Гусева Алиса : другие произведения.

Ада

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ада... Кто она? Маска или реальность? Она такая же настоящая, как и Таня, вот только не живет... пока. Шизофрения, борьба с болезнью, попытка вырваться из этого страшного мира и стать нормальной. Отречение от реальности, музыка и краски, много красок. Писалось давно, еще во времена моего юношеского максимализма и яростного увлечения миром искусства. Если честно, то нужно многое переписывать и дописывать.
  Глава первая
  Глава первая.
  Нас больше нет. Остались только тени. Нас больше нет. И некуда пойти. Нас больше нет. Исчезло все на свете. Нас больше нет.
  Какие-то странные нынче думы, что-то стряслось в этом мире. То ли солнце больше не светит, то ли Луна заслонила последние лучи уходящей надежды. Что случилось в этом осколке мироздания? Почему звезды отдалились, а Ее Величество Ночь лукаво улыбается даже ясным днем? Мне не найти пути назад, но проход, ведущий в будущее, заколочен досками. Что делать и куда бежать? Не спастись от сжимающего странный комочек в груди Одиночества. Мир больше не принадлежит отдельно взятому человеку. Мир больше не существует. Только не здесь. Только не сейчас.
  Кто принесет на мою могилу цветы, быть может, соседский кот или Санта? Мне ведь не нужно много, пару ромашек было бы достаточно. Но не будет ромашек. Кто расплачется, стоя у могилы? Сосед Петро, вечно закрывающий общую дверь, или баба Маша - неприятная консьержка? Мне ведь не нужно ведро слез, будет достаточно одной-единственной слезы, но и этого не будет. Кто будет тосковать по мне? Может, мои нерадивые ученики или сослуживец Вася? Мне ведь не надо много, достаточно лишь одного, но не будет человека, вообще никого не будет.
  Часто надеваю маску. Да, маску. Люди любят эту маску. Она вечно улыбается и пытается помочь, а еще хочет изменить этот мир. Я зову ее Адой, в честь первой женщины-программиста. Я ее ненавижу практически так же сильно, как и программирование. Аду любят все. Ада умная, Ада красивая, Ада всегда веселая. С Адой любят говорить. У Ады есть друзья.
  Ох уж эти Адины друзья!.. Они просто обожают Аду. Вечно болтают с ней, спорят и мирятся. А потом шлют письма. Спрашивают, как дела... Вот тогда Ада молчит, остается лишь Таня.
  Каждый раз хочу написать, что вечерами начинаю громко реветь, спрятав лицо в плюшевую овечку; что потом достаю очередной любовный роман и просто в нем забываюсь; что люди в метро не садятся рядом со мной, если я без Ады; что никто не улыбнется, если сначала этого не сделаю я; что порой мне просто хочется уйти. Но вместо этого пишу лишь одно слово - 'Хорошо'. У меня всегда все хорошо, и они верят, ведь Ада не умеет врать.
  Сегодня я не надевала Аду, не заходила в ее мир. Нет. Я не хочу их видеть. Достаю скрипку. Шопен. 'Аве Мария'. Рука на смычок и игра. Играй, детка. Никто не услышит, но пока звучит музыка, остается надежда, что кто-то постучится в дверь. Пока она звучит, Ада не сможет захватить это тело. Играй, детка, как никогда не играла. Пускай же горит в твоих тоненьких пальчиках смычок, пускай же разрывается воздух, пускай же исчезнет весь мир. В нем не останется никого кроме тебя, скрипки и мелодии. И тогда все мироздание обернется на отзвук мелодии и замрет... пусть на несколько секунд, но все же оно перестанет вертеться... по твоему желанию.
  Тяжело не раствориться в музыке полностью, тяжело это... Когда каждый вздох пронизан такой дорогой свободой, невозможно от этого отказаться, и ты отдираешь себя от этой музыки, а все тело пронизывает боль, и ты понимаешь, что для того чтобы выжить, надо терпеть. Раз за разом преодолевая это, становишься сильнее и, когда-то не понадобится даже музыка, чтобы стать свободным. А пока... играет скрипка. Играй же, детка.
  Наверное, проще считать Аду просто маской, хотя на самом деле она такая же настоящая, как и я, и, по правде, больше времени проводит в этом теле. Тогда являюсь ли я ее маской?.. Нет, я была первой! И это ничто не изменит - но она единственная, кто у меня есть. Избавившись от нее, я бы потеряла смысл существования, который основывается только на этой борьбе. Честно, я люблю Аду, впрочем, в той же степени, что и ненавижу. Она является необходимым и достаточным условием моей жизни.
  Музыка утихает, последние ноты исчезают в пространстве комнаты. И эти несколько мгновений дороже всей жизни, жизни, в которой даже собственное тело не принадлежит тебе. Мгновения Свободы. Но Ада получит это тело лишь на пару часов, большего ей пока не дано. Две-три сотни минут персонального Ада, две-три тысячи секунд отречения от реальности, порядка двадцати тысяч мгновений неволи и смерти - такими являются они для меня.
  * * *
  Ада живет, живет той жизнью, которая не предполагает особой искренности, но, тем не менее, говорит правду - про себя. Ада ни разу не упомянула про Таню, про ее жизнь и ее характер. Нет. Есть лишь всегда позитивная светловолосая девчушка со странным, каким-то забугорным именем. Да, Аду любят. Но стоило ей исчезнуть хоть на миг - и вся любовь исчезает волшебным дуновением палочки. Просто испарялась в воздухе, словно люди чувствовали, что в этом теле не она. Уже другая, совершенно не такая личность. Грустная, печальная, одинокая, пустая - не такая. И ее мир гаснет...
  * * *
  Все, снова свободна. Ада спит... Но она еще вернется. Это никак не изменить, от этого не убежать, это как неумолимое приближение ночи. Планете плевать на наше мнение - она просто вертится вокруг Солнца и самой себя. Мы прокричим: 'Остановись!', но Земля лишь фыркнет и продолжит оборачиваться. Ада тоже фыркает и возвращается. Раз за разом... Мне остается смиренно терпеть. Правда, Адочка? Солнышко мое ненаглядное... Сдохни! Исчезни! Дай умереть! Сука! Это мука, сплошная мука. И за пеленой этой пытки уже не видно простой радости, все залито кровью. Все тянется словно резина. Кто-то растягивает ее, но она когда-то порвется, порвется с оглушительным взрывом и потянет меня в Бездну. На самое дно, которого на самом деле нет. Я буду лететь Вечность, а Ада останется, или же уйдет за мной... Пусть уж лучше останется, видеть ее рожу не могу!
  Ложусь на кровать, подтягиваю к себе овечку и плачу. Да, я плачу. Имею право на слезы. Воспоминая пытаются пробиться сквозь стену и захватить меня в плен. Ненавижу эти банальные фразы, словно выдернутые из любовного романа, ненавижу жизнь, ненавижу себя, ненавижу Аду.
  Мне нет места в этом мире, он уже давно отвернулся от меня, сказать честно, еще при рождении. Просто кинул на съедение бешеным псам, которое почему-то назывались моей семьей. Почему еще тогда они не кинули меня в кастрюлю и просто не сварили, я была бы им благодарна. Нет, им нравилось уничтожать по частям.
  Еще в раннем детстве мечтала вырваться из тонкой паутины лжи, которую вили мои 'близкие' вот уже добрый десяток лет. Мать изменяла отцу, а отец - матери. Они создавали иллюзию счастья, мечтая подсыпать яд в еду другого, а я... я это видела и совершенно ничего не могла с этим поделать. А потом они меня бросили - просто кинули и исчезли. Детский дом номер пять до сих пор помнит сумасшедшую девочку, которая практически не говорила, только рисовала. Рисунок за рисунком и даже пускай сначала весьма и весьма примитивные. Ее мастерство росло не по тому, что девочка имела огромный талант, а просто из-за годов упорных тренировок в попытке скопировать окружающее на шершавый лист бумаги. За ней следили. Нет, даже не за ней - за ее руками, ловкими пальчиками, воссоздававшими реальность, созданную одним воображением. А потом девочка исчезла - одним солнечным утром Танечку не нашли в комнате. Она просто убежала, имея при себе лишь карандаши и альбом - ни еды, ни одежды, лишь вера в то, что она сможет себя прокормить. Она смогла, но возненавидела жизнь, так же как и Аду, которая стала продолжением девочки, ее иной стороной, ее добротой, ее маленьким солнышком и большим наказанием. Ада... Само это имя несет печать горечи.
  * * *
  Сон. Затягиваешь меня в свои объятья снова и снова. Я не хочу видеть это. Желаю лишь жить, настоящим, будущим, а не прошлым. Сон, в котором есть лишь одно воспаленное воспоминание, тягуче-приторное, оно давит на меня и я не в силах от него убежать, скрыться. Оно преследует меня, хочет причинить еще большую боль, хотя куда уж больше?
  Боль сворачивается комком в животе и пытается вырваться, как будто не находит во мне отклика, разрывает изнутри и желает жить. Подавляю эту боль, а вместе тем то, что так яростно желает свободы. Нет, я не хочу это видеть, не хочу....Слишком долго жила прошлым, слишком долго и не мечтала вновь стань на ноги. Уйди! Во мне нет места для тебя! Нет!
  Во мне нет места ничему. Пуста и полна одновременно. Ничего нет и некуда хоть что-то положить. Страх... Вот, что живет во мне. Он дарит холод, зябкий холод. И нет возможности укутаться в одеяло, взять чашку чая и согреться. Этот холод иной.
  ***
  Я стою у обрыва. Повернусь налево - пустота, повернусь направо - пустота, посмотрю вперед - пустота, обернусь назад - пустота. Темная, мертвая и глухая... Кругом одна пустота, и кусок земли, витающий в этом нет-ничего-кроме-пустоты и я, конечно, тут не обошлось без Ады. Вот ни шагу без нее.
  - За что ты меня так ненавидишь? - робко интересуется она.
  - Ты держишь меня в этом мире, дорогая. Я не хочу этого.
  Ада подступает на пару шагов ближе.
  - Так отдай мне это тело, оно ведь тебе не надо, - предлагает она.
  Я смеюсь. Что за нелепость?
  - Именно поэтому я и не могу уйти, только бы тебе не досталось это тело.
  Она подходит еще ближе.
  - Отдай мне его, отдай. Зачем ты мучаешь нас обоих? Я ведь так тебя люблю, не убивай.
  Я отхожу назад, боясь, что Ада подберется слишком близко и скинет с обрыва, и тогда я проиграю.
  - Ты любишь всех одинаково, а значит, безразлична ко всем - не стоит строить из меня дурочку. Я не отдам это тело тебе. Никогда.
  Тогда подхожу к обрыву и прыгаю. Да, прыгаю, ведь только так могу проснуться. На время свободна - пока лечу сквозь эту непробиваемую пустоту, сотканную из собственных мыслей и эмоций. Аде нет места в ней, она жива только на том пятачке, но все же жива.
  * * *
  Проснулась от жуткой головной боли, как будто кто-то пытался вырваться из нее и пробивал череп своими маленькими кулачками. Ада. Черт, когда же она сдохнет? Ненавижу, как же ненавижу! Жалкое подобие человека, желающие стать чем-то значимым. Этот груз существования рядом с таким существом убивает, хочется взять пистолет и просто застрелиться... Но нет. Эта сучка только и добивается моей смерти. Я буду жить! Вопреки всему - даже собственному странному желанию умереть. Я. Буду. Жить.
  Я встаю с кровати и смотрю в зеркало, но вижу только мерзкое лицо Ады. Беру пульт от телевизора и со всей силы кидаю в зеркало. Не разбивается, тварь такая. Что, живешь, моя прелестная половинка? Впрочем, я привыкла... Я махаю рукой и иду готовить завтрак.
  В холодильнике снова повесилась мышь, ведь денег нет. Эх... Сегодня должна быть зарплата. Мизер, конечно, но как-то перебивались все это время. Ага, вот макароны. Сварю их, поем, а потом пойду на работу.
  ***
  Вообще-то я люблю свою работу. Учу рисовать детишек. Платят, конечно, гроши, но это вовсе не важно, ведь рисовать - это прекрасно. Макаешь кисть в тягучую масляную краску и проводишь по шершавому холсту. Мазки заворачиваются в спирали, разлетаются кусочками, или становятся одним целым. Они умирают в объятиях других, и уже мертвые держатся за руки. Краска ложится. Слой за слоем, создавая собственный мир лишь разнообразием цветов. В нос бьет едкий запах растворителя, в руках грязная тряпка, глаза не видят ничего, кроме прямоугольного полотна, уши не слышат ничего, кроме шуршания кисти по холсту и ты не чувствуешь ничего, кроме того, как рождается под твоими пальцами новая жизнь.
  У каждой картины есть жизнь. Некоторые так и умирают взаперти, наказанные своими творцами то ли за несовершеность, то ли за незавершенность, то ли просто так; некоторые умирают естественной смертью; некоторые погибают преждевременно; а некоторые просто забываются.
  Картина живее любого человека. Картина не предаст. Картина молчит.
  За картину можно убить. Я бы убила.
  За картину можно умереть. Я бы умерла.
  За картину можно предать. Я бы предала.
  Музыка же всего лишь увлечение в тот момент, когда рисование - чуть более чем жизнь, смысл существования, черта, отделяющая меня от пропасти, где скрывается собственное сумасшествие.
  * * *
  Метро. Я снова одна. Пустые люди сидят в пустом вагоне и смотрят в пустоту, хотя кого я упрекаю, сама-то? И, тем не менее, эта гнетущая пустота вдохновляет. Нет ничего прекрасней в этом мире пустоты. Какая она добрая, обволакивающая, какая она красивая и значительная, какая она...пустая. В ней нет ничего, и поэтому из нее можно слепить что угодно. Внести лишь каплю доброты, щепоточку любви, чайную ложечку надежды и совсем немного веры. Идеальный мир, хотела бы я в нем жить. Не раствориться в этом убогом, страшном, сиром подобии, щедро окропленном ненавистью и презрением, а жить. Где-то в другом месте. Не здесь.
  - Станция 'Контрактовая площадь', - ой, кажется, моя.
   
