Аннотация: Отрывок 7 из романа "Патриоты и негодяи". Опубликован в "Роман-журнале 21 век", номер 3 - 2013 год.
Ли Вей
Такси мчало Сергея и Элгуджу по проспекту Важа-Пшавела к переезду в Ваке. Бетонные коробки зданий и высокие тополя опять летели мимо, только на этот раз лица пассажиров приятно холодил через приоткрытые окна машины упругий поток встречного воздуха, а комфортабельные мягкие подушки приглашали расслабиться и подремать.
Сергей откинулся на заднем сиденье и начал вспоминать, как он в прошлом году познакомился с Ли Веем.
Тогда, в течение рабочей недели Сергей частенько заезжал вечерами по необходимости на свою вторую работу - кафедру спортивной медицины, делал несложные ремонты техники и исполнял накопившиеся мелкие поручения. По субботам и воскресеньям, бывало, появлялся с утра. Жёсткого графика не было.
Когда освобождался спортзал, Сергей притаскивал из закутка огромную и тяжелую боксёрскую грушу, подвешивал на кронштейне и час - полтора тренировался. Ещё в далеком восьмидесятом году, в период недолгого потепления отношения власти к восточным единоборствам, Сергей начал заниматься в секции карате, которую вёл мастер с чёрным поясом от Школы Шотокан из московского ЦСКА. Секция просуществовала целый год, потом начались гонения, бюрократические проблемы с аттестацией тренеров, трудности с арендой спортзалов, наезды милиции. Но энтузиасты, новоиспеченные 'сэмпаи' и обладатели цветных поясов занятия не прекратили. Тренировались в актовых залах детских садов, школ, в подвалах, везде, где только это было возможно.
Много было и "чёрных" секций, в которых занятия вели не мастера карате, а всякое отребье из уличных банд. То, чем они там занимались, к настоящему духу и искусству карате не имело никакого отношения, но давало выход внутренней агрессии и позволяло воображать себя великими бойцами.
В принципе, напугать и изуродовать среднестатистического гражданина такие горе-каратисты вполне могли. Что они часто и делали, нападая на улицах по несколько человек на одного прохожего. Стаей.
Правда, случалось, что они нарывались иногда не на беспомощного человека, а на настоящего тренированного бойца, который быстро давал почувствовать разницу между реальным боевым искусством и примитивной уличной дракой. 3-5 хулиганов для серьезного бойца-каратиста проблемой не были и после короткой жестокой стычки побитые нападающие быстро разбегались.
В ту памятную субботу после двенадцати зал был пуст и Сергей начал тренироваться, как обычно. Побегал по зеленому ковровому покрытию, сделал разминку, провёл растяжку, помолотил по макиваре - боксёрской груше, отрабатывая удары ног и рук.
Спортзал находился на первом этаже, окна, выходящие во внутренний двор больницы были открыты и, внезапно, Сергей увидел, как в одно из окон лезут какие-то парни. Когда подошел к ним поближе и попытался выяснить, кто они, и чего им надо, его грубо оттолкнули и посоветовали заткнуться. Всего в здании оказалось около 20 посторонних - неприятного вида и неряшливо одетых парней лет 18-23.
Вошедшие заметили спортивный костюм на Сергее, раскачивающуюся "грушу" и решили, что, кроме зала, они нашли себе ещё и неплохую возможность развлечься.
Один из этой разношёрстной оравы, в драных спортивных штанах, в майке и босиком, подошел к Сергею и брезгливо спросил по-грузински:
- Ты ищо откуда здэсь взялся?
- Я тут работаю. Без разрешения профессора Цведадзе посторонним здесь находиться нельзя.
- А эсли нэ уйдём, что сдэлаешь? - ухмыльнулся обладатель драных штанов.
- Вызову милицию.
- И! Милицию он визовет! Эта очэнь страшно, навэрна. А ти думаэшь мы тэбе дадим?
- А куда ж вы денетесь, - сказал Сергей и пошёл к дверям из зала.
Кто-то коротко свистнул, и его тотчас окружили со всех сторон ухмыляющиеся рожи.
- Нэ торопись, кацо. Много на себэ бирошь, - щеря гнилые зубы и почёсывая трёхдневную щетину на костлявом подбородке, сказал босой в драных штанах, - ты, я вижу тут трэнируэшься, да?
Тип показал пальцем на спортивный костюм и махнул в сторону боксёрской груши.
- Занимаюсь оздоровительной гимнастикой, - спокойно ответил Сергей. Он уже понял, что без драки тут вряд ли обойдётся, и пытался придумать способ достойно выйти из положения.
- Хе-хе, а ти висёлий, - холодным изучающим взглядом полоснул по лицу Сергея босяк. Судя по вниманию, с которым его слушали товарищи, наверное, он и был главарём у этого сброда.
- Если начнётся свалка, то этим клоуном надо будет заняться первым, - автоматически отметил тогда Сергей.
