Аннотация: Старый рассказ. О том, что мечты иногда сбываются, но готовы ли мы к тому, что они сбудутся.
Я всегда плохо переживаю скандалы, даже если они меня не задевают, а в этом еще и поучаствовать пришлось. Внутри все дрожало, и предыдущие события прокручивались в голове с постоянством заевшей пластинки. Нужно было чем-нибудь отвлечься, но на пустынной дороге это сделать трудно. Сама того не осознавая, я почти бежала, стараясь хотя бы физическим усилием заглушить голоса, звучащие в моем сознании.
Как назло я почему-то не могла заплакать. Благословенный поток слез смыл бы это дикое напряжение. Но во мне нарастала злость. Несясь по пустой темной дороге, я грызла от бешенства костяшки пальцев, проклиная свою слабость и неприспособленность.
Сумка зацепилась ремнем за растущий слишком близко к обочине куст, заставив меня остановиться. Вся злость мигом вылилась на несчастный кусок кожи. Сумка, сопровождаемая всем матом, который я знала, полетела далеко в кусты.
Тут до меня, собственно говоря, дошло, что за ней придется лезть. А в кустах темно. А темноты я боюсь. Да причем так, что ночью, не включив свет по всей квартире, не могу дойти до туалета. Мой же поход по ночной дороге вовсе не был верхом храбрости, просто после некоторых событий я была в таком состоянии, что...
Сама сумка выпрыгивать почему-то не хотела и не просматривалась в гуще кустов. Я бегала туда-сюда по дороге, не решаясь пересечь полосу, куда свет луны уже не попадал. Становилось все страшнее. Звуки, имеющие вполне естественный и безобидный характер, приобрели странное и зловещее значение. Я уже начала подумывать о том, чтобы вернуться и, унизившись, попросить прощения, ведь без денег и документов я далеко не уеду, даже если мне хватит смелости дойти до станции.
Подумав еще немного и вспомнив, что дома тепло и нестрашно, я все больше склонялась к тому, что в том, чтобы извиниться нет ничего страшного, ведь виновата-то была, как всегда, я.
Я развернулась и, немного переживая за судьбу сумки, которая осталась там одна, в темноте, пошла к Сашкиной даче.
Лающие собаки вызывали, почему-то, чувство безопасности, и, подойдя к знакомому дому с зеленой крышей, я уже почти успокоилась и приготовила речь.
Свет в окнах не горел и это меня обидело - я бегаю одна по лесам, а он даже не волнуется! Меня может быть уже волки съели, а он спать лег!
Я осторожно подошла к окну спальни и тихонько постучала в окно.
- Кто там? - послышался злой и слегка невнятный голос.
Я поняла, что издаю какие-то странные звуки, пытаясь вдохнуть воздух сдавленным горлом, потом меня затрясло от рыданий. Так я плакала только один раз в жизни, месяц назад.
Я куда-то шла, не знаю куда. Было плохо видно дорогу. Слезы и сопли текли по лицу, я вытирала их рукавом, платок был в сумке, но они все равно попадали в рот, капали на плащ.
Меня не было. А то, что осталось, дойдя до озера, без сил уселось на берегу и, долго сидело, раскачиваясь и судорожно всхлипывая.
- Не холодно на голой-то земле сидеть? Простудишься.
- Что? - я, вздрогнув, обернулась. - Кто здесь?
- Я шел мимо, услышал, что кто-то плачет.
- Я плачу.
-Я понял. У тебя кто-то умер?
- Да. Умер мой любимый человек.
- Это страшно. Он умер у тебя на глазах?
- Да.
- Но почему тогда от тебя не пахнет смертью?
- Он умер только для меня, для остальных он жив, - я опять заозиралась, пытаясь рассмотреть своего собеседника. - Где ты? Я тебя не вижу.
- Я тут, рядом, почти около тебя.
Я начала выходить из состояния отупения и насторожилась, почти радуясь возвращению своего вечного спутника - страха.
- Кто ты?
- Разве это важно? - голос не стал подчеркнуто вкрадчивым, как в плохих фильмах ужасов, но чувствовалось, что невидимка напрягся.
- Кто ты?! Где ты?! - истерика, опять она, родимая.
- Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого.
Слова успокоения, как всегда, произвели обратный эффект. Я вскочила, не представляя что делать и куда бежать. Сзади было озеро, впереди - ОН.
- Убирайся!!! Я не хочу с тобой говорить!!! Я-я-а-а-и-й!!! - Паника бросила назад, прочь от опасности. Я сразу ушла под воду с головой. Вода хлынула в нос и рот, от холода зашлось сердце. Плащ, как сеть, опутал руки и ноги...
Чьи-то руки касались моего лица, волос, шеи... Меня затрясло, но не от холода.
- Что же ты так боишься! - раздался слегка раздраженный голос.
Я открыла глаза. Рядом никого не было. Горел костер. Я лежала на своем плаще в почему-то совершенно сухой одежде. Сев, я заплакала.
- Опять слезы, - голос раздавался прямо передо мной, но я никого не видела.
- Я боюсь тебя, - я дрожащей рукой попыталась вытереть сопли.
- Возьми лопух.
