Как обычно, самым печальным был момент прощания с погибшими в бою бойцами. Ерохин и Гольдин, увидев, что у меня глаза уже на мокром месте, взяли на себя эту тяжелую миссию, за что я была им очень благодарна. Кроме семи человек убитыми у нас оказалось еще восемь бойцов с тяжелыми, правда, по словам врача, с несмертельными, ранениями и двадцать три с легкими ранами. Конечно, наличие раненых снизило скорость движения нашего отряда, но выручили грузовики, два из которых сразу стали санитарными.
После похорон мы сразу продолжили движение. Я прикинула, что примерно через пару часов немцы спохватятся. Еще час им на анализ ситуации и потом. А что будет потом, мне трудно было представить. Одно я понимала точно - местное (и не только местное) командование будет, мягко говоря, сильно недовольно. Главный вопрос заключался в том, в какой именно форме это недовольство проявится. Пока только можно предположить, что на дорогах появятся многочисленные усиленные патрули, а в небе постоянно будут вертеться разведчики типа Рамы или Хеншеля. Так что по-любому, двигаться на грузовиках по открытым дорогам для нас через несколько часов будет невозможно. Значит, примерно через тридцать километров движение продолжать можно только в лесу. Там у нас уже подготовлены точки встречи. Пока пешая часть отряда будет нас догонять, те бойцы, кого привезут грузовики, в компенсацию за удобства больше времени затратят на обустройство всего отряда. К сожалению, сейчас опасно вызывать самолет для раненых, так как после этого боя немцы наверняка усилят воздушное патрулирование. Поэтому все лечение придется взять на себя нашему доктору. Но если ничего экстраординарного не случится, то послезавтра мы уже будем на нашей основной базе. Там и будем пережидать.
Через три часа мы углубились в лес и только теперь, продравшись сквозь заросли на пару километров, приступили к подведению итогов. Надо сказать, что результаты меня, мягко говоря, ошеломили. Как говорится, знала, что много, но не знала, до какой степени много. Для начала мне показали симпатичную горку, составленную из пятисот одиннадцати солдатских книжек. С учетом того, что не менее десяти процентов книжек были утрачены в ходе боя, всего в результате нашей засады было уничтожено чуть менее шестисот солдат и офицеров противника. Ложку дегтя в эту здоровущую бочку меда мне подбросил комиссар.
- Товарищ лейтенант. Почему мы взорвали столько оружия и боеприпасов? Ведь можно было все спрятать.
- Товарищ Гольдин. Вы представляете, какой склад нужно было вырыть, чтобы все оставляемое припрятать? А времени-то у нас было всего ничего.
- Так мы же два дня готовили операцию. Могли бы и о складе позаботиться.
- Да, могли, но, честно говоря, я не ожидала, что мы с нашими силами сумеем разгромить почти батальон немцев. Так что нам в какой-то степени просто повезло - непуганый немец еще. Вот мы и ухватили больше, чем смогли переварить. На будущее учтем, и при планировании следующих крупных налетов будем готовить схроны для таких вот приятных сюрпризов. Впрочем, мы и с собой тащим немалую толику оружия. Поэтому давайте не будем жалеть о прошлом, но правильные выводы сделаем.
Гольдин успокоился и отошел, а я, повздыхав - прав ведь был комиссар на все сто - продолжила свои размышления. Мы ведь действительно вооружены очень даже неплохо. Теперь пулеметов MG-34 у нас выше крыши (я уже со счета сбилась - зачем лишнее в памяти держать, для этого есть аккуратный Ерохин), причем к каждому из них не менее, чем по два запасных ствола и по три БК. Будет, чем делиться с другими отрядами. Гранатами и взрывчаткой мы тоже обеспечены полностью. А что в минусе? Кроме потерь личного состава? Мы остались без мин для наших минометов и практически без патронов к нашим ДШК. Тут можно надеяться только на базу и на доставку самолетом. В противном случае боевая мощь нашего отряда значительно снизится, что не есть хорошо.
