Хаева Светлана Николаевна : другие произведения.

Потерянное солнце. Закат

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Молодая девушка проживает в обычном городе, обычную жизнь и все у нее идет ровно и гладко до того момента пока она не узнает о предательстве любимого человека. Привычный мир рушится, ее пожирает злость, и ненависть. Она начинает встречать непонятные знаки, которые ей разгадать не под силу. Запутавшись во лжи, она хочет разорвать все, что связывает ее с этим человеком. Но она встречает странного старика, который помогает ей найти свою дорогу, она обрывками вспоминает свое детство, складывая головоломку воедино.
  1.Сумерки.
  
  Катерина спешила на работу, она опаздывала, прибывая в унылом настроение, как и сама погода. Начало весны, мое любимое время, думала она, но почему-то нет той радости и захватывающих чувств, как раньше, как когда-то. Не знаю почему, и когда это произошло что так много простых и в тоже время прекрасных вещей, почему-то больше не радуют.
  Добежав до автобусной остановки, к которой подходил автобус, она выдохнула, автобус остановился, спокойно втиснувшись в автобус, впрочем, как обычно, она стараясь залезть в сумку, чтоб рассчитаться с кондуктором. Каких-то пятнадцать минут и я на месте - думала она, почему люди так зависят от времени. Мы всегда высчитываем, сколько ехать на работу, сколько времени мы проводим на этой работе, сколько мы будем добираться обратно. Наверно только в выходные люди не особенно подсчитывают свое время, если действительно отдыхают. Время летит, бежит и утекает. Поэтому приятные выходные пролетают очень быстро, порой кажется, что было два часа, а не два дня. Причем у всех "приятное время провождения", различается, в зависимости у кого и как понимается слово "приятное". У влюбленных это время пролетает гораздо быстрее, для них и рабочий день в предчувствие волнительной встречи тянется как жвачка, а встреча проносится как ураган. А ведь когда-то и я...
  - Привет Катерина, что-то ты не особо отдохнувшей выглядишь.
  - Здравствуйте Ольга Валерьевна, так Вы сами знаете, что такое выходные, это они выходные, когда отдыхаешь, ей не хотелось говорить, что выходные почему-то не оставили ничего приятного. Что хотелось бы их провести иначе, но рассказывать об этом ей никому не хотелось.
  - Знаю Катюш, знаю, только вид у тебя не усталый, а задумчивый, но вообще-то ладно, открывая дверь в офисное здание, сказала улыбающееся женщина. Что к тебе приставать с не нужными вопросами захочешь сама расскажешь и они молча прошагали к лифту.
  Ольга Валерьевна была приятной женщиной, в меру разговорчивой, она никогда ничего не вытягивала из собеседника, заканчивала свой диалог стандартной фразой, - захочешь сама расскажешь. У нее вообще всегда хватало чувство меры во всем и везде. Она отработала на весьма известном заводе в своем городе, много лет, отдав ему, как она говорила, лучшие годы своей жизни. Но потеряла эту не очень интересную, но весьма поддерживающую опору, работу, как и многие во время перестройки, ей пришлось все начинать заново. Она пробовала себя на многих поприщах, с работой было тяжело, но есть семья, ради которой надо было стараться и по принципу Ольги Валерьевны, вообще жить. Она работала на овощном складе и в детском саду и помощником повара. Но вот спустя долгое время ей удалось вернуться на свое старое место, и как она сама говорила, где она себя чувствовала весьма уверенной каплей в море бухгалтерии. Подрабатывая так же без ставки психологом, поддерживая всех в трудные, радостные и депрессивные минуты жизни. Опыта у нее хватало на всех, про таких говорят, "своя в доску". Она помогала всем. Может, это было необходимо не только окружающим, но и ей самой, потому что у нее была душа с потаенными карманами и отсеками как у большого корабля, и ей необходимо было заботиться обо всем мире, вылечить всех больных, выслушать всех страждущих, накормить всех обездоленных. От нее исходило тепло, и даже не самые доброжелательные люди чувствовали ее лучезарность и искренность.
  К приходу лифта собрался взволнованный народ, каждый со своими проблемами, жизненными неурядицами, мелкими и большими радостями. Девушка с наушниками в ушах была явно рада проведенным выходным, на ее лице можно было прочесть все, ну или почти все, два дня с любимым человеком, новые отношения, все новое. Она была явно вдохновлена ритмичной песней, навевающей ей ее возлюбленного, она крутила провод пальцем, не видя никого вокруг, не прекращающаяся улыбка застыла на ее юном и прекрасно-молодом лице.
  Молодой человек, вяло заигрывавшей с Катериной, был доволен собой, был одет так, как будто все выходные только и занимался тем, что подбирал, костюм, рубашку, галстук к рубашке, ремень, ботинки. Выглядел он как денди, чем был несказанно рад, и уверен в себе больше чем на сто процентов. Его голос внутри кричал, посмотри на меня, но при этом он, не подавая виду, просто стоял, делая отрешенный вид. Но на Катерину он производил впечатление наглого, самоуверенного эгоиста, которому всегда было плевать на чужое мнение. Умеющего и хотящего слушать только себя и чтоб при этом, в минуты его блистательной речи, желательно были верные оппоненты, которые восхищались бы его умением завоевывать расположение важных персон. Его доблестным речевым оружием, которое, по его мнению, должно было быть подобно магнетизму притягивать очаровательных девушек, им он гордился не меньше, а может и больше чем его безукоризненно отполированной внешностью.
  Открылись двери лифта и все смело шагали в него, в новый рабочий день, в новую трудовую неделю. Ольга Валерьевна нажала пятый этаж. Двери открылись, и Катя со своей коллегой вышли из лифта в маленький холл, где их встречал пожилой охранник Анатолий Степанович. После двух, трех улыбок, пожеланий хорошего дня, он открыл дверь. Минуя два пролета, коридор, несколько комнат, они добрались до своей не большой, но весьма уютной комнаты, где их ждали рабочие столы и куча работы.
  Катя вздохнула, вешая плащ на вешалку и убирая её в шкаф, поглядывала на рабочий стол. Вздохнув еще раз, она нажала кнопку включения компьютера. Тело явно отказывалось работать. Она взяла кружку и отправилась в туалетную комнату. Глядя в зеркало, она задавала себе вопросы, на которые у нее не было ответа. Помыв руки и кружку, она вытерла руки и направилась за рабочее место. Как только она села на положенное место, открылась дверь и словно фурия пролетела, не молодая, но весьма бодрая женщина. За одну минуту разделавшиеся с верхней одеждой, она плюхнулась на свое место, быстро включила компьютер, поставила локти на стол, сложив руки вместе, создавая впечатление, что она как минимум уже полчаса находится на рабочем месте.
  - Доброе утро девочки или Вас не учили здороваться?
  - И тебе Людмила наидобрейшего, ответила за двоих Ольга Валерьевна и принялась разбираться с ворохом бумаг, прогибавшим ее стол. Открылась дверь в комнату, зашел мужчина, приятный, высокий, ухоженный. С папкой в руках он подошел к столу Катерины. Здравствуйте, это Вам, он открыл папку, выдернул из нее пару скрепленных скрепкой документов. Довести до ума и дальше передать сопровождению.
  - Доброе утро Валерий Алексеевич, отозвалась, смущенная девушка. Ясно, все сделаю.
  У нее до сих пор появлялся легкий румянец на щеках при виде начальника. Она никак не могла привыкнуть к тому, что она взрослая, работающая женщина и при виде начальника, смущалась как ученица при виде директора. Он сделал еще несколько шагов и стоял перед женщиной, которая явно его ждала, скрестив руки. Он не успел начать монолог, как первой заговорила подчиненная.
  - Доброе утро Валерий Алексеевич, а я вот уже давно сижу и думаю, ну когда же Вы придете, и порадуете меня новой работой.
  - Доброе утро Людмила, я думаю, у вас еще и старой работы хватает, но, тем не менее, это Вам, он смело выложил на ее стол оставшееся документы и направился к выходу. Около двери остановился, обернулся,
  - Приятного Вам дня, бросил он, и вышел из комнаты.
  Валерий Алексеевич был весьма удачливым человеком по жизни. В свои сорок с небольшим, он имел свой бизнес - ОАО "Омели", в которой хоть и значился коммерческим директором, но все-таки считал ее своим детищем. Они занимались как сборкой, так и продажей мебели, а еще был декор, отделка, дизайн и все, что было нужно для новой квартиры или дома. Он всегда угадывал, куда надо вложить капитал, что бы ни прогореть, точно знал, когда нужно выводить денежные средства из дела. И со своим превосходным чутьем он успешно освоил науку купли-продажи акций. Его работа была основана на клиентах, с которыми он всегда находил общий язык, но заполнять документы и все что с этим связанно было дальше, у него получилось не очень подобающим образом, как этого требовала, клиентская база. На это у него была своя команда, которая с легкостью решала эту проблему. Он гордился своим семейным положением, ведь у него было три сына и красавица жена, но при всем при этом, он деликатно поглядывал на женский пол, дабы не забыть, что он мужчина и не плохой охотник. И иногда в его сети попадалась одна или несколько жертв, верившим его честным и красивым глазам.
  Катерина работающая в отделе бухгалтерии не занималась бух. учетом, ее маленький отдел, где она должна была верховенствовать, назывался гордо начальник по рекламе, в ее подчинение работала молодая, перспективная девушка, которая по сравнение со своими предшественницами задержалась на работе в помощниках и самое удивительное не собиралась уходить и по виду была довольна своей работой. Катерина не особо нагруженная своей работой помогала Валерию Алексеевичу, в свободное от сочинения могущественных лозунгов время. Она помогала ему с клиентами, передовая их дальше отделу сопровождения, которые дальше работали с ними.
  Девушка тщетно пыталась заняться работой, но в мыслях крутилась, то не совсем благоприятная погода для ее любимой весны, то, что ей приготовить на ужин. Почему, и что тому виной и главное когда она уловила нить прохлады в отношениях с мужем? В мыслях была полная неразбериха, и сконцентрироваться на работе было все труднее и труднее. Она начала погружаться в воспоминания прошлой, радостной жизни, где все было прекрасно и удивительно. Она вспоминала первые годы жизни с любимым человеком, с каким восторгом и юношеской задорностью они ремонтировали квартиру, в которой они должны были по их задумке провести лучшее время своей жизни. Припомнилось ей, как муж был влюблен в нее, как восхищался ее красотой, как осыпал ее нежностью и заботой. Она вспомнила рождение первой и единственной дочки, с каким трепетом к ней относился муж, как баловал ее и маленькую дочурку, как они мечтали о большой семье и не понятно, почему они остановились на достигнутом. Ее воспоминание прервал мужской голос,
  - Катя, ты что уснула,
  - А она у нас часто в облаках летает и только ей это позволяется, раздался голос Людмилы. Катерина подняла глаза и увидела Игоря, своего друга, одноклассника и сослуживца по работе.
  - Привет Игорь извини, совсем тебя не заметила, задумалась что-то.
  - Да я заметил, что с тобой случилось ты что-то неделя от недели все задумчивей и задумчивей становишься, у тебя что-нибудь случилось?
  - Нет, Игорь, нет, просто куча всяких мыслей.
  - Что-то мне подсказывает, что эти мысли не касаются работы, как там Димка поживает?
  - Спасибо хорошо, что ему будет.
  - Ууууу, девушка, что-то не так. Ты никогда не позволяла никому так выражаться о Димке, сказал Игорь и начал присаживаясь с расстроенной девушкой на рядом стоящей стул. Что у Вас случилось? Черная полоса? Так ты помни, что за ней обязательно будет белая, по-другому просто не бывает. Или у Вас личные проблемы?
  - Да что ты к ней пристал, ПМС у нее
  - Что, что простите?
  - Пред менструальный синдром.
  - Люська, тебя никто не спрашивал, вечно ты со своим языком не можете найти себе достойного занятия, на одном дыхании выпалила Ольга Валерьевна. И обе уткнулись в документы, создавая впечатление, рабочей атмосферы. Игорь откашлялся, снизил голос, чтоб посторонние не вмешивались и еще раз с дружеской, соучастной ноткой в голосе спросил, я могу тебе чем-нибудь помочь?
  - Я не уверенна, не знаю, мне трудно об этом говорить...
  - Может, я что-нибудь подскажу, ты главное не робей, не вешая нос, расскажи, в чем проблема? В Димке? Я совершенно точно знаю, что он тебя любит больше всех на свете, прекрасней тебя просто нет.
  - Я знаю, что он меня любит, но как будто не со мной, понимаешь? Может, что нет той нежности и накала страстей или что наша сказочная любовь давно поросла бытом. Понимаешь, Игорь вроде бы все у нас прекрасно, особенно со стороны, начала явно разговорившееся девушка. Мы ходим в гости, смеемся, радуемся, растим дочку, делаем уроки, готовим, ходим в магазины, в общем, все как у всех, но я чувствую мы потухли, нет той искорки или во мне она просто погасла. Она опустила глаза, - зря я все это тебе. Ношу все в себе, мысли всякие крутятся, вообще я выпалила это тебе с горячки, ты уж извини меня.
  - Нет, нет Кать это ты молодец, так и надо, это просто период такой жизненный, когда задумываешься о жизни, о близких, взвешиваешь все "за" и "против". Это нормально, но и это тоже пройдет, ты же помнишь. И это тоже пройдет, - сказали они в один голос. Ты же любишь Димку, я знаю, что у Вас все хорошо, по-другому быть не может, у Вас отличная семья, Викуська, просто красавица растет, сколько ей уже восемь?
  - Девять скоро будет - ответила, Катя не поднимая глаз.
  - Ну, вот ты знаешь ведь это уже много. Ну, в смысле Вы с Димкой сколько уже? Лет десять, так вот, это же срок. Вам надо просто как-то обновить отношения, ну в смысле развеяться, взбодриться, я уверен, что вы проживете до старости.
  - Вот именно обновить отношения.
  - Нее, ты не так поняла.
  - Я знаю, что ты хотел сказать. Он с другими женщинами совершенно по-другому разговаривает, улыбается, кокетничает прям. Рассказывает веселые истории, а они вздыхают, глядят ему в рот. А потом я смотрю на него и не верю, что он может быть таким, со мной он другой. С другими он обходительный, галантный такой, я вообще его не узнаю, когда мы находимся в незнакомой компании. Я представляю, какой он там, на работе, сама вежливость наверно. Вообще ты знаешь, я бы хотела очутиться на месте другой женщины, я бы хотела, что бы он мне улыбался и рассказывал всякие истории, даже если я их уже слышала, я с удовольствием послушала бы еще раз. Я хочу, чтоб он со мной вообще разговаривал, не только о делах, заботах и планах, а вообще понимаешь, о жизни, как с другими, как когда-то.... Я бы хотела стать для него незнакомой женщиной, которою заново пришлось бы завоевывать.
  - В наш век прогресса, это как плюнуть, я тебе как программист говорю. Люди общаются в Интернете, кто-то наверстывает упущенное, кто-то чрезмерно стеснительный, а там у него все получается, кому-то просто не хватает общения, кому-то в той реальности намного проще общаться, чем в жизни, а у кого-то просто проблема со временем. У Игоря загорелись глаза, он рассказывал с таким восторгом, что несколько раз повышал тон, а потом понижал, что бы соседние столы ни слышали содержания беседы.
  Катя подняла глаза, - восхитительно как же я не догадалась, ты просто молодец, она заулыбалась, ты мне очень помог. Мы можем познакомиться заново и общаться как совершенно не знакомые люди.
  - Катя, Катя, по-моему, я тут наговорил не понятно чего, ты так близко это не воспринимай. Вы же знакомы, как Вы можете общаться как не знакомые, ну или по отношению к нему это будет не очень справедливо, ты же будешь знать, что это он, а он нет. И как ты узнаешь, что это он?
  - Эх ты программист еще называется, а как же "аська" она у всех на работе стоит, вот и будем общаться. Спасибо Игорек, ты мне очень помог, ты зачем приходил то?
  - Не за что, дрожащим голосом произнес молодой человек, я, правда, не совсем уверен, что это все-таки была моя идея, а приходил я, он почесал затылок, вспоминая нить событий, которая привела его именно в этот кабинет, вспомнил. Я хотел тебя по-блату конечно попросить тебя, у нас у Лехи Морочко, через три дня день рождение, а он в списках Д.Р., не стоит, это я проверил, то ли он слишком мало проработал, то ли его "вежливо" забыли туда внести. Ты не могла бы это исправить, а то хочется человечка поздравить, хороший он.
  - Поняла, все поняла, это досадное недоразумение я беру на себя. Наверно просто забыли, он знаешь вообще невидимый какой-то, наверно потому-то программист, не в обиду тебе. У него и фамилия соответствующая, ну ты не переживай, я сообщу девочкам, и подарок купим и, поздравим, как полагается.
  - Спасибо Катюш, я побежал, работы еще много, и ты не особо там. Все наладиться, а мысли всякие выкинь, не очень идейка получилась.
  - Иди, иди, все будет хорошо.
  Катерина посидела еще несколько минут в размышлениях, обдумывала плюсы и минусы весьма занятного общения, и, наконец, занялась работой.
  Работа пошла быстро, а за ней незаметно бежало время, пролетел обед, час, два, и к концу рабочего времени Катя выдохнула и поспешила собираться домой. Она достала из сумки зеркальце, помаду, села по удобней, и принялась поправлять макияж. Добившись нужного результата, она встала, убрала все в сумку и начала одеваться, тут открылась дверь
  - Катерина тебя подвести? Мне по дороге.
  - Спасибо Денис, мне еще в магазин надо так, что как-нибудь сама.
  - Я и в магазин тебя завезу.
  - Ну ладно, раз ты такой добрый сегодня, то поехали, что время терять, я готова. Катерина поспешила к двери, прокричав всем счастливо, до завтра, она покинула рабочее помещение. Ольга Валерьевна и Людмила встретились около лифта, постояв молча, Люда, все-таки не выдержала.
  - Интересно, до какого именно магазина Денис повез нашу девушку?
  - Разве тебе не все равно, или ты теперь спать будешь плохо, пока не выяснишь в какой, что делали и сколько стоила покупка, и кто именно ее оплатил? - ответила спокойная женщина, что-то ища в своей огромной сумке.
  - Ну, разве не понятно, что он ей не по доброте душевной помогает, а значит, чего-то хочет, а она между прочим замужняя, если мне память не изменяет.
   - Ох, вздохнула женщина, вообще она тебе часто изменяет, но в этот раз ты точно подметила, замужем. И даже если Вы уважаемая Людмила Петровна намекаете на какие-либо отношения, то смею Вас заверить, что если со стороны Дениса, если что-то и есть, то Катерина этого не замечает, а если и заметит, то не ответит тем же.
   - Ой, ой, можно и без официальностей, что же Вы ее так выгораживаете, она Вам, что дочь родная?
  - Людочка, не все думают, так как ты. У многих людей в нашем, не всегда в хорошем мире, еще остались добрые помыслы. Я понимаю, что ты тоже хочешь иметь обычное женское счастье, только не за счет других, и у тебя оно тоже будет, оно придет, пусть даже в пятый раз, но все равно придет.
  - Спасибо Ольга Валерьевна Вы меня очень утешили то, что я буду, счастлива это я и так знаю. Ваш тонкий намек на мое, предстоящее пятое замужество не испортит мне настроение.
  - Как уже на предстоящее, ты что же молчала то Люська, по-тихому замуж решила выйти?
  - Нет, еще твердой кандидатуры пока нет, но он обязательно будет, это я Вам гарантирую. Открылись двери лифта, женщины зашли в лифт, за ними собравшейся народ, двери закрылись.
  - Я в тебе никогда не сомневалась, сказала Ольга Валерьевна, которую заглушал, разговор молодых людей, радующихся концу рабочего дня.
  
  Денис галантно открыл дверь в машину для спутницы, - прошу, девушка с улыбкой села в машину, спасибо, он быстро подбежал к своей дверце, завел машину и проникновенным взглядом глядя глаза своей попутчице спросил.
  - Куда едем сударыня?
  - В магазин сударь.
  - А потом?
  - Домой, конечно же...
  - А почему, конечно же? Что муж заругает?
  - Нет, не заругает, дочка ждет.
  - Ну, если дочка ждет тогда конечно, едем.
  Денис спокойно управлял, своим новым и дорогим автомобилем, Катя отвлеченно расслабилась, прикрыла глаза, погрузившись в свои мысли. Водитель не торопился, где-то притормаживая, где-то объезжая кочки, дабы не трясти свою отдыхающую попутчицу, на которую изредка, украдкой поглядывал, с тонкой незаметной улыбкой. Маленькими урывками, по течению дороги, никак не налюбовавшись на свою спутницу, остановил автомобиль у большого магазина не далеко от ее дома. Очарованной милыми чертами ее лица, он спросил.
  - Совсем устала? Давай я с тобой, помогу, до дома тебя довезу, а то с сумками тяжелыми, до дома потом, пешком пойдешь.
  - Спасибо Денис, что повез, я справлюсь, по дороге до моего дома, будут идти много женщин с сумками и тоже с работы, так что я не одна, дойду. Она открыла дверь, - еще раз спасибо, до завтра.
  - Пока Катерина, до завтра. Он проводил ее взглядом до магазина, развернулся и уехал.
  
  * * *
  
  Катерина зашла в магазин, взяла тележку и направилась по просторам магазина, которой завораживал, своей чистотой, приветливыми продавцами и кассирами, товар лежал на полочках и сиял. Проходя мимо полок ей казалось она слышит сожаление о своей невостребованности. Все было так красиво, что само просилось в тележку. Катя любящая совершать покупки, сегодня не была настроенная на долгий выбор, она проходила довольно быстро мимо стеллажей, собирая все только самое не обходимое: хлеб, кажется, кончился соль, и даже она кончилась в тележку, дочка просила купить мороженное, в тележку, необходимыми были яйца и колбаса на завтрак любимому мужу. Так же за ним отправились в тележку, немного сыра, и бутылку вина, которую Катя выбирала с большей тщательностью, чем все остальное. Довольная своим выбором она проследовала к кассе, где ее ждала очередь с "сияющим" кассиром на его лице была необыкновенная радость, от обслуживания народа, которым посчастливилось попасть к ним в магазин и именно на ее кассу. Собрав покупки по пакетам, Катя направилась к выходу, преодолев несколько ступенек, она вышла на дорожку, ведущую к ее дому. Люди спешили кто куда, для кого-то рабочий день только начался, подумала Катерина, когда мимо нее пронеслись в подряд несколько такси, кто-то спешил домой, как и она, с сумками наперерез спешили в основном женщины, иногда мужчины, а иногда они шли парами или даже с детьми. Подойдя к дому, она начала искать ключ от домофона, любезная консьержка открыла дверь, и она осторожно заходила в подъезд, уходя от острых углов дверей, ловко уворачивая сумки. Поднимаясь по лестнице, ей на встречу выбежала свора молодых ребятишек, от просивших кого-то из своих друзей гулять. Как снежный ком они ссыпались на Катерину, кто-то из ребят ее сбил с равновесия, и одна сумка не удержалась в руках у девушки, с грохотом упала на лестницу и прошмякала вниз.
  - Яйца, закричала Катя, но ребята, даже не извинившись и побоявшиеся, того что им придется выслушивать длинный отчет о поведении и доклада родителям о случившемся, они спешно сбежали на улицу, где их ждал свежий воздух и кратковременная свобода. Измученная девушка подняла недавно купленную покупку, со свежей, желтой пленкой, аккуратно размазанной по стенкам пакета. Даже не заглядывая в пакет, она нажала на кнопку вызова лифта, подходя к двери, остановилась, от раздирающегося лая соседской собаки. Хозяин вернувшейся с работы был облизан и обласкан, любимым питомцем, который радостными возгласами, просился на улицу. Катя не успела дойти до своей двери, как открылась дверь соседа, и радостный пес, снося и лая, все на своем пути несся к дверям маленькой комнаты, он знал, что она способна доставить его на свежий, обвевающий морду воздух. Где возможно не только спокойно сходить по своим делам, не побоявшись быть обруганным хозяином, так и познакомиться и полаяться с незнакомыми и знакомыми собратьями. Опешившая Катерина от быстро подрастающего, маленького, хорошего щеночка сан-Бернара в хорошую большую собаку, прислонилась к стенки пропуская гулять радостное создание. А ведь еще не давно мы с Викой не могли налюбоваться на маленького, шерстяного комочка, нелепо, по медвежьему шагающему по холодной, заснеженной, когда-то зеленной лужайке около дома. Как быстро летит время, куда и зачем так быстро, что мы успеваем сделать, за такой маленький промежуток времени. Еще раз поработать, еще раз устать, а за это время вырастают собаки, но мы этого не замечаем, это всего лишь течение времени, и мы утешаем себя, что так устроена жизнь, с этим не поспоришь, а как много мы не замечаем. Катя достала ключи, не успела вставить и провернуть ключ в замочной скважине, как замок очень быстро закрутился с обратной стороны двери, дверь распахнулась настежь.
  - Мамочка, наконец-то ты пришла, а ты мороженое купила? Ты мне обещала вчера, помнишь?
  - Ну конечно, как я могла забыть, здравствуй доченька
  - Здравствуй мамочка, смущенно сказала девочка, стреляющая взглядам по пакетам. Ой, мам, а что там у тебя случилось, уставившись на пакет, спросила Вика.
  - Уронила на лестнице, заходя в дом, соседские мальчишки помогли, ну до ладно, не катастрофа же, сейчас посмотрим, пойдем отмывать твое мороженное от яиц. Девочка прошагала за мамой на кухню, где усталая мама, начала выкладывать: мороженое, сыр и остатки яиц в раковину. Мороженное уцелело, а вот яйца нет, ни одного целого, бывает же.
  Размякшая мама сидела на стуле, смотрела, как пыхтят и журчат сковородки и кастрюли на плите. Она встала, помыла овощи и начала резать салат, в кухню вбежала дочь, радостно закричав, дедушка, дедушка звонит. Он с тобой хочет поговорить. И она протянула телефонную трубку маме. Катя выдохнула, набрала воздух в легкие, погладила дочь по голове, спасибо дорогая, беги, последовав маминому совету, дочь быстро убежала с кухни по своим делам.
  - Привет папа!
  - Здравствуй Катерина, ну что случилось в эти выходные, я Вас все так же ждал...
  - Прости папа, мне жаль, ты же все знаешь, я очень хочу, и Вика соскучилась. Но у нас то одно то другое, то дела, то праздники. Мы обязательно приедем.
  - Все ясно. Как вы?
  - Спасибо, хорошо, ужин готовлю, папочка мы очень постараемся приехать на следующие выходные, ну или уж на после следующие совершенно точно. Если нет, то мы вдвоем приедем с Викой, это точно, я обещаю.
  - Что у Вас стряслось, почему ты вдвоем собралась приезжать, Вы что поссорились?
  - Нет папуль все хорошо, правда я приеду, ты же знаешь.
  - Хорошо, буду ждать, берегите себя, целую, пока.
  - Целую тебя, пока.
  Она долго держала трубку около подбородка, смотрела в окно, что-то вспоминала, то улыбалась, то слезы появлялись в глазах. Она положила трубку. Несколько раз открывала крышки, будто за несколько секунд, должно было что-то измениться. Она долго стояла около окна, мясной стейк своим шипением давал знать о своей готовности. Она достала из кастрюли маленькую, очень маленькую картошку в мундире, почистила ее и укладывала в сковороду, для придания ей золотистой корочки. Зазвенел звонок, дочка побежала открывать дверь,
  - Мамочка это Марина, я схожу ненадолго поиграю. Можно?
  - А уроки? Мы с тобой должны были почитать.
  - Я скоро вернусь. Ну, пожалуйста.
  - Ладно, иди только не долго, и девочки побежали по коридору, громко хлопнув соседской дверью.
  Катерина села на стул, пытаясь припомнить, что она еще должна была сделать. Что-то Дима задерживается, подумала девушка, накрывая на стол. Она достала бутылку вина, поставила на стол, два бокала. Маленький стаканчик для дочери, сок, салат, тарелки, приборы, вроде все. Осталось привести себя в порядок, уложила волосы, заколов их большой, темно-коричневой заколкой, с черными иероглифами, контур которых покрыт тонкими, золотистыми линиями. Эта заколка была ей дорога, ее когда-то привезла мама из Шанхая. Она всегда что-то привозила, где она только не была и всегда что-то привозила. Ее воспоминания прервала дочь.
  - Мама ведь, правда, я не долго? Марина тоже уроки делает, у нее папа пришел.
  - Да, нашего папы что-то нет, пошли тоже уроки делать, ты голодна или папу подождем?
  - Ну конечно подождем.
  Прошло около сорока минут, как Катерина выходила из детской с Викой.
  - Ну пошли за стол, а то уже спать пора ложиться, а мы еще не ели.
  Дочка села за стол, Катя пошла, звонить мужу, забеспокоившись, не случилось ли чего.
  - Ну и чего и спросила дочь.
  - Абонент временно не доступен.
  - Ну, понятно.
  Они сели за стол, Вика принялась рассказывать что-то интересное и забавное, приключения в школе. Катя слушала, улыбалась, что-то спрашивала по ходу рассказа. Но в голове отчетливо звучала мысль, что-то случилось, он бы предупредил. Они уже поужинали. Вика помогала маме убрать со стола, мама мыла посуду протирала стол, убрала бутылку вина на соседний столик, где уютно стояли бокалы.
  Вика отправилась в ванну.
  - Помощь нужна? Спросила Катя уходящую дочь.
  - Спасибо мама я справлюсь, я уже не маленькая.
  - Ладно, ладно.
  Она взяла телефон, чтоб услышать все тот же голос, который все так же равнодушно протягивал "Абонент находится не в зоны действия сети". Она посидела, молча в темной комнате, включила телевизор, выключила телевизор, дождалась выхода дочери из ванны. Я приму душ и зайду к тебе, ложись. Вода ее начала расслаблять и уносить куда-то далеко, где нет ни проблем, ни лишних мыслей, где всегда прекрасно, тепло и заманчиво приятно. Она дернулась от крика дочери, поняв, что папа пришел, поспешила окончить водные процедуры, спешно вытираясь полотенцем. Открывая дверь, она увидела, выпившего и весьма довольного собой мужа.
  - А вот и я.
  - А позвонить и сообщить что с тобой все в порядке.
  - Кать ну что ты начинаешь, я же пришел. Что за меня переживать. На работе отмечали, увольнение сотрудника, загуляли немножко.
  - Ясно, ели сдерживая острые слова, Катерина проследовала в детскую.
  - Ну, давай ложись, завтра в школу идти. Будет новый день, новые заботы, новые знания.
  - А нельзя сделать, так что бы она поскорее закончилась.
  - Нет, дорогая все мы ходили в школу и папа, и мама, а потом еще институт.
  - Мама, а Вы в институт по собственному желанию шли, это же уже не так обязательно как школа?
  - Не обязательно, но очень нужно, образование вообще очень нужно, тебе потом понравится учиться. Ты у меня совсем уже большая, умная, рассудительная. Она поцеловала дочь. Спокойной ночи.
  - И тебе мамуль.
  Она погасила свет, закрыл дверь, молча зашла в комнату, где уже переодевшийся муж лежал с пультом от телевизора без остановки переключая каналы.
  Наконец на спортивном канале, он обнаружил то, что искал, успокоившись на этом, лег поудобнее, откинул жене одеяло.
  - У тебя все хорошо, вы ели.
  - Тебя не дождались, неужели нельзя было позвонить?
  - Ну, ты же знаешь, как это бывает.
  - Нет, не знаю, я в первую очередь подумаю о близких, которые будут за меня переживать.
  - Ясно, отлынивающий Дима от не очень приятного разговора, поежился, еще раз и сосредоточился на футболе.
  Катя поняла, что разговор не пошел, и явно не пойдет, отвернулась, от него, прося сон скорее придти к ней. Он ворвался быстро, и Катя быстро растворялась в красочных сновидениях.
  
  Утро все-таки наступило, а так не хотелось вставать, тело просило еще пол часика, ну хотя бы пятнадцать минуточек, но будильник, не выключаемый протяжностью руки, все-таки заставил встать. Ложиться не имело смысла, да еще когда столько надо успеть сделать. Катя поспешила умываться, после чего, как обычно начинала всех будить, заранее готовая к тому, что сразу все отказываются вставать, уповая на добрую жену и маму, которая, имея массу свободного времени должна подойти к каждому минимум три раза с ласковыми мольбами и просьбами встать. Катя помешивала кашу, думая, что приготовить мужу на завтрак. Ничего, не придумав, она начала резать бутерброды из вкусно пахнущей колбаски прикупленной вчера вместе с яйцами, которым не суждено было стать завтраком. Мама уже ждала дочь на прическу. Не довольный муж своим состоянием и безрадостным походом на работу пошел умываться. Катя, причесав дочь, выпивая на бегу чашку кофе, уже стремилась к зеркалу, для нанесения красоты.
  - Доброе утро папочка.
  - Доброе утро солнышко.
  - Ну, что у нас на завтрак, в предчувствие заветного желания, потирал руки муж.
  - У меня каша, у тебя бутерброды, с беззаботной улыбкой говорила дочь.
  - Как бутерброды, я ведь еще вчера яичницу просил, я не хочу бутерброды, ты вчера обещала мне купить яйца.
  - Обещала, и самое интересное, что я их купила, ну вот до дома не донесла.
  - Он встал, дошел до холодильника, убедиться в правде сказанных слов женой, не увидев ни одного яйца. Что ни одного не донесла, такого не бывает. Не много со злостью, обидой и по-детски говорил Дима.
  - Очень мило, что ты мне не веришь, у меня нет на это время. Вика я жду тебя. Вынеси мусор, когда будешь выходить. Пока.
  - Она встала, поставила посуду в раковину, начав одеваться.
  - Пока папуль.
  Она хлопнула дверь со злостью, обида, горечь застыла в горле, от невостребованного, вчерашнего ужина, и припасенной бутылки вина, которая должна была раскрепостить их натянутые, в последние время отношения. От не возможности порадовать мужа завтраком, от усталости и без почвенных обвинений, от напрасных ожиданий, ненужных упреков и еще незнамо чем.
  Дима, содрогнувшись от хлопка входной двери, несколько секунд смотревший с удивлением в коридор, не привыкший к агрессивному поведению жены. Решив все-таки что-нибудь съесть, он выпил чашку чая, зажевав его бутербродом, понимая, что уже опаздывает, начал спешно одеваться, в коридоре он вспомнил про мусор. Открывая дверь, ведущую в мир отходов, несколько секунд полюбовался на прозрачный пакет с желтой пленкой, в котором виднелась горка скорлупы. Глупо было портить утром из-за каких-то яиц, она, наверное, расстроилась, что не донесла их, интересно как она умудрилась их разбить? Она у меня такая неуклюжая, доставая пакет, думал Дима. Идя к выходу кухни, он увидел, бутылку вина, которая так хорошо гармонировала со стаканами и вазой искусственных, но очень аппетитных фруктов, которую он давно собирался выбросить, но жена категорически отказывалась отправлять ее на упокой. Интересно, по какому случаю было вино? Да, видать не только утро не задалось, но и ужин. Жаль, что так получилось, надо это как-то исправить, как-нибудь...
  
  
  Катерина, устраиваясь на рабочем месте, была наполнена новыми силами, идеями и злостью, хорошей женской злостью, которая подмывала изнутри, на необдуманные поступки. Разобрав несколько документов, заботливо скрепленных начальством, она увидела, что Валерий Алексеевич вызывает ее в кабинет. Он уже по "аське" вызывает, конечно, идти нам очень далеко, да и зачем, если мы такие важные, и вообще, зачем секретарша, если есть я, хорошо устроился. Ей были не очень приятны его просьбы, хоть они и были связанны с работой. Она встала, взяла папку и последовала в кабинет напротив. Без стука она вошла в кабинет, встав посередине кабинета в ожидание, что на нее обратят внимания. Начальник будто специально делал вид, что не видит своей подчиненной.
  - Вы меня вызывали, без доли смущения на него смотрела, смелая девушка, которой пришлось обратить на себя внимание.
  - Да, Катерина проходите, он опустил глаза в низ, уставившись в документы, судя по важному виду, очень важные, но он успел отметить за короткий взгляд напористость и уверенность в себе подчиненной. Жаль, а румянец, ей очень шел, он улыбнулся своим мыслям. Встал, протягивая только что распечатанную вереницу бумажек.
  - Это Вам. У Вас масса работы дорогая моя. У нас по весне а, т.е. через три недели открываются три магазина, я думаю, Вы слышали об этом. Ваша задача, чтоб об этом было известно общественности, и чтоб эта известность притягивала всех с первого дня открытия, чтоб как пчелы на мед, Вы меня понимаете.
  - Ясно, во-первых, не дорогая я Вам, сами понимаете, а во-вторых, Геннадий Юрьевич, говорил, что я узнаю об этом за два месяца до открытия, Вы то понимаете, что в трех неделях и трех магазинах, есть что-то общее, о нет, это цифры. Я постараюсь сделать все зависящие от меня, что бы исправить это досадное недоразумение, и прикрыть того, кто устроил мне это. Но я боюсь не уложиться в три недели, мне было обещано два месяца, Вы разницу чувствуете. Так что надо подумать, кто будет сообщать Геннадию Юрьевичу о таком странном стечение обстоятельств, по вине которых эти бумаги не дошли до меня вовремя, а значит, открытие магазинов не могло состояться в указанный срок.
  - Валерий Алексеевич старался сохранять спокойствие, и не молчать слишком долго. Но слова застыли около губ, вроде бы совсем близко, но никак не желали слетать, и звуки отказывались становиться словами. Ошарашенный выходкой надежной, всегда выручающей в трудною минуту сотрудницы, он не знал, как реагировать на ее явно гормональный всплеск активности. Не совсем до понимая, как прекрасный ни в чем не отказывающий человек, мог доминировать над такой строгой, целеустремленной личностью как эта. Вслух он мог озвучить очень короткую, но очень нужную фразу, которая не только спасла нелепую ситуацию, но и его самого не уронившего достоинства и не ставшего спорить с подчиненной начальника, сказав:
  - Идите работать Катерина Николаевна у Вас и в правду мало времени. Выходя из кабинета, Катя не только не думала о том, что она только что впервые ответила не совсем корректно начальнику. Но и правда думала исключительно о том, как бы ей девушке хоть и наделенной творческим талантом, но уложиться в такой короткий срок.
  Придя на рабочее место, она читала документы, пожелания начальников отдела продаж вот-вот открывающихся магазинов. Внимательно вчитывалась в адреса, конкретное место нахождение магазина было исключительно важно, для креативного директора, она думала, на кого будут делать ставки магазины и как ей, активно привлечь клиентов, желательно одной, но несущей в себе очень привлекательной фразы. Она закрыла глаза, она знала, что на рабочем месте это делать ей разрешается. Она представляла магазин очень ярко, насыщенными красками ей виделось открытие. Она видела сияющую мебель, гарнитуру, карнизы, и все что так не хватало любому дому по не совсем низким ценам. А значит, не каждый мог себе позволить украшение такого рода вещами дома, а значит, реклама должна быть дорогой и ставка в ней будет на дорого живущих, и дорого покупающих клиентов.
  - Екатерина Николаевна, а Вы в задумчивости очень красивая
  - Спасибо, пытаюсь сосредоточиться на работе
  - Я Вас отвлеку, ненадолго. Я тут в переходе встретил вашего друга Игоря, он озабочен Вашим настроением. Что послужило этому? И как жизнерадостная, всегда улыбчивая, приветливая, и просто душа компании девушка превратилась в хмурую и неразговорчивую особу?
  - Чем заслужила я Денис Сергеевич такое количество комплиментов за одну минуту, у меня ведь сегодня не день рождение
  - А почему Вы на Вы перешли.
  Он рассмеялся, она тоже не удержалась и улыбнулась.
  - Заслужили Екатерина, я вообще по делу, вернее по поручению опять же Вашего друга, он просил напомнить Вам о дне рождение каково-то Морочко.
  - Блин. Простите. Т.е. прости. Как я могла, я же обещала, оно уже завтра, а у меня ни подарка, ничегошеньки.
  - Ну, я сегодня свободен, могу в магазин подбросить.
  - Спасибо, я думаю, кто-нибудь без меня эту задачу решит, надо только доложить девочкам, они об этом позаботятся, у меня и без того дел хватает, я сейчас позвоню и все исправлю.
  Она потянулась к трубке, набрала заветный номер. Прикрыла рукой трубку, прошептав: - Спасибо за напоминание.
  - Ирочка, я буду тебе очень признательна, если ты внесешь в списки дней рождений Морочко Алексея. Он у него завтра, надо бы поздравить, ну и подарок организовать, поскольку время на сборы денежных средств отсутствует, а мало приятные сувениры покупать не нужно, очень просили. Я готова оплатить подарок, мне завтра можно будет вернуть, пошли курьера за подарком, надо бы что-нибудь оригинальное приобрести
  - Интересно, говорили ей с другого конца трубки, работаю тут почти два года, а кто такой Алексей Морочко не знаю, он что новенький?
  - Нет, совсем наоборот, он из "стареньких", ну вообще он программист, работает давно, парень хороший. Незаметный, скромный, но хороший.
  - Программист, удивительно, ни разу не слышала.
  - Спасибо Ириша за понимание, надеюсь на тебя. Пока. До встречи на завтрашнем мероприятие. Положила трубку. Ну и денек. Она выдохнула, возвращаясь в мыслях об скоро открывающемся магазине надежд, Геннадия Юрьевича, он на него столько всего возлагал, я не могу его подвести. Она еще раз погрузилась в представления, ее губы что-то шептали. Карандашом на бумаге она делала пометки, она, то радовалась себе, писав предложения, то что-то вычеркивала и писала новые, пытаясь собрать воедино все написанное, придуманное. Напечатав несколько листов, она принялась рисовать схемы, чертежи, дописывать рекламные блоки, заголовки. Интересно, а где пропадает моя незаменимая помощница? Набрала номер отдела сопровождения.
  - Здравствуйте Маргарита Васильевна, это Катя, а моя Женька не у Вас случайно пропадает?
  - Здравствуй Катя, у нас, девчонкам тут помогает, а у нее, что работа есть?
  - Представляете, есть, передайте, что я жду ее, спасибо, до свидания.
  Через пару минут в комнату влетела взъерошенная и смущенная девушка
  - Вы меня извините, я думала, что я не нужна и ...
  - Не нужно, садись, я знаю, что ты хочешь работать там, но иногда ты и здесь нужна, сегодня такой день, и всю эту неделю и следующую тоже. Я вот это тебе приготовила, Катя протянула ей папку документов исписанных карандашом и ручкой, и два диска. То, что ручкой допечатать то, что карандашом не надо, а то, что обведено ручкой, но написанной карандашом это на втором диске. И еще может получиться, я вот тебе написала, третий магазин откроется не далеко от нас, там новостройки новые строят, место удачное, на другой стороне зеленый парк. Попробуй сама составить рекламный лист для работников магазина, ну и саму рекламу для магазина, если нет, не страшно, им я займусь позже, он открывается последний. Но в первую очередь то, что я тебе дала. Ну, вот и все преступаем.
  День за работой летел незаметно, обеденное время их не коснулось. Женя, увлеченная работой, на удивление про него не вспомнила и только к пяти часам вечера они выдохнули, поняв, что не мешало бы передохнуть.
  - Иди, отдохни, Катя посмотрела на свою усталую, но с довольными глазами, от выполненной работы помощницу. Дальше я сама. Женька побежала за дверь, в другой, далекий, и такой близкий отдел, где ее ждала другая работа, но дело даже было не в работе, там был Игорь, который так любезно с ней разговаривал. Ей еще при трудоустройстве на работу показалось, что была волна, где-то изнутри, где-то в глубине, ей казалось, что он тоже это почувствовал. Но Игорь был стеснительным, и Женька не привыкшая начинать отношения сама, была затянута в авантюрную, романтичную игру перемигиваний, мимолетных взглядов, проникновенных улыбок. Она все ждала, ну когда он сам решится куда-нибудь ее пригласить, ну неужели так сложно спросить: - Какие у тебя планы на вечер, не хочешь ли ты его провести со мной? - Да, хочу, закричала бы Женька. Она столько раз представляла это себе. Но все это так и оставалось лишь придуманным, потому что он не мог этого произнести. И она думала длинными вечерами в одиночестве почему? Может он боится отказа, но я же соглашусь. Да, но он об этом не знает. А может, я ему вовсе и не нравлюсь, и я сама все это придумала, а может быть он не свободен или не свободно его сердце. И он в тайне мечтает о другой. А может это все-таки я? Это было мучительно и бесполезно. Но она все-таки надеялась на первый шаг с его стороны, всячески давая ему понять, что она почти влюблена. Почти, потому что себе она в этом еще не призналась. Это же так больно когда признаешься себе в любви, а потом ничего не получается.... Она боялась, что тогда будет, очень больно и считала, что он ей очень, очень нравится. Она бежала к нему, под предлогом нескончаемой работы у отдела сопровождения, которому она так усердно помогала от нее избавиться, и он был так близко.
  
  * * *
  
  Катя оставшиеся наедине с собой, вспомнила о муже, который так не заметно для себя испортил ей утро, она опять начала думать об их отношениях, ничего ли они не потеряли и имеют ли смысл такие отношения, в которых нет искры, а только обиды и взаимные упреки. Она думала о дочери, как интересно посмотрела бы она на развод папы и мамы? Так верующая, что у нее самые лучшие родители на свете. Как тяжело когда на тебе лежит ответственность за другую жизнь, и как не хочется жертвовать собой ради спокойствия других. Я не хочу жить, так как сейчас, не хочу оставаться не замеченной. Я не хочу быть его тенью. Я хочу, чтоб меня любили. Я понимаю ,чего я хочу, но как это изменить. Я хочу быть любимой, я хочу, что мой муж меня любил, чтоб так же проникновенно смотрел мне в глаза и так же чутко говорил со мной, как раньше. Можно сделать для себя выводы. Первое - я все-таки хочу сохранить семью, с условием, что все поменяется. Второе - я не хочу чувствовать тоже самое, но от другого мужчины, мне нужен мой муж. Прекрасно. Значит два варианта или бороться за свое счастье или опустить руки и спустить все на самотек, пока не захочется сбежать с закрытыми глазами все равно куда. Я выбираю первое, попытка, не пытка. Как ему дать понять, что мне хочется перемен. Он же не поймет, еще хуже, если поймет, да по-своему. Своей не пробиваемой логикой свойственной только упрямым, уверенным в себе мужчинам, до мозга костей мужчиной. Если даже существует реинкарнация, и мы действительно потом перерождаемся и занимаем другое тело. То есть такие как Дима, который сколько бы ему не пришлось перерождаться и если у него будет выбор, он будет мужчиной. До самого конца света, но мужчиной. И иногда так трудно из-за этого объяснить близкому человеку, что такое тонкая, чувственная натура. Что нам, ласковым созданиям на этой земле необходимо внимание и забота. Даже если мы уже давным-давно были завоеваны. Это еще не значит, что мне вдруг резко всего этого пере хотелось. Я бы предпочла тогда никогда не быть завоеванной, я бы хотела, что бы меня завоевывали и завоевывали на протяжение все жизни. Смелое заявление, в общем, то ладно. Значит так, из всего этого следует, что нам надо как-то сблизиться. Не заметно для самих себя. Говорить, в разговорах всегда понимаешь то, что казалось тебе вроде бы таким простым, но абсолютно не решаемым. Значит надо действовать. Она открыла "аську". Набрала в поиске его фамилию, имя, нажала поиск и ждала. Интересно, почему мы никогда не общались с помощью современных переписок, ведь это могло бы сблизить нас намного раньше. Но нет, зачем. Мы всегда ждем самого трудного, что бы потом начать исправлять, когда будет уже совсем запущенный вариант, так интересней, - саркастическим тоном говорила она себе. На экране появилось несколько кандидатур для общения, и она начала открывать маленькие окошки, с анкетой, что бы понять какой именно ее. Нет, слишком молод, слишком старый. О, а вот и ты, да у тебя даже фотография загружена, я ведь и не знала, как многого я не знала.
  С чего начать. Привет милый, вот решила тебе написать. Да, все хорошо, дорогая, увидимся вечером. Нет. Это мне не подходит. Я хочу постоянного общения с тобой. Каким образом это сделать? Общаться не от своего имени. Она придумала себе "ник". Исправила все данные, решено я буду Леля. Как заставить тебя ответить, да еще не один раз. Чтоб ты не загнал меня в "игнор", как кучу всякого мусора. И она написала.
  - Привет как "наши" вчера сыграли?
  Ждать ответа было тяжело, а может быть он не на месте, а может...
  - Привет, 2:1 в нашу пользу.
  Здорово и что дальше? Вопросы кончились, для не знакомого мне человека, что я еще могу спросить?
  - Женщины редко интересуются футболом.
  Конечно, редко, и я не отношусь к их числу, но надо же было тебя как-то вывести на беседу.
  - Мой молодой человек любит, и меня втянул в мир футбола.
  - У меня не получилось втянуть мою жену, что сделал твой молодой человек?
  Хорошо хоть, что жена у тебя есть. Приятно.
  - Ничего особенного просто было радостно смотреть на него, когда шел футбол, и я пристрастилась, начав болеть вместе с ним.
  - Уверен, ему повезло...
  Конечно, повезло, только не ему, а тебе, а ты этого и не заметил.
  - Почему ты решила спросить о счете у незнакомого тебе человека?
  - Захотелось общение, разнообразить свободное время на работе, а ты так общаешься на работе?
  - Да бывает...
  - У меня не бывало, вот решила попробовать, у тебя забавный "ник" "Димастый", это откуда?
  - Не знаю, как-то так получилось. У тебя красивое имя, редкое и красивое.
  - Спасибо, мне оно тоже нравится, но мне называют исключительно Лёлька.
  - Здорово, девушка с таким именем, увлекающаяся футболом.
  - Мне кажется, нет ничего лучше, как расслабиться после трудовых будней, посмотреть увлекательные передачи, отдых, что может быть лучше? Хорошо, если кто-нибудь разделяет твои взгляды на жизнь.
  Он улыбался, читал строки и улыбался, ну что за милое создание. Он начал писать ей, как увидел, что она, отключилась, off-лайн. Нет, так не бывает. Только встретишь хорошего собеседника, и она испаряется.
  Она довольная собой смотрела на компьютер, хорошего понемножку, зато завтра ты будешь ждать, когда я появлюсь. Нельзя чтоб беседа начинала надоедать, и ты не знал, как отвязаться от меня. Надо заканчивать всегда на интересном месте.
  - Екатерина Николаевна, уже как шесть прозвенело, Вы домой собираетесь, Ольга Валерьевна смотрела на загадочную улыбку девушки.
  - Уже шесть, как быстро прошел день. Даже не заметила, и сколько полезного успела сделать, просто удивительно. - Я быстро. Она вскочила, выключив компьютер, побежала набрасывать на себя плащ.
  - И что даже в зеркало не посмотришься, на нее смотрела Людмила.
  - Зачем? Естественная красота, нет ничего лучше, особенно по весне, а там солнышко светит. Ну, пойдемте же уже. Я готова.
  
  
  * * *
  Весна, обворожительное время. В это время встречаются, сходятся и расходятся. Душа переполнена чем-то новым, неожиданным. Внутри все будоражит. Душа чувствует мимолетное движение ветра, полет птиц и как у проходящий мимо влюбленных порхают бабочки в животе. Все так волнительно. Даже самые обычные вещи, кажутся не обычными. Я обожаю весну, мое любимое время. Пора загадочности, невесомости, взлетов, вдохновений. Только в весну все не возможное становится возможным. И самые трудные решения с легкостью принимаются весной. Потому что душа требует чего-то не изведанного, чего-то запретного. Я по весне абсолютно точно теряю голову. И только по весне я могла решиться на такой не совсем обдуманный поступок. И что из этого выльется, какая разница. Начало положено, и это здорово, потому что теперь, во мне будут жить две девушки. С каждой, из которых будет знаком мой муж, ну разве не весело, а если действительно не будет весело, и я пожалею об этом? Какое это имеет значение сейчас, это будет потом.
  
