Аннотация: Три отрывка про капитана Миллер. Просто описание персонажа и его поступков в некоторых ситуациях.
В шумном зале какого-то недорогого кафе.
Через пять недель после зомби в "Старой Перхоти"
В дальнем углу зала сидит подросток. Сидит давно, ничего не делает. И даже к коктейлю не притрагивается. Определить, какого пола этот посетитель, можно только с близкого расстояния, потому что одежда универсальна для всех, а лицо скрыто седой челкой с одной стороны и шарфом - с другой.
- Эээ, слушай, детка, а ты чего такая грустная? Развеселить? - здоровый бугай подсаживается к, как выяснилось, девушке.
- Ым? - она так и не оторвала взгляда от своего стаканчика.
- Повеселиться, говорим, - это уже второй подсел с другой стороны, - а то сидишь тут такая красивая и такая грустная.
Трель звонка нарушает затянувшуюся паузу. Девушка произносит совсем бесцветным голосом, причем это не боязнь или страх, не раздражение, а дикая непомерная усталость:
- Я отвечу? Да, Егор, слушаю.
Полившийся из трубки ор был слышен через несколько столов. Она морщится, отводит трубку от уха, а потом разворачивает голографическое изображение абонента.
- Я ТЕБЕ ГОВОРЮ: КАКОГО ХРЕНА ТЫ СДЕЛАЛА?
- А что тебя не устраивает? - голос совсем безжизненный.
- Что не устраивает?! Ты еще спрашиваешь!!!! По-твоему, висящие на потолке кишки и забрызганные кровью столы и стены - это нормально?
- Не вижу ничего странного: ковыряться в кишках - работа каждого патологоанатома, Егор. То есть твоя.
- Да ты знаешь, кто его родственники и что они со мной..
- Ничего, - она оборвала его на полуслове. - Ничего они с тобой не сделают, Егор. Эти останки можно кремировать и похоронить со всеми почестями, как и положено. Возникнут вопросы, скажешь.
- Что "скажешь"?
- Правду.
- ???
- У тебя на рабочем столе осталась моя визитка: черная карточка с именем и телефоном. Отдашь им.
- Да что толку с какой-то карточки и телефона?!
- Так, - голос в мгновение из усталого становится жестким, - прекрати истерику! Мужик, блин. Трупов-кишок не видел... Тело осталось, по частям, конечно, но осталось - похоронить можно.
- Как ты так можешь, Кать? Это же бесчеловечно...
- Ха-ха-ха, нашел, о чем говорить мне, - лицо само кривится в жутковатую гримасу. - Скажи мне, Егор, что важнее: память, почести, захоронение одного тела, которое встало и побежало за жратвой по округе, или десятки, а то и сотни жизней? Нет, я, конечно, понимаю, что тебе, как "врачу" такой специфики было бы больше работы...
- Всё, всё, понял я. Понял, - парень устало провел по лицу. - Тяжело было?
- Хм, не сказать, что легко... К моменту моего появления в морге он уже поднялся, - откинулась на спинку стула. - Не зря я просила вас двери заблокировать и самим в другое крыло уйти... Перехватить его удалось только у выхода, потом заманивать обратно, в холодильную камеру, а там уже завершать дело... Крепкий попался, простым развеянием в прах не обошлось...
- Извини. Я... это, лишнего наговорил наверное. Сколько с меня?
- Переведешь не меньше сотни злот на счет. Номер я оставила под карточкой. Сколько - это уже на твое усмотрение.
- А если не переведу? Деньги-то немалые.
- Я узнаю, хе-хе. Тогда в следующий раз будешь расплачиваться натурой, - милый взгляд. - Кстати, на твоем месте я бы так не улыбалась, учитывая специфику моей профессии.
Молодой патологоанатом на том конце соединения побледнел.
- Л-л-ладно, Кать, усек. Пока.
К слову, когда девушка завершила разговор, двух бугаев рядом уже не наблюдалось. Вот и славно: объяснять им что-то по-хорошему у нее не было ни желания, ни сил. А по-плохому было чревато последствиями.
Скромное здание в спальном районе. 3 часа ночи.
Страшный грохот в двери посреди ночи выводит из себя не только скудную охрану, но и директора учреждения.
Блюстители порядка на вверенной им территории, конечно же, поинтересовались, что нужно трем здоровым хмурым мужикам в этом доме. На что получили однозначный ответ: седовласая девушка, работающая у них уже несколько лет.
Естественно, Анна Петровна - директор - просила Катюшу не выходить к ним, естественно, получила отказ и решила идти вместе с ней. Даже несмотря на то, что молчала всю беседу.
