В начале июля в деревне начиналась сенокосная страда.
Вовке это было в диковинку, а потому интерес к этой работе он имел большой. Еще заранее они с дедом ездили выбирать место для покоса, переправившись через реку на огромной деревянной лодке с мотором, её называли бригадным баркасом, потому что дед часто переплавлял колхозные бригады доярок и косарей на ту сторону Оби. В первый день перед косовицей за реку плыли всей семьёй: отец с матерью, брат, бабушка и ещё человек шесть соседских теток и мужиков. Вовка держался ближе к деду: а вдруг тот даст и ему порулить лодкой! Старший брат тоже претендовал на 'должность рулевого', но Вовка был пошустрее и крутился возле деда, стараясь не дать возможности Славке занять место на скамейке возле мотора.
- Чё ты тут крутишься, иди сядь к родителям! - говорил Славка. Но для Вовки это было нисколько не убедительное требование. Он плотно уселся у руля:
- Иди сам садись! Видишь, я бечевку 'заводную' держу!
- Слав, да пусть он там сидит, он же младше! А ты вперед иди, а на обратном пути поменяетесь! А ты, Вовка, сиди там смирно, не егози, река все-таки! - сказала свое веское слово мама.
- Ладно, получишь потом у меня! - как всегда 'ласково' и тихо прошептал брат, ткнув втихаря Вовку под бок, и перебрался в нос лодки.
Лодка, управляемая дедом, некоторое время двигалась вдоль берега, вверх по течению реки, немного вибрируя, расплющивая небольшие встречные волны. Одной рукой Вовка держался за руль мотора, а другой за борт лодки. Он рассматривал отвесный глиняный берег. От берега отваливались большие и маленькие пласты земли, подмываемые волнами, и торчали, как тоненькие и толстые змейки и змеи, извилистые корни деревьев. Наблюдать было интересно. Сочетание корней, их различные причудливые формы с рельефом обрывистого берега создавали причудливые, бесконечные и постоянно меняющиеся картины. Если внимательно всмотреться, то можно было увидеть очертания каких-то доисторических животных, а если еще и пофантазировать, то и...
Видимо, выражение лица, или гримасы лица, у Вовки от увиденного и придуманного им было такое смешное, что дружный смех сидевших в лодке вывел его из внутренних фантазий. Он посмотрел на всех и, встретившись с 'влюбленным' взглядом брата, крепче взялся за руль, приняв позу победителя, помахав при этом свободной рукой Славке.
Через некоторое время дед повернул лодку под небольшим углом в направлении протоки, видневшейся на другой стороне реки. И теперь волны, ударяясь о борт, разбивались на мелкие брызги, взлетали вверх и приятно освежали лица пассажиров легкой влажной взвесью, а другая часть волны струилась вдоль бортов белой пузырящейся пеной, вновь соединяясь позади в новую волну. И никакого однообразия в этом: каждый раз разделение волны на брызги и пену, и последующее воссоединение происходило по-другому, по-своему!
Противоположный берег, заросший густо деревьями и кустарниками, становился все ближе и ближе. И вскоре лодка медленно и чинно вплыла в устье протоки. Шириной она была метров десять-пятнадцать, вода в ней казалась густой без движения, черной и гладкой, а высокие деревья по обоим берегам наклонялись от тяжести веток и густым, плотным строем угрюмо нависали над водой, кое-где даже соприкасались верхушками, образуя подобие тоннеля над протокой. Казалось, что время здесь остановилось, зависло в вековой прохладной ароматной тишине. И только шум мотора нарушал эту идиллию. Впереди показался мыс. В этом месте протока разделялась на две. Свернув в правую протоку и проплыв около километра, лодка плавно причалила к берегу. Было видно, что этот 'причал' уже используется не один десяток лет, так как он имел пологий, вытоптанный с годами берег, расчищенный от зарослей.
Выйдя из лодки и ступив на берег, Вовка ногами ощутил приятную разницу между твердостью земли и твердостью дна лодки. И это непроизвольно отложилось в его голове: приятней стоять на земле!
Затем их большая компания разделилась на несколько групп: отец с братом остались рыбачить, женщины, взяв лукошки и ведра, отправились на сбор ягод и заготовку трав, а мужики и Вовка с дедом пошли высматривать места для разметки покосов. Запах разнотравья заливных лугов кружил голову, тишина была необычайная, и только жужжание слепней и стрекотание кузнечиков было основным музыкальным фоном этой тишины, да отдаленное кукование кукушки иногда нарушало или дополняло её.
Босоногий Вовка бежал далеко впереди мужиков, по горячей полевой дороге, и легкий июльский ветерок, насыщенный ароматом трав и утепленный солнечными лучами, весело трепал его белокурые волосы и приятно щекотал тело под рубашкой. Голос деда остановил его одинокий бег:
- Вовка! Погоди, иди сюда, мы уже пришли!
