Сначала — поросёнок. Степан Никифорович промыл тушку, и насухо вытер её бумажными салфетками. Затем достал предмет своей тайной гордости — настоящий шеф «Хаттори» с лезвием из дамасской стали — и разрезал поросёнка на четыре части. Соль и перец изнутри, масло — снаружи, и — тонкий момент — обернуть уши, пятачок и хвостик фольгой, а в рот вставить шарик из той же фольги, чтобы он не закрылся. Степан Никифорович поставил поросёнка в уже разогретый духовой шкаф, и оставил поросёнка на два часа, напомнив себе иногда поливать его стекающим жиром.
Мясной рулет. Степан Никифорович взял шматы говяжего и свинного мяса, и принялся нарезать их гармошкой. Верный «Хаттори» резал мясо как тёплое сливочное масло, и Степан Никифорович поневоле позволил себе увлечся этим ритмом — разрез, переворот, разрез, переворот. Порезанное мясо отбить, чтобы получились пластины, посыпать солью, приправой — не суррогатом из магазина, а настоящей, смешанной знакомым узбеком на рынке. Некоторые советуют также смазывать мясо майонезом, но Степан Никифорович считал такие советы полным бредом, не без оснований предполагая, что при нагревании майонез распадётся из эмульсии на коагулированный белок и еще кучу всяких неудобоваримых веществ. Размышляя о неисповедимых путях отечественной кулинарии, он поджарил тёртую морковку, порезаные лук и грибы, положил начинку на пласты отбитого мяса, свернул и перевязал. У поросёнка в духовом шкафу на ближайшие сорок пять минут появился сосед.
Хлеб — всему голова, поэтому к его приготовлению нужно подходить с головой. Здесь Степан Никифорович непоколебимо полагался на авторитет Похлёбкина — прекратил добавлять муку в тесто как только оно перестало приставать к руком — теперь хлеб получиться лёгким и воздухным. Дав тесту подняться, он сформировал лепёшку, сделал на ней сверху несколько надрезов, и поставил во второй духовой шкаф. Конечно, лепёшка это не калач, но все попытки выяснить технологию приготовления калача привели Степана Никифоровича только к бессвязным отрывочным сведениям об каких=то особых способах подкатки теста, «вылеживания» его на холодном столе и пониженном температурном режиме печи.
Выждав необходимое время, Степан Никифорович принялся сервировать стол: белая скатерть, в центре — естественно поросёнок — шарик из фольги во рту уже заменён на яблоко. С севера от поросёнка, как раз около яблока — хлеб на широкой фарфоровой тарелке. С юга — разрезанный на две части мясной рулет, каждая часть в своей вытянутой овальной тарелочке, ориентированной вдоль меридиана. И наконец — вдоль боков поросёнка — по половинке багета с баварскими сосисками в разрезах, щедро смазанные соусом на основе скисшего молока — их Степан Никифорович, скрепя сердце, купил в ближайшем магазине.
Жмурясь и причмокивая от предстоящего удовольствия, некотрое время Степан Никифорович любовался на полученный натюрморт, а затем достал орудия для предстоящей кулинарной вакханалии.
Степан Никифорович привычно очистил ум от мыслей и эмоций, сконцентрировался, произвел в своем, теперь полностью контролируемом сознании, отождевствление обьектов, и полностью сосредоточившись на движении вогнал в хлеб первую заточенную спицу.
Скоро у ненавистного Луки Михайловича заболит голова, и это будет только начало..