоим берегам Вислы в направлении Данцига. В связи со сложившейся обстановкой Советское правительство приняло решении о введении военного положения в некоторых западных областях (перечень прилагается), где с нынешнего дня объявляется частичная мобилизация, а так же на Балтийском флоте. Для восстановления утраченного по вине польской стороны статуса-кво войскам ныне образованного Западного фронта под командованием генерал-лейтенанта Егорова отдан приказ: при поддержке Балтийского флота провести на территории Польши ограниченную военную операцию по принуждению к миру. В целях недопущения потерь среди мирного польского населения войскам Западного фронта предложено воздержаться от применения осадной артиллерии и авиации при ведении боевых действий в непосредственной близости от городов и других крупных населенных пунктов при условии, что польская сторона так же будет придерживаться этих правил".
   - Дорогой мой, Михаил Дмитриевич! - дружески произнес Абрамов. - Не мне вам говорить, что войны бывают разные. А новые времена требуют и новых подходов к ведению боевых действий. Ограниченная военная операция отличается от полномасштабной войны во-первых, сроками: на все про все не больше месяца; во-вторых, тем, что в ней мы не стремимся завладеть ни пядью чужой земли даже на время, то есть на временно занятых нашими войсками территориях не будет вводится даже оккупационный режим - власть, какой была такой и останется, если это, конечно, мирная власть, а контакт военных с населением будет предельно ограничен. Для этого мы и направили в войска специально подготовленные отряды милиции. Контакт с населением - это их задача. Они же будут совместно с воинскими патрулями пресекать любые поползновения со стороны наших солдат к мародерству, насилию и прочей уголовщине. А в будущем в армии появится специальная военная милиция. Да вы же соответствующие директивы сами подписывали?
   - Подписывал, - согласился Бонч-Бруевич, - не сильно, честно говоря, вникая в их смысл. Мне было достаточно того, что под ними уже стояла ваша подпись.
   - А вот это вы зря, - пожурил начальника Генерального штаба нарком обороны. - Вникли бы тогда, не было бы вопросов теперь.
   - Разумеется, вы правы, - вздохнул Бонч-Бруевич. - Но сроки, сроки. Ведь еле успели подготовить военную часть операции.
   - И справились с этой задачей отменно! - подтвердил Абрамов. Потом посмотрел на откровенно огорченное лицо Бонч-Бруевича и сказал вроде как примирительно: - Не огорчайтесь, Михаил Дмитриевич. Главное вы сделали, а политесам будем учиться на ходу.
  
   Гродно
   Штаб Западного фронта
  
   Как и большинство военных, генерал-лейтенант Егоров "голубые мундиры" не жаловал, пусть они нынче и иного цвета и обладатели их называется иначе, чем в прежние времена. Потому присутствие возле себя генерала НГБ терпел с трудом. Мало что сатрап, так еще в одном с ним звании! Члену Военного совета Западного фронта генерал-лейтенанту Бокию сносить такое стало невтерпеж, и он вызвал командующего фронтом на откровенный разговор.
   - Вот что, Александр Ильич, - сказал Бокий, глядя прямо в глаза Егорову. - Предлагаю поговорить не как генерал с генералом, а как коммунист с эсером.
   - Давай попробуем, - с легкой усмешкой согласился Егоров.
   - Тогда не скалься, товарищ, а слушай. Мне на твою спесь золотопогонную плевать с высокой березы, понял?! Меня сюда направили дело делать, и я его, будь спокоен, сделаю, а ты, будь добр, сделай свое!
   - Так я разве ж против? - слегка смутился такого напора Егоров.
   - А мне как раз показалось, что против! - продолжил наседать Бокий. Но увидев, что Егоров опять набычился, перешел на другой тон.
   - Да пойми ты, дурья башка, я твоему единоначалию не помеха. Как начнешь наступать, так и вовсе меня не увидишь. Твой фронт - мой тыл, лады?
   - Лады, - чуть поколебавшись, согласился Егоров. - Только ты в моих тылах не сильно-то гайки закручивай.
   - А ты придерживай своих орлов от ненужных контактов с мирным населением, так мне, может, гайки и вовсе крутить не придется.
   - Легко сказать, - вздохнул Егоров, - солдат он из боя по-разному выходит, иной никак остановиться не может.
   - Так на то у тебя комиссары имеются, чтобы горячие головы остужать, - напомнил Бокий.
   - А вот тут у тебя ошибочка вышла, - обрадовался чужой промашке Егоров, - нетути больше комиссаров!
   - Тьфу, зараза! - ругнулся Бокий. - Совсем я с тобой зарапортовался. Не комиссары, конечно, офицеры по воспитательной работе.
   - Другое дело, - улыбнулся Егоров. - Ладно. Напрягу я своего зама по этой самой воспитательной работе, чтобы он своим подчиненным хвосты накрутил.
   - Во-во, - одобрил Бокий, - чем лучше они со своей задачей справятся, тем меньше у нас с тобой будет поводов встречаться.
   - Да не так уж и сильно ты мне мешаешь, - соврал Егоров и тут же перевел разговор на другую тему. - Ты мне лучше вот что заясни. Меня этим мой зам по тылу озадачил, а я, стало быть, у тебя хочу спросить. По новой моде, мы по мере продвижения вглубь польской территории ничего у местного населения реквизировать не будем, так?
   - Так, - подтвердил Бокий.
   - А как? Неужто все из России завозить будем?
   - Зачем, - улыбнулся Бокий. - Реквизировать не будем, будем покупать.
   - У нас что, на это деньги есть? - удивился Егоров.
   - А ты об этом у своего начфина спроси, - посоветовал Бокий.
  