- Собирайся, есть работа.
- Во-первых, можно было позвонить и предупредить. Во-вторых, работа у меня есть всегда. И в третьих, я отстранена от службы, если вы забыли, ребята.
Итак ледяной голос Леха становится просто невыносимым:
- Твоя основная обязанность - это работа в УВБ. Предупреждать тебя мы не обязаны: когда надо будет, тогда и пойдешь, итак распоясалась: уходишь сюда, когда хочешь, начальство посылаешь... Работа срочная и несложная. Справишься.
- А ты, Лех, мне указывать права тем более не имеешь. Так что, ребят идите без меня. Миссия, говорите, несложная, сами все и сделаете. Всё. Деток не будите, пожалуйста.
- Ооооооо, деток не будить, -вкрадчиво протянул лейтенант. - Да что ты вообще знаешь о детях?! У тебя своих нет и, судя по профессии, не будет - кто взглянет на такое? Убожество седовласое, с мертвыми руками, - каждое слово он просто выплевывает, а не говорит. - Кстати, вы, Анна Петровна, знаете, что эта ваша "милая добрая девочка Катя" - активный некромант и убийца сущих? Детей ей доверять не боитесь? А? Вдруг использует парочку для своих ритуалов? Ым?
В самом начале разговора Катя еще держала себя в руках: спокойное лицо, ровный голос и самые обычные глаза с цветной радужкой и зрачком. Но когда зашел разговор о детях, глаза стали закрываться чернотой, а потом в них появились красные сполохи. Ей стоило большого труда просто сжать руку с пламенем в кулак, тем самым погасив его, и тихо сказать:
- Пошли вон отсюда. Я остаюсь.
Хлопнула дверью и ушла.
- Ннну, ладно, - криво усмехнулся мужчина. - Мы еще посмотрим...
***
Костяшки пальцев посерели. Эмаль раковины под ними вот-вот треснет. Слезы катятся по лицу непрерывным потоком, как бы она не пыталась их сдержать и остановить. Это не обида на ничего не знающего и не понимающего "коллегу", это боль. Глубоко внутри.
Черные руки с серо-зеленым отливом наконец отпускают несчастный предмет. Катя умывается, нее чувствуя холода воды и идет в свою комнату, собирать вещи - наверное, ей здесь больше не позволят остаться... Но дойдя до кровати, она просто скатывается на пол.
- Ему было бы восемь, - голос хриплый, совсем непохожий на тот, что привыкли здесь слышать.
- Что?
Поворачивает голову, даже не пытаясь скрыть смесь черного и красного в глазах.
- Я говорю, ему было бы восемь. Моему сыну, - грустная улыбка. - Как раз тот возраст, за которым я приглядываю здесь.
Ей удается сдержать слезы, но это слишком тяжело.
- И что с ним стало?
- Аборт.
- Нуу, с кем не бывает по молодости... Тебе же сейчас вроде и двадцати пяти нет.
А Катя продолжает так, как будто не слышит слов Анны Петровны вовсе:
- Принудительный. За две недели до родов. Без анестезии... точнее, ее вкололи, но почему-то она не подействовала.
У женщины от таких откровений только глаза на лоб полезли.
- Я чувствовала, как он сжимается внутри меня, как истекает кровью, как его сердечко бьется сначала учащенно, а потом все тише и тише. Видела, как дергаются вынутые из меня ручки-ножки. Понимаете?
Пауза.
- Ты тогда поседела?
Кивок.
- Процесс был постепенный: сначала, когда на моих глазах зверски убили родителей, просто побелела: из черной, как смоль, стала пепельной блондинкой; потом, вон, поседела...
- Ты говоришь, что родителей убили, тогда кто заставил? Муж? Но не так же зверски?
- Они. Их управление. Начальство тех ребят, что приходили. А отец ребенка к тому моменту уже был мертв.
- Почему ты избежала слова "муж"?
- Потому что замужем я не была, - Каторина медлит, - а отец ребенка - глава мятежной вампирской группы, в плену у которой я оказалась.
- Мне тяжело представить все это. Столько всего пережить... Это же ребенок... Почему ты продолжаешь работать с ними?
- Потому что у меня нет выбора: некро угроза становится ощутимее с каждым годом, а нас - упокаивающих - не так уж и много. Вы не представляете, как мне хочется, - "намотать их кишки на шеи и повесить всех, вырвать глаза и растоптать внутренности", - чтобы они мучились, испытывали боль. Но я не могу взять на себя горе их семей: детей или родителей - не важно. Я не могу оставить службу, зная, что из-за моей эмоциональной слабости могут погибнуть сущие, совершенно не имеющие к этому отношение. Я не могу... Я - не они.