  В волнительном настроении девушка практически долетела до дома, где ее как обычно ждала дочь. Только из-за нее туда следовало идти, но так хотелось пройтись, подумать, погулять. Обрести полное душевное спокойствие и равновесие с самой собой. Когда первые, весенние лучи припекают, радуют, обжигают душу, так не хочется идти домой. Так хочется совершать что-нибудь не свойственное для самой себя.
   Она открыла дверь, где настроение легко спадало с высокой ноты, там за дверями начиналась обычная, семейная жизнь, со своим укладом, бытом и отработанным режимом. Интересно, почему именно весной душа требует перемен? Хотя может она, и в другое время года тоже требует, но мы ее не слышим, и весной, она начинает кричать.
  Девочка услышала, что пришла мама. Прибежала из другого конца квартиры за доли секунды.
  - Мамочка, я тебя так ждала, так ждала. На улице такая хорошая погода, можно я пойду гулять.
  - Здравствуй, ты меня ждала только за этим? Могла бы позвонить и спросить. Ты уроки сделала? В комнате убралась?
  - Я все сделала. Меня там девчонки ждут. Мам ну можно? Мы на площадке, под окном. Помню, с площадки никуда.
  - Хорошо иди. Больше двух часов не гулять, еще не так тепло, солнышко обманчиво. Придешь, будем уроки проверять. Беги.
  - Спасибо мамуль. Кричала вслед дочка, когда дверь почти уже захлопнулась за ней.
  И откуда у нее столько энергии, подумала уставшая мама, быстро переоделась и упала на кровать. Ничего не хочется делать, абсолютно ничего. Есть не хочется, хотя я сегодня даже не обедала. Мужу еще не хотелось бы, тогда можно было бы ничего не готовить. Она встала, достала телефон из сумки. Открыв холодильник, долго смотрела в него, пытаясь понять, что же ей сотворить. Ничего в голову не шло, и она его закрыла. В голове все что угодно, только не то, что надо. Когда голова чем-то занята, то так быстро сбиваешься с ритма и потом так не просто войти в него снова. Посидев несколько минут, около окна она начала приходить в себя. Солнце почти заходило, красиво окрашивая небо в размытые пятна, разнообразных цветов. Это только кажется что закат красный, а на самом деле он: багровый, розовый, лиловый, золотистый, светло-коричневый, оранжевый, светло-оранжевый, сиреневый, вишневый, фиолетовый, малиновый. Краски были подарены людям самой природой, мы так редко замечаем всю прелесть закатов и восходов, самой жизни, которая нам подарена. А мы все бежим куда-то, боимся не успеть, опоздать с работы, придти с работы, уехать отдыхать, вернутся, ждем праздников, чтоб они поскорее прошли, чтоб больше нечего не ждать. Сначала быстрей хотим родить детей, потом вырастить их, жить торопимся, зачем? И только в старости мы оборачиваемся назад, почему так быстро? Куда мы так торопились? А можно еще раз?
  Она встала, выдохнула, достала из морозилки пачку полуфабрикатов, купленную на такой день, когда ну никак не представляется возможным приготовить что-то вкусное. Она открыла упаковку, зразы, прочитала она на упаковке. В наше время и зразы готовые продаются и котлеты и кучу других замороженных изделий. У людей в нашем времени или нет времени на готовку, или просто нет желания, очень удобно бросив на сковородку пару субстанций чего-нибудь, съев это почувствовать себя человеком. Кстати вкусный и старательный ужин во всех смыслах был вчера, только муж не соизволил это даже попробовать, и вино не пригодилось, а так хотелось. Так что после вчерашнего у меня произошел энергетический спад, по крайней мере, на кухне. Сковородка пыхтела, размораживая на себе, не пойми что. Катя с легкостью порубила овощи в салат, витаминчики, практически живые, хотя скорей всего, даже не скорей, а точно, парниковые. Ну и ладно, все равно витамины, ну что-то же должно было, в них быть, ну уж точно не вредные, успокаивала она себя, ставя салатник на стол. Зразы подрумянились, дали сок, и даже производили приятный, прямотоки ароматное благовонье мяса, грибов, и еще много всего того, с чем они должны были быть. Ну, вот и все, ужин готов, я просто мастер, теперь отдых. Гарнир? Она поставила палец к подбородку. Решение уже было, но она как-то она не решалось его озвучить. Прошла минута, она опустила палец, идя по направлению двери, - обойдется без гарнира. Как только тапочки были скинуты и горящие ноги были протянуты, вошел муж.
  - Привет киска, пришел котик, и очень голодный, я без обеда остался
  Она ухмыльнулась. - Привет, ужин готов, можешь есть. Он испарился в недрах гардероба. После быстрого, практически армейского переодевания, последовала, такая же тщательная, но ни чем не уступающая по времени мойка рук. Катя не захотела присоединяться к нему, отделавшись от ужина мягким отказом, она читала книгу, где герои книги уносили ее куда-то далеко с собой. Они плыли на корабле полном таинственности, и плыли они не за сокровищами, а найти скрытую от людских глаз и дыханья колыбель. В которой таилась древняя рукопись, в которой было сказано обо всем живом в этом мире. Тайна жизни, спокойствия и обретения веры, которую люди так быстро теряли и так долго искали. Разгадка была так близка, и возвращаться в реальность, почему что совершенно не хотелось, но пришлось. Дима довольный плюхнулся на диван, отблагодарил жену, чмоканьем в щеку, за съеденное. Салатик конечно хорошо, но без гарнира как-то не очень сытно получилось, а в целом вкусно, спасибо.
  - Если б ты иногда заглядывал в холодильник, то там бы ты нашел стейк не востребованный тобой еще вчера. Съев, его ты бы точно наелся.
  - Я извиняюсь за вчерашнее, был не прав, он помолчал и добавил: - И за сегодняшнее тоже, я был...
  - Не важно, ты прощен, она уставилась в книжку. Погрузившись в события полных неизведанности, непредсказуемости, всего чего так иногда не хватало в спокойной, не чем предвещающей перемен, размеренной жизни.
  - Ты прелесть, он включил телевизор, - Вика гуляет?
  - Угу...
  - Когда обещалась быть? Там уже темнеет.
  - Сейчас придет
  Он не ответил, оставшись удовлетворенным ответом. Он смотрел новости, перевороты. События, происходящие на земле, за несколько дней удивляли. За такое короткое время и столько происшествий. Он уже забыл, что еще утром хотел исправить некую недосказанность, натянутость. Дом по-прежнему казался родным, спокойным, уютным, комфортным. И даже легкое отречение жены, не настораживало. Супруги были увлечены каждый своим делом. Может, им действительно не хватало, встряски, каких-нибудь личных проблем, которые работают как магнит. Может, им был нужен страх или боязнь потерять близкого и любимого человека. Может, может, и еще раз может. Каждый из них это понимал, всю серьезность ситуации, что они отдалились, стали почти чужими, а может настолько родными, как брат и сестра. Что близость между двумя безумно любящими когда-то в прошлом людьми, улетучилась, испарилась или просто вылетела в форточку, в поисках сильных чувств, пылающих сердец, сгорающих друг без друга людей.
  
  - Мамочка ты не поверишь, я встретила тетю Лену с третьего этажа, Бернар родил, в смысле ощенился. Ну, Вы же обещали, помните, что когда он, ну она родит, то мы возьмем щенка, это произошло и они ждут, чтоб нам его отдать. - Ну, что скажите. Возбужденная девочка смотрела на родителей, которые ели, ели понимали, о чем идет речь. Потом не связанно и в один голос заговорили. - Ну, может быть не сейчас, ему надо подрасти, он еще маленький, потом поговорим об этом. Девочка из всего услышанного сделала для себя только один вывод: мы возьмем мальчика, ну кабеля? Здорово, когда, через месяц?
  - Мама встала, закрыла книгу. Пойдем мы проверим уроки, поговорим.
  - Мамочка ну правда же здорово, я еще не видела, но тетя Лена говорит, что они есть и темненькие и светленькие, мы какого возьмем? Это все что услышал папа от уходящих жены и дочери. Он смотрел в телевизор, вспоминал себя в этом подростковом возрасте и как он просил собаку, родители отказывались, заводить питомца, объясняя это тем: что за ним надо ухаживать, гулять, я буду, я все сам. Но родители были непреклонны ну, пожалуйста, ну хотя бы попугайчика или хомячка. И на день рождения ему был подарен щенок, в десять лет, это был лучший день рождения в его жизни, самые лучшие детские воспоминания об уступке родителей и самом лучшем подарке о котором только мог мечтать ребенок. Теперь он сам был родителем, и так же не хотел заводить собаку, с ней же надо гулять, мыть, кормить, играть. А кому по утрам придется гулять? Ну, погуляет Вика утром в каникулы. А зимой, холодно, вставать не хочется, кому идти, конечно, папе. Нет, я не хочу собаку. Надеюсь, Катя, подберет нужные слова, чтоб отговорить единственное чадо, от прекрасного приобретения, но при этом очень хлопотного.
  Мама с дочкой провела весь вечер в ее комнате, ей никак не хотелось оставлять Вику расстроенной.
  - Ну, сама пойми, это ведь не так просто, мы будем отвечать за него.
  - Я согласна.
  - Мы не сможем никуда поехать отдыхать, его же с собой не возьмешь и дома одного не оставишь.
  - Я буду оставаться с ним.
  - Ты еще маленькая оставаться одна дома.
  - Я буду, не одна со мной будет друг.
  - Это не человек, он друг, но не человек, я не могу оставить тебя одну дома, я буду скучать, по тебе.
  - Мама я очень хочу собаку, раньше Вы говорили, что нельзя брать щенков у незнакомых, мы же не знаем их родителей. Потом Вы обещали, что если Бернар родит, то мы возьмем щенка.
  Катя улыбалась, вспоминая эту смешную историю.
  - Мы не знали, что это девочка, мы с папой были уверенны, что это мальчик. Как и сама тетя Лена, она думала, что берет мальчика, а оказалась девочка, она не хотела, чтоб собака через год приносила ей целую свору детишек. Но все равно получилось так, как она меньше всего хотела. И не стала называть его уже другим именем. Пес уже откликался, на в полнее штатное для сан-Бернара, имя Бернар.
  - Так Вы, обещали, что мы возьмем щенка, лишь потому, что были уверенны, что этого никогда не произойдет, ее глаза были наполненными слезами. Материнское сердце не выдерживало, - я поговорю с папой, мы что-нибудь придумаем. Не расстраивайся моя девочка. Она обняла дочь, прижав ее к плечу, у нас обязательно когда-нибудь будет собака. Мы с папой тоже любим животных, только убирать за ними не всегда хочется.
  Девочка не отвечала, она не знала можно ли верить родителям. И имеет ли смысл, что-нибудь говорить, если они и так все решили без нее. Как будто я не член семьи, мое мнение никогда не учитывается, думала она, но вслух никогда бы не осмелилась это сказать, заведомо подозревая о том, что мама расстроиться, из-за услышанного. Растерянный папа от длительного отсутствия жены, решил помочь и поучаствовать в разговоре. Но, войдя в комнату, он пожалел о своем решение, но назад ходу не было. Две его девочки обнявшись, плакали. Вечер получился грустным, но очень семейным, где вся семья оторвалась от своих забот, что бы побыть вместе. Их сблизило детское, но все-таки горе. Через какое-то время слезы сменились улыбками, улыбки смехом. Папа всегда был внимательным, добрым, и справедливым. Как хорошо, что у меня такие родители, думала Вика. Они покидали детскую комнату, в которой, допоздна засидевшись, отправлялись на вечерние процедуры, приближающие их ко сну.
  Катя засыпала с удовлетворением. Ее посетила волна спокойствия и тепла. Казалось, как будто все встало на свои места, что муж стал таким же заботливым и чутким как прежде, может быть, потому что он проявляет отцовские чувства к Вике и на меня это производит такое впечатление, что это все мне. А может и в правду, он ничуть не изменился и мое помешательство на искренних чувствах, всего лишь помешательство? А может это мимолетное проявление нежности, снизошедшее на него только от жалости к нам, к нам плачущим девочкам? Все вопросы уходили, за какую-то вуаль, будто отодвигались на второй, на третий план или стенку, а может, их кто-то уносил, все становилось не важно, она видела сны, в которых была счастлива. Дима почувствовал невидимую энергетику, которая пронизывала все вокруг, дом был наполнен умиротворением и спокойствием, такого давно не было. Почему у нас не хватает времени на простые проявления нежности, как приятно чувствовать эти токи, проходящие через тебя: все хорошо, ты тому виной, все счастливы благодаря тебе. Надо чаще устраивать семейные вечера, надо чаще, чаще...
  
  * * *
  Девочка просыпалась с улыбкой на лице, ей снился маленький, пушистый щенок, который будил свою хозяйку, радостно виляя хвостом. Он прыгал, на нее скуля от восторга, он лизал ее лицо, и ее переполняла радость. Она уже встала, когда мама пришла ее будить.
  - Я уже проснулась
  - Вижу. Доброе утро.
  - Доброе. Вика улыбалась. Ей приснился хороший, добрый сон, под впечатлением от увиденного, настроение как-то само собой поднималось и росло, где-то в груди. Как будто все было реально, как будто это скоро произойдет. Катя, почувствовавшая настроение дочери, осталась довольна ее утренним пробуждением, побежала на кухню готовить завтрак.
  Она ловко жонглировала, кухонной утварью, мастеря завтрак для семьи. Она бегала то к зеркалу, что-то поправляя, то опять на кухню, то в комнату, напоминая мужу о быстром течение времени, которое не позволяет разлеживаться в кровати. В ее голове крутилось множество мыслей, планов, задумок. Она думала о работе, как воплотить задуманное, то перепрыгивала на семью, строя планы на выходные, как они смогли бы провести время, то вспоминала об игре, которую она начала. Стоит ли продолжать? Может пусть все идет свои чередом? Что я этим изменю? Утром, вчерашняя вечерняя затея не казалось уже такой забавной. Может потому что все важные решения надо принимать утром, на свежею голову. А может просто приятный вечер, оставил теплый след? И уже утром не кажется, что это такие уж серьезные проблемы, которые могут дать мне право, общаться с мужем таким образом? Все, надо думать о работе, которой у меня выше крыши.
  - Так, я готова. Кушайте мои дорогие, мне пора. Она убегала за территорию семейного очага, где была работа, суета, толкучка, шумная и пустая болтовня. Ее рабочий день начинался с восьми часов, живя в черте города, не так далеко от работы, она могла себе позволить не опаздывать на нее. Это, правда не всегда получалось, за ней оставалось право уходить в пять, но она не уходила раньше, но и не приходила ровно в восемь, ее время пребывания Анатолий Степанович, фиксировал как восемь двадцать, восемь тридцать. Работая по совместительству, пропускной компьютерной системой, записывающей время пребывания на работе. Листки прихода и ухода сотрудников он хранил, бережно следя за нарушениями, надеясь, что когда-нибудь они понадобятся. Что когда-нибудь кто-то придет и спросит. А него все есть, он не просто так сидит, у него все учтено и записано.
  Катерина без преград до порхала до работы. Рабочий день закрутился, как и многие другие, как будто кто крутит пленку повторения, вновь и вновь возвращаясь по кругу одного и того же дня. Работа вроде бы не "приелась" и не наскучила. Она любила творческий подход к работе, всегда стремясь что-то подправить, подкорректировать, добавить от себя. Ей всегда говорили - дорогая тебе не место здесь, тебе надо чем-то своим заниматься, что бы тебя зажигало от работы. После многих лет проектирования, дизайна мебели, она ушла в рекламу, поняв, что вот она эта нить, которую так приятно держать в руках, крутить, вертеть, доставляя себе, истинное наслаждение тем, что просто нравится заниматься этой работой. Как приятно осознавать то, что ты придумываешь, творишь, рисуешь, смеешься, играешь. И у тебя получается, тебе платят деньги за то, что душа говорит спасибо.
  Мне кажется, давно пора придумать новую профессию. Офис, в котором бы сотрудники занимались тем, что выясняли призвание того или другого человека, утвердив его какого-нибудь рода, определенные способности или наклонности к чему-то, они отправляли бы его на то место работы, которое приносило бы ему удовольствие. Это было просто счастье всем, включая работодателей, которые бы из-за дня в день наблюдают кислые мины своих подчиненных, видя их нее желание не работать. Люди бы перестали бы высчитывать точное количество минут, остающиеся до конца рабочего дня. Все бы получали выгоду. Люди б наконец-то получали удовольствие от работы, занимались тем, чем бы хотелось, к чему так душа стремилась, а голова так и не поняла, чем бы хотелось заняться душе. Начальство просто не могло бы нарадоваться на своих подчиненных, которые не уходят на обед на два часа, бегают на перекуры или заседают в инете с важно-деловым видом. Они бы работали, постоянно и им бы это нравилось. По-моему мне нужно запатентовать свою мысль, позже, ну когда-нибудь, обязательно займусь, наборов кадров на такую замечательную профессию, а назову я ее "Знальцы", "Определители", "Проффизналы" нет,... не важно, потом как-нибудь назову.
  Только дойдя до рабочего места, она как всегда закрутилась, завертелась, она поглядывала на маленькое, тоненькое окошко в правом углу экрана компьютера, который ей сообщал, что он на месте. Ну и пусть, не буду писать. Как-то не совсем правильно, если я опять напишу первая, я же не нуждаюсь остро в общение, мне вообще всего хватает, так что ты мне должен сам написать. Она улыбнулась. - Если так всего хватает. Зачем вообще нужно было все это начинать? Какая разница. Она подвинула клавиатуру поближе, выпрямила спину, с видом секретарского размаха, который вот-вот начнет стучать по клавишам, стараясь не ошибиться, записывая очень важную речь президента под диктовку. И она написала
  - Привет, прекрасный день, не правда ли? У меня хорошее настроение. Мне захотелось, им поделиться с тобой... Она уже хотела откинуться на спинку кресла в ожидание ответа, как прилетел Игорь
  - Приветик Катюш, спасибо, ты молодец, отличный подарок.
  - Привет. Что прости?
  - Ну, подарок, для Лехи, подарочная карточка на покупки в магазин "Мозги.ru". Он сам себе купит то, что хотел, молодец, я бы не додумался.
  - Да, я бы тоже.
  - Это не ты?
  - Ну, как ни я, я попросила, что об этом позаботились, а кто именно это сделал, мы это выясним.
  - Кстати там это стол, пойдем? Да секундочку. Катя еще раз взглянула на окно, в котором было затишье. - Ну и ладно, пошли.
  Они вошли в комнату, в которой были накрыты столы. Народу было много, кто-то еще заходил.
  - Я и не знала, что он так широко собирается отмечать.
  - У него юбилей тридцать лет, шепотом отозвался Игорь. Катя увидела Женю, - милая моя, где ты все пропадаешь, я тебя так сегодня и не увидела? - Ммм...
  - Катя прости, это наверно я виноват, Женя помогала накрывать столы нам, Игорь смутился, прикрывая Женьку, которая смотрела в пол, на доли секунды бросая взгляд на начальницу.
  - Ясно, после застолья, мне все же хотелось бы тебя видеть. У тебя и в правду много работы.
  - Я буду, спасибо Вам.
  
  
  В большой комнате воцарилась тишина. Все оглядывали стол, время было обеденное, и уже хотелось, есть, все разбирали стаканчики, в которые по выбору и по вкусу уже были наполнены. Катя взяла шампанское, напряжение росло, вроде бы уже и выпить пора. Но тост так никто и не решался брать. Игорь в меру своего стеснения, надеялся, что кто-нибудь все-таки осмелится, и ему не придется при всех говорить речь. - Ну, так дорогие коллеги, у нас есть прекрасный повод, который собрал нас тут. Сегодня у нашего сотрудника, взяла слово Ольга Валерьевна, Игорь выдохнул, день рождение, юбилей. Алексей, тебе сегодня исполнилось тридцать лет, для мужчины это рубеж. Где задумываешься, что ты уже сделал. И что тебе еще предстоит сделать. Это прекрасный возраст. Потому что ты уже зрелый, умный мужчина, все промахи, ну или почти все, уже позади, а рассудительные поступки, еще впереди. От лица нашего коллектива я желаю тебе, чтоб твои поступки, приносили тебе только удовлетворение, радость. Чтоб твоя целеустремленность только росла. Ну и чтоб семейная жизнь не заставила долго ждать. - За тебя!!! Все подняли пластиковые стаканчики. - За тебя! Тишина кончилась, все преступили к столу, с которого быстро пропадала еда, закуски. Бутылки. Народ начал общаться, что-то обсуждать. Кому-то уже успело "ударить в голову" шампанское. Девушки потянулись поздравлять Алексея, такого незаметного, молчаливого, но очень милого. Кто-то еще несколько раз брал тост. Алексею было приятно, он давно не чувствовал столько внимания сразу.
   Он знал, что юбилей он будет отмечать, но когда он думал об этом еще лет десять назад, он думал, что все будет совсем по-другому. Что он все-таки исполнит свою мечту и откроет частную, выездную фирму. Настоящих профессионалов, компьютерных гениев, которые как "скорая" будут выезжать к больному, вирусному компьютеру. Что у него к тому времени будет семья.
  Что Верочка, из соседнего подъезда, изменит свое решение и даст согласие. Она такая милая, она всегда была такой, он помнит, как она шла в первый класс. Как она по дороге в школу говорила - мама у Ирочки бантики больше чем у меня. В дальнейшей, своей взрослой жизни, Веру очень часто заботило, что и у кого больше, лучше, красивей и дороже. Он всегда старался ради нее, к своим восемнадцати годам он понял, что безумно влюблен в нее. И когда романтические песни под гитару не давали уснуть летом, он не спал, оттого что сердце его разрывалось, вечерами. Он сидел напротив ее подъезда, и ждал, чтоб заговорить с ней, но ее кто-то всегда провожал. Он часто смотрел в окно, и видел как она его девушка, целуется с другим.
  Это было просто невыносимо, но одним летним, дождливым вечером, он дождался ее, она была одна, она плакала, ее платье прилипло к ногам, сжав руки, она шла домой.
  - Вера. Он сам опешил от своего голоса, он так долго ждал этого, что не смог удержаться.
  Она остановилась, вглядываясь сквозь стену дождя, чтоб разглядеть того, кто звал ее. Он подбежал к ней,
  - Ты мокрая, я могу тебе помочь?
  - Себе помоги. Она забежала в подъезд, он догнал ее, схватил за руку,
  - Я люблю тебя, я хочу на тебе жениться.
  - А я нет, что у тебя есть? Где ты учишься? В ПТУ, слесарем или сантехником будешь?
  Вырвавшись, она убежала. Он долго стоял, внутри все жгло. Дома он не мог уснуть. Какой-то время он ненавидел ее. Потом все так же огненно любил, но больше никогда не подходил. Он, конечно, знал, как она живет. Он думал о ней, и даже простил. А еще он узнал, что в тот дождливый вечер ее бросил парень, которому нужна была образованная, умная девушка. - Ты не для меня, сказал он ей насмешливое лицо, а ведь она любила его, он говорил, что они поженятся. Она подарила ему себя. Хотела детей, - Что? Чему ты научишь моих детей? Потом жизнь ее как будто кто-то изменил одним движением, она долго сидела взаперти дома, и вышла совсем другая Вера. Самоуверенная, наглая, бесчувственная, решившая пользоваться парнями, как и они ей.
  Он вырос, у него была мечта, он знал, точно чего хочет, и как он дальше будет жить, еще немного оставалось накопить, и тогда он откроет свое дело. И вот спустя как будто век, она подошла сама, так же, как и он когда-то, ждала его около подъезда
  - Привет Леша.
  Он огляделся, убедившись, что выше сказанное посвящалось ему, выдавил из себя - привет.
  - Я, честно говоря, и не надеялась, на другой тон. Но все же мне надо к тебе обратиться. Она смотрела в асфальт, буря в нем дырку. И как когда он не смог устоять.
  - Чем я могу тебе помочь?
  Они гуляли всю ночь до утра, он хотел, что бы эта ночь не кончалась, он чувствовал себя счастливым и нужным, любимому человеку. Все обиды прошли, в нем проснулась та детская, наивная, первая любовь, только унижение, боль, которые он пережил тогда, прятались за стенкой любви, жалости к такому беззащитному созданию, которое так хотелось согреть, обласкать, и защитить. Он узнал как она жила, все эти годы, переезжая к женихам не возвращаясь в родную квартирку, которая была так не далеко от него. Она рассказала, что чувство счастье странное само по себе, то бывает, то пропадает, но никогда не остается. Почему? Всегда хочется чего-то больше, что в какой-то момент понимаешь, а нужно ли тебе было именно это? А может что-то другое? Она так и не получила образование о котором мечтала. Ее обеспечивали. И этого всегда хватало. Но случилось непредвиденное, она влюбилась. Это никак не вписывалось в ее планы. Он был женат. Он снимал ей квартиру, ничего ей не обещав, она знала, что он никогда не оставит свою семью. Ему было это удобно, ей впервые нет. Она перестала посещать увеселительные заведения, боясь пропустить встречу с ним. А вдруг он приедет, а меня нет? Подруги, друзья, все отошло на второй план. Был только он, и ей никто был не нужен. Она так сильно любила, что поняла, что не сможет жить вот так. Когда твое счастье где-то рядом, но не с тобой, она пыталась сначала разлюбить, и дальше пользоваться всеми привилегиями роскошной жизни, такой он и хотел ее видеть, беззаботной, жизнерадостной, легкой, не зависящей ни от кого, даже от него. Но у нее не получилось, как она ни старалась. Она стала сражаться за свое счастье, пытаясь сначала поговорить с ним, но у нее ничего не выходило. Он был твердым и непреклонным, семья важней всего. И все разговоры он быстро пресекал. Рассказывая ей, что она его жена всегда была с ним, в легкие и трудные минуты его жизни. Она, та другая выстояла с ним все, и он никогда ее не оставит.
  - Тогда зачем тебе нужна я?
  - С тобой я чувствую себя молодым.
  - И все?
  - И все.
  Она хотела уничтожить ее. Но он предусмотрительно никогда не давал его домашний, рабочий и даже сотовый номер, для нее у него был отдельный телефон, и она не знала его адреса. И тогда она решилась на беременность, тогда он поймет, насколько сильно я люблю, думала она. И опять будет чувствовать себя молодым, взяв на руки еще одного сынишку, он опять станет папой. Намерение ее было твердым, и она перестала принимать, контрацептивы, снимающие головную боль о детях, которые в его планах никак не входили. Договоренность о них была изначальна, он по-другому и не представлял, а она в то время действительно не планировала беременность. Впереди было столько всего интересного, не изведано, и планы о детях в ее списках, как и в его не стояли. Ну, спустя несколько лет безумных страданий, мучений, неизведанности дальнейшей жизни и понимания того, что время уходит, подруги выходят замуж, обзаводясь полноценным семейством, она решилась на это. Ее участь перестала ее устраивать, она устала, значиться в любовницах у любимого человека и ей тоже захотелось, этого простого семейного счастья, узнать, что такое материнство. Беременность наступила быстро, она была долгожданной, несколько месяцев, она смотрела на тест с вопросительным взглядом, - ну? Нет. И опять месяц ожидания. - Ну-ну? Ну, пожалуйста. Даааааааааа. Заветные две полоски. Они-то все и решили.
  Радость, безраздельная радость которую никто не мог понять, хотелось кричать, шуметь, доносить до всех и до каждого. Я беременна. Это звучало гордо. Я ношу в себе маленькую жизнь. Она ходила в магазины, вглядывалась в этикетки на продуктах говорящие покупателям о сроке годности товара. Она смотрела на кассиров с улыбкой, я беременна, говорила она про себя, это еще не видно, но это так. Она ждала этого разговора как праздника, и когда он приехал, она не смогла скрывать смех и улыбки, непроизвольно растягивающие ее лицо.
  - Могу я узнать, по какому поводу, столько радости?
  - Конечно! У нас будет ребенок! С восторгом, с неописуемыми чувствами говорила она как ребенок, который только что увидел салют, он целый день его ждал и, наконец, увидел.
  Он уже догадался, но надеялся, что это все-таки не так. По ее красному румянцу, смущению и непрекращающейся улыбки, он понял, что выводы были не в его пользу. Но когда она это озвучила, для него это все равно прозвучало, словно гром зимой.
  - Это не возможно, ты же следишь за этим, правда, же?
  - Да, да, да. Но не одни контрацептивы, не дают 100% гарантии
  - И что? В его глазах было много вопросов, но он как зрелый и опытный мужчина, сам уже ответил на них. Он понимал. Что она молодая. Это всегда риск, заводя себе любовницу, не имеющую семьи, он все знал. Но она была так хороша собой, так беззаботна и восхитительна, прекрасна, что он не смог устоять. А она точно давала понять, что ей нужно от жизни только одно: радоваться ей. Что она не хочет ни чем ее обременять. Ну, вот и пришел тот день, когда надо платить за проведенное время услады и удовольствия. Он глубоко дышал. Он знал, что она смотрит на него, ждет его оваций, радости и восторга. Он не мог ей этого дать. У него уже были дети, жена, слаженный образ жизни, все-то чем он дорожил, и не мог потерять. Если бы узнала она, наступил бы крах его спокойного мира. А если даже она простит и поймет, сможет ли она такая дорогая и милая так же смотреть мне в глаза, с той же любовью, преданностью и верностью, сможет ли мне доверять? Его сердце стучало быстро, он не мог решить то, что в один миг упало на него. Он знал, что она уже приняла решение за него, и его слова о другом мнение этого вопроса ничего не изменят в этот миг. Она села рядом с ним, устав стоять и ждать радости. Она все поняла, не в силах говорить об этом, они сидели долго и молчали. Каждый о своем, у каждого из них были свои проблемы. И каждый понимал, что все решилось одним днем, еще одним из многих занятием любовью, которое было так прекрасно. Он не хотел знать, было ли это спланировано или случайно, это уже не имело значения. Отношения, вот что надо было решить: видеться или нет, сможет ли он так поступить с ней? Он всегда был человеком слова, никогда не убегал от ответственности, так же справедливо, он воспитывал своего сына, прививая ему все тонкости мужских и женских взаимоотношений. Уже темнело, когда он встал, - мне пора. Она встала, идя за ним. - Не провожай, я позвоню.
  Она долго ждала, очень долго, может больше, чем следовало бы ждать, он так и не позвонил. Она долго гадала, что им двигало: трусость, страх, боязнь ответственности или возврата к тем истокам, которые уже миновали и по замыслу жизни не имели право на возвращение. Она собрала все, что было предназначено ей в той квартире. Оставлять что-то из подарков, было бы слишком щедро в моем положении, думала она. Оставив ключи на тумбе в коридоре, она захлопнула дверь. Она ехала в такси, домой, и вспоминала проведенные с ним прекрасные минуты их жизни, первые радости, встречи, как он сказал, что снял квартиру. Как она ушла от другого к нему, как они целый день катались по Москве. Вот только сейчас, мне не хочется уходить к кому-то еще, впервые не хочется. Я ушла из дома в девятнадцать, и ни разу не возвращалась. Приезжала в гости, но не возвращалась. И сейчас, когда во мне бьется два сердца, мне не хочется искать кого-то еще, мне хочется домой. Она думала о своих сбережениях, которых должно хватить надолго. Я не транжира, особенно если денежных поступлений больше не откуда ждать. Мама все поймет, поможет, она же мама. Но мама не поняла.
  - Доченька тебе двадцать девять лет, ты понимаешь, что нужна семья. Мама была уверенна в том, что просто необходимо было сообщить его семье о случившемся. - Ничего переживут, и ты будешь знать точное решение и виденье всей этой ситуации. И его жена узнает, что муж у нее не такой уж и прекрасный, а обычный прохвост и гуляка. Одних детей поднял, теперь пора других растить. А что же если сделал, пусть несет ответственности и воспитывает. А то, что ты не знаешь где искать его, это я сама решу. Ты не переживай, я все узнаю и сама поговорю, он у меня узнает.
  - Мама не надо. Я не хочу.
  - А что ты хочешь? Расти ребенка одной? Со мной?
  - Мама, я приняла решение. Я не хочу, навязывать ему себя, я люблю его и не хочу, чтоб он страдал из-за меня, его жена, его семья, у нее текли слезы, она закрыла лицо руками, и навзрыд зарыдала.
  - Чтоб он страдал? Мама смотрела на нее, обняла, поняв, что не имеет смысла больше что-либо говорить.
  Она стала учиться жить по-другому. Не для себя, а для другого маленького, беззащитного человечка, который не виноват в людских взаимоотношениях, которые бывают так не справедливы. Она точно знала, что хочет этого ребенка. И что если бы ей пришлось бы выбирать, кто бы стал носителем хромосом ее ребенка, она без раздумий бы вновь выбрала его. Он самый настоящий пример мужественности, умный, красивый, наделенными всеми завидными качествами, которых так не хватает нынешнему поколению мужчин. Он заботливый и внимательный. У него был только один недостаток, он женат. И ей не удалось его исправить. И она не хотела быть на месте его жены. Она не была счастлива, он был нечестен с ней. Да, он не бросил ее, но они оба были не счастливы в таком браке.
  Она гуляла вечером около дома, зима и теплая одежда скрывала ее положение, она увидела его, того мальчишку, который так не опытно, так искренне сообщал ей о первый чувствах. Он шел домой с работы, он вырос, вытянулся, одним словом повзрослел, он не был идеальным, завидным женихом. Но был, своим таким близким, родом из детства, с одного двора. Он не видел ее. Как она провожала его взглядом до подъезда. Она узнала, что он не женился. Что все так же живет здесь. Она стояла и ждала его, чтоб найти сочувствие, понимание, в ком-то близком и чужом одновременно. Чужому всегда легче рассказать о накопившемся. Родной всегда может чуть ближе понять, чем чужой. Она смотрела в его глаза. Зная, что он не забыл обиду, нанесенную ей так давно и так недавно.
  Ночью, он позвал ее к себе. Она дрожала от холода. К утру, они сидели, взявшись за руки. Он не делал больше шагов, чем требовалось. Она было благодарна ему за это. Они виделись каждый день. Спустя неделю. Он предложил ей переехать к нему, она согласилась. Мама обрадовалась.- Я всегда знала, что из него вырастит достойный человек. Вера, молча собиралась. Судить о человеке по одному поступку, было в духе мамы, не смотря на то, что он ей никогда не нравился. - Дочка, что ты с ним водишься, с ним ничего хорошего не получится. Он обычный, как и родители его, у них нет стремления к жизни, а в наше время надо пробиваться, говорила когда-то мама.
  - И вот сейчас мама ты поняла, что из него вырос достойный человек, шептала себе под нос Вера. Они жили почти как муж и жена, она встречала его с работы, готовила ему ужин. Он летел к ней как сумасшедший. Жили они вот только в разных комнатах, проводили весь вечер вместе, смотрели телевизор, обсуждали последние новости, смеялись, держались за руки. Потом было чмоканье в щеку - спокойной ночи. Для нее было больно заводить другие отношения, да еще в таком положение, она была благодарна ему, что он не делал никаких попыток. И вот однажды в самом начале весны, когда первые лучи солнца осветили кухню, где она завтракала, ей показалось, что это ее судьба. Что она чувствует себя любимой, что еще было нужно? Она ждала его с работы как обычно, жалко, что солнышко вечером не светит так же ярко, пронизывая каждый уголок души. Она целовала его, он не сопротивлялся, он боялся спугнуть этот момент. Он думал о ребенке. Но потом она обняла его двумя руками, он сдался, подхватил ее на руки, унося куда-то далеко за пределы его и ее сознания. Самое счастливое время пришло для них, они жили в своем мире, где никто им не был нужен. Они строили планы, совершали покупки, разговаривали и были счастливы. Лешка совершенно точно решил, что это его ребенок. Он усыновит его, он будит носить его фамилию. Родитель не тот, кто сделал, а тот кто вырастил. Несколько недель счастья, как в бреду, как в плену.
  
  В обычный день она как обычно пошла за покупками. Ей особенно нравилась церемония выбора продуктов, ей нравилось готовить, для него, она никогда так не готовила. Ей никогда не было так приятно баловать кого-то своими вкусностями. И вот она довольная свои выбором, аккуратно укладывая в пакеты купленное, она гордо выходила из магазина. Представляя, что сегодня она будет готовить на ужин. Скользкие лестницы около магазина, она поскользнулась и покатилась вниз. В конце своего пути, ей стало больно, он не отпускала пакеты из рук, к ней склонился мужчина.
  - С Вами все в порядке?
  - Нет. Я беременна, мне больно.
  Дальше все как в тумане. Больница, врачи, Леша, которому врач объяснял, что - у Вашей жены слабая матка, плохо держит ребенка, есть сильные которым ничто нипочем, любые удары. А есть слабые, как у Веры, возраст еще, сами понимаете. Ну, ничего, она поправится, отойдет, через полгода, год можно будет повторить. Только лежать ей бы побольше, а не по магазинам с сумками таскаться.
  Он держал ее за руку, целовал, что-то шептал. Она плохо понимала, что происходит, только спустя сутки она начала понимать, что была под наркозом. Соседки по палате сообщили ей, что она не беременна. Она отвернулась к стенке, она плакала долго и тихо.
  Потом приехал тот, кто бросил ее, когда был так нужен. Он сказал, что ему позвонил врач, который знал его хорошо и видел их вместе на благотворительном вечере. Он говорил, что искал ее, но не мог найти, что сходил с ума, что любит, и не мог без нее жить, что так же сильно, как и она хотел этого ребенка, только слишком долго понимал это. - И когда стало невозможно дышать, я поехал к тебе, но тебя не было. Он говорил не останавливаясь, просил прощения. Вздыхал и снова говорил, как сильно любит и том, как страдал и страдает теперь вместе с ней, о потери их общего ребенка. Она слушала и плакала, ей так не хватало его.
   Она не знала только то, что он приехал, потому что знает по какой причине ее доставили сюда. И что тот же знакомый врач сказал, что ребенка нет. Он действительно ее любил, как то по своему, никогда ей этого не говоря. И он чувствовал, как сильно ему стало ее не хватать. Он проклинал, что сам не позаботился о том, что расстроило его привычный образ жизни. Но он так боялся разрушить все то, что он так долго строил, положение, связи, что себе он честно признавался в том, что не приехал бы, если бы не эта лестница.
  
  Еще день в больнице она проплакала. У нее уже было решение, она просто не знала, как смотреть в глаза Лешки. Она не смогла сказать ему о своем решение. Как больно предавать вроде бы таких близких и таких чужих. Прости меня родной. Мы разные. Нам не быть вместе. Записку она положила на тумбочку возле кровати. Она не захотела забирать у него свои вещи, я не смогу смотреть ему в глаза.
  Когда он пришел к ней, с сеткой мандаринов которые она так любила, соседки по палате сказали, что ее забрал муж. - Какой муж? В полном недоумении, он смотрел, не понимая, о чем ему говорят. Он шел домой опустошенный, раздавленный, весь мир казался крупинкой в его огромном горе. Он шел, и его грудь сковывала тяжелая, огромная решетка, сетка, как в мясорубке. Только из нее выпадало не мясо, а Лешкино сердце и легкие. Он не чувствовал больше земли, он не мог дышать, он шел, а по последнему снегу тихо катились яркие, оранжевые мандарины.
  
  Спустя день позвонила Верина мама и сообщила, что хочет забрать Верины вещи себе, и что у Веры все хорошо, ты не переживай, но она не вернется. Он слег с температурой на неделю. Он никогда не болел, у него никогда не было ни прогулов, ни больничных. Неделя дома должна была привести его в чувства, должны была, но не привела. Он не мог поверить в легкость вращений, чужими жизнями. Кем? Как? За что? И почему он?
  Спустя десять дней он вышел на работу, спустя две, он стоял в большой комнате наполненными людьми, такими пустыми, холодными и чужими. У всех есть свои секреты, падения, страхи. Паутины жизни. У всех есть личные трагедии, но люди не рассказывают об этом налево и направо. Они улыбаются другим людям, они поднимают бокалы и пьют за здоровье.
  * * *
  2. Вечер.
  После застолья, пролетевшее обеденное время как десять минут, все медленно выдвигались на рабочие места. Все расходились с не охотой, работать после выпитого и съеденного, хотелось меньше всего.
  Катя, придя на рабочие место, увидела перемигивающиеся окошко, которое давало знать, что там послание, что он написал. Она открыла окошко. - Привет. Сегодня и в правду чудесный день, приятно, что тебе захотелось, им поделится. - У меня сегодня уйма работы, поэтому пока никак не могу, постучусь к тебе позже, когда разгребусь...
  Мило, очень мило. Ну ладно, потом, так потом. Работа нахлынула волной. Мысли охватили ее. Невидимая дымка будто легла перед ней и чего бы она не касалась, все становилось готовым, завершенным.
  Женька, которая чувствовала свою вину, очень старалась. Она откликалась даже не насовсем нужные замечания, которые начальница в силу увлеченности работой, бормотала себе под нос. Она старалась из-за всех сил, чтоб ее работа приносила пользу. И чтоб ее когда-нибудь, за какие-нибудь хорошие заслуги ее перевели туда, где ее сердце билось чаще.
  Она не знала, на какие еще можно было пойти хитрости, чтоб он, наконец, догадался, что он не безразличен ей. Что все, что она делает, это все ради него и для него. Об этом не говорят, но очень хотелось бы, чтоб он узнал, что она выбрала подарок для его друга. Что когда она узнала, что девичий совет принял решение, купить ему в подарок еще один бесполезный, не чем не обязывающий сувенир, она попросила, чтоб ей дали право заняться этим вопросом, что она придумает что-нибудь такое, что действительно будет полезным. Никто не возражал. - Да, пожалуйста. Женька, да нашла ты ради кого стараться, какая разница, ему вообще, по-моему, все равно, сказала Лиза. Но Женька на голом энтузиазме, и скрытых чувствах полетела на крыльях любви заказывать подарок. И никто не знает, что за один день это было просто не возможно. Что сотрудники магазина любезно сообщили, что ей надо будет придти завтра и забрать красиво оформленный подарочный сертификат с его именем, которая завтра будет готов. Как ей пришлось упрашивать, объяснять, что у человека завтра уже день рождение, что она не может приехать завтра, что в девять часов она должна быть на работе. Какими силами и невидимыми молекулами она излучала самое нежное тепло для молодого сотрудника, который был просто обязан войти в ее затруднительное положение. Который все-таки пошел ей навстречу и сделал практически не возможное, уточнив только одно - Вы так для жениха стараетесь. - Нет, что Вы, для сотрудника нашего предприятия, ему было бы очень приятно, получить Ваш подарочный сертификат. И в обмен на ее телефон, он сделал то, чего делать был не должен. С каким трудом, для себя она оставляла телефон, человеку который ее не интересовал, но был спасительным кругом в ее намерение сделать приятное Лешке, а самое главное Игорю, может быть, он узнает, оценит. Может быть.
  
  Катя долго смотрела на свою подчиненную, которая так бережно и старательно выполняла ее поручения. Она казалась так беззаботной, но искренней, такой простой, но умной, такой живой и чувственной. Катя понимала, что Женьке давно вскружил голову ее старый друг, одноклассник. Она даже намекала при них о не заметном романе, который им бы пошел на пользу и работа бы пошла лучше. Они смущались, краснели, отшучивались. Она хотела бы помочь, но Игорь уже взрослый человек, и все-таки когда-то должен был обзавестись по истину мужским и нужным качеством в жизни - решительностью. Но, глядя на него, было видно, как трудно ему давались любые решения, просьбы, можно было подумать, что он работает у президента, и принимает настолько важные решения, от которых будут зависеть дела государственности важности и мирового значения.
  Он всегда был таким робким, не решительным, но прекрасным другом. Катя помнит, как когда-то давным-давно она возвращалась со школы, дорога проходила через стройку, там сейчас целый комплекс домов, а тогда только застраивали пустынную улицу. Ее окликнули два старшеклассника, которые просто шутили и издевались над младшими, показывая всем, а главное самим себе свое превосходство над ними, над младшими девчонками и мальчишками. Они подошли и начали шутить, Кате было неприятно, но она стояла и молчала, и тут ее догнал Игорь, запыхавшись, он крикнул только одно: - Эй Вы, она со мной. Что им двигало, тогда трудно было угадать, но он сказал это с такой храбростью и напором, что ребята попятились назад, вряд ли они испугались маленького, хрупкого мальчишку. Но он точно произвел на них впечатление, настоящего защитника. Они ушли. И Игорь с вырывающимся сердцем из груди от страха, сказал - Так-то одной ходить, меня надо было подождать. Они дружили, со школы, дружили и сейчас. Мужу Кати он всегда нравился, он такой забавный говорил Дима. У них на свадьбе когда дошла очередь говорить тост до Игоря он настолько переживал, что его речь перестала быть связанной. Он то бледнел, то краснел, гости смиловались над ним, договаривая за ним все то, что он хотел сказать. Игорь был хорошим человеком, ему бы не много бы быть посмелей. Но привить все те мужские качества, которые должны были быть у мальчишек, ему было не кому. Мама вкладывала в него все и заботу, и любовь, все то, что могла, дать женщина, безумно любящая и оберегающая своего единственного ребенка. Игорь знал, что отец ушел, когда он был маленьким, он его помнит, он его любил, но он не помнил и не знал, что послужило, распаду его маленькой, но счастливой семьи, в которой было все.
  Мама Игоря дружила с Катиной мамой, жили они в одном доме, дети одногодки, вместе росли, бегали и хулиганили тоже вместе. Дни рождения, праздники, демонстрации. Какое это было счастливое время для детей, все куда-то идут с флажками, шариками, у всех были счастливые лица, потом были шашлыки, и самое главное все всегда были вместе. Добрые праздники, хорошие фотографии, навевающие эхо того времени, и ныне уже не понятного уклада жизни. За день до такого праздника, папа Игоря ушел. Ушел, ничего не объясняя, ему военному ни к чему было отсчитываться перед слабой женщиной. Он ушел к другой, такой же сильной, а может быть и сильней его, красивой и уверенной в себе женщине. Ей может быть и не нужен был именно этот мужчина, она могла найти себе и другого, это не составляло ей труда. Но ей очень льстило, что за ней ухаживал человек большой должности. И она не стала отказываться от него и от возможности стать женой подполковника. Сколько бы он мог дать, военный со своим строгим голосом, но добрым сердцем маленькому Игорю, мог но не дал. Ему хотелось обладать такой красивой женщиной. Ему нравилось, что на нее оборачивались и засматривались мужчины и за спиной перешептывались женщины. Ему не хотелось ее терять, не смотря на семью и большую разницу в возрасте. Из армии не увольняют за развод, повторяла она, тем самым подтолкнув его к не простому и поспешному решению, которое изменило жизнь и самого Игоря.
  На следующий день мама Игоря шла на демонстрацию с сыном, ей было плохо, но она улыбалась, она несла флажок, крепко сжимая сына за руку. Под конец празднества, когда все отправлялись на шашлыки, она не выдержала и заплакала в плечо своей подруги маме Кати. Он ушел, я теперь одна, как я скажу об этом Игорю, он не вернется, они переезжают.
  Время лечит, вылечило и ее. Большая и живая рана для преданной и верной женщины долго жгла и болела, но все же заживала. Шрам оставался, но был поверхностным и грубым на ощупь. Она не вышла замуж, но у нее был жених, такой же одинокий, с грустными глазами и тихим голосом. Он жил через дом, вкусно готовил и всегда был готов принять свою невесту, которая прибегала ненадолго. Она всегда торопилась обратно к своему сыну и наотрез отказывалась съезжаться вместе.
  Она всю себя посветила Игорю, как могла, как умела. Игорь за все был благодарен маме, за терпение, за нежность и за заботу о нем, он только хотел, что бы она еще тогда научила его, как постоять за себя, чтоб отвечать, когда на тебя нападают. В те годы и работу было очень трудно найти, но когда маму сократили с завода, на котором она прогибалась почти полжизни, он нашел работу. Его маленького паренька взяли на склад, в магазине, следить за грузчиками, чтоб те не крали. Такой не обманет, сказал начальник, и его приняли. И он следил, только грузчикам это пришлось не по душе. Они пытались договориться когда у них не получилось, и Игорь получил свою первую зарплату и гордо нес ее домой, его ограбили. В подъезде, на прыгнули сзади, избили в полной темноте и украли все деньги. Игорь ужасно переживал, мама успокаивала, он догадывался, кто это был. Но он все-таки вышел на работу, было нелегко, но он вышел. Начальник, когда увидел Игоря, позвал его к себе, он все понял без слов, он спрашивал, но Игорь молчал. Он дал ему еще одну зарплату и рассчитал, - они так и будут каждый месяц тебя поколачивать и без денег оставлять.
  - Почему Вы не уволите их?
  - Не могу. У одного из них брат есть, так вот они крыша этого склада. Мало того, что крыша приезжает деньги берет, и все что хочет, так еще и эти воруют, я думал, что поможет метод стражника. Я ошибался.
  Он, конечно, нашел себе еще работу, времена менялись, он был мозговитым парнем, и всегда придумывал не хитрые махинации, заработка. Но тот случай из жизни он запомнил и никак не мог его забыть. Он жалел о том, что так и не смог дать сдачи, что просто терпел и ждал, когда они закончат его избивать. Он чувствовал, как они получают наслаждение. Им казалось, что справедливость восторжествовала, Игорь чувствовал их гнев, но ничего не мог сделать. Он как-то замкнулся, он боялся, что где-нибудь его подстерегает опасность. Он стал неуверенным в себе. Как не хватает этого качества. Уверенность в себе, она много значит в жизни.
  
  Девушки всегда предпочитают более крепких парней, думал он. У него была невеста, и он всегда переживал, что она уйдет, его ревность была так велика, что поглощала не только его, но и ее чувства. Ему всегда казалось, что он не сможет защитить ее. Девушки на расстояние чувствовали все то, что съедало его изнутри. Они чувствовали, что за хрупким, но очень приятным человеком кроется не только ранимая душа, но еще злость на обстоятельства, на себя и на весь мир. Прошло немало лет, прежде он научился быть в ладу с самим собой. Он научился добиваться цели, которые ставил сам себе, он научился многому, вот только в вопросах с девушками, оставалась все та же нерешительность, робость. Женечка из соседнего отдела. Она ему так нравилась. Помощница Кати, он пользовался этим, заходя к старой подруге, ее он не боялся, под предлогом что-нибудь спросить, сам тайком любовался той, с которой не мог заговорить первым. Ему даже иногда казалось, что симпатия эта взаимна. Но потом его другое "я", говорило, а вдруг тебе все это кажется? А вдруг, у нее есть жених, а может и не один, она ведь так хороша собой. И узнать правду он боялся. А вдруг она его отвергнет? Он не сможет больше работать с ней вместе, как он будет смотреть на нее? Все это было настолько страшно, душевные терзания были так велики, что он решил для себя получать от этого прекрасного знакомства, только положительные эмоции. Ему очень нравилась ее улыбка, она казалась ему по-детски наивной, прекрасной и юной. Течение времени обязательно что-то придумает. Если только кто-нибудь еще не осмелится сказать ей, как прекрасна она, если она не ответит кому-то раньше, чем он переступит через свои страхи. Если...
  
  
  * * *
  Восхитительное время весна. Холодная зима тянется, не хочет заканчиваться, не отступает, не пуская весну в город. Но когда она все-таки сдается, то людские сердца наполняются теплотой. Истосковавшиеся люди по солнцу будто добреют, все чаще улыбаются. Весна быстро пролетает, ждешь ее, но не успеваешь оглянуться, как все вокруг становится зеленым, незаметно, быстро.
  Для Кати время летело так же быстро, как во все весенние периоды ее жизни. Апрель она любила особенно. Именно в этот месяц, случалось все самое загадочное, самое приятное, еще она любила осень, но апрель.... Именно в апреле, все начинало таять, холода сходили на нет. Весеннее солнышко начинало ласкать, обволакивая, душу невидимой белой лентой, не много пережимая ее белую длинную шею, ей становилось трудно дышать, но задыхалась она не от апрельской ленты, а от вкусного весеннего воздуха, он наполнял ее легкие, дразня все в ней.
  
  Проекты были завершены, начальство было довольно, тонкой, творческой техникой Катерины. При отмечании ее заслуг, она не забыла упомянуть о своей подчиненной, которая внесла не маленький вклад в создание всех рекламных роликов, плакатов, вывесок, заставок, и прайс-листов для оптовых и розничный покупателей.
  Премирование, приятная штука. При открытие магазинов, начальство выдало сотрудникам, внесшим вклад, двойной оклад. Катя была довольна, не только собой, но и Женей, которая честно заслужила свои премиальные, ее хоть и надо временами подгонять или вытаскивать из других отделов.... Но ничего это дело молодое, главное девушка с головой, а что еще лучше в ней есть тонкие нотки творческого подхода к любому делу и инициативу не боится проявлять, по крайней мере, в работе.
  При получении заслуженных премиальных Катя с семьей, хорошо провела выходные. Они ездили к отцу Кати. Она обещала. Ему не хватало ее, он скучал, Катя знала об этом, но встречи не становились от этого чаще. А он никогда не требовал большего. Не говорил о том, как бы ему хотелось, видится, он не позволял себе быть требовательным к единственной дочери. Он просто наслаждался проведенным временем с семьей. С любимой, единственной дочкой, внучкой, это согревало его сердце, это именно то ради чего ему еще хотелось жить. Ради этих редких встреч. Это было приятное время для всех. Для Вики дедушка был образцовым примером, она им гордилась и восхищалась. Его владение языками. То как он с легкостью отвечал на любые вопросы задаваемые внучкой. Он отвечал на все, без промедлений. Она и сама очень часто просила о том, чтоб съездить к дедушке, ну в силу большой и не прекращающейся занятости родителей, это не всегда получалось.
  Еще они отложили деньги на отпуск, в котором очень хотелось побывать. Отпуска у них бывали, но им хотелось провести такой отпуск, о котором можно было только мечтать и денег на такой отпуск, всегда было жалко. Всегда что-то мешало, то ремонт, то машина вставала на пути не обыкновенной сказки, которую Катя всегда рисовала в мечтах.
  Семейная жизнь текла своим руслом, как будто бы без видимых изменений, но они были. Переписка настолько увлекла их обоих, что она сама забывала, с кем общается. Что это он ее муж. Поначалу ей в это просто не верилось. Она узнала его совсем с другой стороны, неизвестной ей. Совершенно другой человек был настолько приятен в общение, что она иногда жалела, что не знает его лично. И только по дороге домой, она напоминала себе, что она его знает, а когда приходила, то ей просто на всего не верилось в это. Этого просто не может быть. Она несколько раз проверяла правильность данных в учетной карточке. Это был он. Дима как два разных человека, или просто я не помню его таким? Или я не знала его таким?
  Они говорили обо всем. Как два человека, у которых очень много общего, временами их мнения расходились и они отстаивали свое мнение. Разговоры могли касаться совершенно разных тем, и политики, где каждому из них было интересно подчеркнуть для себя мнение другого человека живущего в России. Они пережили пусть не так много, но все-таки перемен.
  -Дима-
  - Я лично присутствовал на путче. Я был подростком, меня туда тащил отец, которому всегда было не безразлично то, что твориться в стране. А страна была как сумасшедшая, ей действительно были нужны перемены. Люди, которые все смотрели по телевизору, получали совсем иные ощущения, да они переживали, следили за парадами суверенитетов союзных республик, но ощущения были другие. Люди не знали, что скоро эти самые союзные республики, станут для нас ближним зарубежьем. Люди кричали: Ельцин, наш президент, если бы они знали, как изменится страна с его приходом. Они размахивали новым флагом, триколором, они не знали, что другого больше не будет. Даже сейчас, не смотря на все те события, многочисленных публикаций спустя время, до сих пор остается много не раскрытых вопросов, в оценках действий Горбачева, Ельцина, коммунистов и демократов, люди делают свои выводы. Но на самом деле все то, что там тогда произошло, узнают наши дети, внуки... Правда всегда достается им.
   Вопрос, который так долго замалчивался, после этого напросился сам собой.
  - Леля-
  А у тебя дети есть? (знаю, конечно, что есть, но всегда интересно, можешь ли ты обмануть)
  - Есть. У меня дочка. Она очаровательна. Учиться в школе. А у тебя?
  Катя (Исчерпывающий ответ, это чтоб не было лишних вопросов?)
  Леля - Нет, у меня нет. Собираюсь вступить в брак. Обдумываю, тщательно это решение, это же навсегда, понимаешь? Вот и думаю.
  Дима - Взвесить, конечно, надо. Убедиться что это твой человек! Чтоб потом горько не сожалеть, о потраченном времени в пустую, а еще хуже, что оно не вернется, а ты прожила свое время с чужим человеком. Так что тут я конечно не советчик. Ты лучше знаешь своего партнера.
  Леля - А ты сделал правильный выбор?
  Дима - Да, совершенно определенно, да. У всех бывают проблемы, без них просто не бывает.
  Так разговоры касались и семьи и работы. Они задавали друг другу столько вопросов, что сблизились, став хорошими, будто старыми друзьями. Он ей рассказывал о своей работе. Что он работает в известной автомобильной компании . Что следит за отправкой и поставкой машин. Что работы у него хватает, работа интересная, прибыльная и временами нервная. Что иногда приходится ездить в командировки, это бывает редко, но это часть работы.
  Они говорили о прошлом. Жизнь всегда делится на несколько этапов. До и после. Отправной точкой становится рождение, потом сад, школа, а там у кого, куда был забронирован билет. У кого-то дальше идет опять учеба, работа, у кого-то семья, ну или холостяцкий образ жизни. Мы вспоминаем, как мы жили "до" и "после". Сравниваем. Могло ли быть лучше или хуже? Что было бы, если б моя дорога пошла немного другой дорогой? Не прими я тогда такого решения, жил бы я сейчас так? Все это относительно. Люди понимают, что уже ничего не изменится, еще никто не научился вращать планету земля в обратную сторону, поэтому им не остается ничего более как копаться в себе и анализировать.
  