  - Таня, мы уже и не думали, что ты придешь.
  Виновато пожимаю плечами и оглядываюсь на детишек. Так - Коля, Катенька, Слава, Саша, Ирочка, неизвестный... Сто-о-оп. Что еще за неизвестный? На стульчик сел, начал внимательно так меня рассматривать. Довольно симпатичный. Заткнись, Ада, твоего мнения никто не спрашивал.
  - Кто вы такой? - слишком грубо, наверное...
  - Ваш новый ученик, - миленько так улыбается. Думаешь расплавить, гаденыш?
  - У вас синдром Дауна и ваше развитие остановилось в десятилетнем возрасте? Нет? Тогда... Боюсь, вы не туда попали. Если хотите я вас познакомлю с Васей? Он учит взрослых, и вы вполне в его вкусе.
  Незнакомец встает.
  - Что же вы так, Татьяна Алексеевна? Удаляюсь, но обещаю вернуться.
  Я хмыкая. Больно нужен еще один свихнутый в моем и без того странном мире.
  Как ни странно, он сдерживает обещание, и когда дети уходят, я начинаю прибираться, а он является. Вот что ему надо? Нет, я знаю, что ему надо, но зачем? Я же не Ада ему.
   
  Мы часто задаем себе вопрос: 'А если бы...?'. Да, оборачиваясь в прошлое, больше всего хочется изменить то или иное событие. С высоты пройденного времени многие поступки кажутся неправильными и какими-то детскими, что ли. Мы любим фыркать на самих себя, тех, которые были и это очень часто приносит даже радость. Вот мы были такими, а теперь уже не те и вообще...
  Оглядываясь назад, я хочу сказать лишь одно 'если бы'. Если бы тогда я прогнала того незнакомца, убежала, скрылась, да что угодно, только бы спасти его от самой себя...
  Но нет, мне становиться любопытно. Кто он такой? Зачем появился? Это проклятое всеми любопытство! Как же я ненавижу это! Не хочу быть проклятой. Я не собиралась прогонять мужчину. Просто забавлялась. Иногда я люблю вот так забавляться, по-черному, причиняя боль, а потом коря себя.
   
  - Что вы тут забыли? - говорю, даже не отрываясь от протирания табуреток, измазанных маслом.
  - Я же обещал вернуться. Кстати, я так и не представился. Слава.
  Оборачиваюсь. Смотрю. Отворачиваюсь. Фыркаю. Продолжаю.
  - Я ведь и не спрашивала вашего имени, а значит, мне просто-напросто неинтересно, Слава.
  Он подходит ко мне впритык, и его дыхание едва касается моей кожи. Черт, опять фразы из любовного романа. Вот только я не красивая, голубоглазая блонди с тугими, словно пружинки, кудряшками и мне нет места в этой книге. А вот Слава думает иначе, наверное... Вот что ему во мне понравилось? Что? Даже не могу представить. Кому я вообще нужна?
  - А я и не спрашивал вашего мнения, Танюша.
  Я скривлюсь от подобного обращения, отхожу подальше, взглядываю на этого Казанову еще раз и просто выхожу из мастерской.
  Я не вспоминаю о Славе долго. Привыкшей жить в собственном, каком-то нереальном мире, тот инцидент казался не более чем сном. А что взять со сна? Есть себе, и есть, точнее, был. Бывают, правда, ужасные сны, но по сравнению с существованием Ады... А этот нормальный такой сон, с оттенком нереальности и вкраплением сказки, бывали лучше, бывали хуже. Кто помнит такие вот обыденные, хорошие сны? Ну, день-другой, а потом вспоминается кошмар из далеко детства и добрая сказочка просто забывается. Слава забылся, как сон. Слава - сон, вот к такому выводу я прихожу.
  * * *
  Это больше похоже на бег, хотя может оказаться погоней. Да, это определенно погоня. Если кто-то за тобой гонится, то это ведь погоня? Непонятно. И от кого же я бегу? От огня. Что за огонь и откуда он взялся? Огонь моих собственных эмоций? Тогда я должна бежать еще быстрее, иначе сгорю в этом пожаре и осыплюсь пеплом на сырую землю. Нет, он уже близко. Что делать? Речка, да он остановиться у воды, ведь огонь не может преодолеть это, надеюсь. Тоненькая лента речки и я запрыгиваю в нее, а огонь близиться. Кажется, это его не остановит. Бегу дальше. Вижу деревушку. Забегаю.
  Приятная женщина в дорогих одеждах манит за собой, мне ничего не остается, кроме как пойти за ней. Огонь остановился, словно испугался женщины.
  Деревушка странная, не то что бы пустая или неживая, просто какая-то не такая. Люди, вроде, и ходят по улицам туда-сюда, но как-то не замечают ни огня, оставленного за моей спиной, ни меня. Меня не видно, меня не слышно, меня здесь просто нет.
  - Пойдем, - говорит женщина, маня меня рукой в большой дом.
  Я следую за ней. Какая роскошь! Она показывает на место за большим столом. Угу, сейчас сяду. Хозяйка приносит блюдо за блюдом. М-да, хорошо живут некоторое люди. Черная икра, какой-то заплесневелый сыр, вино, наверное, дорогое , тигровые креветки, омары... Я же объемся. Ух, какая я голодная. Начинаю поглощать еду, а хозяйка тем временем удаляется.
  Встаю, наевшись до самого 'не могу' и иду искать добрую женщину. Ой, голоса. Кажется, это кухня. Заглядываю и вижу женщину и маленького мальчика. Странно, а почему в изодранной одежде и смотрит на женщину такими тоскливыми глазами, да и сама женщина теперь уже не кажется такой величественной, все больше похоже на фальшь, в которой нет места естественности и простоты, навороты ненужных эпитетов и метафор ложатся на гладкую и такую понятную поверхность жизни. Мы летим куда-то, где нас встретят с распростертыми объятиями и теряем все то, что так ценно. В этих жутких пластмассовых мирах забываем, откуда пришли. День за днем проливаем на землю собственную кровь и получаем от этого какое-то странное удовольствие.
  - Мам, я хочу есть.
  - У нас нет еды.
  - А как же то, что ела тетя?
  Женщина пожимает плечами.
  - Эта еда для гостей.
  * * *
  Гости... Что мне снилось? Не помню, только смутное ощущение безнадежности и слово 'гости'. Ах, ладно, это же всего лишь сон.
  Мать твою, Ада! Нет, я не хочу этого! Уйди от меня, просто уйди и никогда больше не возвращайся!
  'Нет, Танечка, я уже не отступлю'.
  Боль. Жуткая, ужасная, непредсказуемая, удивительно стойкая, разрывающая душу. Ты подводишь меня к той черте, где боль стает настолько сильной, что становиться все равно. Судорога сводит горло - и я не могу дышать. Что ты творишь, Ада? Ты убьешь нас обоих, девочка.
  Звонок в дверь, кто же это, черт побери?
  - Открыто... - слабо прошептала.
  Последнее, что я вижу - белый потолок. Насколько белый, что глазу не за что зацепиться, и взгляд шарит по нему, не в силах остановиться хоть на миг, а этот обреченный на провал поиск затягивает, тащит за собой в неизвестность. Кажется, вот-вот и ты все найдешь, но это призрачное 'все' раз за разом ускользает, словно песок из рук. Белоснежный потолок, а затем темнота...
  * * *
  Ада зевнула и раскрыла глаза. В кресле сидел тот симпатичный молодой человек из студии - Слава, кажется. Очень милый экземпляр, особенно когда спит. Девушка не противилась бы предложению завести с ним отношения, уж больно смазливеньким он был.
  Ада мягко встала с кровати, потянулась и еще раз зевнула. Да, жизнь определенно прекрасна! Быть хозяином собственного тела - вот настоящая радость. Жить так, как считаешь нужным только ты - вот настоящие счастье! Ловить каждое мгновение - вот настоящая жизнь, а не бренное существование. Шаг за шагом идти к своей мечте - вот настоящая цель.
  Ада вышла за предел воображаемости, и только это теперь играло роль. Таня ведь не замечала, как день за днем Ада крепнет, набирается сил и проводит больше времени в их общем теле. Да, Ада выбрала правильную тактику. Притаилась и по кусочкам отдирала эту власть, забирая ее себе. Что за мир без власти? И девушка должна была создать из этих маленьких кусочков, забранных такими трудами, свой собственный мир, не эту хмурую безнадегу, в которую ее насильственно поселили, а солнечный, светлый мир, наполненный любовью и счастьем. Возможно, там найдется и местечко для Славы, кто знает?
  От неодолимой радости Ада пробежалась по комнате, весело смеясь - Слава проснулся.
  - Таня, что же вы делаете? Вам же было плохо?
  Ада улыбнулась.
  - Просто жизнь прекрасна! Пойду-ка я заварю кофейку.
  Мужчина ласково улыбнулся в ответ и покивал головой.
  - Нет, Танечка, я не пью кофе. Вы уж простите, но у вас есть чай?
  - Конечно. Идемте.
   
