Аннотация: Российский день рождения, "бессмысленный и беспощадный".
К своему юбилею Владимир начал подготовку ровно за три месяца. Он положил первую тысячу рублей в банку из-под кофе, пробил в крышке щель, чтобы свободно пролезали бумажные купюры и, вооружившись клеем, закрепил крышку. Совершив этот акт, он почему-то почувствовал себя зодчим, заложившим краеугольный камень в новую и прекрасную жизнь. Будущее виделось сквозь приятный глазу туман с преобладанием тропических красок.
Первым делом следовало определиться с количеством гостей. Список приглашенных многократно редактировался и, наконец, был отпечатан в окончательном варианте. Поделив сумму, скопившуюся к тому времени в заветной банке, на количество едоков, можно было бы поразмыслить о месте проведения мероприятия. За месяц до знаменательной даты содержимое банки было высыпано на стол для подсчета. Реестр с именами гостей находился тут же. Владимир аккуратно пересчитал деньги, прибавил в уме сумму, которая непременно будет вложена в оставшийся месяц, и поделил на количество гостей. Частное от деления было смехотворно мало. Не далее как вчера была промониторена пара-тройка старых добрых точек общепита. Везде была названа примерно одна сумма в расчете на одного гостя. И эта сумма вдвое превышала планируемую. Владимир с неудовольствием взял в руки список дорогих гостей и крепко задумался. Вычеркнуть кого-то означало отказаться от каких-то добрых воспоминаний, приятных сердцу событий. В общем, это было почти невозможно. Юбиляр зажмурил глаза и наугад ткнул карандашом в лист бумаги. От избытка чувств он даже проколол список. Черная метка находилась напротив Љ12 Бори Черепанова.
- Боливар не вынесет двоих, - Владимир грустно процитировал классика.
- Ну и ладно, ну и ничего, в конце концов, моей рукой водила судьба, все по честному.
В прошлом году Владимир видел Бориса на встрече институтских друзей в любимой, когда-то чебуречной. Мероприятие проходило в маленьком банкетном зале. Там по старой доброй традиции следовало заказать закуску, пару бутылок вина для конспирации, а остальное спиртное принести с собой. Как говорится: не нами заведено, не нам и отменять.
В тот день Владимир задержался на работе и опоздал минут на сорок. Он поднялся на второй этаж, где должен был находиться зал и с ужасом увидел три совершенно одинаковые двери. Отовсюду доносились нестройные голоса, звяканье посуды и где-то уже распевались помаленьку. Владимир быстро проанализировал ситуацию и пришел к выводу, что за сорок минут вполне можно созреть для хорового исполнения. Он толкнул дверь и остановился в недоумении. За длинным столом сидела группа толстых мужиков ничем не напоминавших его дорогих друзей. Все как один имели красные и здоровые, как жигулевские колеса, физиономии. Через одного у них отсутствовала растительность на голове, полностью или частично. В общем, это не были его друзья, молодые орлы, сухие и техничные. Увидев Владимира, мужики радостно заулыбались, обнажив не полностью укомплектованные зубами челюсти.
- Заходи Вован, не робей.
В этот момент Владимир узнал однокашников, узнал по голосам, да и глаза, пожалуй, остались прежними. Но шоу должно продолжаться.
- Извините, ошибся дверью.
- Давай, садись, это же мы.
- Извините, товарищи я, правда, не хотел мешать, - продолжал гнуть свою линию Владимир.
Тут мужики заржали.
- Кончай Ваньку ломать. Мы, конечно, изменились, но не столько же.
Сидел он тогда рядом с Борисом, сохранившим, к слову говоря, шевелюру и большинство зубов. Поговорить успели обо всем, даже условились встретиться на юбилее.
Воспоминания прервал телефонный звонок. Если бы кто-нибудь посторонний наблюдал за лицом Владимира, то он бы отметил, как безграничное умиротворение сменилось откровенной досадой.