  Они вспоминали забавные случаи из детства. Они по разные стороны сети чувствовали, что им нравятся эти истории. Они чувствовали, что их слушают, задают встречные вопросы, переживают и сочувствуют. Что нет того утомительного кивка головы, взгляда в сторону, разглядывание ногтей... Они друг друга не видели, но чувствовали, и им нравилось это общение. Они говорили о книгах, они оба любили читать, рассказывая, какая книга действительно произвела впечатление, оставила след в памяти, которая бережно хранилась на задворках души, которую в особые моменты грусти невидимые пальцы перелистывали мягкие, невидимые страницы. И губы тихо шептали так затронувшие струны души строки.
  Они шутили на тему: детского чтения. Ну, почему всех детей заставляют читать, когда в детстве меньше всего хочется делать это. Она рассказала свой случай, который почему-то не рассказывала мужу.
  Леля - В школе всем учительница литературы дала список внеклассного чтения, который дети должны были по желанию выбрать заинтересовавшие их книги и прочитать. В начале учебного года добрая Лидия Михайловна спрашивала детей о каникулах, кто, где отдыхал, и какие самые яркие воспоминания о лете? В классе было шумно и весело. Но когда она спросила - А теперь дети расскажите мне что, кто прочитал? В классе наступила тишина. Я тоже ничего не читала, но у меня была в детстве удивительная способность рассказывать о книгах, которые я не читала, о фильмах которых я не смотрела. Ну и память у тебя - говорили мне уже тогда родители. У меня соседка была Оля, самый настоящий полиглот школьник, который мне когда-либо встречался. Ей не нужно было все то, что нужно было обычным детям, у нее была тяга к знаниям, в жизни же всегда должны быть исключения. Про таких говорили белая ворона, а на самом деле, она была классная девчонка. Так вот она регулярно заходила ко мне, чтоб рассказать о новых книгах, родители устали слушать весь тот объем, который Оля охватывала. И они посылали ее ко мне. С каким энтузиазмом, волнением она все это выкладывала, как будто она сама там была и все это видела. Я с открытым ртом слушала ее. Читать я тогда не очень любила, но с каким вдохновением Олечка рассказывала о прочитанном поражало и восхищало. Я как будто сама переносилась в то время и лично участвовала во всех событиях, которые так красочно описывались в ее книгах. И когда на том уроке все уткнулись в тетрадке, мое эго не выдержало, я встала и начала рассказывать об одной увлекательной книге, автора которого даже Лидия Михайловна не слышала. Меня хвалили, шептались, молодец, ну ничего себе, в тот день я получила Ольгину пять, но мне не было стыдно, я была горда и не сказано рада.
  В то время когда Леля, писала истории, Дима всегда вставлял, ха-ха, ну ты даешь, ну, ничего себе. Явно давая понять, что он на месте, что ему интересно, и что он слушает, читает, иногда они забывали об этом. Она поступала совершенно точно так же как и он, слушая его.
  Дима - Людям свойственно иногда врать. Они знают, что это не хорошо, иногда плохо. Но они делают это. В детстве это просто безобидная ложь. В подростковом периоде это ложь для красоты. А потом просто бывает ложь во спасение, потому что мы не хотим делать близким людям больно. Проще конечно не совершать тех, поступков, из-за которых в дальнейшем не пришлось бы говорить не правду. Но это не всегда получается. Люди имеют право жалеть или не жалеть, выбор есть всегда, но не врать получается реже. Даже сама работа часто обязывает к этому не очень хорошему занятию.
  Леля - Как часто ты врешь?
  Дима - По мере необходимости...
  Леля - Ты врал своей жене?
  Дима - Да приходилось...
  Леля - Это тоже была ложь во спасение?
  Дима - Можно и так сказать.
  Катя вообще пыталась избегать вопросов связанных с семьей. Но иногда так хотелось, заглянуть в нечто личное. Она и была той самой семьей, и вопросы личного характера, давались ей тяжело, Леля боялась узнать то, чего не знает Катя.
  Леля - расскажи
  Дима - ух... не очень приятно это вспоминать, да и рассказывать не очень хочется...
  Леля - не надо, я уже догадалась, с чем именно это связанно, это твое личное дело, я все поняла.
  Дима - может, и поняла, но я не хотел бы, чтоб ты думала обо мне плохо.
  Леля - ты изменял?
  Дима - да было пару раз...
  Леля - было пару раз? Как ты мог? Быстро писали ее пальцы, продавливая клавиши клавиатуры... выделить текст "Delete". - Ясно...
  Катя нервно стучала перебором палец по столу, ее ногти впивались в стол, от злости. Она всегда этого боялась. Ну, как ты мог? Что послужило тому виной? Почему он мне сам этого не рассказал? Почему постороннему человеку он это вот так просто? Почему когда я подозревала, его он уверял меня, что этого не было и быть не может. Врал, врал, он просто врал.... Ах, ну да - ложь во спасение, чтобы не сделать больно. Лучше больно, чем так врать, гнусно, противно. Я верила тебе, как ты мог меня предать, обмануть, променять, как ты мог возвращаться ко мне от другой.
  А я? А я, начала игру, в которой не только олицетворяю ложь, но и являюсь инициатором, всей этой глупой ситуации в которую сама и попала по своей же воле. Как мне выбраться из всего этого? Как смотреть ему в глаза? Я же теперь знаю о его предательстве, он будет меня обнимать, а я буду только об одном, он будет меня желать, а я нет.
  Дима - неприятно как-то получилось, я расскажу. Эта была случайность.
  Леля - пару раз? (она говорила с обидой, как будто он изменил ей, Лельке, она это понимала, но ничего не могла сделать)
  Дима - это все не было запланировано, в командировке по глупости, случайности, недоразумению. После выпитого все не кажется, так страшно, а потом не можешь остановиться в самый нужный момент. И у меня так произошло, а второй раз был, опасный. Мы работали вместе, была симпатия, взаимная. Ну, ты понимаешь?
  Она отступила от правил игры, она только читала написанное им, и ужасалась, ее пальцы не хотели нажимать на кнопки, просто отказывались, через силу она заставила себя написать - понимаю, в ее глазах застыли слезы.
  Дима - Так вот. На работе это все так, не чем не обязывающий флирт, не более того. Улыбки, смущения, просто взгляды и т.д. Все это продолжается до тех пор, пока ты сам это позволяешь.
  Праздники на рабочем месте, раскрепощают обстановку, снимают напряжение. Особенно если это корпоративная вечеринка, на которой присутствует очень много народу, все заняты сами собой, разбиваются на этакие маленький компашки, кто-то вообще отдаляется от коллектива. Под действием напитков люди сближаются с теми, кто им нравился или проявлял симпатию. В свое оправдание могу сказать, что человек, попавший в мою ситуацию, обречен на душевные муки. Так вот, наша симпатия выросла от просто симпатии, до природного магнетизма, мы начали тянуться к друг другу. Я не хотел этого, я отговаривал себя от этой мысли, ведь мы все понимаем, что это не правильно. Особенно когда ты не свободен, и у тебя уже есть половина. Очень больно признаваться себе в том, что тебя тянет к другому человеку, что ты предаешь. Но как не пытаешься себя убедить в обратном, нечего не получается. Это же не просто знакомство на улице, когда даже если у тебя и будет стучать бешено сердце, ты больше не увидишь этого человека и забудешь его. На работе все иначе. Ты видишь этого человека изо дня в день.
  Дима - Ты еще здесь?
  Леля - Да, слушаю очень внимательно.
  Дима - Никто никогда это не обсуждает вслух, не обсуждает с друзьями, но это знакомо многим. Как люди начинают искать повод увидеться, работа это позволяет. И ты бегаешь из отдела в отдел в поисках нового повода для мимолетного взгляда, мимолетной улыбки и просто намека. Сначала все кажется просто игрой, это интересно, увлекательно. Но потом наступает период, когда ты все осознаешь и не знаешь, как из всего этого выбраться, ну не увольняться же? Ты начинаешь понимать то, о чем не хочешь говорить даже себе. Признаться себе в том, что ты как дурак, испытываешь невиданные чувства (невиданные, потому что другим словом, ты не можешь этого назвать). Тебя влечет. Это действительно терзания. Был бы свободен, проблем бы не было, особенно если это влечение взаимное.
  Отношения в твоей личной, семейной жизни, начинают разлаживаться, потому что ты не можешь с той же лучезарностью и открытостью смотреть на свою вторую половину. Ты не прогуливаешь, не болеешь, ты не можешь пропустить встречу, ты же лишен этого в выходные. Выходные вообще сводят тебя с ума. И когда-то наступает момент выставления точек, потому что, ну не можешь ты постоянно так жить. На одной из таких вечеринок, мы разговорились не о работе, мы говорили о влечение, о симпатии, признались в том, что нравимся друг другу. И вот когда все уже и так не трезвые сотрудники начинают собираться дальше, где-нибудь еще погудеть. Мы скрылись от общества, и уехали к ней. Я не хочу говорить о том, что было там. И вспоминать тоже не хочу. Мне кажется, что этого вообще не было, а если и было, то не со мной. Я уехал ночью, дорога до дома, дом, сон. А вот утром начались мучения. Перед женой, которая не заслуживала всего этого обмана и перед собой. Тогда и начинаешь думать, только после того как все свершилось, как будто бы мы так долго шли именно к этому. После отправки мертвой точки, это и есть начало чего-то нового, после этого ты можешь сказать, что это просто флирт. Тот день был больным, а еще он был выходным. Я не видел ту, которую хотел, но видел ту, которой было стыдно смотреть в глаза, да и не хотел. Мне кажется, что она догадывалась. Женщины вообще чувствуют то, что в прицепе знать не могут. У нее не было доказательств, но она спрашивала. Старалась обратить внимание на себя, и когда у нее не получилось, она решила поговорить, - так больше нельзя, сказала она. Я много думал, о том чего действительно хотел бы. Тогда я так и не признался в этом, слишком гнусной мне казалась эта правда, я не мог с ней так поступить, хотя поступил, но в глаза всего этого не смог.
  А влечение, почему-то не прекращалось. Было стыдно, чувствуешь себя как пятнадцати летний подросток, боишься, оглядываешься. Мы переписывались, сообщениями, пользовались услугами интернет общения на работе. В какой-то момент меня начала мучить совесть, нельзя было жить так, на двух женщин, разрываться между ними. Та другая требовала больше, чем я мог ей дать. Даже не знаю, с кого именно момента, люди чувствуют, что имеют право предъявлять какие-то требования. Хоть я и скучал по ней, тянулся, но она начала злоупотреблять нашими встречами, потом спустя время начала появляться некая недосказанность. Как будто мы оба чувствовали свою вину за случившееся, мы боялись. Что об этом станет известно на работе. Мы ездили несколько раз в командировки. Были гостинцы, случайные номера и тяжелое расставание после. Как-то все это затянулось, наверно тогда я понял, что полный осел, что я сам зашел в этот тупик. Выбор был не легким, даже не выбор, он то, как раз был очевиден, трудно было расстаться. С той, которая так притягивала вопреки моему пониманию. Она молодец, она поняла все раньше, чем я захотел все объяснить ей. Она поняла, что мы не сможем быть вместе и спасибо ей, что она не стала требовать от меня ничего. Мы расстались обоюдно. Она уволилась с работы, иногда приезжая, навещая сотрудников, друзей которых было много на работе, ну и меня, заскакивала на минутку, поглядеть.
  - Вот и все...
  Катя читала эту трогательную историю, как будто не о нем. Не о своем муже. Она была печальная, но красивая история, как из книжного романа и кинофильма, где даже хотелось пожалеть главного героя, и она бы так и сделала, если бы она не была частью этого рассказа. Она и была той, которой он не мог ничего сказать, посмотреть в глаза. Ту, которою предавал, та от которой уезжал. И та, к которой он вернулся. Она читала, думая о том, что она никогда бы об этом не узнала, с такой стороны. Если бы он рассказывал ей бы это лично, она бы не смогла его дослушать, услышать, понять. Она никогда бы не прониклась его чувствами, и все это было бы трогательно, если все-таки она не имела к этому никого отношения. Эй, было жалко его, читая все то, что он, как на исповеди рассказывал, она понимала, что ему было тяжело, что им тогда было тяжело. Она вспомнила, то тяжелое время их жизни. Она помнит, каким он был далеким, таким близким и далеким. Она догадывалась, что что-то не так, но он никогда не давал ей повода усомниться в искренности своих чувств. В том, что он их. Она будто вернулась в то время, мурашки шли по коже, сердце стучало очень быстро и не хотело верить, в то, что это не придумано, что это правда, просто очень жуткая. Как она хотела, лучше больную, но правду, всегда говорила она. Вот она твоя, правда - получи, сказала она сама себе.
  Дима - Ты молчишь... Мне это, не нравится, мне было нелегко все это рассказать. Ты первая, которой я вот так все с ходу выложил.
  Леля - Прости, я задумалась. Я тронута. Но почему ты не сказал об этом жене, когда она спрашивала? Почему соврал?
  Дима - Сейчас уже ничего не изменишь.... Тогда просто не смог, язык не повернулся сказать правду. Она была всегда настолько светлой для меня. Что не смог очернить. Да, и что бы я сказал, что изменил и все. Она бы не поняла.
  Леля - Если бы так же искренне, как и мне, то поняла бы, простила, может не сразу, но простила бы.
  - Катерина, Вы не заработались? Время рабочее истекло, - на нее смотрел Денис.
  - Да, да. Я собиралась заканчивать.
  Леля - Время кончилось, мне пора.
  Дима - Да, мне тоже напомнили, что рабочий день подошел к концу. С тобой время летит не заметно. Спасибо, что выслушала. Пока. До завтра.
  Леля - Спасибо, что поделился.
  Он выключил компьютер. Внутри было как-то не по себе.
  Катя, смотрела на потухший монитор, она была опустошенна изнутри.
  - Тебя подвести, не мог дозваться Денис.
  - Нет, спасибо, я хочу пройтись, Катя не поднимая взгляд, встала и начала одеваться.
  Она вышла с работы, медленной практически плетущейся походкой, она шла до остановки. Она пыталась все расставить все по своим местам, но события никак не хотели, складывается воедино. В голове звучало несколько четких мыслей, лидирующих над другими. Измена, боль, ложь, жалость, унижение. Она проходила мимо людей, ничего не видела, ноги шли сами, потому что знали куда идти. Она начала вспоминать его слова, его боль. Она никак не могла поверить, что ее Димка так тяжело переживал встречу, измену, потерю человека, который по глупым, невиданным ей обстоятельствам, оказался близок ему. Слово - измена, приобретало другой оттенок, она забывала о самой измене, она думала о его встречах, то, что он испытывал чувства. Она думала, почему он не ушел? Почему остался? Зачем?
  Она вспоминала тот период жизни. Когда он нервно проверял телефон, он боялся ее, она чувствовала это, от намеков и откровенных разговоров он отнекивался. А если и нет, то точно убеждал, - все у нас Катюшка хорошо. Фактов у нее не было, она еще тогда думала, а что если были бы? Лучше это или нет? Тогда она твердо решила, что лучше знать правду, чем не знать. Жить во лжи, в неведение хуже, чем думать, что все хорошо, а на самом деле верить человеку, который из-за дня в день предает тебя.
  Она дошла до остановки, ее там не было, она была где-то далеко, но не там. Она села на лавку, под крышей автобусной остановки. Она впервые не любовалась, прекрасной погодой, ласковым солнышком. Она смотрела на проезжающие мимо маршрутки, но она не останавливала их, она не вспоминала о том, что дома еще ждет еще один человечек, которому она не безразлична. Она не хотела домой. К остановке подошла Ольга Валерьевна, она смотрела на нее, взгляд Кати был "в никуда". Она пыталась понять, что с ней. Женщина не смогла остаться безучастной, она остановилась и села рядом с ней.
  - Катюша, начала она. С тобой все хорошо? Вижу, что нет. Я даже не спрашиваю, могу ли я помочь тебе, ты все равно ответишь, - нет.
  Катя молчала.
  - Я просто посижу с тобой.
  Они сидели, молча долго, их видели проходящие мимо сотрудники. Кто-то шел пешком, кто-то прыгал в транспорт и уезжал. Никто не решался подходить, Катя казалась отрешенной, пустой. Она сама нарушила тишину. - Надо ехать домой, наконец-то сказала она вслух
  - Надо Катенька, надо. Даже когда не хочется. Все пройдет, наступит другой день.
  - Да, обязательно.
  - Людям Катюша свойственно уставать, переживать. Ты еще молодая и столько всего у тебя впереди. Ты просто устала, но это пройдет.
  Катя взглянула на женщину, она казалась ей усталой, но с блеском в глазах, не молодой, но мудрой. Та, ответила ей улыбкой. И Катя спросила - Вы счастливы?
  Ольга Валерьевна вздохнула, как полагалось, перед трудным ответом на вопрос.
  - Счастлива, конечно же, счастлива. Жизнь у меня была интересная и счастливая. Всякое в ней бывало, но чувство счастья было всегда, даже в самые не легкие, трудные минуты жизни. Самое главное чтоб люди, которые идут с тобой по жизни, были хорошие, чтоб не скучно с ними идти было. У меня вот Катюша внук, должен через две недели родиться, долгожданный, вот это счастье! Сын никак не хотел жениться. И это правильно, надо точно убедиться, что это она, твоя. Это ведь на всю жизнь. Человеку очень нужно, чтоб рядом кто-то был. По-другому просто не может быть. Одному тяжело идти по жизни, а вот если верный друг с тобою, это все меняет, ничего не страшно, в этой жизни. Ни бедность, ни беды. Мы с моим Витей много всего пережили, и до сих пор счастливы.
   - Как вам это удалось? Катя смотрела на нее, как на спасательный круг, как будто она знала, секрет, счастливой семейной жизни.
  - Ну, в этом нет ничего сложного. Терпение, понимание, уважение и труд, который как ты знаешь, все перетрут. Прощать надо уметь. В жизни все бывает, мелкие и большие ссоры, неприятности и случайности, ошибки, укоры. И если все помнить, то не дойти до конца вместе. Семья это тоже работа, и не малая это заслуга лежит на женских плечах. На мужских конечно тоже. Но вот на женских, мудрее надо быть. Это со временем придет. Она помолчала и продолжила.
  - Нам молодым было нелегко. Жизнь тогда была, хорошая, но много требований было. Жили мы с родителями. Тогда ведь нужно сначала было на заводе, много лет проработать, квартиру не давали, молодым семьям. Хотя сейчас их молодым вообще не дают. Так вот, это вечная проблема, родителей и детей. Родители тогда были строгие, хотели, чтоб жили мы только так, как они того хотят, и наш строй. Нашего мнения никто не спрашивал. Любовь у нас сильная была, но дети у нас никак не получались, тогда родители мужа, от боязни, наверное, остаться без внуков, начали настраивать моего мужа против меня. Это сейчас всем известно, что в этом виноваты, могут быть оба партнера, как мужчина, так и женщина. А тогда все это приписывалось только женщинам. Она не может родить, не годная значит. Ох, нелегко мне было, но муж всегда был на моей стороне, он говорил, - не время еще. Всегда меня поддерживал, оберегал. Мы мечтали о том, чтоб переехать, и когда нам дали квартиру, у нас сразу все получилось. Сколько радости, сколько счастья мы испытали. Я порхала словно бабочка, муж меня на руках носил. Родители его подобрели. Ребенок у нас желанный был. Мы всю душу в него вкладывали, всю любовь. Нам говорили, что мы балуем его, что ничего хорошего из него не вырастит, а мы не могли по-другому, он был единственным и очень любимым. Знаешь, Катюша жизнь иногда такие сюрпризы преподносит, не знаешь радоваться или плакать. Мишка рос быстро, мы и не заметили, как время пролетело. Нам все казалось, что мы молоды, а оказалось, что это он молодой, а мы уже нет. Мне с Витей очень повезло, заботливей, и добрей я не встречала. За любовь Катерина бороться надо, войной идти, если есть она, то надо бороться. Нас и рассорить хотели, то родители, то подруги. Это зависть называется. Но мы оказались умней, мудрей и терпеливей к этой жизни, надо с улыбкой смотреть на все ее тяготы. Люди разные бывают. А вот чувства крепкие, не так часто встречаются, особенно если, как говорят, - очень они подходят друг другу, идеальная пара. На самом деле они просто слышат друг друга и прислушиваются. Они не эгоисты, они хотят своей половине приятное сделать. Ты где-нибудь встречала счастливых эгоистов? Правильно, не отвечай, их нет. Потому что человек по-настоящему испытывает счастье, когда отдает, а не берет. Вот тогда они и становятся идеальной парой. Вот Людка наша, например. Она же двух мужей увела из семьи, и ничего. А говорили на чужом горе, счастья не построишь, может достроить, она его не смогла, уж очень ей характер, кричащий ее мешает. Но счастлива она была, от одного даже сын остался. Трудно ей с мужиками уживаться, ей же надо все и сразу. И она должна быть всегда главной и все решать, командовать ей ими хочется, а вот не любят этого мужчины, но может, есть такие которым это нужно, но такие Людке не нужны. Мужчины не очень любят когда все за них делают, что-то и им надо оставлять, а то не чувствуют они себя мужчинами.
  Женщина улыбнулась, вспомнив историю, и заговорила. - У меня в молодости, ну тогда когда мы еще с родителями жили. Была соседка по площадке. Так вот ей все говорили, что она молиться должна на своего мужа. Он ее боготворил, настолько обожал и возвышал, что ничегошеньки не давал делать. Она с работы придет, ужин готов, посуду помоет, постирает, погладит. В выходные так квартиру уберет, что не каждая хозяйка смогла бы. Ну, вообще не муж, а золото. Но в один прекрасный день он приходит домой, а ее нет, не ее, не вещей. Сбежала Лидочка от него, не выдержала и сбежала. На развод подала, он ее тогда только на суде и увидел. Тогда ведь сразу не разводили, поживите, попробуйте, у Вас все получиться, Вы же молодые, подумаешь, готовит. Женщина Вы еще и не довольны. А она говорит, он же мне ничего делать не дает. Ну, она все равно осталась непреклонна, так и развели их. Я знала, что она с другим быстро сошлась и больше не разводилась. Так вот это все к тому, что и мужчинам и женщинам, нужно чувствовать себя нужными. Получать удовольствие от семейной жизни, а то если нет, то зачем же такая жизнь....
  Они сидели молча. Катя понимала, что и терпение нужно и забота. И все это вроде было у них. Но что-то изменилось, улетело что-то такое невидимое, неосязаемое, но очень нужное. Она поняла, когда это произошло. Что муж изменил свои чувства. И теперь ей хочется, или вернуть все как было, чтоб с той же любовью и проникновенностью он смотрел на меня, чтоб так же восхищался и дорожил мной. Или уже не нужно всего этого, думала она. Как можно простить то, что он сделал? Когда узнаешь, что тебя предали, становится очень тяжело дышать. Места найти себе не можешь, не веришь, что это тебя променяли, тебе изменили, предали. Ощущение растоптанности выжигало душу изнутри. Она думала, о том, что теперь, когда я знаю правду, хотела бы я ее знать? Хотела. Определенно хотела. Все стало ясно и понятно, и так беззвучно. Нужен ли мне этот человек, который променял меня на другую, который забывал обо мне, чтоб уехать к другой. Который смотрел на меня, говорил со мной, а думал о другой.
  - Девочка моя, тебе, что-то совсем, не хорошо, ты бледная какая то, что случилось то?
  Ей хотелось снять с себя весть этот груз, мешающий ей двигаться дальше, но ее останавливала, тайна близкого и любимого человека, не могла она о нем говорить плохо, не смотря на то, что он сделал. Ей хотелось кричать и плакать, но она просто начала тихо шептать.
  - Я хочу, чтоб в семье все хорошо было, чтоб муж меня любил, я-то его очень люблю. У нее потекли слезы.
   - С чего ты взяла, что он тебя не любит? Вы прекрасная пара. Он любит тебя.
  Ольга Валерьевна никогда не видела ее мужа, но по словам Кати в не рабочих беседах, он был наилучшим мужем. Она пыталась утешить ее, но не знала, за что надо цепляться, в чем именно причина.
  - Он любит меня, но я хочу, чтоб как раньше и только меня и никого больше!
  - Все ясно. Ольга Валерьевна подвинулась поближе к собеседнице, обняла ее за плечо. Катюша, такая любовь как когда-то была, не всегда может остаться такой как когда-то. Она все такая же, разве что не переливается, как говорила моя мама, ну не может она всю жизнь сверкать, да поблескивать.
  - А я хочу, что она сверкала, что она была яркой, недавно еще была, а сейчас не может? Мы десять лет живем, и все было прекрасно.... Катя замолчала, закрыла лицо руками и заплакала.
  - Я уверенна, что он тебя любит сильней всех на свете. Что нет такой другой, которую он смог бы так любить, как тебя. Ты для него всегда будешь единственной.
  Она вытерла лицо руками. Слова Ольги Валерьевны внушали доверие, ее мягкий проникновенный тон, действовал как гипноз, все хорошо, так было и будет. Она достала зеркальце из сумочки, начав присматриваться. Не видно ли следов слез? Никто не должен знать, что она плакала. Она встала.
  - Спасибо Вам, Вы уж извините меня. Что позволила себе так раскиснуть. Она вышла к дороге, не дожидаясь ответа, вытянула руку, маршрутка остановилась. Она обернулась, благодарно кивнула в сторону недавней собеседницы. Села и уехала.
  
  Около дома, она встала, вспоминая нужно ли было ей зайти в магазин, не вспомнив ничего важного, она отправилась в сторону дома. По дороге к дому ей сбил прохожий. Самый обычный опаздывающий прохожий. Люди опаздывали, они даже вечером опаздывают, но что случится, если кто-то немножко опоздает? Ну почему человек, который никогда себе не позволяющей такой оплошности, должен нестись сломя голову, сбивая всех и вся, на своем пути, чтоб просто не опоздать. И с вытянутым языком на шее, с непрекращающейся одышкой, он скажет, - я очень старался не опоздать. В след он крикнул ей, - извините, я очень спешу. Это я заметила, хорошо, что хоть извинился. Она увидела, что на асфальте осталась лежать книга, обернутая в обложку, бережно и аккуратно. Наверно кому-то эта книга дорога, она обернулась вслед прохожему, он нервно дергался у светофора, в ожидание зеленого цвета. Она крикнула, - книга, высоко поднимая и показывая ее ему, он обернулся, загорелся зеленый цвет для пешеходов. Он прокричал, - оставьте ее себе, Вам она сейчас нужнее. И убежал, скрылся от ее глаз. Она долго стояла, смотрела ему в след, интересно, куда он так опаздывает, что не захотел забирать, явно дорогой ему экземпляр книги. Подходя к дому, она рассматривала обложку, когда-то бордового цвета, но со временем выцветшей и потертой годами, она вытирала ее от мокрого, не высохшего асфальта.
  
  * * *
  
  Она ехала в лифте забыв, что книга упала, она прижимала ее к себе. Открыв ключами дверь, к ней никто не вышел, никто ее не встречал, она увидела записку от дочери, они ушли с папой. Она сняла обувь, упала в кресло, открыла книгу и погрузилась в нее. Это было что-то непонятное. Книга была пропитана древностью, она блистала афоризмами, учениями, мудростями. Катя сразу отметила индийские учения, она еще раз оглядела обложку книги и начала читать.
  
  Бойся опасности, пока её нет; когда же опасность пришла, не бойся, а борись с ней
  Безумный утешается прошедшим, слабоумный - будущим, умный - настоящим.
  Не было, нет и не будет человека, достойного одного лишь осуждения или одной лишь похвалы.
  Кто не отвечает гневом на гнев, спасает обоих - и себя и другого.
  
  В ней было так много всего, что не листать было трудно. Дальше шли маленькие рассказы с невероятным концом и замыслом. Она пыталась понять, что это за книга, какого года ее издание, кто ее написал?
  Она читала страницу, за страницей, интерес только увеличивался, вся полнота содержания передавалось, пронизывала ее, она ощущала какую-то близость с книгой. Необходимость в том то, что она читала, как будто эта книга попала к ней в очень нужный момент. Как будто она держала ее в руках не случайно. Книга была маленькой, аккуратной, страницы ее были пропитаны, зачитанностью. Как будто она тысячи первый человек, аккуратно переворачивающий страницы этот маленькой, но такой мудрой книги. Катя читала ее быстро, проглатывая страницу, за страницей. Смысл всего казался, так близок, ощутим. Его оставалось только достать и развернуть. Она прочитала, что жизни людей пишутся в книге, что книга помогает тому, кто хочет, чтоб ему помогли. Что люди если захотят всегда найдут нужный ответ, если не пропускать увиденного и услышанного. Что природа, небо, и все живое вокруг всегда будет помогать тем, кто хочет жить и не боится жить. Что все связанно, стоит лишь связать. Что можно все увидеть, если открыть глаза. Что выбор есть, надо только выбирать. Что люди часто выбирают не так как хотят, что боятся жить, так как хотят. И выбирают так, чтоб угодить кому-то, но не себе. И что потом сожаления бессмысленны...
  Все казалось таким простым, знакомым, на слуху. Надо было только научиться этому. Но не всегда и не у всех это получится. Что желание должно быть - велико, стремление - безгранично, сердце - открыто. Дальше следовала история. Красивая, старая история. Мы имели право судить, и думать, как сделал бы ты. Как в одной индийской деревне произошел случай, который стал легендой.
  
  В деревне жили две сестры и два брата. Старший брат был влюблен в младшую сестру. А младший брат в старшую сестру, а сестры любили их, но только наоборот. Любовь их была сильная, но безответная. Страстная и больная. И каждый раз, когда встречались они по дороге к храму, сердца их содрогались от близости и невозможности быть рядом. Они страдали и мучились, понимая, что никогда не один из них не сможет быть счастлив. И пошла младшая сестра к горам, села и заплакала, ее слезы касались земли плодородной, проникая в самое ее сердце. И были они настолько больными, что на этом месте взросло дерево. А на макушке дерева был камень, ровный ограненный в форме сердца. Она смотрела на дерево не понимая, что ей делать с ним и тогда она взмолилась. Боги за что вы посылаете мне испытания, которые я не могу выдержать? Но ей никто не ответил. Она спустилась к подножью горы, к океану и стала просить. О прекрасные воды, царица воды. Помоги мне и спаси меня. И вода ей ответила. Я помогу тебе. Принеси мне, тот камень, который остался там, на горе, на том высоком дереве. Который вырос из твоих мук, из твоих слез и мучений. Брось в мои воды. Девушка спросила, - тогда я буду счастлива? Царица ответила ей, что счастлива будет ее сестра, которая получит все-таки любовь своего возлюбленного, который так страдает по тебе. И как только она обретет свое счастье, тебя полюбит младший брат, но ты его никогда не сможешь полюбить его. Девушка села на колени и стала горько плакать. О сильные и прекрасные воды, за что мне такие страдания, за что я обречена на безответную любовь и невозможность быть с любимым. Как я смогу смотреть на его счастье? И воды ответили ей, но ведь счастлива будет твоя сестра. Выбирай, или пусть все остается, так как есть, или ты сделаешь счастливыми их. Долго она сидела около воды и смотрела на закат, потом шла она по дороге к любимому, чтоб хоть ненадолго на него посмотреть. И увидела она его, подошла к нему и говорит, - знаю я, что не любишь меня, что любишь сестру мою, но я хочу, чтоб ты был счастлив. И я сделаю так, что все Вы были счастливы. А он ей отвечает, - мне ничего не нужно кроме взгляда твоего, кроме улыбки твоей, мне хватит этого мига. Чтоб жить и всю оставшеюся жизнь, вспоминая тебя, твой голос, твой запах, твою нежность. Как же так говорит она, ведь ты же любишь сестру мою? - Нет, я люблю тебя, отвечает он ей. Но мой брат любит твою сестру. Девушка говорит, - этого не может быть. Моя сестра любит твоего брата. Как получилось так? Он отвечает ей, - когда сгорел наш дом, и ничего не осталось и никого кто смог бы нас поднять на ноги и утешить. Мой старший брат пришел к прекрасным водам у подножья горы и спросил, - за что Вы боги посылаете те испытания, которые мне не выдержать? А воды ему ответили, - это жизнь преподносит тебе испытание, которое тебе предстоит выдержать, когда сердце твое тронет нежное, но безответное чувство, сестер, которые живут не далеко от тебя. От его страданий, около воды выросло прекрасное дерево, на его макушке возвышалось хрустальное, прозрачное сердце, вода попросила его отнести на гору, в карстовою пещеру, в замен на его счастье. Но брат испугался, забрав сердце с собой. Девушка рассказала свою историю возлюбленному и пошли они домой к брату, забрать сердце. Собрались они вчетвером, и пошли к горам, младшая сестра сорвала сердце с дерева, которое выросло из ее слез и мук. Пришли они к водам все вместе и говорят, - о прекрасные воды, за что Вы нас мучили так, когда мы могли быть давно счастливы? А воды отвечают, - Вы будете счастливы всю оставшеюся жизнь. И ни что больше так не омрачит Ваши сердца как вымышленная, безответная любовь. Это было испытание Вам. Но теперь Вы будете, ценить Вашу любовь, и оберегать ее как никто другой. Что досталась она Вам не просто и поэтому ценней Вам будет, чем любое золото на свете. И поскольку одна из Вас была готова пожертвовать своим счастьем ради другой. То я дарю Вам безмятежность, и вечную любовь с жизнью и за ее пределами.
  А еще прекрасные воды рассказали, что они протекают там тысячелетиями и не могут испытать чувство счастья, что красивые горы, которые смотрят на нее, из-за дня в день влюблены в нее, и любовь их взаимная. Но только иногда когда случаются приливы, они могут коснуться друг друга. И это испытание выпало им на вечность, пока существует воздух и жизнь. Что не было у них сердец, пока от человеческой боли, они не выросли. И что они хотели бы обменяться ими, чтоб жить, так как живут все влюбленные. И старший брат отнес в горы, в карстовою пещеру, хрустальное, прозрачное сердце, и горы приняли его. И выросли в пещере сталактиты и сталагмиты. А младшая сестра кинула в прекрасные воды, каменное ровное, ограненное сердце и вода приняла его. И выросли в воде новые горы, пещеры и впадины. И когда солнце начало спускаться в воду, они увидели красоту, не виданною до этого. Как горы на мгновенье соединились с водами, и часть гор осталась там, в знак любви их. И теперь воды омывают горы, наполняя пещеры, а горы живут в морях, украшая их. И первый раз горы содрогались, рассказывая влюбленным что, - люди, только тогда ценят истинные чувства, когда достаются они с трудом. И что только испытания помогают людям, почувствовать вкус к жизни и истинное наслаждение от нее. Они ушли, и были счастливы до конца дней своих и за пределами их. И ценили они то, что подарили им, как никто другой, и дорожили тем, что есть у них, как никто другой.
  
  Катерина закрыла книгу, под настоящим чувства спокойствия, умиротворения. Ее коснулось что-то прекрасное, невидимое. Как будто ей выпало испытание сражаться с чем-то извне. Что только вот сейчас она осознает весь вкус счастья и любви. Что только сейчас она начала понимать, что жизнь еще впереди и что все еще возможно. Она вспомнила все то, что еще жгло и ранило, но уже не таким острым ножом вскрывающим грудь, еще жгло, но не сжигало изнутри.
  Она встала, пытаясь собрать мысли во что единое, целое. Она вспоминала того прохожего, который в спешке обронил эту книгу, которая принесла освобождение. Куда он так спешил? На встречу чему или кому? Что понял он, когда ее прочитал? Куда он нес ее? Почему оставил ее? Или она сделала свое дело, и он оставил ее мне, чтоб она помогла мне так же как ему? Вопросов было больше, чем ответов, она посмотрела на время, не веря в то, что это с ней. Время приближалось к дести часам, она засиделась, зачиталась и задумалась. А еще она поняла, что ничего сделать не успела, если не считать время, потраченное на познание себя, с пользой. Но ни ужина, и ничего больше она не сделала. Но для кого? Дома ни кого не было, где они? И как только она прошла на кухню, в дом ворвались муж и дочь, довольные и в хорошем настроении. - Мамочка, ты не поверишь, мы засиделись у тети Иры, с щенками играли. Они чудесные, просто прелестные, маленькие, но уже послушные. Папа стоял в дверях, смотря на дочь, которая без остановки рассказывала о плюшевых созданиях. Муж и жена смотрели друг на друга, они без слов говорили с друг другом. Все было так ясно, так понятно. Их энергетика пронизывала током. У Димы от вновь обостренного чувства вины которое всплыло по вине случайной собеседницы, которая совершенно случайно стала близким, но не знакомым другом. И вроде бы стало даже легче от вынесенного наружу.
  Большое чувство охватывало его к жене. К такой родной, любимой, чуткой. Она смотрела на него, в глазах ее стояли незаметные слезы, которые усилием воли, она старалась контролировать. От почти потери любимого человека, от обиды, которую он ей причинил, пусть не сейчас, тогда. Но только боль не становилась от этого меньше. И только сейчас она начала понимать, как сильно она любит этого человека. И что как бы ей не хотелось в этом признаваться, в ней все горело, но она не представляла себя без него. Она думала о том что, она, зная точно его историю, и мысленно старается его простить. Это было испытание, для него, для меня, мысленно повторяла она.
  
  * * *
  
  Новый день. Каждый новый день, должен быть лучше. Каждый плохой день должен быть забыт. Чтоб на чаше весов, всегда перевешивали только хорошие дни, хорошие воспоминания. Они собирались на работу, как обычно, как в любой другой день. Только дом изменился. Он стал чувствительным, теплым.
  Она шла на работу. Походка ее была легкой и беззаботной. Она выспалась. Она думала, что не уснет вообще. Но она спала как в детстве, у нее было такой же ощущение, как когда-то давным-давно она просыпалась от ласковых маминых рук.
  Она думала, что книга ей попалась не просто так, что она попала в нужные руки, которым было необходимо, все понять, взвесить, переоценить. Ей казалось, что все как белый день, ясно и понятно. Что только после прочтения сильно производящей впечатление книги, остается такое ощущение, легкости. Как будто ее высушенную, пустую, наполнили.
  На работе все казалось таким простым, спокойным, кроме беспокоящихся глаз за нее, Ольги Валерьевны. Она при любом удобном случае, пыталась кивнуть, подбодрить. Катя даже решила, вызвать ее из кабинета, чтоб развеять все ее сомнения, о не сложившейся жизни коллеги. Но та все поняла без слов, и больше не беспокоила сослуживицу, недвусмысленными задержками глаз на ее персоне. Она не могла понять для себя только одного, стоит ли ей даже продолжать переписываться со своим мужем? Как сможет она так с ним поступить, пропав без объяснений? И стоит, а главное как сообщить ему об их общение? На эти вопросы не находилось ответов, их она оставила на потом, в силу своей занятости на работе.
  Она оставила все как есть, когда придет время все решиться само собой, только чувство вины находилось где-то рядом, став ее тенью. Она отгоняла ее прочь не в силах разобраться с собой. Прошла еще одна неделя в переписке приятной и опасной. Истории были интересные, жизнь наполненной, семья любящей. Ей хотелось сохранить, это зыбкое чувство покоя и безмятежности. Если бы только не это проклятое чувство вины, которое скреблось в ней. По уходу с работы, она размышляла о случившимся. Что муж тоже долго хранил тайну, по сути, о которой она не знает до сих пор, что и она тоже имеет право на это. И то, что она узнала обо всем, просто случайность. Что он бы так никогда ей не рассказал, хотя душевные терзания его были велики, и что как ни трудно ему было освободиться от оков, в которые он угодил, он все равно молчал, хотел рассказать, но молчал.
  Но мысль о том, что она ничуть не лучше его, что она начала переписку, в которой увязли две побитые, но влюбленные души, ходила за ней по пятам. Размышляя она думала, что играть ей интересно и что чувства к любимому, стали иными, более крепкими, выдержанными. А то, что он не знает об этом, это же ничего не меняет, я тоже была обманута, но он смог полюбить меня заново, он учился находить во мне новые качества, заново радовался моей улыбке. Так и я учусь любить того, которого казалось, люблю. Узнаю того, которого казалось, знаю. Понимаю и прощаю того, которого всегда думала, что пойму и прощу. Мысли были четкие, ясные, но где-то в самом ядре души, которая так ненавидела ложь, твердила ей, что это всего лишь прикрытие.
  
  Она приходила домой, и ей было так уютно, в нем, что все пропадало, и все терзания отступали. В выходные она даже не вспоминала, что живет двумя жизнями, что одна не ее. Были встречи друзей, был отдых, покупки, и просто время для того чтоб семья могла радоваться тому, что вместе. Они приходили домой вечером, влюбленные и веселые. Они уделяли друг другу столько времени и внимания, что никто не мог из них припомнить, когда такое было и что послужило тому виной, что мир в доме восторжествовал, над угрюмостью, обидами и молчанием. Дима, по-другому смотрел на жену. Леля, учила его, отношениям, она была моложе его, но она так тонко чувствовала грань сказанного ученья, что никогда не переступала за рамки, тех дел, в которые просто не прилично было заходить посторонним, он был благодарен ей за это. Он открывался ей сам, как того требует время и этикет времени, первому встречному собеседнику не расскажешь всего, а вот новому терпеливому, умному другу.... Постепенно он впускал ее. Спустя десять лет, семья была счастлива как когда-то. И даже дочь заметила их сплоченность. Она подшучивала над ними, когда они обнимались и целовались, называя их молодыми. - А мы и есть молодые, говорили родители. - Не смешите меня, тоже мне молодые, Вам уже за тридцать. Они смеялись.
  В такой же обычный день, четверг Дима пришел домой, сказав, что у него будет командировка, что уезжает он завтра. Что они не встретятся после работы. Что он не застанет ее дома. Что уедет на все выходные, но в понедельник вернется. Катя было расстроена.
  - Я думала у нас были планы на выходные. Как же так?
  - Знаю, но я узнал об этом, когда уже закончил работу, выключил компьютер, собрался домой.
  - Я не хочу, чтоб ты уезжал. Она по-детски опустила глаза вниз, вытирая руки об фартук.
  Он подошел к ней со спины, обнял ее, пропустив руки через ее руки, проскользнув по бедрам, обнял за живот, целовал ее в шею. Она сопела, дулась, но было приятно.
  - Я не хочу уезжать от тебя, но надо. Все будет хорошо, я вернусь через два дня.
  - Да, но эти два дня, будут выходными, когда мы могли.... Она вздохнула, замолчала. Остановив сама себя на половине предложения. Она понимала, что есть обстоятельства, которые иногда мешают. Что это надо просто принять, и что ругаться и обижаться не стоит. Ведь все так гармонично, что нарушать идиллию обидами, всплесками эмоций не стоит. Но ей так не хотелось его отпускать...
  - Сегодня звонили родители, они хотят забрать Вику на выходные на дачу, если ты конечно не против, и совсем у меня не загрустишь тут одна? Он сел на стул, в ожидание ответа.
  - Хорошо, раз уже они сезон открыли. Да, и Вика давно просится, пусть отдохнет. Она читала в его глазах волнение. - Ну не переживай ты так за меня, не зачахну я тут, все будет нормально.
  - Я приеду домой раньше, Вика дома будет меня ждать, я отвезу ее на дачу и поеду. Ты ее в воскресенье заберешь. Ну, договоритесь, телефоны есть, так что думаю за это точно можно не переживать.
  - Договоримся. Значит, сегодня мы вместе, завтра буду одна. Ну, давай порадуем себя хорошим, семейным ужином. У меня почти все готово, открывай вино, будем садиться.
  - Вино, так вино. Он ловко справлялся с бутылкой. Достал бокалы, разлил вино.
  - Вика, давай за стол, ужинать.
  - Мы готовы, они сидели за столом, в ожидание ужина, ну хвались, что там у нас сегодня.
  - Курочка, но довольно аппетитная. Она открыла крышку блюда, которое подносила к столу, по торжественно - семейным застольям
  - Пар-ам, налетайте.
  - Выглядит изумительно, давайте пробовать. Дима с легкостью начал разделывать курицу, как глава семейства, накладывая по тарелкам порционные кусочки.
  Семья ужинала. Они говорили, смеялись. Вика рассказывала о школе, о ее достижениях. Она гордилась спортивными занятиями, которые ей давались с легкостью. Она рассказывала насколько стали интересными уроки английского, как учительница погружает своих учеников в мир Англии. - Это настолько захватывающее, Вы даже не представляете. Мы весь урок просидели с открытыми ртами, никто даже не осмелился шептаться. Учительница меня хвалит, говорит, что я молодец, у меня хорошее произношение, и все схватываю на лету. - Я сказала, что это наверно наследственное, от бабушки. И что я буду как она переводчиком.
  - О, дорогая, я бы этого не хотела
  - Почему мам? Я бы смогла ездить по миру, переводить, ну что там понадобится, то и буду переводить. Это же так интересно.
  - Потому что, это тяжелая работа
  - Ну, если на то пошло, сейчас очень трудно найти не тяжелою, но интересную работу. Современную, да чтоб еще денег приносила и удовольствие. Добавил Дима, глядя на жену, - вырастит, сама решит, правда?
  - Несомненно, но все-таки, я думаю, что это не самая интересная работа на свете. Тем более, я знаю эту работу изнутри, изнанку так сказать. Понимаешь Вика, моя мама и папа тоже, они были переводчиками. Она очень трудилась, старалась, часто ездила в командировки, я ее редко видела. В детстве хотелось этого чаще. Мне ее не хватало. - Я не хотела пойти по ее стопам. Если бы я была сейчас переводчиком, ты меня тоже редко видела. Ты бы этого хотела?
  - Нет мамуль. Но сейчас все не так как было раньше. И у меня пока нет детей.
  - Вика, милая, сейчас многое изменилось, но работа всегда требует отдачи, а то, что пока у тебя пока нет детей, это не отговорка. Если ты сейчас выберешь себе эту профессию и посветишь сейчас все свое время только этому развитию, то потом назад пути не будет. Да, у тебя будет престижная работа, и многое другое, о чем ты говорила. Но семья у тебя тоже будет, это неизбежно, только профессию ты к тому времени не поменяешь. Пойми милая, я совершенно не против изучения языка, я очень за. Знание языка всегда потребуется на работе, знание его только приветствуется, я просто не хотела бы, что бы ты сейчас так твердо принимала решение о профессии переводчика.
  - Не переживай дорогая, она всего лишь высказала предположение о своем будущем. Дима положил свою руку на руку жены, будто успокаивая, зная о ее отношение к этой профессии.
  - Спасибо папочка. Да мам, я совершенно не хотела этого сказать, что это точно. Я просто говорю, что меня хвалит учительница, и что хотелось бы, ну когда-нибудь потом об этом подумать.
   Вика попросила налить ей еще сока, Катя встала из-за стола, чтоб налить еще сока дочке. - Как ты относишься к тому, что папа тебя завтра отвезет в гости к бабушке и дедушке?
  - Хорошо мамочка, я соскучилась по ним.
  - Я приеду к Вам в воскресенье, жаль, что завтра мы не увидимся
  - Ничего мамуль не расстраивайся, пару дней и мы опять вместе
  Они улыбались. Катя увела беседу в другое русло, что бы ни расстраивать не себя, не дочь. Ей не очень-то вообще хотелось говорить о том, что несло столько воспоминаний из детства. Дима начал саркастически говорить с дочкой, еле, еле сдерживай смех. Он подначивал дочь разговорами о работе. - Ну, что все школьная пора закончилась, скоро деньги пойдешь зарабатывать. Ага, а ты как хотела, все с нами жить? Нет, говорят, что пора, значит, скоро пойдешь на работу.
  Катя уже мыла посуду находясь в своих раздумьях, когда муж и дочь побежали в комнату. На последнем слове папа ринулся за дочкой, и та пустилась, от него смеясь в комнату, предугадывая о том, что ее завалят на диван, и будут мучить и щекотать.
  
  Дима боготворил свою дочь. Даже почти, уже в подростковом периоде она оставалась для него маленькой. Ей уже скоро десять, но в это никак не верилось, он совсем недавно нянчил ее на руках, купал в маленькой ванночке. Как быстро пролетело время. Еще совсем недавно они с женой не могли нарадоваться на маленький комочек, завернутый в пеленки. Он не хотел, чтоб она вырастала, по-отцовски, не желая выпускать ее из дома. Не верилось в то, что она вообще, когда-то выйдет замуж и оставит их дом. Если Кате не нравился разговор о выбранной профессии, то Дима начинал ерзать, когда жена говорила о скором потомстве единственной дочери. Этот разговор ему казался заблаговременным и тучным.
  У Вики с папой всегда находилось время для друг друга, она любила, когда папа гулял с ней, когда он проверял уроки. Она обожала зимние прогулки с папой. Он был самым активным из всех пап на площадках и на горке. Он строил самых лучших снеговиков, он придумывал самые веселые игры, втягивая всех со двора, разбивал детей на команды, они стреляли снежками, строили за приз лучший зимний замок. И каждый мальчишка хотел быть в его команде. А с каким восторгом они катались со снежных горок, тогда Вика думала о том, как сильно ей повезло с папой. Он всегда чувствовал себя молодым, и легко вливался в компанию друзей, играющих в снежки, во дворе. Вика задирала нос, и говорила, - это мой папа. Не любила она - футбол. Когда она заходила в комнату, видя, как папа, смотрит футбол, все становилось ясно, что бесполезно сейчас его о чем-то спрашивать. Он не раз с ней обсуждал этот вопрос, что у всех могут быть какие либо увлечения. Что это в полнее нормально, когда люди чем-то заинтересованы. - Вот ты ходишь в художественную школу, объяснял он ей, тебе же нравится. Когда ты рисуешь дома, никому в голову не придет тебя отвлекать. И мы с мамой не обижаемся на тебя. - Я знаю, Вика смотрела вниз, понимаю, но почему-то мне хочется, чтоб ты всегда мог немного побыть со мной, когда этого хочется. - Ну, зато честно. Он ее обнимал, понимая, что это еще ребенок, которому просто все так же хочется тепла и немного заботы.
  Катя не могла нарадоваться на их идиллию в отношениях. Иногда она даже ревновала, когда они секретничали, не желая рассказывать ей то о чем шептались. - Не обижайся мам, у всех есть секреты, у нас с тобой свои, а с папой свои. Дима толкал ее в бок, улыбаясь. Катя точно знала, чьи это слова. Глядя на мужа, она понимала, что довольнее его просто не бывает. Он гордился собой и своей игрой, в которой были вовлечены все, да еще так, как он это задумал. Она знала, что он будет хорошим отцом, но и не могла предположить, что настолько. Она очень трепетно относилась к дочери. Она, понимая ее с первого взгляда, с первого жеста, они по-девичьи, делились самым ценным, с друг другом. И Катя вкладывала всю душу, в любимую ей дочь. Но то, что они имели с папой, не было ни у кого. Ей казалось, что они одно целое, что Вика его продолжение в юбке. Что у них есть, что-то не ведомое никому. Какой-то шар, который светиться только для них, когда они вдвоем. Ей было приятно, что папа проявляет такую заботу о дочери, что никому из них не в тягость, а просто за чистую радость проведенного время с вместе.
   Когда, наконец, все угомонились, и в квартире наступила тишина, дающая понять о приближение сна. Дима начал приближаться к жене, заигрывая с ней и целуя. Они были настолько рядом, что ближе просто не возможно. Их тянуло к друг другу не видимыми нитями, и они с легкостью отдавались этому сладкому чувству. Оно их захватывало, притягивало и уносило. Они упали на кровать, отдаваясь друг другу. Отдаваясь любви, нежности, трепетности, которая исходила от них и наполняла комнату.
  Они засыпали с улыбками на лицах, проведенное время вместе, сближало их и заставляло вернуться к той идиллии, которую они потеряли, упустили. Они были обычными людьми, которые боролись за свое счастье и право на любовь и семейное тепло. У них были ошибки, промахи, падения, они знали об этом. Каждый из них думал о тех жертвах, которое они принесли и готовы принести еще, только бы сохранить этот чуткий, нежный и нужный мирок, в котором так уютно и тепло. В мире для двоих, в котором хотелось жить, а не проживать.
  Утром чересчур улыбчивые родители, собирались на работу. Мама в впопыхах собирала все самое не обходимое дочке на дачу, теплые вещи, любимые книги, мольберт. - Ты когда доберешься до дачи, обязательно позвони, чтоб я не волновалась, хорошо?
  - Не волнуйся мамочка, все будет хорошо, позвоню обязательно. И вообще ты зря переживаешь, меня же папа везет, а не дедушка.
  - Если б тебя вез дедушка, я бы позвонила тебе сама, раз пять не меньше...
  Утренняя трапеза была скорой, и за нехватки времени, потраченного на сборы родителей. Дима собирался еще в командировку, в которой обязанность была выглядеть подобающе, выступать в роли переговорщика, наблюдателя одновременно. Они целовались, обнимались в дверях, как раньше, не в силах расстаться с друг другом. Когда церемония прощания была все-таки завершена, время подгоняло, Дима вызвался подвести жену на работу.
   - Все рано, уезжаю сегодня, имею право не много опоздать. Она без промедлений согласилась, еще десять минут пути вместе. В дороге, Дима настраивался на выходные вне дома, Катя на выходные одной дома. Они подбадривали друг друга, обещаниями хорошо себя вести. Катя не стала омрачать солнечное утро, долгими прощаньями. Она еще раз поцеловала мужа, потрепала его за щеку, - Я буду ждать твоего возвращения. - Я вернусь, ты даже не заметишь, я позвоню тебе. Я уже за тебя волнуюсь. Ты же у меня такая.... Он впился в ее губы своими губами, закрепляя сказанное.
  