К сожалению, мои расчеты на скорость движения не оправдались. Немцы действительно словно взбесились. Высылаемые вперед разведчики все время стали докладывать об усиленных патрулях, о засадах и о крупных по численности мобильных патрульных группах, в состав которых обязательно входят танки. Ну, а то, что в небе постоянно дежурят самолеты, нам было ясно и без докладов разведки - сами видели и слышали. В результате скорость движения резко снизилась, что никому из нас не понравилось. Поэтому дружно решили, что немцев за такое "плохое" поведение нужно примерно наказать. Мы сформировали двенадцать троек, в каждую из которых вошли снайпер, пулеметчик и сапер. Для каждой тройки организовали группу подстраховки. Так как кое-кого из моего первоначального отряда мы уже недосчитывались, то пришлось привлечь и "новеньких", прошедших самую начальную подготовку. Используя данную ситуацию, как основной аргумент, я, злоупотребив своей властью, включила в одну из троек себя. А сапером выбрала себе уже упоминавшегося Калюжного, решив лично посмотреть его в деле. Инструкции для каждой тройки были просты, как мычание коровы, и разработаны еще в Москве. При организации засады сначала сапер готовит маршрут отхода, то есть минирует тропу, а также размещает несколько простых ловушек вокруг места засады. Потом из засады с расстояния не менее четырехсот метров по очередному патрулю или колонне (как карта ляжет) выпускаются две - максимум три - пулеметные очереди, одновременно с этим производятся два - три выстрела из снайперской винтовки и немедленный отход в лес. Каждая группа отходит с максимальной скоростью и добирается до контрольной точки встречи с группой подстраховки. Если встречающие видят, что все в порядке, то они сопровождают группу к базе. В противном случае помогают избавиться от преследователей. Мы уже точно знали, что среди немцев нет пока любителей путешествовать по заболоченным белорусским лесам. А самолетам сверху трудно разглядеть хорошо замаскированные позиции. На время моего отсутствия движением отряда командовал Ерохин.
100.
Наше наглое поведение, наносящее хотя и булавочные, но чувствительные уколы, восторга у немцев не вызвало. Причем очень скоро стало понятно, что немецкое командование находится в некоторой растерянности, поскольку не знает, как бороться с такой тактикой. У каждого куста патрульного не поставишь, а дистанцию в 400 метров по бездорожью быстро не преодолеешь, тем более, что стрельба в первую очередь ведется по мотоциклистам, то есть по самым мобильным солдатам. Значит просто так нападавших догнать и уничтожить не получается. А что прикажете делать? В результате число отдельных патрулей немцам пришлось сократить до минимума, потому что именно они чаще всего попадали под наши удары. Кроме того, заметно изменились правила движения колонн. Перед каждой колонной немцы стали вперед и по сторонам выпускать крупные разведгруппы с бронетехникой и ставить засады, а численность самих колонн увеличили не менее, чем в два раза. И маршруты стали прокладывать вдали от таких мест, из которых можно было бы безнаказанно вести огонь. В последний раз мы на этом чуть не налетели - хорошо разведчики во время доложили о немецких нововведениях. Поэтому наши вылазки пока решили прекратить. Тем не менее, только я на свой личный счет записала еще пятерых немцев и примерно десяток на долю моего пулеметчика. На Калюжного не записали ничего, но дружно решили с ним поделиться, так как прикрывали отход нашей тройки его мины и ловушки вполне качественно. Примерно такие же результаты показала каждая из троек. Так что в итоге мы получили то, к чему стремились - в Оршанском районе скорость перемещения немецких войск существенно снизилась. А их повышенная концентрация на маршах облегчила работу нашим бомбардировщикам. Все это заметили в командовании Западного Фронта, так как в очередной радиограмме мы получили от "папы" благодарность.
