- Вот сливки. Ты же любишь... Сделать тебе бутерброд сыром? Очень вкусный "Тильзитер"...
- Нет, спасибо. Не беспокойся.
- Может, всё-таки поешь? Хоть немного...? Я с утра котлеток нажарила, суп гороховый с рулькой ещё остался... Налью? Одну поварёшечку?
- Спасибо, дорогая, - качаю головой. - Я, правда, не голоден. Сейчас кофе допью, да и пора, пожалуй.
- Уже? - пугается она. - Так скоро?
- Время, - неискренне вздыхаю я, потряхивая наручными часами. - Ты же умница, сама понимаешь - время не ждёт.
- Да, - тоскливо соглашается она и голос её становится тусклым как серебряная копейка XVI-го века. - Время не ждёт. Время не ждёт и ты не ждёшь. И вас не уговорить. Никак и никогда не уговорить... А может, всё-таки...?
- Не может, - с легким уже раздражением обрываю я. - Давай не будем в тысячу первый раз пытаться переливать из пустого в порожнее... Обнимемся?
Мы встаём из-за стола, и она порывисто прижимается ко мне, и часто-часто моргает, чтобы загнать слёзы внутрь, а я легонечко глажу её по спине.
- Ну ладно, ладно, - бурчу я наконец, тоже, чего там греха таить, порядком растроганный. - Пора.
- Да. - Она торопливо отшатывается от меня и утыкается покрасневшим носиком в кружевной носовой платок размером с казенную печеньку. - Я бодимаю. Шейчаш.
Несколько раз глубоко вдохнув-выдохнув, она резко поворачивается ко мне боком, левой рукой решительно надевает фуражку, а правой тянет из ножен короткую парадную сабельку.
- Взво-о-од! - звенит её стремительно крепнущий голосок. - Стано-вись!
Парни, побросав окурки, занимают свои места.
- Товсь!... Целься!... Пли!
"А может, - успеваю подумать, - и зря. Может, действительно стоило - одну поварёшечку. Горохового. С копчёной рулькой"...