  Выбегая из машины, она послала ему воздушный поцелуй. Люди шедшие на работу, посматривали на Катерину с улыбкой. Она вся светилась, ее лицо излучало счастье, энергия, которая исходящая от нее, говорила только об одном, что у этого человека все хорошо, что она счастлива. Она не спешила туда, так не хотелось погружаться в то, о чем душа явно не хотела думать, ей нужно было другое. Нега, ей хотелось отправиться с семьей в отпуск, желательно на остров, где была бы бирюзовая вода с белым песком, и нависающей пальмой, которая вот-вот соприкоснется с морем. Всегда наступает период, когда работа отходит на второй план, когда в личной жизни все хорошо. Люди стремятся на работу когда дома не все гладко, когда они хотят сбежать оттуда, где царит недопонимание. Или когда дома никто не ждет, нет того ради кого имело бы смысл бежать домой. Еще люди могут погружаться в работу, когда наступает невыносимое спокойствие, привыкание ко всей обстановке, к размеренной жизни, дома ждут, все хорошо, подождут еще не много, я же работаю ради них. Таким образом, человек реализует сам себя, что вполне нормально, но из-за чувства вина, которое грызет его внутри, оттого что он мало время уделяет семье, он прикрывается тем, что это все ради вас и для вас.
  Но если личная жизнь приносила радость, то так как хотелось, ускорить шаг, выходя с работы, бежать навстречу новым чувствам, волнительным встречам. И пусть даже если это не новое, а доброе старое, но оно может быть не менее приятное и притягательное. Это то невероятное когда людям удается на протяжении долгой жизни вместе сохранять тепло и необъяснимую никому нежность к друг другу.
  И Катя думала о том, о чем хотелось, об отпуске. Как бы они смогли хорошо провести время у берега моря, наслаждаясь друг другом. Что никто и ничто им не смогло помешать. Чтоб были бы только они и песчаный берег моря.
  Катя прошла по крылу первого этажа, где как обычно люди утром ждали лифта. Где каждый был занят своими мыслями. Она увидела ту девушку с наушниками, которая казалась совсем еще недавно, была так счастлива, в то время как она грустила. Ее лицо не казалось счастливым, она казалась озадаченной, хмурой и унылой. Какие проблемы могли ее тронуть? Может быть, союз, который так радовал ее в самом начале весны, не удался, распался? А может просто у нее другие, свои проблемы, как у всех других. Можно было только догадываться, смотря на нее. Спрашивать было неудобно, но было понятно, что что-то у нее пошло не так. Но Кате не хотелось забивать голову, чужими проблемами, у нее все было хорошо.
  
  3.Ночь.
  В рабочем кабинете все было неизменно, те же лица, те же столы, и та же работа. Которая приносила моральное удовлетворение, писать слоганы, ей действительно нравилось. Вносить жизнь, в товары, в рекламу что-то свое, было приятно. Это продавалось и покупалось под ее слоганами. Но место работы начинало ненавистно надоедать. Одна и та же тропа до работы и обратно. Одно и то же офисное здание, рабочий кабинет, те же лица. Сколько я здесь работаю? Лет семь? Да, скоро будет семь. Это много. Все приобретало какой-то томный оттенок, хотелось каких-нибудь перемен. Чего-то нового. Если уж не смены профессиональной деятельности то, по крайней мере, смены самой работы. И не что бы зарплата не устраивала, и начальство было всегда довольно мною, наверно именно это и задерживало меня на протяжении стольких лет, думалось ей. Но почему именно сейчас так захотелось перемен, задалась она вопросом. Что изменилось? Может возраст, этого требует. А может просто сложившееся обстоятельства, изменилось одно, хочется поменять другое.
  На землю ее спустил голос начальника, который со свойственной ему любезностью просил о помощи, в разборе документов по клиентам. Я никак не пойму, просто в толк не возьму, почему он просит вечно об этом меня? Почему не наймет себе секретаря? И как же надо заполнять документы по клиентской базе, что бы потом самому не понять, что он там написал и что этим хотел сказать? Почему человек так твердо не хочет делать свою работу, взваливая ее на других, ничуть при этом не краснея? Это же целиком и полностью его работа. Если б Геннадий Юрьевич знал, о том, как работает его непосредственно второе лицо, коммерческий директор. Что именно он занимается клиентами. И именно он категорически отказывается от секретаря, который бы делал за него, или за Катю половину работы, которую он так охотно "сбагривает". По поводу о его категорическом отказе, о приеме на работу секретарши, ходили всякие слухи. Что жена ему запрещает, чтоб перед ним виляли женские ноги из-за дня в день, зная своего мужа, она не хотела бы, что бы он боролся со страстным желанием получить то что ему не доступно. Но запретный плод видимо и, правда сладок, и он всегда находил другие возможности полюбоваться женскими прелестями. Еще говорили, что он героически строит из себя перед "генеральным", трудягу и гения, который не нуждается в помощи каких-то там секретарш. Еще один слух был, который Кате не очень нравился, что он якобы влюблен в свою подчиненную, и другого повода, как время от времени подкидывания работы, он не находил, чтоб зайти к ней, и в очередной раз полюбоваться на вожделенный объект своих желаний.
  - Да, Валерий Алексеевич. Доброе утро.
  - Доброе утро Катерина, я к Вам как обычно, он протянул ей папку, Вы сегодня прекрасно выглядите, впрочем, как всегда, он кашлянул, прикрывая рукой рот, дабы замять последние словосочетание, вырвавшееся у него.
  - Спасибо. Я займусь этим, оставляйте.
  - Я зайду к Вам позже.
  Она кивнула в знак, того, что поняла, он вышел, из кабинета, не оборачиваясь.
  Ну, вот опять не совсем интересная работа совершенно меня не касающееся. Переписываться сегодня все равно не с кем, а если и есть с кем то с ним не хочется. Муж уехал. "Димастый" тоже. Что вроде бы одно и тоже, хотя она давно начала разграничивать их, как будто они совершенно разные люди, не имеющих к друг другу никакого отношения. Так было удобней, чувство вины не гложет, когда переписываешься просто с другом, но никак не своим мужем. Она посидела еще, не много, оглядывая кабинет, в котором на удивление воцарилась тишина, все были занят своими, по-видимому, неотложными делами. Она взяла папку, начав разбирать предназначенные ей документы. Сверху была прикреплена записка, она читала - Катерина я заметил, что Вы исправили свои данные в "аське", не знаю с чем это связанно, но к имени Леля, как-то не очень привык, не могли бы Вы исправить исходное положение своих данных.
  Да какое твое дело? Она перевернула записку и написала. - Валерий Алексеевич, если Вам не совсем привычно, то Вы можете изменить мое имя у себя в окошке, чтоб Вам было удобней, видеть меня, не меняя мои данные, которые я имею право менять, так как мне хочется. И прикрепила записку к первому листу. Он мне еще указывать будет, как и что мне писать. И спокойно занялась работой.
  Ближе к вечеру Валерий Алексеевич, зашел в кабинет.
  - Я могу забрать?
  - Да, конечно, все готово, вот, пожалуйста.
  Он забрал папку, и ушел. Катя смотрела в окно, тучи сгущались на небе, почти черный цвет, начал преобладать на небе, ну вот, скоро дождь начнется. А я только начала радоваться ясной погоде. Минус весны, впрочем, как и осени, это частые дожди, переменно с ливнями, и наливными облаками и тучами которые устрашающе проплывают по небу пугая не только детей но и некоторых взрослых которые где-то в глубине души, хотя и не признаются в этом, бояться грома и молнии. Как не хочется дождя, думала Катерина, как мои там поедут. Через пятнадцать минут в окошке у нее загорелся конвертик, от начальника. Долго думал, подумала она. И открыла окно, там был улыбающейся смайлик, и приписка, - изменил, но так и не пойму, зачем Вам понадобилось это? Ответ: - просто хочется скрываться под чужим именем, как впрочем, многие.
   - Не хочется лесть в Вашу личною жизнь, но это никак ли не связанно, с вашей личной жизнью? P.S. - простите за тавтологию.
  Ответ: - Спасибо, что не вмешиваетесь, улыбающееся рожица.
  Он прочитал, улыбнулся, отвертелась, рассказывать не хочет.
  Катя рассуждала про себя, не хочет он лезть, а что ты делаешь? Ишь, никак ли не связанно, не Ваше дело с чем, кто связан. Она посмотрела на время, маленькая стрелка стремительно ровнялась с камушком внизу циферблата. Посмотрела в окно, ну, конечно дождь, что еще можно было ожидать от такого темно - фиолетового неба? Она достала косметичку, и не, сколько не стесняясь, села поудобней, и занялась обновлением макияжа. В дверь постучались. Ольга Валерьевна громко объявила, - заходи Денис. Он зашел, - ну что никто кроме меня к Вам не стучится? Все улыбнулись. - С окончанием рабочей недели Вас девочки. - Спасибо, словно эхо, раздалось по кабинету.
   - Привет Катерина, из кабинета не выходишь, в конце дня здороваемся. Там дождь начался, мне все равно по дороге могу подвести и временем тоже располагаю.
  - Привет Денис, прекрасно, мокнуть совсем не хочется, к тому же временем я тоже располагаю.
  - Хорошо, жду тебя внизу
  - Скоро буду
  Она начала собирать все обратно, встала, пошла, одеваться, по дороге, чтоб как-нибудь развеять поселившиеся тишину, она спросила,
  - У кого какие планы на выходные?
  - Мы на дачу хотели поехать, теперь не знаю, поедем ли. Дождь, то какой зарядил, лужи пузырятся, а это значит надолго, муж не любит мокрые дороги, опасается, - протянула Ольга Валерьевна, поглядывая в окно. Людмила не посчитала нужным отвечать.
  Катя, выдержав паузу, - ничего, не кончится, так завтра поедете.
  - Поедем, дел накопилось, теперь до осени. С осени по весну один дом обустраиваем, с весны по осень другой, она рассмеялась.
  - Зато всегда есть чем заняться, жить интересно. Катя была уже в дверях, когда бросила в след оставшимся в кабинете, - пока девочки, до понедельника.
  - Счастливо тебе.
  Спустившись вниз, она увидела выходящего из машины Дениса,
  - А то не найдешь еще, новую купил.
  - И когда ты только успеваешь? Она села в машину, - хорошая.
  - Ну, так плохие, зачем покупать. Он поехал медленно то ли, растягивая удовольствие то ли, показывая всем выходящим с работы новое приобретение. Когда они выехали за территорию работы, он нажал на газ, демонстрируя маневренность и быстрый разбег машины.
  - Попридержи лошадей для гонок, Катя спустилась в кресло, - я не тороплюсь, и в больницу тоже не хочется, в лучшем случае, добавила она. И он нажал на тормоз,
  - Извини, не привык. Дальше дорога казалась спокойной и размеренной, только барабанящий дождь за окном навевал унылость улиц.
  - По какому случаю сегодня располагаешь временем? Редко бывает, чтобы ты не торопилась.
  - Хм, муж уехал в командировку, дочка на дачу, сегодня одна, и торопиться не к кому.
  Он развернулся около ее дома, припарковался,
  - Не торопишься, давай посидим, поболтаем.
  - Ух, ну давай, только не долго, а то дела домашние хотела поделать, пока нет никого. Рассиживаться у нее не было никого желания, но отказать человеку, который так регулярно старался помочь при каждом удобном и не совсем удобном случае, было не совсем приемлемо для нее. И она согласилась, чтоб не расстраивать его.
  - Что ж давай, она вытянулась в кресле, придавая ему домашний вариант.
  Он включил музыку, будто не зная с чего начать разговор. Играла красивая, романтичная мелодия, он смотрел на нее, понимая, что ей очень она нравится.
  - Красивая песня, кто поет, не знаешь?
  - Lauren Christal - The color of the night.
  - Кто?
  - Лаурен Кристи - Цвет ночи.
  - У тебя чистое произношение, ты английских корней не имеешь, случайно?
  - Нет, не имею, я родилась в семье переводчиков, любовь к языкам мне прививали с детства. Языки знаю, только не полюбила я их, как мои родители.
  - Ничего себе. И папа, и мама, оба переводчики?
  - Да, оба.
  - Не слышал о таком. В то время вообще казалось, не было других профессий. Кроме как: инженер, технолог, портниха, продавщица, учительница, столяр, сантехник. А переводчик, это казалось, каким то заграничным, в фильмах такое показывали.
  - Так и было, я всегда в детстве с этим мучилась, когда меня спрашивали, кем работают мои родители, мне отвечать не хотелось. Считалось, что наверно хорошо живем, "шикуем" так сказать. Нет, в квартире было много привезенных сувениров, конечно, это ее украшало. Но я не могу сказать, что мы "шиковали". За границу можно было выезжать, когда никто не мог, это да. Мама меня брала иногда с собой, она работала тогда в самых "верхушках", ее часто просили, выезжать, доверяли ей, к тому же она очень эффектная была, там это любили.
  - Так ты в маму значит, красотой блещешь?
  Катя смущенно отвернулась в сторону,
  - Ну, это просто комплимент, я слушаю дальше.
  - Ну, вообще, она этим пользовалась, - говорила, что Вы меня слишком часто отрываете от ребенка. И ей разрешали брать меня с собой. Она не любила расставания, как и я. Так и брала меня иногда.
  - Ну, ничего себе.... И куда ты ездила маленькая?
  - Париж помню, Лондон, еще что-то, но больше всего мне запомнилась Мексика. Восхитительные переживания и краски для маленького ребенка. Меня мама куда-то вечно таскала, так в Мексике мы много чего повидали. Очень запомнилась мне та поездка.
  - С ума сойти. Все значит максимум, к бабушке в деревню, у кого была возможность на море, а она значит Лондон, Париж, и что еще там не помню. Он саркастически улыбался, подстегивая ее. Она опустила вниз глаза, смеясь.
  - А как получилось что они оба переводчики?
  - Ох, это долгая история....
  - Ну, мы же не торопимся, к тому же мне, правда, очень интересно
  - Ладно. Они познакомились на каком-то съезде в Лондоне, все говорили по-английски и они тоже. Когда они понравились друг другу, и начали общаться, то их разговорным языком был английский. Они не сразу узнали, что оба русские, приехали на съезд, прикрепленные каждый к какой-то "шишке". Потом очень долго смеялись, когда выяснили, что они русские, да еще и оба из Москвы. Эту историю я слышала с самого своего детства. Знаешь, есть такие любимые, семейные истории, которые рассказываются по сто раз: детям, друзьям, гостям и т.д. Так вот это одна из таких историй. Они светились, когда рассказывали ее, смеялись, перебивали друг друга, держались за руки. Они вообще были безумно влюблены в друг друга, это было видно не вооруженным глазом. Папа говорил, что пути Господня неисповедимы, и что если у них не было путей познакомиться здесь, то он их свел там. Таких пар действительно мало, которые излучают любовь за километры, с ними приятно находиться в одном обществе, они как будто притягивают все вокруг своей лучезарностью. Папа и мама были такими. У меня был лучший пример семьи.
  - Почему был? Они что развелись?
  - Нет, это было не возможно. Мама умерла. Папа очень трудно переживал потерю одного единственного, настолько близкого человека. Я стараюсь ему помогать, только у меня не всегда получается. То времени нет, то слов нужных не найду. С кем угодно могу, а с папой нет, кажется, что разревусь, если начну его подбадривать. Я настолько живо помню их любовь, что очень трудно говорить слова утешения, близкому человеку. Ведь это и моя мама тоже, и я очень ее любила. Настолько сильно, что маленькая устраивала ей истерики, не отпускала, когда ей надо было уезжать. Она один раз не уехала, сердце материнское не выдержало, чуть работу не потеряла, ей замену было трудно найти. Она меня очень любила, я знала, чувствовала это. Но мне ее очень не хватало. Со мной папа сидел. А когда и папа уезжал то бабушка. Мама потом уволилась, с большим трудом, чтоб со мной больше времени проводить, от этого у меня знания языка. Она потом в школе преподавателем английского работала, на дом, что-то брала, переводила. Она испанский знала, французский.
  - Да, история.... Ты наверно избалованная была, единственный ребенок
  - Единственный, но не скажу, что избалованный, мама меня вообще очень поздно родила, ей было почти тридцать восемь лет. Первого ребенка в тридцать семь лет, тогда это вообще редкость была, в таком возрасте да еще первого ребенка. Наверно работы много было. До детей как-то не доходило. Хотя они были женаты десять лет. Так вот она меня как могла, баловала. Ее приезды из командировки были праздником в доме. Она мне привозила сувениры, подарки, а потом усаживала на колени и рассказывала всякие истории, из далеких стран. А какие были сказки на ночь, это сладкие воспоминания из детства.
  - Да, наверно все любили сказки в детстве, я обожал бабушкины сказки. В моей жизни вообще много места занимала бабушка. Она меня, можно сказать, воспитывала, "вбивала" правила хорошего поведения. Меня с братом к ней на все лето отправляли. Я оттуда как "шелковый" приезжал.
  - У тебя брат есть? Повезло тебе, мне не хватало брата или сестры. Это же так здорово, когда растешь с кем-то очень близким.
  - Да, мы с братом любили "покуралесеть". У нас таких много историй. У нас разница не большая была, пять лет. Потом она как-то сравнялась, и появилось много общих интересов. Главное из них наверно стала музыка. Тогда начала альтернатива появляться, мы ее переписывали, ох времена были, достать все было трудно, но мы доставали, куда только не ездили.
  - Значит, альтернативу предпочитаешь?
  - Да, вкусы со временем не изменились, и сейчас с удовольствием слушаю, вот уже тридцать пятый пошел, а как приятно, что-то из юности послушать.
  - А говорил красивая песня, она же тебе наверно даже не понравилось, между прочем очень известная и старая, я сразу подумала, если бы нравилась, знал бы кто поет, она смеялась, как будто поймала маленького мальчишку на лжи.
  - Да, верно, потирая подбородок, говорил проколовшейся Денис, просто показалось, что тебе нравится, вот и спросил.
  - Ладно, не важно, я знаю, так что там дальше было? С братом и музыкой?
  - А, ну, мы увлекались разными увлечениями, праздники у нас знатные были, кстати, один из них я ему до сих пор вспоминаю. Это было накануне нового года, мы с друзьями собирались организовать все как полагается, у нас была свободная квартира, предки товарища свалили тоже праздновать. Было все: напитки, музыка, девушки, мы готовились. А мой брат тогда устроился подрабатывать дедом морозом, в какую-то фирму. Он отработал, там неделю был в восторге от премиальных. Родители заранее вызывали деда мороза на определенное время, он приезжал, поздравлял, детки рассказывали стишки. Так он объезжал несколько квартир за вечер, возвращаясь с деньгами. Он рассказывал, что самая прибыль будет в новогоднюю ночь, что детки постарше не ложатся спать в ожидание дедушки мороза, и родители заранее пытаются вызвать деда мороза на не очень позднее время. Его график расписан в новогоднюю ночь аж до трех часов ночи. А еще он упомянул о прекрасной снегурке, которая всего лишь два раз работала с ним в паре, их постоянно меняли, чем он был не очень доволен. - Это же не возможно только привыкаешь к партнерше, негодовал он, а на следующей день опять новая. Но больше ему всего ему хотелось, что бы ему поставили ту "незабудку", и больше не меняли. Он ее так прозвал, у нее глаза небесно голубые были, и когда один папаша спросил, - какие цветы большего всего любит снегурочка, она смущенно ответила - незабудки, он-то надеялся на другой ответ. Он сказал, - ну, незабудок нет, а вот розы есть. Я подшучивал над ним, - да, ты братишка втюрился, а он - отвали, не твое дело. Мне было восемнадцать, ему двадцать три. Так вот когда я уже был настроен на отмечании, девчонки рубили салаты, мы что-то там для виду помогали, прилетел мой брат. Весь взволнованный, пойдем, поговорим. Мы пошли, и это оказалось надолго. Он меня упрашивал, что бы я вместо него всего лишь на одну ночь подменил, его. Сходил к радостным детишкам, поздравил их, попел песенки, подарил подарки и все. И все? Моему удивления не было предела.
  - Ну что тебе стоит порадовать детей?
  - Я на эту работу не шел, мне она была не нужна
  - Но мне очень надо, всего лишь на одну ночь
  - Да, но это ночь новогодняя, давай в другой раз я готов, но не сегодня
  - Мне надо именно сегодня, я бы тебя не просил, если б не было так надо
  - Ты вообще представляешь, о чем ты говоришь? У меня тут все. У меня тут, между прочим, девушка есть, тут одни пары. Как ты представляешь, я должен ей сказать, - что прости, но должен срочно уйти, она ради меня чуть с предками не поссорилась, знаешь, как было тяжело ей отпроситься? Потом я немного остыл, помолчал и спросил, - зачем тебе?
  Он сел на кровать выдохнул, мне очень надо. Это все что можно было из него вытянуть. Я не могу уйти с работы просто так, я подписывался, что не свалю в новогоднюю ночь, ведь все уже оплачено, я не могу так поступить, не по-мужски это.
  - Да, что случилось то у тебя, ты можешь толком сказать?
  Он начал рассказывать, я не мог поверить во все это.
  - Я виделся с ней вчера, мы назначили встречу на сегодня, в десять утра мы должны были встретиться, и провести время до вечера вместе. Мы гуляли вчера и позу вчера и позу-позу вчера...
  - Короче
  - Так вот у нас все хорошо, и мы договорились, что в новогоднюю ночь будем работать вместе, но она сегодня не пришла на встречу. Я прождал ее до пол девятого, а ее не было. Я думал, что она просто опаздывает, но она вообще не пришла. Я поехал на фирму, ее адреса я же не знаю, и ты даже не представляешь, чего мне стоило, чтоб на фирме мне дали ее адрес. Я поехал к ней, но дома ее не оказалось, зато мне сказала заботливая бабуля, что она в больнице. Что позвонили из больницы, и сказали, что ее привезли на скорой, она куда-то видимо спешила, и когда все обходили скользкий участок дороги, она побежала по нему и упала. Диагноз - перелом ноги, ей наложили гипс, но ее участь встречать новый год одной в больнице.
  - Она спешила ко мне, ее предки уехали, куда-то отмечать новый год, бабуля старенькая, и дальше магазина не ходит. Я был у нее, она расстроена, - жаль говорит, что так получилось. Я ездил на фирму, что бы предупредить, что ее не будет, что она в больнице. Они говорят, - хорошо, что не дед мороз ногу сломал. Без снегурочки как-то можно обойтись. Но в связи с непредвиденными обстоятельствами, они не будут брать с нее неустойку.
  - Перелом ноги, они назвали непредвиденными обстоятельствами. Представляешь? В общем мне никак не вырваться, но я не могу позволить отмечать ей новый год одной, в больнице.
  - М-да... и ты мне предлагаешь, чтоб я пришел в фирму за тебя? Ты что думаешь, они подмены не заменят?
  - В фирму ходить не надо. Все адреса у меня с собой, а детишки не заметят подмены. У тебя будет борода, костюм, ты будешь вылитый дед мороз. У меня и текст песен и стишков есть.
  - Да, ты подготовленный дед мороз.
  - Шутки, шутками, ты мне скажи, можешь мне помочь или нет?
  Как я мог бросить свою компанию, девушку? Как я должен был им это объяснять? Я не мог им рассказывать всю эту душераздирающую историю, да и кому это интересно? Но я не мог так поступить с братом, он же брат. И этим все сказано. Я ничего не объяснял, он ждал меня на лестничной площадке. Я зашел, сказал, - что надо срочно уйти, проблемы, девушка не поняла, что-то нагрубила вслед. Но самое главное, что я помог брату. Да, и ту ночь я никогда не забуду. Я был самым веселым дедом морозом. Я так качественно выполнял свою работу, что не на шутку втянулся, думал в театральный поступать. А еще у меня была лучшая снегурка, мы с ней всю ночь зажигали, проснулись у нее. Меня брат разыскивал, чтоб анкету забрать, где уже не трезвые родители писали о том, хорош или нет, был дед мороз. Я когда до дома добрался, брат уже на ушах стоял. Хвалил и ругался одновременно, говорил, - что до конца никогда не можешь дело нормально довести. Должен тут переживать за тебя. Потом по плечу похлопал, обнял, спасибо сказал, а больше и не надо. Он когда на фирму принес анкету, ему премию дали, звонили благодарные родители. А еще мы со снегуркой какому-то очень важному человеку понравились, и он бы еще хотел нас пригласить на рождество. Брат был безмерно благодарен.
  - Ну, спасибо брат, не ожидал, на все остальные праздники я, конечно, сам схожу. Деньги надо зарабатывать. Свадьба у нас скоро будет.
  - Ничего себе, новый год встретили и сразу свадьба?
  - Нет, не сразу, ей поправиться надо, весной или летом наверно, врачи говорят, что это не меньше двух трех месяцев. Так что будем ждать.
  Я, конечно, помню, опешил, но ничего мы потом познакомились, она меня тоже благодарила, за такой поступок. Вот такая история.
  - Красивая история. А свадьба то была?
  - Была, в начале лета. Они и по сей день вместе. Двое мальчишек у них, разница как у нас братом. Так на их застольях, эта самая любимая история. Они меня до сих пор благодарят. Я ничуть не жалею, что ушел тогда. Такая семья получилась. Он улыбался, вспомнив брата и его семью, которой помог образоваться.
  - Благородный поступок, ты молодец
  - Да, давно это было
  - А почему сам не женился?
  - Не знаю, не сложилось, до свадьбы не доходило, все как-то. И я думал, а зачем это надо, когда и так все прекрасно. Он лукавил. Ему не хотелось вспоминать все то, что казалось, было позади, что две его любимы женщины, так и не смогли стать ближе, чем были.
  - И часто у тебя до свадьбы не доходило?
  - Два раза, почти не дошло
  - Друзья уже все женились?
  - Почти, но не все, сейчас продуманней все стали, так тщательно выбирают что, не известно женятся ли вообще. У многих почти дошло, но свадьба так и не состоялась.
  - А что им мешало?
  - Да, не знаю, ссориться начинали по мелочам всяким, бытовуха одним словом. Другой раз, на подготовке ссорились. Один друг у меня хороший, пострадал от праздничной суеты. Не нашли общего языка, решали сколько должно быть приглашенных, где отмечать. Так его будущая жена списки подарков всем приготовила. Он ей, - так нельзя, своим давай, но моим родственникам и друзьям не позволю, они сами решат, что нам дарить. А она, - ты не понимаешь им же проще, голову ломать не надо, что купить. В цивилизованном мире давно уже так принято.
  - Мне все равно где и что там у них принято, кричал он ей. Я русский человек. И у нас в России никогда не было принято списки подарков раздавать. А вдруг кому-то не по карману купить то, что ты заказала.
  - Значит другой приглашенный гость купит. Я не хочу, чтоб мой дом наполнился бесполезными подарками.
  - А после слов "мой дом", в моем друге что-то защемило, и он понял, что нечего ему делать с этим человеком, не говоря уже о дальнейшей, счастливой, семейной жизни. И он больше не стремится к совместной жизни, не говоря уже о свадьбе.
  - Да.... Не повезло. Надо в жизни как-то компромиссы находить, на встречу идти уступать друг другу, а то не будет никакой жизни, счастливой точно, сплошная ругань.
  - Ну, вот не встретилась мне еще такая компромиссная девушка
  - Обязательно встретится, лучше быть одному, чем с кем попало
  Он посмотрел на нее, пытаясь понять. Она поймала на себе его взгляд и заговорила.
  - У нас соседи раньше по лестничной площадке жили, никогда не о чем договориться не могли. Полдня могли ругаться, кто пойдет в магазин за хлебом. И оба упертые были, как бараны. Так никто и не ходил, дома сидели, голодали. Как померятся, вместе выходили из дома под руку, в магазин.
  Денис смеялся, - нет, так действительно лучше одному.
  Заиграла нежная мелодия, доносящееся из ее сумочки, - это дочка.
  - Да, милая. Все хорошо? Папа уехал? Вы уже давно там. Почему не звонила? Ладно, все поняла. Бабушке с дедушкой привет. Отдыхайте. Пока, целую.
  Она убрала телефон в сумочку, посмотрела на часы, - ладно Денис мне пора, с тобой хорошо, но пора домой.
  - Ладно, не смею задерживать, приятно было с тобой пообщаться
  - И мне тоже. Все пока до понедельника. Она открыла дверь, выходя из машины, помахала ему рукой. Он помахал ей в ответ. Она побежала в сторону дому, спасаясь от непрекращающегося дождя.
  
  
  * * *
  
  Около включения кнопки лифта, она отряхивала свой новый, черный плащ, от капель дождя, купленного по случаю, на одних из многочисленных выходных весной, при отдыхе с дочкой в "Мегацентре". Когда лифт все-таки соизволил порадовать своим приездом скопившейся народ, Катя вдохнула, заходя в лифт. Она смотрела на людей, кто торопится домой вечером в пятницу? Люди в возрасте, которым не охота уже никуда идти, а может просто некуда. Молодежь в пятницу до дома не доходит, просто не зачем. В них жизнь кипит. А я? К кому я отношусь? К "возрастным" или молодежи? Или которым некуда идти или просто не хочется? Наверно просто к усталым людям. Как-то совершенно, пока не хочется считать себя стареющей. Хочется верить, что молодость состояние души, и пока я точно молода. Хотя подростки, взяв в пример собственную дочь, уже так не считают, для них мы уже совсем не молоды.
  Она проворачивала ключ быстро, слыша, как звонит телефон, справившись с замком, она летела к телефону.
  - Алло.
  - Привет Катюша, что ты мне совсем не звонишь, я уж не говорю о встречи
  - Привет Ритуся, почему же не говоришь? Приезжай, всегда рада тебя видеть
  - Да, хорошо, давай завтра, я свободна
  - Я, тоже. Мои все уехали, я завтра в гордом одиночестве
  - Чудно, договорились, как дела?
  - Завтра приедешь, поболтаем. Во сколько тебя ждать?
  - Раньше двух не жди, высплюсь, соберусь и приеду
  - Хорошо, все давай до завтра
  - Пока
  Она положила трубку и проследовала в коридор, чтоб все-таки раздеться. Вечер становился грустным, наверно от его молчания. Дождь заканчиваться, судя по всему, не собирался, все больше навевая унылость. После ванны она завернулась в теплый плед, поджала ноги, и словно маленький ребенок, свернувшись и закутавшись поудобней, смотрела телевизор. Вечер пятницы, я одна дома, и смотрю, не пойми что. Она выключила телевизор, посмотрела на часы, ложиться спать было еще рано, при условии, что я завтра все равно высплюсь. Никто не потревожит мой сон. Она взяла книгу, и принялась за прочтение нескольких не оконченных глав.
  После прочтения книги, она посидела еще несколько минут в тишине, переваривая прочитанное. При переваривание книги, она поняла, что желудок тоже не отказался бы что-нибудь переварить. Точно, я же не ела, если не считать легкого обеда, и то который был настолько легок, что я его не помню. Она отправилась на кухню в поисках подкрепления. Не придумав, ничего лучше как пара бутербродов, она быстро начала стругать их, и с такой же скоростью уминать наструганное. Как только ей было принято решение об объятиях с кроватью, зазвонил сотовый телефон.
  - Катюшка у меня все хорошо, я добрался, как ты там у меня одна?
  - Все в порядке, спать собираюсь. Как добрались? Как самолет?
  - С приключениями, потом расскажу, Вика звонила?
  - Да, они там с дедом чудачат, чердак полезли разбирать, были заняты, поэтому забыли сразу позвонить.
  - Я скучаю по тебе, здесь дождь идет, я всегда скучаю по тебе вдали
  - Ты не поверишь, у нас тоже идет дождь
  - Утром солнце светило, и я уезжал было ясно
  - А ближе к вечеру потемнело и ливануло. Я тоже скучаю
  - Это другое дело, люблю тебя, до встречи в понедельник, я приеду вечером
  - Буду ждать тебя, береги себя, люблю
  
  Телефонный разговор окончен. Можно и спать. Только спать совсем не хотелось. Она лежала в кровати и мысли ее уносили далеко от сновидений. В памяти остался недавний разговор с мужем. В голосе она слышала волнение о ней. Он скучает, любит. Любовь. Когда она заканчивается? Возможно, ли всю жизнь любить одного человека? Возможно, ли быть преданным одному человеку? Наверно возможно, может любовь уже не играет такими красками и переливами как в юности, как впервые годы этого захватывающего чувства, но она остается. Пусть проявляется уже не так, и от слова - люблю - не идут мурашки по коже, низ живота не опускается куда-то вниз, но это все равно не просто слово. Его не скажешь просто так. За всю жизнь люди так редко его произносят, как будто перестают верить, в то что говорят. Скольким людям его говорят, не всякому дано любить. "Лучше твоя любовь будет не взаимна, чем никогда не познать ее вкус". А все-таки люди влюбляются, делают необдуманные поступки, ведь что сумасшедший, что влюбленный одно и тоже, а потом по-прошествии времени говорят, - нет, это была не любовь, так увлечение. Врут сами себе, чтоб было проще. Тяготы не взаимной любви страшны всем, это муки, на которые человек обречен, в полном одиночестве вкушать ее вкус, неотвратимой, не взаимной любви. И как счастлив человек, когда это чувство накрывает двоих с головой, уносит волнами, сбивает с ног, потом опять накрывает. И ты ничего не боишься, ты радуешься этому, хочется жить, и нет ничего лучше, чем жить. Но опасность все равно есть, и пока влюбленные не раскроют эту тайну друг другу, они мучаются, от неизвестности, страдают от догадок. И как только тайна открывается, нет счастливей этих двух, которым ничего в этой жизни не страшно. Там где есть двое, там есть жизнь. Но спустя какое-то время, кровь успокаивается, сердцебиение выравнивается. Наступает спокойная размеренная жизнь, где эти двое вспоминают ту эйфорию, которую им было дано испытать. А спустя еще время, люди привыкают к друг другу, остается понимание, уважение, чуткость, забота, в том случае если они смогли пережить время компромиссов (как правило, три года). И им даже не верится, что могло быть иначе. Но только чего-то не хватает, любовь есть, но что-то все равно не хватает. А не хватает того всплеска гормонов, которые работают только в случае учащенного сердцебиения, при виде желанного силуэта, влюбленности одним словом. И тут возникает разговор с сами собой. Или ты учишься жить без этого всплеска гормонов, радуешься тому, что тебе выпала та случайная возможность, быть вместе с тем человеком, которого любил, любишь и при чем это до сих пор взаимно. Или ты ищешь, новые ощущения, волнения, терзания. И так можно бегать всю жизнь, в погоне за эндорфиновыми ощущениями. Просто организм со временем успокаивается, влюбленность остается просто не восторженно-яркая. И тут человек сам принимает решение, или это перерастет во что-то большее, или пополнит свою коллекцию воспоминаний.
  Многие это переживают, и мы это пережили. Главное поддержать друг друга в нелегкое время понимания безвозвратного. Научиться понимать и прощать, что по смыслу вообще очень близко. Надо понять, что бы простить. А чтоб понять, надо знать правду. Я ее узнала, не совсем честным способом, зато я знаю, что вело нас к этому. И я хотела это узнать. Трудно понять в такой ситуации любимого человека, ведь это же твой любимый, и он не то, что не имеет право испытывать с кем-то новые ощущения, он не имеет право на ошибку, потому что есть ты. Но кто у него отнял это право? Ты? Ты не можешь. У каждого человека есть выбор. И у него он был. И он сделал не такой выбор, как хотела бы я, он сделал то, что было нужному ему на тот момент, что бы прекратить мучатся. Он вернул все по своим местам, не сразу, но вернул. Боялся признаться. И это правильно и естественно, потому что теперь, наступает моя очередь. И у меня тоже есть право выбора. И я имею право выбирать, понять и простить, или уйти и забыть? Поэтому он молчал и молчит до сих пор. Но я то это уже знаю, и я сделала свой выбор, о котором не знает он. И тут наступает главная проблема, открытия всех тайн. Как это должно выглядеть? Хотя и тут тоже есть выбор, можно не говорить вообще ничего, а зачем? Но я так не могу, жить во лжи не для меня. Я почти три месяца живу двумя жизнями, но я не вру, не вру ему, в глаза. Я вру себе.
  Сон все-таки посетил ее поздней ночью. Раньше Дима говорил ей, - вас девушек вообще нельзя оставлять одних, Вы сразу, что-нибудь себе навыдумываете. Она часто вспоминала его слова, когда ее мысли были уже далеко от истинны, и правдивой картины реальности. Но сейчас был другой случай, она действительно проникалась всем своим теплом к близкому человеку. Как будто училась заново его любить, смотреть на него другими глазами. И только одно мешало ей наслаждаться идиллией семейной жизни и отдачей любимого. Ложь во спасение, которую он приемлил, но не принимала она.
  
  Утро стало для нее не совсем утром, потому что часы показывали начало первого. Она сладко потянулась, думая о том, как давно она так не спала. Комнату озаряли солнечные лучи, наконец-то дождь кончился, подумала она, вспомнив о том, что скоро приедет ее подруга, и что не мешало бы сходить в магазин пополнить продуктовый запас. Вставать ужасно не хотелось, но пришлось. После приема душа и умывания, она подошла к зеркалу с мыслями о том, что пора бы что-то изменить. Она нанесла легкий, утренний макияж, выпила чашку кофе. Смотрела на часы, - уже опаздываю, даже в выходные куда-то опаздываю. Ритка скоро приедет, а я в магазине еще буду торчать. Она спешно одевалась, натягивая любимые джинсы. Последний просмотр в зеркало, ну вот и все. Ключами закрыла дверь, на лету к лифту бросала их в сумку.
  Быстрая скупка провизии, принесла мимолетную радость. Где человек, как и везде, имеет право выбора. Наверное, поэтому на трудных этапах жизни, выбора чего-то главного, люди так охотно принимают легкие решения в магазине. Это же так просто. Никто не ставит перед тобой не решаемых задач. Ты покупаешь то, что считаешь нужным, ты платишь за то, что хочешь иметь, ничего сложного и гениального. Наверно поэтому гипермаркеты растут как на дрожжах. Потому что прибыль от них колоссальная, люди приходят не только покупать продукты, но и сменить обстановку, разрядиться и простор расслабиться.
  
  Дома, выкладывая все на стол, она вспоминала, что забыла купить хлеб. Почему про товары необходимого потребления мы всегда забываем? Она начала накрывать на стол, резать легкие закуски которые за разговором, так удобно есть. Она помчалась к двери, от которой исходило настойчивое дзинь - дзинь. Она открыла дверь.
  - Ну и что так звонить, то я не глухая. Проходи.
  - Это чтоб ты знала, что я пришла, я вдруг, ты в ванне?
  Пока гостья начинала располагаться, Катя продолжала хозяйничать.
  - Ну, что так и будешь стоять, садись же, рассказывай, сто лет не виделись
  - Не виделись и вправду давно, у всех свои заботы
  - Забот, хватает, но встречи с друзьями никто не отменял
  Они улыбались друг другу, радость от встречи была искренней и взаимной. Каждой было что скрывать и что рассказать. Каждая вспоминала приятное время проведенное вместе. Встречи были чаще, но они оставались такими же теплыми как раньше. Катя вспоминала задорность и жизнерадостность подруги. Как она своей нескончаемой энергией могла зарядить все и вся вокруг. Что даже при подпорченном настроении кем-нибудь она все равно оставалась светлой и улыбчивой. Ее чертам характера мог позавидовать любой человек. Ее стойкости, уверенности, целеустремленности и при своем неудержимом напоре, она всегда оставалась лучшим другом для всех. Все понимающая, успокаивающая, с ней всегда было легко и свободно, наверно этими простыми качествами она так притягивала людей. Она так хорошо умела слушать, что все просто забывали выслушать ее. Она так и стала своим психотерапевтом. Выслушивая чужие проблемы, советуя благоприятные выходы из сложившихся ситуаций. Никогда не принимая не чьей стороны, всегда оставаясь нейтральной, имея свое четкое мнение, никогда не спорящей и не оспаривающей чужого мнения. Она слишком легко находила общий язык со всеми людьми, как с мужчинами, так и с женщинами. Оставляя о себе только приятное впечатление, с ней хотелось встречаться и встречаться. Но на всех ее просто не хватало, она, так же как и все уставала от шумных толп, от скопления чужой информации. Хоть свободных выходных было достаточно, она предпочитала не разрываться, уделяя своему уединению предостаточно времени. У нее не было мужа, детей, хотя она была замужем. Брак был очень счастливым, оставив неизгладимый след в ее памяти, душе. Она просто не могла еще раз выйти замуж, она не могла встречаться с другими мужчинами, ее всю целиком и полностью поглотил только один мужчина, которому она оставалась, верна и после развода.
  Только Рита могла не свернуть с намеченного пути, даже понимая то, как невыносимо больно это делать. И даже когда они оба хорошо понимали что, не правы, и что этого делать не нужно, что они оба будут жалеть, если уже не жалеют, что будут продолжать друг друга любить, они все равно разводились. Потому что только Рита настолько тщательно подходила к выбору партнера. И что ей достался настолько уникальный человек, по своей сути, как и она. Их похожесть была на лицо, не в смысле внешности, а в редкости характера. Такой же стойкий, чуткий, упрямый, справедливый, в нем было все, как и в ней. Они казались, были идеальной парой. Только у таких пар одна проблема, всего лишь одна, но такая большая. Они просто не могли, не умели, не хотели, прощать и признавать свою не правоту.
  И даже смешно бы было вспоминать из-за чего произошла нелепая сора, которая довела два любящих сердца до унизительной боли, непоколебимой упрямости и до так и не смирившегося сожаления. Но они так и не смогли повернуть назад, никто так и не смог признать свою вину, никто так и не попросил другого о примирение, хотя каждый из них об этом мечтал. Но гордыня поселившееся так твердо в них не давала никому стать счастливым. Это был страшный развод, разбивший не только их сердца, но и сердца близких им людей. Разделивших их на два лагеря, потому что они никак не хотели принимать участие в совместных праздниках и участвовать в увеселительных программах. Они думали, что время лечит, так всегда утешают. Они думали, что их тоже вылечит, но время шло, но оно не лечило. Они так и не перестали любить и так и не перестали жалеть о том, что натворили. Но они так ничего и не сделали для того, что бы хоть что-то изменить. Общим друзьям было настолько тяжело разрываться, что они, в конце концов, перестали со временем, вовсе видится с ними. А если виделись, предпочитали не поднимать больную тему, они так старались помирить их в начале этого пути, переживая за них как за своих детей, но после угрожающего отпора с обеих сторон, все успокоились, перестав вообще что-либо спрашивать. Прошло два года, но никто из них не изменил ничего, воспоминания не уходили, любовь не проходила. И два хороших упрямых, и сильных человека, смирились с тем, что имеют. У них была работа, встречи с новыми, старыми друзьями, свои проблемы, и дела, у них не было главного - друг друга. Они были незаменимыми для друг друга. Они так и не нашли в других людях всех тех качеств, что им хотелось видеть. Они всегда сравнивали и не в пользу новых испеченных ухажеров и напрашивающихся невест. Они просто смирились с тем положением вещей, которое сами выбрали, понимая то, что они виноваты, но ни кому и никогда в этом никто из них не признался бы. Вот так гордыня рушила судьбы. Они так и продолжали жить, просто жить.
  
  Рита всегда была хорошим собеседником. У нее и работа была соответствующая ей. Все ее качества хорошего слушателя и просто все понимающего человека, легко нашли применение в работе. Она работала тем человеком, которого вызывали в случае, если клиент пришел забрать или перевести свои деньги из банка. Она обладала не только обворожительными чертами лица, но и сногсшибательным голосом, который говорил умные, нужные вещи. У нее практически не бывало проигрышей. Она была на почетном счету у начальства, и зарплата у нее была всегда такая, на которую нельзя было бы жаловаться. В случае недовольства, начальство прибавляло, не задумываясь, потому что при утери такого ценного сотрудника, оно бы потеряло б гораздо больше.
  Рита смотрела на свою подругу, в которой всегда могла найти поддержку. И только ей она могла рассказать, что и у нее как у всякого человека бывают проблемы. Что светящиеся лицо иногда устает сиять. Ей всегда было просто общаться с Катей. Не надо было играть и подыгрывать. Они просто понимали друг друга, и были близки друг другу по духу. Они никогда не считали, сколько лет, были знакомы, но им казалось, что всю жизнь, они прошли вместе многое, они никогда не рассказывали секреты друг друга никому, за это наверно и ценили друг друга. Что можно было не бояться не утечки информации. И можно было не бояться обнажать душу.
  Они долго сидели, болтали, ни о чем и обо всем. Смеялись, обнимались, хохотали, вспоминали. Обычная встреча двух подруг, которые давно не виделись и скучали. В какой-то момент Кате показалось, что Рита за что-то переживает, но не говорит. Она положила свою руку на ее.
  - Ты что-то хочешь сказать, но не решаешься
  Она отвернулась, посмотрела в окно, потом на время, ее глаза заслезились.
  - От тебя ничего не скроешь, я правда уже не хотела ничего говорить. Все как-то не могу. Думала, что просто посидим и поеду. Она вздохнула, еще раза два, пытаясь проглотить тот ком в горле, что мешал ей говорить без запинок.
  - Время уже пять, у тебя вина нет? Спасибо за чай, больше не хочется.
  Катя молча принесла вино, открыла бутылку, налила в бокалы, подала их к столу вместе с бутылкой.
  - Ну, давай, рассказывай, предлагаю выпить за встречу.
  Они подняли бокалы, Рита кивнула в знак согласия с тостом, они чокнулись, отпивая вино по не большим глоточкам. Рита отвела взгляд. Пытаясь собраться с мыслями, разговор ей давался тяжело, Катя терпеливо ждала, не подгоняя подругу.
  - У меня на работе сотрудник работает, мы с ним одну должность занимаем. Очень хороший человек, друг. С ним легко, он знает свое дело, и поговорить с ним всегда приятно, на любые темы. Я всегда радовалась за него, у него прекрасная семья. Мы с его женой часто встречались, много всяких поводов было. Они так друг друга любят, они чувствуют друг друга. Я таких пар практически не знаю, это вообще редкость. По ним издалека видно, что им никто не нужен кроме друг друга, что никто и никогда им не заменит друг друга. Когда они вместе, они как одно целое. А если это какой-то праздник, то все внимание приковывается к ним, как к самой чудесной паре, самой нежной и красивой паре. Я могла бы долго о них говорить, потому что эти люди вызывают восхищение. Они не завидуют, они настоящие. Я всегда думала, что мы с Сережкой тоже так любили, любим. Если бы у нас только терпения хватало, и гордости было поменьше, мы бы такими же были.
  Рита, то смотрела в глаза подруге, то отворачивалась, понимая, что рассказывает то, что никому никогда бы не рассказала. Рассказ был тяжелым, но она хотела его рассказать.
  - Я знаю, что все могли догадываться о наших чувствах, что мы никогда не играли и не убеждали всех, что нам просто, и что мы друг друга не помним. И что все у нас хорошо и без друг друга. Мы не такие, мы не играли. Я знаю, что ему тяжело, так же как и мне, что он никогда не сделает первый шаг, но и разлюбить тоже не в его силах. Я бы тоже его не сделала. Она замолчала.
  - Не сделала бы? А сейчас ты готова его сделать? Катя не могла сдержать улыбки. В предчувствие благоприятного исхода для своих друзей.
  - Кое-что изменилось, только я не знаю что сделать, мы два года не виделись
   - А что изменилось?
  - Та пара, про которую я тебе рассказывала.... Она не смогла удержать слез, которые, по-видимому, очень долго копились. Ее больше нет, он потерял ее. Понимаешь? Вот так просто. Больше нет,... Она зарыдала. Катя обняла ее, пытаясь перенять часть ее горя на себя. Рита немного успокоилась, вытирая залитое лицо от слез руками, они сели, сделали по глотку вина.
  - Он, не может с этим справиться, ему жить не хочется, ее нет. Я не могу найти слова утешения. Он когда вышел на работу, пытался справиться, но потом все было только хуже. Он говорит только о ней, он вспоминает только ее. Его жизнь разделилась на две части "до" и "после". Только для него "после" не наступило. У него нет жизни без нее. Она была всем для него, он жил для нее. Рита начала задыхаться, она ни много передохнула, чтоб продолжить рассказ.
  - Прошло две недели после этого несчастного случая. Я не могу придти в себя. И поверить в это тоже не могу. Что так круто изменилась жизнь человека за одну минуту. Что это не могло случиться с такими любящими людьми. Они же единое целое, их нельзя было разлучать, тем более, навсегда.
  - Ты боишься, что можешь больше не увидеть Сергея?
  - Да, и буду жалеть до конца своей жизни, о том, что ничего не сделала, что мы не продлили себе счастья. Из-за гордости, через которую я готова переступить, сейчас. Я поняла это сейчас. Чужое, необъятное горе, заставило меня понять. Я даже думать не хочу о том, что мы уже потеряли. Но у меня идут мурашки по коже, когда я думаю о том, что можем прожить так всю жизнь, так и не найдя счастья, так и жалея о своих поступках, предрассудках.
  - Хорошо, что ты это вообще поняла. Лучше поздно....
  - Ты знаешь, это было как молния, озарение, она опять вытирала слезы. После одного предложения, убитого горем человека, я поняла, что готова все простить и бежать к нему.
  - Что он сказал?
  - Я готов все ей простить, и пережить с ней все, лишь бы только она была рядом и жила.
  
