"Хэй-о!" - с таким криком пришёл к нему седьмой сон. От неожиданности по спине пробежало стадо мурашей. На него нёсся вихрь сабель, за которым угадывалась чья-то рыжая шевелюра. "Ни хрена себе на мою голову!" - подумал Гега и стал медленно пятиться назад. Хотел, было, побежать, но не смог оторвать взгляда от гипнотизирующего блеска мелькающей стали. "Хэй-о! Хэй-о!" - подхлёстывал его противник. Свист рассекаемого воздуха нарастал по мере их сближения, становясь тяжелее, как бы впитывая Гегино недоумение. И, вот, когда звук задиссонировал на своём пике, Гега споткнулся обо что-то и упал. Блистающий вихрь приблизился к нему на расстояние пары шагов. И в этот момент Гега взглядом проник сквозь стену блистающей стали и увидел озорную улыбку на лице противника. "Кошки-мышки!" - возмутился Гега и мысленно сплюнул. Спать абсолютно расхотелось. Он медленно приоткрыл веки. Сквозь окно игриво слепило утреннее солнце.
Несмотря на вялые протесты разума, ленивому телу было не в радость покидать тёплую постель. Радио-будильник пиликал свою незатейливую противно-отрезвляющую мелодию. "Как рак, ведь, свистит", - промелькнула в голове мысль. - "Эх, попадёшься ты мне однажды под горячую руку, запчастей не соберёшь".
Слегка приподнявшись, Гега дотянулся рукой до кнопки "СТОП" и выключил будильник. Скинув в сторону одеяло, он сел на краю кровати и со смачным удовольствием потянулся до лёгкого хруста в суставах. Потёр глаза, а затем, оттолкнувшись руками от края, встал. Прошёл босиком в коридор, включил свет и направился в ванную.
Пустил из крана холодную воду и ополоснул лицо. "Ну, и рожа у тебя, Шарапов!" - усмехнулся Гега, взглянув на себя в зеркало. - "Ну, чем не ёж лохматый? Тем разве, что не колюч. Хотя нет, колюч! Ещё как колюч", - подумал он, проведя рукой по подбородку. Вставил в бритву новое лезвие и стал методично уничтожать эту черту ежова подобия.
Отправив телесные нужды урчать в канализационные недра и переодевшись по "универсально-выходному", Гега зашёл на кухню. Он открыл холодильник и стал с интересом шарить по полкам глазами. По истечении тридцати секунд глаза таки наткнулись на банку ингредиента завтрака быстрого поедания.
""Сардинки в масле" - уважаю". - Гега закрыл холодильник и стал с металлическим лязгом копаться на полке со столовыми приборами. Выцарапал на ощупь консервный нож и открыл им на столе банку с сардинами. Повторив хардовую аранжировку функции поиска, он раздобыл себе вилку и нож для хлеба. Держа нож в правой руке на манер "старого, доброго" убийцы-маньяка из голливудского ужастика, Гега отправился к хлебнице. Отрезал пару ломтей "чёрного", сел на табурет. Прищурив глаз и злобно оскалившись, со скрежетом скрестил нож и вилку. Вжих! Вжих! - проскрипели они - Вжих! Вжих! "Ну, будем знакомы", - осклабился Гега в саркастической улыбке и, поддев первый кусок рыбы, отправил его в четырёхчасовое путешествие.
Умяв с полбанки, он неожиданно вспомнил: "Вот чёрт, забыл чайник поставить". В три счёта эта оплошность была исправлена. Мельком Гега посмотрел на кухонные часы - полчетвёртого. Либо часы стояли, либо он ещё спал. Исключив оба варианта, Гега включил радио.
"Ты от меня далеко, я лечу высоко, но тебе всё равно, с тобою другой...", - надрывался очередной любимец публики. "Попса!" - пренебрежительно бросил Гега и переключил канал. "Хм, уже лучше", - заинтересовался он. - "Только кто это?". Дослушав песню до конца, он узнал, что "только что прозвучала новая композиция группы "Foresee the peace" под названия "Amour a la Russia" и московское временя - восемь часов двадцать минут". По радио пошла реклама о стульях и табуретках х... знает кого. Со спокойной душой Гега заварил чай в пол-литровой кружке, и, достав из шкафчика открытую банку сгущенного молока вместе с пачкой печенья, стал чаёвничать.
Реклама закончилась, и в эфире зазвучала новая мелодия. Гега прислушался. "Интересная ударная партия для начала, интригующий ритм", - подумал он. Инструментальное вступление уступило место резкому и даже немного грубому голосу певца:
Сны доносят до меня дыхание миров.
Я их придумал сам, а, может, вспомнил вновь.
И на пороге дверей, открытых вовне, я стою,
Не решаясь переступить черту...
"Все там будем", - съязвил Гега, но песня и в самом деле была неплохая.
Покончив с чаем и старательно выскребя баночные сусеки, Гега на скорую руку ополоснул посуду. Вышел в коридор, нашёл и одел поношенные, но ещё добротные кроссовки. Оглянулся в конец коридора. За это время, радио ещё не кончило понравившуюся песню, и голос певца, не смотря на пятиминутное напряжение, хотя уже и с некоторой хрипотцой, но без срывов вёл:
...Друзья, предстоит нам долгий путь.