- Прэдлагаю мыр, - вдруг заявил предводитель, - ты сюда прышол трэнироваться и мы тоже. Этат зал нэ твой, он общый. Потому давай сдэлаэм малэнкий спарринг. Ты вэдь, навэрна, боксёр, да? Эсли ты пабэдышь, мы уйдем. Давай? От нас будэт савсэм малэнкий малчык, вот этат, напрымэр, - сказал босой тип и вытолкнул вперёд тёмного крепыша комплекцией немного покрупнее и ростом повыше Сергея, лет двадцати с узким лицом и злыми наглыми глазками. Парень издевательски осклабился, счас он этому русскому наваляет.
- Нэ баишься?
Сергей понял, что выхода нет, лучше уж драться с ними по одному, чем сразу со всей кодлой, тогда ему придётся туго. Его просто задавят массой.
- Я-то не боюсь, только вот как считать, кто победил? По каким правилам?
- Какые правыла? - заржал главарь, - полный контакт! Кто стоять останэтся, тот и пабэдил.
- Ну, если тебе мальчика не жалко, - тихо пробурчал Сергей, внутренне включая переход на боевой режим.
-Давай, давай, руський, иды, покажи, какой ти сылный, - захохотали в толпе.
- Шакалы все одинаковые, - мелькнула мысль, - смелые только тогда, когда их много.
Большой зал, примерно, 25 на 50 метров был по периметру оборудован зеркалами. С одного края зала, по обеим его сторонам, через несколько ступенек лестниц находились проходы. С одной стороны к открытому окну, откуда и влезли незваные гости, и далее к душу, туалету и запертому кабинету завкафедрой, где был телефон.
С другой стороны зала, по проходу, рядом со вторым открытым окном на тот же внутренний двор, находились две постоянно открытые и сообщающиеся процедурные. Там телефона не было. Одежду и ключи, Сергей, переодеваясь, оставил в душевой.
Чтобы выкрутиться из этой ситуации, надо было отвлечь визитёров, добежать до душевой, взять одежду с ключами, открыть кабинет завкафедрой и успеть его запереть до того, как к дверям подбежит вся шайка. Тогда у него будет возможность вызвать милицию по телефону из кабинета и уйти или добежать до приемного отделения в больницу с другой стороны двора, где тоже есть телефон.
Непростая комбинация...
Не иначе, как кто-то из сотрудников кафедры проболтался о пустующем по субботам спортзале и об открытых окнах кому-то из своих великовозрастных обалдуев, а те разнесли слушок дальше.
Толпа разношёрстно одетых парней, заинтересованно обступила в центре зала своего бойца, со смехом давая ему советы и подсказки, как покрасивее и посильнее поколотить русского, ни разу не задумавшись о том, что этот интеллигентный с виду хлюпик может оказаться им не по зубам. Ну, если бы они еще и думать умели, вполне возможно, что это были бы совсем другие люди. И тогда они бы не находились здесь сейчас.
Наконец, в центре круга оказались только Сергей и тёмный крепыш, напяливший на себя узкое белое кимоно с иероглифами, и прихвативший чёрной банданой грязные нечесаные волосы.
Судя по стойке, иероглифам на кимоно и ободранным шишкам на ударных суставах среднего и указательного пальца, противник Сергея был учеником из печально известной тбилисской школы карате Вадо-рю. Она не имела ничего общего со своей японской альма-матер, скорее всего, местные учителя вообще смутно представляли себе дух и традиции настоящего карате, а руководствовались только своим боксерским и борцовским опытом, приобретенным во время занятий в обычных спортивных секциях.
Сергей же восьмой год занимался карате самостоятельно, иногда участвовал в спаррингах с друзьями и встречах с представителями других школ, когда бывала такая возможность. Он давно научился определять по стойке, движениям, взгляду противника, приблизительный уровень его подготовки и опасности. Свой уровень мастерства он научился хорошо маскировать до решающего момента. Всегда лучше, чтобы противник тебя недооценивал, считал увальнем, неумехой, грушей для битья. Это важный элемент при бое с неизвестным соперником. Нужно уметь усыпить бдительность, затем выбрать момент и ударить один раз наверняка. Это только детишки считают, что карате - драка, махаловка. Какой бред!
Настоящее карате - это искусство убить человека одним ударом, одним касанием.
Мастер должен уметь регулировать силу удара, - шлепнуть противника, сделать больно, отключить до потери сознания или поразить насмерть.
Сергей включил боковое зрение, отслеживая движение не только цели, но и стоящих сбоку парней. На всякий случай.
Крепыш сделал страшные глаза, руками изобразил в воздухе некие пространственные фигуры, по его мнению долженствующие озадачить и напугать противника, встал в стойку не-ко-аши дачи (кошачья стойка) и взвизгнул дурным голосом, имитируя великого Брюса Ли. Но поскольку Брюсом он не был, то на Сергея это выступление не произвело никакого впечатления. Он стоял в расслабленной, слегка ленивой позе и, вроде бы, даже и не смотрел в сторону противника. Крепыш сделал несколько осторожных "переливающихся" шагов вокруг Сергея, пытаясь зайти ему за спину. Сергей безразлично поворачивался к "Брюсу" лицом. Он по первым же движениям вычислил и просчитал этого "бойца". Такие особи часто попадались ему во время спаррингов в чужих школах, где учили в основном не высокой технике и боевому духу карате, а делали ставку на запредельную физическую подготовку, жестокость и обычную уличную драку с применением некоторых подсмотренных элементов из нечистоплотных приёмов.