  Они сидели молча, понимая как тяжело потерять любовь, близость и что ты больше никогда, никогда не посмотришь в любимые глаза, как много человек вложил в одно предложение, в нем было все, только он ничего уже никогда не сможет изменить. А Рита может.
  - Я только не знаю, как все это исправить. И ждет ли он этих исправлений, спустя столько лет, может, нет? Может мы уже чужие? Может уже ничего не изменить? Я столько думала об этом за эти две недели....
  - Ты боишься попробовать из-за боязни быть отвергнутой?
  - Да, но еще хуже не знать ничего или оставлять все как есть. Я с ума схожу, от этих мыслей. Я не могу принять решение. Это очень тяжело. Я не знаю, захочет ли он что-то менять. Но я приняла решение. Она замолчала. Катя не выдержала.
  - Какое?
  - Что переживу, если он меня отвергнет. Боязнь была очень велика. Но если это произойдет, я буду просто жить дальше, желая ему счастья. Я хочу знать. А если нет? Я не хочу жить до конца жизни в догадках, что могло, было быть, если бы я.... Я хочу попробовать, но не знаю как.
  Она легла на стол, втянув руки, уткнувшись в них лицом. Катя поняла, что она выдохлась. Что ей было тяжело. Душевные терзания были велики и мучительны. Что она готова на все, лишь бы знать ответ.
  - Я могу тебе помочь в этом?
  - Я не знаю, мы же взрослые люди, я наверно должна как-то сама, но не знаю с чего начать
  - Может просто позвонить?
  - Я думала об этом, боюсь онеметь, услышав его голос
  Они заулыбались. Напряженная атмосфера спала. И разрабатывался план о воссоединение семьи, которая просто должна была быть вместе.
  - А ослепнуть, ты не боишься когда увидишь его? Катя смеялась, подбадривая подругу.
  - Тебе смешно, я его два года не видела, но не переставала любить, а как все вернуть, с чего начать? Она засмеялась. Парадокс. Моя работа заключается в том, чтоб уметь убеждать людей и заставлять их принимать правильные, нужные решения. А выяснить свои отношения и поговорить с мужем, с бывшим мужем, у меня язык не поворачивается.
  - Наверно потому, что перед любовью все равны, богатые и нищие, психологи и клиенты, и ты не исключение. Это то чувство которое терпит испытания и испытывает. Проверяет на прочность, выдерживает временем, и только испытанные люди, ценят чувства, которые им были подарены.
  - Умница ты моя, Рита не скрывала широкой улыбки, обнимая подругу, где ж т раньше была, со своими любовными изречениями?
  - Ты б меня все равно тогда слушать не стала, просто не время было, а сейчас оно пришло, испытание кончилось.
  - Я бы хотела, чтоб ему помогли это понять, а не мне, Рита указала пальцем в небо
  - Это уже не важно, главное, что все возможно изменить, и ты готова к этому
  - А он? Она проникновенно смотрела в глаза подруге, надеясь услышать, то, что она хотела услышать.
  - Конечно, готов. Тебе ему помочь надо. А вообще мне кажется, что любой бы из Вас не задумываясь, согласился и сделал шаг к воссоединению, если бы попросил другой. Но никто так из Вас и не осмелился.
  - Даже вспоминать не хочу об этом.
  - Ну, Маргарита Павловна, что делать то будем, мне ему звонить или сама справишься?
  - Я наверно, только сказать не знаю что. Что хочу перечеркнуть два года, потому что скучаю, и потеря жены, близкого мне человека помогла мне это понять?
  - Ну что-то вроде этого. Только поменьше информации на первой минуте разговора, дай ему понять тебя. И насладиться твоим голосом, он же тоже скучал.
  - Ты так думаешь, или уверенна в этом? Или точно знаешь? Она смотрела на нее молящее вопросительным взглядом. В надежде, что подруга ей хоть что-нибудь расскажет, если знает, ведь так будет намного легче все решить.
  Катя вздохнула, понимая, что не иметь право что-либо говорить, но не помочь подруге, которая так близка к верному решению, ей было не по силам.
  - Я знаю, что он скучает, позвони.
  - Я не буду больше ничего спрашивать, вижу что тяжело, но спасибо, мне будет легче звонить.
  Она решила не откладывать в долгий ящик, свое намерение, достала телефон из сумочки и направилась на балкон.
  - Ты не против? Мне так проще.
  - Конечно, нет, иди уже.
  Она отправилась не спешащей походкой. У нее уже сковал низ живота, и пальцы отказывались искать в записной книжки телефона заветный номер, который она знала наизусть. Она произвела несколько нажатий, и телефон послушно набирал номер, который не набирался в течение двух лет.
  Были долгие гудки, долгие и мучительные как ножом по сердцу, - а вдруг он не хочет со мной говорить, а вдруг, он просто не возьмет трубку, а вдруг он не слышит, а потом увидит, пропущенный вызов, мой пропущенный вызов, но не сможет перезвонить сам, и я тоже больше не буду. Сколько за одно долгожданное мгновенье проносится в голове человека всяких мыслей.
  - Алло.
  Его алло, стало неожиданным, что она не нашла слов и молчала.
  - Алло, он повторял и повторял, боясь назвать ее по имени, боясь ошибиться
  - Привет
  - Здравствуй
  - Как у тебя дела?
  - Спасибо, хорошо
  Она молчала. Слова не хотели вылетать из столь очаровательного, говорливого обычно ротика, слова никак не складывались в предложение, произошел тот ступор, которого она боялась
  - Ты только за этим позвонила, узнать как дела?
  - Я, я, я
  Она не обдуманно закрыла телефон, не найдя слов, скатилась по балконной стене и плакала, от своей беспомощности, сжимая телефон, в горячих руках, в надежде, что он перезвонит, но он не звонил. Катя зашла на балкон, устав ждать подругу, она нашла ее на полу, приходящую в себя.
  - Ну, и что? Ты передумала звонить? Или разговор был не совсем удачным?
  - Я не знаю, можно ли вообще это считать разговором
  - Так, ты мне расскажи, я тебе скажу можно считать это разговором или нет
  Она села с ней рядом, взяв за руку. Ее знобило то ли от холода, то ли от нелепости произошедшего.
  - Ну, вообще, привет, привет, как дела, хорошо, я не знала, что еще говорить, он спросил, за этим ли я позвонила, чтоб узнать как дела и я положила трубку. Шмыгая носом, заканчивала предложение Рита.
  - Ты положила трубку? На тебя не похоже.... Но это ладно, почему ничего не сказала?
  - Онемела, я даже не поняла, рад ли он был меня слышать. Мужчины такие скрытные, он не дал своим эмоциям разгуляться, а мне ничего понять. Если б меня начальство видело, смешно, я сижу и плачу от неудачного разговора, да меня бы уволили сразу. Я моментально улавливаю, что именно нужно сказать человеку, чтоб он принимал нужные решения, а тут не смогла почувствовать, что сказать близкому, любимому человеку, которого хорошо знаю. Как это понимать? Что со мной?
  - Ты просто влюблена, и хватит тут себя корить, ты сделала первый шаг.
  - Да, но он даже не перезванивает, какие из этого можно сделать выводы?
  - Никаких. Он ошарашен, разгромлен, не меньше твоего. Ты готовилась к разговору две недели и не нашла что сказать. У него не было время на подготовку, и он сейчас, в этот момент, пытается понять, что именно ты хотела. И он боится ошибиться, в своем вердикте.
  - Ты права. Пойдем, выпьем, лучше чаю, а то мне как-то не по себе.
  Они прошли в комнату, на кухню, где Катя усадила подругу, наливая ей горячий чай, и укрывая плечи платком.
  - Спасибо дорогая, ты у меня такая заботливая
  - Отдыхай, можешь у меня остаться, я все равно сегодня одна
  - Пожалуй, я соглашусь, голова не выдержит еще моих пыток, ты меня хоть как-то отвлекаешь, от плохих мыслей, а то у меня только они почему-то преследуют.
  Катя удалилась в комнату, откуда доносился телефонный звонок, строка на определителе, ее удивила.
  - Да?
  - Здравствуй Катерина
  - Привет Сереж
  - Я может, тебя удивлю, но все равно спрошу Рита случайно не у тебя?
  - Она у меня, но не случайно
  - В данный момент, она рядом?
  - Нет, она на кухне, я в комнате, она не слышит
  - Она что-то хотела сказать, но не сказала
  - Ты хотел, чтоб я закончила за нее? Почему ты не позвонил ей? Это было б правильней, тем более что она ждала
  - Пойми меня правильно, но я не мог. Я в смятение, я не могу оставить ее звонок без внимания, но и перезвонить мне очень тяжело.
  - Ей тоже. Но она же позвонила
  - Катя, скажи, пожалуйста, что-то случилось? Как она? Что с ней?
  - Ты любишь ее? Ты хочешь быть с ней? Ты все так же беспокоишься о ней?
  - Слишком много вопросов для одного звонка
  - Тогда надо было звонить ей, а не мне, я пытаюсь помочь, Вы безумцы, влюбленные безумцы, которые мучают друг друга и окружающих
  - Вы дома? У тебя?
  - Да. Катя уже прикрикивала, эмоции ее начали захлестывать. Ее так же начало знобить, как будто это происходило с ней, и это была ее история, она плакала.
  - Я выезжаю, ждите, по возможности не говори ей.
  - Не обещаю, но ждем тебя, пока
  Она положила трубку, с чувством маленькой победы, которую сотворила она. Она прошла на кухню. Где едва сдерживала, чтоб закричать, что он едет. Что скоро все кончится. Но она знала. Почему он просил не говорить ей, чтоб в панике, она не сбежала, а она могла. Она села с ней рядом, обняла, ее положила голову на плечо, - все будет хорошо.
  - Будет, ты, когда рядом, у меня такая умиротворенность наступает, спасибо тебе, кто звонил?
  - Не за что, ты же моя любимая, я так мало могу сделать для тебя, я бы хотела бы больше, но не знаю, как, хочу помочь, забрать твои терзания, не мучь себя так, он обязательно позвонит, Вы будете вместе, Вы же так любите друг друга. Катя не хотела говорить о том, кто звонил, надо было выждать не много времени, дать ему доехать.
  Прошло несколько минут, теплого общения, после того как Рита встала, - я наверно поеду. Не хочется тебя напрягать, я тебе и так всю душу излила. Не хочу утром ко всему этому возвращаться.
  - Я не отпущу тебя, куда ты сейчас поедешь, на ночь глядя
  - Не уговаривай Катюш, я уже решила
  Рита направилась в коридор собираться, когда Катя в дверях держала за руку свою подругу
  - Не уезжай, он сейчас придет
  - Что? Она была готова упасть на пол. Приедет, я не хочу, я уж не чего не хочу. Я поехала.
  - Не смей, все менять, у тебя было обдуманное решение, а сейчас ты хочешь совершить не обдуманный поступок. Разберитесь Вы, наконец, Вы же любите друг друга
  - Я не знаю, любит ли он? Я не почувствовала этого в его голосе
  - Я знаю, я с ним говорила, и ты думаешь человеку, которому было б все равно на тебя, несся сейчас к тебе, чтоб увидеть тебя? Нет, ему не все равно, он тоже хочет все исправить, ты сделала шаг, а он бежит к тебе навстречу, не сворачивай с этого пути. Дай ему доехать, увидеть тебя, обнять, поговорить. Верните все, пока еще есть время. Чтоб потом не жалеть об этом еще тысячу ночей. Помнишь, как сказала твой коллега, если бы у него был бы шанс, он бы простил ей все. Дай этот шанс своему мужу.
  Рита молчала, ей больше нечего было сказать. Она знала, что Катя права, что для этого она и приехала, чтоб все изменить. Она так долго принимала это решение, что сбежать было бы просто глупо. Она хотела знать все до конца, она хотела знать точно да или нет, что бы жить дальше. И вот настал этот момент. И он едет, а значит это наверно да. Но ей было так страшно, как маленькой девочке. Ей хотелось спрятаться под стол, как она всегда делала в детстве, избегая того, чего не хотелось. Так много было вопросов в голове, что она не успевала на каждый находить по пять ответов, со всевозможными вариантами, плетя цепочку, головной боли для себя же. Все мысли оборвались в одну секунду, и в голове наступила полная тишина, сердце вырывалось из грудной клетки, она слышала звонок в дверь.
  - Ну, вот и все, видишь как быстро, Катя сделала два шага, чтоб открыть дверь.
  Рита замерла в ожидание, решения своей судьбы, того мига, который каждый из них прокручивал как кинопленку в замедленной съемке, именно так они и видели друг друга. Этот момент хотелось продлить или убыстрить, но все было так медленно и неуклюже, как у школьников, от первой, робеющей любви. Он сделал один шаг, чтоб зайти в квартиру. Они смотрели друг другу в глаза, не решаясь кинуться в объятия. Катя не знала уходить или нет, и долго ли они так будут стоять. У Риты по щеке потекла одна слеза, которую ей так и не удалось удержать, она меньше всего хотела казаться слабой. Катя попятилась назад, незаметно для них удаляясь, шепотом прошептав, - я думаю, Вам есть о чем оговорить. Она и сама не знала, слышали ли ее. Сергей протянул руки к Рите, которая не могла пошевелиться, войдя в полное оцепенение, боясь спугнуть столь долгожданный момент. Он взял ее за руку, притянул к себе, она не сопротивлялась. Он обнял ее так крепко, как только мог себе позволить это сделать влюбленный мужчина, держа свою любимую женщину в руках. Его тело пронизывала дрожь, которую выдвигал покой.
  - Ты позвонила, я подумал, что нужен тебе
  - Нужен. Уже не стесняясь, ревя на любимом плече, говорила Рита
  - Я скучал по тебе, ты мне очень нужна, он гладил ее по голове, утыкаясь и целую ее в темечко, в ее глазах стали слезы, но как подобает мужчине, он не мог их проронить, хотя это и были слезы счастья, волненья.
  Насладившись моментом встречи, он взял ее лицо в свои большие, нежные руки, поднимая ей голову, целовал ее в глаза, мокрые от слез, еще дрожащие губы, - я думаю, ты никуда не поедешь, он отцепил из ее рук сумочку, поставив ее на пуфик. - Пойдем. Она молча пошла за ним за руку.
  - Привет Катерина, войдя в комнату, озвучил он свое приветствие, уже с улыбкой на лице, не отпуская свою любовь, крепка держа за руку. Они стояли как подростковые влюбленные, только что признавшееся друг другу в любви. Она смотрела на них с широкой, довольной улыбкой, прижимая руки к груди, от счастья за своих друзей, на которых было так приятно смотреть.
  - Привет, проходите
  - Почему одна? Где твои?
  - Вика на даче, Дима в командировке, так что располагайтесь
  - Они прошли, сели на диван. Сидели они в полной тишине, пока Катерина не поняла, что лишняя на этом прекрасном волнующем их празднике встречи.
  - Оставайтесь, она встала, доставая им, белье из шкафа, я думаю, Вы справитесь с этим. Я буду в комнате Вики, если я Вам понадоблюсь, что мало вероятно, сказала она уже шепотом, выходя из комнаты. Она вернулась к ним, чтоб принести бутылку вина и два бокала, поставила на журнальный столик, и удалилась.
  - Спасибо, услышала она вслед, из двух голосов
  Она пошла на кухню, где ее ждал не убранный стол, и посуда, она занялась уборкой с мыслями о чувствах, которые спустя время не умирают и ждут возращенья, она была счастлива.
  
  
  Потянувшись утром в кровати, она вспоминала о необычном и радостном вечере, где влюбленные обрели друг друга у нее дома. Она встала, чтоб умыться, и предложить им завтрак, время, было, начало десятого, может еще спят. Не буду пока будить. После легкого утреннего душа, она прошла на кухню, чтоб придумать что-нибудь на завтрак, в комнате слышались шаги, сменяющие смех.
  - Доброе утро, молодые смотрели на нее лучистыми, счастливыми глазами
  - Доброе утро, заходите, будем завтракать
  - Нам кофе, если можно и ехать надо
  - У Вас уже дела появились, с улыбкой говорила, Катя, наливая им кофе, поглядывая на довольную подругу, у которой не осталось даже тени, волнения, дрожи. Она стала такой же красивой, уверенной и прекрасной. Катя налила им кофе, поставила на стол сладости, нарезала бутерброды, вышла из кухни, пройдя в комнату, где ночевали возлюбленные. Она встала посреди комнаты, пытаясь сообразить, чем они занимались. Бутылка так заботлива оставленная хозяйкой дома была пуста, но кровать была нетронута. Постельное белье, которая Катя вчера доставала им до проведения ночи было нетронуто и все так же лежало на кресле. Она забрала бутылку, бокалы. Зашла на кухню, где друзья смущенно пили кофе, с не покидающими улыбками на лицах.
  - Счастливые Вы мои, Вы белье, почему не взяли
  - Мы не спали, сказали они вдвоем, переглядываясь и хихикая
  - С ума сойти, я думаю, вы наговорились
  - Но не насмотрелись, сказал Сергей, смотря на Маргариту, убирая локон волос с милого ему лица.
  Они поставили кружки, - спасибо тебе большое Катюшка мы, честно говоря, бы раньше уехали, но не хотели не попрощавшись, Рита подошла к Кате, по-детски теребя ее за подол халата, благодаря. Они пошли одеваться, Катя пошла за ними, провожая их, она спросила - Когда увидимся теперь?
  - Недельки через две, Димону привет, мы приедем Катюш, приедем, но не раньше чем через две недели.
  - Будем ждать Вас, пока, она поцеловала их на прощанье, они в последний раз обменялись смущенно-довольными улыбками и покинули ее гнездышко в котором они вновь обрели друг друга.
  Катя стояла около зеркала, упорно разглядывая свое отражение, надо что-то изменить. И пора собираться, а то столько еще надо успеть. Она ходила по дому, с разбросанными мыслями. Собираться выходило плохо, из головы никак не выходила эта романтическо-долгая история, которой положила конец смерть. По странному закону жизни, оборвав любовь и жизнь у одних и дав ее другим. Катя была рада за подругу, теперь они никогда не разойдутся, и будут ценить все то, чего так долго не было у них.
  Ну, вот и все можно выходить пора посетить услуги парикмахера и немного обновиться до встречи с мужем оставался один день, надо подготовиться, и еще дочь забрать сегодня. По дороге к лифту, она расплетала наушники, музыка, редкое и приятное удовольствие. С мыслями о прекрасном, она выбегала из дома, где ее ждал солнечный день, дорога, музыка и обновления телесные, с души на сегодня хватит.
  Легкая стрижка, еще никому не вредила, а только подбадривала и вселяла радость, так приятно получить незаметное обновление и как радостно становится на душе от маленького, но все-таки изменения. Она выходила из парикмахерской, откидывая волосы за плечи, легкий ветер обдувал ее лицо, и почему-то в такой день все казалось таким простым. Жизнь вообще простая, если жить хочешь, умеешь, если соблюдаешь ее простые правила. Если не тонешь в выдуманных проблемах, угнетающих душу и сознание, не терзаешь себя накрученным пессимизмом. Надо просто уметь абстрагироваться от отрицательных эмоций, которые так и тянут, поселится в тебе, а если их не пропускать, то они останутся, и будут вить сначала нити, потом веревки, а потом и канаты, засасывая тебя в депрессию и уводя все дальше от реальной жизни и солнечной энергии земли. Надо просто жить иначе. Надо научиться радоваться самым простым, самым обыкновенным событиям и принимать трудности как испытание, которые обязательно приведут к большей радости. Ведь не зря когда-то давно была придумана пословица "не было бы счастья, да несчастье помогло". Просто так устроено все самой жизнью. И испытания даются человеку, только те которые он может выдержать.
  
  
  * * *
  4.Рассвет.
  Дорога до дачи занимала час езды на машине, но поскольку на машине уехал муж, и оставил ее в аэропорте. Значит, добираться придется на перекладных, жаль, что мы вторую машину не купили, она бы мне сейчас очень пригодилась, как не хочется ехать пешком. Еще одна придуманная человеком вещь, которая стала спасательным кругом, в сумасшедшей спешке неизвестно куда, и зачем.
  Она спешила домой, чтоб собраться и вновь бежать, ехать за дочкой, а если бы было не надо, были бы обязательно другие планы, по-другому просто не бывает. Впереди нее шла пара, которая кроме умиления ничего не вызывала, они держались за руки, что-то мурлыкали друг дружке на ухо, хихикали, и нежно улыбались. Она вспомнила, как они с Димой познакомились. Как она еще молодой девчонкой работающей на выставке обратила внимание как молодой человек, с двумя коллегами очень интересовались их кондиционированной системой, которая только начала появляться на отечественном рынке, и в своих кругах не только пользовалась спросом, но и приносила прибыль. Дима так старательно расспрашивал молодую сотрудницу, обо всех деталях, задавая заведомо те вопросы, на которые она не знала ответа, ставя ее в затруднительно-смущенное положение. Он ей так мило улыбался, при каждом новом вопросе, что и этого Вы не знаете? И что такая милая девушка здесь делает? Зачем ей разбираться в кондиционерах? Она опускала глаза вниз. Но когда она вышла с выставки, он ждал ее у выхода, с просьбой проводить. Расскажите мне, пожалуйста, еще про Ваши кондиционеры. И когда Катя спросила, - я что только про кондиционеры могу с Вами говорить. Он ответил ей, - от Вас я готов слушать все что угодно, всю оставшиеся жизнь. Они ушли вдоль дороги, парка. Он так и встречал ее и провожал.
  Когда встречаются два человека, которые должны принадлежать друг другу, то внутри загорается лампочка или по силе и значимости и яркости этого зажигательного освещения его можно сравнить с солнцем. Которое дарит не только свет, и тепло, которое необходимо всему живому, что бы жить. И когда загорается солнце, тяга к жизни становится одержимой, потому что все теперь обретает смысл. И солнце больше нельзя погасить, оно будет освещать всего тебя изнутри, и даже не знакомые люди видят, что солнце горит в тебе, что у тебя есть тот самый смысл, мечта или просто жизнь, новая жизнь, которую обретает влюбленный.
  Он бежал с работы, на работу к ней, на крыльях любви. И это не придуманное выражение. Потому что в самом начале пути влюбленному дарятся крылья, на которых он летает, порхает и ничего не осязает. Он может не есть, не спать, не замечая этого. Этот прекрасный момент хочется продлить, но он все рано пролетает. И крылья тоже забирают, их просто не могут оставить, они еще нужны другим. Но, ты можешь уже все и без крыльев.
   Надо позвонить мужу, как он там? Как прошли его дела? Она достала телефон, несколько секунд и она держала его около уха, чтоб услышать до более знакомый голос. Неожиданно для нее самой, она услышала женский голос.
  - Здравствуйте
  - Эээ.... Здравствуйте, будьте добры Дмитрия
  - Он отошел, скоро будет, что ему передать
  Катя закрыла телефон, не найдя что ответить молодой сотруднице. Она была потерянна. Ну даже если он отошел, то зачем ты берешь личный телефон человека. А если он не отошел? А где он тогда? Может быть это очередной его роман? У нее заколотилось сердце, где в животе начало все скручивать и тянуть куда-то вниз. А может я просто, все придумываю себе? А если нет? Я не переживу еще один роман. А если переживу, то как-нибудь без него. Я не хочу, чтоб меня разменивали по мелочам. Ее начало трясти, по подходу к дому ее злость граничила с ненавистью. Она начала вспоминать старые обиды. Его первый и последний роман, о котором, по-видимому, она не должна была знать, но все-таки узнала. Неужели некоторые особи мужского пола действительно не могут жить в моногамии? Неужели им необходима та подпитка со стороны, которая всегда будет удовлетворять их эго и самолюбие? Что он еще нужен кому-то, кроме своей половины? Где та грань моральных устоев, которую по идее должны блюсти пары? За какие рамки им нельзя переступать? Или они придерживаются только тех соображений, которые на данный момент для них более значимы? И если очень хочется, то можно? Или это зависит исключительно от человека? И почему есть такие несвободные люди, которые если и испытывают влечение к другому человеку, то всячески стараются его заглушить, забить, уничтожить. А есть те, которые пока не достигнуть своей цели, в достижение желаемого не успокоятся. Их что рожают на разных планетах, с разным мировоззрением, взглядами и отношением к близким? Или просто это опять тот самый злополучный выбор? Который дается каждому, и ты тоже можешь выбрать, что ближе тебе, твоему сердцу, телу, душе? Выбирай....
  
  Она зашла домой, никак не в состояние успокоится. Она никак не могла для себя понять, чего именно она боится? Что он опять оступится, и она не сможет ему этого простить? Простить саму себя, что прощает его? Или что просто они придут к тому моменту, когда не смогут искренне и честно смотреть друг другу в глаза? Говорить правду и рассказывать все те же простые, но такие нужные вещи, не отворачивая глаза в сторону? Что может они дошли до того предела, когда просто пресытились друг другом и единственная дорога лежит к расставанию? Все мысли заглушил телефон, она быстро искали его в сумке, это звонит он. Достав его, на определите, она увидела, что это был не он. А просто Денис.
  - Да
  - Привет Катюш
  - Привет
  - Как выходные?
  - Спасибо ничего. Как у тебя?
  - Все в норме. По делам бегаю, решил тебе позвонить узнать, как ты. Чем занимаешься?
  - Собираюсь за дочкой ехать на дачу
  - Ты сейчас едешь?
  - Да, уже собираюсь выходить
  - Жаль, не успевая немного. Мм... Я могу Вас обратно забрать, я успею. Ты как, не против?
  - Нет, ехать знаешь куда?
  - Ну, если ты мне подскажешь, он смеялся в трубку, давая понять, что будет рад встрече и помочь.
  - Около деревни Васильки, на автобусной остановке, мы будем ждать тебя, примерно через два часа.
  - Хорошо, я дуду там. До встречи.
  Она убрала телефон. Интересно он настолько обнаглел звонить мне в выходной день или просто знает, что я одна, и позволил себе такую слабость? Какая разница, добираться до дачи своим ходом, не очень хочется. И если он заберет нас обратно, будет хорошо. Она поставила чайник, чашка кофе, перед дорогой никому не вредила, от злости аппетит просто испарился. И хотелось просто немного перекусить, чтоб не умирать с голоду в дороге.
  Она шла по направлению станции, где электричка отвезет ее к большей части пройденного пути. Ей думалось о молодом человеке, о миловидном сотруднике ее фирмы, который не очень-то сильно наступал на нее, но при всем при этом давал понять, что ухаживает, и что не против быть с ней, при том, что знает, что она замужем. Она никогда не давал ему повода. А напротив своими рассказами только укрепляла его веру, в значимость семьи для нее, но то ли его это не смущало, то ли ему было уже все равно, устав бороться с сами собой, давал волю чувствам, будь что будет. Впервые она задумалась о нем ни как о сотруднике и коллеге, а как о мужчине, который ухаживает за ней, проявляет интерес. В котором, кстати говоря, я очень нуждаюсь. Она думала о нем как о спасательном круге, который мог ее спасти от горечи и от обиды. Он никогда не говорил прямо о том, что хотел бы быть с ней, но всячески давал понять это. И в эту самую минуту, ей так захотелось, чтоб кто-нибудь был с ней рядом, поддерживал и обнял. Он милый, добрый, и я чувствую, что нужна ему. Я хочу чувствовать себя нужной. И если я не нужна своему мужу....
  Интересно, это меня злость подталкивает к таким выводам, скрученность мыслей? Или я просто пришла к тому, что больше не могу бороться за счастье одна? Что хочется бороться вместе, или я хочу, чтоб боролись за меня? А ни я думала, как спасти отношения, которые почему-то так и проходят мимо меня? Она стояла на платформе, смотрела на рельсы. Шум, толпа все казалось таким далеким. Она принимала решение, которое должно было изменить ее жизнь. Ей было грустно и одиноко, в горле стоял ком, который было трудно проглотить. Она понимала, почему он стоит, от обиды, горечи, фальши, которую ей подкидывает любимый человек. Именно любимый, а иначе ком застывший в горле не перекрывал бы дыхание. Она смотрела вдаль на далеко идущую электричку, что ж это его выбор, он имеет право вбирать, я больше не буду бороться за то, что мне не может и не хочет принадлежать.
  
  Сиденье было холодным и не уютным. Она долго ежилась, подбирая, более уютную позу, она сложила руки на груди, что хоть как-то было теплее, но озноб не проходил. Хорошо, что в воскресенье не так много народу. Ее глаза застыли на за оконном пейзаже, и она больше не видела ни кого и ни чего, для нее не было ни остановок, ни входящих и выходящих людей. Течение времени сгладилось. Ей хотелось вернуться в более счастливое время жизни, ей не хотелось переживать всего этого, все это было тяжело, мучительно. И ей не хотелось жить в этот момент, хотелось его перешагнуть, перепрыгнуть. Оказаться там, где все уже решилось, без нее, и ей там хорошо и уютно. Слезы подступали к ее глазам.
  Когда она немного перевела дух, раскрепостилась, то увидела, что напротив нее сидит не молодой мужчина не определенного возраста, ближе к пожилому. Он был одет в белые брюки, белую распашную рубашку с красивыми или скорее необычными белыми завязками. Она никак не могла понять, его одежда была модной, авангардной, или нищенской? Эта грань стиралась, в таких близких понятиях во все времена. Конец апреля, еще не так тепло, чтоб одевать столь теплые тона и легкую одежду. Но кто-то же должен быть первым. У него был смуглый цвет кожи, говорящей о корнях которые уходили в южную Америку, или латинскую. Мужчина располагал к себе. Катя усмотрела в окно, ей было неудобно рассматривать интересного человека с необычной внешностью, но он нисколько не смущался, и чуть видной в уголках губ улыбкой не сводил глаз со своей спутницы. Катя изредка поглядывала на него, и его лицо казалось ей до более знакомым, из далекого прошлого, она никак не могла вспомнить, где она его видела? Она продолжала на него поглядывать, чтоб хоть как-то уловить, ту нить воспоминаний, которая будто лежала на поверхности. Казалось, ответ совеем рядом, близко, но сознание никак не открывалось, не давая ей ответ.
  - И почему я не видела, как он вошел? Такого человека. Не захочешь, уведешь, но я не видела. Катя начала ерзать, от смущения, но почему он не сводит с меня глаз, я же не картина. Ей уже хотелось спросить его, что он нашел в ней такого интересного, но он заговорил с ней сам.
  - Добрый день, зачем путь держите?
  Катя отметила, что произношение ее четкое и ясное, хотя улавливался южный акцент. Можно было бы просто не отвечать, не удовлетворять любопытство незнакомого ей человека. Но его внешность, мудрое лицо, открытые, добрые глаза располагали к себе. И потом уважение к старшим, не зависимо от национальности, всегда прививали родители.
  - И Вам доброго дня. Я еду на дачу.
  - Я спросил не куда, а зачем?
  - Ну, тогда за кем. За дочкой еду.
  - Ваш путь далек и не легок, а правильно ли Вы едите?
  - Дорога мне хорошо известна. Я еду не первый раз
  - Ну, если не первый, то Вы не должны ошибиться и сбиться с правильного направления.
  Катя вроде бы понимала, что речь идет совершенно не о дороге и правильном направлении, но "философствовать" с мало знакомым человеком не хотелось. И она упорно говорила о дороге, не понимая только одного, почему я вдруг волную кого-то старика, у которого своих проблем наверно не мало.
  - Я буду стараться, спасибо. Там по большой дороге есть маленькая обходная, я по ней пойду.
  - Не всегда короткий путь, правильный. Впереди вся жизнь впереди не стоит торопиться, обходя свою дорогу маленькими тропами.
  Ей просто не верилось, что все то, что происходит сейчас, существует и все это по-настоящему. Откуда и что может знать, человек, который видит меня впервые, может впервые, а может, и нет, ощущение, что они уже где-то виделись, не покидало ее.
  - Куда лежит Ваша дорога?
  - На помощь, он улыбнулся ей и продолжил. Я наблюдаю за дорогами жизни, нитями судьбы. У Вас сейчас наступил тот момент, когда Вы можете выбрать не свой путь. Вам кажется, что он проще, светлей и теплей, но это не так. Людям свойственно ошибаться, но бывают такие ошибки, которые переворачивают все дороги. Вы принимаете решение свернуть на другую дорогу, я хочу Вам помочь не допустить этого. Даже если эта дорога будет хорошей, приятной и Вам на ней будет удобно. Но Вы не обретете на ней света. Вы потеряете свой свет навсегда.
  Она слушала его, не понимая, откуда он и что про нее знает. С чего вдруг он решил ей помочь? И откуда ему знать, где ей будет удобней?
  - А что, если та дорога, по которой иду я, больше не греет, на ней нет света, фонари выключали. То все равно я не могу свернуть? И должна идти в потемках, на ощупь?
  - Это видимость. Вам кажется, что нет света. Его просто надо зажечь ярче.
  Катя уже хотела ему сказать, что он должен это говорить ее мужу, а не ей. Что она старается, зажечь свет на их дороге, но в одиночку плохо получается. Она хотела спросить, почему все так сложно? Но она сказала лишь, - я устала, мне плохо, я хочу, чтоб меня согревали, правда хочу, но люди не могут жить вместе, когда рушится все, то, что они так долго строили. Что бывает, что люди расстаются, находят других людей и проживают свою жизнь ничуть не в меньшем счастье.
  Катя понимала, что разговор плавно перешел с дорог на отношения людские. Но почему-то это ее уже не волновало, ей было так просто с ним, с этим случайным попутчиком. Ей казалось, что он что-то знает, чего не знают остальные. И так просто стало ему открываться, что она уже не вспоминала о дорогах.
  - Вот именно проживают. Расстаются те, кто не был предназначен друг другу, как половинки от одного яблока, они просто не подошли, их разрезы, и сердцевины не совпали, их свет так и не загорелся. Им было удобно быть вместе, до встречи с тем человеком, с которым шар сложится, станет единым целым. А есть те, которые находят друг друга, им выпало счастье найти друг друга, их свет так ярок, что на небе видно их свечение. Но если они не выдерживают выпавших им трудностей, превратностей судьбы и расстаются, то больше никогда не найдут, свое счастье. И как бы им не казалось, что оно есть, и что можно найти еще лучше, этого не происходит. Остаются только воспоминания, ожоги, боль, которую человек должен нести до конца своей жизни. Дыра которая будет разъедать его душу с годами будет болеть меньше, но никогда, никогда она не перестанет болеть, чтоб он всегда помнил о том, что сделал. Он не смог отстоять свое счастье, подаренное им землей. И второго шанса не будет. Слишком много людей ждут первого, и терять его просто глупо.
  - Тогда почему, человеку, которому дается этот шанс, так не ценит его? Так легко разменивает его?
  - Это и есть превратности судьбы, искушение и выбор, на который все имеют право, важно чтоб человек ощущал всю ту боль, которой наделяет свою половину. Он должен чувствовать, как его свет, их свет уходит, растворяется, исчезает, утекает сквозь пальцы, осушая их, и все, что было у них. Чтоб в нужный момент опомнился, остановился до того, как свет покинет их. До того как его половина поймет, что она пуста. До того как солнце будет утеряно навсегда.
  - Значит, и я могу оступиться, а потом опомниться, это же так просто
  - У тебя не получится опомниться. Он потеряет тебя раз и навсегда, хоть и сам будет в этом виноват, но это не принесет никому из Вас счастья.
  - Я хочу жить в счастье, мне это необходимо. Но я не буду так жить, я не хочу, чтоб меня так легко разменивали, а потом опоминались. В ее глазах стояли слезы, но она их держала, все сильней и сильней придавливая руки к груди.
  - Твой путь не легок, но ты можешь это выстоять, тебе это по силам. Ты получишь вознаграждение, если не ошибешься. Ты получишь лавину любви, о которой мечтала, дорога твоя будет твердой и больше никогда не пошатнется. И тот, кто должен быть счастливцем рядом с тобой, но еще не понял этого, поймет, когда так близка, станет потеря.
  Она смотрела в окно, прокручивая все то, что услышала. Ей хотелось верить этому незнакомому и такому знакомому человеку.
  - Спасибо Вам. Она начала крутиться по сторонам, в поисках своего собеседника, которому так хотела сказать спасибо, но его уже не было. Он как незаметно вошел, и так же не заметно вышел. Оставив ей приятное тепло в душе.
  Она вышла на своей станции. И как, только она сошла с платформы, остановившись около первого дерева, она разревелась. Все выходило из нее, боль, обида, не понимание любимого человека. Ей было все равно на прохожих, ей так хотелось давно это сделать. Она обнимала и обнимала ладонями кору дерева, будто прося у него помощи. Она не помнила, сколько это продолжалась, но когда успокоилась, поняла, что ей стало легче и ей надо идти.
   Решив не сворачивать на маленькую тропинку, она шла по большой дороге к остановке, где автобус доставит ее на дачу, где ее ждет дочь. Десять минут и ты на остановке, это если идти не сворачивая. Старец не выходил из ее головы, - как я могла наговорить столько лишнего не знакомому человеку, что это было? Наваждение? Она все вспоминала, где же она его видела? Его проникновенное лицо, даже руки казались знакомыми, может, я встречалась с ним в прошлой жизни? Она усмехнулась, это просто дежавю.
  Сойдя с автобуса, она шла по знакомой тропинке, ведущей к дачному домику, где родители мужа проводили сезонное время, с апреля по октябрь. Иногда на выходные забирали внучку. Раньше мы приезжали гораздо чаще, на все как-то время находилось. Не знаю когда, и как все изменилось, но поездки стали намного реже, хорошо, что хоть Вика иногда проводит время на свежем воздухе, места здесь и вправду красивые, живописные. Здесь жить хочется, дышать, творить. Не заметно для себя она уже подошла к даче, без особого настроения, она пыталась натянуть улыбку, сменить задумчивое лицо, на отдохнувшее, свежее.
  - Здравствуй Катерина, мы тебя позже ждали, придется подождать, они обед готовят, еще пообедаем, а потом поедите
  - Здравствуйте Владимир Иванович, я думала, что Вы уже все переделали и собираетесь, хотела пораньше, а то нам еще в школу надо собраться, пока все дела поделаем, к ночи время будет
  - Ничего Вы еще молодые, все успеете, покушать тоже надо, да еще на свежем воздухе, у Вас там такого нет, так что наслаждайся, дыши
  - Я пойду им помогу, быстрей будет, она закрыла ворота, с улыбкой посмотрела на любимою лавочку, стоящую около самых ворот, под яблоней, такая незаметная и такая милая сердцу лавочка, на которой они проводили много вечеров. Обнимаясь, строя планы на будущее, мечтая. Где оно это будущее? Есть ли оно у них? Она пошла в дом.
  - Здравствуйте дорогие мои
  - Мамочка, Вика с радостным восторгом кинулась на маму, обнимая ее, мы тут обед готовим, нам еще немного осталось, раздевайся.
  - Привет Катюш, проходи, Валентина Леонидовна, вытирала руки о полотенце, поцеловав невестку, пошла дальше, заниматься приготовлением.
  Катя, оглядев фронт работы, поглядывала на часы. Ей не хотелось заставлять ждать Дениса. Быстро раздевшись, помыв руки, она быстро взялась за нарезку салата, хлеба. Борщ был уже готов. Мясо подходило, картофель уже сливала Валентина Леонидовна, - ну что можно уже и садиться?
  - Давайте, я уже проголодалась, пока доехала
  - Садимся, озвучила приглашение к столу свекровь и пошла, звать мужа за стол.
  На даче всегда было очень приятно сидеть за столом. Здесь всегда было как-то по-домашнему уютно, и очень вкусно. Елось здесь всегда с аппетитом.
  - Ну, рассказывай Кать, как Вы там поживаете? То, что Дима в командировке мы уже знаем, чем ты занималась?
  - Своих дел хватает. Как всегда что Вам рассказывать.
  - Когда приедете к нам все вместе
  - Не знаю, даже. Нам как-то трудно собраться, в последнее время. У Димы то одно то другое. То командировки, то машина, то работа, то еще что-нибудь.
  - На следующей неделе будут майские праздники, три выходных, не отступал Владимир Иванович.
  - Я думаю, мы выберемся на денек, может в первый день. После работы и приедем, на следующий к вечеру уедем.
  - А так чтоб на все выходные Вы никак не можете? Мне тут с забором помочь надо, ты Диме скажи
  - Скажу, вот приедем, будите забор ставить, пока не поставите, не уедем. Надеюсь, к вечеру управитесь, Катя смеялась, настойчивости приглашения, все улыбались
  - Хорошо договорились, ждем Вас к выходным, хоть на один денек, шашлык сделаем, посидим, он потер руки, в ожидании, хорошего застолья и семейного сбора.
  - Ну все отстань ты уже от нее, приедут они приедут, ешь, давай, Валентина Леонидовна, охлаждала пыл своего мужа, которому всегда было тяжело остановиться, пока не получит ответ на интересующий его вопрос.
  Ужин закончился быстро, от голода, и вкусноты тарелки быстро опустели. Вика поглаживала живот, от сытости, - фу, кажется, я объелась.
  - Вика, мама посмотрела на нее, с выразительным взглядом, указывающим ей на не воспитанность.
  - То есть спасибо большое, все было очень вкусно, но я все равно объелась
  - Дедушка с бабушкой переглядывались с довольными улыбками на лицах, как приятно когда дети сыты и довольны.
  - Ну, все Вик, нам надо собираться. Ты давай иди в комнату, собирай все, я тут бабушке помогу убрать.
  - Хорошо, мамуль, она встала, поцеловала бабушку в щеку, та погладила ее по руке, - беги, беги
  Когда последние сборы были окончены, Катя около зеркала в прихожей поправляла макияж, Вика надевала ботинки, дедушка с бабушкой стояли в дверях, провожая их.
  - Мы поехали, через неделю приедем, так что не прощаемся, они целовались
  - Аккуратней там по дороге, переживающим тоном, просил их дедушка
  - Дедуль мы сама аккуратность, Вика поцеловала его в щеку
  - Аккуратная ты моя, поехали.
  Они вышли из дома.
  - Ты к тете Фае пойдешь прощаться?
  - Мы с ней еще в обед попрощались, она ушла в лес рисовать
  - Как у тебя успехи?
  - Мне с ней очень нравится. Ну, ты же все знаешь, она классно рисует
  - Хорошо
  - Что?
  - Хорошо рисует
  - А ну да
  Они прошли еще не много, и Катя решилась сказать дочери
  - Нас подвезет мой сотрудник с работы, до дома
  - Он что специально за нами ехал?
  - Он по делам тут не далеко ездил, и нас решил забрать
  - А откуда он узнал, что мы на даче?
  - Слишком много вопросов, он просто нас подвезет до дома, ты, что не хочешь ехать на машине, предпочитаешь на электричке?
  - Нет, мам, конечно на машине, просто странно
  Они вышли на дорогу к автобусной остановке, где уже было видно и остановку и машину Дениса.
  Подходя к машине, Катя немного взбила рукой волосы, расправилась.
  - Не забудь поздороваться
  - Мам, я и так все знаю
  Они подошли к машине, Катя предпочла сесть на заднее сиденье за водителем, рядом с дочерью. Он поправил зеркало заднего вида, так чтоб было видно Катю.
  - Ну, здравствуй, очень мило, что ты решил нас подвести
  - Привет, он обернулся. Чтоб поздороваться с Викой, и подмигнул ей, - давай знакомиться, я Денис
  - Дядя Денис, поправила Катя
  - А меня зовут Вика
  - Ну что поехали?
  - Поехали, сказала Вика, и машина тронулась с места
  - Я надеюсь, ты нас не слишком долго ждал?
  - Нет, только подъехал, но меня бы совсем не затруднило, подождать таких очаровательных дам, он подмигнул в зеркало заднего вида Вике, она улыбнулась ему в ответ.
  - Рассказывай, чем занималась?
  Она смотрела на маму вопросительным взглядом, мама дала жест рукой, располагающим к общению.
  - Да, ни чем особенным, отдыхала, помогала бабушке с дедушкой, рисовала с тетей Фаей.
  - Так ты рисуешь?
  Вика посмотрела на маму, Катя две руки вытянула к водителю, Вика поняла, что можно говорить.
  - Да, я хожу в художественную школу, мне нравится
  - А тетя Фая, это кто?
  - Это наша соседка, она художница, учит меня рисовать
  - Так ты в школе учишься, и с тетей Фаей учишься. И где и с кем тебе больше нравится?
  - Ну, в школе мне, конечно, нравится, там я отрабатываю технику, учусь работать с тенями, а с тетей Фаей все легко получается, она меня просто учит рисовать. Ее картин не такие как в школе, они живые.
  - А тетя Фая профессиональная художница?
  - Ее картины есть на выставках, ее знают художники, значит профессиональная.
  Катя улыбнулась, погладила дочь по руке.
  - Она действительно прекрасный художник и человек. У нее много можно поучиться. В ее возрасте так прекрасно рисовать и радоваться жизни. Нам бы в ее года, так наслаждаться жизнью как она. Ее картины часто посещают выставки и пользуются популярностью, как у молодых так и не очень молодых ценителей искусства. Я была на этих выставках, ее картины потрясающие, они наполнены жизнью, или сами живут своей жизнью. От них невозможно отойти. Ее сын прекрасно справляется с размещением картин, у него своя галерея, соответственно и связей с людьми творчества хватает. Поэтому ее картины можно увидеть в разных местах, в разное время.
  - Она всегда была такой популярной художницей?
  - Ну, популярной я бы ее не назвала, она никогда к этому не стремилась и не стремится, по сей день. Это сын настоял на показе прекрасного людям. А художница она наверно пол своей жизни. Она на заводе работала фрезеровщицей, как она сама говорила, талант к написанию набросков был всегда, и к живописи тянуло. Но время тогда не то было, чтоб уйти на поиски себя. Вот наверно и ждала этого времени. У нее военная тематика на картинах присутствует, так она настолько яркая, и красочная, что притягивает не только людей, но и критиков, которые давно сошлись во мнение, о том, что картины о войне ей даются, особенно превосходно и трогательно. Но она больше пейзажи любит рисовать, так там, на даче столько прекрасных мест, что в минуты вдохновения, она проводит на ней много времени.
  - Интересно. А война на картинах от чего появилась? Она воевала?
  - Она не особенно любит это вспоминать. Они с мужем детьми были, когда война была. Но воспоминания живы. Вот и вырывается наружу все то, что видела. Хотя муж ее постарше, много историй про войну рассказывал, а она как-то уклончиво всегда была в этом вопросе. Не любит когда муж за столом начинает вспоминать военное время, особенно историй про Немцов не любит, сразу уходит.
  - Странная реакция. Она что другого мнения о них, нежели муж?
  - Да, она говорит, что в каждой национальности есть плохие и хорошие люди, что это от человека зависит как он. И нельзя обвинять всех, что виновные, конечно, есть, но воевали обычные люди, которые зачастую этого не хотели, боялись и не многие из них даже не произвели ни одного выстрела. Муж другого мнения, поэтому она не спорит, просто слушать этого не хочет. Аркадий Михайлович не верит в прекрасную историю, о спасение людей немцами, которую тетя Фая рассказывала. Поэтому прений на этот счет было много, но все в пустую, пожилых людей вообще трудно переубедить, они каждый при своем мнении, давно уже не ругаются по этому поводу.
  - И что это за история о спасенных? Можно послушать, я такого еще не слышал.
  Вика улыбалась, глядя на маму, ей нравилось, когда мама рассказывает интересные истории, при ней это было редко. Она сложила ручки и приготовилась слушать. Катя, посмотрев на дочь, сразу все поняла, что та находится в ожидании истории, которыми мама не особо балует дочь, говоря, что не надо такое слушать, переживая за то, что Вика как творческая натура, слишком бурно на все реагирует, сопереживая совершенно, посторонним людям. Мама может, была бы и рада такому чуткому и доброму сердцу дочери, если бы не одно но. На ее эмоциях сказывалось все, что могло произойти с ней за день. И что не могло тоже может, сказывалось, со словами, слезами от услышанного. И тогда она может погрузиться в мир задумчивости, сопоставлений из которого ее трудно было возвращать.
  - Я не могу, Вике не нужно этого слышать
  Денис даже не успел понять, о чем идет речь и тем более спросить, как Вика затараторила,
  - Мамочка так не честно. Ты хотела рассказать, если бы я не улыбалась, ты бы уже рассказывала. Тебя дядя Денис попросил, а не я, расскажи, пожалуйста. Мне очень интересно, я не буду потом думать об этом, обещаю, мне правда, правда интересно, что это за история, которая случилась с тетей Фаей, она мне такого не рассказывает. Ну, пожалуйста, протяжно-умоляющим голосом закончила свои трепетания дочь.
  - В школе ты бы отвечала с такой скоростью, искренне-насмешливым голосом ответила Катя, потрепала ее по голове, любопытная ты моя.
  - Это было, даже не знаю, в каком году, начала с оглядкой на Вику Катя. На даты как-то она не особо ссылалась, может сама не помнит, не знаю. Но рассказывала, что была, сосем маленькой, когда пряталась от бомбежек с мамой. И как немецкие солдаты вытаскивали их из подвалов, чтоб спрятать в бомбоубежище. Она говорила, что говорили они на ломанном русском и часто были в русской форме, спасали мирных жителей. Говорила, что на войне они ей часто помогали, конфет детям давали, мама запрещала их брать, но ей так хотелось. Еще она вспоминала одного молодого солдата, который очень берег кошку. Он жил с ними в деревне, будто, так же как и они скрывался от войны. Взрослые в деревне прозвали его Колькой, были и другие, но его она помнит и сейчас. По словам тети Фаи, он нашел кошку маленьким котенком и прятал, потому что люди съели почти все живое вокруг. Чувство голода это то, что помнят все, это чувство не кончалось никогда. Так вот когда тетя Фая увидела, первый раз животного это было на войне, и эта была кошка у молодого немецкого солдата, который был очень добрый. Он берег ее, заботился о ней, и делился с ней едой. И называл он ее по-русски просто кошка. Она отзывалась на "русское" кыс-кыс и просто кошка. У него было новое ружье, из которого он так и не выстрелил. Он погиб. И даже взрослые, которые проживали в деревне говорили, - дурак ты Колька так и погиб, ни разу не выстрелив.
  А Аркадий Михайлович, таких добрых немцев не встречал и рассказывал до слез ужасающие истории. И говорит, что те, кто их вытаскивал, были русские, раз в русской форме, то русские, а что плохо говорили на русском, так это ничего, он объясняет это тем, что много народу воевало, в том числе и ближнее зарубежье, так что говорит, что она их перепутала с кем-то из них. Но тетя Фая утверждает, что это точно были немцы, так как рассказывали детям немецкие сказки. Про страну рассказывали, оправдывались, что не виновны они в развязывание этой войны, но против всех не пойдешь, убьют. И дети их любили, тетя Фая с очень теплой, душевной добротой вспоминала это, помимо войны, потерь близких, было еще что-то хорошее. Что даже на бесчеловечной войне она встретила человечного противника.
  Катя замолчала, вздохнула, посмотрела на дочь, которая с открытым ртом внимала услышанное, она погладила ее по голове, - все, и закрыла ей рот.
  - Удивительно. Денис под впечатлением истории, проехал поворот. Мда... Он посмотрел в зеркало на Катю, понял, что та заметила, сложив губки бантикам, провожая поворот, в который они должны были вписаться.
  - Ничего это мы сейчас исправим. - А как же памятник немецкому солдату, с русским ребенком? Это же не сказки, Ваш не верующий сосед, в это тоже не верит?
  - Не знаю, он вообще скептически ко всему относится. Ему про это Владимир Иванович говорил, а тот, - что надо же было кому-то памятник еще поставить, вот и поставили. Он хоть отношение свое вообще Германии изменил, и то хорошо. У него сын туда часто ездил, по роду деятельности. Он рассказывал ему о прекрасном народе и отношение к русским. Я не могу его судить, мне кажется, что он перенес на войне психологическую травму, это раньше никто так не говорил, а сейчас можно. Таких как он, конечно, много было. Но все люди разные. То, что он видел, очень сказалось на его виденье, на его отношение к людям. Слишком много он страшных картин видел, много крови, для не сформировавшейся личности, это было ударом. Он же был мальчишкой. Всю семью ребенком еще похоронил, сам могилы рыл в лесу, чтоб похоронить по-человечески, зима почти была, замерзшие руки, палка.... Я думаю, это отпечаток наложило на всю его оставшеюся жизнь. Поэтому жена его понимает, и никогда не ругалась с ним по этому поводу. Ее память, как она говорит, это ее память. И никто не сможет стереть это.
  - Интересные у Вас соседи, наверняка хорошие люди. Все мы имеем право на свое мнение. Не стоит его осуждать, нас там не было, и мы этого не видели. И славу Богу.
  - Это точно. Поэтому никто его и не осуждает. Просто с женой во мнениях расходятся, но они и это спокойно переживают.
  Можно позавидовать еще "тем" семейным парам, которые как говорится душа в душу, всю жизнь. Смотришь на них и радуешься, учиться нам у них надо. Терпению в первую очередь, пониманию во вторую.
  - Ага, я тоже так думаю. Озвучила свои мысли вслух Вика. Катя и Денис посмотрели друг на друга в зеркало и улыбнулись.
  До дома оставалось уже не много. Машина наполнилась тишиной, пассажиры заняли, расслабляющие позиции и смотрели в окно. Денис красиво повернул к дому, запарковал с первого раза автомобиль, на машинное место.
  - Вот мам, а у тебя так не получается
  - Главное чтоб у папы получалось, ответила мама, ей с улыбкой.
  - А я и не знал, что ты водишь, с неподдельным изумлением, говорил водитель.
  - Редко вожу просто, на дачу отвезти, привезти, в магазины съездить, а так муж ездит.
  - Ты мне как-нибудь покажешь, как ты ездишь?
  - Ой, дядя Денис на это лучше не смотреть, папа говорит, что маму надо еще раз учиться отправлять, а то она как-то знаки у нас путает, когда едет.
  - Спасибо дочка. Вот как, ты сам все слышал. Ладно, пойдем мы, завтра на работу идти, там и увидимся. Спасибо что подвез нас. Сами бы мы еще ехали.
  - Не за что. Всегда, пожалуйста, к Вашим услугам. Транспорт у нас сейчас не очень, там еще и "нарваться" на кого-нибудь не очень доброжелательного можно.
  - Да, можно. Катин голос затих, она вспомнила необычного попутчика, который остерегал ее от неведомых, ненужных дорог, на которые хочется, но не нужно поворачивать.
  - Ну, значит до завтра? Приятно было познакомиться молодая леди, он взял ее за руку, поднес к губам, - я думаю, мы еще увидимся, и поцеловал ее нежную руку.
  - Может, увидимся, если Вы за нами еще как-нибудь приедете
  - Непременно
  Катя подталкивала дочь из машины, - поживей
  - Пока Денис, еще раз спасибо
  Они покинули его машину, вслед помахали ему еще раз. Катя взяла дочь за руку и направилась к подъезду, сжав крепко руку, Вика сказала, - мам, больно
  - Извини, задумалась, и что это такое, если Вы за нами еще как-нибудь приедете? Папа за тобой приедет в следующий раз.
  - Мам, но я же не могла не вежливо ответить, ты сама меня так учила, Вика говорила расстроившимся голосом, понимая, что мама осталась, не довольна поведением дочери, она чувствовала, что что-то сделала не так.
  Катя поймала себя на мысли, что везде видит не что компрометирующее.
  - Прости, я не хотела тебя обидеть. Ты все сделала правильно. Это я думаю не о том, чем надо думать.
  Они открыли дверь в дом, быстро пробежались по лестнице к лифту.
  - Ну, вот мы и дома, а папа звонил? Как он там? Когда приедет, я соскучилась
  - Сегодня не звонил
  - Как не звонил? Он каждый день обещал звонить, может что-нибудь случилось, давай сами позвоним ему?
  Катя вспомнила об утренней, не удачной попытке звонка, - я не хочу ему звонить. У него все хорошо, он сам позвонит. Она смотрела во встревоженные глаза дочери, - он непременно позвонит.
  - Мам, у Вас все хорошо? Вы не поругались?
  - Что ты милая, конечно, нет, все хорошо, пошли
  Они вышли из лифта, открыли дверь, зашли в квартиру, - Меня не было здесь выходные, а я уже соскучилась по дому.
  Катя думала о той самой лжи во спасение, о которой говорил Дима. Вот она. Не хочешь, а врешь, как можно сказать этому невинному дитя о разногласиях. Как можно сказать о чем-то больше, поймет ли? Не осудит? Как она отреагировала, если бы родители разошлись? Ну, бывает такое в жизни. Но не хотят люди больше вместе быть рядом, не нести груз ответственности за друг друга, не могут они больше быть вместе, они просто больше не дороги друг другу как когда-то. Но волнуют ли ее, все эти громкие, взрослые словечки? Нет, не волнуют! Ей нужно, чтоб папа и мама были рядом, вот и все. И как же тяжело родителям, которые разводятся, смотреть в глаза своему чаду, которое не понимает самого главного. Зачем?
  Они занимались своими обычными делами. Подготовкой к школе, проверкой уроков, одежды, они ужинали и радовались тому, что вместе. Когда Катя уже убирала со стола. Дочка звала ее громко, чтоб мама услышала наверняка, - мама, мама, твой телефон звонит, наверно это папа! Она подошла к телефону, это действительно был папа. Она немного посмотрела на телефон, прежде чем его взять.
  - Да
  - Привет Катюшка
  - Здравствуй
  - Как Вы там мои дорогие? Уже приехали?
  - Да, у нас все хорошо, уже дома, поужинали...
  - У меня тоже все в норме, завтра утром вылетаю. Мне сказали, что ты звонила
  Как мило, думала Катя, тебе сказали, что я звонила. Кто сказал? Почему ты не взял телефон с собой? Что был слишком занят? Интересно чем, крутилось у нее в голове. И почему ты разрешаешь брать свой телефон посторонним, женщине, или именно ей дозволенно?
  - Да, я звонила, сказала она вслух
  - Я подарок Вике искал. Ты даже не представляешь, какой я ей мольберт купил. Все обошел и нашел.
  - Даже не представляю, хорошо. Я думаю, ей понравится. Она давно хотела нечто не обыкновенное, как у девочек из школы.
  - Такого ни у кого нет. А у нее будет, он чудесный, его голос был радостным как у ребенка, который сложил головоломку.
  - Я рада
  - Что-то не так? У Вас все хорошо? У тебя какой-то расстроенный голос.
  - Нет, у нас все хорошо. Я не расстроена. Почему телефон с собой не взял, не выдержав спросила она.
  - Забыл, не поверишь, просто забыл, но мне передали, что ты звонила
  Интересно, а тот, кто передал, живет с тобой в одном номере, и спокойно берет телефон? Или ты просто у нее в номере забыл телефон? Или ты просто отошел, принять душ, а она не выдержала и взяла трубку? Мысли пожирали ее от злости, ревности, но голос она старалась держать ровным, ничуть не выдувающее ее огненно-ярящегося настроения.
  - Чудно, хорошо, что тебе передали. Значит, завтра увидимся?
  - Конечно, я буду к вечеру, дома встретимся
  - Целую тебя до завтра
  - Пока, дорогие мои, Вике большой привет
  Она закрыла телефон. Тут же вбежала Вика, как будто стояла около двери и подслушивала.
  - Ну, что это был папа? Как он? Когда приедет?
  - Завтра, ближе к вечеру, я думаю, Вы раньше встретитесь, я на работе буду
  - Хорошо мамуль, значит завтра, все соберемся, я пойду немного почитаю?
  - Конечно милая, иди, а то скоро спать ложиться
  Как только дочка ушла в свою комнату, Катя дала волю своим чувствам, вышла на балкон и начала стучать по подоконнику, чтоб Вика не услышала. Она старалась отдышаться. Выплеснуть пар, скопившейся в ней, за две минут телефонного разговора. Можно было бы высказать все ему, и не держать себя в руках. Прокручивая в голове, двадцать пять версий происшедшего. И почему мы так нагло врем? Почему не можем сказать правду, что я ужасно на тебя зла! Что как только у нас начали налаживаться отношения, ты сразу же что-нибудь "отмочишь", и это в твоем стиле. Ну, почему ты не можешь по нормальному? Почему ты отталкиваешь меня? Ты даже не понимаешь. Что волей, неволей, но своими действиями, я начала думать о другом мужчине. И было бы глупо обвинять только тебя в этом, виноваты всегда оба. Только я не знаю где моя вина, что я тебе сделала, или не сделала? Что привлекает тебя в других женщинах, чего нет у меня? Было, но куда-то подевалось? Смешно, мне даже не верится, что все это со мной происходит. Я узнала об одной твоей измене, даже не об одной, но одной главной. Я почти простила тебя, но ты этого даже не знаешь. Я стараюсь завоевать тебя вновь, но у меня не получается, ты опять не со мной. Ты ходил дочке за подарком? А я не верю тебе. Я потеряла к тебе доверие. А ты знаешь как это важно, для двух людей, которые собирались прожить вместе всю жизнь? Не знаешь? Я скажу тебе, они не могут жить всю оставшиеся жизнь вместе, когда они друг другу не верят. А это все на чем основались их отношения, на доверии. Так я тебе больше не верю. Даже если ты и вправду ходил за подарком. А молодая леди, которая взяла трубку, просто зашла к тебе в номер на секундочку, где жил, твой сосед, и она шла к нему, но у тебя зазвонил телефон, и она так любезно решила ответить, и если все это так, то я все равно не верю. Я больше не могу тебе доверять, ты потерял мое доверие, ты топчешь все мои чувства, я не хочу больше быть твоей. Я не хочу больше быть твоей, она произнесла эту мысль четко и членораздельно. Она вдумалась в смысл своих слов, и это была правда. Да, да... Она села на корточки и шептала, я больше не хочу быть твоей.
  