Я покорно сорвала большой зеленый лист и высморкалась в него. Это почему-то меня успокоило и, удивляясь деловитости собственного голоса, я спросила:
- Ну и кто же ты?
Послышался смешок, а потом голос неожиданно спросил:
- Ты успокоительное не пробовала пить?
- Не помогает, это не лечится.
- Часто ты слышишь голоса из ниоткуда?
- Так четко в первый раз, а что?
- Слушай, а колдунов там, разных, ведьм у тебя в роду не было?
Я засмеялась.
- А это какое отношение имеет к моим заскокам? Кстати, может покажешься?
- Ты испугаешься.
- А я и так боюсь.
- Сейчас твой страх безобиден, я не хочу навредить тебе.
- Добренький, значит, - уже и дерзость послышалась. Значит я на последней стадии, хотя, кажется, куда уж дальше.
- Нет, я не добренький.
- Ну злой, какая разница.
- Разница, хоть и небольшая, но есть.
Мамочки мои, что я тут делаю, почему не бегу куда подальше: туда, где люди, туда, где лают собаки, пусть они лают на меня, но я не хочу слышать этот голос, не хочу ничего, хочу быть как все.
- А чего тебе от меня надо?
Он молчал.
Я чувствовала как он близко, мне хотелось сжаться в комок, я с отвращением вспомнила, что он прикасался ко мне, и почувствовала себя грязной. Господи, помоги мне, сделай так, чтобы ничего этого не было, сделай так, чтобы все было хорошо.
- Ты же сама хотела чего-то необычного, мечтала, чтобы явился кто-то, кто заберет тебя отсюда, туда, где ты не будешь казаться странной, где тебя будут уважать, где ты будешь героем, а не дурой чокнутой.
- По-ка-жись!!! Я хочу знать кто ты. И если ты немедленно этого не сделаешь, я буду считать, что знаю, с кем имею дело.
- А ты не думаешь, что я могу принять любой облик, чтобы обмануть тебя.
- Думаю. Как насчет того, если я помолюсь в слух, ты не против?
- Нет. Какую молитву ты хочешь читать? Давай хором!
- Скажи мне кто ты? Я могу знать кто ты? - вернулись слезы, и в голосе появились умоляющие ноты.
- Ну попробуй угадать с трех раз? Наводящие вопросы разрешаю.
Издевается тварь.
- Ты злой?
- Ты о личных качествах?
- Не хочу я ничего угадывать. Я домой хочу, - я встала.
- И куда же ты пойдешь? Электрички ночью не ходят. Ой, а до деревни два километра лесом и в лесу темно.
- Скотина!
- Даже так. Значит, мы уже не боимся, а злимся.
- Я ухожу, и ты меня не остановишь!
- Ты забыла. В лесу темно, а кто знает, что я с тобой в темноте сделаю.
- Но не сделал же, когда я тут, как рыба дохлая, валялась.
Он засмеялся.
- Откуда ты знаешь?
Я испуганно схватилась за шею, ища следы укусов.
Смех стал издевательским.
- Ты думаешь, это худшее, что можно сделать с человеком?
Я опустила руку, тем более что и не было у меня на шее ничего.
- Я тебя ненавижу!
- Уже? Быстро ты.
- Пожалуйста, покажииись!
- Настроение у тебя меняется, я скажу... Значит, не хочешь идти со мной?
- Нет!
- Ну что ж, хорошо. Да и рановато тебе еще. А мне вот пора. Сумка твоя вон висит.
Я оглянулась и действительно увидела висящую на суку сумку. А это значило, что уже наступил рассвет.
Он стоял, сливаясь с утренним туманом, висящим над озером. Образ из моего воображения. Существо, придуманное лично мною, как и весь его народ.
Янтарные круглые глаза смотрели на меня, а сам он весь таял вместе с остатками ночи, большие темные крылья исчезали в сумеречной дымке.
- Но как же... - мне хотелось кричать от внезапного приступа знакомой всепоглощающей тоски. - Нет, не бросай меня!
- Ты сама решила, что тебе еще слишком рано идти со мной. Прощай.
Он, конечно, просто исчез, оставив меня в полном смятении.
- Верка! - Сашка, запыхавшийся, полуодетый, схватил меня в охапку и принялся трясти. - Где ты была?! Где тебя носило?! Я тебя когда-нибудь начну привязывать!
- И ты мне это говоришь! А кто прогнал меня прочь от дома, когда я вернулась просить прощения?
- Прогнал, когда ты вернулась?! Да я помчался за тобой, когда ты вылетела, как бешеная. Нашел твою сумку в кустах, обделался! Побежал к Лехе за Джином! Тот не берет след и все! Мы уж его и лаской и матом, а он отворачивается, будто нас не знает. А потом, я вспомнил, что ты рассказывала, как однажды топиться собиралась, и бегом сюда.
- Я дура, да?
- Конечно. Дура чокнутая. Но ты моя дура, а это же самое главное! - он еще крепче обнял меня.
И чем же закончилась эта дурацкая, бестолковая история, которая, как только взошло солнце стала казаться глупой и нереальной. Гадать не надо. Естественно слезами.
1997 г.