Так, местная школа Вадо-рю прославилась с момента основания тем, что тренеры из бывших спортсменов драли за обучение "карате" бешеные деньги, гоняли своих воспитанников "крокодилами" по паркетному полу спортзала до полного сдирания мяса с костей на кулаках и заставляли бегать каждый день кроссы по 15 километров. В перерывах практиковался обычный мордобой до крови, который почему-то назывался "Дзю-иппон-кумите".
Воспитанники этой школы представляли собой обычно агрессивную груду мышц, выносливую, но почти безмозглую массу, молотящую руками и ногами куда попало. Их особой "фишкой" был предательский удар ногой снизу по коленной чашечке противника, превращающий человека в инвалида во время, вроде бы, "дружеской" встречи с оговоренным "мягким" контактом.
Сергей не раз встречался с "вадорюшниками" и знал все их подлости и слабые места.
Парни, окружающие место поединка, начали выкриками проявлять нетерпение и неодобрение неактивному поведению своего товарища. Они жаждали унижения жертвы и крови. На вид, русский не казался серьёзным противником. Чего же Нугзар ждёт?
- Давай, Нугзар, врежь ему, порви на куски - раздавались выкрики по-грузински.
Подбодрённый Нугзар пошёл в атаку и показал, как умел, всё, что видел в кино: моваши справа, слева, кольцевой разворот с ура-маваши, уширо, тоби мае гери, смена стоек, микадзуки, йоко кеаге, серия чоку-цуки, шуто, уракены. Всё очень коряво и мимо. Лёгкими уклонами, скользящими переходами и нырками, Сергей легко ушёл от ударов и опять застыл перед противником в небрежно ленивой позе.
Ещё несколько атак с тем же результатом.
Э-э... Что такое? Это уже вызов!
Круг сочувствующих своему бойцу напрягся и немного сжался, казалось, вот-вот вся эта свора сейчас кинется на наглого русского, который никак не хочет быть битым. Зря главный проявил благородство и не дал всем сразу броситься на этого "спортсмена".
Нугзар, выдохшись, потеряв силы и желание казаться страшным и неотразимым Брюсом, стал кидаться на Сергея уже без всякой картинности, стараясь добраться до него кулаками, локтями, головой, попасть в лицо, свалить на пол и обрушить поток ударов на этого ненавистного и неуязвимого русского. Никак не мог понять, почему противник так легко уходит от него и, в отличие от Нугзара, дышит легко и ровно. Тихий гул разочарованных голосов соплеменников становился всё громче и отчётливее. Пару раз Нугзар, атакуя, промахнулся и, потеряв равновесие, упал, Сергей не стал его добивать и за время боя не ударил ни разу.
Главному, который затеял весь этот цирк, долгая возня, видимо, надоела и он, недовольно кривя рот, заорал:
- Давай, слюшай, кончай его, наконэц!
Ситуация всё больше начинала напоминать корриду, в которой Сергей был тореадором, а постоянно наскакивающий на него крепыш, разъяренным быком.
Услышав окрик старшОго, вконец рассвирепевший Нугзар буром бросился на Сергея, забыв уже обо всяком карате и выставив перед собой мощные руки, видимо, намереваясь сгрести противника в охапку и затеять борьбу в партере, "заломать" и придушить русского, раз уж в стойке ничего не вышло.
Сергея бороться не устраивало, и он понял, что балаган пора заканчивать.
Быстрый "перелив" из расслабленной позы в жёсткую стойку "санчин" и пушечный удар правой ногой приёмом "йоко кекоми гери" в грудь надвигающемуся крепышу.
Громко клацнули челюсти.
В полном соответствии с законами физики, когда к массе около 90 кГ прилагается со значительным ускорением сила в полторы тонны, Нугзар, сильно прикусив язык, отлетел назад и, разметав по пути несколько человек из круга зрителей, с грохотом впечатался в шведскую стенку, разбив одно из зеркал рядом.
Когда осколки отзвенели, в зале наступила тишина.
Тихо чертыхаясь, растерянно глядя на Сергея, неподвижного Нугзара и косясь на своего лидера, поднимались упавшие парни. Главный неожиданно как-то поблёк и потерял кураж. Вероятно, в первый раз в жизни он не знал, что делать...
Воспользовавшись минутным замешательством в стане противника, Сергей попытался выйти из круга и пройти к душевой за одеждой и ключами. Парни расступились, было, но чувство жестокого разочарования исходом схватки не дало им так просто отпустить виновника своего унижения и, не дожидаясь команды главаря, несколько самых обозлённых "вадорюшников" бросились на победителя. К ним тут же присоединились остальные. Они навалились на обидчика всей своей массой и повалили его на пол. Сквозь плотную завесу непрерывных ударов и пинков, пота и запахов чужих, давно немытых тел, находясь в физически осязаемом водовороте клокочущей ненависти среди людей, которым он ничего плохого не сделал и даже не знал их, Сергей понял, что его сейчас просто забьют насмерть. Ни за что. Он всего лишь случайно оказался не в то время не в том месте. Да ещё не дал получить этим самоуверенным юнцам, ожидаемого, приятного глазу зрелища, в виде победы своего бойца, торжества техники их замечательной школы Вадо-рю над каким-то неизвестным русским мужиком. Это было оскорбительно, невыносимо для самолюбия, не могло сдерживаться каким-то опрометчивым словом главаря, да и свидетелей тут не было. Правота всегда на стороне сильных, а сильные здесь те, кого больше.