Наконец, через пять дней отряд Песец, подобрав по ходу все разведгруппы и "тройки нападения", в полном составе добрался до основной базы. Честно скажу, что если бы не четкие полученные еще в Москве инструкции, то базу эту мы бы никогда не обнаружили. Ходили бы по лесу, собирали бы грибы и ягоды, может быть охотились, но подумать, что вот тут, на краю болота внутри этой длинной гряды, заросшей соснами и березами, на порядочной глубине вырыты целые ангары в которых в разных местах складированы продукты, оружие, боеприпасы, медикаменты и т.п. - да никогда в жизни. Тут в одном отсеке недалеко от входа даже стояли два грузовика, а в другом отсеке, расположенном подальше, размещался небольшой хорошо оборудованный госпиталь на десять коек. Я знала, что эту базу готовили в 1940 году, но зачем в таком объеме она потребовалась на территории Восточной Белоруссии мне так и осталось непонятным. А соваться с подобными вопросами не рискнула - меньше знаешь, крепче спишь. Зато теперь вся эта роскошь досталась моему отряду. Единственно, чего тут не было - это немецкого оружия и боеприпасов к нему, но тут уж никуда не денешься. Зато, например, кроме стандартно складированных винтовок СВТ и трехлинеек была отдельная комнатка, в которой в индивидуальной упаковке лежали тридцать снайперских винтовок и к каждой по пять пачек патронов. Чуть позже мы нашли отсек с двумя 45 мм противотанковыми пушками. Очень полезная находка. Остапенко, исследовав еще какие-то закутки, заявил, что на этой базе запасов не менее, чем на мотострелковый полк. Тут оказывается есть и танки, правда, только Т-26, но и то ничего. И с такими танками можно немцам хорошую козу устроить. Теперь не будет голова болеть о минах к минометам, о крупнокалиберных патронах к пулеметам, тем более, что на складе оказалась еще парочка полностью укомплектованных ДШК. В общем, минимум на три месяца можно забыть о вопросах снабжения. Даже с учетом наступающего зимнего времени.
Хорошо быть командиром! Осмотрев помещения, предназначенные для размещения личного состава, я выбрала себе "двухкомнатную квартиру". Большую комнату назначила кабинетом, а маленькую комнату сделала своей спальней. Выгнав всех из кабинета, заявила, что сейчас меня ни для кого нет. Все вопросы решать с Ерохиным. А сама плюхнулась на кушетку и задумалась.
Итак, первая часть задачи, поставленной в Москве перед нашим отрядом, решена. Все текущие задания выполнены, отряд, наконец, разместился на базе в зоне своей ответственности. Более того, численность отряда сейчас достигла двухсот сорока человек, то есть мы вышли на запланированную в Москве цифру, даже не привлекая пока местного населения. В нашем отряде пока только бойцы, то есть профессионалы. Все в той или иной степени обстреляны, все имеют неплохой опыт диверсионной борьбы с противником. Несомненным плюсом является и то, что у бойцов отряда после знакомства с тем, что вытворяют немцы на захваченных территориях, вырос на этих немцев огромный зуб. Это очень даже способствует поддержанию боевого духа в отряде. И еще, я стала склоняться к мысли, что "чужих" в отряде больше нет. Или, если даже предположить, что какой-то враг все-таки затесался, то мы с Кондрашовым сумели построить такую систему охраны, которая практически полностью исключает несанкционированные контакты с посторонними. "Некуда деться из подводной лодки". Так что с этой стороны пока все в норме. Но вот теперь, выражаясь шахматной терминологией, дебют окончен и пора переходить к миттельшпилю, то есть к середине игры. Обычно на этом этапе шахматист, выбирая план дальнейшей игры, тратит большую часть времени, отведенного на всю партию. То есть сидит и думает. Это даже с учетом того, что подобный выбор плана он должен был наметить еще дома при подготовке к игре. Тут я оказалась в аналогичной ситуации, значит и мне пора "углубиться в позицию".