   Когда начфин подтвердил, что в его распоряжении имеется достаточное количество польских марок (денежная единица Польши), Егоров только головой покачал.
  
   **
  
   За эту операцию командир спецподразделения был представлен к ордену Красной Звезды.
  
   Литерный поезд шел из Варшавы в сторону границы. В одном из вагонов везли деньги для нужд Центрального фронта. В виду предстоящей военной операции сумма была весьма внушительной. Учитывая обстоятельства, с охраной тоже не поскупились. Мало что в вагоне с деньгами помимо банковских служащих было несколько вооруженных охранников, так еще рядом был прицеплен вагон с жандармами. После одной из станции, где до конечного пункта следования было уже рукой подать, жандарм, дежуривший в тамбуре последнего вагона заблокировав дверь, ведущую в вагон, открыл заднюю дверь вагона. Поезд после стоянки еще не набрал ход потому те несколько человек, что влезли в вагон через открытую дверь, сделали это быстро и без особого труда. Подождав, пока огни станции померкнут в ночи, дверь снова открыли и диверсанты (будем называть их так) перебрались на крышу. Жандарм в тамбуре закрыл дверь наружу и разблокировал дверь в вагон. А диверсанты были уже на крыше вагона с деньгами. Заложили под верхний люк взрывчатку и распластались на крыше. Хлопок и люк, подскочив на несколько сантиметров, улетает в ночь. Взрыв малой силы услышали только в самом вагоне, но не сразу сообразили, в чем дело. А когда сообразили, стало поздно, в люк полетели баллоны со слезоточивым газом. Трое диверсантов в противогазах спрыгнули в люк, двое остались на крыше.
   Жандарм в тамбуре последнего вагона услышал условный стук и открыл заднюю дверь, не забыв вновь заблокировать дверь в вагон. Диверсанты сначала спустились в вагон, а потом, дождавшись, когда поезд на очередном опасном участке замедлит ход, по очереди стали спускаться на рельсы, скинув туда же мешки с деньгами. За последним диверсантом жандарм запер дверь, разблокировал дверь в вагон и спокойно продолжил дежурство. Потом его, разумеется, неоднократно допрашивали, но доказать его участие в акции так и не смогли.
   Так польское правительство само оплатило будущие расходы русской армии на закупку продовольствия и фуража у польских крестьян.
   Осталось добавить, что акции предшествовали упорные тренировки, сначала на стоящем вагоне, а потом на ходу, на безлюдной тупиковой ветке под Петроградом. Курировал операцию сам нарком ГБ Ежов. Он же изготовил взрывчатку.
  
   Западная Украина
  
   - Что, брат, потрепали тебя гайдамаки? - спросил Миронов у своего старого знакомца полковника Кожина.
   - Тю на тебя! - ответил тот. - Чтоб ты знал, не родился еще тот гайдамак, что победит Кожина!
   - А как же тогда прикажешь понимать твой драп нах остен?
   - Так то не гайдамаки были, - сплюнул Кожин, - то пшеки.
   - ?
   - Ну, ляхи, - так понятнее?
   -- Пшеки, ляхи... поляки, что ли? - нахмурился Миронов. Уверен?
   - Я что тебе регулярное войско от гайдамаков не отличу? - обиделся Кожин.
  
   **
  
   - Ну что, брат, проверим, дурнее петлюровцы австрийских гусар, чи нет? - обратился Миронов к Кожину.
   - Та такие же дурни, - ответил тот. - Глянь, уже на намёт перешли!
   - Тогда разъезжаемся! - скомандовал Миронов.
   И опять, как тогда, в 18-м, не так уж, кстати, и далеко от этих мест, развели за собой конников казак Миронов и махновец Кожин, оставив мчащуюся конную лавину один на один со строем пулеметных тачанок. Вот только петлюровцы поступили точно так же: разъехались в разные стороны. И оказалось, что это не конная лавина, а небольшая конная группа, за которой уже изготавливалась к стрельбе батарея полевой артиллерии. Получилась, как говорят в Одессе, "картина маслом". И кто тут кого передурил? Думаете, гайдамаки казаков с махновцами? Так вы не угадали! Дело в том, что тачанки на этот раз были не настоящие. Нет, не так. Тачанки как раз были самые настоящие, а вот пулеметы на них были установлены из числа сломанных, а то и вовсе бутафорские. И сидели за ними не бойцы внутренних войск Украины и мироновцы, а пленные гайдамаки, под них снаряженные и привязанные к тачанкам веревками. План был таков. Никакого огня с тачанок, конечно, вестись не будет. Когда конная лавина на них налетит, образуется куча мала из кричащих, мало что понимающих людей, ржущих лошадей и повозок с хламом. Вот тут и накроет их артиллерия. Потом подлетят уже настоящие тачанки. А когда побитая взрывами и посеченная пулями конница пустится наутек, устремятся за ней лихие кавалерийские полки и будут рубить отступающих острыми саблями. Этот план, как вы понимаете, гикнулся. Что прекрасно понимал командир стрелкового полка, который исхитрился выделить из своего скудного резерва в помощь Миронову и Кожину Брусилов. Свой НП (наблюдательный пункт) полкан расположил на мельнице, что торчала на самой макушке невысокого холма аккурат вблизи места событий. Между холмом и петлюровской батареей, позади которой расположилось еще и изрядное количество конницы, был неширокий пролесок. А по другую сторону холма стояли приданные полку две гаубичные батареи. Они-то и должны были накрыть бутафорские тачанки вместе с запутавшейся меж ними конницей. Теперь надо было срочно менять координаты для стрельбы. С мельницы на батареи прошли соответствующие приказы, на их выполнение потребовалось время. Когда гаубицы были готовы открыть огонь по новым целям, петлюровская артиллерия уже разносила в щепы тачанки с сидящими в них опять же петлюровцами. За эту братоубийственную стрельбу бог их (петлюровцев) и наказал. Хоть и не с первого залпа, но накрыл навесной огонь петлюровскую батарею. Конники не стали ждать пока их постигнет та же участь. Они ломанулись через подлесок к холму, верно определив, что от него (вернее, от того, что за ним) исходит все зло. У холма конники разделись на три часть. Две конные группы стали огибать холм с двух сторон, а третья спешилась (крут был склон для коней) и стала карабкаться наверх, мягко говоря, на четвереньках. Не подфартило всем трем. На вершине холма возле мельницы окопался стрелковый батальон, да с пулеметами. Кто из гайдамаков не полег под пулями, покатились по склону кувырком прямо под ноги своим коням. А две другие группы, после того, как обогнули холм, были встречены огнем двух других стрелковых батальонов и разящим свинцом с уже настоящих тачанок. В общем, кончилось все по сценарию Миронова да Кожина: дорубали в поле убегающую петлюровскую конницу их лихие всадники. Бой этот стал переломным. Погнали "освободителей" обратно к польской границе.
  