Сергей пытался применить свои навыки боя в ограниченном пространстве, но свободного пространства не было вообще. Он был завален, задавлен живой ворочающейся массой, из которой высовывались озверевшие потные лица, выскакивали кулаки, локти, колени.
Чьи-то пальцы добрались до горла, удары сыпались в лицо, живот, печень. В глазах появилась красная пелена, как сквозь пуховое одеяло невнятно доносились азартные выкрики и мат на нескольких языках.
Звуки постепенно ослабевали, как будто бы кто-то крутил регулятор громкости, а в голове всё реже вспыхивали ослепительные молнии, когда по темени приходился очередной удар.
Сергей задыхался, сознание постепенно уходило, отползало куда-то, легкие со страшными усилиями закачивали следующую порцию живительного воздуха, во рту чувствовался солёный металлический привкус. Перед тем, как силы его оставили, обреченно подумал о смерти
- Почему только так бессмысленно?
Потом провалился в какой-то чёрный и бездонный колодец.
Он не помнил, сколько прошло времени, почувствовал только, что дышать стало легче. Голова гудела, а тело будто бы переехал гусеничный трактор МТЗ-80. Куча навалившихся сверху тел куда-то исчезла. Сергей пошевелился, открыл глаза и увидел сквозь красную пелену, что вокруг него валяется несколько "вадорюшников", а в углу зала, у раскрытого окна, происходит непонятная свалка.
Попытка шевельнуть правой рукой отозвалась острой болью в плечевом суставе и в кисти. Левая рука с трудом, но повиновалась. Сергей вытер ладонью кровь, залившую глаза, чуть приподнялся и попытался разглядеть, что происходит в зале. Около десятка незваных гостей махались с полным пожилым мужчиной в чёрном кимоно. Сергею он был незнаком.
Высокий, с азиатскими чертами лица, с бритым черепом, похожий на китайца мужчина, судя по его технике боя и молниеносным движениям, большой мастер кунг-фу, вязал "непробиваемую сеть" на небольшом пятачке среди разгорячённых парней, пытавшихся применить к нему прием "задавить массой", какой они успешно использовали против Сергея.
Но повторно этот номер у них не проходил.
Около десятка пострадавших уже валялось на полу тут и там, а оставшиеся окончательно выдохлись, и было видно, что незнакомец не добивает их намеренно, дает возможность уйти.
Чем дольше до них доходила эта простая мысль, тем меньше драчунов оставалось на ногах.
Но ничто не длится вечно. Мастер кунг-фу решил поторопить нападавших с принятием решения и короткой комбинацией ударов по болевым точкам на щиколотках, вывел из активного состояния ещё двоих "игроков".
Оставшихся это убедило. Они, еле держась на ногах, подняли руки ладонями вверх, и медленно отступив от страшного противника, стали подтаскивать к окну, через которое влезли в зал, своих пострадавших друзей.
В глазах побеждённых горели злоба, разочарование и страх, как у стаи гиен, бросившейся растерзать одинокого медвежонка, и вдруг получившей неожиданный и страшный отпор от здорового и сильного папы-медведя.
Незнакомец, больше не обращая внимания на ретирующихся с поля боя парней, быстро подошёл к Сергею и наклонился над ним.
Незнакомые стальные глаза внимательно изучали лицо Сергея
- Зивой? - спросил его спаситель, озабоченно проверяя пульс.
- Живой. Всё нормально, - с трудом разлепляя окровавленные губы, выговорил Сергей.
- А это сто за люди были?
- Не знаю. В окно влезли, заставили с ними драться.
- Холосо, холосо. Тавай, вставай, я тебя осмотрю. Ти вообсе кто?
- Я инженер кафедры. Работаю тут.
- А-а. Ясна. А ти холосо дрался. Я видел.
- Откуда? Здесь же никого не было.
- Я в проседурной спаль. Когда суметь стали - проснулся. Думаль, сам сплависся.
- А вы кто будете?
- Я Ли Вей из Пекина. Теперь тозе здэс работаю. Ух, как плоха, - забормотал китаец, осматривая, гематомы на шее, голове и груди Сергея.
- А кем вы тут работаете, и почему я вас раньше не видел?
- Я токо два ден приехал. Токо начал работать. Группи здоровья. Ти лучше скажи, так болна?
Ли Вей, легонько нажал пальцем на бок Сергея.
Резкая боль разлилась по всему телу, Сергей изогнулся, с трудом сдерживая крик, резко выдохнул
- Ос-с-с!
- Ти халасо работал, там в кумите, - невозмутимо сказал китаец, - какая эта у тебя скола?
- Шотокан.
