Аннотация: ...Не торопясь, наливаю в стаканы себе и Джей пиво "Tusker", делаю пару крупных глотков, затем произношу фразу из романа Ильфа и Петрова: - Заграница - это миф о загробной жизни, кто туда попадает, тот не возвращается.
ONCE in MALINDI (14): отречение от рабства
Однажды утром я лицезрю Джей, превратившуюся в блондинку. Констатирую тот факт, что на одну блондинку в Кении стало больше. Блондинкой Джей была в Москве, в повести "Жена писателя играет в BDSM". И вот опять.
Утолив утренний голод за завтраком, мы с Джей сидим в гостиной. Я решаю прореагировать на косметические превращения моей рабыни:
- Джей, ты хочешь, чтобы тебя мечтал отъебать каждый миууши?
- Миууши мне без надобности. А трахать я буду тебя - утром, днём, ночью, когда захочу. Moreover, your one and only duty is to make me happy. Я больше не твоя рабыня.
- Это ещё почему?
- Потому что потому. Раскатал губы, хорошенького понемногу. Понял? - усмехается Джей.
- Тогда я перестану верить в божественных духов Loa и всемогущего Bondye. У нас ведь был контракт: Loa делают Дженнифер моей рабыней, а я начинаю в них верить.
- Loa и сделали Дженнифер твоей рабыней, - смеётся она, - но хорошего понемножку. Раз Loa выполнили уговор, то ты должен продолжать верить в них. Не то позову леди Твигу; как ты знаешь, она мамбо, и по воле Loa за такие речи крепко выпорет тебя кнутом. Или ты предпочитаешь bamboo canes от принцессы Амиры? А может быть, ты соскучился по общению с мистресс Ариэль? Всё в руках Loa - как они выберут, так и будет.
- Джей, ты идиотка! безумная обезьяна из Кисуму!
- Милый, посмотрим, что ты запоёшь, когда тебя будут пороть за непочтительное отношение к жене, - шипит Джей. - I decided to turn you into a good guy. As a first step, Twiga and I will whip you hard. А от зла тебя спасут очистительные жертвоприношения и талисман Gris-gris. Такой талисман леди Твига тебе уже вручила. Кстати, она сказала, что духи Loa хотят получить перечень всех московских упырей. Loa намерены разделаться с ними.
- Духи Loa решились на персональные санкции против Kremlin's pigs? - усмехаюсь я. - Okay, пусть Твига составит список. Loa, правда, не существуют, ну и ухань с ними.
- Loa живее всех живых, и ты, тембо, скоро в этом убедишься, - снова шипит Джей. - Твига хочет, чтобы ты помог составить перечень кремлёвских злодеев.
- Дорогая, ты смеёшься, да? Ведь тогда меня как гражданина России привлекут к уголовной ответственности за лобирование санкций против российских граждан.
Джей недовольно морщится. Решаюсь её утешить, говорю:
- Единственное, что я могу сделать - это тайно шепнуть тебе на ушко имена главных злодеев. А уж ты сообщишь эти имена своей подружке. Идёт?
Джей утвердительно кивает. Я оглядываюсь по сторонам, агенты KGB в зоне прямой видимости не наблюдаются. Наклоняюсь к Джей - она много ниже ростом, чем я; затем жарко шепчу в её изящное ушко искомые имена. По окончании аудио-сеанса спрашиваю у Джей, всё ли она запомнила. В ответ она говорит, что эти люди есть в Википедии: и в русской, и даже в английской.
- А чего же ты хотела? - парирую я. - Кремлёвские они такие, вездесущие. Проблема постсоветских людей в слабой вере в Господа. Беда ещё и в том, что страной, которая дала миру Чайковского и Шостаковича, управляет человек, слушающий поп-певца Лепса и группу "Любэ". Вот скажи, что ты подумаешь, когда придёт (рано или поздно) весть о кончине русского царя.
Джей подходит к книжному шкафу, достаёт "Осень патриарха" Маркеса, открывает свою закладку, читает вслух:
Он был по-прежнему всемогущ, и вместе с тем никто никогда не знал, где он находится в данный момент, а главное, имя его наводило повсюду страх, ибо всё, что происходило в стране, делалось от его имени, хотя сам он постоянно чего-то страшился и чувствовал себя порою затравленным беглецом. Такая жизнь хуже смерти.