  Слава идет за девушкой. Что-то в ней ему кажется неправильным. Тогда, в мастерской от нее исходило другое сияние, не это обыденное, присущее всем позитивным людям, а иное - свет горящей, закрытой в клетке, но все еще сияющей души. И уж тем более Таня не походила на оптимистку. Можно, конечно, предположить, что тогда девушка просто была чем-то расстроена, а от этого и неприветлива и все такое, но... Да, это 'но' не желало слушать доводы разума. Впрочем, это все дурь несусветная, никого другого в теле Тани просто быть не может. И тогда он решает в этом увериться.
  - Таня, - тихо шепчет. Девушка не откликается, Слава подходит к ней и хватает за руку, однако ничего не ощущает, вообще никаких эмоций, заглядывает в глаза, но видит лишь пустоту.
  - Ты не Таня, - он говорит это прежде, чем понимает всю абсурдность предложения. Кем же она может быть в таком случае? Инопланетянином? Сказочной феей? Снегуркой?
  - С чего ты взял? - взволнованным голосом спрашивает НеТаня.
  Слава неопределенно поживает плечами, он и сам не знает почему. Просто чувствует это и все тут.
  - Просто знаю это. Где Таня?
  - Она больше не вернется! - озлобленно кричит НеТаня, освобождая свою руку.
  Слава делает то, за что потом очень долго извиняется перед Таней, и даже когда она его прощает, не перестает терзать себя. Он просто-напросто бьет девушку по лицу, она отшатывается, поскальзывается и ударяется головой об угол стола. НеТаня теряет сознание.
  - Твою ж дивизию! Что же я наделал? Таня, очнись. Эх... - махает рукой и уже во второй раз берет на руки девушку и относит в спальню. - Надеюсь, ты меня простишь.
  Надейся, мальчик. С надежды начнется твоя собственная сказка.
  Глава вторая
  Глава вторая. Маска, которая спала
  Говорят, художники не мыслят обычными категориями. Для них стол - это всего лишь цветовое пятно, впрочем, и человек - тоже всего лишь цветовое пятно. Видать, я так и не стала настоящим художником - так я думала раньше. Теперь же места прежних образов занимали просто цвета и формы. Лишь два слова в лексиконе и ощущения. Вот - горящий, обезоруживающий, а порой страстный цвет, а здесь - мягкий, шелковистый, нежный, а еще один - невинный, чистый, но он неизменно следует за таинственным и пугающим, или же наоборот? Такое случилось лишь один раз, много лет назад...
  ***
  Девочка лет десяти бредет по городу, тут все для нее ново. Нет, она раньше бывала в городах, и маленьких, и больших, но точно не в этом, этого она еще не видела. Вот фонарный столб, такой странный, вот улица, она слишком узкая и асфальт какой-то не такой, все ново, все странно. В одной ручке у девочки альбом, в другой карандаши, во взгляде не ни испуга, ни робости, только жгучее любопытство. Кажется, она понимала что-то, чего не дано понять взрослым, какую-то простую истину, скрытую от старших поколений. Смелая девочка, светлое пятно на полотне мироздания.
  Малышка видит странную картину, у себя в сознании, конечно. Она уверена в том, что видит это наяву, вот только нарисованное говорило об обратном - таких вещей попросту не существовало, нет. Где же это видано, чтобы два абсолютно одинаковых человека летели по небу на своих белоснежных, ангельских крыльях, держась за руки? Нет такого попросту. А она ведь видела!
  По правде говоря, это мало напоминает то, что она видела раньше. Скорее, пятна, чем настоящие объекты, такими их рисует девочка. От большего к малому, она приближалась к завершению картины. Казалось, маленькая художница не могла даже дышать, только рисовать; она не слышала, только видела; она не думала, только действовала. Словно транс, когда ты не можешь управлять своим телом, руки сами тянутся к нужному цвету и рисуют необходимую форму.
  Когда девочка заканчивает, только тогда замечает, что все это время была не одна. За ней пристально следят. Человекообразная форма находится около нечто зеленого, вероятно дерева. Девочка моргает - и наваждение вмиг исчезает. У дерева действительно стоит уже немолодая женщина и очень внимательно наблюдает за происходящим.
  - Как тебя зовут? - спрашивает она, подходя к маленькой художнице. У женщины неприятный скрипучий голос, он напоминает малышке звук открывающихся дверей в ее комнате. А внешность и вовсе пугает. Неправильная внешность, так решает она. Вот такая внешности просто-напросто не может существовать, как и того, что нарисовано девочкой. Эта женщина удивительно-абсурдно соответствует картине. Она не сходиться по цветам. Обычно люди как-то уж выглядели единым целым, но только не этот человек...
  А девочка молчит. По правде говоря, она практически всегда молчит.
  - Не хочешь говорить? Тогда скажи мне, что ты увидела? Скажи же, я тебя не обижу.
  - Разноцветные пятна... - тихо шепчет.
  Женщина улыбается тепло и радостно.
  - Пошли со мной, я тебе помогу стать художницей.
  И девочка идет. Она не знает почему, по правде говоря, малышка просто доверяется инстинктам и не жалеет. Проходят года, девочка растет. Странная женщина помогает юной художнице, чем может, учит. Танечка, а так звали девочку, прилежная ученица и во всем слушается. А еще у женщины есть скрипка, вот только девочке запрещено к ней прикасаться. Что угодно, но только не скрипка... Таня мирится.
  Одним утром уже девушка просыпается, но как бы сильно не зовет Наставницу, никак не может ее найти. На столе лежит та самая скрипка и письмо.
  'Дорогая моя!
  Пришел этот день. Ты наконец-то поняла и в полной мере осознала то, что хочешь. Отдаю тебе свою скрипку в надежде на то, что ты ее будешь беречь и любить так сильно, как это делала я. У меня есть лишь один совет для тебя: создавай свой мир сама.
  Если тебя будут пытаться поселить в мир, который ты не выбирала, он зачахнет, а если сама выберешь его себе, то он будет жить. Вечно. Да, путь твой будет нелегок, никто этого не отрицает, но не позволяй никому прикасается к холсту с миром. Это полотно лишь для тебя, эти краски лишь твои, эта палитра сделана только для тебя. Кто-то может повлиять на твои уверенные или не очень мазки на этом холсте, но никто не имеет права брать кисть и рисовать что-то на нем. Запомни это.
  Каждый творит свою жизнь самостоятельно. Ты имеешь право выбрать любой путь. За все воздастся. Живи себе в радость. Таково мое последнее наставление тебе'.
  ***
  Я мечтала стать художницей, но жизнь не пожалела меня. Ада...она отобрала ее - мою Мечту.
  ***
  И каждого есть мечта. Какая-то непременно большая и светлая мечта. А если ее нет, то она должна появиться. Всегда должна быть мечта. Именно она толкает нас вперед, именно она является самым большим стимулом, именно она дарит нам счастье.
  Хотя мечта не может сбыться в полной мере. Если она исполниться целиком, то жизнь потеряет всякий смысл. Всегда есть то, чего мы пытаемся достичь, но что у нас не получается никак сделать. Это и есть тот маленький осколочек мечты, который толкает вперед.
  Самое худшее, что можно сделать с человеком - это отобрать мечту. Тогда жизнь в один момент теряет всякий смысл и хочется забиться в угол и тихо скулить. Каждый должен делать то, что пожелает его душа. Только это приносит нам непомерное счастье, только это способно затмить всю боль, которую приходиться встречать в жизни.
  К слову, мечты бывают совершенно разные: светлые и не очень, большие и маленькие, теплые и холодные. Наверное, они зависят, прежде всего, от характера человека. Если ты спокойный и медлительный, то твоей мечтой может стать тихое местечко в деревне, которое для активного и впечатлительного субъекта может показаться скучной и не интересной.
  Каждая мечта оригинальна. Нет среди них одинаковых. Пусть две из них отличаются лишь маленькой деталькой, все равно они разные, ровной в той же степени, что и мы. Ведь никому никогда не придет в голову назвать каких-то двух людей одинаковыми. Нет. Тогда же почему у некоторых поворачивается язык сказать, что есть одинаковые мечты? Никто не имеет права так говорить.
  Не отбирайте мечту. Не делайте этого. Это ужасно. Становиться холодно.
  Не отбирайте мечту. Не смейте. Это больно.
  Не отбирайте мечту. Кто-то может забрать и вашу.
  Не отбирайте мечту. Будьте людьми.
  ***
  Сейчас вижу это снова. Пятна, просто пятна... Приближаюсь к большому красно-бежевому пятну и провожу рукой, странное ощущение... Нереальность и иррациональная правильность происходящего, виденье собственной судьбы и ужасающее потрясение, ловко приправленное желанием вернутся. Сладкая горечь во рту, как соленый сахар в банке и перекрученные витки вселенной. Жизнь на границе с откровенным бредом и ловкая игра скандинавского бога. Миллионы ассоциаций, картинок и просто эмоций, и все это в одном предположительно человеке. Смешение цветов и абсурдных величин складываются в материальную вещь, словно паззлы. Так легко прочитать, но как же остаться самой непрочитанной?
  - Таня, что ты делаешь? - вижу ушами. Меня зовут 'Таня'? Это значит, что я существую.
  Закрываю глаза, а когда распахиваю их, то попадаю в совершенно другой мир. Слава? Хватаюсь за его лицо. Ой.
  - Ничего. Прости.
  Отхожу. И в этот момент отчетливо понимаю одну странную вещь, простую и безликую, просто вещь. Я хочу жить! Нет, не существовать, каждый день борясь с Адой, а именно жить. Дышать, думать любить, ненавидеть, делать ошибки, платить, жить. Красивое слово, не правда ли? Маленькая частичка языка, а какая прекрасная! Есть что-то замечательное в слове 'жить'. Может, свобода? Мои пальцы дрожали, ведь теперь они держали это знамя, знамя надежды и веры, знамя собственной значимости. Умри же тварь! Сдохни, Ада. Тебя больше нет, ты - лишь пугающее воспоминание и моя больная шизофрения, маска и способ отвержения от всего мира. Ты без меня - никто, я без тебя - человек. Странное распределение ролей, не так ли?
  - Таня, у меня к тебе просьба. Нарисуй меня, - странное желание. Мужчины не любят свои портреты.
  - Зачем?
  - Я хочу быть нарисованным тобой и все тут. Как ты видишь вещи? Мне безумно любопытно узнать это, почувствовать прикосновение твоей кисти к моему 'я'.
  - Почему бы и не нарисовать? - пожимаю плечами.
  Действительно, почему бы не нарисовать? Еще несколько часов назад я бы нашла тысячи отговорок, попыталась избежать этого, просто закрылась в себе. Зачем? Почему? Я только по тому, что так привычней, быть одной, не прикасаться ни к кому кистью... К чему эти нелепости? Я хочу жить!
  - Завтра тебя устроит?
  Ага, завтра у меня группа малышей на одиннадцать, а потом свободна, как ветерок в поле.
  - В час.
  Жизнь определенно налаживается.
  ***
  - Танечка, пошли, мамочка покажет тебе одно место, - высокая, стройная женщина берет за руку совсем маленькую девочку. Наверное, ей еще нет и пяти.
  - Куда, мама? - робко спрашивает она.
  Женщина улыбается, затем наклоняется и шепчет на ушко:
  - Сейчас увидишь.
  И она видит. Точнее, детский дом номер пять видит маленькую девочку Таню, которая практически никогда не говорит.
  Еще тогда маленькую Танечку поражает желание других детей получить родителей, ведь девочка знает, что на самом деле взрослые не любят свих детей. Дети для взрослых - только игрушки, которые можно ломать, выкидывать, чинить. А дети так искренне радуются, когда приходит Тамара Павловна и говорит, что их забирают, только Таня улыбается, когда сообщают, что приходили не за ней.
  ***
  К чему эти детские воспоминания? Зачем зацикливаться на прошлом, но я все равно мысленно возвращаюсь в то время. Определенно, что-то должно произойти, что-то нехорошее, связанное с моим детством. Хотя к чему лукавить? Практически все связанное с мои детством - по сути ужасные вещи. Маленькая, беспомощная девочка с альбомом и карандашами в руках - чем не объект для избиения и издевательств? Правильно, все так и было. Даже воспитательницы не упускали такой возможности. А что, человек должен находить выход своей жестокости. Меня вот всегда интересовал такой вопрос: почему люди, настолько сильно ненавидящие своих детей, идут работать в детдом? Странно, не так ли?
  В восемь лет пугаюсь то ли бабайку, то ли домовика, не суть важно, и прячусь под оделяло. Там провожу весь день, дрожа, плача и зовя маму, вот только мама не приходит. Из-за этого не успеваю убрать у себя в шкафу, приходит Тамара Павловна... Да, ей это не нравится, и 'добрая' тетя воспитательница, ударяет меня, скрутившуюся клубочком на кроватке, по почкам, а затем начинает запихивать носок мне в глотку. Я не могу это терпеть и кусаю ее за руку - меня лишает еды на два дня. Нет насилия в детских домах, нет...
  Зачем поддаюсь собственным детским страхам и комплексам? Забыть! Вот чего я хочу больше всего. Просто забыть, потеряться, раствориться, исчезнуть, только бы не вспоминать... Но ведь жизнь коварна. Хорошие вещи стираются из памяти, а плохие... да, плохие остаются.
  Эх...ладно, что было уже не изменить, надо жить настоящим, а не призраками прошлого.
  Любить... Каково это? Может ярко, страстно, сгорая в огне? Или тихо, ощущая острую необходимость дышать собственными чувствами..?
  ***
  Тонкие паутинки мироздания проникают в сознание - и ты становишься частью этой вселенной, не случайным гостем, а хозяином. Пускай твои владения неизмеримо малы, мир полнится тобой, а существование подобного элемента вызывает уже порядком надоевшее ощущение нереальности. И сколь великим ты не был, часть, принадлежащая тебя, такая же, как у остальных людей, но не все так банально. Ты владеешь человеком, а значит, владеешь тем маленьким кусочком. Нет, не твоим, его. Сначала совсем крохотный клубочек кажется чем-то чужим и непонятным, но проходит время, много или мало не суть в этом, и ты начинаешь понимать. Клубочек катится и расплетается, превращаясь в тонкую длинную нить, и ты идешь по ее следу, шаг за шагом приближаясь к чему-то. У чего-то нет имени, лишь условное обозначение и постоянно меняющаяся форма. Нечто безымянное ждет. Ждет прикосновения чужого, непонятного клубка, который со временем превратится в нитку. Тогда две тонкие паутинки скрутятся в один, больший, чем два прежних клубочек, а ты станешь владельцем еще одного маленького кусочка мироздания. Магия, не иначе.
  ***
  - Все, мои хорошие, домашнее задание вы получили, встретимся через неделю.
  - Привет, как и договаривались, я пришел.
  Оборачиваюсь. А, Слава.
  - Ну, проходи, сейчас посмотрим на тебя, прикоснемся...
  Садится на стульчик. Только сейчас обращаю внимание на его золотистые волосы. Странный цвет. Слава вообще странный парень, я бы назвала его удивительным, если бы... Да, что внутри не позволяет признать это, что-то внутри хочет навредить и закрыться от всего мира, что-то внутри... Ада. Ну, конечно, кто бы сомневался? Что же, буду поступать наперекор чему-то внутри, а там глядишь, и эта сучка сама сдохнет.
  - Ты удивительный. Да, именно так.
  Так легко говорить то, что думаешь. Это ведь прекрасно - быть самим собой!
  - Странные у тебя комплименты, - очень тепло улыбается. Неужели...?
  Пожимаю плечами.
  - Я сказала то, что думала. Так-с... Портрет? Ладненько, садись во-о-от сюда, - показываю на стульчик, у окна. - Там хорошее освещение.
  Слава слушается и садиться.
  Красивое лицо. И так... Рисунок. Сначала эскиз карандашом. Обязательно твердый. И жесткая резинка. Шуршание грифеля по натянутому холсту, тысячи неосознанных движений, пустой взгляд и стоящий за спиной Браги. Играет роль лишь форма, не суть. В картинах нет сути, только форма. Для художника не важен объект, важна форма и цвет.
  Теперь краски. Макнуть - провести, макнуть - провести... и так бесчисленное количество раз. Пока не сойдутся все цвета, пока не наступит гармония. Идеальные сочетания в правильных пропорциях. Немного увеличены глаза, чуточку приподнят правый уголок рта, горбинка но носе самую малость заметней и тени... глубокие и не очень, собственные и падающие. Безумные комбинации. Это ведь просто игра, обман, ложь. 'Искусство' значит 'обман'. Я лгу, рисую и лгу, и мне нравится врать, я обожаю процесс творения лжи. 'Не умеешь врать - не рисуй' - так мне говорила Наставница. Поначалу я не верила, тупо копировала то, что вижу, а потом я поняла... Осознала то, что если хочешь рисовать так, что бы нравилось, ври, только так ври, чтобы никто не заметил. Немного там, чуточку здесь - и опля!
  Эйфория - вот что это. Возможность делать то, что любишь больше всего на свете - вот настоящее счастье. Я люблю этот мир! Люблю.
  - Вот, Слава, смотри что получилось! - радость-то какая.
  Парень молча смотрит на свой портрет и не может поверить глазам. Да, иногда у меня получаются довольно-таки странные вещи. Те летящие люди чего стоят!
  - Очень красиво, - он смотрит на часы. - Ой, прости, Танечка, я должен бежать, завтра я приду, и мы с тобой обсудим условия оплаты.
  Оплата? Он что смеется? Это было настоящее наслаждение, да я сама готова за такое заплатить.
  - Какая оплата? Считай, что это моя благодарность.
  Слава лукаво улыбается, приподнимая уголок рта. Ага, я знала это! Ведь чувствовала же.
  - Ну, Танечка, должен же я как-то отблагодарить.
  Думаю что-то сказать, но Слава поспешно прикладывает палец к моим губам и тихо говорит:
  - Тс-с-с. Это не обсуждается, - уходит.
  Странный день. Кажется, мне нравится Слава. Очень нравится. Раньше я такого никогда не испытывала. Тот самый клубочек приближался к непонятному, еще чужому нечто. Захотелось петь. Ой, кажется, Слава забыл свою куртку. Так-с, заберу-ка я ее домой, а то мало ли.
  Из кармана выпал помятый листочек. Что это?
  'Осколки чужих воспоминаний. Страшно. Страшно лезть в чужую жизнь, но не могу пройти мимо, просто не могу... Ты для меня стал единственной связью с этим миром. Я отдала тебе свою музыку, свою мечту...
  Пугающе. Читать то, что писали не тебе, то, что в теории должно принадлежать лишь одному человеку, но, тем не менее, не могу оторваться от этой приторной несказки. Ты прекрасен. Я совсем не похожа на тебя. Маленькая, беззащитная девочка, которая ничего не видела в этой жизни. Ни-че-го.
  Одиноко. Ты всегда одинок. Словно тебя не существует для нас, мы лишь иллюзия в твоем мире, или же ты - иллюзия в нашем, но сути это не меняет. Хочется плакать и биться головой об стенку темницы, в которой я добровольно заперлась.
  Зябко. Всегда зябко, когда лезешь в чужую душу. Там нет места для меня, я это отчетливо поняла это сегодня, но все же, осмелюсь залезть, вдруг там отыщется укромное местечко для меня.
  Плачу. Я тоже одинока. Тоже. Ношу с собой музыку и всегда улыбаюсь, но в душе - тоска. Каково быть теплом для всех кроме себя? Иногда сил бороться просто не хватает - и ты падаешь на землю, окропляя ее солеными слезами. Я больше всего хочу помочь, но, видно, ты не желаешь принимать помощь, нет.
  Я тебя любила, но ты... ты вытер об меня ноги.
  Я уйду. Прощай, мой любимый.
  Твоя нелюбимая'
   