- Сотокан? Холосая скола, знаю. Но тебе есё уцицца нада. Да, многа уцицца. Тавай, потихонька вставай, пойдём в процедурную, на кан, на койку. Ли Вей тебя немножка лэчить будет. Как тэбя зовут?
- Сергей.
- Посли тихонецко, Сирёза, посли...
Сергей вспомнил, как Ли Вей, раздев его, долго ощупывал и массировал тело, смазывал какими-то вонючими мазями, которые извлекал из баночек, спрятанных в старом рюкзаке. Вправил вывихнутое плечо. Поворачивал на койке, заставлял садиться и втыкал в кожу тонкие серебряные иглы, подогревал их и зажигал на них какие-то благовония. Как оказалось, он действительно только что приехал и второй день ночевал в процедурной, в зале лечебной физкультуры, до тех пор, пока ему не найдут место в служебной гостинице, общежитии или снимут квартиру.
Сергей тогда позвонил домой и оба выходных оставался с китайцем.
Потом он почти каждый день виделся с Ли Веем, помог ему найти и снять временное жильё в городе, недалеко от работы, вызвался быть гидом и показать достопримечательности и исторические места Тбилиси.
Синяки и гематомы зажили удивительно быстро. Сергей полностью восстановился и старался почаще общаться с новым знакомым.
Ему было 67 лет, он приехал из Пекина по какой-то программе обмена между медицинскими учреждениями Китая и СССР.
Ли Вей внешне выглядел полноватым и грузным, но это ощущение было обманчивым. Сергей видел с какой немыслимой быстротой тот двигался во время памятной схватки. Китаец рассказал, что он видел через занавеску в процедурной все перипетии вторжения агрессивной компании в зал. Решил сначала не вмешиваться, надеясь на мирный исход, а потом, когда Сергея стали забивать насмерть, выскочил из своего укрытия и утихомирил нападавших. Ли Вей чем-то напоминал Сергею Будду, таким, каким его иногда рисуют в книжках. Или одного из монахов-настоятелей Шао Линя. Только без бороды. Череп у китайца был чистый и блестящий, кожа здоровая розовая, лицо круглое с небольшими складками у подбородка и, несмотря на возраст, немножко детское, только в узких улыбчивых глазах светилась мудрость и доброта. Вокруг рта и глаз роились едва заметные морщинки, а когда Ли Вей улыбался, на щеках появлялись маленькие ямочки, которые очень ему шли.
На удивление Сергея, Ли Вей пристрастился смотреть видео и Сергей часто приносил видеокассеты с разными фильмами в институт. Они вдвоем, устроившись в свободном кабинете с телевизором и видеомагнитофоном увлеченно смотрели западную кинопродукцию, в основном, о боевых искусствах, наконец, прорвавшуюся сквозь "железный занавес". В Китае пока такого не случилось.
Ли-Вей сносно владел русским языком, и общаться с ним было легко. Но произношение у него было неважным и Сергею пришлось понемногу это исправлять.
Как-то раз он вспомнил про слова, сказанные китайцем в день, когда они познакомились.
- Ли, а ты помнишь, что сказал мне в тот день, когда из-за меня подрался?
- А сто?
- Ты сказал, мне "иссё многа учицца нада!" - передразнил друга Сергей.
- Ну и сто?
- А то! Кто ж меня учить будет? Кроме тебя тут учителей нет. Вдруг на меня опять какие-нибудь "плохие люди" нападут? Научи меня твоему кунг-фу!
- Ни знаю Серёза, эта оцень трудна и долга. Ми в Китае всю зизнь уцимся.
- Так я же не с нуля учиться буду! Что-то уже знаю. Да и тебе ученик ведь нужен, опыт передавать, верно?
- Халасо, Серёза, буду уцить. Тока потом не залуйся.
- Не буду, учитель.
С тех пор Сергей занимался кунг-фу с Ли-Веем.
Такси остановилось у ворот Девятой больницы. Элгуджа расплатился с водителем, попросил его несколько минут подождать и вместе с Сергеем отправился на поиски китайца.
Ли-Вея они нашли в спортзале. Шли занятия по реабилитации группы выздоравливающих после перенесённых операций. Пришлось присесть на длинную скамеечку и подождать.
Полтора десятка мужчин и женщин, в основном, старше шестидесяти, одетых кто во что горазд, стояли в несколько рядов и дисциплинированно выполняли всё, что требовал Ли-Вей.
- Памахали руцками, памахали! Молодци! Вот так! Исё помахали! Теперь глюбоко, глюбоко вздохнули все! Вот так! Типерь рюки поднимите верх, медленно опускайте внизь. Так. А сицас собирите с сибя всё плёхое, все болезни, грязь, нехолосие воспоминания, то сто вам в себе не нравица, и выкиньте, выбросьте это всё в сторону!
Мужчины и женщины, одни улыбаясь, другие с серьезным и сосредоточенным выражением лица, собирали ладонями с тела воображаемую невидимую "грязь" и отбрасывали, стряхивали её на пол.
- Вот так! Вот так! Маладци! Исё несколько раз так сделаим! Вот холосо! Теперь вы освободились от плёхого и скоро будите совсем цистые и здоровенькие! Продолжаем...
