Перевод Р. Райт-Ковалевой
...
К. насторожился. Значит, Замок утвердил за ним звание землемера. С
одной стороны, это было ему невыгодно, так как означало, что в Замке о нем
знают все что надо и, учитывая соотношение сил, шутя принимают вызов к
борьбе. Но с другой стороны, в этом была и своя выгода: по его мнению, это
доказывало, что его недооценивают и, следовательно, он будет пользоваться
большей свободой, чем предполагал.
...
"Галатер?" --
переспросил К. "Да, Галатер, -- сказал Иеремия. -- Тогда он как раз замещал
Кламма. Когда он нас к тебе посылал, он -- и я это хорошо запомнил, потому
что мы именно на это и ссылаемся, -- он сказал: ``Вы отправитесь туда в
качестве помощников землемера''. Мы сказали: ``Но мы ничего не смыслим в
этой работе''. Он в ответ: ``Это не самое важное, если понадобится, он вас
натаскает. А самое важное, чтобы вы его немного развеселили. Как мне
доложили, он все принимает слишком близко к сердцу. Он только недавно попал
в Деревню и сразу решил, что это большое событие, хотя на самом деле все это
ничего не значит. Вот что вы ему и должны внушить'
...
Молодой человек очень вежливо попросил прощения за то, что разбудил К.,
представился -- сын кастеляна Замка --
и затем сказал: "Эта Деревня принадлежит Замку, и
тот, кто здесь живет или ночует, фактически живет и ночует в Замке. А без
разрешения графа это никому не дозволяется. У вас такого разрешения нет, по
крайней мере вы его не предъявили".
К. привстал, пригладил волосы, взглянул на этих людей снизу вверх и
сказал: "В какую это Деревню я попал? Разве здесь есть Замок?"
"Разумеется, -- медленно проговорил молодой человек, а некоторые
окружающие поглядели на К. и покачали головами. -- Здесь находится Замок
графа Вествеста"
...
К. сказал:"Что? Протокол? Да еще составленный без меня человеком,
даже не присутствовавшим при разговоре? Неплохо, неплохо!
И зачем вообще протокол?
Разве то был официальный разговор?" "Нет, разговор был полуофициальный, --
сказал учитель, -- но и протокол тоже полуофициальный, он составлен только
потому, что у нас во всем должен быть строжайший порядок. Во всяком случае,
теперь протокол существует и чести вам не делает".
...
Ах, господин землемер, -
жалобно сказала хозяйка, - вы меня замучили вашими вопросами. Неужели
необходимо или хотя бы желательно, чтобы Кламм читал этот протокол и
подробно узнал все ничтожные мелочи вашей жизни, не лучше ли вам смиренно
попросить, чтобы протокол скрыли от Кламма, хотя, впрочем, эта просьба была
бы так же неразумна, как и ваша другая, - кто же сумеет скрыть что-нибудь
от Кламма? ... Протокол попадает в регистратуру Кламма, тут, в
Деревне, это вы уже слышали, а больше ничего определенного сказать нельзя.
Но понимаете ли вы все значение протоколов господина секретаря и сельской
регистратуры? Знаете ли вы, что это значит, когда господин секретарь вас
допрашивает? Вероятно, он и сам этого не знает, все может быть. Он спокойно
сидит здесь, выполняет свой долг, порядка ради, как он сам сказал. Но вы
только учтите, что назначен он Кламмом, работает от имени Кламма; хотя его
работа, может быть, никогда до Кламма не дойдет, но она заранее получила
одобрение Кламма. А разве что-нибудь может получить одобрение Кламма, если
оно не исполнено духа Кламма? Я вовсе не собираюсь грубо льстить господину
секретарю, да он и сам бы возражал против этого, но я говорю не о нем лично,
а о том, что он собой представляет, когда действует как сейчас - с
одобрения Кламма: тогда он орудие в руках Кламма, и горе тому, кто ему не
подчиняется".
...
Цель ночных
вызовов - и тут К. услышал новое объяснение их смысла - в том, чтобы как
можно быстрее выслушать просителей, чей вид днем господам чиновникам
невыносим, выслушать их ночью при искусственном свете, пользуясь
возможностью после опроса забыть во сне всю эту гадость.
...