   Западный фронт
   Северо-западнее Бреста
  
   Всю ночь гремела канонада, и полыхали где-то в районе Бреста Марсовы зарницы. А тут сонный Буг был ленив и подернут туманом. Столь же ленивы и подернуты сном были польские солдаты, которые здесь, вдали от грохота и дыма, никакой беды для себя не ждали. Поэтому когда на том берегу вдруг взревели моторы и в воду полезли какие-то невиданные машины не сразу и огонь открыли.
   Плавающие танки Т-22ПР быстро и без потерь переправились через Буг и уже давили гусеницами первую линию окопов, круша блиндажи и ДЗОТы. Их малый десант уже занимал траншеи, которые уцелевшие польские солдаты покидали в страхе и панике. А в берег уже тыкались носом лодки, и бежала вперед пехота. И ворвалась она на плечах очумевших поляков во вторую линию окопов, захватила ее и стала расширять захваченный плацдарм. А на том берегу в воду уже завезли специальные прицепы, и с них уже сталкивали малые катера, которые тут же запускали моторы и спешили к понтонам, которые тоже были уже на плаву. Катера цепляли их и соединяли между собой, наводя сразу несколько мостов. И вот по ним уже двинулись танки: и новые Т-31, и уже привычные легкие Т-21, Т-22 и т-23 таща за собой орудия. За несколько часов на левый берег Буга переправился весь 1-ый механизированный корпус, все четыре бригады. Закончив переправу, корпус двинулся по польским тылам в направлении Бреста, а его место уже занимала полевая армия, которая стала спешно окапываться, готовясь отразить контрудар со стороны Ломжи.
  