- Да,- недовольно пробурчал он в трубку.
- Вовчик, здорово,- Черепанов моя фамилия.
- Вот ведь "аццкий сотона",- невольно выдал вслух пораженный до глубины души Владимир.
- Только что тебя вспоминал.
- Надеюсь по доброму?
- Только так и никак иначе. Сижу, по дню рождения варианты считаю.
- И как, успешно?
- Ты понимаешь, задумано масштабное мероприятие, способное потрясти воображение, но есть маленькие нестыковки, и я сейчас над ними работаю.
- Мне ваши нестыковки хорошо известны. Идей много, денег мало.
- Какая проза. Но, в сущности, так оно и есть. Обзвонил несколько точек, и все озвучили такую сумму, что мама не горюй. В моей однокомнатной, сам понимаешь, всех не соберешь, хоть список гостей начинай сокращать. А там же одни боевые товарищи.
- Да, дела,- Борис немного помолчал.- Думаю, что смогу тебе помочь. На следующей неделе мое семейство на отдых уезжает. На месяц. Так что дом в нашем распоряжении.
В процессе дальнейшей беседы было условлено за недельку до мероприятия встретиться и предметно обговорить финансовые и организационные вопросы.
Владимир повесил трубку и виновато подумал о собственном недавнем поступке. Борис был снова внесен в список, но уже под номером один.
Ситуация поменялась в корне. У Бориса в черте города имелся небольшой двухэтажный дом. А это позволяло провести массовые народные гулянья на лоне природы.
Владимир попил чаю и мирно отошел ко сну.
Сон был довольно мрачный и непонятный. Он стоит перед дверью, в которую его почему-то не пускают. Наконец, дверь открывается, и он проходит в комнату, уставленную большими горящими свечами. Фитили толщиной с бельевую веревку, коптят и потрескивают. Чей-то незнакомый голос говорит:
- Задуй и будет тебе счастье.
Владимир дует, но свечи не гаснут. Наоборот пламя становится сильнее, фитили трещат, воск катится огромными каплями. Свечи начинают расти, и превращаются в колонны Казанского собора. Огни некоторой время видно, но потом они исчезают в черном небе. Владимир оглядывается - вокруг только лес из колонн. Появляется чувство панического страха, и наступает Тишина. До звона в ушах. Звон все сильнее и сильнее, наконец, его невозможно терпеть, и тут Владимир просыпается.
Звонит будильник, 6 утра. Начинается новый день.
Внезапно открывшиеся возможности позволяли в полной мере проявиться бурной фантазии. Необходимо умело использовать пространство, декорации, определиться со звуковым рядом. В качестве актеров Владимир представлял гостей, а главную роль он, естественно, оставил себе. Маленький загородный домик казался драматическим театром, для которого автор готовил спектакль из жизни современников.
Сценарий перфоманса был готов через неделю. На 99%. Чем все это закончится, не мог бы предположить никто. Был определенный расчет на импровизацию и мастерство участников.
На следующее утро, так сказать, на свежую голову, Владимир внимательно перечитал рукопись и счел, что сценарий получился несколько эклектичным. Купеческий разгул соседствовал с элементами светского раута, черты советского культурно-массового мероприятия - с ново русскими традициями.
Недельки за три до праздника он в строгом соответствии со списком стал обзванивать приглашаемых. Отказников и колеблющихся не было, и это не могло не радовать.
Женская половина должна была быть представлена двумя верными боевыми подругами. В те далекие годы их всегда отличали искрометный черный юмор и способность к импровизации. Кроха и Морозова съели пуд соли с юбиляром и, безусловно, достойны принять участие в праздновании.
Владимир набрал номер Елены Т. (псевдоним Кроха) и начал считать гудки. После пятого трубку сняли, и не изменившийся Ленкин голос сказал:
- Кто ты, незнакомец?
- Это я Лен, узнала?
- Вовка, ты что ли?