  Признание в любви...Ты так трепетно бережешь его, Слава... Страшно, одиноко.
  Темнота и жуткий смех моей второй половинки. Что же, мир прекрасен...
  Глава третья
  Глава третья
  Нет, ты не будешь жить, Ада. Я это решила, я главная, а значит так и будет. Ничто не изменит моего решения, ничто не сможет пойти против него. Я - единственная хозяйка этого тела, и сколь банально бы это не звучало, власть только в моих руках. Запомни это, детка, хорошенько запомни.
  Как я добралась домой, не помню. Ведь случается, что задумываешься и как-то механически доходишь до цели, а потом сам же удивляешься.
  Должно быть больно? Не верьте книгам, они врут, от самого начала и до конца. Кто бы их читал, если бы в них говорили лишь правду? Мне не было больно, ни в первый миг, ни через пять минут, ни даже спустя сутки; мне было все равно. Знаете, есть такое странное чувство апатии, пронизанное прозрачными нитками безразличия и желания перестать дышать. Все врут, вокруг они лжецы, не верьте никому, тем более мне. Я не заслуживаю вашего доверия, я всего лишь рассказываю историю, свою собственную историю.
  Ложь, вокруг одна ложь. И только беззащитная я среди этих масок, на мне нет маски, нет Ады. Она ушла, надолго ли? Вы врете, а я не умею, не понимаю, как можно кричать слова любви, ненавидя, как поворачивается язык на хвалебные, но не правдивые речи, как сердце не разрывается от возможной боли, которую ты мог причинить...? Одни 'как', но нет 'потому что'. Множество вопросов, но ни одного ответа, и миллионы ответов без вопросов. Я не умею врать, хотя и лгу... взмахом кисти, росчерком пера, кривой линией по бумаге, ластиком в ладони... Я лгу, но не умею врать.
  Я могла бы крикнуть 'предатель', но, увы, не считала подобный поступок предательством; я могла бы сказать, что разочаровалась в Славе, но ведь ничего не обещал, все это призрачное, странное, желанное - моя фантазия; я могла бы забыть, но это стало бы крайней мерой, а я не люблю эти самые крайние меры; я могла бы потерять веру в себя но, пф, как будто она у меня была... Я бы многое могла сделать, но предпочла погрузится в апатию, закрыться снова с своем маленьком мире, играть на скрипке, наслаждаться дожем за окном.
  На улице шел дождь.
  В такие моменты кажется, что у меня нет души, что не могу чувствовать эмоции, что все это лишь обман зрения, а жизнь лишена всякого смысла.
  Счастье? А есть ли оно? Что это такое? Кусок пирога, который ты съел на завтрак или улыбка друга? А если нет друга и даже нет пирога? Может это радость? Радость от того, что ты что-то добился и тебя признают. Любовь? Кого я люблю? Никого. Может быть, в малой части лишь Аду и то...
  Я люблю, нет, мне нравиться ощущать дождь на коже, промокать до нитки и глотать случайно попавшие в рот капли. Помню, один раз мне захотелось стать дождем, ощутить его свободу, его одиночество, его суть. Я знала, что заболею, что проваляюсь в кровати месяц, что будут неприятности, но мне было все равно. Только дождь мог подарить настоящие эмоции, а не ту иллюзию, что я создаю, дабы обмануть всех. Может или мог?
  Я - робот?
  Возможно, ведь у меня нет души. Хотя даже у них она есть. Тогда я не живая... как гнилой листок, которой лежит в луже; как сломанный початок кукурузы, который съела мошкара и птица.
  Я лишилась себя, потеряла в пути, забыла на тумбочке в квартире подруги, утопила в речке...
  А за окном идет дождь...Капли капают на пока еще сухую землю... А мне все равно. Кап, кап, кап...
  А есть ли у дождя своя собственная мелодия? Мелодия уходящей надежды или радости...? Есть ли она? Я бы хотела сыграть это на скрипке, просто так, для себя...
  Музыка часто меня спасала. Нет в мире ничего прекрасней музыки. Музыку можно увидеть. Просто закройте глаза и представьте. Иногда, кажется, что бушует море - и становится страшно, в другой раз - поют птицы на лугу - и становится тепло, бывает ноты прикасаются к тебе - и становится легче.
  Часто вспоминаю небрежно кинутые когда-то заезженные фразы: 'музыка шумного города', 'мелодия моего сердца', 'звуки тишины', а мы ведь не задумываемся об их значении, просто говорим себе и говорим, как будто слова не играют роли. Можно сказать что угодно... Можно, а нужно ли? Значение некоторых фраз утеряно во времени, забыто то, что не стоило забывать.
  Музыка меня спасла, тогда. Спасла от Ады, но не спасла от всепоглощающей апатии. Слава не появлялся, это наталкивало на раздумья, это вообще много о чем говорило.
  То, что я ему нужна в белых тапочках и гробу, я уже поняла, но вот почему он вообще появился в моей жизни...? Этот вопрос оставался загадкой. Зачем давать человеку надежду, а затем так варварски отбирать, как игрушку у ребенка? Зачем вообще приходить и что-то обещать, если твои обещания - лишь пустые слова? Нет, я не понимаю этого мира, просто не понимаю.
  Захотелось схватить солнышко за последний лучик и улететь вслед за светилом. Вот только это недоступно человеку... И все равно, плевать на этот гребанный мир, сдался он мне! Не нужны мне ни друзья, ни любимый. Друзья лгут, любимый уходит...
  ***
  - Таня, помоги мне, - светловолосая девочка поворачивает голову на просьбу.
  - Да, конечно.
  С этой простой фразы начинается славная дружба, она длится не время, нет, она длится радостью и болью, счастьем и горечью, забвенью и памятью. Настоящую дружбу не меряют такими примитивными категориями как время, и если бы девочек спросили, сколько лет они стоят одна за другую, они бы затруднились ответить - не считали. Так же, как не считали, сколько раз спасали друг дружку, сколькими теплыми улыбками обменялись, сколько раз обнялись, сколько раз шепнули на ушко: 'Люблю тебя, подруга'.
  А потом Танечка услышала небрежно кинутую фразу 'подруги':
  - Таня? Да что ты? Она мне уже неинтересна.
  Неинтересна... Вот так случатся. Сегодня ты кому-то нужен, а завтра ты для него пустое место. Былые времена забываются, прошептанные на ушко слова остаются лишь словами, улыбки превращаются в оскалы. Все хорошее забывается, старые обиды выплывают наружу из закоулков сознания и мучают изнутри. И большая башня валится...в один миг, а место в душе, где обитал родной человечек, превращается в дыру, которая затягивает тебя все больше и больше. Приходит разочарование, затем одиночество, потом боль.
  Нет дружбы. Попросту не существует ее. Не доверяйте никому.
  ***
  - Таня, открой дверь!
  Я молчу. Нежелание видеть этого человека столь сильное, что не могу выдавить из себя и слово.
  - Таня! Что ты творишь, женщина?
  Сначала громкие, а потом едва различимые шаги тонут в тишине. Он ушел? Отчего же тогда так горько? Он должен был бороться! Сто-о-оп... С чего я это взяла? Слегка бредовые мысли последнее время в голову лезут. Он же мне ничего не должен, он свободный человек. Ни друг мне, ни враг... Никто.
  А затем тишина вновь порождает шаги, его шаги. Это похоже не сумасшествие, помешательство... Этот человек мне нужен. Вот просто так осознала. Он меня спасает... от Ады, от меня самой. Я же разрушу свой мир, мне только дай волю, а я хочу жить. Действительно хочу, не смотря ни на что. Готова простить старые обиды, готова начать все сначала, готова поменяться... Стоит только попросить об этом, но ведь порой нам очень тяжело произнести это страшное слово 'пожалуйста', как будто оно запрещенное...
  Звук открывающейся двери. Надеюсь, это Слава, а не маньяк-насильник. Хм... И правда Слава. Он вбежал в спальню, выглядел он не очень, по правде говоря, как побитая собака.
  - Таня, боже мой, как ты меня напугала! Я уже было подумал, что ты с собой что-то сделала...
  Я? Сделала? С собой? Ха!
  - Нет... как видишь, я все еще жива.
  Слава печально смотрит на меня. Маска? На его лице маска? И, тем не менее, он падает на колени перед кроватью, наклоняется и мягко, как маленького ребенка обнимает меня.
  - Прости, что не смог прийти раньше. Были неотложные дела. Прости, дорогая...
  - За что? Ты мне ничего не обязан.
  Слава прижимает меня сильней...Становится больно.
  - Не обязан, значит...Не обязан... Ну, да. Ты хочешь есть?
  Внезапная перемена темы разговора. Зачем это? Есть, кстати, я хочу. Очень. В своих недостараданиях я позабыла, что человеку надо есть.
  - Еды дома нет, - печально замечаю.
  Парень встает, отоходит на несколько шагов, как-то оценивающе не меня смотрит, а потом выдает:
  - Значит, пойдем в магазин.
  - Я никуда не пойду.
  - Сколько дней ты уже не выходила из дому? - спокойно так, как с маленьким ребенком.
  Молчу. Стыдно.
  - Все с тобой понятно, одевайся, Таня, - и выходит из комнаты.
  Ладно, оденусь, тем более мне действительно не помешал бы свежий воздух, а то закрыться в квартире может каждый, хватит быть такой. Я ведь избавилась от Ады, я ведь стала свободной. А вот если бы Слава стал моим другом, я бы очень обрадовалась. Не я ли так долго страдала по потерянной подруге, не я ли мечтала обрести новую больше всего на свете, не я ли вместо этого получила Аду? Я, все я.
  - Слава, забери свое пальто. Мне оно без нужды, - говорю я, выходя из спальни уже переодевшейся и даже в слегка приподнятом настоянии.
  - Так вот где я его забыл. Спасибо, что забрала.
  Ничего не хочет сказать. Ладно, когда-то, я уверена, он поделится со мной этой тайной. Еще не пришло время, уж очень мало мы знаем о друг друге.
  ***
  Большая собака, даже не большая - огромная и явно бешенная, мне выше пояса. Пена изо рта, мутные глаза и пасть... Жуткая пасть. Я запомнила эту морду на всю жизнь.
  Она выбегает из-за поворота, когда мы возвращаемся из магазина, а Слава травит какую-то студенческую байку. Думаете, это страх? Нет, вовсе не он, по крайней мере, не тот страх. Хм... я не боюсь смерти. Неопределенность? Пускай. Я не боюсь.
  Слава резко кидает пакеты на асфальт и заслоняет меня собою, я же только уцепляюсь в его пальто и широко раскрываю глаза, наблюдая за происходящим. Пес начинает рычать - Слава сильнее прижимает меня к себе.
  - Уйди, тварь!
  Псина, словно насмехаясь, подходит ближе и нагибает задние лапы, готовясь к прыжку. Целится в горло. Слава достает из кармана перочинный нож.
  Из-за угла на сцену выходит еще один персонаж. Вероятно, хозяйка этого милого зверька.
  - Сволочи! На бедного Малыша с ножом! Я напишу заявление в милицию.
  - Эта тварь бросилась на мою подругу. Она же сумасшедшая.
  - Малыш, иди сюда, - подзывает пса и обращается уже к нам: - Здесь только вы сумасшедшие, а Малыш абсолютно нормальный, - и уходит. Странные люди...
  Парень поворачивается ко мне лицом и ласково обнимает.
  - Как ты? - тихо спрашивает.
  И только тогда я понимаю, что плохо. Плохо по тому, что я безумно боялась не своей, его смерти. Ведь он мог умереть, если бы эта псина вцепилась ему в горло. Страшно...безумно страшно. Этот человечек для меня значит неожиданно много, я не переживу, если он умрет, просто не переживу. Он должен жить, ради меня... Пускай эгоистично, но даже если не со мной и не для меня, он должен жить.
  Я плачу. Горько, отрывчато, не веря.
  - Ну, маленький, не плач, я с тобой. Чего ты ревешь?
  - Я...думала...ы-ы-ы...что...ты...умрешь. Ы-ы-ы!
  Прижимает ревущую меня к груди.
  - Успокойся. Все хорошо. Я живой, здоровый. Подожди, значит ты за себя не переживала, только за меня?
  Я утвердительно киваю, размазывая слезы по лицу. Как будто ты знаешь, каково это стоять за спиной человека, который тебе дорог и ожидать его смерти, понимать, что если он умрет, то только из-за тебя, как будто ты знаешь... Ты ведь никогда не стоял за спиной, не из тех людей ты. Вы рветесь вперед, защищая то, что вам дорого, бросаетесь под нож, во имя благой идеи, любите, испепеляя все, в том числе и свою душу...Благородные. Не то, что мы. Мы стоим у вас за спинами, прячемся и любовь наша тихая, как деревенская речушка, мы помолимся за вас...своим богам, мы не предадим... Мы не благородные, мы не борцы, мы просто есть, хотя не нам судить о нас, пусть скажут свое люди, пусть выдаст свой вердикт Время, а мы помолчим.
  ***
  Слава остался со мной на ночь. Это была странная ночь, я никак не могла уснуть, а когда наконец-то это сделала, то мне приснился странный сон, жуткий, пугающий, нереальный...
  ***
  Листья пестрыми мазками лежали на холсте. Красные, бордовые, желтые, оранжевые, а местами даже зеленые. Сквозь эту перину иногда пробивалось девственно-серое полотно. Сухая кожа трескалась и сквозь трещинки где-не-где вылезали маленькие травинки. На них еще жили капельки утренней росы, сидели на стебельках и свесив ножки, смиренно ждали своей кончины.
  У обочины застыло дерево. Такое большое, но уже совсем голое, а значит, совершенно не защищенное. На нем не осталось ни одного листочка - гигант скукожился, надеясь хоть как-то сохранить себя. Ветер не смел тронуть его, как будто знал, что не пройдет и года, и дерево вновь наберет свою силу. На ветке сидел ворон. Блики солнца отражались на блестящих черных перьях. В угнетающей тишине его редкое карканье отбивалось от всего встречного, создавая напряженную, загадочную атмосферу.
  Небо заплакало. И это были слезы скорби о тех, чью историю стерло время, о тех, кого давно забыли люди, о тех, кто, кажется, и вовсе не существовал. Слезы покрывали сухую кожу, капельки росы сливались с общей массой, теряли свою индивидуальность, становились одними из многих.
  Из мокрой земли торчал камень - поросший мхом и плющом, но на нем все еще можно прочитать надпись.
  'Татьяна и Святослав, они умерли в один день и, хотя вместе пробыли совсем недолго, их любовью можно осветить всю вселенную... '
  ***
  - Таня, что случилось? - спрашивает Слава, вылезая из-под подушки.
  - Сон, страшный сон. Обними меня, мне жутко.
  Обнимает-таки. Что же, он жив...пока. Ненавижу это слово! 'Пока' звучит всегда обреченно и от этого становиться еще больней, ведь когда-то мы потеряем то, что нам дорого, но пока оно еще рядом с нами.
  - Расскажи мне его, - мягко пытается уговорить.
  - Нет, не стоит тебя знать этого...пока, - где-то в глубине души я уже тогда верила в то, что этот сон станет вещим и просто-напросто не хотела портить настроение Славе, достаточно и моих печалей мирозданию, его оно не получит раньше времени.
  Он поеи. Мягкий, обволакивающий голос, чудные строчки колыбельной.
  Сон,
  Ты затащил ее в объятия свои.
  Она была не против, но, молю - уйди.
  Морфей,
  Ты причиняешь боль прикосновением.
  Уйди, уйди ты с ветра дуновением.
  Родная,
  Люблю тебя сильнее всех людей,
  Но ты уйдешь под звон дождей.
  - Засыпай, родная.
  И я засыпаю. Почему-то мне кажется, что пока Слава меня обнимает, не произойдет ничего плохого.
  ***
  А утром нас разбудил звонок в дверь.
  - Лежи, - сказал мне Слава, а сам пошел открывать.
  Я тоже встала, пришли-то ко мне, должна же я посмотреть на этого славного человека, решившего, что ходить в гости по утрам без приглашения - самая лучшая забава.
  - У меня посылка для Татьяны Диносовой.
  - Давайте я распишусь.
  Посыльный недовольно интересуется:
  - А вы кто?
  - А я ее парень. Давайте сюда свою посылку, - уже несколько раздраженно кидает он.
   