   Варшава
   Бельведерский дворец
  
   - Ситуация на фронтах, пан маршал, становится критической, - голос генерала Розвадского был напряжен до крайности. - После того как Северный фронт силами 1-й армии генерала Латника легко овладел предместьями Гданьска и почти полностью окружил город с суши, польские солдаты вот уже седьмой день безуспешно штурмуют крепостные укрепления, неся при этом огромные потери. Мы уже перебросили туда одну дивизию из 5-й армии и половину дивизий из состава 2-й армии, но... - Генерал закашлялся, а когда кашель прошел, продолжил доклад уже с другого места: - Еще хуже обстоят дела на нашем Центральном фронте. После того как русские механизированные части переправились на левую сторону Буга они совершили стремительный марш-бросок и нанесли удар в тыл нашей 3-й армии. Одновременно русские атаковали наши части с фронта и после тяжелого боя овладели укрепрайоном на левом берегу Буга в районе Бреста. Части генерала Зеленского понесли тяжелые потери и вынуждены были отступить к Седельце, где соединились с 6-й армией...
   - Седельце? - перебил генерала министр иностранных дел, а со вчерашнего дня еще и премьер-министр Польши Габриэль Нарутович, которого Пилсудский скрепя сердце был вынужден допустить на совещание. - Но ведь это совсем близко от Варшавы!
   - Так, пан премьер, - подтвердил Розвадский.
   - Но... - переводя взгляд с генерала на маршала начал Нарутович. Тут Пилсудский его и перебил.
   - Скажите, ясновельможный пан, вам, как дипломату, приходилось идти на временные уступки для того чтобы добиться главного успеха?
   - Разумеется, пан маршал, - осторожно ответил Нарутович, пытаясь понять, в какую ловушку его сейчас заманивают.
   - Значит, если дипломат согласился пойти на уступку, это может и не означать того, что он признал свое окончательное поражение?
   Нарутович лишь кивнул, почувствовав спинным мозгом, как захлопнулась дверца.
   - Так у нас военных то же самое! - довольным тоном воскликнул Пилсудский. - Временное отступление наших армий вовсе не означает, что война проиграна. Тем более что подобный вариант был предусмотрен, и в районе нынешней дислокации наших войск восточнее Варшавы были заранее построены долговременные оборонительные позиции, на которые наши солдаты, собственно, и отошли! Скажу больше, в том же направлении отводится и наша 4-я армия, чтобы занять позиции на левом фланге обороны Варшавы. Ведь так, пан генерал?
   Розвадский счел за благо кивнуть.
   - Однако мне хотелось бы знать, - упрямо поджал губы премьер, - по какой такой причине столь тщательно проработанный план военной компании стал давать сбои?
   - Ответьте, пан генерал, - приказал Пилсудский.
   "Ага, - сообразил Розвадский. - Раз сам маршал называет поспешное отступление 4-й армии запланированным отводом, то и мне следует придерживаться подобной тактики".
   - Дело в том, пан премьер, что план составлялся с учетом данных о состоянии русской армии, переданных нам англичанами и нашим министерством иностранных дел. - За эти слова генерал удостоился одобрительного взгляда Пилсудского, в то время как Нарутович слегка скривил губы. - А они, я имею в виду данные, оказались, как бы это помягче выразиться, не вполне точными. Так в Гданьске нам противостоят не 2-3 бригады, а целая армия. Да еще русский линкор, вопреки обещаниям англичан, поддерживает обороняющиеся части огнем своих тяжелых орудий. А о том, что у русских окажется в наличии целый механизированный корпус? Мне продолжать?
   - Не стоит, - нехотя произнес Нарутович.
   - Продолжайте основной доклад, пан генерал, - разрешил Пилсудский.
   Разошедшийся Розвадский решил не слезать с объезженного конька.
   - Обстановка в Галиции, вопреки сообщениям некоторых газет, беспокойства не вызывает. Войска Петлюры выполнили поставленную задачу и планомерно отходят к нашей временной границе.
   Пилсудский чуть не обзавидовался. Обошел его генерал в искусстве вешать штатским лапшу на уши. На самом деле дела на границе Польши и ЗУНР были из рук вон плохи. После того как Миронов и Кожин разбили петлюровскую конницу, где под губительным огнем полегла и большая часть польских "добровольцев", а полковник Янота, по неподтвержденным данным, попал в плен, освободительный поход Петлюры тут же превратился в паническое бегство назад, к польской границе. Сейчас польский Генштаб лихорадочно собирал резервы для отправки в Галицию.
   - Как видите, пан премьер, все обстоит не так уж плохо! - стараясь казаться веселым, воскликнул Пилсудский. Я думаю, мы можем отпустить пана генерала и перейти к вопросам гражданской тематики?
   Все бы так и случилось кабы не судьба, вестником которой на этот раз выступил адъютант Пилсудского. Он вошел в кабинет с таким взволнованным лицом, что Пилсудский сразу показал глазами на Розвадского, ему, мол, докладывай. По мере того, как мрачнело лицо Розвадского, которому адъютант вещал что-то, в том месте, где располагались Пилсудский и Нарутович, неслышное, уткнувшись губами чуть ли не в генеральское ухо, сердца правителей страны синхронно холодели в предчувствии дурного.
   Адъютант уже покинул кабинет, а генерал все еще молчал, погруженный в невеселые думы. Пришлось Пилсудскому его подстегнуть.
   - Ну? - промолвил он, надеясь, что Розвадский поймет это "ну" правильно, и не станет при премьере сильно сгущать краски.
   Но видимо события требовали немедленного решения и время экивоков прошло. Розвадский решился и приступил к докладу.
   - Несколько часов назад в районе Остроленки противник навязал нашим войскам сражение, по итогам которого 4-я армия фактически перестала существовать...
   Пилсудский прикрыл глаза. Матка Бозка! Спустя почти сто лет в том же месте и с тем же исходом! Голос Розвадского долетал как бы издалека.
   - ... Успеху русских во многом способствовало появление на поле боя танков, которые в самый ответственный момент нанесли удар во фланг нашей армии. Большая часть из тех, кто не пал в бою, попали в плен. Те, кто не утратил боеспособность, отступают к Варшаве. Русские не стали их преследовать. Они развернули вектор наступления и теперь продвигаются в направлении Эльблонга. - Генерал перевел дух. - Но и это еще не все. Русские части перешли нашу границу в Галиции.
   - А украинские войска? - встрепенулся Нарутович.
   - Нет, - покачал головой Розвадский. - Только русские. Украинцы остановились на рубеже.
   Нарутович встал с места.
   - Панове! Я человек сугубо гражданский и не мне указывать вам как следует воевать. Скажу одно. Единственный для вас выход спасти и нацию, и репутацию - это взять Гданьск! Как только такое свершится, мы тут же можем начать переговоры о перемирии, наши друзья в Лиге Наций нам в этом помогут! Бог вам в помощь, панове! Но только прошу об одном: не используйте при штурме осадную артиллерию. Русские ответят на это бомбардировками наших городов. Пожалейте Польшу и поляков, панове! Теперь, с вашего позволения, пан маршал, я покидаю совещание!
   Пилсудский подождал, пока за премьером закроется дверь кабинета, после чего обратился к Розвадскому:
   - Что нам делать, Тадеуш?
   Генерал грустно усмехнулся.
   - Как не странно, следовать советам пана премьера, пан маршал! Возьмем Гданьск и "Северные земли" наши. А там пусть поработают дипломаты!
   - Что ты предлагаешь делать конкретно?
   - С учетом того, что русские направили часть войск на помощь осажденному Гданьску, на Варшаву им наступать нечем! - уверенно ответил генерал. - Как бы быстро не продвигались русские, к Гданьску они подойдут дня через два, не раньше.
   - Ты забываешь, что им еще предстоит сломить сопротивление армии Скифского.
   - Я про то помню, пан маршал. Но 5-я армия и так уже ослаблена. Одну дивизию, как вы помните, мы передали Латнику. Скифский задержит продвижение русских на сутки, не больше.
   - Ты считаешь - этого мало? - удивился Пилсудский.
   - Если при этом мы потеряем армию и все еще не возьмем Гданьска - мало! Я предлагаю другой план. Пусть Скифский оставит на пути русских небольшой заслон, а остальные войска спешно отводит к Гданьску. Туда же пусть ведет все, что у него осталось, генерал Ружинский. Тогда у нас хватит войск, чтобы штурмовать крепость сразу с нескольких направлений, где-нибудь да прорвемся!
   Пилсудский задумался. Чертовски рискованный план! Если что пойдет не так... Но есть ли у него иной выход?
   - Хорошо! - прихлопнул ладонью по столу маршал. - Отдавай приказ. Да, и распорядись, чтобы к городу доставили осадные орудия. - В ответ на тревожно-вопросительный взгляд Розвадского, пояснил: - Когда возьмем город, тут же запросим перемирия. Русские не успеют начать бомбардировки.
   Генерал склонил голову в знак понимания и повиновения.
  