Опять телефон прерывает ее монолог.
- Да, господин Зальцман. Я думаю, что они и без меня справятся. Что? Вам сказали, что я их послала? Ха-ха! Скажите спасибо, что сделала только это, - наигранная веселость пропадает мгновенно. - Если я этого хрена увижу еще раз, он будет бегать по вашему Управлению, кусать всех за задницы и кричать "Маааазгиииии! Маааазгиииии!".
Телефон захлопнут и с силой брошен на пол.
Директор морщится:
- Ну, зачем ты так, Кать? Не надо на вещах вымещать...
- Противоударный. Я его специально покупала, хотя стискивание мое он вряд ли выдержит. Ручки-то, действительно, не совсем живые. Ничего, сломается - новый куплю. Как видите, я в деньгах не нуждаюсь.
- Это я уже давно поняла. А вот для чего тебе нужна эта бесплатная работа поняла только сейчас. Нет, я подозревала, из-за чего ты пришла сюда пять лет назад, но не думала, что все на столько... тяжко. Мне не важно, кто ты для них: я не первый год знаю тебя и знаю, какая ты здесь, со мной и детьми. Мне не важно, что ты делаешь на своих заданиях. Ты можешь приходить сюда, как и раньше, в любое время. Комната так и останется. Обязанности - те же.
Просто немного об этой девушке. Мысли стороннего наблюдателя
Ее слишком долго переламывали, но получить именно такой результат никто не ждал. Какой? Каторине было абсолютно плевать на то, что некоторые ее действия расходятся как с законом, так и с непосредственным приказом начальства. И если она не видит смысла в какой-то операции, то участвовать в ней вряд ли будет. Вместо доставки незаконного зомбака или поднявшего проведет допрос сама, причем всегда с летальным исходом. Любые упоминания властей, служб, управлений и обязанность им подчиняться вызывали у нее приступы гнева. У капитана Миллер были свои понятия о чести и долге.
Все, кто наблюдал за ней, думали, что сломается... Сначала, после первого своего патруля в ночное время (ей тогда
едва исполнилось четырнадцать).
Потом после потери охотничьей силы: она тогда фактически выжгла сама себя, вступив в бой с дикими в несколько раз превышавшими ее предел. Попала в клинику семьи О'Тоори 1.
Позже, в плену у мятежников, где она находилась больше двух лет. Сразу же после выхода из больницы: еще к новой жизни без силы привыкнуть не успела и понять, что никому больше не нужна тоже.
После "спасения" из плена - штурма резиденции мятежников - и принудительного аборта. А потом заблокировали все воспоминания, начиная от момента, когда она вступила в заведомо проигрышную для себя схватку в Университете, после которой и перестала быть охотником.
Блок был надежным, как думала объединенная группа врачей из Управления и клана Семфри *2. Да, и девушка находилась под хорошим присмотром: проходила обучение в училище при УВБ.
Только лаборатория и ее архивы оказались недостаточно защищенными, а блок не на столько крепким... однажды доктор, наблюдавший ее все это время, порезался банковской картой... насмерть. Другой - его помощник - захлебнулся
чаем.Третьего - делавшего аборт - успели отбить у "милых собачек" - поднятых гончих.
Вопроса, кто все это сделал, не возникло: во всем училище только один сущий обладал некро-знаниями разряда поднятия.
Повторно промывать мозги не стали, как-то наказывать тоже: все это было бесполезно, потому что с изощренностью
наказаний того же Яастарса вряд ли кто-то сравнится, а меньшее ее вряд ли возьмет. Решили пойти на компромисс с ее условиями: все участвовавшие в штурме и оказывавшие спец медицинские услуги не попадаются ей на глаза, а если попадаются, то не выпендриваются. При выполнении этих условий Каторина исправно ходит на миссии и даже выполняет какие-то приказы от начальства. О том, что выполнение или не выполнение приказов будет в ее собственном видении, никто и не думал...
----------------------
1 -семья О'Тоори - владельцы крупнейшей медецинской корпорации. Первоклассные специалисты во всех аспектах: фармацевтике, оборудовании и магии. Как правило, представители семьи получают несколько высших образований, никак не связанных с медициной. Это связано с тем, что эти знания у них свои и передаются и накапливаются из поколения в поколение.
Являются единственным живым кланом некромантов.
* - в одной из больниц есть специальное отделение для работы с "клиентами" скорее мертвыми, чем
живыми. Услуги в нем очень дороги, но действенны. Сущий остается живым и дееспособным.
** - некроданные в Каторине обнаружил Джек - наследник корпорации, когда она проходила лечение в особом отделении.