  ***
  Любят говорить: 'Доверься своему сердцу!', а на самом-то деле, практически всегда разум важнее. Оглянуться на миг в прошлое и посмотреть, сколько ошибок мы совершили лишь по тому, что доверились сердцу, а ведь стоило задуматься - и не было проблем. Ведь сердце легче обмануть, достаточно залить уши патокой, хорошо сыграть, наврать, одним словом.
  А ведь разум уже собрал по крупицам информацию, точно паззлы, проанализировал и сделал выводы, но глупое сердце сказало: 'Быть того не может', и мы поверили ему. О, как жестоко мы заблуждались! Ведь пройдет время, и мы вернемся к прагматичному разуму, чтобы он помог нам выбраться в той кучи мусора, в которое нас загнало сердце.
  Глава четвертая
  Многое можно понять по дневнику человека, а еще больше возможно узнать из писем. Нет, не из той милой переписки, которая хранится у нас в памяти, радует, греет и помогает пережить какие-то сложные моменты, а из непрочитанных писем. Бывает, мы шлем кому-то эти немые признания, эти сжигающие чувства, эту радость и эту боль, а нам не отвечают. Мы углубляемся в подробности собственный жизни, как будто открывая душу, вставляя ржавый ключик в такую же ржавую дверку, ведущую к сердцу, а нам не отвечают. Мы впадаем в отчаянье, словно маленькие зверьки, загнанные в клетку, сотканную из наших страхов. Что сделать, куда пойти, зачем мы все это начали?
  ***
  Слава открывает перочинным ножом небольшую картонную коробку, принесенную посыльным, а я с замиранием сердца слежу за тем, как его ловкие пальцы оголяют внутренности доставки. Первое, что я испытываю - это удивление. Вовсе не странно, ведь содержимое оказалось ничем другим, кроме как кучкой писем. Дрожащей рукой достаю верхнее...
  '19 ноября
  Мой дорогой друг,
  Секунда тянется за пять, минута - за двадцать, час - за сутки, а сутки - за вечность. Одни боги, и отчасти я, знают как мне одиноко на самом деле. Я боюсь показать слабость Леше, ведь это приведет к погибели. Он поймет, по крайней мере, должен, почему я так несчастлива, и тогда... Я просто не знаю, что станется с этим миром, если он поймет всю силу твоего воздействия на меня.
  И все я тебя ненавижу. Смеешься? Не стоит, право. Это больно вот так любить, ненавидя или же ненавидеть, любя.
  Я глупая женщина, ужасно глупая...'
  Прерываюсь, не в силах продолжать чтение. Огромные слезы капают на уже порядком залитое влагой письмо. Признание в любви... И этот почерк... Тот же, что и на записке, найденной у Славы в кармане. А на обороте написано от кого и к кому.
  От Елены Диносовой к Александру Диносову. От мамы... Вот только папу звали Лешей, а Александр - это, скорее всего, мой дядя.
  Тихий голос Славы:
  - Именно этого я и боялся.
  Я молчу, а Слава тем временем продолжает говорить.
  - Я нашел первое письмо на пороге. Помнишь, в тот день, когда я встретил твою 'вторую половинку'?
  Слава явно хочет что-то продолжить, но прерываю его.
  - Оставь объяснения на потом, мне нужно прочитать эти письма.
  - Я не уйду, - тихо шепчет на ухо, подходя ближе.
  - Тогда оставайся.
  ***
   
