Взлет помятой рубахи,  потерявшей объем,
 сплошь источенный    день.
Повторяются пряхи,  то одна, то втроем,
хоть  и спрятаны в тень.

Обесформлены полки,  только остров пятна,
скрыла мгла корешки;
 и не видно иголки  и куска полотна
в пальцах чьей-то руки.

Тьма сгущается  к  часу,   достигает  предел
и ломается к трем; 
открывается глазу  первый утра раздел - 
окон смутный проем.

Корешки в  рамах   полки  кто-то  тронул мазком,
 начинают цвести;
бывшей ночи осколки рафинадным куском
растворятся к пяти.

Повторяя программу,   выступает Рубо,
словно где-то велят,
развернет  диораму,  как состав из депо,
и сканирует взгляд

чуть дрожащие ветки,  островки синевы,
мир,  под утро ничей,
в маскировочной сетке  чуть примятой  травы
в пятнах желтых лучей.