  
  * * *
  
  Утро понедельника. Как много их было и еще будет. Но это, окрашивалось для нее четкими мыслями, от которых она не отвернулась после вчерашнего разговора с самой собой. Завтракая с дочкой, они были увлечены непринужденной беседой, о планах грядущих. Она мазала ей любимые тосты, легко сворачивая с ненужных тем. Вика вглядывалась в лицо мамы, так и не решаясь спросить о видимых изменениях. Она стала какой-то холодной.
  - Мам ты постриглась?
  - Да, улыбалась та, еще вчера, как мило, что ты все-таки заметила
  - А я думаю, что с тобой не так?
  - Что так плохо?
  - Нет, просто ты сама как-то изменилась с этой новой прической
  - А я думала, ели заметно, что я вообще была в парикмахерской
  - Тебе казалось, мне вот только сегодня это в глаза бросилось
  - Ладно. Давай собираться. Мы же не хотим опаздывать, нас это не красит, я не люблю ждать, а значит нельзя заставлять кого-то ждать тебя. Все вперед, новый день, нас ждет.
  - Мам, а ты точно у парикмахера была, с улыбкой спросила дочь.
  Она потрепала ее за шею, - шутница моя, взрослая, давай собирайся выходить пора.
  
  Когда на улице прекрасная погода, то вставать намного проще, на работу идти хочется, жить вообще хочется. Катя с легкой, практически летящей походкой, вышагивала к остановке. Она была довольна своим внешним видом. Сегодня к выбору гардероба, она подошла с особой тщательностью. Ей так и хотелось одним движением руки развязать на ходу плащ, чтоб видели все, какая сегодня у нее новая, узкая юбка, так точно подчеркивающая ее бедра и ее саму. Каблук ей всегда нравился, сегодня он придавал ее какую-то особую грациозность. Подобно кошке, которая вышла на охоту, она вглядывалась в прохожих, которые оценивали ее. А ее это почему-то именно сегодня перестало раздражать, а где-то очень глубоко, доставляло радость, маленькую, но все-таки радость. Она как когда-то раньше, уверенно смотрела в глаза людям, ловя восхищенные взгляды мужчин. Как приятно чувствовать себя красивой, она откидывала свои обновлено-уложенные волосы назад. А еще когда эта красота востребована. Разве не этого не хватает многом женщинам, и мне в том числе? Востребованности! Это прекрасного чувства страсти, желания, любви!
  На остановке автобуса, она думала не об автобусе, а о милом попутчике, который бы так любезно согласился ее подвезти. И этим попутчиком стал Денис. Он плавно затормозил около ее длинных, кричащих ног. - Вас подвести, прекрасное создание. Катя красиво открыла дверь, села она не менее красиво, - Доброе утро! Конечно, подвести. Денис довольный своей удачей, нажал на газ. Он смотрел только на дорогу, боясь посмотреть на нее. Он боялся смотреть ей в глаза. Боялся что она, глядя ему в глаза, почувствует все то, что чувствует он. Сегодня как никогда ему казалось, она все чувствует, считывает. Его глаза краснели, от полученной радости, возбуждения, прилива маленького счастья, которого как ему казалось, он заслуживал. Они ехали молча, не зная, что сказать друг другу. Не ясность происходящего сбивала их с толку. Они понимали, что что-то изменилось, что они уже не те коллеги, которые работали на одной работе. Что что-то изменилось в отношениях, то ли Катя открыла ему дверь к себе, в которую он так робко, но долго стучал. Толи при "удобных" обстоятельствах родилась взаимная симпатия. Он припарковал машину на стоянке, возле работы, и наконец повернулся в ее сторону,
  - Мы увидимся на работе?
  - Конечно, ее голос задрожал, мы же вместе работаем
  - Да, но это нам не мешало, не встречаться, неделями, хотя мы и работаем вместе.
  Она пыталась припомнить сказано им. Но уловила только одну мысль, - он что считал?
  - Заходи ко мне сегодня, пообедаем вместе
  - Может, я зайду к тебе, и мы сходим в кафе на обед?
  - Хорошо, я не против, договорились, буду ждать. Она уже спешно взялась за дверную ручку, видя, что идущие работники, косятся на их машину.
  Он быстро уловил происходящее. Вышел из машины. Но не успел обойти машину, чтоб открыть ей дверь, она уже была на пути к работе.
  Она обернулась, поохала ему рукой, и спешно забежала в лифт, который уже наполнился людьми, двери закрылись.
  
  Он, подойдя к лифту, не знал, как реагировать на ее эксцентричные поступки. Она такая разная и такая прекрасная. И она боится. Ну, да это же она замужем, не я. Но разве возможно не наслаждаться такой женщиной? Ее присутствием, ее касанием? В ее глазах, он часто видел грусть, хотя она и пыталась мастерски ее скрывать. Счастлива ли она? Как часто он задавал себе этот вопрос. Как хотелось сделать ее счастливой...
  Он вспомнил, когда он пришел на работу, на место начальника, по работе с регионами. Куда изначально предоставлялись аксессуары, потом мебель. А при нем начали открываться магазины. Ему нравилась работа, но еще больше нравилась она. В первый раз, когда их знакомили, она наверняка этого не помнит, как он сделал ей комплимент. Сотрудница из его отдела, принесла на работу лист бумаги размером "А3", с просьбой расцеловать его. Что в выходные у дочери свадьба, говорила она, что жених долго будет угадывать поцелуй невесты. Что поцелуи и цвет помады должны быть разными, чтобы сбить с толку жениха.
  - Девочки помогите, пожалуйста. И она помогла, когда она поцеловала лист бумаги, он стоящий совсем близко, не выдержал и сказал, - у Вас чувственные губы, прекрасные. Она улыбнулась ему в ответ, - Спасибо, я тронута, и выбежала из кабинета. Он проводил ее взглядом. Смотрел на лист, который быстро покрывался поцелуями, но ее губы были лучшими. Нижняя губа была немного припухлая, с четким контуром. Ее улыбка очаровала его. Она тронута, думал он, это я тронут такой красотой и непосредственностью. Она что-то затронула, где внутри. И как он не разубеждал себя в этом, но все равно сердце продолжало усиленно стучать при ее облике, улыбке, взгляде. Он узнал, что она замужем, что у нее есть дочь. И это его останавливало, но не долго, не в силах сопротивляться самому себе. Он продолжал ухаживать за ней, в надежде на ответ. А какие цветы он дарил ей на день рожденье. И пускай каждый отмечал, что его цветы лучшее, ему было все равно. Однажды даже Людмила из ее кабинета, спросила, - Кать, а тебе муж такие хоть цветы дарит? Ему было интересно, что она скажет, но она промолчала. Она не забирала их домой, с отговоркой, - но разве можно забирать такую красоту домой? Пусть они меня здесь радуют и вдохновляют. Он восхищался ей. Ее работе, остроумию, организованности, ее смеху. Он очень любил такие редкие и маленькие праздники, которые устраивались на работе, на которых он мог уловить ее, мог еще не много ближе узнать ее, почувствовать. Вдохнуть ее аромат, услышать ее голос. В ней сочеталось все, что могло сочетаться в идеале его женщины, не обыкновенная внешность, доброта, энергия, которая всегда била из нее, ее упрямство в делах и в то же время чувство компромиссности которое она всегда применяла, когда и с кем надо, отзывчивость и верность. Да, это качество ему тоже нравилось, но только в самых смелых мечтах, он хотел бы, что она была так верна ему. Он смотрел на нее с умилением, переживал, когда она была расстроена. Она никогда ни кому не открывалась, никто не знал о ее личной жизни, почти ничего. И если на работе девушки могли обсуждать любые отношение, семейные, и "за семейные", то для нее эти темы проходили мимо. Вознаграждением для него стала улыбка, такая простая и искренняя.
  Он жил своей жизнью, не зацикливаясь на объекте своих тайных желаний. Работа стала для него средством зарабатывания денег, он перестал отдавать ей душу. У него хватало интересов в жизни, чтоб не скучать. У него было много друзей, которые зазывали его в гости. Они играли в "войнушку" с друзьями, став частыми гостями пэйнтбола. У него были девушки, с которыми можно было не только хорошо провести время, но и съездить отдохнуть. И девушки его любили, он был для них как "герой не нашего времени", этаким рыцарем на коне. И он отвечал им взаимностью, но себя всего он никак не мог отдать. Потому что не видел в своих знакомых того, что было в ней. Потому что она сразила его теплотой, чистотой души. И хоть он хорошо проводил время, отдыхал, но сердце его было отдано той, которая об этом не знала, и она была не свободна. Он бы хотел, чтоб ее глаза всегда сияли. Они просто обязаны сиять, радуя всех окружающих. Ему хотелось бы, что ее не касалась грусть. Он хотел знать, от чего она грустит, какие у нее проблемы? И чем бы он может ей помочь? Но догадывался, что грустит она из-за личных проблем. И хоть даже с грустью ее глаза улыбались, ему хотелось, чтоб она была наделена всем тем, чего заслуживала, что должна была иметь.
  Знала ли об этом она? Он спрашивал себя, наверняка, только самый глупый не догадался бы об этом. Он никогда не показывал и не говорил о чувствах прямо, это были намеки, не сдержанно-вырывающиеся слова, прикосновения. Он понимал ее положение, но только не знал, взаимна ли эта симпатия? Или в силу своей доброты, открытости и любви к людям, она разговаривает так со всеми, как и с ним. Дарит улыбки, поддерживает, подбадривает, помогает? Ему хотелось это знать, но не мог ее спросить об этом. Ему так не хотелось ее компрометировать. Ему хотелось чтоб она оставалась чистой. Если б она была свободна.... То было бы можно многое изменить. Он хотел обладать ей как женщиной, он хотел, чтоб именно она стала той самой хранительницей очага, его очага. Он смог бы одарить ее всем тем прекрасным, что есть в его жизни. Если б только она была свободна. Если бы....
  
  Для него настал радостный и непонятный период. Когда было трудно уловить ее настрой, ее желания. Он подвозил ее до дома, они делились историями из жизни. Ему было хорошо с ней. Он позвонил ей в выходные, зная, что муж в командировке. Он боролся с собой, со своими желаньями, но все-таки решился на этот поступок, в надежде на не рабочую встречу и она получилась. Ему понравилась ее дочь. Ему показалось, что она наивно прекрасна, на ее лице можно было увидеть нежные очертания маминой красоты, доброты. Он хотел бы большего общения, он хотел бы большего время провождения с ними. Но он побоялся спугнуть такой призрачный мираж счастья, внезапно появившейся в его пустыне. Ему казалось, как будто это была его семья, как будто кто-то пошутил, и они не встретились раньше. Или так думал только он? И она не считала все это ошибкой природы? Он этого не знал, но очень хотел, почувствовать ее всю рядом, понять ее без остатка. И никогда не отпускать.
  
  
  Она заняла свое рабочие место. Она поняла, что играет сама с собой. Что она своей напущенной харизмой, пытается обыграть не самое лучшее свое настроение. И не самую приятную жизненную полосу. Она включила компьютер, долго смотрела на монитор, скрестив руки. На душе "кошки скребутся", это выражение подходило, точней не бывает. Она думала о Диме, который ее заново очаровал общением, пониманием. Которому заново хотелось верить, с ним просто хотелось быть. Как прекрасно было это незабываемое ощущение, востребованности, новизны, искренности. Мне приходилось напоминать себе, что ты мой муж. Как все могло бы быть иначе... Что ты наделал? Я чувствую себя одинокой рядом с тобой, ты есть, а я все равно одна. Она вспоминала все с самого начала. Всю обделенность, недосказанность, обоснованные, но ни чем не подкрепляющие сомнения, подозрения, оправданные позже. Всю ту тишину, которая поглотила дом, и их. Всю отдаленность, которую они не пытались сомкнуть, сблизить. Она вспомнила презрение, понимание, а потом прощение, которым можно было вознаградить только любимого человека, который так и не понял ничего, который продолжал жить своей жизнью, не имеющей ничего общего с ее. Ее сердце выло от боли, так хотелось выплеснуть все эмоции, пожирающие ее изнутри, всю ту боль съедающую ее, захлестывающую. Она взяла ручку и листок бумаги, рисовала ромашки, потом начала чиркать по листу, а потом из нее начало выливаться все то, что было в ней. И на что способен творческий человек, на проявление своих способностей в минуты не легких любовных переживаний. И она начала писать.
  
  Что делаем мы вместе не пойму, мы разные с тобою и чужие
  И жалобна мне и пустынна мгла, в которой мы живем и ныне,
  В мерцании твоем, я задыхаюсь, ты словно свет, то есть, то тебя нет
  И выключатель я ищу, стараюсь, но голос в сердце слышу - его нет
  В туманных очертаниях, я нас еще ищу,
  Осипшим голосом, кричу и надрываюсь,
  Позвать пытаюсь, но опять молчу,
  В полутьме, в полусне мы с тобою, дребезжит под ногами земля
  Засыпает наш призрачный остров, бестолковой ценой на губах,
  Мне внезапность твоя отогрела, тонкий иней, что в сердце лежал
  Я с тобою, но ты не со мною, мне ослепший рассудок шептал,
  Искалеченной и бездыханной, посвященной в свечение лет
  Я лежу в откровенной прохладе, продолжая на ощупь лететь
  
  Она убрала лист бумаги в ящик стола. Взяла себя в руки, оправилась, пальцами рук взбила волосы. И начала открывать файлы, где осталась недоделанной работа, которую надо сделать ей по просьбе выше стоящего начальства. В кабинет как по часам, быстро входили сотрудники, рассаживались по местам. Еще один понедельник в жизни каждого человека, обычный понедельник, ничуть не хуже или лучше предыдущих понедельников. А для Кати этот подельник ознаменовался потерей любви, себя. Потеря семьи, ради которой она жила, ради которой было все, что она делала. Для нее она развалилась на две половинки. И как для многих людей, ее жизнь разделась на "до" и "после". Она не хотела, чтоб это когда-нибудь коснулось ее. Она делала все, чтоб это обошло их дом, их любовь. Но человек не всемогущ и не может идти, когда душа болит и ноет, размотана, выбита. Пути к счастью тернистые, к спокойствию бугристые, кто-то выдерживает, а кто-то сдается. Она поняла, что уже сдалась...
  
  
  Она пыталась заняться работой, у нее не получалось. Она пыталась придумать что-то новое, но складывались только строки любовных мук, как в юности. Она поняла, что ее порывы тщетны, она откинулась на спинке стула, закрыла глаза. Ей хотелось разобраться в себе, услышать от себя, что бы больше ей всего хотелось. Ей хотелось понять, хочет и может ли она быть одна? И хочет ли быть чьей-то? Из другого измерения ее возвращал голос подчиненной, которая настойчиво спрашивала,
  - Катя, Катя у Вас все хорошо?
  - Да, Женя спасибо, все хорошо, просто немного задумалась
  - Вы дрожите. Я подумала, что Вы не очень хорошо себя чувствуете
  Она оглядела комнату, вернула взгляд на Женю
  - Давай ты будешь, говорить мне ты, а то мне как-то не по себе
  - Хорошо, я постараюсь, так с Вами, то есть с тобой, все хорошо?
  - По-моему да, просто как-то все навалилось в одну кучу, надо как-то справиться со всем этим...
  - Так всегда и бывает. То вообще никаких изменений, то они как снежный ком накатывают, накатывают, а потом лавиной на тебя наваливаются. И надо успеть сделать все, или убежать, что вообще-то не очень, поскольку все мы знаем, что от себя не убежишь.
  Катя смотрела на Женю, молодая, беззаботная и смышленая девушка стояла перед ней.. Наверняка ей пришлось уже не раз решать то, что никак не хотелось решать самой. В трудные моменты, всегда хочется, чтоб кто-нибудь вместо тебя все решил, что никто тебя не заставлял делать такой больной выбор для себя и для своих близких.
  - Спасибо тебе за поддержку. Все решится, утрясется. Все будет хорошо.
  - Конечно, будет, по-другому просто быть не может, надо просто верить в это. Мы же своими мыслями можем решить исход любого дела. И надо чтоб наши мысли всегда были позитивные, так сказать со знаком плюс.
  - Ты молодец. Катя рассматривала ее, улыбаясь. - А твои мысли всегда позитивны? Всегда ли ты веришь в хороший исход событий?
  - Да, почти всегда. Она начала рассматривать стол, крутить ручку в руках, пряча глаза. - Я стараюсь. И в хороший исход всегда стараюсь верить.
  - А если хороший исход не может быть для всех хорошим? Понимаешь? Если для кого-то он будет хорошим, а для кого-то нет?
  - Значит надо придумать что-нибудь такое, чтоб все выиграли, и всем было хорошо
  - Мы не можем всегда делать так, чтоб всем было хорошо. Ну не можем мы Женечка делать другим хорошо, в ущерб себе, понимаешь?
  - Как-то все очень трудно у Вас
  - У тебя
  - Что
  - У тебя, говорю. Все трудно у меня. Она покрутилась на стуле, и уставилась в окно. Вид из окна всегда расслаблял ее.
  - Да. Женя не отрывала взгляд от своего стола, и от надоедливой ручки, которая от волнения крутилась, между ее пальцами. - У меня вроде бы все просто, и то решить не могу, а у Вас все слишком закручено.
  Катя смотрела в окно. Она слышала слова Жени, но ей уже не хотелось отвечать на обычные философские, заученные фразы. Ей хотелось домой, ей хотелось покоя, уединения. Домой сегодня вернется муж, домой не хочется. Я не хочу смотреть в его лживые глаза. Я не хочу слышать ни оправдания, ни признания. Я больше ничего не хочу. Мне хочется быть одной.
  - Катя, извините, что отвлекаю, но завтра день рождение у Ольги Валерьевны. Вы помните об этом или нет?
  Катя развернулась на стуле, к Жене, подъехала к ней поближе.
  - Нет, не помню. Я в последнее время вообще мало что помню. Как завтра, у нас же подарка нет. Нет?
  - Пока нет.
  - Надо что-то придумать, только голова отказывается соображать.
  - Я что-нибудь придумаю, Вы не переживайте, мне не привыкать, я уже придумывала и сейчас придумаю. Вы отдыхайте, я больше не буду Вас отвлекать.
  Катя понимала, что Женя проявляет заботу, что ей тоже не очень хочется что-то выдумывать.
  - А что ты уже придумывала? Мы вроде конверты всегда дарим, или какие-то нелепые сувениры, безделушки. Даже, честно говоря, не знаю, кто покупает эту всякую не нужную лабуду.
  Женя, на мгновение покраснела. Придвинула стул к столу, открыла сразу три файла, которые так и требовали безотлагательной работы над ними.
  Катя не понимала реакции помощницы. Что я такого спросила? Это всего лишь не нужные подарки, куча безделушек, которые никогда не кому не понадобятся. Только один раз на моей памяти, дарили более или менее приличный подарок, но это судить одариваемому, главное чтоб ему нравилось. И то Игорь меня просил, но я так и не успела ничего, работы, по-моему, много было? Не помню, это же три месяца назад было. Я тогда девчонок из отдела сопровождения просила, я, конечно, мало верила, что они что-нибудь этакое выдумают, но выдумали же. Там еще Женька пропадала, не вытянуть было. Женька? Она сказала, что она уже придумывала? Так это она придумала? Катя почесала лоб, отвернулась от помощницы, понимая что, просто забыв, что смотрит на нее, съедала ее глазами. Ну, придумала и придумала, молодец, а что краснеет то? Отворачиваться? Меня еще Игорь помню, благодарил, я говорила, что не знаю, кто придумал, но когда узнаем, обязательно отблагодарим. Игорь вообще очень часто заходил, ему всегда что-то было нужно.... Давно он уже не приходит. Катя еще раз посмотрела на Женю, которая очень старательно создавала рабочий вид. А она уже давно не ходила туда. Всегда на законном месте, как будто подменили. Из чего бы это ей проявлять такую эрудированность по отношению к мало знакомому человеку? Потому что об этом просил Игорь? Ну конечно, как же я не догадалась, вот в чем причина. Она чуть не подпрыгнула со стула, от неожиданной радости, догадки которую она раскусила. Только какой смысл скрывать отношения? Если они есть, конечно. Они не видятся, значит, отношений нет, а чувства есть? Ну, стала бы она проявлять такую заботу, значит, он ей нравится, интересно давно? Не мое дело.... А что же Игорь? Да, от Игоря разве дождешься проявление чувств? Так почему она ничего не делает? Ждет от него? Или уже устала ждать? Так вот какой у нее простой, но почему-то не решаемый исход, теперь все ясно. Нет, я конечно раньше об этом догадывалась, даже намекала им об этом, но они все как-то в шуточки переводили, смеялись. Вот я и подумала, что это все еще там, в прошлом, игрой осталось, я уже и забыла об этом. Сколько же их влечет? Долго... Катя довольная собой, своей смекалкой, продолжала крутиться на стуле. Надо им как-то помочь, только как? Интересно никто не догадывался об их хождениях по мукам? Да, они еще те мастера скрывать все. Ну, что ж у самой никак, надо помочь другу.
  
  
  * * *
  
  - Денис, мне нужна твоя помощь.
  Катя стояла над ним, говорила она не очень громко, чтоб никто не услышал. К тому же чувствовала она себя не очень уютно. Она так и не поняла, есть что-то у них или нет? Но чувствовала она себя так, как будто крутит роман на работе, и пришла к любовнику.
  - Я готов. Что нужно делать? Он быстро отключился от своих дел, переключившись на Катю, которой хотелось помочь.
  Она придвинула стул рядом с ним, устроилась поближе.
  - Я хочу помочь своему другу и помощнице. Мне кажется, они влюблены друг в друга, но не решаются сказать об этом
  - Тебе кажется или ты уверенна?
  - Уверенна!
  - А почему ты им должна помогать, они же не маленькие, сами могут разобраться
  - В том то и дело что не могут. А говорить с ними об этом не очень удобно, боюсь еще хуже сделать. Женя вообще сразу застеснялась и отвернулась. Хотя об Игоре вообще разговора не было, она предугадывала ход мыслей, что разговор скоро придет к нему, и посчитала нужным заняться работой. Сами они так и будут просто вместе работать. А им тяжело, я только сейчас это поняла, как им тяжело. Но они боятся знать правду, они предпочитают ее не знать и мечтать, чем что-то менять.
  - Лихо ты завернула. Я почти понял. Он смеялся над ее взрослой и такой детской непосредственностью, над желанием помогать ближнему, чего бы это не стояло.
  - Ты мне поможешь?
  - Помогу, а что делать надо? Как ты себе это представляешь? Говорить ты с ними не хочешь, что, по-моему, было самым разумным. Можно было просто подтолкнуть их навстречу друг другу.
  - Они не будут об этом говорить, я еще точно не уверенна, но тебе как-то надо пригласить ее куда-нибудь в присутствие Игоря. Его присутствие при этом я организую.
  - Ты понимаешь, что говоришь? Он не знал улыбаться ему на такое прямое, наглое и вроде обычное предложение. Сколько ей лет? Восемнадцать исполнилось? И сколько мне, мне кажется, что это не самая хорошая идея.
  - Ей двадцать исполнилось и, между прочим, она не похожа на своих сверстниц, она гораздо умней их.
  - Не стану отрицать, я ее просто не знаю. Пускай она умница и красавица и Игорю очень подходит. Но я думаю, что надо придумать что-нибудь интересней, чем это. Мы же взрослее люди.
  - Ты не хочешь, мне помогать... Я то думала, надеялась, на тебя. Думала тебе можно доверять.
  - Доверять мне, безусловно, можно, я не выдам твою безрассудную тайну. Он открыто улыбался ей своей открытой, белозубой и необыкновенно искренней улыбкой. И я действительно хочу помочь, видя, как ты переживаешь. Просто я считаю, прости меня заранее, но это глупый план. Если все так и есть, как ты говоришь, то даже мое приглашение ничего не изменит, за исключением того, что я буду выглядеть полным идиотом. Если она влюблена, то она откажет, да еще и в присутствие своего объекта любви, а твой стеснительный Игорек опять промолчит.
  Катя рассматривала свои холодные пальцы, переваривая услышанное.
  - Может ты и прав, мне просто хотелось помочь, но я ничего не придумала. Она была расстроена, что ее "прекрасный" план, как ей казалось, провалился, не успев начаться.
  - Завтра день рождение у Ольги Валерьевны, она говорила об этом с грустью, без особого настроения.
  - А почему с таким сожалением? Это же день рождение. У Вас, по-моему, хорошие отношения?
  - Да, все так, просто как-то настроения нет
  - Хватит грустить, завтра на дне рождение, что-нибудь придумаем, обязательно сведем твою протеже с другом, не переживай, это я беру на себя. Он вдернул ей нос, она улыбнулась ему.
  - Хорошо, я наверно пойду
  - Ладно, только меньше грусти, тебе идет улыбка, я зайду за тобой после работы
  - Хорошо, буду ждать
  Она вышла из кабинета. Его настроение в отличие от ее моментально взлетело.
  Катя сидела на своем рабочем месте, уставившись в потухший монитор. Ей не хотелось ничего делать. А еще ей не хотелось, чтоб он заходил за ней после работы. К чему это обязывает? Вроде ни к чему, но такое ощущение, что это все становится похоже на не рабочие отношения. Вот так и начинаются служебные романы. С улыбок, мимолетных взглядов, с совместным выездом с работы. Она посмотрела на Женю. Ей бы не помешал служебный роман, который обернулся бы головокружительной любовью и новой семьей. А если семья уже есть? Она вздохнула с грустью, вспомнив своего мужа, у которого вероятно так же начинались взаимоотношения на рабочем месте. Это же так удобно, когда все под рукой, и работа, и отношения. Только нужно ли мне это? Она так и не смогла понять что хочет, хочет ли она быть с этим человеком? Хочет ли она вообще отношений? Определенно не хотелось, чтоб он заходил за мной, раньше это было по-другому, а сейчас все иначе. Время подходило к обеду. Ну вот, пора домой, надо уехать, чтоб не пришлось к тому же никуда идти. Я не хочу, чтоб кто-то думал, что у меня роман. А если мы и на обед будем вместе ходить? Она не успела закончить свою мысль.
  - Время обеда, пойдем, перекусим что-нибудь? С довольным выражением лица, Денис делал маленькое, но предложение Катерине.
  Катя, оглядев комнату, никто еще не собирался на обед, все были увлечены, не отложными делами. Бухгалтерия увязла в работе, конец месяца, зарплаты, премиальные. Никто так и не заметил его присутствия в кабинете, или все сделали вид, что не заметили.
  - Хорошо пошли, она поймала себя на мысли, что ей тяжело отказать, не зависимо оттого, что идти никуда не хотелось.
  Они вышли из кабинета, где он как подобает ухажеру, придерживал двери, пропускал даму вперед. Как я отвыкла от всех этих ухаживаний, думала она, но как приятно, когда все-таки они есть, чувствуешь себя молодой, нужной.
  Почти около самого входа в кафе, он почти взял ее за руку. Что это было порыв? Или просто хотелось войти в кафе с дамой за руку? Откуда у людей такие желания? Почему? Инстинкт? Катя просто растерялась от такого не обычного поступка, она было, уже хотела впасть в панику, но Денис не заметно и быстро убрал руку, открывая дверь.
  - Прошу Вас Богиня
  - Спасибо, но, честно говоря, я до Богини как-то не очень дотягиваю, не выдержав, залепетала она, входя внутрь.
  - Позвольте это решать окружающим, и потом глупо спорить с комплиментом.
   Катя промолчала. Но про себя подумала, глупо или нет но, по-моему, я не позволяла никому осыпать себя комплиментами, и так открыто ухаживать. Почему я позволяю это сейчас? Потому что чувствую себя почти свободной? Или просто я забыла, как это было, и решила вспомнить? Не важно, я ужасно проголодалась, только сейчас это поняла. Денис отодвинул стул спутницы, ожидая ее. Катя, сделав вил, что не заметила элегантного жеста, села напротив него, самостоятельно придвинув и отодвинув стул. Он смотрел на нее, не понимая. Она взглянула на него, он стоял перед ней такой беззащитный. Она поняла, что поставила его в неудобное положение, не только перед собой, но и перед обслуживающим персоналом.
  - Ой, извини, я как-то не заметила. И все равно я хочу сидеть на солнышке, здесь оно меня будет согревать.
  - Твоя воля, он листал меню, пытаясь забыть о неуклюже-неудачном инциденте.
  - Ты уже выбрала?
  Она задумчиво листала меню, то вперед, то назад, делая губки бантиком, явно выбирая из нескольких кандидатов блюд, одно.
  - Да, пожалуй, да. Я выбрала.
  - Что ж я тоже, можно делать заказ?
  К ним подошла весьма очаровательная девушка с боевой, но очень милой хваткой принять заказ, во что бы ни стало. Она бегло перемещалась от стола к столу, собирая заказ, не успев их даже донести до места назначения. Она заметно отдышалась, приготовила никак не убираемый блокнот
  - Вы уже выбрали? Нежным зазывающим голосом, спрашивала официантка
  - Да, я готова, бодро отозвалась Катя. Значит так, я буду: Куриный бульон, цесарку в красном вине и запеченной цветной капустой, ну наверно все, или нет, еще, пожалуйста, жульен.
  Денис смотрел в меню, не понимая где, она все это нашла, с такой скоростью и здоровым аппетитом. Он мысленно улыбнулся, желанию девушки хорошо пообедать. Официантка уже переключила свое внимание на него.
  - Будьте добры: Ваш фирменный салат из бекона, суп с фрикадельками, ну и наверно, цыпленок в сливках.
  - Очень советую тебе попробовать цесарку,
  - Я хотел бы курицы
  Катя переглянулась с официанткой, обе довольно улыбнулись
  - Это та же курица
  - Хорошо, отозвался Денис раз, ты настаиваешь, он закрыл меню передовая его девушке с блокнотом. Он чувствовал себя неловко во второй раз за еще не начавшимся обедом.
  - Никогда не слышал, честно говоря, ни о какой цесарке, откуда она взялась эта цесарка. Я люблю бывать в заведениях, где вкусно готовят, пробуя все новые и не очень новые блюда, но не о какой цесарке почему-то не слышал. Он оправдывался как прилежный ученик, твердо знающий урок, но почему-то, никак не сориентировавшись, не мог ответить и попасть в нужный лад.
  - Цесарка, начала успокаивать Катя, своего разволнованного кавалера, это родственница фазана и курицы. Но мясо ее несколько нежнее и сочнее. И белого мяса в ней больше на 10%. Я, честно говоря, не очень люблю белое мясо, но когда ее готовят в вине, мясо получается настолько изысканным и потрясающе вкусным. Пальчики оближешь, вот увидишь.
  - Поверю тебе на слово, я вообще, что касается кухни, больше доверяю Вам женщинам, хотя люблю готовить, иногда под настроение.
  - Редко встречаются мужчины, которые любят готовить, хотя бы иногда. И что ты любишь готовить, под настроение, разумеется? Она говорила с саркастической ноткой в голосе, чувствуя себя выше в этом обеденном поединке.
  - Мясо, что еще может приготовить мужчина? Конечно же, мясо и, кстати говоря, у мужчин это получается гораздо лучше, нежели у прекрасного пола. Если конечно этот мужчина не дебютант на кухне.
  - Не стану спорить. Я пробовала просто произведение искусства в виде всяческих волнующих мясных блюд. И готовил его всего один мужчина, у него просто дар, хотя к кулинарии у нет никакого отношения. Просто интуиция какая-то, по-другому никак не назвать.
  - И кто этот достойный любительский повар? Боясь услышать ответ, от которого, как ему казалось, снижаются его очки.
  - Это мой друг, скорее друг моей подруги, раньше мы виделись гораздо чаще. Я давно не ела его кулинарных произведений, они были в ссоре, но сейчас их жизнь должна непременно наладиться.
  - И как длительна была эта ссора?
  - Два года
  - Два года, это не ссора это расставание.
  - Нет, люди расстаются тогда, когда ждут новых ощущений, любви, просто чего-то нового и неизведанного, стремятся к новым отношениям, налаживают свою жизнь, даже не вспоминая о прошлой жизни, и предыдущем партнере. А если ничего этого не происходит. Они друг друга не забыли, живут надеждой на примирение. Не заводят никаких отношений, потому что считают это предательством по отношению к своему партнеру, по отношению к себе. Они продолжают чувствовать друг друга. Даже если они по своей глупости и опрометчивости развелись.
  - Ну, ничего себе. Они еще и развелись, так это точно расставание, а потом примирение.
  - Нет, это не так, эта была затяжная сора, в которой были виноваты двое.
  - Не буду с тобой спорить. Это же твои друзья, хотя откуда тебе знать, если ты так долго не видела своего друга, что он только и жил надеждой на примирение?
  - Я его знаю, и потом, при их встрече, можно было все прочитать по глазам, это тот самый момент, когда глаза не врут, понимаешь?
  - Да, с тобой тяжело спорить. В такой момент глаза просто не смогут врать, даже если их хозяин будет желать этого.
  - Я видела, я была там, это было похоже на воссоединение двух половинок одного целого, им было плохо, и они.... Она помолчала, смотрела в окно. Какая разница, главное, что они сейчас вместе.
  Он смотрел на ее лицо. Как ее ласкали уже теплые солнечные лучи, она казалась такой прекрасной и такой близкой. Она такая милая, когда говорит о серьезных вещах, с такой неподдельной искренностью, переживанием.
  - Ты видимо очень переживала. Ты всегда переживаешь, и воспринимаешь все так близко?
  - Не знаю, может быть, я не уверенна, может быть.
  - Ты путаешься, откуда такая не уверенность в своих чувствах?
  Чувства, чувства, она ухмылялась, и начала прятать взгляд, что-то ища глазами, смотря то наверх, то на стол, только не в глаза собеседнику. Я не знаю, верю ли я в чувства или нет, думала Катя. Даже не так, верю ли я в свои чувства, я больше не знаю, что я чувствую. В чужие чувства я непременно верю. Мне всегда было приятно смотреть, когда люди влюблены, доверяют друг другу, когда от них исходит любовь, от которой так и кажется, когда сидишь рядом, что можно ей заразиться. Она говорила, так думая о них самих, о тех, которыми они когда-то были. О тех, которые восхищали всех своей теплотой и взаимопониманием. Ей было так приятно иногда возвращаться туда, где все это было. Где были они, и полный дом чувств. Он был такой уютный, туда всегда хотелось возвращаться. Когда все это случилось? Когда он разрешил себе обращать внимание на других женщин? Когда настала тишина? И почему мы не поймали, по-видимому, улетающую в форточку любовь? Такую невесомую, прозрачную, которую мы так берегли и не сберегли.
  Молчание затянулось. И Денис продолжал.
  - Мне кажется, ты наполнена чувствами, пускай это будет не любовь. Но в тебе всегда что-то живет, сражается. Может волнение, смятение, смущение. Не важно, но ты вся в чувствах, ты живешь ими, и ты по-другому просто не умеешь. Мне кажется, что ты всегда выбираешь чувствами, сердцем, а потом всем остальным, включая здравый смысл и рассудок.
  - Спасибо, если это конечно был комплимент, смущенно улыбалась Катя.
  - Это правда. Продолжал Денис, чувствуя, что идет в правильном направлении, что смущенная девушка становится мягче и пластичней от его слов. - У тебя работа соответствующая. Ты же придумываешь то, что у тебя из души исходит. Такие люди как ты стоят в первых рядах на жизнь в чувствах. Потому что только творческие люди, такие тонкие и воздушные люди. Наверно у них отключаются все мыслительные процессы, когда они стоят перед выбором. Им сердце и шестое чувство подсказывает, как дальше жить и что делать. Ты поэтому забываешь, и не знаешь, веришь ли ты в чувства. Потому что настолько привыкла жить ими, думать ими, не опираясь не на что больше, что уже и не помнишь, что только они у тебя и есть.
  Она смотрела на него с проникновенным взглядом, не веря, что это говорит мужчина, говорит он. Она так давно не с кем не разговаривала. Она так давно не разговаривала с мужчиной, который бы ее понимал с полуслова, с полу взгляда. Ей начало казаться, что они знакомы очень давно и что он ее очень хорошо знает, даже слишком, знает и чувствует.
  - Ты так говоришь, как будто очень хорошо меня знаешь. Она застеснялась, затронули ее суть, ее глубину, без ее разрешения, как будто вторглись в нее. Но так мило, и корректно, было настолько трогательно. Так давно никто не пытался меня тронуть. Она помолчала еще немного.
  - Или ты слишком хорошо знаешь женщин. Она ждала взглядом, его отпор, его волну возмущения и оправдания.
  Он смотрел на нее, она не могла понять, собирается ли он отвечать, и стоит ли повторять вопрос, на который уже хотелось получить хоть какой-нибудь ответ.
  - Мне кажется, я ее все-таки попробую, он начал нагло и так откровенно улыбаться до ушей.
  - Что прости, не поняла?
  - Нам несут обед, мне очень не терпится отведать эту чудную родственницу фазана. Он ловким движением, размотал приборы, так аккуратно скрученные одной салфеткой. Встряхнул ее, положив себе на колени, и двумя короткими, но очень впечатляющими, перехлестывающими движениями, ножом и вилкой, создал впечатление заточки, перед трапезой.
  У него получалось производить на нее впечатление. Он наконец-то расслабился и все у него начало получаться легко и просто. Его ни чем не обязывающее и ненавязчивое общение, чем-то привлекало. Его мужественность, его галантность, легкость, с ним хотелось общаться, а быть вместе или нет, этот вопрос повис для нее первым и большим вопросительным знаком. Она смотрела на него и улыбалась. С ним здесь и сейчас ей хотелось улыбаться. Она улыбалась, а все остальное не имело значения.
  
  
  Их обед на середине, перестал быть похож на обед. Скорее, на ужин, на свидание. Где мужчина и женщина, заигрывающие друг с другом, уже не стесняясь, показывали свое отношение, свое стремление, и все свои лучшие качества, пытаясь произвести впечатление. Ее глаза блестели от появившегося неожиданного волнения, от радости, которую дарил этот человек. Он просто обедал, он просто рассуждал, - что это и не курица и не фазан и не куропатка. Он даже не знал, нужно ли это, нравится ли это ей, но остановиться у него уже не получалось.
  Они возвращались на работу, довольные и веселые. Как будто один обед, что-то изменил. Как будто что-то произошло, известное только им двоим. И это что-то их сблизило, так не заметно и просто, без видимых причин, и разрешения, ее разрешения.
  И только придя на свое рабочие место, она начала думать о том, что это не правильно, что так не бывает и быть не может, а если и может, то только не с ней. Она чувствовала, как ее помощница украдкой смотрела на нее. Она чувствовала, что она переживает, что хочет помочь ей, но не знает как. Мне бы Женечка, оказаться на твоем месте. Где не надо выбирать, надо просто приложить усилия, чтоб этот выбор состоялся. Ничего, я помогу тебе, надеюсь, я правильно поступаю, ты не можешь мне помочь, я помогу тебе.
  - Катерина, я хотела обратиться к тебе за помощью, Ольга Валерьевна смотрела на нее, в ожидании, хоть кого-нибудь внимания. Когда та все-таки обернулась, Ольга Валерьевна продолжила, - это не сейчас нужно, а завтра, мне не совсем удобно...
  - Ольга Валерьевна, я обязательно Вам помогу
  - Спасибо Катюш, мне не много здесь помощи потребуется, сама знаешь того всего подрезать. Юбилей все-таки, хотелось хорошо отметить
  Юбилей. Думала Катя, я не знала, что день рожденье будет, а оказывается что еще и юбилей, сколько ей, по-моему ей пятьдесят пять исполнится. Хорошо выглядит, молодец.
  - Но самое главное, я из дома много всего повезу, ты не могла бы с мужем меня, где-нибудь встреть, на остановке, допустим, а то сумки не подъемные просто.
  - Хорошо быстро отозвалась Катя. Осталось как-то попросить мужа об этом, думала она уже про себя
  Довольная женщина, еще несколько раз кивками головы и тремя одобрительными улыбками одарила коллегу, прежде чем отвернутся, и продолжить работу.
  Работать не хотелось, вопреки всем разумным доводам. В голову не приходила ни одна рабочая мысль, из необходимых слогонов, складывались только любовные строчки, не имеющие никого отношения к интерьеру, который требовал незамысловатого, но убедительного призыва. Все тщетные попытки были оставлены, дела отложены, на не определенное время, до восстановления сил, мыслей, отношений. А если это все так и будет меня изнурять. Стоит ли тогда чего-то ждать? Необходимо разобраться со всем этим, сказала она себе твердым и решительным тоном. Если бы только эта решительность не пропадала когда дело дойдет до прояснений. Она поняла, что больше не может находиться на рабочем месте, а еще не хотелось, чтоб Денис, по окончанию рабочего дня зашел, с предложением подвести до дома. Она встала начала собираться. Коллеги посматривали на нее, но ничего не спрашивали. Она это видела, но отсчитываться, а тем более у кого-то отпрашиваться хотелось ей еще меньше. Она быстро оделась, подкрасилась, около зеркала оглядела себя в последний раз. Спокойно и как ни в чем не бывало, вышла из кабинета, довольной, походкой, пронеслась к лифту, который должен был ее спасти, от внезапно навалившегося на нее чувства симпатии и вины одновременно.
  Она практически бежала. Но когда поняла что бежит от себя, и что ее никто не догоняет, она замедлила свой ход, на не спешный шаг. Она ушла от того, к которому почему-то, по каким то необъяснимым ей причинам стало тянуть. Она шла к тому, к которому идти не хотелось, но она шла. Она думала, как хотелось бы ей все изменить. Перевернуть. Сменить место работы, отдохнуть, нет, сначала отдохнуть, потом сменить место работы. И что-то сделать с личной жизнью, которая толи была, толи нет, но что-то надо было менять. Она вспомнила, что этот порыв уже был. И что на тот момент, ею было принято решение о восстановление отношений, с любимым человеком, мужем, с котором столько всего уже было позади, и так хотелось, чтоб было еще и впереди. Но видимо, не в силах бороться за свое или уже не свое счастье, опять настал тот момент, когда хотелось перемен. Она так и не смогла ничего наладить. Попытка была хорошая, и на каком-то этапе действительно все было хорошо, или я так думала? Или это все была иллюзия? Или он так мастерски все расставляет, что кажется, что все просто прекрасно. Но зачем ему это? Нравится ли ему так жить? Когда все не по-настоящему? Когда все наигранно? Ее, безусловно, трогали ухаживания приятного мужчины, коллеги. Он был интересный. Может, это все стало приятно, когда так плохо стало на душе? Когда семейная жизнь пошла под откос? И душа, захотев разбавить черный цвет, принимает все красочное, с таким одобрением и восторгом? Но тогда почему тогда так хочется бежать от всего этого? Страх разрастался в ней меленькими синими венками, которые как плющ тянулся по всему телу. Я перестала быть сильной, я стала слабой, и я не хочу больше ни за кого бороться и завоевывать. Это же абсурдно, бороться за то, что не хочет тебе принадлежать. И я тоже больше не хочу никому принадлежать. Я больше не хочу, чтоб было больно. Не хочу.
  
  Она подходила к дому, без настроения, без улыбок. Она не собиралась, надевать маску радости, от встречи с мужем, с которым не виделась выходные. Ее ничто не радовало. Ей хотелось перемен. Она спокойно входила в дом, торопиться на радостную встречу не было никакого желания, и когда кто-то нервничал около кнопки вызова лифта, она была где-то далеко, не в этом доме, и не в этой жизни. Она была с мамой в каком-то городе, где не было ничего угнетающего, там палило солнце, мама была рядом, вокруг все было так интересно, что даже жаркое солнце, и не останавливало крутящегося ребенка в поисках чего-то нового. Они куда-то ехали, машины, ослы, кактусы. Эта же была Мексика. Это то самое воспоминание, которое появилось в ней не откуда, наверно потому что как никогда, вдруг стало плохо и невыносимо в этом мире. Это то самое воспоминание, которое оставило в памяти ребенка неизгладимый след, но по каким то причинам не появлялось, стерлось, и не давало даже отблеска в течение всей жизни. Я помню, что что-то меня потрясло, я помню, как было там здорово, красиво, и не как везде. Но почему это никак не давало о себе знать? Почему это только сейчас во мне проснулось? Она по инерции зашла со всеми в лифт, даже не понимая, что уже едет домой. Она была еще там, где было солнце, там, где было что-то такое, от чего не хотелось возвращаться в реальность. Но пришлось. Двери лифта открылись.
  
  
  
  * * *
  Она вошла в дом незамеченной, ее там еще не ждали. Папа с дочкой были увлечены разбором сумок и подарков, которая так ждала Вика. Она разделась, прошла в ванную комнату, села на ванну, начала мыть руки. Глаза ее начали блестеть, потом, слезиться, она просидела несколько минут, начала умываться холодной водой. Лицо и глаза начали восстанавливаться, приобретая свежесть. Она посмотрела на себя еще раз в зеркало, несколько раз улыбнулась, все хорошо, у меня все хорошо. Она открыла дверь, около двери стоял улыбающейся муж, который сбивал наповал своей радостью, и обворожительной улыбкой. Он начал ее обнимать, прижимать к себе, она не отпиралась, почувствовав, что она все-таки скучала. А еще она почувствовала, охватившее ее чувство покоя, с этим человеком. Ей захотелось расслабиться и не думать о той волне которая еще не давно ее сносила и уносила куда-то далеко от этого дома, от него.
  - Девочка моя, как же я соскучился по тебе, он, не переставая, обнимал ее.
  - Я тоже скучала, как прошла командировка успешно?
  - Все прекрасно. Извини меня, что не позвонил больше, совсем закрутился, да и с последним звонком, не очень удачно получилось. Я догадываюсь, что ты себе невесть, что на придумывала. Я просто забыл телефон.
  - Ничего я себе не напридумывала. Забыл и забыл, только где ты его забыл?
  - Ну вот, а говорила не напридумывала
  - Я не напридумывала, а думала, где же ты мог забыть свой личный телефон?
  - У Сереги, он просил позвонить, у него деньги кончились. Я ему дал, и забыл забрать, так и ушел без телефона на поиски подарков.
  - Только не Серега телефон взял... Катя, смотрела на него с ехидной долей юмора на лице. И только излишние вопросы выдавали ее не безразличие.
  - Я знаю, Катюшка, так все глупо получилось. Но ты же мне веришь, что я тут ни при чем? Это была его девушка не моя, он доплачивал за двухместный номер, чтоб вместе с ней жить. Они вместе летели.
  - Он вроде женат?
  - Да, но я же говорю, что я здесь ни при чем. Это его выбор. Они хотели отдохнуть вместе.
  - А звонил он видимо жене?
  - Да
  - А почему, девушка чужой телефон берет?
  - Я не знаю. Мне и так неудобно. Мне, как только Серега рассказал, что ты звонила, и что его подружка ответила, мне аж плохо стало.
  - От чего ж? Ты, что так плохо обо мне думаешь?
  - Нет, не плохо, просто знаю тебя. Ты же из одного вопроса или предложения, можешь выявить десять нарушений, и двадцать пять вариантов исходов событий.
  - Может и так. Только какая разница, она нежно отцепляла его руки от своей талии, намекая на кучу не отложных дел, так и ждущих ее.
  Он пошел за ней. - А почему ты раньше сегодня?
  - К Вам спешила
  - Это приятно, тебя не так часто можно увидеть раньше приходящей с работы
  - Ну, все равно раньше твоего прихожу, она, раздеваясь, продолжала саркастически улыбаться в сторону мужа.
  - Что-то случилось?
  - Нет, все прекрасно
  - Ты злишься из-за этого случая? Тогда это глупо.
  Ей не хотелось препираться, и объяснять свое не лучшее настроение. Она прошла в комнату, где Вика уже самостоятельно установила мольберт, любуясь, и представляя себя за работой.
  - Привет дочка, это папа тебе подарил? На ее лице было такое удивление, как будто она об этом не знала.
  Вика принялась ей рассказывать с эмоциями, и бурной жестикуляцией, какие она уже видела мольберты, у девочек из школы, и что такой, какой ей подарил папа, такого ни у кого нет, и она такого еще не видела, он самый замечательный правда.
  - Кто папа или мольберт? Смеялась мама, над неподдельной радостью дочери.
  - И папа, и мольберт, смущаясь, ответила девочка, поглядывая на вошедшего папу в комнату.
  