  Елена Диносова была несчастливой в браке. Она любила свою дочь, отчасти - мужа, но не эту жизнь. Свою душу она изливала сначала невидимому собеседнику, а затем вполне материальному человеку - Александру Диносову, младшему брату мужа. 'Это не любовь с первого взгляда, это жизнь... Вот, кажется, у меня вновь забилось сердце...' - писала она в своих письмах.
  Эту историю стоит рассказать ее словами, ее письмами, ее эмоциями.
   
  '23 ноября
  Мой дорогой друг,
  Я снова одна. Вот ты ушел и з моей жизни, словно тебя никогда и не было. Я должна тебя ненавидеть, должна радоваться твоему невольному заточению, должна молить богов о твоей смерти, но, знаешь, я безумно тоскую. Мне скучно в этом мире, я не знаю, как жить дальше. Таня мертва, Леша... ты же понимаешь, что я никогда его не любила.
  Как тебе там? Моя темница ничуть не лучше твоей. Эти стены давят на меня, и я не могу от этого убежать, не снова стать свободной, я не могу бросить этого человека. Твой брать слишком многое сделал для меня, это было бы слишком жестоко оставить его одного сейчас.
  Ах, где же эти дни? Ты помнишь тот летний вечер у озера? А еще тогда упала и поранила коленку, ты бегал по всему селению, боясь как бы я не занесла инфекцию... Теперь мне кажется, что я живу лишь воспоминаниями... о тебе.
  Я бы простила тебе все, что угодно, но только не мою малышку. Уста невольно кричат: 'Убийца! Ненавижу!', а сердце радостно трепещет при вспоминании о тебе.
  Я пошла бы за тобой на край света, но ты тронул святое... Но все же я люблю тебя, мой сказочный НеПринц.
  Всегда твоя я'
   
  '2 декабря
  Мой дорогой друг,
  Мне ужасно скучно. Эта моя новая жизнь похожа на мед, такая же приторная и бессмысленная. Мне не достает тех дней, когда ты почитал нас своим вниманием. Любимый, ты даже не обращал на меня внимания, а я сидела на диване и наблюдала за каждым твоим движением. Муж рассказывал, что ты менял женщин словно перчатки, и хотя мне было больно это видеть, от чего-то становилось хорошо... 'Мой самый дорогой человек счастлив' - говорила я себе и прятала влюбленный взгляд в страницы книг.
  А теперь эта тоска. Как будто помешательство, я не могу думать ни о чем, кроме тебя. Старые фотографии, но не со мной - ты там один, всегда один. И слезы на моих щеках. Ты думаешь, так это просто терпеть это унижение? Шаг за шагом приближаюсь к яме, упав в которую, окончательно лишусь последней гордости.
  Осознание собственной ничтожности (а я, безусловно, ничтожна, ведь потеряла всякое желание жить без тебя) меня пугает. В зеркале отражается лишь блеклая тень тени, и нет больше того блеска в глазах, нет смысла в речах, нет задорного румянца. Что ты сделал со мною, сударь? Да, я простила тебя, надеюсь, и ты простишь меня, мой ласковый котенок.
  Всегда твоя я'
   
  '7 декабря
  Мой дорогой друг,
  Кажется, случилось что-то непредвиденное. Меня мучает смутная догадка, и, право сказать, она вселяет некую надежду получить хотя бы блеклое подобие счастья во время твоего отсутствия. Видят небеса, я безумно тоскую по твоей улыбке, но ты остаешься беспристрастным, добивая меня своим безмолвием. Почему ты меня мучаешь? Да, я бесстыжая сучка, запрятавшая тебя в тюрьму! Да, черт побери, я виновна во всем! Да, я люблю и всегда буду любить тебя! Что тебе еще надо?! Я готова умереть за тебя, а ты молчишь, как будто хочешь моей смерти. А я не умру, я буду жить, я буду дышать, я достану тебя, в конце концов.
  Не достает твоей ироничной улыбки, едва заметного смеха, порой жестоких шуток, но ведь только я виновата в этом, но пускай уж лучше в этом, чем в... Впрочем, не важно, не обращай внимания на последнее предложение.
  Ты должен знать, что мы с твоим братом - давно не пара. Лешка даже не разговаривает со мною в последнее время и мне жутко даже находится с ним в одной комнате. Так уж получилось, что единственный мой собеседник - это ты, хотя, не буду себя обманывать, это ведь даже не диалог... Монолог он и есть монолог.
  Во что превратилась моя жизнь? Теперь я даже не имею права ей распоряжаться самостоятельно. Зачем судьба меня свела с тобой, ведь прекрасно знала во что это превратится. Эх...
  Я старая, больная женщина и мне чертовски недостает твоего внимания. Что же, мой молчаливый, я говорю 'до свивания', но не 'прощай', этого ты от меня не получишь никогда.
  До свидания же, ласковый.
  Всегда твоя я'
   
  '11 января
  Мой дорогой друг,
  Прости, что так долго не писала, хотя я и вовсе не уверена, что ты читаешь мои письма. Мои подозрения подтвердились - я беременна. И будь уверен, под сердцем я ношу именно твое дитя. Мы с мужем (о боги, как я ненавижу это слово!) давно уже не в тех отношениях, что бы иметь общих детей.
  Ты должен понимать, что это неимоверная радость для меня, ведь моя единственная доченька, Танечка... Нет, я не буду плакать. Я больше никогда не увижу ее, как это не печально и иметь своего ребеночка, а тем более от тебя, это и есть настоящее счастье. Жаль, что тебя не будет со мною все это время.
  Однако я не перестаю себе поражаться. Каждый раз, когда я вспоминаю, кто(!) виноват в том, что случилось с Танечкой, меня бросает в дрожь, и я вспоминаю, что ненавижу тебя. Моя душа, если она еще со мною, разрывается на две равные части: та, что безумно любит тебя и та, что винит во всем моего дорого Сашеньку.
  Господи, я безумно счастлива! Если только возможно быть такой счастливой в столь темные времена. Леша безумно зол, и я не знаю, куда себя девать. Видимо, он считает меня своей собственностью и осознание того факта, что я давно не его, пугает. Что же, раньше он просто знал это, а теперь наконец принял... Знаешь, мне жаль его и это все, что я испытываю к своему сужденному, а это бесит его еще больше. Сколько бы счастья он подарил мне, если бы просто отпустил... А так...я молчу, надеюсь, ты понимаешь, что я хотела сказать.
  Я прощаюсь ненадолго, милый, но даже эти несколько дней мне уже кажутся вечностью.
  Всегда твоя я'
   
