В глубоких тенях, словно побитая жизнью пантера, движется фигура. Ночь наступила внезапно, но вместе с тем была настолько темной, что невозможно было разглядеть даже вплотную стоящего человека. Мелькает только тихий огонек недавно зажжённой сигареты, освещающий ближайшие пять шагов и не более. Дорога же была пустынной и отдаленной от любых городов на пару десятков километров или миль, кто бы еще помнил в чем ныне измеряют.
Долгое путешествие уже практически растворило фигуру, оставляя серый след вместе с пеплом, которые никогда не оставят память о ней. Сколько погибших в бреду цивилизаций следовали и еще последуют тем же путем? Тяжелая и душная тишина могла бы продолжаться вечно, пока где-то вдали не раздался выстрел. Звук, никогда не приносящий за собой гармонию. Такой глухой и такой забытый, что мог бы сойти за стон погибшего в веках мифического зверя.
Фигура быстро определила направление, откуда исходил раздражающий тишину звук. И медленно, но с рвением молодого солдата в бою шагала именно туда, не боясь ничего. Для нее уже давно все было определено. Спустя время запах сухой летней травы сменился на что-то неуловимое, но такое адски знакомое, что бросало в дрожь. Еще не успевшая впитаться в землю теплая и алая кровь давала столько же ответов, сколько и вопросов. Рядом тлел обыкновенный костер, угольки постепенно уходили в пустоту. Был ли труп хоть капельку интересен фигуре? Нисколько, однако в глаза бросалось такое доброе и по-детски наивное лицо и глаза, подобные пучине океана. Вдали сидел такой же юнец, словно пораженный ударом внезапной молнии.
Фигура плавно опустилась на колени и мягко спросила.
- И что же здесь произошло, брат мой?
- Он... Мы спокойно сидели и размышляли о будущем, а затем...
- Затем он так же спокойно, но при этом сурово напал на тебя, а ты выстрелил очень ровно, словно хирургически, в сердце. Не стоит вдаваться в подробности перепалки. Мне интересно твое прошлое.
Костер уже не был источником постоянного света, но лицо вышедшей из неоткуда фигуры было достаточно освещено. Побитый и охваченный шрамами лик. Мертвецки уставшие глаза, при этом излучавшие таинственное теплоту. Юнцу казалось, что он бредит, но черты лица были нечеткими, будто испаряющимися на ходу. Затем гость, идущий никуда, заговорил.
- Не молчи, твой испуг ясен, но бояться меня не стоит. Тем более пистолет именно у тебя в руке, в любую секунду оборвешь и мою жизнь.
- Вам смерти не желаю, как и ему. Все вышло так быстро, что даже не успел осознать, но курок спустил именно я.
- У кого-то еще остались манеры в этом Богом забытом мире, удивлен. Твое решение оправдать нельзя. Но кто сейчас безгрешен?
Вдруг юнец понял, что даже не представляет, что это за человек. За последнее время никого и близко не было. Никого толком и не осталось.
- Кто вы?! -от удивления вскрикнул молодое лицо.
- Мое имя тебе не даст ничего, в наше время оно бесполезно.
- Вы же не просто так бредете, надеясь на что-то?
- А разве ты делаешь не то же самое? - с ухмылкой произнес старик.
В голове юнца боролись два чувства. С одной стороны, этот человек с такими глубокими шрамами очевидно прошел не одну стычку, нельзя верить ему. С другой стороны, от него веяло простотой и нежностью домашнего очага, близостью преданных друзей.
- Вы голодны?
- Нет, привык уже обходиться без пищи, - с тонкой улыбкой на лице отвечал таинственный гость.
- Надо похоронить его по всем правилам, - не глядя, указывает на труп юноша.
Однако трупа уже не было, будто испарился в чертовой духоте степи.
- Какого черта?!
- Давай без чертей, и без них тошно. У них своей работы полно.
- Вы серьезно?! Тут был труп, который буквально за пару минут исчез, не оставив за собой даже капли крови.
- Сейчас это тебя удивляет? По-моему, время удивления давно прошло.
- Вы что-то не рассказываете! Вы явно знаете больше, чем говорите!
- А что тут говорить, когда-то на этом месте был большой и плодородный луг. Жили отчасти злые, отчасти добрые люди, каких сейчас не существует. А что мы имеем на данный момент? Безжизненную, покрытую вечным сумраком степь?
Дать ответ юнец не смог. Лишь молча глядел в глаза старца, казавшиеся карамелью, какую пробовал в детстве.
- Молчишь, значит, понимаешь слегка. Можно долго говорить об окружающем нас мире, однако время, словно песчинки вокруг нас, истекает. Что будешь делать? - старец начал вставать и решил продолжать свой не имеющий конца путь.
Немного погодя юнец, когда старичок уже стал уходить, превращаясь в ту же забытую фигуру, сказал.
- Я забрал жизнь. Не важно, защищался ли или нет. Сейчас хочется лишь найти других, помочь им, чем смогу. Вместе искать любую тихую гавань.
Солнце безмятежно начало отвоевывать свое царство, старик осторожно повернулся. Юнец вернулся к мысли, что он в бреду. Лицо фигуры блестело и будто грубыми мазками художника обращалось в что-то иное. Женские черты, мужские, детские, а затем снова старик. Подойдя к юнцу, он произнес.
- Оставайся человеком даже сейчас, - прошептала фигура, отдавая в руки юнца книгу.
Повернувшись к Солнцу, старичок начал отдаляться, словно поглощая благословенный свет, он медленно испарился в лучах нового дня.
Пораженный буквально всем, человек сел на корточки и открыл книгу. Страницы были пустыми, но он понял больше, чем было нужно...