Элгуджа во все глаза смотрел на китайца. Теперь только он один из шести миллиардов населения Земли и интересовал потрясенного внезапно обрушившимся горем молодого отца. Если только этот человек сможет спасти его Нинико... Если только... Это и будет настоящим счастьем! На всю жизнь!
- Господи, если ты только есть, прости меня за мои грехи и неразумные слова. Всё, что угодно сделаю во искупление, только не забирай мою девочку, помоги Нинико, - молился про себя Элгуджа.
Он никогда не считал себя трусливым или слабым духом, но сейчас трясся от страха, опасаясь, что через несколько минут все его надежды и чаяния могут рассыпаться в пыль...
Как врач, Элгуджа автоматически оценил действия китайца и вынужден был признать, что хотя эта система занятий и была ему неизвестна, выглядела она интересной. Упражнения и слова Ли-Вея помогали восстанавливать не только тело, но и душу. Этакий легкий физический и оздоровительно-психологический тренинг. К этому можно относиться с недоверием, но Сергей говорил, что многим помогает...
Через несколько минут китаец закончил занятия и, заметив в зале Сергея, подошёл к нему
- Привет, Сирёза, сто это ты севодня тут появился?
Сергей вскочил со скамеечки и полушутя-полусерьёзно поклонился учителю
- Сенсей рей!
Китаец улыбнулся и в ответ наклонил голову.
Элгуджа неловко поднялся и, страшно волнуясь, стал вытирать внезапно вспотевшие ладони о брюки. Приближалась страшная для него минута ясности. Люди из зала постепенно выходили, и вскоре он совсем опустел.
- Так сто слуцилось, Серёза?
- Беда случилась Ли, человеку помочь надо! Познакомься, это Элгуджа. Элгуджа, а это Ли Вей.
- Осень приятна, осень.
- Ли, ты, помнится, лечил недавно женщину с больными почками, которую признали тут, в урологии, безнадёжной. Диагноз был - пиелонефрит.
- Да, да, лецил. Сицас у неё всё халасо, по-моему. Ницего больсе не болит.
- Так вот, Ли, есть ещё такая больная, только на этот раз девочка, вот его, - Сергей кивнул на Элгуджу, - дочка. Её тоже признали безнадёжной. Кроме тебя, надеяться больше не на кого. Поможешь?
- Канесна помогу, только я долсен её посмотреть.
У Элгуджи радостно вспыхнули глаза. Наконец, у него появилась надежда.
Через несколько минут ожидавшее такси помчало всех троих обратно в Сабуртало.
Девятилетняя Нинико была похожа на маленькую старушку. Худенькое, измождённое страданиями бледное личико над разметавшимися по подушке чёрными волосами, безучастные карие глазёнки, маленькая ручка с кукольными пальчиками, лежащая поверх одеяла, всё это вызывало жуткую жалость к бедному ребенку у троих мужчин, столпившихся возле детской кровати, особенно, ещё и потому что они знали страшный приговор медиков - один, в лучшем случае, два месяца жизни...
Это ужасно несправедливо, когда вся мощь современной науки и техники, громадный опыт и знания врачей оказываются бессильны спасти одну детскую жизнь! Так не должно быть! Это чудовищно несправедливо!
Улыбчивый китаец, ни одним движением не показавший своих чувств, подошёл к девочке, взял её за руку, подмигнул и представился
- Здлавствуй Нинико! Меня зовут Ли-Вей. Мозесь називать меня дядей Ли. Я приехаль из Китая к тебе в гости и хоцу быть твоим дрюгом, мозно?
Необычный гость со смешным говором сразу привлёк внимание больной. Она истосковалась по праздникам, играм с подружками, паркам и даже опостылевшей школе, вокруг постоянно были только озабоченные дяди и тёти в белых халатах, еле сдерживающие слёзы родители, бабушка. Дяди и тёти в белом всё время делали ей больно и совсем не умели улыбаться. А этот смешной дедушка светился каким-то внутренним светом, прямо, как солнышко. Может быть, он и в самом деле её дядя или дедушка, которого она раньше не видела?
Нинико немножко оживилась, с блеснувшим в глазах интересом, посмотрела на китайского дедушку и, немного стесняясь, проговорила
- Конечно, можно! Ты так смешно говоришь. А почему ты раньше не приходил?
- Раньсе я не мог придти, я зиль осень далеко отсюда, в Пекине. Это такой болсой город, сто там поместится десять Тбилиси.
- Разве может быть такой большой город? Я думаю, что больше Тбилиси не бывает. Я была только в Кутаиси и Сухуми, а они гораздо меньше Тбилиси.
Ли Вей принял обиженный вид
- Ти думаесь, я тебя обманываю? Да? Тогда давай, приеззай ко мне в гости, в Пекин.
Нинико радостно и удивленно захлопала ресницами, какой смешной дедушка, мало того, что говорит, как маленький, ещё и в какой-то Пекин приглашает в гости.
Подумала - как интересно! А вслух сказала:
- А меня папа с мамой всё равно не пустят!
Ли бодро повернулся к Сергею и Элгудже, которые отошли в угол и с огромным трудом сдерживали слёзы. Сергей теперь прочувствовал на себе то состояние, с которым его новый друг ехал в автобусе и вообще жил в последнее время. Врагу не пожелаешь!