С него нельзя ни сойти, ни повернуть.
Пусть нам не дано читать узоры
Нитей жизней переплетённых,
Мы сами свою судьбу сотворим.
Свои мечты мы сделаем явью,
И они не раз воссияют
Наравне со звёздами в ночи.
Пошедший вслед словам инструментал, ослабил тенета песни, и Гега, стряхнув с себя наваждение, поднял с пола тяжёлую спортивную сумку, которую заготовил с вечера, и с кряхтеньем закинул её за плечо. Открыв дверь, он неожиданно подумал: "Чёрт, а радио? Выключить, не выключить? А, ладно". О чём тут же пожалел. Его выход сопровождал, как не странно, повторный плач "любимца публики" с его модной "лечу, хочу, не могу", и Гега с удовольствием захлопнул дверь, оборвав это слёзное в африканских ритмах завыванье.
Глава 2. Мертвец.
Сойдя с троллейбуса около вокзальной площади, Мертвец посмотрел на часы. До назначенного момента общей встречи оставалось ещё минут десять, плюс-минус две минуты погрешности. Летний день намечался жарким и душным, и поэтому проезд общественным транспортом едва его вконец не доканал. Хотя в том была и его доля вины, так как, надев поверх майки чёрную водолазку, он едва не обрёк себя на участь утопленника в собственном поту.
Поставив тяжёлый, судя по крутизне боков, рюкзак на одну из двух скамеек, обозначавших остановку, Мертвец стянул через голову водолазку и остался в одной майке, подставив солнцу бледную кожу городского, редко выходящего под солнце человека. Водолазку, чтобы не мешала, он повязал на пояс и, забросив рюкзак за плечо, пошёл через площадь к главному зданию вокзала.
То и дело приходилось останавливаться и внимательно следить по сторонам. На, да и около привокзальной площади происходило оживлённое, хотя и несколько бестолковое движение автотранспорта, от легкового до пассажирского. Наличие последнего объяснялось, прежде всего, тем, что рядом, на противоположной стороне от железнодорожного, находился ещё и автовокзал.
Пройдя через двери, Мертвец оказался в просторном зале ожидания. О, столь желанная тень и прохлада! С утра зал ещё не проникся тем жаром, который готовило городу солнце. Чтож, здесь было терпимо. Не особо людно, не особо шумно. Народ не задерживался внутри здания, так как скоро ожидалась пригородная электричка. Таким образом, для Мертвеца не составило труда отыскать глазами среди немногочисленных оседлых пассажиров группу своих друзей, тем более что, сидящие на походных мешках, девушки, положительно отличались от привычных для настоящего времени вокзала служителей садово-огородного культа.
Мертвеца в компании тоже заметили, и, сидящий в обществе двух девушек парень, поднялся ему навстречу в радостном приветствии. Где-то на полпути они встретились.
- Кажется я не последний, - отвечая на крепкое рукопожатие, заметил Мертвец.
- Да, теперь мы ждём только Гегу и Соню. Остальные уже здесь, но бродят по вокзалу. Кидай свой рюкзак в нашу кучу, - выдал информационно-ознакомительную сводку парень и ехидно осведомился:
- Ну, ты как после позавчерашнего передвигался? Вертикально или горизонтально? Я вот вчера только после полудня овладел своим двигательным аппаратом, правда, только на уровне трехлетнего младенца.
Мертвец встретился взглядом с глазами Ехидны, как бы желая выловить из них скрытую в вопросе подковырку. Но под стеклобронёй очков, криво сидевших на горбинке короткого носа его старого друга и вечного шута горохового, он мог заметить лишь странную помесь юмора и дружеского участия. Сделав вид, что не заметил дружеского подкола, если это всё-таки был подкол, Мертвец, а за ним и Ехидна, направились в сторону девушек.
- Привет, Гала, Ника, - поприветствовал их Мертвец.
- Привет, - почти в унисон ответили они. Посмотрели друг на друга и неожиданно прыснули. Ехидна и Мертвец тоже заулыбались.
- Как у тебя дела? - поправив, упавшую на глаза, тёмную прядь, спросила Гала, подняв на Мертвеца взгляд нежно-голубых глаз.
- Пожелай мне лучшего...
- О, - прервал его Ехидна, - смотрите, а, вот, и Гега с Соней.
Действительно только что в зал ожидания вошли парень и девушка. Парень был высок, но не худощав, по-спортивному подтянут, светловолос, и коротко стрижен, одет в тёртые джинсы и серую, заправленную в них, футболку. Одной рукой он держал объёмистую спортивную сумку, а другой поддерживал под руку девушку.
Ехидна снял очки, протёр их линзы о рукав и снова одел. С некоторой театральной наигранностью он обратил пристальный взгляд на эту пару.
- Гм, неужели наша Соня ограничила весь свой багаж одной на двоих с Гегой сумкой? Невероятно, - в чувстве сказал он.
Но тут позади парня и девушки появились и остальные участники будущего похода: Мишка, Пашка и Леля. Парни тащили два лоснящихся крутыми боками кожаных чемодана, известные в узких кругах как "сонечкины бегемотики". Необъяснимая загадка с багажом, едва возникнув, разрешилась сама собой.