  ' 17 мая
  Мой дорогой друг,
  Я очень давно не писала тебе. Прости, если сможешь. Дело в том, что твой брат решил что он - мой хозяин и пытался всячески заставить меня решится на аборт. Естественно, я была против (пф! еще бы, добровольно лишить себя единственной радости!) и решительно отказала ему. Было много скандалов, криков и, честно говоря, мне не хватало сил даже на здравую мысль, что уж тут говорить про осознанное письмо. В пылу очередной сварки Леша случайно (я искренне надеюсь на это) толкнул меня - и я упала. Врачи говорят, что мне очень повезло и я должна молится, ведь я каким-то образом сумела приземлится не самым худшим образом.
  Я не приходила в себя около двух месяцев и... Да, все думали, что я уже мертва. Каким-то чудом и наш ребенок тоже выжил. Хорошо, что муж отстал со своим абортом! Боги, как же я на него зла! Идиот! Мразь! Скотина!
  Мне страшно... Что произойдет завтра? Вдруг, я не очнусь утром, не раскрою глаз? Ведь в мире практически ничего не исчезнет, станет меньше лишь на два маленьких сердечка. Ты будешь тосковать по нам?
  Почему ты так поступил? Почему? Чем тебе не угодила моя маленькая Танечка? Как же я ненавижу всю вашу семью! Почему он здесь, а ты там? Судьба, ты немилосердна.
  Он явился мне умным, красивым, богатым, воспитанным... Это была влюбленность, может, восхищение, но суть в том, что я поддалась этим чувствам и приняла его предложение. А потом появился ты... Что уж тут скрывать, я живу воспоминаниями... от тебе.
  Что-то я совсем неадекватная. Не буду мучать тебя своими слезами, только прошу тебя об одном - хоть иногда думай про меня - и, я уверена, мне станет чуточку лучше.
  До скорых встреч, Сашенька. Люблю тебя.
  Всегда твоя я'
  --
  ' 19 июня
  Мой дорогой друг,
  Я в отчаянье. Я снова не писала очень долго, но это вновь не моя вина. Неожиданно мне стало плохо и муж отвез меня в больницу. Мне долго не говорили в чем речь, а потом.... потом они сообщили, что наш ребенок мертв. Ты можешь представить каким ударом это стало для меня. Я видела его, Саша... Маленький, окровавленный труп... Я думала, что умру. Не могу говорить об этом, это просто ужасно. Руки до сих пор трясутся, и ты видишь это сам, наверное, если, конечно, читаешь это письмо.
  Во второй раз я потеряла своего ребенка. Родители не должны хоронить своих детей, а на мне будто лежит это проклятие, словно я провинилась. Но я ведь ничего не делала! Измена мужу, который сам же изменяет тебе - и вовсе не измена, а более... Хотя есть одна вещь... Мне не хватает слов, чтобы передать весь тот ужас, что я испытала.
  Когда-то я писала, что буду жить ради этого маленького клубочка под сердцем, но теперь... Ради чего мне жить? Остался только ты, опять только ты. И я бы хотела забыть, но в той же степени я желаю помнить...
  Вот спазм опять сдавил живот, но, мне кажется, что тебе все равно. Впрочем, не важно... Моя жизнь теперь не стоит и ломаного гроша.
  По-прежнему всегда твоя я'
   
  ' 3 июля
  Мой дорогой друг,
  Мне сказали, что ты сбежал из тюрьмы. Забавно, не так ли? СМИ твердят о том, что у нас по городу бродит опасный преступник, а я только и желаю встретится с ним. Парадоксально.
  Леша перестал меня беспокоить. Иногда он ко мне заходит, когда я предположительно сплю, и долго-долго смотрит на меня. Странная у него любовь. А я хочу лишь свободы
  Эх... Люблю тебя.
  Всегда твоя я'
   
   
  '12 августа
  Мой дорогой друг!
  Это похоже на манию преследования. Идешь, не оборачиваешься, нет, просто идешь и чувствуешь чужой взгляд на затылке.
  Боги милостивые, покажите мне его лицо, лишь на миг, я сохраню его в памяти, ведь эта пытка становиться невыносимой. Да что вам муки одного человека? Хуже всего неизвестность, непонятность, чернота. А вы щедро окропили мой путь темной сажей. Что я вам сделала? Что? Просто хотела жить. Просто забыла о смирении. Просто дерзила. А вы не простили дерзости. Сколько это можно терпеть?
  Я проснулась ночью от жуткой тошноты, спазм сдавил горло, и я даже не смогла попросить о помощи. Никто бы и не пришел. Я это знаю. Со всеми и в то же время одна, как призрак среди живых. Сколько времени я мертва? Год? Два? Двадцать? А, может, я никогда и не жила. Разве то блеклое существование можно назвать хоть тенью жизни? А потом эта мания преследования. Мама, забери меня с собой, на Венеру, в мир покоя и тишины.
  Давай же, подойди, прокричи все слова, сомкни свои кисти у меня на шее и души, сколько хватит сил, давай же! Сделай хоть что-то, но не молчи, прошу. Скажи, как ненавидишь за эти мои слова, как ненавидишь эту невольную боль, которая стала залогом твоего молчания, как ненавидишь ту пустоту, в которой прячешься! Скажи же... Но ты молчишь, как всегда.
  Я рыдала, но либо мой плач был беззвучным, либо мир в один момент оглох; я рвала на себе одежду, но либо я стала невидимой, либо мир ослеп; я просила о помощи всеми доступными способами, но либо я перестала существовать, либо миру стало все равно на меня.
  Где те потерянные навсегда дни? Я много думала о них, все мечтала вновь стать той маленькой кучерявой девочкой. Не знать... знания дают почву для страданий, лучше бы я была слепой... Я ведь не хотела многого, не хотела мира на блюдечке, не хотела кровоточащих сердец в руках, я ни-че-го этого не хотела. Только одно сердечко в моей грудной клетке, не более.
  Не хочешь ненавидеть, скажи, что тебе не все равно. Я бы порадовалась. Обними меня крепко так, чтобы стало тяжело дышать, не отпускай. Поверь, легче молчать, этот немой монолог высасывает из меня все силы - и через миг я умру, а ты так и останешься стоять за углом, прикрытый утренним туманом и глупостью людей. Друг мой дорогой, мне безумно тяжело. Я бы спасла тебя от тысячи пуль, я бы умерла миллионы раз, я бы прыгнула в пропасть, но ведь все это зря?
  Всегда твоя я'
   
  '8 сентября
  Мой дорогой друг,
  Ты так и не пришел. А я ждала. Я умерла, теперь уже нет пути назад. Прощай, именно 'прощай'
  Пока еще твоя я'
   
  Слезы стекают по моим щекам... Мама, мамочка! Что же ты наделала? Слабая женщина... Как будто я сильней. О нет! Мама была куда сильнее и отважней меня. Эх...
  Глава пятая
  Глава пятая
  Мокрые от слез письма падают на землю белоснежным ковром. Апатия. Дядя Саша хотел меня убить? Нет, не хочу в это верить! Нет, этого не может быть! Нет, это чушь!
  Вновь приглядываю те самые, странные строчки... Кажется, они не из этого мира, ведь это просто не может быть правдой. Или может? Нет. Где иллюзии, а где реальность? Что-то мешает понять, но что... Дядя Саша мне заменил отца. Папы практически никогда не было дома, и единственное, что я могла получить от него в качестве подтверждения любви - сухой поцелуй в лоб каждое утро. Никаких объятий, плюшевых мишек, парка аттракционов и сладкой ваты. Все это делал дядя, хотя и приходил нечасто.
  Детские воспоминания обманчивы. Погружаясь в них, мы смотрим на мир несколько преувеличено, как сквозь толстый окуляр микроскопа. Да, в общем-то, это и понятно - дети на то и дети, чтобы все искажать. Но, даже анализируя с такой точки зрения свою собственную детскую 'жизнь', можно практически сразу понять, что дядя Саша меня любил.
  Тогда это не вписывается в никакие ворота. Какого дьявола ему понадобилось меня убивать и вообще - каким таким макаром мне удалось избежать этой участи, да еще и так, чтобы дядя думал иначе?
  Теперь понятно, почему мама меня отправила в детский дом - думала, что так безопасней, а просто-напросто отобрала у меня детство. Наверное, хорошо хоть сохранила таким варварским методом жизнь, хотя кому нужно подобное бренное существование? Ну, хоть это прояснилось.
  - Слава, только не говори, что это правда. Только не говори, - последние три слова говорю практически беззвучно, как будто погружаясь беззаветную тьму или же в апатию.
  - К сожалению это правда. Никто иное, кроме как, правда. В тот день, Танечка, пришло еще одно письмо - от твоего отца. Вероятней всего, найденное мною признание твоей матери хранилось у него, а вот этот ящик... Без понятия.
  Я уже не слушала. Сердце остановилась при упоминании об отцовском послании. Что же ты мне хотел сказать, папа?
  Бережно открываю запечатанный конверт. Что-то читать это письмо даже страшно.
  'Здравствуй, дочь!
  Наверное, у тебя сейчас множество вопросов, и ты с нетерпением ждешь моих пояснений. Что же, я попытаюсь ответить на твои гипотетические вопросы.
  Как ты уже поняла, мы с твоей мамой не были слишком счастливы в браке. Я много времени уделял роботе, дабы обеспечить вам безбедную жизнь, а Лена... она меня не любила. Эх... понял это я уже тогда, когда было слишком поздно. Признаюсь честно, я долго не мог поверить в эту очевидную правду, но все же...
  Саша действительно тебя любил. Можешь в этом не сомневаться. И мама тебя любила. И я... я тебя люблю, дочка. Просто обстоятельства сложились именно так. Ох, уж эти обстоятельства!
  Боги знают когда, но Лена влюбилась в моего брата, а тот ответил взаимностью, я же не замечал ни взглядов, ни случайных касаний, ничего. Все шло как обычно в тот день - я провел на роботе практически весь день, Саша и Лена отвезли тебя на горки, но... не все так просто. Вечером, уже лежа в кровати, жена мне сообщила, что ее любовник был странным в тот день - он не обнимал тебя, не носил на руках, ничего не покупал, да и вообще вел себя очень отстраненно. Это ее насторожило, а затем и меня - ведь, я повторяю, Саша очень сильно любил свою племянницу.
  Позже я узнал, что Лена решила бросить Сашу, ведь тот поставил ультиматум - либо он, либо семья. А тогда я удивился и решил, что моей дочери все же не хватает отцовской любви, поэтому спустился в твою комнату, но застал картину маслом. Мой брат сидел у кровати дочери, что-то шепча и протягивая стакан с мутной жидкостью. Не знаю что, но, видимо, сами Небеса сделали мне знак и я подошел.
  - Саша, что это? - спросил.
  - Всего лишь вода.
  Я не поверил, хотя и не было причин для недоверия, тогда я просто забрал стакан и ушел. Черт или сам Бог велели мне провести экспертизу. Знаешь, дорогая, что я нашел? Смертельную дозу снотворного. Неожиданно для меня... самую малость. Я рассказал об этом Лене, она же просто выпала в осадок - ужасный удар для беременной женщины, хотя она и не знала о своем ребенке тогда.
  Не спрашивай как - все равно не отвечу, не без труда, я засадил собственного брата в тюрьму, Лена же все это время молчала. Для всего мира ты стала мертвой, для твоего же блага. Мы о тебе тоже забыли. Надеюсь, ты сумеешь простить.
  А затем закружилось-завертелось, но ты и сама уже все наверняка знаешь из писем матери. Хвала богам, ни одно из них не дошло до адресата - я постарался.
  Такова правда. Дядя хотел убить, родители отказались, надеюсь, что рядом с тобой есть человек, с которым ты сможешь пережить эту информацию. Но одно, дочь, ты должна знать - я всегда тебя любил и буду любить.
  Саша оказался психически нездоровым, и его любовь к Лене затмила весь разум - он жил ради нее, ради нее и погиб. Его тело нашли в реке через неделю после побега, моя жена закончила жизнь самоубийством, и до этого ее довел я. Прошло уже больше пятнадцати лет, и вот наконец Судьба берет свое - я при смерти.
  Наверное, я уже мертв, если ты получила это письмо, конечно. Не плачь, не тоскуй по мне, просто прости.
  Твой любящий отец'
   
