Трудно осознать мерзость своего положения, когда тебя бросила женщина. Где-то в глубине души ещё кажется, что что-нибудь волшебным образом исправиться, образуется, измениться, но жестокая осознанная логика рассуждений диктует резкие, как пароходные гудки в тумане, выводы;-- ты больше не нужен ! И всё.
Нет, это невозможно выдержать! Как же хочется сделать какое-нибудь резкое движение, а сил совершенно нет. И совершенно не хватает воздуха. От свежего осеннего морозца знобит до дрожи, а воздуха все равно не хватает. Как! Как она могла? Для чего, зачем?
На лавочке неуютно и сыро, но даже встать с нее приложив немного усилии, нет, не желания ни сил. От отчаяния и безысходности, только-бы, заснуть и проснуться тогда когда этого ничего не будет. И не думать об этом, совсем.
Как она могла!!?? КАК!!??
Всё то - светлое, родное, принадлежавшее только им двоим раздавить жестокой звериной похотью. В конце концов, как она могла забыть об их девочке. Хотя она, их обожаемая Надюшка уже почти взрослая, в этом году заканчивает школу. Как же она, их самая главная в жизни радость, переживёт всю эту грязь. Эта и ещё много, много разных мыслей в его супервозбуждённом сознании захлёстывая одна другую, рисовали трагическую развязку создавшегося положения. Вот только сейчас, на краю собственной пропасти, он явственно стал осознавать всю безысходность людей, которые обращались к нему, нет, не за консультацией, а именно за помощью, за советом как поступить, а он глупый пытался их успокоить. А сам, оказавшись в подобной ситуации, известный практикующий психолог, автор нескольких книг по кризисным экзистенциальным состояниям, будто комплексующий подросток раскис как квашня, совершенно забыл рекомендованные им же самим методики выхода из психологического тупика. Более того ему даже не хотелось думать о этих методиках. Его сознание полностью до самого края было наполнено жгучей болью, и боль эта была гораздо невыносимее физической боли. Это была боль невозможности что либо изменить в прошлом и теперь уже наверное навсегда всё останется так, как произошло. А ему этого не хотелось.
У него совсем не было желания идти на этот званый ужин. Да и что за повод: расселение многокомнатной коммуналки в центре города для последующего ремонта и создание огромной квартиры для одной семьи. А ужин, в не ремонтируемой ёще коммуналке, был необходим новому хозяину для того чтобы, как он говорил, вы увидели на новоселье из какого дерма получилась конфетка. Этот хозяин, их старый знакомый, несказанно разбогатевший на каких-то сомнительных операциях с недвижимостью, в молодые годы был вроде простым хорошим парнем. Но внезапно разбогатев, стал совершенно другим, заносчивым, высокомерным, сильно, не по годам, располневшим неприятным типом. И только из-за того, что его жена была очень хорошей подругой его жены, Кириллу приходилось поддерживать с этой парой отношения, которые выражались в совместном проведении свободного времени.
Ужин проходил довольно своеобразно: в самой большой комнате коммуналки был накрыт шикарный стол с элитным алкоголем и закуской с дорогого ближайшего ресторана, работники которого постоянно что-то подносили, всякие экзотические блюда. Собрались в основном все старые знакомые, давно знающие друг друга. В первое время в пустой замусоренной квартире было неуютно, но затем после первых неуместных тостов все разрулилось, завелось и стало по юношески простецко и беззаботно. В другой большой комнате включили музыку. У кого было желание, танцевали. Выпивка и виды, практически пустых переулков старой Москвы с окон, навеяли воспоминания детства. Гости бродили по пустым комнатам парами и группками, всем было хорошо и весело. Отдался всеобщему веселью и Кирилл. Со своим другом детства Виталием вспоминали прошлое, не забывая наливать рюмочки, с прихваченной со стола бутылки. И скоро стал понимать, что хмелеет. Решил немного отдохнуть. Сначала вышел на улицу, где ему показалось неуютно, поднялся опять в квартиру, стал бродить по пустым комнатам. Прошел в дальнюю комнатку открыл узенькое окно, подышать воздухом. Постоял у окна примерно полчаса глубоко