Для начала я запечалилась, что со мной нет Романова. Вот сейчас милейший Аристарх Ксенофонтович очень бы даже пригодился. Так как он может планировать работу, никто здесь не умеет и не скоро научится. Но что делать, прижился Романов у Жукова, сейчас он уже майор, но вполне возможно, что скоро до полковника дослужится. С его знаниями - это несложно. А мне тут остается тосковать и практически в одиночку решать все вопросы.
Первый вопрос: что у нас есть для борьбы с немцами? Ответ на этот вопрос очень прост: для нашего уровня борьбы с немцами есть все. Ну, или почти все - самолетов все-таки нет. Единственная принципиально нерешаемая в нашей ситуации проблема - это оперативная связь с армией. Тут никуда не денешься - радист должен вести передачу на достаточном удалении от базы, что обуславливает неизбежные затраты времени. А я не могу с ним ходить, так как подобный риск для командира просто недопустим. Поэтому скорость обмена информацией м руководством не превышает одного раза в сутки, а иногда и реже. Второй вопрос: как именно мы планируем действовать дальше? Вот на этот вопрос так, с ходу, не ответишь. С одной стороны, все запланировано еще в Москве: разведка, диверсии и налеты. Но это были, если можно так сказать, теоретические выкладки. А теперь от теории нужно перейти к самой что ни на есть практике. То есть, не просто некая абстрактная диверсия, а, например, подрыв какого-нибудь конкретного моста Х. Не просто налет, а налет на немецкий гарнизон, размещенный в поселке Y. И тому подобное. И в перспективе надо еще наращивать численность отряда, чтобы потом спокойно отпочковывать подготовленные группы, превращая их в самостоятельные отряды. При этом, поскольку рост численности будет в основном за счет местного населения, то нужно заранее подготовить нечто под названием "курс молодого партизана". То, что так и не успели толком сделать до войны. И вот теперь мне предстоит разбить весь отряд на группы по назначению. И, само собой разумеется, нужны командиры.
101.
Начинаем распределение людей. С разведкой все понятно - Остапенко полностью на своем месте. Все задания из центра я просто ему транслирую, и он через определенное время приносит в клювике нужные данные. За это ему большое спасибо. Теперь саперы. В отряде их не очень много, но зато все хорошие. Кстати Калюжный, пока работал в моей тройке, действительно показал свой класс. Он не только хорошо усвоил все наши приемы и методики, но в некоторых случаях прямо с лету их усовершенствовал. В результате я пришла к твердому убеждению, что никакой он не Гриц, хотя может быть и Калюжный. Говорит чисто, голова работает, культура так и прет. Наверняка образованный. В то же время зачислить его в шпионы ну никак не получается. Не то поведение. По моим прикидкам он или из Разведупра, или из другого отдела того же папы-Судоплатова. Застрял в нашем отряде, а связи у него нет. И раскрывать себя не хочет. Хотя, если он разведчик, то мог бы потщательнее маскироваться. Ладно, в обозримом будущем с ним поговорю начистоту, а пока просто могу считать, что в отряде есть свой преподаватель саперного дела.
Рукопашный бой - тут все в норме даже без моего участия. Для уровня подготовки партизана инструкторов достаточно. Стрелковая подготовка. С пистолетами - решаемо, а вот с винтовками и, особенно, с пулеметами - пока только в теории. Нет у нас надежно укрытого полигона и стрельбища. Поэтому ориентируемся только на имеющихся пулеметчиков - пока их хватает. Тоже самое с минометами и пушками. С ними могут работать некоторые бойцы, прибывшие со мной из Москвы, и несколько "приблудившихся" артиллеристов. Поэтому артиллеристы и минометчики сейчас у нас на вес золота. Их в обычных операциях пока использовать не будем - только в крупных налетах. Но вот группу подготовки артиллеристов организуем обязательно. Про танкистов я раньше вообще не думала, а теперь в связи с наличием танков нужны и они. В списке личного состава я что-то таких специалистов не помню. Нужно поговорить с Ерохиным. А еще, учитывая свалившееся на наш отряд "богачество", нужно создать подразделение хозслужбы. Ну и само собой санитарно-медицинский блок. Еще немного поскрипев мозгами, я пришла к выводу, что неплохо бы принять в отряд некоторое число женщин. Конечно, каждый солдат должен уметь сам себя обслуживать, но все-таки лучше, если стирку, шитье и вообще наведение порядка в доме будут обеспечивать женщины. Да и мне, честно говоря, будет полегче.