   Данциг
  
   Вы когда-нибудь пробовали сидеть на краю облака, болтать ногами и рассматривать проплывающую внизу землю? Умоляю вас, не пробуйте, не надо! Мне можно. Я автор и на страницах своей книги волен делать, что вздумается. Писателям, скажу я вам, летать на облаках довольно комфортно: под попой мягко и обзор хороший. Правда, немного сыровато. Но насморк - фигня по сравнению с тем, что я могу отсюда увидеть, а значит и описать.
   Солнце, уработавшись за день, спешит окунуться на западе в багряную ванну, чтобы потом, укутавшись в черное усыпанное мириадами звезд покрывало, дрыхнуть до утра, пока свежий ветерок не сорвет его (покрывало), но уже на востоке.
   Мне следует поторопиться пока внизу все еще довольно четко различимо.
   Только что проплыла и осталась сзади полноводная река. Это Висла. Отсюда сверху хорошо видно ее новое устье со стоящими в нем кораблями и снующими туда-сюда паромами. Корабли: и те, что в устье, и те, что в море - призваны огнем своих разнокалиберных орудий прикрывать левый фланг Данцигского оборонительного района, а паромы без устали переправляют на левый берег Вислы войска и различные припасы. Обозы и маршевые колонны растянулись вдоль по косе аж до самого Пиллау.
   Спросите, почему я назвал устье реки новым? Так как мне его еще называть, если самой реке страшно подумать сколько лет, а это устье она проковыряла сквозь дюны каких-то 80 лет назад? А куда, опять спросите вы, подевалось устье старое? А вон, видите, в нескольких километрах от моря от материнского русла слева как бы пуповину обрезали? Так эта самая "пуповина" и есть старое русло. Его еще называют Мертвая Висла. В нем, не так далеко от того места где впадает оно в Балтийское море, а в него самое впадают две веселые речушки Мотлау и Родауне, запутался (или удобно расположился, если пожелаете) Вольный город Данциг. Запутался оно, конечно, смешнее но "удобно расположился" будет, однако, правильнее. Ибо лучшей внутренней гавани для города-порта трудно придумать. А коли нужна внешняя, так вон она, пожалуйста, аванпорт Нейфарвассер, если кому во внутреннюю гавань забираться осадка не позволяет.
   Сам Данциг городок хоть и не великий, но живописный. Тесно прижатые друг к другу дома поблескивают в лучах заходящего солнца черепичными крышами. Десятки готических шпилей так и норовят пронзить небо. Но до урбанистических ли изысков нам теперь, вечером дня, предшествующего генеральному штурму? Не лучше ли разобраться в расположении войск?
   Начнем, пожалуй, с поляков. У них, как и приличествует армии осаждающей, численный перевес. Основные силы сосредоточенны с западной стороны. Здесь командующий Северным фронтом генерал Холлер сосредоточил две армии: 1-ю генерала Латника и приданную из Резервного фронта 2-ю генерала Ружинского. 5-я армия генерала Скифского, что была переброшена накануне из-под Эльблонга, готовится штурмовать город с юга. Полностью блокировать Данциг с суши, как рассчитывал начальник польского генштаба Розвадский, не удалось. К морю польские войска вышли только в районе Сопота, замкнув сухопутную блокаду Данцига с запада. На востоке же наступающие по левому берегу Вислы польские части были остановлены на рубеже Мертвой Вислы. Закрепившиеся на правом берегу старого русла русские войска при поддержке артиллерии флота успешно отразили все попытки замкнуть блокаду с востока, обеспечив, таким образом, коридор со стороны Висленской косы. Не многим преуспели войска, наступавшие по правому берегу Вислы. Они хоть и вышли к морю к районе Эльблонга, но пробиться к основанию Висленской косы так же не сумели.
   Шишко мог быть вполне доволен: оборону он вел умело. Левый фланг обороны, так называемый "Висленский рубеж", который обороняла стрелковая дивизия, в плане фортификации был укреплен менее всего. Однако этот пробел с лихвой восполняли естественные водные преграды и та огневая завеса, которую могла поставить на пути атакующего противника корабельная артиллерия. Впрочем, штурмовать этот рубеж полякам не было никакого смысла. Ну, прорвались бы они к морю, положив при этом почти что армию, и что? Города бы они все одно при этом не взяли. Нет, поляки будут штурмовать крепость с двух направлений: с юга и с запада. Притом с юга очень узким фронтом вдоль насыпи железной дороги. Шире развернуться им не даст боязнь потонуть как котятам, если, когда пехота побежит по низине, будут открыты шлюзы. Можно, конечно, использовать конницу. Она до укреплений может и доскачет. А дальше что? С саблями на бастионы? Смешно, право. Наиболее успешно можно атаковать крепостные укрепления с запада. Там местность повыше, не затопишь. Там и будет нанесен основной удар. Но так ведь там расположены и основные крепостные укрепления: форты Бишофсберг и Хагельсберг. Их стены и тяжелой артиллерией не расковыряешь. Тут нужны сверхтяжелые пушки, такие как те, что прибыли недавно на железнодорожную станцию, что находится в ближнем тылу Северного фронта. Шишко об этом знал. Знал и о том, что перед генеральным штурмом Холлер обязательно эти пушки задействует, проигнорировав угрозу ответной бомбардировки польских городов. Нет у него другой надежды на победу! Вот только в успех польского наступления Шишко не верил никак. Потому что твердо верил в свою Особую армию, стоящую на Центральной и Приморской позициях. И верил в адмирала Развозова, который, если приспичит, плюнет на хорошие манеры и откроет огонь всей тяжелой артиллерией своих линкоров прямо через головы англичан, пусть оглохнут! В драку, небось, не полезут?
   И от удара в спину Шишко был застрахован тоже. Вы ведь не забыли, что мы все еще витаем в облаках? Отсюда очень хорошо видно, как по мостовым Данцига маршируют отряды самообороны, состоящие, разумеется, сплошь из немцев - поляки при таком взрыве патриотизма немецкого населения носа из дому не кажут. А те настроены очень даже воинственно. Ходят со знаменами по барабанный бой и распевают во все глотки:

Есть город на янтарном берегу

в лесов вечнозеленом обрамлении.

Дома его величия полны,

свои фронтоны тянут прямо к свету.

И если мне захочется веселья,

найду его я в Данциге моём!

   На крепостных стенах их Шишко, разумеется, не ждет, но за свои тылы он в надёже.
   Если все так не плохо, то о чем сейчас беседует Шишко с начальником армейской разведки? Срочно с небес на землю чтобы услышать хотя бы последнюю фразу этого разговора.
   - Что хочешь делай, но эти пушки не должны выстрелить ни разу!
   Вы поняли, о каких орудиях идет речь? Я так да!
  
   ***
  
   Начальник армейской разведки был отнюдь не глуп, ждал от командующего такого приказа, потому его бойцы излазили станцию загодя вдоль и поперек. И план операции был уже готов, потому этой ночью действовали быстро и слажено.
  
   "Особый штрафной" последние несколько дней муштровали по полной программе. А сегодня слегка погоняли с утреца, на обед сытно накормили и оставили в покое. Кому-то от такого стало весело. Тогда Тухачевский сказал громко и четко, чтобы слышали все:
   - Если кто не понимает - это конец. До утра мы точно не доживем. Теперь веселитесь, коли охота не пропала! - улегся на тюфяк и отвернулся. Вскоре все последовали его примеру: каждому было о чем подумать пред смертью.
   Ужин был очень легкий. Потом их погрузили в закрытую машину и куда-то повезли. Выгрузили во дворе, окруженном каменными стенами. Потом был спуск в подземелье и долгое путешествие по глухим коридорам. На поверхность вышли, как догадался Тухачевский, уже за линией польских окопов. Потом был марш-бросок в ночи до железнодорожной станции. Там со всеми предосторожностями пробрались они в какой-то пакгауз. Здесь их оставили одних. Перед тем как раствориться в темноте полковник протянул Тухачевскому часы.
   - Покомандуй напоследок. Вон в том углу, - полковник посветил в нужном направлении фонарем, - ящики со всем вам необходимым. Вооружайтесь, занимайте оборону. Ровно через полчаса завяжете бой. Постарайтесь продержаться как можно дольше. Прощайте!
   Полковник вместе с охраной пропал, а смертники стали открывать указанные ящики. В них оказались винтовки, пистолеты и три ручных пулемета, а так же патроны и гранаты. В пакгаузе были еще какие-то ящики уложенные штабелями. Их проверять не стали: времени нет, да и неинтересно. Когда Тухачевский расставил всех по местам до времени "Ч" осталось ровно пять минут.
   - А что будет, если мы просрочим время? - спросил Дыбенко.
   Тухачевский усмехнулся.
   - Давай проверим!
   Через оконца пакгауза, которые превратились теперь в амбразуры, были видны польские часовые, которые, судя по их поведению, не ведали, что творится на охраняемом объекте. Секундная стрелка не дотянула до нужной отметки двух делений, как часовые один за другим повалились на землю.
   - А ты думал, они это пустят на самотек? - спросил Тухачевский у Дыбенко.
   Тот только смачно сматерился, а когда в зоне поражения оказались первые польские солдаты выпустил в их сторону длинную очередь из пулемета.
  