вдыхая, стало намного комфортней, перестала кружиться голова. С любопытством принялся оглядывать крохотную комнатку. Старые, отклеившиеся в некоторых местах обои, под которыми были наклеены газеты. Отодрал один неполный лист газеты. Оказался ;Гудок : за19 января1954 года. Попытался прочитать, но или от выпитого или от плохого освещения, ни чего не смог прочесть. Продолжил изучение помещения и увидел напротив окна на улицу, маленькое стеклянное окошко с включенным электроосвещением, вглубь квартиры. Немного подумал и решил, что это окошко в кладовку. Раньше так делали для использования естественного освещения комнат в глубине квартиры. По мальчишески подвинул к самому окошку старую тумбочку и решил посмотреть в него, чтобы убедиться в своих догадках. С трудом влез на неустойчивую тумбочку, заглянул в окошечко и..... оторопел. Окошко неожиданно оказалось в довольно большую ванну комнату. А в ней, в этой самой грязной ванной комнате, он увидел свою собственную жену занимающуюся сексом с мужчиной. Она стояла с задранным на голову платьем, опершись руками на высокую мойку, а партнер был сзади. Вотцепениннии спрыгнул на пол, приземлившись на колени, больно ударив одну ногу. Лицо горело огнем, ноги тряслись, дыхание перехватило, ему даже показалось, что сердце перестало биться, а голова стала невероятных размеров. Вся хмель вмиг выветрилась, он стал чувствовать, как от него противно пахнет выпитым. Суматошные мысли накатывались одна на другую: пойти убить их обоих, да ну а чем он их будет убивать, не марать же руки об этих ничтожеств, значит нужен нож, он зарежет их как кроликов, так нужно вспомнить, где здесь кухня, нож нужно побольше, господи ну какая кухня, какой нож, да разве сможет он поднять на нее руку если он и сейчас ее любит и может даже больше , чем когда либо, что? Как? Зачем? Почему? Господи за что мне все это? Нет, я лучше сам лишу себя жизни. Так нужно успокоиться и всё обдумать. Нельзя портить людям праздник только из-за того, что кому-то захотелось совокупиться. В конце концов, насилия там никакого не было, значит, всё было по согласию. И значит я больше никто!
Во первых срочно покинуть эту мерзкую, блудницкую квартиру. Срочно! Срочно! Четко вспомнить, где снял плащ.
Так вспомнил, для этих целей была выделена отдельная комната с вешалками. Вышел из комнаты. Кругом веселились. Громко смеялись, нет, просто гоготали, ему показалось, что это делают все, а гогочут над ним. Остановил кого-то, спросил в какой комнате снимали верхнюю одежду. Ему указали на комнату, спросив, всё ли у него нормально, уж больно он бледный. Всё нормально .,-- ответил Кирилл. Зашел в указанную комнату, схватил свой плащ. Незаметно выскочил за входные двухстворчатые двери. Стал спускаться по ступеням вниз и вспомнил, когда вешал свой плащ, пальто Ольги, которое она надела на своё новое дорогое платье, по которому он собственно и опознал в одном из любовников свою жену, тоже повесил на одну и туже вешалку, чтобы потом не искать в пьяной неразберихи, но сейчас на вешалке остался только его плащ. Это показалось ему странным, но логически осмысливать этот факт не стал. Накинул плащ, выскочил на улицу, в моросящий, холодный мрак. В кармане нащупал мобильник, который отключил в самом начале пирушки ( такое было условие для всех гостей дабы не отвлекаться от главного, как сказал новоиспечённый хозяин, с чем впрочем все с радостью согласились) Включать телефон не стал. Понуро побрел, плохо соображая куда. Четко осознавал, что бы сейчас не предпринять, будет ненужным и глупым. Он был невероятно зол на жену, а ещё больше было жалко себя. Как ему казалось такого правильного, хорошего, заботливого. Беспорядочные мысли, одна печальней другой рисовали варианты выхода из создавшегося положения. Впрочем, ни один из них его не устраивал. Стал думать, почему он не заметил ни чего в поведении своей Олюшки, до этого рокового момента. Как же талантливо она коварная всё скрывала. Хотя нет. Конечно. Как же он не придал значение радостному возбуждению сегодня с самого утра. Она была весела, воздушна. Разглаживала своё новое платье, несколько раз