- Я, я,- с немецким акцентом отчеканил Владимир. - Натюрлих. У меня скоро день рождения и я приглашаю тебя и Морозову, если конечно, вы, старушки еще в состоянии шевелиться.
- Будь уверен, в состоянии, а кто еще из самцов будет?
- Та же компания, что и много лет назад плюс институтские товарищи.
- Новенькие - это хорошо, будем непременно, диктуй координаты.
Незаметно пролетело время, и пришел, наконец, долгожданный день. Проснувшись, Владимир выглянул в окно и был приятно удивлен. На небе полыхало весеннее Ярило, кое-где присутствовали легкие белые облачка, и натюрморт не портили. Все благоприятствовало мероприятию. В оставшиеся часы он не находил себе места и мысленно подгонял время. За час до акции он вышел на улицу, довольно быстро поймал машину и поехал, предвкушая новые впечатления.
Владимир толкнул калитку и очутился во дворе. Прямо от ворот шла зеленая ковровая дорожка (красной не нашли, как не искали), она поднималась по ступеням крыльца и исчезала в гостиной. По обе стороны от дорожки располагались гости, расставленные твердой Борисовой рукой. На верхней ступеньке стояла юная, как показалось вначале, девушка с подносом. На подносе стояла почерневшая от времени серебряная чарка, а рядом каравай черного хлеба с солонкой. Владимир ступил на дорожку и, чеканя шаг, направился к крыльцу.
- Нам нет преград, ни в море, ни на суше,- звучало из колонок.
Со стороны это напоминало прохождение члена отряда космонавтов для рапорта членам ЦК. Только вместо военной формы на юбиляре были надеты черные, тщательно отутюженные брюки, белая, как первый снег, рубашка с расстегнутой верхней пуговицей. Под рубашкой была тонкая черная водолазка, а завершал туалет, опять таки черный берет, сдвинутый на левое ухо.
Недрогнувшей рукой Владимир опрокинул чарку и пожевал горбушечку. Прием пищи продолжался пока звучала заздравная:
- К нам приехал, к нам приехал Владимир Саныч дорогой...
Затем он повернулся к гостям и произнес небольшую речь.
- Дорогие мои. Я рад, что вы нашли время, чтобы принять участие в этом скромном торжестве. Прошу пройти в дом, выкушать водочки за мое здоровье, закусить и предаться безудержному веселью.
После чарки, в которой было грамм 150, Владимир почувствовал легкий кураж. Он потрепал молодку по щеке и направился в гостиную.
В это время Борис незаметно щелкнул пультом ДУ и в доме зазвучал саксофон. По сценарию фуршет должен сопровождаться приятными джазовыми композициями, как в голливудских фильмах.
Чинно и благородно, уступая, друг другу дорогу, гости повалили в дом.
Пройдя через довольно тесный коридор, Владимир очутился в большой гостиной. У длинной стены располагался уставленный едой стол. Здесь были холодные закуски: отварное мясо, порезанное тонкими ломтиками, карбонат, красная рыба, различные салаты, большая посудина с селедкой под шубой и многое другое. По краям стола располагались горки тарелок, в специальных лотках - вилки, ложки и ножи. Стулья в комнате отсутствовали. Прием пищи предполагалось провести стоя, в лучших традициях самообслуживания.
- Так, а где же спиртное? - он оглянулся, ища глазами Бориса.
Тот продемонстрировал, незнающую мозолей ладонь, мол, все под контролем, и кивнул в сторону кухни. Оттуда, покачивая бедрами, появились две особы женского пола в коротких белых халатиках. Халаты явно принадлежали жене Бориса, работающей в одном известном медицинском учреждении. Дамы держали в руках подносы, уставленные рюмками с алкогольной продукцией.
- Прошу всех взять напитки, - важно произнес Борис.
Он громко откашлялся, привлекая внимание. Ведь далее, согласно утвержденному сценарию, наступало время поздравлений. Вкратце обрисовав нелегкий жизненный путь юбиляра и упомянув заслуги перед отечеством, он пожелал многие лета и перешел к самому интересному.
