Лев ГУНИН

КАРНАВАЛ

пародизмы или стихи нового времени

Первый раз мысль случается как трагедия

второй раз как шарж

Барон Мюнхгаузен в молодости

(из неопубликованных афоризмов Распэ)

неандертальцам

во внутренности медленных опор

за тоном петерооховских штор

прописанных с улыбкой вековою

я обретался не в ладу с собою

и в комнатушке с окнами во двор

замазанный движеньем кисти вниз

я на холсте безвременья провис

с мазком в обнимку как бревно с пилою

задушенный горшочками алоэ

и множимостью ловких биссектрис

где самосвал сворачивал с пути

где брови выщипаны переплёт скрестив

с изнанкой оборачивая вдвое

росло всё совершенно не такое

такое всё превысив и затмив

и ларчик обольстительный стонал

под грубостью несовершенных вальцов

но внутренность свою не выдавал

так не готовых к ним неандертальцев

мир оболочкой к тайнам не пускал

залапанный смолой их грубых пальцев

сон разума

(сон разума порождает банальность)

царица савская сходила в тронный зал

случайно не ту кнопочку нажал

ушастый тролль в подземном коридоре

и пукнул нибелунг в немом дозоре

и от себя струхнув цербер сбежал

творец устал от вечных пертурбаций

расслабил галстук хмыкнул как гораций

и без прелюдий - взял да и уснул

и стало всё на части распадаться

под эти залы полные оваций

и геморройный специфичный стул

бежали президенты от корсаров

и папа римский в девяносто лет

представил пять трактатов карру

на тему бритни спиарс где та в r e d

худой нерон роднился с джулиани

и леди макбет оказалась аней

а рабби гилель: сарой - или нет?

но сну конец - и вот мы снова сами

на будущие десять тысяч лет

где только пост-творение не бред

где брат авель

вытягивалась шея как стрела

у башенного крана на отшибе

стояла обнажённая скала

тайга с рекою в собственном разливе

и тайная устойчивость узла

брели понуро изредка курили

дымками отгоняя "мошкару"

плевали и сквозь зубы говорили

о том что точно нам не по перу

потом костёр как водится

привала

сырая горечь водка на посту

и зависть одного не отпускала

в весеннем обнажившемся лесу:

как якорь - пароходик от причала

назад пошёл один второй во тьме

остался с топором между лопаток

и водки неразлившийся остаток

плескал в кармане трупа как умел

плескала сила древняя как мир

утаскивая мёртвого подальше

от места перехода тонкой фальши

в тяжёлую как каменный сортир

и ничего не шелохнулось даже

и не разверзся тёмный небосвод

и голос не спросил с небес: где брат твой?

и лес не шелохнулся как живой

и не заледенел речной прибой

и даже звёзды в небе не погасли

нострадамиана

барон мальтийский вызвал камергера

черкнул в бумагах собственным паркЕром

княжна литвы сегодня с кавалером

приехала выпрашивать полки

для усмиренья непокорной черни

в подвластной ей алитусской губернии

тут сжал барон невольно кулаки

литва послужит всем другим примером

на это ставки очень велики

не усмирять же глупую канаду

и десять италийских городов

что не хотят монархии - не надо

они подохнут без своих портов

но чехии не обойтись без града

московский царь прислал свою депешу

шифрованную через ультранет

мятежников я питерских повешу

в четверг предположительно в обед

сожгу и прах распотрошу по ветру

из польши граф потоцкий говорил

о трудностях потом связь оборвалась

проклятый спутник

снизу из подвала

раздались вопли крики вот дебил

я говорил чтоб двери закрывал он

барон подумал взял и позвонил

а в мюнхене читал его посланье

король германский с пиццею в руке

посматривая в окна где закланье

производил палач и где дрожал букет

безмолвных шпилей - как воспоминанье

куплеты

принцесса член партнеру откусила

и как собака тонко заскулила

моряк в таверне лапал ягодицы

давно нарочно спившейся девицы

в гостинице уже без часа сутки

сидел раввин верхом на проститутке

у церкви два монаха францисканских

насиловали королеву танцев

и передовики масонской ложи

в сарае занимались скотоложством

в окне напротив одурев от сплина

скакал мулла похожий на раввина

и одурев от кокки с нафталином

два президента шли на вазелином

правозащитник ирвинг сионистский

убитую потягивал за сиськи

жевал бумагу твердую как камень

писатель знаменитый дэйвид амень

и мясо недозрелого подростка

жевал архиепископ ян да коста

имам спустился вниз после намаза

поананировать на греческую вазу

и с гуру пешеварским созвониться

договориться где и как напиться

и русский поп приедет к ним с девицей

разговорить и в бане помириться

антипоэзия

мудрость амнезия

антипоэзия

магия технологии

нас окружила

приворожила

сделала равными богу

нас

мы жрецы нувориши

отражения реальности

множим мы

магия

наша

реальная

не онтогенез

не сакральная

лоскутами реальности

мы обклеиваем

банальности

эволюционируем к исходному

как джин в бутылку

холодную

и закрываются клапаны

мира над нашими

лапами

Август, 2001. Монреаль