- Не жизнь, а фигня какая-то. Тягучее время бесконечного правления маркесовского патриарха всё равно закончилось, - размышляет Джей, закончив читать. - Це буде з кожним звiром. Собацi собача смерть, - по-украински со смешком присовокупляет она.
- Да уж, диктаторы плохо кончают, - ухмыляюсь я.
Тут я вспоминаю, что надо купить немного сахара для пчёл. Обычно я покупаю Kenya's sweetest sugar, беру в небольших упаковках по два килограмма; дома я их распечатываю и ссыпаю сахар в мешок на пятьдесят килограмм, что стоит у нас в кладовке. Говорю Джей про важную покупку, и она вызывается поехать вместе со мной. Она целует на прощание наших дочерей, мы оставляем их на попечение миссис Моны, которая уже давно пришла и стряпает на кухне. "Всё-таки, порой, полезно иметь добросовестную экономку", - думается мне.
- Слушай, - говорю я Джей, - пока в Малинди не открылось после ковидлы заведение "The Old Man & The Sea", давай поедем в Mtwapa и пообедаем на берегу океана в "Monsoons Restaurant". Вчера я смотрел их страницу в Facebook, они работают. Их даже посещал Ухуру Кениата - твой любимый главный миууши из Найроби. До Мтвапу доберёмся часа за полтора, а после обеда я куплю сахар в "Mtwapa Mall".
Джей радуется, как ребёнок, чмокает меня в щёчку. Что ж, в "Monsoons Restaurant" с блондинкой Дженнифер я ещё не бывал.
"Monsoons" is a simple place, surrounded by a white sandy beach and palm trees. Оказавшись в "Monsoons Restaurant", мы заказываем Char Grilled Lobsters. Джей считает, что это лучшее здешнее блюдо. Я согласен. Таких крупных лобстеров, как тут, я нигде не ел; хотя, конечно, дорого: порция стоит три тысячи кенийских шиллингов, а это почти тридцать долларов США. Лобстеров мы запиваем пивом со слоном на этикетке - "Tusker". "Monsoons" is right on the beach, so the breeze and sounds of the ocean are the backdrop of our meal.
Насытившись, Джей пускается в беседу:
- Энди, скоро в мире не останется ни одного лобстера, который родился бы до царствования Путина. А таких котов и кошек уже нет, - хихикает Джей.
- Насчёт кошек - это да. Но про лобстеров ты, конечно, загнула. По слухам они бессмертны, если только их не убивают люди. Так считают рыбаки из Watamu. На самом деле, самцы лобстеров живут тридцать лет, а самки доживают до пятидесяти. Вот угандийский Мусевени - тот действительно правит дольше, чем живут lobster males. Хотя... Уганде принадлежит лишь озеро Виктория, и то не всё, а там омары не водятся.
- Энди, твой царь от инъекций ботокса и подтяжек на лице уже в чудовище превратился.
- Ага... а твои главные миууши из Кампалы и Найроби растолстели, как боровы и скоро лопнут. У них же не экзоскелет, как у лобстеров; до бесконечности толстеть не смогут. Табличка "сарказм", - поясняю я.
Джей думает, что ответить, но я её опережаю:
- Видел я место суда, а там беззаконие; видел место правды, а там неправда. Что было, то и теперь есть; что будет, то уже было. Не так ли, дорогая?!
- И что означает сей пассаж?
- Очень просто, Джей. Ты слишком часто толкуешь про русского царя, а по сути... ты тоскуешь о столичной московской жизни. А в Москве что? Ни океана, ни бриза, ни свежего воздуха, ни свободы, ни чувства достоинства; только холод и мрак. Несогласным теперешняя российская власть предлагает изуверский выбор: тюрьма или кладбище. Мечтать вернуться в такую страну глупо. Забудь! Мы в Москву уже не возвратимся.
Не торопясь, наливаю в стаканы себе и Джей пиво "Tusker", делаю пару крупных глотков, затем произношу фразу из романа Ильфа и Петрова:
- Заграница - это миф о загробной жизни, кто туда попадает, тот не возвращается.
![[]](/img/g/gusew_a_e/transgressing_zero14/forzt14.jpg)