- Мы,- Борис рукой описал круг,- долго думали, что подарить человеку, у которого все есть. Путем долгих споров, сомнений и в результате всенародного обсуждения мы решили подарить вещь, которую ты легко сможешь унести в руке.
После этого оратор вытащил из-за спины небольшой кейс и эффектно поднял крышку. Внутри лежали плотно уложенные пачки денег. Зеленого цвета. Новенькие пачки ...............десятирублевок.
- Владей и ни в чем себе не отказывай.
Поблагодарив, Владимир принял чемодан, и, поскольку его весьма интересовало, есть ли под пачками второй ряд, он незаметно сунул руку под купюры. Как и следовало ожидать, внизу находились какие-то книжки в мягком переплете.
- Вот ведь мерзавцы, собрали наверное по тысяче, а потом долго меняли по десятке, зато эффект каков.
Заныкав чемодан в комнате на втором этаже, Владимир решил спуститься в гостиную. С верхней ступеньки банкетный зал был как на ладони. Гости окружили стол и с редким воодушевлением сооружали на своих тарелках натюрморты в духе фламандских живописцев. Кроха и Морозова, похоже, опять были на диете и начали чревоугодие со свиного окорока. А еще они недовольно косились в сторону соперниц в белых халатах.
Быстро сбежав вниз, Владимир подозвал Бориса.
- Слушай, а откуда девочки?
- Да, так, просто хорошие знакомые. Вот за долю малую согласились помочь.
Глядя на хитрую Борисову физиономию, нетрудно было догадаться, чем тот занимался в отсутствии жены.
- Видишь, какой стол соорудили. Через часик другой горячее вынесут, а потом я их рассчитаю,- он похлопал по нагрудному карману.
- Через часик другой, наши мачо начнут реагировать на все, что шевелится, - предупредил по-дружески юбиляр.
Владимир заглянул на кухню и увидел, наполняющую бокалы, курчавую даму. От усердия она высунула язык и здорово напоминала болонку. Вторая - длинноволосая и белокурая, сидела на стуле, положив ногу на ногу, и открывала бутылку. При этом она старательно жевала резинку. Блондинка надувала гигантские пузыри, причмокивала и катала резинку по всей полости рта. Если на кухне что-то и было не покрыто брызгами, так это продукты в вакуумной упаковке.
- Все при деле, и это есть хорошо, - удовлетворенно пробурчал Владимир и пошел в люди.
Второй тост, пока народ еще не раскачался, опять взял на себя Боряныч. В свое время увлекавшийся научной фантастикой, он ныне перешел на мемуары. Хорошую литературу он всю перечитал, а "новодел" похоже, душу не трогал. В этот раз его немного переклинило на Второй Мировой. Тосты он называл Сталинскими ударами, а водку в рюмках - сто грамм наркомовских. Так вот, эти самые сто наркомовских он поднимал за верность Владимира традициям, за его теплые чувства к друзьям, пронесенные через время и так далее и тому подобное.
Владимир помнил, что Сталинских ударов было десять. Быстро перемножив их количество на сто грамм, именинник решил беречь силы.
Далее лица ораторов стали различаться с трудом, речи не баловало разнообразием, но встречались с большим воодушевлением. Где-то в это время дамы истребовали музыку. Владимир был готов побиться об заклад, что те хотели объявить белый танец. Но, не тут то было. В play-листе у Бориса значилась группа "Slade"- "Don`t blame me". Под истошный крик Нодди Холдера заколыхались пивные животы и необъятные бюсты. Леха решил, как в старые добрые времена сесть на последнем аккорде в шпагат, но попытка не увенчалась успехом. Что-то громко хрустнуло, и все отделение страдалец просидел на кухне, принимая "обезболивающее".
В отличнейшем расположении духа Владимир вышел покурить на крыльцо. Начинало смеркаться, в небе появилась первая звездочка.