Так, а к кому обратиться с подобным кадровым вопросом? Ясное дело - к Остапенко. Пусть поспрошает по окрестным деревням и поселкам. Когда я завела с ним об этом разговор, Остапенко кивнул и заговорил.
- Я все ждал, когда вы сами, Аня, дойдете до этой простой мысли. Конечно, у меня уже есть на примете сразу несколько женщин. При чем не только для обеспечения хозяйственных работ, но и для разведки. Дело было только за вами. Сколько примем? Предлагаю для начала человек десять - у меня на примете есть несколько скрывающихся у населения командирских жен с детьми. Вот они в самый раз подойдут, тем более, что дети уже относительно взрослые, а нам в разведке и подростки очень бывают нужны. Если их к нам не забрать, то точно погибнут на какой-нибудь глупости. А я из них сделаю первоклассных разведчиков.
- Отлично. Когда вы всех приведете в отряд?
- Через два - три дня.
- Хорошо. Поговорите с Ерохиным, чтобы он заранее подготовил жилье и т.п.
Ну вот, хотя бы один вопрос решился неожиданно легко. Что дальше? А дальше я почувствовала, что мозги уже отказываются работать. Тут и нервы, и ночные переходы, и схватки с немцами. А сейчас вроде бы все спокойно - вот и наступила некоторая реакция на. Ну и ладушки. Я с наслаждением вытянулась на своем топчане и, может быть впервые за последний месяц, уснула с чувством относительной безопасности.
Утром я первым делом совершила прогулку по нашей базе. Только теперь мне стали понятны мучения скупого рыцаря, так красочно описанные Пушкиным. Столько всего замечательного! И все это новенькое, правильно законсервированное. Просто жаль срывать обертки, раскрывать ящики, распарывать мешки. Короче, жаль все это тратить - так бы сидела и любовалась. Но увы! Дело есть дело, и бойцы уже начали работу по расконсервации оружия. Удаляли смазку, заряжали обоймы, диски и ленты пулеметов. Отдельная группа занималась обмундированием. Кроме формы РККА тут были и упаковки с обычной гражданской одеждой, и люди от Остапенко подбирали себе пиджаки и брюки по размеру. Я решила, что долго смотреть на все это вредно для жабы, которая душит, и выбралась на свежий воздух. Тут же около меня появился Кондрашов.
- Что, товарищ лейтенант. Будут ли какие-нибудь указания?
- Если у вас все в порядке, то пока никаких указании, товарищ младший лейтенант. Продолжайте работу.
- Есть, продолжать работу.
Кондрашов отошел, а я стала осматриваться. Так, на первый взгляд, совершенно незаметно, что в нескольких метрах отсюда под землей идет активная работа. Но это незаметно на мой взгляд, а надо бы озадачить разведчиков Остапенко. Пусть они пошустрят вокруг базы и попытаются найти какие-нибудь признаки присутствия довольно большого числа людей. Я снова нырнула в схрон и нашла нашего главного разведчика. Он к заданию отнесся с пониманием и обещал к обеду представить результаты обследования базы на предмет заметности для посторонних. Одно дело, когда база была на консервации, и совсем другое дело, когда база стала обитаемой. Надо бы еще подумать - может быть выбрать в качестве базы какую-нибудь точку километрах так в десяти - пятнадцати. А сюда только наведываться за снабжением. Но такое решение тоже имеет свои минусы - могут отследить движение бойцов и обнаружить базу. Короче тоже уравнение со многими неизвестными.