   Бой в районе пакгауза шел уже около получаса. Когда в том направлении пробежала чуть ли не рота солдат командир разведывательно-деверсионной группы отдал приказ:
   - Пора!
   В районе сортировочной горки развернулась основная фаза операции. Пока одни разведчики, захватив маневровый паровоз, подгоняли его к составу с боеприпасами, другие минировали у состава ближние к горке вагоны. За сортировочной горкой, у стрелок, ведущих на пути, где стояли платформы с гигантскими орудиями, произошла смена часовых, правда, без их согласия. А к стрелкам уже гнали путейцев, чтобы те расшили остряки, сняли навесные замки и убрали закладки. А паровоз уже затолкал на горку первые вагоны. Путейцев, которые сделали свое дело, отпустили, и те стали разбегаться кто куда. Теперь возню на сортировочной горке заметили, но было уже поздно. Вагоны со снарядами катились вниз. Одни разведчики, переводя стрелки, направляли их по нужным маршрутам, другие метким огнем с горки прикрывали их действия. Большая часть станционной охраны была отвлечена боем у пакгауза, потому затея с горкой удалась. Когда вагоны покатились прямо на платформы с орудиями, кто-то крикнул: "Лови их на башмаки!" Один из солдат, бросив винтовку, схватил тормозной башмак и попытался приладить его на рельс перед катящимся вагоном. Но ему не повезло, башмак "отстрелило" и он выскочив из-под колеса отлетел прямо в смельчака убив того наповал. Тех, кто по его примеру ухватился было за башмаки, это привело в замешательство и вагоны со снарядами стали таранить платформы. А потом загремели мощные взрывы. Платформы корежило. Орудийные стволы срывало с лафетов и сбрасывало на соседние пути. Осадная артиллерия поляков, так и не сделав ни одного выстрела, перестала существовать. А горку уже окутала дымовая завеса, под прикрытием которой, прихватив всех раненых и убитых, разведчики покинули станцию.
   В пакгаузе из тех, кто мог еще держать оружие, оставалось двое: Тухачевский и Крыленко. Но был еще и третий. Негодяев, который еще в самом начале боя притворился мертвым, решил, что пришла пора привести в исполнение приказ полковника: никто из смертников не должен попасть в плен ни живым, ни мертвым. Негодяев хладнокровно расстрелял в спину Тухачевского и Крыленко, после чего метнулся в дальний угол пакгауза. В противоположном углу строения уже слышалась польская речь, когда Негодяев подпалил бикфордов шнур, проложенный к ящикам со взрывчаткой, а сам нырнул в лаз, пролез под стенкой пакгауза и помчался прочь. Взрывная волна настигла его и швырнула на землю.
  
   Полковник перевернул тело. Негодяев пришел в себя и улыбнулся.
   - Ваш приказ выполнен, - чуть слышно произнес он.
   - Молодец, - похвалил его полковник, распрямился и всадил пулю прямо в лоб лежащего у его ног человека. Жалости к мерзавцу он не испытывал.
   Полковник отвел взгляд от стекленеющих глаз, посмотрел на жарко полыхающие развалины пакгауза и поспешил прочь к ожидавшим его разведчикам.
  
   Варшава
   Резиденция премьер-министра
  
   Этой ночью Нарутовичу поспать не удалось. Когда он уже было собирался лечь в постель пришло сообщение о том, что русские, совершив двойной фланговый охват, окружили польские войска в районе Сидельце. "Сведения еще требуют проверки, - думал Нарутович, спешно одеваясь. - Но если они подтвердятся, то путь на Варшаву для русских армий открыт. Теперь все зависит от того, кто успеет раньше: мы возьмем Гданьск или русские осадят Варшаву. Нарутович прошел к телефону и связался с генералом Холлером.
   - Генерал, вы немедленно должен отдать приказ о начале штурма! - без обиняков объявил Нарутович, как только на том конце провода взяли рубку. Потом он объяснил генералу, по какой причине тот должен торопиться. Холлер выслушал его молча, потом произнес:
   - Я немедленно отдам приказ, пан премьер!
   Военный и политик были если не друзьями, то хорошими знакомыми точно. Нарутович уловил в голосе Холлера тревожные нотки, потому спросил:
   - Что не так, Станислав?
   - Полчаса назад русские диверсанты уничтожили наши осадные орудия, - тусклым голосом доложил генерал.
   Нарутович побледнел. Если до того штурм Данцига представлялся крайне рискованным мероприятием с непредсказуемым исходом, то теперь он выглядел вовсе авантюрой. Трудно сказать, как бы поступил Нарутович, если бы его не позвали к другому телефону. Попросив Холлера не уходить от аппарата, Нарутович перешел к другой трубке. Собеседник говорил по-русски.
   - Я разговариваю с премьер-министром Польши господином Нарутовичем?
   - Да. Кто вы? Представьтесь!
   - С вами говорит специальный представитель Совета Народных Комиссаров Бокий. От имени советского правительства я приглашаю вас на переговоры!
   - Как на переговоры? - растерялся Нарутович. - Откуда вы говорите?
   - Из Праги!
   У премьера похолодело сердце. Русские в предместье Варшавы!
   - Если вам требуется время для принятия решения, я могу перезвонить через полчаса, - предложил Бокий. - Больше времени дать не могу. Если через полчаса вы не дадите вразумительного ответа мы, войдем в Варшаву!
   Эти слова подействовали на Нарутовича отрезвляюще.
   - Нет! - воскликнул он. - Я выезжаю.
   Премьер подошел к отложенной трубке и сообщил ожидавшему его Холлеру:
   - Русские войска заняли Прагу. Меня вызывают на переговоры. Отложи штурм до моего возвращения.
  