- У некоторых людей душа прибита к телу ржавыми гвоздями, ей не дано воспарить, - философствовал именинник. - Но это не касается, слава богу, моих друзей.
После четвертого тоста по сценарию полагался номер художественной самодеятельности. Борис вынес из-за кулис черную "кремону" и с поклоном вручил Маэстро. Владимир ждал этого момента и поэтому этап скромности и нерешительности (я давно не брал в руки инструмент или я ушел из большой музыки) был безжалостно пропущен. К тому же после четвертой он находился на верном пути к катарсису. А по сему, смачный ля мажор разорвал благоговейную тишину.
- А до любимой путь далек
- А шли мы задом поперек
- А вдруг из маленькой избушечки
- Вылезает паренек
- Черным саваном покрыт
- Костью таза шевелит.
Последние две строчки завершали каждый куплет и пелись хором.
Затих последний аккорд, и Кроха в своем репертуаре страстно прошептала:
- О, ты мой герой.
- Сними свой берет. Ты в нем, как крендель из Scorpions.
- Нет, он похож на Че Гевару, товарищ Че, - уверенно сказала Морозова.
- Э-эх, Морозова. Хорошо, что не дедушка Хо. А берет я снять не могу, это часть имиджа.
На волне всеобщего воодушевления Владимир выдал хит старой питерской группы "Зеркало":
- Как тень вползает в души
- Грызет и сушит
- Пьет из сердца кровь
- Лицемер, лицемер
- Лжи наперсник, лести мэр.
И опять народ расчувствовался. Понимая, что надо ковать железо пока горячо, рокер исполнил "В круге чистой воды" из старой "Машины":
- Я раскрасил свой дом
- В самый праздничный свет
- Написал на небе своем
- Бесконечный рассвет.
Едва затих последний аккорд, народ пришел в себя и потребовал закрепить соответствующее настроение очередной рюмкой. Гитара была отобрана и унесена в неизвестном направлении.
После шестого или седьмого тоста Владимир почувствовал, что ситуация понемногу начинает выходить из-под контроля. Он вышел покурить на крыльцо и услышал хруст ломаемого штакетника. Коля, Витя и Леша с деликатными пока еще криками "Кья" наносили техничные удары по новому Борькиному забору. Ничего нет смешнее, чем стоящие на полусогнутых, пузатые мужики. И какие бы "красивые" позы не принимались, необратимые возрастные изменения делали их весьма комичными. Вспомнив годы юности, Владимир слегка загрустил, т.к. в конце любой вечеринки, бойцы Шаолиня испытывали потребность самовыражения в честном спортивном поединке.
За кустами смородины Кроха и Морозова таскали за волосы соперниц. Так и не дождавшись, пока Борис рассчитает девиц, наши дамы решили взять дело в свои руки. Силы были явно не равны.
Музыка гремела, щепки летели, волосы трещали. Стоя на крыльце, Владимир как бы парил над происходящим. От его внимательного взгляда не мог укрыться ни один поворот, ни один нюанс стремительно развивающихся событий. Понимая, что любая попытка внести коррективы, обречена на неудачу, Владимир пытался хотя бы запечатлеть в памяти праздник, которого он так долго ждал.
Через четверть часа мужчины и женщины, под ручки, вернулись с улицы. По их довольным лицам можно было понять, что победы одержаны. Забор повержен, а "грязные потаскухи" выдворены за пределы участка.
Далее происходило следующее: группа людей хаотично перемещалась по гостиной, что-то бубня, стуча вилками и рюмками. Иногда слышался густой баритон Бориса:
- Девятый.
Тост был кратким, как выстрел. Толпа на мгновение прекращала шататься, приводила его в исполнение и вновь рисовала узоры.
После зычного крика: "Десятый", ряды бойцов поредели. Владимир, уже плохо различающий удаленные предметы, направился во двор, глотнуть свежего воздуха. Метрах в десяти от ступеней что-то лежало. Владимир подошел поближе и увидел живописную картину.