  Катя стояла на кухне. Она думала, что бы ей такого приготовить, что бы и скрасить свое настроение, порадовать семью, и создать праздничную атмосферу. Наверно надо приготовить "горшочки". Время еще предостаточно. Да, она достала мясо из морозилки, поставила размораживаться в духовой шкаф. Заглянула в комнату, где увлеченные папа с дочкой разговаривали. Вика всегда с дотошным любопытством расспрашивала все касающиеся других городов, стран. Она безумно любила экскурсии, и если они отдыхали на море, Вика трясла родителей с уговорами, выбраться хоть на одну, две экскурсии. Ей было интересно все, что было связанно с видами, людьми, архитектурой города и просто известными и не очень известными фактами, связанными с историей города. Катя, постояв не много около двери, умилялась их беседе, где двое были связанны, в одно целое, в одно слово, которое за несколько секунд до его озвучивания одним, его договаривал другой. Она прошла на кухню, села около окна. Ей думала имеет ли она право, разлучать этих двоих. Но как же я? Могу ли я быть счастливой? Имею ли я на это право? Она устала угнетать себя еще больше, и взялась себя всячески веселить и подбадривать во время приготовления праздничного ужина по случаю сбора целой семьи. Она включила музыку, начала ритмично двигаться, вместе с латинским произношением певца. Ее мысли поменяли свою полярность. Оптимизм начал пульсировать по венам и приливать к голове. И уже ни что казалось, не может поменять ее настрой. Она, ее бедра ходили в такт, мелодии, душа пела в унисон. Приготовление ужина становился легким и неожиданно приятным. Она готовила соус бешамель, к горячему жаркому, которое уже дымилось в духовке, издавая приятный аромат, развевающийся по квартире.
  Дима стоял в дверях любовавшийся своей женой, как когда-то озорной, подвижной и живой. Он умилялся ее активности, не понятно, откуда пылающим идеям, он усмехался ее целеустремленности и скрытности, авантюрности и толерантности. Она всегда была такая разная и такая милая, упрямая и спокойная, она знал, что даже когда в ее душе бушует ураган, на ее милом личике всегда был полный штиль. Разве иногда когда она уставала показывать всем, что она очень сильная и все может выдержать, на ее личике появлялся дождь. Он никогда не боялся ее дождей, он любил ее успокаивать. Он получал удовольствие от того, что в этот момент она становилась капельку ближе, слабей, беззащитней, ей была необходима поддержка, его нежные руки, объятия. Он любил, когда после дождей на ней снова появлялась радуга. Ему нравилось думать, что он тому виной, что благодаря нему его любимая женщина начинала сиять. Он подошел сзади, обнял ее за двигающиеся бедра.
  - Ты прекрасна, шептал он нежно ей на ухо. Я люблю тебя. Он целовал ее шею.
  Ее движения стали сдержанней, но не остановились. Ей было приятно. Ей хотелось верить в искренность сказанного, она чувствовала это, оставалось только верить себе и своим чувствам.
  - И я
  - И ты что? Продолжал шептать он, целуя ее, заставляя озвучить желаемое.
  - Люблю
  Он развернул ее к себе. Начал целовать в губы. И только музыка могла их понять, и только музыка могла их простить. Все то, что эти двое сделали и сделают, только восприятие музыки и тот мир, что она дарила, наполнял, и воодушевлял.
  
  Семейный ужин, их воссоединил. Они смеялись за столом, нахваливая хозяйку, за вкусный ужин, за импровизацию, ей всегда хотелось чем то удивить домашних, приготовить что-нибудь такое чего еще не было. Она не думала о том, что комплиментов слишком много и что за ними скрывается. Он не думал о том, что она так редко смотрит ему в глаза, что она что-то скрывает. Он рассказывал о приключение с самолетом. Как получил билет всего с одной неправильной буквой. И как быстро, но с потрепанными нервами исправляли эту оплошность перед вылетом. Им было хорошо вместе. И каждый из них задавал себе этот вопрос не раз, не находя на него ответа. Они просто ужинали, они просто думали, что - люди часто задают себе вопросы и ищут на них ответы. Люди часто ищут там, где лучше, с кем лучше, так устроено все живое. Иногда даже кажется, что это новое, лучше, ярче, сочнее. Но со временем это блеск потухает, яркость блекнет. И на вопрос, почему он выбирает именно это, может ответить по-разному. Потому что именно с этим человеком ты чувствуешь себя таким, какой ты есть, ты не играешь, тебя понимают, любят, ты отдаешься весь, не боясь ничего. Потому что ты не хочешь жить без нее, без него.
  
  Ночь. Она была нежна, она была полна любви, она была полна тишиной, в которой двое говорили мыслями, они так многое хотели сказать, но опять молчали, им так много нужно было рассказать, но тишину никто не прервал. Она чувствовала, что он хочет поговорить, он чувствовал, что она хочет. Но никто так и не решился спросить, никто так и не заговорил. Они засыпали с негой. И только ей в последних мыслях перед сном думалось о тишине, которая не уходила, не отступала. Как хотелось бы, что бы дом наполнился ручьями слов. Морями искренности, правды, и раскрытьями тайн. Когда есть тайны, все уже не то, все становится не тем, когда появляются они - тайны. Первые обманы, первые тайны, первое недоверие, а потом дом обволакивает пелена непонимания, тревожности, чувство, что тебя обманывают, начинает поедать тебя и накатывает тишина. Тишина порождает тишину. Тишина, тишина и опять тишина. Люди привыкают к ней. Но она ужасна и и руки ее зловещее, потому что она рушит все, сначала она прорастает во всем, куда ее пустили, а потом она начинает медленно убивать все светлое и прекрасное что жило до нее. Страшней тишины - может быть только жизнь в ней.
  
  Утро, было приятным, солнечным. Она готовила яичницу с беконом, для Димы. Он довольно шел на запах.
  - Я готов, спасибо за прекраснейший завтрак.
  - Не за что. У меня к тебе просьба, о которой я забыла попросить тебя еще вчера. У Ольги Валерьевны сегодня день рождение, мы могли бы заехать за ней, у нее сумки тяжелые, заодно и меня на работу подкинешь, игривым тоном Катя заканчивала предложение.
  - Забыл тебе сказать, мне на работу надо раньше, я уже выхожу, прости Катюш, но не сегодня, у меня отчеты
  - Ничего, сказала расстроенная Катя, она накладывала завтрак в тарелку, - завтра мне уже не надо.
  
  Она смотрела в окно, провожая мужа и дочь взглядом. Она достала телефон.
  - Доброе утро Денис, я надеюсь, что ты уже бодрствуешь
  - Доброе утро Катерина, неожиданный звонок
  Она молчала, теряясь, и не находя слов
   - Ты позвонила, чтоб пожелать мне доброго утра?
  - Я хотела попросить тебя об одолжение
  - Я слушаю тебя, ты не могла бы поскорее озвучивать просьбу, а то я все-таки на работу собираюсь, и честно говоря, одеваюсь
  Она покраснела, потерла лоб рукой, и затараторила
  - Ты же помнишь сегодня день рождение у Ольги Валерьевны, ей помочь надо, забрать ее у дома, у нее сумки, я ей обещала, но у меня ничего не вышло, ты не мог бы помочь?
  - Я готов, только я адреса не знаю
  - Ой, я тебе покажу, если ты меня встретишь на остановке, то мы доедем до нее. Там ехать десять минут, я ей сейчас позвоню, скажу, что мы приедем. Она понимала, что уже заметно нервничает, не понятно почему, это всего лишь просьба говорила она себе, но просьбы по отношению к этому человеку давались тяжело.
  - Хорошо, хорошо, говорливая ты моя, я буду на остановке через пятнадцать минут, жду тебя, до встречи. Он положил трубку.
  Она еще две минуты смотрела в окно, ее сердце билось учащенно. Моя? Но я не твоя. Ему так хотелось? А почему тогда так волнуюсь? Поняв, что время на рассуждения уже нет, она быстро одевалась, подводила губы, закрывала дверь.
  Около остановки она начала дергаться, пыталась расслабиться, но у нее плохо получалось. Да, что с тобой, говорила она себе. Это просто друг, коллега и ни чего больше. А нервы это оттого, что в последние время, мы, почему-то сблизились. Почему?
  Подъехала машина, она со второго раза открыла дверь. Села, поздоровалась и уставилась на дорогу, будто сосредотачиваясь, вспоминая верный путь.
  - Почему вчера сбежала, и ничего не сказала?
  - Так получилось, мне надо было
  - Понятно, почему вчера не сказала, что надо помочь, я бы раньше приехал к тебе
  - Надеялась, что муж поможет, но ему надо было на работу раньше
  - Ясно, не переживай ты так, заберем твою Ольгу Валерьевну, все будет хорошо, он подмигнул ей и прибавил скорости.
  
  
  Они выходили из машины около работы, с сумками. Ольга Валерьевна, не уставая, благодарила их.
  - Спасибо ребятушки, без Вас бы я никак, не справилась
  - Да, что Вы, это же такие пустяки, забирая сумки у женщины, отвечал Денис, - ну что поедем, нас ждет работа и праздник. Вы чего там набрали, как на целую роту солдат.
  - Все домашнее, ни чего лишнего. Шампанское, вот еще купила, вино на работе стоит, а так все вроде.
  Он проводил их до кабинета, поставил сумки и отправился на свое место
  - Жду приглашения, сказал он смотревшим на него женщинам. И скрылся за дверью кабинета.
  Ну, вот и все. Я сейчас в холодильник все отнесу, - спасибо тебе Катюша, дальше я справлюсь, ты работай, мы потом все накроем
  Она послушно села на свое место. Не понимая, что произошло. Откуда все то, что так бурлит внутри? И как это называется? И почему это происходит со мной сейчас? Отпираться было просто бесполезно, хотя бы перед собой. Она начала соглашаться с тем, что это называется - влечением. Но почему сейчас, мы же знакомы давно? Просто подходящий момент, для моей опустошенности. Если кувшин пуст, его всегда кто-нибудь наполнит. Я так хотела, что его наполнял только один человек. Но его ли это вина? Он стал внимательным, как никогда, может, чувствует, что что-то не так? Так нельзя, думала она, так не может продолжаться. Я скорее уволюсь. Уволюсь? Так и поступают наверно слабые женщины, пытаясь сбежать. Роман Димы этим и закончился. А мой еще не начался. Но хочу ли я, чтоб он начинался? Она обхватила голову руками, вытянувшись на столе. Как хочется оказаться где-нибудь далеко, подальше от всего этого. Она подняла глаза, ничего не произошло, все тоже место, все те же люди. Чувство смятения, не оставляло ее. А не этого ли ты хотела? Быть нужной. Вот получай. Только этого ли так хотелось? Вопрос повис в воздухе.
  - Доброе утро девушки. Валерий Алексеевич прошел в кабинет, дойдя сразу до стола Ольги Валерьевны, подарил ей большой, но аккуратный симпатичный букет. Со словами поздравлений, он простоял несколько минут, смущая уже не молодую подчиненную. Но своими умелыми комплиментами и признаниями, возвращая ей молодость.
  - Катерина, я доволен Вашей работой, Вы всегда хорошо работали, но выглядите как-то бледновато. У Вас все в порядке? Я бы не спрашивал, если бы Ваша бледнота, так не затянулась.
  - Спасибо за беспокойство Валерий Алексеевич, у меня все хорошо. Сегодня есть какие-нибудь документы?
  - Нет, сегодня нет. Только отчеты. Сегодня праздник, завтра короткий день и выходные девушки. Весна пришла, пора отдыхать. Я желаю Вам молодости и цветения, Вы прекрасны весной.
  Он ушел. Оставив приятный след. После его присутствия в кабинете запахло весной и еще большим волнением. И только про себя все уже додумывали, что послужило поводом прекрасного настроения начальника.
  Катя листала последние файлы, свои заготовки, исправления. Она вчитывалась в красивые предложения, написанные ей, для привлечения покупателей. Что ей нравилось, что-то оставляло желать лучшего, но почему-то нравилось начальству. Она поглядывала на ярлык на рабочем столе, так и зазываемым, воспользоваться им. Но ей не хотелось, возобновлять, все то, что начала сама, все то, что привело к чувству смятения. Она не стала открывать "аську", хотя любопытство разъедало ее. Ей было интересно, что может написать Дима о своей командировке, что он расскажет, может правду? Но хочу ли я теперь ее знать? И какая разница, что это за, правда, я уже далеко, и не хочу ни чего менять.
  День так и проходил, за отчетами, новыми выдумками. Только мысли о Жене иногда вторгались, в сознание Катя, она казалась такой печальной, в такой прекрасный, весенний день. Ближе к вечеру поступила команда, помогать готовить. И вся женская половина, ринулась на помощь. Они болтали, накрывая на стол, кто-то спорил, как и что резать и как лучше подать. Людмила была на удивления вежлива и корректна по отношению к окружающим. Ее приятного настроения не возможно было не заметить. Кого-то любопытство подмывало больше чем остальных.
  - Людмила, ты случайно замуж не выходишь?
  - Еще нет, девочки, но чувствую, очень скоро, я встретила такого мужчину, такого. Он такой, такой. Она порозовела, от навалившегося на нее внимания. И все отмечали, что любая женщина выглядит лучше, когда влюблена, и что любая женщина хоть немного краснеет, говоря "о нем".
  Когда стол был готов. Все начали разбегаться к зеркалам, ведь должна была придти мужская часть коллектива. Женя с Катей неохотно уселись за стол, создавая не навязчивое, и не очень-то нужное поправление макияжа.
  Зашла молодая девушка.
  - Здравствуйте, Валерий Алексеевич попросил Вас переместить празднование в большую переговорную комнату.
  - А раньше нельзя было об этом сообщить? Не выдержала Люда.
  - Я только передаю просьбу
  - А может он давно, уже просил передать, а ты только опомнилась?
  - Люда, Люда, извините ее. Мы сейчас переедем.
  Девушка ничего не ответила и молча вышла. Все отметили ее сдержанность, молодость, красоту.
  - Тоже мне нашлась. Люда, стояла в дверях с упертыми кулаками в бедра. Она смотрела на суетившихся женщин, которые быстро, как муравьи, бегали, перенося все со стола, в переговорную.
  - Она хоть бы представилась, ее, что хорошим манерам не учили. Ни утихомиривалась Людмила.
  - Это Галя, секретарь Валерия Алексеевича, он ее вчера представлял, только Вас вчера не было. Отозвалась Ольга Валерьевна. Давайте не будет препираться по мелочам. Праздник же, не будем его портить. Там музыку можно включить, это же хорошо.
  Приготовление стола было закончено, быстро. Кто-то побежал созывать народ. Время подходило к концу рабочего дня, а еще не был выпит первый тост. Когда все собрались, и были подняты бокалы, пластиковые стаканчики, кому что досталось. Валерий Алексеевич, стоявший рядом со своей новой помощницей, любезно протягивал ей бокал, с широченной улыбкой, как будто только что их объявили мужем и женой, и он решил взять тост.
  - Ольга Валерьевна, Вы у нас не заменимый человек, во всех отношениях. И это правда. Вы не только прекрасный сотрудник. Который никогда не просит прибавки к зарплате, подумал он про себя. Очаровательная женщина, мама, Вы еще и есть то звено, которое так тесно, тучно, сплачивает наш коллектив. В ваши "восемнадцать" хочется Вам пожелать, не терять никаких качеств, а только приобретать новые, расцветать вместе с весной, и улыбаться, чаще улыбаться. Дорогие наши девушки и женщины Вам всем очень идет улыбка. Улыбайтесь, пожалуйста, чаще, радуйте нас!
  - Спасибо, сказала довольно-смущенная именинница
  Все начали чокаться, закусывать, говорить. Шампанское не успевало открываться, и разливаться, и опять заканчиваться. Ольгу Валерьевну, поздравляли снова и снова. Катя шептала, ей что-то рядом, чокаясь с ней отдельно. В голове у всех наступал легкий хмель, разговоры стали более открытыми, смех громче, в комнате душнее.
  Катя, стоявшая рядом с Женей, настраивалась на разговор, который должен был изменить ее жизнь. Прежде чем она решила заговорить, она увидела как Денис, с другой стороны комнаты, прикрывает губы, указательным пальцем. Почему ни чего не говорить? Откуда он знает, что я уже хотела поговорить? Он не заставил себя долго ждать, он подошел вместе с уверенно державшимся Игорем. Они поздоровались так, как могли здороваться джентльмены в девятнадцатом веке. Чем произвели впечатление на, переглядывающихся девушек. Они как-то очень плавно говорили, о суете, о прекрасном празднике, и о неописуемой красоте наделивших таких замечательных девушек, с которыми им выпала честь стоять. Они рассмеялись, взявшись за руки, как лучшие подружки. Настроение не заметно для них самих взлетело до не видимых высот, все проблемы ушли на второй или на третий план. Была музыка, веселье, и мужчины, которые так галантно ухаживали. Они танцевали. Денис так нежно и так близко держал свою партнершу, что ей чувствовала себя героиней мультфильма. Они уже отлетели от пола и вот уже кружат где-то чуть выше винтовой лестницы. Она думала, что уже так давно не танцевала, и что музыка, шампанское вскружило ей голову. Она думала об этом, но потом махнула рукой, ей было хорошо. Когда рабочий день совершенно точно уже кончился, и когда все-таки заметившие это событие люди, потянулись домой. То многие из присутствующих домой не собирались, продолжая танцевать, смеяться и обниматься.
  - Как у тебя это получилось? Спрашивала уже виснущая Катерина на Денисе, которая с умилением смотрела на своего друга, который танцевал с ее помощницей.
  - Разве это имеет значение? Все прекрасно, они обязательно будут вместе. И это твоя заслуга.
  - Моя? Удивилась Катя. Я ничего не сделала, я только хотела, но не успела. Это все ты. Так что не чего перекладывать на меня свои достижения.
  - Это все ты. Сам бы я никогда ничего не сделал, если бы ты меня об этом не попросила, начал откровенничать он.
  Катя положила подбородок на его плечо. Она понимала всю его искренность и начала чувствовать то же самое. Но как отблагодарить тебя, думала она, лежа на его плече, в танце, с уже закрытыми глазами.
  - Спасибо.
  Танец закончился, он что-то показал своему новоиспеченному другу. Придерживая свою спутницу, которая уже не твердо стояла на ногах.
  - Что-то мне шампанское в голову ударило, начала оправдываться она, я скоро приду.
  - Ты куда? Он не отпускал ее руку. Я не могу тебя отпустить, ты же можешь потеряться по дороге.
  - Ха-ха-ха. Она отцепила его руку, чтоб пойти в туалетную комнату немного привести себя в порядок.
   Она даже не видела, что он молча шел за ней. Она прошла по пустым коридорам, придерживаясь одной рукой за стену, каблуки так и подводили ее на каждом шаге. Узкая юбка, обтягивающая бедра, только смотрелась очень изящно, подчеркивающая все ее достоинства, на самом деле она сковывала движения женщины, которая плохо совладала с собой. Она дошла до умывальника, и начала умываться холодной водой, ей казалось, что это должно было пойти ее на пользу, но почему-то не шло. Она рассматривала себя в зеркало, проводя мокрыми руками по волосам, по шее, по лицу. Она еще немного постояла, отдышалась, поняв, что чувствует себя гораздо лучше, выходила из туалета.
  - Как ты долго
  - Ты что здесь делаешь?
  - Беспокоился за тебя
  - А же сказала, что со мной все в порядке, она посмотрела на него еще раз, ладно пошли.
  Они шли по коридору, с конца которого доносилось звучание музыки.
  - Как ты это сделал, что ты сказал ему, что он изменился до неузнаваемости? Это уже не тот Игорек, которого я знала.
  - Ему просто не хватало немножко уверенности в себе
  - И ты с ним поделился?
  - Ну, если можно так сказать. Я дал ему несколько напутствующих советов.
  - Да, ты молодец, у тебя хорошо получилось. Я рада за них.
  - А за нас? Он остановил ее легким движением, слегка придерживая за талию. Она смотрела на него большими глазами делая вид, что не понимает, о чем идет речь, отвечая ему молчанием.
  Его рука легла ей на плечо, потом он провел нежным прикосновением по щеке, он смотрел на нее, так как смотрит влюбленный мужчина на свою женщину. Он медленно двигался губами ей на встречу. Она, опешив от всего происходящего, не шевелилась, намертво прилипшая к стене. Ее не сопротивление, он принял как согласие, укоротив до нуля расстояние между ними. Их губы слились в поцелуе, горячем, и безрассудном. Его горячие губы неустанно покрывали ее лицо поцелуями, шею, губы, глаза, он больше всего любил ее глаза, как он долго мечтал поцеловать ее глаза. Она млела от необыкновенно приятных ощущений, жажда страсти, поглощала ее. Она обняла его за шею, и позволяла целовать себя, пока не открылась дверь из переговорного кабинета, где люди еще праздновали день рождение сотрудницы, которой уже не было на празднике, начали выходить. Открывающиеся дверь не внутрь, стала их везением спасением. Катя отпрянула от Дениса, как от кипятка, за несколько долей секунд, она не только обрела трезвую голову, с рассудком, она обрела несравненно ровную осанку, и не подкупающую позу разговора. Денис даже не успевший понять, что именно произошло, и не успевший отойти от так долго ожидаемого момента поцелуя, страсти, нежности. Он смотрел на свою Катю, понимая, что она не его, но он хочет, чтоб она была его. Он быстро сориентировался с обстановкой происходящего, он понимал что его любимая женщина не свободна, и что она не хочет чтоб этот поцелуй стал достоянием общественности. Он, как только мог быстро отпрянул от нее, подыгрывая ей в увлеченном разговоре не о чем. Из совещательно-переговорной комнаты вышли не совсем два трезвых друга, которые даже не собирались замечать, флирт, так и витающий этим вечером по коридорам и прилипающий к стенам этого ни чем не привлекающего с виду здания. Они смотрели вслед уходящим коллегам. После чего Кате было стыдно, возвращать свой взор на человека, с которым она только что целовалась, которому она позволила себя так горячо целовать.
  - Мне пора, она бегло взглянула на время, даже не понимая, сколько именно было времени, на ее маленьких часиках, она вытерла руками возбужденное лицо, - прости мне правда пора.
  - Я понимаю, я все понимаю, я провожу тебя.
  Они, молча, дошли до кабинета, с которого началась ее история, в котором зародился тот план, о котором она думала и не знала, пожалеет или нет. Она жалела о нем сейчас. Она понимала, что все, что сейчас происходит с ней, виною та незначительная переписка, которая спровоцировала все дальнейшие события, те чувства, которым позволила зародиться скрытая правда и неоправданная ложь.
  Она одевалась в темноте, не желая включать свет и смотреть ему в глаза. Она знала, что завтра будет еще хуже, и что даже пятнадцать минут назад, ей почему-то не хотелось думать об этом, она сняла с себя ответственность за происходившее только что. Она была окутана нахлынувшей волной обольщения. Его энергией, которая так тянула. Она точно знала, что это был легкий путь. Что люди выбирают тех, кто выбирает их. Она не стала исключением. Ей было не по себе от всего этого.
  Он ждал ее, молча, ему так же тяжело давались слова. Он был не уверен ни в чем. Так бывает всегда, когда хочется верить во что-то светлое, но ты никогда не можешь быть уверен за другого человека, и как хотелось бы знать наверняка, ее мысли, ее чувства, это бы облегчило его дыхание.
  Они молча вышли с работы, ни с кем не попрощавшись. Катя около лифта озвучила свою мысль.
  - Я думаю, там ни кому не нужно особо наше прощение.
  - Да, наверно. Ему так хотелось вновь обнять ее, целовать. Но ему казалось, что ей этого хочется меньше всего. Он думал, что это был мимолетный порыв с ее стороны, который она позволила себе, еще сама не зная почему. Ему хотелось верить, что все то, что происходило с ним, было взаимно, ему хотелось верить, что ожидание тех самых минут было взаимным, он хотел в это верить, но почему-то не верил.
  Она быстро шла к дороге, нервно поглядывая на часы, ей хотелось, как можно быстрей оказаться в машине, которая так же быстро доставит ее до дома. Он уже жалел, что вызвался ее провожать, перспектива бежать за девушкой, которая бежала то ли от него, то ли от себя, его не очень привлекала. Но он был воспитан так, что его чувство достоинства, и правила хорошего тона, почему-то не позволяли, оставить ее на полпути.
  Дойдя до дороги, он вытянул руку, машина не заставила себя ждать. Они сели на заднее сидение. Катя начала ежиться, скрещивая руки на груди, она говорила, что так значительней теплее, на самом деле она закрывалась от него, она знала, что если и не закроется от него, то хотя бы забьет, то чувство стыда вырывающиеся из грудной клетки. Он показывал дорогу водителю, она смотрела в окно. Когда машина подъехала к подъезду, он вышел вместе с ней.
  - Не беги, мы уже приехали
  Она оглядывалась по сторонам, выискивая, знакомые лица, проживающие вместе с ней в одном доме, когда таких лиц ее перепуганными глазами не было найдено, она немного расслабилась.
   - Прости меня, я не знаю, что это было
  - Я знаю, не переживай. Он потер руками ее плечи, пытаясь немного согреть и расслабить.
  - Иди, тебя ждут
  - Спасибо, она поцеловала его в щеку, чтоб хоть как-то скрасить все происшедшее.
  Она зашла в дом, он еще стоял, отходя от ее присутствия, от ее поцелуя. Он пытался принять то, что она не будет его. Что вновь та, которую он любит, не может быть с ним. Что он опять остается один, со своими воспоминаниями. Это все что оставляют ему любимые женщины, включая ее.
  Он вспомнил свою первую любовь. Она была самим совершенством, загляденьем. И у них все было просто волшебно, прежде чем она сама это поняла. И когда подошло время, когда надо было выбирать, как строить свою судьбу, и когда все так и напрашивалось на свадебную церемонию. Она заявила, что за ней ухаживает актер. Что он красив и знаменит, - мы будем красивая пара, завила его девушка. Он не верил, что это все говорит та, которая никогда не думала о материальном мире, до ее проб в музыкальные клипы и фильмы, на которых настаивала мама. Он никогда не был против ее увлечений, но то, что она говорила, казалось, было постановочной сценой из очередного фильма. Ему так и казалось, что с минуты на минуту, выбежит съемочная команда, девушка с хлопушкой и режиссер закричит, все было просто прекрасно, снято, все свободны. Но никто не выбежал не через минуту, ни через две. И все что он смог ее спросить.
  - Ты его любишь?
  - Нет, честно сказала она и опустила глаза вниз, но я приняла решение и оно окончательное. Свадьба через два месяца.
  Он ушел, оставив ее стоять. Он больше не хотел смотреть в ее красивые глаза, которыми она будет смотреть на человека, которого не любит и не полюбит, ломая жизнь и себе и ему. Но она приняла решение, и разубеждать ее в нем, он не хотел.
  Он вспомнил свою вторую любовь, с которой у него было все. С ней были самые интересные разговоры, самые яростные споры, самые жаркие ночи. Она сама по себе была страстной натурой, в ней кипели вулканы. Она хотела жить, ее тяга к жизни была настолько велика, что ему хотелось жить рядом с ней, для нее. Ей всегда казалось, что она что-то где-то может упустить, она мало спала и все везде успевала. И он жил, вопреки своему ритму жизни и биологическим часам которые шли вразрез с ее. Он и любил ее вопреки всему, тому образу женщины, которую он хотел бы видеть рядом с собой, ее необычной внешности, азартности, бесстрашности, и какой-то невероятной тягой к вечно повышенному адреналину у себя в крови. Но ее желание жить затмевало саму жизнь.
  Она не хотела себя ни чем обременять, связывать. Он только потом понял, что она живет для себя и ни кого больше. Что ей не нужны дети, ей не нужна собака, ей не нужна семья, которой бы нужна была она. Ей только хотелось жить и радоваться этой жизни. Ее ветрености, расточительности, вероломству. Она жила вопреки всему и всем. Она делала всегда и все со школьных лет все наоборот. Она отрицала правила, и ей не хотелось быть похожей на своих одноклассниц и однокурсниц. Ей хотелось порхать, не касаясь асфальта.
  Он так и не узнал, что она стала счастливой. Он так и не узнал, что она изменилась, влюбилась, и что она была счастлива. Что она встретила того человека, с которым у нее было все. Именно с ним у нее загорелся свет, и именно он переменил все в ее жизни, волосы, ногти, одежду и отношение к жизни. Они стали парой, у которой загорелся свой свет. Она перестала торопиться и бежать навстречу жизни, она просто жила. Она берегла каждый день и пыталась наполнить его, и запомнить. Ей казалось, что между ней молодой и нынешней оставалось только одно не стирающееся качество, это любовь к жизни. Несмотря на ее с возрастом приобретенную неспешность, ей все равно хотелось все успеть. Как будто она чувствовала, что может не успеть, что-то не попробовать, и к чему-то не прикоснуться...
   Она была счастлива, была, на протяжении долгих лет, ведь у нее была тяга к жизни, и она радовалась этой жизни, как никто другой. Он так и не узнал, что именно ее смерть, воссоединила Риту, Катину подругу, с любимым человеком. Именно ее внезапная смерть, и горе ее мужчины, так повлияло на принципы Риты. Что именно ее смерть заставила позвонить его любимую Катю, своему другу, помогая своим друзьям, вновь обрести себя и друг друга. Он так и не узнал, что благодаря ей, у еще одной пары, загорелся их почти потухший свет.
  Он стоял около дома своей третьей любви, с которой он хотел связать свою жизнь, но не мог. Она была не его, она не принадлежала ему. Просто жизнь не свела их раньше, просто нити судьбы, не столкнули их. Ему просто хотелось ее любить, она просто позволила любить себя, когда ей было так нужно это.
  
  
  Катя тихо раздевалась в коридоре. Она слышала разговоры папы с дочкой в детской. Она прошла в свою комнату, быстро скинула одежду. В комнату зашел Дима, за ним Вика.
  - Здравствуй мама, я мы и не знали, порадуешь ты нас сегодня своим присутствием, говорил без улыбок озадаченный муж.
  - Ну, ты же знал, что у Ольги Валерьевны сегодня день рождение было, я тебе утром говорила
  - Ну, да, ну да. А Ольга Валерьевна, тоже только домой поехала?
  - Очень смешно, не чего меня отсчитывать, у меня это не часто в отличие от некоторых
  - Да и не собирался тебя отсчитывать, просто предупредить могла бы
  Она подошла к дочке, поцеловала ее в щеку.
  - Здравствуй милая. Как уроки?
  - Все сделали, папа помог, мы молодцы, мы даже внеклассное чтение осилили.
  - У-у, какие Вы молодцы, извини меня, я тебя не предупредила, что задержусь, ты тут одна дома была
  - Не переживай мам, я же уже не маленькая, все хорошо было правда
  - Ладно, раз ты у меня такая самостоятельная, то не буду. Давайте спать ложиться уже поздно, она поцеловала еще раз дочь, и отправилась в ванну, чтоб вторично не сталкиваться с мужем ни глазами, ни репликами.
  Она сидела в ванне, поджав ноги, струя горячей воды, была направлена на шею, с которой она пыталась смыть свою вину, вода текла на грудь, живот, смывая накопившееся чувство стыда, предательства, чувство собственной низости. Выходить не хотелось, она сидела очень долго, будто дожидаясь сна мужа. Ей не хотелось ни говорить, ни что-то объяснять. Она боялась, что может наговорить лишнего. Она боялась, что защищая себя, может высказать ему все то, о чем она знала. Она смывала его поцелуй со своих губ, - это просто наваждение, сказала она вслух. - Это просто мираж, - этого не было, - этого не могло быть. Она немного помолчала, вытерла рукой запотевшее зеркало, - но это было. Она вытиралась полотенцем, плотно и сильно вытирая себя, как провинившегося ребенка. При каждом воспоминание она зажмуривала глаза от стыда. Откуда такое угрызение совести? Наверняка многие его не испытывают, многим оно не знакомо и чуждо. Они просто отряхиваются от этого и идут дальше по жизни. Многие даже говорят, - как было хорошо. Кто-то говорит, - это вносит адреналин и новые краски в жизнь. А я? У меня был просто маленький поцелуйчик, и все, такой уж маленький, спросила она у себя, как на допросе. Ну, не маленький, и не совсем невинный. Это было просто мимолетное влечение, которое я себе позволила. Она смотрела на себя в зеркало, она была нага. И в этот самый момент, ей хотелось быть откровенной с самой собой. Я хотела быть с этим человеком. Я не знаю, чем он меня так привлек. Может нашей отдаленностью с мужем, нашей ложью и тишиной. Мне хотелось хоть на миг стать его. Я хотела, чтоб он был моим. Я хотела знать, что это за чувство, так пьянящее и дурманящее. Меня и сейчас тянет к нему. Но я боюсь. Боюсь, что стану его, боюсь, что не опомнюсь. А если стану его, то точно не опомнюсь, тогда я не смогу предать его. Она села на ванну от отчаяния, нахлынувшего на нее как лавина. Что же мне делать? Что же я натворила? Она начала повторять до боли знакомые слова, - опомниться, опомниться? Это я сказала. Это была не я.... Это был тот старик... Я не смогу опомниться.
  Она тихо прошла в комнату, еще тише старясь не потревожить спящего мужа, забиралась под одеяло. Она сворачивалась комочком, погружаясь в еще недавние, но почему-то быстро стирающиеся события, связанные с поездкой в электричке, со странным стариком, который был ей так знаком. И почему он так быстро забывался? Она пыталась вспомнить его черты лица, но оно вспоминалось размытым, как в тумане, как на картинах Филиппа Барлоу, они ей нравились, они были теплыми, приятными, но почему-то ей хотелось навести четкость, надеть очки или настроить окуляр.
  
  * * *
  
  В жизни каждого человека бывают такие дни, которых мы не хотим. Мы их не ждем, мы их боимся. Для Кати этот день наступил. Ей не хотелось вставать. Ей не хотелось ехать на работу, а больше всего ей не хотелось смотреть в глаза тому человеку, с которым еще вчера было хорошо, еще вчера она с ним чувствовала себя защищенной. Вставать все равно пришлось, надо было собирать дочь в школу, а значит и на работу тоже придется собираться. Она даже не понимала, чувствует ли она сегодня себя виноватой перед мужем? Нужна ли ему или ей эта вина? Чувствовал ли он это? Было ли ему стыдно смотреть мне в глаза? Чувствует ли он, что со мной происходит?
  На работу она шла как обычно, за исключением, огромного желания не идти туда вообще. Из головы не выходили вчерашние воспоминания, нахлынувшие после принятия душа. Она думала о том старике. Как он мог знать о событиях, которые происходят и произойдут в моей жизни, в моей. Она поняла, о чем он пытался ей сказать, когда говорил, - ты не опомнишься, никто из Вас не будет счастлив. Он говорил, именно об этом. Я действительно, запуталась, я не уверенна в своих чувствах уже все рано к кому. Я сбилась с правильного пути, и не знаю, где он правильный путь, и есть ли он вообще. Он говорил, что если я выстою, то получу вознаграждение? Все чего я так ждала? Когда это произойдет? Я хочу перешагнуть через этот трудный путь, и получить вознаграждение.
  Она пришла на работу, где ничто ее не радовало. Она включила компьютер. Посмотрела на рабочие место, своей помощницы, которая отсутствовала, - а я думала, сегодня только я опаздываю. Она создавала рабочий вид, уставившись в уже потухший монитор, от долгого простоя. В кабинет зашла молодая девушка, которая выглядела если не сногсшибательно, то просто безупречно. Все у нее было в цвет и в тон, она как будто только и занималась идеальным подбором одежды и макияжа. Глядя на нее можно было точно сказать, что сейчас в моде. Она прошла своей безукоризненной походкой прямо к столу Кати.
  - Здравствуйте. Я секретарь и помощник Валерия Алексеевича, мне нужно забрать все документы, которыми Вы занимались, по поручению Валерия Алексеевича. Теперь я буду выполнять всю эту работу.
  Катя, даже не поздоровавшись с ней, начала искать в ящиках стола всю ту макулатуру, которая захламляла ее стол. Она доставала папку, за папку, со своими приклеенными стикерами, сообщающих ей и выше стоящему руководству, о детальных изменениях и переделках. После того как все накопленное было изъято, Катя хотела рассказать, что, и как правильно нужно делать.
  - Не утруждайтесь, во все тонкости, меня посвятит Валерий Алексеевич. Приятного дня.
  Девушка покидала комнату с такой же легкостью, с которой и вошла. Она оставила не понятные ощущения владельцам этих стен. Катя, провожавшая ее глазами, на минуту задумалась о том, что с какой это стати, Валерий Алексеевич решил разгрузить ее и нанять себе помощницу, о которой раньше даже слышать не хотел? А какая мне разница, сказала она себе, мне это не интересно, как и что послужило тому виной, какая разница, мне это не интересно, повторила она сама себе. И отвернулась к окну, в котором отражались солнечные лучи. Майское солнце уже припекало. И так хотелось вырваться из этого душного пространства. Из комнаты, или из тела? Подумала она на секунду, потрясла головой, отгоняя от себя дурные мысли, к которым она возвращалась снова и снова. Она продолжила любоваться видами из окна. Ей хотелось быть легкой и не думать не о чем. Она отметила про себя, что за целый дообеденный день Денис ни разу не посетил ее комнату, приглашения на обед не поступало. Значит, окончание вечера все расставило на свои места? Или ему было просто неприятно мое поведение, и он не хочет навещать меня первой? А если я навещу его? Да, он меня поймет, простит, и все продолжится вновь. Только для начала мне для себя самой надо понять чего хочу я, прежде чем совершать те поступки, от которых мне будет трудней налаживать свою жизнь и душевное состояние.
  Она решила за не имением никаких вообще дел, включить "аську", тем более что конец рабочего дня, уже более чем был на пороге. Она смотрела на окошко своего мужа, она открыла историю сообщений, в которой, так много было правды. Только это окошко, было правдивым. А наша жизнь, спрашивала она себя. Только в этом окошке, мы говорили друг другу правду. Почему мы не могли ее рассказать, глядя, друг другу в глаза? Потому что не все так просто в этом мире, потому что мы сами придумываем это, мы сами делаем те не совсем правильные или благородные поступки, с которыми стыдно делиться, или вообще кому-то рассказывать. Можно сказать, что проще вообще не делать таких поступков, но на это у нас у всех есть очень простая, но очень действенная отговорка, - все мы люди, а людям свойственно ошибаться. Ее мы тоже придумали сами, чтоб хоть как-то оправдывать и скрашивать свои дела и промахи.
  Она листала историю сообщений, она улыбалась, умилялась, всей искренности, которая исходила от его написанных сообщений. Я бы все ему простила и поняла, если бы он это рассказал лично, а не Леле. Но он молчал, как и сейчас. Ей было так приятно читать, все те смешные истории, которые он рассказывал о семье. Ведь она и была этой семьей. Ей было приятно читать, о его переживаниях, это ее сближало с ним. Она почувствовала, что как захотелось в этот момент, перестать врать. Сказать правду, что она все знает, что она и есть Леля, ей захотелось отменить все секреты, и стать ближе, чем они есть, стать ближе, чем они были. Его окошко стало перемигиваться, сообщая ей о новом послании от него. Она открыла с нетерпением и осторожностью вчитывалась.
  - Приветик Лелечкин! Как твои делишки? Я летал в командировку на выходные. Соскучился...
  - Привет, у меня все хорошо, скучала
  Она писала искренне, она и правду скучала по этому Диме, с которым вела задушевнее беседы. Она не хотела думать, по кому скучал он. Она смотрела на часы, сегодня короткий день, пора его заканчивать. Пришло еще одно сообщение. Она смотрела на монитор не в силах верить своим глазам.
  - Я хочу увидеть тебя
  К ее горлу подкатил большой ком, чувство тошноты, перемешанное с обидой, отчаянием, и горькими слезами, которые хотелось выпустить. Она увидела, что он печатает ей что-то еще. Но ей уже не хотелось читать ничего от него. Она одной кнопкой выключила компьютер. Она вытянула руки на столе, легла на них, - что же я натворила, вырвалось у нее вслух.
  - И что же ты натворила, услышала она вопрос своего друга.
  - Привет Игорь. Ни чего особенного, просто моя игра затянулась, я сама виновата во всем.
  - Игра? И во что ты играла?
  - В переписку, она подняла на мгновение голову, чтоб ответить и вновь упала плашмя.
  - Ты, все-таки это сделала? Ты, ты... Он присел рядом с ней, пытаясь понять, утешить.
  - Да, Игорь я.
  - Насколько все далеко зашло, что ты так горько сожалеешь об этом?
  - Он хочет увидеть меня. Ну, то есть не меня, а ту, с которой переписывался. Понимаешь? Это значит, я ему не нужна. Ему плевать на меня. Он с легкостью меняет меня, на ветреные встречи. А значит и мне надо поступить так же, плевать я хотела на все это.
  - Катенька, Катюша, погоди, может, ты что-нибудь не так поняла? Может не так все плохо? Я не верю, что Дима мог так поступить, он не такой.
  - Такой, не такой. Он так поступил. Да, я понимаю, что я тоже не совсем была хороша. Но то, что сделал он. Она подняла голову, понимая, что не имеет право, выплескивать свою боль, на посторонних.
  - Ты зачем пришел?
  Он заулыбался, - Ты мне скажи, у Вас же все хорошо будет, это просто мелочи жизни, с которыми Вы непременно справитесь? Правда?
  Ей не хотелось больше расстраивать его и без такого чуткую натуру.
  - Все будет хорошо, не переживай. Так что случилось?
  - Я хотел сказать тебе спасибо
  - Спасибо, за что?
  - За помощь. Он еще больше засмущался.
  - А-а-а-а. ты про Женю? Так и говори. Ну, моей заслуги тут не много. Я честно хотела Вам помочь. Но все сделал Денис, ему спасибо.
  - Ему я еще вчера сказал. Он молодец.
  - Так что у Вас? Она сложила руки на коленях, в предчувствие душещипательной истории.
  - Не буду я ничего рассказывать. Все хорошо.
  - А почему она сегодня не вышла на работу?
  - По делам поехала. Мы сейчас встречаемся. Он еще немного смотрел на нее. Ему хотелось поделиться своим маленьким, но счастьем, которому она помогла случиться.
  - Мы через неделю уезжаем, она билеты брала.
  - Эх, ты. А почему не ты билеты покупал?
  Ну, ты же меня знаешь. Она сказала, что сама справится. Мы у меня ночевали, всю ночь не спали. Нам хорошо вместе, у нас столько общего. Она от меня поехала за билетами, деньги я дал, честно. Отчитывающимся тоном отчеканивал он.
  - Все ясно с тобой. Она потрепала его по голове. Все рано молодцы. Я за Вас очень рада. И стоило ходить столько вокруг до около?
  - Оставим это. Главное. Что мы все-таки вместе. Не правда ли?
  - Правда, правда. Давай домой собираться
  Он уходил из ее кабинета довольный, поделившейся с ней самым дорогим. Он конечно переживал за нее, но его чувство счастья, перебивало все то беспокойство и тревогу, которая зародилась ненадолго за нее. Она проводила его взглядом до двери и крикнула ему в след.
  - На свадьбу чтоб пригласил
  - Обязательно. Тебя и Дениса в первых рядах. Он улыбнулся ей напоследок.
  
  Она ехала домой, думая о том, что ей сейчас предстоит ехать на дачу со своим мужем, который не просто ее предал, а предал дважды или трижды. Но все это уже не имеет значение, когда один раз уже позади, счет потом теряется. Это первый раз мучительно болезненный или больной, как кому угодно, главное, что смысл от этого не меняется, все равно не выносимо - больно. А потом когда боль отступает, и ты уговариваешь себя, на то, - что это бывает. То, что ты не первый и не последний с кем это происходит. То, что может так устроена природа. А еще лучше, что просто иногда нужна смена обстановки, или смена партнера, который наскучил и ваши чувства выдохлись, их просто надо разбавить, обновить, и тогда все будет чудно, и замечательно. Но этого не происходит. А ты не понимая этого, продолжаешь скрашивать то, чего уже нет. Ты настолько далеко заходишь, что не понимаешь, что именно ты скрашивал? Иногда понимая, а иногда нет, какую боль ты причиняешь близкому человеку, ты так втаптываешь его, размазываешь его своим разменом, своей изменой, ложью, что в этом хаосе ты теряешь себя.
   Но ты так верил в эту истину, которая поможет тебе "освежить" отношения, что не понимаешь, твоя ли она была? Этого ли ты хотел? Что эта за истина, которая заменяет настоящее, которая подменяет твою жизнь. Ты живешь двумя жизнями. Ты забываешь, какая жизнь была у тебя раньше, ты начинаешь путаться, врать. Ты постоянно дергаешься. Ты вообще меньше говоришь, чтобы не запутаться в сказанном, и чтоб потом лишний раз не оправдываться за сказанное, ты учишь себя больше молчать.
  
  Волочащейся походкой, в мыслях и рассуждения о жизни и любви, она подбиралась к дому. Когда она вошла, на ее удивление домашние уже собирались, полным ходом.
  - А мы тебя ждем. Бодрой улыбкой, встречал ее муж.
  - Не зря ждали. Все, что смогла произнести, до умопомрачения расстроенная Катя.
  - Мамочка, мы уже все собрали, ты же быстро соберешься? Наивно детским и таким искренним голосом говорила дочь.
  - Конечно, соберусь. Катя села на диван, пока никого не было в комнате. Пытаясь придти в себя. Она продумала план действий на выходные. Припоминая, что она лично обещала остаться там всего на одну ночь, планируя сбежать с этого не совсем радостного события, чуть раньше, чем позволено. Она вспоминала, что муж должен строить забор, о котором наверняка уже свекор ему поведал. Самое главное, чтоб ни при каких обстоятельствах, наши дороги там не пересеклись. У меня больше нет ни чего общего с этим человеком. И я не хочу с ним разговаривать. Продумав план событий, она быстро набросала в косметичку, все самое не обходимое, собрала маленькую сумочку, на один день проживания, спросила Вику, точно ли она собралась, проверила содержимое ее сумочки, чем удостоилась не одобрительного взгляда папы, на который ей было все равно, она объявила, - что готова.
  Когда они садились в машину, Катя впервые предпочла сесть на заднем сиденье рядом с Викой, нежели с мужем. Чему он удивился, не подав вида, понимая все происходящее, но промолчав, как всегда промолчав. В последние время молчание для них стало нормой. Да, они научились с годами сдержанности, они не устраивали сцен из-за пустяков, но иногда так нужно было просто сказать друг другу, что у них на душе, что они оба уже чувствовали, что со сдержанностью они давно уже перегнули все линии.
  Они ехали долго, утомительно. Перед ними выстроилась целая вереница ели-ели плетущихся машин, которые мечтали стремительно добраться до мест отдыха. В эти дни, всегда все куда-то едут. Это время когда возможно, провести несколько дней отдыха, не думая ни о чем, самое главное о работе, от которой все устают. Если конечно не занимаются любимым делом, которое приносит моральное удовлетворение, ну и совсем не плохо, если в совокупности получая от нее, не только моральное, но и денежное довольствие, которое покрывает запросы человека. Люди ехали за красочными впечатлениями, о которых потом можно будет вспоминать, рассказывать друзьям. И просто те впечатления, которые подарят просто отдых для души и тела. Люди ехали потому что там на природе совершенно разные поколения на несколько выходных дней становились ближе. За одним столом собирались люди, которые обычное время проводят дома, в своих комнатах, которые отвыкли общаться, делится переживаниями и эмоциями. Там в маленьких и больших домах люди вновь обретали семейные истории, семью, себя.
  Они стояли в этой большой очереди за праздничными ощущениями. Может, как и некоторые из этой очереди, они не относились к общему числу. Они просто ехали, потому что надо, потому что там ждут, потому что надо отдать дань уважения. Хотя ехать не совсем хочется, вообще просто куда-то ехать. Они не разговаривали с мужем. Он иногда ругался, на происходящее, на дороге. Она, не обращая на это внимания, иногда разговаривала с дочерью о видах за окном и о предстоящих делах на даче, о том, как она могла бы написать несколько пейзажей, наконец, воспользовавшись новым мольбертом. Мысль Кати, была куда более приземленной, чем у всех остальных в этой машине, ей просто хотелось покоя, ей просто хотелось чувства уверенности в завтрашнем дне. Она знала, что он обязательно настанет. Не зависимо от того хочет она того или нет. Ей просто хотелось, чтоб этот день не слился со всеми остальными похожими днями. Ей хотелось верить в то, что придумает, как ей жить - завтра.
  
  К позднему вечеру, они добралась до дачи, и усталые пассажиры, выбирались из машины, утомленные от ожидания, их встречали родители. Катя не знала мыслей Димы, но ей иногда так хотелось их прочитать, - он наверно ужаснулся бы, если бы прочитал мои, думалось ей. Ей хотелось бежать оттуда в никуда и без оглядки. Душа просила длительного одиночества, отправиться на поиски себя. Ей не хотелось сидеть в шумной, пусть даже и семейной компании, рассказывая о незначительных изменениях с восторгом, улыбаясь, и выслушивая чужие истории, для которых в ее сознание просто не было места. Она выдохлась сама для себя, ей просто необходимо было поговорить с собой. Ей было так трудно сейчас находиться в кругу семьи. Она искала в себе силы, чтобы как ни в чем не бывало общаться, улыбаться.
  Вся семья, решившая все же сесть за полуночный ужин, которого отец семейства ждал с нетерпением, очень даже охотно хватала все, что было за столом, заранее приготовлено Валентиной Леонидовной. Все кушали с аппетитом, Владимир Иванович охотно поднимал тосты. Приглашенные соседи по случаю приезда детей и первомайских праздников, были бодры, и веселы не смотря на возраст. Аркадий Михайлович, считал своим долгом расспросить молодежь о делах насущных и нынешнем времени. Вика уже поникшая за столом, честно призналась, что уже хочет спать. Бабушка не дала маме, встать из-за стола, решила сама проводить внучку наверх. Катя удрученная "милой" беседой, покинула стол, под предлогом, вздохнуть свежего воздуха, вышла на улицу.
  Она стояла, смотрела на столь любимую яблоню, и лавочку под ней, на нее падал чуть заметный свет от фонаря, стоявшей на дороге, за территорией дачного участка. Накинув пуховый платок свекрови, она села на лавочку. Ее одиночество было не долгим. Аркадий Михайлович решивший перекурить, присоединился к ней.
  - Не возражаешь? Громким, и настойчивым голосом спросил он.
  - Нет, нисколько. Хотя возражений была масса, которые просто было не удобно озвучить, относясь с уважением, к столь почтенному возрасту.
  Он сел с ней рядом. Ей не хотелось говорить и начинать беседу. Он заговорил первым.
  - У тебя грустные глаза, хоть ты и улыбаешься
  - Да, нет. Отпиралась девушка
  - Меня не проведешь. Ты можешь говорить, что это не так. Но это так.
  Они еще молчали, прежде он решился заговорить.
  - Ты меня можешь, конечно, и не послушать, это твое право. Но я расскажу тебе одну историю. Он сделал несколько глубоких затяжек перед началом рассказа. Я тогда был еще подростком, до начала войны, поправился он. Мы жили здесь не далеко в деревушке, тогда она еще "Полевые Васильки" называлась, сейчас уже просто Васятки или Васильки, с горечью вздохнул он. Это оттого, что поля были здесь не истребляемые васильков и других полевых цветов, он рассмеялся, вспомнив это. Сколько не рви их, они все равно росли. До наступления Немцов конечно, они тогда все с землей сровняли, все выжгли и наши васильки тоже. Я потом плакал на том лугу, когда война уже кончилась, а васильков не было, только название осталось ни к чему не привязанное.
  - Тебе интересно, поинтересовался рассказчик.
  - Да, очень, сказала Катя. Приготовившийся слушать длинный рассказ, который начался не совсем с того о чем, по-видимому, хотел он рассказать.
  - Так вот. У меня друг был, мы вместе росли, играли. Захар ее звали. Мы с ним много всего вытворяли, за что нас отцы ругали. Мы жили через два дома друг от друга. Много у нас интересов было общих, а что тогда пацанью делать? Мы рыбу ловили, по грибы ходили, родителям помогали по хозяйству, учились и хулиганили, конечно, не без этого, дети все-таки. Помню, как у тети Ани яблоки украли, она за нами по всей деревне бежала, а потом мы такой нагоняй получили от родителей. Он засмеялся, потер затылок, вытер глаза от слез, не много отдышавшись, продолжил рассказ. Мы купаться пошли, однажды, холодно помню, было, ветрено, но делать было нечего. Думали, может рыбы, наловим, снарядились одним словом, с лодкой. Он отошел, что потушить уже с тлевший окурок, и вытереть вновь появившееся слезы. Он не много, ежился, молчал, пока Катя не спросила:
  - И что было дальше?
  - Прости, с возрастом стал не позволительно сентиментальным. Он покашлял. Так вот. Ловим мы рыбу, и вдруг у Захара рыба такая зацепилась, что вытянуть он не может, я свою удочку бросил, давай ему помогать, но даже вместе вытянуть не можем. Он от предвкушения, радости отца, никак не бросал удачу хотел вытянуть рыбу. У него так глаза горели, как сейчас все это помню. Остальное как в тумане произошло, то ли он сам в воду прыгнул, то ли сила течения, ветра, и сильный рывок, большой рыбы это сделал, но одним словом он оказался, в воде. Плавал он плохо, мы только около берега бултыхались. Но тогда в камыши выплыли без разрешения родителей, там рыба всегда водилась. Он запаниковал, за что-то еще там зацепился, выбраться никак не мог, я тащил, как мог, но безрезультатно. Когда понял, что один не справлюсь, решил за помощью бежать, пока он за жизнь бился. Я бросил его там, я испугался, я не смог его отцепить, в темной воде ничего видно не было, да еще сам боялся угодить туда же. Бежал я так, что не помню, добежал до своего дома, до него ближе было. Кричал:
  - Папа помоги, там Захар тонет. Папа, не выслушав, бежал до реки, вперед меня, я кричал ему вслед слова оправдания, что извини, мы в камыши уплыли, он не слушал. Когда мы добежали, его видно не было на воде, отец нырял до тех пор, пока не нашел его. Он отцеплял его ногу, от зацепившейся коряги. Когда мы вынесли его на сушу, он не дышал, папа откачивал его, я дрожал, что-то бормотал - это я виноват, не надо было туда плыть, спаси его, пожалуйста. Он долго бился за его жизнь, но синие губы так и не начали дышать, а он все продолжал и продолжал его откачивать. Когда все это уже было позади, когда родители Захара были оповещены о смерти сына. Я спросил у папы:
  - Зачем он так долго пытался его спасти, когда уже знал, что не спасет?
  Он ответил: - что бы спать спокойно.... Я не сразу понял смысл его слов, но тогда не переспросил, только запомнил навсегда. Только когда вырос, понял значение. Он замолчал, как будто перенесся в то время, в свои детские страхи и потерю друга. Ему понадобилось несколько минут, чтоб оправиться от рассказанной им историей. Кате, было не чего ответить, она молчала. Она по-дружески положила руку ему на плечо, давая понять о сочувствие и переживание вместе с ним. Вспомнив свою мысль, от которой он оттолкнулся, начав рассказывать, он сказал:
  - Делай то, что считаешь нужным, что сердце подсказывает. Не жди одобрения со стороны. Самыми главными судьями, являемся мы сами, когда оглядываемся на свою уже прожитую жизнь. Делай все, чтоб у тебя и твоей дочери были счастливые глаза.
  Она молчала, смотря в потемках в его еле видные очертания лица.
  - Зачем? Он спросил за нее, не дождавшись, нужного вопроса.
  - Чтобы спать спокойно, ответил он сам себе.
  На крыльце появился Дима, который, вырвавшись из-за стола и от разговоров с отцом, так же вышел на улицу, вздохнуть, или на поиски жены. Катя, видящая его, ожидая его скорое присоединение к общению, решила отблагодарить Аркадия Михайловича за поддержку.
  - Спасибо Вам, за неожиданный, и поучительный рассказ
  - Спасибо, что выслушала
  Дима шел на голос жены. Как только он подошел и решил завести беседу, Катя встала, - Вы тут еще посидите, я пойду, очень устала, и спать хочу. Аркадий Михайлович с радостью предложил Диме присесть и поговорить, тот не смог отказать, провожая жену взглядом.
  