переодевала нижнее бельё, зачем-то спрашивая у него какое больше подходит к этому платью, хотя белье совершенно не видно под платьем. А он глупый ни чего даже не подозревал, уткнувшись в компьютер. Где? Когда в их отношениях произошел раскол, после которого она переступила черту, за которой стала возможна измена. Что он делал не так? Конечно, он часто ловил себя на мысли, что она как-бы выразиться правильней, ну эффектней как женщина наверно. В первые годы совместной жизни ему всегда казалось, что она поиграется с ним и бросит. И только после рождения дочери он немного успокоился. Да наверное зря. Не понял он её, не прочувствовал, рано успокоился. А вон оно как всё повернулось. А ему было просто хорошо с ней. Всегда. Хорошо, даже тогда когда он просто думал о том, что прейдет домой а там есть она. Хотя, а почему ей тоже должно быть так-же хорошо с ним? Все люди разные. Значит ей хорошо совсем даже не с ним. И надо быть честным, хотя-бы, с самим собой она имеет на это право. Он, будучи человеком неглупым прекрасно осознавал степень своего повседневного занудства, инерционного нежелания кординально менять жизненные приоритеты, да мало ли было у него четко осознаваемых недостатков, за которые он сам себя ненавидел. А другой человек, хотя, как ему казалось такой родной, мог проникнуться к нему отвращением, наверняка замечая в нем намного больше того, что он замечал за собой. Всё годами копилось и вот, наконец, вылилось в то, во что вылилось. Так что дорогой товарищ психолог ни кого кроме себя винить не нужно, так и должно было быть. Даже странно, что не случилось гораздо раньше. Всё верно. Но ведь можно было как-то всё по другому. Как-то интеллигентней что-ли. Хотя, какая может быть интеллигентность в измене. Измене она и есть измена. Так, не осознавая где, не понимая сколько, бродил он по сумеречным улицам, занятый своими мыслями. Голова гудела и от тяжких размышлений и от выпитого. Даже не заметил, как оказался на лавочке в сквере у пруда, недалеко от своего дома. Сидел на мокрой лавочке и печально смотрел на серую прудовую рябь. Неожиданно узкие холодные ладошки дочери, которые он смог бы узнать из миллиона, сзади закрыли его глаза.
С розовыми щеками, улыбкой во всё лицо, вся невозможно счастливая. Рядом высокий худой одноклассник .
---- Здрасти, Кирилл Леонидыч: выпалил тоже улыбающийся парень.
---Мы здесь с ребятами гуляем, Миш, ты иди к ребятам, я сейчас приду : по хозяйски в спину толкнула девушка своего спутника.
Па, Ну ты чего? Куда пропал? Маман тебя ищет, с ног сбилась. Ты чего мобилу отключил?
Она уже с четырех часов дома. У неё из-за расстройства даже давление подскочило, пришлось таблетку выпить. Какая гадина все-таки тетя Лиза, скорее всего она специально это всё устроила.
А что случилось с Лизой?:--- тихо не своим голосом спросил Кирилл.
--- С тетей Лизой то ничего, скорее всего, цветет и пахнет, как майская роза,
а вот мама чуть не умерла от стыда и позора. А ты чего ничего не знаешь?
----Знаю:--- ещё тише и печальней ответил обманутый муж. Только тебе я думаю рано рассуждать об этом Наденька.
Нормально, мою мамулю втоптали в грязь, а мне значит рано ещё об этом рассуждать. Ну пришла ты в гости видишь, что кто-то ещё в таком же платье, потихоньку выйди, сходи домой переоденься, не в Америку чай ехать, так нет же пришла и делает вид, что ничего не происходит.
Медленно, как в забытьи, до Кирилла стал доходит смысл сказанных дочерью слов. Только сейчас он вспомнил и понял, зачем к нему подходила Оля, примерно часа через полтора после начала пирушки, с просьбой выйти поговорить, когда они в компании мужиков горячо обсуждали плачевные дела в футбольном Спартаке. Просьбу эту он проигнорировал, а потом и вовсе забыл.
Иди ко мне : -- как то неуместно, неловко произнес вздохнувший вдруг полной грудью мужчина. Обнял дочку, поцеловал в щеку и тяжело навзрыд заплакал невпопад повторяя.
----Ты не представляешь, как я вас люблю, как я вас люблю.....
---- Любишь, люби на здоровье. Кто тебе не дает. Плакать то зачем. Развеселилась Надя.
Иди домой давай. А то весь вечер одна соплями мазала. Теперь ты.............