Возвращаясь назад к мужикам, стоящим возле вбитого в землю куска железа, он услышал часть их разговора:
- ...Как и в прошлом году.
- Не, в прошлом году трава, кажись, похилее была, а ныне глядите какие 'бобылки' плотные. Добрая травка!
Пока мужики вымеряли и делили места покосов, Вовка с палкой, как с саблей, бегал по траве, местами доходившей ему до груди, и сбивал эти самые 'бобылки' с луговых цветов. Огромное, необъятное поле, перемежаясь густыми кустарниками, простиралось далеко-далеко, до недосягаемого горизонта...
Обратная дорога показалась короче. Вовка мчался на палке, которая только что была саблей, как на коне. Позади чинно шагали мужики.
Добежав до места, где была причалена лодка, он увидел следующую картину: у костра над ведром колдовал отец, значит, варилась уха, женщины, сидя кружком, перебирали набранную ягоду, Славка с деловым видом сидел в лодке возле мотора и долавливал рыбу. Вовка, немного уставший от пробежки, взяв две горсти ягод из материного ведра, прилег на землю в прохладный тенек дерева...
Сверху, с ветки, на него смотрела двумя глазами зелено-коричневая змея.
Ягоды еще падали на землю, а он уже стоял за спиной отца, теребил за штаны и тыкал пальцем в сторону дерева. Сказать он ничего не мог, только мычал что-то. Отец быстро разобрался с причиной Вовкиного страха, и поверженная змея еще некоторое время конвульсивно извивалась разрозненными частями своего тела.
- Ничего, сын, запомни, змея сама первая никогда не нападает, почти. Надо только ей повода не дать для нападения, - сказал Вовке отец, прижав его к себе.
На обратном пути Вовка полулежал в носовой части лодки и, опустив руку, ловил белую пену, убегающую от него с волнами, раздумывая о разных случайностях, происходящих в жизни; ну вот, к примеру, сегодняшняя встреча со змеёй...
Женщины перебирали ягоду, а мужики, видимо, о чем-то разговаривали, жестикулируя - их голоса скрывались за громким звуком работающего мотора марки 'Стрела' в три лошадиных силы.
Назад лодка шла вниз по течению, поэтому обратный путь казался короче, и берег приближался быстрее. Вовке было видно, что в затоне было полно ребятишек: 'вот бы сейчас искупаться!' Он оглянулся на мать и брата, как будто они могли подслушать его мысли и запретить.
Вот лодка, управляемая Славкой и дедом, немного развернувшись, встала перпендикулярно течению и носом к быстро приближающемуся берегу. Вовка приготовился, чтобы первым выпрыгнуть на берег, принять от отца цепь, подтащить и обмотать её вокруг ствола большой ветлы, поваленной на берег при весеннем половодье.
Следом за Вовкой сошёл отец, немного затащил нос лодки на берег и направился к какому-то мужику, сидевшему поодаль. Они поздоровались и о чём-то стали разговаривать. И тут Вовка признал этого мужика: он видел его тогда, в Норильске, перед самым учебным годом, когда тот стоял в их подъезде, а на нём ещё была сразу запомнившаяся ему ярко-красная куртка. А потом этот мужик с отцом, как друзья, ушли в пивной бар. 'Интересно! Он живёт здесь, что ли? Чё-то я его не видел деревне. Наверное, друг отца. У него много друзей', - подумал Вовка и пошёл следом за отцом. И, подойдя к ним, поздоровался:
- Здрасте!
- Здоров, тёзка!
'Точно, это он, тот дядька. А откуда он знает моё имя? А, отец, наверное, сказал'.
От лодки донёсся материн голос:
- Гена, Вовка! Идите сюда, выгружаться надо!
Подойдя к лодке, отец и Вовка стали принимать поклажу и относить на берег.
Весь Вовкин слух был обращён к затону, откуда слышались радостные и счастливые крики купающихся деревенских ребятишек.
- Мам, я к пацанам пойду, покупаюсь. Вон они плескаются в затоне. А снасти Славка донесет.
- Неси давай, жук! Не отвиливай! - произнёс Славка.
- Никаких купаний. Неделю назад чуть не потонул - и опять купаться. Нет. Один не пойдешь, только со Славкой. И не сегодня, видишь, гость у нас. Всё, снасти собрали и домой, - строгим голосом сказала мать и взяла вёдра с ягодой. Отец с дедом сняли мотор с лодки, водрузили его на плечо отцу.
'Ладно, потом со Славкой сходим. Перекусим и пойдём купаться. Всё равно там и Славкины друзья, так что он тоже пойдёт, никуда не денется', - мысленно согласился Вовка и, перекинув через плечо сумку с инструментами от лодочного мотора, побежал к дому, обгоняя всю компанию.