  5.Полдень.
  Катя проснулась выспавшейся, от не вероятно полученного удовольствия она потягивалась. Оглядевшись по сторонам, поняла, что все уже встали, и не стали ее будить, - за что им отдельное спасибо, сказала она себе, и встала. Все уже заканчивали завтракать, когда она Катя только спускалась. Все встретили ее с радостными речами: - ну, наконец-то, добрая утро мамочка, ты выспалась? И - а мы думали, ты до вечера проспишь.
  - На свежем воздухе всегда хорошо спится, сказала Валентина Леонидовна, уже убирая со стола.
  - И Вам всем доброго утра, да я выспалась, с улыбкой она оглядывала гостиную и большой стол, за которым чаевничала большая семья.
  - Ну что, ты тут завтракай. Отдыхайте девочки, а мальчики пошли делать забор, Владимир Иванович, похлопал сына по спине, призывая его уже начать. Дима смотрел на Катю. Она понимала, что он уже несколько дней хочет с ней поговорить, но кто-то мешает. Она улыбнулась ему, подбадривая их, - ровней ставьте забор, он улыбнулся ей в ответ. Она налила чашку чая, подсела к дочери, которая была уже готова стартовать на улицу.
  - И куда мы собираемся?
  - С девчонками на великах кататься, она прикусила нижнюю губу, ожидая реакцию мамы.
  - А как же новый мольберт, и его пробы?
  - После обеда, ну или как получится. Очень хочется покататься. Она опустила вниз глаза и улыбалась с хитрицой.
  - Иди, катайся, должно же быть хоть какой-то развлечение помимо занятий, наслаждайся, а то вечером домой ехать, не забывай об этом. Она поцеловала дочь, и та довольная скрылась с поля зрения.
  - Может быть, останетесь, вы так редко приезжайте, впереди еще два выходных, что Вам там, в городе делать? Валентина Леонидовна смотрела на Катю.
  - Спасибо, конечно за приглашение. Но мы не можем. Вам трудно будет в это поверить, но дел много, они постоянно откуда-то берутся. Катя оправдывалась, пряча глаза.
  - Как знаете, жалко, приезжайте хоть почаще
  - Обязательно, ответила она с улыбкой, Вам чем-нибудь помочь?
  - Нет уж, отдыхай, наслаждайся природой. На тебе лица нет. Одни синяки под глазами, как будто каждую ночь в подушку плачешь. Дыши, набирайся сил. У меня не так много дел, чтоб на тебя, их перекладывать
  - Хорошо. Это все что она смогла сказать, больше ни чего не хотелось. Она допила чай, вышла на улицу, постояв несколько минут на крыльце, любовалась как сильные мужчины, работают. Она спустилась с лестницы, решив покинуть дачную территорию.
  Она шла по дороге, усыпанной мелким щебнем. По дороге она застегивала вязаный свитер, в котором так уютно было только на свежем воздухе. Шла она медленно, спешить просто было некуда. Она думала, о чем хочет поговорить с ней муж? И имеет ли это смысл? Ей хотелось поговорить с собой. Выслушать себя и разобраться в себе. Она никак не могла понять для себя хочет ли она еще наладить отношения или это уже пройденный этап ее жизни. Она хотела понять, хочет ли она начинать новое то, что только начало зарождаться.
  Она дошла до ворот, которые ограждали невиданные красоты: бугристую местность, большой овраг, внизу которого протекала небесно-синяя речка. Большие сосны, от которых веяло запахом нового года, мандаринов. Она села на пригорке, оглядывая все это чудо. В низу оврага, стояла тетя Фая, она рисовала. Даже с вышины оврага, можно было рассмотреть что-то красочное наполненное жизнью. Катя смотрела на воду, она просто завораживала, на нее можно было смотреть так же долго, как и на огонь. Она сидела очень долго, пытаясь разобраться в себе, и в последних происшествиях, которые случились с самого начало весны.
  Она попыталась восстановить все события, укладывая их в одну связующую нить. Она клала голову на колени, утыкалась в них, не видя света, погружаясь в темноту. Вновь поднимала голову, наслаждаясь свежим воздухом, легким еще прохладным ветерком, и красотой, которую не хотелось покидать. Когда она встала, поняла что засиделась, что ноги уже начинали затекать. Она спустилась вниз, не желая уходить. Она стояла за несколько метров, за спиной тети Фаи, которая увлеченно рисовала то, чего не было на самом деле. Катя долго всматривалась в картину, смотрела на настоящее, и восхищалась. Вид, который рисовала тетя Фая, без сомнений был красив. Река, деревья, камни, или даже булыжники, которые будто гармонично наполняли все это творение. Но там не было маленьких, но очень симпатичных домиков, с ее рисунка, там не было, маленькой церквушки, которая стояла почти у самой реки, с не бывало-красивой колокольней. Катя еще долго смотрела на произведение, прежде чем решила подойти к женщине.
  - Ты нашла ответ? Не оборачиваясь, спросила художница.
  - Ответ? Удивленно переспросила девушка, мысленно вспоминая, не о чем ли ее не просили
  - Ты пришла искать ответ у воды, ты очень долго сидела, смотрела на воду, еще там, на овраге, не в силах покинуть ее, спустилась. Так ты получила ответ?
  - Даже не знаю. Отвечала сбитая с толку Катя
  - Вода она живая, она все наполняет, всем помогает. Она обязательно подскажет, надо только спросить.
  Катя не знала, что ответить, пораженная необыкновенным чутьем и интуицией собеседницы. Она, молча смотрела на ее взмахи кисти, на ее появившейся отблески колоколов, которые переливались как будто на настоящем солнце.
  - И как это у Вас только получается? Все как настоящее, как живое
  - А это Катенька когда с душой оно все настоящее, все оживает
  Женщины немного помолчали, Катя думала, как избежать вновь появившейся беседы о ней. Фаина Анатольевна думала, как помочь девушке, от которой исходили боль и страдания.
  - Расскажи мне Катя, чем ты занимаешься? Работаешь?
  - Я работаю, креативным директором. Пишу слоганы, для рекламы одним словом.
  - Тебе нравится твоя работа, приносит ли тебе удовлетворение, то чем занимаешься ты? Спросила художница, не поворачиваясь, и не переставая рисовать.
  - Да, мне нравится моя работа
  - Тебе нравится писать?
  - Да
  - Тогда напиши, с легкостью в голосе сказала женщина
  - Что написать?
  Фаина Анатольевна молчала, давая время девушке самой все понять. Катя в полном недоразумении перебирала все возможные варианты.
  - Книгу? Я не могу написать книгу, нет, я конечно люблю писать, но это же книга
  - Ты боишься?
  - Да
  - Боишься быть не понятой, не прочитанной? Не хочешь писать в стол?
  - Наверно
  - Напиши письмо
  - Кому?
  - Можешь тому с кем хочешь поговорить, но никак не можешь. Можешь написать себе. Ты ответишь на все вопросы, пока будешь писать. Это же так легко и понятно. Это просто разговор с самим собой. Просто есть разные варианты. Мне чтоб поговорить с собой, своим внутренним миром, надо рисовать, кому-то читать, а тебе писать. Главное чтоб любое дело было от души и с душой, тогда все встанет на свои места. Ты даже удивишься тому, как все легко, стоит только начать, а все остальное выльется из тебя само, уже не спрашивая тебя. Она положила кисть, взяла в руки когда-то белое полотенце, размытое во все цвета радуги, от красок. Она любовалась своим произведением, положила полотенце, и повернулась к Кате.
  - Тебе нравится?
  - Очень, искренне ответила Катя, смотря то на картину, то на ее обладательницу, от чего было трудно поверить, что она ее рисовала. И ее морщинисто-умные глаза, видели то, чего нет, ее руки писали то, во что верят.
  - Я пойду, я Вам благодарна.
  Фаина Анатольевна взяла руку девушки, приложила к ее сердцу.
  - Оно на все ответит. Иди, но не жди, твори сама свою жизнь. Не жди, пока за тебя кто-то что-то решит.
  
  Катя возвращалась по той же дороге, что и привела ее сюда. Только она ее почти не видела. Она думала о словах женщины, которая верила в то, что говорит, и почему-то в них верила Катя. Ее запутанность в голове, только добавляла желание все распутать. Катя подходило к дому, с твердым намерением пообедать, понимая, что уже проголодалась, взглянув на время, не сразу поверила, что провела столько времени на природе. А еще она поняла, что хочет, во всем разобраться и этот момент пришел, если не сегодня, слишком много посторонних, то, несомненно, этот день будет завтра.
  На дачном участке все было без особых изменений, мужчины, облагораживали свои владенья, Валентина Леонидовна, все так же суетилась, бегая из дома в огород и обратно. Катя зашла в дом, обед был готов, на столе было много пустых, не чистых тарелок, что говорило о том, что все уже отобедали. Ну что ж я думаю, они не очень расстроились, подумала она про себя. И с удовольствием, наливала себе из кастрюльки супчик, который издавал невероятное благовонье, свежей зелени. Щавелевый, облизнулась она, от аромата. С большим и хорошим аппетитом, она даже не заметила, как легко разделалась с пиалой супа, потом второго. На сковородочке ей было заботливо оставлена жареная картошка с грибами, лучком, посыпанная зеленью. Когда голод был утолен, а чувство сытости постепенно накатывало, Катерина довольна оглядевшая просторную гостиную, поняла что ей мыть посуду. Эта мысль ее не испугала, она вновь слилась водой, она опять смотрела на нее как завороженная витая в своих мыслях. Потом как бабочка, порхая по кухне, от стола к столу, от мойки к холодильнику и опять к шкафу и столу, она быстро разделалась с уборкой. Выйдя на улицу, она не увидела ничего нового, кроме того, что свекор, очень настойчиво просил остаться сына и доделать завтра все то, что они должны сделать сегодня. Дима категорически отказывался, говоря, что он умрет здесь, но доделает все сегодня, не желая завтра возвращаться к этому не физически не морально. Не много постояв на крыльце, она посмотрела, как Вика проезжает, видимо уже не первый километр, успев помахать рукой маме, со словами, - я еще чуть-чуть и вернусь.
  Она поднялась наверх, решив почитать книгу, на которую даже не рассчитывала, что у нее появиться время, на литературу. Она читала, особо не понимая смысл книги, поняв, что так читать нельзя, она закрыла книгу. Нельзя читать, когда мысли заняты другим. Нельзя делать то, что противоречит твоему душевному состоянию. Еще не много, еще немного повторяла она, себе, глядя в окно, видя, как Дима не разгибая лопаты, лома. И еще пары не хитрых приспособлений уже ловко ставил последние пары стеганых брусков, под названием ворота. Не ужели - это скоро кончится? За окном уже начинало темнеть. Она оглядела участок, и где же Вика? Она спустилась в ожидание дочери, та не заставила себя долго ждать
  - А я думала меня сейчас заругают, лихо, разворачиваясь у лестницы, где стояла мама, сказала Вика.
  - А я бы заругала.... Шуточным тоном отозвалась Катя, но вот видишь, мы бы уже уехали, если бы наш папа не решил сегодня поставить весь забор.
  - Да, они хорошо поработали, оглядев фронт работы, подметила Вика. Знаешь мама, ты даже себе не представляешь, сколько дедушка мечтал об этом заборе
  - Конечно представляю. Он об этом всем сказал.
  - Вот. Вы сюда не часто приезжаете. А на самом деле, он о нем еще с прошлого года мечтает, одному ему было не поставить. А у папы было то одно то другое, сама знаешь. Но дедуля говорил, что если бы папа не работал, то было бы очень плохо.
  - Это он его оправдывает, сказала, в сторону обиженная на обстоятельства, вспоминая те события, Катя.
  - Что? Переспросила дочь
  - Ничего. Он его отец, он по-другому не мог сказать. Папа просто слишком много работал. Катя вздохнула сев на ступеньки.
  - Слишком много для чего? Спрашивала Вика, пытаясь понять, суть маминых слов.
  - Ни для чего, не думай об этом, ты у меня и так умница. Я не хочу, чтоб ты забивала свою милую головку ненужными проблемами. Она притянула дочь за руку, та села с ней рядом, она обняла ее, поцеловав, - не думай об этом.
  - Ты обиженна на папу? Сделала не двусмысленный вывод дочь. Она смотрела на маму с не много испуганными глазами.
  - Все хорошо. Катя подержала Вику за руку. Предпочитая не углубляться в суть разговора, который был ей не очень приятен, с самым дорогим человечком. - Пойдем собираться, папа вот-вот закончит.
  - Пойдем.
  
  Они ехали домой, по уже темной дороге. Усталого и замученного водителя, успокаивало только одно, что не было никак препятствий на дороге, заторов, которые могли окончательно усыпить его за рулем. Катя, опять сидевшая на заднем сиденье, говорила с дочерью очень тихо, ели слышно, будто подтверждая, что уже поздно, будто боясь кого-то разбудить. Хоть обратный путь был значительно быстрей, нежели путь до мест отдыха, на котором не всем получилось отдохнуть, он не скрашивал все-то молчание, которое не хотело уходить не из их машины, не из их семьи, плотно поселившиеся в их сердцах.
  Добравшись, домой, выгружая привезенное, они выглядели еще более утомленными. Впереди было еще два выходных, о которых никто не рассуждал вслух. Они молча зашли домой. Диму хватило только на легкий душ, он практически замертво упал на кровать, и с не вероятной быстротой уснул. Катя уложившая, усталую Вику, от занятий спортом, не знала чем себя занять. Она поняла, что отдохнула одна, выспалась, и чувствовала себя гораздо свежей всех остальных. Она села на кухне, с чашкой кофе. Ей вспоминалась удивительная женщина, художница, и ее слова. Она долго вспоминала ее, и думала, откуда им известно то, что невидно нам? - Написать письмо, сказала она вслух, не боясь быть услышанной, зная, что все уже спят. С чего она это взяла, и решила, что это решит все проблемы? Кому? Ему, себе? Можно для начала себе, чтоб понять себя? Ответила она сама себе. Она встала, взяла лист бумаги из комнаты, где спал муж. Она постояла над ним несколько минут, залюбовавшись его прелестному сну, беззащитности, вернулась на кухню, взяла ручку. Постучала перебором пальцев по столу, грызла кончик ручки, не зная с чего начать. Достала из холодильника не допитое вино, налила себе бокал вина, отметила, что в бутылке, осталось еще на один. Сделала большой глоток, наслаждаясь приятным вкусом, смотрела в окно, в ожидание снисхождения на нее музы. Прижав бокал к щеке, она думала, что все ее мысли касаются только одно человека, что не ясность, нерешенность, недосказанность, это все о нем, и только с ним она хочет это все решить, что только от него может зависеть все. Что она не может писать себе, думая о нем, решение было принято, быстро, - я не могу писать себе, я напишу ему.
  
  Привет! Ты наверно удивишься, когда увидишь это письмо, и начнешь его читать. Я даже не знаю с чего начать, но с чего-то точно надо. Ты знаешь, мы слишком долго молчим, мы покрываем, друг друга, мы оправдываем друг друга и себя. Ты все наверно это знаешь, так же как и я. Тишина, вставшая между нами, испугала не только меня, но и тебя, мы боимся ее, мы не решаемся ее сдвинуть и даже пошатнуть. Мимолетное общение, понимание, встречается нами как праздник. Мы успокаиваем себя, что все хорошо, хотя знаем что это не так. Мы оба хотели бы все исправить, вернуть, только не знаем как? Мы оба молчим, мы оба боимся, и ничего не делаем для восстановления, возвращения нас.... А самое страшное мы поросли во лжи, тайнах, загадках. Нет ничего страшнее тишины, думала я, а еще есть ложь, которая породила эту тишину, которая спровоцировала появление тайн и тишины в нашем с тобой доме, в наших сердцах. И это самое больное. Это-то о чем мы оба молчим, и боимся. Не понимая, что это нас не сближает, но мы так сильно боимся правды, что готовы молчать, и видеть как наше тепло, доверие, уходит от нас. Неужели настолько страшна, правда, что мы готовы жертвовать собой ради молчания? Мы думаем, что да, но это не так. Ты наверно думаешь, что с твоими тайнами тебе все понятно, но что скрывать мне? Я расскажу тебе. Мне тоже больно и тяжело, не говорить, но писать тебе об этом. Мое стремление к спасению нас, спасанию семьи было настолько велико, что я искала то самое ядро, которое могло послужить нашему молчанию, но не раздору, нашему отдалению, но не расставанию. Глупо, правда? Но это так. Мы с тобой не ссорились, мы просто не общались, мы не расставались, мы просто отдалялись,... Я расскажу тебе все. А ты будешь решать, кто виноват, а кто нет? И стоит ли нас спасать? Может это и не правильно, перекладывать все это на тебя. Но я пишу это письмо, а значит, для себя я все решила.
  Это началось в конце зимы. Точнее в феврале, тогда первые лучи солнца только начали пригревать, первые птички начали петь, и первые позывы пустого сердца, начали говорить мне о тебе. Я знаю, что ты на протяжении долго времени бился с собой, с романом, который начался по твоему согласию, и закончился так же. Я знаю что когда, я мучилась, не понимая, что же с нами происходит, ты тоже мучился, пытаясь вернуться ко мне. Хоть я и зла на тебя, и оправдывать тебя у меня нет никого желания, у меня было предостаточно времени, чтоб все понять, переосмыслить и решить для себя прощаю ли я тебя...
  Я не хочу об этом вспоминать. Мне было больно, ты меня предал, растоптал, нет, даже не меня, а мою веру в тебя, мои чувства к тебе. Но я пишу тебе, а значит, я хочу, чтоб ты знал, как все было на самом деле. Что виноват не ты один. Может, я поступила хуже, чем ты, это решать не мне. Ты не искал этого специально, а я искала, ты боролся, а я нет. Все то, что сделал ты, было - разрушением нас. То, что сделала я, было ради нас - но это никак не оправдывает меня. Я узнала обо всем, об этом, не от посторонних людей, сомневаюсь, что об этом еще кто-то знает. Я узнала это все от тебя. Я и есть та, Леля, с которой ты общаешься четыре месяца, я и есть та самая Леля, с которой ты делился всем самым сокровенным. Я знаю, что ты сейчас думаешь, но выводы будешь делать позже. Тебе будет трудно представить, с чем столкнулась я. Знание правды, и не возможность ее рассказать, потому что это я ввела в заблуждение, потому что я узнала эту правду с помощью лжи.
  Так и начался наш замкнутый круг - ты мне, я тебе. Но знание не облегчило всей проблемы (это же ты не мне лично рассказал) а всего лишь Леле, постороннему человеку. Я долго думала, представляла, если б это была я, если б ты все-таки решился рассказать это все мне? Было бы мне от этого легче? Наверно, сейчас трудно угадать, но я думаю, что да. Я знаю, что тоже бы злилась, пыталась бы понять тебя, может, попыталась уйти от тебя, но если не ушла сейчас, то значит, поняла (или мне помогли понять) что мы должны быть вместе, а все что было, это было испытание нам. И если мы выстоим все это, то будет вознаграждение, по-другому просто не может быть. Но только я не хочу так жить, как мы жили, и продолжаем жить сейчас. Больше не могу. Я столько раз говорила себе - что больше не хочу быть твоей. Знаю, что обидно читать. Но так - действительно не хочу. Если ты все обдумаешь и примешь решение, - в нашу пользу. То начинать придется с открытия тайн, загадок, и правды, и, кстати, недосказанность, недоговоренность - это тоже ложь. Ты наверно уже понял это, с этого мы и начали, всего лишь не договаривали.
  Она положила ручку на лист бумаги, перечитала письмо. - Даже не верится, действительно получилось. Именно в письме все стало ясно, рука писала сама все то, что диктовало сердце, а значит, я все еще хочу бороться за нас. Она сложила лист бумаги аккуратно, положила его конвертиком на столик, чтоб он заметил. Села на кресло, - мне нельзя быть здесь, когда он все это будет читать, он не сможет все решить при мне, а я не смогу.... А я ничего не смогу.
  
  Она встала, рано утром, когда все еще спали, в надежде что Диме понадобится немало времени, чтобы выспаться, после убойного труда. Она начала тихо собираться. Умылась, оделась, накрасилась, собрала все нужное в сумку, пошла, будить дочь.
  - Вика просыпайся
  - Зачем? Сонным голосом протягивала девочка.
  - Ч-ч-ч-ч, вставай, поедем к дедушке.
  Вика открыла глаза, смотрела маму, пытаясь проснуться и сообразить в чем дело.
  - А почему надо тихо? Уже шепотом переспросила она.
  - Папа должен выспаться, мы поедем без него.
  - Хорошо, сказала изумленная Вика, и встала
  Пройдя на кухню, после умывания. Она села за стол, где мама уже готовила завтрак.
  - А почему мы едем без папы?
  - Это долго объяснить. Во-первых, ему надо выспаться, а во-вторых, кое над, чем подумать. Он потом приедет, если захочет, добавила тихо мама, подовая завтрак к столу дочери.
  Они так же тихо выходили из дома, как и собрались. Их встречал майский дождь, затянутое небо, и видимо первая гроза.
  - И погода соответствующая, вырвалось у Кати вслух
  - Для чего? Не совсем понимая маму, спрашивала дочь.
  - Это я так
  - Мама, ты что-то не договариваешь? Я уже не маленькая, ты сама говорила, что надо всегда говорить правду. Помнишь?
  - Помню дорогая. Ты когда немножко подрастешь, я тебе все расскажу. Сейчас это все трудно для тебя и меня.
  - Вот так всегда, все самое интересное, только когда я немного подросту. А когда наступит это самое не много?
  - Слишком много вопросов, побежали
  Они бежали к прибывающему автобусу, без зонта, под дождем.
  
  Николай Алексеевич, открывший дверь, утром. Не мог поверить такому приятному и раннему визиту, двух самых любимых девочек.
  - Здравствуй папа, так и будешь нас в дверях держать?
  - Здравствуйте мои дорогие. Заходите, конечно, очень рад Вас видеть. Чем заслужил такой неожиданный, утренний визит?
  - А мы что, просто так не можем приехать?
  - Нет, конечно, можете, просто удивительно
  - Дедушка, для меня это было так же неожиданно, как и для тебя
  Катя аккуратно, ущипнула дочь. Та поняла, что это была лишняя информация для дедушкиных ушей и заговорила:
  - Дедуля, мы так скучали по тебе. Это правда. Я вот давно спрашивала, когда мы к тебе поедем? Но ты же сам знаешь, у них-то одно то другое, мы вот вчера чудом на дачу ездили.
  Катя вторично ущипнула дочь, и они прошли на кухню, за улыбающимся дедушкой, который все видел, делая вид, что ничего не понимает. Вика посмотрела на маму, - что я опять не так сказала? Шепотом, спросила она, идя на кухню. - Ничего. Ответила Катя. И они сели за столом, где дедушка уже суетился по кухне в поисках чего-нибудь вкусненького.
  - Спасибо папочка, мы из дома и мы завтракали.
  Николай Алексеевич еще не много полюбовавшийся приездом дочки и внучки. Спросил:
  - Есть Вы не хотите, значит, подтверждающим голосом уточнял он.
  - Не хотим, в один голос отозвались Катя с Викой.
  Он смотрел на свою дочь, читая в ее глазах тревогу, которая привела ее в его дом. Зная, что она ничего не скажет при Вике, решил порадовать внучку раньше времени.
  - Так Вика у тебя же скоро день рождение? Начал он.
  - Нет, папа, когда приедешь на день рождение, тогда и подаришь, перебила его дочь.
  - Я сам решу, когда дарить, это будет просто подарок, потом будет еще.
  Вика, решившая не лезть в семейный спор, только думала о том, что ей бы хотелось, чтоб взяла дедушкина сторона, и чтоб ей неожиданно достался приготовленный подарок, о котором он начал говорить.
  - Ну, пойдем, я тебе покажу
  Вика смотрела на маму, не решаясь встать из-за стола
  - Пойдем, не смотри на маму, это же мой подарок, настойчиво звал ее дедушка.
  - Иди, что я могу сделать, улыбнулась ей мама
  Николай Алексеевич, зашедший в комнату с внучкой, начал шептать так, чтоб только им было известно об этом.
  - Я тебе подарю его сейчас, ты все посмотришь, потом расскажешь, понравилось или нет? Договорились?
  - Хорошо, сказала вся напряженная от предвкушения подарка Вика.
  Дедушка достал коробку, обернутой одной лентой, видя, как улыбается Вика, он сказал:
  - Ну, это конечно не как в магазине, зато от души
  - Я знаю, дедуль, мама говорит, самые лучшие подарки от души или сделанные своими руками
  - Я скажу тебе по секрету, - это оправдание, для тех, кто ничего лучше не придумал. А вот от души это да, все подарки должны быть от души, а иначе это не подарок - а подачка. Но это тебе ни к чему еще. Он провел рукой по ее появившейся ямочке на щеке, от искренней улыбки. И еще, мне надо поговорить с твоей мамой, обещай, что не будешь подслушивать и подглядывать.
  - Дедушка, протяжным голосом сказала внучка
  - Обещай, настаивал дедушка
  - Обещаю
  Он дал ей подарок в руки, и оставил в комнате, напоследок сказал. - Если захочешь посмотреть мультики, телевизор в твоем распоряжении. Дома наверно не часто получается. Она в ответ только хихикнула, находясь на полдороги уже к открытию подарка.
  - Ну, вот теперь нам никто не помешает, и мы можем обо всем поговорить, подслушивать тоже никто не будет. Это она мне пообещала. Только не говори, что просто скучала и в этот выходной ранний, дождливый день ты вспомнила обо мне. И сказала, - почему бы мне не навестить моего старика?
  Катя смотрела в пол, было столько правды, которую она не хотела слышать. Ей было стыдно, что только в такой момент, она оказалась в столь родном ей доме у близкого ей человека. Ей было стыдно, что после смерти мамы она стала редким гостем в этом доме, не в силах смотреть в потухшие глаза отца. Ее угрызения часто давали о себе знать, съедая ее. Но это мало что меняло, если что и прибавлялось, так только звонки, которыми она успокаивала себя, но не его.
  - Так ты долго будешь молчать? Я все еще жду, твоего рассказа, честного только, без всяких твоих выдумок
  - Честного, повторила, она за отцом. Это очень длинный рассказ, я не уверена что хочу тебе его рассказывать, и не уверенна, что ты захочешь его слушать.
  - Позволь мне решать хочу я или не хочу. Тем более что я давно не слышал всяких рассказов, побалуй меня, рассмеялся он и сел напротив нее, за столом, глядя в ее глаза, ожидая честности от нее.
  - Хорошо, только обещай, что не будешь меня осуждать, она подняла глаза на него
  - Интересная наверно история, констатировал факт, папа, видя, что дочери совсем не до смеха, твердым и уверенным голосом сказал: - обещаю.
  Она начала рассказывать все с самого начала, о прохладных или даже холодных взглядах и отношениях в их семье, что может только я, это чувствовала. Но я поняла, что мы теряем, друг друга, оправдывалась она. Потом она решила отвернуться от отца, чтоб не смотреть ему в глаза, посвящая его в игру, в которую затянула себя и своего мужа. История была долгая, тяжелая, она рассказывала все. И как узнала про измены мужа, о которых догадывалась, что и послужило отдалением друг от друга. И как в момент полного отчаяния, позволила себе если уже не влюбиться, то явно заинтересоваться другим человеком. Она рассказала, о странном попутчике, который предостерегал ее от необдуманных ошибок, которые она может совершить. О не той дороге, на которую хочет свернуть, и что это не принесет ни кому из них счастья. О солнце, которое, потеряв раз, больше не загорится для них. Она рассказывала о мучительных переживаниях, которым она подверглась, выбирая между семьей и собственной жизнью, в которой так хотелось быть счастливой. О метаниях ей, то в одну, то в другую сторону, и не непонимания себя. Она рассказала о вчерашнем дне, как сначала сосед по даче, рассказывал ее историю из своей жизни, убеждал ее делать то, что велит ее сердце. Как будто у меня на лице написано, что мне плохо, с долей иронии, делилась она. А потом про пожилую художницу, которая убедила написать ее письмо, по окончанию которого она должна будет все понять. Катя замолчала.
  - И что, ты написала?
  - Я написала ему, я рассказала все, и в конце письма действительно поняла, что хочу еще попробовать сохранить самое дорогое, что у меня есть.
  - А про свои увлечения ты тоже написала?
  - Нет, этого я делать не стала, но думаю, что рассказать надо. Если конечно у нас все получится, поправилась она, помолчав, добавила: - нельзя опять начинать со лжи.
  - Пожалуй, я налью тебе еще кофе, и приготовлю белье, чтоб Вы смогли остаться, с улыбкой на лице говорил дедушка.
  - Папа, мне совсем не до шуток. Она опустила в них глаза, в которых стояли ели-ели сдерживаемые слезы. - Ты думаешь, что он не приедет?
  - Приедет, знаю, что приедет, только не сейчас, попозже, дай ему время все понять. Ты носила это на протяжении нескольких месяцев в себе, и только сейчас поняла, что ты хочешь. А на него это вывалили буквально час назад, и ты хочешь, чтоб он все переосмыслил за это время? Терпение, дочка.
  Он подошел к окну, наблюдая за мокрыми крышами виднеющихся магазинов. За людьми, которые спасаются от дождя. Он долго стоял, собираясь с духом.
  - Что ж. Повернулся он к дочери. Позволь мне тоже поведать тебе одну историю, может быть как-то связанную с твоей. Я расскажу тебе ее, может, ты все поймешь. Но обещай мне тоже, что не будешь меня перебивать и переспрашивать, и что тоже не осудишь.
  - Обещаю, сказала Катя, вытирающая слезы, заинтересовавшиеся папиным настроем.
  
  - Эта история началась задолго до твоего рождения. Я не буду тебе рассказывать, как мы встретились с мамой, это ты и так знаешь. Но ты не знаешь, почему ты так поздно появилась на свет. Маме было, тридцать семь лет, когда ты появилась, и это не, потому что мы не хотели детей или было много работы. Он плохо справлялся с появившейся одышкой, рассказывая о таком личном, сокровенном, тайном. Он замолчал, вглядываясь в глаза дочери, она молчала, давая ему время продолжить, не подгоняя его.
  - У нас был сын, как только он начал рассказывать дальше. Катя не выдержала.
  - Сын, у меня есть брат. И почему из этого надо было делать тайну, почему я только сейчас об этом узнаю.
  Николай Алексеевич ждал, пока дочь наговорится. И когда она замолчала, он напомнил ей: - ты обещала не перебивать и не осуждать, помнишь? Выводы будешь делать позже, когда узнаешь обо все до конца.
  Опустившая вниз глаза дочь замолчала, и кивком головы просила продолжать.
  - Так вот. Продолжил он. Мы поженились, когда твоей маме было двадцать семь лет, в двадцать восемь у нас родился Максим. Мы были счастливой семьей. И все было хорошо, если бы у Максима не было найдено заболевание крови. Я не хочу рассказывать тебе, на что мы были готовы пойти ради его спасения, что мы делали, что бы спасти его, как мы бились за его жизнь. Но все было безрезультатно. Даже заграничные врачи разводили руками, не в силах нам помочь Он тух у нас на глазах. Ему было пять лет, когда твоя мама решила вести его в Мексику к одному старику, который обещал ей помочь.
  Посещая очередной город, очередные выставки, подписанные соглашения и договора, на которых она присутствовала. Она вывихнула ногу, на экскурсии, до больниц было далеко, и ее довезли, до маленького городка, в котором и проживал тот самый старик, знахарь, не знаю, как его еще назвать. За один час он все исправил, мама без боли встала на ногу. Но ее поразил этот человек, его дом, его жена. Она говорила, что когда ее туда доставлял местный житель, которому было явно за сорок, он рассказывал ей, что он ничуть не изменился с тех пор, как он был маленьким. Что он так и остался все тем же стариком, как будто время его не касалось. Его жена была родом из Индии, в его доме было много индийских книг, мудрости были словно натыканы по всему дому. Сам он восхищался их культурой, изучая ее, и преклоняясь перед ней. Так же в его доме было тысячи разных трав собранных со всего света. Когда мама спросила, может ли она его как-то отблагодарить его? Он дал ей список трав, которые росли на нашей территории, с просьбой как-нибудь, если будет возможность доставить ему. Она вернулась туда, сдержав слово. Она собрала все, что он написал, в этом, кстати говоря, помогла твоя бабушка, которая точно разбиралась во всех травках. Когда она отдала ему травы, он сказал что поможет ей и ребенку, который у нее будет.
  Мы везли туда уже умирающего ребенка. Только большие мамины связи, помогли вывезти нам уже умирающего ребенка за границу, это была наша последняя надежда. Но когда мы туда приехали, через один день мы поняли, что надежды нет. Твоя мама бьющейся в истерике кричала на испанском, что он обещал помочь ее ребенку. На что спокойный старик ответил, уводя из комнаты свою жену, ухаживавшую за Максимом, что он обещал помочь ребенку, который будет у нее. Мама ничего не понимала, сбитая с толку его словами, она кричала, что мне надо спасти этого ребенка у меня он один. Он сказал, что его уже не спасти, что туда, куда он уйдет ему будет лучше. Он просил отпустить его, не мучить его душу. Мама плакала, около его кровати, сжимая его маленький кулачок, без конца целуя, будто прощаясь с ним. На рассвете он умер. Мама не отходила от него ни на миг. Она прощалась всю ночь, так и не сумев отдать его, она боролась за него. Я пытался перенять ее боль на себя. Мне было очень плохо. Но глядя на нее казалось, что это только ее потеря.
  Мы сидели на обрыве каньона. Места там воистину красивые. Именно Мексика - исток, хранитель древних цивилизаций, майя, ацтеки. И можно было бы наслаждаться всем этим, если бы не потеря ребенка, во что мы просто не могли поверить. К нам никто не подходил сутки, давая придти в себя, и поверить в происходящее. Мы долгое время не говорили вообще. Как будто нас ударило током, мы поняли, что стали чужими друг другу, нас просто больше ничто не связывало. Прошел только один день, но все стало ясно, у нас не было будущего. Единственное что мы пытались сделать сообща, это договориться о вывозке Максима домой, и о его похоронах. На второй день подошел старик, и пригласил нас к себе. Мы знали, что в его комнате не был никто, это колыбель в которую он никого не приглашает. Мы зашли, особо не удивившись, обстановке в комнате, он был настоящий аскетом, там было практически пусто, но при этом, все так и веяло другим миром, не этим, просто другим, который может, был когда-то. Он усадил нас рядом с собой, войдя в какой-то наверно транс, больше я такого никогда не встречал. Потом он только говорил. Я плохо понимал испанский, но тогда если мама не успевала переводить, я слышал, так как будто он говорил на чисто русском языке. Он сказал, что мы не сможем перенести потерю ребенка, если мы увезем его домой. Он говорил, что горе будет пожирать нас, поглощая нас самих, мы не выдержим этого, что мы расстанемся, и наше солнце потухнет навсегда. Он просил нас о принятие совместного решения. Чтоб мы похоронили Максима у его дома, обещая, что его жена будет ухаживать за могилой, а мы сможем всегда приехать и навестить его, если захотим. Но если мы примем другое решение, он не будет настаивать и поймет нас.
  - Но только я хочу предупредить Вас, сказал он. Вы будите часто посещать могилу своего сына, это место станет для Вас вторым домом. Вы забудете о себе, и что у Вас есть еще Вы сами друг у друга. Я не часто встречаю людей, которым предначертано быть вместе. У вас горит солнце, которое освещает все вокруг, освещает Вас изнутри. Оно соединилось, когда Вы встретились, ведь у каждого из Вас была только половинка. Но если Вы уедите, и заберете Максима, то это, то самое испытание, через которое ты не сможешь пройти, сказал он, глядя на маму. Он смотрел на нее так, как будто знал ее все свою жизнь. Она спросила, уже без слез: - Испытание? Это испытание, которое обрекло маленького человека, на мученическую смерть? Он гладил ее по голове, потом сказал, - ты не поймешь всего сейчас, тебе это и не надо. Но ты должна быть сильной, а самое главное решить, какую жизнь Вы выбираете? Она спросила еще только одно, - о каком ребенке ты говорил, если не об этом?
  - Когда ты приехала ко мне впервые, у тебя уже был ребенок. Я знал, что не смогу ему помочь, все было уже решено. Я говорил тебе о ребенке, который будет у тебя. Но ты не хотела понять то, что я сказал. Тебе хотелось верить, твоему сердцу хотелось верить, что я спасу его. У тебя будет еще ребенок. Если ты выберешь сохранить солнце. Вы будите счастливы. И я помогу твоему ребенку, если он встанет не на тот путь или захочет выбрать ту дорогу, которая не предначертана ему. А теперь идите и решайте, у Вас мало времени, если Вы захотите уехать.
  - Мы вышли оттуда как будто под гипнозом. Мы ничего не решали. Мы решили все еще там. Когда слушали его. Мы хотели быть вместе. Мы любили друг друга. Я боялся ее потерять, но чувствовал, что там, на каньоне она уже приняла решение и отпустила меня.
  Мы понимали что все что он нам сказал это правда, мы за один день отдалились друг от друга больше чем за все годы. Мы поняли, что это произойдет, и мы потеряем, друг друга, если уедем. Мы уехали в большой город, что бы решить проблему похорон и решения оставить Максима не на родине. И опять только уважение, и любовь к твоей маме, сотворили чудо. Нам разрешили оставить Максима там. Нам сделали липовые документы, в которых говорилось, что он умер в больнице, и что из-за возможного заражения не представляется возможным перевозить тело. Мы получили свидетельство о смерти, с которым вернулись в дом старика, и провели церемонию похорон, на которой не было ни кого из наших родственников и друзей, только, мы. Твоя мама после похорон, подошла к пожилой женщине, которая была женой старика, и спросила: - имеем ли право знать, что ждет нас? Она обняла ее, перенимая ее на боль на себя, и ответила: - не все дороги прописаны, Вы можете знать дороги, которые ждут Вас, но куда идти, выбирать только Вам.
  Мы уехали, оставив свое горе там, мы начали новую жизнь. Через три года мама забеременела, и в ее тридцать семь лет, родилась ты. Мы еще ездили, на могилу в Мексику, но мы больше там не оставались. Только однажды мама взяла тебя с собой, она хотела, чтоб ты хоть раз побывала на могиле своего брата. Вы провели там два дня. Он впустил Вас во второй раз в свой дом. Мама рассказывала, что он говорил с тобой, играл, а ты понимала его, даже не осознав, что он говорит на испанском. Ты приехала под большим впечатлением оттуда. Говорила что эта самая лучшая поездка, в которой ты была. Тебе понравилась больше какая-то хибара почти выжившего из ума старика, чем Париж и Лондон. Мы смеялись над тобой. Но постепенно ты забывала об этой поездке, мы не догадывались почему. Ты знала, что была в Мексике, но больше ничего не могла вспомнить. И тогда ты просила маму рассказать тебе об этом городе и его жителях. Мама усаживала тебя на колени, и Вы погружались в тот мир, которого на самом деле не было.
  
  Он замолчал, смотрел в окно, потом перевел взгляд на дочь. Катя подошла к окну, смотрела на практически не видный дождь, он моросил, оставляя на лужах ели видные точки. Она смотрела на вид из окна, пытаясь соединить все воедино. Она вспомнила маму, ее образ встал четким изображением перед ней, ее улыбка, такие милые черты, она вспомнила все те истории, которые так любила слушать, сидя у нее на коленях. Она вспомнила недавно охватившее ее чувство покоя и умиротворенности, связанное с солнечной Мексикой, появившееся, будто из самых скрытых заточенных уголков ее воспоминаний.
  - Катя, окликнул ее отец. Катя, я рассказал тебе это, чтоб ты поняла только одно - не теряйте свое солнце, как мы когда с мамой, чуть не потеряли свое.
  - Я думала, что уже потеряла его, отозвалась она. Я думала, что уже не возможно ничего исправить и вернуть. Но почему-то каждый, кого я встречаю, мне твердит об обратном. Как будто все в этом мире объединились, только с одной целью, дать понять нам, как дорого все то, что мы теряем, что все это уйдет безвозвратно и второго шанса не будет. А еще мне очень трудно поверить во все это.
  Папа ты не поверишь, но я не знаю, кого я встретила, кто он, тот старик, который стал моим попутчиком? Это он мне поведал о дорогах жизни? Это он мне твердил о правильном направление, с просьбой не сбиться с правильного пути, это он мне говорил, что я не смогу опомниться, если сверну не на ту дорогу, которой чуть не стал другой человек, появившейся в моей жизни. Тот ли это старик, который говорил мне, - что слишком много людей ждут первого шанса и терять свой будет просто глупо. Это он сдержал свое обещание, данное тридцать с чем-то лет назад моей маме? Это он, тот самый старик, глаза которого мне были очень знакомы, но я так и не вспомнила, где я его видела.
  - Ты знаешь, если это все так, то он ничуть не постарел и прекрасно выглядит. Уже с улыбкой говорила Катя отцу.
  - Я рад, что ты уже улыбаешься, не думай об этом как о мистике, думай об этом как о милости, снизошедшей на тебя. Я вообще старался не вспоминать все то, что с нами там случилось. Я не хотел думать о том, что кому-то уже известна вся наша жизнь. Я не хотел думать о том, что это было решение кого-то старика, у которого мы пошли на поводу. Но твоя мама, мне запрещала даже думать так. Она напоминала мне все тяготы, которые нам пришлось пережить. И что если бы не он, говорила она, - неизвестно где бы мы были сейчас.
  Они сидели, молча, каждый думал о своем. Каждый находил душевное равновесие и покой, которого так просила душа. Катя посмотрела на время, чему была крайне удивленна.
  - Уже обед, как там Вика? Пойду, посмотрю.
  Она зашла к дочери, которая была увлеченная просмотром мультиков, на полу стояла собранная железная дорога, с большой станцией, поездом, и маленьких человечков.
  - Я смотрю, ты уже наигралась?
  - А я смотрю, Вы наговорились? Обернувшись на маму, говорила смеющиеся дочка.
  - Умница моя, пойдем обедать
  Они сидели за общим столом, как когда-то.
  - Дедушка у тебя так все вкусно, и когда ты научился так вкусно готовить?
  - Я всегда умел, солнышко мое, вот только когда есть женщины в доме, это редко получается, они на кухню не пускают, он подмигнул внучке.
  - Спасибо папа, сказала Катя, у тебя и в правду все очень вкусно.
  Она начала убирать со стола. И услышала звонок в дверь, с замиранием сердца, она ахнула, прижав руки к груди.
  - Пойдем, дорогая моя внученька в комнату, покажешь, как ты собрала мой подарок.
  - Куда Вы, может быть это не тот, кого мы ждем
  - Ты знаешь, я не жду гостей. А сегодня у меня второй звонок за полдня, я связываю это с твоим приездом.
  Они ушли в комнату, Вика оглядывалась, улыбаясь маме. Катя прошла к двери, по дороге вспомнила как совсем недавно почти, так же шла к двери, где ее подруга, обретала, как казалось, уже потерянный свет. Она открыла дверь, даже не глядя в глазок. Перед ней стоял не много промокший Дима, в с черной куртке, с приподнятом воротом.
  - У твоего папы невиданный аншлаг из машин, прям как у администрации президента, пытался припарковаться. Пришлось за домом ставить машину, промок немного, ты меня впустишь?
  - Проходи
  Он вошел, расстегивал куртку, Катя даже не увидела, как он достал, маленький комочек, шерсти, который смущенно стоял, не зная, может ли он пройти и званный ли он тут гость. У него были несколько рыжих пятнышек, аккуратно растянувшихся на его белой шкурке. Щенок сан-Бернара не решался пройти дальше, осматриваясь по сторонам. Опешившая Катя от такого сюрприза, села на пуфик стоявшей позади нее.
  - Собака, вырвалось у нее.
  Из комнаты выбежала Вика.
  - Папа, папочка. Она тут же, схватила маленького щеночка на руки, какой ты милый, хороший. Мы с тобой обязательно подружимся, я так долго ждала тебя, вытирая слезы счастья, бесконечно обнимая и целуя шерстяную мордочку, говорила ему Вика.
  - Она подслушивала, сделала выводы Катя, смотря на довольную дочь.
  - Ты же не против мамуль?
  - Я даже не знаю, сможем ли мы поладить
  - Ой, мамочка Вы будете лучшими друзьями, после нас конечно.
  Она рассмеялась, больше не в силах сдерживать эмоции. Дима смотрел на нее с улыбкой, и с такими искрами в глазах, которых она не видела, очень давно. Когда дедушка забрал Вику со словами, - пойдем, им есть о чем поговорить, глядя на Диму.
  Они прошли на кухню, она не знала, что говорить. Она встала около стола, прижавшись к нему. Он не стал медлить, подошел к ней ближе и обнял ее.
  - Глупышка ты моя. Ты даже не представляешь, что было со мной. Я все понял, я чувствовал, что чуть не потерял тебя. Я чуть не потерял самое дорогое, что было у меня.
  - Прости меня, я тоже виновата.
  - Я знаю, я все знаю, я догадался об этом раньше, чем ты написала мне об этом
  - Как догадался? Катя не могла поверить в услышанное.
  - Да, когда был в командировке. Совершенно случайно. Мы должны были вылетать обратно, наш рейс задерживали. Я смотрел на детей, которым было совершенно все равно, где они находятся. Я так залюбовался их игрой, что начал подсказывать, пока они играли в прятки. Одна очень милая девочка с необыкновенно золотистыми кудряшками, водила чаще, чем все остальные, наверно старшие пользовались ее детской наивностью, ее звали Леля. И вот когда наш секрет был почти раскрыт, к ней подошла ее подружка или старшая сестра и сказала Леля, Катя все знает. Ты не поверишь, какое сходство в именах. Меня как будто током ударило. Я действительно все понял. Я начал вспоминать все известные мне факты, мне пришлось под напрячь свою память, чтоб вспомнить несколько историй, которых ты мне рассказывала под именем - Леля. Я их уже слышал. Я был зол на тебя, невыносимо зол. Я думал о том, как ты посмела? Что ты хотела этим добиться, выуживая информацию из меня. Но потом я простил тебя, когда понял, что ты меня простила, и что все это время пыталась наладить отношения. Но только все наши недомолвки мешали нам. Мне было стыдно перед тобой, я хотел поговорить, но никак не получалось. Надо было сразу, когда я вернулся, но той ночью так не хотелось все портить. А потом все было одно за другим, твой день рождение на работе, после которого ты вернулась весьма поздно. На следующей день я хотел тебе написать об этом. Но ты выключила компьютер раньше, чем я отправил тебе сообщение.
  - Ты написал: - Я хочу увидеть тебя
  - Да, но если бы ты не выключила компьютер, и подождала чтоб получить еще одно сообщение, которое я писал, ты бы увидела. Что было написано дальше
  - И что бы написано дальше? Катя подняла глаза на него с надеждой, ей хотелось услышать, что он хотел увидеть ее, а не Лелю.
  - А дальше было: - Моя любимая Катюшка. Ты это обязательно увидишь когда, еще раз воспользуешься "аськой".
  - Я не могу поверить во все это, это все как сон. Я тоже на тебя зла. За всю ту боль, которую ты мне причинил, за все те разрушения, которым ты подверг нас. Как ты мог меня променять? Мне было больно, понимаешь?
  - Я знаю, прости меня малыш. Это было наваждение. Это все было не со мной, в другой жизни, я больше не хочу об этом вспоминать. Обещаю больше никаких измен, тайн, лжи. Мы откроем новую страницу нашей жизни. Согласна?
  - Да. Но раз, больше никаких тайн, то мне тоже надо тебе кое-что рассказать. Она опустила вниз глаза, готовясь к неприятному признанию. Я, я тоже, мне хотелось быть любимой, нужной, мне очень этого хотелось, и я...
  - Не надо. Он обнял ее, прижав к себе сильней. Я знаю, что тебе было больно, я знаю. Я знаю, что ты хотела уйти, и наверно что-нибудь натворила.
  - У меня ничего не было, не считая маленького флирта
  - Ты прощена. Он поднял ее лицо, поцеловал в губы, потом в глаза. Ну, все хватит, слез и молчания. Пойдем у нас сегодня очень много дел.
  - Каких?
  - Это будет сюрприз.
  - А собаку ты зачем принес? Смеясь, спрашивала Катя
  - Собаку, протяжно произнес он. Ну, во-первых, дочка давно о ней мечтала, а во-вторых, она должна была мне помочь на пути к примирению, так сказать скрасить первые минуты.
  - Ты негодник, с застывшими слезами радости говорила она, зато честно.
  Он взял ее за руку, они прошли в комнату, где счастливая девочка играла с новым другом. Дедушка с улыбкой смотрел то на Диму, то на Катю.
  - Я так понимаю, Вы счастливы?
  - Непременно, по-другому просто и не могло быть. Он смотрел влюбленными глазами на жену, они блестели толи от слез, толи от счастья или от предстоящей счастливой, семейной жизни.
  - Нам пора. Вика, пойдем, не забудь Лельку.
  - Лельку, почему Лельку? Я думала, что это мальчик, удивилась Катя
  - Это девочка. И ее зовут Леля.
  - Я, правда, сама хотела назвать свою собаку. Но имя Леля мне нравится, сказала радостная девочка, пойдем Леля, звала за собой Вика.
  Катя смотрела на него с изумлением на лице.
  - Она всегда нам будет напоминать, об этом. И потом с моей памятью.... Я никогда не забуду, как зовут нашу собаку, шептал ей на ухо Дима. Она только рассмеялась в ответ.
  Вся семья стояла в дверях, они собирались, но будто выходили они не на улицу, а в новую жизнь. Минуты молчания, скрасил Николай Алексеевич.
  - Береги ее, она у меня одна. Он поцеловал дочь в щеку.
  - Обещаю. Она у меня тоже одна.
  - Береги мне ее, она у меня тоже одна. Он поцеловал внучку в щеку.
  - А это я обещаю Вам исправить!
  Они выходили на улицу, довольные и счастливые. Для них все было позади, все переживания и мучения, которым они себя подвергли сами. Катя, выходившая из дома, смотрела на небо с благодарностью. Для нее этот миг стал как в замедленной киносъемке. Она видела радостную Вику обнимающею, маленького питомца, заботливо пряча от последних капелек дождя. На небе появлялась радуга. Она видела Диму, который с волнением и ожиданием чего-то нового, тянул ее за руку к машине. Она видела мужчину, выходившего из машины, около дома своего отца, он был невероятно угрюмый. Она сочувствовала ему, ведь у нее все было хорошо и ей хотелось делиться этой радостью со всеми. Она видела, как спешивший прохожий сбил с ног угрюмого мужчину, извиняясь и оправдываясь, он скрывался из виду. Угрюмый мужчина поднял с мокрого асфальта книгу. Он вытирал ее от капель дождя, ее бордовая обложка была потрепанна, но так прекрасна, говоря о давнишнем времени ее издания. В след скрывающемуся прохожему он кричал:
  - Книга. Вы забыли книгу.
  Прохожий обернулся ему вслед, он улыбался. Катя смотрела на него, разглядывая его вдалеке.
  - Мне кажется, я его где-то видела, сказала она.
  Мужчина прокричал в ответ:
  - Оставьте ее себе, она Вам нужнее.
  Она улыбнулась прохожему, забирающему книгу с собой. И поцеловала мужа, он крепко сжимал ее руку, уводя ее в их счастливое будущее.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"