- Папа, отпустись Нинико са мной в Пекин пагостить? Она не вэрит, сто в одном Пекине поместицца десять Тбилиси, - сказал Ли и выразительно подмигнул Элгудже.
Тот шмыгнул носом, поморгал мокрыми глазами и принял игру
- Нинико, обещаю, что отпущу тебя погостить у дяди Ли и мама тоже тебя отпустит.
Девочка оживилась. Как здорово! Наконец-то она окажется в большом мире, увидит чудесный незнакомый город, поиграет с подружками на улице, поест мороженого, увидит вблизи таинственный Китай, который она раньше видела только в кино и на картинах. Настоящая сказка, но... а как же боли в спине? Ей всё хуже и хуже, она стала такой слабой, уже почти не может сама ходить в туалет. Ей все время плохо. Нет, смешной дядя, наверное, её обманывает
- Дядя Ли, а как я поеду с вами в Пекин? Я ведь болею, мне нельзя ходить, чего я хочу кушать и пить, мне не дают. Часто перед глазами всё кружится...
- Тепель всё будет холосо, доценька, не бойся. Это раньсе у тебя всё болело, а тепель больсе не будет. Я пливёз с собой целый месок лекарств и ты тепель сколо поплависся.
Ли показал девочке свой рюкзак с лекарствами.
Нинико улыбнулась
- Ты похож на деда Мороза! А у тебя есть для меня подарок?
Сергей и Элгуджа виновато дёрнулись, вот чёрт, забыли совсем ребёнку что-нибудь купить. Как теперь Ли-Вей выкрутится?
Но китаец не растерялся, он полез в свой рюкзак, и выложил на стол кучу маленьких баночек, бутылочек, коробочек. На дне рюкзака нашёл маленького жёлтого дракона, сделанного то ли из каучука, то из резины. Дракон был очень красивым, с большими расправленными крыльями, гребнистой спиной и длинным извивающимся хвостом. Хотя из пасти у него высовывался большой красный язык и торчали белые зубики, дракон казался добрым и совсем нестрашным. Ли прищурил глаза и протянул игрушку девочке
- Вот тибе мой подарок.
Нинико осторожно взяла дракона. На ощупь он был мягким и нежным. Раньше у неё были только куклы, а они ни от чего не могли её защитить, они были просто пластмассовыми девочками... А этот зубастый, что-то совсем другое. От него чувствуется какая-то первобытная мощь, уверенность в себе. Такой защитит...
- Спасибо!
Она прижала дракончика к груди и немножко поверила дяде Ли про Пекин. Совсем чуть-чуть...
Воздух в комнате, наполненный тоской и печалью, немного посвежел. Для этого потребовалась всего лишь искорка надежды и желание поверить в маленькое чудо.
Ли начал разбираться с содержимым рюкзака. Отложил несколько баночек в сторону. Потом подошел к Элгудже и они вышли в соседнюю комнату. Китайца интересовали анализы, история болезни, рентгеновские снимки почек и другие медицинские подробности болезни Нинико.
Пока друзей не было, Сергей подошел к девочке и присел на стул возле кровати. Обстановка в небольшой комнатушке была небогатой. Детский письменный стол, пара стульев, шкаф с книгами и игрушками, шкафчик для одежды, маленький столик с разложенными на нём рецептами, лекарствами, шприцами.
Сергей потрепал девочку, возившуюся с драконом, по головке и с опозданием представился
- А меня зовут дядя Сергей!
- Вы тоже из Пекина? - доверчиво спросила Нинико.
- Нет, я живу в Тбилиси.
- А правда, что дядя Ли говорил про Пекин? Он такой большой?
- Да, Нинико, дядя Ли всегда говорит правду, можешь ему верить. И это значит, что ты обязательно поедешь с ним в Китай. Если будешь делать всё, что скажет доктор. Кстати, дядя Ли - доктор.
Нинико округлила глаза
- Правда?
- Правда.
- Я раньше таких докторов никогда не видела. У него даже белого халата нет.
- А ты думаешь только тот доктор, кто ходит в белом халате?
- Конечно!
Сергей улыбнулся
- Нет, Нинико, не все настоящие доктора и не всегда ходят в белых халатах. Главное не что на человека надето, а что у него в голове. А этого сразу не видно.
- А я ещё ни разу не видела доктора без халата.
- Ну вот, сегодня ты и увидела в первый раз.
В комнату вошла молодая женщина и бросилась сразу же к девочке. Обняла её и заплакала. Сергей встал со стула и отошёл к окну.
- Вай ме! Чемо гули (сердце моё), солнышко моё маленькое, - женщина причитала то на русском, то на грузинском, целуя и гладя дочь.
Сергей взглянул на часы, было 17-20. Мать явно не досидела до конца рабочего дня и, наверное, примчалась, злая на мужа из-за того, что он ей не позвонил, не заехал на работу и оставил целый день переживать за судьбу ребёнка.
Элгуджу ждала семейная разборка, но её не случилось. Когда в комнату вошёл китаец, женщина настолько удивилась, что забыла обо всём.