Следует, однако, признать, что секретари, действуя в рамках
предписаний, стараются оградить себя от ночных допросов и связанных с ними,
хотя, возможно, и кажущихся, неудобств. Насколько возможно, они прибегают к
этому в широких масштабах. Они берутся только за те дела, которые
представляют наименьшую опасность, тщательно проверяют себя перед встречей,
и если результат проверки этого требует, то отказывают просителю в приеме,
иногда даже в самую последнюю минуту, иногда вызывают просителя раз десять,
прежде чем заняться его делом, охотно посылают взамен себя своих коллег,
которые совсем не разбираются в данном вопросе и потому могут решить его с
необычайной легкостью, или же назначают прием хотя бы на начало ночи или на
ее конец, сохраняя для себя середину, - словом, таких мероприятий
существует множество, их не так легко поймать, этих секретарей, и насколько
они обидчивы, настолько же умеют постоять за себя.
...
"Нет, -- сказал староста, -- ваше дело не из больших. В этом отношении
вам жаловаться нечего, оно одно из самых мельчайших среди других мелких дел.
Объем работы вовсе не определяет степень важности дела. У вас нет даже
отдаленного представления о нашей администрации, раз вы так думаете. Но если
бы суть была и в объеме работы, то ваше дело все равно оказалось бы одним из
самых незначительных, обычные дела, то есть те, в которых нет так называемых
ошибок, требуют еще более усиленной, но, конечно, и более плодотворной
работы.
...
Очень просто, - сказал староста. - Вам, видно, никогда еще не
приходилось вступать в контакт с нашими канцеляриями. Всякий такой контакт
бывает только кажущимся. Вам же из-за незнания всех наших дел он
представляется чем-то настоящим. ...
В Замке, как мне рассказывали, телефон как будто работает отлично, там
звонят непрестанно, что, конечно, очень ускоряет работу. Эти беспрестанные
телефонные переговоры доходят до нас по здешним аппаратам в виде шума и
пения, вы, наверно, тоже это слыхали. Так вот, единственное, чему можно
верить, - это шуму и пению, они настоящие, а все остальное - обман.
Никакой постоянной телефонной связи с Замком тут нет, никакой центральной
станции, которая переключала бы наши вызовы туда, не существует; если мы
отсюда вызываем кого-нибудь из Замка, там звонят все аппараты во всех самых
низших отделах, вернее, звонили бы, если бы, как я точно знаю, почти повсюду
там звонки не были бы выключены. Правда, иногда какой-нибудь чиновник,
переутомленный работой, испытывает потребность немного отвлечься - особенно
ночью или поздно вечером - и включает телефон, тогда, конечно, мы оттуда
получаем ответ, но, разумеется, только в шутку. И это вполне понятно. Да и у
кого хватит смелости звонить среди ночи по каким-то своим личным мелким
делишкам туда, где идет такая бешеная работа?
...
От слуг я узнала многое о том,
как обходными путями, не проходя трудного, длящегося иногда годами
официального оформления, попасть в служащие Замка, правда, тут ты еще не
официальный служащий, тебя допускают тайком, никаких прав и никаких
обязанностей у тебя нет, и хуже всего, что нет обязанностей, зато есть одно:
все-таки ты приделе. Можно уловить благоприятный случай и воспользоваться
им, и хотя ты не служащий, но случайно может выпасть какая-нибудь работа, а
служащих рядом не окажется, тебя окликнут, ты подбежишь и сразу станешь тем,
кем ты за минуту еще не был, - настоящим служащим. Ну, конечно, когда еще
выпадет такой случай? Бывает, что сразу не успеешь появиться, не успеешь
оглянуться, как случай уже подвернулся, тут не у каждого новичка достанет
присутствия духа сразу за этот случай ухватиться, тогда уж приходится ждать
годами, дольше, чем при официальном оформлении на работу, но оформиться на
работу по всем правилам такому неофициально допущенному человеку совсем
невозможно. Значит, тут сомнений возникает немало, но все они отпадают перед
тем соображением, что при официальном приеме на работу отбор очень строг, и
члена семьи, который себя чем-то запятнал, отвергают заранее. Он может
проходить процедуру оформления годами, трястись в ожидании результата, все
удивленно спрашивают его, как он посмел предпринять столь безнадежную
попытку, а он все надеется, иначе как же ему жить; однако через много лет,
быть может уже в старости, он узнает об отказе, узнает, что все потеряно и
жизнь его прошла бесцельно. Но, правда, и здесь бывают исключения, потому-то
так легко и поддаются соблазну.
...