  Это не слезы - всего лишь случайная влага. Не плакать! Только не плакать... И все же, пускай. Может, станет легче хоть на мгновение боли, может, мир остановиться, в время перестанет течь, может, я и вовсе не появлюсь на свет. Что эта жизнь без тех, кто нам дорог? Что эти слова, без того, кому можно их сказать? Что эти слезы, когда не по кому их пролить? Папа, я плачу по тебе, хотя ты и не просил, а твои слова оказались настолько жестоки, что кольнуло в груди. Папа, я люблю тебя.
  Это не мысли - всего лишь случайные фразы. Странная апатия, нежелание существования и просто закрытые от навалившейся тяжести веки. Слова, сказанные лишь для одной цели - усмирить ураган, бушующий в душе. Нелепо и неправильно. Родители давно перестали жить для меня, а тут такой удар.
  Это не печаль - всего лишь случайная грусть. Разве можно печалится о давно умерших? Их плоть покоится в могиле, их душа на Небесах. Отстраненное не по собственной воли существование отобрало у меня близких, а всепоглощающая апатия - тоску по ним. Сумасшествие не достойное слез и даже слов... Что сделали с человеком обстоятельства?
  Банальный конец банальной сказки, а казалось, что все так странно. Все это слишком просто, чтобы быть правдой, но слишком сложно, чтобы оказаться ложью. Трудно принять такой груз на плечи, и в этот момент хочется уснуть навеки.
  Мимолетное касание - и я поворачиваюсь лицом к тому, чьи руки крепко держали все это время. Он не поймет... Не по тому, что не хочет - по глазам видно, что хочет, просто не сможет... Куда я скатываюсь? Жалость к себе? Нет, этого не должно быть! И все же хочется ласки и тепла.
  - Обними меня, - шепчу одними губами.
  Слава молча покоряется, и я прижимаюсь лицом к его груди. Привет, жилетка. Да, ты правильно угадала - мне нужно поплакать.
  - Все будет хорошо, - слишком банально, жилетка. Ничего никогда не будет хорошо - таковы правила игры.
  Но все же молчу.
  ***
  Кто-то сказал, что проблема этого столетия - одиночество. Каждый сам за себя, и даже в кругу близких друзей, даже вытирая соленые слезы об плечо дорогого человека, чувствуешь себя одиноко-незащищенным. В чем суть этих стенаний? Зачем навязывать себя мысль о том, что никому не нужен и в помине? Ведь нужен же, нужен! А в это практически невозможно поверить, как бы не старался. Это печальный мир, где практически не осталось мечтателей и романтиков, каждый в душе считает себя до чертиков циничным и прагматичным. А где же вера в чудо? А где же счастье от существования маленьких радостей?
  Миллионы людей страдают от странной хвори - одиночества. Некоторым хорошо с самим собой, а некоторые ищут свое место в этом мире. Это сложный поиск, сложное решение, об этом вообще писать сложно и все же... Это не неизлечимая болезнь, это не проклятие, это даже не смертельно.
  А вдруг одиночество - это не наказание, не цена, а подарок судьбы? Боги просто смилостивились и послали такую... радость. Может быть, где-то на этой планете есть люди, которые пытаются избежать любви и внимания? А если вдруг все люди врут и втайне мечтают остаться одними? Я больше не верю людям, не одному из них.
  ***
  - Чего ты хочешь добиться от меня? - тихо спрашиваю у Славы. Его поведение странное как минимум и не подходит под никакие описания как максимум.
  - Просто хочу помочь, - так же тихо отвечает.
  - Почему?
  - Ты заблудилась.
  - Как будто ты знаешь дорогу.
  - Вдвоем искать легче.
  - А вдруг я не одна?
  Я ведь действительно не одна. Есть еще Ада. Уж лучше одиночество, чем существование рядом с ней.
  - Ты про Аду?
  - Откуда ты знаешь ее имя?
  - Ты оговорилась во сне...
  - Я про нее.
  - И каково это - быть рядом с ней?
  - Мучительно больно.
  - Я так и думал.
  ***
  Страшно просыпаться не на том месте, где заснул. Особенно страшно просыпаться в компании человека, о котором и не знаешь в общем счете ничего. Кто он? Почему появился в моей жизни? И самое главное - что ему понадобилось от меня?
  Снимаю тяжелую мужскую и, честно говоря, волосатую и не слишком приятную руку со своей талии. Не доверяю и остерегаюсь. Он предаст, я уверена. Никто не будет жить с таким существом, как я, с человеком, у которого даже нет одной личности? Нет даже гармонии внутри себя, не говоря даже об окружающей среде.
  К чему эта моя борьба? К чему вообще это все? Жить? Пытаться выстроить счастье не руинах собственной души? Зачем стараться, если результат заранее известен и он никак не утешительный? Борьба ради борьбы? Жизнь ради жизни? Просто инерция существования. Кому теперь нужна эта жизнь, это тело, эта душенка?
  Встаю, дабы хоть одуматься, ведь в глубине души... да, хочется верить, что не напрасно, что есть шанс стать тем, кем так желаешь быть. Да, скажите, люди, хоть что-то! Скажите же! Эта Ада внутри меня угнетает, подавляет желание, даже управляет втихаря.
  - Куда ты? - доноситься.
  - Подальше отсюда.
  - Почему?
  Пожимаю плечами. А что могу сказать? Боюсь потерять хоть какую-то остаточную иллюзию контроля? Не хочу селить в душу переменчивую госпожу Надежду. К чему слова? И так все понятно.
  - Не важно.
  - Ты так говоришь, как будто ничего не происходит? - говорит, поднимаясь на локти.
  - А что ты хочешь услышать? А не знаю, кто ты, зачем появился тут. Я ничего не знаю, кроме имени, а ты, кажется, можешь сказать про меня больше чем я сама.
  Молчит, рассматривая меня. Он красивый... отчасти. А я нет...даже отчасти. Уже несколько достали поползновения в сторону 'красота спасет мир', как будто есть красота и осталось, что спасать. Люди нынче любят громкие заявления, бессмысленные слова и реки чистого пафоса, разлитого по зеленым бутылкам. Это грустно... самую малость.
  - Спрашивай, - тихо и спокойно, будто я хочу узнать, какой кофе он любит. Кстати, какой?
  Оказалось, что тот, где побольше молока, поменьше кофе, да еще и корицей сверху посыпано.
  - Сколько тебе лет?
  - Двадцать семь.
  Не, ну что? Неплохо. Если учесть, что мне двадцать два, то очень даже ничего.
  - Образование.
  - Закончил с красным дипломом Шевченка.
  - Что именно?
  - Кибернетика.
  Кибернетика - это там где..? Черт, ничего не знаю об этом.
  - Полное имя.
  - Духовский Вячеслав Ростиславович. Родился в городе...
  А ведь это не играет роли, его прошлое, его былые поступки, его первая любовь... Все это осталось на задворках памяти, всего лишь воспоминая, глубокое прозрачное озеро, но никак не речка-жизнь. Важны теперешние мысли, эмоции поступки. Не важно, что случится через секунду, нужно знать только то, что мы уже не будем прежними тогда. Зачем думать о том, что еще не произошло? Прошлого и будущего не существует, есть только настоящее, это мгновение и этот человек, пристально изучающий мое выражение лица. А будь что будет! А будет счастье только в этот момент, только здесь и только сейчас.
  - Постой, - прерываю занудный монолог на тему 'Как я провел лето', - я должна знать одну вещь, даже две вещи. Первое - между нами что-то было. Я думаю, что вряд ли бы упустила это занимательное событие, но все же.
  - Нет, - краткий ответ, произнесенный сухо, почти безразлично, но ведь это 'почти' практически всегда дает надежду на что-то большое... практически всегда.
  И второй вопрос... Черт, внезапно нахлынувшая головная боль. Ада, ты не ничего не сможешь сделать, ты уже не в силах что-то изменить. Падаю на колени и прикрываю руками пылающее лицо.
  - Что с тобой? - взволновано спрашивает Слава.
  - Поцелуй...
  - Что?
  - Поцелуй меня, дубина!
  Некоторое время ничего не происходит, а затем он все же решается - боль начинает отходить, я же просто понимаю истинное значение счастья. Просто возможность получать радость именно в этот момент. Банально. Тривиально. Беспричинно.
  ***
  У всего есть причина, даже если ее нет на самом деле. Придумают. Нет причины, почему мы время от времени становимся счастливыми, нет ее и все. Есть череда событий, способных что-то изменить внутри нас, но нет чего-то определенного одного. А эта радужная эйфория не будет длиться вечность, ее цена - несколько секунд жизни. За счастьем не надо гнаться - не догонишь, его не словишь - скользкое, его не удержишь силой - опасно. Достаточно втереться ему в доверие и попросить об услуге, тогда оно раскроет объятья и крепко-крепко обнимет, прижимая свое огромное раскаленное тело к нам. В один момент оно может уйти, ведь скучно сидеть на одном месте, но его всегда можно приманить обратно. Такова реальность, моя собственная реальность.
  Эпилог
  И все счастье - всего лишь миг. Не существует прекрасной тропы, устеленной лепестками алых роз, ведущей в Вечность. Счастье - всего лишь островок чухой земли в вонючей трясине по имени Жизнь. Зачем топить этот клочок надежды - рано или поздно утонет сама. Всю жизнь я жила как бы в изоляторе. Вокруг никого, ну разве что мои собственные кошмары. Кошмары наяву. Они везде и порой кажется, что единственный способ от них скрыться - умереть или же заснуть.
  Некоторые люди отчего-то не любят сказочное прикосновение нереальности, а я вот всегда получала какое-то даже немного мазохистское удовольствие от снов, порой даже кошмарных. Сны - всего лишь больная фантазия подсознания. В них почему-то нет суеты и того, чего пытаешься в 'реальной' жизни. А вдруг эта 'реальность' тоже чей-то сон и все мы - всего лишь плод чьего-то больного воображения? Вдруг не существует ничего того, к чему мы привыкли? Страх, дружба, ненависть, любовь в конце концов - ложь. А есть же другие чувства, имя которым и придумать тяжело. Иногда приходила Ада, но это никогда не было ее территорией. Ностальгия...
  В эту ночь мне ничего не снилось. Это настолько удивительно, что даже не знаю радоваться или нет. А всему виной Слава...
  Слава странный. Я странная. Странно то, что он не бросил меня. Ада странная - боится его. Тройка странных идиотов, связанных странными обстоятельствами.
  ***
  Внезапное осознание того, что сказки на самом деле не существует... Это все фарс, обман, иллюзия, созданная только ради усмирения моего сумасшествия.
  Открываю глаза... А Славы и не было. Нет ни его одежды, ни вообще каких-либо следов его пребывания в моей жизни. Не существует... ничего. Все это - ложь. Весь мир - всего лишь лживая волна, осколки материи, воспоминания мертвого бога.
  Встаю, и отчего-то ломит все тело. Идти настолько тяжело, что возможно доползти до ванны только цепляясь за тумбочки и прочее-прочее. Боль в каждой мышце делает чувство жизни каким-то осознанно- тягучим. И падая на пол, яростно ощущаю впившиеся в тело острие чего-то там.
  Кажется, кто-то играет на скрипке... Кажется, эта музыка очень тихая. Кажется, ее не существует. Кажется, меня тоже нет. И Славы тоже нет. И Ады... Нас больше нет. А были ли мы когда-то? А жили ли? Дышали ли? Любили? А вдруг мы всего лишь больная фантазия больного человека? Книжные люди... В любом случае, ты победила, Ада. Меня больше нет... А есть ли ты?
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"