Манану, так звали мать девочки, Элгуджа отвел на кухню и вкратце объяснил кто такие Сергей и китаец, что они тут делают, и какая осталась надежда на спасение дочки.
Потом Ли Вей долго сидел за детским письменным столиком в комнате Нинико и объяснял родителям, как делать отвары из трав в баночках, которые он принёс, что покупать на рынке и как готовить еду для девочки. Элгуджа исписал несколько листов. Он и Манана не отрывали глаз от китайца и дочки. Ли Вей казался им добрым волшебником, неожиданно свалившимся с неба. По сути дела, так и было. Только не с неба, а с Поднебесной, с Китая.
Сергей вполуха слушал тихие советы и рецепты доктора и перемигивался с Нинико, возившейся с новой игрушкой. Ли говорил что-то о настое из луковой шелухи, который обязательно нужно давать девочке за 30 минут до еды, о травяных смесях из разных растений, каких-то отварах, водяных банях и многом другом, не очень понятном Сергею.
Когда китаец закончил инструктаж родителей, он подошёл к Нинико
- Ну сто, доценька, мама тебя тозе отпускает со мной в Пекин.
Девочка вспыхнула от радости и посмотрела на мать. Та, прикусив губы, кивнула дочери.
- Я очень хочу с тобой поехать дядя Ли. А когда я поправлюсь?
- Тепель это будет зависеть только от тибя. Я к тибе буду часто плиходить в гости и лецить. А ты обещай мне слусаться маму с папой и пить всё, что они дают, дазе очень невкусное. Холосо?
- Хорошо, дядя Ли.
- Когда ми поедем в Пекин, я тебе показу больших длаконов, Великую Китайскую стену, импелаторский дволец, храм Шао Линь и есё много-много интелесных весчей. Посталайся поплавиться посколее.
Элгуджа с Мананой вышли провожать друзей до остановки. Хотя Ли Вей и сказал, что ничего не обещает, но признал, что вероятность полного выздоровления очень высока, главное, строго соблюдать все предписания и очень важно, чтобы Нинико верила в излечение и сама боролась с болезнью. Чтобы у девочки была желанная цель - обязательно скорее поправиться и поехать в Пекин! Надо эту веру в ней всячески поддерживать!
На остановке Элгуджа, смущаясь и путаясь в словах, начал благодарить Сергея и Ли
- Вот как в жизни бывает. Ещё сегодня утром я вас совсем не знал, был один на один с этим кошмаром, вот Сергей меня видел в автобусе. А сейчас мне и Манане стало чуть легче, мы теперь не одни и мы немножко поверили, что всё будет хорошо.
Затем, уже обращаясь к Ли Вею
- Мне неудобно говорить, но вы не стесняйтесь, скажите, сколько надо заплатить за лечение, мы ведь все люди, понимаем, что вы тратите своё время, силы, деньги. Так неправильно. Мы у вас уже в большом долгу. И мы не пожалеем на Нинико никаких денег. Только скажите, сколько понадобится.
Ли возмущенно покачал головой
- Ти слисал, Сиреза? Он не понимает, сто я не за деньги яботаю, а помогаю длузьям. Никаких денег я не возьму, и я от вас ницего сицас вообсе не слисал.
Элгуджа растерянно посмотрел на Манану, беспомощно пожал плечами, потом подошел к Ли Вею и обнял его
- Ты теперь мне как самый близкий родственник. Как отец. Спасибо. Я этого никогда не забуду.
Потом он подошёл к Сергею и облапил его
- Если бы не ты, ничего бы не было. Тебя, правда, нам Бог послал. Всё, что только смогу, всё, что попросишь - сделаю. Спасибо друг! Всегда рад тебя видеть в своем доме. Мой дом - теперь твой дом! Приходи к Нинико, она тебя будет ждать.
Сергей смутился
- Спасибо! Конечно, приду.
Потом Сергея и Ли обнимала Манана. Но она ничего не говорила, она просто плакала. Говорили только её глаза, в которых светилась бесконечная благодарность чужим людям, бескорыстно подставившим плечо в самую тяжелую минуту жизни.
* * *
А через полгода Сергея обнимала и целовала маленькая Нинико, которая совершенно поправилась и каждый день напоминала всем, что она теперь совсем здоровая и может ехать с дядей Ли в Пекин, смотреть драконов и Великую Китайскую Стену, как он обещал.
Сергей, прижимая к себе светящуюся радостью озорницу, думал о том, какие тонкие, хрупкие и бесконечно дорогие вещи - человеческая жизнь, доверие, доброта и вот эта искренняя и непосредственная детская любовь маленькой девочки, которую он совершенно нечаянно спас. В общем-то, случайно.
Вся современная медицина с её миллиардными фондами, титулованными эскулапами, новейшими лекарствами, приборами, больницами почему-то оказалась бессильной, а какие-то два-три отзывчивых на чужую боль человека смогли справиться с проблемой и спасти ребёнка. Так чего же не хватает, чтобы не оставлять людей в беде, искать и находить выходы из, казалось бы, безнадежных ситуаций?
Может быть, просто обыкновенного человеческого тепла и участия? Честности перед собой? Неукоснительного исполнения заповедей Божьих?