На молодой травке под цветущей вишней громко сопели Саша Алексеев и Котя Иванов. Десять сталинских ударов сломали сопротивление немолодых уже организмов. К губе некурящего Вити прилип кривой чинарик "Беломорканала", а в расстегнутой ширинке находился огромный красный корнеплод. На голове Саши был пристроен венок из каких-то желтеньких цветочков. Завершали пейзаж, белые тетрадные листочки, на которых было написано: б-ц Иванушка (на груди у Иванова) и с-ца Аленушка (у Алексеева)
Месть мужской половине была осуществлена, а теперь оставшиеся в сознании должны были увидеть, гвоздь программы - канкан на столе. Борис с помощью Морозовой пытался взгромоздить Кроху на стол. И третья попытка не увенчалась успехом. Ребятам здорово помог бы мостовой кран. Юбиляр подключился к погрузочно-разгрузочным работам, и многопудовое тело было наконец-то помещено на подмостки. Эти титанические потуги отняли у бедной женщины последние силы и она, тихонько всхрапывая, опочила у корыта с селедкой под шубой.
Спустя полчаса Морозова была замечена несущей во мрак ночи тело Игоря Тихомирова. Тело находилось в коматозном состоянии и сопротивляться не могло. Прощай дорогой товарищ.
На полночь был назначен праздничный фейерверк. Ракеты размещались в коробках по нескольку штук, как системы залпового огня, и готовы были поразить все живое на земле и в небесах. Не очень трезвые, мягко говоря, пиротехники установили боеприпасы под вишню и приготовились выполнить любое распоряжение.
С крыльца нетвердой походкой спустился Борис, напевая:
- Есть огонь, - промычали из-под вишни и запалили фитиль.
Первая коробка отстреляла удачно. Все ракеты, оставляя за собой огненный шлейф, ушли в безоблачное небо и рванули так, что завыли собаки. А вот со второй вышел конфуз. Что случилось на самом деле, никто впоследствии точно не вспомнил. Но, по одной из версий, ракета срикошетировала от ветки цветущей сакуры и с воем ушла в окно на втором этаже, где благополучно и взорвалась. Владимир увидел, как кромешная тьма вдруг сменилась ослепительными разноцветными искрами, сопровождаемыми оглушительным хлопком. Спустя считанные секунды, в окне показалось пламя. Еще пара минут потребовалась имениннику, чтобы сообразить, что там за диваном находится его кейс с прекрасными зелеными купюрами. Владимир тихонько заскулил, а затем сорвал с головы берет, с молодецким гиком швырнул под ноги и, подбадривая себя истошными воплями, взбежал на крыльцо. Через короткое время его закопченная физиономия появилась в окне. За спиной поднимались языки пламени, отрезая путь к отступлению. Владимир с чемоданом в зубах встал на подоконник. В его глазах блестели слезы неподдельного счастья. Не мешкая, он прыгнул на водосточную трубу и, крепко обняв ее, соскользнул вниз. Впоследствии он так и не смог объяснить, зачем он это сделал. Денежная сумма была так ничтожна, что разумные основания для подвига отсутствовали.
К счастью в доме уже никого не было. Те, кто мог перемещаться в пространстве вышли посмотреть салют, кто не мог, были заботливо вынесены и уложены на молодую травку. Несколько пар мутных глаз молча смотрели на догорающий дом. Никто не сделал попыток вызвать пожарных. Их вызвали соседи. Когда приехали большие красные машины, крыша уже обвалилась. Несколько бревен, как гигантские свечи, стояли почти вертикально. А порывистый ветерок уносил в темноту снопы искр.
Ощущение того, что он все это уже видел, не покидало Владимира.
P.S. В результате праздничных мероприятий люди и животные не пострадали. Дом был отстроен заново и стал еще краше. В результате всенародного обсуждения было решено, что никто не виноват. Просто несчастный случай.