   События минувшей ночи и утра обсуждали по всей Варшаве.
   "Пан Казимир, вы слышали? Ночью русские танки ворвались в Прагу и уже готовились перейти Вислу, но Нарутович выехал им навстречу и остановил их!" - "Да, пани Ядвига, это великий подвиг! То, что совершил Нарутович, подобно чуду. Чуду на Висле!" В разговор вмешивается пан Янек: "А Пилсудский-то подал в отставку!" - "Было бы странно ему этого не сделать, - замечает пан Казимир. - Так подставить нацию!" Пани Ядвига согласно кивает головой, потом горестно вздыхает: "Матка Бозка, что теперь будет с Польшей?" - "Будем уповать на Нарутовича, - стараясь придать голосу уверенности, говорит пан Янек. - Раз он сумел остановить русских, может, сумеет с ними и договориться?" - Дай-то Бог!" - крестится пани Ядвига.
  
   Этот небольшой придорожный ресторанчик отныне будет приносить своему хозяину солидный постоянный доход. Ведь именно тут случилось "Чудо на Висле", а сказать проще, в нем состоялась беседа между Бокием и Нарутовичем.
  
   То, как держится премьер-министр, импонировало Бокию, поэтому он старался говорить щадящим великопольское самолюбие тоном. Но как ни старался Бокий, его слова сыпались на Нарутовича как удары кнута, он от них разве что не вздрагивал.
   - Как только командованию нашего Западного фронта стало известно о том, что ваша 5-я армия оставила позиции и отходит к Данцигу, наши части, двигающиеся в направлении Эльблонга, получили новый приказ и форсированным маршем прибыли в район Седлице, где в течение нескольких часов совместно с уже находящимися там частями осуществили полное окружение вашей 6-й армии и присоединившихся к ней остатков 3-й и 4-ой армий.
   Нарутович слушал его, прикрыв глаза. Его состояние выдавала лишь чрезмерная бледность да легкое подрагивание век.
   - После этого наш бронетанковый корпус беспрепятственно достиг пригородов Варшавы, в чем вы, господин премьер-министр, смогли убедиться лично.
   Левая щека Нарутовича нервно дернулась.
   - Но даже не это главное, тем более что к началу наших переговоров все это вам было в той или иной степени известно. Главная беда для Польши заключается в том, что не далее как вчера в Стокгольме завершились секретные переговоры между Россией и Великобританией.
   Нарутович раскрыл глаза и уставился на Бокия напряженным взглядом.
   - Завершились подписанием ряда соглашений, которые обязывают страны подписанты взять на себя ряд обязательств по отношению как друг к другу, так и к третьим странам.
   Напряжение во взгляде Нарутовича возрастало с каждым словом.
   - По так называемому "Польскому вопросу" стороны договорились о следующем. Правительство России не позднее 4 часов по варшавскому времени сегодняшнего дня предлагает польскому правительству начать переговоры по урегулированию возникшего между сторонами конфликта, что и было сделано.Теперь думаю, самое время объявить о начале перемирия, пока на время переговоров.
   - Я готов, - сказал Нарутович.
   - Простите меня, - мягко, но настойчиво произнес Бокий, - но я вынужден уточнить: на что именно вы готовы?
   - Я готов, - твердо повторил Нарутович, - возглавить переговоры от имени польского правительства и объявить о начале перемирия!
   - Но вы, насколько мне известно, не являетесь главой государства, - усомнился в возможностях Нарутовича Бокий. - Я предвижу осложнения со стороны господина Пилсудского.
   - Пусть это вас не беспокоит, - скривил губы в легкой усмешке Нарутович, - если с указанной вами стороны и возникнуть какие-либо проблемы - я их решу.
   - Что ж, - поднялся с места Бокий, - будем считать, что начало переговоров было успешным. Однако советую поторопиться с передачей в войска приказа о прекращении всех боевых действий, в связи с перемирием. Особенно это касается войск вашего Северного фронта, которые вот-вот начнут штурм Данцига.
   - Не начнут, - так же поднявшись произнес Нарутович. - Перед тем как отправиться сюда я отдал соответствующее распоряжение.
   Бокий посмотрел на польского премьера с уважением.
   - Вы поступили очень мудро. Штурм Данцигского укрепрайона закончился бы крахом для польской армии.
   - Вы в этом уверены? - надменно вскинул голову Нарутович.
   - Абсолютно, - улыбнулся Бокий. - Одним из пунктов соглашения между Россией и Великобританией стал пункт о передаче мандата Лиги Наций по контролю за соблюдением прав Вольного города Данцига от Великобритании к России. Конечно, на это требуется одобрение самой Лиги Наций, но вы ведь понимаете - это всего лишь формальность. Потому английская эскадра уже освободила внешний рейд Нейфарвассера. Дальше, я думаю, можно не продолжать?
   Нарутович посуровел лицом, коротко кивнул, повернулся и направился к выходу из ресторана.
   Бокий буровил ему спины взглядом победителя. То, что Россия одержала еще одну победу малой кровью, сомнений уже не было. Пусть сегодня при прощании обошлось без рукопожатия - обе стороны к этому пока просто не готовы. Впереди непростые переговоры, которые закончатся подписанием мирного договора, по которому Польша получит-таки выход к морю, но будет вынуждена признать Западно-Украинскую Народную Республику. Данциг останется вольным городом под присмотром России, которая сохранит протекторат над частью Западной и большей частью Восточной Пруссии.
  
  
  
  
  
  
  
  

23

  
  
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"